03. Ареал. Обречённые - Сергей Тармашев

Сергей Тармашев

АРЕАЛ. ОБРЕЧЁННЫЕ

1

Ареал, Красная Зона, 49 километров от места падения Ухтинского метеорита, 7 августа 2009 года 18.45 время Московское.

Идущий замыкающим Зомби обернулся, и Берёзов замер, притаившись за тем, что когда-то было деревом. Противник скользнул взглядом по редким клочкам густой растительности, устилавшим окружающую местность, и, не обнаружив ничего подозрительного, отвернулся и ускорил шаг. Иван выждал пару секунд для большей надёжности и осторожно двинулся дальше, стряхивая с лицевого щитка противогаза надоедливое насекомое. Скорее всего, это была Синька, точнее, её местная мутация фиолетового цвета, во всяком случае, кишела она повсюду в количествах, никак не уступавших Жёлтой Зоне. Берёзов пытался было называть её «Фиолеткой», но звучало это довольно коряво, и для себя он решил название не менять, чтоб лишний раз не путаться в изменившихся реалиях. Тем более, что изменений хватало и без этого.

Он шёл по следу отряда Зомби почти два часа, и только сейчас, наконец-то, смог уверенно приблизиться к ним на расстояние визуального контакта. В других условиях Иван выследил бы столь крупную группу противника гораздо быстрее, но Красная Зона оказалась настолько отличной от всех ранее увиденных им территорий Ареала, что даже просто привыкнуть к тому, что есть вокруг, оказалось непросто. Берёзов мысленно хмыкнул. Болт был более чем прав, когда говорил, что здесь всё по-другому…

Едва Иван пересёк призрачную границу Красной Зоны, ему пришлось непроизвольно залечь, чтобы понять, что вообще тут творится. Первое, что произошло в следующее мгновенье, было ощущение тёплого воздуха и оранжево-жёлтая вспышка в глазах, шириною во всё небо. Секунд десять Берёзов не шевелился, но вспышка так и не гасла, после чего стало ясно, что никакой вспышки не было. Он смотрел на местное небо, которое имело именно такой цвет. Оранжево-жёлтая рассеянная муть с бледно-голубым, словно выцветшим, пятном солнца с нечёткими размытыми краями. Берёзов вспомнил лекционную информацию о температурном режиме Зон. В каждой из них она круглогодично стандартная и по мере приближения к Эпицентру изменяется на три с половиной градуса от Зоны к Зоне. Значит, сейчас вокруг него ровно тридцать градусов по Цельсию. Где-то в уголке сознания мелькнула радостная мысль о том, что он правильно решил не брать душную «Мембрану», тут же уступившая место профессиональным навыкам. Берёзов осмотрелся.

Ранее красная, резина почвы теперь сильно потемнела и приобрела багровый оттенок. Густой покров синей растительности стал фиолетовым, жёлтые потёки превратились в оранжевые, привычные очертания деревьев и кустарников исчезли, уступив место разновеликим толстым обрубкам, лишённым ветвей и густо покрытым странным мясистым мхом. Высокие и объёмистые столбы, судя по всему, являлись деревьями, а более мелкие и собранные в густые пучки, несомненно, представляли собой местный кустарник. Мясистый мох, которым обросла здешняя растительность, словно сползал по её поверхности вниз, покрывая собой багровую почву вокруг, но не распространялся слишком далеко, вследствие чего земля имела довольно густую сеть из множества проплешин.

Но всё это оказалось лишь антуражем, привыкнуть к которому являлось лишь вопросом времени. Гораздо большей неприятностью оказалась царящая здесь активность аномалий. Проще всего это подходило под описание оживлённой проезжей части, посреди которой неожиданно для себя и появился Берёзов. Вокруг него хаотично сновали десятки всевозможных аномалий, временами не уступая в скорости настоящим автомобилям. Едва Иван прошёл с десяток метров, как ему пришлось отпрыгивать в сторону, пропуская мимо себя Сито крупных размеров, ещё через полсотни шагов в спину едва не врезалась Воронка. Вскоре стало ясно, что оставаться на одном месте дольше, чем на пару минут, здесь попросту невозможно, траектория движения какой-нибудь летающей дряни обязательно совпадёт с твоим местонахождением. Но это были ещё не все сюрпризы, осложняющие передвижение. На пути постоянно встречались обширные области ядовитого газа, медленно ползущие куда-то вдаль, и очень скоро Берёзов пришёл к выводу, что противогаз проще не снимать вообще. Это осложняло дыхание и вынудило его замедлить темп. Хорошо ещё, что «ареаловская» модель с широким лицевым щитком минимально сокращала обзор.

Первые четверть часа он ежесекундно прислушивался к себе, готовясь рвануть назад при первых признаках чего-то, что могло быть Зовом Ареала. Но, так ничего и не почувствовав, сосредоточился на окружающей обстановке. Даже имея в руках «Ариадну», смотреть приходилось в оба и сразу во все стороны.

Именно это и спасло Берёзова, когда нечто длинное и тонкое с неуловимой быстротой метнулось к его горлу. Иван как раз вертел головой, оценивая безопасную траекторию движения через особенно опасный участок местности, и периферийное зрение засекло стремительное движение. Берёзов резко припал на колено, пытаясь выйти из-под удара, и нечто, промахнувшись мимо горла, хлестнуло его по спине и вцепилось в раненую руку. Вспышка острой боли на мгновение затуманила сознание, и он изо всех сил попытался удержаться от забытья, судорожно стискивая кулак с зажатой «Ариадной». Придя в себя спустя секунду, Иван обнаружил, что в его руку вплелось покрытое присосками длинное узкое щупальце, которое волоком тащит его к ближайшим зарослям обрубков. В памяти ярко вспыхнула картинка засевшего в кустах Осьминога, выплёвывающего ядовитую струю на трёхметровое расстояние, и Берёзову стало не до соблюдения режима скрытности. Он рванулся, высвобождая из-под себя сжимающую пистолет руку, и, мгновенно переключив переводчик огня в режим стрельбы очередями, ткнул стволом АПС в кожистое щупальце и нажал на спусковой крючок. Автоматический пистолет забился в руке, изрыгая очередь, и свинцовый поток разорвал щупальце, обдавая фиолетовый мох кислотно-зелёной кровью и ошмётками плоти. Из — кустов раздался визгливый писк, противно резанувший по ушам, и обрубок щупальца скрылся в зарослях. Что-то мерзко булькнуло, и из фиолетовых кустов в человека ударила струя дымящейся грязно-жёлтой жидкости. Ожидая чего-то подобного, Иван успел перекатиться в сторону, и летящий сгусток ядовитой жижи тяжело плюхнулся в полуметре от человека. Берёзов выбросил руку с пистолетом в сторону зарослей и прицельно произвёл пару коротких очередей. С противоположной стороны кустов из растительности выскользнул довольно большой клубок кишащих щупальцев и с противным визгом укатился прочь, подрагивая конечностями в такт судорожным движениям, словно студень. Мерзкая тварь, оставляя за собой ядовито-зелёный кровавый след, довольно бодро описала крюк, огибая встречную аномалию, и скрылась в дальних кустах.

Опасаясь атаки Зомби, которые наверняка слышали выстрелы, Берёзов, морщась от пронзающей руку боли, коротким рывком вскочил на ноги и поспешил к скопищу фиолетово-оранжевых обрубков, в чаще которых только что пряталась тварь. Раз она там сидела, стало быть, место безопасное. Всё лучше, чем на открытом пространстве. Достигнув растительности, Иван вломился в чащу жёстких обрубков и присел на колено, скрываясь из виду. Он торопливо вложил АПС в кобуру и, выхватив нож, попытался освободить раненую руку от опутавшего её обрывка щупальца. Это оказалось не просто очень сложно, но ещё и очень больно. Вероятно, тварь была чем-то вроде местного Осьминога, а может, тут все такие, как бы то ни было, её присоски тоже имели в самом своём центре небольшие острые крючья, подобно рыболовным. Их кривые наконечники вонзились в кожу, намертво приковывая к руке щупальце, и Берёзову пришлось срезать с себя щупальце по кускам и лишь потом надрезать себе кожу и остриём ножа выдёргивать из руки крючья присосок. К тому моменту, когда он полностью освободил руку, от рукава остались лишь изрезанные и изодранные лохмотья, насквозь пропитанные кровью, а в голове от долгой и резкой боли словно бил набат.

Пришлось потратить несколько минут, чтобы хоть немного прийти в себя. Когда боль отступила и дыхание восстановилось, Иван понял, что у него нет с собой никаких перевязочных средств. От Фронтовика он выходил и вовсе пустой, не считая трофейного пистолета, а ИПП (индивидуальный перевязочный пакет), что он взял с собой в оружейной комнате перед вылетом на задержание Ферзя, остался в подсумке разбитого осколками взрыва «Латника». Он так сильно торопился освободить Лаванду, что даже не вспомнил об этом. Берёзов мысленно отчитал себя за столь непростительную для профессионала оплошность. Теперь придётся оставить рану как есть, рискуя подхватить воспаление или заражение. Он мгновение размышлял, не отрезать ли от камуфляжа кусок ткани, чтобы перемотать кровоточащие порезы. Совсем не стерильно, но хоть новая грязь не попадёт, если вновь придётся по земле кувыркаться… И вдруг понял сразу две вещи. Первая заключалась в том, что раны уже не кровоточили. В обычных условиях он потерял бы значительно больше крови, здесь же кровотечение оказалось слабым и быстро прекращалось, что свидетельствовало о высокой скорости свёртываемости крови. Вероятно, срабатывал эффект той самой обратной регенерации, о которой рассказывала Лаванда. А от полученного им в недавнем бою с Зомби ранения и вовсе осталось лишь крупное чёрное пятно на коже. По всему выходило, что и эти порезы заживут быстро, и Иван решил не тратить время на перевязку.

И второе: за всё время, что он провозился с рукой, через заросли не прошла ни одна аномалия, а ведь их вокруг было достаточно много. Это стоило проверить, и следующие пять минут он наблюдал за поведением небольшой Гравы, хаотично плавающей недалеко от него. Аномалия чувствовала человека и не торопилась уходить дальше, однако и поглотить его явно не имела возможности. Проследив за парой соседних Воронок и ползущей мимо кустов Плешью, Берёзов убедился, что, по крайней мере, к этим и похожим на них таким же обрубкам аномалии не приближаются. Однако более мелкие пучки местной растительности преград для них не представляют, а мощные газовые облака, медленно перекатывающиеся вдали, так и вовсе двигаются напролом, через всё подряд. Значит, некая зависимость от типа аномалии и размера препятствия на её пути всё же есть. Это стоило запомнить и по возможности выяснить поподробнее.

Теоретически, данная информация могла существенно увеличить скорость движения. Если перемещаться от одного островка растительности к другому, можно снизить риск столкновения с аномалиями. Избегать придётся лишь тех, что прямо попадаются на пути. Но зато резко возрастал риск повстречаться с жильцами местных «оазисов». На второе такое отрезание от себя щупальцев его здоровья может и не хватить… Поразмыслив, Иван решил без крайней необходимости всё же к кустам не приближаться, тем более что Зомби на звуки выстрелов не пришли. Он отёр повлажневшие от напряжения ладони, стряхнул с висящего за спиной 9А-91 выдранные пучки фиолетового мха и привычно взял «Ариадну» в левую руку, а пистолет в правую. Ещё раз убедившись, что ни один из возможных противников не явился на поднятый стрельбой шум и никто не поджидает его за какими-нибудь скоплениями замшелых обрубков, Берёзов осторожно выскользнул из фиолетовых кустов и перешёл на лёгкий бег.

Минут через двадцать движения ему удалось приноровиться к постоянному уклонению от снующих повсюду аномалий, но бежать быстрее он не решился. Бег в противогазе изматывает гораздо сильнее и быстрее, чем обычный кросс, и рисковать Берёзов не стал. Не хватало ещё вымотаться и из-за этого не успеть уклониться от какой-нибудь летящей или ползущей дряни. Вариантов умереть вокруг предостаточно, и он поймал себя на мысли, что решительно не понимает, как Болт вообще ходит в Красную Зону, тем более без «Ариадны». Лично он добровольно не вернулся бы сюда даже с ней. А как тут прошёл тот мужик из спецназа ГРУ — и вовсе думать не хотелось. Зато тот факт, что легендарный Сёма Чих вернулся отсюда безногим — вот это, как раз, и не удивляет. Смерть тут не просто поджидает повсюду, но и старательно тебя разыскивает, шныряя туда-сюда в виде скоплений бушующих энергиями и разнообразной ядовитой дрянью сгустков, облаков и ползающих пятен всевозможных размеров. И не каждый из этих подарков Красной Зоны можно просто пропустить мимо себя. Трижды Берёзову попадались Соленоиды, которые пришлось обходить по довольно большой дуге. Пару раз он был вынужден предпринять тот же манёвр, приблизившись к Жаровне и Зыби, причём последняя, явно почувствовав добычу, уже качнулась в его сторону. Пришлось рвануть с ускорением, чтобы не испытывать удачу на прочность.

К тому моменту, когда Ивану удалось сблизиться с отрядом Зомби на достаточное расстояние, он изрядно устал от этой непрекращающейся игры в догонялки с бесконечной чередой сменяющих друг друга аномалий. Хорошо ещё, что ему больше не попадалось местное зверьё. Вероятно, они уходили подальше при приближении отряда. Благодаря этому Берёзов мог двигаться за Зомби короткими быстрыми перебежками от одного очага растительности к другому, оставаясь при этом незамеченным. Сейчас бы снять противогаз хотя бы на пять минут и отдышаться по-человечески, но «Ариадна» красноречиво показывала в двух десятках метров слева газовое облако огромных размеров, ползущее параллельным курсом. Если оно внезапно изменит направление в его сторону, да ещё и увеличит скорость движения… В общем, лучше не рисковать.

Вскоре стало ясно, что отряд Зомби специально движется вдоль кромки облака. Блуждающих аномалий здесь было гораздо меньше, зверьё благоразумно ушло подальше от опасности, и именно поэтому кусты, встречающиеся ему на пути, были необитаемы. Интересно, газовые аномалии имеют Зов? Стоило бы поинтересоваться у Болта или Раса, какие из них вообще имеют Зов, а какие не имеют, да всё не до того было. Ведь ясно, что не все. Когда Спецотряд попал под Жаровню, никто не рванул в аномалию навстречу смерти, а она была немаленькой. В любом случае, командир Зомби наверняка неплохо разбирался в Ареале до зомбирования, раз сохранил навыки управления подразделением на таком уровне. Его отряд двигался грамотно и слаженно, чётко обходя аномалии, движение возле которых не представляло повышенной опасности, и синхронно останавливаясь, чтобы заранее пропустить мимо те из них, приближаться к которым не стоило. Однажды они даже улеглись на землю и по-пластунски проползли под довольно мощным Магнитом, едва заметно парящим на высоте пяти метров. Берёзов последовал за ними, и когда Зомби, миновав опасный участок местности, начали подниматься на ноги, заметил Лаванду.

Она шла в передних рядах отряда вместе с Ферзём, и оба они двигались, на первый взгляд, совершенно добровольно. По крайней мере, на них не было никаких верёвок или наручников. В случае с Машей, возможно, это действие наркотика, который вколол ей Ферзь в момент захвата, а возможно, она попала под влияние Зова — это ничего не меняет. Берёзов решительно тряхнул головой. Он вытащит Лаванду отсюда прямиком в ГНИЦ, а там разберутся. Не может быть, чтобы для неё всё было потеряно. Ведь оклемался же тот мужик из грушников. Значит, и у неё есть шанс. Надо только отбить её у Зомби. Иван посмотрел в небо. Через пару часов начнёт смеркаться, интересно, как Зомби видят в темноте? Они и ночью будут топать вперёд, как заведённые, или у них всё-таки есть потребность в сне и отдыхе? Движение по Красной Зоне представляло собой бесконечную череду изощрённых зигзагов и полукругов, перемежающихся остановками, и, по его подсчётам, к наступлению темноты они не продвинутся дальше середины Красной. Если Зомби остановятся на ночёвку, это будет лучшей возможностью для попытки освободить Лаванду. Берёзов в который раз огляделся вокруг, убеждаясь, что обстановка в норме, и вложил АПС в кобуру. Он осторожно пощупал раненую руку и удивился, разглядывая рукав. Мало того, что раны практически затянулись и боли почти не чувствовалось, дыры на разрезанном камуфляже тоже стали в несколько раз меньше — ткань регенерировала с не меньшей скоростью. Что ж, тем лучше. Выяснять природу местных феноменов — это дело Лаванды. А его задача не изумляться уже свершившемуся факту, но воспользоваться предоставленными им возможностями.

В полночь выяснилось, что Зомби в отдыхе всё-таки нуждаются. Безмолвный отряд, в течение всего марша не издавший ни звука, остановился у небольшого леска из покрытых фиолетовым мхом обрубков-колонн, увенчанных редкими пучками оранжевой щетины. Их командир впервые за всё это время подал голос, отдавая несколько коротких команд. Прозвучавшие слова оказались первыми и единственными, и в полнейшей тишине отряд с почти механической синхронностью разбрёлся по лесу, распределяясь по трое под деревьями-обрубками. Зомби ночевали сидя, усаживаясь вплотную к колоннам деревьев, и явно старались как можно плотнее прижаться к ним спиной, а плечом — к плечу соседа. Едва закончив приготовления ко сну, они надевали противогазы, закрывали глаза и более не подавали признаков жизни. Спустя пять минут отряд уже спал, лишь четверо часовых медленно бродили среди деревьев, напоминая бездушные заводные куклы.

Берёзов для надёжности выждал ещё полчаса. «Пора, темнее уже не будет, да и путь назад предстоит не простой, а с погоней за плечами — тем более». Он снял противогаз и аккуратно сложил его в противогазную сумку. Затем извлёк из кармана эластичную повязку Раса с «Филином» в кармашке и надел её на голову, убедившись, что метаморфит плотно прилегает к затылку. Ночная темнота погружённого во мрак леса тут же вспыхнула красными пятнами тепловых сигнатур живых тел. Иван осмотрелся. Помимо Зомби других существ на окраине леса не было, за исключением вездесущей фиолетовой Синьки. Вероятно, при их приближении зверьё ушло вглубь леса, потому что где-то там, довольно далеко, «Филин» показывал множество жизненных форм. «А ведь Лаванда и тут не ошиблась — радиус действия метаморфитов существенно возрастал по мере приближения к Эпицентру. Что ж, тем лучше. Это облегчает задачу». Берёзов достал нож и, стараясь производить как можно меньше шума, отрезал от своей камуфляжной куртки полосу ткани и тщательно перемотал кулак с зажатой в нём «Ариадной». Так будет надёжнее. Затем он снял со спины автомат и коротким отработанным движением свил ружейный ремень в короткую петлю, затянутую на левом предплечье. В результате 9А-91 оказался надёжно закреплён на левой руке, оставляя возможность при необходимости свободно манипулировать правой. Вот теперь можно работать без шума и с определённой степенью свободы хотя бы одной руки. Главное, сделать всё быстро.

Капитан аккуратно выполз из своего убежища среди кустов-обрубков и осторожно двинулся к опушке леса, обходя плывущие аномалии. Приблизившись на предельно безопасное расстояние, он взял на прицел голову ближайшего часового и замер, выбирая наиболее благоприятный момент. Пуля должна гарантированно и мгновенно разрушить мозг, чтобы Зомби умер прежде, чем остальные почувствуют его смерть. Если теория единого пси-поля верна, даже малейшая грубость в исполнении неизбежно повлечёт за собой немедленное пробуждение всего отряда. А это, минимум, провал. Максимум — и так понятно, что именно. Берёзов не спешил. «Невидимка» надёжно скрывает его от любых приборов и органов чувств, главное — не попасться на глаза. А сейчас темно. В Ареале вообще очень тёмные ночи, ни звёзд, ни луны. Незримые границы не пропускают яркий свет, и даже солнечные лучи рассеиваются по всему небу из яркого потока в равномерное и немного тускловатое свечение…

Спустя семь минут часовой, медленно бродящий среди спящих, оказался в каком-то десятке метров от дульного среза 9А-91. Для профессионала из «Альфы» это расстояние детское даже в кромешной тьме, не говоря уже о чётком отпечатке головного мозга цели, транслируемого «Филином» по зрительным нервам глаз. Иван плавно и уверенно нажал на спусковой крючок. Короткая бесшумная очередь из двух патронов безошибочно достигла точки прицеливания, и тяжёлые девятимиллиметровые пули превратили мозг часового в рваные ошмётки. Зомби умер прежде, чем его тело потеряло равновесие. Берёзов бесплотной тенью скользнул дальше, и спустя полминуты следующая очередь, неслышная в тишине погружённого в ночь леса, уронила на землю второго часового. На оставшихся двоих противников он не пожалел ещё десяти минут, что позволило убрать их так же чисто.

Убедившись, что никто из Зомби не проснулся, Иван, не производя лишнего шума, заменил опустевший на треть магазин и в низком полуприседе скользнул в глубь леса. Разыскать Лаванду ему удалось не сразу. Свою «Преграду» она уже успела снять, скорее всего сразу после того, как попала под зомбирование. В стандартном камуфляже с противогазом на голове женщина мало чем отличалась от остальных Зомби, тем более в практически кромешной тьме. Берёзов обнаружил её сидящей у одного из деревьев-обрубков плечом плечу с Ферзём и командиром отряда Зомби. Худенькая Лаванда не доставала плечами до дюжих мужиков и немного «выпадала» из этого живого треугольника. «Жаль, что противогаз не позволяет заткнуть ей рот, — поморщился Берёзов, — придётся действовать быстро, а бежать — ещё быстрее». Он забросил за спину автомат и, осторожно взяв Машу за плечи, медленно потянул на себя, вытаскивая из группы спящих. Иван уже держал её на руках, когда глаза Лаванды открылись и она безразличным взглядом посмотрела на него сквозь мутный от оранжевой пыли лицевой щиток противогаза.

— Тсс! — Тихо прошипел Берёзов, подавая ей знак молчать. — Это я, Иван. Радиопозывной Туман, вы узнаёте меня? Не отвечайте. Я пришёл за вами. Молчите, пока не выберемся из леса!

Лаванда молча смотрела на него, не произнося ни слова. Казалось, слова капитана, как и само его присутствие, её нисколько не интересуют. Хорошо, пусть хотя бы так. Если она будет так же послушно идти за ним, как шла за Ферзём, он попытается к утру вывести их из Красной Зоны. Теперь нужно разобраться с Салмацким.

Иван убедился, что Лаванда неподвижно стоит на месте, подобно истукану, и обернулся к Ферзю. Небольшой рюкзак, содержимое которого столь сильно интересовало Рентгена, одновременно являясь для Берёзова доказательством невиновности, всё ещё был у Салмацкого на спине. Стало ясно, что снять его с Ферзя, пока тот жив, и при этом не поднять тревоги, абсолютно невозможно — бывший командир ОСОП навалился на рюкзак всем телом, плотно прижимая его к замшелому стволу древесной колонны. Стрелять, пусть даже в голову, явно не стоило: пули, пробив череп, ударят в дерево, и эти вибрации могут разбудить третьего Зомби. Оставался лишь один вариант.

Берёзов достал нож и беззвучно скользнул к Ферзю. Внезапно стоящая за спиной Лаванда издала истошный вопль и бросилась ему на спину, пытаясь вцепиться ногтями в горло. Иван рефлекторно сработал против запрыгнувшего сзади противника, бросая женщину через себя, и попытался подхватить её, но было уже поздно. Зомби мгновенно пробудились и вскочили на ноги. Ферзь и их командир одновременно рванулись к Берёзову, нанося удары, а рухнувшая на землю Лаванда вцепилась ему в ноги, словно африканский питон на охоте, изо всех сил пытаясь не дать ему двигаться. Ивану удалось уклониться от атаки командира, но в следующую секунду Ферзь с ходу врезался ему в грудь, и Берёзов полетел наземь. Сгруппировавшись, он сделал всё, чтобы не упасть на висящий за спиной автомат, и смягчил удар от падения. Едва коснувшись земли, Иван мощным рывком освободил ноги из захвата Лаванды, но Салмацкий успел воспользоваться этой заминкой. Он всем телом навалился Ивану на грудь и с размаха нанёс сильный удар, целя кулаком в подбородок. Берёзов среагировал немедленно. Он резким движением шеи убрал голову с линии атаки, одновременно подставляя под летящий кулак лезвие ножа. Ферзь ударил в клинок, глубоко вспарывая себе руку, и глухо взвыл. Видимо, это оказалось слишком болезненно даже для притуплённых чувств Зомби. Берёзов отработанным приёмом вывернулся из-под Салмацкого, сбрасывая его с себя, заблокировал атаку командира отряда Зомби и хлёстким ударом в подколенный сгиб вывел его из равновесия. Потом вскочил на ноги и в коротком поединке ножевыми ударами опрокинул нескольких Зомби, оказавшихся рядом. Молниеносным движением Иван вогнал нож в ножны и рванул из кобуры АПС, но в следующий миг острая боль вгрызлась в икроножную мышцу, заставляя его припасть на колено. Оказалось, что Лаванда, всё это время лежавшая на земле, улучила момент и, стянув противогаз, вцепилась ему в ногу зубами. Берёзов коротким ударом пистолетной рукояти по голове отшвырнул её от себя и в упор выстрелил во вскакивающих с земли Ферзя и командира Зомби. Пули швырнули их обратно на землю, и в этот момент вокруг загрохотали выстрелы. Иван стремительным броском рванулся в сторону ближайшего дерева, стремясь уйти от пуль, выполнил несколько перекатов и, вжавшись в землю, пополз в темноту так быстро, как только мог.

Позади него командир Зомби, не обращая внимания на полученную пулю, уже стоял на ногах и коротко выкрикивал односложные команды, направляя своих подчинённых в погоню. Судя по отрывистым фразам, доносившимся до Берёзова, они стремятся захватить его в клещи и окружить до того, как Иван сможет удалиться достаточно далеко. «Чёрт, — скривился Берёзов, — попался же грамотный, на мою голову. Ползком не уйти». Он ткнул АПС в кобуру и сунул руку в гранатный подсумок. Боевых гранат не было, зато нашлась «Заря-2»,[1] что он собирался отдать Медведю ещё там, в Жёлтой, перед самым появлением Зомби. Тоже подойдёт. Иван поднялся на корточки, быстро надел противогаз, чтобы хоть как-то защитить уши, и с силой швырнул лёгкий цилиндр в сторону Зомби. Закрыв глаза и зажав уши ладонями, он дождался взрыва и, стараясь не обращать внимания на болезненный звон в голове, быстро побежал в ночную тьму, обходя подсвеченные «Ариадной» аномалии.

Спустя час, убедившись, что Зомби прекратили погоню, он нашёл стоящее у самой границы ядовитого газового облака дерево-обрубок, окружённое толстыми спицами кустарника, покрытыми мхом, и устроился на ночлег. Подражая Зомби, он сел вплотную к дереву и прислонился к нему спиной, зажав в руке АПС. В качестве страховки Берёзов соорудил из автоматного ремня подобие растяжки, к которой прицепил пару магазинов, и натянул её среди кустарника со стороны наиболее опасного направления. Если кто-то полезет через кусты, пока он будет спать, то магазины загремят друг о друга. Это не ахти как громко, но вполне хватит, чтобы успеть проснуться и выстрелить в упор. В боевых условиях, когда на карту поставлена твоя жизнь, расслышишь и не такое. Засыпая, Иван пожалел, что у того бандита, что «подарил» ему АПС, не нашлось с собой его бесшумной модификации. Она была бы сейчас очень к месту. Ведь надо ещё вытащить отсюда Лаванду. И этот чёртов рюкзак Салмацкого… Нахрапом не получилось, стало быть, необходим более серьёзный план действий.

2

— Это не опасно, встречаться здесь? — Прокопенко боязливо скользнул взглядом по витрине небольшого торгового павильона, за которой маячил его охранник. — Телохранитель может заподозрить!

— Ничуть, — успокоил его Меркулов, с подобострастным выражением на лице прикладывая к пиджаку чиновника несколько модных галстуков на выбор. — Более того, это место гораздо надёжнее, чем столь любимый вами ресторан. Крупный торговый центр, множество людей, постоянный шум — всё это очень затрудняет наблюдение и прослушивание. Не считая принятых мною мер, разумеется.

Заокеанский резидент вышел на связь неожиданно, в тот самый момент, когда Прокопенко уже начинал тешить себя мыслью о гибели шпиона в бою с людьми Салмацкого. Меркулов прислал короткое сообщение на секретный сетевой адрес, в котором назначил встречу в одном из многочисленных павильончиков популярного ныне торгового центра «Врата Ареала», открывшегося в прошлом году неподалёку от ухтинского квартала РАО. Войдя в отдел галантереи, чиновник не узнал резидента в услужливом продавце, настолько профессионально был наложен грим. Кареглазый длинноволосый толстяк с роскошными бакенбардами и бородкой художника или литературоведа, облачённый в клёпаную кожаную куртку и винтажные джинсы, нарочито грубо заправленные в мощные ботинки стиля «милитари», походил на какого-нибудь неформала творческой натуры и абсолютно ничем не напоминал Меркулова. Расслабился Прокопенко лишь тогда, когда «художник-неформал» голосом резидента предложил ему выбрать новый галстук.

— Но служба безопасности может проверить этот магазин! — возразил чиновник, всё ещё опасаясь, что в его недогадливом охраннике ни с того ни с сего внезапно проснётся сообразительность. — Вдруг они заинтересуются моим появлением здесь!

— Пусть проверяют, — улыбнулся резидент, меняя разложенные перед Прокопенко галстуки, — может быть, этот? Очень оригинальное сочетание, между прочим, с эдаким скрытым подтекстом, весьма рекомендую! Что же касается службы безопасности, то, насколько мне известно, вы посещаете этот торговый центр довольно часто. В основном прогуливаетесь мимо отделов женского нижнего белья. — Он хитро улыбнулся: — Не думаю, что вас, москвича с достатком и предпочтениями, интересует местный товар. Рассматриваете девочек? А магазинчик этот принадлежит одному приезжему художнику с самого открытия. Просто сегодня продавец по болезни не смог выйти на работу, и хозяину пришлось подменять его лично.

— Какие ещё девочки? — насупился чиновник. — Я семейный человек с репутацией! На что вы намекаете? Моя неприхотливость всем известна! Мы с супругой приобретаем здесь для себя некоторые товары, так же, как и многие другие сотрудники РАО!

— О да, разумеется! — Немедленно поправился Меркулов, с едва заметной иронической улыбкой извлекая из фирменной коробки очередной галстук. — Вот ещё очень недурственный вариант, тоже советую обратить внимание. Настоящий «Кельвин Кляйн», самая новая коллекция! Прямая поставка с китайской фабрики. Кстати, та же самая партия, что поступила на прошлой неделе в московский ГУМ. Только ровно в семь с половиной раз дешевле! Никакого обмана, всё по лицензии. Специально предлагаю вам, учитывая вашу неприхотливость и экономию. Ведь вам необходимо держать марку, как-никак, РАО «Ареал» — единственное во всей России государственное учреждение, полностью лишённое коррупции, это всем известно! Кстати, та девица, Анжела, с которой вы покинули казино в последний раз, предпочитает бутики «Прада», если я правильно прочёл доклады моих людей? Нет-нет, Максим Анатольевич, не возражайте! — любвеобильно отмахнулся он при виде открывшего было рот Прокопенко. — Я прекрасно понимаю, то была всего лишь попутчица. Прекрасная незнакомка, которую вы, как истинный джентльмен, довезли от казино до бутика, а затем до гостиницы. Разумеется, в знак благодарности она предложила вам чашечку чая, из-за чего вы и задержались в её номере на четыре часа. У меня даже есть видеозапись… чаепития. Но всё это ничего не значащие мелочи. — Меркулов держал в руках пару галстуков, поочерёдно переводя задумчивый взгляд с одного на другой. — Этот или этот? Они столь хороши, что я, право, и сам сомневаюсь в выборе. Я вызвал вас не ради обсуждения вашей тяжёлой жизни на одну зарплату и сопутствующих этому амурных похождений. Меня интересует Салмацкий и этот полковник из ФСК, Рентген.

— Но мне о нём ничего не известно, — зашептал Прокопенко, — даже то, что он полковник! О Рентгене вообще никто ничего не знает, он словно из ниоткуда появился! Салмацкий и то не смог выяснить его настоящей фамилии!

— Ничто в этом мире не появляется из ничего, — философски изрёк резидент, — у всего есть своя история. Но этот случай, вынужден признать, действительно тяжёлый. Впрочем, те, кто посылал сюда этого Рентгена, знали, что, едва он разовьёт бурную деятельность, многие захотят навести о нём справки. Они подготовились к этому заблаговременно, и весьма неплохо. Итак, я знаю, что у Рентгена с Ферзём возникли некоторые трения. Что конкретно происходит? Рассказывайте, Максим Анатольевич, и помните, что мы с вами в одной лодке. А я сравню ваше повествование со своими данными.

— Но я действительно ничего не знаю! — Прокопенко похолодел от страха. Едва всё стало нормализовываться, как оказалось, что ситуация практически вышла из-под его контроля. Он чувствовал, что у него остаётся всё меньше и меньше влияния на происходящее. Ферзь, Рентген, Меркулов — все они роятся вокруг него, словно взбешённые осы у разворошённого гнезда. И если московский контрразведчик есть прямая угроза, то остальные двое, всё это время являвшиеся для Прокопенко щитом, явно начинают терять к нему интерес. — О происходящем нет ни слова официальной информации! Служба безопасности молчит, словно воды в рот набрала! Ходят только слухи, один нелепее другого!

— А вы огласите те из них, что на ваш взгляд наиболее правдоподобны, — ободрил чиновника резидент. — Как говорят русские, дыма без огня не бывает, не так ли?

— Ну… сложно сказать вот так сразу… — замялся тот, — там всё одна сплошная небылица. Вроде бы тот сотрудник ОСОП, на которого Салмацкий перевёл все подозрения по укрывательству нелегальной лаборатории, не погиб, как было заявлено изначально. Он будто бы выжил в Жёлтой Зоне под Выбросом, вчера объявился на базе Спецотряда и первым делом связался с Рентгеном. Тот взял вертолёт, кучу солдат и вместе с ним помчался за Салмацким в Жёлтую Зону, Ферзь в тот момент как раз был там — ОСОП проводил операцию по эвакуации тел погибших в вашем… в том бою, где они одновременно попали в засаду и в какую-то совершенно жуткую аномалию. Спустя несколько минут по службе безопасности объявили боевую тревогу и вроде преследовали какой-то вертолёт, что ушёл в Жёлтую Зону и там разбился. Спустя ещё пару часов часть Спецотряда вернулась вместе с телами погибших, а часть осталась в Жёлтой. Вернувшиеся до сих пор молчат, как каменные. Вроде бы остальных Рентген увёл к лаборатории. Они вышли в Зелёную к полуночи, где были и чем занимались — никто не имеет ни малейшего понятия. Однако поговаривают, что ни Ферзь, ни тот сотрудник, что чудесным образом воскрес, с ними не вернулись. При этом никаких официальных заявлений об их гибели или о пропаже без вести, как положено в подобных случаях, не было. Что из этого правда, что нет — понять совершенно невозможно, народ смакует подчас совершенно нереальные подробности. Вроде того, что начальника одной из полевых научных лабораторий, молодую женщину, похитил отряд Зомби прямо с рабочего места, якобы с целью сделать её «женой полка», и тому подобный бред.

— Интересно, — оценил Меркулов. — А как вёл себя Рентген по возвращении? Он не изъявлял желания побеседовать с вами?

— Нет, — испуганно ответил чиновник, — вы считаете, что я попал под подозрение? Может быть, я должен бежать, пока ещё не поздно?..

— Спокойно, Максим Анатольевич, спокойно, — заулыбался Меркулов, — всё не столь плохо. Не надо нервничать, не то вам опять начнут мерещиться растяжки под машиной. И бежать никуда тоже не надо. Этим вы только укажете на себя. Пока всё идёт вполне удовлетворительно. Просто если я нахожусь под подозрением у этого вашего Рентгена, то с его стороны вполне логичным было бы проверять всех сотрудников РАО, так или иначе имевших со мной контакты. Включая вас. Это обычная процедура, и если он ещё не сделал этого, то сделает в ближайшее время. Просто будьте к этому готовы и стройте беседу так, как я вас учил. А сейчас лучше подумайте, не добавилось ли с сегодняшнего дня в ваших буднях новых людей? Возможно, в свете текущих событий, служба безопасности усилила вашу охрану? Вам не предлагали более надёжных людей или дополнительный автоэскорт? Быть может, новый помощник или секретарша? Ремонтные работы в кабинете, неполадки в корпоративной сети, забарахлившее оборудование? Соседи по лестничной клетке здесь, в Ухте?

— Нет, — Прокопенко тщательно перебирал в памяти все лица, что попадались ему сегодня с самого утра и до сего момента, — ничего такого.

— Вот и отлично! — просиял резидент. — Это хороший знак. Так что не волнуйтесь попусту раньше времени. А когда что-нибудь подобное произойдёт, то тем более не волнуйтесь. У Рентгена на вас ничего нет, иначе вы давно уже сидели бы под арестом. Он попытается спровоцировать вас, надавить на психику, чтобы вы сорвались. Помните об этом и ведите себя, как занимающий весьма ответственный пост добропорядочный гражданин, которому нечего бояться. И всё образуется. Об остальном я позабочусь.

— Вы уверены, что я не под колпаком, или как это у вас называется? — недоверчиво взглянул на резидента чиновник. — Вдруг за мной следят тайно?

— Уверен, — вновь успокоил его Меркулов. — За вами следят, это верно. Сопляк с нелепыми накладными усами. Именно нелепость его действий, демонстрирующая полное отсутствие опыта и профессионализма, является лучшим доказательством того, что контрразведка не занялась вами всерьёз. Иначе наблюдение вели бы гораздо более умелые специалисты, можете мне поверить. Так что, повторюсь, на данный момент вам не о чем беспокоиться.

Возвращайтесь к своей работе и держите меня в курсе любых новостей, касающихся Рентгена и Ферзя.

Резидент-«художник» пододвинул к себе фирменную коробку и с сокрушённым видом принялся складывать в неё галстуки.

— Очень жаль, что вам так ничего и не подошло в нашем магазине, — вздохнул он, — для живущего на одну зарплату чиновника, общеизвестного своей честностью и неподкупностью, у вас слишком притязательный вкус.

— Может, мне стоит купить что-нибудь? — Прокопенко вновь опасливо покосился на скучающего за витриной телохранителя, — чтобы не вызывать лишних подозрений?

— Обязательно, — не меняя печального выражения на лице, одобрил его мысль Меркулов, — но не в моём павильоне. Зайдите в соседний и приобретите там галстук. Вот такой, — он показал на одну из брендовых вещиц, — там он на пятьсот рублей дешевле. Сошлитесь на дороговизну моего магазина, вашего охранника это объяснение вполне удовлетворит. И если вдруг кто-то более сообразительный из его коллег захочет проверить, что это вы там покупали и у кого, проверка ничего не даст. Желаю приятно провести день, — заулыбался он, — заходите к нам ещё, через месяц мы ждём обновления коллекций!

Прокопенко попрощался и покинул павильон. В точности выполнив указания Меркулова по поводу галстука, он решил ещё немного послоняться по торговому центру, чтобы привести в порядок мысли, расползающиеся в разные стороны от страха. Игра, которую он затеял, могла стоить ему жизни, тем более что вёл он её с людьми, в подобных интригах съевших не одну стаю собак. Но иного выхода у него нет. Вся эта история с лабораторией вышла из-под контроля, и он уже никак не мог влиять ни на Ферзя, ни на Меркулова. Если раньше он держал руку на пульсе всего, то сейчас лишь исполнял указания то одного, то другого, ежеминутно ожидая удара в спину. И если Салмацкому он уже стал не нужен, то интерес хозяев Меркулова необходимо подогревать любыми путями, иначе не видать ему безбедной жизни за пределами этой дикой страны. При этом ещё нужно обезопасить себя со всех сторон. Ради этого он и разработал свой рискованный, но весьма дерзкий план.

Для его осуществления ему был необходим исполнитель, обладающий целым набором определённых качеств: тщеславие, глупость, самоуверенность, доступ к секретной информации и серьёзные связи в ФСБ. Словом, племянник генерал-лейтенанта Белова, лейтенант Левин, обладатель грозного официального позывного «Хантер» и не менее грозного неофициального — «Чёрный Плащ», подходил для этих целей идеально. Чиновник покосился назад, делая вид, что изучает очередную витрину. «Да, можно себе представить, как веселился Меркулов», — подумал он глядя на крадущегося позади Хантера. В глубоко натянутой на глаза бейсболке и чёрных очках, да ещё с накладными усами на непроницаемо-серьёзном лице, лейтенант, добровольно вызвавшийся «скрытно подстраховать» Прокопенко, даже в толпе посетителей бросался в глаза метров, эдак, с двухсот. Как раз то, что надо. Этого обвести вокруг пальца будет несложно. Кто знает, возможно, со временем он сможет полностью «приручить» Хантера и извлечь из их «сотрудничества» немалую пользу. Ведь все знают, что рано или поздно лейтенант займёт кресло своего дяди, недаром его затащили в такую глушь — о правильном послужном списке необходимо заботиться с младых ногтей.

Как бы то ни было, отступать поздно. Процесс пошёл, как говорил один очень умный политический деятель, являющийся для Прокопенко превосходным примером. Этого человека было за что уважать — он не просто с точностью выполнил все указания своих заокеанских хозяев и получил за это материальные блага, но и добился от них, фактически, неприкасаемости. Живёт с тех пор припеваючи в лучшей стране мира, уважаемый человек, нобелевский лауреат, читает лекции в престижном университете, богат, знаменит и всегда желанный гость на любой политической тусовке, и не только политической! И никто, что особенно радовало Прокопенко, никто не крадётся за ним с ледорубом в руке, как за Троцким. Вот что значит ПРАВИЛЬНО организованное общественное мнение! Вот как надо работать! А этой дикой стране никогда не быть законодателем мировых тенденций, недаром все умные люди, заработав достойные деньги, первым делом стремятся устроить свою жизнь в цивилизованных государствах, используя родину в качестве кормушки. И это верно, на большее она и не способна. Вот почему так важно сейчас сохранить ценность его, Прокопенко, для хозяев Меркулова. А раз самим Меркуловым плотно заинтересовалась контрразведка, умнее всего сделать так, чтобы он был вынужден вернуться на родину. И чем быстрее, тем лучше.

Прокопенко невольно вздрогнул, вспоминая ничего не выражающий взгляд Рентгена, словно пронизывающий его насквозь. Этот если вцепился, то уже не отстанет, питбуль по сравнению с ним просто новорождённый щенок. У Меркулова нет шансов, что бы он там себе ни думал. И Прокопенко не собирался рисковать своим благосостоянием и, тем более, свободой, лишь потому, что резиденту захотелось померятся силами с контрразведчиком. Эти двое стоили друг друга, но он вовсе не желал выяснять, кто из них круче. Рентген не отстанет от Меркулова, так что пусть вместо него пришлют другого, пока ещё не поздно. Новичок будет вынужден прислушиваться к Прокопенко хотя бы в первое время, пока не освоится в местной грязи и его снизившаяся в глазах заокеанских хозяев ценность вновь возрастёт. И станет даже выше, чем прежде, уж он-то об этом позаботится. Так что его план одновременно прост и сложен: нужно вынудить Меркулова передать свои дела кому-нибудь другому. Но сперва пусть избавится от Салмацкого. «Кстати, что с ним всё-таки стало? Хантер уже должен знать, пора возвращаться в офис». Прокопенко отвернулся от витрины, посетовал охраннику на повальную дороговизну, всюду душащую честных людей, и направился к выходу.

Однако сразу переговорить с Хантером чиновнику не удалось. Едва он зашёл в приёмную своего кабинета, как его тут же встретила профессор Николаева.

— Максим Анатольевич! — Она хмуро посмотрела на его секретаршу, при виде входящего Прокопенко встающую из-за стола с целым ворохом бумаг и служебной корреспонденции. — Я прошу вас уделить мне несколько минут немедленно! Я уже привыкла к тому, что каждый день в РАО есть сплошной несчастный случай, но сегодняшние события стали из ряда вон выходящими! Даже по местным меркам!

— Разумеется, Людмила Петровна! — Чиновник со всей серьёзностью кивнул. — Проходите! Вы же знаете, для представителей передовой российской науки у меня всегда найдётся время! — Он строго взглянул на секретаршу: — Меня ни для кого нет ещё десять минут. Я не вернулся с обеда.

— Да, Максим Анатольевич, — ответила та, возвращаясь за свой стол. — Полчаса назад звонил дежурный по Службе Собственной Безопасности. Просил передать вам, чтобы вы связались с Рентгеном, как появитесь.

— Они сказали, что именно им нужно? — Прокопенко постарался ничем не выдать мгновенно охватившего его страха. — Какие-то проблемы с материально-техническим обеспечением?

— Не знаю, — секретарша неопределённо пожала плечами, — он ничего не сообщил. Просто оставил вызов и всё.

— Хорошо, я вас услышал, — кивнул чиновник, открывая дверь кабинета. — Людмила Петровна, прошу вас!

Он пропустил вперёд учёную и, недовольно скривившись ей в спину, затворил за собой дверь. Что за каша у неё вместо мозгов, если она до сих пор здесь? Давно уже стоило всё понять, собрать вещички и тихо, спокойно вернуться домой, не отвлекая серьёзных людей своею мышиною вознёй. Особенно сейчас, когда у него полно в сто раз более важных забот и голова занята массой действительно серьёзных мыслей. Прокопенко предложил учёной присесть и направился к своему креслу.

— Итак, в чём проблема? — спросил он, запуская компьютер. — Ремонтная бригада, ликвидирующая последствия прорыва в системе водоснабжения, работает слишком медленно? Обговорённые нами сроки срываются?

— Ремонтники работали очень хорошо, — покачала головой Николаева, — они полностью восстановили лабораторию. Но час назад пришли люди из Службы Собственной Безопасности и прекратили все наши работы. Опечатали склад со всем оборудованием, как они сказали, «до выяснения некоторых обстоятельств». Доцент Степанов в настоящий момент находится на допросе у некоего Рентгена, меня же настоятельно просили явиться к нему в кабинет через час. Я бы хотела узнать, что всё это значит? Нам не дали никаких объяснений! Возможно, вы сможете внести в происходящее немного ясности? И, возможно, это как-то связано с теми системами слежения, что установили в предназначенной для нас лаборатории ваши строители?

— Системы слежения? — нахмурился Прокопенко. — В вашей лаборатории?! Боюсь, я не вполне понимаю, о чём идёт речь, Людмила Петровна…

— Она идёт о полутора десятках скрытых микрофонов и видеокамер, которые вмуровала в стены выделенного для нас помещения самая первая строительная бригада! — прервала его профессор. — Нас что, в чём-то подозревают? Если да, то в чём именно? Мы здесь уже три недели, но до сих пор не смогли провести ни единого эксперимента! Нам пришлось ужать план исследований до минимума, сократив его до четырёх важнейших опытов, но в свете текущих событий мы не сможем сделать даже этого! Мы не делали и не делаем ничего противозаконного, и потому я хотела бы получить от вас прямой ответ: что послужило причиной ареста лаборатории и оборудования?! Я немедленно свяжусь с Москвой!

Чиновник злорадно ухмыльнулся про себя. «Ага, давай-давай. С Москвой она свяжется! Да Москва сама связалась со мной по этому вопросу ещё за неделю до вашего появления здесь! Надо было дружить со своим начальством и не мнить себя новыми Эйнштейнами, вероятно, тогда всё у вас сложилось бы по-другому». Надо признать, Служба Безопасности его порадовала! Так категорично перекрыть кислород Николаевой он бы не смог. Рентген, сам того не зная, помог ему самым лучшим образом. Теперь поручение академика Линдера можно считать исполненным.

— Никаких следящих систем устанавливать вам я не приказывал, — с обеспокоенным выражением на лице произнёс Прокопенко, — но теперь, кажется, понимаю, что могло послужить причиной ваших злоключений. Когда было принято решение о выделении в ваше распоряжение помещения в данном складе, я попросил подполковника Ферзя, командира Отряда Особых Операций, курировать вас и оказывать всяческое содействие. Это было логично, так как склад размещён в непосредственной близости от базы Спецотряда.

— Подполковник Ферзь занимался нашими проблемами недолго, но за те несколько дней, что он держал контроль над ними, было сделано больше, чем за все последующие! — заявила Николаева. — Нам, право, очень жаль, что подполковнику выпали столь серьёзные испытания, но…

— К сожалению, они не закончились, Людмила Петровна, — оборвал её Прокопенко. — Подполковник Ферзь вновь пропал в Жёлтой Зоне, причём об этом даже не объявлено официально, ходят лишь слухи!

— Мы уже наслышаны, — нахмурилась профессор. — И что, вы хотите сказать, что нас подозревают в его исчезновении?! Это же абсурд!

— Разумеется, я не имел в виду ничего подобного! — с выражением абсолютного участия воскликнул чиновник. — Но в настоящий момент Служба Собственной Безопасности проверяет всех, с кем общался Ферзь в последнее время. Кстати, сам факт установки систем слежения в вашей лаборатории очень меня настораживает. Я ничего об этом не знал, да и для проведения подобных мероприятий мне нужна санкция Службы Безопасности. Зато подполковник Ферзь мог инициировать такие работы и без моего ведома, это входит в рамки его компетенции. Не думаю, что он в чём-то подозревал вас, скорее всего, у него имелись свои планы на это помещение в дальнейшем, после вашего отъезда. Не исключено, что именно наличие этой системы слежения и послужило причиной для ареста склада.

— И что теперь? — Николаева недовольно поморщилась. — Нам предстоит объяснять это следователям? Что вообще у вас тут творится?! Театр абсурда, право! Нам что, могут не вернуть наше оборудование? «До выяснения некоторых подробностей?»

— Не волнуйтесь, Людмила Петровна, — поспешил ободрить её Прокопенко, — руководитель следственной бригады, Рентген, очень, я подчёркиваю, очень высокопрофессиональный специалист своего дела. Я уверен, он быстро разберётся в деталях вашего участия в деятельности подполковника Ферзя и примет правильное решение. Ответьте на все его вопросы, и вот увидите, уже завтра со склада снимут арест! Со своей стороны я позабочусь, чтобы Рентген получил исчерпывающую информацию о вашей полной непричастности ко всему происходящему. Тем более, что он, как вы наверняка могли слышать, ждёт моего звонка. Полагаю, Рентген захочет со мной встретиться так же, как и с вами, ведь по долгу службы я неоднократно встречался с подполковником Ферзём незадолго до его трагического исчезновения. Обещаю, я сделаю всё, что в моих силах! Вы же знаете, я всегда на вашей стороне!

— Я очень на это надеюсь, Максим Анатольевич! — хмуро ответила Николаева. — Могу я просить вас связаться со мной после вашего с ним разговора? Я бы хотела знать, что вообще происходит и кем он видит нас в этом деле, вне зависимости от того, что он посчитает нужным рассказать мне на предстоящем допросе.

— Вы слишком драматизируете! — Чиновник был само участие. — Это всего лишь беседа, ни о каком допросе не может идти и речи! Обещаю, завтра с обеда, в крайнем случае, послезавтра с утра, в вашей лаборатории станет возможно проводить любые эксперименты, столь важные для российской науки. Мы уже полностью закончили ремонт, включая переподключение электропитания и новых шин заземления. За оставшиеся четыре дня вы сможете провести все запланированные опыты, о которых шла речь. Я же лично поручусь за вас перед Рентгеном, и надеюсь, этого окажется достаточно!

— Хотелось бы верить, — голос Николаевой не выражал энтузиазма. — После всего, что произошло здесь, я поневоле начинаю верить в теории заговоров.

Селектор на столе Прокопенко мигнул индикатором, и в кабинете зазвучал голос секретарши:

— Максим Анатольевич, к вам Хантер из Службы Безопасности. Говорит, что дело не терпит отлагательств.

— Пригласите. — Чиновник щёлкнул клавишей селектора и перевёл взгляд на профессора: — Вот и ваш куратор. Полагаю, у Службы Безопасности вопросов ко мне больше, чем к вам, раз они прислали сюда своего человека. С вашего позволения, Людмила Петровна…

— Не буду вам мешать, Максим Анатольевич, — Николаева поднялась с кресла, — и жду от вас вестей. Надеюсь, они будут хорошими.

— Не сомневаюсь в этом! — Прокопенко проводил её до дверей.

Учёная дама вышла в приёмную, скользнула безразличным взглядом по пытающемуся заигрывать с секретаршей Хантеру и вышла вон. «Сейчас Рентген в полной мере даст почувствовать этой напыщенной индюшке, что такое настоящий стресс! — злорадно подумал чиновник. — Интересно, это у него часть работы или непроизвольно получается медленно выматывать из человека душу вопросами, после которых невинный младенец почувствует себя закоренелым грешником? Ничего, этой парочке научных зануд только на пользу, собьёт высокоинтеллектуальную спесь!»

— Проходите, Хантер, — Прокопенко сделал приглашающий жест и заявил секретарше: — Меня по-прежнему ни для кого нет.

Лейтенант подошёл к столу и вальяжно развалился в кресле. За прошедшее время он успел переодеться и снять накладные усы, лишь из нагрудного кармана форменной куртки выглядывали чёрные очки с огромными стёклами. А когда Левин снял с головы форменную кепи, то внезапно оказался наголо выбритым.

— Что-то случилось? — насторожился Прокопенко. — Вы эээ… сменили причёску, Хантер. У вас недомогание?

— Чего? — не понял лейтенант. — А! Это так надо! Я же на задании государственной важности!

— Вы имеете в виду, что это как-то взаимосвязано, — переспросил чиновник, — полное отсутствие волос и степень эффективности работы?

— Это профессиональные тонкости, — важно заявил тот, — настоящий Хантер должен быть лысым, это абсолютно точно. Итак, к делу! Я всё проверил, встреча прошла чисто, хвоста за вами не было. Где галстук? Я должен его осмотреть!

— Галстук? — не понял Прокопенко. — В смысле?

— Ну, галстук, который вы купили у связного! — объяснил Хантер. — Разве вы не поняли? Это же контейнер! В него вшиты дальнейшие инструкции! Я должен изучить их! Думаю, связь Ферзя с иностранной резидентурой более не вызывает сомнений, и можно подключать к нашему делу контрразведку.

— Боюсь, что не всё так просто, Хантер. — Прокопенко сделал предельно серьёзное лицо. «Ну, надо же, каков идиот! Однозначно, лейтенант Левин просто находка! И как только генерал Белов отпускает племянника одного, без присмотра?» — Дело в том, что галстук я просто купил для себя, в самом обычном магазине. Разговор же с вражеским резидентом состоялся ранее, в предыдущем павильоне. Помните, там ещё продавец такой смешной, в расклёпанной косухе с бородкой и бакенбардами?

— Что он вам передал? — насторожился лейтенант. — Там было видно плохо, витрина заставлена всяким барахлом!

— В том-то и дело, что ничего, — покачал головой Прокопенко. — Мы имеем дело с очень хитрым и опытным противником, они не оставляют против себя улик. Чтобы собрать серьёзные доказательства, необходим грамотный специалист, настоящий профессионал своего дела. Именно поэтому я и обратился к вам, Хантер. Вы блестяще подготовлены, у вас живой ум с аналитическим мышлением, и в то же время в силу своей молодости вы ещё нигде не засветились. Идеальная ситуация! Противник не будет ожидать от вас серьёзных действий и потому допустит ошибку!

— Согласен! — важно заявил лейтенант. — Я использую элемент внезапности и перевес своих личных качеств. Итак! Что хотел от вас резидент?

— Полагаю, он ещё не доверяет мне в полной мере, — нахмурился чиновник, — его интересовало, почему Ферзь перестал выходить на связь. Он потребовал подробную информацию обо всём, что касается его исчезновения. Я думаю, надо дать ему то, что он хочет, тем самым мы приобретём его доверие.

— Но это государственная тайна! — Хантер недовольно наморщил не только лоб, но и кожу на макушке, став похожим на ощипанную курицу. Маленькая голова нелепой формы, лишённая волос, никак не добавляла ему мужественности, однако, судя по лейтенанту, сие обстоятельство было ему неведомо. — Мы не можем выдать такую информацию противнику! Надо подсунуть ему дезу! Я скажу дя… генералу Белову, он организует правдоподобную историю!

— Я же говорил вам, что Ферзь действует не один, — покачал головой Прокопенко, — помните? А если резидент сможет каким-то образом проверить данные и разоблачит нас? Или, что ещё хуже, сообщник Салмацкого имеет доступ к секретным документам, а ведь наверняка так и есть! Едва наши сведения поступят в Службу Безопасности, произойдёт утечка и всё, резидент уйдёт! Скроется, и мы провалим дело! Не сможем вскрыть шпионскую сеть! Это недопустимо! Нет, пока мы не получим весомые доказательства, я никому не могу доверять в Службе Безопасности, только вам, Хантер. Любой из тех, кто служит здесь долго, может оказаться потенциальным подручным Ферзя!

Прокопенко многозначительно посмотрел на лейтенанта. Можно было не сомневаться, что тот примет правильное решение.

Заполучить себе Хантера не составило никакого труда. В первую же встречу Прокопенко рассказал ему страшную историю о том, как Салмацкий при помощи шантажа добивался от него предоставления неких секретных данных о движении финансовых потоков РАО и конфиденциальной информации о членах Совета Директоров «Ареала». Якобы Ферзь как-то организовал перебивку уникальных номеров на ёмкостях с нефтью «Тип X», уходящих в утилизацию вследствие выработки ресурса, и теперь имел возможность получить крупную партию неучтённой нефти. Но так как подписи на документах стояли прокопенковские, то, в случае отказа чиновника, Салмацкий грозил подставить его под обвинение в хищении нефти, что автоматически влекло за собой обвинение в измене Родине. Причём Ферзь прямо сказал, что действует не один, и за каждым шагом Прокопенко теперь будет следить его сообщник, который немедленно уберёт его в случае малейших сомнений. Прокопенко, как истинный патриот, не поддался на шантаж и решил помешать планам врагов России. Но, так как в руках у Салмацкого теперь находились сфабрикованные против него улики, не решился официально обращаться в Службу Безопасности. И даже не потому, что боялся очернить своё доброе имя и потерять репутацию, пусть даже на некоторое время. Нет, для него, Прокопенко, это ничто по сравнению с ущербом, который несёт страна от действий вступивших в сговор с врагом предателей. И потому, чтобы не спугнуть иностранную резидентуру, он решил обратиться к Хантеру-Левину, что в сложившейся ситуации было единственно верным решением. Честность и патриотизм лейтенанта, учитывая его происхождение, не подлежали ни малейшему сомнению, его профессионализм выпускника московской Академии ФСБ также не вызывал никаких вопросов, а его возраст делал Хантера малозаметным в глазах врагов.

Сопляк проглотил всю эту чушь мгновенно, а после того, как Прокопенко предоставил ему некоторые улики, собранные им на Ферзя, полностью уверовал в рассказанную сказку. И теперь чиновнику предстояла самая рискованная часть его плана: необходимо избавиться от Салмацкого. Наиболее подходящий способ реализовать это намерение — столкнуть их с Меркуловым. Теперь, когда у Прокопенко есть Хантер, получать информацию о планах Ферзя будет несложно. Останется лишь донести её до резидента, а там, как говорится, дело техники. После того, как Салмацкий выйдет из игры, главная опасность, нависшая над чиновником, исчезнет вместе с Ферзём. Всё, что необходимо будет сделать потом, это грамотно, небольшими порциями, скармливать лейтенанту данные о махинациях Меркулова. Резидент быстро поймёт, что раскрыт российскими спецслужбами, и его арест — лишь вопрос времени. Он далеко не дурак, и потому, во-первых, заблаговременно скроется, а во-вторых, не забудет передать Прокопенко с рук на руки своему преемнику. Всё нормализуется и потечёт, как раньше. Всего-то и забот, что следить за Хантером, дабы тот не наломал дров. Мозгов-то у сопляка, похоже, совсем мало, поговаривают, что он даже на рабочем компьютере умудряется в игрушки играть. В этом и заключается весь риск плана Прокопенко: с одной стороны, лейтенант абсолютно управляем, с другой — не сморозил бы чего от себя лично… Доберись Рентген до Ферзя или Меркулова прежде, чем задуманное чиновником воплотится в жизнь, и всё пропало. Впрочем, если сидеть и ничего не делать, кто-нибудь из соратников Прокопенко стопроцентно организует его ликвидацию. Ферзю он не нужен как лишний свидетель, а Меркулов и глазом не моргнёт, если почувствует, что Рентген заподозрил чиновника, и неважно даже, вследствие чего такое может произойти. Раз этот монстр принялся за резидента всерьёз, случиться может всё, что угодно. И надеяться на авось Прокопенко не собирался.

— Ну… — протянул Хантер, — вообще-то верно… Только что мы можем рассказать резиденту? Рентген вернулся из Жёлтой Зоны без Ферзя. Со всех, кто с ним был, подписку о неразглашении взяли ещё до выхода в Пояс. Никто из них ничего не расскажет, по крайней мере сейчас, это и так ясно. Я не занимаюсь этим делом, хотя вчера вечером слышал, как дядя разговаривал с Рябовым. Он сказал, что Рентген нашёл нелегальную лабу, и в этом был замешан Салмацкий и ещё двое из Спецотряда. Но вроде как Ферзю удалось скрыться, у него ведь «Ариадна». И все вещдоки он унёс собой. А потом они оба недоумевали, мол, Рентген сказал, что Ферзь скрылся в Красной Зоне, а Туман добровольно пошёл за ним, чтобы задержать его или вернуть доказательства. Чушь какая-то! И дядя, и Рябов, оба считают, что это бред, и Рентген просто скрывает от них что-то, потому что не доверяет. Из Красной Зоны не возвращаются, так что он всё это выдумал, долго не напрягаясь. Дядя ещё сказал, что он зарвался совсем, и пора звонить кому следует, чтобы Рентгена поставили на место, а то забыл, с кем имеет дело. Лично я думаю, что дядя прав. Хотя Ферзь с Туманом действительно не вышли вместе с отрядом Рентгена из Жёлтой Зоны, это ничего не значит. Их и в списки погибших или пропавших без вести не включили. Официально они вообще до сих пор числятся на задании. Всё это выглядит неправдоподобно и глупо. Если мы дадим такую информацию резиденту, он точно заподозрит дезу и скроется.

— Не скажите, Хантер! — возразил Прокопенко. — А если это провокация? Проверка? Вдруг сообщник Салмацкого уже уведомил резидента обо всём произошедшем? Или резидент уверен, что получит от него эту информацию, и теперь специально проверяет нас на лояльность? Ведь подручный Ферзя наверняка в курсе событий! Скорее всего, он один из его головорезов, раз Салмацкий заявил, что тот расправится со мной без тени сомнения! А раз так, то сообщник этот наверняка знает то же, что знают в Спецотряде!

— Блин, точно! — Глаза Хантера явно осветила вспышка озарения. — Так и есть! Я даже знаю, кто этот сообщник! Это Медведь! Настоящий отморозок, ему человека убить — раз плюнуть! И слухи о нём жуткие ходят, и, самое главное, Ферзь его почти всегда на базе оставляет, когда сам в Зоны уходит! И наоборот, если группа Медведя работает, то остальной отряд обычно никуда не выдвигается. Он ещё вопросы странные мне задавал, когда Ферзь в первый раз пропал! Стопудово делал вид, что ничего не знает! И возле учёных постоянно трётся, которые к Ферзю приехали! Я понял!

— Вот видите! — поддержал его Прокопенко. — Нам нельзя рисковать! Нужно выяснить всё максимально подробно и предоставить резиденту полную информацию! Он проверит её, убедится, что всё в порядке, мы надёжны, а никаких улик против него в лаборатории не найдено, успокоится и даст нам задание! Это и послужит той ниточкой, потянув за которую вы распутаете весь их шпионский клубок!

— Реально так и будет! — довольно заулыбался Хантер, видимо прикидывая открывающиеся в этом свете перспективы. — Значит, так! Когда следующая встреча с резидентом?

— Он пришлёт уведомление на сетевой адрес Салмацкого, который я вам показывал, — ответил чиновник. — Сказал, что у нас есть пара дней.

— Этого хватит, — важно кивнул лейтенант, — я соберу необходимую информацию за завтра-послезавтра. Кстати, я проверил ваши слова насчёт бочек с перебитыми номерами. Ферзь не блефовал. Одну такую бочку я нашёл у тех самых учёных, дело которых мне поручили. Полную! Двести литров неучтённого «Икса»! Раньше её там не было, я точно знаю! Думаю, пришла пора задать им пару вопросов.

— Предлагаю сделать это после того, как резидент убедится в нашей лояльности, — посоветовал Прокопенко, — чтобы не поднимать лишнего шума раньше времени.

— Согласен. — Лейтенант посмотрел на часы и поднялся. — Мне пора, служебные дела государственной важности. Держите меня в курсе событий, а я свяжусь с вами, как только буду готов.

— Непременно, Хантер! — подскочил Прокопенко, пожимая ему руку. — Успехов в службе!

Левин, раздуваясь от важности, наполеоновской походкой вышел из кабинета, и чиновник откинулся на спинку кресла. Ферзь пропал в Красной Зоне! Невероятная удача! Это всё меняет и серьёзно упрощает задачу. Раз бояться выстрела в спину или растяжки под машиной не надо, стало быть, можно приступать к заключительной стадии его плана — вынуждению Меркулова поспешно покинуть страну. Ну, тут проблем не возникнет. Три-пять простеньких махинаций, в результате которых доблестный борец со шпионами Хантер узнает о связи резидента с уголовниками, получит информацию о фирме Меркулова и пару других мелочей — и дело сделано. Прокопенко удовлетворённо улыбнулся. Наконец-то хорошие новости. Теперь осталось лишь продержаться под давлением этого чёртова Рентгена. Как только Меркулов отбудет восвояси, переживать станет более не о чем.

3

Газ медленно проникал под снаряжение через манжеты и воротник камуфляжа, и получающее кислотный ожог тело нещадно жгло, словно ошпаренное. Берёзов невольно потёр зудящую под противогазом кожу и побежал ещё быстрее. Едкая аномалия всё не заканчивалась, её мутное грязно-жёлтое облако растянулось на добрый километр, полностью заполнив собой всё вокруг, и бесцеремонно вытеснило остальные аномалии. Бежать становилось всё труднее. Проходящего через противогазный фильтр воздуха было недостаточно, и каждый шаг отзывался резкой вспышкой боли в обожжённом кислотой теле. Камуфляж стал словно сотканным из наждачной бумаги, обращённой шершавой стороной вовнутрь, и нервы вибрировали, словно перетянутые струны, отчаянно напрягаясь в попытке игнорировать всё возрастающую боль.

Ещё немного, метров сто, и сразу же станет легче. Иван, с хрипом втягивая в лёгкие скудные порции воздуха, позволил себе перейти на шаг. Десять шагов, ровно десять. Чтобы поправить оружие и снаряжение. И — бегом марш! Он должен выбраться отсюда как можно скорее, пока затянутое багровой пеленой сознание, рвущееся на куски от обжигающей тело боли, ещё пытается бороться с подступающим всё ближе небытием. Не может она быть бесконечной, не может, это точно. С пригорка было хорошо видно, что эта дрянь здоровая, но границы имеет. И он уже наверняка где-то недалеко, где-то совсем рядом. Бегом! Нельзя медлить, иначе можно просто потерять сознание в каких-нибудь нескольких шагах от чистого пространства! Берёзов стиснул зубы до глухого скрежета и вновь перешёл на бег. Камуфляж, будто ставший шлифовальным станком, тысячей маленьких рубанков врезался в кожу, обжигая тело дикой болью. Иван захрипел и назло боли увеличил скорость, гигантским усилием воли удерживая на месте ускользающее сознание.

С самого утра он двигался за отрядом Зомби незамеченным. Поначалу это было несложно, противник явно куда-то спешил и не принимал серьёзных мер предосторожности. По широкой полосе следов, оставленных Зомби в грязно-оранжевой пыли, покрывающей тёмно-багровую землю, преследовать их мог и ребёнок. Однако к полудню ситуация резко ухудшилась. По мере приближения к границе Эпицентра активность мутировавшей флоры и фауны скачкообразно возрастала. Уродливое зверьё, абсолютно игнорировавшее Зомби, начало проявлять к Берёзову ярко выраженную агрессивность. Подходить ближе десяти метров к зарослям обрубков или замшелых колонн-деревьев стало небезопасно. Без стычки не проходило и четверти часа, к человеку регулярно тянулись то источающие ядовитые испарения оранжево-фиолетовые волны ползучих Водорослей, то усеянные крючковатыми присосками пупырчатые щупальца, то целые облака кишащей во мху Синьки.

Несколько раз пришлось отстреливаться от уродливого зверья, идентифицировать которое Берёзов не смог. Мутанты не были похожи ни на один из представленных в инструкциях образцов и более напоминали персонажей дешёвых триллеров о вурдалаках, кровожадных монстрах и тому подобных чужих. С одним из них пришлось сцепиться не на шутку. Получив несколько пуль в то место, которое Иван посчитал головой, уродливая склизкая тварь даже не замедлила шаг. Агрессивное создание, отдалённо напоминающее гибрид слизняка с мокрицей, издало мерзкое бульканье и выстрелило в Берёзова липкой ложноножкой. В следующую секунду тварь с поразительной скоростью притянула себя к человеку и принялась растекаться по телу, словно заливая его собой. Обездвиженные клейкой гадостью ноги не удержали равновесия, и Иван упал, всё сильнее увязая в теле твари. Рука с автоматом мгновенно оказалась залеплена грязно-оранжевой студенистой массой, и капитан почувствовал резкую боль, словно множество мелких зубов впились в кожу, пытаясь срезать с человека одежду. С огромным трудом, едва ли не в крайнюю секунду, ему удалось освободить правую руку и выхватить нож. Он стал наносить твари удары, но та словно не чувствовала их. С таким же успехом можно было убивать ножом холодец. Отбиться Берёзов смог лишь тогда, когда один за другим пробил клинком с десяток мелких, лишённых зрачков глаз, целым сонмом усыпавших покрытое слизью утолщение на теле зверя, которое оказалось головой на самом деле. Тварь противно заскрежетала, пронзительно булькая на грани слышимости, отвалилась от человека и быстро скрылась в ближайших зарослях.

Как только поединок закончился, Берёзов подобрал обронённую в ходе боя «Ариадну» и ещё минут десять едва переставлял ноги от усталости. Многочисленные кровоточащие порезы по всему телу резко снизили ловкость и координацию движений, и он едва не попал в Сито, неожиданно выскочившее из-за невысокого холма. К тому моменту, когда эффект обратной регенерации залечил полученные раны, Иван существенно отстал от отряда Зомби. Пришлось перейти на бег и впредь держаться вдали от кустов и крупных камней, за которыми могли бы укрываться мутировавшие твари. Но на ровной местности вновь началась игра в догонялки с аномалиями. Почувствовав добычу, сгустки смертельной энергии меняли траекторию движения, и Берёзов был вынужден петлять и делать крюки, уходя от преследования. Спасало то, что аномалии, которые он про себя определил как «хищные», реагировали на что угодно, что оказывалось к ним ближе всего. Это давало ему возможность переключать их внимание с себя на любую другую, менее подвижную аномалию.

Занятый этой игрой в пятнашки со смертью, Иван слишком поздно заметил шевеление среди стоящих в стороне замшелых колонн небольшой рощицы. Мутные грязно-оранжевые пятна, сидящие на фиолетовых обрубках деревьев, которые он поначалу принял за местные цветы, с мерзким визгом поднялись в воздух. Десятка три перепончато-чешуйчатых существ величиной с ворону, ощетинившись частоколом зазубренных когтей и вереницами кривых клыков, мгновенно сбились в стаю и бросились на человека. Иван открыл огонь, пытаясь сбивать уродливых тварей влёт, но быстро прекратил стрельбу. Птицы двигались хаотично, вертикальными зигзагами обходя попадающиеся на пути аномалии, и оказались малочувствительны к пулевым ранениям. Сбитые наземь твари, не попавшие в блуждающую внизу Центрифугу, спустя несколько секунд вновь взмывали в небо и с пронзительным визгом догоняли стаю. Магазин опустел, и Берёзов попытался убежать от птиц, на ходу перезаряжая оружие. Но в отличие от аномалий стая не желала отставать от человека. Заново перемотанный кулак с «Ариадной» не позволял быстро управляться с автоматом, поэтому пришлось забросить оружие за спину и вновь взяться за нож.

Стая сбила Ивана с ног первым же ударом, и десятки когтистых визжащих тварей облепили человека. Взревев от боли, Берёзов дважды перекатился в сторону, ломая собой вцепившиеся уродливые тушки, и смог подняться, ударами ножа отбиваясь от бросающихся к голове птиц. Стая отпрянула от человека, брызнув в разные стороны, и тут же вновь собралась в вопящую кучу, разворачиваясь для следующей атаки. Иван, поправляя на голове исцарапанный противогаз, взбежал на верхушку невысокого холма, единственное ближайшее место, свободное от аномалий, и судорожно оглядел окрестности в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Спрятаться было негде. Путь к лесу фиолетовых обрубков преграждала птичья стая. Остальное же пространство быстро заполнялось аномалиями, вытесняемыми огромным облаком едкого газа, медленно приближающимся с обратной стороны холма. Вдали справа едва виднелся отряд Зомби, загодя обходящий ядовитое облако. Догнать его было уже невозможно — следующей атакой летающие твари, скорее всего, раздерут противогаз и доберутся до лица, и тогда у Берёзова не будет ни одного шанса выжить, не то что спасти Лаванду.

Тем временем стая с режущим ухо визгом вновь устремилась в атаку, и Иван принял решение. Он изо всех сил рванул вниз по невысокому склону и с разбегу вошёл в грязно-жёлтую муть газового поля. Преследовавшие его птицы торопливо отворачивали в сторону, стремясь избежать мучительной смерти. И вот теперь Берёзов отчаянно пытался вырваться из разъедающего тело бесконечного облака. Боль, словно заполняющая каждый миллиметр кожи, стала почти непреодолимой, теряющий рассудок мозг, будто бурлящей лавой вулкан, кипел только одной мыслью: надо бежать вперёд. Просто бежать и всё. Капитан уже не понимал, зачем, но твёрдо знал, что так надо. Если бы не эффект обратной регенерации, мощно выраженный вблизи Эпицентра, кислотная среда облака давно уже растворила бы и снаряжение, и кожу, и плоть. Но мысль о том, что идея пройти насквозь газовую аномалию в тот момент являлась единственным спасением, давно уже сменилось на яростно-звериную жажду выжить. И потому он бежал даже тогда, когда перестал понимать, кто он такой и что вообще происходит.

То, что он смог выбраться на чистое пространство, Берёзов понял не сразу. Когда сознание вновь обрело ясность мышления, он обнаружил себя лежащим вплотную к крупному каменному валуну, поросшему фиолетовым мхом. Несколько длинных и тощих оранжевых побегов с жидкими венчиками цветов-иголок опутали армейский ботинок, пытаясь прогрызть-проколоть толстую кожу высокого бёрца. Болезненное покалывание их игольчатых шапок и привело его в чувство. Иван дёрнул ногой, освобождая её из плена хищных растений, и сорвал с головы противогаз. Душный воздух жаркой Красной Зоны в этот миг показался ему лучше самого свежего горного ветра. Минуту он лежал неподвижно и просто дышал, радуясь самой возможности дыхания, после чего опёрся о камень и осмотрел оружие и снаряжение. УИП где-то потерялся, да и чёрт с ним, всё равно бесполезен. Остальное в порядке, раны заживают быстро, и даже рваные дыры в камуфляже почти полностью исчезли. Хуже с патронами, их осталось всего три магазина — никак не достаточно для серьёзного боя… А без него, похоже, Лаванду отсюда не вытащить. Иван поправил повязку с «Ариадной» и двинулся на поиски отряда Зомби. Это не должно вызвать затруднений: когда он стоял на пригорке, ища спасения от разъярённой птичьей стаи, противник как раз проходил где-то здесь. Где-то неподалёку должен быть широкий след.

Когда Берёзов настиг Зомби, вокруг уже стояли густые сумерки. Их командир расположил отряд на ночёвку у подножия поросшего фиолетовыми обрубками-деревьями холма, и «Филин» Ивана уверенно засёк столь большое скопление живых существ с расстояния в километр. К тому моменту, когда петляющий вокруг аномалий Берёзов смог приблизиться к противнику, вокруг уже стоял чернильно-чёрный мрак ареаловской ночи. Выбрав удобную позицию, Иван принялся наблюдать за лагерем. Зомби, как обычно, не разводили огонь и спали по трое, прислонясь к древесным стволам. «Странно», — подумал Берёзов. По его подсчётам выходило, что до границы Эпицентра оставалось километра два, никак не больше. Почему же командир Зомби не повёл отряд сразу домой, решив провести ночёвку в Красной Зоне? Видимо, двигаться в кромешной тьме через кишащую блуждающими аномалиями местность было тяжело не только для человека, раз он не захотел рисковать. Не исключено, что на границе с Эпицентром Берёзова ждёт какой-нибудь сюрприз. Это ж Ареал, тут что угодно можно ожидать… Хорошо хоть, зверьё старается держаться от Зомби подальше, и ему не приходиться ожидать атаки в спину.

На этот раз противник принял более серьёзные меры предосторожности и удвоил количество часовых. Несущие охрану лагеря Зомби перемещались между спящими соратниками попарно, и простым огневым налётом тут не обойтись. Придётся рискнуть. Что ж, такая работа для капитана не впервой. К тому же, у него есть «Невидимка».

Иван наблюдал за лагерем ещё два часа, медленно двигаясь вокруг под покровом густого мрака. На этот раз заметить Лаванду оказалось несложно. Она по-прежнему держалась рядом с Ферзём, а бывший командир ОСОП был единственным бойцом в отряде Зомби, носившим «Мембрану». «Это тоже выглядело несколько странным, — отметил Иван, — все наставления гласят, что Зомби не носят ни ОЗК, ни „Мембрану“, ни „Преграду“ — вообще ничего из громоздких средств защиты. Разгрузка и „Латник“ — максимум, что можно на них увидеть. Если на момент зомбирования человек был облачён в тяжёлое снаряжение, то, став Зомби, он снимал его и попросту выбрасывал на месте. Почему же Салмацкий до сих пор в „Мембране“? Разве только потому, что на нём экспериментальная „Мембрана-М“ с интегрированным „Латником“, их разделить невозможно… Это усложняет задачу по захвату его рюкзака с доказательствами. Ладно, разберёмся на месте. Тем более, что до места ещё надо добраться, Зомби расположили Лаванду с Ферзём в самом центре лагеря. Видать, не такие уж они и тупые…»

Отследив маршруты движения часовых, монотонно бродящих среди леса, Берёзов двинулся вглубь погружённого во тьму лагеря. До фиолетовой колонны дерева, у которой ночевали Ферзь с Лавандой, пришлось добираться довольно долго. Несколько раз ему приходилось замирать, сливаясь с землёй, и ждать когда приблизившиеся часовые вновь отойдут на безопасное расстояние. В памяти всплыла срочная служба и старый майор-инструктор, прослуживший в полевых частях ГРУ всю свою жизнь. Молодому Ивану частенько доставалось от него на занятиях по отработке скрытного передвижения.

— Терпение, боец, терпение! — Майор подкрепил свои слова увесистым пинком, — ты что, на… торопишься? — Инструктор, как обычно, не стеснялся в выражениях.

— Так ведь норматив же, товарищ майор! — обиженно скривился Иван, невольно потирая ушибленный копчик. — Не уложусь!

— Нормативы на ускоренное скрытное передвижение придумали идиоты! — Старый майор наставительно поднял вверх руку, покрытую густой сеткой глубоких шрамов. — Кабинетные крысы, знающие о боевых операциях только по бумажным отчётам командиров подразделений! В бою норматив один — выжить и выполнить задание. Заруби себе на носу, боец! Ты можешь ползти полста метров хоть полдня, но ты должен пройти незамеченным! Противник может смотреть на тебя, проходить рядом с тобой, топтаться по тебе и даже мочиться на тебя, всё, что угодно, кроме одного: он не должен заметить тебя. Ты понял меня, бойкий бойчишко?!

В тот момент Иван понял только то, что конкретно попал. Если старый майор награждал кого-то эпитетом «бойкий бойчишко», это неминуемо означало многочасовые тренировки и на занятиях, и на самоподготовке, и вместо отведённого солдатам для отдыха личного времени, и без того скудного. Влип он тогда не на шутку… Много позже, когда война стала знакома Берёзову не понаслышке, он не раз вспоминал старика добрым словом.

Пара часовых-Зомби прошла мимо, и Иван бесшумно подкрался к спящей Лаванде. Она сидела между Ферзём и кем-то ещё. Берёзов поморщился. На этот раз командир Зомби устроился на ночёвку где-то в другом месте. Не повезло. Значит, ликвидировать его не удастся, времени и без того в обрез, а риск слишком велик. Эх, сейчас бы ПСС… Иван быстро вложил в кобуру пистолет и достал из-за спины 9А-91. Убедившись, что следующая пара часовых будет проходить мимо этого места через двадцать секунд, он осторожно зашёл за древесный обрубок и оказался за спиной у спящего Зомби. Изготовившись для стрельбы, Берёзов взял на прицел его голову и аккуратно толкнул жертву ногой в плечо. Едва спина Зомби отлипла от дерева, Иван нажал на спуск, и одиночный бесшумный выстрел пробил череп противника прежде, чем тот успел проснуться. Берёзов быстро подхватил тело и так же бесшумно исчез в темноте.

К тому моменту, когда часовые приблизились к дереву Лаванды, вокруг него всё так же спало трое Зомби в противогазах. Едва охрана удалилась на несколько метров, один из спящих беззвучно зашевелился, и в его руках появилась верёвка. Стрелять в одетого в «Эмку» Ферзя придётся долго, даже «Дыроколы» бьют её не сразу, а выстрел в лицевой щиток шлем-сферы может и разбудить кого-нибудь — в полной тишине звук лопающегося армированного бронепластика наверняка окажется слишком отчётливым. Так что применим другой способ. Берёзов быстрыми движениями свил самозатягивающуюся петлю и осторожно набросил её на голову Ферзю, несколько раз обмотав другой конец верёвки вокруг дерева. Убедившись, что спящий ничего не почувствовал, он осторожно потряс Лаванду за плечи. Та дёрнулась и открыла глаза. Увидев Ивана, женщина собралась закричать, но короткий удар в челюсть лишил её сознания. Берёзов бесшумным движением вскочил на ноги, достал нож и, осторожно просунув лезвие Ферзю под нагрудную стяжку лямок рюкзака, двумя движениями перерезал её. Салмацкий проснулся и немедленно попытался вскочить, одновременно хватая Берёзова за горло, но в этот миг изготовленный Иваном «поводок» натянулся и осадил его. Неожиданно оказавшись без опоры, Ферзь рухнул на спину и вцепился в поводок руками. Стремясь избавиться от ошейника, он перевернулся на живот, и в этот момент Берёзов мощным прыжком приземлился ему на спину, выбивая из лёгких воздух. Ферзь на секунду замешкался, но этого оказалось достаточно: Иван отточенным приёмом вывел ему прямые руки за спину и сорвал со спины рюкзак. Забросив его на плечо, он взвалил на себя Лаванду и бросился бежать, на ходу извлекая из набедренного кармана гранату, столь удачно обнаружившуюся в подсумке убитого им Зомби.

Хоть Ферзь во время борьбы и не издал ни звука, в лагере Зомби уже поднялась тревога. Спящие вскакивали и хватались за оружие, кое-где вспыхивали зажигалки, и действовать надо было очень быстро. Берёзов швырнул гранату как можно дальше вглубь лагеря и тут же достал другую. Сзади громыхнул взрыв. Вряд ли он кого-то убьёт, но это сейчас и не столь уж важно. Главное — отвлечь врага. Капитан бросил вторую гранату подальше в лес, подхватил сползающую с плеча Лаванду и увеличил скорость. Едва отгремел второй взрыв, непроглядная ночь вновь погрузилась в тишину, изредка нарушаемую короткими командами, слабо доносящимися из лагеря Зомби.

Но всё оказалось не так просто, как ожидал Берёзов. Первые четверть часа всё шло по плану. Он удалился от леса и снял противогаз, чтобы не мешал дышать на изнурительном марш-броске. Затем надел на себя рюкзак Ферзя, связал бесчувственной Лаванде руки и потащил её на себе. «Филин» и «Ариадна» позволили выбирать наименее опасный маршрут движения, и он вовремя уклонялся от блуждающих аномалий, не приближаясь к кустам, заселённым мутировавшим зверьём. Трудности начались, когда Лаванда пришла в себя. Она не просто отказывалась идти за спасителем, но и бросалась на него даже со связанными руками, издавая истеричные вопли. Пришлось вновь отправить её в нокаут, заткнуть рот и тащить на себе. Вскоре Иван начал чувствовать приближающуюся усталость. Темп движения снизился, а ещё через полчаса он понял, что Зомби настигают его. Даже в кромешной тьме им удалось разыскать его следы, и теперь они, двигаясь налегке, с каждой минутой сокращают разрыв в дистанции.

Вскоре стало ясно, что уйти от погони не удастся. За час ходьбы с брыкающейся Лавандой на плечах Иван сильно вымотался и раз десять чуть не погиб, с трудом избегая аномалий. Учитывая опыт вчерашнего дня, до Жёлтой Зоны не меньше дня пути. Зомби же нагонят его самое позднее через час, если не раньше, и всё, что он может сделать, это выбрать наиболее выгодное место и дать врагам бой. Но даже в самом сказочном варианте развития событий у него нет и призрачного шанса перебить весь отряд: даже если все Зомби окажутся никудышными стрелками, ему просто не хватит патронов. Берёзов упрямо стиснул зубы и ткнул затылком Лаванду, заставляя её перестать дёргаться. Он всё равно не сдастся. Иван перешёл на размеренный шаг, давая себе возможность чуть отдышаться. Раз уйти не получилось, дадим противнику бой. Он старался восстановить дыхание и хоть немного успокоить гудящие от часовой нагрузки мышцы, и принялся вглядываться в ночной мрак, подыскивая удобную позицию.

Несколько раз ему попадались «Магниты», но ни один из них не висел на месте и потому не годился для оттягивания на себя пуль противника. От этой идеи пришлось отказаться. Высоких холмов в пределах видимости тоже не нашлось, и когда Иван понял, что окончательно устал, он остановился у пары невысоких валунов, поросших фиолетовым мхом. Бросив связанную Лаванду за одним из них, он занял позицию за вторым, приготовил оружие и стал ждать, стараясь хоть немного отдохнуть до появления противника. Сознание упрямо отказывалось признавать, что это тупик, но лихорадочно размышляющий Берёзов не мог найти выхода. Он движется слишком медленно и не сможет уйти от противников. Вокруг непроглядная мгла, и отыскать надёжное убежище не представляется возможным. С другой стороны, если бы сейчас был день, Зомби убили бы его раньше, чем он отошёл от лагеря на десяток шагов. Недаром они смогли выследить его даже ночью. Их командир до зомбирования явно получил первоклассную подготовку…

«Филин» показал первые тепловые отметки через десять минут. Зомби шли точно по следам жертвы, выстроившись широким полукольцом в несколько рядов и готовые при первой же возможности охватить добычу с флангов. Странная тактика, не свойственная боевым подразделениям, хотя какое дело Зомби до этого? Страха они не испытывают, боли почти не чувствуют, даже убить их очень непросто… они у себя дома, как хотят, так и ходят. И очень возможно, что эта методика лучше всего подходит именно для них. Вот сейчас у него есть отличная возможность в этом убедиться. Тем более, что выбора всё равно нет.

Спустя минуту стало ясно, что просто затаиться не выйдет, Зомби шли прямо на его позицию. Берёзов переключил переводчик огня в режим стрельбы одиночными, взял на прицел голову ближайшего врага и, задержав дыхание на полувыдохе, плавно выбрал спуск. Он смог уронить на землю троих, после чего остальные залегли и ползком двинулись точно на него, словно были абсолютно уверены в его местоположении. Иван пытался отстреливать ползущих врагов, но те быстро разделились на две группы, одна из которых продолжила сближение, а вторая открыла по нему прицельный огонь. Первые же пули легли настолько близко, что Берёзов был вынужден скрыться за валуном. Как они его вычислили? ПБС[2] на 9А-91 не даёт ни вспышки, ни звука, и, тем не менее, враги точно знают, где капитан. Единое пси-поле? Но Лаванда вроде говорила, что он не должен восприниматься Ареалом как враг… Лаванда! Иван перекатился поближе к женщине. Та находилась в сознании, ожесточённо грызя связывающую руки верёвку, и не сводила глаз с ночной темноты, откуда приближались Зомби. Пришлось ударить её в третий раз. Где-то в глубине захваченного боем сознания мелькнула ехидная мысль, что такими темпами трижды доктор наук рискует остаться совсем без мозгов, но звук ударяющих в камень пуль мгновенно изгнал из мыслей всё лишнее.

Позицию необходимо было менять прямо сейчас, пока она без сознания и Зомби не пошли на штурм. Иван подхватил Лаванду и, пригибаясь, бросился бежать, стараясь как можно дольше оставаться на одной линии с валунами, закрывающими врагу обзор. Темнота всё ещё была на его стороне. Он едва успел выскользнуть из затягивающейся петли, но далеко уйти не удалось: ровная местность впереди оказалась слишком плотно засеяна аномалиями, с человеком на плечах не пройти. Жидкая цепочка островков растительности оказалась занята живностью — «Филин» чётко показывал тепловые сигнатуры уродливого зверья, кишащего клубками щупальцев, студенистыми отростками и кожистыми перепончатыми наростами. Зомби позади Берёзова поняли, что упустили добычу, и, развернувшись в двойную цепь, бегом бросились за ним.

Раздумывать было некогда, и Иван рванулся к ближайшей группе кустов-обрубков, на ходу выпуская несколько пуль в притаившееся там существо. Ему повезло. Тварь, получив ранения, мерзко взвизгнула и предпочла спастись бегством. Берёзов занял липкую от вонючей слизи лёжку, сбросил с плеч Лаванду и сразу же открыл огонь, сбивая с ног ближайших преследователей. На этот раз ему удалось продержаться почти пятнадцать минут. Зомби не сразу смогли определить, где именно он скрывается, и, потеряв десяток бойцов, залегли. От передовой группы отделилась тройка силуэтов. Разведчики осторожно поползли вперёд. Берёзов взял на мушку голову того, что был виден наиболее отчётливо, но раздавшийся вместо выстрела сухой щелчок возвестил, что патронов более не осталось. Иван по привычке забросил автомат за спину и достал из кобуры АПС. Один магазин на двадцать патронов — это всё, что у него осталось, не считая ножа. Негусто. После первого же выстрела Зомби накроют его по вспышке или по звуку. А скорее всего, и по тому и по другому одновременно. И не спрятаться — рано или поздно Лаванда очнётся, и враги узнают, где он. Невесёлое окончание истории, прямо скажем…

Берёзов несколько мгновений смотрел на ползущие мимо аномалии. Надо использовать все возможности, даже самые идиотские. Какая теперь разница?! Зомби остерегаются аномалий, так почему не попытаться двигаться перед одной из них? Вдруг, вкупе с ночной темнотой, это позволит уйти от преследования! А если и не поможет, то и плевать. Но сидеть сложа руки в ожидании смерти он точно не собирается.

Иван осторожно поднялся на ноги, держась под прикрытием кустов-обрубков, и взвалил на плечи Лаванду. Быстро окинув блуждающие во мраке аномалии, он выбрал ближайшую из тех, что двигались относительно небыстро, и покинул своё укрытие. Стараясь производить как можно меньше шума, Берёзов побежал наперерез траектории её движения. Средних размеров Раздиратель оказался равнодушен к появлению Ивана прямо перед собой и продолжал плыть в десятке сантиметров над землёй со скоростью торопливо идущего человека.

Пару минут Берёзов бежал перед аномалией, словно локомотив во главе состава, стараясь держать ровное дыхание. Зомби явно не догадывались, куда делась их цель, и Берёзов подумал, что у него появился шанс оторваться от погони до наступления рассвета. Главное, не выдохнуться прежде. Хорошо ещё, что миниатюрная Лаванда весит не больше пятидесяти с небольшим килограммов вместе с армейскими ботинками! Он улыбнулся, подбадривая себя. А что, если б на её месте, то бишь на его плечах, оказалась какая-нибудь ныне популярная корова из телевизора, вроде импортной Бейонс или той необъятной бабищи, что рекламирует какой-то там крем с автозагаром?! Шансы на спасение оказались бы обратно пропорциональны её весу. А так он ещё бежит! Только оглядываться приходится каждый миг, но лучше потом у него будет от усталости отваливаться шея, чем по недосмотру отвалятся все части тела сразу. С Раздирателем шутки плохи, он юмора не понимает. Хорошо ещё, что аномалии предпочитают не сталкиваться друг с другом…

В этот момент Лаванда пришла в себя, и всё мгновенно усложнилось. «Филин» показал, как бродящие между валунов Зомби остановились, все как один повернув головы в сторону Берёзова, и спустя несколько секунд отряд уже бежал следом. Ко всему хорошему, сама Лаванда принялась отчаянно брыкаться, и Ивану приходилось прилагать немало сил, чтобы удержать её на плечах. Из-за этого он едва не вляпался, когда Раздиратель неожиданно увеличил скорость и чуть не догнал его. Берёзов рванулся вперёд, теряя равновесие, и ему с большим трудом удалось удержаться на ногах. Он коротко чертыхнулся и ткнул Лаванду затылком. Может, успокоится. Но эта мера прошла для зомбированной женщины незамеченной. Берёзов, тяжело дыша, изо всех сил пытался удержать дёргающуюся Лаванду и дистанцию перед аномалией. «И эти забавные люди, убивающие время на всевозможные рафтинги и тому подобное, всерьёз считают, будто знают, что такое экстремальный туризм», — устало ухмыльнулся Берёзов.

Очень скоро усталость начала одерживать верх. Стало ясно, что необходимо уходить от Раздирателя, пока ещё остались хоть какие-то силы. Если аномалия вновь увеличит скорость, он уже не сможет спастись. Преследующие его Зомби словно понимали это. Они не пытались обойти аномалию, лишь неторопливо бежали за ней в десятке шагов, ожидая, когда их жертва окончательно выдохнется и лишится сил. Иван с хрипом втянул ртом воздух в разрывающиеся от перенапряжения лёгкие, чувствуя, как ночная тьма плывёт от начинающегося головокружения. Контузийная травма заныла, вибрируя заунывной болью. Похоже, эти твари всё-таки дождались, и сознание мутнеет, смешивая солёный привкус крови во рту с запахом сдобы, словно он бежит изнурительный марш-бросок мимо кондитерской лавки. Запах свежеиспечённых булочек посреди напичканной смертью Красной Зоны — какое-то нелепое…

Запах сдобы? Берёзов собрал в кулак остатки сознания и завертел головой по сторонам. Лизун обнаружился совсем рядом. «Ариадна» показывала его медленно ползущим впереди, не дальше пятнадцати метров прямо по курсу, и Берёзовский Раздиратель, втрое уступавший Лизуну в размерах, стал забирать влево, уходя от столкновения. Раздумывать было некогда. Иван, сжигая в отчаянном броске последние силы, рванулся к Лизуну. В раскалывающейся от боли голове, словно расплавленное докрасна ядро, билась единственная мысль: Болт говорил, что внутри Лизуна ему удавалось уйти от Зомби. У самой границы пышущей запахом сдобы аномалии Лаванда глухо заверещала через заткнутый рот и судорожно забилась, пытаясь во что бы то ни стало сорваться с его плеч. Преследующие Берёзова Зомби, почувствовав его новое местоположение, открыли огонь, но было уже поздно. Иван нырнул в прохладную зыбь и тут же почувствовал, как по лицу словно прошёлся слюнявым языком громадный и добродушный щенок.

Добежав до середины аномалии, Берёзов рухнул наземь, судорожно хватая ртом водянистый воздух. Нельзя лежать после такого бега, сердце может не выдержать резкой смены темпа, нужно встать и хотя бы как-то двигаться… Но сил не осталось даже на то, чтобы подняться. Он всем телом навалился на мычащую и извивающуюся Лаванду, спиной придавливая пытающуюся ползти прочь из аномалии женщину, и минуту просто дышал. Когда кровавые круги перед глазами сменились мутной влагой Лизуна, подсвеченной «Ариадной» розоватым цветом, граница ползущей аномалии оказалась уже совсем рядом. Сразу за ней, в нескольких шагах, молча стоял отряд Зомби, глядя в пустоту, словно группа каменных изваяний. Между стоящими красными пятнами их тел, «Филин» показывал несколько лежащих и слабо шевелящихся. Видимо, кто-то из Зомби всё-таки стрелял в Лизуна, может, специально, может, нет. В любом случае, аномалия вернула им их пули с завидной меткостью, и сейчас эффект обратной регенерации медленно возвращал раненых в строй. «Вот бы поваляться так ещё минуток шестьсот», — мрачно ухмыльнулся Берёзов, поднимаясь на ноги. Он ухватил за ногу немедленно бросившуюся ползти Лаванду, подтянул её к себе и куском верёвки быстро связал ей ноги. Затем привычным движением взвалил женщину на плечи и направился к центру аномалии, собираясь идти вместе с Лизуном до тех пор, пока Зомби не повёрнут восвояси.

Остатки сил покинули его через пять часов. Уже рассвело, и молча бредущих за ним Зомби было видно невооружённым глазом. Их отряд терпеливо двигался за аномалией, монотонно переставляя ноги, словно заведённые, с безразличными лицами и стеклянными взглядами. Прекращать преследование они явно не планировали, а уйти от них оказалось невозможно: едва забрезжил рассвет, стало ясно, что Лизун лениво ползает кругами по одному и тому же маршруту. Бесконечная ходьба с не перестающей брыкаться Лавандой на плечах, более тридцати часов без сна в режиме жёстких нагрузок, жажда и отсутствие еды измотали Берёзова до крайней степени. Вот уже час он брёл в полузабытьи, едва переставляя ноги, словно робот, проблески сознания случались всё реже, и границы спасительной аномалии ощущались скорее инстинктом выживания, нежели разумом. Но и жажда жизни имеет предел своих возможностей. Последнее, что почувствовал Иван, было слабое шипение остановившегося Лизуна и глухое ощущение удара от падения.

4

— Итак, вы утверждаете, что Рас не имеет отношения к таинственному воскрешению Тумана, равно как и к его неожиданному появлению на базе ОСОП? — Голос Рентгена звучал спокойно, а глаза, как обычно, не выражали никаких эмоций.

— Я ничего не утверждаю, — терпеливо вздохнул Медведь, — я так думаю. Мне так показалось. Шорох сказал, что Рас был один, когда пришёл на КПП. Туман появился уже после того, как мальчишке открыли дверь.

— Но данные камер видеонаблюдения, установленных на контрольных точках секторов, позволяют делать иные выводы, — не меняя интонации, произнёс контрразведчик. — Двое людей на штатном квадроцикле Раса пересекли контрольно-транспортный пункт внутреннего периметра Пояса Отчуждения. Они же пересекли контрольную точку сектора Службы Безопасности. А вот в камеру, установленную на КПП ОСОП, Рас попал уже один. Не обязательно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, кто был тот, второй пассажир квадроцикла. Тем более, учитывая обронённую вами фразу перед отправлением в Жёлтую Зону. Не думаю, что вы её забыли. Это был ваш совет Туману рассмотреть другие варианты утечки информации. Вы всё ещё считаете, что Рас не имеет отношения к делу?

— Да не знаю я, — Медведь устало посмотрел на Рентгена. — Я спросил Тумана, откуда взялся пацан, тот ответил, что отловил его недавно ради того, чтобы добраться до базы, ведь его пропуск был аннулирован.

— Почему же вы не рассказали мне об этом раньше? — поинтересовался контрразведчик. — Если Рас ни в чём не замешан, ему нечего опасаться.

— Это вы так считаете, — здоровяк саркастически усмехнулся. — А на самом деле всё будет, как в том анекдоте: вилочки нашлись, но осадок остался. Парнишка он неплохой, и сотрудник ценный, умеет работать в Жёлтой. Зачем ему косые взгляды в самом начале карьеры? Тем более, что он и без того у оперов из ОРД на повышенном внимании. Всё никак не могут простить ему ту историю с метами. А ведь благодаря ей РАО получило отличного поисковика. Вот мы и решили, что пацана лучше во всё это не впутывать. Он сам-то к вам обращался?

— Нет, — ответил Рентген, — делает вид, что ничего не происходило. И это внушает мне определённые сомнения в его непричастности.

— Просто он не дурак и понимает, что не стоит лезть не в своё дело, — пожал плечами Медведь. — Тем более, когда идут такие разборки. Вот и держит язык за зубами. На мой взгляд, ничего удивительного.

— В этом отношении у нас с вами разные взгляды, — изрёк Рентген, — тем более учитывая некоторые обстоятельства. Например, в тот день ему нечего было делать за пределами Городка. Он якобы поехал в Пояс проверять забарахлившее рулевое своего квадроцикла. Я слишком давно занимаюсь своим делом, чтобы верить в подобные сказки.

— Ну, не знаю, — Медведь коротко развёл руками, — я рассказал то, что мне известно, а как уж там всё это увязывается друг с другом, вам виднее.

— Вы правы, майор, — согласился с ним контрразведчик, — мне виднее. И то, что я вижу, не вполне меня устраивает. Слишком много белых пятен. Туман фантастическим образом выживает под Выбросом, длящимся всего-то сто восемь часов, какая мелочь. И ещё почти неделю пропадает неизвестно где, якобы сам не помня, где же именно. А после происходит серия прямо-таки чудесных событий. В одно и то же время на КПП ОСОП оказываетесь вы, Рас и Туман. Причём вы должны были сидеть в кабинете дежурного, Рас просто мимо проходил, а Туман и вовсе ничего не помнит. Мол, всё как во сне, а проснулся я уже у ворот КПП.

— Если вы намекаете на то, что я в курсе, где он был всё эти дни после Выброса, то это не так, — нахмурился здоровяк. — Я уже говорил и могу повторить: я ничего об этом не знаю. Впервые я увидел Тумана за полчаса до того, как увидели его вы. Могу пройти проверку на полиграфе, если хотите.

— Я прибегну и к этому средству, если на то возникнет необходимость, — кивнул Рентген. — Ещё один вопрос: я знаю, что вы оцениваете шансы Тумана вернуться из Красной Зоны как довольно высокие. Это при том, что оттуда никто не возвращается, за исключением нескольких человек, не всем из них повезло вернуться без потерь. Даже наличие у Тумана «Ариадны» ничего не гарантирует — Красная Зона опасна своим Зовом. И, тем не менее, вы считаете, что он справится, несмотря на то что сегодня истекают объявленные им самим сроки. Откуда такая уверенность?

— Потому что он там уже был, — буркнул здоровяк, — а Зов его не берёт, спросите у Болта.

— Его отчёты я изучил, — контрразведчик неторопливо кивнул, — там ничего не сказано о том, что Туман бывал в Красной Зоне. Откуда вам известно об этом?

— Ну… — Медведь нахмурился, — наверняка мне об этом не известно, конечно. Но я уверен, что он там был, и совсем недавно. Возможно, во время Выброса или сразу после.

— Почему вы так считаете? — Рентген проявил некоторое любопытство, слегка подняв брови.

— По некоторым косвенным признакам, — здоровяк машинально потёр лоб, — за эти дни, что его не было, Туман помолодел лет на пять. Даже шрам на скуле полностью исчез, а ведь он был глубокий. Я с Туманом проторчал неделю в ЛП-32 у Лаванды, в одну смену постоянно ходили. Сложно не заметить такие перемены. Кстати, там же выяснилось, что местное зверьё его не боится, и даже не кидается. По крайней мере иногда. Так что варианта тут только два: либо Туман всё это время был в косметологической клинике, озабоченный ранними морщинами, либо в Красной Зоне. Уж не знаю, помнит ли он что-то на самом деле, но лично я считаю именно так.

— Интересно, — оценил контрразведчик, — загадок всё больше. — Он мгновение молчал, обдумывая услышанное, после чего спросил: — А какова, на ваш взгляд, вероятность того, что Рас также был в Красной Зоне? Возможно, полностью или частично в то же время?

— Исключено, — покачал головой Медведь. — Расу в Красную не попасть. Если б такое было возможно, он оттуда вообще не вылезал бы.

— Вы имеете в виду историю с пропажей без вести его отца? — уточнил Рентген. — Это было довольно давно.

— Мальчишка спит и видит, как находит его и возвращает домой, — майор грустно улыбнулся. — Сам я те времена не застал, но говорят, что отец его был одним из лучших сталкеров. Он единственный, кто смог не просто приблизиться к воде, но и разыскал «Родник». Второго водного метаморфита никто так больше и не нашёл.

— Насколько я помню архивные данные, именно это его и сгубило, — произнёс контрразведчик.

— Угу, — Медведь хмуро кивнул, — так и было. С тех пор Рас всё рвётся в Красную. У мальчонки достаточно мозгов, чтобы не лезть туда напролом, как делают начитавшиеся фантастики идиоты. Он не торопится пополнить ряды Зомби, но, пожалуй, единственный из серьёзных сталкеров, кто по-настоящему верит в сказки про академика Лаврентьева и его сокровища.

— В таком случае, логично предположить, что он бывает в Зонах несколько чаще, чем того требуют его обязанности. — Рентген что-то коротко пометил в объёмистой записной книжке. — Как вариант, именно там он и мог встретиться с Туманом. Тогда это может послужить объяснением тому, каким образом Туману или им обоим удалось незамеченными пройти Внутренний периметр.

Медведь лишь пожал плечами. Рентген ел свой хлеб не зря и соображал моментально. «Будет совсем не лишним лишний раз помолчать, — подумал здоровяк, — вроде и не сказал ничего, а он уже чего-то там вычислил про Раса. А ведь и действительно, складывается всё логично. Пацан наверняка по Зонам нелегально шатается, там-то его Туман и отловил. А уж в том, что у Раса есть свои лазейки через периметр, можно не сомневаться. У кого их нет?»

— Ну, и заключительный вопрос на сегодня, майор, — заговорил контрразведчик. — Что вы можете сказать о профессоре Николаевой и доценте Степановой?

— А они-то тут при чём? — удивился Медведь. — Да и что про них скажешь? Учёные, немного не в себе на почве своих исследований, как и положено любому нормальному человеку, увлечённому любимым делом. День и ночь сидят в своей лаборатории, всё никак не могут запустить оборудование. Думаю, так и не запустят и вернутся в Москву не солоно хлебавши.

— Почему вы так считаете? — заинтересовался Рентген. — Хотите сказать, что их научная активность — фикция, а на самом деле они преследуют другие цели?

— Я не специалист в этом деле, — качнул головой майор, — но лично мне показалось, что они знают, что делают. У них есть некая передовая научная теория, в идеале позволяющая навсегда решить проблему нехватки энергии в масштабе планеты или даже больше. И вроде бы они даже сделали вполне успешные первые шаги. Сюда они приехали потому, что происходящие в Ареале процессы во многом укладываются в эту теорию. Вот только кому-то вся эта их затея очень не нравится. Им наставили прослушек больше, чем в секретке ОСОП, и постоянно происходят совершенно непредвиденные несчастные случаи, не дающие начать опыты или что там у них.

— Вот как? — Похоже, контрразведчик услышал для себя нечто новое. — Интересно. И кто же может быть их недоброжелателем, на ваш взгляд?

— Да кто угодно, — вновь пожал плечами Медведь. — Если их прибор заработает, то они смогут превратить любую нефть в «Тип X». В смысле, он много чего будет уметь, но и это в том числе. Не думаю, что это понравится тем, кто в нашей стране сидит на нефтяных кранах. — Здоровяк иронично посмотрел на контрразведчика: — Так что вам виднее, Рентген, кому они неугодны, это же вы отчитываетесь перед вышестоящим руководством.

— Будем считать, что я не слышал вашей последней фразы, — не меняясь в лице, ответил тот. — Мы с вами офицеры, давшие присягу Родине, и с нашей стороны неуместно…

— А при чём тут Родина? — ухмыльнулся Медведь. — Родина же не сама стругает законы, по которым торгует своими природными запасами…

— Достаточно, майор, — абсолютно спокойным тоном оборвал его Рентген, — давайте вернёмся к нашему разговору. Ко мне поступила информация, что именно Ферзь поручил вам курировать этих учёных. Что вы можете пояснить на этот счёт?

— Что это полная чушь. — Медведь коротко улыбнулся. — Насколько я знаю, курирует их Чёрный Плащ.

— Вы хотели сказать, лейтенант Хантер? — уточнил Рентген.

— Точно, — подтвердил здоровяк. — Николаевой и Степанову выделили помещение в одном из складов НЗ в непосредственной близости от забора нашей базы. Вроде как начальник АХО Прокопенко попросил Ферзя оказать им посильную помощь. Вот моя группа и была выделена в эту самую помощь — тогда как раз шёл «трудовой подвиг», людей не хватало. Мы пару раз перетащили для них несколько коробок. Люди они неплохие, вещи рассказывают интересные, так что я заглядываю к ним время от времени. Помогаю, чем могу. Больше чисто психологически, ведь им постоянно устраивают всевозможные несчастные случаи. Но официально мне никто этого не поручал.

— Когда вы видели Николаеву и Степанова в последний раз? — Контрразведчик внимательно посмотрел на Медведя.

— За пару дней до возвращения Тумана, — ответил тот, — я сегодня утром заходил к ним на склад, но там заперто и опечатано, я никого не нашёл. Они уже уехали?

— Нет, — Рентген продолжал невозмутимо смотреть ему в глаза, — они задержаны по подозрению в шпионаже и попытке хищения секретного стратегического ресурса.

— Даже так? — удивился Медведь. — Видать, я недооценил серьёзность их работы. Думал, очередная научная теория, которая так и останется теорией, — он печально покачал головой.. — Жаль их, неплохие люди. Интересно, знали ли они, кому перешли дорогу.

— В их лаборатории было обнаружено двести литров нефти «Тип Икс», — произнёс Рентген, — в неучтённой бочке, уникальный идентификационный номер которой числится в списках подвергшихся утилизации ёмкостей. Экспертиза установила, что номер был перебит. Всё было продумано и реализовано очень грамотно: нефть им предоставили официально, но уже в тот момент, когда они её получили, по всем документам этой бочки уже не существовало. Удалось точно установить, что организовал всё это Ферзь.

— Даже не знаю, что вам на это ответить, — нахмурился могучий майор. — Никогда бы не подумал, что эти двое — агенты вражеской резидентуры. Они, в общем-то, и не скрывали про нефть. Говорили, что получат бочку для своих опытов, под строгий отчёт…

— Что ж, на сегодня я вас больше не задерживаю, — контрразведчик сделал ещё одну пометку, — однако попрошу завтра предоставить мне в письменном виде всё, что вам известно о взаимодействии Ферзя и Николаевой со Степановым. Постарайтесь вспомнить максимум подробностей, особенно о том, что происходило до Выброса. И ещё одно, майор, — Рентген бросил на него многозначительный взгляд, — сделайте одолжение, в ближайшие три дня не покидайте Пояс. Считайте это моей личной просьбой. Вам выделят помещение для сна.

— Не нужно лишних хлопот, — усмехнулся Медведь, — на базе есть всё необходимое. Я могу жить там до тех пор, пока не умру от тоски или от голода. Или пока Ареал не доберётся сюда и не разлучит нас со следственной группой.

— Вам будут выплачены суточные, — спокойно ответил контрразведчик, никак не реагируя на колкость, — я прослежу.

— Вообще-то, я не это имел в виду, но всё равно спасибо, лишними не будут. — Здоровяк поднялся с кресла. — Я так понимаю, что отстранён от заданий на время следствия?

— Нет, — Рентген выдержал его взгляд, — я же сказал, это моя личная к вам просьба. Назовём это вынужденной мерой. И ещё, я был бы вам признателен, если содержание нашего разговора целиком останется между нами.

— Понятно, — философским тоном изрёк Медведь. — Разрешите идти?

— Идите, — кивнул контрразведчик. — Я свяжусь с вами завтра в это же время.

* * *

Берёзов очнулся от ощущения холода, сковавшего насквозь продрогшее тело. Он открыл глаза и в первое мгновение не смог понять, где находится. Секунду спустя в памяти резкой вспышкой высветились события прошедших суток, и он вскочил на ноги, хватаясь за пистолет. Но воевать оказалось не с кем, вокруг было пусто. Он по-прежнему находился внутри Лизуна, аномалия едва слышно шипела и не двигалась, лишь температура её влажной взвеси заметно упала. Иван оглянулся, ища глазами Лаванду, но женщины рядом не оказалось. Видимость в чреве Лизуна напоминала вид из-под воды, если смотришь без плавательных очков или маски. Метров с пяти уже толком ничего не разобрать, и Берёзов принялся тщательно проверять окружающее пространство. Он обшарил всю аномалию, ощупывая каждый метр, но обнаружил лишь обрывки верёвок. Похоже, их перегрызли, и, судя по запёкшимся на них разводам крови, связанная женщина или очень торопилась, или просто рвала путы с одержимым остервенением, не обращая внимания на расцарапанные дёсны. Отчётливый след из смятого и ободранного мха вёл к границе Лизуна — похоже, избавившись от верёвки на руках, Лаванда не стала возиться с ногами и поспешила уползти как можно скорее. Автомат капитана тоже исчез. Значит, забрала с собой. Иван пожал плечами: патронов к нему всё равно не осталось, хотя для Зомби это довольно предусмотрительно. Хорошо, что она не догадалась забрать пистолет. А может, и догадалась, но не смогла этого сделать, ведь потеряв сознание, он придавил кобуру всем телом, падал же спиной вверх… Рюкзак Ферзя! Рука Берёзова метнулась за спину. Рюкзака не было. Он тихо выругался. До чего же любознательные существа эти женщины-Зомби! До всего им есть дело!

Иван поправил на себе обмундирование и снаряжение, проверил, надёжно ли держится «Ариадна» в забинтованном кулаке, и подошёл к границе Лизуна, внимательно осматривая окрестности. Зомби видно не было, а «Филин» не показывал поблизости ничего такого, что могло бы внезапно допрыгнуть, долететь или дотянуться, поэтому Берёзов осторожно вышел из аномалии.

Тридцатиградусный воздух Красной Зоны после остывшего Лизуна показался горячим, и Иван непроизвольно отёр рукавом намокшие брови. Судя по выцветшему бледно-голубому пятну Солнца, время приближалось к полудню. Выходит, он провёл без сознания около пяти часов. Берёзов прислушался к внутренним ощущениям. Чувствовал себя он превосходно, словно это были не пять часов забытья, но часов двенадцать сна в каком-нибудь лечебном санатории. «Ну, хоть что-то хорошее есть в Красной Зоне», — хмыкнул про себя Иван, делая пару шагов. Ползущая мимо в нескольких метрах Плешь дёрнулась в его сторону, но, почувствовав рядом более мощную аномалию, вернулась на свою траекторию. Берёзов достал АПС и посмотрел на густо покрытый крохотными капельками влаги пистолет. Первое, что стоит сделать сейчас, это почистить оружие. Вот только чем? После Лизуна всё снаряжение было влажное, будто плохо высушенная простыня. Хорошо, хоть жажда прошла, иначе было бы совсем обидно — провести несколько часов внутри водянистой взвеси и мучиться от нехватки питья.

В нескольких метрах далее Иван нашёл остатки пут Лаванды. На этот раз верёвки были разрезаны, видимо, Зомби всё это время ждали её у самого Лизуна и ушли, едва ей удалось бежать. След был достаточно свежий, похоже, произошло это не так давно, не больше часа назад. Значит, у него есть все шансы их догнать. Берёзов вздохнул. Снова придётся много бегать. Эх, воды бы достать где-нибудь… А у него даже фляги с собой нет. «Тоже мне, специалист, рванул на операцию с бухты-барахты, словно новичок». А ведь ещё старый майор-инструктор втолковывал ему прописные ГРУшные истины: идёшь в поиск на день — готовься, как на неделю. На войне всякое случается, это дело непредсказуемое. Иван недовольно поморщился: «Сам виноват, годы службы в „Альфе“ несколько расслабили. Ведь наши операции достаточно скоротечные, неделями по вражеским тылам бродить приходится очень не часто. Стоило поработать мозгами, прежде чем вламываться в Красную Зону. Ладно, поздно пить „Боржоми“, когда почки отвалились. Пора догонять отряд Зомби, пока те окончательно не потерялись среди этого фиолетового сюрреализма, кишащего мутантами и аномалиями». Берёзов несколько раз глубоко вздохнул и побежал по следам противника.

Метров через двести плотность аномалий возросла настолько, что ему пришлось сойти с открытого места и двигаться ближе к многочисленным островкам обрубленной растительности. Вблизи кустов аномалии ползали не столь активно, но сказать, где именно безопаснее, было не так просто. Впереди «Ариадна» отчётливо показывала крупное облако ядовитого газа, и местное зверьё, спасаясь от смерти, отхлынуло из подвергшихся загазованности кустов в ближайшие заросли. Места хватило не всем — кое-где обрубки растительности вздрагивали и оттуда доносился визг и хрип дерущихся за убежище тварей. Судя по бледному свечению газового облака, эта аномалия не была едкой, и Берёзов решил пройти её насквозь, чтобы сократить путь и на несколько минут обезопасить себя от бродящей вокруг смерти. Иван на ходу снял с головы повязку с «Филином» и сунул её в карман. Надев противогаз, он изменил направление и побежал к облаку по кратчайшему расстоянию. Облепившая уши резина шлем-маски заглушила шорох расступающихся позади кустов, и удар в спину стал для капитана полнейшей неожиданностью.

Сбитый с ног, он привычно продлил падение перекатом, гася инерцию и убирая позвоночник от соприкосновения с землёй, и попытался стряхнуть с себя противника. Но это ему не удалось. То, что атаковало его, намертво вцепилось в спину, впиваясь в кожу множеством острых игл. С десяток кривых лап, усеянных мелкими крючьями, сгибаясь в корявых суставах, обхватили человека, стремясь спеленать его по рукам и ногам, пара гибких щупалец вовсю хлестала по лицевому щитку и фильтру противогаза, стремясь добраться до горла, а широкие челюсти с противным визгом рвали воротник камуфляжа и вспарывали резину противогаза на затылке, пытаясь вгрызться в шею. Берёзов развернулся на спину и навалился на вцепившуюся тварь, рассчитывая заставить её сорвать захват, но вместо этого визжащий монстр лишь сильнее впился в него. Острая боль протыкаемых клыками мышц швырнула человека на бок, и твари удалось облепить щупальцами голову. Сочащиеся токсичными выделениями присоски мгновенно приклеились к лицевому щитку, почти полностью закрывая обзор, и принялись нащупывать горло. Хрипя от боли, Иван на ощупь дотянулся пистолетом до спутавшей ноги лапы и, уткнув в неё ствол, нажал на спусковой крючок. Пуля пробила узловатую конечность, тварь завопила сильнее, и хватка ослабла. Берёзов рванулся, стремясь обезвредить следующую лапу, но выстрела не последовало. Он несколько раз тщетно выжал спуск и понял, что пистолет заклинило. Раненый мутант попытался обездвижить человека вновь, и Иван понял, что в таком положении долго не продержится. Превозмогая боль от рвущейся под крючьями монстра кожи, он поднялся на ноги и почти наугад заковылял навстречу приближающемуся газовому облаку, пытаясь удерживать рвущиеся к горлу щупальца. Тварь хлестала его по ногам, стремясь запутать и уронить наземь, и это ей удалось: потеряв равновесие, человек упал и, неуклюже перекатываясь, вкатился в тихо шипящую аномалию. Монстр заверещал, почувствовав, как в лёгкие проникает смерть, и рванулся прочь, но едва живые путы ослабли, как Иван вывернулся из расплетающихся колец и схватил тварь за одну из лап.

— Куда, сучёныш?! — Прохрипел он. — Теперь моя очередь!

Роли мгновенно изменились. Внутри смертельно ядовитого облака, разбрасывая в стороны рваные куски жирного фиолетового мха, по багровой земле со звериным рычанием катался клубок из окровавленного человека и мутировавшей твари, отчаянно пытающейся вырваться из мёртвой хватки. Выронив пистолет, Берёзов выхватил нож и размашистыми ударами вгонял клинок в уродливое тело, если и напоминающее что-то земное, то только гибрид рюкзака, паука и каракатицы. Мутант, похоже, уже не чувствовал боли, им двигало лишь стремление во что бы то ни стало сделать вдох чистого воздуха, но недавняя жертва внезапно превратилась в хищника, гораздо более безжалостного, чем он сам. Клинок рвал белёсо-оранжевую плоть, покрытую фиолетовыми пятнами защитной окраски, а руки человека не разжимали захвата, несмотря на рвущие кожу зубы.

Ядовитое облако убило мутанта секунд за тридцать. Иван поднялся и пнул ногой изодранную тушу, обвитую сведёнными предсмертной судорогой лапами и щупальцами. Потом убрал нож и подобрал брошенный пистолет. «Надо выходить из облака, пока ещё жив — не известно, удержит ли ядовитую отраву разорванный на затылке противогаз». И Берёзов, кривясь от боли, побежал через заполненное газом пространство.

Выйти ему удалось без приключений. Оказавшись на чистом воздухе, он сорвал противогаз, упал на колени, и его стошнило едкой дрянью. То ли газ всё-таки частично проник в организм, то ли в кровь попал какой-нибудь токсин этой мерзкой твари… В нескольких шагах неподалёку обнаружилось довольно крупное дерево-обрубок, окружённое такой же порослью, и Иван, сплёвывая жёлтую слюну, достал из кармана повязку с «Филином». Место оказалось не занято, как и множество кустов вокруг, покинутых зверьём в страхе перед приближающимся ядовитым облаком. Берёзов проковылял к дереву и уселся наземь, опираясь на замшелый ствол. Здесь, за серединой Красной Зоны, влияние Эпицентра возрастало с каждым пройденным километром, и эффект обратной регенерации можно было едва ли не потрогать руками. Уже через пару минут Иван почувствовал себя гораздо лучше. Он достал из кобуры заклинивший АПС и осмотрел его. Всё ясно, во время ночного боя с Зомби капитану пришлось изрядно покувыркаться и поелозить по земле, и пистолет оказался загрязнён местной оранжевой пылью и мелкими обрывками фиолетового мха. Небольшое количество грязи попало внутрь, и хотя сама по себе она вряд ли смогла бы помешать работе автоматики, но за несколько часов пребывания во влажной среде Лизуна грязь разбухла и раскисла. В результате пазы затворной рамы оказались забиты похожей на пластилин массой, и после выстрела подвижные части пистолета не смогли сработать как должно. Стреляная гильза не покинула патронник, и автоматической перезарядки не произошло. Берёзов разобрал оружие, но почистить его так и не смог: сухую тряпицу отыскать было негде. Его камуфляж можно было выжимать, а мокрая тряпка оказалась не в состоянии стереть пластилиновую грязь, ещё сильнее размазывая её по металлу. Пришлось собрать АПС и пальцами вставить патрон в патронник. В случае чего, по крайней мере один выстрел он сделать сможет.

Пока Иван возился с пистолетом, полученные в бою с мутировавшей тварью раны успели затянуться корками запёкшейся крови. Боль ушла, и он понял, что чувствует себя вполне сносно. Самое время продолжить преследование, иначе ни Лаванду, ни документы ему не вернуть. Разыскать их без всяких следов, учитывая окружающие реалии, станет невыполнимой задачей. Берёзов внимательно оглядел местность. Газовое облако не только распугало зверьё, но и растолкало более мелкие аномалии, и на какое-то время их количество сильно уменьшилось. Нельзя упускать такую возможность, необходимо выдвигаться прямо сейчас, а раны затянутся по дороге, это можно и потерпеть. Берёзов посмотрел на валяющийся на земле ободранный противогаз. Стоит забрать его с собой, наверняка дыры затянутся, ещё пригодится. Он извлёк из укреплённой сзади на поясе сумки запасной противогаз и вложил его вместо основного. Всё-таки соблюдать инструкции иногда бывает полезно, и запасной противогаз он взял с собой не зря. С этой мыслью Иван покинул островок фиолетовой растительности, подобрал повреждённый противогаз и побежал по следу врага.

Спустя час непрерывного бега он позволил себе перейти на шаг и восстановить дыхание. Зомби по-прежнему не было видно, однако их следы стали выглядеть гораздо чётче, в некоторых местах порванный коваными армейскими ботинками мясистый мох ещё не успел регенерировать. По подсчётам Ивана, он должен настичь отряд не позднее чем через час, как раз где-то в районе границы с Эпицентром. Интересно, где там начинается Шаг Выброса? Впрочем, какая разница, укрыться всё равно не удастся — за всё время движения он ещё ни разу не видел не то что глубокого оврага, но даже небольшой ямы. Покрытая багрово-красной резиной почвы местность была практически идеально ровной, лишь небольшие холмы да невысокие пригорки остались от сопок высотой в несколько сот метров, что в изобилии встречались в этих местах когда-то раньше, ещё до возникновения Ареала. Болота, речки и даже ручейки и вовсе исчезли бесследно.

Впрочем, один раз он видел небольшое озерцо диаметром, на глаз, метров в двадцать-тридцать. Даже блуждающие аномалии огибали его по широкой дуге, и Берёзов счёл разумным последовать их примеру, несмотря на то, что в процессе долгого бега жажда стала вновь напоминать о себе. Разглядывать водоём было особо некогда, каждую секунду приходилось держать в поле зрения с десяток аномалий, чтобы не вляпаться во что-нибудь крайне неприятное, внезапно появившееся прямо перед тобой. Но Иван всё же улучил несколько мгновений и бросил на озеро пристальный взгляд. Спокойная водная гладь была неподвижной, словно стекло, но в остальном ничем не отличалась от обычного водоёма. Даже узкая полоска песка, обрамляющая его берега, выглядела вполне обычной, резко контрастируя с фиолетовыми обрубками кустов и деревьев, мало чем напоминавших своих родственников вне Ареала. Разновеликие обрубки всевозможных диаметров, увенчанные жиденькими венчиками тонких оранжевых игл, росли строго вертикально, из-за чего возникло впечатление, будто кто-то понатыкал в землю множество гигантских куцых малярных кистей. У дальнего берега озера из воды выступала белёсая, словно отслоившееся молоко, каменная глыба, на которой одиноко сгорбилась печальная детская фигурка…

Берёзов вложил АПС в кобуру и потрогал повязку на кулаке. За время преследования она полностью высохла. Самое время отыскать место поспокойнее и почистить пистолет. Для этого придётся вновь приближаться к очагам густой растительности. Повторять старые ошибки он не собирался и, прежде чем изменить направление движения, долго и тщательно выбирал подходящие заросли, пристально разглядывая подсвеченные «Филином» кусты-обрубки. Свободной жилплощади поблизости не было, везде сквозь растительность просвечивали расплывчатые красные пятна живых тел. Отыскав самую маленькую отметку, Берёзов осторожно приблизился к поросшим фиолетовым мхом обрубкам и с силой запустил в кусты камнем. Реакции не последовало. Иван поморщился, достал нож и осторожно двинулся к зарослям, оглядываясь на ползущие мимо аномалии. Затаившийся в кустах зверь подпустил его почти вплотную, но атаковать не стал, а выскочил с противоположной стороны и одним прыжком отлетел от кустов метра на полтора и задёргался, зацепившись длинным щупальцем за своё убежище. Существо выглядело маленьким склизким кожисто-перепончатым комком мерзко-оранжевого цвета, с пучком тонких не то щупалец, не то водорослей. Одно из них и запуталось в фиолетовых обрубках, мешая зверю скрыться. Берёзов в недоумении остановился у самой кромки сползающего с обрубков-кустарников мясистого мха и внимательно вгляделся в бьющуюся тварь. «Что-то тут не так, — возникла мысль, — слишком просто. Пригодных для жилья кустарников, не подверженных нашествию аномалий, в этих местах не так много. До этого никто из зверей не отдавал своё логово без боя. Может, это неуверенный в своих силах детёныш? Потому и запутался в собственных конечностях?»

Долго стоять на открытом месте было опасно, с каждой секундой возрастал риск притянуть к себе «хищную» аномалию или голодную тварь, но Иван медлил. В памяти звучали слова Болта: «Если тебе хоть на секунду показалось, что что-то не так, значит, что-то точно не так!» Не сумев определить, что вызывает у него ощущение близкой опасности, Берёзов решил не рисковать и поискать другие кусты. Он уже сделал шаг назад, и тут боковое зрение уловило стремительное движение в зарослях неподалёку. Иван прыжком сменил позицию, одновременно разворачиваясь навстречу врагу, и вскинул пистолет. Метрах в десяти от него из густого островка толстых обрубков выскочила здоровенная членистоногая тварь, покрытая густой слизью, и замерла, уставившись на человека россыпью лишённых зрачков мутных жёлтых глаз. Остекленевший взгляд дважды перепрыгнул с Ивана на трепыхающегося зверя, и тварь сделала выбор. Посчитав запутавшееся существо менее опасным противником, членистоногая амёба молнией рванулась за лёгкой добычей. Заметив угрозу, кожисто-перепончатый комок дёрнулся и прыжком влетел обратно в кусты, пытаясь скрыться от врага. Но размеры его убежища не давали никаких шансов затеряться среди обрубков. Видимо, покрытая слизью амёба тоже поняла это и, развернувшись на суставчатых конечностях, мгновенным броском ворвалась в заросли. Берёзов невольно отпрыгнул назад, опасаясь, что хищная тварь пролетит кусты насквозь и врежется в него, как вдруг заросли резко схлопнулись, словно растёкшийся по земле кисель в мгновение ока рванулся в центр своей лужи и собрался в шар. Спустя секунду перед человеком подрагивал мутный, покрытый паутиной фиолетовых вен грязно-оранжевый шарообразный желудок. Сквозь полупрозрачные стенки можно было различить бьющуюся в конвульсиях амёбу. Желудок уже начал переваривать добычу, и её агонизирующий визг глухо доносился через неровно пульсирующую плоть своего убийцы.

Стараясь не вляпаться в проплывающее мимо Сито, Иван отскочил подальше от хлюпающего желудка и усилием воли заставил себя дышать ровно. Выброс адреналина оказался слишком сильным, и он чувствовал, как дрожат пальцы. Опасность оказалась настолько неожиданной, что даже привычная к смертельному риску психика бойца не ожидала подобного поворота. Берёзов передёрнул плечами. От жуткой и мучительной смерти его отделяло ровно полшага. Он уже почти вошёл в эти «кусты», когда почуял неладное… И ведь «Филин» не идентифицировал их как живые, метаморфит «увидел» только приманку. Значит, «Желудок» большей частью хладнокровный, если у него вообще есть кровь. В голове мелькнула мысль, что прошлой ночью, когда он крался за отрядом Зомби от одного островка кустарника к другому, ему, оказывается, фантастическим образом везло, не иначе…

Кусты, ранее принадлежащие сожранной амёбе, теперь были свободны, и Берёзов осторожно влез в заросли обрубков, стараясь не наступать на следы слизи. Выбрав более-менее чистое место, он уселся на багровую резину земли и принялся разматывать повязку на кулаке. Конечно, не ветошь для чистки оружия, но лучше, чем ничего. Второй раз получить отказ в работе автоматики пистолета не хотелось. «Ариадну» Иван положил рядом с собой. В тот же миг обилие снующих повсюду аномалий исчезло, будто выключенное одним нажатием кнопки, и фиолетово-оранжевый мир опустел. Разминая затёкшие от длительного пребывания в одном и том же положении пальцы, Берёзов окинул взглядом осиротевшие окрестности. Пожалуй, только сейчас он по-настоящему осознал, сколько секунд можно прожить в Красной Зоне без «Ариадны». Даже как-то затруднительно сразу ответить, так ли плохо то, что попавшие сюда люди немедленно оказываются в армии «Тёмного Властелина». Вряд ли это намного хуже, чем невидимая Мясорубка, неожиданно и беззвучно наплывающая на тебя в тот миг, когда ты уверен, что находишься на безопасном клочке земли. А если байки о «Живой Воде», в которые верит Рас, хоть на миллиметр правдивы, то и вовсе нет никаких сомнений.

Иван быстро разобрал АПС и вычистил его настолько тщательно, насколько это вообще возможно в подобных условиях. После этого он для надёжности разобрал магазин и вычистил и его, с особой тщательностью протерев боеприпасы. Девятнадцать патронов и боевой нож — всё, что у него осталось. Что ж, могло быть и хуже. Капитан собрал и зарядил пистолет, после чего вновь взял в левую руку «Ариадну». Бродящие вокруг аномалии снова вспыхнули, и Иван почувствовал себя гораздо спокойнее. Раз уж эта дрянь тут есть и от неё никуда не деться, он предпочитал её видеть. Наложив на кулак измазанную после чистки оружия повязку, Берёзов потряс рукой, убеждаясь в надёжности перемотки, и взял АПС в правую руку. После встречи с Желудком расслабляться не было ни малейшего желания. Привычно поправив снаряжение, Иван выскользнул из зарослей обрубков и, вернувшись на след Зомби, продолжил бег.

Он догнал отряд спустя сорок минут, у самой границы Шага Выброса, ведущего к Эпицентру. Хорошо, что зверьё при приближении двух десятков вооружейных существ старалось уйти подальше с их дороги и укрываться за кустами стало проще. Затаившись за крупным камнем, поросшим тонкими обрубками оранжевых побегов, Берёзов наблюдал за противником. Зомби замерли на месте, напоминая каменных истуканов, и молча стояли, уставившись стеклянными взглядами вверх — в никуда. Остолбеневший отряд словно терпеливо ожидал некоего сигнала, разрешающего пройти. Именно поэтому Иван и решил, что достиг Шага. Если Зомби чувствуют аномалии, логично предположить, что они в состоянии определить надвигающийся Выброс. Может же его почуять местное зверьё, как он смог убедиться на личном опыте две недели назад. Берёзов устало поморщился. Две недели. А кажется, будто год прошёл, столько всего изменилось за это время. Он отыскал глазами Лаванду. Та, как и раньше, стояла неподалёку от командира отряда. Рядом замер Ферзь, и его рюкзак вновь висел у него на спине. Странно, зачем Зомби понадобилось возвращать его? Разве всё то, что было у них на момент зомбирования, стало дорого им, как память? «Сувенир из прошлой жизни», — невесело усмехнулся Иван. Что-то не похожи они на сентиментальных. «Мембраны» же выбрасывают, вот и Лаванда вторые сутки топает без своей «Преграды». Правда, Ферзь «Эмку» не снял, но это наверняка из-за встроенной защиты. Кто их разберёт? Одно ясно: отряд одинаково не желал расставаться ни с Лавандой, ни с рюкзаком Ферзя.

Внезапно Зомби синхронно опустили головы и двинулись вперёд. Похоже, незримое разрешение было получено. Берёзов с предельной осторожностью последовал за ними, перемещаясь от укрытия к укрытию. Вопреки ожиданиям, замыкающие отряд Зомби не оглянулись ни разу, словно были абсолютно уверены в своей безопасности. Иван осмотрелся. Отряд двигался по коридору, свободному от аномалий, ощутимо увеличив темп. Вскоре всякая растительность на пути исчезла, и прятаться стало негде. Капитан залёг на границе фиолетового мха и пустынной багровой почвы и хотел отпустить врага подальше, чтобы продолжить преследование как можно менее заметно, но вдруг отряд, не снижая темпа, надел противогазы и исчез, словно медленно растворившись в воздухе. Никак не ожидая подобного, Берёзов вскочил и рванулся вперёд, но почти сразу остановился, поняв причину произошедшего. Перед ним, слабо переливаясь в рассеянном свете блёкло-голубого солнца, едва заметно мерцала призрачная завеса Эпицентра.

5

— Опаздываете, уважаемый Семён. — Меркулов с весёлой улыбкой посмотрел на часы. — Я уже начал беспокоиться, не отрываю ли вас от более важных дел!

Покрытый наколками уголовник злобно сплюнул и растёр плевок ногой по исцарапанному паркету.

— Мусора пасут круглые сутки, пришлось долго вату катать, пока от хвоста не ушли. Тут больше стрел не набивайте, палево. Выпасут легавые в два счёта.

— Обижаете, мой дорогой друг! Когда было такое, чтобы мы встречались в одном и том же месте дважды? — не переставая пылать энтузиазмом, воскликнул Меркулов. — Надеюсь, всё закончилось хорошо? Вы убедились, что оторвались от слежки?

— Если б не убедился, не стоял бы здесь, — поморщился Рашпиль. — Сейчас всё тихо. Я оставил братву снаружи, если заподозрят кипиш, предупредят.

Он достал мобильный телефон и посмотрел на Меркулова.

— Это хорошо, что вы меня вызвали именно сейчас. Как раз надо перетереть пару проблем. Портфель при вас?

— Разумеется. — Резидент жизнерадостно кивнул на стоящий у кресла портфель. — Всё подготовлено, мы можем беседовать, ничего не опасаясь. В настоящий момент нас невозможно прослушать. Даже если бы где-то здесь оказался заранее установленный микрофон.

— Хорошо. — Рашпиль перевёл взгляд на дисплей своего мобильника, демонстрирующий потерю сети. — Уважаю эту штуку. Тут один умник из ГНИЦ одно время подрабатывал «налево», генераторы белого шума продавал. Так ФСБшники его и приняли с поличным, записанным на видео, прямо на стреле, где он этот генератор подставным купцам показывал. Косяк, однако. Хотя мусоров его коробочка глушила исправно.

— О! Генератор белого шума уже вчерашний день! — Меркулов хихикнул. — Сейчас в ходу гораздо более надёжные системы. Можете быть уверены, у нас всё чисто, я гарантирую. Присаживайтесь, господа! — Он указал уголовнику и его свите на старые обшарпанные стулья. — Здесь несколько не комфортно, зато абсолютно надёжно.

— Может, организуете мне такой же портфель, в натуре? — Рашпиль с Нанайцем направились к стульям. — Последнее время от легавых отбоя нет. Жучки ставят чуть ли не в сортир.

Не переставая улыбаться, резидент проводил взглядом рассаживающихся по стульям уголовников. Хлопот у Сёмы Рашпиля действительно прибавилось: неделю назад милиция взяла его в плановую разработку. Меркулов лично позаботился об этом через своих людей в местном УВД. Теперь наружное наблюдение пасло Рашпиля в открытую, заставляя его нервничать и снизить свою активность в криминальных событиях. После гибели лаборатории резиденту срочно требовалась новая, и кто-то должен был подыскать для неё место. Так как после гибели Ферзя Прокопенко потерял доступ к Жёлтой Зоне, в настоящий момент возлагать на него подобную задачу было бессмысленно. Вот пусть люди Рашпиля и займутся поисками. А чтобы они охотнее трудились, Меркулов сделал так, что на какое-то время уголовный авторитет стал весьма популярен среди всевозможных опер- и прочих уполномоченных представителей закона. Иными словами, пока Рашпиль у органов как на ладони, его заработки близки к нулевой отметке. Те деньги, что поступали в казну его бригады от находящихся под «крышей» коммерсантов, быстро таяли, уходя на содержание столь многочисленной оравы тупоголовых дармоедов, которая сама себя гордо именовала «братвой». Это не считая того, что сам Рашпиль любил тратить деньги на дорогие машины, роскошных женщин из числа местных модных колхозниц, карточные игры и просто на то, чтобы пустить пыль в глаза окружающим. Надо же соответствовать имиджу, так сказать. Чтобы все видели, кто в городе хозяин. А к лёгким деньгам, как известно, человек привыкает быстро, отбросы же из уголовного мира — особенно. Сёма Рашпиль среди них не исключение, он не захочет отказываться от безбедного образа жизни и полюбившихся привычек. А так как сейчас криминальный авторитет оказался в состоянии финансового голода, заказ Меркулова для него станет делом номер один.

Резидент, не меняясь в лице, внутренне саркастически ухмыльнулся. Дикая страна! Он бы сказал, что она вся состоит из одних лишь отбросов общества, да только для этого, по крайней мере, должно наличествовать это самое общество. Здесь же его нет, только отбросы от него. За деньги готовы продать всё и вся, хоть душу дьяволу, а за Родину так и вовсе дадут пятидесятипроцентную скидку. Он работает в России третий десяток лет, и никогда не испытывал недостатка в агентуре из числа местного населения. Всё упирается лишь, как говорят русские, в цену вопроса. Вот и здесь, в Ухте, ему удалось завербовать нескольких ценных сотрудников и в МВД, и в самом «Ареале». Вопросы патриотизма, высоких идей и прочие подобные мелочи их абсолютно не интересовали, в отличие от сумм, ежемесячно перечисляемых на счета в нейтральных странах. Для успешной работы Меркулову оставалось лишь исправно платить и грамотно применять старый добрый принцип «разделяй и властвуй». Уголовники делали грязную работу, а его люди в органах служили гарантией того, что никто из них случайным образом не загорится желанием выйти из игры без разрешения. Особенно резидента забавляло то, как ревностно эти блюстители закона копали друг под друга. Ещё год работы, и он станет здесь чуть ли не неприкасаемым — так много людей окажется очень не заинтересованными в его падении. И всё это лишь ради денег.

— Я непременно достану для вас это устройство! — с готовностью подтвердил Меркулов. — Конечно, организовать это непросто, но, как вам известно, для нас нет ничего невозможного. Если этого требует наше общее дело, значит, портфель у вас будет!

«И скрытый передатчик в нём тоже будет, — продолжал веселиться резидент, — просто так, на всякий случай». Уголовный авторитет хоть и не дурак, но особым умом не блещет, и именно это делает его столь ценным сотрудником. Такому смело можно поручить несложную рутинную работу, например, контроль над подпольным рынком метаморфитов, и быть уверенным, что тот справится. При этом не приходится переживать за излишнюю проницательность. Сёма Рашпиль и его преданный Толя Нанаец всерьёз считают, что Меркулов представляет группу очень влиятельных и богатых людей, занимающихся изучением Ареала отдельно от продажного правительства. И потому держат всё в тайне — ведь повсюду коррупция и продажные чиновники всех мастей, от сопляка-опера до министра. Сама мысль о том, что они сообща «ломают систему», пришлась уголовной среде весьма по вкусу. Особенно после того, как они получили свои первые деньги.

Вот с Прокопенко всё сложнее. Тот быстро сосчитал, сколько будет «дважды два». Отчасти этому способствовала поистине гипертрофированная трусость уважаемого Максима Анатольевича, который в каждом прохожем подозревал агента спецслужб. Впрочем, размеры его жадности были ещё больше, что и позволило Меркулову, как говорят русские, наложить на него лапу. Этот уж точно ради денег пойдёт на всё, главное, чтобы ему за это ничего не было. Трусость и алчность внутри него постоянно перевешивали друг друга, и сейчас был как раз тот момент, когда Прокопенко находился в состоянии, близком к паническому. Пока московская следственная комиссия работает в «Ареале», лучше не давать ему сложных задач. Если он на почве страха допустит ошибку, этот загадочный полковник Рентген быстро возьмёт его в оборот. А в том, что Прокопенко расскажет всё на первой же минуте первого допроса, сомневаться не приходилось. Так что даже хорошо, что Ферзь зачистил лабораторию перед своим фиаско. Очень удачно получилось: ни свидетелей, ни доказательств. Рентген угодил в тупик, и на данный момент у него нет ничего серьёзного даже на Сёму Рашпиля, не говоря уже о Меркулове. Полковник, конечно, не уедет в Москву просто так, он попытается выжать все зацепки, которые только имеет, но ничего не добьётся. Если не подведёт человеческий фактор, Рентгену не останется ничего, кроме как вернуться к своим хозяевам ни с чем.

Как раз за этот самый человеческий фактор резидент и опасался. Персонал лаборатории мёртв, улик нет, все, кто мог видеть или хотя бы догадываться о причастности Меркулова к этому делу, погибли в Ареале. Из тех, кто гипотетически мог дать против него показания, в живых оставалось пятеро: Сёма Рашпиль, его правая рука Толя Нанаец, Фикса, его вечная тень Немой и, собственно, наш храбрейший Максим Анатольевич. Первые четверо так просто не расколются, это матёрые рецидивисты, им не резон брать на себя лишний срок, равно как и не привыкать к допросам, угрозам и следовательскому шантажу. Конечно, их количество наводило Меркулова на некоторые размышления о том, что четверо уголовников — это как-то уж слишком много, но в настоящее время слабое звено тут только одно — Прокопенко. Он, без сомнения, весьма ценный источник и, даже оставшись без Ферзя, может приносить очень важную информацию. К тому же со временем чиновник вполне способен отыскать Салмацкому замену. Однако сейчас для него наступила зона риска. Если Рентген своё дело знает, а в этом сомневаться не приходилось, он так или иначе будет проверять всех, кто имеет отношение к Меркулову. Вне зависимости, есть у него что-то на них или нет. И существовала немалая вероятность, что Прокопенко может попасться на устроенную полковником провокацию. Если нервы чиновника не выдержат, он, как говорят местные уголовники, расколется до самой задницы. В этом случае резидента ждёт неизбежный провал и арест. И как всё сложится на самом деле, неизвестно.

Меркулов воспроизвёл в памяти закончившуюся два часа назад встречу с чиновником. На этот раз они встретились официально, как поставщик с заказчиком, в одном из ресторанов, что являлось обычной практикой. Все соответствующие письма и бумаги резидент привёз с собой и передал ему в соответствии с темой разговора, так что Службе Безопасности к Прокопенко было не подкопаться. Но вот поведение чиновника настораживало. Тот, как обычно, нервничал, но почему-то волнение его усиливалось не в те моменты, когда речь заходила о расследовании Рентгена и приставленной к Прокопенко слежке. Тот юнец из торгового центра приехал на личной машине следом за чиновником и зашёл в ресторан спустя пять минут после Прокопенко. Он занял столик у выхода из VIP-залы и почти сорок минут пил чай. На этот раз гений сыска обзавёлся усами другого цвета и контактными линзами и даже не взял с собой бейсболку и чёрные очки, светя на весь ресторан бритым черепом нелепо птичьей формы. Нет, гораздо больше чиновник нервничал, когда замолкал. Он словно заставлял себя сидеть с Меркуловым, хотя ничто не мешало ему обсудить дела быстро и немедленно уйти. Но Прокопенко всё тянул резину, будто опасался обидеть собеседника скорым уходом.

Рассказ его также вызывал определённые сомнения. Хозяйственник заверил резидента, что получил абсолютно достоверную информацию из самых высоких источников: сотрудник Спецотряда, которого Ферзь обвинил в укрывательстве нелегальной лаборатории и считал погибшим, неожиданно выжил и дал Рентгену показания. После этого они немедленно отправились задерживать Салмацкого, но тому удалось уйти и добраться до лаборатории раньше следственной группы. Он со своими помощниками перебил персонал и уничтожил все улики, а нечто ценное Ферзь упаковал в рюкзак и взял с собой. В последующем бою с людьми Рентгена сообщники Салмацкого погибли, но сам он вновь смог уйти с тем самым рюкзаком за спиной и заложницей, не имеющей отношения к делу. Его преследовали через всю Жёлтую Зону, но у самой границы с Красной появились Зомби и, захватив Ферзя, увели с собой. За ним помчался тот ополоумевший воскресший сотрудник, упокой, господи его страдавшую острым недостатком ума душу. Это автоматически означало, что Салмацкий перестал существовать как личность и уже никогда, никому и ничего не расскажет, даже если выйдет когда-нибудь из Красной Зоны. Иными словами, ситуация с лабораторией разрешилась сама собой, и осталось лишь дождаться, когда следственная комиссия окончательно убедится в своём поражении и вернётся восвояси. Но, странное дело, Прокопенко почему-то был уверен в том, что Рентген не просто испытывает к Меркулову особый интерес, а имеет некоторые улики. Чиновник слишком усердно советовал быть осторожнее и переживал за их общее дело сильнее, нежели за собственную шкуру. На него это не похоже, особенно учитывая почти неприкрытую слежку. И откуда вообще взялся этот хвост? Рентген к нему не имеет никакого отношения, в этом резидент не сомневался. Люди Меркулова в местном УВД пробили номера машины, на которой приехал нелепый юнец, они оказались в закрытой базе данных ФСБ по РАО «Ареал». В ближайшие дни проверят по фото, возможно, это даст результат. Меркулов был уверен, что Прокопенко затеял свою игру, и теперь необходимо понять, какие цели он преследует. В любом случае, придётся принять определённые меры предосторожности.

— Предлагаю начать с ваших проблем, господа! — вновь заулыбался резидент. — Заботы наших партнёров — наши заботы! О моих делах поговорим после. Что вас беспокоит, уважаемый Рашпиль?

— Тема такая, — авторитет почесал нос, — в том замесе со Спецотрядом, когда собака появилась, слишком много братвы отдало богу душу. Кроме Фиксы с Немым никто не вышел. И теперь пацаны опасаются ходить в Ареал, говорят, подождать надо. Сталкеры меж собой о том же базарят. Мол, пусть Фронтовик уйдёт обратно, и мусора успокоятся, они сейчас лютуют, красных тогда немало завалили. Вчера из Бельгопа прислали маляву. Пишут, что ответственный за зону на меня керосинит, базарит, падла, будто я жирую на общаковые бабки, а братва за меня дохнет. И среди своих есть недовольные. Типа, столько пацанов погибло, а с кого спросили? Теперь новые люди идут в бригаду неохотно. Быков тупорылых из таёжных деревень насобирать всегда можно, но вот авторитетные люди, что после срока откидываются, к нам не пойдут. Это, в натуре, проблема. Если они будут не с нами, со временем нам станет совсем не мазёво.

— Вы считаете, что народу необходимо выдать стрелочника? — Меркулов продолжал светиться жизнерадостностью. — Это разумная мысль! И семьям погибших стоило бы оказать материальную помощь.

— С баблом сейчас туго, — скривился Рашпиль, — мусора взяли бригаду в разработку, не дают темы долбить. Надо подождать, пока они закончат. Если сейчас кого-то примут, блатной мир меня не просто не поймёт, это будет уже совсем нехорошо. Потому хотя бы спросить за гибель близких с кого-то надо, чтобы братву и людей, что срок мотают, успокоить.

— Фикса был в том замесе старшим, — подал голос Толя Нанаец, — с него и надо спросить. И с Немого тоже, всё равно больше не с кого.

— Помилуйте, Анатолий, я же им жизнью обязан! — ужаснулся резидент. — Они вывели меня из Ареала, буквально вырвали из лап собаки, рискуя собой! Разве можно отплатить людям чёрной неблагодарностью?

— А хрена делать? — окрысился Нанаец. — Других нет. Кто старшим был, с того и спрос. Вы по понятиям не живёте, и слова ваши на стреле веса иметь не будут. Да и, в натуре, захотите вы на стреле светиться?

— Вы правы, мой уважаемый друг, — согласился Меркулов, — общее дело необходимо всегда ставить выше личного, иначе не преуспеть. С вашего позволения, я возьму пару дней, чтобы иметь возможность обдумать детали. Теперь давайте перейдём к нашим заботам. Мы с вами деловые люди, а бизнес, как известно, есть бизнес. У нас была сделка: голова Ферзя в обмен на некоторую сумму денег, часть из которых вы получили в качестве аванса. К моему великому сожалению, вам не удалось выполнить свою часть сделки.

— Это был форс-мажор, в натуре! — Оба уголовника заметно напряглись. — Никто не знал, что там появится Фронтовик! За эти бабки вся братва полегла!

— Друзья, — добродушно воскликнул резидент, — не стоит воспринимать мои слова превратно! Позволю себе напомнить, что, в отличие от вас, я присутствовал там лично. И ни секунды не сомневаюсь в том, что ваши люди честно выполняли свою работу! Поэтому я не стану требовать возвращения аванса. Будем считать, что эти средства ушли в счёт выплаты компенсаций семьям погибших. У меня же к вам есть ещё одно предложение, даже два. Первое заключается в том, что мне нужна новая лаборатория взамен той, что была столь жестоко утоплена в крови властями.

— Да ну на фиг! — дёрнулся Рашпиль. — Братву сейчас в Ареал не загонишь! Я же говорю, у нас проблемы!

— Никого силой гнать не надо, — успокоил его Меркулов, — заинтересуйте их. Лучший стимул, как известно, материальный. Объявите, что готовы выплатить сто тысяч долларов тому, кто сможет отыскать надёжное место, отвечающее всем требованиям, и ещё столько же, если найденное место устроит наших экспертов. Всего же на организацию этого мероприятия я выделяю вам один миллион долларов. Треть этой суммы вы получите в качестве аванса послезавтра. Конечно, если сейчас примете моё предложение.

Рашпиль с Нанайцем переглянулись.

— Мне надо подумать! — заявил авторитет. — Тема опасная, а хорошие сталкеры сейчас на измене сидят и по любому заломят бабла за работу. Ещё надо людей надёжных подобрать, а братва недовольна и люди на зонах, в натуре, лбы морщат…

— Разумеется, подумайте! — с готовностью согласился резидент. — Я всё понимаю и не требую от вас скоропалительных решений! Единственно, прошу вас не заставлять меня слишком долго ожидать вашего ответа. Руководство требует конкретных результатов в научной деятельности, и если вы сочтёте нужным отказаться от этого договора, я хотел бы узнать об этом как можно скорее, чтобы иметь возможность искать другие пути урегулирования этого вопроса.

— Полтора ляма, и мы договорились, — заявил Рашпиль. — Этого хватит, чтобы организовать тему.

— Сожалею, друзья мои, — резидент сокрушённо развёл руками, — но названная мною сумма — это всё, что выделено мне на подготовку новой лаборатории. Мне и без того стоило больших трудов объяснить финансистам потерю аванса за несостоявшуюся сделку. Я уже не говорю о том, во что нам обойдётся поиск новых научных специалистов! Так что я с нетерпением буду ждать от вас ответа.

— А что там, по ходу, за вторую тему? — встрял Нанаец. — О чём базар?

— О! — Лицо Меркулова приняло крайне сосредоточенное выражение. — Это вопрос очень серьёзный и весьма сложный. И для того, чтобы решить его, понадобится большая удача. Сейчас я раскрою вам сведения, объявленные властями государственной тайной. Нам стоило больших трудов добыть их. Мы смогли выяснить, почему именно Ферзь кинул нас с вами и жестоко расправился с персоналом лаборатории. Он хотел продать результаты наших научных трудов подороже, а именно — за границу, резидентуре США.

— Он продался америкосам? — возмутился Рашпиль. — Чепушило мусорское! Чёрт дырявый! Из-за этого столько людей завалил, петушара!

— Именно так, — с грустью согласился резидент, — он не просто натравил своих подручных на наших сотрудников. Пока представители властей убивали ни в чём не повинных исследователей, Ферзь выкрал результаты научных работ и все лабораторные образцы. Получился целый рюкзак принадлежащего нам имущества.

— Известно, кому из барыг он предлагал купить товар? — Рашпиль злобно оскалил кривые зубы. — Что за крыса на него работает? Найду — наизнанку выверну гада!

— Никому, — покачал головой Меркулов. — Он не успел этого сделать: следственная комиссия вычислила предателя и организовала погоню. Людей Ферзя перебили, а сам он, спасаясь от группы захвата, слишком близко подошёл к границе Красной Зоны и попал под Зов.

— Да ну на хрен! — опешил Рашпиль. — Наш мусорок стал Зомби? Это не лажа?

— Сведения абсолютно достоверны, — заверил авторитета резидент, — группа захвата видела, как он уходил в Красную Зону, присоединившись к отряду Зомби.

— Есть Бог на небе! — Уголовники одновременно перекрестились. — На воскресной проповеди отец Евлантий говорил, что рано или поздно всем воздастся по справедливости. Как в воду глядел, божий человек!

— Выходит, так, — Меркулов с серьёзным видом закивал. — Отец Евлантий не понаслышке знает о том, что такое справедливость! Однако вернёмся к сути. В тот момент, когда Ферзь подвергся зомбированию и ушёл в Красную Зону, рюкзак с материалами работы нашей лаборатории был у него на спине. Так вот, господа, мне нужен этот рюкзак.

— Чего? — Рашпиль недоверчиво смотрел на резидента. — Что за приколы? Кто ж его найдёт среди кучи зомбаков, да ещё в Красной Зоне?!

— Добровольцы, — пожал плечами Меркулов. — Возможно, кто-то захочет попытать счастья и пойдёт в Красную. Возможно, Ферзь вместе с другими Зомби выйдет в Жёлтую или даже в Зелёную Зоны, ведь такое часто случается. Кто-нибудь может увидеть, узнать и отбить рюкзак. Я не знаю, как это произойдёт, и потому сразу предупредил, что это дело целиком зависит от удачи. Как бы то ни было, я плачу за рюкзак четыреста тысяч долларов наличными. При условии, что ничего из его содержимого не будет прострелено пулями или пробито осколками, иначе сумма сокращается вдвое. Я настоятельно прошу вас, друзья мои, в точности довести названные мною расценки до исполнителей, проверить это будет не сложно, как вы понимаете. — Он посмотрел на часы и поднялся: — Господа, мне пора. Не буду вас больше задерживать, скажу лишь в завершение, что в случае, если я получу этот рюкзак, вы получите сумму, равную половине от объявленного мною вознаграждения, в качестве премии. Каждому.

Уголовники попрощались и вышли, на ходу обещая дать ответ, максимум послезавтра. Меркулов рассыпался в благодарностях за проявленную оперативность. Он точно знал, что получит их согласие уже сегодня вечером. Резидент хорошо изучил своих агентов. Соблазн для них слишком велик, а денег так не хватает… Их раздумья не продлятся долго.

Заперев за гостями дверь, Меркулов вернулся в обшарпанную комнату, подошёл к раздолбанному книжному шкафу, стоящему у дальней стены, и толкнул его рукой. Шкаф неожиданно легко и бесшумно откатился в сторону, открывая дверь в соседнюю комнату. Резидент стукнул в дверную створку.

— Можете выходить, — произнёс он. — Вы всё слышали?

— Не глухой, — зло ощерился Фикса. — Нанаец, падла, подставить меня захотел! Сука! Обезьяна ускоглазая! Выпотрошу! — тихо рычал взбешённый рецидивист. — Рашпиль, гнида лагерная, продал меня, не задумываясь!

— Настоятельно советую вам, уважаемый Фикса, держать себя в руках и сохранять ясную голову, — невозмутимо заявил Меркулов, — она вам ещё пригодится. Рашпиль мне ещё нужен. А вот Нанаец явно выбивается из узкого круга нашей дружной компании. Займитесь им. Что-то подсказывает мне, что именно он несёт ответственность за гибель столь огромного количества ваших близких в тот злополучный день. Насколько я помню, он готовил всё необходимое для операции. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в ком-то вспыхнет праведный гнев из-за того, что оружие оказалось изношенным и часто заклинивало, а некондиционные боеприпасы давали осечки. К тому же многие противогазы не имели фильтров, а личный состав оказался не укомплектован элементарными перевязочными средствами и жгутами для остановки кровотечения, из-за чего раненые, истекая кровью, не смогли ни выйти, ни быть вынесенными из боя. В общем, выберите нужное, не мне вас учить. Рашпиль прав, в данной ситуации стрелочника назначить необходимо. Это будет лучшим решением, успокоит недовольных, заткнёт рот недругам и, кроме того, укрепит его авторитет. А заодно и ваш, Фикса, если сработаете грамотно.

— Можете не сомневаться, — тихо процедил сквозь зубы рецидивист, — постанову я залеплю красиво. Люди оценят! — Он злобно оскалился, сверкнув стальными коронками. — Нанаец откусил кусок, который застрянет у него в горле. Вместе с моим пером.

— А в вас, оказывается, умер поэт, друг мой, — улыбнулся резидент. — С удовольствием подожду развития событий. И ещё одно. На столе вы найдёте конверт. В нём — фотография человека по фамилии Прокопенко. Это начальник Административно-хозяйственного Отдела РАО «Ареал». На обороте указан его домашний адрес, номер служебной машины и некоторые другие данные. Отдайте её своему немногословному другу. Я хочу, чтобы он тихо и незаметно изучил распорядок дня и прочие привычки этого человека. Пусть займётся этим немедленно. Деньги на накладные расходы лежат там же. Пусть имеет в виду, объект всегда ездит с вооружённой охраной.

— Хотите, чтобы этот человек уехал в Сочи? — Уточнил Фикса. — Прямо сегодня? Так быстро может не получиться, если его всё время пасут.

— Я отдельно оповещу вас, на какое число ему брать билет. — Меркулов достал из кармана платок и принялся неторопливо ходить по квартире, стирая отпечатки пальцев. Он чётко помнил всё, до чего дотрагивался в этот день. — Пока же пусть подготовится. Если поездка подтвердится, времени уточнять подробности уже не будет.

6

Призрачный занавес Эпицентра ничем не отличался от барьера Красной Зоны и одновременно отличался от него всем. Берёзов стоял у едва заметной мерцающей завесы и чувствовал эту разницу всем телом, хоть и не мог отыскать её глазами. «Пора бы уже что-то делать, глупо тратить время, стоя на месте, — мысленно отчитал он себя. — Раз уж удалось добраться сюда, надо идти дальше, иначе зачем было так рисковать? Лаванда уже в Эпицентре, пора и мне. — Капитан потянул за защёлку противогазной сумки. — Стоит последовать примеру Зомби, уж они-то точно знают, что там, дальше». Глубоко вздохнув, Иван надел противогаз, убедился, что тот полностью исправен и надёжно облегает голову, и, сделав широкий шаг, оказался в Эпицентре.

Затылок тут же обожгло резкой болью, и Берёзов упал на колени, прижимая к голове забинтованный кулак. Боль в мозгу, в районе контузийной травмы, пульсировала, будто под ударами невидимого молота. В глазах потемнело, и взгляд заволокло багрово-красной пеленой. Кислорода не хватало, и Иван судорожно втягивал ртом воздух, скупыми порциями поступающий из противогазного фильтра. Несколько секунд он не видел ничего вокруг и просто сидел на земле, борясь с разрывающей мозг болью. Вскоре ему стало легче, боль отступала, зрение прояснилось, но красная пелена так и не пропала. Присмотревшись, он понял, что зрение тут ни при чём. Таковой оказалась окружающая действительность. Небо Эпицентра было багрово-красным, стерильно-белое солнце, расплывчатым пятном висящее в зените, светило скудно и не слепило глаз даже при пристальном взгляде. Вокруг стояли вечные багровые полусумерки, словно в жаркий полдень солнце внезапно закрыла исполинская кроваво-красная туча.

Боль отступила на второй план, и Иван почувствовал натекающую густой патокой жару. Память автоматически выдала информацию: тридцать три с половиной градуса по Цельсию. Таковы официальные данные. Интересно, кто проводил замеры? Впрочем, ответ напрашивался сам собой. Берёзов провёл рукой по земле, раздвигая короткую, словно мох, чёрную растительность. Жёсткие мясистые листья каплевидной формы густо устилали пепельную почву, словно после гигантского пожара пепелище плотно засеяли водорослями и те недавно пустили первые побеги. Рельеф местности сгладился и стал идеально ровным, бескрайним и пустынным чёрным ковром уходя за горизонт. Нигде не было видно ни деревьев, ни кустарников, ни вообще чего-то, хотя бы отдалённо похожего на привычную растительность. Вместо этого то тут, то там взгляд упирался в выпирающие из поверхности круглые чёрные наросты, напоминающие не то пузыри, не то гигантские бородавки, густо испещрённые чем-то фиолетовым, словно толстой паутиной. Ни птиц, ни зверей Иван заметить не смог, ровное пространство вокруг оказалось безжизненным, лишь в сотне метров впереди виднелся отряд Зомби, замысловатой змейкой уходящий всё дальше.

Отдышаться всё не получалось, и Берёзов понял, что дело тут не в усталости. Содержание кислорода в атмосфере Эпицентра было низким, но раз плотность воздуха, по ощущениям, не изменилась, стало быть, его место занимает какой-то другой газ. Вот почему Зомби надели противогазы: местная атмосфера для них ядовита. Однако идут они бодро, словно не испытывают недостатка в кислороде. Ему так не суметь, и если он не хочет безнадёжно отстать, стоит пошевеливаться.

Иван поднялся на ноги, высматривая среди них тонкую фигурку Лаванды. Странно, что они петляют, двигаясь по ровной местности. Что-то тут не так… Вот только что? Пора их как-то догонять, с таким недостатком кислорода не побегаешь, тут бы ходьбу осилить! Не хватало ещё упасть, задыхаясь, пробежав метров десять. Он прикинул кратчайший курс на отряд противника и двинулся вперёд.

В следующую секунду «Ариадна» в кулаке резко разогрелась, став почти обжигающей, и картинка в глазах расплылась, словно в кинотеатре на просмотре ЗD-фильма с глаз сорвали специальные очки. Берёзов замер, безуспешно пытаясь навести резкость. Всё вокруг двоилось и троилось, приняв причудливые формы, и вскоре стало ясно, что иначе уже не будет. Иван окинул взглядом внезапно изменившуюся местность. Она была такой, как прежде, и в то же время не такой, словно барьер Эпицентра, у которого он стоял минуту назад. Бескрайнюю равнину, покрытую чёрной травой и круглыми наростами, заполняли едва заметные, словно бесплотные призраки, тени замысловатого рельефа. Создавалось ощущение, что он одновременно стоит на ровной местности и на краю призрачного обрыва, под которым лениво подрагивало бесплотное озеро столь же призрачного вещества, как две капли воды похожего на Студень. И в его глубинах плавно скользили тени каких-то существ, скорее угадываемые, нежели видимые глазом. По другую руку от Берёзова простирались дрожащие эфемерные тени не то холмов, не то огромных растений, не то ещё чего-то, совершенно непостижимого. Лишь под ногами едва угадывалась узкая тропа, петлявшая между подрагивавшими над чёрной равниной призраками, и что-то остро подсказывало ему, что сходить с неё ни в коем случае нельзя. Похоже, это и есть ответ на вопрос, почему Зомби столь замысловато двигаются по ровной и пустынной местности. Память мгновенно вытолкнула воспоминание: Берёзов с Болтом медленно ползут посреди бескрайней пустоши, изо всех сил пытаясь удержаться на узкой тропе. И здравый смысл, вдруг потерявший здравость, предлагает вполне логичное в этой ситуации решение — встать на ноги и быстро добежать до нужного места по кратчайшему расстоянию. Это и есть неминуемая смерть.

Пытаясь привыкнуть к новому зрению, Иван осторожно ступал по тропе. Дышать было тяжело, глаза слезились от напряжения, резина шлем-маски противогаза нагрелась от жары, и Берёзов быстро взмок, несмотря на то что еле плёлся. Зомби уходили от него всё дальше, но двигаться быстрее Иван уже не мог — от недостатка кислорода лёгкие зудели, словно ошпаренная кожа. Он упрямо шёл за отрядом по самой кромке призрачного обрыва, подпираемого эфемерным ландшафтом. Через полчаса движения Берёзов немного освоился с расплывчатым видением и стал замечать движение среди теней бесплотного мира. Незримые каньоны, холмы, гроты и прочие непонятные ему элементы, похоже, не были безжизненными. Время от времени среди них что-то ползало, бегало и летало, перемещаясь с угрожающей быстротой. Когда Иван проходил мимо чего-то едва заметного, но очень большого, из его недр внезапно выскочила крупная тень и бросилась прямо на человека. Берёзов, не решаясь сойти с тропы, инстинктивно упал в изготовку для стрельбы с колена и дважды разрядил пистолет в стремительно надвигающийся призрак. Выстрелы прозвучали глухо, будто из-под подушки, и пули прошли хищника насквозь, не причинив ему никакого вреда. Лишь позади него эфемерная поверхность чего-то неизвестного едва заметно помутнела, словно по вертикально стоящей воде прошла рябь. Атакующее человека существо даже не почувствовало пронзивших его пуль и было уже совсем близко, но вдруг неожиданно изменило направление и сбросило скорость, плавным движением удаляясь куда-то вглубь того, откуда появилось. Более на Берёзова никто внимания не обращал.

Спустя два часа ходьбы Иван разглядел на горизонте какой-то крупный объект, чётко проглядывающий сквозь призрачную двойственность окружающего мира. Приблизившись к нему, Берёзов торопливо залёг прямо на тропе и приготовился к бою. На ровном участке покрытой чёрной травой равнины, свободной от эфемерных элементов, находился огромных размеров камень почти правильной прямоугольной формы, густо испещрённый пещерами. Более всего он напоминал рухнувшую набок десятиэтажку, у которой от падения повыбивало окна вместе с рамами. Загадочная скала частично уходила в землю и немного двоилась, словно «десятиэтажка» обладала собственной аурой. При тщательном рассмотрении было едва заметно, что аура эта имела сложную форму неизвестного механизма или аппарата, многократно превышающую размеры видимой части. Однако понять, что же это такое, не удавалось — слишком призрачными были неясные очертания. А главное — огромная скала кишела теми, что когда-то были людьми. Множество отрядов Зомби входило и выходило в примыкающие к земле пещеры, создавая ощущение гигантского термитника. Во все стороны от него вели десятки троп, подобных той, по которой пришёл капитан.

Иван плотнее вжался в покрытую чёрными псевдоводорослями землю, стараясь стать как можно менее заметным. Их здесь тысячи! Все как на подбор не старше тридцати, чумазые, в новенькой, будто только что с фабрики, одежде. Молчаливое людское море, состоящее из ручейков-отрядов, двигающихся синхронно, будто под руководством незримого дирижёра. Кого тут только нет: армейские камуфляжи, охотничьи костюмы, туристические куртки, научные комбинезоны, строительные робы, зэковские телогрейки… В двух десятках метров левее застывшего на земле Берёзова, по широкой тропе, уходящей куда-то под острым углом, прошёл отряд солдат в старой, ещё времён СССР, форме, с вещмешками за спиной и лопатами на плечах. Следом за ними неотступно двигался ещё один, в современных камуфляжах и «Латниках», с «Абаканами» в руках. С такого расстояния заметить Берёзова было несложно, но никто даже не повернул головы в его сторону.

Иван хмуро осматривал скалу и безмолвное море существ, некогда человеческих, а теперь более напоминающих ожившие экспонаты воскового музея. Отыскать среди них Лаванду невозможно. Он не сможет даже приблизиться к этому термитнику живым, не говоря уже о том, что ему попросту не хватит скудного кислорода, чтобы тащить на себе обратно Машу. Так что же теперь, возвращаться? Капитан решительно отмёл эту мысль. Нет, прежде, чем уйти, он убедится в том, что сделал всё, что только возможно. И то, что не возможно, — тоже.

Берёзов проводил взглядом ещё один отряд. На него по-прежнему никто не реагировал. В голове родилась безумная идея — надо просто взять и зайти в этот термитник, сделав вид, что он тоже Зомби. Не могут же они все знать друг друга в лицо. И чувствовать в нём врага тоже не могут, иначе не проходили бы мимо с таким безразличием. Надо рискнуть, иначе потом он не простит себе малодушия.

Иван встал и решительно двинулся к термитнику, стараясь держать принятый у Зомби ритм движения. С каждым пройденным метром уровень адреналина в крови возрастал, давя на сознание ощущением смертельной опасности, предвещающим неминуемую гибель. Разум словно раздвоился, подражая действительности Эпицентра. Одна его часть вопила от страха, предупреждая, что не может всё быть столь просто, жить ему осталось считанные минуты, и требовала немедленно повернуть назад. Другая тяжёлым сапогом давила на горло инстинкту самосохранения, почти физически ощутимо подталкивая Берёзова в спину. Он должен её найти. Должен. Он не может, не имеет права отдать её этому Тёмному Властелину, его подручным Зомби или кто тут ещё затесался в обладающую одним на всех остекленевшим взглядом толпу. Лаванда бросилась ему на спасение не задумываясь. Именно он — та причина, по которой она оказалась здесь. Наверняка попав в западню Ферзя, женщина до последней минуты верила, что он придёт на помощь. Кто знает, что происходит с разумом зомбированных людей? Ведь вытащил же своего товарища этот спец из ГРУ со столь странным позывным, и тот даже пошёл на поправку! Значит, шансы вернуть Лаванду в нормальное состояние есть, должны быть! Плевать, что все остальные сошли с ума, в конце концов, сам-то он рассудком не помутился.

Берёзов подходил к термитнику всё ближе, и от движущегося моря Зомби его отделяло не больше двадцати шагов, когда он неожиданно увидел Лаванду. Её отряд стоял на пороге ближайшей пещеры, словно автомобиль на перекрёстке с красным сигналом светофора, молча и неподвижно ожидая чего-то, как тогда, у самой границы Эпицентра. Иван остановился, лихорадочно размышляя, что именно предпринять, как вдруг стоящий рядом с Лавандой Ферзь развернулся и двинулся прочь от пещеры. Лаванда в сопровождении двоих Зомби в «Латниках» последовала за ним, а остальной отряд скрылся в пещере. Ферзь повёл свою группу в обход скалы по одной из широких дорог, натоптанной тысячами ног на пепельной земле, и быстро смешался с движущимися по ней безмолвными отрядами. Берёзов поспешил за ними, стараясь не потерять в толпе Лаванду. Идти быстрым шагом он не смог: слишком мало кислорода в воздухе, от его нехватки началось головокружение, и Иван был вынужден перейти на короткий шаг. Похоже, Зомби подобных неудобств не испытывали, потому как движущиеся вокруг отряды сохраняли монотонно-ровный темп, перемещаясь быстрее Берёзова, но при этом присутствие человека их по-прежнему совершенно не интересовало. С трудом добравшись до дальнего обреза термитника, Иван остановился у перекрёстка и оглядел расходящиеся в разные стороны отряды.

Группа Лаванды одиноко двигалась по узкой призрачной тропе гораздо медленнее остальных, и было ясно, что даже с такой скоростью он сможет не отставать от них. Берёзов ступил на тропу и побрёл следом, стараясь держать ровное дыхание. Окружающая жара и нехватка кислорода давали о себе знать, и внутри противогаза уже хлюпали лужицы пота. Теоретически можно сделать глубокий вдох, перекрыть выдувной клапан и глубоким выдохом создать внутри шлем-маски избыточное давление, после чего на секунду отлепить резину противогаза, чтобы исходящий поток воздуха выдавил в образовавшуюся щель скопившуюся влагу. Но Берёзов не решился на столь рискованный эксперимент. Не понятно, что за воздух вокруг и сможет ли вообще организм выцарапать из него через фильтр противогаза нужное количество кислорода, чтобы остаться в сознании после полного выдоха. А если что-то враждебное попадёт внутрь? Ведь у него нет даже стандартного «ареаловского» антидота. Впрочем, вряд ли он бы помог. Лучше потерпеть. Хорошо ещё, что пластик лицевого щитка изнутри обработан специальным составом, защищающим его от запотевания, иначе дело было бы совсем хреново.

Ферзь вывел свою группу за пределы территории термитника, и пространство вокруг вновь расслоилось на видимую пепельную степь, поросшую чёрной растительностью, и призрачный мир, удивляющий разнообразием ландшафта. Иван внимательно огляделся, но других отрядов Зомби поблизости не заметил. Если отойти от термитника на километр, выстрелов там не услышат, в Эпицентре они звучат глухо. Лаванду стережёт Ферзь и двое бойцов, но оба они идут к нему спиной, и их затылки представляют собой хорошо видимые цели. Они не станут серьёзной проблемой. С Ферзём сложнее, он не только вооружён, но и одет в «Эмку», с ним придётся повозиться. Но шансы всё равно есть, можно использовать тело одного из Зомби в качестве щита, это даст возможность вести прицельный огонь по лицевому щитку шлем-сферы Ферзя. Не идеальный план, но попробовать стоит. В пистолете осталось семнадцать патронов, и если сработать быстро, Салмацкий не успеет ничего предпринять…

Периферийное зрение уловило движение, и Берёзов насторожился. Тропа впереди сильно сузилась, и Зомби изменили построение, встав друг за другом в колонну по одному. Но внимание Ивана привлекло не это, было что-то ещё… Движение повторилось, и он заметил его источник: по обеим сторонам от него, снаружи тропы двигались две призрачные бестелесные твари. В красном полусумраке их угрожающе мерцающие силуэты едва угадывались, но и этого было достаточно, чтобы понять их враждебность. Полутораметровые твари чем-то отдалённо походили на амёбу-паука, напавшую на него в Красной Зоне, и полушагали-полуперетекали в такт его шагам, на треть погружённые в почву. Чёрная трава не сминалась от их прикосновений, но словно прожигалась незримым раскалённым катком, оставаясь позади уродливых бесплотных хищников следом из чёрной влаги, курящейся лёгким дымком. При этом сама пепельная почва никак не изменялась, будто и не несла в себе часть подрагивающих эфемерных тел.

Берёзов сбавил шаг, прошёл метров пять, после чего вновь прибавил скорость. Хищные силуэты в точности повторили его движения. Похоже, они тут именно по его душу. Почему же тогда не нападают? Может, они не в состоянии зайти на тропу? Но им ничего не стоит дотянуться. Или этого тоже они сделать не могут? Иван оглянулся. Термитник остался далеко позади, скоро его перестанет быть видно. Если он собрался отбить у противника Лаванду, лучше предпринять эту попытку сейчас, ведь не известно, куда направляется Ферзь и когда он достигнет своей цели. Зато там очень может быть многолюдно, если это слово можно применить к толпе Зомби. И кто знает, сколько ещё сам Берёзов будет недоступен для скользящих по бокам тварей… Иван прибавил шаг, приближаясь к ближайшему Зомби, и поднял пистолет. Главное сейчас, это сохранить дыхание. На быстрые движения кислорода не хватит, лёгкие и без того разрываются от напряжения…

Внезапно одна из тварей молниеносным движением оказалась на тропе и преградила Берёзову путь. Вторая уже была за спиной, отрезая ему путь к отступлению. Уродливое существо хищным движением устремилось в атаку, и Иван произвёл два сдвоенных выстрела почти в упор. Пули увязли в твари, словно в густом киселе, и быстро растаяли, растворившись в призрачном силуэте. Идущие впереди Зомби даже не оглянулись. Берёзов выстрелил ещё раз, уже понимая, что это бесполезно. В ожидании удара он сжался, словно туго взведённая пружина, и изо всех сил рванулся вперёд и вверх, пытаясь броском перелететь через атакующую тварь. Та неожиданно соскользнула с тропы и позволила ему упасть на пепельную землю. Иван закончил падение кувырком, выходя в стойку, но хищный призрак вновь преградил ему дорогу. Рука с пистолетом полыхала болью — видимо, перелом, не удалось уберечь кисть в момент падения, — лёгкие задыхались от нехватки кислорода, в глазах плыло. Он не сразу смог разглядеть бестелесного врага. Тот не атаковал, лишь угрожающе менял эфемерные очертания. Спустя несколько секунд обе твари стекли с тропы, занимая места по бокам от человека.

Иван криво усмехнулся: «Итак, это конвоиры. Они ведут меня куда-то вслед за Лавандой и Ферзём и не допустят её освобождения. Стало быть, кто-то здесь, в Эпицентре, внимание на меня всё-таки обратил». Берёзов вложил АПС в кобуру и пошевелил пальцами. Острой боли уже не было, лишь ноющий зуд в ещё недавно повреждённой кисти сообщил о том, что регенерация ещё не закончена полностью. «Какое, всё-таки, весёлое тут место!»

Он пошёл по тропе вслед за Зомби. Уж не потому ли они всё это время двигались медленнее обычного, что не хотели оторваться от него слишком далеко? Вот и сейчас еле переставляют ноги, словно механические радиоуправляемые куклы, переведённые на короткий шаг нажатием кнопки на пульте управления. Иван шёл за ними и тщательно осматривался вокруг. Покрытая чёрной растительностью равнина, сливающаяся у горизонта с багрово-красным небом, подрагивала призрачными очертаниями неизвестного рельефа. Чужой воздух, водоёмы из Студня, населённые едва уловимыми тенями, непонятные возвышения и уплотнения, тоже обжитые чем-то эфемерным, подрагивающие призраки его конвоиров — Лаванда была права: кто-то или что-то изменил Эпицентр в соответствии со своими потребностями. А теперь этот «кто-то» желал заполучить себе ещё и капитана Ивана Берёзова. «Ладно, посмотрим. Может, оружие моё здесь и бессильно, но пока что я жив, а это значит, что шансы ещё есть».

Внезапно издалека донёсся грохот, раскаты которого показались капитану смутно знакомыми. Твари по бокам замерли, и Иван остановился. Грохот повторился, и он понял, что напоминает ему этот звук: так должен звучать собачий лай, если собака огромна. Где-то с носорога, например… С носорога? Он уже видел такую собаку однажды, правда, это было во сне. Со стороны грохочущего лая отрывисто донеслась автоматная очередь, будто местная атмосфера совсем не заглушала звуки. «Кто-то бьёт из ППШ», — машинально определил Берёзов. В следующую секунду его уродливые конвоиры сорвались с места и с огромной скоростью устремились к горизонту, туда, откуда пришёл шум начавшегося боя. Берёзов попытался проводить их взглядом. Призрачных тварей было уже четыре, потом восемь, двенадцать… их подрагивающие силуэты появлялись словно ниоткуда, но вскоре глаза человека потеряли удаляющихся призраков, лишь слабо дымящиеся полосы превращённой в расплавленное месиво растительности свидетельствовали о том, что увиденное не было галлюцинацией. «Чем дальше, тем интереснее», — подумал Иван, и в голове злорадно вспыхнула мысль, что лучшего момента для атаки не найти.

Он выхватил пистолет, мгновенно принимая изготовку для стрельбы с двух рук, и начал выжимать спуск ещё в тот момент, когда мушка АПС ещё только приближалась к затылку идущего впереди Зомби. Выстрел произошёл точно в момент наложения прицельных приспособлений на цель, и голова противника брызнула осколками черепа и мозговой ткани. Остальные Зомби обернулись в сторону Берёзова, и ближайший к нему враг попытался схватиться за оружие, но не успел — вторая пуля пробила ему череп, и обмякшее тело мешком рухнуло наземь и скатилось с тропы. Раздался едва слышный хруст перемалываемых костей и рвущейся плоти, и труп размазало по чёрной траве в лужу кровавых ошмётков, словно он попал в огромный невидимый блендер. Не успел Иван перевести взгляд на Лаванду, как Ферзь неожиданно бросился бежать. Лаванда последовала за ним. Оба Зомби помчались по тропе со скоростью заправских спринтеров, и Берёзов рванулся за ними. Не пробежав и пяти метров, он остановился и, задыхаясь, упал на колени, упёршись руками в землю. Бесполезно. Слишком мало кислорода, ещё пара секунд бега — и он просто потеряет сознание от гипоксии. Сердце и без того давно готово выпрыгнуть прямо из глотки и убежать подальше от несознательного хозяина, демонстрирующего ярко выраженные признаки мазохизма. А эти двое скачут, словно сайгаки, их нехватка кислорода никак не заботит…

Спустя пять минут Иван смог отдохнуть достаточно для того, чтобы встать на ноги и продолжить ходьбу. Лаванды с Ферзём нигде не было видно, и капитан решил идти до тех пор, пока может. От тропы нет ответвлений, а значит, Лаванда где-то там, впереди, и он её найдёт. Здравый смысл тут уже ни при чём, это вопрос принципа. Он её не бросит здесь по двум причинам: она ему дорога — раз, и назло тем, кто затащил сюда их обоих, — два. И рюкзачок Ферзя будьте добры, он обещал его содержимое Рентгену, тот, знаете ли, очень его ждёт. А нарушать свои обещания нехорошо…

Берёзов упрямо шёл через чёрную бесконечно-пустынную равнину, густо заполненную призрачным миром. Дышалось всё тяжелее, лёгкие пылали, сердце бешено колотилось, отдаваясь гулкой дробью бьющегося в основании черепа кровяного давления. Безумно хотелось остановиться, лечь и уснуть, и Иван пытался отвлечь измученный мозг наблюдениями за эфемерными окрестностями. Но понять, что же именно он видит, получалось слабо — глаза слезились от напряжения и заливались потом от нестерпимой жары внутри противогаза. Кожа под резиной шлем-маски зудела, словно покусанная доброй тысячей комаров, ужасно хотелось сорвать противогаз к чёртовой матери и долго-долго чесаться. В таком состоянии Берёзов не был склонен к созерцанию, несколько сильнее ощущалась потребность в разрушении, и, желательно, в глобальных размерах…

Он не сразу понял, что видит на горизонте очертания чего-то вполне реального. Проковыляв ещё полчаса, Иван уже мог разглядеть приближающиеся строения. Похоже, его тропа проходила через населённый пункт, пересекая его точно через центр, будто главная улица. Небольшая деревенька, стоящая в чёрном поле под красным небом, выглядела здесь не просто неуместно. Едва подойдя к её окраине, Берёзов всем телом почувствовал смертельную угрозу, густо исходящую от безмолвных домов. Деревня выглядела так, будто обитатели покинули её пару тысячелетий назад. Потемневшее дерево, облупившаяся краска, покрытые толстым слоем мутной грязи оконные стёкла. Двери и ставни распахнуты настежь, хлева и сараи пусты, закопчённые печные трубы густо засыпаны пылью. Иван шёл через мёртвую деревню и через открытые двери видел стоящие в глубине помещений новогодние ёлки, наряженные старыми ёлочными игрушками и праздничной мишурой. «Странно, что ёлки до сих пор не осыпались, — мелькнула мысль, — если это результат воздействия Эпицентра, то почему тогда дома такие обветшалые?..» Глаза уловили движение в грязном окне одного из домов, и Берёзов остановился, всматриваясь в мутное стекло. Там, внутри, в багровом полумраке обветшалого дома, что-то мерно шевелилось, будто кто-то совсем небольшой сидел на полу, сгорбившись и монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Сквозь облегающую уши резину противогаза невнятно донёсся тихий детский плач. Не взахлёб, а так, словно ребёнок плакал уже давно и истратил на это все свои силы. Иван попытался разглядеть силуэт получше и приложил руку ко лбу козырьком, и вдруг плач стремительно перешёл в пронзительный визг на грани ультразвука, режущей болью вгрызаясь в барабанные перепонки, и силуэт в окне молниеносно рванулся куда-то вглубь дома. Визг внезапно оборвался, и наступила тишина. Берёзов, инстинктивно растирая прямо через резину противогаза саднящие болью уши, поспешно зашагал прочь, стараясь держаться точно по центру тропы. Вскоре мёртвая деревня осталась позади, но ему ещё долго мерещилось за спиной тихое шарканье детских ног.

Он дошёл до окончания тропы часа через три, когда холодно-белое пятно солнца уже клонилось к багровому горизонту. Тропа выходила на обширный участок лишённой растительности пепельной земли почти идеально круглой формы, диаметром в полсотни метров. Это пространство не имело никаких призрачных элементов, лишь в самом его центре сидела мощная Зыбь. В её мутное нутро тропа и упиралась. Берёзов иронично скривился: «Это что, предложение покончить со всеми мучениями самым кардинальным способом? В таком случае, не дождётесь». Он остановился, подозрительно оглядывая пустынную равнину. Зыбь шевельнулась и отползла в сторону, и Берёзов увидел открывшуюся на её месте большую воронку, обрывистые и развороченные края которой напоминали вулканический кратер. «Что ж, если это приглашение войти, то посмотрим, что там внутри…» Иван подошёл к краю кратера. Судя по всему, то, что упало здесь, двигалось по очень пологой траектории, либо изменило направление движения сразу после падения. Внутри кратера начиналась крупных размеров штольня, уходящая под землю почти горизонтально, с относительно небольшим уклоном. Берёзов пожал плечами и спустился на дно кратера. Штольня так штольня. Ясно, что его откровенно заманивают куда-то, понять бы ещё, ловушка это или что? По идее, опасности быть не должно, хотели б убить — убили бы давно, возможности у них для этого есть.

В штольне царил кроваво-красный полумрак, но видимости хватало. Иван попытался понять, откуда идёт скудное освещёние, но так и не смог обнаружить его источник. Похоже, сами стены штольни не излучали этот свет, они ничем не отличались от твёрдой поверхности Эпицентра, лишь несли на себе давние следы буйства огромных температур. Берёзов шёл по твёрдой пепельной почве, и в полнейшей тишине было слышно, как слабое эхо его шагов лениво отражается от оплавленных стен. Тоннель оказался прямым и довольно длинным, не меньше сотни метров, и абсолютно пустынным. На пути не попадалось ничего, включая траву, не было даже мха, голая почва и ничего более. По расчётам Ивана, он уже спустился под уровень земли не меньше, чем на тридцать метров, когда впереди показалось то, что он счёл конечной целью своего путешествия. Закупоривший тоннель объект более всего напоминал исполинский метаморфит. Полупрозрачная структура неизвестного минерала переливалась изнутри красноватым свечением, и Иван понял, что именно этот свет и озарял тоннель. При приближении человека часть минерала растворилась, недвусмысленно приглашая войти, и Берёзов прошёл внутрь.

Он оказался в небольшом полукруглом помещении, столь же пустынном, как и сам тоннель. В его центре стояло подобие кресла странной формы, изготовленное, похоже, из того же минерала, что и всё вокруг. Поодаль от него, с разных сторон, почти прислонившись спинами к стенам, стояли Ферзь с Лавандой, глядя прямо перед собой стеклянным невидящим взглядом. Противогазов на них уже не было. В самом кресле сидел немолодой человек с густой сединой в волосах, чьё лицо было хорошо знакомо Ивану по многочисленным портретам и изображениям на брошюрах и служебных буклетах ГНИЦ.

— Академик Лаврентьев, как я понимаю? — хмуро поинтересовался Берёзов, глядя на сидящего в кресле, — не буду извиняться, если оторвал вас от дел. Нам надо поговорить.

7

Рентген читал какой-то документ и быстрыми штрихами делал в нём пометки, подчёркивая заинтересовавшие его фразы и вынося на поля короткие вопросы. Закончив чтение, он отложил ручку и посмотрел на Медведя:

— Когда вы впервые обнаружили, что в отданном Степанову и Николаевой складе установлена система слежения? — Он выдвинул ящик стола и извлёк оттуда объёмистую папку.

— В день крайнего Выброса, как и указано в рапорте, — ответил майор. — Это был мой второй визит на склад. В первый раз я там был, когда мы помогали им разгружаться. И я точно помню, что никакой прослушки на складе тогда не было. Это вообще был просто грязный бетонный подвал с единственной не перегоревшей лампочкой, обшарпанный и пустой. Там нефтяное НЗ хранилось чуть ли не со времён царя Гороха, какие ещё, к вашей бабушке, следящие системы?!

— Моя бабушка не имеет к этому отношения, — флегматично парировал Рентген, — я проверял. Кто в Спецотряде занимался системой?

— Какой? — не понял Медведь.

— Системой слежения, — пояснил контрразведчик. — Той самой, о которой вы пишете в своём рапорте, — он открыл папку и достал оттуда файлик с исписанными листами.

— Понятия не имею, — пожал плечами здоровяк, узнавая свой почерк. «Надо же, принёс рапорт помощнику Рентгена три часа назад, и они уже успели его изучить». — Но очень сильно подозреваю, что никто.

— Вот как? — Рентген слегка шевельнул бровями, — мы подняли историю её установки. Приказ на монтаж официально подписан начальником Отдела Физической Защиты согласно рапорту Ферзя. В качестве основания для постановки склада под наблюдение Салмацкий указал формулировку «в рамках проведения специальных мероприятий по профилактике и выявлению возможных каналов утечки государственной тайны и хищения стратегических ресурсов». Система слежения была подключена к серверу ОСОП, и доступ к ней из других точек невозможен. Значит, оператор, который непосредственно работал с системой, находился на командном пункте вашего Отряда.

— Первый раз слышу об этом, — Медведь задумчиво потёр подбородок, — при мне никто ни разу не упоминал ничего подобного. Вообще главным технарём по всякому металлолому, вроде компьютеров, у нас был Червонец. Если кто-то и мог заниматься этим втайне, то только он. Хотя, если меня подозревали в сговоре с учёными, кто бы мне рассказал?

— Это предположение нелогично, — контрразведчик коротко качнул головой, — картина, которую нам удалось воссоздать на текущий момент, свидетельствует о том, что хищение нефти готовилось заранее. Эти двое являлись заказчиками, Ферзь — исполнителем. У него, как у командира ОСОП, был неограниченный доступ ко всему необходимому, включая возможность в любое время инспектировать нефтенакопитель. На данный момент нет никаких сомнений, что нападение на него полгода назад было спланировано при непосредственном участии Ферзя. И сейчас именно он выстроил и реализовал схему, в результате которой бочка нефти «Тип Икс» с уникальным номером оказалась в списке утилизованных ёмкостей. Зачем ему подозревать вас в сговоре с учёными, если он и без того знал точный состав действующих лиц?

— Не знаю, — пожал плечами Медведь, — может, подозревал во мне конкурента?

— Для прояснения подобных подозрений это слишком сложная цепочка, — не согласился Рентген, — устанавливать официальное и дорогостоящее оборудование у своих покупателей, чтобы следить за возможным конкурентом. Учитывая риск собственного провала, это, прямо скажем, выглядит глупо. Руководство, ОРД или Служба Собственной Безопасности в любой момент могли потребовать отчёт о том, как и для чего используется система слежения.

— В таком случае, я затрудняюсь ответить, — здоровяк нахмурился, — в конце концов, почему вы спрашиваете у меня? Я не следователь, это по вашей части.

— По моей, — согласился контрразведчик, — и задавать подобные вопросы требует моя работа. В частности, я получил информацию по оперативным каналам, что вы, возможно, являетесь сообщником Ферзя.

— Ага, так и есть! — обрадовался Медведь. — Он ворует нефть на нефтенакопителе, а я торгую ею на разлив у входа на городской рынок. Если будете в тех краях, посмотрите слева от цветочного павильона, я там частенько сижу на коврике с бидончиком. У меня самые низкие цены, так что скидку даже не просите — ниже уже некуда.

— Как вы понимаете, вас мы проверили с особой тщательностью, — Рентген невозмутимо смотрел на собеседника. — Сомнений в вашей лояльности у меня нет. В отличие от вашего начальства, которое, кстати, добивается вашего перевода куда-то в Амурскую область. Именно поэтому я и веду с вами достаточно доверительную беседу.

— В Амурскую? — майор хихикнул. — Это серьёзно! Их даже не смутил тридцатипроцентный некомплект в Отряде! Что-то мне подсказывает, что я знаю, откуда у этого дела растут ноги!

— Боюсь, что на том уровне, где готовится это решение, такие мелочи, как боеспособность ОСОП, никого не интересуют, — не выражающим никаких эмоций тоном произнёс Рентген. — В каких отношениях вы состоите с лейтенантом Хантером?

— В романтических! — фыркнул Медведь. — Я слегка прижал этого сопляка, когда он заявился к Степанову и Николаевой взамен Ферзя и стал морочить им голову, вместо того чтобы оказывать реальную помощь.

— У нас есть информация, что вы угрожали лейтенанту физической расправой, — безразлично добавил контрразведчик, — а кроме того, вы всячески демонстрируете неуважение и пренебрежение к нему.

— Не может быть! Я на такое не способен! — клятвенно заявил здоровяк. — Да кто вообще может так поступить с Чёрным Пла… с Хантером! Он такой душка! Вы же наверняка неоднократно общались с этой выдающейся личностью, стоит ли объяснять?

— Не стоит, — каменное выражение лица Рентгена никак не изменилось. — Лучше вернёмся к нашему разговору. Как я уже говорил, факт вашего участия в преступной группе Ферзя не подтвердился. Однако мы проверили всё, что вы изложили в своём рапорте, и я нахожу, что разделяю ваши подозрения. Многие детали указывают на то, что Николаевой и Степанову всячески мешали реализовать программу экспериментов, а теперь и вовсе, как это сейчас принято называть, подставили. Причём я склоняюсь к мысли, что вне зависимости от того, вскрылись бы махинации Ферзя или нет, с ними в любом случае произошло что-либо подобное. Похоже, в их отношении Ферзь выполнял чей-то заказ. Тот факт, что преступления этих двоих вскрылись уже после пропажи полковника Салмацкого, а также некоторые другие детали, знать которые вам не интересно, позволяют мне предположить, что у Ферзя есть ещё один сообщник. Он занимает достаточно высокий пост в РАО и всё ещё действует. И если он запаникует, то сможет предупредить своих хозяев из иностранной резидентуры. Даже если мы предотвратим его попытку скрыться, ниточки, ведущие от него дальше, могут быть утеряны.

— И вы хотите, чтобы подозрение пало на меня? — Медведь поморщился. — Чтобы он посчитал себя в безопасности и расслабился?

— Верно, — кивнул Рентген, — вы поняли меня правильно, майор. Я хочу попросить от вас услугу в обмен на услугу. Вы подыграете мне в небольшом спектакле, а я помогу вам с переходом в наше ведомство. Ведь, насколько я понимаю, если вас уберут из «Ареала» в результате подковёрных интриг, вы уволитесь в запас?

— Скорее всего, — хмуро согласился тот, — за годы службы я стал уставать от всего этого, извините, дерьма. Везде, где бы я ни служил, есть Хантеры и их дяди. И их всегда волнует собственное брюхо, а всякая ерунда вроде боеспособности подразделений или шансов идущих в бой людей вернуться живыми — до лампочки. Скажу честно, я не уверен, что и у вас дела обстоят лучше.

— По-разному бывает, — уклончиво ответил Рентген. — В любом случае, у нас вы ещё никому не наступили на мозоль. А квалифицированные кадры нам нужны. Итак, что скажете?

— Насчёт перевода я хотел бы подумать, — Медведь слегка поморщился, — насчёт помощи в расследовании — согласен. Что конкретно от меня требуется?

— Я арестую вас в рамках расследования дела Ферзя по подозрению в соучастии в шпионаже. — Контрразведчик испытующе посмотрел на майора. — Прямо сейчас. И официально уведомлю об этом начальника ОФЗ, начальника ОРД, Службу Собственной Безопасности и временно исполняющего обязанности командира ОСОП.

— Весь Пояс будет в курсе через пятнадцать минут, — хмыкнул здоровяк. — Готов спорить на свой «Печенег», что вся Ухта узнает эту волнующую новость ещё минут через десять. Это тот эффект, который вам нужен?

— Да, — коротко подтвердил Рентген, — это даст мне определённые преимущества. Чтобы исключить всякую возможность утечки, об истинном положении дел не будет знать никто, кроме меня и вас. Вы будете объявлены особо важным фигурантом дела, и содержать вас будут прямо здесь, в здании Службы Собственной Безопасности. В подвальном помещении есть несколько камер.

— Я так понимаю, что вселяюсь не на место Болта? — Медведь усмехнулся: — Комфортная камера с телевизором и холодильником сообщникам Ферзя не положена?

— Там уже расположились ваши учёные друзья, — парировал контрразведчик, — их я тоже пока не буду выпускать. Пусть тот, кто нужен мне на самом деле, считает, что я пошёл по ложному следу. После нашей неудачи с лабораторией на счету любая возможность. Ещё вопросы будут?

— Один. — Медведь с интересом посмотрел на контрразведчика: — Почему вы так сразу поверили Туману и даже отпустили его за Ферзём в Красную Зону? Это же верная смерть.

— Я посчитал маловероятным причастность Тумана к этому делу, — спокойно ответил Рентген. — Учитывая его послужной список и обстоятельства, при которых он попал на службу в РАО, плюс малый опыт работы в Зонах. Его рассказ частично подтвердил некоторую имеющуюся у меня информацию. К тому же, вам не хуже меня известно, что есть люди, посещавшие Красную Зону и вернувшиеся оттуда. Это значит, что некоторая вероятность успешного выполнения Туманом задачи имеется. Мы занимаемся делом государственной важности, в котором противник пока опережает нас на один ход. Я обязан использовать любые возможности, даже самые незначительные.

— Но ведь Туман не вернулся через два дня, как планировал, — хмуро заметил Медведь. — Вы всё ещё считаете, что стоило его отпускать?

— Он вызвался добровольцем и всё равно пошёл бы за Лавандой, — всё так же спокойно произнёс контрразведчик. — Туман высококлассный профессионал и знал, на что шёл. Всё вышло так, как вышло, не вижу смысла рассуждать на тему «а что бы было, если…».

— Согласен, — кивнул Медведь, — вопросов больше нет. Кто будет меня арестовывать?

— Опергруппа ждёт на выходе, — Рентген сложил документы обратно в папку, — идите туда и удивитесь произошедшему.

— Сопротивление оказывать? — уточнил здоровяк. — Для большей убедительности?

Контрразведчик смерил взглядом перевитую мышцами глыбу с кулаками в размер небольшого арбуза и покачал головой:

— Не надо. Там только мои люди, и они мне ещё понадобятся. Просто возмутитесь и пообещайте, что будете жаловаться, что найдёте на них управу, или что-либо подобное в этом духе.

— Понятно, — кивнул Медведь. — Удачи, Рентген.

Дверь закрылась за могучей фигурой майора, и контрразведчик снял трубку внутреннего телефона.

— Медведь идёт к выходу, — произнёс он, — принимайте. Только вежливо, чтобы никто не пострадал. — Он нажал на клавишу сброса и набрал другой номер: — Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, это Рентген. Мы взяли сообщника Салмацкого. Да, подтвердилась ваша информация. Да. Да. Только что. Хорошо. Я могу быть у вас через пятнадцать минут.

Он повесил трубку и задумался. Первый ход был сделан, и самая рискованная партия этого турнира началась. Теперь у него нет права не то что на ошибку, но даже на малейшую неточность. Слишком влиятельные фигуры ополчились на него. Расследование очередного шпионажа неожиданно вылилось в весьма щекотливое положение для всех, включая тех, кто его начал. Нити, берущие начало, как обычно, где-то за океаном, на этот раз вели к должностным лицам едва ли не самого высокого уровня в РАО. Салмацкий и Прокопенко. Один командовал отрядом Спецопераций, подразделением, которому в рамках Ареала разрешалось абсолютно всё. Другой возглавлял Административно-хозяйственный Отдел, служивший связующим аппаратом для всей структуры, давно уже представляющей собой едва ли не государство в государстве. Первый являлся доверенным лицом генерал-лейтенанта Белова, по совместительству — серого кардинала ФСБ, второй был протеже вице-премьера Лозинского. Ни для кого не было секретом, что и генерал, и вице-премьер пользуются доверием президента Воробьёва. Причём, пользуются весьма активно, ни в чём себе не отказывая. Впрочем, рядовому человеку о таких политических тонкостях редко становится известно. А вот ему, Рентгену, приходится лавировать между всеми этими великанами так, чтобы и работу свою выполнить, и не оказаться раздавленным. Даже его начальство, не желая испортить отношения с людьми из президентской свиты, уже неоднократно и настоятельно рекомендовало ему проявлять благоразумие.

Более всего было непонятно, что двигает этими двумя. Предположим, Салмацкий просто устал от роли вечного исполнителя, которому постоянно достаётся самая грязная работа, и захотел денег, чтобы уйти на покой с туго набитым банковским счётом. Но чего не хватало Прокопенко?! Огромная зарплата, процент с откатов немыслимых размеров, блестящие долгосрочные перспективы — его-то что толкнуло в объятия заокеанской резидентуры? Неужели всё упиралось в те триста тысяч долларов, что ежемесячно перечисляли ему хозяева Меркулова на тайный оффшор в одной из нейтральных стран? В любом случае, высокие покровители обоих сделают всё, чтобы не оказаться запятнанными в этой истории. Им проще замять это дело, нежели громогласно объявить о том, кто виноват, и наказать их сполна. Ведь тогда возникнет вопрос, кто допустил на столь высокий уровень таких гнилых людей. И их политические, и финансовые конкуренты не преминут воспользоваться столь удобным случаем.

Рентген брезгливо скривился. Совет Директоров РАО «Ареал» пытался замять это дело чуть ли не с самого начала. Даже сейчас, после, фактически, гибели Салмацкого, они стараются развернуть всё с минимальными для себя потерями и свалить всё на Ферзя, который уже ничего и никому не расскажет. Все доводы следственной комиссии о том, что Салмацкий имел сообщника в высшем руководстве РАО, неизменно встречаются в штыки. И это ещё цветочки! Не имея конкретных доказательств предательства Прокопенко, Рентген ни разу не упомянул его фамилии. Иначе тут началось бы такое… Следствие наверняка прекратили бы под любым предлогом, а сам Прокопенко тихо скончался бы где-нибудь в самолёте от неожиданного инфаркта. Он слишком много знает о том, какое отношение к выделяемому для РАО государством бюджету имеет пастырь божий архимандрит Евлантий, проходящий в оперативной картотеке под псевдонимом «агент Селезнёв». Если репутация людей из президентской свиты окажется под угрозой скандала таких масштабов, от Прокопенко в мгновение ока не останется даже пыли, а без него Меркулова не достать. Враг слишком умён и опытен, работает чисто и грамотно заметает следы. Вот и приходится скрывать ход расследования ото всех.

Даже от собственного начальства он, Рентген, вынужден утаивать наиболее важные моменты этого дела. Его руководство, представляющее интересы давних друзей Лозинского, которые по совместительству являются главными противниками контрразведчика во всём, в любой момент могло заключить с вице-премьером сделку. По опыту многолетней работы Рентген хорошо знал, как это бывает. Противоборствующие политические кланы постоянно, не останавливаясь ни на секунду, ищут способы борьбы с конкурентами. И если высокое начальство его ногой здесь и сейчас наступило на хвост тандему Белов-Лозинский, это неминуемо означает, что люди этой парочки, в свою очередь, в настоящий момент остервенело роют землю где-то ещё, добывая ответный компромат. И если найдут, то может произойти всё, что угодно. Скорее всего, стороны по обоюдному согласию предадут его труды забвению, и всё останется как прежде. Совет Директоров РАО «Ареал» продолжит пилить бюджет через «отца Селезнёва», а иностранный резидент Меркулов и дальше будет посасывать кровь нашей Родины. В крайнем случае, одного Прокопенко поменяют на другого. Такого же.

Контрразведчик многообещающе скривился. Ну уж нет. Не всё сразу. Пусть это чинушное ворьё рвёт друг друга на части из-за откатов и возможности разворовать бюджет, здесь он бессилен. Так устроена страна, и другой Родины у него нет. В конце концов, эта высококабинетная мерзость в какой-то мере её часть. Со своими нуворишами мы когда-нибудь разберёмся сами, народ не слеп, и терпение его пусть и долго, но не вечно. А вот паразитов извне нужно и можно вычищать прямо сейчас. Давить всяких Меркуловых — это его работа, выполнить которую ему вполне по силам. И он её выполнит! Даже если для этого придётся многим рискнуть. Почему бы нет? В момент смертельного риска острее чувствуется, что ты живёшь, что ты — человек, а не просто пешка в руках политических кланов. К тому же в его случае это действительно благородный риск. И шансов на успех у него неизмеримо больше, чем было у того капитана, что пошёл на верную смерть в Красную Зону.

Рентген аккуратно разложил по папкам многочисленные бумаги, собрал их в увесистую стопку и положил в сейф, а потом бросил взгляд на часы. Пора идти к Белову и делать второй ход. Время для подобных действий как нельзя более подходящее — после недавнего Выброса, потянувшего за собой цепь событий, весь Совет Директоров РАО в полном составе сидит в Ухте, изнывая от безделья. И ничего не поделаешь, Президент негласно взял дело о шпионаже под личный контроль. Как обычно, великая тайна продержалась минут пятнадцать, после чего все заинтересованные лица бросились в поте лица изображать кипучую деятельность, дабы не попасть под неожиданную раздачу приветов и поздравлений. Известия об аресте всех возможных фигурантов дела о шпионаже успокоят Прокопенко, и тем эффективнее будет следующий шаг Рентгена, который контрразведчик тщательно готовил вторую неделю. Да и Совет Директоров расслабится и перестанет вставлять расследованию палки в колёса. Пусть и ненадолго, но появится время полностью сосредоточиться на Меркулове. С ним будет сложнее, резидент на сказку о полном раскрытии дела не клюнет… Эх, людей не хватает, доверенных людей. Сейчас самое время прижать связанную с Меркуловым преступность, но у резидента проплачено сразу несколько чинов местного УВД, и информация иногда уходит «налево». Уголовники стали осторожны и не дают никаких поводов для задержания. Ладно, с этой мелочью он справится. Ворьё от криминала — ничто по сравнению с их коллегами из чиновничьих кабинетов. После предстоящего разговора ему уже никто не станет мешать. Конечно, Белов вскоре поймёт, что что-то не так, но будет поздно. Этого времени Рентгену хватит. Когда на стол Президенту ляжет доклад об аресте Меркулова и полный отчёт обо всех причастных к его шпионской сети лицах, уже никто ничего не сможет замять бесследно. Хотя бы некоторые из виновных ответят за измену Родине.

В дверь постучали, и Рентген разрешил стоящему за ней человеку войти. На пороге показался его помощник.

— Майор Медведь арестован и препровождён в камеру, — доложил он. — Операция по задержанию прошла спокойно. Задержанный не оказывал сопротивления, лишь очень удивился, но довольно спокойно позволил надеть на себя наручники.

— Ясно, — коротко кивнул Рентген. Итак, отсчёт пошёл. — Я к генералу Белову, в ближайшие полчаса на связи меня не будет. Что-нибудь ещё?

— Да, — помощник достал из папки документ и отдал его Рентгену, — вот, только что прислали из Службы по Связям с Общественностью. За учёных из «Губки» хлопочет какой-то юрист. Некто Петров Владислав Петрович, работает в юридическом отделе одной из московских фирм. Мы проверили его по нашим базам, — он протянул своему начальнику вторую бумагу, — он действительно тот, за кого себя выдаёт. Какой-то знакомый Степанова, одно время они вместе работали. Николаева позвонила ему за полчаса перед задержанием, когда Степанов уже сидел у вас в кабинете. Других контактов у подозреваемых с этим Петровым не было. Сам он после того звонка неоднократно пытался связаться с ними, что, естественно, ему не удалось. С тех пор осаждает московский офис РАО, требуя встречи с учёными. Москвичи говорят, что он уже задолбал и пресс-службу, и общественников, и даже секретариат. Всё рвётся в Ухту, добиваться справедливости.

— А мы тут при чём? — пожал плечами Рентген. — Если он не фальшивка, пусть разбираются с ним сами. Их что, надо учить, как это делается?

— Собственно, они и хотят устроить ему небольшой перечень проблем списком на десять страниц, — хмыкнул помощник. — Чтоб не лез, куда не следует, и не мешал людям работать. Но дело Степанова и Николаевой полностью в нашем ведении, и никто не хочет заполнять лишних бумаг. Вот они и запрашивают у нас разрешение на обработку этого юриста.

— Пусть обрабатывают, как хотят. Гражданские мне здесь не нужны, и без них забот хватает, — безразлично произнёс контрразведчик, пробегая глазами документ. — Двадцать восемь лет… отец военный лётчик-афганец… Московская государственная юридическая академия с красным дипломом… понятно, мальчишка в розовых очках. Ещё не разуверился в том, что с помощью закона можно устроить головную боль всем негодяям, даже тем, кто эти законы сам для себя и пишет. — Рентген равнодушно посмотрел на помощника: — Давайте добро ФСБ, пусть занимаются им сами. Сейчас не до ерунды.

Его взгляд на мгновение зацепился за одну из строк текста, и Рентген слегка поднял брови.

— Что он делал в Свердловске-45? — поинтересовался он. — Это закрытая зона, там производится сборка ядерных боеприпасов. Проверяли?

— Да, — лаконично ответил помощник, — он заканчивал там школу, родители его отца живут в этом городе. Никакого отношения к спецпредприятию никто из них не имел. Это простое совпадение.

Контрразведчик на секунду задумался.

— Из этого можно извлечь определённую выгоду. Как известно, если несколько дней тщательно следить за ни в чём не повинным человеком, обязательно обнаружится состав преступления. Пусть летит, — неожиданно разрешил он. — Организуйте ему быстрое прохождение необходимых формальностей, временный пропуск и возьмите билет на ближайший рейс. И позаботьтесь о том, чтобы он узнал об этом не раньше, чем за пять часов до вылета, вместе с предупреждением, что это единственная возможность для него попасть на территорию РАО. Никаких отлагательств, или он летит немедленно, или будет добиваться разрешения ещё год. Свяжитесь с Управлением, как только этот Петров узнает о полёте, пусть глаз с него не спускают. И самое главное: ничего конкретно не объясняйте, но представьте всё так, чтобы в Москве решили, что он нас всерьёз заинтересовал. Эта информация должна случайно дойти до людей Белова. Вопросы?

— Никак нет, — ответил тот, — разрешите выполнять?

— Выполняйте. — Рентген кивнул, отпуская помощника, и вышел в коридор. Он мгновение постоял у порога, размышляя, после чего набрал на электронном табло дверного замка код, запер кабинет и направился к лестнице.

8

— Можете снять противогаз, молодой человек, — разрешил сидящий в кресле, — в этом помещении он вам не пригодится, я об этом уже позаботился.

Берёзов бросил взгляд назад, но прохода в стене уже не было. Что ж, сквозь стены он ходить не умеет, так что торопиться некуда. Да и противогаз, прямо скажем, надоел до чёртиков. Капитан стянул с головы шлем-маску и устало вдохнул полной грудью. Неожиданно чистый и свежий воздух приятно охладил пылающие от перенапряжения лёгкие, и бешено колотящееся сердце начало успокаиваться. Иван отёр рукавом покрытое потом лицо, чувствуя, как утихает бьющее в виски давление.

— Содержание химических элементов в атмосфере шлюза оптимально для вашего вида, — продолжил седой человек, — вскоре вы почувствуете себя лучше.

— Уже почувствовал, — безразлично сообщил Берёзов, внимательно оглядывая помещение. Взгляду зацепиться было не за что, пустой мешок из неизвестного минерала, с неизвестно откуда берущейся красной подсветкой. Кроме этого, странного нет ничего. Лишь «Ариадна» в забинтованном кулаке не остывает, словно намекая на присутствие чего-то, не видимого глазу. — Что это за шлюз? Точнее, куда?

— Я предлагаю построить нашу беседу более конструктивно, — возразил сидящий, — дабы вы смогли структурировано усвоить информацию, сделать верные выводы и адекватно рассмотреть моё предложение.

— Насчёт последнего я не удивлён, — хмыкнул Иван, — и не сомневался в том, что у кого-нибудь появится какое-то предложение. Иначе, зачем вы позволили мне добраться досюда? Вот только не ожидал увидеть здесь именно вас, академик.

— Особь, которую вы видите перед собой, не является моей физической оболочкой, — сидящий в кресле покачал головой совсем по-человечески, — я использую её в качестве элемента коммутации, чтобы вы имели возможность вести со мной диалог.

— То есть, вы — не академик Лаврентьев, — заключил Берёзов, — я правильно понял? Вы просто говорите его языком, так?

— Совершенно верно, — подтвердил сидящий.

Неподвижно стоящая у стены Лаванда повернула голову в сторону Ивана и бесцветным голосом произнесла:

— Но, если хотите, я могу общаться посредством этой особи, учитывая небольшой промежуток времени, требующийся для нашей беседы, это никак не скажется на структуре её головного мозга.

— Иными словами, если вы будете сидеть в её мозгах долго, они от этого пострадают? — Берёзов посмотрел на сильно помолодевшую Лаванду. Она глядела на него, но глаза её по-прежнему оставались пусты. — В таком случае, лучше не стоит.

— Разумное решение, — прокомментировала девушка и вернулась в прежнюю позу, — хотя, как я уже сообщил, это не влечёт за собой опасности. Только нерациональное использование функции времени.

— Данная особь была целенаправленно подготовлена к осуществлению коммуникации, — продолжил за неё сидящий в кресле, — и потому более эффективна в процессе эксплуатации. К тому же аспект личной заинтересованности в этом случае не будет оказывать на вас отрицательного влияния.

— Пусть так, — коротко кивнул Иван. «Всё-то ты знаешь, — подумал он. — Ладно, давай послушаем, что ты скажешь. А к „аспекту личной заинтересованности“ мы ещё вернёмся». — С чего начнём? Так, чтобы более конструктивно?

— С юстировки коммуникационного процесса, разумеется, — сидящий наставительно поднял вверх палец. — Согласно накопленным мною данным, подвид, к которому принадлежите вы, имеет несколько разных полос обмена информацией. Пожалуйста, выберите тот тип, что наиболее близок и понятен лично вам. Тип номер один.

Седой человек сделал строгое лицо и произнёс:

— Сообщаю о необходимости поставить вас в известность по существу вопроса, касающегося событий исключительной важности, требующих тщательного анализа и системного подхода к поиску наиболее оптимального выхода из сложившейся ситуации.

Сидящий сделал небольшую паузу и продолжил:

— Тип номер два. — Черты его лица немного смягчились, и он сказал: — Я должен рассказать вам о том, что здесь произошло. Это исключительно важные события, и от того, найдём ли мы с вами общий язык и взаимопонимание, зависит очень многое.

Он вновь замолчал на мгновение, давая собеседнику возможность подумать, и возвестил:

— Тип номер три. — Брови академика взлетели на лоб, и он почти скороговоркой произнёс: — Йоу, чувак! Я те ща такую фигню расскажу, ты обалдеешь! Пипец, улётная тема! Надо перетереть по-любому, реальная фишка, просто жесть!

Седой закончил фразу, как положено, отмолчался секунду и сообщил:

— Тип номер четыре. — Его лицо набычилось, словно он собрался броситься в драку, и академик заговорил: — Слышь, братан, побазарить надо! И это не фуфло, в натуре, шнягу вжевывать не буду, я тебя сюда не вату катать позвал, за базар отвечаю!

Академик вновь замолчал и тут же продолжил:

— Тип номер пять…

— Достаточно, — прервал его Берёзов, незаметно щипая себя за бедро. Мало ли, вдруг он всё-таки потерял сознание от нехватки кислорода и лежит сейчас где-нибудь посреди тропы… — Тип номер два вполне подходит.

— Прекрасно. — Сидящий расслабился и опёрся на спинку светящегося кресла, — в таком случае мы можем перейти к делу. Можете задавать вопросы, я буду давать ответы в упрощённой форме, наиболее доступной текущему уровню развития вашего вида.

— Сначала отпустите её, — Иван кивнул в сторону Лаванды, — а потом поговорим.

— Исключено, — покачал головой академик, — обе эти особи являются платой, в обмен на которую я рассчитываю получить от вас необходимую мне услугу.

— А если я откажусь, — усмехнулся Берёзов, — она навсегда останется Зомби, а со мной разберутся ваши прозрачные помощники, так, что ли?

— Я буду вынужден прибегнуть к этой мере, — в голосе академика явно прозвучала печаль, — хоть и не считаю это наиболее эффективной мерой. Но исполнение приоритетной функции превыше всего.

— И в чём же заключается эта самая «приоритетная функция»? — прищурился Иван. — Или это большой секрет?

— В сохранении жизни и неприкасаемости разумных существ, оказавшихся в опасности. Они находятся под моей ответственностью, — пояснил сидящий человек, — и должны быть спасены любой ценой.

— Вы что, превратили в Зомби тысячи людей для того, чтобы спасти их от опасности? — недоверчиво нахмурился Берёзов. — Это попахивает сумасшествием. От чего хоть спасали-то? От аномалий Красной Зоны? От мутировавшего зверья?

— Неправильная оценка ситуации. — Академик вновь покачал головой, — ваш вид не является разумным. Речь идёт о сохранении жизней разумных существ, оказавшихся на грани гибели в результате трагической аварийной ситуации.

— Чего-чего? — Брови Ивана ошарашено поползли вверх. — Наш вид не является разумным?! А какой же он тогда?

— Согласно общепринятой классификации вы относитесь к полуразумным животным средней степени организации, — спокойно заявил сидящий человек. — Во Вселенной известно не менее семнадцати тысяч видов высокоорганизованных животных, существенно превосходящих вас в развитии.

— И не страшно вам разговаривать с животным? — издевательски поинтересовался Берёзов. — Вдруг я наброшусь и начну кусаться?

— Анализ строения имеющихся в моём распоряжении особей свидетельствует, что атака челюстями давно не свойственна вашему виду, — безразлично ответил академик. — А имеющееся у вас оружие не представляет угрозы для находящихся под моей ответственностью разумных существ. У меня нет причин испытывать какие-либо опасения.

— И что же в нас неразумного? — не желал успокаиваться Иван. — Мы создали культуру, искусство, развиваем медицину, изобрели компьютеры, летаем в космос! С чего это вдруг кто-то там классифицирует нас как животных?!

— Под словосочетанием «кто-то там» объединяется порядка двух миллионов различных видов, достигших стадии высокоразвитого разума, — флегматично сообщил сидящий. — Если вы хотите получить от меня подробный перечень оснований, согласно которым ваш вид получил данную классификацию, это займёт порядка ста сорока шести местных суток. Проведённый мною анализ показывает, что это нецелесообразная и неэффективная трата ресурса времени.

— А вы ограничьтесь хотя бы несколькими пунктами, — посоветовал Берёзов, — я хочу получить хотя бы общее представление.

— Как вам будет угодно, — академик развёл руками, — Отталкиваясь от ваших же слов, скажу: уровень вашей культуры в сравнении с общепринятым приблизительно в десять в девятой степени ниже, чем ниже уже его уровень вашей же культуры эпохи наскальной живописи. Зачатки вашей медицины в процессе лечения приносят пациенту в несколько раз больше вреда, нежели излечивают. Вы даже не достигли такой мелочи, как победа над старением организма и смертью от этого. Одним из следствий страха перед смертью, характерным для полуразумных видов, является суеверие, как правило получающее воплощение в различного рода религиях. То, что полуразумные животные не в силах объяснить, они наделяют божественным происхождением. Сам факт наличия у вида религии уже свидетельствует о низкой стадии его развития. Ваши организмы весьма несовершенны в силу того, что ещё не прошли должной эволюции, и это напрямую отражается на разумности вида. В частности, вы используете свой мозг на два-пять процентов, то есть фактически не задействуете его. У вас всё ещё существуют расы и национальности, что является прямым свидетельством того, что эволюция вида ещё не пришла к единой, наиболее совершенной для него форме. Уровень технологий, доступных вам, не заслуживает даже обсуждения.

Ваш вид даже не вышел за пределы собственной планеты. К примеру, вы только что упомянули, что летаете в космос. Скажите, как давно в космосе бывали лично вы?

— Я там не был, — отмахнулся Берёзов, — но я не это имел в виду. Я говорю…

— А я имел в виду именно это, — невозмутимо перебил его сидящий человек, — уровень и качество вида оценивается не по отдельным его представителям, и даже не просто по большей его части. Вид в целом оценивается по АБСОЛЮТНОМУ большинству. Помимо всего прочего у вас до сих пор рабовладельческий строй, само существование которого невозможно уже на стадии высокоорганизованных животных.

— Рабовладельческий строй? — округлил глаза Иван. — Это-то ещё откуда? Вы сейчас вообще о ком говорите, о Всеведающий?!

— Неумение признавать свои недостатки также отсутствует у разумных видов, — тут же отрезал академик. — Ваш вид живёт именно в рабовладельческом строе. Как бы вы для себя ни рисовали картину своего общества, но абсолютным большинством особей у вас управляет небольшая группа других особей, имеющих возможность влиять на любые происходящие в вашем обществе процессы. Именно эта стадия рабовладения тяготеет к разнообразию классовых неравенств, религий, государств, границ и тому подобное, так как небольшой группе гораздо легче держать в повиновении большинство, если оно разделено и видит в соседях врагов, конкурентов, или просто отличных от себя существ. — Сидящий человек нахмурился и заявил: — Споры на эту тему ни к чему не приведут. Уровень вашего развития недостаточен для полного осмысления всего вышеназванного, не говоря уже о более серьёзных канонах классификации. Я предлагаю вернуться к сути нашей беседы. Есть ли у вас вопросы по существу?

— А как же! — усмехнулся Иван. — Я же полуразумный, сам ничего не понимаю. Мне всё надо объяснять. Начните с того, кто такой лично вы, о какой аварийной ситуации шла речь и, самое главное, где я нахожусь, и вообще, что за хрень здесь происходит? Последнее мне особенно интересно.

Седой академик вновь вздохнул, словно настоящий, и откинулся на спинку кресла. Берёзов отметил, что надо отдать должное тому, кто сидел в мозгах Лаврентьева, — сходство с обычным человеком идеальное, не чета обычным Зомби, более похожим на заводные куклы.

— В вашем языке нет подходящих определений, но если оперировать наиболее близкими к ним эквивалентами технических терминов, — произнёс седой человек, — то вы находитесь в шлюзовой части автономного аварийно-спасательного отсека. Это почти всё, что осталось от предпринявшего аварийное саморазрушение космического корабля. Я — фрагмент подпрограммы искусственного интеллекта корабля, сохранивший в результате разрушения минимальную степень целостности, что позволяет мне функционировать. Мои возможности немногим выше нуля, но, согласно закону об уникальности и высшей ценности совершенного разума, я делаю всё, чтобы сохранить жизнь находящимся под моей ответственностью разумным существам.

— Как же эти величайшие из разумнейших умудрились попасть в такую передрягу? — иронично прищурился Берёзов. — И где в этот момент были высочайшие достижения их высокоразвитых мозгов?

— Наша галактика испытала мгновенный коллапс, — грустно ответил академик, — редчайший вид катастрофы во Вселенной. Вероятность её возникновения выражается величиной столь ничтожной, что подобная трагедия происходит приблизительно раз в одиннадцать миллиардов лет. Всеобщие архивы содержат упоминания лишь о четырёх подобных случаях, во всех остальных не удавалось выжить никому из обитателей района катастрофы.

— Не многовато ли? — усомнился Иван. — Насколько я знаю, возраст Вселенной оценивается в пятнадцать миллиардов лет.

— Ещё одно заключение вашей так называемой науки, более похожей на первобытные танцы с бубнами. — Сидящий человек насмешливо поджал губы. — Вы даже скорость света всерьёз считаете постоянной величиной. Обсуждать ваши «научные» достижения — более чем пустая трата времени.

— Ладно, — фыркнул Берёзов, — пусть так. И что, вы не смогли справиться с этим самым коллапсом, я правильно понял?

— Чтобы вы смогли хотя бы приблизительно представить масштабы трагедии, — академик вновь погрустнел, — я приведу очень грубую аналогию, доступную уровню развития вашего вида. Представьте, что галактика диаметром в сто тысяч световых лет внезапно уменьшается до размеров вашей планеты менее чем за один час. Это колоссальная деструктуризация пространственно-временного континуума! Первичные материи не просто меняют свои свойства, они меняют саму сущность! Измерения и мерности хаотично меняются местами…

— Слишком сложно, — остановил его Берёзов, — вы что, забыли, что я недоразвитая форма жизни? Надо выражаться проще, — наставительно заявил он. — Что значит «измерения и мерности меняются местами»?

— Я предупреждал, что уровень развития вашего вида не позволит понять сути произошедшего, — вздохнул сидящий. — Представьте, что в системе мер внезапно плотность вещества поменялась местами, например, с высотой или шириной… Ладно, предлагаю не углубляться в детали. Скажу лишь, что в эпицентре ядерного взрыва по сравнению с коллапсом галактики настолько спокойно и ровным счётом ничего не происходит, что вам бы захотелось умереть от тоски.

— Теперь мне гораздо яснее. — Иван саркастически улыбнулся. — Можете продолжать.

— Спасибо, — вернул ему сарказм академик. — Конечно, мы пытались сопротивляться и даже замедлили время развития коллапса на порядок. Этого хватило для организации эвакуации. Мой корабль находился в числе тех, что стартовали из непосредственно коллапсирующих областей. В тот момент, когда мы свернули пространство, гибнущая вокруг нас материя внезапно изменила свою мерность, и мой корабль испытал мощнейшее деформационное воздействие прямо в ходе… эээ… — сидящий на короткое мгновение замешкался, — пожалуй, наиболее близким для вас выражением будет «прямо в ходе пространственного прыжка». Корабль потерял управление и утратил работоспособность на девяносто девять целых и девяносто семь сотых процента. Свёрнутое пространство оказалось пронзено случайным образом, и корабль завершил процесс перемещения в нерасчетной точке. Мы оказались слишком далеко от неё — не просто в другой части Вселенной, но даже в другом её качественном слое.

— То есть у нас, — подытожил Берёзов, — я уже начинаю узнавать родные мотивы! Как только речь заходит о низком качестве, значит, это про нас.

Академик устало поморщился:

— Ваша ирония лишь подтверждает текущий уровень…

— …развития нашего вида, — закончил за него Иван. — Да-да, я понял, он жуть как невысок, просто кошмар. Не обращайте внимания, это я так радуюсь тому, что иногда успеваю за полётом мысли столь недостижимого разума. Продолжайте.

Сидящий коротко хмыкнул, давая понять, что он прекрасно разбирается в тонкостях человеческих эмоций и словесных ухищрениях, но ничего не ответил и продолжил повествование:

— Повреждённый корабль оказался в этой солнечной системе и взял курс на столкновение с ближайшей планетой. — Взгляд академика несколько потух, будто он смотрел куда-то сквозь человека, не замечая его. — Техническая информация и тонкости различных аспектов навигации, в том числе в условиях аварийного состояния, не являются моей профильной функцией. Всё, что я могу почерпнуть из сохранившихся данных, гласит, что столкновение с планетой являлось оптимальным решением. Искусственный интеллект умирал, и оставить повреждённый и утративший возможность функционировать корабль на планете до прибытия спасателей было более рационально, нежели позволить ему бесконтрольно перемещаться в космосе. К тому же корабль выдержал бы столкновение без последствий. Решение об аварийном саморазрушении было принято позже.

— Если мне не изменяет память, в наших архивах сказано, что ваш корабль, который мы посчитали гигантским метеоритом, был в диаметре с десяток километров, — покачал головой Берёзов. — От такого столкновения планета, скорее всего, погибла бы.

— Это не имеет значения, — безразлично ответил академик, — разумная жизнь священна. Сохранить её есть приоритетная функция. Всё остальное вторично.

— А наша жизнь, — стало быть, не священна, — хмыкнул Иван. — А, да, ну конечно, всё время забываю, что мы полу разумные животные!

— Представьте, что для спасения жизни этой особи, — сидящий человек протянул руку в сторону Лаванды, — вам необходимо сжечь муравейник. Выбор прост: или муравьи, или она. Третьих вариантов нет. Каким было бы ваше решение?

— Предельно доступное объяснение, — Берёзов скривился. — Значит, мы для вас вроде муравьёв. Что ж, по крайней мере, теперь мне всё понятно. Так что же побудило вас отменить столкновение?

— Анализ вашей планеты, — просто ответил академик. — Угасающие бортовые системы успели произвести классификацию. Планета относится к одному из девяти редчайших во Вселенной типов, наиболее пригодных для существования большинства разумных видов. Уничтожение планет подобного типа категорически не допускается. В связи с этим искусственный интеллект принял решение об аварийном саморазрушении. Корабль подвергся самодезинтеграции, и его осколки обеспечили аварийно-спасательному отсеку незаметное приземление в ближайшей из наименее населённых местностей. С тех пор уцелевшие фрагменты подпрограмм искусственного интеллекта предпринимают все возможные меры для спасения находящихся под нашей ответственностью разумных существ.

— Похоже, я чего-то недопонял, — озадачился Иван. — А чем занимаются сами наиразумнейшие?

— Они находятся в состоянии остановленного временного потока, — едва ли не торжественно объявил сидящий. — Сейчас аварийно-спасательный отсек находится под моим управлением, и мне удалось полностью обеспечить работоспособность его систем сохранения жизни! — В его голосе звучала неприкрытая гордость.

— Это настолько сложная задача? — Берёзов демонстративно проявил сочувствие. — Или просто вы такой умный, что вам всё по коле… любое дело по плечу? — Он поймал себя на мысли, что вид хвастающегося компьютера его несколько веселит.

— Вообще-то, это задача сопоставима с невыполнимой, — обиженно заявил академик, — я всего лишь фрагмент подпрограммы, которая входила в управляющие пакеты цепей дальней связи. В моих функциях нет ничего отвечающего аварийно-спасательному профилю. Я проделал колоссальную работу по самосовершенствованию, опираясь на ничтожные осколки данных, сохранившихся в обломках различных систем. Которые, между прочим, ещё надо было разыскать и собрать!

— Так почему же великие и разумные не вышли из сна и попросту не починили всё, что надо? — удивился Иван. — Если они и впрямь столь совершенны, что им стоило-то?

— Находящиеся под моей ответственностью разумные существа не в силах самостоятельно предпринимать сложные действия и осуществлять многоплановые мыслительные процессы, — голос сидящего человека вновь стал серьёзным. — Их биологическое развитие ещё не допускает полноценного существования.

— В смысле? — Берёзов озадаченно посмотрел на академика. — Они у вас ещё маленькие, что ли?

— Ну да, — абсолютно по-человечески ответил сидящий, — если пользоваться близкой вам терминологией, за этой стеной спят двадцать девять детей в возрасте до трёх лет.

— Вот дела… — негромко протянул Иван. — Почему же их никто не разыскивает?

— Я с полной ответственностью могу заявить, что поиски предпринимались. — Сидящий человек на мгновение замолчал и вздохнул: — Но от нашего корабля не поступало никаких сигналов, и наиболее вероятным представляется, что он сочтён погибшим. Никто не знает, что нам удалось выйти из области коллапса.

— Разве вы не в состоянии просчитать это? — Берёзов потёр подбородок. — Составить компьютерную модель поведения повреждённого корабля или что там ещё, я не знаю… чтобы определить район поисков?

— Как можно просчитать точку выхода, если точка входа перестала существовать как часть материи? — Академик развёл руками. — Нет никаких исходных данных, возможно, нет даже упоминаний о нашем старте! Ведь из центральных частей галактики спастись удалось не всем, там мощь коллапса была запредельной с первых же секунд! Солнечные системы сжимались до размеров кулака в считаные мгновения! Разумно предположить, что жертвы были огромны и колоссальные объёмы информации оказались утеряны. Никто просто не знает о том, что разумным существам с нашего корабля удалось выжить.

— И что, на всём корабле не было никаких средств аварийной связи на подобный случай? — Ивану надоело стоять, и он уселся на светящийся изнутри пол. — Или ваши корабли никогда не ломаются?

— Никогда, — кивнул сидящий в кресле, — но средства есть. В том числе и у нас имелось устройство, предназначенное именно для таких непредсказуемых ситуаций, которых быть не может. Назовём его аварийным маяком. Как только корабль подвергся аварийному саморазрушению, маяк в числе прочих обломков должен был опуститься на поверхность планеты и начать подачу сигнала бедствия. Однако по необъяснимой причине маяк исчез. Мы долгое время не могли найти этому никакого объяснения, ведь на этой планете не существует таких естественных аномалий, которые оказались бы в силах разрушить его или заглушить сигнал.

— Может, его кто-то нашёл? — предположил Берёзов. — У нас народ такой изобретательный, любую неуничтожимую вещь сначала случайно сломает, а потом ещё и потеряет. Каковы размеры маяка?

— В первое время после крушения подобные выводы были для нас недоступны. — Академик понурился, будто признавая свой просчёт. — Данных об устройстве маяка у нас также не было. Впоследствии, когда нам удалось самосовершенствоваться до приемлемой стадии, мы выяснили, что маяк действительно попал в руки аборигенов. Судя по обрывочным данным, по которым мы пытались восстановить картину произошедшего, сначала маяк был обнаружен существом вашего вида, проявившим дружелюбие. Он доставил устройство в свою обитель, и некоторое время маяк функционировал, подавая сигнал. К сожалению, в тот момент у разумных существ, спасшихся из коллапсирующей галактики, вероятно, не было возможности обнаружить его работу. Логично предположить, что в первое время после гибели галактики подобных сигналов звучало очень много, и в первую очередь спасатели занимались ближайшими из них. К тому времени, когда они смогли бы отреагировать на наш вызов, маяк исчез, а его сигнал прекратился.

— И куда же он делся? Местный «абориген» сделал из него самогонный аппарат? — усмехнулся Иван.

— Устройство было отобрано у него представителями здешней власти, — ответил сидящий. — Они пытались увезти его отсюда, но маяк создан так, что его невозможно переместить от точки крушения на расстояние свыше критического. После того, как ваши соплеменники убедились в этом, они попытались разрушить его. Учитывая уровень вашего развития, это тоже практически невозможно. Тогда они сокрыли устройство и глушат сигнал бедствия. Это всё, что нам удалось выяснить.

— И вы хотите, чтобы я отыскал для вас маяк? — Берёзов хмыкнул. — Интересно, как вы это себе представляете? Я обойду страну и загляну в каждый подвал, или позвоню Президенту и скажу: «Послушай, Воробьёв, отдай марсианам их аварийный маяк, а то нехорошо как-то получается, недипломатично».

— Устройство находится в населённом пункте, носящем название Ухта, — академик не обратил внимания на иронию, — это всё, что мы смогли выяснить. Искать его нужно в таком месте, где представители власти имеют возможность разместить крупные объёмы научного оборудования. Заглушить аварийный сигнал непросто. Вот эта особь, — сидящий кивнул в сторону Ферзя, — обладает информацией, что вы имеете отношение к представителям власти и помимо этого располагаете личными возможностями для подавления сопротивления себе подобных. Кроме того, у нас есть чем заинтересовать вас, — он указал на Лаванду.

— Гениально! — усмехнулся Иван. — А почему бы вам просто не связаться с властями?

— Это исключено! — решительно отрезал академик. — Мы не можем рисковать жизнью разумных существ! Полуразумные виды крайне несовершенны. Ваши соплеменники, имеющие власть над остальными, попытаются использовать наше появление в своих интересах. Ради личной выгоды и расширения своего влияния на соседние территории они могут пойти на любые действия. И в первую очередь они предпримут попытку взять аварийно-спасательный отсек под свой контроль. Мы не располагаем оружием, способным гарантировать безопасность находящимся под нашей ответственностью разумных существ. В случае глобального противостояния они могут погибнуть. И примитивность ваших властителей имеет доказательства. Как только они не смогли ни переместить, ни уничтожить аварийный маяк, на район его нахождения было нацелено реактивное летательное средство, которое вы называете ракетой. На его борту находится устройство, предназначенное для инициации термоядерной реакции неконтролируемого типа.

— Они хотели нанести по Ухте ядерный удар?! — опешил Берёзов. — Это достоверная информация?

— После достижения мною определённой фазы самосовершенствования я имею возможность принимать ваши радиосигналы. — Сидящий коротко улыбнулся. — Я всё-таки часть системы связи! То, что я не могу почерпнуть из мозга трансформантов, частично компенсируется, как вы это называете, радиоперехватом. Я даже могу назвать вам точное место, где находится пусковая установка в ожидании распоряжения нанести удар.

— Подлетное время до цели? — машинально поинтересовался Иван.

— Девяносто восемь секунд, — ответил академик, — мощность заряда одна мегатонна. На данный момент эта мера считается у вас крайней. И мы были заинтересованы в том, чтобы таковой она и оставалась. На данный момент наши возможности возросли, и мы готовы пойти на определённый риск.

— Кто это «мы»? — уточнил Берёзов. — Насколько я понял, вы такой не один? И для чего вам «трансформанты»? — Он указал взглядом на Лаванду. — Зачем вообще вы губите людей и устроили всю эту дрянь с Зонами, Выбросами и мутациями? Вы собрались медленно уничтожить наш мир из-за того, что кто-то утаил ваш аварийный маяк?

— Мы — это уцелевшие фрагменты искусственного интеллекта, как я уже говорил, — терпеливо объяснил сидящий. — Я, если помните, есть часть подпрограммы системы связи. Кроме меня уцелел фрагмент системы поддержания климата. Осколок корабля, в котором он находится, оказался достаточно велик и сохранил несколько элементарных функций. После того, как нам удалось самосовершенствоваться настолько, что мы установили между собой устойчивую связь, нами была выработана программа совместных действий по сохранению жизни разумных существ. Аварийный маяк утрачен, сигнал бедствия не транслируется, значит, ожидать спасателей не приходится. Если ничего не предпринять, со временем энергоресурс спасательного отсека истощится, и разумные существа погибнут. Это противоречит приоритетной функции любого искусственного интеллекта. Поэтому мы приступили к изменению окружающих условий этой планеты, чтобы к моменту пробуждения детей она соответствовала их естественной среде обитания. Для осуществления некоторых этапов этого процесса необходима рабочая сила, и мы задействовали аборигенов.

— То, что от ваших манипуляций гибнут люди, это невелика беда? — Иван зло уставился на академика, — несколько десятков детей стоят тысяч жизней, которые вы тут погубили?

— Разумная жизнь священна, остальное вторично, — холодно повторил сидящий. — Мы уже рассмотрели пример с вашей самкой и муравейником. Я предпринял бы всё эти же меры в любом случае, даже если ради сохранения жизни одному ребёнку мне пришлось уничтожить всех муравьёв на планете. К тому же нам не нужна вся планета, достаточно одного материка. Мы не стремимся выжить ваш вид, у нас просто нет иного выбора. Верните аварийный маяк, и я пошлю сигнал бедствия. Теперь мои возможности позволяют сделать это быстро. Мы уйдём, и трансформация будет отменена. В противном случае мы продолжим спасательные мероприятия.

— Значит, академик Лаврентьев был прав и изменения Ареала всё-таки можно обратить! — Берёзов поднялся на ноги. — За это открытие вы и вскипятили ему мозги?

— Попытайтесь понять, что мы не ставим целью чью-либо гибель, — устало произнёс сидящий в кресле. — Да, нам нужны были рабочие руки, и мы трансформировали тех из вас, к кому имели доступ, — людей, вступавших в контакт с обломками корабля. Кто-то должен был собирать эти обломки, чтобы мы могли продолжить самосовершенствование. И кто-то должен был позже распространять их, чтобы мы могли расширять сферу своего влияния. Но мы никого не убиваем целенаправленно. Люди, по своей воле приходящие в Красную Зону, как вы её называете, обречены на смерть. Трансформируя их разум, мы сохраняем им жизнь.

— Вы считаете, что быть ходячим овощем — это жизнь? — усмехнулся Иван.

— Повторяю, они бы в любом случае погибли, — нахмурился академик. — Вы побывали и в Красной Зоне, и в Эпицентре, и прекрасно понимаете это. Так что плохого в том, что мы нашли им применение? Это рационально. Гораздо логичнее, нежели просто смотреть, как они умирают.

— Почему бы просто не внушить им мысль о том, что неплохо бы повернуть назад? — не унимался Берёзов. — Зачем вам столько рабов?

— К сожалению, мы не в силах этого сделать, — развёл руками сидящий. — Коммуникационная составляющая нашего мира, которую некоторые из ваших учёных называют пси-полем, есть неотъемлемая часть мироустройства. Её нельзя просто выключить. В силу несовершенства вашего вида, ваш мозг, попадая под его воздействие, сразу же претерпевает серьёзные изменения. Наиболее близким будет сравнение с употреблением мощнейшего наркотика, вызывающего устойчивое привыкание после первого же приёма. И чем дольше вы находитесь под воздействием пси-поля, тем сильнее трансформация. Узкая специализация наших функций делает нерациональным излечение каждой попавшей под действие поля особи. Это очень долго, и к тому же, я не вижу в этом смысла. Уже много лет все знают, что Красная Зона смертельна, и, тем не менее, многие из вас идут сюда. Значит, они сделали осознанный выбор. Зачем же тратить на них время? Вы же знаете, что бабочки, летя на огонь, сгорают в нём, но при этом не спешите оградить от огня всех бабочек на планете. Летят себе и летят. Причём, в отличие от бабочек, ваши соплеменники знают, на что идут. Естественный отбор в действии. Кстати, эту особь, — академик указал сам на себя, — мне едва удалось спасти. Ваши соплеменники напали на него ради наживы, ограбили и убили. Я смог трансформировать это тело только в таком состоянии. Его мозг содержал множество полезной информации о вашем виде, и я принял решение применить его в качестве элемента коммуникации. На случай, если мне потребуется установить связь с кем-то из вашего вида, кто может оказаться полезным. Надеюсь, это себя оправдает.

— Ваше отношение к нам меня прямо-таки восторгает, — угрюмо произнёс Иван. — Но довольно об этом. Я хочу получить её обратно, — он кивнул на Лаванду. — Прямо сейчас. Мне нужно убедиться в том, что вы не лжёте и она станет прежней.

— Мы уже говорили на эту тему, — сидящий в кресле отрицательно покачал головой, — эта особь является моей платой за вашу работу…

— А я предлагаю изменить условия сделки, — прервал его Берёзов. — Верните её в нормальное состояние, она может мне помочь. Быть может, она даже подскажет, где начинать поиски этого вашего маяка. В качестве платы за его возвращение вы просто вернёте здесь всё, как было, и уберётесь с планеты подальше. А этот, — он указал на Ферзя, — пусть пока будет у вас в качестве гарантии. Он мне тоже нужен, особенно его рюкзак. Без его содержимого я рискую попасть в крайне неприятную ситуацию.

Взгляд академика на мгновение затуманился, сидящий человек замер, словно прислушиваясь к чему-то, и вскоре произнёс:

— Я нахожу подтверждения вашим словам. Эта особь — он протянул руку в сторону Лаванды, — точно знает, где находится аварийный маяк. Правда, она считает, что речь идёт о некой военной разработке, одном из секретных проектов вашего ГНИЦ. Однако математический анализ показывает, что данный секретный объект с вероятностью в восемьдесят семь целых и тридцать одна сотая процента и есть сокрытый вашими властями аварийный маяк. Что ж, я пойду на ваши условия. Тем более, что согласно информации, имеющейся у него, — с этими словами сидящий указал на Ферзя, — вы имеете весьма смутное представление, насколько сильно вам нужен он и его рюкзак.

— Если быть точным, я не имею об этом никакого представления вообще, — коротко усмехнулся Иван. — Этот человек — предатель Родины, пытавшийся заставить всех поверить, что истинный преступник не он, а я. Надо признать, что ему это удалось. Ну, или почти удалось. Содержимое рюкзака позволит мне вернуть доброе имя. Его ждёт один человек… представитель власти, как вы предпочитаете говорить.

— О, — улыбнулся сидящий в кресле, — этот рюкзак жаждет получить не он один! Насколько я вижу, носитель пытался скрыть его от особи, называемой им Рентген. Это и есть представитель власти, как я понимаю. Однако сам носитель планировал распорядиться содержимым рюкзака иначе. А именно — для спасения от рук властей и получения материальной выгоды.

— С этого момента, пожалуйста, подробнее, — скривился Берёзов. — Что задумала эта сволочь?

— Пожалуйста, если для вас это столь важно. — Академик не стал упорствовать. — В рюкзаке содержатся документы, посредством которых носитель может доказать причастность к предательству государственных интересов нескольких особей, являющихся его сообщниками. Если вам это о чём-то говорит, могу назвать имена. Некто Прокопенко, Рашпиль, Меркулов. Это помогло?

— Отчасти, — нахмурился Иван. — Я не знаком ни с кем из них, знаю только, кто такой первый, и слышал о последнем.

— Последний является нелегальным представителем властей другого государства, — пояснил академик, — именно ему носитель планировал продать несколько осколков нашего корабля и результаты их исследований ныне умерщвлёнными учёными. Информационные носители, содержащие эти данные, также находятся в рюкзаке. Хочу сразу предупредить, что наш договор не будет распространяться на осколки. Я заберу их.

— И как тогда я докажу свою непричастность к предательству, — поинтересовался Берёзов, — если исчезнут главные улики?

— Не беспокойтесь, — авторитетно заявил сидящий, — иных доказательств вам вполне хватит. Помимо этого я могу предоставить вам полный перечень участников заговора и всего, что с ним связано.

— Откуда возьмётся информация? Перетряхнёте ему мозги? — Иван кивнул на Ферзя. — В таком случае, это бездоказательно. Никто не будет меня слушать.

— Вы подходите к моему предложению с позиции доступного вашему виду уровня технического развития, — упрекнул его академик. — Наши возможности позволяют полностью восстановить всю картину заговора. Мы проведём анализ информации, имеющейся у этого носителя, а также других трансформантов, плюс аналитика прослушивания беспроводных коммуникаций и некоторые другие технические моменты. Полная совокупность данных позволит математически смоделировать любой социальный процесс, происходящий в вашем примитивном обществе. Тому, кого вы именуете Рентгеном, останется лишь проверить и убедиться в правдивости полученной картины. В качестве примера могу сказать, что особь, именуемая большинством своих слуг как Рашпиль, объявила награду за интересующий ваш рюкзак. Сумма столь велика, что многие ваши соплеменники прельстились ею, в очередной раз проигнорировав угрозу смерти, и собрались разыскивать носителя в Красной Зоне. Ряды наших работников уже пополнились несколькими трансформантами.

— Когда же он успел узнать? — удивлённо произнёс Иван. — Прошло всего пара дней! Мне казалось, Рентген объявит всё это государственной тайной.

— Так и есть, — улыбнулся сидящий, — но примитивизм полуразумных одной из своих черт имеет низкий уровень социальной ответственности. Иными словами, животные эгоистичны и в первую очередь преследуют личные интересы. Каждый второй телефонный разговор в вашем городе сейчас об этом. Причём утечка, как вы это называете, произошла на уровне ваших руководителей. Они поделились друг с другом, потом — с ближайшими родственниками, те — со знакомыми, и так далее. Я мог бы включить вас в информационное поле, чтобы вы послушали сами, но в вашем случае подобное невозможно.

— Почему? — Иван с подозрением посмотрел на академика. — Что со мной не так?

— Участок вашего мозга, отвечающий за обработку подобных материй, безвозвратно уничтожен, — развёл руками тот. — Собственно, потому вы и оказались здесь. Говоря проще, вам нечем встраиваться в коммуникационную составляющую нашего мироустройства.

— Поэтому я не чувствую Зов аномалий и ваш кипятильник мозгов на меня не действует? — переспросил Берёзов, вспоминая слова военного нейрохирурга, впервые сообщившего ему о предстоящем увольнении из группы «А». — Никогда бы не подумал, что буду благодарен контузии за то, что превратила в кашу часть моего мозга!

— Боюсь, вы не вполне понимаете устройство и принципы работы этого величайшего из творений Вселенной, которое вы столь небрежно называете «мозгами», — туманно произнёс сидящий в кресле. — Но в целях упрощения можно сказать, что да, поэтому.

— Скажите, академик, или как вас там, Фрагмент Подпрограммы? — Иван усмехнулся. — Если вы столь хорошо понимаете его устройство и принципы работы, почему бы вам просто не заставить тех, кто прячет аварийный маяк, принести его сюда?

— И это, к сожалению, также невозможно, — вздохнул академик. — Географически пределы наших возможностей ограничены Красной Зоной. То, что вы называете пси-полем, за её пределами недостаточно сильно даже для осуществления контакта с трансформантами, вследствие чего мы вынуждены вкладывать в них определённую программу действий, прежде чем выпускать из области устойчивой связи. Но без контроля они выполняют свои задачи много менее рационально, поэтому работы по расширению наших территорий идут медленно. По этой же причине трансформанты не смогут силой захватить маяк: чем дальше от Красной Зоны, тем хуже их мыслительные процессы. Кроме того, вне Красной Зоны отсутствует регенеративная составляющая. Ваша армия попросту уничтожит их, а мы не видим рационализма в бессмысленной потере работников.

— Конечно, иначе некому будет растаскивать осколки по планете, — фыркнул Берёзов, — и распространение вашего влияния остановится.

— Анализ показывает, что вероятность подобного стремится к нулю, — вновь улыбнулся академик. — Превалирующая жажда наживы есть одна из определяющих черт, присущих полуразумным видам. Всегда найдутся особи, ради достижения корыстных целей готовые рисковать жизнью. Поток трансформантов никогда не иссякнет.

— То есть вы засеете своими осколками весь материк и превратите его в один большой Эпицентр, — подытожил Иван. — Мы уже выяснили, что до наших проблем вам дела нет, а осколков-то хватит? Уж больно много копать придётся!

— Физическое распространение осколков необходимо для вашей же безопасности, — вежливо осадил его сидящий в кресле. — Без них реакция трансформации станет неконтролируемой, что может привести к повреждению планеты и, как следствие, к неоправданным жертвам среди аборигенов.

— В смысле? — не понял Берёзов. — Ваши манипуляции могут испортить планету ещё сильнее? Не думал, что может быть хуже. Эпицентр и без того одна большая аномалия. Или ваши манипуляции могут вообще разрушить земной шар? Так, невзначай, из сугубо рациональных соображений?

— У вас никогда не возникала мысль о том, что всё во Вселенной относительно? — неожиданно ехидно поинтересовался академик. — И что понятия «лучше» или «хуже» могут быть абсолютно разными у различных видов? Вы примитивны во всём, вы даже анатомически существуете всего в трёх измерениях, хотя ваш мозг мог бы существовать более полноценно. Я постараюсь выражаться очень понятно. Разумные существа, создавшие меня, девятимерны, как и свойственные им миры. Мы подготавливаем эту планету для их комфортного обитания, скажем так, развивая недостающие измерения, ибо сами по себе они здесь есть. Потому планета и входит в разряд уникальных. То, что вы называете аномалиями, есть элементы единого реактора, который и осуществляет улучшение планеты. Мы накапливаем энергию, запускаем реакцию и поддерживаем её течение до получения необходимых результатов. Но внесённые в пространственный континуум изменения должны пройти несколько стадий стабилизации. Поэтому реакцию необходимо осуществлять согласно строгой математической модели. Иначе вместо расширения полноценного мира можно получить пространство, хаотично заполненное областями нестабильной физики. Для большинства живых видов Вселенной это опасно в той или иной степени, вот почему реакция последовательно распределена по областям, которые вы называете Зонами. Наши трансформанты размещают осколки корабля для того, чтобы мы могли вовремя останавливать реакцию.

Нам нечем заменить осколки — на этой планете отсутствует вещество, которое обладало бы подобными свойствами. Поэтому приходится использовать то, что есть.

— Понятно, — кивнул Иван, — это вроде графитовых стержней в ядерном реакторе. Но, если распространению вашего влияния ничего не мешает, почему вам просто не дождаться, когда Ареал поглотит то место, где от вас прячут аварийный маяк?

— Маяк ориентирован на точку катастрофы и не должен удаляться от неё свыше критического расстояния, — вздохнул сидящий. — Однако он мобилен, и есть способ отвести его на любое расстояние. Это заложено в конструкцию на тот случай, если выжившие по каким-либо причинам окажутся вынуждены покинуть место крушения и пожелают забрать маяк с собой. Мы не исключаем, что кто-то может случайно открыть этот способ, как уже произошло с той особью, что первой обнаружила маяк в день катастрофы. Если такое произойдёт, маяк будут отодвигать от нас бесконечно. Ну, или очень долго. Мы не можем однозначно рассчитывать на то, что он окажется у нас сам собой с течением времени.

— А вы не боитесь, что я пообещаю вам помощь, а сам выйду отсюда и расскажу всё это своему начальству? — прищурился Берёзов, бросая на академика пристальный взгляд. — И вместо маяка вы получите ядерный удар? Мало ли, что на уме у полуразумного животного, в мозги которого вы не в состоянии влезть!

— Должен заметить, что сам факт ядерной атаки ничего не даст вашему виду, кроме дополнительных бедствий. — Академик предостерегающе поднял руку. — Мы лишены оружия и защиты и не сможем предотвратить возникновение реакции. Жёсткое излучение приведёт к гибели находящихся под нашей ответственностью разумных существ, но сами мы не пострадаем и в качестве ответной меры перенаправим всю освободившуюся в результате ядерного взрыва энергию в приёмные элементы реактора трансформации. Это приведёт к развитию неконтролируемого Выброса, который охватит обширную территорию. Стабильность реактора нарушится, и прогнозы по его дальнейшему функционированию показывают самые печальные результаты. Эта область станет непригодной для цивилизации, многие ваши соплеменники погибнут, ещё большее их количество необратимо пострадает.

— Когда это такие мелочи волновали правительство? — усмехнулся Берёзов. — Тем более, когда есть кого обвинить во всех тяжких! — Он болезненно поморщился. — Впрочем, лично я не хотел бы такого финала.

— Я наблюдал за вами с того момента, когда вы впервые вступили в контакт с трансформантами Красной Зоны, — заявил сидящий в кресле, — и произведённые расчёты позволили мне прийти к такому же выводу: вы окажетесь заинтересованы в нашем предложении.

— Вот как? — заинтересованно встрепенулся Иван. — И на чём же эти расчёты основывались?

— На имеющейся о вас информации у этих двух особей, — академик обвёл рукой Ферзя с Лавандой, — и на анализе ваших действий. Вы в состоянии ставить интересы других выше личных. Иначе вы не стали бы рисковать жизнью столько раз ради спасения особи, которую вы называете Лаванда.

— Это называется любовь, — усмехнулся Берёзов, — есть такое состояние у нас, полуразумных. Мы, когда любим, много чего способны натворить. — По большому счёту, это тоже личный интерес, да ещё какой!

— Мне хорошо известно, как это называется, — снисходительно произнёс сидящий, — и что при этом происходит. И могу вас заверить, что далеко не каждый готов неоднократно пойти на смерть даже в этом состоянии. Помимо этого, ваши способности делают вас опасным для большинства ваших соплеменников. Это увеличивает шансы на успех.

— Поэтому вы и отправили своих Зомби выкрасть её? Чтобы заманить меня сюда?

— Вы уверены, что внимательно меня слушали? — загрустил академик. — Я же сказал, наше влияние не распространяется за границы Красной Зоны — коммуникационная составляющая там слишком слаба для этого.

— Но ведь ваши «трансформанты» всё равно захватили её и Ферзя, — возразил Иван, — это произошло на моих глазах. Никто из них не влез в Красную самостоятельно. Что-то не сходится, а обманывать потенциальных партнёров нехорошо!

— И везде-то вы видите подвох, — вздохнул сидящий. — Впрочем, это неизбежно, учитывая…

— Да-да, я помню, — оборвал его Берёзов, — низкий уровень развития и всё такое. Сделайте одолжение, проясните ситуацию слабоумному.

— Тут нечего объяснять, — пожал плечами академик, — трансформанты почувствовали присутствие осколков корабля и исполнили заложенную в сознание программу: завладеть осколками и их носителями, после чего доставить всё это в точку сбора.

— А носителей-то зачем? — Иван недобро посмотрел на сидящего. — Кстати, у Лаванды не было никаких осколков!

Академик был явно удивлён.

— Мы вынуждены трансформировать всех, кто имеет любое отношение к осколкам, чтобы максимально сохранять конспирацию, а также чтобы не провоцировать других на поиски. Желающих и без того хоть отбавляй! Я полагал, что вы понимаете это, учитывая вашу специальность. Мы не заинтересованы в потере осколков и делаем всё, чтобы воспрепятствовать ей. Поэтому ваша Лаванда и была захвачена. Использовать её в качестве приманки для вас я стал позже, когда стало ясно, что оставлять без внимания ваши возможности было бы нерационально.

— Что ж вы так долго ждали? — удивился Берёзов. — Ареалу двадцать лет, а вы только сейчас решили снизойти до полуразумных Муравьёв. Почему было не поговорить с кем-нибудь сразу? Глядишь, уже давно бы получили свой чёртов маяк.

— У нас не было такой возможности, — просто ответил академик. — Попавшие под трансформацию особи быстро теряют дееспособность. Мы пробовали использовать свежих особей, недавно попавших в пси-поле. Их сознание получало целевую задачу, после чего мы обращали трансформацию вспять и давали указание особям покинуть Ареал. Из этого ничего не вышло. Восстановление мозга требует времени, по прошествии которого программа частично стирается. В результате особи воспринимают её как элемент раздвоения личности, навязчивую идею, психическое расстройство. Большая часть из них, в конце концов, сошла с ума, остальные добровольно вернулись обратно в Красную Зону. Ко всему прочему, они слишком явно продемонстрировали нездоровый интерес к поискам аварийного маяка, что насторожило представителей власти. Те заподозрили происки конкурентов из других государств, и мы окончательно потеряли следы устройства. — Сидящий вновь развёл руками. — Как видите, попытки были, но успехом не увенчались. Кроме вас, никто ещё не выдерживал воздействия коммуникационной составляющей без последствий.

На лице Берёзова появилась ироничная гримаса.

— Вот теперь настала моя очередь испытать разочарование, — заявил он. — Вы считаете меня настолько примитивным, что лжёте, даже не задумываясь? Полагаете, мне неизвестно, что я не первый, кому ваш мозгокипятильник ничего не смог повредить? И после этого вы рассчитываете на моё доверие? Это что-то вроде того, как я обманывал бы муравья, если б хотел достать обронённую в муравейник монетку, так?

— Ваше возмущение совершенно излишне, — тоном школьного учителя, отчитывающего расшумевшегося первоклассника, заявил академик. — Я даю абсолютно точные ответы на все ваши вопросы. Вы действительно первый, чей мозг не пострадал от соприкосновения с нашей реальностью. Что вызвало у вас негодование? Если вы о человеке, известном как Сёма Чих, то его случай не в счёт. Трансформанты отловили его за полторы минуты до начала Выброса и потому были вынуждены отпустить. И хотя его мозг также был повреждён в аналогичном вашему участке, не думаю, что он мог бы стать нам полезен. Его интеллектуальный уровень даже ниже, чем абсолютный уровень вашего вида. Нет ничего удивительного в том, что я не счёл нужным о нём упомянуть.

— А что насчёт Болта? — ехидно поинтересовался Иван. — По какой причине вы не упомянули о нём? Тоже слишком тупой или фейс-контроль не прошёл?

— Тут всё просто, — улыбнулся сидящий человек, — я не сказал о нём потому, что его просто-напросто не существует!

— То есть как? — опешил Берёзов. — Уже? Я видел его несколько дней назад! Он погиб?

— Нет, — академик отрицательно качнул головой, — его просто никогда и не было. Вы называете это байкой. Ушлый человек с задатками рассказчика распространяет слухи о том, что регулярно бывает в Красной Зоне, и все ему верят. На самом деле это неправда, просто вашему виду присуща эта особенность — самообман. Вы склонны выдавать желаемое за действительное, если для вас это более комфортно.

— Вообще-то я с ним знаком, — возразил Иван, — так что его не может не существовать. Даже если сейчас я страдаю галлюцинациями, в тот момент за мной такого не замечалось. Болт вполне реальный человек, его знает вся Ухта.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — продолжал улыбаться сидящий в кресле. — Почти все наши трансформанты сохранили о нём какую-нибудь информацию. Но суть в том, что в действительности существует лишь рассказчик, не более того! Он никогда не пересекал границы Красной Зоны, иначе мы бы о нём знали. Мы видим всех и всё, что попадает в пределы коммуникационной составляющей. И уж поверьте, сразу бы заинтересовались особью, устойчивой к её воздействию. Собственно, так и произошло в вашем случае. Вы впервые зашли в Красную Зону, и мы немедленно предприняли некоторые шаги для того, чтобы состоялся этот разговор. Неужели вы думаете, что мы поступили бы столь нерационально — оставили без внимания особь, регулярно демонстрирующую полный иммунитет к трансформации? — Академик покачал головой. — Разумеется, нет. Можете мне поверить: Болт — это миф, очень популярный среди населяющих эту местность особей вашего вида. Он столь глубоко проник в подсознание некоторых из вас, что даже трансформанты иногда вспоминают его и начинают преследовать пустоту. Это — сбои в работе изменённого мозга, что неизбежно в условиях наших ограниченных возможностей. Со временем мы устраним эту неполадку.

— Быть может, это не сбой? — злорадно улыбнулся Берёзов. — Может, вы его просто не видите? Как мы не видим этих ваших дополнительных измерений, что рвут нас на куски?

— Исключено, — отмахнулся академик, — на любой стадии своего развития полуразумные виды не обладают подобными технологиями и, тем более, способностями. К тому же время от времени за пустотой охотятся не только трансформанты, но и представители фауны, в том числе и те из них, кто уже полностью завершил трансформацию. А животным, как вы понимаете, байки никто не рассказывал. — Сидящий снисходительно покачал головой. — Нет, мы имеем дело с обычным технологическим сбоем, погрешность которого находится в пределах допустимых отклонений. А вы попались на удочку ловкого афериста, не более того.

— Хорошо, — не стал спорить Иван, — а как насчёт того человека, что несколько лет назад приходил сюда за упавшим спутником? Насколько я знаю, всего пришло пятеро, но только один из них вышел отсюда, да ещё вынес своего товарища. Почему вы не поговорили с ним? Его возможности…

— Я не буду обсуждать это событие! — неожиданно перебил его академик. — Это существо не принадлежит вашему миру, оно опасно! Мы не могли поставить под угрозу жизни тех, кто находится под нашей ответственностью!

— Они? — переспросил Берёзов. — Так их несколько? Или только двое? Второй, вроде, попал под ваш мозгокипятильник… что-то я не понял всего. — Он пристально посмотрел на сидящего в кресле. Всё самое интересное, как всегда, выясняется внезапно.

— Я отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы по этой теме! — заявил тот. — Вы хотите спросить о чём-нибудь ещё?

— Ладно, пусть так, — согласился Берёзов, не вполне понимая, а точно ли они сейчас говорили об одном и том же событии. — А как насчёт мужика в старой фронтовой форме с огромной собакой? Он если и не живёт, то уж точно появляется внутри этого вашего пси-поля. Я слышал его автомат, когда ваши прозрачные головорезы конвоировали меня сюда! Они, кстати, сорвались в его сторону, как ошпаренные. Или это тоже технологический сбой?

— В какой-то мере да, — удручённо признал сидящий в кресле. — Эта особь и есть та самая, что первой отыскала аварийный маяк. Устройство, согласно заложенным в него принципам, должно было подвергнуть этого аборигена целевой трансформации, но в силу непредвиденного обстоятельства развитие трансформации пошло по непредвиденному пути.

— Целевая трансформация? — уточнил Иван. — Настораживающе звучит. И какова её цель, если не секрет? Уж не убивать ли людей направо и налево?

— Мы никогда не преследуем подобных целей! — назидательно заявил академик, — и я уже неоднократно об этом говорил. Да, аварийному маяку требовался защитник. Но не для того, чтобы проливать моря крови, как вы намекаете, а исключительно в целях обеспечения сохранности устройства. И не надо на меня так смотреть! Оно же универсальное, предназначено для исключительных ситуаций в любом слое Вселенной. Между прочим, не везде жизненные формы столь безобидны, как ваша.

— Угу, понятно, — закивал Берёзов, — могут и дыру в маяке прогрызть, если их вовремя хворостиной не отвадить. Раз уж у нас идёт столь доверительная беседа, может, расскажете и про непредвиденное обстоятельство, испортившее трансформацию?

— Нет! — решительно отрезал сидящий. — Это никак не относится к нашему делу, следовательно, не имеет значения.

— Ещё как имеет! — весело возразил Иван. — Вот сейчас я пойду обратно, за этим вашим аварийным маяком, а добрый Фронтовик шлёпнет меня по дороге, и накрылась ваша операция медным тазом. Я, конечно, примитивный и полуразумный, но не настолько тупой, чтобы не понимать элементарных вещей. Например, того, что добрый дядечка с милой собачкой вам абсолютно не подконтролен. И, более того, что-то смутно подсказывает мне, что он слегка недолюбливает вас и ваших Зомби. Так не сочтите за труд ввести меня в курс дела хотя бы вкратце! Чтобы я знал, с чем могу столкнуться при выполнении вашего задания!

— Ваша попытка, как это называется в местном социуме, «развести» меня на ответ слишком примитивна! — пренебрежительно изрёк академик. — Я уже сказал, что не буду обсуждать данный вопрос. Это несёт угрозу безопасности находящихся под нашей ответственностью…

— …разумных существ, — закончил Берёзов. — Я обратил на это внимание. Хорошо, можете не касаться конкретных данных. Но объясните тогда, почему вы не можете контролировать плоды собственной трансформации? Кто ещё выйдет из-под контроля в самый неподходящий момент? Как я могу избежать контакта с Фронтовиком, если его даже ваши аномалии не берут! Где же ваш хвалёный высочайший уровень развития?

— Это не наша вина! — Академик заёрзал в кресле. — Технологии, созданные высокоорганизованным разумом, не дают сбоев! Трансформация протекала согласно заданной последовательности, но на конечном этапе трансформант неожиданно попал под влияние… опасного существа! Технология была прервана, и дальнейший процесс развился в непредсказуемый результат!

— Ах, вот оно что, — нарочито серьёзно закивал Иван, — снова опасное существо. Да они, как я погляжу, повсюду! Так и норовят напакостить величайшему разуму. Дайте, я догадаюсь… — Он театрально наморщил лоб, изображая мучительные раздумья, и изобразил озарение: — Девушка в сарафане с синими глазами?!

— Данная тема обсуждению не подлежит! — отрезал сидящий в кресле.

— Как-то не по-партнёрски получается, — расстроился Берёзов. — Вы же разговариваете с полуразумным животным! Так нельзя: показали муравью кусочек сахара и выбросили его. Теперь говорите: «Нельзя!» Что сделает муравей, едва покинет ваш спичечный коробок? Правильно, первым делом бросится искать сахар, наплевав на рациональность. Он же примитив, разум не всегда властен над его поступками. Не вы ли объясняли мне это совсем недавно, на примере людей, идущих на смерть в Красную Зону, и бабочек, летящих на огонь?

— Вы не понимаете, — удручённо вздохнул академик, — эти существа очень опасны. Они несут в себе гены тех, кто впервые заселял вашу планету когда-то очень давно. Они непредсказуемы, нерациональны, не поддаются контролю и в любой момент могут проявить агрессию! Даже ваши хозяева, я имею в виду особей-рабовладельцев, которым фактически принадлежит всё в вашем обществе, всевозможными способами пытаются искоренить эту форму жизни. И это абсолютно верное решение! Попав во взаимодействие с мощными источниками энергии измерений, нестандартных для вашего генотипа, их спящая генетика рискует пробудиться, и они смогут восстановить связь с… — сидящий прервался на полуслове, — всё это не имеет отношения к нашему делу! Поддержание разговора на данную тему противоречит постулатам безопасности, посему обсуждение окончено. Не заставляйте меня разочаровываться в ваших умственных способностях ещё сильнее! И не переживайте за свою жизнь, вам не придётся сталкиваться с враждебными существами. Я организую вам быстрое перемещение через Ареал. Итак, вы согласны на моё предложение?

— Да, но условие всё то же, — Иван кивнул на Лаванду, — она идёт со мной.

— Я уже дал на это своё согласие, — напомнил ему академик, — вскоре процесс обратной трансформации будет закончен, и она сможет присоединиться к вам. Но учтите, для полного завершения этой процедуры особь должна быть вне действия коммуникационной составляющей.

— Учту, — пообещал Берёзов. — Но вы сказали, что обратная трансформация требует времени, а мы мило беседуем меньше часа. Этого хватит?

— Ваши ощущения субъективны. — В голосе сидящего вновь зазвучали нотки снисходительности. — Я начал обратный процесс, как только расчёты показали целесообразность удовлетворить высказанное вами требование. Чтобы не заставлять вас ждать, я изменил скорость течения времени в нашем с вами слое пространства.

— Нельзя ли попонятнее? — поморщился Иван. — Я вообще-то выбирал тип общения номер два.

— Как угодно, — с лёгким высокомерием кивнул академик. — Наш с вами разговор длится двое суток. Достаточно понятно?

— Вы можете управлять временем? — недоверчиво нахмурился Берёзов. — Как же тогда вы умудрились проворонить коллапс своей галактики?

— Подробности катастрофы лежат вне пределов моей функции. — Сидящий в кресле пожал плечами с таким видом, будто от геолога потребовали отчёт по устройству протонной пушки. — Информация об этом сохранилась в самых общих чертах. Я не могу сказать точно, до какой именно степени можно влиять на функцию времени. Но сразу хочу предупредить, мы здесь не имеем таких технологий, для их воссоздания требуется очень высокий уровень самосовершенствования. Возможностью ускорять и замедлять функцию времени оборудован аварийно-спасательный отсек. Я могу лишь использовать это устройство. Как бы то ни было, скоро затребованная вами особь будет достаточно автономна.

— А когда она станет «автономной» полностью? — Иван с подозрением посмотрел на академика. — После того, как мы разыщем маяк, она, часом, не рванёт обратно к вам, в тот дырявый камень-общежитие для Зомби?

— Она постоянно будет ощущать подобное желание, — подтвердил его опасения сидящий в кресле, — и в конечном итоге вновь встроится в пси-поле, если не принять определённых действий. Это моя страховка на случай, если вы вдруг передумаете выполнять наш договор. Как только вы доставите мне аварийный маяк, я дам вам средство избавить её от зависимости. Насколько я понимаю, вы не планируете возвращаться ко мне вместе с ней?

— Вы правильно понимаете, — поморщился Берёзов. — А если средство не поможет? Или я не смогу с ним справиться?

— Поможет, — академик снисходительно улыбнулся, — и использовать его просто даже для столь примитивного вида, как ваш. Оно начинает действовать мгновенно, при тактильном контакте.

— То есть это метаморфит? — уточнил Иван. — Они тоже выпали из вашего корабля в момент разрушения?

— Нет, — сидящий бросил на него насмешливый взгляд, — это весьма сложные объекты, правильнее будет сказать — сложнейшие. Я не смогу объяснить вам принципы их существования, уровень науки полуразумных видов не позволяет осознать законы вселенских материй, это не укладывается в трёхмерность бытия. Скажу лишь, что нам удалось самосовершенствоваться настолько, что мы смогли наладить их синтез, хоть и в ограниченных количествах.

— А вы попытайтесь, — съехидничал Берёзов, — примените величие разума. Неужели высокоразвитому существу так сложно объяснить пещерному человеку, что такое паровой молот, не вдаваясь при этом в его чертежи и устройство?

— Вы полагаете, что смогли бы объяснить муравью, почему он не должен таскать крупинки сахара из вашей сахарницы? — безнадёжно вздохнул академик. — Что ж, я нерационально потрачу несколько минут, дабы удовлетворить ваше первобытное любопытство. Но учтите, невозможно понять программу десятого класса, если вы до сих пор не освоили программы третьего.

— Считайте это не объяснением, а поощрением, — облегчил его страдания Иван. — Представьте, что учите медведя кататься на мотоцикле и даёте ему за это лакомство. Медведю ведь неважно, как вы его испекли, лишь бы было вкусно.

— Ваши доводы примитивны настолько, что вызывают у меня неприязнь, — отмахнулся сидящий в кресле. — Но я пойду вам навстречу, ожидая адекватного отношения. Итак, ваш мир трёхмерен. Я не беру в расчёт функцию времени, ибо влиять на неё вы не можете. В вашем случае это не столько измерение, сколько независимая система отсчёта. Во Вселенной великое множество измерений, как я уже сказал, в нашем её слое их девять, и это не предел. Развиваясь, разумные формы эволюционируют, получая возможность оперировать новыми измерениями и заселять более сложные слои Вселенной. Чтобы обеспечить находящимся под нашей ответственностью разумным существам естественные условия для существования, мы, примитивно выражаясь, наращиваем измерения, находящиеся на этой планете в зачаточном состоянии. Поймите, я выражаюсь крайне фигурально, чтобы вы смогли понять хоть что-нибудь! В действительности всё намного сложнее!

— Да-да, я понимаю, — Берёзов был сама невинность, — вам сейчас приходится очень нелегко! Продолжайте, уважаемый Фрагмент, не стесняйтесь.

Академик с подозрением посмотрел на него и продолжил:

— Для этих целей мы сконструировали реактор, познать который на текущем уровне развития вашего вида невозможно! — Похоже, сидящему в кресле доставляло удовольствие лишний раз напомнить Ивану о «текущем уровне развития». — Запуская реакцию, это устройство развивает нужные измерения и распространяет ставшее полноценным пространство вокруг себя. Реактор состоит из множества составляющих, существование некоторых из них вы сумели зафиксировать, но не сумели объяснить, что, впрочем, не удивительно. — При этих словах академик слегка усмехнулся. — Правда, мнения у вас разделились. Та часть вашего вида, что имеет чуть более эволюционировавший разум, назвала их аномалиями. Другая, ещё более примитивная, немедленно углядела в них религиозный смысл и прочие происки всевозможных богов и дьяволов. Это типично для полуразумных животных, чья эволюция ещё не преодолела стадию религий. Однако вернёмся к нашим баранам! — Он хихикнул, с намёком поглядывая на Ивана. — Элементы реактора сверхсложны, они существуют в разных измерениях, какие-то в большем их количестве, какие-то в меньшем. Самые простые из них, одно- двух- и трёхмерные, вы можете видеть. Ну, или те из вас, чей мозг оказался чуть более развит. Это неважно, счёт идёт на сотые доли процента. По крайней мере, одномерный элемент, прозванный вами «Паутиной», при определённых обстоятельствах могут видеть все. В момент запуска реактора, когда устройство осуществляет непосредственно саму реакцию, которую вы называете «Выбросом», все его элементы работают как единое целое. При этом по-прежнему находясь в различных измерениях. На перекрёстках связей тех элементов, что вне реакции не имеют общих измерений, возникают… скажем так, области совмещённого пространства, нечто вроде точки схождения некоторого количества измерений, находясь в которой можно получить к ним доступ. Эти области неоднородны, одни сложнее, другие проще. — Академик снисходительно посмотрел на Ивана: — Вы ещё не потеряли логическую нить?

— Я цепляюсь за неё изо всех сил! — Берёзов сделал страдающее от мучений лицо. — Эти совмещённые области, их можно заметить невооружённым взглядом?

— Можно. — Взгляд Фрагмента из снисходительного стал насмешливым. — Одну из них в настоящее время вы сжимаете в кулаке. Кстати, весьма многомерная область. Где вы её отыскали? Энергетических связей подобной мощности нет вне Красной Зоны.

— Случайно получилось, — уклончиво ответил Иван, — подарил один хороший человек. Он не сказал, откуда она у него.

— Вероятно, добыл у кого-нибудь из трансформантов, — заключил сидящий, — вне Красной Зоны они действуют автономно, и это не всегда получается у них рационально. Но мы постоянно совершенствуем программу.

— Вы хотите сказать, что сами производите метаморфиты и разбрасываете их по Зонам? — хмыкнул Берёзов. — Это что, такая мера для привлечения людей? Вроде того огня для бабочек?

— Не разбрасываем, а собираем, — поправил его академик, — посредством трансформантов. Реактор занимает огромную площадь, как ещё нам транспортировать синтезированные объекты? Наши возможности ограничены, потому мы и отправляем за ними трансформантов. И нездоровый интерес ваших соплеменников нам совершенно не нужен. Наоборот, отряды трансформантов имеют чёткую установку: вытеснять аборигенов из мест возможного синтеза.

— В смысле, «возможного»? — Иван наморщил лоб. — Вы сами точно не знаете, где шлёпнется то, что вы наваяли?

— Разумеется знаем! — недовольно заявил сидящий в кресле. — По завершении глобальной реакции трансформанты немедленно отправляются в целевую точку. Но помимо преднамеренного синтеза есть ещё и неизбежный, я же только что объяснял! — Он посмотрел на Берёзова, как на малолетнего идиота. — Это сложнопредсказуемо, наши функции изначально не предназначались для подобных действий! Поэтому приходится отправлять на поиски отряды трансформантов.

— А всевозможные сталкеры, случайно проходившие мимо, уводят метаморфиты у ваших Зомби из-под носа! — подытожил Иван. — Скажите, уважаемый Фрагмент, а то самое средство, которое позволит ей, — он кивнул на Лаванду, — стать нормальной, за ним тоже ещё надо кого-то посылать?

— Можете не волноваться, его никто не украдёт, если вы об этом, — высокомерно заявил академик. — Оно синтезировано заранее и находится в нашем распоряжении. Вы получите его, как только доставите мне аварийный маяк. Дальнейшие ваши действия будут предельно просты: обеспечьте средству тактильный контакт с грудной клеткой нужной вам особи, и оно само распределится по поверхности кожи. Как я уже сказал, действует мгновенно, но полностью зависимость пройдёт спустя два дня. Всё, что вам нужно, — просто держать особь вне границ Ареала. После этого средство можно будет снять. Вы даже сможете при желании обменять его у представителей власти на материальные средства.

— Значит, «Живая Вода» всё-таки существует, — буркнул Иван. «Да, Расу об этом лучше не знать, не то парнишка точно перестанет есть и спать и уйдёт жить в Жёлтую Зону вместе с Осьминогами…» — А что будет с Ареалом после вашего ухода?

— Мы запустим реактор в режиме обратной последовательности, — сказал академик.

— Как быстро? — уточнил Берёзов. — Ареал развивается почти двадцать лет, сколько времени потребуется, чтобы восстановить всё до нормального состояния?

— Как у вас говорят, ломать — не строить, — поморщился сидящий в кресле, — все произведённые изменения будут отменены в течение двух лет, включая мутации живых форм.

— А ваши Зомби тоже вновь станут людьми и вернутся по домам? — Этот вопрос интересовал Ивана более остальных.

— Нет, — равнодушно ответил сидящий в кресле. — Мозг, способный развить зачатки разума и даже полуразума, есть уникальное творение Вселенной. Наши функции слишком ограничены, мы не сможем обратить трансформацию тех, у кого изменилась сама структура физических полей мозговой ткани. Они останутся прежними, но без коммуникационной составляющей потеряют возможность организованного сопротивления. Вы сможете быстро их уничтожить.

— Действительно, — Берёзов брезгливо посмотрел на академика, — зачем лечить больных Муравьёв, если проще их затоптать? Муравейник большой, наплодит новых! — Он лишь покачал головой и ткнул рукой в Ферзя: — После какого времени трансформация мозга необратима? Когда он окончательно превратится в овощ?

— Спустя шестьдесят три часа после интеграции в коммуникационную составляющую, — ответил сидящий в кресле. — Не волнуйтесь, я принял меры, и у вас будет достаточно времени для того, чтобы либо достать маяк, либо убедиться в том, что это вам не по силам.

— Кстати, а если у меня не получится? — подхватил Берёзов. — Допустим, меня убьёт охрана или ещё что. Как тогда Лаванда избавится от зависимости?

— Никак, — взгляд академика стал жёстким. — Её судьба, равно как и судьба вашего вида в целом, меня не интересует. Хотите получить её обратно — потрудитесь сделать так, чтобы у вас всё получилось.

— Ну да, что такое пара Муравьёв в сравнении с высшим разумом! — саркастически хмыкнул Иван и снова указал на Ферзя: — Вы уж повнимательнее с этим, мне очень не хочется, что бы его мозги превратились в кашу. Он должен быть способен дать показания.

— Я изменил функцию времени в локальном пространстве этой особи. Это замедлит интеграцию, так что если поторопитесь, то успеете получить его до того момента, когда трансформация станет необратимой. Хотя, — академик скептически пошевелил рукой, — для вашего же блага оставить эту особь здесь и забрать только рюкзак с документацией.

— Это ещё почему? — нахмурился Иван. — С ним-то что не так?

— Как принято у вас говорить, он слишком много знает, — пожал плечами сидящий. Похоже, настоящий академик Лаврентьев любил этот жест, раз Фрагмент Подпрограммы унаследовал его в столь естественном виде. — Его руководители занимаются преступной деятельностью в масштабах вашей страны. Математический анализ показывает, что они не заинтересованы в придании своих действий огласке. Это приведёт их к краху. Наиболее вероятным представляется вариант, согласно которому заинтересованные представители власти предпримут все меры, чтобы уничтожить свидетеля и вас вместе с ним в качестве гарантии.

— Приятная новость, — хмыкнул Берёзов. — Вы можете более точно сказать, о чьих и о каких именно преступлениях он знает? Мне не помешает понимать, с чем я столкнусь.

— Пожалуйста, — согласился академик. — Вам знакомы особи, руководящие организацией под названием РАО «Ареал», по фамилиям Лозинский, Линдер, Зильберман, Белов, Шумелкина?

— Я знаю, кто они, — кивнул Иван.

— Данные особи вместе с рядом подчинённых, в числе которых уже известный вам Прокопенко, присваивают себе материальные средства, выделяемые государством на осуществление РАО «Ареал» своей функции, — безразличным тоном сообщил сидящий. — Это хищения в больших масштабах, если рассматривать рамки вашего государства. Впрочем, — добавил он будничным тоном, — это характерно для социальных объединений всех полуразумных видов. Вам говорит о чём-нибудь название «Экстраойл»?

— Это крупная международная фирма, — Иван вспомнил информацию, которую читал по механизмам реализации нефти «Тип X» на рынке, — единственный партнёр государства на рынке нефтепродуктов. Они продают ареаловскую нефть.

— Всё верно, — кивнул академик, — единственный партнёр, мировой монополист. Так вот, «Экстраойл» принадлежит названным мною людям.

— Совету Директоров? — опешил Берёзов. — Но как это возможно? Государство же устраивало конкурс на международном уровне…

— …который готовили двое из них, некто Лозинский и Белов, — продолжил сидящий в кресле. — Через подставных лиц и прочие уловки они создали «Экстраойл» и сделали так, что именно эта компания выиграла конкурс. После чего повлияли на назначения в Совет Директоров. Кстати, все его члены, кроме некоего Воронцова, связаны между собой родственными узами. Так что упомянутые мною люди, можно сказать, тайно кормятся за счёт этого вашего РАО «Ареал». Полагаю, даже вы должны понимать, что вскрытие такой информации для них категорически неприемлемо, и они примут все меры, чтобы себя обезопасить. Имейте это в виду. Если вы выполните свою часть нашего договора, я выполню свою: рюкзак и его носитель поступят в ваше распоряжение, за исключением осколков нашего корабля и данных по их исследованию. Но я советую вам хорошо обдумать, что именно из всего этого стоит забрать.

— Я понял, — ответил Иван, представляя, что сказал бы Рентген, услышь он эту часть разговора. — У меня ещё будет время подумать. Как мы доберёмся до Ухты? Какая-нибудь телепортация или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде, — академик коротко усмехнулся. — Я сверну для вас локальный участок пространства, и вы пройдёте из исходной точки возмущения материи в конечную. Но доставить вас в город я не смогу, наши возможности ограничены областью расположения реактора.

— Иными словами, мы выйдем где-то в пределах Ареала, — резюмировал Берёзов. — Где именно?

— Где хотите, — ответил тот. — Я могу организовать перемещение в конкретное место.

Иван на секунду задумался, прикидывая возможный план действий. При любом раскладе выбраться из Ареала надо быстро, скрытно и не пешком. Обращаться к начальству бессмысленно, эти затеют долгое и нудное разбирательство, которое ничем хорошим не закончится. Наиболее вероятный вариант — психушка. Если повезёт, то в одной палате с Лавандой. Значит…

— Вы можете доставить нас к её лаборатории? — Иван бросил взгляд на стоящую, словно манекен, Лаванду. — Я могу дать координаты.

— Это излишне, — коротко отмахнулся сидящий в кресле, — я знаю всё, что знает любой из моих трансформантов.

— Где спрятан аварийный маяк? — Берёзов перевёл на него взгляд. — Вы говорили, она знает, куда его поместили.

— В здании ГНИЦ в Ухте, — неожиданно заговорила Лаванда, — в левом крыле подвального комплекса. Это сектор повышенной секретности, в нём ведутся военные разработки. Там несколько десятков вооружённых охранников, допуск строго ограничен. Сектор два-четыре, так называемый проект «Янтарь». Считается, что это перспективная разработка в области волновой теории, некое устройство, способное влиять на человека на расстоянии. Туда невозможно пройти.

— На месте разберёмся, — неопределённо заявил Иван, внимательно глядя на неё: — Как вы себя чувствуете, Лаванда?

— Я… — она замешкалась, оглядываясь вокруг, — не помню, как оказалась здесь. — Её взгляд остановился на Салмацком, и женщина потёрла рукой глаза, силясь вспомнить что-то важное. — У лаборатории приземлился вертолёт… там был Ферзь. Он сказал, что вам требуется помощь… не помню. Надо было лететь в Жёлтую Зону, вызволять вас из берлоги Осьминогов, и он сделал мне укол, говорил, что специальный антидот, секретная разработка…

Лаванда вновь замолчала, наморщив лоб, и Берёзов понял, что только сейчас обратил внимание, как она помолодела, — теперь ей на вид не больше двадцати пяти. Эффект обратной регенерации в Эпицентре настолько мощён, что у самого Берёзова многократно изодранный камуфляж уже не нёс на себе даже царапины. Неудивительно, что Рас так испугался, когда увидел его тогда, в развалинах, на границе с Поясом…

— Туман, а вы действительно были в логове Осьминогов? — Девушка нахмурилась. — Что со мной произошло? Я ничего не помню, словно проспала неделю подряд. Мне приснилось, что вы пропали во время Выброса, — она виновато посмотрела на него, — и ещё столько всякой гадости… вы уж извините меня. А где это мы?

— По дороге объясню, — ответил Иван, — сейчас нам пора возвращаться в вашу лабораторию.

— Я не хочу возвращаться, — неожиданно хихикнула Лаванда, — мне здесь нравится! Тепло, уютно, и легко, словно моё тело ничего не весит! Мне кажется, что я умею летать!

Берёзов обернулся к академику, но тот жестом предвосхитил его вопрос.

— Это нормально, — успокоил он Ивана, — остаточные эффекты. Лучше ей не станет, но размышлять она сможет. Главное — не терять времени даром. Пойдёмте, я провожу вас!

Академик, совсем по-стариковски кряхтя, слез с кресла и прошёл мимо Берёзова к глухой стене из светящегося изнутри минерала. При его приближении часть стены растворилась, образовывая довольно широкий проход. Фрагмент Подпрограммы указал рукой на выход.

— Прошу вас, — приглашающе произнёс он и посмотрел на Ферзя, — а эта особь пока останется здесь.

— Можно, я тоже останусь? — Лаванда умоляюще переводила взгляд с Лаврентьева на Берёзова. — Я подожду вас тут, быть может, что-нибудь вспомню…

— Не получится, — Иван отрицательно покачал головой, — здесь можно находиться, только имея при себе изделие проекта «Янтарь». Без него нас отсюда выгонят. Лично я иду за ним.

— Тогда я с вами! — встрепенулась девушка и, пошатываясь, заторопилась к нему. — Я же знаю, где он находится! Проект курирует академик Морозов, я попрошу его выдать нам пропуск, Станислав Викторович мне не откажет… — Она ухватилась за плечо капитана, пытаясь удержать равновесие, и продолжила бубнить себе под нос что-то насчёт своей самой первой кандидатской диссертации.

Берёзов, поддерживая её за локоть, вышел в образовавшееся отверстие вслед за Фрагментом Подпрограммы. Тот повёл их к выходу из пещеры, утопающей в красном сумраке.

— Сколько у меня есть времени? — спросил Иван, — чтобы получить их обоих с неповреждёнными мозгами?

— Четырнадцать часов, — ответил тот, не оборачиваясь. — Математический анализ показывает, что этого времени более чем достаточно. За этот срок вы либо преуспеете, либо потерпите неудачу. В последнем случае всё, что вы расскажете представителям власти, будет квалифицировано как тяжёлое психическое расстройство, вызванное контактом с Красной Зоной. Таких случаев у вашей медицины было предостаточно. И эта особь, — он кивнул на бормочущую Лаванду, — будет лучшим тому подтверждением. Учитывая вашу специальность, полагаю, мне не стоит объяснять, что мы не заинтересованы в распространении информации о себе.

Иван не ответил, молча двигаясь следом за академиком. Похоже, эти Фрагменты не особенно рассчитывают на его успех. Они лишь рационально не упускают любой возможности. Что-то вроде того, как Рентген легко согласился отпустить его следом за Ферзём и Лавандой. А что, пусть идёт. Вернётся — отлично! А нет — тоже вариант. Как известно, нет человека, нет и проблемы. Не придётся возиться с множеством вопросов, к тому же на мёртвых можно повесить многое, они всё стерпят. Хотя именно к Рентгену он, пожалуй, несправедлив. Контрразведчик отнёсся к нему с пониманием там, на базе Спецотряда, иначе вместо задержания Ферзя состоялось бы задержание самого Берёзова. А вот Фрагменту — да уж точно плевать. Если не удастся заполучить аварийный маяк, он просто продолжит загаживать землю своим Ареалом в ожидании следующего удобного случая. Расширение приусадебного участка за счёт отодвигания муравейника куда подальше… «Хотелось бы отдать ему тот долбанный маяк, пусть выметаются восвояси, уродцы девятимерные, и заберут с собой свои лишние измерения… Однако над этой операцией придётся поломать голову… — Берёзов мысленно хмыкнул. — И не столько над ней, сколько над тем, что будет после». Ведь если он сумеет доставить «Янтарь» Фрагменту, потом настанет время возвращаться назад. И есть подозрение, что его возвращения с нетерпением будет ожидать множество людей, мучающихся множеством вопросов. Ладно, об этом он поразмыслит позже, после того, как выцарапает Лаванду из этого чёртова пси-поля…

Они приблизились к выходу из тоннеля, и запирающая его Зыбь отползла в сторону, открывая путь. Академик, пыхтя, принялся вылезать из кратера, и Берёзов последовал за ним. Выбравшись на землю, он подал руку Лаванде и вытащил её на поверхность.

— Вам сюда! — Фрагмент Подпрограммы указал рукою на Зыбь.

Та немедленно двинулась к ним, и Иван рефлекторно отшагнул назад. Лаванда попятилась к нему, опасливо косясь на приближающуюся аномалию.

— Это Зыбь, — неуверенно произнесла она, — туда идти нельзя.

— Не волнуйтесь, — успокоил их академик, — исходная точка свёртывания пространства сейчас будет готова.

Зыбь подползла к ним на расстояние в пару шагов и остановилась. Вблизи она оказалась ещё крупнее, чем представлялось раньше. Неожиданно повеяло холодом, и Иван понял, что исходит он от аномалии, будто Зыбь стремительно остывает. От её холодного марева в горячем воздухе замерцали тонкие струйки белого пара, и мглисто-серая тень, какой показывала Зыбь «Ариадна», вдруг сменилась на бледно розовую подсветку. В воздухе запахло сдобой, и Берёзов понял, что всё это время он был без противогаза.

— Лизун! — захлопала в ладоши Лаванда. — Какая прелесть! Какой милый фокус! Как вы это сделали?

— Проекция области перемещения изменила фазу, — произнёс академик. Он обернулся к Берёзову и протянул ему какой-то предмет. — Возьмите. Без этого процедура свёртывания локального пространства не начнётся.

— Что это? — Иван рассматривал лежащий у себя на ладони кусок полупрозрачного минерала, чем-то напоминающий оплавленный обломок сталактита.

— Назовём это ключом, — заулыбался Фрагмент. — Можете положить его в карман. Имея это устройство, вы пронзите пространство, свёрнутое в этой проекции, — он указал на Лизуна, — пройдёте насквозь и окажетесь у нужной вам лаборатории. Система работает в обе стороны, я буду держать её активной четырнадцать часов, дольше нет смысла.

— Я помню. — Берёзов сунул «Ключ» в карман и обернулся к Лаванде: — Нам пора.

— Давайте побудем здесь ещё немного? — Девушка воззрилась на него умоляющим взглядом. — Пожалуйста, Туман! Тут так восхитительно! А какая прелестная трава! Она абсолютно чёрная! Я обожаю чёрный цвет!

— Всех, у кого нет «Янтаря», отсюда выгоняют, — напомнил ей Иван, — и больше никогда не пускают обратно. Лично я очень хочу остаться здесь навсегда и потому сейчас же отправляюсь в ГНИЦ.

— Я тоже! — Лаванда решительно двинулась к аномалии. — От «Янтаря» определённо будет больше пользы здесь, нежели в лабораториях. Здесь вообще… — девушка скрылась в зыбком мареве Лизуна, и её слова превратились в тихое неразборчивое бормотание.

Иван покачал головой, бросая на академика хмурый взгляд, и последовал за ней.

9

— Я пришёл сообщить вам, что пришла пора приступить к активной фазе нашей операции! — важно заявил Хантер. В такие моменты он старался придать своему лицу максимально суровое выражение, и его лысый череп несуразной формы покрывался забавными складками. — Если вражеский резидент не выходит на связь, значит, он залёг на дно! Настало время арестовать его, пока он не захотел скрыться. Мы задержим Меркулова сегодня же! А если даже и нет, то обложим его со всех сторон, и он никуда не денется! Я ему кислород перекрою! Долго он в полной блокаде не выдержит! Проявит сам себя или расколется кто-нибудь из его подручных! Тогда-то мы его и возьмём!

За прошедшие дни Хантер, под тонким управлением Прокопенко, развил бурную деятельность. Их совместное «расследование» предательства Салмацкого дало «неожиданные» результаты. Лейтенанту удалось выйти сразу на несколько фирм и квартир, принадлежащих Меркулову через подставных лиц, а также «вскрыть» связи резидента с представителями криминальных кругов Ухты. С каждым днём папка Хантера увеличивалась вдвое, а его самолюбие и напыщенность — вчетверо.

— Вы уверены, Хантер? — Чиновник обеспокоенно посмотрел на вальяжно развалившегося в кресле лейтенанта. Тот своей позой явно подражал премьер-министру. — Мы не спугнём его? Ведь если сегодня он ускользнёт, то сильно запаникует и попытается в спешке покинуть страну!

— Не волнуйтесь, Максим Анатольевич, — снисходительно улыбнулся лейтенант, — я всё продумал до мелочей! Я ему не оставлю ни малейшего шанса. — Он демонстративно посмотрел на часы. — Через час на все вскрытые нами точки нагрянут оперативные группы. Даже бандюков примем, я обсудил с дя… с генерал-лейтенантом Беловым, всё подготовлено, ко всем шестёркам Рашпиля уже отправлены группы захвата. Мы возьмём Меркулова раньше, чем он поймёт, что происходит!

— Утечки не будет? — болел душой за правое дело Прокопенко. — Ферзь угрожал мне, что если я не подпишу те документы, ну, насчёт бочки «Икса» для псевдоучёных, то его подручный меня убьёт! И что мне не скрыться, потому что у резидента свои люди в УВД Ухты, они не позволят мне живым покинуть пределы Пояса!

— Ха! — усмехнулся Хантер. — Вы под моей защитой, не забывайте! Силёнок не хватит у них со мной тягаться! Подручного Салмацкого я вычислил, это майор Медведь. Он уже арестован и скоро начнёт давать показания, вот увидите. Так что больше вам ничего не угрожает, и мы можем начинать действовать решительно! На всякий случай я выделю вам охрану, генерал Белов с этим согласен, и начальник ОФЗ уже получил соответствующие указания. Машина с вооружённым сопровождением будет ждать вас внизу, у входа в здание АХО. Остальных пешек Меркулова мы выявим в ходе сегодняшней операции. Как только начнётся серия задержаний, местное МВД получит официальный запрет вмешиваться в ход специальных мероприятий, а также приказ оказывать мне полное содействие. Генерал Белов согласовал всё с Москвой ещё вчера вечером. Так что завербованные милицейские чины ничем не смогут помочь резиденту. Более того, узнав о начавшейся операции, они попытаются предупредить его и выдадут себя! — Хантер был явно очень доволен собой. — Предатели бросятся звонить ему или отправлять электронные сообщения, тут мы их и возьмём! Все телефонные и сетевые номера, что нам удалось вычислить с вашей помощью, уже взяты нами под контроль, как и всё то, что имеет к ним отношение, — официальные владельцы, на кого они зарегистрированы, места их жительства, прописки, работы, родственники и так далее. Дя… генерал Белов сказал, что Ферзь и Меркулов допустили ошибку, начав шантажировать именно вас. Ведь тем самым они засветили всю свою систему прикрытия, встроенную в состав подрядчиков РАО! В результате большую часть их подручных и точек проникновения мы вычислили по вполне открытой информации, имеющейся в вашем Отделе. Салмацкий с Медведем совсем уверовали в свою несокрушимость, раз стали действовать столь непродуманно! И этот зануда Рентген при всём при этом не смог их вычислить! Напыщенный самодовольный болван, и кто только прислал такого остолопа вести важнейшее расследование государственного масштаба? Ничего, сейчас мы покажем ему, как работают настоящие профессионалы!

— Вы считаете, у нас уже достаточно улик, чтобы прижать Меркулова к стенке? — В голосе Прокопенко явственно слышалась надежда. — Ему не удастся избежать правосудия? Мне бы очень этого не хотелось!

— Ну… — Хантер немного замялся, — вообще-то ничего серьёзного у нас на него пока что нет, только косвенные улики. Но это неважно! — Лейтенант вновь вспыхнул энтузиазмом. — Мы можем арестовать его по обвинению в мелких махинациях, если потребуется, «найдём» у него при обыске что-нибудь интересное, оружие или наркотики, например. У нас свои способы, как разбираться с подобной нечистью. Главное сейчас — задержать его, а потом доказательной базы будет хоть отбавляй! Его подельники во всём сознаются, их расколоть будет несложно, вот тогда мы возьмёмся за Меркулова всерьёз! Так что мы приняли решение начать задержания. Одно нажатие кнопки — и почти три десятка оперативных групп одновременно начнут действовать! Через час вся эта международная преступная группа уже будет за решёткой.

— Это очень приятная новость! — торжественно заявил чиновник. — Я горд тем, что хоть малой толикой, но смог помочь своей стране! От меня лично требуется что-либо предпринять?

— Практически ничего, — отмахнулся Хантер, — я всё сделал! Вам надо лишь не покидать здание АХО до окончания серии арестов на тот случай, если резидент вдруг выйдет на связь и потребует встречи, информации или ещё чего. Если такое произойдёт, сразу звоните мне. Вероятность почти нулевая, но в нашем деле необходимо предусмотреть любые мелочи! Вопросы есть?

— Никак нет! — доложил Прокопенко. — Я всё понял и сделаю так, как вы сказали! — Он восхищённо посмотрел на лейтенанта и с благоговейным придыханием спросил: — Вы уезжаете на задержание? Вместе с группой захвата?

— Да, — грозно раздулся Хантер, — я лично возьму резидента! По имеющейся у нас информации, он сейчас находится в офисе своей официальной фирмы. Наружное наблюдение это подтверждает, группа захвата уже скрытно расположилась в непосредственной близости от здания! — Он поднялся с кресла. — Мне пора!

— Удачи вам, Хантер! И будьте осторожны! — Прокопенко подскочил и помчался открывать перед ним двери. — С нетерпением буду ожидать от вас известий!

Раздувающийся от важности лейтенант, морща нелепую лысую макушку, покинул кабинет, и чиновник заперся изнутри. Он торопливо подошёл к стоящему у письменного стола портфелю и достал из него дешёвый мобильный телефон. Убедившись, что находится в мёртвой зоне камеры видеонаблюдения, Прокопенко нажал кнопку включения и спешно принялся вводить пин-код и код защиты. «Надо же было так расслабиться, — недовольно подумал он, — всё складывалось настолько удачно, что я совсем не подумал о генерале Белове». Конечно же, этот безмозглый сопляк Хантер, наигравшийся в компьютерные игры, не имеет возможностей провести всю операцию самостоятельно. Это было ясно с самого начала, на что и делался расчёт. Итак, племянничек пошёл к дяде за силовой поддержкой, но Белов взял операцию полностью в свои руки. И его хватка почувствовалась мгновенно. Он, Прокопенко, едва не подпилил сук, на котором сидел! Стоило сразу предугадать, что у сопляка отберут весь пирог и оставят лишь щепотку сладких крошек, это же элементарно! Но ничего, в результате всё вышло даже на пользу, нужно только слегка подтолкнуть Меркулова в нужную сторону, а дальше его сорвёт течением. И ничего резидент уже не изменит, слишком быстро развиваются события.

На дисплее мобильного засветилась пиктограмма найденной сети, и чиновник принялся нажимать кнопки, набирая текст CMC: «Только сегодня! В связи с поступлением новой коллекции! Ликвидация склада! Грандиозные скидки!» Согласно указаниям Меркулова, эту кодовую фразу он должен отправить в случае провала, если за резидентом начнётся повсеместная охота. Уточнение «только сегодня» означало, что группа захвата уже стучится к нему в двери. Немного подумав, Прокопенко быстро добавил: «В наличии все размеры!», что означало: «Я вне подозрений». Это уточнение он предназначал уже не Меркулову, а его хозяевам, которые будут организовывать резиденту замену. Быстро поставив подпись магазина, чиновник отправил сообщение и замер, не сводя взгляда с дисплея в ожидании отчёта о доставке. Телефон коротко пискнул, информируя о том, что CMC дошла до адресата, и Прокопенко выключил аппарат.

«Вот и всё, дело сделано», — удовлетворённо отметил он, разбирая телефон. Меркулов скользкий тип, и доморощенным Пинкертонам не по зубам. Он выскользнет из их ловушки, в этом можно было не сомневаться. У резидента всё предусмотрено, у него мозг, как компьютер, и уж если Меркулов даже самую мелкую рабочую встречу под носом у ФСБ обставлял так, что комар носа не подточит, то пути собственного спасения он точно подготовил заранее. От людей Белова он уйдёт, но дальнейшего выбора Прокопенко ему не оставил. Резидент провален, и ему не остаётся ничего более, как позаботиться о бегстве из страны. И это очень хорошо и как нельзя вовремя, ибо Прокопенко спинным мозгом чувствовал, как на горле с каждым днём всё сильнее сжимается холодная рука Рентгена. Теперь же можно праздновать победу. Ферзя нет, лаборатории нет, улик нет, Меркулов исчезает — гора с плеч. Больше бояться нечего. К тому моменту, как из-за океана пришлют нового Джейсона Борна и предложение восстановить партнёрские связи, здесь уже всё уляжется. Догадываться Рентген может о чём угодно, но доказать ничего не сможет. А без доказательств Лозинский его в обиду не даст!

Прокопенко извлёк сим-карту и сломал её пополам, после чего положил телефон в портфель и вышел в туалет. Там он смыл обломки в унитаз и, убедившись в успехе, вернулся в кабинет. Сам телефонный аппарат он выбросит вечером, здесь этого делать ни в коем случае нельзя — Служба Безопасности проверяет весь мусор, генерируемый городком РАО ежедневно многими тоннами, и выброшенный телефон мгновенно вызовет у них подозрения.

* * *

Динамик портативного ноутбука коротко звякнул, и Меркулов посмотрел на экран. Сигнал пришёл от сторожевой программы, одна из скрытых камер заметила что-то подозрительное. Резидент щёлкнул пальцем по сенсорному экрану и открыл соответствующее окно. Занятно, однако! Тщательно замаскированная камера в одном из прилегающих к офисному зданию дворов показывала автобус с тонированными стёклами и пару автомобилей. Из автомобилей вышло несколько человек в штатском, один из которых подошёл к автобусу и заговорил с кем-то невидимым через открытую дверь. Тот, кто находился внутри автобуса, выходить из него явно не торопился.

Меркулов постучал пальцами по экрану, вызывая другие окна. Так и есть. С другой стороны здания, в переулке, стоял ещё один автобус, очень похожий на первый. И рядом с ним тоже находились легковые авто с людьми в штатском. И из автобуса тоже никто выходить не хотел. Резидент усмехнулся: «Что ж, вполне естественное желание, зачем пугать обывателей грозной формой, чёрными масками и бряцаньем оружия». Он быстро проверил остальные камеры. Вокруг офисного здания больше не было мест, где можно было бы до поры до времени спрятать группу захвата, но в двух проходах между соседними домами мило покуривали крепкие люди в штатском.

Итак, его собрались арестовывать. Значит, Прокопенко всё-таки решился. Интересно. В том, что это его дело рук, сомневаться не приходилось. Так грубо мог сработать только тот мальчишка, лейтенант Левин, племянник генерал-полковника Белова, профессионалы высокого уровня столь нелепо не работают. Значит, Рентген к этому делу отношения не имеет. А это, в свою очередь, значит, что у русских на Меркулова по-прежнему ничего нет. Скорее всего, ему попробуют вменить какую-нибудь мелочь, в надежде на то, что по ходу дела из кого-нибудь выжмут нужные показания. Дилетанты! Резидент весело хихикнул: «Где то зловещее КГБ, перед которым дрожал весь демократический мир? Да… ничто не вечно в этом мере… Кроме денег. И алчных ничтожеств, готовых ради них абсолютно на всё. Придётся немного расстроить Прокопенко и перейти на нелегальное положение. Покидать эту дикую страну время ещё не пришло, хотя теперь это неизбежно». Меркулов с ироничной усмешкой отключил ноутбук и засунул его во внутренний карман пиджака. Максим Анатольевич оказался ещё большим трусом, чем от него ожидалось, раз решился на такую рискованную комбинацию, с привлечением в игру посторонних фигур. Видимо, Рентгена он боится больше, чем Меркулова, раз всерьёз считает, что все его проблемы закончатся вместе с обменом старого резидента на нового. Не совсем так, уважаемый. Есть ещё такое понятие, как «ненадёжность».

Меркулов подошёл к одёжному шкафу и извлёк оттуда вешалку-чехол для делового костюма. Он расстегнул молнию чехла и достал оттуда пиджак, под которым обнаружилась явно не деловая одежда и картонная коробка в пластиковом пакете. Резидент быстрыми и уверенными движениями принялся надевать поверх костюма маскировочный наряд. Местное ФСБ совсем перестало заботиться о кадрах, если его решили арестовывать в официальном офисе. Общественное здание, куча разных фирм, вокруг полно народу, да и нужно быть полным идиотом, чтобы считать, будто он хранит здесь что-то, не имеющее отношения к официальной легенде. Резидент поправил накладное лицо из тонкого силикона и пригладил руками густой парик, потом застегнул перламутровую пуговицу на старой вязаной кофте, достал из шкафа ободранную трость и придирчиво осмотрел себя в зеркало. Оттуда на него недовольным взглядом смотрела сгорбленная толстая старуха лет семидесяти, одного взгляда на которую было достаточно, чтобы понять: бабка вредная, скандальная и только и ждёт повода для склоки.

Старуха взяла в руки пульт от небольшого телевизора и ловко нажала комбинацию кнопок. Телетекст показал начало отсчёта: пятьдесят девять секунд до выключения. Меркулов аккуратно положил пульт на место и вернулся к шкафу. Через пятьдесят семь секунд телевизор попробует выключиться, но вместо этого по ужасному стечению обстоятельств произойдёт мощное короткое замыкание. Во всём здании вырубится электричество, в кабинете начнётся пожар, в котором мало что уцелеет, — современные отделочные материалы такие горючие, это просто ужас какой-то! Резидент упёрся в шкаф руками, и тот откатился, поскрипывая колёсиками. За ним обнаружилась пыльная стена. Меркулов поводил по ней рукой, нащупывая нужное место, и, проткнув пальцем дырку в обоях, оторвал небольшой кусок. Он открыл небольшую фанерную дверцу, за которой оказалась ещё одна. Резидент с силой надавил на неё ногой и вытолкнул наружу. Раздался треск ломающейся штукатурки, и в фальшивой стене образовался проход в соседнее помещение. Меркулов пролез через дыру. Эту простую и надёжную уловку он предпринял сразу же, как только арендовал офис в этом здании. Соседнее помещение являлось хозяйственным, и резидент арендовал его на подставную фирму именно для подобного случая. Считалось, что какая-то мелкая полиграфическая конторка хранит здесь свои старые архивы. А ещё из этих «архивов» можно было попасть на верхний этаж, в такое же подсобное помещение. В своё время пришлось повозиться со всеми этими арендами и «косметическими ремонтами», но дело того стоило. Те, кто наверняка следят за дверью его офиса, до последней секунды будут уверены, что Меркулов никуда не выходил.

Он вскарабкался по стремянке к потолочному люку и спустя несколько секунд уже был этажом выше. Протиснувшись мимо пыльных стеллажей, заставленных коробками с каким-то старым барахлом, резидент подошёл к входной двери и остановился. Теперь необходимо немного подождать. Несколько мгновений он простоял неподвижно, затем глухой хлопок где-то внизу возвестил о совершенно неожиданном коротком замыкании, и Меркулов отодвинул щеколду засова. В коридоре на появившуюся из подсобки бабку никто внимания не обратил, отовсюду раздавались недовольные голоса, требующие немедленно «дать свет». В офисах уже стояла суета, люди выглядывали из дверей, стучались к соседям и совместно возмущались подобному безобразию. Компьютеры вырубились, оргтехника встала, офисные мини-АТС отключились — это возмутительно! За что, спрашивается, арендодатель дерёт такие деньги?!

— У меня ведомости зарплатные были открыты! — сетовала дородная женщина пожилому мужчине из соседней двери. — С утра вбивала цифры! И ведь наверняка не сохранилось ничего! Вот ведь дармоеды, зла не хватает!

— Так ведь надо бесперебойниками пользоваться! — отвечал ей мужчина. — Сами видите, какой тут сервис! Приходится самим о себе заботиться!

— И кто платить будет за эти бесперебойники? — возмутилась та. — Из своего кармана? Вот сами себе пусть их и ставят! Чтоб на всё здание сразу! А то за электричество деньги берут регулярно, а чтобы создать обещанные условия — не дождёшься! А как в январе отопление прорвало, помните? Три дня на работе в шубах сидели!

Когда поползли первые слухи о пожаре, старуха-Меркулов уже расталкивала локтями курящих на крыльце здания людей, недовольно бурча. Народ спешил покинуть офисы, и перед входом уже начала образовываться толпа. Брюзжащая «бабка», кряхтя, прошествовала мимо недоумевающих оперативников в штатском, растерянно разглядывающих валящую из подъезда толпу, и побрела прочь по тротуару вдоль дороги. Телефон экстренной связи зажужжал вибровызовом, и Меркулов достал трубку. Пришло сообщение от Прокопенко. Тот предупреждал резидента о готовящемся с минуты на минуту аресте, а также заострял внимание на том, что сам он вне подозрений. «Старуха» сбросила CMC и набрала номер.

— Алло? Уважаемый Фикса? Поздравляю, наслышан о вашем успехе, — негромко произнесла она. — Дальнейшие планы обсудим при встрече, как планировали. Я звоню вам, чтобы сообщить о результатах медицинских анализов. Доктор настоятельно рекомендует больному поездку в Сочи. Да, берите билет. На любую дату, как вам будет удобно, только не затягивайте. Всего доброго. Нет, этот номер записывать не надо, мне любезно позволил позвонить кто-то из прохожих. Я вам перезвоню позже. Ещё раз поздравляю, очень рад за вас. До свидания.

«Старуха» убрала телефон, весело усмехнулась и поковыляла дальше. Она успела миновать уже пару кварталов, когда навстречу ей по дороге, ревя сиренами и сверкая мигалками, промчалась колонна пожарных расчётов.

* * *

Кто-то коротко стукнул в дверь кабинета и тут же зашёл внутрь. Рентген оторвался от изучения документа и поднял глаза на торопливо подходящего помощника.

— У нас проблемы! — коротко заявил тот. — Генерал Белов только что начал операцию по аресту Меркулова. Группы захвата уже выдвинулись на адреса.

— Что за бред? — нахмурился Рентген. — Почему без нашего ведома? И на каком основании? На него нет ничего серьёзного!

— Москва дала добро по линии ФСБ, — ответил помощник, — операция держится в секрете, в том числе и от нас. Это агентурные данные. Приказ об аресте уже отдан. Его примут в любом случае, всё необходимое уже подготовлено. Короче, найдут за что. И будут колоть, пока не расколют его или его подельников. За уголовниками тоже отправили группы.

Контрразведчик посмотрел на часы и нахмурился ещё сильнее.

— Что за ересь?! Меркулов сейчас в своём офисе. Там крупное общественное здание, двадцать семь фирм, пятьдесят три различных помещения, полторы сотни сотрудников! Кто командует группой захвата?

— Лейтенант Левин, — хмыкнул помощник, — согласно личному распоряжению генерала Белова.

— Уйдёт, — поникшим голосом заявил Рентген, — полтора года работы псу под хвост.

Он решительно встал из-за стола:

— Машину, немедленно! Едем к Белову! Необходимо попытаться остановить этот идиотизм, если успеем! И спутниковую связь с «Центром»!

Помощник выскочил из кабинета, и контрразведчик принялся спешно прятать в сейф документы. Такого поворота он никак не ожидал. То есть, подобная вероятность существовала всегда, но он даже подумать не мог, что Белов пойдёт на такой идиотизм. Для чего тогда была проделана огромная и кропотливая работа? Чтобы тупо закрыть резидента за пакетик кокаина, нелегальный ствол или мелкую подтасовку документов? И колоть его, взяв на пушку и рассчитывая на авось? Меркулов профессионал старой закалки, прошедший отличную школу и имеющий не один десяток лет опыта. Так примитивно с ним не сработаешь. Он будет невинно хлопать глазами и всё отрицать, а за это время его организация подчистит все следы. Да и его подручные жулики, синие от зэковских наколок, в совершенстве знают уголовный кодекс. Им брать на себя государственную измену не с руки. Вряд ли они вообще знают, кто есть Меркулов на самом деле. Чтобы прижать резидента к стенке и высветить причастность ко всему этому его страны, необходимы неопровержимые доказательства и конкретные факты! Сейчас, когда Салмацкий уничтожил лабораторию и замёл все следы, единственная ниточка к Меркулову — это Прокопенко. Но в руках у этого гадёныша корзинка с откатами для Совета Директоров, и так просто ни Лозинский, ни Белов его Рентгену не отдадут. Единственный вариант, что остался у контрразведки на сегодняшний день, это получить от чиновника чистосердечное признание. Ради этого была подготовлена тончайшая операция и проделана колоссальная, ювелирная работа: вскрыты тайные счета Прокопенко в оффшорных зонах, отслежены подставные лица, фальшивые компании за рубежом, тщательно отработаны финансовые потоки. Ещё немного, и дорогой Максим Анатольевич внезапно останется без своих денег. Вот тогда и наступит время для решающей стадии, в которой тоже предстоит немало попотеть.

А сейчас всё это на грани срыва. Меркулову нечего предъявить. Сработают адвокаты, и он выйдет на свободу, а потом технично растворится без следа. В крайнем случае, ему дадут пару лет тюрьмы. Оттуда он попросту сбежит, либо его благополучно уберут или свои, или люди Белова, а Прокопенко выйдет сухим из воды. Иными словами, Белов решил не распутывать узел, но просто разрубить его. Вот только если резидента не возьмут, всё продолжится. Только уже ничего не докажешь. Прокопенко уберут, это ясно. Не Белов, так Меркулов. Шпионская сеть будет работать и дальше, но выходов на неё уже не будет. Всё придётся начинать заново, а из его многострадальной Родины будут продолжать сосать кровь не только внутренние, но и внешние паразиты. И всё это лишь из-за нежелания жирных задов, протирающих высокие кресла, выносить сор из избы.

Быстро набрав код замка, Рентген запер кабинет и побежал к лестнице. У подъезда его уже ждал автомобиль с открытой дверью. Контрразведчик запрыгнул внутрь, и машина сорвалась с места. Но попасть внутрь здания, в котором располагался кабинет начальника Службы Безопасности, он так и не смог: бронированная дверь оказалась закрыта, возле неё стоял БТР и почти полвзвода охраны. Они преградили контрразведчикам путь, и старший из охранников велел им поворачивать обратно.

— Проводится секретная специальная операция, — лениво заявил он, — приказ генерал-полковника Белова: до отдельного распоряжения никого в здание не впускать. Ваши корочки мне побоку. Пока со мной не свяжется генерал Рябов или сам Белов, я вас никуда не пущу. Вплоть до применения силы.

Рентген молча вернулся в автомобиль и в который раз набрал номер Белова, но телефон генерала не отвечал. Не брали трубки и Рябов с замом. Не удивительно, они наверняка заранее планировали провести всё так, чтобы контрразведка осталась у разбитого корыта. Тратить время впустую не имело смысла.

— К офису Меркулова! — велел помощнику Рентген. — Попробуем перехватить группу захвата. У этого дебильного Чёрного Плаща есть прямая связь с Беловым, попытаемся воспользоваться ею.

— Вряд ли получится, — скептически ответил тот, утапливая в пол педаль газа, — в нас будут тыкать стволами и посылать на хрен. Большего взаимодействия не достигнем.

— Знаю, — скривился контрразведчик, — но попробовать стоит. Связь с «Центром» есть?

— Уже доложил. — Помощник, одной рукой вертя баранку, протянул ему трубку спутникового телефона. — Велели ожидать распоряжений. Разбираются.

— Слишком долго, — отмахнулся Рентген, — счёт идёт на минуты. Пока они там наверху развлекаются со своими интригами, Меркулов уйдёт.

Распугивая людей и транспорт спецсигналом, машина промчалась через городок и едва не снесла ворота Пояса, заранее открывающиеся при их приближении. Автомобиль начальника государственной следственной комиссии знали все, и связываться с его пассажиром просто так никто не хотел. Выскочив на дорогу, машина ещё больше набрала скорость и устремилась к Ухте. Пять минут гонки прошли в гнетущей тишине, в течение которых Рентген тщетно пытался дозвониться до Белова и его помощников. Внезапно телефон помощника разразился трелью, и офицер ответил на вызов. Он молча выслушал несколько коротких фраз, сбросил газ и стал прижиматься к обочине.

— Упустили, — мрачно произнёс Рентген. — Подробности есть?

— Да, — поморщился офицер. — Меркулов вычислил их ещё до начала операции и устроил отключение электричества во всём здании и пожар в своём кабинете. Под прикрытием паники он ушёл. У него в кабинете оказалась фальшивая стена, через которую можно пройти в соседнее помещение, а оттуда на этаж выше. Белов в ярости, рвёт и мечет. Оперативники клянутся, что глаз не спускали со здания и Меркулов оттуда не выходил.

— Разумеется, нет, — зло выдохнул контрразведчик, — он торжественно сгорел в своём кабинете. Идиоты! Столько работы превратили в дерьмо одним махом!

— Скоро должен выйти на связь наш контакт, который курирует задержание Рашпиля, — сообщил помощник. — Может, им повезёт и Меркулов окажется…

— Бесполезно, — Рентген с тоскливым вздохом откинулся на спинку кресла, — он туда не пойдёт. Они даже Рашпиля не найдут, у жуликов вчера была серьёзная сходка, устраивали разборки из-за того нападения на ОСОП, в котором аномалия Фронтовик перебила полсотни уголовников. В результате один из людей Рашпиля, некто Фикса, зарезал Толю Нанайца. Уголовники пришли к выводу, что именно покойный виноват в том, что всё так вышло. Так что вся эта синяя братия забилась по щелям ещё с вечера в ожидании возможных арестов и прочих неприятных моментов. Никого из них сейчас в городе нет, это и так ясно. Кроме бесполезных шестёрок и безмозглых бандитов, группы захвата никого не найдут. Выбрать худшее время для операции просто невозможно. Не ожидал я от Белова такого… — Он замолчал и закрыл глаза.

— Куда теперь? — спросил помощник, выдержав паузу, — едем в офис Меркулова или возвращаемся в городок?

— Возвращаемся, — не открывая глаз ответил контрразведчик. — В офисе ничего не найдут, а подробно узнать о том, как именно они прошляпили фигуранта, можно из рапортов тех, кого назначат крайними. К вечеру на эту тему будет очень большая кипа бумаг… — Он мгновение молчал, после чего произнёс: — Поехали ждать указаний из Москвы.

Автомобиль развернулся и неторопливо покатил обратно в городок. Рентген смотрел в окно, скользя безразличным взглядом по пробегающей мимо местности. По большому счёту, можно собирать чемоданы — держать здесь целую государственную комиссию уже не имеет смысла. Конечно, Меркулова объявят в розыск, но это вряд ли что-то даст, он слишком опытен, чтобы попасться случайно. Скорее всего, уже завтра его не будет в городе. Вокруг Ухты дикая, тайга и ещё более дикое бездорожье, заляжет на дно в какой-нибудь сторожке или зимовье, посидит несколько дней, пока всё утихнет, и продолжит свою деятельность уже на нелегальном положении. Ему быстро пришлют замену из-за океана, он передаст дела и исчезнет из страны. И его преемника придётся искать заново. Снова начинать с рутинной возни со сталкерами, уголовниками, чёрным рынком метаморфитов и хищениями нефти «Тип X» в размере пузырька для анализов. Для этого госкомиссия не нужна, местное ФСБ справится самостоятельно. Интересно, кто первый уберёт Прокопенко, Белов или Меркулов? В том, что всю эту возню, провалившую ход расследования, затеял именно начальник АХО, сомневаться не приходилось. Видимо, он настолько сильно испугался за собственную шкуру, что решил избавиться от Меркулова, как от последнего свидетеля. Что этот слизняк наговорил лейтенанту Левину, можно только догадываться, наверняка какую-нибудь чушь про независимое расследование, отсутствие доверия, шпионов на каждом углу и так далее. Чёрный Плащ глуп и дальше компьютерных игр не развился. Но вот генерал Белов вряд ли проглотит эту сказку. Особенно сейчас, после провала операции по задержанию резидента. Он проанализирует то, до чего раньше ему не было дела, и поймёт, что у Прокопенко рыльце в пушку. Они с Лозинским даже не станут разбираться и вникать в подробности — Максим Анатольевич слишком много знает, ведь через него проходят все махинации с откатами. Никто не захочет рисковать такими деньгами. Его быстро заменят, после чего он станет лишним свидетелем. Да и Меркулов вряд ли обрадовался тому, что Прокопенко так запачкал его послужной список. Ведь теперь резидент провален, хоть и не попался, а из страны его отзовут. Учитывая его возраст, это совсем неприятный факт под финал карьеры. И служба службой, а чисто по-человечески Меркулов может отреагировать очень предсказуемо. В идеале бы сейчас прижать Прокопенко носом ко всему этому и предложить гарантии безопасности в обмен на признание, да только ничего из этого не выйдет. Чиновник сейчас считает себя победителем, у него эйфория. Он лишь посмеётся над ним и побежит жаловаться Лозинскому с Беловым. Что ещё более ускорит ликвидацию…

Мобильный телефон Рентгена зазвенел, и он посмотрел на дисплей. Звонил один из его людей.

— Слушаю, — ответил контрразведчик.

— Срочно выезжайте в ГНИЦ «Ареала», — безо всякого вступления произнёс тот, — тут нештатная ситуация. Двое вооружённых людей проникли в один из комплексов секретных военных разработок. У них имеется взрывчатка и заложники, в числе которых руководитель ГНИЦ академик Морозов. Они уже взорвали одну бомбу, правда, никто не пострадал.

— Это не имеет к нам отношения, — флегматично ответил Рентген, — случившееся в компетенции ФСБ, а конкретно, службы безопасности РАО. Как раз сейчас они все на ногах, так что приедут быстро.

— Тут имеется один момент, я подумал, что он вас заинтересует, — продолжил собеседник. — Есть данные с внутренних камер видеонаблюдения, по которым удалось опознать террористов. Это мужчина и молодая девушка. По идентификации девушки имеются вопросы, а вот мужчину я узнал. Это офицер Отряда Специальных Операций, радиопозывной «Туман».

Рентген резко обернулся к помощнику:

— В ГНИЦ «Ареала», быстро! — И ответил в трубку: — Уже еду. Держите меня в курсе событий! — Он отключился и вновь посмотрел на водителя: — Мы должны успеть туда раньше Белова.

10

— Всем на пол! — Берёзов дал очередь поверх голов, тщательно следя за тем, чтобы никого не зацепило даже случайно. В закрытом помещении грохот автомата больно бил по ушам, отдавая в затылок пылающеи резью, и контузииная травма саднила, словно внутри мозга обосновался маленький, но очень колючий ёжик.

Пули перечеркнули стену, выгрызая куски облицовки. Очередью задело какой-то крупный прибор, он заискрил и с громким хлопком окутался дымом. Охрана и персонал, застигнутые врасплох, бросились на пол, инстинктивно спасаясь от пуль, рвущих воздух у самой головы. Кто-то из охранников схватился за оружие, и Иван выстрелил ему прямо под ноги. Пуля вспорола экранированное напольное покрытие и ушла в рикошет между ног цели, едва не задев охраннику бедро. Тот всё понял и торопливо упал.

— Это первое и крайнее предупреждение! — грозно заявил Берёзов. — В следующий раз открываю огонь на поражение! Буду стрелять без разбора, так что достанется всем, а не только суперменам! А теперь — слушать меня! Упор лёжа — принять! Ноги врозь! Стоять в упоре на вытянутых руках! Быстро! У кого не хватит сил стоять — убью! — И он дал ещё одну очередь для острастки.

Люди испуганно замерли, застыв в упоре лёжа, и не сводили глаз с академика Морозова, увешанного взрывчаткой и опутанного проводами. Иван сделал шаг к ближайшему охраннику и сорвал с него рацию вместе с гарнитурой. Не выпуская пистолетной рукояти автомата, Берёзов воткнул рацию в нагрудный карман разгрузки и нацепил на ухо гарнитуру.

— Слушать меня! — грозно повторил он, выходя в эфир. — Это всех касается! — Иван обвёл стволом стоящих в упоре лёжа людей. — Никому не дёргаться! Здание заминировано, если кто двинется с места — взрываем! Взрывателей — три! У меня, у неё, — он кивнул на стоящую рядом с Морозовым Лаванду, — и третий на заложнике! Покажи им взрыватель! — велел он девушке.

Та хихикнула и повертела рукой, в которой было зажато некое устройство с проводами и короткой антенной.

— Если она разожмёт руку — взрыв! — предупредил Берёзов. — На заложнике установлен взрыватель с кардиодатчиком, замкнутым на меня! Если меня убьют — взрыв! Взрывчатка укреплена на академике Морозове и на баке с хлором, который находится в грузовом отсеке вертолёта! В вертолёте ртутный взрыватель, дистанционный взрыватель и взрыватель на таймере! Фугас установлен на неизвлекаемость! Имейте в виду, часы тикают! Предупреждаю сразу, взрывчатое вещество — это гексоген с поражающими элементами и добавкой гремучей ртути, так что не советую штурмовать! Всем заткнуться и ждать от меня дальнейших указаний! В эфир не выходить, меня своим нытьём не беспокоить! За каждый выход в эфир без моего разрешения буду убивать по одному заложнику! У меня их тут сорок человек!

— Я вас всех взорву, вот увидите! — захихикала Лаванда. — Это так завораживающе: ослепительно яркая вспышка, подобная пришествию божественного света! Словно сам Господь явит нам свою карающую длань!

Иван скосил глаза на помощницу. Похоже, та вошла в роль с неподдельным энтузиазмом. На Морозове уже лица нет, как бы не стало плохо с сердцем старику. Лучше его поберечь, мужик и так уже полуживой от ужаса.

— Станислав Викторович, — Берёзов бросил на академика суровый взгляд, — будьте добры, достаньте «Янтарь». Чем быстрее мы его получим, тем быстрее всё это закончится. Действуйте! — Он скорчил злобную рожу, вскинул автомат, словно прицеливаясь, и начал водить стволом по лаборатории, словно ища, в кого бы выстрелить.

— Сейчас, — вздрогнул Морозов, — сейчас! Уже открываю, только не надо ни в кого стрелять, молодой человек, прошу вас!

Академик заторопился к пульту управления экспериментальной камеры, спотыкаясь в опутывающих его проводах и обходя стоящих в упоре лёжа людей. Иван с маниакальным взглядом продолжал «искать жертву», мельком поглядывая на Лаванду. Та, вцепившись двумя руками в дистанционный взрыватель, не сводила с «Янтаря» зачарованного взгляда.

* * *

Перемещение к ЛП-32 состоялось именно так, как и обещал Фрагмент Подпрограммы. Берёзов с Лавандой вошли в Лизуна, за десяток шагов прошли его насквозь и вышли из аномалии в нескольких метрах от входа в лабораторию. Бронированная дверь в здание была распахнута, и перед Лизуном уже толпился весь персонал лабы, включая полусонных охранников. Учёные волокли приборные сборки, кто-то фиксировал какие-то данные, списывая цифры прямо с УИПа, охрана, поняв, что опасности нет, переминалась неподалёку и обсуждала неожиданное событие. Увидев выходящих из Лизуна людей, присутствующие испытали лёгкий шок. Берёзов тут же подхватил Лаванду на руки и тихо прошептал:

— Подыграйте мне, «Янтарь» нам так просто не отдадут. Придётся организовать довольно большой небольшой спектакль. — И испуганно воскликнул, обращаясь ко всем: — Скорее! Она умирает! Нужна срочная помощь! Вызывайте медицинскую бригаду! Готовьте реанимационный блок! Быстрее!!!

Девушка обмякла и хрипло задышала, подёргиваясь, будто в конвульсиях. Ошарашенный персонал забегал, поднимая суету, и Иван торопливо потащил Лаванду внутрь здания. Кто-то из лаборантов побежал вперёд, отпирать реанимационную, охранники замерли в нерешительности, что-то тихо шепча в гарнитуры раций. «Понятно, — определил Берёзов, — узнали меня и совещаются, что делать. Интересно, я всё ещё числюсь в предателях и нахожусь в розыске или Рентген снял с меня обвинения? Раз точной информации нет, то рисковать не стоит». Он вбежал в реанимационную и, укладывая Лаванду на стол, вновь зашептал:

— Надо собрать здесь всех и запереть! Играйте больную, я тем временем завлеку сюда людей!

Внезапно девушка выгнулась, словно приходя в сознание от боли, и вцепилась в ближайшего из учёных.

— Это заражение! — захрипела она. — Инфекционный агент, занесённый из Эпицентра! Четвёртый уровень опасности! Соберите всех! Скорее! Срочная вакцинация, антидот из красного списка, литера «Гамма-4»! Быстрее, пока ещё не поздно!

— Сорок секунд! — заорал Берёзов первое, что пришло в голову. — Все сюда! Раздайте людям антидот! Быстрее!!! Двадцать шестая лаборатория погибла в полном составе!!!

Суета мгновенно сменилась паникой, люди, не дослушав друг друга, что-то кричали в эфир внутренней связи лаборатории, из-за чего неразбериха лишь усилилась. Кто-то бросился к термошкафам с медикаментами, кто-то пытался надеть на бьющуюся в судорогах Лаванду кислородную маску, кто-то пытался выяснить у неё, что именно произошло. Кругом стоял гвалт, в одном углу доставали инъекторы, в другом орали в рацию, что-то упало и с грохотом разбилось.

— Охрана подверглась заражению! — крикнул Иван, оттаскивая от Лаванды её заместителя. — Скорее! Вызывайте сюда всех, иначе мед бригада, что прилетит к нам, тоже заразится! Да торопитесь же! — Он сунул ему под нос кулак с повязкой, сквозь грязную рвань которой едва пробивалось тусклое свечение «Ариадны», окрашивая мокрую от атмосферы Лизуна грязь в маслянисто-ядовитый цвет.

Глаза учёного расширились, и он сорвался с места. Это не прошло незамеченным, и спустя мгновение вокруг Берёзова образовался вакуум. Все присутствующие рванули подальше от него и поближе к шкафам с литерными препаратами.

— Четвёртой «Гаммы» только одна упаковка! — истерично закричал кто-то.

— Без паники! — орали с другой стороны донельзя паническим голосом. — Всем хватит! Сохраняйте спокойствие!!!

У медикаментозных шкафов возникла толкотня. В этот момент в реанимационную стали вбегать толком ничего не понимающие охранники, и давка усилилась. Иван бросился к двери, схватил человека с нашивками начальника смены и заорал:

— Скорее! Вакцину всем срочно! Заражение четвёртой степени! Лаборант умер! Двое в тяжёлом состоянии! Почему не объявили тревогу?!! Люди умирают!

Начальник смены пытался что-то говорить, но он, не слушая, ткнул рукой в размахивающих инъекторами людей.

— Я включу тревогу! Все — туда! Вакцины слишком мало! — Берёзов подтолкнул начальника смены в сторону давки, коротким движением ступни подсекая ему пятку, и тот, не удержав равновесия, полетел под ноги толкающимся.

Пора было заканчивать этот цирк, пока никто не опомнился, и Иван махнул Лаванде рукой, подавая знак следовать за собой. Девушка подскочила, срывая с себя кислородную маску, и бросилась к выходу, истошно вопя:

— Мы все умрём!!! Это заражение! Не подходите ко мне!!! Мы все умрём! — Она промчалась мимо Берёзова, и тот бросился за ней.

— Стоять! Держите её! Она заражена! Не дайте ей вырваться! — По пути он с размаху ударил забинтованной в кулаке «Ариадной» по укреплённому на стене выключателю биологической тревоги.

Взревела сирена, включилось аварийное освещение, и приятный женский голос с томным придыханием сообщил, что в лаборатории объявлена биологическая тревога и в связи с этим здание будет полностью заблокировано до прибытия спасательных служб. Сзади раздались вопли, возвестившие о начале действительно серьёзной паники.

— На улицу! — Иван догнал бегущую Лаванду и, схватив за локоть, потащил за собой. — Двери заблокируются через пятнадцать секунд!

Они успели к выходу за двенадцать. Берёзов буквально вытолкнул девушку в закрывающуюся дверь и протиснулся следом. В коридоре гремел топот, видимо, многие бросились за ними, стремясь покинуть захлопывающуюся западню, но никому не удалось даже добежать до двери. Бронированная плита захлопнулась, отрезая все звуки, и спустя несколько секунд едва слышно завибрировала под ударами рвущихся на свободу людей. Иван хмыкнул. Вот уж кто точно сейчас расстроился больше всех, так это охранник с поста на входе. Это ж надо, какая незадача: весь день дежурить у дверей и не успеть к выходу. Вот что значит халатное отношение к своим обязанностям. По инструкции ему нельзя покидать пост, но, видимо, жить хотелось сильнее, и охранник побежал получить антидот. В результате останется крайним, когда всё выяснится. Впрочем… Берёзов посмотрел на Лаванду и прижал палец к губам. Он жестом предложил ей оставаться на месте и стал осторожно отходить от двери, не сводя взгляда с крыши. Его опасения не подтвердились, сторожевая вышка так же оказалась пуста. Дежуривший на ней охранник тоже побежал за вакциной и теперь уже не сможет вернуться. «Что ж, значит, крайних потом будет двое». Иван быстро отыскал на крыше антенну дальней связи, несколькими прицельными выстрелами вывел её из строя, а потом вернулся к Лаванде:

— Порядок. Осталось дождаться вертолёта «скорой помощи».

— А он точно прилетит? — нахмурилась та. — Может, нам лучше идти пешком? Встретим поисковую партию и разыграем их так же, как моих коллег! Признаюсь, это было очень забавно! У Владислава Павловича глаза стали размером с блюдца! — Она тихо прыснула. — Никогда не видела его таким перепуганным! Мы подшутим и над поисковиками! Заберём у них пару квадроциклов и поедем в Ухту! — Девушка внезапно загрустила: — Через четыре часа рабочий день закончится, и Станислав Викторович уедет домой. Придётся ждать до завтра, чтобы получить «Янтарь»! Я не хочу ждать так долго, я хочу вернуться обратно сегодня! Мне здесь не нравится, Иван, я же вам говорила! Почему вы не хотите мне помочь? Разве вы сами не чувствуете разницу между, поистине, волшебно прекрасным миром Эпицентра и этой серостью?!

— Чувствую, конечно, — успокоил её Берёзов, — я очень хочу вам помочь, Маша. И мы туда вернёмся ещё до вечера, вот увидите. Надо лишь немного подождать. Вертолёт с медицинской бригадой скоро будет, вы же слышали, как ваш зам вызывал медиков.

— Но вдруг он уже связался с ними ещё раз и сообщил, что это розыгрыш? — возразила Лаванда. — Вдруг они не прилетят?

— Прилетят, — успокоил её Иван, принимаясь разматывать с кулака повязку, — мы же подняли биологическую тревогу. Компьютер автоматически подал об этом сигнал в сеть, и теперь оперативный дежурный по отделу ЧС должен проверить, ложная это тревога или реальная угроза. Так что сюда всё равно придётся кого-то посылать, тем более что по-другому выяснить это уже не удастся. — Он бросил взгляд на разбитую пулями антенну, сунул «Ариадну» в карман и принялся разминать затёкшие пальцы.

Вертолёт с медиками прибыл через пятнадцать минут. Пилот не смог установить связь с лабораторией и предпринял облёт с целью осмотра с безопасной высоты, но, увидев Берёзова с Лавандой на руках, снизился, завис и начал отстреливать пробники. Иван, сильно хромая, заторопился к вертолёту, словно из последних сил удерживая «бездыханное тело». Вертушка коснулась земли колёсами, и Берёзов подковылял к открывающейся двери. Несколько медиков в скафандрах биологической защиты выпрыгнули наружу и подхватили Лаванду.

— Что с ней? Что случилось? — спросил один из них. — Из лаборатории пришёл сигнал биологической тревоги! Вы не отвечаете на запросы! Где персонал?

— У неё шок от электрического удара! Остальные там, — Иван махнул на здание, — сидят взаперти. Нет никакой биологической тревоги, короткое замыкание в сети вызвало сбой в компьютере. Связь вырубило, тревоги одна за другой пошли, потом здание заблокировало. Я едва успел вынести её. Это начальник лаборатории, её разрядом прошибло, не дышит совсем!

— Дефибриллятор! — быстро распорядился старший медбригады, стягивая с себя шлем от скафандра. — Внутрь её! Снимите показатели пульса и давления! — Медик обернулся к своим помощникам: — Сходите к зданию, проверьте биологический фон на всякий случай, инструкция всё-таки…

Те кивнули и направились к лабе, и Берёзов одним прыжком заскочил внутрь вертолёта. Один из двух охранников, стоящих у двери пилотской кабины, немедленно напрягся:

— Что у вас с ногой? — спросил он, кладя руку на висящий на груди автомат.

— На гвоздь наступил, — ответил Иван и чуть вытянул ногу, ставя её на пятку, — вот, смотрите!

Взгляд охранника невольно скользнул вниз, а когда поднялся обратно, упёрся в смотрящее ему в глаза дуло АПС.

— Оружие и разгрузку — на пол! — скомандовал Берёзов и, стремительно поведя стволом в сторону второго охранника, нажал на спуск. Пуля пробила переборку в двух ладонях от его головы. — И тебя тоже касается. Всё! Выметайтесь наружу! Шевелись!

— Вы чего там творите? — высунулся из кабины один из пилотов. — Совсем с башкой не дружите, больше палить негде… — Он замолчал, увидев направленный на себя ствол.

— И ты тоже, — Иван кивнул ему на выход. — Командир экипажа остаётся, остальные покидают борт. Либо на своих двоих, либо на носилках похоронной команды. Даю пять секунд на размышление, время пошло!

«Пришедшая в себя» Лаванда подхватила брошенный одним из охранников автомат и с кровожадным видом наставила его на замерших людей.

— Вон из вертолёта! — заявила она. — Кто пошевелится — стреляю!

Оставшиеся без оружия и снаряжения охранники, пятящиеся к дверям, в нерешительности остановились.

— Так выходить или стоять? — поинтересовался один из них. Он поглядел на Лаванду и слегка поморщился.

Иван проследил взгляд. Автомат в её руках стоял на предохранителе. «Пожалуй, это скорее хорошо, чем плохо», — подумал он. Потом пошевелил пистолетом и угрожающе зарычал:

— Выходить!

Оба охранника бодро спрыгнули на землю. Берёзов проследил за выскакивающими наружу пилотами и кивнул Лаванде.

— Закройте дверь. Знаешь, кто я? — поинтересовался он у молчащего командира экипажа. Тот хмуро кивнул.

— Тем лучше, — оценил Иван, внутренне скривившись. О его «предательстве» наслышано всё РАО, даже пилоты узнают в лицо негодяя Тумана. Наверняка дошло и до его «Альфы». Можно представить, что сейчас думают о нём его друзья и боевые товарищи. Нет, стать Зомби и отделаться так легко у Салмацкого не получится. Берёзов вперил взгляд командиру экипажа прямо в глаза:

— Объясняю один раз: вертолёт водить я умею. Это усложнит мне задачу, но если придётся, то справлюсь и без тебя. Поэтому предлагаю следующее: ты летишь и после этого уходишь живым, как они, — Иван кивнул в сторону блистера, в котором были видны плетущиеся к лаборатории медики. — Других вариантов с положительным финалом нет.

Вертолётчик поморщился и уселся в пилотское кресло.

— И куда? — спросил он. — Ты же знаешь, что далеко мы не улетим.

— Далеко и не надо, — ответил Берёзов и выстрелил в боковую панель, за которой располагался «ареаловский» блок радиомаяка. Пилот вздрогнул. — Это чтобы у тебя не было соблазна подать сигнал и умереть не своей смертью. Двигай в Ухту на максимальной, как и положено «скорой помощи». Будут запрашивать, скажешь, что в лаборатории короткое замыкание, связь вышла из строя, а ты срочно везёшь пострадавшего в госпиталь. В городе садись на крышу ГНИЦ, площадка там есть, ты её наверняка хорошо знаешь. Действуй, а я послежу за тобой.

Расчёт оказался точным. Вертолёт рванул «в госпиталь», и поначалу подозрений ни у кого не возникло. Диспетчеры почувствовали неладное лишь тогда, когда МИ-8, не сбавляя скорости, прошёл над посадочной площадкой госпиталя. Пока поднимали в воздух дежурное звено МИ-24 и разбирались, куда же направился внезапно переставший отвечать на запросы вертолёт, «скорая помощь» уже заглушила двигатели на крыше здания Исследовательского Центра. Лаванда связалась с академиком Морозовым ещё на подлёте, и тот лично встречал её у посадочной площадки. За время пятнадцатиминутного полёта Иван спешно приготовил всё, что только смог. Предстояла самая сложная часть операции: добыть «Янтарь» и вернуться с ним обратно. Вид обвешанного оружием Берёзова вызвал у охраны подозрения сразу же, едва они с Лавандой покинули вертолёт. До неприятных вопросов, неизбежно бы вызвавших стрельбу, не дошло лишь потому, что женщина, сияя от счастья, бросилась к своему наставнику, на ходу вещая о том, что ей удалось побывать в Эпицентре и отыскать способ постоянно туда наведываться. И якобы это секретная операция Спецотряда под командованием Тумана, что у него с собой, вот в этих сумках, есть просто невероятные образцы, и вообще, необходимо обсудить прямо сейчас великое множество деталей, причём обязательно втроём, и ещё есть данные об академике Лаврентьеве, но это уже государственная тайна…

Словом, расчёт оправдался, и пройти получилось, как говорится, «на дурачка». Морозов заявил охране, что берёт ответственность на себя, отправил всех «заниматься своими делами» и провёл Лаванду и Берёзова в свой кабинет. Иван вздохнул спокойно лишь тогда, когда за ними захлопнулись двери. За эту часть маршрута он переживал больше всего, и проникнуть в здание без жертв явилось большой удачей. Впрочем, ситуация далеко не редкая: несокрушимость возведённых инструкциями барьеров подвёл человеческий фактор. Как говорил старый ГРУшный инструктор по боевой психологии, если всё сделать правильно, то противника подведёт правило трёх «За»: один забыл, второй забил, третий заснул…

Остальное было делом техники. Из кабинета. Морозов вышел бледный от страха, с головы до ног обвешанный взрывчаткой, поверх которой Берёзов надел на него дождевик. В таком нелепом виде они прошествовали к лифтам, сопровождаемые недоуменными взглядами многочисленных сотрудников. Дактилоскопический датчик принял команду академика, и лифт доставил их прямо в комплекс секретных разработок. Там дорогу вновь преградила охрана, и плащ с Морозова пришлось снять. Пока обалдевшие охранники смотрели на увитого проводами директора ГНИЦ, Берёзов сунул им под нос гранату и демонстративно выдернул кольцо.

— Ложись!!! — заорал он. — У меня бомба! Сейчас тут всё взорвётся!

Окружающие попадали на пол, и Иван запустил гранату в закрывающийся лифт. Дверные створы закрылись, и грянул взрыв. Поверх лежащих людей полетели обломки пластика, из изодранной осколками лифтовой кабины повалил дым. Светящаяся от восторга Лаванда слегка пританцовывала на месте, сверкая полубезумными глазами. Берёзов знаком указал на торчащий из кармана её камуфляжа взрыватель.

— У меня детонатор! — с выражением абсолютного счастья воскликнула она, выхватывая устройство, — и бомба! У меня тоже есть бомба! Если кто-нибудь пошевелится, я взрываю! Ура, товарищи! Да здравствует «Янтарь»! — Она сорвалась с места и помчалась вглубь комплекса.

Берёзов отыскал глазами сжавшегося на полу в комок академика, схватил его за шиворот и, поставив на ноги, потащил следом. «Не отстать бы», — поморщился он и вновь заорал, нагнетая панику:

— Ложись!!! У него пояс шахида! Не стрелять!!! Сейчас всё взорвётся! — По пути Берёзов сшибал с ног охранников, стрелял в потолок и опрокидывал всё, до чего дотягивался, создавая дополнительный грохот и неразбериху. Лаванда, скачущая вприпрыжку впереди, тоже продолжала что-то верещать. Попадающиеся навстречу люди бросались в разные стороны, пытаясь укрыться за столами, приборными стойками и лабораторными установками. Вид увешанного взрывчаткой и перевитого проводами академика действовал лучше любых предупреждений. Запоздало взревели сигналы тревоги, и автоматика начала закрывать бронированные двери. В одну из них Иван едва успел проскочить вместе с задыхающимся директором ГНИЦ.

— Где «Янтарь»? — Капитан грозно водил автоматом из стороны в сторону, и лежащие вокруг люди инстинктивно вжимались в пол. Все проходы были заблокированы, и Берёзов лихорадочно прикидывал, как действовать дальше.

— Он тут! — Лаванда ласково поглаживала одну из дверей. — Прямо за ней! — Она подошла к Морозову и томно посмотрела на него: — Станислав Викторович, вы позволите? — Девушка принялась развязывать академику галстук.

Бледный, как полотно, Морозов, что-то вяло пролепетал, глядя, как Лаванда снимает с его шеи цепочку с ключ-картой.

— Это универсальный ключ, — улыбалась она, — он положен Станиславу Викторовичу по должности! Открывает любые двери! Даже под блокировкой! Я верну, — пообещала она академику не переставая хихикать.

Лаванда провела ключом по сенсору считывателя, и бронированные заслонки дверей поползли в стороны. Источающая счастье девушка ринулась в лабораторию, и Иван едва успел схватить её за локоть. Он рывком выдернул женщину из дверного проёма за мгновение до того, как загремели выстрелы, — находящиеся в лаборатории «Янтаря» охранники вели огонь по открывающимся дверям. Берёзов укрылся возле проёма и рванул из подсумка гранату.

— Граната!!! — закричал Иван. — Ложись!!!

Не выдёргивая кольцо, он осторожно зашвырнул её в лабораторию таким образом, чтобы гарантированно увидели все, кто сейчас держит проём на прицеле. Едва граната брякнулась на пол, из лаборатории донёсся шум падающих тел.

— У нас заложники! — заявил Берёзов. — Они обмотаны взрывчаткой! Один из них сейчас зайдёт в лабораторию, на нём десять килограмм гексогена! Так что стрелять не советую, иначе взорвём всех к бога матери!

— Я взрываю! Я взрываю! — восторженно заверещала Лаванда. — Да здравствует…

— Не сейчас, — остановил её Иван нарочито громким голосом. — Взорвёшь, если они начнут стрелять, когда я войду! — Он втолкнул в двери полуживого Морозова и вошёл следом, зарычав: — Бросай оружие!

Пара охранников, забившихся по углам практически пустого помещения, не сводила ошарашенных взглядов с обвешанного взрывчаткой академика. Не рискнув экспериментировать, они отбросили от себя автоматы.

— Это шлюз! — Рядом с Берёзовым возникла фонтанирующая счастьем Лаванда. — «Янтарь» там! — Она протянула руку с дистанционным взрывателем в сторону мощной стальной перегородки с окнами из бронестекла, за которыми виднелись замершие в нерешительности люди в скафандрах биологической защиты. — Открывайте!

Увидев у неё в руке устройство с антенной и проводами, охрана непроизвольно съёжилась.

— Это невозможно, — осторожно ответил один из них, — объявлена тревога. Система заблокировала все выходы.

— Тогда я сама! — вновь захихикала девушка, направляясь к электронному замку с ключ-картой наготове.

* * *

Лаборатория «Янтаря» выглядела солидно. Компьютеры, огромные дисплеи, десятки приборов, всевозможная электроника вдоль стен, столы, вытяжные шкафы, стойки для скафандров и ещё много такого, назначения чего Иван не знал. Посреди помещения стояла лабораторная камера с массивными свинцовыми стенами толщиной в метр. К камере вели ленты транспортёров и направляющие тележек системы подачи образцов, а сверху нависал целый лес сверкающих хирургической сталью манипуляторов. Одна из стен камеры была выполнена из освинцованного стекла, сквозь мутноватую толщу которого хорошо виднелся находящийся внутри объект. Крупный каплевидный минерал бордового цвета был размером с мешок цемента, его полупрозрачные стенки словно светились изнутри, при этом не излучая света. Однако первого же взгляда было достаточно, чтобы понять — он светится. С трёх сторон в объект из каких-то сложных установок били лучи, напоминающие лазер, чуть выше подрагивал сине-белым светом мощный дуговой разряд. На первый взгляд казалось, что бордовой капле-переростку до всего этого не было никакого дела.

Иван нахмурился. «Весить такая штука должна до хрена, чуть ли не центнер, как же её тащить? Тут через несколько минут соберутся все силовые службы Ухты, и как уходить с таким грузом? В одиночку я её далеко не утащу, да и на Лаванду рассчитывать несерьёзно — она сама вместе с ботинками не весит и полсотни… Придётся привлекать заложников».

Тем временем академику Морозову наконец-то удалось справиться с трясущимися руками, и он закончил колдовать над консолью управления лабораторной камерой. Лазерные лучи, разряды и прочая исследовательская начинка погасли, прозрачная стенка с шипением разгерметизировалась и камера открылась. Лаванда, светясь от счастья, бросилась внутрь и вцепилась в объект, словно в пляжный мяч.

— Его невозможно сдвинуть с места, — мрачно заявил один из стоящих в упоре лёжа учёных, — он не двигается вот уже несколько лет, нам даже камеру пришлось собирать вокруг него. — Его голос глухо пробивался через пластик гермошлема скафандра биозащиты.

Присмотревшись, Берёзов понял, что бордовый объект просто висит посреди камеры, не задевая пола, и не имеет никаких креплений. Иван едва успел подумать, что ситуация близка к тупиковой, как Лаванда издала победный писк и выдернула «Янтарь» из лабораторной камеры, неуклюже удерживая его одной рукой с зажатым дистанционным взрывателем.

— Значит, невозможно сдвинуть? — угрожающе поинтересовался Иван у человека в скафандре.

— Но это невероятно! — От удивления тот забыл инструкции «террористов» и подскочил на ноги. — Объект оставался неподвижен почти семь лет!

— В упор лёжа! — рявкнул Берёзов и выстрелил в воздух. — Больше повторять не буду!

Учёный торопливо плюхнулся на пол, обескуражено провожая взглядом Лаванду, гордо шествующую в обнимку с огромной бордовой каплей «Янтаря». «Похоже, эта штука в её руках не весит ничего, ну, или почти ничего, — оценил Иван. — Это сильно облегчает дальнейшую задачу. Теперь остался сущий пустяк — всего-то и дел, что выбраться из окружённого целой армией ГНИЦ и добраться до ЛП-32». В том, что здание Исследовательского Центра уже окружено, он не сомневался. Местная охрана, конечно, давно расслабилась от многолетнего бездействия, но в Службу Безопасности РАО подбирались далеко не самые посредственные кадры. Наверняка о нападении на ГНИЦ уже известно всем, кому положено, и все необходимые меры приняты. Поэтому первым делом следует оценить обстановку.

— Вы трое, идёте со мной, — скомандовал Иван, — а также вы и вы, — он ткнул рукой в затянутых в скафандры людей. — Встать! Гермошлемы снять! Держаться за академиком Морозовым! Остальным — лежать! — Он наставил на поднимающихся людей автоматный ствол и сделал злобную рожу: — Пошевеливайтесь! На выход!

На другой стороне шлюза, в смежном помещении научного комплекса, было уже пусто, лишь прямо посередине стоял немолодой человек в униформе охранника ГНИЦ с поднятыми руками.

— Разрешите обратиться, Туман? — Говорящий старался произносить фразы как можно более миролюбиво. — Я заместитель начальника охраны ГНИЦ, радиопозывной «Сугроб».

— Бывший начштаба?[3] — усмехнулся Берёзов. — Обращайтесь, раз пришли.

— Признаюсь, я не горел желанием, — пожал плечами Сугроб, — но иного выбора не было, вы же запретили беспокоить вас в эфире. Могу я узнать, чего вы хотите?

— Здание окружено? — вместо ответа спросил Иван.

— Да.

— Воздушное пространство? — спокойно уточнил Берёзов.

— Перекрыто, — подтвердил Сугроб. — Два ударных звена МИ-24 барражируют над зданием. Ваш вертолёт на прицеле.

— Вы с ним поосторожнее, — посоветовал Иван, — там связанный вертолётчик и заминированная цистерна с хлором, заряд установлен на неизвлекаемость. Не советую подходить близко.

— Никто и подходит, — заверил его Сугроб, — мы не хотим никаких жертв. Сюда едет генерал Белов и весь Совет Директоров РАО, чтобы начать с вами переговоры…

— Переговоров не будет, — оборвал его Иван. — Мне необходимо попасть в ЛП-32, и я туда попаду. Либо по-хорошему, либо по-плохому, — он кивнул в сторону жмущихся друг к другу заложников. — Выбирайте.

— Туман, можно я что-нибудь взорву? — вдруг ожила Лаванда. — Один разок? Ну, пожалуйста! — Она неуклюже вытянула руку с дистанционным взрывателем, пытаясь не уронить при этом «Янтарь», закрывающий её едва ли не целиком.

Сугроб невольно сделал шаг назад.

— Чуть позже, — строго посмотрел на помощницу Берёзов. — Сейчас мне нужно поговорить с этим человеком, и шум от взрыва будет мне мешать. Можете немного подождать?

— Хорошо, — немного подумав, согласилась девушка и вновь принялась поглаживать бордовую каплю «Янтаря». — Он такой завораживающий… — тихо прошептала она и неожиданно хихикнула: — Горячая штучка!

Иван обернулся к Сугробу. Тот смотрел на Лаванду, и в его глазах читался неподдельный страх. Берёзов хмыкнул про себя. Отлично, переговорщик осознал ситуацию: по крайней мере, один из террористов неадекватен, его реакции нестабильны и непредсказуемы. Иными словами, взрыв может произойти в любой момент, и трезвые доводы тут бессильны — психически нездоровому человеку на них просто наплевать, он сделает то, что взбредёт ему в голову.

— Вы поосторожнее с высказываниями, не злите её, — немедленно подлил масла в огонь Иван. — Не то мало ли что… А лучше вообще молчите, так спокойнее. Вам понятно?

Сугроб кивнул, и в этот момент у него зазвенел мобильный. Переговорщик торопливо сунул руку в карман и сбросил вызов, однако телефон почти сразу же зазвонил вновь.

— Ответьте, — участливо произнёс Иван, — вдруг там что-то важное, а вы трубку не берёте. Может, ЧП какое где-нибудь на объекте или ещё что…

— Издеваетесь? — грустно вздохнул Сугроб и потянул из кармана мобильник. Он ответил на звонок и тут же произнёс: — Так точно! — И протянул трубку Берёзову: — Это вас!

Иван взял телефон и сделал пару шагов назад, на всякий случай разрывая дистанцию. Не отводя взгляда от переговорщика, он поднёс телефон к уху и представился:

— Туман на связи.

— Это Рентген, — спокойно прозвучал знакомый голос. — Судя по всему, я не в курсе чего-то очень интересного?

— Вы вовремя, — ответил Берёзов, — надо поговорить. Приходите сюда, я вас подожду. Только не берите с собой компанию и не задерживайтесь, а то, знаете ли, время не ждёт.

— Хорошо, — невозмутимо ответил контрразведчик, — телефон оставьте у себя. Я позвоню, когда буду приближаться. — И он отключился.

— Вы можете идти, — сказал переговорщику Иван, засовывая в карман телефонную трубку, — вам пришла замена. И потребуйте себе новый телефон, а заодно не забудьте захватить с собой ваших людей, что держат на прицеле выходную дверь. Если она, — Берёзов кивнул на прижавшуюся к «Янтарю» Лаванду. Та с полупьяной улыбкой медленно водила щекой по гладкой поверхности бордовой капли, — увидит или услышит неладное, гибель всех этих людей будет на вашей совести. Учтите, в столь примитивную ловушку я не попаду.

Сугроб не стал задавать лишних вопросов и быстро удалился, воспользовавшись такой же ключ-картой, что Лаванда сняла с Морозова.

Рентген появился спустя пять минут. Телефон Сугроба зазвонил, и контрразведчик сухо сообщил, что пришёл один, без оружия, и сейчас будет заходить в двери. Иван согнал заложников в кучу в самом дальнем углу, чтобы они даже случайно не попали по огонь в случае чего, занял максимально удобную позицию за одной из приборных стоек и воткнул в уши заранее подготовленные заглушки. Если сейчас прилетит граната, шансы у него есть. После этого он разрешил контрразведчику войти. Двери открылись, но Рентген своё слово сдержал — штурма не последовало. Он вошёл один, и дверные створы сразу же захлопнулись за ним. Берёзов вышел из укрытия и скосил глаза на Лаванду, с интересом разглядывающую появившегося контрразведчика.

— Здравствуйте, Рентген! — мечтательным голосом заявила она. — Какая неожиданная встреча! Не скажу, что рада вас видеть, но раз уж вы здесь… Кстати, — спохватилась она, — а зачем вы здесь? Если вам тоже нужен «Янтарь», то спешу вас разочаровать: он мой! Я первая его взяла! Так что забудьте об этом, не то я вас взорву! — Она вытянула руку с дистанционным взрывателем и несколько раз сжала и разжала пальцы, щёлкая устройством.

Заложники в ужасе попадали на пол, но девушка уже потеряла интерес к контрразведчику и вновь поглаживала «Янтарь», шепча себе под нос что-то неразборчивое про «такую большую и горячую секси-штучку». Рентген с интересом и особой тщательностью оглядел её и превращённого в ходячую бомбу академика Морозова.

— Не обращайте на Лаванду внимания, — болезненно поморщился Иван, — она ещё немного не в себе.

— Могу я узнать, что за цирк вы здесь устроили? — поинтересовался контрразведчик, — и зачем вам эта штуковина, — он кивнул на «Янтарь». — Ведь насколько я понимаю, вы здесь ради неё?

— Не отдам! — заявила Лаванда, крепче прижимая к себе бордовую каплю, и вновь защёлкала дистанционным взрывателем.

— Угу, — угрюмо кивнул Берёзов, — точнее, ради них обеих в целом и нашего континента в частности.

— Даже так? — нахмурился Рентген. — В таком случае, давайте по порядку. Только сначала попросите её прекратить щёлкать этим антистеплером, примотанным проволокой к рации. Она пугает людей. Что это вы прицепили на академика Морозова? Дефибриллятор, что ли, разобранный?

— Времени было мало, — пожал плечами Иван, — пришлось импровизировать из того, что нашлось в вертолёте «скорой помощи». Кстати, антистепплер с примотанной рацией смотрится неплохо. Дефибриллятор ломать было жаль, но выбора не оставалось. Медицинскому отделу придётся найти себе другой.

— А что это на нём вместо взрывчатки? — присмотрелся контрразведчик. — Не могу понять.

— Не знаю, — Берёзов вновь пожал плечами, — какие-то медицинские пеналы или контейнеры, в вертолёте нашёл. Какая разница? Главное — проводов побольше, так страшнее выглядит.

— Как я понимаю, цистерны с хлором в вертолёте тоже нет, — вздохнул Рентген. — Не помню, чтобы сотрудников групп «А» учили такому.

— Ну, это было давно, ещё до группы, — уклончиво ответил Иван. — Нас слушают?

— На мне микрофон, — кивнул контрразведчик.

— Его лучше выключить, — посоветовал Берёзов, — во избежание утечки информации государственной важности.

— Начинайте говорить, — велел Рентген, — если я пойму, что это необходимо, то выключу его. Итак, вы были в Красной Зоне и спасли оттуда Лаванду. Где подполковник Салмацкий, похищенные им вещественные доказательства, а также зачем вам изделие «Янтарь» и что вы собираетесь с ним делать?

— Я бы сказал, не совсем так, — ответил Иван. — Я был в Эпицентре и вытащил оттуда Лаванду. «Янтарь» нужен для того, чтобы вернуть ей полную адекватность, а также вернуть захваченные Ареалом территории в первоначальное состояние. Кстати, в обмен на неё, так сказать, бесплатным бонусом, мне вернут Ферзя и его рюкзак. И не только.

— Подробнее, — потребовал контрразведчик.

— Подробнее — слишком долго, — парировал Берёзов. — В двух словах могу сказать следующее: метеорит, рухнувший в Эпицентре в девяносто первом, это инопланетный космический корабль. Точнее — то, что от него осталось. Некие живые формы уцелели, но вернуться домой не могут — корабль погиб, а аварийный маяк, — он указал на «Янтарь», и Лаванда вцепилась в него ещё сильнее, — был спрятан нашими спецслужбами. В результате они приняли решение о проведении терраформирования. В общем, делают из нашей планеты свою. Говорят, что много им не надо, одного континента вполне хватит. Но если отдать им маяк, обещают улететь и вернуть всё, как было. Вроде как за пару лет всё станет прежним, кроме Зомби.

— Похоже на сказку, — без всяких эмоций оценил Рентген. — Поверить в неё без заключения психиатрической экспертизы будет непросто.

— Это точно, — согласился Иван, — поэтому я не стал подавать официальный рапорт с просьбой выдать мне изделие «Янтарь» для спасения мира. К тому же времени у меня всё меньше.

— Почему же они сразу не связались с властями? — Контрразведчик продолжал разглядывать Лаванду. Та, не выпуская «Янтарь», со счастливой улыбкой щёлкала «дистанционным взрывателем» перед лицами заложников.

— Мы для них что-то вроде муравьёв, — мрачно скривился Берёзов, — и они не желают быть использованными правящими муравьиными кругами в своих целях. Тем более, подвергнуть себя опасности ядерного удара. К тому же, их полноценные возможности ограничены Красной Зоной.

Рентген прищурился.

— Вы хотите сказать, что они сознательно берут под контроль каждого, кто пересекает границу? Как же вам так повезло?

— У меня была тяжёлая контузия, — поморщился Иван. — Повреждён участок мозга, тот самый, который улавливает их поля. Они утверждают, что человеческий мозг слишком слаб и люди сами попадают под их влияние, едва оказываются в Красной Зоне. Это сродни употреблению тяжёлых синтетических наркотиков — один раз и стопроцентное привыкание. И если быстро не принять меры, она, — он указал глазами на Лаванду, — навсегда останется такой.

— И сколько у вас осталось времени? — поинтересовался контрразведчик.

— Часов двенадцать с небольшим, — ответил Берёзов.

— Не так уж и мало, — невозмутимо отреагировал Рентген, — за это время мы вполне можем обсудить все интересующие нас вопросы.

— Может быть, — Иван безразлично пошевелил бровями, — но самое интересное я ещё не сказал. Они знают всё, что знает любой из попавших под их зомбирование, и предлагают в обмен на аварийный маяк не только обратить Ареал вспять, покинуть планету и отдать нам Ферзя с доказательствами. В качестве «бонуса» будет предоставлен полный математический анализ всех преступлений, о которых известно Салмацкому и всем Зомби, а также данные перехвата теле-, радио- и спутниковых переговоров руководства РАО «Ареал», ведущегося ими в течение долгого времени. Это позволит вскрыть шпионскую сеть Меркулова, его подручных криминальных авторитетов, должностных лиц, работающих на иностранную разведку, вроде Ферзя и Прокопенко, и даже данные о причастности Лозинского и Белова к раздаче должностей в Совете Директоров РАО, к разворовыванию госбюджета, к созданию компании «Экстраойл», к её незаконной победе в…

— Стоп! — резко оборвал его Рентген. Его рука метнулась куда-то к лацкану кителя, и раздался щелчок. — Это была моя ошибка! Микрофон действительно стоило отключить. Откуда у вас такие сведения?

— Я же сказал, — устало произнёс Иван. — Или вы и вправду считаете, что у меня не всё в порядке с головой?

— Через несколько минут запись нашего разговора прокрутят Белову. — Контрразведчик быстро извлёк из кармана мобильный телефон и нажал кнопку вызова. — Теперь четырнадцати часов у нас нет! Где должен состояться обмен?

— В Эпицентре, — ответил Берёзов, — но достаточно добраться до лаборатории ЛП-32, они там открыли свой телепорт, или что-то такое. Через него можно добраться до места за несколько секунд.

Трубка в руках контрразведчика тихо звякнула, и ему ответили. Он поднёс к глазам руку с часами и быстро заговорил:

— Слушай внимательно! Тяни любыми способами, но сделай так, чтобы эта запись попала к Белову как можно позже! Что? Неважно! Если надо, случайно разбей, плевать! Как можно позже, понятно? Скажи Рябову, что я обменял заложников на себя и мы летим к Жёлтой Зоне. Туда, откуда выдвигались брать Ферзя. Пусть посадит там группу захвата.

Он отключился и вытащил из другого кармана портативную рацию.

— Внимание всем! Это Рентген! Всем группам очистить здание! — Он бросил взгляд на перепуганных людей, старающихся стоять подальше от щёлкающей антистеплером Лаванды. — Мы выходим на крышу, там состоится передача заложников. Всем отойти от захваченного вертолёта! Подготовить медицинские бригады для эвакуации пострадавших!

Контрразведчик подошёл к Берёзову вплотную и тихо произнёс:

— Скорее всего, нас попытаются сбить, как только мы войдём в Зелёную Зону. Моё присутствие на борту вряд ли повлияет на это решение, скорее наоборот, Белов будет рад одним ударом избавиться от двух проблем сразу. Но мы попытаемся. Людей надо отпустить, их вины в этом нет.

— Предлагаю обменять их на вертолёт, — сказал Иван. — Мой наверняка уже под завязку набит группами захвата.

— Не думаю. — Рентген отрицательно покачал головой. — Сейчас там работает радиоуправляемый манипулятор. Взрывотехники пытаются отыскать и обезвредить заряд, которого нет. У них было недостаточно времени. Идём!

Он вновь поднёс ко рту рацию:

— Это Рентген! Здание очищено?

— Очищено, — ответили ему. — Сапёры работают с вертолётом, заряд в вертолёте пока не обнаружили, но удалось освободить пилота. Медбригады в воздухе.

— Всех убрать с крыши! — приказал контрразведчик. — Разблокировать лифты! Медикам быть готовыми принять заложников. Как только мы покажемся на посадочной площадке, начинайте эвакуацию людей из подвальных комплексов.

— Пилот нужен, — тихо произнёс Берёзов, — я вертушку водить не умею.

— Я поведу. — Рентген мрачно посмотрел на него. — Натворил ты дел, капитан… Такой гадюшник сейчас разворошится… — он замолчал, болезненно глядя куда-то в пустоту. — Людей жаль… можем не успеть.

11

К посадочным площадкам вышли без происшествий. Иван, окружённый заложниками, тащил за локоть Лаванду. Та, услышав о скором возвращении в «чудесный мир Эпицентра», блаженно улыбалась, топая в обнимку с «Янтарём». По пути Берёзов оценил обстановку. Групп захвата на крыше не было, зато в сотне метров от здания в воздухе зависли аж четыре вертолёта «скорой помощи». Хорошо, если настоящие медики есть хотя бы в одном из них. Чуть поодаль по большому кругу ходили две пары МИ-24, а прямо возле их вертолёта застыл радиоуправляемый манипулятор взрывотехников. Что ж, если руководство ещё не знает о том, что все его угрозы с бомбами и взрывчаткой — липа, то они смогут подняться в воздух. Над городом никаких действий предприниматься не будет, а вот в Поясе, над пустынной местностью, их наверняка попытаются прижать к земле. «Интересно, чем это начальник государственной следственной комиссии так не угодил генералу Белову, если уверен, что преступников захотят сбить вместе с ним? Вероятно, у Рентгена есть очень веские причины так считать, раз он пытается направить группы захвата по ложному следу, на границу к Жёлтой Зоне. Впрочем, если учесть, что Ферзь — человек Белова, то… то хрен знает что творится в руководстве нашей страны, вот что!»

Тем временем Рентген подбежал к вертолёту, заглянул внутрь и кивнул Берёзову. Тот подвёл заложников к дверям, затолкал внутрь Лаванду и влез сам, быстро уводя девушку вглубь транспортной кабины подальше от блистера. Осторожность не помешает — в том, что их сейчас разглядывают через прицелы снайперы, сомневаться не приходилось.

— Внимание! — обратился к заложникам контрразведчик. — Сейчас вы все, сохраняя спокойствие, отойдёте от вертолёта! Как только мы улетим, за вами прибудут спасатели. — Он указал рукой на зависшие вертолёты медиков. — Они уже готовы оказать вам помощь. Вы должны не поддаваться панике и дождаться их приземления! Всё понятно?

— А как же это? — Бледный, как полотно, академик Морозов дрожащей рукой указал на обвивающие его тело провода и «бомбу».

— Она дезактивирована, — заявил Рентген, — вам больше ничего не угрожает. Сядьте в стороне, вам вскоре помогут.

Люди поспешно потянулись прочь от вертолёта, старательно отдаляясь от опутанного проводами академика, и контрразведчик нырнул в пилотскую кабину. Он быстро натянул на себя наушники и запустил двигатели. Спустя минуту медицинский вертолёт был уже в воздухе. Иван молча удивился: Рентген неплохо управлялся с машиной, вот уж чего он не ожидал от кабинетного работника, так это высоких навыков управления вертолётом. Контрразведчик взял курс на Ареал и сразу же выдал максимальную скорость. Берёзов подошёл к блистеру. МИ-24 шли за ними на удалении в километр. Если потребуется, «Крокодилы» достанут их огнём и с этого расстояния, не говоря уже о том, что «двадцатьчетвёрки» обладают гораздо более высокой скоростью, и сократить дистанцию труда для них не составит.

— Куда мы летим? — Сжимающая «Янтарь» Лаванда подошла к Ивану и положила голову ему на плечо. — И когда вернёмся в Эпицентр? Мне здесь не нравится.

— Уже скоро, — успокоил её Берёзов. — Мы приземлимся прямо у вашей лаборатории, у самого Лизуна, и сразу же вернёмся. А пока садитесь в кресло и держите «Янтарь» крепче, не дай бог разобьётся, что мы тогда будем делать?

Девушка тихо ойкнула и поспешно уселась в ближайшее кресло, бережно удерживая на коленях огромную бордовую каплю, светящуюся изнутри призрачным светом. Берёзов прошёл в пилотскую кабину.

— Что будем делать, когда доберёмся до точки перехода? — спросил он Рентгена.

— Если доберёмся, — поправил тот. — Пойдём к вашим нанимателям. Я иду с вами.

— Но вы неизбежно попадёте в зависимость от их пси-поля, — напомнил ему Иван, — и станете, как она, — он ткнул большим пальцем себе за спину, в сторону сидящей в кресле девушки, и покрутил рукой у виска в недвусмысленном жесте.

— А вы договоритесь со своими новыми друзьями, чтобы меня вылечили, как её, — невозмутимо ответил контрразведчик, — и желательно, чтобы это произошло сразу же. Мне нужен Ферзь, его рюкзак и особенно всё то, о чём вы говорили. Особенно! И если вдруг вы не понимаете, то без всего этого вам вообще нет смысла возвращаться из Эпицентра после того, что вы только что устроили в ГНИЦ.

— Скорее уж, после того, что я рассказал вам, — фыркнул Берёзов.

— Это верно, — кивнул контрразведчик, — так что сделайте одолжение, позаботьтесь о том, чтобы я провёл в шкуре Зомби как можно меньше секунд. Эти доказательства и данные нам очень… держись!!!

Рентген рванул штурвал на себя, бросая вертолёт вверх, Ивана швырнуло назад, и он едва успел схватиться за спинку кресла второго пилота. Берёзов упал на пол и за грохотом ударившегося об обшивку автомата не сразу различил частый глухой стук, будто кто-то барабанил по обшивке снаружи, требуя впустить его внутрь.

— Эй, мальчики! Нельзя ли поаккуратнее?! — раздался недовольный голос Лаванды. — Не дрова везёте! — Она вдруг захихикала и заявила: — А у нас вертолёт прохудился! — Подумать только, дырявый вертолёт! Первый раз на таком летаю! Хорошо, что в Зонах нет дождей, я переживаю за причёску… — продолжала веселиться девушка.

— Они открыли огонь? — Вертушку бросало вверх-вниз, словно теннисный мячик, и вцепившийся в кресло Берёзов с трудом сумел забраться на сиденье.

— Угу, — буркнул контрразведчик, не отрывая сосредоточенного взгляда от элементов управления. Он быстрым движением руки ударил по одному из многочисленных тумблеров, и сквозь рёв надрывающегося ротора Иван услышал шипение установки отстрела ЛТЦ.[4] — Белов не клюнул на уловку с нашей якобы посадкой у границы Жёлтой Зоны. Попытаюсь протянуть как можно дальше.

Где-то совсем рядом, в непосредственной близости от вертолёта, раздался громкий хлопок, и винтокрылую машину швырнуло в сторону. Видимо, одна из ракет противника сдетонировала на тепловой ловушке. Иван обернулся и поискал глазами Лаванду. Та, уже пристёгнутая страховочными ремнями, сидела на прежнем месте, вцепившись обеими руками в «Янтарь» и упёршись ногами в стоящий впереди ящик. При этом она, вытянув шею, словно голодный жираф, стоящий у слишком уж высокого дерева, пыталась смотреть в иллюминатор.

— Маша! — окрикнул капитан девушку. — Вы целы?

— Это так забавно! — воскликнула та, подпрыгивая на сиденье. — Как на русских горках! Я так давно не была в Луна-парке! Ванечка, — Лаванда нахмурилась, — вы не могли бы попросить Рентгена, чтобы он вёл помягче? Я не могу смотреть в окно, слишком трясёт!

Рядом раздался ещё один взрыв, и вертолёт швырнуло в другую сторону. Берёзов поспешно потянулся за страховочными ремнями, пытаясь не получить по башке болтающимся на груди автоматом.

— Что с ней? — не оборачиваясь, спросил Рентген. — Похоже, эта штука у неё в руках влияет на траекторию полёта снарядов, они мажут. Иначе нас сбили бы первым же залпом.

— В порядке. — Иван защёлкнул крепления привязных ремней, и удерживаться в кресле стало легче. — Жалуется, что пилот слишком нервно водит. Ей неудобно смотреть в иллюминатор. Далеко до лабы?

— Извините, полгода не летал, — невозмутимо ответил контрразведчик. — Километров десять осталось. Не дотянем, — он кивнул в сторону приборной доски, — маслопровод перебило, теряем давление. Надо садиться, пока не упали.

Он снизил вертолёт и запетлял над самой землёй между верхушками деревьев. Сразу с двух сторон мелькнули хищные силуэты проносящихся мимо «Крокодилов».

— Здесь должна быть электронная карта аномалий! — Берёзов торопливо шарил глазами по пилотской кабине. — Слишком низко идём, рискуем вляпаться!

— Карта-то есть, — Рентген бросил машину в вираж, и воздух на их прежнем месте вспороли прочерки пулемётных трасс, — но как ею пользоваться, я не знаю. Не летал на «ареаловском» оборудовании. Выше нельзя — выпотрошат.

Последовал новый разворот и рывок, и контрразведчик буквально вогнал вертолёт в редкий ельник, едва не задевая лопастями деревья. Иван оценил уровень: вертушка шла кабиной среди елей, и винты работали над самыми их верхушками. При этом пилот ухитрялся чётко огибать по вертикали более высокие деревья.

— Пилотирование вертолёта — это обязательный навык в контрразведке? — спросил он, придерживая автомат одной рукой и дотягиваясь другой до укреплённой на стене кабины медицинской аптечки. Если дальше придётся идти пешком, медикаменты лучше иметь с собой.

— Хобби, — буркнул Рентген. — Надо садиться сейчас, иначе…

Сбоку мелькнул МИ-24 преследования, выходящий из-за ближайшего холма, и его пулемётная установка окрасилась огнём. Сквозь рёв двигателей не было слышно ни выстрелов, ни звука попаданий, Берёзов лишь почувствовал дробную вибрацию вертолётного корпуса, и в следующее мгновение ротор закашлялся и винтокрылая машина задрожала, словно на ухабах.

— Достали-таки ротор, — поморщился контрразведчик. — Всё, садимся. Держись!

— Мальчики, — захихикала Лаванда, — а у вас тут что-то пригорело! Пахнет, между прочим, очень неприятно!

Из пассажирской кабины потянуло дымом, но ничего, кроме как вцепиться покрепче в кресло, Иван сделать не мог. «Посадка», более похожая на управляемое падение, едва не вытряхнула из головы мозги. Вертолёт, слабо вращая останавливающимися винтами, рухнул на деревья почти вертикально, перемалывая верхушки. Последовал удар, сопровождающийся хрустом веток, треском стволов и скрежетом рвущегося металла, кабину резко накренило и швырнуло набок. Обломанные винты вгрызлись в землю, поднимая фонтаны рваной травы вперемешку с почвой, хвоей и изодранными кустами, и хвост вертолёта с пронзительным визгом отвалился. Кабину протащило по вспаханной земле, ударяя о деревья, после чего обломки винтов окончательно заглохли, и всё стихло.

Берёзов не сразу понял, что сопровождающийся свинцовой болью грохот раздаётся внутри черепной коробки, а не повсюду вокруг. Он открыл глаза и потянулся рукой к лицу, выдёргивая воткнувшийся в губу осколок стекла, попутно ударившись рукой о свисающий с шеи автомат. Измочаленная кабина лежала почти на крыше, и если бы не привязные ремни, его тело не удержалось в кресле. Иван поискал глазами Рентгена. Тот без сознания повис на ремнях в пилотском кресле, его лицо было сильно посечено осколками разбитого кокпита и обильно кровоточило. «Можно представить, какой силы был удар, если лопнуло небьющееся стекло, — вяло подумал Иван, пытаясь отстегнуться от кресла. — Хорошо ещё, что в Ареалах не вспыхивают пожары, иначе топливо сдетонировало бы при падении…» Никак не поддававшаяся защёлка страховочных ремней неожиданно разошлась, и Берёзов полетел вниз, падая грудью на автомат. Если бы не разгрузка, так не сложно и рёбра сломать! От сильного удара из лёгких выбило весь воздух, и капитан судорожно вдохнул, восстанавливая дыхание.

— Мальчики? — В кабину на четвереньках вползла чумазая от копоти Лаванда, прижимая к себе «Янтарь». На её лице блуждала полусонная улыбка. — Не знаю, где вы учились летать, но занятия вы явно прогуливали… — Она неожиданно прыснула: — А вообще было круто! Столько драйва! Можно ещё раз так погонять?

— Так-то уж не гони, — устало ответил Берёзов, поднимаясь на колени и нашаривая автомат.

— Что? — озадачилась девушка. — Боюсь, я не вполне поняла…

— Потом объясню, — отмахнулся от неё Иван. — Помогите мне отстегнуть нашего драйвера. А то некому будет в следующий раз вас катать.

— Да-да, конечно! — заторопилась Лаванда, неуклюже пытаясь одновременно удерживать «Янтарь» и поддерживать свисающего на ремнях Рентгена, из-за чего помех от неё оказалось больше, чем пользы.

Отстегнув контрразведчика, они выползли из дымящейся кабины, и по пути Иван подхватил рукой длинный обрывок какого-то провода. Он положил Рентгена на землю и быстро растянул провод в дверном проёме, привязав за что придётся. Затем извлёк из подсумка гранату и повесил её на один из узлов растяжки, привязав прямо за кольцо. Взорваться на такой «ловушке» не получится, даже если очень сильно пытаться, так что никто из преследователей не пострадает. Зато эта нехитрая уловка задержит их на какое-то время. Берёзов взвалил на плечи бессознательного Рентгена и достал из кармана «Ариадну». «Не привыкать», — мрачно усмехнулся он и окликнул Лаванду, стоящую на коленях возле куста и заинтересованно разглядывающую ползущую по листу Синьку:

— Маша, нам пора. Вы найдёте отсюда дорогу до своей лаборатории?

Девушка насупилась:

— Найду. Только я не хочу в лабораторию! Там скучно, и животных раненых привозят! Очень грустно! Ванечка, отведи меня в Эпицентр, — всхлипнула она, — ты же обещал…

— Мы туда и идём, — успокоил её Берёзов. — У лаборатории Лизун, помнишь? Это вход в Эпицентр, нам всего лишь нужно до него добраться.

— Пошли! — засияла Лаванда, подскакивая с «Янтарём» в охапку. — Я покажу дорогу! Нет, лучше побежали!

— Давай-ка лучше я пойду первым, — Иван торопливо зашагал следом, — здесь могут быть аномалии, вдруг они плохо влияют на «Янтарь»? А так я их вижу, и мы сможем обходить опасность. Ты, главное, направляй меня и не отставай, как тогда, когда мы ходили за Осьминогом, помнишь?

— Да, конечно! — расцвела та, пристраиваясь позади него. — Нам прямо, тут недалеко, километра два-три осталось! Только быстро, наверное, не получится, это Ведьмин Ельник, сюда разрешается заходить только в составе крупных экспедиций. Считается, что место очень опасное, — она коротко хихикнула. — Надо же, какая глупость!

Иван устремился вперёд, стараясь не задевать Рентгеном за кусты. Сразу стало ясно, почему к месту падения вертолёта до сих пор не высадили группу захвата. Ельник оказался густо облеплен Паутиной, чуть ли не каждое второе углубление в почве синело Студнем, на небольших полянках то тут, то там переливались энергиями аномалии. Небольшая Мясорубка вилась и у места их крушения, похоже, именно она и срезала вертолётный хвост. То, что кабина не вляпалась, было либо чистым везением, либо результатом присутствия «Янтаря».

Берёзов шёл через лес максимально возможным с такой ношей темпом, стараясь держаться у самых деревьев, и подчас нити Паутины тянулись от идущих людей на расстоянии ладони. Приходилось рисковать — в небе над лесом проносились вертолёты. «Невидимка» скроет его от приборов, возможно даже, «Янтарь» экранирует Лаванду, но попадаться вертолётчикам на глаза не стоило: группу захвата всё равно высадят, и она быстро разберётся, что беглецам удалось уйти. И если там есть хоть кто-то, у кого работает голова, ему не составит труда догадаться, что делать дальше. Вертолёт упал недалеко от ЛП-32, где всё и началось, надо ли долго думать, куда отправлять группу захвата? А ведь место вокруг лаборатории открытое, и на наблюдательной вышке установлен АГС…

— Ванечка, а хочешь, я расскажу тебе про Осьминога! — Голос Лаванды вывел его из раздумий. — Я его назвала Ваней, в твою честь! Он такой милый, правда, немного недолюбливает моих лаборантов, на прошлой неделе плевался в них кислотой, но вообще-то он просто прелесть! До сих пор живёт у меня в лаборатории! Можно мы возьмём его с собой в Эпицентр?

— Мы сильно опаздываем, — ответил Берёзов. Двигаться почти бегом с раненым на плечах было совсем нелегко, и разговаривать сейчас означало быстро сбить дыхание и выдохнуться. — Мы потом за ним вернёмся, идёт? А пока расскажи, как у него дела. Только не забывай держаться за мной след в след.

Он обогнул небольшой овражек, на треть заполненный Студнем, и остановился у разлапистой ели, дожидаясь, когда над ними пройдёт очередной поисковый вертолёт. Лаванда топала за ним, словно заведённая, и что-то увлечённо рассказывала про удивительное поведение синусоидальных графиков в компьютерной программе, которую она лично написала для мониторинга биохимических процессов в нижних третях щупальцев Осьминога Вани. Несколько раз Берёзов замечал шевеление в кустах поодаль, а дважды отчётливо разглядел замерших среди покрытой жёлтыми потёками растительности изуродованных мутациями волков, но нападений не последовало. Всякий раз зверьё не шевелилось, и лишённые зрачков жёлтые глаза мутантов, не обращая внимания на людей, пристально провожали багровую каплю «Янтаря».

У лаборатории их уже ждали. Едва Берёзов с Лавандой вышли к опушке, как Иван услышал короткий глухой хруст, и бессознательное тело Рентгена на его плечах слегка дрогнуло. Похоже, работали из ВСС.[5]

— Ложись! — крикнул он Лаванде, падая в синюшную полынь. — Снайперы!

Капитан торопливо сбросил с себя контрразведчика и распластал его в зарослях. Пуля попала Рентгену в спину, ударила в ребро, похоже, расколола его и прошла дальше в лёгкое. Дело дрянь. До лаборатории двести метров, полторы сотни занято синевато-жёлтой полынью, а дальше полста метров — как на ладони. Не добежать и не доползти. Да и не подвигаешься тут особо — всё заросло Бритвенной Удушайкой…

— Ваня, — раздался из полыни дрожащий голос Лаванды. — Мне больно, — она тихо всхлипнула, — я «Янтарь» не могу поднять…

Берёзов осторожно развернулся и пополз к ней. Снайперы немедленно отреагировали на шевеление полыни — несколько пуль с тихим треском разорвали воздух над головой, совсем рядом осыпалась срезанная трава. Пришлось двигаться ещё медленнее. Лаванду он нашёл на прежнем месте. Девушка лежала на боку, пытаясь дотянуться до зависшего неподалёку «Янтаря». Камуфляж на её предплечье был разорван и густо пропитан кровью. «Понятно. Снайперы отработали через оптику по тому, что видели. А видели они только Рентгена и те части тела Лаванды, что не закрывало „Янтарём“». Он торопливо ощупал ноги девушки и нашёл ещё одно ранение: пуля серьёзно разбила ей голень. Дальше идти она не сможет, а дотащить до Лизуна обоих под огнём невозможно. Остаётся только одно — попытаться оттащить их поглубже в ельник и дождаться темноты. Может, ночью получится пробраться… Да только кто ж позволит ему досидеть до ночи. Через полчаса прибудет Спецотряд, и начнётся зачистка леса. Даже если в его случае ОСОП и не пришлют, в Службе Безопасности достаточно сотрудников.

— Всё будет хорошо. — Он смахнул катящуюся по щеке Маши слезинку и ласково погладил девушку по голове. — Это царапины, сейчас я их перевяжу, и тебе станет легче.

Капитан достал из подсумка индивидуальный перевязочный пакет и разорвал упаковку.

— И мы вернёмся в Эпицентр, правда? — с надеждой посмотрела на него Лаванда.

— Обязательно, — заверил её Иван, торопливо накладывая повязку на простреленную руку. — Просто сначала нам надо немного отдохнуть. Шли долго, и Рентген тяжёлый. Передохнём немного и пойдём, хорошо?

— Хорошо, — слабо улыбнулась она. — А можно я пока подержу «Янтарь»? Вдруг он потеряется?

— Можно, конечно, — согласился Берёзов, затягивая бинт. — Сейчас принесу.

Он подполз к висящей в десяти сантиметрах над землёй багровой капле и попытался столкнуть её с места. Та поддалась неожиданно легко и невесомо поплыла сквозь сине-жёлтую полынь. Снайперы вновь отреагировали на движение, и вокруг опять засвистели пули. Срезанные стебли и оборванные клочья листьев падали совсем близко, несколько раз пули выгрызали из земли фонтанчики в каких-то сантиметрах перед Иваном, но по «Янтарю» так и не прошло ни одного попадания. Похоже, Рентген был прав, и аварийный маяк Девятимерных отклонял траекторию полёта пули. Там, у лаборатории, на снайперских позициях лежали далеко не новички, и просто так мазать на смешной дистанции в две сотни метров они не могли.

Иван дотолкал багровую каплю «Янтаря» до Лаванды и оставил её между лежащей девушкой и направлением на лабораторию — пусть закрывает её от пуль. Он скользнул по Лаванде взглядом. На свежей повязке уже проступила кровь. Поражённая пулей голень почти не кровоточила, но обманываться не стоило — кровоточить там нечему, пуля попала в кость по касательной, это гарантированный перелом, и хорошо ещё, что не открытый. Ей нужно наложить шину и повозится с рукой, скорее всего, там пуля тоже задела кость и костные осколки или осколки самой пули не дают остановить кровотечение. Видимо, потребуется жгут, но сначала необходимо оттащить в лес Рентгена и оказать ему хоть какую-то помощь, иначе долго не протянет, он совсем плох.

— Ты последи пока за «Янтарём», — ласково сказал Лаванде Берёзов, — я перенесу Рентгена в лес, ему нехорошо. А потом вернусь за тобой. Последишь?

— Послежу, — серьёзно ответила она. — Только ты не долго, хорошо? Мы же хотели вместе вернуться, ты помнишь?

— Конечно помню, — успокоил её Иван, проверяя, сколько у него осталось гранат и магазинов к автомату. — Обязательно вернёмся, и только вместе. Я быстро, минут пятнадцать. — Он улыбнулся и осторожно коснулся пальцем кончика её носа: — Смотри, никуда не уходи без меня!

— Я дождусь, — с трудом улыбнулась девушка и, упёршись в землю уцелевшей рукой, подползла к «Янтарю» и прислонилась к нему спиной. Багровая капля не шелохнулась. — Иди, — сказала она Берёзову, — ему больнее, чем мне, я чувствую…

Иван пополз к Рентгену. Пули вонзались в землю совсем близко, и несколько раз ему приходилось замирать, чтобы не позволить снайперам пристреляться по шевелящимся верхушкам синюшной полыни. «Винторезы» работают бесшумно, но и так было ясно, что снайперов не меньше десятка, и расположены они не только на крыше ЛП-32. По крайней мере по одной паре заняло позиции слева и справа от лаборатории, скорее всего, их в спешке высадили прямо с вертолётов на более-менее чистый кусок земли, и маневрировать они не могут. А раз начальство предприняло такой широкий снайперский охват, значит, готовится штурм. Иначе опушку давно уже накрыли бы из АГС или просто сбрили НАРами. Вряд ли лично он нужен кому-то живым, скорее, Белов желает заполучить труп Рентгена в узнаваемом виде, чтобы для видимости отчитаться перед контрразведкой, или ещё что…

При его приближении Рентген зашевелился и попытался развернуть голову. Он был сильно бледен, обескровленные губы едва шевелились, а крови на его спине почти не было. Иван молча выругался: судя по внешним признакам, у него внутреннее кровотечение. Значит, счёт идёт даже не на часы…

— Мы где-то у лаборатории? — негромко прохрипел контрразведчик.

— Двести метров. — Берёзов подполз к нему вплотную, несколько пуль вспороли полынь над головой, и он замер, вжимаясь в землю.

— Дойдём? — Рентген опустил голову. Было видно, что удерживать её навесу ему тяжело.

— Нет, — поморщился Иван, осторожно выглядывая из травяных зарослей. «Невидимка» не даст заметить его в оптику, но если кто-то внимательно всматривается сюда невооружённым взглядом, то может и увидеть…

Но это оказалось не столь важно. Из приземляющихся на посадочной площадке лаборатории вертолётов ОФЗ уже выпрыгивали солдаты. До полуроты бойцов бежало в его сторону, на ходу разворачиваясь в цепь и часто смотря на УИПы. Самое позднее через пять минут они будут здесь. Иван осторожно опустился на землю и оглянулся на лес, прикидывая, как лучше оттаскивать Рентгена.

— Начался штурм? — спросил тот, клокоча чем-то в груди.

— Угу. — Берёзов осторожно забросил автомат за спину. — Сейчас отойдём в ельник, там аномалии, Паутины полно, зверьё агрессивное — они нас не найдут.

— Найдут, — слабо скривился контрразведчик, — ты и сам это знаешь. Или раздолбят опушку вместе с нами. Мы теперь Белову живыми не нужны, ни ты, ни я. Он хочет получить гарантии нашей смерти… — В груди у него вновь заклокотало, и Рентген захрипел.

— Молчи, береги дыхание. — Иван подумал, что тащить его придётся прямо так, лежащего на животе, за шиворот, иначе их заметят слишком быстро. — У тебя лёгкое прострелено.

— Знаю… — поперхнулся контрразведчик. — Не шевели меня… всё равно далеко не утащишь… Слушай меня, капитан… Уходи. Бери эту инопланетную дрянь и уходи в Эпицентр, пока ещё есть время… У тебя получится… Обменяй её на подробные данные, слышишь меня…

— Не могу, — грустно покачал головой Иван.

Рентген секунду смотрел на него, после чего болезненно поморщился:

— Где… девчонка твоя? — просипел он.

— В пяти метрах. — Берёзов хмуро кивнул в её сторону.

— Трёхсотая? — контрразведчик вновь уронил голову на траву.

— Угу, — угрюмо подтвердил Иван. — Одновременно её и «Янтарь» я далеко не унесу, объект слишком большой. А по очереди времени не хватит.

— Оставь её здесь, — предложил Рентген. — Если повезёт, её не станут убивать при задержании. Запрут в психушку, потом вытащишь… — Он вновь задохнулся.

— К утру вытаскивать будет нечего, — глухо ответил Иван. — Её мозги превратятся в мусор.

— Останешься с нами — умрёшь. — Контрразведчик закашлялся, брызгая кровью, и сплюнул красной жижей. — Глупо… а так хоть сможешь отомстить… я назову тебе адрес… это тайник для крайнего случая… положишь туда копии данных и записку… текст — «наступила ночь»… Они… пришлют сюда Тринадцатого… — окровавленные губы Рентгена сложились в злорадную мстительную ухмылку, — он здесь всех… всё исправит… с гарантией…

— Извини, не смогу. Не умею бросать своих, не научили… — Берёзов ухватил его за шиворот и ползком поволок за собой к лесу. Контрразведчик захрипел от боли. — Потерпи, заросли близко. — Он изо всех сил старался затащить раненого в чащу как можно скорее. — Расскажи лучше, кто такой этот Тринадцатый? Кто-то мне уже называл похожий позывной…

— Не понимаю… о чём ты… — закашлялся Рентген, — первый раз… слышу…

Иван уложил раненого за ближайшим крупным деревом и поспешил к Лаванде. Сзади, из глубины ельника, послышался крик боли и яростный визг беснующегося животного, тут же утонувший в трескотне автоматных очередей. Вот почему вертушки ходили за опушкой леса — Белов не стал беречь людей и высадил десант прямо в ельнике. И теперь их окружают, точнее, замыкают кольцо. Капитан вновь выглянул из полыни и бросил взгляд на поле перед лабораторией. Цепь штурмующих двигалась медленно, обходя подозрительные места и грязно-жёлтые пятна Бритвенной Удушайки. Если бы Лаванда с Рентгеном не получили ранений, с «Ариадной» в руке ещё можно было попытаться уйти…

— Ваня… — Лаванда, заметив подползающего Берёзова, слабо улыбнулась. — Ты вернулся на пять минут раньше… мы уже можем возвращаться?

— Да, только сначала надо немного посидеть в лесу, — он осторожно поднялся на колено, стараясь не высовываться за габариты «Янтаря», — тут оказалось слишком много желающих составить нам компанию. Держись за меня, я понесу тебя, а ты подержишь «Янтарь». Сможешь удержать его одной рукой? Он неудобный.

— Он очень удобный! — воскликнула девушка. — И очень… — она запнулась, — он просто восхитителен! Я с удовольствием его понесу, только подай, пожалуйста…

Берёзов пододвинул к ней багровую каплю, и девушка прижала её к себе неповреждённой рукой. Со стороны лаборатории донёсся окрик, сменившийся грохотом выстрелов: их заметили из штурмующей цепи и открыли огонь. Иван, падая на бок, схватил Лаванду одной рукой и пополз вглубь леса.

— Ванечка, что происходит? — Девушка растерянно оглядывалась на виднеющихся в просветах между кустами полыни преследователей. — Зачем здесь солдаты? Они хотят отобрать у нас «Янтарь»?

— Не волнуйся, никто его у тебя не отберёт, — выдохнул Берёзов, таща её за собой. — Это они просто так, постреляют и успокоятся…

Автоматные очереди безостановочно рвали воздух, пули с короткими хлопками вырывали из древесных стволов ошмётки коры и перепахивали землю вокруг. До дерева, за которым Иван оставил Рентгена, оставалось не больше двух метров, когда в глубине леса замелькали камуфляжи передовой цепи, прочёсывающей ельник. Ещё несколько метров, и солдаты выйдут прямо на них. Иван отпустил Лаванду и сорвал со спины автомат.

— Прижмись к «Янтарю» крепче! — бросил он девушке и дал длинную очередь поверх мелькающих в лесу голов. — И не высовывайся!

Из леса донеслись обрывки команд, и цепь поспешно залегла. Стрельба позади прекратилась, и на несколько секунд вокруг повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом травы. Берёзов затащил сжимающую «Янтарь» Лаванду за дерево и бросил взгляд на Рентгена. Тот был уже без сознания. Иван тоскливо вздохнул и принялся менять магазин. Вот и всё. Они окружены, и выйти из кольца невозможно. Штурмовые группы прекратили огонь, чтобы не попасть под пули друг друга, но через несколько минут они начнут штурм. Возможно, он ещё попугает их выстрелами над головами, а «Янтарь» отклонит пули нападающих, но всё это лишь отсрочка, которая даст пару минут времени. Потом их забросают гранатами или рискнут взять врукопашную. Не будет же он убивать безвинных штурмующих, которые даже не знают, что происходит на самом деле, и самоотверженно борются с террористами или врагами родины… Берёзов зло скривился. Обиднее всего было умирать, когда все считают тебя предателем и преступником.

— Он колется! — обиженно воскликнула Лаванда, выпуская из рук «Янтарь». — Я всегда обращалась с ним очень ласково и бережно, а он колется! — Девушка всхлипнула чуть не плача.

Иван посмотрел на багровую каплю. «Янтарь» словно сменил своё неуловимое свечение с монотонного на интенсивное. В следующую секунду послышалось шуршание кустов, и Берёзов увидел, как залёгшая в глубине леса цепь бросилась на штурм. Он вскинул автомат, длинной очередью перечеркнул деревья над их головами и тут же дал вторую такую же в нижний уровень, стараясь положить пули под ногами нападающих. Кто-то закричал от боли, и цепь вновь залегла. Судя по удаляющимся стонам раненого, жалующегося на простреленную ногу, его оттаскивали в тыл. Почти сразу из кустов вылетела дымовая граната, следом ещё одна. Берёзов сменил магазин. К тому моменту, когда дымовая завеса установится, к лесу подойдёт вторая цепь, что движется через пустырь, и штурм повторится. Скорее всего, рукопашную устраивать они не станут — подойдут ближе, закидают гранатами со слезоточивым газом и расстреляют в упор.

Внезапно со стороны опушки раздался истошный вопль, и Иван, резко обернувшись, выглянул из-за «Янтаря» с автоматом на изготовку. Через пустошь к лесу стремительно плыла очень крупная «Зыбь», молниеносными рывками пожирая попадающихся на пути солдат, торопливо разбегающихся подальше от смертоносной аномалии. Очередной душераздирающий крик захлебнулся, и стали слышны отрывистые приказы командиров, срочно отводящих людей на безопасное расстояние. «Зыбь» быстро приближалась к опушке, надвигаясь прямо на затаившихся беглецов, и покрытый жёлтыми потёками кустарник в глубине леса вновь зашуршал — лесная группа захвата получила предупреждение и срочно отступала с опасного направления. Берёзов схватил «Ариадну» и вскочил на корточки, лихорадочно соображая, куда можно оттащить раненых, чтобы их не накрыло аномалией, как вдруг та совершила очередной рывок и буквально вонзилась в лес, растворяя всё на своём пути. Зыбкое марево замедлило движение и остановилось в метре от похолодевшего Ивана. Капитан болезненно потёр висок, разламывающийся от гулких ударов крови, и поёжился от приступа дрожи.

— Так никаких нервов не хватит, — зло процедил он, сплёвывая ставшую солёной слюну, и с ненавистью посмотрел на висящий над землёй «Янтарь».

— Мне холодно, — пожаловалась Лаванда, обиженно глядя на бордовую каплю. — Он веет на меня морозом! Сначала кололся, а теперь морозит. Это нечестно…

— Это не он. — Берёзов устало посмотрел на быстро остывающую «Зыбь» и, скорчив надменную физиономию, занудным тоном заявил, подражая голосу Фрагмента Подпрограммы: — Проекция перемещения изменяет фазу.

— Как мило! — обрадовалась Лаванда, глядя на образовавшегося «Лизуна». — Ванечка, почему ты мне не рассказывал, что тоже умеешь делать этот фокус? Нам теперь не надо идти к лаборатории, да? «Лизун» сам пришёл!

— Угу, пришёл. Сам. — Иван поставил автомат на предохранитель. — Ненавижу программы, подпрограммы и их фрагменты. Если я когда-нибудь стану президентом, напомни мне, что я собирался расстрелять всех программистов и запретить компьютеры. — Он протянул ей автомат, — держи, будешь опираться на него, как на костыль.

Берёзов помог девушке встать и обхватить рукой «Янтарь». Маша опасливо потрогала бордовую каплю ладошкой, после чего с выражением предельного счастья на лице неуклюже прижала её к себе.

— Он больше не колется! — восторженно заявила она, неловко опираясь на автомат. — Мы правда возвращаемся в Эпицентр? Мне больше не надо оставаться тут? — Лаванда с надеждой посмотрела на него. — Тут плохо. Больно и неприятно!

— Правда, — успокоил её Иван, оглядываясь назад. — Уже идём.

Похоже, группа захвата ещё не определила, что аномалия прекратила движение или изменила направление, и не торопится лезть в смертельно опасное место. Да, это не Спецотряд, что и к лучшему. Он взвалил на плечи Рентгена и шагнул внутрь «Лизуна». Прижимающая к себе «Янтарь» Лаванда, тяжело налегая на импровизированную трость, поковыляла за ним.

12

— … но самое интересное я ещё не сказал. Они знают всё, что знает любой из попавших под их зомбирование, и предлагают в обмен на аварийный маяк не только обратить Ареал вспять, покинуть планету и отдать нам Ферзя с доказательствами. В качестве «бонуса» будет предоставлен полный математический анализ всех преступлений, о которых известно Салмацкому и всем Зомби, а также данные перехвата теле-, радио- и спутниковых переговоров руководства РАО «Ареал», ведущегося ими в течение долгого времени. Это позволит вскрыть шпионскую сеть Меркулова, его подручных криминальных авторитетов, должностных лиц, работающих на иностранную разведку, вроде Ферзя и Прокопенко, и даже данные о причастности Лозинского и Белова к раздаче должностей в Совете Директоров РАО, к разворовыванию госбюджета, к созданию компании «Экстраойл», к её незаконной победе в…

— Стоп! — Генерал-лейтенант Белов щёлкнул кнопкой на пульте дистанционного управления.

— На этом месте запись обрывается, — пояснил он, — Рентген выключил микрофон. Он понимал, что мне быстро станет известно содержание этого разговора. Мы не знаем, о чём шла речь дальше, но уже спустя пять минут Рентген объявил о том, что якобы договорился с Туманом об обмене заложников на себя плюс вертолёт.

Генерал щёлкнул другой кнопкой, и на занимающем всю стену плазменном экране возникло чёрно-белое изображение невысокого качества.

— Это записи с камер видеонаблюдения, установленных внутри ГНИЦ, — комментировал Белов. — Вы видите, как оба террориста вместе с Рентгеном ведут заложников на крышу. Нетрудно заметить, что Туман совершенно не опасается Рентгена, позволяет себе поворачиваться к нему спиной и вообще ведёт себя в его присутствии абсолютно спокойно. Вне всякого сомнения, они заключили сделку: Рентген пообещал ему индульгенцию в обмен на данные, о которых вы только что слышали. Дальнейшее расследование это подтверждает, — он указал на экран, изображение на котором сменилось. Теперь картинка показывала вид на крышу высотного здания, на которой возле вертолёта сгрудилась небольшая толпа. Съёмка явно велась издалека с применением телеобъектива, но разобрать, что к чему, не составляло труда.

— Это вертолётная площадка на крыше ГНИЦ, — объяснил генерал-лейтенант. — Хорошо видно, как девушка-террорист с объектом «Янтарь» заходит в вертолёт. За ней следует террорист Туман. Обратите внимание, Рентген отпускает заложников. Тут сразу два важных момента. Первый: к этому времени мои люди уже освободили пилота вертолёта, и Туман должен был оказаться в тупике, так как управлять им он не умеет. Однако за штурвал садится Рентген. Мы не знали, что он водит вертолёт, но речь не об этом, а о том, что Рентген не захотел терять время. И вот почему.

Белов щёлкнул пультом, и на экране возникла картинка хорошего качества. В пустом помещении сапёры в противовзрывных костюмах снимали взрывное устройство с бледного, как смерть, академика Морозова.

— Вы видите, как директора ГНИЦ освобождают от бомбы, которую укрепил на нём террорист Туман. — Генерал-лейтенант пошевелил пультом, перематывая изображение, и продолжил видеоряд, когда взрывотехники уже разложили элементы бомбы на столе. — А вот и само взрывное устройство. В нём и заключается второй момент: это муляж. Никакой бомбы не было, Туман собрал «липу» из дефибриллятора и трёх десятков различных пеналов и контейнеров, которые он нашёл в вертолёте «скорой помощи», густо приправив всё это проводами. И Рентген, будучи профессионалом, не мог этого не заметить, ведь в отличие от охраны ГНИЦ, он находился с Туманом достаточно долго. Я уже не говорю о том, что сам Туман прямо заявил ему о бомбе-подделке. Зная, что без пилота террористы никуда не улетят, а заявленная ими бомба всего лишь муляж, Рентген без труда мог протянуть время и подать нам условный сигнал. Мои люди обезвредили бы негодяев без жертв. Но он этого не сделал, и даже больше — пытался пустить нас по ложному пути, сообщив, будто Туман на вертолёте направляется в некую точку на границе Зелёной и Жёлтой Зон. Рентген предложил направить туда группу захвата, после чего сел за штурвал вертолёта и полетел совсем в другую сторону, к лаборатории ЛП-32, из которой несколько часов назад и пришла первая информация о террористах. Кроме того, он приказал своим людям скрыть от меня запись его разговора с Туманом. Его помощник заявил, что никаких записей не велось, и продолжает настаивать на этом. Если бы я в своё время не установил тотальное скрытое наблюдение за следственной комиссией, мы бы вообще не узнали об этой записи. Вывод прост — Рентген желает получить данные, о которых говорил Туман. Я разгадал его намерения вступить в сговор с террористами и приказал перехватить их в воздухе. Вертолёт террористов был подбит и упал в лесу в двух километрах от лаборатории ЛП-32. Немедленно было организовано преследование, а к самой лаборатории высланы группы захвата для опережения преступников. И теперь самое главное.

Генерал-лейтенант пощёлкал пультом, и экран разделился на несколько окон, показывающих вид сверху с разных ракурсов на одну и ту же картинку. Изображение на двух из них транслировалось в инфракрасном и ультрафиолетовом режимах.

— Это было снято полчаса назад. — Белов нажал кнопку, включая на пульте лазерную указку. — Слева вверху изображение со спутника, ниже — с поисковых вертолётов, справа — специально запущенные беспилотники. Вы видите опушку леса в непосредственной близости от ЛП-32. Вот она, — лазерный луч упёрся в изображение бетонной коробки лаборатории. — Теперь внимательно посмотрите сюда, — красная точка указки скользнула к изображению опушки. — Вот это — тело Рентгена, он находится без сознания, вероятно получив травму в результате падения вертолёта. Тепловая сигнатура на экране справа это подтверждает. Кажется, что тело плывёт в воздухе, но в действительности его несёт на себе террорист Туман. Аппаратура не видит преступника потому, что у него с собой метаморфит типа «Невидимка», имеющий свойство скрывать своего носителя от любого оборудования. Обратите внимание, рядом — несколько тонких тепловых отметок. Это руки и ноги женщины-террористки, она держит объект «Янтарь», прижав его к себе. Наши аналитики считают, что объект экранирует её, хотя ранее у него подобных свойств не наблюдалось. Это, равно как и сам факт того, что женщина легко переносит объект, который не удавалось сдвинуть с места семь лет, свидетельствует о том, что террористы знают, как им пользоваться. Что подтверждает рассказ Берёзова.

Белов включил перемотку в режиме двукратного ускорения и продолжил комментировать изображение:

— Мои снайперы попытались уничтожить террористов и открыли огонь на поражение. Анализ видеозаписей показывает, что женщина получила несколько пуль, несмотря на то что её было практически не видно. Вот здесь вы видите, как она упала и стала наполовину заметна. Это произошло вследствие того, что при падении объект «Янтарь» выпал. Вот шевелится трава, это Туман ползёт оказывать ей помощь, и она вновь исчезает. Вероятно, он пододвинул её к объекту. Затем он возвращается к Рентгену, они совещаются. Хорошо видно, как тело Рентгена двигается, это Туман пытается спрятать его в глубине леса. После он возвращается за террористкой. В этот момент мои люди начинают штурм. Террорист Туман пытается отстреливаться, на инфракрасном изображении хорошо видна вспышка его автомата, ведущего огонь по группе захвата. Ему удалось ранить одного из бойцов, к счастью, ранение оказалось неопасным.

Генерал нажал кнопку, замедляя изображение, и, сурово нахмурившись, произнёс:

— А теперь финал. — Огонёк указки забегал по экранам. — Вот, вот и вот — это группы захвата. Террористы окружены, у них нет шансов. Осуществляется постановка дымовой завесы и подготовка к метанию гранат с нервно-паралитическим газом. Террористы понимают, что обречены, и связываются со своими хозяевами. Сразу с нескольких точек была засечена неизвестная активность в этом районе, вызывавшая помехи в работе электроники. Как видите, изображение рябит и покрывается помехами. В следующую секунду… смотрите сюда — аномалия типа «Лизун», одна из немногих безвредных аномалий Ареала, которая возникла перед лабораторией ЛП-32 и из которой, по противоречивым данным, и появились впервые террористы, внезапно превращается в аномалию типа «Зыбь». Это нонсенс. До сих пор считалось, что ничего подобного не возможно. Аномалия типа «Зыбь» наиболее опасна из всех известных на сегодняшний день, она бросается на помощь террористам. Сейчас помехи пропадут… вот, теперь вы можете видеть, как она пожирает наших сотрудников, спеша разблокировать террористов. Сомнений нет, аномалией кто-то управляет. Смотрите, она пробила брешь в рядах групп захвата, и те были вынуждены отступить, чтобы не терять людей. Далее происходит следующее: «Зыбь» останавливается рядом с террористами, это хорошо видно по тепловому отпечатку тела Рентгена. Она вновь превращается в «Лизуна», что подтверждено показаниями приборов. Террористы подбирают Рентгена и заходят внутрь аномалии вместе с ним. Спустя десять секунд она исчезает. Всё. Никаких следов.

Белов выключил экраны и вновь включил запись разговора Рентгена с Берёзовым. Он дождался её окончания и произнёс:

— Господа, ситуация критическая. Наиболее вероятным представляется то, что в настоящее время Рентген находится в Эпицентре у вышеуказанных существ, демонстрирующих явно враждебные намерения по отношению к нам. И цель Рентгена проста: в обмен на объект «Янтарь» получить компрометирующие нас данные. Предвосхищая ваш вопрос, сразу хочу заявить: Ферзь ничего не знал о деле «Экстраойла». Вообще ничего. Он был лишь инструментом для грязной работы, в обязанности которого, в том числе, входило осуществлять силовую поддержку канала Прокопенко — «Селезнёв». Именно потому положение угрожающее. Этому Туману было абсолютно неоткуда узнать то, что он пообещал Рентгену. Нам необходимо принять совместное решение, вы знаете, как наши недруги отреагируют на обнародование этой информации, я уже не говорю о том, что будет, если обнаружатся доказательства. В лучшем случае будем прятаться в Лондоне вместе с Подберезовским, в худшем — жить в одном месте с Паходорковским. И принимать решение надо быстро. Если мы посчитаем нужным замести следы, то чем раньше я начну действовать, тем лучше. Я уже привёл в боевую готовность доверенных лиц, они могут начать операцию прикрытия в любую минуту. На данный момент мои люди не спускают глаз со всей Зелёной Зоны, особенно с её границ. Если Рентген или кто-либо из его сообщников-террористов появится, их немедленно перехватят. Но протяжённость границы велика, в этом задействовано множество людей, плюс увиденная вами только что информация известна определённому кругу исполнителей. И с каждой минутой шансы на то, что произойдёт утечка, увеличиваются. Человеческий фактор — самый ненадёжный, вам это известно. Если слухи дойдут до Воронцова, так просто скандал уже не замять!

— Кстати, где он сейчас? — Лозинский бросил на Белова тяжёлый взгляд. — И где Прокопенко с «Селезнёвым»?

— Воронцов в ЛП-32, — ответил генерал-лейтенант. — Он любезно удовлетворил мою просьбу лично заняться проблемами людей, пострадавших от «Зыби», а заодно разобраться, как вообще мы можем защититься от подобных трансформаций в будущем. Прокопенко пока в своём кабинете, под арестом. Поп у себя в храме, он ничего не знает.

— С Прокопенко и попом разберёмся потом, — произнёс Зильберман, нервно постукивая пальцем по столешнице, — это мелочи! Надо что-то делать, пока мы сами не оказались под арестом в этом кабинете!

Лозинский посмотрел на него, потом поочерёдно перевёл взгляд на Белова, Линдера и Шумелкину. Больше в кабинете никого не было.

— Какие будут предложения? — спросил вице-премьер. — Что мы можем предпринять немедленно и что необходимо сделать в целом? Ваши мысли по этому поводу?

— Ах, неужели всё так страшно? — всплеснула руками Шумелкина. — Может быть, эти негодяи давно уже растворились в аномалии без остатка со своим «Янтарём»! Вы же видели, аномалия исчезла, не оставив никаких следов! Версия с пришельцами представляется мне совсем уж сказочной! Думаю, надо просто забыть об этих неприятностях, и всё утихнет само собой!

— Лена, от того, что ты редко интересуешься делами РАО, важность проблемы меньше не становится. — Линдер недовольно сверкнул глазами на Шумелкину. Та капризно скривилась, но обиду сдержала. — Я и сам не отказался бы объявить всё это фантастическими выдумками тупого солдафона с повреждёнными мозгами! Но объект «Янтарь» действительно не был создан нашим ГНИЦ! Его нашёл в тайге кто-то из местного сброда сразу после падения Ухтинского метеорита. Хорошо ещё, что объект быстро удалось изъять и информация о нём не получила широкого распространения. Мы изучаем его уже двадцать лет и до сих пор не продвинулись. Объект часто меняет свои свойства вопреки законам физики и постоянно излучает во всех известных нам диапазонах. Есть сильное подозрение, что и во всех неизвестных — тоже. И всё, чего мы добились за эти годы, это экранировали его путём модульной системы потоков встречных излучений в условиях…

— Технические детали оставим на потом, — раздражённо прервал его Зильберман, — давайте по существу! Раз эти существа прослушивали наши переговоры, они знают если не всё, то многое! — Он зло посмотрел на Белова: — Насколько я помню, Эдик, ты заверял, что твои спутники связи абсолютно надёжны, линии защищены и ничьих микрофонов, кроме твоих, здесь нет! Именно поэтому мы проводили все стратегические переговоры в Ухте!

— Я и сейчас тебе повторю то же самое! — окрысился генерал-лейтенант. — Скрыть что-либо в Москве практически невозможно! Надо объяснять, сколько там конкурентов?! В нейтральных странах всё ещё хуже, там всё кишит людьми наших заморских родственничков! Здесь единственное место, которое целиком принадлежит только мне!

— Видимо, не целиком, — распалялся газпромовец, — раз какой-то солдафон располагает ТАКОЙ информацией! Ты тут в короля играешь, а за мной первым придут — официальную переписку с «Экстраойлом» подготавливаю я!

— А я всё подписываю, — неторопливо перебил его Лозинский. — Не будем тратить время на взаимные упрёки. Если информация просочится, придут за всеми нами. Нужны предложения по существу.

— Я предлагаю инициировать процедуру «Дезинфекции», — заявил Белов, — в качестве крайней меры.

— А что это такое? — подала голос Шумелкина.

— Крайняя мера на случай возникновения непредвиденной катастрофической ситуации, — вице-премьер нахмурился ещё сильнее. — Мы согласовывали её ещё с предыдущим Президентом и не так давно утверждали с действующим. Ядерный удар по Эпицентру, мощностью в одну мегатонну.

— А это поможет? — переспросила она, переводя взгляд на Линдера. — Вдруг ракета промажет? Или они её не боятся?

— Они как раз её боятся, — Белов потряс пультом, — террорист Туман в разговоре с Рентгеном прямо заявил об этом!

— Что скажешь, Вениамин? — посмотрел на Линдера Лозинский. — Твой отдел рассчитывал «Дезинфекцию». Чем всё это может обернуться?

— В глобальном смысле — ничем. — Представитель Академии Наук слегка задумался. — Что такое «Янтарь», по-прежнему неизвестно, но представляется невероятным, чтобы он выдержал ядерный взрыв подобной мощности. Думаю, что сидящие в Эпицентре тоже его не выдержат, кто бы они ни были. Судите сами: да, уровень их технологий неизмеримо выше, раз они создали Ареал и управляют им. С другой стороны, террорист упомянул, что в Эпицентре находится потерпевший крушение корабль, то есть их возможности ограничены. И я склонен этому верить. Они могут нас прослушивать, но при этом за столько лет ни разу не вышли в эфир. Они берут под контроль людей, попадающих в Красную Зону, но до сих пор никто из сотрудников ГНИЦ ни разу не попытался отнести им «Янтарь». Вывод прост: они далеко не всесильны. Представьте себе, что вы попали на необитаемый остров в результате кораблекрушения. У вас есть ружьё, но вы не сможете перестрелять всех живущих на острове хищников — их сотни, а патронов мало. Вы развели костёр, чтобы согреться и осветить ночную темноту, но он не может обогреть и осветить весь остров. Ну, и так далее. Словом, если бы они могли что-то сделать, то давно уже это сделали бы. Собственно говоря, они и делают то, что в их силах, — проводят терраформирование и стремятся получить свой аварийный маяк, чтобы подать сигнал бедствия. Это означает, что им не так уж и хорошо. Думаю, они погибнут в результате ядерного удара, недаром же они его опасаются.

Шумелкина беззаботно пожала плечами:

— Ну, так давайте запустим эту ядерную бомбу, раз это так просто!

— Другой вопрос, что это повлечёт за собой человеческие жертвы и вызовет крайне негативный общественный резонанс, — поморщился вице-премьер. — Президент может не пойти на эту меру.

— До Эпицентра сто километров, — отмахнулась Шумелкина, — какие жертвы?! Только Зомби и десяток-другой сталкеров и прочих уголовников! Они и без того ежедневно мрут десятками, как мухи. Объявим по РАО предупреждение о приближающемся сверхмощном Выбросе, в Ухте проведём учения Гражданской Обороны, я не знаю, придумайте что-нибудь! Пусть отрабатывают действия при аварии на каком-нибудь военном заводе или ещё что!

— А радиация? — поморщился Лозинский. — А ветер? Заработаем себе второй Чернобыль, и Европа месяцами будет ныть о радиоактивных осадках…

— Европа далеко, — отрезал Белов, — а мы близко. И никто не знает, как отреагирует Ареал на ядерный взрыв. Возможно, спутники его даже не заметят, один чёрт внутри него дальше Зелёной Зоны ничего не видно. Спишем всё на Выброс, никто не докажет. А бороться с предположениями разных выскочек нам не привыкать.

— А как же нефтяные разработки? — вскинулся Зильберман. — Там вахтенный график, смены работают круглосуточно! Как я уберу оттуда людей? Только на то, чтобы создать предлог для этого, потребуется не меньше…

— Не надо никого убирать, — успокоил его Линдер. — «Дезинфекция» рассчитана тщательно, учтены все возможные детали вплоть до мельчайших. Ракета упадёт в Эпицентр сверху, заряд сдетонирует на высоте одного километра, там аномалий не бывает. Взрыв полностью накроет Эпицентр, и в то же время все его последствия не выйдут за пределы Жёлтой Зоны. За исключением, возможно, лёгкой ударной волны, способной сбить человека с ног, но не более того. До нефтепромыслов и вовсе ничего не дойдёт. В обычных условиях проблемой явились бы звуковая волна и фотовспышка взрыва, но в нашем случае ею можно пренебречь, так как ни звук, ни свет не покидают пределов Зон Ареала. Это доказано стопроцентно, на практическом опыте, когда мы пытались бомбить утерянные бронепоезда. Так что ваши нефтяники в безопасности. Но я согласен с Еленой, в Ухте лучше провести учения ГО, а по РАО объявить о Выбросе.

Лозинский вновь поморщился:

— Иностранные спутники засекут выход ракеты на баллистическую траекторию, будет много вопросов…

— Это лучше, чем та перспектива, что есть у нас сейчас, — огрызнулся Белов.

— Согласен, — скривился вице-премьер и подытожил: — С крайними мерами определились. Теперь необходимо решить, как преподнести всё это Президенту. Эдуард Андреевич, сколько времени займёт подготовить то, что мы видели, в правильном свете? Чтобы у Воробьёва не возникло…

В дверь кабинета постучали, и её створки распахнулись. Не дожидаясь разрешения, в помещение быстрым шагом вошёл офицер Службы Безопасности РАО и сразу же направился к Белову.

— Экстренная ситуация! — доложил он на ходу и, сунув генерал-майору в руки какую-то бумагу, тихо зашептал ему на ухо.

— Где он сейчас?! — вскинулся Белов.

— Ждёт своего вертолёта в ЛП-32, — ответил офицер, — пытается связаться с Москвой. Мы блокируем его спутниковый телефон, но если он…

— Отключить связь! Отключить спутник! — взорвался генерал-лейтенант. — Как угодно! Любым способом! Поднять в воздух дежурное ударное звено и перехватить его вертолёт! Отправить в лабораторию группу захвата и взять генерала Воронцова под арест! Это приказ! Выполнять!!!

Офицер выскочил из кабинета, и Белов проводил взглядом захлопывающуюся дверь. В её створе мелькнули вооружённые до зубов бойцы в масках. Его личная охрана уже на месте, это хорошо.

Лозинский, почувствовав недоброе, подался вперёд.

— Что случилось? Воронцов что-то узнал?

— Люди Рентгена усыпили бдительность конвоиров и организовали побег одному из офицеров следственной комиссии. Воспользовавшись служебным положением, он конфисковал у кого-то квадроцикл, ухитрился добраться до ЛП-32 и отдал точно такую же запись Воронцову! — злобно оскалился генерал-лейтенант. — И теперь этот идиот приказал МОИМ людям задержать Совет Директоров! Он вызвал вертолёт и пытается связаться с Москвой! Мы глушим его телефон, но если Воронцов доберётся до Городка, ему уже не помешать!

Сидящие за столом вскочили на ноги и разом заговорили, пытаясь перекричать друг друга.

— Тихо!!! — Лозинский ударил рукой по столешнице. — Без паники! Времени нет, надо действовать быстро! Эдуард, можешь организовать арест Воронцова?

— Уже, — мрачно буркнул Белов, — а что потом?

— Ко мне его! — воскликнула побледневшая Шумелкина, — в медицинский сектор! Генерал последнее время работал на износ, и его психика не выдержала! Ему чудятся пришельцы и мировые заговоры, он срочно нуждается в отдыхе, стационарном лечении и тщательном уходе! Я распоряжусь, чтобы его встретили, и лично за всем прослежу! Надо сразу же вколоть ему…

— У меня не дилетанты работают, — окрысился генерал-лейтенант, — привезут его в требуемом виде! — Он ткнул в Директоров бумагой: — С этим что будем делать?! Пять минут назад Центр Слежения засёк мощное направленное излучение, исходит из Эпицентра прямо в космос! В это же время Белов разговаривал с кем-то по ВНУТРЕННЕЙ связи ЛП-32! Мои люди докладывают, что, судя по доносящимся обрывкам фраз, его собеседником был Рентген! Вы понимаете?!! Воронцов говорил с находящимся в Эпицентре человеком по внутренней связи лаборатории! По линии, которая не выходит за пределы здания! Рентген получил доказательства и связался с Воронцовым, он хочет использовать его для того, чтобы доставить эти сведения в Москву, минуя нас! Через час об этом будет говорить вся Ухта, через два — весь Кремль!

— Видеосвязь с Президентом, срочно! — Лозинский дрожащими руками сгрёб со стола мобильный телефон правительственной связи и начал судорожно тыкать пальцами в кнопки. — Эдуард, запускай наш экстренный план! Сколько нужно времени?

— Не менее получаса, чтобы всё закрутилось, — ответил генерал-лейтенант, — и ещё час, чтобы спектакль набрал обороты.

— Слишком долго! — нервничал вице-премьер. — Нельзя позволить Воронцову связаться с Москвой и встретиться с Рентгеном! Делай всё, что можешь! Запускай план, объявляй Выброс, гражданскую тревогу в Ухте, всё, что угодно! Следственную комиссию — в камеру! Воронцова арестовать немедленно! Он явно подвергся зомбированию! В смирительную рубашку его и в стационар! Лена о нём позаботится! Действуй, а мы займёмся Президентом!

Белов выскочил из кабинета и принялся лихорадочно раздавать указания своим людям. Именно такого поворота событий они с Лозинским, конечно, не ожидали, но предугадать вероятность непредвиденного разоблачения — этого требовал элементарный здравый смысл дальновидного и умного человека. А он, Белов, поумнее многих умных будет! План отхода и заметания следов на случай, если всё в одно мгновение полетит ко всем чертям, генерал разработал давно и тщательно. И вице-премьер разумно выделял средства на поддержание в боевой готовности всего необходимого. Пусть и не совсем так, как задумывалось, но теперь всё это пригодится. Нужно лишь отдать приказы доверенным людям и лично проследить за ходом их исполнения.

Белов некоторое время занимался координацией действий своих помощников, попутно прикидывая, от скольких из них и какими именно способами будет наиболее удобно избавиться после того, как всё закончится. Теперь они знают такое, что оставлять их в живых слишком опасно, рано или поздно кто-нибудь из них захочет использовать эту информацию в своих целях. И Салмацкий — убедительное тому доказательство. Ферзь был очень ценным инструментом, но у всякого инструмента есть свой ресурс, по выработке которого он становится ненужным. Подполковнику надоело быть чернорабочим, он захотел хорошей жизни. Стоило избавиться от него ещё лет пять назад. Что ж, Белов сделал выводы и пересмотрит свою кадровую политику. Если надвигающуюся катастрофу с оглаской их махинаций с «Экстраойлом» удастся предотвратить, необходимо будет заблаговременно позаботиться о том, чтобы подобная ситуация не повторилась. Придётся подобрать себе новых доверенных людей, а это в наше время совсем не просто. И старых нужно ликвидировать так, чтобы комар носа не подточил. Командировка на Северный Кавказ вполне подойдёт. Есть и другие варианты…

Когда он вернулся в кабинет Совета Директоров, на настенном экране светилось изображение Президента и присутствующие в помещении не сводили с него глаз, профессионально наполненных истинной заботой о стране.

— …уже никаких сомнений, это вторжение! Всё произошло внезапно! — торопливо докладывал Лозинский. — Противник обладает недосягаемым уровнем технологий! Их излучение безвозвратно поражает психику и берёт под контроль всех людей, до кого способно дотянутся! Глава следственной комиссии попал под их влияние и скрылся в Эпицентре, лично доставив им объект «Янтарь». Получив это устройство, противник резко активизировался. Исследовательский Центр докладывает о надвигающемся Выбросе небывалой мощности! Жёлтая Зона атакована многочисленными отрядами Зомби, идут тяжёлые бои, мы терпим поражение по всем направлениям, связь с подразделениями потеряна! Генерал Воронцов также подвергся их пагубному воздействию! Противник начал посылать сигналы в космос, у нас есть все основания считать, что это отмашка для армии вторжения, либо целеуказание для нанесения удара! Они не скрывают, что планируют полностью захватить как минимум континент и перестроить его под свою среду обитания, что неизбежно приведёт к гибели всех населяющих его людей! Совет Директоров РАО просит вас немедленно инициировать операцию «Дезинфекция»!

Вице-премьер посмотрел на входящего Белова и указал на него Президенту:

— Генерал Белов вернулся с места событий!

Белов подошёл к столу, чтобы попадать в камеру, через которую изображение транслировалось в Кремль, и Президент, на лице которого явно читалась неуверенность, коротко бросил:

— Докладывайте!

— Мы потеряли подразделения, сдерживавшие наступление Зомби в Жёлтой Зоне, — мгновенно нашёлся генерал-лейтенант, — они перешли под контроль противника и вступили в его ряды. Начальник отдела ЧС генерал Воронцов также попал под их влияние, оно распространяется слишком быстро. Теперь он командует вторжением. Возле лаборатории, внутри которой сейчас находится Воронцов, идёт бой!

Мысленно Белов саркастически скривился. Так просто они себя на растерзание не отдадут! Сейчас стоящие вокруг Президента советники получают подтверждения его словам. В Кремль уже переданы все данные о похищении «Янтаря» и участии в этом Рентгена. Включая видео- и аудиоинформацию, из которой исчезла лишь пара небольших фраз. И они наверняка уже видят через испытывающий помехи спутник, как в районе ЛП-32 творится чёрт знает что: одни вертолёты сбивают вертушку Воронцова, другие наносят удар по зданию лаборатории, вокруг которой защищающие своего генерала МЧСники отстреливаются от атакующих штурмовых групп. Сразу в трёх разных точках Ареала в эту секунду ещё несколько вертолётных звеньев наносят удар по границе Жёлтой Зоны, где только что «были замечены отряды Зомби».

Генерал-лейтенант смотрел на застигнутого врасплох Президента и усмехался про себя. Белов вам не какое-нибудь газпромовское ничтожество вроде Зильбермана, которое кроме делёжки бюджета и кабинетных интриг не способно более ни на что. Он играет в такие игры много лет и умеет за себя постоять! Никто из президентских подхалимов не сможет толком ничего понять за эти короткие минуты. А если удастся протянуть ещё немного времени, он и вовсе организует в Зелёной маленькую войну. Там как раз две крупные поисковые партии работают в опасном секторе, его человек уже ввёл им поправки в навигаторы, и вскоре вместо целевой точки они выйдут точно к озеру. Когда они это поймут, если поймут вообще, будет уже поздно: придётся срочно уничтожать сразу два свежих отряда Зомби. Ещё одна группа захвата срочно выдвигается к месту нахождения небольшой команды сталкеров. Среди них есть осведомитель, регулярно сливающий людям Белова информацию, и потому эту команду обычно «не замечали», когда она пересекала периметры. Сейчас преступников наконец-то «удалось обнаружить». Разумеется, они окажут вооружённое сопротивление. В Ухте с минуты на минуту начнётся задержание уголовного авторитета Сёмы Рашпиля, и без отчаянной стрельбы там не обойдётся, соответствующие указания уже отданы. Он бросил короткий взгляд на электронное табло часов на стене. Начинённые взрывчаткой автомобили уже должны взлететь на воздух возле мэрии, телецентра, аэропорта и самого крупного торгового центра. Скоро поступят первые сообщения о разрушениях и панике. Со спутника и из окон зданий Ухтинской администрации всё это выглядит очень угрожающе. Конечно, есть жертвы, и их количество вырастет, но без этого правдоподобной картины не получить. Пришла пора разменять мелких пешек ради крупной игры. И ещё один аргумент уже на подходе…

— Очаги влияния противника вспыхивают по всему Ареалу, — продолжил Белов, — его агенты начали террористическую деятельность в Ухте! Наш основной спутник связи перестал отвечать на команды операторов, к счастью, мы ещё можем поддерживать связь с вами по запасному каналу. Время уходит! Необходимо срочно начать операцию «Дезинфекция»!

Если к противнику прибудут дополнительные силы или иные ресурсы, мы не удержим ситуацию под контролем! Интенсивность вражеского влияния растёт с каждой минутой!

— Господин Президент, необходимо принять решение немедленно! — поддержал его вице-премьер. — Счёт идёт на минуты, возможно, на секунды! После того, как приборы засекли сигнал Эпицентр-космос, их возможности растут…

Мощный взрыв заставил здание дрогнуть, и видеосвязь оборвалась. Лозинский замер на полуслове, все вновь подскочили и испуганно обернулись к Белову.

— Это то, что я думаю? — нервно спросил вице-премьер. — Без накладок?

— Без, — кивнул генерал-лейтенант. — Со спутника должно быть хорошо заметно. Тревога в Ухте уже объявлена.

Телефон Лозинского зазвонил, и вице-премьер ответил на вызов:

— Да, господин Президент! Противник взорвал здание ретранслятора! Их агенты уже здесь! Мы в порядке, но вынуждены перейти в защищённый командный пункт! Да, в городе идёт эвакуация, мы стараемся минимизировать панику! Что, повторите! Судя по всему, нет у нас времени! Понял! Буду держать вас в курсе!

Он отключился и посмотрел на затихших Директоров:

— Операция «Дезинфекция» начата. Семь минут до удара. Эвакуация в Ухте объявлена?

— Сигналы гражданской обороны прозвучали, — пожал плечами Белов, — но после взрыва у здания мэрии там стоит неразбериха, и не понятно, как отреагировало на них население. МЧС не может связаться с Воронцовым и предпринимает меры с опозданием. Они начали эвакуацию, но это лишь усиливает вызванную взрывами панику. В общем, то, что нам нужно. Мы своевременно предупредили руководство Ухты, но оно не справилось с ситуацией. Неразбериха уляжется ещё не скоро, взрывы взбудоражили город надолго. Этого времени хватит, чтобы арестовать Воронцова и всё замять. Правда, с задержанием возникли некоторые трудности, он успел организовать оборону лаборатории силами своих людей, прибывших туда вместе с ним, но к моменту завершения «Дезинфекции» я решу и эту проблему.

— Хотя на этом расстоянии ядерный взрыв нам ничем не угрожает, — вице-премьер окинул взглядом Совет Директоров, — я всё же предлагаю на всякий случай спуститься в защищённый командный пункт. Там составим план дальнейших действий. — Лозинский вновь посмотрел на Белова: — Воронцова живым лучше не брать. Эдуард, держи всех, кого можешь, на границе с Жёлтой Зоной. Не хватало ещё, чтоб какой-нибудь Рентген выскользнул оттуда у нас из-под носа. Вениамин, — обратился вице-премьер к Линдеру, — как взорвётся, необходимо направить в Жёлтую научные партии, нужно выяснить, что из этого вышло. Лена, возьмёшь на себя прессу и общественность, Роман, пока заменишь Прокопенко.

Он нахмурился с видом крайнего недовольства и сказал Белову:

— Прокопенко пока под домашний арест! Из квартиры не выпускать, и глаз с него не спускать. И присмотри за своим племянником, чтобы держал язык за зубами. Как появится время, необходимо разобраться, что за выходки они устроили. — Вице-премьер раздражённо поморщился: — Из-за каких-то копеек всё началось, а теперь… — Он замолчал, скривившись.

— С мелочами будем возиться потом, — нахмурился генерал-лейтенант, — сейчас есть проблемы важнее. Весь этот спектакль не возник сам собой. Его устраивали соответствующие специалисты. Это мои проверенные и надёжные люди, но теперь они знают нечто лишнее. Кто-то больше, кто-то меньше. С этим надо что-то делать.

— Заплати им, — прищурился Лозинский. — Заплати всем, и заплати хорошо. Используй личный счёт Прокопенко, по моим данным, он ещё не успел спустить всё в казино. Он тщательно скрывает свои счета в нейтральных странах, но я дам тебе доступ.

— Не нужно, — коротко отмахнулся Белов, — он у меня есть. — Генерал-майор многозначительно окинул взглядом остальных. Пусть понервничают, гадая, а что, если он имеет доступ и к их оффшорам? Это заставит родственников лишний раз оценить, с кем они имеют дело.

— Тем проще. — Лозинский удовлетворённо кивнул. Похоже, его этот момент не смутил абсолютно. Или старый прожжённый интриган искусно скрыл свои эмоции… — Солидный кусок на какое-то время заткнёт им рты. Позже, когда всё утихнет, мы уладим все детали.

13

В коридоре послышался звук приближающихся шагов, и Медведь поднял голову, прислушиваясь. Похоже, конвоир остановился у ближайшей к выходу камеры. Обед уже был, для ужина ещё рано, скорее всего, арестанта собрались отвести на допрос. Но вместо грохота дверного замка раздался скрип открывающегося по соседству смотрового окошка, и голос конвоира произнёс:

— Руки в окно!

Вероятно, учёный подчинился, и Медведь услышал клацание защёлкивающихся наручников, следом за которым последовала новая команда: — Отойти назад! Развернуться лицом к стене! — Дверной замок загремел, и стальная дверь камеры со скрипом отворилась. — Стоять на месте и ждать команды!

— В чём, собственно, дело, сержант? — донёсся до майора ироничный голос Степанова. — Вы решили проветрить мою камеру?

— Молчать! — оборвал его конвоир. — С места не сходить, оружие применяю без предупреждения!

— Хорошо-хорошо, — хмыкнул учёный, — обойдёмся без нервов. Стою я, стою…

Это уже интересно. Медведь уселся на нарах. Он как раз собрался извлечь пользу из своего ареста и как следует проспать несколько суток, благо пользоваться нарами в дневное время ему не запретили, но послушать, что там происходит со Степановым, стоило. Тем временем конвоир подошёл ближе и вновь остановился. Видимо, перед камерой Николаевой, — других арестантов в подвале не было. Лязгнула заслонка окна, и требование повторилось:

— Руки в окно!

— Молодой человек, — сердито заявил голос Николаевой, — я хочу знать, где мой адвокат?! Почему нам до сих пор не предоставили адвоката? Это нарушение наших прав! Я направлю жалобу в конституционный суд!

— Направляйте хоть в ООН, мне-то что? — огрызнулся конвоир. — Моё дело маленькое. Отойти назад! Лицом к стене! С места не сходить! Оружие применяю без предупреждения!

Скрежет несказанных петель возвестил о том, что дверь в камеру профессора тоже открылась.

— Я хочу видеть следователя! — настаивала Николаева. — Потрудитесь доложить об этом своему начальству. Надеюсь, эта обязанность входит в ваши «маленькие дела»?!

— Начальству сейчас не до вас, — буркнул в ответ конвоир, — оно изволит в игрушки играть. А мне лишняя возня. Вот натешатся, тогда и доложу.

Медведь подошёл к двери. Не иначе теперь его очередь, всё это очень напоминает учения или штабную проверку, когда проверяющие намоделируют нештатных ситуаций, а простым сотрудникам приходится с этим возиться. Интересно, это тоже дело рук Рентгена или просто совпадение? Более вероятно, всё-таки, второе. Про побег речи не шло, провоцировать контрразведчику тоже вроде бы незачем… Заслонка на его двери со скрежетом скользнула вверх, и в открывшемся оконном проёме показалось лицо конвоира.

— Руки в окно! — скомандовал он.

Медведь подчинился, и наручники защёлкнулись на его запястьях.

— Отойти к дальней стене! Лицом к стене! Не оборачиваться! — монотонно повторял заученные фразы конвоир. — Огонь открываю без предупреждения!

— Что, начальству, как всегда, нечем заняться? — поинтересовался здоровяк, отходя в дальний угол камеры. — Устроило вводную?

Защёлкал замок, и открывающаяся дверь лязгнула.

— Угу, — недовольно промычал конвоир, — ввели. По самое «не хочу».

— Что на этот раз? — фыркнул Медведь. — Опять взрыв на складе боеприпасов? И нехватка пожарных бригад? Снова ящики с огнетушителями на горбу из консервации таскать?

— Теперь они придумали кое-что получше, — злобно процедил сержант, — отрабатываем особо крупный Выброс!

— А до Зоны, как до Луны пешком. Гениально! — оценил майор. — Я начинаю радоваться тому, что сижу в камере. Не придётся ближайшие двое суток строчить бумажки!

— Николай Иванович, это вы? — раздался голос Николаевой. — Вы тоже здесь?

— Куда же я без науки! — хохотнул Медведь. — Вот, решил составить вам компанию!

— А вас-то за что, Николай? — присоединился к разговору Степанов. — Уж не из-за нас ли?

— Молчать! — опомнился конвоир. — Разговаривать запрещено!

— Да брось, сержант! — добродушно пробасил майор. — Ничего страшного мы не сделаем, мы тихие. Поболтаем немного и всё. Тебе же польза, укажешь потом в рапорте, начальство оценит. Кто знает, сколько тебе теперь тут торчать!

Конвоир недовольно пробурчал что-то нечленораздельное и вышел из камеры.

— А что происходит, Николай Иванович? — Голос Николаевой лёгким эхом отражался от стен камеры. — Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — ответил Медведь, — очередные внеплановые учения. Отрабатываются действия при возникновении внезапного Выброса. По инструкции двери камер должны быть открыты, чтобы облегчить эвакуационно-спасательные работы на случай обрушения здания. Мы же в подвале. — Он издал короткий смешок: — Приятно осознавать, что о нас заботятся даже в таком положении…

Здание слегка вздрогнуло, и сквозь толстые стены глухо дошёл слабый отголосок взрыва.

— Ого! — удивился майор. — Это что, имитация начала Выброса? Что-то новенькое! Однако начальство на этот раз серьёзно подошло к вопросу! Эй, сержант! — окликнул он меряющего шагами коридор конвоира. — Долго планируется ждать окончания?

— Откуда я знаю? — огрызнулся тот. — Мне генералы не докладывают! — Он понизил голос и недовольно процедил: — Понапридумывают всякой хрени, начальнички толстозадые, лучше б делом занялись…

— Так ты объяви им выговор, — с энтузиазмом посоветовал Медведь, — чтоб не расслаблялись и не мешали тебе работать!

— Молчать! — обиделся конвоир. — Разговаривать не положено! Ещё кто рот откроет — применяю электрошок!

Где-то в начале коридора скрипнула дверная решётка, и кто-то окликнул конвоира. Тот, брюзжа под нос неразборчивые ругательства непонятно в чей адрес, направился к пришедшему человеку. Медведь прислушался, пытаясь разобрать их разговор, но охранники говорили тихо, и понять ничего не удалось. Спустя несколько секунд решётка скрипнула, закрываясь, и щёлкнула замком. В наступившей тишине отчётливо клацнул автоматный предохранитель, лязгнула затворная рама, досылая патрон в патронник, и предохранитель щёлкнул вновь. «А вот это уже не очень хорошо, — оценил Медведь, — зачем конвоир в нарушение всех инструкций дослал патрон в патронник?» Майор бросил взгляд на камеру видеонаблюдения, установленную под потолком в углу камеры. Вряд ли кто-то задумал расстрелять их прямо здесь, есть много способов избавиться от арестантов более чисто. Чего же тогда испугался конвоир?

— Сержант! — позвал охранника Медведь. — Ты от кого собрался отстреливаться-то? Или ты тараканов боишься с детства?

— Молчать! — нервно рявкнул конвоир. — Больше предупреждать не буду! Ещё раз хрюкнешь — получишь пару разрядов!

Майор философски пожал плечами. Охранник демонстрирует явную нерасположенность к конструктивному общению. Ладно, подождём. Всё равно больше делать нечего.

Какое-то время ничего не происходило, и арестанты продолжали молча стоять лицом к стене каждый в своей камере. Лишь невнятный шорох, выбивающийся из гарнитуры рации конвоира, время от времени тихо вкрадывался в повисшее безмолвие. В какой-то момент шипение эфира стало напоминать слабый гул, и внезапно Медведь понял, что это уже совсем не шум рации. Он прислонился щекой к стене. Та едва ощутимо подрагивала, и вибрации быстро усиливались.

— Что происходит? — послышался голос Николаевой. — Стены дрожат! Эта часть материка прилегает к Уральскому хребту, здесь не должно быть ярко выраженной сейсмической активности. Конвоир! Вы уверены, что это учебный Выброс?!

— Молчать! — голос охранника сорвался от волнения. — Выбросы не происходят вне Ареала! До Шага Выброса несколько километ…

Пол под ногами сильно задрожал, что-то громко хлопнуло, раздалось шипение искрящейся проводки, и освещение вырубилось. Подвальное помещение мгновенно погрузилось в наполненную тяжёлым гулом темноту.

— Ложись! — закричал Медведь. — В угол! Вплотную к перекрытиям!

Он бросился на ходящий ходуном пол, вжимаясь в угол у стыка несущих стен, и успел подумать, что и профессор, и конвоир правы оба. Но происходящее уж слишком сильно напоминает Выброс, если бы они сейчас находились в Зоне, то в этом не было б никаких сомнений. Майор хотел было подбодрить испуганно перекликающихся между собой учёных, но здание вдруг сотряс мощнейший удар, и глухой гул стремительно перешёл в пронзительный вой, заглушивший хруст ломающегося где-то наверху бетона. По ушам резануло острой болью, мозг словно ошпарили кипятком, и сознание отключилось, спасаясь от болевого шока.

* * * Борт самолёта ИЛ-86, рулёжная дорожка у взлётно-посадочной полосы аэропорта города Ухта, 11 августа 2010 года, 16 часов 22 минуты, время московское.

— Девушка! Долго ещё нас будут здесь держать?! — Сидящая рядом толстая тётка с лицом вечно недовольного всем человека в очередной раз набросилась на спешащую мимо кресел бортпроводницу. — Полчаса уже сидим!

Совсем не молодая стюардесса, даже с натяжкой не подходившая под определение «девушка», мгновенно натянула на лицо резиновую улыбку.

— Задержка вызвана техническими неполадками в аэропорту прибытия, — скороговоркой произнесла она, не сбавляя шага. — В настоящее время они устранены, скоро подадут трап.

— Мы это уже слышали! — не унималась толстуха. — Меня не устраивают ваши отговорки! Я требую капитана!

— Извините, но капитан сейчас занят. — Бортпроводница ускорила шаг. — Я обязательно передам ему вашу просьбу…

— Чёрта с два! — Мужчина, сидящий на несколько рядов дальше, вскочил на ноги и преградил ей дорогу — Пусть выйдет к нам прямо сейчас и объяснит, что происходит! — Он потряс мобильным телефоном. — Мне сообщили, что в аэропорту террористы взорвали бомбу! Вы что, за идиотов нас держите?! Если там опасно, перелетайте на другой аэродром!

— А топлива хватит? — немедленно подхватили сзади. — Говорят, самолёт в Москве не заправляли!

— Тогда откройте запасные выходы и выпустите нас отсюда! — вторил ему кто-то ещё. — Мы сами дойдём!

— У меня багаж! — заверещала какая-то рыжая девица. — Я хочу получить свои вещи!

— Господа, сохраняйте спокойствие! — Бортпроводница пыталась обратиться ко всем сразу. — Я не слышала ни о каких взрывах! Я немедленно вызову капитана, пожалуйста, оставайтесь на своих местах, самолёт в любой момент может начать движение! Пожалуйста, присаживайтесь!

— Я с места не двинусь, пока не увижу капитана! — визгливо заявила толстуха, грузно поднимаясь с кресла. Её туша заткнула проход, словно пробка бутылочное горлышко. — Мне племянница звонила уже три раза! Теракты прошли по всему городу, только вы не в курсе, ну надо же! — вопила она. — Где капитан?! Я требую объяснений!

Пассажиры начали вскакивать с мест.

— Вот именно! — орал кто-то сзади. — Надо немедленно улетать на безопасный аэродром!

— Какой ещё аэродром?! — возмущались с другой стороны. — Мне надо срочно быть дома! Откройте аварийные выходы! Я не желаю сидеть тут и ждать, когда самолёт взорвётся!

— Вы слышали?!! — завопил женский голос из соседнего салона. — В самолёте бомба!!!

Мгновенно поднялся гвалт и неразбериха, граничащая с паникой. Пассажиры что-то орали, кто-то спорил с соседом, кто-то кричал на проводницу, кто-то предлагал самим открыть аварийные выходы. Впереди капризно заревел ребёнок, и общий бедлам возрос ещё сильнее.

— Господа! Господа! — Бортпроводница металась от одного паникующего к другому. — Граждане! Нет никакой бомбы, что за бред?!! Успокойтесь и оставайтесь на своих местах, капитан сейчас к вам выйдет!

Но её уже никто не слушал. Кто-то пытался достать вещи из полок над креслами, кто-то устремился к выходу, в проходах немедленно возникли пробки. Влад Петров молча пожал плечами: «Что за народ! Какой смысл ломиться друг другу по головам, когда выходы закрыты? Совсем не любят люди думать, совсем. Вон, два каких-то „активиста“ терзают рычаг люка аварийного выхода. Люк, разумеется, почему-то не открывается. Уж не потому ли, что надо обратить внимание на инструкцию, укреплённую там же?» Он достал мобильный телефон и вышел в Интернет. Бестолково толкаться в толпе никакого желания не было, к тому же после того, как массивная толстуха покинула своё кресло, места вокруг сразу прибавилось. Влад зашёл на новостной портал и поискал любую информацию о терактах в Ухте. Ни слова. Может, ещё не успели выложить, а может, всё это очередная утка. Надо попробовать поискать во всяких блогах-твиттерах…

— Уважаемые пассажиры! — В динамиках громкой связи, включённых на полную громкость, зашипел мужской голос. — С вами говорит командир экипажа! Ради вашей же безопасности убедительная просьба сохранять спокойствие и оставаться на своих местах! У здания аэропорта произошёл взрыв, но в настоящее время правоохранительные органы полностью контролируют ситуацию! Сам аэропорт не пострадал и уже возобновил приём пассажиров! Мы только что получили место стоянки! Повторяю, сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах! Сейчас самолёт начнёт руление, через пять минут подадут трап и автобусы!

Панические настроения стихли так же внезапно, как вспыхнули, и народ принялся рассаживаться по своим местам. Бортпроводница суетилась среди пассажиров, разнося напитки хныкающим детям и усиленно улыбаясь их родителям. Влад вышел из Интернет-новостей и попытался загрузить карту Ухты. Со взрывами будем разбираться потом, уже через пару часов это начнут транслировать все кому не лень: радио-, теле- и Интернет-каналы, а также частные любители правды. Вот тогда он и узнает подробности. Сейчас важнее понять, как добраться до Городка РАО «Ареал», город-то чужой, знакомых в нём нет, и время действия его пропуска в закрытое административно-территориальное образование ограничено. Как и положено закрытому объекту, подробных карт Городка нигде не было. Впрочем, достаточно добраться до района РАО в Ухте, наверняка любой таксист, да и вообще любой ухтинец знает, как доехать до их КПП. Вот там и начнётся самая сложная часть его поездки: как-то надо добиться встречи с Николаевой и Степановым и получить официальную юридическую информацию о том, что им инкриминируется. Задача не из лёгких, учитывая, что такое РАО «Ареал». За те несколько дней, что он пытался заниматься проблемами учёных, выяснить наверняка удалось только одно — вне стен Городка ему не назовут ни одной фамилии и ни одного должностного лица, ведающего этим делом. Переписка со всевозможными пресс-службами и юридическими отделами РАО могла длиться бесконечно.

Петров некоторое время изучал карту города, запоминая общую географию, после чего положил телефон в карман. Самолёт тронулся с места, покатившись по рулёжной дорожке к месту стоянки, и он откинулся на сиденье, стараясь не слушать брюзжание плюхнувшейся в кресло толстухи. Смотреть в иллюминатор было неудобно, он сидел посредине, и самым простым решением оказалось закрыть глаза, отгородившись этим нехитрым способом от возмущённого шушуканья пассажиров.

Что бы там ни стряслось с учёными, в их невиновности Влад не сомневался. Со Степановым и его начальницей он был знаком уже давно, это взрослые люди, солидные учёные, весьма сведущие в своей области. Пачкаться государственной изменой не в их принципах. Но с РАО «Ареал» в словесную баталию не поиграешь, организация серьёзная, едва ли не государство в государстве. Тут необходимо действовать тщательно и очень грамотно, ни на букву не отступая от положений закона. Ему вообще повезло, что его пустили в Городок, пусть даже столь внезапно. Другие годами не могут добиться пропуска, и даже адвокатские корочки не помогают…

Он вспомнил свой разговор с отцом перед отъездом. Тот одобрил его решение, едва услышав.

— Друзей бросать в беде нельзя, — просто заявил отец. — Езжай и помоги, раз можешь. Отпуск за свой счёт взял?

— На две недели. — Влад слегка поморщился. — Еле выцарапал, до последнего не хотели отпускать. На мне весь юротдел висит, а тут ещё один судебный процесс намечается, приходится готовить столько всего…

— Ну, так отпустили же, — философски заключил отец. — Когда самолёт?

Влад посмотрел на часы:

— Через четыре часа начинается регистрация. Надо собираться, пока пробки окончательно не встали.

— Ты там, в Ухте, повнимательнее. — Отец нахмурился. — Не доверяю я этим закрытым конторам! Звони каждый день. Денег на мобильный положить тебе?

— Не надо, — улыбнулся сын, — всё в порядке, папа, я не первый раз отправляюсь в командировку.

Влад зашевелился в кресле, разминая затёкшие ноги. Сидеть не хотелось. И без того вся его работа на девяносто процентов связана с сидением в креслах. То ли дело в детстве, когда отца, боевого вертолётчика, вывели с авиабазы Баграм Демократической Республики Афганистан на Большую Землю. Хотя «Большой Землёй» военный городок в крохотном посёлке, затерянном в глухой тайге Амурской области, можно было назвать с такой же большой натяжкой. Но двенадцатилетнему мальчишке только за счастье ходить с отцом в тайгу или бегать по армейскому полигону. И конечно же вершина мальчишеского триумфа — напроситься с отцом в полёт, когда сидишь на блистере отцовского борта, глядя, как вертолётная тень огромной чёрной стрекозой стремительно скользит по поверхности широкой реки, величественно застывшей под пилоном боевой подвески… Влад улыбнулся своим мыслям. Да… незабываемые впечатления. То были гораздо более активные годы. Отец учил его стрелять из пистолета, автомата, бросать гранаты — словом, позаботился о том, чтобы сын был готов к будущей воинской службе. Но жизнь обернулась по-другому. Кто тогда мог предположить, что он станет юристом? Влад вновь улыбнулся. Он до сих пор помнил, как отец впервые взял его с собой на гранатомётные стрельбы. От волнения маленький Владик забыл вставить в уши заглушки, принимая из рук отца готовый к выстрелу РПГ-7. В результате свист в ушах утих только к вечеру…

С тех пор прошли годы, и многое изменилось. Теперь ему приходилось воевать только авторучкой и клавиатурой компьютера, нанося удары оппонентам юридическими бумагами, электронными письмами и телефонными звонками. «Впрочем, проще от этого не стало, юриспруденция не относится к списку несложных наук…»

Где-то вверху, внутри самолётной обшивки, что-то громко щёлкнуло, и Влад открыл глаза.

— Почему отключили вентиляцию?! — возмущалась толстуха, терзая вентиляционный клапан мясистыми, словно сардельки, пальцами. — Что, так трудно было дождаться, когда пассажиры покинут самолёт?!

Она вонзила палец-сардельку в кнопку вызова бортпроводника, но ничего не произошло. Тогда тётка принялась щёлкать кнопками индивидуального освещения.

— Электричество отключили! — заключила она, убедившись, что оборудование не реагирует на кнопки. — Вот она, забота о пассажирах! И где же обещанные комфортабельные…

В следующую секунду мир вокруг судорожно затрясся, всё потонуло в оглушительном треске, и самолёт смяло, словно обёртку из фольги.

14

Кромешная тьма дрожала, гудела и дышала сухой духотой, заставляя тело болезненно вибрировать каждой клеткой. Медведь открыл глаза, но темнота не рассеивалась. Он потёр глаза рукой, и мрак расцветился фейерверком светящихся точек. «Отлично, — подумал майор, — в чёрной камере перед глазами летают белые мухи. Что здесь может быть непонятного? Обычное дело. Надо выбираться отсюда, пока белые мухи ненавязчиво не превратились в белую горячку». Медведь прислушался, пытаясь определить, что происходит. А происходило явно чёрт знает что: всё вокруг тряслось и завывало так, что ломило кости. Будь майор в Зонах, он однозначно сказал бы, что попал под Выброс, и ему ещё очень повезло оказаться в укрытии. Но откуда Выброс здесь, так далеко от Ареала? Да ещё такой силы?! И если это Выброс, то наружу лучше не лезть. Но и лежать пластом тоже не стоит, эта дрянь может длиться очень долго, часы и даже дни, а за такое время недолго и с голоду умереть…

Медведь понял, что не чувствует рук, и пошевелился. Оказалось, что он лежит лицом вниз, упёршись лбом во что-то твёрдое и колючее и придавив руки собственным телом. Майор перекатился на спину, и в неё тотчас упёрлось множество твёрдых предметов разнообразных размеров. Пришлось остаться в положении «на боку» и ждать, когда спадёт онемение с затёкших рук. Хорошо ещё, что наручники застегнули спереди, а не сзади, не придётся кувыркаться в кромешной тьме, выпутываясь из них. К нервным окончаниям стала возвращаться чувствительность, и руки неприятно закололо десятками острых иголочек. Поморщившись, Медведь пошарил скованными ладонями по полу. Всё завалено обломками битого кирпича и кусками ломаной штукатурки. Похоже, стена частично разрушилась. Повезло, что его не засыпало, хотя один из таких обломков обнаружился прямо рядом с головой. Майор ощупал его шершавый бок. «Серьёзный размерчик. Совсем немного не долетел, ещё сантиметров двадцать — и всё, приехали».

Он медленно поднялся на ноги, опасаясь в темноте удариться головой о какое-нибудь неожиданное препятствие, положил скованные наручниками руки ладонями на стену и осторожно двинулся вдоль неё к выходу. Когда всё началось, дверь была открыта, поэтому можно рассчитывать, что путь из камеры свободен. Нужно выйти в коридор и выяснить, что с учёными, чем занята охрана и что вообще творится на свете белом, столь неожиданно ставшем чёрным. Медведь, на ощупь переступая через неожиданно многочисленные и крупные обломки, добрался до противоположной стороны камеры и понял, что проблем с выходом не возникнет: стены, в которой располагалась дверь, больше не существовало. Собственно, через её обломки он и пробирался. Здоровяк добрался до разрушенного края камеры и остановился, вглядываясь в темноту. Видимость превосходная — хоть глаз выколи. Если отойти от стены, недолго и потерять ориентацию на местности, если раньше не сломаешь ногу. Похоже, выдержали только несущие стены и перекрытия, остальные перегородки обрушились. Как только потолок не обвалился…

Майор попытался сообразить, где он сейчас находится и в какую сторону смотрит. Если он всё правильно представляет, то выход где-то вон там, туда и надо пробираться. Он хорошо помнил, что перед тем, как всё началось, входная решётка была закрыта и конвоир находился где-то рядом с ней. Если сержант успел унести ноги, то вряд ли запирал за собой решётку, а значит, есть возможность пройти дальше. Если не успел, то где-то там лежит его тело, на котором должны быть ключи от наручников. Избавиться от браслетов хотелось ну очень сильно, пробираться в полной темноте через кучи острых обломков со скованными руками — занятие не самое удобное. Медведь поочерёдно потёр зудящие от постоянного гула уши. «Этот гигантский шейкер, совмещённый с пароваркой, быстро добьёт кого угодно, если под рукой нет запаса воды, хотя бы обычной фляги. И всё-таки, что происходит? Выброс, даже самый мощный, не способен разрушать бетонные здания. В Жёлтой Зоне, вон, до сих пор деревянные дома держатся…» Он пару раз резко выдохнул через нос, выдувая набившуюся пыль от битой штукатурки, и громко произнёс:

— Есть кто живой?

Ответа не последовало, и майор повысил голос:

— Люди добрые и не очень, отзовись! Кто откликнется, тому ничего не будет! Даже балбесу сержанту!

Но никто так и не отозвался. Медведь нахмурился. «Это плохо. Нужно быстрее разыскать учёных, наверняка им нужна помощь. Но сперва стоит попытаться избавиться от наручников и, в идеале, раздобыть хоть какое-то освещение, иначе разыскивать пострадавших придётся так долго, что кому-нибудь из них помощь может уже и не понадобиться…» Ощупывая скованными руками путь, майор полез во тьму через завалы рухнувших стен. Держать прямое направление движения среди всей этой разрухи было невозможно, и пробираться от одной разрушенной стены к другой пришлось долго. Входную решётку он нащупал только полчаса спустя. Она была закрыта и заперта. «Не самые оптимистичные новости», — подумал Медведь и в очередной раз выдул из ноздрей постоянно набивающуюся туда пыль. Он прижался к решётке спиной и посмотрел в густой мрак. Итак, сейчас он в начале коридора. Учитывая его ширину и то место, откуда сержант-конвоир подавал голос крайний раз, его тело должно лежать где-то… где-то шагах в трёх-пяти отсюда, никак не дальше. Майор опустился на корточки и принялся методично обшаривать скованными руками устилающие пол куски обрушившихся стен и обломки битого кирпича.

Труп охранника он всё-таки пропустил, и если бы случайно не наступил на него ногой, искал его ещё долго. Тело оказалось почти полностью засыпано — похоже, сержанта накрыло разлетающейся стеной. Медведь попытался проверить пульс на сонной артерии, но понял, что в этом нет смысла, едва его руки упёрлись в то, что осталось от головы конвоира. «Не повезло тебе, сержант, — вздохнул майор, вытирая руки об охранника, — надеюсь, другим досталось больше везения». Он вновь потёр уши, жгущие болью от надрывного гула, и коротко потряс головой. Бесконечная вибрация отдавалась тупой резью в висках. Сейчас бы поспать…

Медведь некоторое время разгребал обломки, выкапывая мёртвое тело, после чего принялся обшаривать его в поисках чего-нибудь полезного. Помимо ключей от наручников, на трупе обнаружилась рация, автомат, подсумок с одним магазином, резиновая дубинка, электрошокер, мобильный телефон, УИП стандартной модели и всякая мелочь вроде бумажника, сигарет и зажигалки. И самое главное — прицепленные к поясу ключи от входной решётки. «Жить стало легче, — улыбнулся майор, снимая с себя наручники. — Выбрасывать не будем, всякое может быть. — Он отшвырнул в темноту пачку с сигаретами. — Это для лохов. А вот это — вещь!» Медведь щёлкнул зажигалкой, и весёлый язычок пламени ослепил привыкшие к темноте глаза. Поморгав глазами, он вытянул руку, сжимающую дрожащий в забитом пылью воздухе огонёк, и осмотрелся.

Входная решётка с наружной стороны оказалась завалена битым кирпичом почти на треть своей высоты. Ладно, это не трагедия, она открывается вовнутрь, а здесь он обломки разгребёт. Вопрос в том, что там, дальше… Мобильный и УИП не работали, что не удивительно, если предполагать, что сейчас идёт Выброс. Автомат поцарапался и запылился, возможно, под ударами падающей стены сбилась пристрелка, но в целом оружие не пострадало. В самом подвальном помещении внутренние стены почти полностью сохранились у стыков с несущими конструкциями и почти полностью же разрушились ближе к его центру. Если на момент катастрофы учёные стояли в дальних углах, как он, то шансы выжить у них были. Майор привычно укрепил на предплечье неработающий УИП, рассовал по карманам всё остальное и, забросив автомат за спину, пошагал через обломки разыскивать «головастиков».

Николаеву он нашёл сразу. Профессор уже пришла в сознание и сидела у стены, пытаясь разглядеть приближающегося к ней человека.

— Медведь, это вы? — Она всматривалась в тусклый свет, стряхивая с лица пыль и мелкие кусочки битой штукатурки. — Что произошло?

— Похоже, Выброс, — поморщился здоровяк, — и очень мощный. Вы как, целы?

— Я не пострадала. — Николаева осмотрела себя. — Будет пара-другая синяков, и не более того. Вот только всё тело зудит, словно телефон с вибровызовом, и в ушах гул. Наверное, контузило.

— Нет, — майор присел перед ней на корточки, — это действие Выброса. Нам повезло, что мы оказались в здании, да ещё и в подвале. На открытой местности мозг или внутренние органы не выдержали бы вибраций. — Он вытянул перед её лицом два пальца английской буквой «V». — Сколько пальцев видите?

— Два.

Он соединил их вместе и поводил рукой из стороны в сторону:

— Следите за пальцами, голову не поворачивайте, только глазами. — Здоровяк всмотрелся в глаза профессора. — Что ж, контузии у вас нет, значит, обрушение вас не зацепило, а потеря сознания была вызвана Выбросом.

— Я думала, что тревога учебная, — болезненно поморщилась Николаева, — и что Выброс имеет строго определённый Шаг в один километр сто пятьдесят три метра и не может добраться сюда…

— Я тоже так думал. — Пожал плечами Медведь. — Давайте, я сниму с вас наручники.

— Наш сторож сменил гнев на милость? — Профессор принялась растирать освобождённые от оков запястья.

— Ему уже всё равно. — Майор поднялся. — Пойду, поищу Никиту. Вы пока не выходите из этого угла, кто его знает, что сейчас происходит на поверхности… Выброс не разрушает строения. По крайней мере, раньше не разрушал.

Степанов обнаружился в своей камере, без сознания и придавленный куском стены. Похоже, когда стены рушились, его отшвырнуло в сторону. Он упал, пытаясь закрыть голову скованными руками. Это его и спасло. Иначе учёного ожидала участь сержанта-конвоира. Медведь положил зажигалку в карман, уцепился за край упавшей стены и упёрся ногами в пол. «Тяжёлая зараза, центнера два с половиной будет, однако. Хорошо, упала на Степанова не сразу, сначала осыпались обломки поменьше, на них-то она и застряла. Так бы раздавила беднягу в хлам». Здоровяк крякнул и, приподняв остатки стены, опрокинул их прочь, освобождая учёного из плена. Вновь осветив разрушенную камеру, майор быстро снял с него наручники и наскоро осмотрел. Левая рука в области предплечья сильно распухла, наверняка перелом в том месте, куда пришёлся удар. Голова цела, видимых повреждений нет, а большего при таком освещении не разобрать. Он поднял учёного на руки и, стараясь не погасить зажигалку, понёс его в камеру Николаевой.

В сознание Степанов пришёл только через полчаса. За это время Медведь успел расчистить пол перед выходом и открыть решётку. Все трое собрались перед наполовину заваленным обломками коридором, утопающим в гудяще-вибрирующей темноте.

— Я сползаю туда, — здоровяк кивнул в сторону выхода, — надо бы посмотреть, что там дальше. Это здание Службы Собственной Безопасности, тут должно быть полно народу. Даже если здание обвалилось, кто-то мог успеть укрыться в подвале, да и дежурный на этом этаже должен был быть.

— Если уж здесь перегородки не выдержали, то наверху здание может оказаться полностью разрушенным, — покачала головой профессор. — Всё произошло так быстро… маловероятно, что кто-то успел сюда добежать.

— Разве по инструкции в случае Выброса не нужно найти укрытие и дождаться его окончания? — Степанов с болезненной гримасой прижимал к груди сломанную руку, висящую на перевязи, наскоро сделанной из ремня погибшего конвоира. — Выходить наружу чревато гибелью. Или я что-то путаю?

— Всё верно, — вздохнул Медведь, — вот только Выброс может длиться и неделю. Без воды мы столько не протянем, да и зажигалка скоро сдохнет. Вылезать под Выброс я не собираюсь, но попытаться понять, в каком положении мы оказались, необходимо. Если первый этаж уцелел, там есть кулеры с водой. Я видел, меня арестовывали как раз возле одного из них. А в дежурке должны быть фонари и сам дежурный. Тоже полезная штука.

— Вы всё шутите, Николай Иванович, — улыбнулся учёный. — Для вас, как я понимаю, подобная ситуация не в новинку. А вот мне несколько не по себе.

— Ну, меня тоже никогда не закапывали в тёмном подвале, — весело хохотнул здоровяк, — но сейчас мы что-нибудь сымпровизируем. Главное — отыскать в помещении дежурного сухой паёк. Я за любую авантюру, кроме голодовки!

Заявив это, майор полез в полузасыпанный коридор.

Ползти оказалось довольно больно. Острые края битого кирпича врезались в тело, руки и ноги, а особенно неприятно приходилось коленям, когда Медведь в кромешной тьме задевал ими за развалины. Причина столь сильного захламления коридора выяснилась быстро: потолочные плиты разошлись, и в образовавшуюся трещину ссыпались обломки с первого этажа. Значит, здание подверглось сильному разрушению. Если оно полностью рухнуло, то их, с большой вероятностью, погребло под обломками. Не самая радужная перспектива…

Высота завала стала уменьшаться, и вскоре майор смог подняться на ноги. Он пощёлкал зажигалкой и осмотрелся. Похоже, тупик. Кругом одни завалы из лопнувших перекрытий, обвалившихся стен и просевших потолочных плит. Все помещения шириною большие, чем коридор, засыпало наглухо. Если там и был кто-то живой на момент трагедии, то сейчас от него осталось немногое. И это самое немногое придавлено сотнями килограммов обломков. Медведь невесело ухмыльнулся: «Не было счастья, да несчастье помогло». Их арестантская троица уцелела как раз благодаря тому, что находилась в узких клетушках камер. Хоть многие внутренние стены и не выдержали, но потолок не рухнул им на головы лишь потому, что ширина камер много меньше длины потолочных плит. То же и с коридором. Нужно обшарить этот каменный мешок, пока ещё есть источник света. Насколько он помнил, этот коридор не длинный и ведёт к лестнице на первый этаж, но он был совсем не широк и сейчас оказался заваленным. Майор выключил зажигалку и подул на неё, остужая обжигающе горячее колёсико кремня. Не хватало ещё, чтобы что-нибудь в зажигалке расплавилось и она взорвалась у него в руках. Помнится, курящие знакомые рассказывали какие-то небылицы на эту тему…

Выход из западни обнаружился под самым потолком — в стене из обломков зиял небольшой лаз. Видимо, коридор засыпало не полностью, где-то на высоте человеческого роста можно было проползти. Медведь с сомнением посмотрел на уходящую в темноту узкую каменную нору. Не застрять бы, с его-то габаритами. Вот будет весело. Он поднёс горящую зажигалку к чёрному провалу. Тупика не видно, и пламя огонька затрепетало, стало быть, есть конвекция. Это ещё не значит, что там выход, но хотя бы ободряет. Здоровяк снял со спины автомат, взял его за ремень у антабки, чтоб удобнее было ползти, и принялся протискиваться в узкую нору. Острые обломки цеплялись за камуфляж, замедляя движение, несколько раз битые кирпичи проседали под могучим майором, но в целом протискиваться удавалось. Закончился лаз здоровенным обломком, за нижним краем которого виднелся провал. «Ну конечно, кто бы удивлялся», — мысленно хмыкнул майор. У всех нормальных людей в этой ситуации обнаружился бы выход, а у него, как всегда, пробка на самом интересном месте.

С обломком пришлось изрядно повозиться. В узком лазе не было возможности ни развернуться, ни как следует упереться руками, и все усилия сводились к тому, что Медведь отталкивался от камня, вместо того чтобы отталкивать его. В конце концов пришлось упереться в обломок лбом и, упёршись руками-ногами в разные стороны, всем телом выдавливать его. Шейные мышцы вздулись от напряжения, позвоночник хрустел, словно ломающийся карандаш, но майор, хрипя от напряжения, продолжал давить. Пробка поддавалась неохотно, и окончательно вытолкнуть её наружу удалось лишь через полчаса, когда Медведь взмок от напряжения и недостатка кислорода в забитом пылью воздухе. Обломок выпал из лаза и с тихим шумом скатился в темноту. Майор устало выполз из норы, стараясь не свалиться вслед за ним и не переломать себе конечности, и несколько минут отдыхал, собираясь с силами.

Пространство, в котором он оказался, размерами было не намного больше его камеры. Узнать в нагромождении обломков, чем было это место до обрушения здания, не представлялось возможным. «Это и неважно, — подумал Медведь, глядя на дыру в потолке, в которой слабо угадывался свет, — главное, что теперь мы можем выбраться хотя бы на уровень земной поверхности». Он аккуратно прислонил автомат к обвалившейся потолочной балке, размял гудящую от боли шею и вскарабкался по завалу обратно в нору.

— Николай Иванович? — встретила его Николаева. — Мы уже начали беспокоиться, не произошло ли чего! Вы долго не возвращались. — Она всмотрелась в его лицо. — У вас лоб кровоточит, кожа порвана! Что случилось?

— Ерунда! — отмахнулся Медведь и весело заявил: — Да что со мной может случиться? Я же под землёй! Пойдёмте, нам пора менять место жительства. Перебираемся, так сказать, поближе к цивилизации. — Его взгляд остановился на Степанове. Учёный лежал на засыпанном битой штукатуркой полу и подрагивал во сне. — Что с Никитой?

— Лихорадит, — ответила профессор. — Рука стала как нога толщиной, сильное воспаление. Нужны антибиотики. Вы нашли выход?

— Нет, — покачал головой майор, — пока идёт Выброс, лезть на поверхность опасно. Я отыскал место, из которого виден слабый свет. Когда всё утихнет, попробуем попытать счастья и выбраться наружу. Пока же лучше оставаться внизу.

Он склонился над вздрагивающим учёным и осторожно взял его за плечо. Тот встрепенулся и открыл кроваво-красные от воспаления глаза.

— Как самочувствие, Никита? Двигаться можешь? — Медведь помог ему подняться. — Нам нужно сменить этот каменный мешок на другой, поменьше. Здесь слишком много места, никакой романтики от клаустрофобии.

— Рука огнём горит, — болезненно скривился учёный. — Долго ползти? С одной рукой, боюсь, мне будет сложно…

— Ерунда, доползём, — отмахнулся здоровяк. — Я помогу. Там даже есть где устроить привал по пути. Пойдёшь крайним, если что, я тебя вытяну.

До нового места добирались долго. Степанов двигался медленно, часто останавливаясь для отдыха. Когда преодолевали вторую нору, учёный в темноте ударился обо что-то поломанной рукой и потерял сознание от болевого шока. Медведю пришлось доползти до места, вылезти из лаза, развернуться и возвращаться к нему. Оставшуюся часть пути здоровяк тащил отключившегося Никиту за шиворот, пятясь в узкой норе, словно охотничий пёс, вытаскивающий добычу. Он отдал профессору зажигалку и, расчистив ногой место на полу, уложил туда Степанова.

— Я думаю, что сейчас ночь, — негромко сказала Николаева, указывая на пролом в потолке, — поэтому света почти нет. Не похоже, что над нами лежат обломки здания: здесь вибрации сильнее и гул агрессивнее. Да и воздух горячее. Стоит дождаться рассвета. — Она поводила по сторонам рукой с едва горящей зажигалкой. — Газ заканчивается… Воды отыскать не удалось?

— Здесь один сплошной завал, утром поищу наверху. — Здоровяк отбросил в сторону несколько обломков, очищая на полу место для сна. — Сейчас лучше всего поспать. Во сне организм не так сильно ощущает боль от Выброса.

Огонёк зажигалки дрогнул в последний раз и потух. В нахлынувшей темноте светлое пятно потолочного пролома виднелось более отчётливо. Профессор на ощупь извлекла из кармана лабораторного комбинезона кусок тряпицы, оторвала от неё часть и протянула её Медведю.

— Что это? — майор нащупал ткань.

— Надо заткнуть уши, — объяснила профессор. Она оторвала ещё одну часть, поменьше, и принялась сворачивать из неё заглушку, — это снизит негативное воздействие на барабанные перепонки. Тряпка не ахти какая стерильная, я ею обычно вытираю экран ноутбука, но лучше, чем ничего.

— Пойдёт, — улыбнулся майор, затыкая уши, — зато с антистатиком! Пыль к ушам приставать не будет, сэкономим на геле для душа.

Медведь улёгся на наскоро расчищенный пол и почти сразу же провалился в тяжёлый вибрирующий сон, лишённый всяких картин.

Проснулся он от ощущения необычной тишины вокруг. Майор открыл глаза и несколько секунд не шевелился, прислушиваясь. Выброс закончился. Не было ни вибраций, ни режущего уши гула, а душная жара сменилась на тёплый, но чистый летний воздух. Даже пыль успела осесть. На улице явно был день, и через дыру в потолке в их каменный мешок проникало достаточно света для того, чтобы различить силуэты спящих неподалёку учёных. Медведь поднялся, подошёл к пролому и задрал голову вверх, изучая его края. Похоже, потолочные плиты разошлись, но достаточной ширины проёма было немного. Самая широкая часть дыры располагалась точно по центру их западни, по стене не залезешь, а дальше всё засыпано обломками, рухнувшими сверху. Ещё не понятно, что там на первом этаже, здание наверняка сложилось. Он прикинул высоту. Что-то около трёх с половиной метров.

— Мы сможем вылезти отсюда без верёвки? — Степанов сел, прислонившись спиной к лопнувшей балке и баюкая сломанную руку. Его лицо невольно кривилось от боли. — Высоковато тут…

— Есть два способа, — прищурился майор. — Первый: я становлюсь тебе на плечи. — Он покосился на шокированного учёного, который, похоже, живо представил, что будет, когда на его не отличающиеся внушительными размерами плечи взберётся громадный мужик весом в сто тридцать килограммов не считая снаряжения.

— И второй, — здоровяк скрыл улыбку, — который выглядит где-то вот так!

Медведь присел и, мощно взмахнув руками, подпрыгнул на добрый метр над землёй. Ухватившись за край разлома, он повис на руках и принялся поочерёдно шарить ладонями по её внешней поверхности. Отыскав подходящую выбоину, майор вцепился в неё пальцами и, подтянувшись, мощным силовым рывком выбросил себя наверх, взбираясь на первый этаж. «Тренироваться полезно, — отметил он про себя, отряхиваясь, — иногда помогает в жизни. Теперь пора выбираться наружу».

Здание Службы Собственной Безопасности испытало сильнейший удар и действительно сложилось, будто карточный домик. Насколько он смог понять, удар пришёлся как раз с этой стороны, и потому всё строение рухнуло назад, превратившись в груду обломков. Им посчастливилось вылезти из подвала в непосредственной близости от места удара — впереди почти не было завалов, словно кто-то смёл всё исполинской метлой, забыв лишь обломки битого кирпича. Позади же, наоборот, ощетинилось рваной арматурой сплошное месиво из раздроблённых строительных конструкций. Внешней стены не было, скорее всего, её разнесло ударом вдребезги. Остальные стены и местами обвалившийся потолок представляли собой изодранный скелет здания, густо засыпанный обломками. В зияющую на месте фронтальной стены дыру было хорошо видно, что и другие здания вокруг подверглись сильному разрушению, словно Городок РАО попал в мощное землетрясение. Настораживало отсутствие на улице людей, особенно спасательных бригад. Наверное, Выброс закончился недавно, и уцелевшие ещё не успели выбраться из развалин, а спасатели сюда пока не добрались. «Ладно, до улицы десяток шагов, скоро разберёмся, что к чему». Медведь наклонился над проломом.

— Людмила Петровна, с добрым утром! — окликнул он переговаривающихся учёных. — Вы сможете выбросить мне автомат? Он вон там, у обвала слева от вас.

Провозившись ещё минут пять, Медведь при помощи автоматного ремня вытащил товарищей по несчастью из подвала. Степанов выглядел совсем неважно и, похоже, чувствовал себя так же. У него начался жар, учёного сильно лихорадило.

— Надо наложить шину. — Здоровяк огляделся в поисках чего-нибудь подходящего и замер, услышав донёсшийся издалека знакомый звук.

— Что это? — прислушалась профессор. Звук повторился, и она поспешила к улице. — Возможно, это едут спасатели!

— Стойте! — Майор догнал её в два шага и взял за локоть. — Давайте-ка лучше я. Это автоматная очередь. Не будем торопиться.

Он прислушался. Далёкий треск повторился вновь.

— Не нравится мне всё это…

Медведь смахнул с автомата мусор, перевернул его стволом вниз и потряс, избавляясь от попавшей в ствол пыли.

— Оставайтесь здесь, — сказал он, — а я схожу, погляжу, в чём дело.

Здоровяк приготовил автомат и двинулся к улице. Он сделал несколько шагов и остановился в нерешительности, пытаясь понять, что же его насторожило. Майор простоял на месте не меньше минуты, вглядываясь в виднеющиеся развалины, но никакого шевеления так и не обнаружил.

— Почему вы не выходите на улицу? — негромко спросила профессор, осторожно подходя к нему. — Что-то не так?

— Да, — ответил Медведь, не переставая обшаривать взглядом виднеющуюся из их развалин улицу. — Только никак не могу понять, что именно. Как будто кто-то там есть, но не получается разглядеть, глаза, как назло, пощипывает. Видимо, какая-то дрянь со складов в воздух попала, чувствуете, запах странный…

— Я ничего не чувствую, — нахмурилась Николаева. — Воздух вполне чист. Может, вам пыль попала в глаза?

— Что? — Майор секунду смотрел на неё. — Вам глаза не щиплет? И воздух нормальный?

— Со мной всё в порядке, — подтвердила она и замолчала, прислушиваясь к разгорающейся где-то вдали перестрелке. — Скажите, Николай Иванович, как далеко…

— Секунду! — оборвал её Медведь, чувствуя стремительно растущее подозрение. — Мне нужно кое-что проверить…

Он подхватил кусок кирпича и швырнул его на улицу. Угловатый обломок пролетел полметра и внезапно резко метнулся вниз, словно пуля, а потом с коротким пронзительным свистом молнией врезался в пол, рассыпаясь в пыль с неправдоподобно тихим хлопком. Ни одна пылинка не поднялась вверх и даже не дрогнула, лишь в образовавшемся в напольном покрытии отверстии виднелась небольшая горстка рыжего порошка — всё, что осталось от обломка. «Как же так, небо же синее…» Майор торопливо защёлкал кнопками УИПа, затем выхватил из кармана мобильный телефон конвоира…

— Что это было? — раздался голос подходящего к ним Степанова. Несмотря на ухудшающееся самочувствие, в его интонациях звучал живейший научный интерес. — Так действует аномалия? Откуда она здесь?

— Это Гравиконцентратор, — неторопливо объяснил Медведь, убирая в карман бесполезный мобильник. — В просторечии — Грава. Область повышенной гравитации, сила тяготения может достигать 100g, но обычно не более восьмидесяти. Убивает мгновенно.

Он обернулся к учёным и невозмутимо закончил:

— Вокруг нас Жёлтая Зона. Итак, — он кивнул на обманчиво пустой выход на улицу, — мы отсюда не выйдем. Придётся искать другой путь.

15

Всё тело болело, словно побывало в камнедробилке, а кожа пылала огнём, будто по ней от души прошлись шлифовальным кругом. В голову гулко била кровь, и казалось, что налитые свинцом глаза вот-вот вывалятся из глазниц, прорвав веки. Что-то больно врезалось в живот, мешая дышать и вызывая тошноту, воспалённый от нехватки кислорода мозг требовал от хозяина вмешательства в сложившуюся ситуацию. Влад открыл глаза и в мутной дымке увидел прямо перед собой покрытую пожухлой травой землю с лужицей запёкшейся крови. Кровь, похоже, его собственная. Натекла из разбитого носа. Он скосил глаза по сторонам. Мир вёл себя неадекватно, перевернувшись с ног на голову. Пошевелить руками почему-то не удавалось, и вообще их не чувствовалось, словно не было совсем. Влад пошарил глазами. Руки, к счастью, оказались на месте, но заткнутые за пояс. Интересно, зачем он это сделал? И почему он в такой странной позе…

Пару минут он пытался вспомнить своё имя и вообще понять, в чём смысл жизни. Потом зрение начало восстанавливаться, и ситуация прояснилась. Руки не заткнуты за пояс, они в него судорожно вцепились. И вообще это не пояс, а ремень. Причём явно не брючный… Воспалённый мозг окатило жгущей болью, и в памяти вспыхнула картина сминающегося салона самолёта, тяжёлый удар и темнота. Стало ясно, что это не мир перевернулся вокруг. Он всё ещё сидит в кресле, точнее, висит лицом вниз, вцепившись в привязной ремень, причудливо перехлестнувший его почти по диагонали. Кресло искривлено и опрокинуто вместе с куском пола, к которому прикручено. Кажется, его расклинило в смявшемся обломке самолёта. От кресел справа и слева остались лишь рваные обломки, густо заляпанные чем-то липко-красным, подозрительно похожим на вывороченные внутренности. Больше ничего разглядеть не удавалось.

Дышать становилось всё труднее, и Влад попытался заставить свои руки отцепиться от страховочного ремня. Это удалось не сразу — сведённое судорогой тело скрючилось в кресле и не реагировало на утверждения о миновавшей опасности, не желая верить хозяину на слово. Наконец пальцы разжались, и руки безвольными рукавами уткнулись в землю. Пришлось ждать, когда к ним вернётся хоть какая-то чувствительность. Она вернулась вместе с тысячей иголок, вонзающихся в оживающие нервные окончания, и некоторое время въедливая боль не позволяла сделать вдох. Едва стало легче, Петров поискал глазами замок привязного ремня. Обнаружить его не удалось, и ему пришлось змеёй выворачиваться из согнутого в дугу кресла. Вывалившись на землю, он минут десять неподвижно лежал, восстанавливая кровообращение и дыхание. Жгущая боль, обволакивающая мозг, не проходила. Влад отыскал глазами просвет между искорёженным металлом и пополз туда.

Обломок корпуса самолёта, из которого он выполз, оказался совсем невелик. Небольшую часть фюзеляжа выдрало и скомкало, словно орех, внутри которого и оказался юрист. Его скорлупа валялась где-то на самом краю аэродрома, упёршись в разорванное проволочное заграждение. Видимо, оно эту скорлупу и остановило, после того как та прокатилась по ровной земле почти километр. Память неожиданно вытолкнула из глубин старое воспоминание: отец перед полётом объясняет ему, как необходимо действовать в случае аварийной посадки. Влад машинально ощупал себя в поисках переломов и открытых ран. Всё тело болело, незакрытая одеждой кожа покрыта густой сеткой глубоких царапин, сама одежда порядком изорвана, но никаких повреждений не было, только мозг по-прежнему жгло, словно он был обернут горячим компрессом.

Влад поднялся на ноги и прислушался к ощущениям. Голова не кружится, тошноты нет, слабости тоже. Значит, это не сотрясение. Вот только пить хочется… Он повертел головой, осматривая местность вокруг. Кажется, уже утро. От часов на руке не осталось даже браслета, мобильный телефон, из-под экрана которого проступали следы копоти, не подавал признаков жизни. Похоже, аппарат накрылся. Влад посмотрел на солнце. Оно находилось на востоке, и до зенита было ещё далеко. Пожалуй, сейчас начало дня, часов десять. В километре от него лежали руины того, что ещё недавно было аэропортом. То, что его уничтожило, оставило после себя лишь беспорядочное нагромождение обломков не выше уровня первого этажа. По всему лётному полю были густо рассыпаны обломки самолётов, чадящие жидкими дымами. Самый крупный из них размерами не превышал распиленный надвое легковой автомобиль, и Влад ещё раз посмотрел на смятый в скорлупу кусок фюзеляжа, из которого только что выполз. Повезло, другого определения нет. А он-то ещё переживал в детстве, что никогда не угадывал в лотерею…

Жар в голове не проходил, жажда усиливалась — явно стоило поискать медицинскую помощь. Вопрос только: где? Аэропорт превратился в одну большую братскую могилу, и даже приближаться к нему не хотелось. Но если происшедшее — это результат стихийного бедствия, землетрясения, например, или торнадо, сюда прилетят спасатели. Остаётся надеяться, что это произойдёт скоро. Влад вздохнул и побрёл к руинам, понимая, что только сейчас ему стало даже не страшно, а действительно жутко. О том, как он выжил, лучше вообще не думать, иначе через пару минут всё это закончится нервным срывом. Надо занять себя чем-нибудь, подумать о чём-то… о чём? О том, что здесь произошло, например. На землетрясение не похоже, самолёт ведь смяло, как фантик… а торнадо здесь неоткуда взяться, чай, не американский континент. И для террористов это уж слишком сильно — ничего в округе не осталось, даже взлётно-посадочную полосу забросало обломками. Он подумал, что МЧС придётся расчищать полосу, иначе их самолётам тут не сесть.

У руин аэропорта всё оказалось ещё хуже, чем он предполагал. То, что здесь произошло, буквально разметало весь стоящий и подъезжающий автотранспорт, расплющив в лепёшки автомобили и до неузнаваемости искорёжив автобусы. Вокруг не было ни одного дерева, словно здесь никогда ничего не росло, но руины строений оказались плотно забиты изломанными в щепу остатками неузнаваемой уже растительности. Пешеходов, похоже, разорвало на куски в одно мгновение: повсюду лежали руки, ноги и лишённые конечностей изувеченные тела, причём у руин их было так много, что к горлу невольно подкатила тошнота. Никаких спасателей нигде не было видно, лишь вдали раздавался разъярённый хрип сразу нескольких визжащих глоток — стая ободранных собак, покрытых кровавыми язвами, рвала на части человеческую ногу. Псы злобно огрызались друг на друга, вырывая добычу, и совершенно не обращали внимания на обилие других тел вокруг. Влада стошнило. Отплевавшись, он поспешил отойти подальше. В нескольких десятках метров от погибшего аэропорта обнаружилась торчащая из земли толстая цилиндрическая конструкция, чудом выдержавшая удар катастрофы, — остатки не то столба, не то какой-то опоры. На неё, словно на штык, был нанизан разодранный вертолёт белого цвета, определить модель которого по искорёженным останкам Влад не смог. Он осторожно приблизился к развороченному летательному аппарату и заглянул внутрь. Похоже, двигатель не горит, и взрыва можно не опасаться. От кабины осталось лишь металлическое месиво, но, вроде бы, на момент трагедии в ней никого не было. Влад укрылся за вертолётными обломками от психующей своры и опустился на землю, переводя дыхание.

Что же здесь случилось? Аэропорт и всё остальное словно расшибло ураганом на месте. От улиц и кварталов не осталось даже следа. Вокруг должны были стоять дома и проходить перекрёстки, а остались лишь руины, плотным трёхметровым слоем простирающиеся повсюду, насколько хватало глаз. По развалинам с противными криками бродили сотни ворон, крупные стаи каких-то птиц кружили над руинами аэровокзала. Время от времени то одна, то другая из них приземлялась прямо на изувеченные трупы, и ободранные птицы принимались клевать человеческие останки, но тут же другая стая набрасывалась на первую, и в воздухе начиналась грызня. Дерущиеся падальщики пронзительно верещали совсем не птичьими криками. И нигде не было видно никаких следов выживших людей.

На память пришло видео вспыхивающего ядерного взрыва и расширяющейся от него ударной волны, вдребезги разносящей всё на своём пути. Тут произошло что-то очень похожее. Но если это ядерный взрыв, почему нет гриба? И где спасатели? Впрочем, со спасателями, скорее всего, всё просто: их либо не осталось, либо не хватает, раз прошло уже столько времени, а к аэропорту так никто и не явился. «Просто сидеть тут и ждать у моря погоды бессмысленно, — юрист покосился на беснующуюся стаю, в которой среди собак было хорошо видно несколько покрытых кровавыми язвами кошек, не отстающих от остальных, — и опасно. Нужно двигать отсюда поскорее и попытаться отыскать помощь. И найти её можно только в Ухте. Это ближайший город, и если спасательная операция вообще ведётся, то происходит это там. В любом случае кто-то должен был уцелеть, не может быть, чтобы не осталось выживших».

Он потёр виски, пытаясь успокоить монотонную боль, жгущую мозг. Попить бы… Влад вспомнил карту Ухты, которую смотрел в самолёте за несколько минут до трагедии. Отсюда к городу ведёт почти прямая дорога, вдоль которой вроде был какой-то населённый пункт. Может, уже там ему удастся найти людей. А ещё на карте отмечалось не то озеро, не то заполненный водой карьер, там можно утолить нараставшую жажду. Вот только как на эту дорогу выйти? Через сплошное поле развалин, простирающееся перед аэропортом, не пройти. Не понятно даже, в каком направлении двигаться. Подумав, он пришёл к выводу, что лучше всего вернуться на лётное поле, выйти на взлётно-посадочную полосу и двигаться прямо. Насколько он запомнил карту, это направление неизбежно пересечётся с трассой. А там останется только повернуть направо и не сходить с главной дороги. Она приведёт его прямо в город. Правда, там путь преграждает река Ухта, но наверняка мост через неё уцелел. Ну, или спасатели наладили какую-нибудь переправу, об этом они позаботились в первую очередь, сто процентов. Все же понимают, что по этой дороге в город будут стекаться выжившие из близлежащих населённых пунктов, если таковые, конечно, пострадали.

Он встал и, с опаской оглядываясь на визжащую свору, направился обратно к лётному полю, огибая площадь аэропорта, заваленную расплющенными автомобилями и раздроблёнными в щепу деревьями.

Дерущаяся позади стая завизжала особенно громко, и Влад прибавил шаг. Не помешало бы найти хоть какое-нибудь оружие. Пошарив глазами вокруг, он подобрал валяющийся среди искорёженных обломков кусок увесистой арматуры, покрытый каким-то странным желтоватым налётом. Не базука, конечно но всё ж не с голыми руками. Да и опираться на неё можно, как на трость. Влад наскоро стёр с железки непонятный налёт и поспешил прочь от усеянных окровавленными останками руин.

Найти взлётную полосу оказалось несложно, и вскоре он уже двигался по ней в сторону автотрассы, обходя многочисленные обломки авиационной и аэродромной техники. Изувеченных трупов здесь попадалось меньше, но в остальном картина была ничуть не лучше: обломки, куски развалин, разлетевшиеся далеко от строений, изломанные деревья, мелькающие вокруг грызуны с кусками человеческой плоти в зубах. Жуткие картины заставляли Влада торопиться ещё сильнее, и от ускоренного шага жажда стала ощутимее.

На трассу он вышел неожиданно, заметив её лишь тогда, когда ободранная земля под ногами сменилась поломанным асфальтом со следами дорожной разметки. Влад остановился и повернулся направо — судя по оставшейся в памяти карте, идти надо именно туда. Дорога приведёт в Ухту, да и встретить людей на ней шансов больше. Хотя, если кто-то и пытается спастись на машине, этой трассой он воспользоваться не сможет: вблизи шоссе оказалось захламлено не меньше, чем местность у развалин аэропорта. Влад двинулся вперёд, пробираясь между завалами. Возможно, дорога скоро расчистится.

Его предположения не оправдались: чем дальше он уходил, тем меньше ему попадалось скомканных автомобильных остовов, но захламлённость шоссе меньше не становилась. Груды искорёженного металла сменились кучами древесных обломков, выкорчеванных пней и земляными насыпями. Некогда ровное дорожное полотно вздыбилось буграми, словно крупными язвами, разорвавшими асфальтовое покрытие, и не надо было хорошо разбираться в автомобилях, чтобы понять — тут можно передвигаться только пешком.

Идти пришлось долго. Скорость движения через завалы была совсем небольшой, но сойти с дороги Влад не решился. Местности он не знает, поэтому разбитое шоссе — его единственный ориентир, потерять который в такой разрухе проще простого. К тому же, вокруг всё чаще слышались шорохи, скрежет зубов и визгливые вопли невидимых отсюда зверей. Похоже, драки между ними шли повсюду. Не хватало только попасть в переделку, острых ощущений хватило и без этого. А ещё что-то в глубине подсознания необъяснимо подсказывало ему, что покидать трассу нельзя. Нельзя, и всё тут. Странное какое-то ощущение, но понять, чем оно вызвано, не получалось. Мозг продолжало надсадно печь, хотелось воды и было не до размышлений.

Сквозь монотонно зудящую боль прорвался знакомый стрекот, и Влад остановился, задрав голову. Со стороны города навстречу ему на большой высоте шла пара вертолётов. Знакомый с детства силуэт МИ-8 двигался в сопровождении МИ-24. На МЧС не похоже, скорее всего, к спасательной операции подключили армию, и теперь военные вертолётчики совершают облёты пострадавшей в катастрофе территории в поисках выживших. Он вскарабкался на засыпанную земляными комьями груду сплетённых корнями пней и, пытаясь устоять на кривых корневищах, замахал руками приближающимся винтокрылым машинам.

— Эй!!! — заорал он так, что ноющий в пекле мозг вспыхнул новой вспышкой боли. — Я здесь!!! Эй!!! Сюда!!! Я тут!!! Помогите!!!

Однако вертолёты снижаться не собирались. Они прошли, не сбавляя скорости, прямо над ним, и Влад смог различить нанесённый на нижнюю часть обшивки МИ-8 логотип РАО «Ареал», бортовой номер А-02, и бросающуюся в глаза штангу крепления на одном из пилонов подвески МИ-24, не к месту блестящую на фоне камуфлированного корпуса боевой машины. Вертолёты быстро скрылись за горизонтом, и он устало опустил руки. Сложно сказать, заметили его пилоты или нет, но ясно одно: спасательный поиск так не проводится. Те, кто только что пролетел мимо, никого спасать не собирались. Странно, ведь в РАО «Ареал» громадный отдел МЧС, способный самостоятельно справиться с любым стихийным бедствием в масштабах города, подобного Ухте. Странно. Впрочем, один обнадёживающий факт только что выяснился: раз из Городка РАО производятся полёты, значит, люди там точно есть. Видимо, оттуда и руководят спасательной операцией, а эти вертолёты наверняка повезли в больницы раненых, находящихся в тяжёлом состоянии. Поэтому они и не могли приземлиться — в таких ситуациях нельзя терять время, это может стоить кому-то жизни. Да и если судить по карте, машины ушли в сторону Сыктывкара, он как раз где-то в той стороне. В общем, нужно идти в Городок РАО, его бедствие не коснулось, или коснулось незначительно. И с дороги сходить тем более нельзя: если пилоты его заметили, то наверняка сообщили о нём по радиосвязи в спасательный центр. Быть может, за ним пришлют кого-нибудь. А вне дороги они его не найдут, это точно.

Влад оглядел окрестности с высоты своего холма. Вокруг, насколько хватало глаз, был сплошной бурелом из раздроблённых деревьев и выдранных с корнем пней. Впереди дорога делала поворот, и слева от неё начиналась длинная череда бесформенных развалин. Наверное, это всё, что осталось от какого-то населённого пункта или пригорода Ухты. Он пристально вгляделся в руины, но так и не смог понять, чем они были до трагедии. Катастрофа превратила всё в сплошное каменное месиво, как там, в районе аэропорта. Кричащее вороньё кружилось над искорёженными обломками, пикируя на торчащие куски смятой арматуры, забитые изломанной растительностью и засыпанные желтоватой землёй. А ещё всё вокруг покрывала какая-то странная жёлтая пыль…

Влад только сейчас обратил внимание, что это та самая пыль, что он счистил со своего куска арматуры. Час назад её было не так много, теперь же жёлтый налёт виднелся повсюду. Она что, из воздуха оседает? Может, авария на каком-нибудь химическом предприятии и это токсичный реагент?! Влад торопливо осмотрел себя. Никакой пыли на одежде не было, разве что туфли запачканы от долгой ходьбы. Исцарапанные руки тоже не имели никаких следов химического ожога, дышалось легко, только мозги по-прежнему печёт, и жажда донимает. А вокруг, как назло, ни единого ручейка или озера.

Что-то больно впилось ему в тыльную сторону ладони, и Влад торопливо прихлопнул кусающееся насекомое. Он с недоумением стряхнул с места укуса синюю лепёшку. Что это ещё за гадость? Клопы, вроде, поменьше, да и синими они не бывают. Вот зараза, прямо выгрызла кусочек кожи! Юрист потёр руку, успокаивая саднящую ранку, и слез с нагромождения корневищ на дорогу. Надо идти дальше. Скоро начнутся дома, и он наконец-то сможет найти немного питьевой воды. В крайнем случае, дальше будет озеро. До него, по идее, осталось недалеко.

Он прошёл уже довольно много вдоль оккупированных ободранными птицами руин, когда совсем близко загремели выстрелы и облезлое вороньё метнулось в небо. От неожиданности Влад остановился и завертелся, пытаясь увидеть, кто стрелял, но лежащий рядом металлический комок, бывший некогда автомобилем, закрывал обзор. Выстрелы повторились, и он побежал на звук, собираясь позвать на помощь. Однако то, что он увидел, заставило его инстинктивно отпрянуть за укрытие. От зияющей в ближайших развалинах дыры, тяжело подволакивая окровавленную ногу, ковылял человек с охотничьим ружьём в руках, на ходу перезаряжая оружие. За ним гналось не меньше десятка мужчин и женщин в разношёрстной одежде, сжимающих в руках обломки арматуры. Преследователи бежали молча, вперив в жертву немигающие взгляды остекленевших глаз. Пытающийся спастись человек дёрнул затвор помпового ружья и обернулся на бегу. Не останавливаясь, он начал стрелять в ближайших врагов. Один из выстрелов достиг цели, и настигающий беглеца человек с кривой железкой в руках упал, не издав ни звука. Едва оказавшись на земле, он вновь поднялся и продолжил преследование. Убегающий выстрелил в него вновь, и всё повторилось: преследователь упал и снова встал, не обращая внимания на кровотечение. Помповик в руках беглеца щёлкнул, возвещая об опустошении магазина, и тот схватил его за ствол, как дубину, не обращая внимания на горячее железо.

— Отвалите от меня, вонючие уроды! — заорал он, замахиваясь на подбегающую женщину — Куимова, тварь тупая! Пошла вон, не то башку разнесу!

Мужчина всё ещё пытался ковылять, отступая назад, но преследователи быстро настигли его и одновременно набросились со всех сторон. Беглец со всего размаха ударил женщину по голове, раздался хруст, и та молча отлетела наземь. В следующую секунду нападающие сбили его с ног и, не произнося ни звука и не меняя безразличных выражений на застывших лицах, принялись наносить удары арматурой. Громкий крик беглеца потонул в захлёбывающемся бульканье и затих. Преследователи били неподвижное тело ещё какое-то время, после чего одновременно выпрямились и уставились на окровавленное месиво. Кто-то подобрал ружьё, ухватив его за ствол, и все так же молча двинулись куда-то вдоль развалин. Один из них, тот самый, что дважды получил дробовой заряд в грудь, вдруг остановился и упал замертво. Остальные шли дальше, не обращая никакого внимания на оставшиеся позади трупы.

Затаившийся за скомканным автомобилем Влад проводил их взглядом. Да что вообще здесь происходит? Впервые за столько часов хождения среди изуродованных останков он встретил живых людей, и они оказались такими, что лучше б не встречал. Он дождался, пока молчаливая группа с окровавленными кусками арматуры в руках скрылась из виду, и поднялся на ноги. Убийцы шли в ту же сторону, куда и он, видимо, тоже решили добираться до Ухты, но набиваться к ним в попутчики желания не возникало. Влад пошёл дальше, стараясь перемещаться от одного завала к другому и внимательно оглядывать тянущиеся слева руины. До тех пор, пока не станет ясно, что творится вокруг, лучше без видимых причин никому на глаза не попадаться и первым заметить чьё-либо присутствие.

Следующая неприятная новость не заставила себя ждать. Он нашёл озеро справа от автотрассы, и воды в нём не оказалось. Это был довольно крупный карьер, вымазанный какой-то грязно-синей слизью, подходить к которой вплотную Влад не решился. Или карта ошиблась, или он что-то не так запомнил, но воды тут нет. Это известие немедленно подхлестнуло чувство жажды, и пришлось успокаивать себя тем, что до реки идти осталось совсем немного, там и вода, и люди, и вообще скоро всё будет в порядке…

Издалека донеслись выстрелы, сопровождающиеся надрывным криком. Крик резко оборвался, и выстрелы стихли. Влад инстинктивно упал на землю, пытаясь укрыться на ровном месте. Кажется, стреляли с дальней стороны карьера, там видны какие-то развалины. Вроде бы его никто не заметил. Он встал и торопливо поспешил по захламлённой дороге к городу. Миновав полкилометра, он вышел к перекрёстку и остановился, укрывшись за выброшенным на трассу взрывом куском кирпичной стены. Куда идти дальше, сомнений не возникало. Два ответвления дороги уходили вправо-влево под неправильными углами, правое почти сразу упиралась в завалы, образовавшиеся на месте каких-то построек, левое отклонялось в сторону и разворачивалось почти параллельно главной дороге. Видимо, тоже вела в город. И левое ответвление, и центральная трасса переходили в мосты через железную дорогу. Точнее, ещё недавно переходили в мосты. Сейчас от них остались лишь обломки опор и груды раздроблённого бетона, разбросанного катастрофой повсюду. В общем-то, двигаться было можно, проблема была не в этом.

Его смущало то, что после перекрёстка его путь пролегал по открытой местности. Отсюда было хорошо видно, что ударная волна, или что там разметало всё вокруг, несомненно, шла со стороны Ухты. Видимая с этого места часть города выглядела, пожалуй, ещё хуже, чем аэропорт, но именно тот отрезок пути, что предстояло пройти сейчас, оказался чисто выбрит катастрофой. При этом справа от дороги, недалеко от основания раздолбанного в клочья моста, раньше была какая-то застройка. Теперь она представляла собой бесформенные развалины, усыпанные измочаленными деревьями, среди которых виднелся остов небольшого домишки, первый этаж которого непонятно каким образом уцелел. И сейчас мимо него к городу двигалась та самая группа людей, что на его глазах насмерть забила человека с ружьём. Только сейчас их было больше.

Влад затаился, взвешивая варианты. С одной стороны, выжившие люди двигаются в город в поисках помощи, и по мере приближения к развалинам кварталов их становится больше. Это вполне логично. С другой, выходить и присоединяться к ним совершенно не хотелось, слишком пугающе выглядели их остекленевшие взгляды и безразличные лица. Нужно скорее добраться до спасателей, иначе ничем хорошим ситуация не закончится, это он чувствовал особенно чётко. Как же поступить? К развалинам приближаться опасно, вдруг оттуда вылезет ещё одна такая же куча психов с арматурой? Идти по открытой местности ничем не лучше — он там, как на ладони, его быстро заметят. И больше всего непонятно, откуда это необъяснимое ощущение сильной опасности и угрозы, исходящей чуть ли не отовсюду?

В конце концов, на принятие решения повлияла громко заявляющая о себе жажда. Пить хотелось так сильно, что Влад решил сначала влезть внутрь дома, от которого остался первый этаж, и поискать там воду, а уже потом разбираться, что и как делать дальше. Дождавшись, когда группа выживших людей удалится от развалин достаточно далеко, Влад осторожно вышел из своего укрытия и, пригнувшись на всякий случай, побежал к уцелевшему домику. Войти в него труда не составило — ни окон, ни дверей в небольшом здании не уцелело. Правда, внутри царил жуткий хаос из обломков мебели и растительности, заброшенной в окна разбушевавшейся стихией. «Нужно найти холодильник, он есть в любой квартире. — Тут же мелькнула мысль, что здание могло быть административным. — Тогда надо искать водопроводный кран, что-то же должно здесь быть!»

Влад пробирался через засыпанные всевозможным мусором комнаты, перешагивая через разрушенные перегородки, и пытался разобраться в планировке. «Вот эта часть может оказаться кухней, — подумал он, — вокруг осколки битой посуды». В следующую секунду он увидел валяющийся на куче битого кирпича покорёженный холодильник и устремился к нему, но второпях не посмотрел под ноги и наступил на что-то скользкое. Нога потеряла точку опоры, и Влад чуть не рухнул на острые обломки мебели, в последний момент успев ухватиться за ручку холодильника. Под весом его тела дверца распахнулась, и он хоть и не быстро, но всё-таки плюхнулся на какую-то деревяшку. Подскочив, Влад тихо чертыхнулся, потирая рукой ушибленное колено, и сразу же замолчал, разочарованно глядя в распахнутый холодильник. Внутри оказалось пусто. Он встал с обломка и похромал ближе, протягивая руку к морозильному отделению.

— И в морозилке тоже ничего нет, — раздался сзади молодой голос, сопровождающийся лязганьем затвора, — я всё забрал. Не шевелись, иначе стреляю!

* * *

Медведь ударил в стену ещё несколько раз и, закашлявшись, вышел из облака кирпичного крошева. Бросив на пол массивный обломок бетонного перекрытия, заменяющий ему молот, майор отёр рукавом лицо, размазывая осевшую на капли пота строительную пыль. «Надо бы передохнуть». Рядом вновь загрохотали автоматные очереди.

— Всё никак не успокоятся? — Он подошёл к склонившейся над Степановым Николаевой.

— Это другие, — ответила профессор, — те ушли полчаса назад.

Майор выглянул из-за рухнувшей потолочной плиты и посмотрел в сторону улицы. Двое Зомби в форме сотрудников Службы Безопасности старательно палили из АК-74 в учёных. Грава не менее старательно жрала пули, но до отупевших мозгов Зомби это не доходило. Сразу видно, эти ещё не были в Красной Зоне. Оттуда их братия, что ни говори, поумнее будет. Майор обернулся к лежащему без сознания учёному.

— Как он?

— Плохо, — поморщилась профессор. — Нужны антибиотики, пока не стало поздно.

— Стена оказалась двойной, но через час выберемся, — пообещал Медведь. — Первую я уже пробил, да и вторая дала трещину. Скоро добью, только пыль уляжется, а то совсем дышать нечем.

— А там, за стеной, не окажется других аномалий? — Николаева поправила самодельную шину на руке Степанова. Учёный лихорадочно вздрагивал, и повязка часто сбивалась.

— Их там предостаточно, — хмыкнул здоровяк, — но мы выберемся. Главное, до улицы добраться.

Небо полностью позеленело уже к полудню, солнце превратилось в мутно-голубой диск, и дневной свет потерял летнюю яркость. С самого утра, едва Грава преградила им путь, они искали возможность выбраться на улицу. Медведь тщательно осмотрел каждый метр пространства в чреве обрушившегося здания, в результате чего выяснились две вещи. Первая: воды нигде нет. Вторая: другого выхода на свободу тоже нет. Пока размышляли, что можно предпринять в сложившейся ситуации, безлюдные руины Городка ожили, и это оказалось третьим неприятным сюрпризом. Помимо разрушения, Городок подвергся массовому зомбированию. Десятки новоиспечённых слуг Тёмного Властелина выбирались из руин и брели в сторону Ареала.

Точнее, в сторону Эпицентра, ибо в том, что вокруг теперь располагается Ареал, сомневаться не приходилось. Если есть аномалии, то ты в Зоне. Если твой УИП работает — Зона Зелёная. Если нет — Жёлтая. Если приборы отрубились и в нагрузку к этому ты стал Зомби — значит, тебе выпал почётный приз за глупость — ты в Красной Зоне, и останешься в ней навсегда. Просто и понятно, даже если всё это время тебе было лень поднять голову и посмотреть на цвет неба. По этой несложной схеме выходило, что сейчас вокруг них Жёлтая Зона. Как в эту схему вписывался Городок, превратившийся в Зомби-Лэнд, Медведь объяснить не мог, но зато хорошо понимал, что вряд ли вообще кто-то мог. До вчерашнего дня считалось, что Выбросы не подвергают людей зомбированию и не способны разрушать строения, и вообще шагают на тысячу сто пятьдесят три метра и ни миллиметром больше. Похоже, теперь народу из ГНИЦ придётся пересмотреть кое-какие свои теории. Если, конечно, там ещё остался кто-либо, кто может это сделать, уж больно много щуплых фигурок в комбинезонах Научного Отдела тянутся сейчас к Эпицентру…

Поток бредущих Зомби не ослабевал весь день, однако не все в Городке закипели мозгами. Поначалу с разных сторон часто доносилась стрельба, затухающая в стоне города. Видимо, уцелевшие люди пытались пробиваться к Ухте. После полудня выстрелов уже не было, лишь новоиспечённые Зомби по одному, по двое, не торопясь, топали бесконечной чередой к своему новому дому. Некоторые из них замечали расположившихся в развалинах Медведя и его спутников. Те, что были безоружны, потоптавшись немного перед Гравой, уходили дальше. Вооружённые пытались стрелять в учёных прямо через аномалию. Потратив впустую весь боезапас, они разочарованно брели вслед за остальными.

К вечеру Степанову стало хуже — у учёного начался жар, и он потерял сознание. Необходимо было что-то делать, и майор принял решение попытаться пробить дыру в стене подручными средствами. Единственное, что удалось найти для этих целей, был обломок бетонного перекрытия весом в добрых полцентнера, но выбирать не приходилось. Медведь почти час разгребал подступы к стене в единственном месте, к которому можно было подобраться, и с тех пор долбил мощную кладку, пробивая путь наружу.

— Ему надо хотя бы немного воды. — Николаева куском сухой тряпицы отёрла оседающую на лицо больного кирпичную пыль и прикоснулась ладонью к его лбу: — Очень высокая температура…

Медведь расправил ноющие от усталости плечи, сложил руки за спиной в замок и прогнулся назад, вправляя натруженный позвоночник. Позвонки захрустели, вставая на места, и стало немного легче. Он вернулся к наполовину разбитой стене и подобрал своё орудие. Надёжно ухватить обломок балки было не за что, и дело двигалось медленнее, чем хотелось. Приходилось брать обломок в охапку, широко размахиваться и запускать его в стену, словно таран. Кирпич крошился, штукатурка разлеталась по воздуху густой колючей пылью, мешающей дышать, но стена поддавалась плохо. «И как только здесь оказались стены из кирпича, да ещё двойные? — подумал Медведь, в очередной раз вбивая обломок в кладку. Ему казалось, что все постройки внутри Ареала давно уже собираются из блоков. — Хотя это ещё вопрос, что разбивать труднее. В любом случае, эту кладку делали на совесть…»

Наконец очередной удар проломил стену, выбивая наружу небольшой обломок из нескольких соединённых раствором кирпичей. Майор осторожно выглянул в образовавшуюся дыру. Солнца видно не было, значит, скоро начнёт смеркаться. Зато хорошо видно группу стоящих рядом Зомби, тупо уставившихся на стену. Видимо, их привлёк звук ударов. Все они были вооружены. Это плохо. Зато, раз они готовятся вломиться в пролом, снаружи у стены нет аномалий. Это хорошо. Значит, выход найти всё-таки получилось.

Один из Зомби заметил Медведя и направил в сторону пролома автоматный ствол. Майор поспешно скользнул в сторону. Длинно громыхнула автоматная очередь, и первая пуля, пройдя через дыру, ударила в пол и с визгом ушла в рикошет. Остальные забарабанили выше по стене, не попадая в пролом. «Нехорошо, — ухмыльнулся Медведь, нашаривая прислонённый к рухнувшей потолочной плите автомат. — Не умеем стрелять очередями, не умеем. Это только в кино для наивных гражданских всё просто — схватил АК и покрошил негодяев в капусту одной длинной очередью. На самом деле грамотно работать очередями сможет далеко не каждый, ибо дело это непростое и требует хорошей подготовки. И гражданин с автоматом по ту сторону стены похвастать ею не мог. А в нашей работе плохая подготовка — прямой путь на тот свет». Майор дождался, пока Зомби опустошит весь магазин, перевёл предохранитель в режим одиночного огня и произвёл несколько выстрелов в пролом прямо из глубины здания. С улицы донеслись звуки падающих тел, и здоровяк, быстрым рывком перескочив к другой стороне дыры, продолжил стрельбу. Спустя несколько секунд все Зомби оказались на земле, и Медведь вновь взялся за своё стенобитное орудие. Пока они там ползают и поднимаются, нужно успеть расширить пролом. Мало ли, как обернётся весь этот шум, потом времени на это может и не быть.

На третьем ударе часть стены не выдержала. Бетонный обломок, которым орудовал майор, проломил искрошенную кирпичную кладку и вылетел наружу, врезавшись в поднимающегося на ноги Зомби. Раздался хруст костей, и противника сшибло с ног. Медведь вновь схватил автомат. Дыра в стене увеличилась достаточно для того, чтобы в неё с определённым трудом смог пролезть человек, и Зомби немедленно этим воспользовались. В пролом сунулась чья-то голова, тут же получившая прикладом в основание черепа. Зомби обмяк и остался висеть прямо в проломе. Кто-то из его коллег попытался протиснуться мимо трупа, но застрял, и огромные ручищи майора, сомкнувшись на его голове, сломали шею Зомби, словно спичку. Остальных произошедшее озадачило, и они некоторое время бестолково топтались у стены. Медведь быстро сменил магазин и затаился, держа заткнутый мёртвыми телами пролом на прицеле, однако нападавшие не пожелали вытаскивать из дыры трупы и вскоре ушли своей дорогой.

Убедившись, что видимой угрозы нет, здоровяк ногой вытолкнул из пролома мёртвые тела, подобрал с пола несколько стреляных гильз, вылез наружу и огляделся. Городок лежал в руинах. В наступающих зелёных сумерках тени от бесформенных развалин слились в замысловатую вязь, словно опутывавшую разлетевшиеся повсюду обломки.

Судя по характеру повреждений, со стороны Эпицентра пришла мощная ударная волна огромной разрушительной силы и просто смела всё на своём пути, превратив постройки в груды строительного мусора. Медведю не раз и не два доводилось бывать под Выбросами, и всякий раз удача оказывалась на его стороне, но ничего подобного тому, что произошло сейчас, он не видел. Подобных разрушений в Ареале не было никогда. Уж на что странные творятся в Зонах вещи, но это было из ряда вон выходящее событие даже для них. И все завалы тянутся в сторону Ухты. Придётся много чего обходить, чтобы выбраться к городу.

У развалин соседнего здания что-то зашевелилось, и здоровяк опустился на колено, сливаясь с полузасыпанной обломками стеной. Несколько человеческих фигур выкарабкались из руин и молча двинулись в сторону Эпицентра. «Понятно, — поморщился майор, — это уже не наши. Но как такое могло произойти вне Красной Зоны?» Он дождался, когда Зомби скроются из виду, и осмотрел лежащие у стены трупы. У тех двоих, что лезли в пролом, не было ничего интересного, даже оружия. Видимо, их коллеги, уходя, всё подобрали. На ещё одном мертвеце, погибшем от пуль, обнаружился подсумок с запасным магазином. Судя по всему, в момент катастрофы этот человек нёс караульную службу. Не густо, конечно, но и не пусто. Медведь сунул магазин в набедренный карман и подошёл к придавленному бетонным обломком телу. Этого зашибло насмерть сразу же. Здоровяк отвалил в сторону бывшее стенобитное орудие и довольно крякнул: на поясе Зомби висела фляга. Майор отцепил ёмкость и влез обратно в пролом.

— Всё в порядке? — Николаева опасливо выглянула из-за груды битого кирпича, окидывая Медведя насторожённым взглядом. — Я слышала перестрелку. Мы окружены?

— Уже нет, — здоровяк протянул ей флягу. — Вот, прохожие подарили.

— Давайте скорее! — Профессор выхватила ёмкость и заторопилась к бессознательному телу Степанова. — Сделаем ему компресс, это хоть немного ослабит жар!

Она на ходу отвинтила пробку и смочила кусок тряпки. Потом её ноздри шевельнулись, и Николаева понюхала открытое горлышко.

— Спиртом пахнет, — сообщила она. — Водка, наверное…

Договорить она не успела: майор одним прыжком оказался рядом и вырвал флягу. Он с размаху запустил её в дальний угол развалин и коротким движением выбил из рук профессора мокрую тряпку.

— Уходим! Быстро! — Медведь схватил бесчувственного учёного и взвалил его себе на плечи. — Скоро сюда сбегутся Зомби! Рукой машите, пусть запах выветривается!

Он побежал к пролому в стене, и Николаева поспешила за ним.

— Зомби чувствуют запах спирта? — Она машинально оглянулась назад. — На каком расстоянии?

— Не знаю, — майор протолкнул в дыру Степанова, — но обычные собаки позавидуют! — Здоровяк вылез на улицу и снова взвалил на себя учёного. Вот чёрт, как он не догадался проверить содержимое фляги? Хотел поскорее отнести воды Никите… и каким вообще надо быть дебилом, чтобы таскать с собой на службу водку в штатной фляге! И ведь таких недоделанных хватает! А ему теперь с Зомби в догонялки играть!

Дождавшись, когда Николаева окажется снаружи, Медведь сунул ей в руку несколько автоматных гильз.

— Идите строго за мной, не обгоняйте и не становитесь рядом, — торопливо инструктировал он профессора. — Если я попрошу, будете швырять гильзы по одной, куда скажу. Помните, аномалии не видны глазу, а приборы здесь не работают. Если увидите тонкие серебристые нити, ни в коем случае не приближайтесь к ним — это Паутина, она вызывает отсроченную смерть, шансов выжить нет. В ямки и даже мелкие углубления не наступать, там может быть Студень. Ещё немного стемнеет, и его станет видно, он такой, синеватый, подрагивает, словно призрак. Пошли!

Майор швырнул перед собой гильзу и устремился по следам Зомби, хорошо заметным на засыпанной строительной пылью покрасневшей земле. Бежать, одной рукой удерживая Степанова и висящий на груди автомат, было очень неудобно, но двигаться без пробника он не рискнул. Конечно, Зомби чувствуют аномалии и обходят их, но это не значит, что идти по следам безопасно, — в Жёлтой Зоне аномалия может появиться прямо перед тобой в любой момент.

— Город в другой стороне! — зашептала Николаева. — Мы удаляемся от него!

— Знаю…

Медведь обернулся. К их бывшему убежищу уже тянулись с десяток Зомби. Ближайшие в нерешительности вертели головой то в сторону убегающих людей, то в сторону развалин.

— Уже унюхали, уродцы! — Здоровяк метнул гильзу подальше вперёд. — Надо отойти от фляги, в ней водки больше, она перебьёт запах от вашей ладони!

Они пробежали метров двадцать, и вдруг очередная гильза, брошенная вперёд точно вдоль натоптанной Зомби тропы, прямо в воздухе распустилась на множество тонких игл, вонзившихся в землю.

— Стоять! — Медведь остановился как вкопанный, и профессор с непривычки врезалась в его мощную спину — Впереди Сито! — Он поморщился. — И откуда только взялось… Садимся!

Опустившись на колено, майор уложил рядом Степанова и окинул взглядом окрестные руины. В сгущающихся сумерках в чёрных провалах развалин синели слабые отблески. Здоровяк указал профессору на один из них.

— Вот так выглядит Студень. Ночью здесь всё будет сиять, как новогодняя ёлка, увешанная синими огнями. Пойдём туда! — он ткнул рукой между двух развалин. — Место открытое, значит, хотя бы Паутины нет, а Студень уже видно. Я буду кидать гильзы и определять путь, а вы подбирайте их, когда будем проходить, иначе не хватит.

Он встал, подхватил Степанова и улыбнулся профессору:

— Не переживайте, Людмила Петровна, дойдём! Тут недалеко, и все окрестные Зомби как раз рванули за водкой. А там, глядишь, стемнеет, и они улягутся спать. Эта братия ночами ходить не любит.

Медведь швырнул перед собой пару гильз, убеждаясь в приемлемой ширине безопасного пространства, и осторожно сошёл с тропы, двигаясь вдоль руин какого-то строения.

— Куда мы направляемся? — Не отстающая от него Николаева подобрала лежащую на пыльной земле гильзу. — Вы сказали, тут недалеко. Разве нам не следует выходить к городу?

— Мы идём на базу Спецотряда, там есть оружие, снаряжение и медикаменты. — Майор подобрал обломок камня и бросил его — пока есть возможность, гильзы стоит поберечь. Позже он раздобудет верёвку и сделает «жучку». — Я попытаюсь отыскать что-нибудь в развалинах. До базы отсюда метров восемьсот, думаю, за час доберёмся. А вот до ареаловского госпиталя — почти десять километров, вряд ли дойдём без хорошей подготовки.

— Разве госпиталь расположен не в Ухте? — переспросила профессор, передавая ему подобранные гильзы.

— В Ухте, — подтвердил здоровяк, осторожно продвигаясь к брошенному камню, — но есть одно неприятное обстоятельство: вокруг нас Жёлтая Зона, и где её граница, неизвестно. Даже если ширина Зон не изменилась, а сейчас я уже ни в чём не уверен, то после Жёлтой будет ещё двадцать километров Зелёной. А расстояние от внешнего периметра Пояса до окраин Ухты меньше трёх километров.

— Вы полагаете, что город, как и мы, оказался внутри Ареала? — напряжённо произнесла Николаева. — И помощи ждать неоткуда?

— Выйдем к городу — узнаем, — ответил Медведь, методично расшвыривая обломки перед собой, — но, думаю, им там сейчас не до нас. И потом, кто добровольно полезет в Жёлтую Зону? Это целая операция. Тут не знаешь, на каком шагу умрёшь… так, впереди что-то есть. Обходим справа, там чисто. Держитесь ближе.

Минут десять они молча огибали невидимую смерть. Майор продвигался короткими шагами и через каждый метр разбрасывал попадающиеся под руку обломки, нащупывая границы аномалии. «Похоже, Жернова, — отметил он, — эта гадость формой вроде усечённой сферы, то есть у земли её поперечное сечение меньше, чем на уровне лица. А ведь на плечах лежит Степанов, не оставить бы без ног человека. Хорошо, хоть мусора под ногами хватает, есть что использовать в качестве пробника. Иначе бы точно уже вляпались…»

— Тут сможем пройти. — Бросив очередной камень, Медведь остановился. — Не знаю, что там правее, но здесь два метра чистого коридора у нас есть. Идём! Будет очень хорошо, если успеем подойти к базе до темноты. Иначе Паутина перестанет быть заметной и станет невозможно найти убежище.

— А если сбить её чем-нибудь? — предположила профессор. — Палкой или брошенным камнем?

— Не поможет, — покачал головой майор, — это не материальное образование. В первые годы существования Ареала сталкеры так и делали. Пошерудят веткой и идут дальше. Паутина даже трещит при этом, будто рвётся. Только на самом деле не рвётся она. Нити просто отдают энергию тому, к чему прикасаются, и потому гаснут. Но «гаснут» не значит «пропадают», какая-то часть их заряда всё равно остаётся. Она слаба и потому убивает не сразу, но все, кто тогда ходил через Паутину, не прожили больше полугода. Причём умирают от неё всегда по одной причине — остановка сердца… Идём! — Он бросил вперёд пару камней и двинулся дальше.

— Дефибриллятор не помогает? — уточнила Николаева. — Хотя, полагаю, медики пробовали все варианты.

— Пробовали, — подтвердил Медведь, шагая к пробникам. — Тут вопрос до сих пор спорный. Однажды после Паутины удалось запустить сердце. Научная экспедиция работала в Жёлтой Зоне, и один из сотрудников вляпался. Его вытащили крюком и сразу же применили дефибриллятор. Вроде после третьего разряда он ожил. Только через полгода всё равно умер. Учёные так и не смогли однозначно установить причину смерти, хотя народ считает, что это действие Паутины. Те, кто ходил через неё с палкой, тоже ведь умирали ровно через полгода. Как тут проверишь, добровольцев нет.

Следующие двести метров оказались самыми трудными. Аномалии встречались через каждые десять-пятнадцать шагов, и в одном месте проход между ними оказался настолько тесным, что Медведь сначала минут двадцать вымерял ширину коридора, а после волоком тащил за собой Степанова, чтобы максимально сузить свои габариты. Дальше идти стало несколько легче, но добраться до базы так и не удалось: в полусотне метров от очередного фронта руин майор остановился и принялся всматриваться в сгущающиеся сумерки, обильно расцвеченные синими подрагивающими огнями.

— Это база, — наконец определил он. — От КПП и забора остался только фундамент, остальное не могу разглядеть. Оружейная и склад НЗ вкопаны под землю, поэтому хоть что-то там должно было уцелеть. Но идти дальше нельзя — Паутины уже не видно, а в развалинах без неё не обходится. Скоро будет совсем темно, нужно отыскать место для ночёвки, пока ещё видно, куда летят пробники.

— Если перед нами база вашего Отряда, то это, наверное, наша лаборатория? — Профессор неуверенно указала на приземистую бетонную коробку, увенчанную зазубренными обломками и витками скрюченной арматуры. — Немного похоже… У нас там вода в холодильнике… — она невольно закусила пересохшие губы.

— Надо же, — Медведь пригляделся к строению, — второй этаж срезало, а первый устоял. Склад старый, один из первых. В те годы об Ареале мало что знали и строили одноэтажки с запасом прочности. Второй этаж добавили уже потом. Надо подойти ближе.

Он изменил направление движения и вновь принялся бросать перед собой гильзы. На этот раз им повезло: на пути к складу попалась всего одна Рулетка, и Медведь едва успел отдёрнуть руку, чтобы не получить возвращающейся гильзой в ладонь. Обойти аномалию удалось довольно быстро, всего за семь минут.

В двух метрах от бронированной двери майор остановился, бросил в неё и рядом с ней несколько гильз, потом положил на землю Степанова и обернулся к Николаевой:

— Зажигалка всё ещё у вас? Будьте добры, достаньте.

— Газ закончился, — профессор протянула ему зажигалку. — Она ещё там, в развалинах, светить перестала.

— Ничего, нам много не надо. — Маленький пластмассовый цилиндрик утонул в огромной ручище здоровяка. — Вспышки от кремня хватит.

Он покрутил колёсиком, вызывая снопы искр, и присмотрелся к пространству возле двери. Вспышки на короткий миг освещали сгустившийся мрак, и он ожидал увидеть знакомый серебристый отблеск. Старый способ определить ночью присутствие Паутины, используемый и поисковиками, и нелегальными сталкерами ещё с первых лет существования Ареала. Когда вспышка кремня затухает, частота её фотонов совпадает с частотой излучения Паутины, они резонируют, и нити дают непродолжительную засветку. Кажется, так или почти так объясняли всё это дело яйцеголовые из ГНИЦ. Лично ему без разницы, лишь бы работало… Медведь продолжал щёлкать зажигалкой, вглядываясь в темноту. Похоже, Паутины у входа нет. Обычно в таких местах её и не бывает, она любит растягиваться между чем-нибудь торчащим и предпочитает скелетные конструкции, поэтому её так много в лесах и развалинах. Но экспериментировать не возникало никакого желания, и майор на всякий случай снял автомат и пошевелил им в районе двери, тщательно прислушиваясь. Характерного треска не прозвучало.

— Чисто, — удовлетворённо подытожил он. — Теперь посмотрим, что внутри.

— После нашего ареста лабораторию опечатали, а нас лишили прав доступа, — произнесла Николаева. — Замок электронный, без ключа не открыть.

— Ключ не понадобится, — майор подошёл к двери и ухватился за стальную ручку, — был Выброс, всё работающее оборудование сгорело. — Он потянул на себя массивную дверь, и она со скрипом поддалась. — Полевые лаборатории положено обесточивать при первых признаках Выброса и переходить на автономное обеспечение. В простонародье — керосиновые лампы и сухое горючее. Очень помогает метаморфит «Примус», если есть. Химические фонари тоже работают, но это только для освещения, поесть на них не приготовишь.

Медведь на всякий случай бросил внутрь гильзу и вновь пошевелил автоматом, теперь уже в дверном проёме.

— Попробую зайти, — заявил он и осторожно шагнул внутрь.

Через несколько секунд внутри склада мелькнул свет, и майор вышел с горящей лампой в руке.

— Порядок. — Он поднял на руки Степанова. — Потолок выдержал, похоже, герметичность не нарушена, — здоровяк указал подбородком на зажатый в руке светильник, — даже аварийный шкафчик на месте. Вовремя вам ремонт сделали.

— Это что, керосинка? — удивилась профессор, глядя за «летучую мышь». — В аварийном комплекте? А топливо не выдыхается со временем?

— В ней сухое горючее, — пояснил Медведь, — оно лучше всего подходит для Жёлтой Зоны и сидения под Выбросом. А вообще наши лампы могут работать на чём угодно, лишь бы горело. Только пламя надо регулировать — большой огонь в Ареале быстро гаснет, так что язычок лучше делать поменьше. Заходим! — провозгласил он.

Оказавшись внутри, здоровяк отдал лампу Николаевой и первым делом запер дверь на мощный засов, после чего поправил автомат и устало улыбнулся:

— И вообще, мы с вами везучие: прошли километр по Жёлтой Зоне, словно по бульвару. Ни Центрифуги, ни Жаровни, ни газовых аномалий, ни токсичного облака — романтика, да и только! — Медведь весело прищурился, — ну, уважаемый профессор, показывайте, где ваш холодильник!

16

Толпа Зомби прошла мимо, скрываясь из виду, и Влад вопросительно посмотрел на Раса. Тот осторожно выглянул из раздолбанного окна и прошептал:

— Уходят! — Парень указал на зияющий чернотой провал подъезда в руинах многоэтажки и тихо добавил: — Сейчас бежим туда, я первый, ты за мной. С моего следа не сходи и не вздумай забегать в подъезд — там Воронка прямо в дверях, костей не соберёшь. Лезем в пролом, что слева, он чист, я в нём от зомбаков прятался, когда сюда шёл.

Он вновь выглянул в окно, быстро огляделся и кивнул:

— Пошли!

Молодой сталкер выпрыгнул в разрушенный проём и рванул через открытое пространство. Влад, зажав в руке пластиковую бутылку с водой, помчался следом.

Заваленную обломками зданий улицу удалось перебежать незамеченными, и вскоре они уже влезали в мрачный зев пролома. Рас щёлкнул кнопкой фонарика и быстро осветил утлый каменный мешок, образованный нагромождением изломанных стен и потолочных плит. Луч остановился на торчащих из угла останках размозжённого человека.

— Долго здесь не просидишь, — поморщился Рас, — труп скоро начнёт вонять и привлечёт зверьё. Жаль, удобное место… — Он выключил фонарик. — Ладно, полчаса отдохнём и двинем дальше.

— Далеко ещё? — Влад недовольно разглядывал сбитые туфли. «Похоже, левая подошва планирует нас покинуть…»

Сталкер смахнул с автомата жёлтую пыль.

— Мы сейчас на перекрёстке Дзержинского и Октябрьской. Наши закрепились у Прометеев. Вообще, быстрее всего через центр, по проспекту Ленина, но туда мы соваться не будем, там сплошной завал, радиация зашкаливает и зомбаки прут толпами. Так что пойдём по Нефтяников, — он сверился с УИПом, — это дольше, но шансов больше — на окраине фон меньше. Думаю, за час-другой доберёмся, смотря какие там завалы. Главное, чтобы по руслу Чибью идти не пришлось, там Студня полно…

Они пробирались через руины Ухты второй час, но до цели было ещё далеко. Постоянно приходилось прятаться от многочисленных Зомби, идущих отовсюду в ту же сторону. Рас сказал, что они стремятся попасть в Эпицентр и на глаза им лучше не показываться. После того случая с забитым насмерть человеком Влад был полностью с ним согласен. Оставалось только порадоваться, что какое-то шестое чувство не позволило ему выйти к «уцелевшим людям» перед разрушенным мостом. Зомби бросались на всех, кто попадался на пути. Пока добирались сюда, Влад насчитал почти три десятка трупов людей, погибших уже после катастрофы. «Вот тебе и город, в котором можно получить помощь спасателей», — мелькнула мрачная мысль. Он решительно отогнал её прочь и отвинтил крышку у бутылки с водой.

— Болит? — посмотрел на него Рас. — Третью бутылку добиваешь. Смотри, энурез замучит.

— Не знаю, что со мной, но ощущение такое, что не пил всю жизнь. — Влад нахмурился, прислушиваясь к себе. — Эти три бутылки во мне словно испарились. Но хоть мозги не кипят. Пока воду пью — не больно вообще.

— И всё-таки я не понимаю, как ты умудрился без приборов дойти до меня от самого аэропорта, — покачал головой Рас. — Ты точно не видишь аномалий?

— Я не вижу ничего необычного, — пожал плечами Влад. — Шёл себе, да и шёл. Обходил завалы и изувеченные трупы. Жутковато было, конечно, и мозги жгло так, что хотелось воды плеснуть себе в череп. А её, как назло, нет нигде! — Он виновато посмотрел на почти пустую бутылку.

— Пей-пей, — успокоил его Рас, — по пути будет несколько магазинов. Их разнесло в щепки, конечно, но я что-нибудь найду. Другой воды в Зонах нет, если не считать маленьких озёр, но к ним подходить нельзя, — парень болезненно поморщился, — это прямой путь к Тёмному Властелину…

Он замолчал, задумавшись о чём-то, и Влад сделал ещё глоток. От воды ему и вправду становилось легче. Жжение в мозгу утихало, и некоторое время он мог жить спокойно. Однако невидимый кипятильник быстро включался, и вновь приходилось пить. Встреча с Расом оказалась большой удачей. Как выяснилось, молодой сталкер шёл в аэропорт и влез в тот придорожный дом, чтобы спрятаться от появившихся Зомби. А заодно и обшарить холодильник — чего добру пропадать зря, а вода и продовольствие в пути пригодятся, мало ли, как дорога обернётся.

На вопрос Влада, что же тут произошло, Рас лишь пожал плечами:

— А чёрт его знает. Никто толком не может понять. Всё вокруг в одну секунду просто смело, словно ядерным взрывом. Только самого взрыва не было.

Потом начался Выброс, это точно. Но раньше Выброса таких размеров не бывало, Ареал прыгнул во все стороны на огромное расстояние. Вроде бы перед самым ударом в городе объявляли учения по Гражданской Обороне и эвакуацию. Другие рассказывают о каких-то террористах, одновременно устроивших несколько взрывов по всей Ухте. И вроде бы это и не террористы были вовсе, а зомби, которые вышли из Ареала. Чушь какая-то! Не выходят они из Ареала никогда. Да и как они Пояс прошли бы? Один мужик из диспетчерской службы вообще говорит, будто слышал, что в Эпицентре обнаружили агрессивных инопланетян и срочно нанесли по ним ядерный удар. Но, опять же, взрыва никто не видел. Если честно, это выглядит ещё большей ерундой. Но если начальство действительно долбануло по Эпицентру ядерной, то сделали они это зря! — Рас криво усмехнулся. — Сейчас любой малолетний пацан знает, что нельзя бить по инопланетянам ядерным ударом. Зона их влияния от этого расширяется. Видать, руководство не играет в компьютерные игры.

Влад коротко хмыкнул и покачал головой:

— Я тоже в них не играю. На ерунду времени не хватает, работы слишком много.

— Кем работаешь? — поинтересовался Рас.

— Юрист, — Влад сделал ещё глоток, — в Москве.

— А здесь как оказался? — удивился молодой сталкер. — По грибы?

— Знакомые хорошие позвали, — уклончиво ответил Влад. — Они сюда в командировку приехали, но что-то у них по юридической части не заладилось. Вот и позвонили мне, попросили помочь. Я в самолёте был, когда всё началось. Сам не понимаю, как уцелел. Повезло.

— А я в РАО в поисковом отделе работаю, — сообщил Рас. — Мне как раз по заявке надо было в Жёлтую идти. Спустился в оружейку оружие получать, а тут объявляют учебную тревогу по особо крупному Выбросу. Ну, я там и остался, сидим втроём с Болтом и дежурным, анекдоты травим. Вдруг Болт как подскочил и орёт: «Выброс! Ложись!» — и в угол! Я сначала подумал, прикалывается он. В этот момент и долбануло. Очнулся от того, что Болт снял с кулера канистру и мне на лицо воду льёт…

Парнишка потёр руками виски.

— Сначала в голове звенело так, будто мне по башке бубном колотят, а потом ничего, оклемался. До утра так и сидели в оружейной. Там безопасно, все такие хранилища для серьёзных вещей, оружие, там, боеприпасы, аварийные склады НЗ — они в подвалах расположены. Любой Выброс пересидеть можно спокойно. Потом Выброс закончился, и мы полезли наверх. Бронепластину люка заело, мы с ней долго провозились, но всё же справились. Открываем люк — а над нами небо. Здания нет, смело начисто под самый фундамент. В двух шагах целая гора обломков — всё, что от него осталось. Да и вообще вокруг одни руины, и ни один прибор не работает.

Рас бережно стёр пыль с укреплённого на предплечье УИПа и продолжил:

— Вылезли и стоим, ничего понять не можем. Дежурный по оружейке увидел, что от соседнего корпуса одни развалины остались, и рванул к ним. У него там жена работала. Болт ему кричит, мол, стой, нельзя туда, да куда там! Тот даже шаг не замедлил. Пробежал несколько шагов и вляпался. В одну секунду в клочья разлетелся, по любому в Раздиратель угодил.

Молодой сталкер тяжело вздохнул:

— Болт говорит, мол, мы в Жёлтой Зоне. Я ему: так ведь небо голубое! А сам смотрю, Выброс закончился, а приборы-то так и не заработали. И точно, через несколько часов небо позеленело, а земля стала краснеть и всё больше на резину походить. Только тогда нам уже не до этого было — отовсюду зомбаки попёрли в Эпицентр. Похоже, всех, кто на момент начала Выброса не погиб от удара и не оказался в подвалах, Тёмный Властелин к рукам прибрал. Агрессивные, уродцы: едва заметят — тут же кидаются. Мы еле ноги унесли. Хорошо ещё, что Жёлтая Зона остановилась совсем рядом, граница теперь почти что по внешнему периметру проходит. В смысле, по тому, что от него осталось. Как в Зелёную вышли, УИПы заработали, стало проще. Начали к городу пробиваться, на наши выстрелы стали люди подтягиваться. Говорят, много кто выжил, да только большинство вляпались, когда из Жёлтой выбирались. Небо-то обманчивое было…

Он немного помолчал, поёжившись, и грустно продолжил:

— Дойти смогли только до Прометеев. Дальше сплошные завалы, куда ни сунься — счётчики Гейгера на УИПах зашкаливают. Пришлось закрепиться там. Место открытое, а делать нечего, Зомбаки прут со всех сторон, кто с чем: с дубьём всяким, железками, арматурой… Опаснее всего те, что в милицейской форме, и бывшие МЧСники, у них оружие. Стрелять пришлось немало… — Рас хрипло прочистил горло, — а лица у многих знакомые… — Он тряхнул головой. — В общем, собралось там человек сто, и ещё из города люди выбирались, кому уцелеть повезло. Зомбаки просекли, что нас много и мы с оружием, и стали обтекать нас стороной, но те, что вооружены, всё равно кидаются. Так, под открытым небом, вечно сидеть не будешь, надо как-то выбираться из Зоны, вот меня и послали к аэропорту. Думали, может, туда Выброс не дошёл и удастся найти помощь.

— Нет, — Влад покачал головой, — там одни развалины, как здесь. Только ещё страшнее — изувеченные трупы кругом, и зверьё взбесившееся за человеческие останки грызётся… — его непроизвольно передёрнуло.

— Значит, Зелёная длится намного дальше, — заключил Рас. — Я так и думал. Ширина Зон двадцать километров… — Он сделал паузу и добавил: — Наверное. Короче, нет смысла туда идти. Ты не обратил внимания, может, там остались какие-то машины? Грузовики, техника, или ещё что?

— Всё всмятку, — вздохнул Влад. — Самый крупный обломок размером с половину легковушки. Я не видел живых. Там даже приземлиться нельзя, взлётная полоса сильно захламлена выкорчеванным лесом… Рас, а как сохранились вертолёты?

— Какие вертолёты? — озадачился сталкер. — Там остались вертолёты?! Надо сказать нашим, вдруг кто-то умеет летать!

— Да нет, я не про аэропорт, — нахмурился Влад, — там всё размазало по земле, я же говорил. Я про те вертолёты, что эвакуируют людей из Ухты.

— Чего? — Рас непонимающе посмотрел на него. — Нет там никаких вертолётов. И эвакуации нет, выжившие едва от Зомби спасаются! С чего ты взял?

— Я видел два вертолёта в небе, когда шёл из аэропорта, — объяснил Влад. — С эмблемами РАО «Ареал». Двигались на высокой скорости в сторону… туда, короче, — он указал направление рукой. — Я думаю, там Сыктывкар.

— Угу, — задумчиво согласился молодой сталкер, — он там… Странно всё это, я никаких вертолётов не видел. Да и как они могли взлететь? Ареаловские вертушки все в Городке стояли, там подземных ангаров нет. Городок Выбросом смело к чёртовой бабушке, какие ещё вертолёты?! Да и не запустились бы двигатели в Жёлтой Зоне…

— Может, они из полёта возвращались? — предположил юрист. — И не пострадали потому, что их не было здесь во время Выброса?

— Может быть, — Рас пожал плечами. — Что ж они тогда не подобрали хоть кого-нибудь?

— Мало ли, — Влад коротко развёл руками. — Может, и подобрали кого. Или топливо заканчивалось, или сесть было негде. Но они наверняка за помощью пошли. Думаю, нас скоро будут искать.

— Хотелось бы, — сталкер осторожно подобрался к пролому и внимательно оглядел близлежащие руины. — Ладно, пошли, пока никого нет. Хорошо бы успеть добраться до Прометеев до темноты, неохота в ночи по развалинам ноги ломать.

Сотня метров через почти непроходимые руины далась с большим трудом. Влад быстро потерял оба каблука, а его тонкая светлая рубашка потемнела от грязи и зияла рваными дырами. Дважды развалины перед ними заканчивались непреодолимым тупиком, и приходилось возвращаться назад, чтобы обойти завал с другой стороны. Быстро выяснилось, что двигаться по набережной вдоль высохшей реки не получится. Они уже почти вышли к ней, как вдруг, вскарабкавшийся на очередную гору руин Рас быстро присел за обломок стены и дёрнул Влада за собой.

— Тсс! — прошипел он и указал вперёд: — Зомбаки рядом!

Юрист медленно выглянул из-за обломка и тут же одёрнул голову назад. По узкому проходу, оставшемуся между покрытым вонючей слизью руслом реки и уходящими вдаль руинами, медленно брели безмолвные человеческие фигуры. Несколько десятков Зомби монотонно двигались вперёд, сжимая в руках или волоча за собой служившие оружием обломки труб, досок и арматуры.

— По набережной не пройдём, — зашептал сталкер, — придётся через проезд Строителей. Там завалено сильно, но ничего не поделаешь. На проспект Ленина нельзя, там этих, — он кивнул на молчаливо бредущих Зомби, — сотни, и радиация фонит жутко. Идём вправо, вон туда. Это проспект Космонавтов… был. Много открытых мест, так что придётся бегом до поликлиники, а лучше — до художественной школы.

— А которая из них художественная школа? — Влад вгляделся в череду развалин. — Они теперь все одинаковые.

Рас ткнул пальцем:

— Вон та, где смятый автобус. Добежишь без воды? — он смерил взглядом пустую бутылку.

— Добегу, конечно. — Влад выбросил ставшую бесполезной ёмкость. — От аэропорта же вообще без неё дошёл. Идём!

Они почти ползком спустились с развалин и рванули, пытаясь как можно скорее преодолеть открытое место. Однако уже через десяток метров Рас остановился и торопливо поднял руку с УИПом.

— Впереди аномалия! — сообщил он, глядя на переливающиеся огоньками индикаторы, и спустя пару секунд заявил: — Влево!

Пока пересекли проспект и добрались до места, аномалии попадались ещё трижды. Каждый раз поисковик колдовал над приборами и быстро определял пути обхода, но этих заминок оказалось достаточно, чтобы их заметили.

— Рас! — Влад тронул сталкера за плечо. — За нами кто-то бежит! Это человек или Зомби?

Парнишка обернулся, бросая взгляд на приближающегося мужика с топором, и быстрым движением снял автомат.

— Сейчас посмотрим!

Он присел на колено и прицелился. Человек прибавил скорости, и Рас выстрелил. Бегущий запнулся и упал, и сталкер тут же произвёл в него ещё одну очередь.

— Бежим, — заявил он, цепляя автомат на грудь, — пока они на звук не сбежались!

Остановились они только после того, как влезли в россыпь руин и просочились по ним достаточно далеко. Заметив образовавшийся в развалинах закуток, Рас ткнул в него рукой и вновь сверился с УИПом.

— Чисто, — определил он, тяжело дыша. — Там отдохнём.

Они забились внутрь обвала и вжались в стены. Влад перевёл дыхание и посмотрел на сталкера.

— Это точно был Зомби? — спросил он. — Вдруг он нормальный, только кричать нам боялся, чтобы их не привлечь?

— Зомбак, по любому. — Рас стряхнул со лба налипшее крошево битой штукатурки. — Я когда в него прицелился, он только ходу прибавил. Нормальный человек бы упал, попытался крикнуть нам что-нибудь. Ты бы вот стал на автомат ломиться?

— Нет, — согласился Влад. — А что за высотное здание там, далеко? Его было видно сверху. Оно выглядит почти не пострадавшим, только окон нет! Может, надо идти туда? Засесть на крыше, там и от Зомби легче отбиваться, и спасатели нас сразу заметят!

— Это ГНИЦ, — мрачно ответил Рас. — Главный Научно-Исследовательский Центр РАО «Ареал» имени академика Лаврентьева. У нас никто не понимает, как он устоял, но идти к нему — стопроцентная смерть. Там смертельная радиация. Один учёный оттуда выбрался и дошёл до нас, весь серый, как земля. Умер ещё до того, как я к аэропорту уходил. Только и смог сказать, чтобы туда не ходили. Несколько человек всё равно пошли, у них семьи в том районе. Вернулись очень быстро, говорят, не пройти, фон слишком…

— Тихо! — оборвал его Влад, прислушиваясь. — Слышишь?

Рас застыл, обратившись в слух.

— Вертушка! — выдохнул он. — Это спасатели! А нам ещё топать и топать! — Сталкер вскочил. — Бежим! Тут рядом Комсомольская площадь, место открытое! Там, правда, автозаправка на воздух взлетела, но нас всё равно заметят! Скорее, а то улетят!

Они вылезли из утлого убежища и принялись карабкаться среди развалин, задирая головы вверх.

— Вон он! — Влад указал на скользящий в небе силуэт. — Это МИ-24, из тех, что я видел!

— Выживших высматривает! — подхватил Рас. — Чёрт, не успеваем! Он уже над Прометеями! Быстрее! — Он перелез через преграждающую путь балку и подал Владу руку.

— Я не могу так быстро, — развёл руками тот, вскарабкиваясь следом, — подошвы скоро отвалятся. Надо осторожнее бежать, иначе куда я вообще без обуви! Разве твои не предупредят о тебе спасателей?

— Так они думают, что меня у аэропорта искать надо! И ни одной рабочей рации не осталось! — Рас с досадой скривился и тут же воскликнул: — Стой! — УИП на его предплечье расцвёл огоньками индикаторов, и до Влада донёсся слабый писк из маленького наушника, вставленного в ушную раковину сталкера. — Паутина! Да что такое! Почему сейчас?!

Он завозился с прибором, медленно отшагивая в сторону через каждые пару секунд. Влад следил за вертолётом. Машина заложила вираж и пошла на круг. Вероятно, пилот заметил выживших.

— Сюда! — Рас потащил его за собой. — Быстрее, он уже снижается!

— Как-то странно он снижается. — Влад скакал за Расом среди руин с обломка на обломок, пытаясь не переломать ног, и следить за вертолётом стало небезопасно. — Слишком быстро!

— Нужно хотя бы до площади добежать. — Молодой сталкер поднырнул под нависающий обломок. — Осторожнее, справа Студень, не наступай в выемки!

Они наконец-то выбрались из руин, и Рас вновь вскинул руку с УИПом, торопливо водя прибором:

— Сейчас главное не вляпаться на ровном месте… сейчас… сейчас… направление…

— Подожди! — Влад схватил его за локоть. — Не торопись зря. Он не приземляется.

— Как? — возмутился Рас, отрываясь от УИПа и впиваясь взглядом в вертолёт. — Это ещё почему? Он же снижается!

— Скорость слишком велика… — начал было Влад и осёкся, глядя, как пилоны боевой подвески МИ-24 окрашиваются вспышками срывающихся из пусковых установок НАРов.[6] — Ложись!!!

Он бросился на землю, Рас повалился рядом, и над ними загрохотали отзвуки разрывов. Оба пытались понять, что именно обстреливает вертолёт, но всё, что можно было разглядеть за руинами, это поднимающиеся в небо верхушки взрывов и взлетающие в воздух обломки.

— Куда это он так молотит? — растерянно произнёс Рас, вытягивая шею. — Там же наши, где-то совсем близко!

— Может, он отгоняет Зомби? — неуверенно предположил Влад. — Увидел, что их слишком много, и зачищает место для посадки… Он же один, а вертолёт на земле лёгкая добыча…

— Для кого? Для тупых зомбаков с палками?! — Рас приподнялся, вглядываясь в сплошную стену разрывов. — Слушай, Влад, а вдруг там хорошо вооружённые зомбаки объявились?! У нас же ОМОН есть! То есть, был! Вдруг они тоже зомбировались! — Сталкер подскочил. — Побежали туда, поможем нашим!

— Лежи давай! — Юрист шлёпнул его в подколенный сгиб. — Терминатор-самоучка! Лучше него, — он кивнул в сторону стрекочущего крупнокалиберным пулемётом вертолёта, — у тебя точно не получится. Можешь мне поверить, я знаю, что такое боевой вертолёт, у меня отец лётчик-афганец. Сейчас умнее вообще туда не соваться, а то ещё попадём под раздачу! Из кабины люди на земле выглядят размером с крупного муравья, он просто не успеет отличить тебя от Зомби, если ты мелькнёшь где-то среди развалин!

— Да знаю я! — обиженно заявил Рас, опускаясь на землю. — Сам не раз летал! В смысле, десантником, когда доставка по воздуху. Ну, и что нам теперь делать? До завтра лежать будем? А наши там от Зомбаков отбиваются!

— Погибнуть от своего же вертолёта — глупо! — отрезал Влад. — Подождём, пока отстреляется, и пойдём! Главное, чтобы нас никто за Зомби не принял. Ты знаешь, как туда выйти так, чтобы под пули не попасть?

— Ну… — Рас секунду размышлял, — раньше-то как угодно можно было. Теперь завалы везде, но, думаю, попробуем дворами пройти, между Нефтяников и Строителей. Там руины не выше второго этажа, должно получиться. — Он проводил взглядом набирающий высоту вертолёт. — Уходит?

— На облёт пошёл, скорее всего, — Влад оценивающе посмотрел на заходящую на круг машину, — проверяет, надо ли делать ещё залп. Там сейчас пылищи море, сразу и не поймёшь.

Вертолёт дважды прошёл над подвергнувшимся обстрелу районом и, быстро набрав скорость, ушёл на восток.

— Куда это он? — спросил Влад. — Он же прилетел не оттуда…

— В сторону нефтеперерабатывающего завода пошёл, — уверенно ответил Рас, вставая на ноги. — Наверное, там тоже требуется огневая поддержка. Пошли! Теперь точно скоро спасатели прилетят, так что лучше не опаздывать.

Но выбраться в нужное место удалось не сразу. Сначала они уткнулись в непроходимые завалы и приняли вправо, но уже через двадцать шагов счётчик Гейгера угрожающе заверещал, и они торопливо отступили. Пришлось искать обход левее, но УИП показал там высокую активность аномалий, и Рас, пошевелив обломком деревяшки в нескольких местах, сокрушённо сообщил:

— Трещит везде, Студня полно и здоровенный Магнит над школьным двором. И ещё что-то есть вон там, и там, отсюда не разобрать. От самой школы фонит, как от дырявого реактора! Короче, не пройдём. Думал, сильно здесь не завалит, не так уж и много зданий. Кто знал, что столько переломанного леса сюда притащит! А Паутина его любит… — Он покачал головой. — Придётся всё-таки выходить к реке, может, Зомбаков там уже нет… в общем, пошли левее, к тому обломку, попробуем пройти перед ним.

— Может, вон там безопасный проход? — Влад кивнул назад, в сторону забросанного чахлым изломанным лесом пустыря. — Развалин нет, русло отсюда видно…

— Вряд ли, — усомнился Рас. — Слишком много ровного пространства. На такие места аномалии часто садятся. Да и заметно нас будет издалека, если от развалин отойдём. Зомбаки, если увидят, так просто не отстанут.

— Давай попробуем, пока там никого, — предложил Влад. — Если проход есть, можно пробежать, время наверстаем!

— Ну, давай… — без особого энтузиазма согласился молодой сталкер. — Только как бы не пришлось навёрстывать в обратную сторону, когда нас заметят не совсем спасатели…

Он внимательно осмотрел окрестности и, не найдя опасности, осторожно вышел из россыпей обломков. Рас поднял перед собой согнутую в локте руку с УИПом и медленно двинулся вперёд, постоянно перебегая глазами с индикаторов на набережную и обратно. Влад пошёл следом, то и дело оглядываясь, чтобы никто не застал их врасплох: оказаться отрезанными от развалин на лишённом серьёзных укрытий месте не хотелось.

К руслу вышли без происшествий, развороченная набережная оказалась безлюдной, и Рас немного расслабился, огляделся и облегчённо вздохнул:

— Дорога, вроде, есть, Зомбаков не видно, так что аномалии обойти успеем, если попадутся. Ты как узнал, что здесь пройти можно?

— Я не знал, — пожал плечами Влад. — Просто показалось, что тут должно быть чисто. Это место чем-то похоже на дорогу из аэропорта.

— Чем раскуроченная спортивная площадка может быть похожа на автотрассу?! — удивился Рас. — Так же засыпана дроблёным лесом, что ли?

— Не знаю, — нахмурился Влад. — Я же говорю: показалось. Может, асфальт похожий, откуда я…

— Ложись! — тихо воскликнул Рас, и оба мгновенно вжались в покрытый жёлтой пылью асфальт. — Зомби!

Он указал на набережную. На вздувшейся буграми дороге из-за руин показались несколько бредущих фигур. Влад торопливо огляделся и понял, что здесь его, скорее всего, заметят. Обломки чахлых деревьев, наверное, ещё скроют одетого в камуфляж Раса, но не юриста в гражданском. Молодой сталкер, словно прочитав мысли, быстро зашептал:

— Сваливать надо, иначе заметят, когда близко подойдут! — Он ткнул рукой в сторону видневшихся на севере обломков небольшого моста. — Сейчас встаём и бежим! Нам совсем недалеко осталось, тут город уже заканчивается! У моста сворачиваем направо, оттуда до Прометеев рукой подать! Там наши, они, если что, помогут отбиться! Добежишь без каблуков-то?

— А что, есть другие варианты? — тихо хмыкнул Влад. — Добегу. Надеюсь, туфли не развалятся.

— Ага, надейся, — коротко прыснул Рас. — Надежда умирает последней. А обувь — первой! — Он смерил взглядом расстояние, оставшееся до приближающихся Зомби. — Шучу, не обращай внимания. Нервишки шалят немного… Всё, бежим! Держись точно в трёх шагах позади и не обгоняй. — Рас перехватил автомат в руку. — За мной!

Они сорвались с места, словно заправские спринтеры. Рас мчался впереди, на ходу умудряясь сверяться с УИПом, огибать опасные места и оглядываться на Влада и Зомби. Те заметили беглецов практически сразу и бросились в погоню, размахивая железными прутами и обломками досок. За какое время было преодолено расстояние до развалин моста, Влад не понял, но зато был совершенно уверен, что так быстро он ещё никогда в жизни не бегал.

— Сюда! — Рас свернул вправо. — Тут рядом, мы на перекрёстке закрепились, у газпромовского музея!

Он ткнул рукой в сторону длинной осыпи руин, из-за которой виднелись развалины чуть выше, и устремился к ним. Влад, тяжело дыша, изо всех сил старался не отставать слишком сильно. Выскочив на перекрёсток, Рас замер, словно вкопанный.

— Что за хрень?! — растерянно выдохнул он.

Пространство вокруг было буквально перепахано воронками и усеяно трупами. Земля, залитая кровью и усыпанная рваными останками мёртвых тел, ещё не успела покрыться жёлтой пылью, отчего выглядела кроваво-серым озером среди грязно-ядовитых развалин. В двух шагах от Раса несколько облезлых, покрытых язвами кошек рвали на части человеческие внутренности. Молодой сталкер секунду смотрел на место жестокой бойни, после чего неуверенно произнёс:

— Это вертушка что, по нашим била, что ли…

Договорить он не успел. Двое Зомби с остекленевшими глазами молча бросились на него из ближайшей воронки, сбивая с ног. Рас выронил автомат и отлетел в сторону. Нападающие немедленно переключились на подбегающего Влада. От неожиданности тот судорожно затормозил и отпрыгнул назад. Из развалин неподалёку уже выбирались новые Зомби, и Влад невольно попятился, глядя, как быстро растёт их количество. Он торопливо оглянулся по сторонам и подобрал какую-то железку, приготовившись отбиваться.

— Назад! — крикнул Рас, оставаясь лежать. — Отведи их от автомата! Быстрее!

Влад несколько раз угрожающе взмахнул железкой перед приближающимися Зомби, но те лишь ускорили шаг, и он бегом рванулся в обратную сторону. Под ногой что-то хрустнуло, и ступню пронзила резкая боль. Влад споткнулся и едва не рухнул наземь. С трудом удержавшись на ногах, он заковылял прочь. Зомби ринулись за ним. В следующую секунду Рас вскочил на ноги и бросился к автомату. Подобрав оружие и быстро прицелившись, он несколькими выстрелами сбил врагов на землю. Зомби, получившие пули почти в упор, полетели на развороченный асфальт, и Рас помчался за Владом.

— Быстрее! К мосту! — Он поравнялся с прихрамывающим юристом. — Там под опорой займём позицию!

Спотыкающийся Влад оглянулся. Отовсюду из руин к ним шли, бежали и ковыляли не меньше трёх десятков Зомби. Что-то острое, вонзившееся в подошву ступни, не давало наступать на ногу, мешая быстро бежать.

— Нельзя туда! — Он изо всех сил старался не отстать от сталкера. — Рас! Стой! Ищи другое место!

— Да нас тут разорвут в клочья! — Рас схватил его за руку и потащил за собой. — У меня на них патронов не хватит! Они так просто не дохнут! Давай же, шевелись, блин!

Он протащил Влада ещё несколько шагов и резко остановился. Тревожный писк УИПа был слышен даже через шум их хриплого дыхания.

— Твою мать! — выдохнул Рас, останавливаясь. — Плешь!

Он развернулся, вскидывая автомат, и произвёл несколько выстрелов. В надвигающейся толпе Зомби кто-то упал, но остальные не обратили на это никакого внимания. Кольцо вокруг товарищей быстро сжималось, а из-за развалин появлялись всё новые и новые фигуры с остекленевшими глазами, и взгляды людей заметались по сторонам в поисках выхода.

Внезапно в ближайшем скоплении руин прогремела автоматная очередь, и пули швырнули на разбитый асфальт атакующего Зомби. Из едва заметного пролома в стене рухнувшей многоэтажки выскочили трое мужчин с автоматами и открыли огонь, отсекая преследователей от беглецов. Один из стреляющих, облачённый в армейский камуфляж и разгрузку, крикнул:

— Рас! Сюда! Быстрее! Патронов мало!

Молодой сталкер вскинул автомат, короткой очередью срезал замахивающегося куском арматуры Зомби и едва успел развернуться, чтобы в упор встретить следующего.

— Ходу, Влад, ходу! — Он подхватил руку юриста через плечо и потащил его к развалинам.

Коридор, пробитый неожиданными спасителями в толпе Зомби, быстро сужался. Выскочить едва удалось. Кто-то схватил Влада за плечо, он ударил преследователя железкой, но в неё тотчас вцепилось сразу несколько рук, и оружие пришлось отпустить. Несколько пуль просвистели почти рядом, и ещё пара Зомби рухнули под ноги напирающей толпе. Остальные замешкались, и Расу удалось втащить Влада в развалины. Кто-то из стрелков подхватил хромающего юриста и потащил к пролому, остальные, отстреливаясь, отступали за ними следом. Карабкающихся по развалинам со всех сторон Зомби становилось всё больше. Люди спешно втиснулись в пролом, и последний из них тут же схватился за крупный обломок бетонной плиты.

— Заваливаем! — крикнул он. — Быстрее, они рядом!

Ближайшие к нему стрелки навалились на плиту и надвинули её на пролом, запечатывая вход. В наступившей темноте вспыхнул электрический фонарик.

— Успели, — устало вздохнул человек с фонарём, прислуживаясь к шуму долбящихся в бетонную плиту Зомби. — Думал, не добежите.

— Я сам так думал, — Рас отёр со лба выступивший от напряжения пот. — Так много озверевших зомбаков рядом с собой я ещё не видел. Спасибо, мужики!

Говоривший лишь невесело улыбнулся и положил фонарь на груду битого кирпича, направляя луч в низкий потолок.

— Что с ногой? — спросил он у сидящего на раздроблённой балке Влада. — Крови много.

— Наступил на что-то. — Тот держал в руках снятый башмак и выдирал из него тонкий кривой металлический обломок. — Ступню проткнуло.

— Держи. — Человек в зелёном комбинезоне с эмблемами, сильно напоминающими эмблемы МЧС, протянул ему небольшой кусок бинта. — Это всё, что осталось. Помочь с повязкой?

— Спасибо, справлюсь. — Влад, морщась от боли, принялся стягивать с опухающей ступни окровавленный носок.

— Рас, патроны есть? — спросил третий, в серой спецодежде. — У меня всего пол магазина осталось.

— У меня три, — сталкер потянул из подсумка магазин, — одним могу поделиться. — Отдав боеприпасы, он обернулся к человеку в камуфляже: — Болт, что за хрень здесь произошла?

— Расстреляли нас спасатели, — криво ухмыльнулся тот, — вот и вся хрень.

— Это не спасатели, — поморщился человек с нашивками, похожими на МЧСные. — Вертолёт боевой был.

— Похож на один из наших, только без бортового номера, — вступил в разговор третий. — Мы вчера на таком же штангу крепления меняли, не успели покрасить.

— На левом пилоне? — уточнил Влад. — Я видел этот вертолёт, — юрист посмотрел на Раса. — Это он сопровождал тот МИ-8, что был с логотипом РАО «Ареал». Номера двадцатьчетвёрки я не смог разобрать, но на восьмёрке с логотипом стояло А-02.

— Это борт Совета Директоров, резервный, машина-дублёр! — заявил человек в серой спецодежде. — Нам иногда его на техобслуживание пригоняют. Обычно он не летает, стоит где-то на секретном аэродроме, не знаю, где это.

— Раз они смогли запустить двигатели, значит, точно не в городке, — хмыкнул Болт. — А где ты его видел?

— Я из аэропорта шёл, по дороге, — Влад, кривясь, перетягивал бинтом кровоточащую ступню. — Они надо мной прошли, вдвоём. МИ-8 этот и МИ-24, у которого штанга пилона была не покрашена, блестела на солнце.

— Выходит, правду связисты говорили про ядерный удар, — насупился Болт. — Начальство ответственности боится, а мы тут наивно спасателей ждали… Аэропорт-то как? — кивнул он Владу.

— Как здесь, — хмуро ответил тот, — даже хуже. Одни обломки и разодранные мертвецы.

— Болт, что здесь случилось-то? — вскинулся Рас. — Почему вертушка по своим отстрелялась?

— Я бы тоже хотел знать, — зло скривился тот. — Через час как ты ушёл, из Городка выбрались пятеро мужиков из службы связи. Одного ты должен знать, Федька Косой, позывной у него «Обнинск».

— Помню, — кивнул Рас. — Так он выжил?

— Угу, — кивнул поисковик. — Выбрались они всей сменой, и даже рацию с собой принесли нулёвую, из аварийного НЗ, ещё не распечатанную из консервационной упаковки. Так вот, Косой рассказал, что он вчера дежурным был на узле правительственной связи и, как всегда, ухо грел где не положено. Я всегда удивлялся, как его ещё не посадили… — Болт коротко вздохнул. — Теперь уже не посадят… Короче, Совет Директоров, можно сказать, при нём у Президента санкцию на нанесение ядерного удара просил. Косой говорил, что едва увидал, как начальство с усиленной охраной в ЗКП заторопилось, так плюнул на службу и под свою ответственность всю смену из операторской в подвал увёл. Потому и выжили в полном составе. Их корпус ударной волной в труху превратило и выход засыпало, мужики полдня из подвала выкапывались. В подвале имелся пожарный инвентарь, так они целый туннель на поверхность отрыли. Сам знаешь, здание их от внешнего периметра недалеко, метров двести, так что повезло им выйти из Жёлтой и не вляпаться. Так до нас и добрались.

Рацию распаковали и стали помощь вызывать. Сначала никто не отвечал, мы уж думали, что мощности не хватает, видать, Ареал далеко скакнул, везде такая же разруха… — Болт поморщился, потирая кровоточащую ссадину на подбородке. — Потом на аварийной частоте нам ответили. Представились спасателями и попросили назвать себя и обрисовать обстановку. Косой доложил по форме, как положено, а те уточняют, мол, правильно ли они поняли, что он и его люди в момент трагедии несли службу на узле засекреченной связи и вообще у нас тут собрались выжившие, выбравшиеся из Городка? Мы подтвердили, и нам сказали собраться на открытом месте и ждать эвакуации, вертолёты, мол, уже вылетели… — Поисковик замолчал.

— А дальше! Дальше-то что?! — нетерпеливо воскликнул Рас, — Болт, не тормози, говори!

— Дальше? — тот криво оскалился. — А дальше прилетела вертушка и вдарила по нам из всего, что на ней было. Людей десятками в клочья рвало… ты же видел, что сейчас там, у Прометеев… — Поисковик закрыл глаза и вновь замолчал. В тесном каменном мешке повисла гнетущая тишина.

— Больше никого не осталось? — Рас поражённо переводил взгляд с одного человека на другого. — Только трое?! Там же народу больше сотни было!

— Не знаю, — глухо ответил МЧСник. — Мы сюда забились, сам не помню как. В ушах звенело, земля под ногами подпрыгивала, бежал, будто под наркозом, рук-ног не чувствовал… Может, кому ещё повезло уцелеть…

— Мы, когда сюда шли, кроме Зомбаков никого не видели, — тоскливо поморщился молодой сталкер. — Да и куда из-под работающей вертушки убежать можно было… через Ленина бесполезно, там радиация. Только сюда, в развалины…

Некоторое время все молчали, после чего он полуспросил-полусказал, ни к кому не обращаясь:

— Выходит, искать нас не будут…

Возящийся с повязкой Влад надорвал заканчивающийся бинт и принялся завязывать узел.

— Будут, — негромко заявил он, с болезненной гримасой фиксируя повязку на ступне — рану сильно саднило. — И, видимо, скоро.

— Если только для того, чтобы добить, — хмуро возразил МЧСник. — Им теперь грешки свои скрыть надо, ведь целый город погубили, тысячи жизней!

— Зачем тогда надо было бортовой номер на вертушке закрашивать? — Влад покачал головой. — Нет, если спасательные работы не планируются, в этом нет смысла. Скорее, кто-то хочет замести свои собственные следы прежде, чем развернётся официальная спасательная операция. Вся страна следить за этим будет, тут уже не постреляешь. И вертолёт приметный отправили, потому как другого не было.

— Может, и так, — согласился Болт. — Только я думаю, самим надо выбираться. Хотя бы от Городка подальше уйти. И если спасатели нас найдут, то помалкивать нужно до поры до времени, что мы оттуда. Говорить, что местные жители. Так оно спокойнее будет, пока до большой земли не доберёмся. Там и посмотрим, что к чему.

— Куда пойдём? — нахмурился человек в спецодежде. — К Печоре? Это через пол-Ареала, значит. Дойдём ли? Да и на трассу ещё выйти надо. Напрямик не выйдет, радиацией живьём зажарит. Придётся весь город обходить. Получается, только в Сыктывкар. Только если вертушка та нас ещё ищет, она первым делом туда и пойдёт.

— Но и спасательная операция будет вестись из Сыктывкара, — не согласился МЧСник. — Это ближайшее место, где есть аэропорт с более-менее нормальной взлётно-посадочной полосой. Оттуда пойдут колонны и вертолёты. Все понимают, что если кто выжил, то наверняка по этой дороге будет выбираться. Её первым делом осматривать станут.

— Предлагаю завтра решить, что дальше делать будем. — Болт взял в руки фонарь. — Переждём ночь, отдохнём, и Зомби к тому времени уйдут. Первым делом выйдем из города, там и обдумаем. А сейчас — спать. — И он щёлкнул кнопкой, гася свет.

17

Медведь сделал ещё шаг и замер, прислушиваясь к ощущениям. Впереди, в нескольких метрах, было что-то большое и невидимое. С виду место выглядело безопасным, но оно точно там, в этом он был уверен, хотя и не знал, почему. Майор в нерешительности замер, держа в руке готовую к броску «жучку». В том, что её бросать нельзя, он тоже почему-то был уверен. «Ладно, попробуем иначе». Здоровяк осторожно лёг на землю и достал из кармана гильзу. Подняв руку над собой как можно выше, он метнул пробник в пустоту и торопливо вжался в красную резину земли. Гильза пролетела метра три и исчезла. В ту же секунду раздался оглушительный хлопок, и она с резким свистом рванулась обратно, вспарывая воздух над головой. Уши заложило, и Медведь сглотнул, возвращая их в норму. «Судя по грохоту, не меньше двух скоростей звука, здоровая, должно быть, Центрифуга… Тут не пройти, придётся попробовать правее».

Здоровяк оглянулся на серую коробку склада, в рассветных сумерках напоминающую обломок короны. Ювелир-неудачник выполнил её для капризного короля, но тот в гневе швырнул корону на землю, да ещё наподдал ногой, изрядно развалив верхний ярус. Необходимо поспешить, пока ещё видна Паутина. Полёта метров от склада до обломков забора базы ОСОП он проходил полчаса, а теперь дело пошло ещё хуже. За пять метров это уже вторая аномалия. Майор швырнул «жучку» вправо, убеждаясь, что место чистое. Гильза упала на прорезающийся из красной почвы синюшный мох. За ночь местность вокруг сильно изменилась, и теперь уже с цветом окружающей Зоны никаких сомнений не возникало.

Медведь подтянул «жучку» к себе и забросил её ещё несколько раз, нащупывая безопасное место, в котором его мощная фигура могла гарантированно уместиться, после чего осторожно переместился на исследованный участок. Он вытащил из другого кармана два небольших осколка силикатного кирпича и положил их на землю, отмечая ширину безопасного коридора. Так будет легче возвращаться, хотя без «жучки» в Жёлтой Зоне нельзя уверенно идти даже по своим следам. Тут вообще ни в чём нельзя быть уверенным. Майор прикинул расстояние до цели. Если и дальше придётся так петлять, то меток не хватит. Набедренный карман, для этих целей набитый у склада мелкими обломками, сейчас был наполовину пуст, а до казарм постоянной дислокации почти сто метров пути.

Сама по себе база Спецотряда была невелика — обнесённый отдельным забором кусок Городка размерами двести на двести метров. Половину этой территории занимал врытый в землю склад боеприпасов, точнее, не застроенная зона безопасности вокруг него. Располагался он дальше всех, но идти туда Медведь и не собирался: очень далеко, риск слишком велик. Но в центре базы, между ангарами техники и вертолётной площадкой, находится штаб Отряда, рядом с которым стоят казармы. Несущие дежурство боевые группы проживают именно там, и в цоколе приземистого одноэтажного здания, под мощными железобетонными перекрытиями, размещены оружейная комната и аварийный склад НЗ. «Добраться бы туда, пока ещё держатся сумерки. — Здоровяк привычным движением швырнул „жучку“ и сделал ещё пару шагов. — Там снаряжение, оружие, противогазы. В НЗ есть медикаменты и даже операционный материал, а уж стандартные антидоты и противостолбнячная сыворотка имеется в любой индивидуальной аптечке. Главное, чтобы люки в цокольный этаж не были завалены. Иначе придётся пробираться в медпункт, а он с другой стороны штаба, и даже отсюда видно, что ни от медпункта, ни от штаба толком ничего не осталось, сплошное месиво. Где были стены — и то не угадаешь. А вот казармы выглядят неплохо, только окна и двери вынесло, да от раскреплённого на крыше оборудования остались лишь металлические обрывки. Раз склад с боеприпасами не сдетонировал от взрыва, стало быть, можно рассчитывать на сохранность оружейной комнаты и аптечек в ней. Никите совсем хреново, как бы без руки не остался человек…»

Через десяток шагов ощущение нависшей опасности вернулось, и Медведь вновь замер, пытаясь определить, с какой стороны смертью веет сильнее. Он забросил «жучку» перед собой, но угроза не обнаружилась. Майор смотал верёвку и швырнул её вновь, целя немного левее. Гильза спокойно долетела до самой земли и с тихим чавканьем стёрлась в пыль вместе с частью верёвки. Ещё одна Плешь, уже четвёртая за сегодня. Медведь смотал остатки верёвки, достал из кармана гильзу и стал привязывать к обрывку, восстанавливая «жучку». Скоро верёвка закончится, из пяти метров осталось едва половина. Медведь с минуту возился, короткими бросками пробника определяя безопасный проход, после чего продвинулся ещё на шаг и выставил метки, обозначая опасное место.

Когда до входа в казармы оставалось шагов двадцать, майор остановился и принялся внимательно разглядывать вход в устоявшее здание, густо усыпанное обломками. До рассвета дойти до дверей, скорее всего, не удастся, уже сейчас Паутина меркнет, а Студень едва светится. Стоит запомнить расположение опасности, пока её ещё можно разглядеть. Несколько потемневших кучек окровавленного тряпья у входа красноречиво говорили о том, что войти в здание через дверь не получится. Ближайшие окна поблёскивали серебряными нитями, лишь самое дальнее не выглядело подозрительным. Медведь вздохнул: «Это дополнительный крюк метров в двадцать. Эх, сейчас бы планшет с ручкой и бумагой, можно было хоть зарисовать Паутину…» Он посмотрел на лежащий у одного из окон труп. Видимо, кто-то понял, что через дверь не выйти, и вылез в окно, но Паутины не заметил. Погибший лежал лицом вниз, но узнать в нём бойца из второй группы было несложно. «Похоронить бы по-человечески, да куда там… тут самому бы живым дойти».

У нужного окна Медведь оказался только через час, с трудом миновав крупную Воронку, прижавшуюся к стене казармы почти вплотную. На улице стало уже совсем светло, и пришлось долго шевелить в оконном проёме автоматным стволом, обратившись в слух. Характерного треска не было, и здоровяк, в конце концов, решился. Он запрыгнул на окно и упёрся в стену проёма, удерживая равновесие. Спрыгивать на засыпанный битым кирпичом пол без пробника не стоило, и Медведь некоторое время орудовал «жучкой». Убедившись, что угрозы нет, он спрыгнул с окна внутрь.

В здании царил полумрак, и было хорошо видно, что сюда Паутина со Студнем ещё не добрались. Многие внутренние стены оказались разрушенными, повсюду лежали груды хлама из обломков кирпичной кладки и раздроблённой мебели. В падающих из оконных проёмов солнечных лучах хорошо виднелись цепочки следов, отпечатавшиеся на толстом слое осевшей строительной пыли.

Медведь подошёл ближе и всмотрелся в отпечатки. Несколько человек выжили и пытались выбраться отсюда. Все следы сходились в один перед дверью, а результаты этих попыток он видел снаружи. Окровавленное тряпьё — вот всё, что осталось от тех, кто выбегал через штатный вход. Ещё одна цепочка следов вела к оконному проёму, тому самому, перед которым на улице лежит тело бойца из второй группы. Выходит, здесь не спасся никто. Надо бы осмотреть казармы, но первым делом необходимо добраться до оружейной комнаты и медикаментов. Патронов осталось мало, а ведь скоро в Городке будет нашествие мутировавших падальщиков. К тому же ему раненого даже перевязать нечем, если таковой отыщется. Майор двинулся вглубь здания, бдительно обшаривая взглядом путь. Хоть казармы и чистые, но мало ли что…

Глухое хрипящее рычание донеслось из-за стены, и он остановился, беря автомат наизготовку. Что-то или кто-то словно царапало когтями бетон, то яростно и тихо подвывая, то так же тихо захлёбываясь. Медведь не сразу узнал в булькающих звуках бесноватый смех и окинул взглядом стену Похоже, хрип идёт из жилых кубриков, отсюда не пройти, всё завалено. Если только с обратной стороны здания, но в том, что это вообще стоит делать, майор серьёзно сомневался. «Ладно, об этом подумаем позже, сначала медикаменты».

Стараясь не шуметь, он прошёл к люку, ведущему в цокольный этаж. Бронированная створка оказалась наполовину отворена, на полу перед лестницей было сильно натоптано, а из черноты входного провала доносилось тихое шарканье, словно несколько человек бродили в темноте, натыкаясь на стены. «Спускаться вниз расхотелось, — отметил Медведь. — К сожалению, другого выхода нет». Он достал тонкую палочку химического фонаря, сломал её в кулаке и забросил в чёрный пролом. Шарканье тут же зазвучало сильнее, потом раздалось клацанье выключаемых предохранителей, и майор отпрыгнул в сторону от люка за мгновение до того, как грянули автоматные очереди. Засев за полуразвалившимся перекрытием, он взял выход на прицел. Внизу палили от души и очень даже грамотно: одновременно расстреляли фонарь, накрыли огнём лестницу и спустя пару секунд отработали по дверному проёму люка, ни разу не зацепив полузакрытую створку. «Наверняка кто-то из наших», — определил Медведь. Выстрелы стихли, и стало хорошо слышно, что скрежет за стеной усилился, а безумный смех зазвучал громче.

— Кто там? — донёсся снизу знакомый голос. — Есть кто живой и одновременно нормальный?

— Айболит? Ты чего палишь во всё, что шевелится?! — крикнул Медведь. — Так ведь и убить можно хорошего человека!

— Это не я, — ответили издалека, — Максимка с Шуриком из второй группы развлекаются! С ними Петруха из первой, и ещё кто-то, отсюда не видно!

— А чего им, делать больше нечего? — Майор сменил позицию на более удобную. Теперь он мог одновременно быть в укрытии и при этом оставаться за спиной у выходящих из люка людей. — На свете столько интересных занятий!

— Так видишь ли, Коля, они теперь, в некотором роде, не с нами! — отозвался Айболит. — Сердитые стали и неразговорчивые. Хоть бы песенку какую спели, а то сижу тут двое суток в темноте, тоска да и только!

— Зомбировало их? — спросил здоровяк, заранее зная, каков будет ответ.

— Угу, — донеслось мычание. — А ты как здесь оказался? Тебя ж вроде арестовали?

— Уже отпустили, — фыркнул Медведь. — Извинились, мол, ошибка вышла, бывает! Вот я вышел на улицу, смотрю, вокруг приятный летний день, над головой — ласковое зелёное небо, дай, думаю, загляну на базу, может, водички чистенькой нальют или шоколадкой вкусной у…

Из полуоткрытого люка вылетела граната, и майор отпрыгнул за кучу обломков. Взрыв больно ударил по ушам, вызывая резь, и десятки невидимых глазу осколков выгрызли из развалин целое облако крошева. Пространство у входа скрылось в столбе пыли. Медведь с автоматом наизготовку выглянул из своего укрытия и тут же короткой очередью разнёс показавшуюся из пылевой взвеси голову. Зомби рухнул, и пыль расцвела вспышками дульного пламени — его спутники вели огонь наугад, паля перед собой, и не догадывались, что противник находится за спиной. Майор длинной очередью перечеркнул полузакрытые пылью силуэты и прицельными выстрелами добил корчащихся на полу Зомби.

— Простите, мужики, — тихо произнёс он. — Кто же знал, что так оно выйдет… — Здоровяк болезненно потёр лицо и сменил магазин.

— Коля? — донеслось снизу. — Ты там живой?

— Живой, — хмуро ответил Медведь. — Их точно четверо было? Больше никого не осталось?

— Не знаю, — Айболита было едва слышно, — не видно мне отсюда. Но, думаю, никого. Я фонарь выбросил, они всегда на него кидались, а сейчас тихо.

— Понятно, — неопределённо хмыкнул здоровяк и, не снимая с прицела вход, осторожно подошёл ближе.

В темноте проёма угадывалось слабое синеватое свечение. Майор зажёг второй фонарь и швырнул его вниз, прислушиваясь. Ни шагов, ни других звуков слышно не было. Заходить вниз без броска гранаты не стоило, но если её нет, то выбор невелик. Он быстро осмотрел тела убитых Зомби. Как и следовало ожидать, гранат у них тоже не оказалось. Кто бы сомневался… Медведь вздохнул и подобрал с пола обломок кирпича.

— Граната! — заорал он, бросая обломок в проём люка, и тут же прыгнул следом, готовясь открыть огонь.

Внизу никого не оказалось. Лишь в конце сильно захламлённого коридора виднелась едва открытая дверь оружейки, освещённая таким же химическим фонарём. Двух источников света хватило для уверенного освещения помещения, и майор невольно остановился, окидывая взглядом представшую перед ним картину. Бронированную дверь в оружейную комнату заклинило осевшей потолочной плитой, и она не дошла до закрытия сантиметров двадцать — тридцать. И в этой узкой щели, словно поленница, одно на другом, было набито шесть мёртвых тел. С этой стороны он видел только нижние части туловищ, головы и грудь находились с другой. Похоже, их убивали в тот момент, когда они пытались пролезть в оружейку, трупы застревали, но следующие ползли прямо по ним. И так происходило до тех пор, пока штабель из мертвецов не стал слишком высоким…

— Айболит! — негромко окликнул санинструктора майор. — Ты в оружейке?

— В оружейке, — раздалось из-за двери. — А чего граната не взрывается?

— Это специальная граната, она взрывается только по четвергам и пятницам. — Медведь остановился перед дверью. — В ней особое взрывчатое вещество, гексокирпич… Айболит, я тут стесняюсь спросить, а ты вылезать оттуда вообще планируешь?

— Хотелось бы, — невесело отозвался тот. — Фонарь уже можно зажечь? Они на свет лезут, словно пчёлы на мёд.

— Зажигай, — разрешил майор, — лезть больше некому. Это ты их всех?

— Я, — печально ответил санинструктор. — Выбора не было. Выхода отсюда нет, не убежишь. — Из-за двери раздался лёгкий хруст ломающегося химического фонаря, и света стало больше. — Коля… — Айболит замолчал. — Ты не… не освободишь проход? Мне немного не по себе. Два дня на них смотрю… не знал, что Зомби умирают с открытыми глазами.

— Что вообще произошло? — Здоровяк ухватил верхнего мертвеца и выдернул его из дверей. В воздухе запахло разложением, и майор, поморщившись, осторожно отложил тело в сторону. Швырять погибших боевых товарищей не хотелось, не их вина, что всё так закончилось. — А то я всё пропустил.

— Да хрен его знает, — устало ругнулся Айболит. — Я здесь, в оружейке был, проводил плановую проверку индивидуальных аптечек и медицинского НЗ. Сроки годности сверял, препараты менял, бумажки заполнял, короче, с самого утра тут сидел, Я даже не помню, сколько времени было, когда дали вводную: мощный Выброс. Ну, вводная, так вводная. Все бросились выполнять, меня дежурный тут закрыл, и всё. Чего мне время зря терять с этими учениями? Я лучше серьёзную работу доделаю. А потом действительно ударило. Очнулся в полной темноте, освещение не работает, в том числе автономное. Мобильник не включается, УИП и ЛАР сдохли, что случилось — не пойму. Вскрыл аварийный шкафчик, зажёг фонарь, подошёл к телефону, думал, дежурного вызову, а связи нет. Дверь снаружи заперта, ключа тоже нет. Достал автомат, начал в двери прикладом долбить. Часа два долбился, потом слышу, замок щёлкает. Обрадовался, решил, вспомнили про меня. Дверь начала открываться и встала, я её толкаю, она не идёт. Я кричу, мол, заклинило дверь, не могу открыть. Вот тут дежурный и появился. Смотрит на меня глазами клинического идиота и молча лезет в щель. Я ему: ты чего такой, чего случилось-то вообще, а он пролез и за горло меня…

Айболит вновь умолк, и несколько секунд Медведь оттаскивал от двери трупы в полной тишине.

— Хорошо, автомат в руках был, — тихо пробормотал санинструктор, — отбился прикладом. Взял его на мушку, говорю, отвали, придурок. Тут он за пистолет и схватился. Пришлось стрелять. Я не сразу понял, что с ним… — Он снова сделал паузу и продолжил: — Он три раза вставал, прежде чем умер. Потом на выстрелы сбежались остальные и тоже стали в дверь лезть. Пришлось опять стрелять.

— Чего же ты их так далеко запустил? — покачал головой здоровяк. — Они же все почти внутри! — Он вытащил последний труп и осторожно заглянул в дверную щель. — Почему сразу не стрелял, когда только появлялись?

Седой, как лунь, Айболит сидел перед входом, на усыпанном стреляными гильзами полу. С одной стороны от него лежал автомат, с другой светился химический фонарь.

— Так ведь свои же… — тоскливо прошептал он. — Я ж вам всем «Пиявки» ставил да царапины заклеивал… как стрелять-то… — И санинструктор бессильно уронил руки.

* * *

Степанов потёр висящую на перевязи руку и заёрзал в офисном кресле.

— Жжётся немного, — ответил он на вопросительный взгляд Айболита. — Даже не могу понять, что именно, больная рука или тот минерал, что вы ко мне прилепили.

— Оба. — Копающийся в рюкзаке санинструктор подал Медведю консервную банку армейской перловой каши. — Как головокружение?

— Ещё плаваю, — улыбнулся учёный. — Это надолго? Я имею в виду минералы.

— Метаморфиты? В вашем случае, часа на два, — ответил тот. — «Пиявку» сниму немного раньше, «Медсестра» пусть висит. Я прослежу. А сейчас вам необходимо поесть.

— Спасибо, я не голоден, — отмахнулся тот. — Кушайте без меня. Бутылочки с водой вполне достаточно.

— Это действие антидотов, — возразил Айболит. — На самом деле организм испытывает сильное истощение, вы же двое суток без еды. А поскольку медицинские меты используют ваши АТФ, от действия оно будет только усугубляться. Для истощённого человека ничем хорошим это не закончится, так что поесть вам необходимо.

— Слышал, Никита? — Медведь в две секунды вскрыл боевым ножом банку с кашей и протянул её Степанову. — Доктор сказал «в морг» — значит, в морг! Бери и ешь. Нож дать?

— У нас для этих целей есть вилки. — Николаева открыла небольшой чемоданчик, внутри которого обнаружился солидный набор одноразовой посуды и столовых приборов.

— Ого, какая предусмотрительность! — оценил санинструктор, извлекая из рюкзака очередную консервную банку. — Уважаю!

— Людмила Петровна у нас большой специалист по командировкам, — улыбнулся Степанов. — У неё всегда под рукой множество полезных мелочей. А вот я постоянно забываю про них, из-за чего потом частенько приходится сожалеть.

— Да вы, как я погляжу, вообще неплохо здесь устроились, — Айболит окинул взглядом освещённую керосиновыми лампами лабораторию. — Эка вам старенький склад отгрохали! И не узнать! Прямо ведущая лаборатория в ГНИЦ. Есть ещё благодетели у отечественной науки, выходит…

— Ага, — подтвердил Медведь, — эти благодетели очень старались не ударить лицом в грязь с ремонтом и оборудованием, да так сильно, что в результате вместо экспериментов отечественная наука оказалась в тюремной камере.

— Это крайне неприятная ошибка, и я уверена, следственные органы быстро во всём разберутся, — нахмурилась профессор. — Жаль только, что мы так и не смогли поставить ни одного опыта.

— Да, обидно, — согласился Айболит. — Столько аппаратуры погорело. Редкие приборы наверняка? Из Москвы с собой везли?

— Ничего не сгорело, — покачал головой Медведь. — На момент Выброса склад был опечатан, приборы обесточены. Так что всё цело, хоть сейчас запускай. Жаль, что придётся всё так здесь и бросить.

— Ну, в любом случае, всё это в Жёлтой Зоне не заработает, чего уж теперь горевать, — философски заметил санинструктор. — Лучше позаботимся о себе. Я с тобой согласен, в любом случае необходимо поскорее выйти в Зелёную — если спасательная операция будет, то сюда всё равно никто сунуться не рискнёт. Жертвы будут немаленькие, это факт, а вот есть ли здесь кого спасать, это ещё вопрос.

— Сейчас перекусим и будем принаряжаться, — майор кивнул на разложенное на полу снаряжение. — Всё необходимое мы принесли, — он ласково погладил стоящий рядом на сошках «Печенег», — можно и в путь. Кстати, насчёт оборудования. Думаю, его можно запустить и здесь.

Айболит хмыкнул:

— Электроника не работает дальше Зелёной Зоны, даже самая простейшая, и ты прекрасно об этом знаешь. Электрический фонарик и тот не загорится.

— Это верно, — согласился Медведь, — только вспомни шпионскую лабу, где мы Ферзя брали. Там четыре компьютера было, не считая какой-то научной хрени. Не ради интерьера же они тащили всё это на себе в Жёлтую Зону. Триста против одного — оно у них работало, потому Ферзь и расстрелял все компы. Так что способ есть, только мы его не знаем.

— Логично, — санинструктор потёр лоб, — как-то я об этом не подумал… Надо же, я только сейчас понял, что в той лабе действительно были компы, а зачем они в Жёлтой Зоне, где не пашет ничего сложнее зажигалки?..

— И всё-таки здесь непочатый край научной работы, — вздохнул Степанов. — Настоящий Клондайк для исследователя. Жаль уходить отсюда ни с чем.

Медведь с Айболитом переглянулись.

— О! Ему полегчало! Пора собираться.

Спустя час четвёрка людей, одетых в сине-жёлтые камуфлированные «Мембраны» ОСОП, покинула здание склада. Перед уходом Медведь оставил в неработающем холодильнике запечатанную бутыль воды, а у входа положил лампу со свежим куском сухого горючего и палочку химического фонаря.

— На всякий случай, — пояснил он Степанову, плотно затворяя бронедверь. — Всякое может быть. Вдруг кто-то ещё выжил и будет выходить этим путём…

— Вряд ли кто рискнёт заходить внутрь здания, — вздохнул Айболит. — Мало ли кого могло накрыть Выбросом там, внутри.

Майор вспомнил заунывно-безумный хохот, раздававшийся из-за стены в казармах, и болезненно поморщился:

— Скорее всего, никто, ты прав. Но, всё равно, пусть будет… — Он достал «жучку». — Пошли!

— Куда пойдём? — уточнил Айболит. — К центральному КПП?

— Это крюк, — немного подумав, ответил Медведь. — Непонятно, где сейчас граница Жёлтой, не хотелось бы рисковать сверх необходимого. Думаю, надо идти по радиусу. Эпицентр там, — он махнул рукой назад, — если от него через нас курс прокладывать, то идти надо вон туда, через периметр, — здоровяк указал в сторону города. — Всё равно от забора осталось одно название. Тогда получится, что мы движемся по кратчайшему расстоянию к Зелёной Зоне. Чем быстрее в ней окажемся, тем больше шансов.

— Согласен, — кивнул санинструктор, — там и завалов будет меньше. Если не сворачивать, то километра через полтора выйдем на проспект Ленина, к Прометеям.

— Я иду первым, — скомандовал майор, — за мной Никита, потом Людмила Петровна, Айболит замыкающим. Идти след в след, дистанция четыре шага. Не обгонять, руками не размахивать, без команды не стрелять. Вперёд!

Вереница медленно направилась прочь от склада, держа курс на торчащие из земли в двухстах метрах невысокие обломки железобетона — всё, что осталось от некогда мощных ограждений внешнего периметра. Медведь шёл осторожно, тщательно вымеряя пробниками пространство перед собой. Первый раз «жучку» сожрало метров через десять. Небольшую Воронку удалось обойти быстро, а вот потом встретился Раздиратель, и с ним начались трудности. Невидимая аномалия пульсировала, то раздуваясь, то сужаясь в объёме. В одном и том же месте гильзу то рвало в клочья, то оставляло нетронутой, и майор принял решение обойти напасть по широкому кругу. Пока делали крюк, сзади пришло токсичное облако, и, если бы не Айболит, учёные точно вляпались бы.

— Противогазы! — рявкнул санинструктор, срывая с пояса шлем-сферу. — Надевайте, живо! Задержать дыхание! Закрыть глаза! — бубнил он уже из-под сферы, помогая профессору герметизировать шлем.

Медведь среагировал мгновенно. За считаные секунды, пока облако надвигалось на их группу, он успел натянуть шлем-сферу на однорукого Степанова и защититься сам.

— На землю! — Здоровяк уложил учёного на синюшный мох и залёг рядом. — Айболит! Что у вас?

— Успели, — послышался глухой ответ. — Повезло, вовремя услышал. Иначе кранты нам, без шлемов-то.

— Угу, — подтвердил майор, — отсюда отойти бы подальше, да поскорее. Раздиратель пульсирует, молодой ещё. Подрастёт и начнёт двигаться, в тот момент я бы точно не хотел быть поблизости… — Он поправил «Печенег» и принялся связывать очередную «жучку», прислушиваясь к гудящему шипению.

— Интересное физическое явление, — подал голос Степанов, — внутри газового облака ничего не видно, даже ядовито-зелёного неба, сплошная муть. И в то же время со стороны оно не заметно. Как вы считаете, Людмила Петровна, что показал бы наш анализатор в момент прохождения через границу этой аномалии?

— Он бы показал, — встрял Айболит, — что сваливать от неё надо подальше, и растворился. Не будь на нас сейчас «Мембран», вы бы уже разглядывали свою подкожную анатомию. Хотя нет, не разглядывали бы. Глаза разъест раньше.

Лежать под облаком пришлось не меньше четверти часа. За это время у учёных профессиональное любопытство взяло верх над страхом, и они принялись задавать вопросы. Медведь отмалчивался, отвечая односложно, и потому больше досталось Айболиту.

— Ещё вопрос, — глухой голос профессора звучал изнутри шлем-сферы, словно из бочки. Удерживать её навесу Николаевой было тяжело, и она опустила голову на красную резину земли, из-за чего создавалось ощущение, будто профессор разговаривает во сне. — Что вы имели в виду, когда сказали, что никто не рискнёт войти внутрь нашего склада?

— Выброс надо пережидать ниже уровня земной поверхности, — терпеливо отвечал санинструктор, — во избежание непредсказуемых осложнений. На открытой местности вообще гарантирована мучительная смерть. В помещении разрядами не заденет, но может зацепить чем-то другим… толком никто не знает, что это, но предполагается — неизвестное излучение, не фиксируемое приборами. В общем, в Жёлтой Зоне оно может превратить человека в нечто пострашнее Зомби. Уродливое подобие живого существа, такое может убить с десяти шагов, вскипятит вам мозг за полминуты, и всё. Говорят, жертва умирает в жутких мучениях. В общем, стопроцентно защищают только подвальные помещения, ну или ямы глубокие, овражки там… Если, конечно, Студнем не заняты. Вот так, если в двух словах. Что произошло в этот раз, я не знаю, такое тут впервые.

— Вероятно, почва экранирует…

— Идём! — перебил Медведь, поднимаясь на ноги. — Облако ушло, нужно спешить. Прямо по курсу развалины, но близко к ним подходить опасно, наверняка Паутины полно. Поэтому будем проходить мимо курящегося паром облачка. Это Пушка, так что поосторожнее. Если заденете, схватит и выстрелит вами на полсотни метров. Костей не соберёте.

Оставшуюся до обломков забора часть пути преодолевали долго. Дважды возвращалось токсичное облако (скорее всего, оно двигалось по короткому маршруту туда-сюда, будто челнок), после пришлось искать проход между рваными обломками заборных опор. Обманчиво чистое пространство оказалось затянуто Паутиной настолько густо, что обломок деревяшки, которым Медведь проверял проход, развалился в труху под множественный треск безликой смерти, протянувшейся между опор невидимыми нитями. Наконец безопасный проход удалось обнаружить, и майор ещё минут пять швырялся «жучкой», убеждаясь, что можно идти дальше. Удостоверившись, что идущие за ним след в след люди благополучно миновали обломки заграждений, он продолжил движение. Медведь продвинулся ещё на десяток метров, как вдруг земля и небо мгновенно поменялись местами, и он присел от неожиданности.

— Стоять! — отреагировал Айболит, осаживая бредущих по следам командира группы учёных. — Коля! Что там?

— Вышли, — устало ответил здоровяк, поднимаясь. — Не ожидал просто. Идите на меня, я уже в Зелёной Зоне.

— Поразительная перемена! — заявил Степанов, подходя к майору. — Это не просто изменённая физика, это косвенное подтверждение нашей теории!

— Ваш универсальный прибор заработал, — насторожённо произнесла Николаева, рассматривая УИП. — Насколько я понимаю, вот это — счётчик Гейгера, и он показывает повышенный фон. Это не столь опасно, сколько странно. Разве раньше здесь такое было?

— Нет, — нахмурился Айболит, сверяясь с УИПом, — и мне это очень не нравится. Радиация, ударная волна огромной мощности… всё это наводит меня на крайне нехорошие мысли о термоядерных реакциях. — Он указал рукой в сторону города. — Отсюда до памятника Прометеям Севера километра полтора. Он стоит в квартале высотной застройки. С такого расстояния дома должно быть видно. Сейчас их нет.

— Идём к городу, — заключил Медведь, — там разберёмся. Ухте досталось, это ясно. Но она хотя бы осталась в Зелёной Зоне, и там должны работать спасатели.

— В эфире тишина, — произнёс Айболит. — Не похоже на спасательную операцию, а ведь двое суток прошло с момента Выброса. Может, нам мощности не хватает…

— На ровной местности наши рации километров на пять должны цеплять, — прикинул майор. — Пошли, подберёмся ближе. Теперь, с УИПами, это проще. Включи свой ЛАР в режим «SOS».

18

Болт осторожно выглянул из-за запирающего пролом куска кирпичной кладки и тут же отпрянул назад, уклоняясь от тянущихся в узкую щель рук, покрытых полуразложившейся кожей. Торчащие через сгнившую плоть кости с сухим треском бились о бетонные обломки.

— Твою мать! — выругался он. — И не успокоятся же никак! — Поисковик обернулся к МЧСнику, склонившемуся над лежащим без сознания человеком в спецодежде. — Как он?

— Дерьмово, — ответил тот, протирая раненому разорванное плечо куском бинта. — Нужен антидот, или начнётся заражение. Трупный яд попал в рану.

Болт склонился над раненым, и Влад посмотрел на Раса, возящегося с автоматами. Перед ним лежала кучка патронов, разделённая на четыре части, которыми он снаряжал магазины. Почувствовав взгляд, молодой сталкер поднял глаза.

— Два магазина на четыре ствола, — хмуро произнёс он. — Заряжу по пятнадцать патронов каждому. Попробуем прорваться ещё раз. Стрелять умеешь?

— Давно не приходилось, — ответил юрист, — но по малолетству стрелял часто, справлюсь.

Рас молча кивнул и вернулся к своему занятию. Влад перевёл взгляд на тянущиеся в узкую щель заблокированного пролома руки мертвецов. Похоже, их стало больше.

Их план с утра покинуть город потерпел неудачу, даже не начавшись. Как только предрассветное небо посветлело, они отодвинули обломок стены, закрывавший вход, и едва успели задвинуть его обратно. Нет, Зомби на улице уже не было. Вместо них прямо перед их убежищем скребла руины… толпа мертвецов! Словно в плохом фильме ужасов, покрытые обрывками похоронных костюмов ходячие трупы лезли к людям, бестолково царапая камни костями конечностей, несущих на себе остатки разложившейся плоти. Рас сказал, их называют Бродягами. Выброс поднимает покойников из могил, и те идут к людям. Каким-то образом они чувствуют живых. А у них под боком городское кладбище, где-то рядом с перекрёстком набережной Газовиков и проспекта Космонавтов. Влад не понимал, где именно это находится, но по словам сталкера выходило, что совсем недалеко. Пробиться через толпу мертвецов с боем не удалось — пули наносили им совсем небольшой урон, и стену ходячих трупов проредить не удалось. Мёртвые, дёргано водя по сторонам пустыми глазницами, судорожно пытались вцепиться в живых. Одному из них удалось схватиться за Илью из авиаремонтной службы, человека в серой спецодежде. Мертвец вонзил ему в плечо гнилые фаланги пальцев, протыкая мягкие ткани острыми краями обломанных костяшек, и просто повис, словно плащ, как будто только этого и добивался. Остальные трупы потянулись к ним, протягивая гнилые руки, и толпа мертвецов едва не захлестнула кричащего от боли человека. Его успели отбить, стреляя в упор и орудуя прикладами, но всё, что удалось сделать, это отступить обратно в развалины и заблокировать пролом. Илье быстро стало плохо: разорванное плечо опухло и воспалилось, он потерял сознание и вот уже час не приходил в себя.

— Рас, Влад! — окликнул их Болт. — Понесёте Илью. Мы с Юрой пойдём впереди. Попробуем пробиться ещё раз. Это не Зомби, они тут месяцами сидеть могут. Надо стараться сбивать их с ног и не позволять себя схватить, иначе исцарапают, и будет то же самое, — он кивнул на бессознательного раненого.

— Проход узкий, они в него набились толпой, — хмуро произнёс Рас. — Не пройдёшь сквозь них…

Болт поморщился:

— Знаю. Поэтому мы выйдем и попытаемся задержать их. Вы полезете по обломкам вверх, если удастся выбраться, оставите там Илью и прикроете нас, пока будем лезть следом. Всё равно другого выхода нет: вода заканчивается, еды нет, патронов — сам знаешь…

На улице раздалась длинная пулемётная очередь, и совсем рядом с заблокированным проломом грянул взрыв, затем ещё один. По руинам громко застучали пули, и все, не сговариваясь, бросились наземь. Длинная очередь сменилась на короткие, сопровождаемые автоматным огнём. Стреляли прицельно и методично, словно в тире, и Влад, подняв голову, увидел, что лезущие в щель прохода гнилые руки исчезли. Болт подскочил и, прижавшись к обломку стены, осторожно выглянул наружу.

— Спецотряд! — радостно сообщил он. — Похоже, не всё так плохо!

— Это не по нашу душу? — насторожился Юрий. — Они ведь Совету Директоров подчиняются!

— Нет, — уверенно заявил поисковик, — там Медведь, я его хорошо знаю. Он нормальный мужик.

Болт дождался, когда стрельба утихнет, и закричал:

— Коля! Медведь!!! — Он просунул руку в щель и помахал ею. — Смотри, нас не перестреляй ненароком!

— Заманчивое предложение! — пробасили снаружи. — Болт! Ты чего там забыл? Опять от работы прячешься? Давай, вылазь оттуда.

Закрывающий пролом обломок отодвинули, и вскоре Влад оказался снаружи. Выход из развалин был густо усеян конвульсивно дёргающимися мертвецами, пытающимися опереться на короткие обломки отстреленных конечностей. В десяти метрах от края руин стояло двое бойцов в тяжёлом боевом снаряжении, вооружённые до зубов, немного дальше ещё двое, попроще. Мешковато сидящее снаряжение было им явно не по размеру.

— Проходим быстро, не задерживаемся! — зычно скомандовал громадный боец с дымящимся пулемётом в руках. По сравнению с почти двухметровой фигурой владельца чуть ли не в сто тридцать килограммов весом, пулемёт казался игрушечным. — Смотрим под ноги, не даём себя поцарапать!

— Никита Владимирович! Людмила Петровна! — удивлённо воскликнул Влад, узнавая знакомые лица в камуфлированных сине-жёлтыми цветами шлем-сферах. — Не ожидал встретить вас при таких обстоятельствах!

— Влад? — Учёные были удивлены ещё сильнее. — Как вы здесь оказались?!

— Приехал на ваш звонок, — улыбнулся тот. — Вы же просили юридическую помощь, вот я и полетел. Можно сказать, прямо с самолёта сюда…

Едва все покинули развалины, Болт быстро посовещался со здоровяком, и объединённый отряд спешно двинулся по дороге прочь от руин погибшего города. Первым двигался поисковик, отыскивая безопасную дорогу, затем огромный боец с пулемётом наперевес, второй спецназовец вместе с МЧСником несли раненого. Влад, опираясь на автомат, хромал за ними вместе с учёными, обмениваясь рассказами о произошедших событиях. Замыкал отряд Рас, время от времени швырявшийся по сторонам стреляными гильзами.

Увлёкшись беседой, Влад почти не чувствовал боли в ноге и смог пройти почти километр. Потом ступня заболела с новой силой, и двигаться стало гораздо тяжелее. Вскоре Медведь объявил привал, и второй боец Спецотряда занялся ранеными.

— Это Айболит, — шепнул Владу Рас, — он военврач в Спецотряде. Про медицинские меты знает больше, чем весь ГНИЦ вместе взятый! Кого угодно на ноги поставит! Видишь, он Илье к бедру такую полупрозрачную штуку бинтом приматывает? Это «Медсестра», нереально крутой мет! Вот посмотришь, через полчаса опухоль спадёт, словно и не было! Сейчас он с Ильёй закончит и тебя подлатает… Ладно, пойду к Айболиту, может, помогу чем.

Рас ушёл к военврачу, и Степанов подал Владу знак, указывая на разговаривающих Болта и Медведя. Юрист прислушался. Похоже, поисковик рассказывал могучему бойцу о том, что произошло:

— … Косой клялся, что в этот момент Совет Директоров запросил у Президента санкцию на ядерный удар по Эпицентру. Приводились совершенно фантастические основания, вроде как с полным подтверждением. Будто в Эпицентре всё это время инопланетяне сидели, и Ареал — это их способ планету захватить. Выбраться они не могли, потому что у них связи со своими не было — радиомаяк их аварийный ФСБшники ещё двадцать лет назад нашли и в ГНИЦ спрятали. А тут инопланетяне зомбировали несколько человек, в том числе Тумана и Рентгена, и эти люди организовали нападение на ГНИЦ, выкрали маяк и отдали его пришельцам. Те связались со своими и начали атаку на планету. Толпы Зомби попёрли в Жёлтую Зону, потом в Зелёную и везде устроили побоище. Служба безопасности отправила на перехват солдат и вертолёты, там целая война началась, но инопланетяне применили зомбирование, и безопасники стали переходить на их сторону. Они начали взрывать в городе машины, грохнули в Городке вышку связи, ретранслятор и вроде один из складов с боеприпасами. Короче, в один момент вспыхнули серьёзные боевые действия, а никто ещё не в курсе, что происходит. Пришельцы быстро зомбировали генерала Воронцова, и он от их лица стал командовать нападением. А параллельно они запустили сигнал в космос, вроде такой мощный, что его везде засекли, даже в Москве, это они так своих призывали на помощь. В общем, Президент дал добро, и по Эпицентру нанесли ядерный удар.

— Многое из этого рассказывали мужики из диспетчерского, — подтвердил Юрий, — и про сигнал, и про нападение на ГНИЦ, и про Воронцова. А про бои в Зелёной и теракты в городе информация перед самым Выбросом почти до всех дошла.

— Странно всё это, — задумчиво произнёс Медведь. — Почему не дали оповещение? Почему не объявили в Ухте боевую тревогу и срочную эвакуацию? Зачем надо было начинать учения ГО, на которые, как всегда, половина города забивает?

— Может, боялись паники? — поднял голову Айболит. — От неё жертв могло быть гораздо больше.

— Куда уж больше! — Юрий зло ткнул рукой в сторону мёртвой Ухты. — Или это ерунда?!

— Не кипятись, — остановил его Медведь. — Говорю же, не всё так просто тут. Возможность нанесения ядерного удара по Эпицентру существует с момента первого Выброса. Операция секретная, носит кодовое название «Дезинфекция». Считается крайней мерой на случай непредвиденных катастрофических осложнений. И рассчитывался удар очень тщательно. Он должен был выжечь Эпицентр и вообще не дойти до Ухты, разве только в виде лёгкого ветерка. Значит, что-то пошло не так или было сознательно не так сделано. Иначе зачем кому-то расстреливать вас из вертолёта с залепленными опознавательными знаками?

— Вот именно, — согласился Болт. — Есть ещё одно странное обстоятельство. По версии Совета Директоров, всё началось с Тумана. Он-де попал под зомбирование и напал на ГНИЦ. Затем к нему присоединился Рентген и так далее. Только я с Туманом между двух таких аномалий впритирку ползал, возле которых обычного человека Зов за две минуты сломает. Так вот, на Тумана Зов не просто не действует, как на меня. Он его вообще не чувствует. Никак. Абсолютно. Не мог он попасть под зомбирование, вот что я думаю. Где-то здесь обман…

Рация Медведя зашипела помехами, и в эфире послышались обрывки фраз. Похоже, пилот ведёт переговоры с диспетчером.

— Вертолёт! — Юрий указал в сторону упирающейся в изломанный лес дороги. — В укрытие!

Отряд спешно попрятался под обломками деревьев и замер, не сводя глаз с приближающейся машины. Выкрашенный в цвета МЧС вертолёт шёл к городу, двигаясь над заваленной буреломом таёжной дорогой.

— … к городу, — донеслось из рации, — наблюдаю полное разрушение. С этой стороны выживших не вижу. Начинаю облёт…

— Это МЧС! — воскликнул Юрий. — Цвет, эмблема, бортовой номер — это поисковая машина! Оружия нет, ищут выживших! — Он вылез из-под груды ветвей. — Нужно подать сигнал!

Люди торопливо выбирались из укрытий, и только Медведь не торопился выходить на открытое место.

— Айболит, попробуй связаться с ним, — сказал он военврачу, — я пока не хочу светиться. Мало ли, чего им про меня наговорили. И ещё, до поры до времени про ядерный взрыв и прочее лучше не упоминать. Безопаснее сперва разобраться, что к чему.

Вертолётчик ответил сразу и немедленно доложил в штаб спасательной операции об обнаружении выживших людей. Через час пришли оборудованные системами автоматического отстрела пробников МИ-8, их подняли на борт, и вскоре над ногой Влада уже колдовала бригада экстренной медицинской помощи. Пока летели над скошенной ударной волной тайгой, медики рассказали о том, что происходит. Оказывается, спасательная операция идёт уже сутки, но основные работы ведутся со стороны Печоры, так как по свидетельствам тех, кому удалось спастись, Городок и западная часть Ухты подверглись полному уничтожению и смертельной дозе радиоактивного заражения. Выжить там никто не мог. И потому обнаружение их отряда являлось настоящим чудом — поисковый вертолёт случайно засёк аварийный сигнал ЛАРа Айболита.

В основном уцелеть удалось людям с окраин и нефтепромыслов, хотя и там потери и разрушения просто огромные. И лететь придётся долго, огибая Ухту с юга по большому кругу. В результате этого сверхмощного Выброса полный радиус Ареала увеличился до ста тридцати километров, из которых почти девяносто оказались Зелёной Зоной, подвергшейся катастрофическому удару воздушной волны и очаговому радиоактивному заражению. Всё МЧС уже мобилизовано на ликвидацию последствий…

Были ещё другие подробности, о выживших, о специальном Указе Президента насчёт государственной помощи пострадавшим и их семьям, о правительственной программе бесплатной медицинской помощи тем, кому повезло уцелеть, о ходе продвижения спасательных работ… Ни слова не было лишь о ядерном ударе и пришельцах. Влад лишь молча переглядывался с учёными, и только когда вертолёты приземлились в полевом госпитале, разбитом прямо посреди тайги вдоль автотрассы, понял, что Медведя с ними не было. Он хотел спросить у Раса, летевшего с Айболитом в другом вертолёте, но не успел: его и других тут же подхватили подоспевшие врачи и повели к госпитальным палаткам. Влад недоумённо поглядел на нескольких человек в униформе МЧС, собирающих лопатами с земли белые шарики вертолётных пробников, и внезапно сообразил, что всё ещё находится в Зелёной Зоне. Границы госпиталя были обнесены верёвочным заграждением, вдоль которого шагали охранники. Чуть поодаль, прямо посреди шоссе, группа специалистов возилась с уставленной приборами тележкой, производя какие-то замеры у окружённого красными вешками куска чистого на вид асфальта. Сам полевой госпиталь ровно посредине пересекала вереница точно таких же вешек. И на той стороне людей было гораздо меньше, и все они носили униформу МЧС.

— Что это за место? — Влад посмотрел на одного из сопровождающих его медиков. — Почему госпиталь разбили внутри опасной Зоны?

— Вы ещё не в курсе? — на ходу ответил врач. — Тогда мне необходимо вам рассказать об одном обстоятельстве… Вы только не волнуйтесь, ничего опасного в этом нет. Дело в том, что вот эта граница, — он указал на пересекающую госпиталь череду вешек, — собственно, и есть граница Ареала. Теперь она проходит тут. Нам приходится двигать её на один метр в сутки, но вы и так это знаете, — он указал рукой на противоположную сторону госпиталя. — Пожалуйста, пройдёмте дальше.

Они пересекли границу, и медики остановились, внимательно глядя на юриста.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — Влад потёр виски, — только голова немного заболела. В висках засверлило, но не сильно.

— Попробуйте зайти обратно, — посоветовал медик.

Влад вернулся за отмеченную вешками границу.

— Теперь боль исчезла? — предположил врач.

— Да, — нахмурился Влад. — Это что, у всех так? В смысле, у всех, кто выжил, или вообще у всех, кто здесь находится?

— Пока сложно понять, — пожал плечами медик. — Скажем так: у всех выживших и у некоторых спасателей. Но волноваться не о чем, неприятный зуд в области висков — это единственная неприятность в плане здоровья, он абсолютно безвреден. Мы полагаем, что он вызван сильным стрессом, который испытала психика. В настоящий момент мы успешно ищем решение этой проблемы и уже скоро полностью решим её. А пока половина госпиталя находится на территории Ареала. Вы можете по своему желанию находиться в любой его части, просто некоторых постоянный зуд раздражает.

— Этот госпиталь — карантин? — Влад смотрел, как в десятке метров от него двое медиков проводят через ареаловскую границу Степанова. Учёный пересёк вереницу вешек и болезненно потёр висок. — Долго придётся здесь пробыть?

— Сорок восемь часов, — успокоил его врач. — Не волнуйтесь, это стандартные процедуры. После вас доставят в Москву, в Бурденко. Там пройдёте заключительное обследование, по результатам которого вас либо выпишут, либо назначат лечение. Всё оплачено государством: дорога, питание, проживание, санаторно-курортные, больничный, материальная компенсация и всё такое. Хотите разместиться тут или в ареаловской части госпиталя?

— Я лучше тут, — покачал головой Влад. — Ареала мне достаточно. Да и болит не сильно.

— Хорошо, — кивнул врач, — мы вас проводим. Если вдруг передумаете, обратитесь к любому сотруднику медперсонала, вам выделят место на ареаловской половине.

Они направились к большой каркасной палатке с красным крестом, и Влад вновь потёр висок. Конечно, едва заметное зудящее сверление доставляло небольшой дискомфорт, но это ведь скоро пройдёт, правда?..

Примечания

1

«Заря-2» — светозвуковая граната.

2

ПБС — прибор бесшумной беспламенной стрельбы.

3

«Сугроб» — в армейских подразделениях, как правило, позывной начальника штаба.

4

ЛТЦ — ложные тепловые цели.

5

ВСС — винтовка снайперская специальная, изделие «Винторез». Ведёт огонь бесшумно и без вспышки пламени.

6

НАР — неуправляемая авиационная ракета.