Не боярское дело - 3. Часть 1 - Сергей Богдашов

Не боярское дело 3.

Пять лет спустя.

Часть 1

В первой книге описываются события, произошедшие спустя два века после Третьей Мировой Войны, закончившейся ядерной зимой.

Дворянин Олег Бережков слишком рано остался сиротой. Вражда боярских Родов лишила его семьи и всех близких родственников.

Условия вступления в самостоятельную взрослую жизнь оказались далеко не лучшими. Разорённые земли. Враждебный Род, желающий его смерти. Невеликие богатства, доставшиеся по наследству. Из плюсов — умение создавать кристаллы для артефактов и помощник, который со временем исчезнет.

Не каждый готов начать восхождение по социальной лестнице на таких условиях.

Но Олег Бережков попробует.

Русское бояръ — аниме. Основное место событий -- Россия.

Большой объём текста, дирижабли, Кланы, гарем и магия.

Цикл "Не боярское дело" начинается одной огромной книгой, написанной в девятнадцати частях.

Бесплатный ознакомительный фрагмент гигантского размера поможет Читателям решить, стоит ли им покупать эту книгу.

Начало ознакомительного фрагмента здесь:

https://author.today/reader/23515

Глава 1
Книга третья. Пять лет спустя .

Глава 1

Десятое января 220 года от Начала. Маньчжурия. Харбинский дворец Императрицы Ляо.

Это утро я решил посвятить блаженному ничегонеделанию.

Хотя бы четыре — пять часов в неделю я могу себе позволить отдохнуть? Тем более вчера мы попали в такой буран, что фары идущих впереди аэросаней могли различать лишь с шести — семи метров.

Короче, та ещё нервотрёпка. Так бы и тащились со скоростью пешехода, если бы я не догадался забрать себе единственный компас на всю нашу экспедицию, а потом не зажёг спереди и сзади своих саней по огромному Светляку. Понятно, что наручный компас — не самый лучший в мире навигационный прибор, но он нас вывел к железной дороге, а уж дальше, отыскав верстовой столб, мы покатили вдоль насыпи уже вполне себе осознанно и уверенно.

Простенькая идея, смотаться на трёх аэросанях до ближайших золотых приисков и к обеду вернуться обратно, вылилась в серьёзное испытание. Домой я попал только ближе к полуночи.

Но съездили не зря.

После недели обильного снегопада нас на первом же прииске никто не ждал, и моя охрана, по свежим следам на снегу, выловила трёх ханьцев. У каждого из них в поясах нашлось по два — три килограмма шлиха — сероватого металлического порошка, который остаётся в лотках после промывки золотоносной породы.

Первый раз в жизни мне пришлось присутствовать при повешении. Три ханьца и начальник охраны прииска теперь долго будут висеть, напоминая пленным китайцам о суровых законах Маньчжурии. Пока вместо повешенного начальником поставлен один казак из моей охраны, а потом мне надо будет думать, на кого его заменить.

Из допроса бывшего начальника охраны этого прииска стало понятно, насколько велик оказался соблазн.

Продай он до весны пуд шлиха, да прихвати с собой полпуда самородков, так и до конца жизни, как сыр в масле кататься будет, хоть в Китае, хоть в Корее.

На два других прииска я вчера не попал. Мы и с первого лишь под вечер уехали, а потом в дороге попали в жуткую метель.

Так что, валяюсь на диване в одном халате и читаю книгу с цифровой доски.

За прошедшие пять лет электроника шагнула далеко вперёд. Благо, особо изобретать ничего не пришлось. Предки уже всё придумали до нас. И пусть до серьёзных вычислительных машин мои предприятия ещё не доросли, но зато цифровые доски и коммуникацию к ним во всей Российской Империи делают только у меня.

С коммуникациями всё понятно. Подаренный когда-то князем Белозёрским японский радиозавод как раз и производил электронные АТС на сотни и тысячи номеров. Если пользователю поставить модем, а саму АТС дополнить четырьмя, а лучше восьмью большими вычислительными машинами производства центра Мещерского, то цифровой доске хватает довольно скромных вычислительных возможностей, интегрированных в одну большую микросхему.

Изначально мы очень хотели продвинуть все эти революционные решения для России. Я даже Зимний дворец за свой счёт оборудовал должным образом, давая возможность его обитателям проникнуться новыми технологиями.

Но не пролезло. Чиновники — зло нашей страны.

Они способны генерировать по десятку циркуляров в день, а потом, каждую неделю, добавлять всё новые и новые требования, зачастую, противоречащие друг другу. А начни их мордой тыкать в несоответствия, так тебя завалят кучей бумаг, где какие-то бумагомаратели, с учёными степенями и титулами, высказывают свои мнения и опасения. И их, безусловно, требуется проверить специально созданным комитетам и комиссиям.

Короче, как там, у классика: — "Волга впадает в Каспийское море. Как бы чего не вышло." *

* «Учитель словесности». Антон Павлович Чехов.

Моего терпения хватило ровно на месяц. Потом я отдал команду загрузить всё заготовленное оборудование на два грузовых дирижабля, и отправил их в Харбин и в Саппоро. А следом за ними команды монтажников и настройщиков отправились.

В этих местах я с чиновниками очень просто договариваюсь. Ловлю самого важного и назначаю ему сроки исполнения. Понятно, что под его личную ответственность.

Отличная штука. Из десяти раз, как минимум, восемь раз срабатывает. Медалек за исполнение мне не жалко, как и не жалко тех, кто не справился. И все они откуда-то это знают. Работают так, как, наверное, никогда в жизни не работали. Обычно, большинство успевает мои задания выполнить.

Что могу сказать. Я от Харбина не ожидал такой покупательной способности. Да, город растёт, и не по дням, а по часам, но всё-таки…

Строительство второго этапа железной дороги — от Харбина на Владивосток, привлекло к нам уйму китайцев.

К моему огромному удивлению, переселение почти пятнадцати тысяч китайцев, включая их семьи, прошло без ярко выраженных межнациональных эксцессов. Как мне объяснили, переселенцы, привлечённые небывалыми заработками, были почти все из приграничной полосы Китая, а там поди разбери, что в них больше — китайского или маньчжурского.

Особо вникать я в этот вопрос не стал, раз он идёт без ярко выраженных конфликтов, но вот с Китай — городом, как прозвали в Харбине лагерь переселенцев, мне пришлось бороться.

Представьте себе прямоугольник километр на три, где в палатках, землянках и прочих сооружениях, изготовленных из дерьма и палок, проживает пятнадцать тысяч человек.

Хорошо ещё, что всех их удалось согнать на берег реки Сунгари, выделив китайцам участок километрах в трёх от города, к северо-востоку и ниже по течению реки. Иначе бы они весь город мне засрали.

Поняв, что первую же зиму понаехи не переживут, я сначала начал строить бараки, а потом, увидев, что никак не успеваю, закупил дюжину комплектов быстровозводимых армейских складов в северном исполнении. Надо ли говорить, что зимой эти сооружения превратились в многоэтажные муравейники, куда приличному человеку заходить просто не следует. Чрезвычайно опасно для психики и обоняния.

Как бы то ни было, а к лету жизнь у прибывших китайцев устаканилась.

Окрестности территории базы ЧВК (частной военной компании), где уже было тысяч под семь вояк, начали довольно быстро обрастать лавочками, пивнушками, магазинчиками и массажными салонами с парикмахерскими, под маркой которых скрывались вполне откровенные бордели, но все делали вид, что этого не замечают, а там и железнодорожные рабочие потребовались, и обходчики, и сотни грузчиков.

Харбин тоже разросся. И если первый год основным городским транспортом были рикши, таскающие за собой повозку за оглобли, то очень скоро многие пересели на велосипеды, став велорикшами и добавив в скорости. Уже к следующему лету большинство из извозчиков обзавелось мотоциклами, везущими двуместную повозку, а там и автомобили появились.

Правда, к тому времени в городе уже было восемь автобусных маршрутов и три трамвайных.

Мы с Ляо денег на город не жалели, да и Светка помогала. Открыла в Харбине училище для сталеваров и профилакторий, куда раз в три месяца её лучшие работники могли выехать на пять дней.

Как по мне — так себе профилакторий, но на нашем с ней предприятии он пользуется дикой популярностью, благодаря большому количеству сговорчивых горничных и очень приличной столовой, не ограничивающей отдыхающих в порциях.

Как мне Светка объяснила — в основном мы платим за содержание зданий и коммуналку. Зарплата горничных, всего лишь рубль в месяц, но они стоят в очередь, зная, что за ночь им усталые сталевары заплатят отдельно. А любимое блюдо тружеников горячего цеха — рис с тонкими ломтиками кенгурятины и ростками бамбука, стоит копейки. Мы их прокорм на одной лишь продаже алкоголя втройне отбиваем.

Вот такой он — капитализм, во всей его красе. Зато люди довольны.

— Ваше Сиятельство, к вам купец Чурин прибыл, о визите просит, — не совсем по требованиям высокого этикета доложил мне слуга.

Морщиться я не стал. Хотел бы кого лучше, дворецкого бы из столицы привёз.

— Сам Чурин, или из сыновей кто? — отвлёкся я от чтения, соображая, как же купец мог тут оказаться, если я его позавчера в Индию на своём пароходе отправил.

— Мефодий, старший, значит, из сыновей.

— Пусть зайдёт, — сменил я позу из положения лёжа в положение сидя.

Переодеваться посчитал излишним.

Старшему сыну купца, явившемуся без приглашения, и так сойдёт. Тем более халат у меня красивый, шёлковый и весь вручную драконами расшит. Этакий эксклюзив от лучших вышивальщиц Императрицы Аюко.

— Ваше Сиятельство…

— Проходи, садись. С чем пришёл?

— Ваше Сиятельство, позвольте организовать службу зарядных станций на манер той, что вы в Харбине поставили.

— Ого! А что отец скажет? — сразу уловил я интересный момент.

С сыновьями купца за все эти годы я встречался лишь по случаю и сами они никогда ко мне ни с просьбами, ни с предложениями не обращались, все переговоры шли через отца. Оттого мне и удивительна инициатива молодого парня.

— Можно будет сказать ему, что это ваше пожелание, — промямлил сын купца, глядя в пол.

— Обманем, значит, — весело заметил я, — И ради каких таких резонов мне вдруг перед партнёром лукавить придётся?

— Так я же, по распоряжению батюшки, веду всю группу ваших техномагических товаров, — вскинулся Мефодий, но заметив на моём лице непонимание, зачастил, опасаясь, что я откажу, не дослушав, — Как в Харбине зарядную станцию поставили, у нас втрое, а то и вчетверо торговля техномагическим товаром выросла. Вот я и подумал…

— Расчёты есть? — поднялся я с дивана, пересаживаясь за стол.

— Есть конечно, как не быть, — вытащил парень из видавшего виды кожаного портфеля такую же цифровую доску, как у меня.

— Экий у тебя портфельчик, — усмехнулся я.

— Талисман. Бабушкин подарок на пятнадцатилетие. Удачу он точно приносит, как она и сказала. Сколько я с ним экзаменов сдал, а потом удачных сделок заключил, и не счесть.

— Бывает, — сумел я удержать лицо.

Купец Чурин, несмотря на его почти что европейский вид, из староверов. У него в семье не забалуешь. На сыновьях такое воспитание заметно сказалось. Для своего возраста они выглядят не слишком уверенно. Не удивлюсь, если бабушкин подарок оказался сродни плацебо. Даёт надежду на удачу и восполняет недостаток веры в себя.

— Так, что тут у тебя? Ты мне на мою доску свои расчёты скинь, а сам свою под рукой держи. Если что непонятно будет, я спрошу, — показал я ему рукой на свободный провод для подключения.

Если верить Степану, то скоро нам провода для подобных операций не потребуются. Но пока мы и такому рады. Доска позволяет сохранять до пятисот страниц самых разных документов, что лично мне вполне хватает для работы.

Мда-а… Однако!

На первом этапе Мефодий предлагал установить двадцать больших станций и тридцать шесть средних.

Чтобы было понятно — большая зарядная станция — это такая же, как недавно была установлена в Харбине. Она состоит из двух блоков. Самой дорогостоящей её частью является накопитель — аккумулятор Силы — здоровенный куб метр на метр, который весит почти полторы тонны. В переводе на электричество запас Силы в нём такой же, как месячный расход электроэнергии очень приличного города, тысяч на пятьдесят — семьдесят населения. Второй блок — это распределитель — коннектор. Откуда взялось слово коннектор, техномаги не объяснили, но оно и ни к чему. Главное, что оператор, заряжающий накопители артефактов и принимающий оплату, мог в считанные минуты наполнить Силой любой из типовых накопителей, принесённых населением на перезарядку.

— Дюжина японских грузовиков с крановыми установками и даже дирижабль? — споткнулся об очередной пункт в расчётах Мефодия.

— Железная дорога ещё не везде есть, а дирижабль нам потребуется лишь на день, не чаще пары раз в месяц. Иначе грузовиков нужно раза в два больше, — пожал тот плечами.

Это замечание заставило меня вернуться к карте, где были нанесены предполагаемые точки будущих зарядных станций. Неплохая сеть станций может получиться — от Иркутска и до Владивостока. Пожалуй, я её и дальше продлю — на Японию и на Сахалин.

— Я догадываюсь, что твой интерес не только в увеличении продажи товара?

— Конечно, — не стал стесняться Мефодий, — С вашего разрешения я наценку сделаю. Скромную. В десять процентов. Как раз хватит, чтобы и аренду перекрыть, и оператора зарплатой не обидеть.

Хм. А у купеческого сынка губа не дура! В одном большом накопители Силы вкачано почти на сто тысяч рублей по розничным ценам, а его транспортировка и обслуживание вряд ли больше пятисот рублей встанут. Итого Мефодий планирует получать тысяч десять в месяц чистой прибыли, если ему придётся раз в три — четыре месяца менять накопители. А ещё плюсом пойдут отчисления с продаж от всяких техномагических товаров. Но…

— Я согласен. Проект интересный. Осталось понять, за чей счёт мы организуем весь этот праздник? И, кстати, чисто тебе для размышления. Те цены, что ты в Харбине видишь, не с потолка взялись. У меня люди тоже не поленились посчитать их так, чтобы покупателю того же техномагического светильника было выгоднее его использовать, чем керосин для ламп покупать.

Вру, конечно. Эту цену я сам посчитал, и как раз на примере керосиновой лампы.

— Керосин тоже разную цену имеет, — чуть подумав, ответил мне удалой торговец, — По сравнению со столицей он у нас где в полтора, а где и в два раза дороже, так что никто на мою наценку и внимания не обратит. Что денег касаемо, то у меня своих накоплений всего сто восемь тысяч. На них можно смело рассчитывать. А вот согласится ли отец вкладываться, я не готов сказать.

А что… Мне нравится этот парень. Даже своей откровенностью и решимостью. Он готов все свои личные сбережения поставить на кон. Значит, будет жилы рвать, чтобы его проект взлетел.

Мне его предложение миллиона в четыре обойдётся, если по себестоимости брать, но и окупятся эти вложения за полгода, а то и раньше.

За прошедшие пять лет наши техномаги и технологи добились колоссальных успехов, раз от раза создавая всё более совершенные и дешёвые поколения накопителей. В Харбине сейчас стоит бытовой промышленный накопитель третьего поколения. По своему типоразмеру мы его относим к тяжёлому классу. Если из полуторатонного куба вытряхнуть все внутренности, то перед собой мы увидим сорок восемь однотипных ячеек, в каждой из которых размещено двадцать четыре пластины из кварцевого стекла и элементы обвязки энерговодов. Сами энерговоды сделаны из меди, легированной редкоземельными металлами. При помощи электролиза они покрыты слоем серебра, а на контактные группы нанесён иридий.

В отличие от нефтяных скважин, природные Источники магической Силы, государственными пошлинами не облагаются. А даже если и будут облагаться, то их много не только в России. Парочка весьма неплохих Источников прямо в окрестностях Харбина имеются. Теперь обуздать их мне не сложно. Технология отработана.

И уж здесь, в Маньчжурии, никто не посмеет указывать, что я вправе делать, а что нет.

— Быть по сему, — спародировал я древнеславянский язык, чтобы купеческий сын проникся величием момента, — Ближе к концу следующего месяца готовь помещения и транспорт. Оборудование прямо из Харбина будешь по городам и весям развозить.

Загрузив Мефодия первым заданием по составлению заявок в отделы логистики и снабжения, я уже совсем было собрался продолжить отдых, но нет. Перебил, поганец, мне благостное настроение.

— Кофе мне, — позвонив в колокольчик, отдал я распоряжение заглянувшему слуге.

Так-то в доме звонки есть, но до кнопки надо идти, а колокольчик всегда под рукой.

Прикинув планы на день, техномагический протез я решил не надевать, а соответственно, и комплект одежды подобрал другой, не такой, как обычно.

Мой собственный Источник Силы, который у меня как-то раз выгорел, за эти годы восстановился, да так, что я теперь и без привычного протеза сам себе архимаг.

И это вовсе не феномен.

Больше половины пилотов — гвардейцев, прибывших ко мне с выгоревшими Источниками, восстановили свои способности. К моему удивлению, лишь небольшая часть из них попросилась обратно на государственную службу. Большинство, заявив, что они боевые пилоты, а не придворные шаркуны, остались в рядах моей лётной дружины.

Чисто по-человечески их несложно понять. В столице их ждёт охрана Императорского дворца и тренировки на полигоне полка. А у меня, в той же Маньчжурии, что ни месяц, так боевые вылеты случаются, и не по разу.

То золотые прииски кому-то спать спокойно не дают, то банда нагрянет, то контрабандисты караван пытаются провести в обход таможни.

Кстати, с контрабандистами мне ещё предстоит разбираться.

Вот только с довольно необычными.

По весне в городе без особой помпы открылось несколько заведений, оказывающих бойцам моей ЧВК экзотические услуги.

Казалось бы, что тут такого.

В городе уже несколько лет своя улица "красных фонарей" имеется.

Так-то оно так. Пока там маньчжурки с китаянками были, я и внимания не обращал. Но скажите на милость, откуда в Харбине взялись японские бани, тайские массажные салоны и корейские бары?

Не скажу, что этот вопрос меня так сильно волнует, что я прямо есть не могу, но когда-то с ним надо разобраться.

— А, собственно, чего оттягивать. Раз уж отдохнуть не дали, то сегодня и займусь, — решил я, допивая кофе.

Глава 2
Что я знаю про Сиам? По факту, ничего особенного, как и про Вьетнам, и про Камбоджи.

В России Сиам по старой памяти называют Таиландом и не считают сильным игроком на политическом ринге, явно недооценивая его текущее состояние и влияние. Однако копнув чуть глубже, я бы не стал так наплевательски скидывать это королевство со счетов.

После ядерной зимы королевство Сиам сумело присоединить к себе и Вьетнам, и Камбоджу.

Ни одна из этих стран в Третьей Мировой Войне не участвовала и никаким бомбардировкам не подвергалась. Да, ядерная зима и эпидемии изрядно сократили их население, но даже треть выживших — это по нынешним временам очень много.

По утверждению хозяйки тайского массажного салона, с которой я познакомился и почти час проговорил на китайском языке, в королевстве Сиам сейчас проживает порядка пятидесяти пяти миллионов человек.

Что удивительно, объединились все три страны без всякого силового давления. Этакий брак по расчёту, где основную роль сыграла экономическая целесообразность и желание сохранить свои национальные территории путём создания общей армии.

— Отчего же тогда ваш салон называется тайским, а не сиамским? — не сумел я удержать ехидный вопрос, обращаясь к его хозяйке, всё ещё молодо выглядевшей женщине, в происхождении которой угадывались европейские черты.

Стоит заметить, что азиатки стареют очень быстро. Если лет до тридцати многие из них похожи на школьниц старших классов, то буквально за три — четыре года после тридцати они могут превратиться в бабушек этих школьниц.

— Потому что все мои девушки из Таиланда, — пожала тайка плечами, объясняя нечто само собой разумеющееся, — Королевство хоть и объединило три страны, но кроме общей территории, экономики и армии, нас ничего не связывает. Название Сиамский салон было бы справедливо, если бы у меня работали девушки из Вьетнама или Камбоджи, но там не умеют делать наш массаж. Может, вы всё-таки решитесь на процедуру?

С хозяйкой салона мы сидели в зале, напоминающем то ли большой бар, то ли небольшой ресторан. Вместо одной из стен в этом зале была витрина. Этакая стеклянная перегородка, уходящая почти под потолок. За ней, на трёхъярусной трибуне, оснащённой множеством подушечек, располагалось десятка три массажисток, оживлённо беседующих между собой. Любую из них можно было пригласить за стол, чтобы рассмотреть поближе, или сразу забрать в отдельный кабинет, на предмет изучения таинства тайского массажа, где основным инструментом будет служить тело самой массажистки. Дополнительные услуги предполагались за отдельную плату, стоит заметить, весьма умеренную.

К слову сказать, я выяснил, каким образом у меня в Харбине появились экзотические заведения, вроде этого тайского салона.

Оказывается, Офицерское Собрание. Этакий коллективный мозг вояк ЧВК, чутко реагирующий на то, чтобы бойцы и офицеры ни разу не пожалели о бесцельно проведённых годах службы.

Ну, так-то, да. Если разобраться, то воинского оклада даже рядовому казаку достаточно, чтобы пару раз в неделю посетить тайский массаж, если он табаком и выпивкой чрезмерно баловаться не станет.

Впрочем, это для эстетов. В том же корейском баре за эти деньги можно и выпить от души, и с кореяночкой в небольшом чуланчике пару раз пообщаться. А уж в китайскую парикмахерскую и вовсе раза три — четыре получится заглянуть на часок — другой, а заодно и подстричься.

Короче, выбор есть. Может, оттого и в городе спокойно.

Моя небольшая армия растёт. Впрочем, число вояк здесь не показатель.

Куда, как важнее, как эта армия экипирована. Для начала — все на колёсах, ну, или на гусеницах.

Оружие, кроме снайперских винтовок, почти всё автоматическое. Много пулемётов, включая крупнокалиберные. Миномёты, самоходные установки, пять дивизионов полевой тяжелой артиллерии, два десятка самолётов, дирижабли, пилоты МБК.

И шагоходы!

Целая дюжина, или всего лишь дюжина. Не знаю, как правильнее сказать.

Отчего их так мало? Ибо баланс.

Нет в мире совершенства… Вот и с шагоходами я упёрся в ограничение, которое до сих пор пытаюсь преодолеть.

Техно мышцы. Оказывается, японцы их выращивают… И два узкоглазых деда, практически живущие внутри горы, на одном из самых нижних ярусов их подземного завода, могут выдать лишь определённое количество этой специфической продукции.

Надо отметить — мышцы не вечны. Они довольно быстро деградируют и уже через год шагоход значительно теряет в резвости, а через пару лет еле ходит.

Не сказать, чтобы у этого расходника были дорогие компоненты или биореактор был неповторимым техническим изделием.

Да, дорого, но в меру.

Всё дело в специалистах. Особая органика, наращиваемая на довольно сложный металлический каркас, содержащий в себе больше сотни разнокалиберных пружин из бериллиевой бронзы, обычно применяемой в часовых пружинах хронометров, требует довольно специфических магических навыков. По моему приказу теперь каждый старик ведёт по десятку учеников, но пока ни один из молодых японцев не смог вырастить качественную техно мышцу, дающую строго регламентированное сокращение и не допускающую сбоев.

Так что, двенадцать шагоходов — это пока тот максимум, который мы можем поддерживать в приличном боевом состоянии.

От техномагов всем моим солдатам перепало ещё два подарка — лечебный браслет и штурмовой щит.

И этими двумя маленькими артефактами я горжусь не меньше, чем шагоходами!

Горжусь потому, что это прорыв! Та самая техномагия, которая пришла в мир во вполне доступных серийных изделиях.

И кто это сделал? Я, кто же ещё…

Собственно, началось всё с моего задания техномагам. Задачу поставил простенькую — мне нужен был недорогой лечебный браслет для солдат. Вспомнился мой поход в горы, когда имеющиеся у меня браслеты помогли дойти до цели без небоевых потерь.

Тогда нам сильно помогли всего лишь несколько моих личных браслетов, а если такой браслет будет у каждого…

Понятно, что техномаги попробовали оттолкнуться от "похмельного" браслета Усольцева. Но я эту халтуру ещё на взлёте пресёк, и тогда техномаги попробовали "лечить" меня.

— Ваше Сиятельство, должен заметить, что задание вами поставлено не корректно. Мы изучили браслет вашей жены, — важно начал мне втирать тот молодой человек, который ещё юношей сподобился стать автором техномагических очков, — Вы требуете от нас почти его аналог, но с акцентом на заживление ран. Теоретически, такое возможно, а практически — нет. И я готов объяснить почему.

— Будьте так любезны, — предоставил я ему свободу действий, отметив про себя, что Усольцев предпочёл усесться в уголке и не отсвечивать.

Оно и понятно. На изучение техномагов я отдал один из браслетов его работы. Так что автор предпочёл посидеть в сторонке, пока молодёжь разбирает достоинства и недостатки его работы.

— Начнём с того, что величина рунной цепочки не позволяет эффективно использовать мощность накопителя. В переводе на понятный язык это означает, что компактность браслета строится лишь на избыточной мощности такого же компактного накопителя Силы, который по определению не может быть дешёвым. Иными словами — малый размер браслета снижает коэффициент его полезного действия до очень незначительных величин. Примерно девяносто пять процентов Силы уходят в воздух. Нарисовать больше цепочек мы сможем только на большей площади, а если заменить накопитель на алмазах на более простой и дешёвый, то и вовсе придётся выйти на неприличные размеры. Чтобы добиться большей эффективности количество рун и их цепочек должно быть увеличено раз в десять. Тогда можно будет обойтись довольно миниатюрным и недорогим накопителем.

— Может, стоит уменьшить размеры рун? — задал я наводящий вопрос.

— Гравировка на вашем браслете и так выполнена на пределе возможностей, — пожал плечами юный техномаг.

— Гравировка, — обозначил я нужное слово, — А зачем?

— Что зачем… — сбился молодой техномаг с поучительного тона.

— Зачем нужна гравировка? — терпеливо разъяснил я свой вопрос, ни на йоту не повысив тон.

— Мы не сможем заменить её в столь тонкой работе штампами или травлением, — начал было техномаг.

— Вы меня не поняли, — остановил я его, — Зачем она вообще нужна?

— А-а, вот вы про что, — улыбнулся парень, поняв суть моего вопроса, — Ну, это же классика. Азы техномагии. Следующими шагами в производстве артефакта будет заполнение образовавшихся канавок специальными минеральными составами, которые потом запекают при высокой температуре.

— Представьте себе, азы я знаю. Но почему просто не рисовать руны? — обвёл я взглядом группу техномагов.

Просветления на их лицах заметить не удалось. Один лишь Усольцев выпрямился на стуле, словно палку проглотил. Гений техномагии смотрел на меня прищурившись, но крылья носа у него хищно раздулись, выдавая нешуточное волнение.

— Сечение рун не менее важная деталь в рунописи, чем их верное начертание, — попробовал вернуться молодой техномаг к азам артефакторики, — Оттого руна, нарисованная на плоской поверхности, всегда займёт больше места, чем в точно выверенной канавке. Да и безошибочно нарисовать несколько десятков рун разными составами высоконаполненного минерального лака — это почти невероятная задача.

Вместо ответа я полез во внутренний карман, откуда вытащил маленькую пластиковую коробочку.

— Это микросхема. Внутри неё находится махонький квадратик из тончайшего сапфирового стекла, — отрыв коробку, продемонстрировал я радиодеталь со множеством тонких ножек, — А теперь на секунду представьте себе, что на вот такусеньком квадратике, — показал я пальцами расстояние, примерно в пять миллиметров, — Расположено шестьдесят четыре тысячи радиодеталей. Как вы считаете, можно ли ваши руны таким способом рисовать.

— Нет!

— Да!

Четыре ответа прозвучали одновременно, но лишь один Усольцев угадал правильно.

Первый экспериментальный образец лечебного браслета мне показали лишь через три месяца. Он был похож на слоёный пирог из восьми пластин, на каждой из которых количество рун на квадратный сантиметр измерялось сотнями.

— Отлично! — похвалил я всю гордую команду техномагов, когда убедился, что их прототип действительно работает, как надо, и его доведение до заданных размеров и параметров всего лишь вопрос времени, — А пока вы этот артефакт до ума доводите, изобразите-ка мне по-быстрому штурмовой щит для пехоты. Этакий простенький. Чтобы минут пятнадцать — двадцать выстрелы от винтовки держал и был при этом примерно вот такого размера, — колечком соединил я указательные и большие пальцы двух рук, поглядев на команду гениев.

Люблю я это дело… Когда перед техномагами ставишь невыполнимые задачи, они так смешно глаза пучат.

Но эти гады вошли во вкус и прототип Щита припёрли мне месяца через полтора, вдоволь насладившись уже моим видом.

Пришлось мне выполнять своё обещание. Три учебных МБК, как с куста. Оказывается, парни хотели летать, и кому, как не мне, легко было понять их мечты.

Сам о том же мечтаю, но где мне на всё время найти?

* * *

Резких потрясений финансовый мир не любит.

Если обычный обыватель новости финансового рынка в газетах, как правило, пропускает, позабыв о кричащих заголовках уже через пару минут, то для банкиров и разных прочих финансистов рост одного индекса, на фоне резкого падения другого, означает целую череду переделов финансового мира.

Для меня не стало откровением, когда на бирже резко пошёл вверх недавно зарегистрированный индекс активности техномагической промышленности.

Скажу больше, появился он благодаря стараниям Андрея Липатова и моим успехам в этом непростом деле.

Как бы то ни было, но на этом фоне дорожает всё, что так или иначе связано с техномагией.

Резко пошли в гору акции новосибирцев, практически монопольно поставляющих техномагам недорогие искусственные алмазы. Кристаллы у них пусть и не лучшего качества, зато их много.

Свечкой взлетели вверх акции торговых сетей, специализирующихся на продаже техномагических товаров.

А потом волна и до остального дошла.

В какой-то момент времени я вдруг стал чуть ли не втрое богаче.

На пике интереса, по совету Андрея Липатова, наш банк скинул десять процентов самых ликвидных акций, а на очередном откате, вернул их обратно, с чрезвычайно приятной прибылью.

Такой операцией мы и котировки своих акций поддержали, и сумели заявить о себе, как серьёзные игроки на рынке ценных бумаг. Если кто-то и надеялся обрушить цены на наши акции после их взлёта, то мы его серьёзно обломали. Всем, кто играл на дальнейшее снижение, пришлось в конце месяца зафиксировать убыток, а наши акции начали своё, уже неспешное восхождение.

Короче, всё, как всегда. Биржевые спекулянты, отчего-то предпочитающие считать и называть себя инвесторами, в очередной раз забыли о том, что реальной стоимостью предприятия является та прибыль, которую приносит каждый рубль, вложенный в его создание и развитие.

Может, оттого и акционерных обществ в списках моей собственности не так уж и много.

Оно, хоть и заманчиво — строить своё благополучие на чужих деньгах, но мне как-то претит.

Скорее всего — я неправильный князь. При всём том, что эти акционерные общества, в которые я влип, достались мне, мягко говоря, по наследству, но я чувствую ответственность за них.

И это проблема.

Тысячи людей в Империи шикарно живут за счёт своих акционеров.

При всех талантах этих руководителей они нигде не смогли бы получить столь высокие оклады и премии, какие они сами себе выписывают в акционерном обществе.

И на их фоне — я белая ворона.

Раздражитель.

Провокатор.

Да, я так не делаю, как они.

И только за одно это меня многие были бы готовы убить, вот только зубы у них не выросли, чтобы меня хотя бы всерьёз укусить.

Но это опять же, вопрос времени.

Впрочем, как сказать. Время — удивительная штука! Оно не только лечит, но и разрушает.

Я ещё помню те времена, когда промышленник Морозов довольно успешно пытался противостоять возвращению магии в Российскую Империю. Созданный им союз промышленников, с их генеральной целью противостоять Одарённым, после смерти лидера просуществовал недолго. Слились они значительно раньше, чем те десятки, а то и сотни чиновников, которые были обязаны Морозову своими успехами и карьерой. Можно сказать, что лишь в последние два — три года я почти перестал ощущать скрытое противодействие чиновничьего аппарата, который раньше втихаря мне гадил при любом удобном случае.

Что могу сказать. Талантами Морозова меня Бог не наградил. Промышленник умел работать с кадрами поистине виртуозно. Как он находил нужных людей в нужное время, а потом умудрялся возносить их к вершинам власти — для меня до сих пор загадка. Но факт остаётся фактом. Его питомцы из чиновничьего племени были верны ему значительно дольше, чем его партнёры и соратники.

Вот что-что, а со своим опытом диверсанта, я такую тактику оценил.

С тем же бронепоездом не обязательно вступать в артиллерийскую дуэль, если есть возможность подсыпать ему в буксы по пригоршне песка. Тогда, через день — другой, он и сам встанет.

Меня остановить не удалось. Но произошло это лишь за счёт везения, помощи Императора и благодаря географическому переносу моих действий в те страны и регионы, где власть чиновников уже не имела особого значения.

А до этих пор пришлось нам со Степаном несколько раз проводить демонстративные акции. Вычисляли злопыхателей, и как положено, через суд, лишали их должностей и власти. Пытались, по рецепту Морозова, на место одних других ставить, пробуя привлечь их в союзники, но, положа руку на сердце, честно скажу — не особо преуспели. Как-то у Морозова оно более ловко выходило.

— Ваше Сиятельство, к вам просится какой-то официальный посланец из Китая. Талдычет, что хотят они своё посольство в Харбине открыть, — как всегда, по-простому, доложил мне слуга, которого я всё никак не решусь поменять на мажордома или дворецкого.

И вроде бы, положение обязывает, но уж больно витиевато те же дворецкие простые и понятные вещи излагают.

То ли дело слуга Фёдор. И про гостя мне всё рассказал, и своё отношение к нему всего лишь в паре предложений обозначил. Опять же, громко он никогда не орёт и посохом по дорогому паркету не стучит.

С китайцами у меня всё непросто. Если не ошибаюсь, то это пятый, а то и шестой заезд с их стороны. Если я и от него откажусь, то они опять начнут демонстрировать мне своё недовольство, то пытаясь беспорядки в Маньчжурии учинить, а то и вовсе, с десяток банд грабителей наслать.

Должен заметить, китайцы — очень упорные люди.

Мы с ними уже пятый год торгуемся.

Они мне предлагают какую-то татуировку, якобы раздвигающую горизонты владения магией, а взамен требуют пару эликсиров, продлевающих жизнь.

Я им отвечаю просто и прямо. Я, если что, вообще парень прямой, как оглобля. В ответ всего лишь попросил десять татуировок, причём пять из них авансом, и тогда, может быть. С тех пор на том и стою. Этак, монументально. Примерно раз в год повторяя свои условия при их очередном наезде.

Так-то, торги наши слегка затянулись. Как бы главные интересанты за это время не померли. Но это же не моя проблема?

Посмотрим, что китайцы мне на этот раз предложат…

Глава 3
Пока у меня семь детей — четыре сына и три девочки. Почему пока? Так скоро их будет десять! Пять лет не напрасно потрачено.

Светлана сейчас ждёт второго парня. У Ляо на этот раз будет девочка. А Алёнка носит долгожданного сына.

Дарья никуда не торопится, а Аю восстанавливается после рождения близнецов — мальчика и девочки.

Ради такого дела пришлось всерьёз расширять свои владения в столице и у себя, в Бережково.

Кстати, посёлок месяц назад переименовали в Бережковск, присвоив моему поселению статус княжеского города, но к новому названию я пока не привык и, честно говоря, немного морщусь, когда его слышу. Каким-то самовосхвалением попахивает. Зато горожане в восторге и уже по третьему разу скидываются на какие-то стелы и памятники.

В столице я выкупил два соседних особняка со всей их инфраструктурой, изрядно расширив свои столичные владения. Эту незначительную подробность можно было бы и не упоминать, если бы не одно маленькое но…

Недвижимость в столице стоит охренительные деньги! По крайней мере, я точно охренел.

Да за такие деньги я в Маньчжурии или Японии могу пару заводов построить, и скорее всего, даже подъездными путями и подвижным составом обзаведусь, если учесть во сколько мне новые выездные кортежи встали!

Впрочем, не будем о грустном. Меня положение обязывает. Заодно я вопрос решил, где в нашей столице разместятся посольства двух стран.

Как оказалось, посольства нужны. Пусть и не такие амбициозные, как у Франции или Германии. Те в политических играх участвуют, а мои работники посольств сугубо экономическими вопросами заняты. Основная их роль — интересы своих Императриц блюсти и торговые сделки отслеживать.

Торговые вопросы важны и прибыльны. Особенно в свете некоторых реалий.

Российские чиновники до сих пор успокоиться не могут, когда видят, какие деньги у них перед носом взад-вперёд ходят.

Докопаться, конечно же они пытались, и не раз. Всем и всегда хочется положить свою лапу на чужой, хорошо поставленный бизнес, поимев с этого ощутимый гешефт. Пока чиновники поимели лишь полтора десятка судебных процессов, один из которых выиграли. Там мне нужно было закрыть один из контрактов, который стал невыгоден. Судебное решение отлично подошло для его разрыва по причине форс — мажора. Сделал вид, что ничего не могу противопоставить обстоятельствам непреодолимой силы. В итоге, планируемо проиграли суд, зато выиграли разрыв контракта без выплаты довольно приличной неустойки.

Отчего-то государь, в наших кулуарных посиделках, не особо удосужился мне попенять, что мои товары завозятся в Россию, как прибывшие со льготных территорий, не облагаемых пошлинами и налогами, хотя это не всегда так. Как мне кажется, виной тому стали две сотни экспериментальных МБК, которые за прошедшие пять лет поступили его гвардейцам "на испытания", да там и остались, позволив правителю сформировать Второй Императорский Гвардейский полк Его Величества.

Что характерно, даже самые ярые злопыхатели Императора, которых осталось уже не так-то и много, не смогли найти достойной зацепки, чтобы воспрепятствовать столь значимому усилению Императорской власти.

Мне две сотни МБК тоже не с неба упали. Пришлось сильно потратиться. В итоге целевое назначение этих вложений оказалось крайне оправданным. Теперь даже самому отъявленному оптимисту любая мысль об удачном заговоре против Императора покажется откровенным бредом.

Императорский гвардеец в "экспериментальном МБК" — это не только мощная огневая точка, с изрядно увеличившимися характеристиками по скорости и бронированию, но ещё и летающий набор техномагических артефактов. Дополнительный накопитель позволяет каждому из таких гвардейцев не меньше двадцати раз изобразить из себя артиллерию, врезав по противнику магическим аналогом шестидюймового артиллеристского снаряда с дистанции километра в три — четыре.

Пока это предел. В том плане, что любые другие улучшения повлекут за собой очень серьёзное увеличение стоимости МБК и потребуют элитных пилотов.

Юношескую наивность я уже давно растерял и прекрасно представляю себе, что очень скоро восторг от новых МБК спадёт и мне начнут задавать вопросы про их следующее поколение.

Лишь благодаря параноидальному режиму секретности, который лет пять, как введён на всей территории техномагического центра, я не особо переживаю о перспективах. У нас уже с полгода по ночам летают прототипы будущих МБК.

Каждый из них по целому ряду параметров лучше и смертельно опаснее своих предшественников, но стоят эти МБК столько, что столичные цены на недвижимость меня перестают удивлять.

* * *

Что такое один гектар земли?

По классическим помещичьим меркам — это тот участок, который способна обработать крестьянская семья, при наличии у них какой — никакой коняшки.

Всё здорово, кроме арифметики.

Как-то так получилось, что в двух Империях — Японии и Маньчжурии, есть такое понятие, как императорские земли.

В Маньчжурии их, ни много не мало, а примерно пятьсот тысяч гектаров, а в Японии почти в два раза меньше.

Когда-то в обеих странах была построена целая система, где государственные люди следили и руководили эксплуатацией казённых земель, но уже пять лет назад это осталось в прошлом, так как всё было развалено и разрушено.

Во всём сложившемся безобразии меня тогда выручало только то, что обе страны изрядно просели по количеству населения и благодаря развивающейся торговле мы сумели избежать голодомора. Без изрядных дотаций с моей стороны дело не обошлось, зато такие шаги неплохо подняли популярность обеих Императриц и доверие к ним, как к правительницам.

Согласитесь, не каждый из государей в трудные для страны времена, первым делом озаботится о своём народе, причём, не на словах, а на деле.

Во все, даже отдалённые селения, прибывали грузовики, а то и вовсе прилетали дирижабли. Людям бесплатно раздавали рис, кукурузу и муку. Получить их мог любой желающий. Тех хитрецов, которые решили попробовать получить помощь от Императрицы по второму разу, несмотря на нестираемую метку на правой руке, пороли казаки, под одобрительный хохот толпы.

По весне, перед посевной, народ обеспечили семенами, а до кого мы успели дотянуться по раскисшим весенним дорогам, тем и коней пригнали. Справных, не то что местные лохматые недомерки. Коней не дарили, а отдавали в долг. За пару — тройку сезонов эти деньги вернутся.

С Антоном, который нынче в кайзерах Германии, у нас произошёл выгодный бартер. За два десятка немецких битюгов, которых немцы применяли для перевозки артиллерии, я ему должен поставить один артиллерийский тягач.

На первый взгляд — никакой выгоды. На самом деле — самая прямая.

В первые годы от тракторов мне не было ни в Японии, ни в Маньчжурии, никакого смысла.

Трактор, сам по себе, вовсе не революция для крестьянина, если к нему не прилагается целый набор соответствующих инструментов, начиная от плуга и заканчивая прицепом. К тому же, тракторам необходим сам тракторист, а десятку тракторов ещё и механик со всеми их приблудами.

Понятно, что ничего подобного у меня не было. Зато у маньчжурских и японских крестьян сохранилась масса разнообразного конного снаряжения. А там были и плуги, и косилки, и всякие прочие там сноповязалки, не говоря уж о простых телегах самого разного национального покроя. Короче — лошадка, тем более немецкая, то есть очень могучая, для крестьянского хозяйства — это бомба!

Выпросив у Антона четыре дюжины опытных конюхов с ветеринарами, которые знают, как достойно обеспечить достойное функционирование столь дорогостоящей скотины, я немного успокоился.

Не скажу, чтобы в первый же год на казённых землях всё сразу наладилось, но очень скоро вместо десяти процентов их эффективного использования я увидел куда, как более радостные цифры в сводках.

По прошествии пяти лет всё стало ещё круче. Сейчас засеяно почти шестьдесят процентов государственных земель, а по факту они приносят почти семьдесят процентов урожая в стране.

Отчего я ликую? Тут всё очень просто. Количество частных владений и государственных земель в обеих странах почти равное. А значит, мой государственный подход к землепользованию победил феодальный уклад. Посмотрим, что феодалы мне смогут возразить в следующем сезоне, когда я введу в действие остальные земли, оставленные под паром.

Походу, обе страны ждёт череда банкротств, и мне стоит предусмотреть соответствующее законодательство и размер государственных выплат, чтобы монополизировать рынок продуктов.

А там и до индустриализации недалеко. Потянутся вчерашние крестьяне в города, пополняя ряды рабочих.

* * *

Долго посидеть над изучением бумаг мне не удалось. Сам вчера назначил первую неофициальную встречу китайцам, прибывшим в Харбин для открытия посольства. Возглавлял их миссию сам третий советник Императрицы Китая, что было вполне предсказуемо. Его я персонально и пригласил, отложив официальный приём на три дня.

С китайцами лучше вести себя хотя бы чуть-чуть по-китайски. Они привыкли к тому, что аудиенцию у знатной особы никто сразу не позволит. Так что я довольно точно отмерил время, исходя из важности прибывшей делегации и своего статуса.

— Ваше Сиятельство…

— Уважаемый Лу И…

— Я привёз из Бейджина верительные грамоты и готов представить вам нашего будущего посла в Маньчжурии.

— Рад, что наши отношения нашли столь конструктивное продолжение, — жестом пригласил я незваного гостя за стол.

Мой китайский язык за последние годы стал заметно лучше и его возможностей хватает даже на поддержание довольно затейливых разговоров.

Время не пощадило третьего советника. Его лицо теперь напоминает печёное яблоко и изборождено большим количеством глубоких морщин. Он похудел, и как мне показалось, даже стал меньше ростом. Изрядно облысевшая голова покрылась большим количеством крупных пигментных пятен, щёки впали и сам Лу И ещё больше пожелтел лицом.

— Что, плохо выгляжу? — правильно оценил советник результаты моего осмотра.

— Очень хотел бы уверить вас в обратном, но зачем мы с первых слов начнём обманывать друг друга? Это не в моих, и тем более, не в ваших интересах, — позволил я себе довольно прозрачный намёк на то, как я оцениваю ситуацию в нашем давнем вопросе, связанном с эликсиром долголетия.

— Думаю, вы правы. Хоть для меня и несколько непривычно вести дела со свойственной русским откровенностью, но время неумолимо.

— Всё так плохо? — внимательно посмотрел я на китайца ещё раз.

На первый взгляд, умирать он не собирается, да и на второй, тоже. По Харбину сотни, а то и тысячи таких же сморщенных дедков вовсю тележки зеленщиков гоняют так шустро, что молодым не угнаться.

— Вопрос не во мне, — покачал головой Лу И.

— Императрица не здорова?

— Мой Брат. Он намного старше меня и вряд ли протянет до зимы.

— За каждым из нас когда-нибудь придёт старуха с косой, — философски заметил я, отнюдь не горя желанием спасать родственника малознакомого человека.

— Вам нужно непредсказуемое государство в соседях? — озадачил меня вопросом третий советник.

— Отец Императрицы? — чуть подумав, выдал я самую правдоподобную версию.

— Они жалкие люди, и уже давно умерли. Буквально через неделю после того, как будущую Императрицу отправили в ссылку.

— Быстро у вас с этим делом, — с удивлением мотнул я головой, — Тогда получается, он брат Императрицы? Старший?

Лу И, пронзительно глядя мне в глаза, лишь покачал головой.

Мне в какой-то момент показалось, что вся скорбь этого мира уместилась во взгляде его бесцветных глаз.

— Ваше Сиятельство, вы что-нибудь знаете о Братстве? — очень тихо, почти шёпотом, спросил Лу И.

— Триада? — негромко уточнил я, чуть поёжившись от воспоминаний, каких люлей я огрёб от Рюмина, узнавшего как-то раз о моих договорённостях с преступным сообществом Китая.

— Брат один из самых авторитетных людей Китая, и я ничуть не преувеличу, если скажу, что стабильность нашего государства сейчас находится в его руках, — истово заверил меня Лу И.

Надо сказать, что я готов ему поверить. Пять лет назад, когда этот деятель предложил мне первую сделку, от которой я отказался, не прошли даром. Теперь в Китае у меня своя сеть шпионов, которых в таких случаях принято называть разведчиками, и по целому ряду фактических данных их Императрица удержалась на троне исключительно благодаря Триаде.

Так что о Китае я теперь знаю много. Может не так много, как бы мне хотелось, но те же придворные сплетни попадают в отдел аналитиков моей разведки и тщательно отфильтровываются, зачастую проходя несколько этапов встречных проверок.

Например, для меня вовсе не секрет, что те дочери старого Императора, любую из которых Лу И предлагал мне в жёны, по очереди провели в особняке этого старого развратника не меньше полугода каждая, прежде, чем он вернул их обратно во дворец.

К счастью, сейчас о них речь не идёт, но эту подставу я запомнил. А раз так, то самое время укусить слегка советника, может, ещё что интересное всплывёт.

— Надеюсь, сегодня вы не станете подсовывать мне порченный товар, и мы поговорим о взаимной выгоде? — резко поменяв выражение лица на его каменную маску, поинтересовался я у своего собеседника.

Ого, как его проняло! На какие-то секунды китаец даже всю свою важность растерял, сообразив о чём я говорю, и как он подставился.

Так-то, да. Его вожделение к дочерям старого Императора — это форменный идиотизм!

Можно подумать, ему других малолеток не хватало. Насколько я знаю нравы Китая, ему любой аристократический Род, за повышения в чинах и должностях, предоставил бы их в достатке. Про остальные слои населения и говорить не приходится. Там их, за небольшие деньги, впору в колонну по четыре строить.

— Эм-м-м, — издал Лу И неопределённый звук, очухиваясь от морального нокдауна, — За прошедшие годы мы смогли вырастить лишь три набора туши.

— А вот с этого места мы поговорим чуть подробнее, — одобрил я переход от слов к делу, враз снова становясь доброжелательным собеседником, — Рассказывайте.

Скорее всего, Лу И прекрасно осознал, что за нанесённое мне оскорбление его действиями, я запросто могу его приговорить прямо здесь и сейчас, и окажусь в своём праве.

Если я скажу, что он боялся за свою жизнь, то совру. Этого не было. Или я такого не чувствовал. Зато ради Брата Лу И был готов всё на кон положить. За него он и бился.

Беседовал я с ним ещё с полчаса, прокачивая старого китайца со всех сторон.

Похоже, в такой переплёт он давно не попадал, а поскольку весь смысл моих вопросов сводился к тому, соглашусь я на обмен или нет, то очень скоро вилять в ответах ему стало не с руки. Понял, что я фиксирую любую неточность или недоговорённость, и пока её не выясню, задам ему ещё хоть сто вопросов, но добьюсь ясности.

Я никуда не торопился. Когда ещё представится возможность доподлинно узнать, как проистекают дела в соседнем государстве.

Меня не интересовало количество войск и артиллерии на границе и в провинциях — это и так секрет полишинеля, который не узнает лишь ленивый. Куда важней оказались сведения про Кланы Китая и их возможности влияния на армию, политику и финансы.

Полчаса мне хватило, чтобы получить понятную картинку. Тёмным пятном осталась Триада, но тут я бы даже под пытками из Лу И ничего бы не вытянул.

— Ладно. Поговорили, вроде, неплохо, — звякнул я в колокольчик, заказав слугам чай для советника и кофе для себя, — Что там с тушью? Только коротко.

Совсем коротко не получилось, но минут через десять я узнал, что эту тушь сначала выращивают, причём вовсе не в биологическом понимании этого момента, а потом настаивают в потоках концентрированной Силы в одном из монастырей под постоянным воздействием магов.

Если бы передо мной сидел не китаец, я в такую чушь никогда бы не поверил.

А вот эти могут. С них станется, что-то годами выращивать, а потом ещё и доводить результат до ума под потоками Силы.

В радуге семь цветов. Каждый из них должен быть безукоризненный, и все они должны быть равномерно заряжены Силой. Вроде бы, простенькие условия, а по факту на каждый безупречный набор туши уходит больше года. Скорее всего, виной тому крайне редкие и многочисленные компоненты, а также ограниченное время их сбора и хранения.

Если честно, я вообще не понимаю, как китайцам удался набор этой туши, и тем более, откуда появилась сама татуировка со всеми её условностями. Наверняка, дело без подсказок свыше не обошлось. А это само по себе загадка, и едва ли не большая, чем все тайны Китая.

— С вами всё понятно, — переварил я полученный поток информации, — Давайте определимся, что будет с нашей безопасностью и её гарантиями, и чем вы восполните свою недоплату. Золото и деньги можете сразу не предлагать. Впрочем, если золото предложите десятками тонн, то поговорим. Но согласитесь, нет ничего дороже жизни. На том свете всё золото мира нам не пригодится.

Глава 4
Империи существуют давно.

Можно сказать — им столько же лет, сколько Истории. Человечество знает про десятки Империй, которые становились Великими, бурно разрастаясь и захватывая множество стран. Однако рано или поздно, но Империи распадаются. И далеко не у всех получается найти в себе силы на вторую или третью попытку.

За изучение истории я принялся не случайно.

Так получилось, что под моим управлением оказались сразу две страны, которые когда-то давно были Империями, и причём, весьма внушительными.

Что Маньчжурия, которая во времена Цинской империи смогла покорить весь Китай и Монголию, что Япония катком прокатилась по Азии, по пути умудрившись успеть повоевать с Россией и США.

Теперь картина несколько иная.

От бывшего величия у обеих стран осталось только название и статус правителя, именуемого Императором. Зато расклад на политическом поле Азии существенно поменялся.

К серьёзным игрокам — Китаю и Индии, присоединился, чёрт бы его побрал, Сиам.

Из менее серьёзных — Корея, далёкая, но мощная, технически развитая Австралия и независимая Монголия.

Отчего независимая? Обычно считалось, что от неё ничего не зависит.

А вот нет.

Монголия чуть ли не лучше всех пережила и Третью Мировую войну, и ядерную зиму. Разве что ещё больше ушла в каменный век. Если что, то мои аналитики считают, что население Монголии теперь порядка двенадцати — пятнадцати миллионов, хотя эта цифра под сомнением. На минуточку — это больше, чем нынешнее суммарное население Японии и Маньчжурии.

Я бы и рад не отвлекаться на всякие мелочи, но татаро-монгольское иго невольно на ум приходит. Неожиданный налёт орды, в сотню тысяч всадников, мой Харбин не выдержит.

Я бы и рад сказать, что всадников и с луками и пиками, моё войско разнесёт в пух и прах, к тому же, кроме ЧВК в Харбине есть маньчжурский гарнизон, почти в тысячу бойцов, но всё дело в магии.

Одарённые появились во всех уголках Земли.

Монголия испокон веков живёт на кочевом животноводстве, а где овцы, там и волки.

Монгольский волк — это довольно крупный хищник, достигающий веса тридцать пять — сорок килограммов. Я не знаю, как так случилось, но кроме традиционных шаманов в Монголии появились оборотни. Это те же Одарённые, что научились перекидываться в нечто волкоподобное, но гораздо более крупных размеров. Впрочем, природу не обманешь и, по слухам, масса Одарённого и оборотня, величины равные. Вот только скорость, выносливость, регенерация и защита у оборотней развита при помощи магии. Даже если повезёт, то и при помощи винтовки оборотня не вдруг остановишь, а с холодным оружием — так и вообще без шансов.

По крайней мере так утверждают те маньчжуры, которые имели опыт столкновения с этими порождениями монгольской магии. По их словам, волколаки грудью ломали копья, а их шкуру, защищённую магией, не могла пробить даже самая острая сабля.

Сколько таких созданий водится в Монголии точно никто не знает. Торговцы утверждают, что на границе есть пять — шесть поселений, в которых проживает примерно по сотне овцеводов разного возраста и пола, и молва им приписывает магические способности перевоплощения, однако достоверных сведений я так и ни от кого не добился.

Кроме трёх выживших маньчжурских солдат больше в окрестностях Харбина очевидцев не нашлось. Но, как назло, все трое встречались с оборотнями ночью и особых подробностей от них мне добиться не удалось. Напали огромные, страшные волки и за пару минут порвали десяток солдат, вот и всё, что осталось в сухом остатке, если убрать всю воду из их рассказов.

Территория Монголия огромна, но страна живёт изолировано, и что происходит в её серединной части, торговцы не знают.

Последняя экспедиция Русского Географического Общества в Монголию состоялась двенадцать лет назад. Что характерно, в её отчёте про оборотней не было никаких упоминаний. Вот и гадай теперь — то ли в соседней стране их нет, и это не более, чем легенды, то ли волколаки действительно существуют и их в Монголии тысячи.

Жду не дождусь, когда у меня появится возможность регулярной авиаразведки. Очень мне её не хватает. Сейчас границы Маньчжурии охраняет дюжина патрульных дирижаблей моих верфей, да полтора десятка застав. Для таких расстояний — это капля в море. Есть ещё небольшие гарнизоны в городах, но все эти силы разрозненны и против серьёзного вторжения не устоят.

Я достраиваю в Харбине полноценный аэродром.

Полноценный в том смысле, что он будет принимать и тяжёлые четырёхмоторные бомбардировщики, и изрядно выросшие в размерах маголёты, способные перевозить по восемьдесят пассажиров со скоростью восемьсот километров в час на расстояние в шесть с половиной тысяч километров.

Да, серьёзно добавилось моделей авиатехники у нас за прошедшие пять лет. И если четырёхмоторных монстров и больших маголётов пока немного, то БДэшки бьют все рекорды. Спрос рождает предложение и уже недалёк тот день, когда мы выйдем на рубеж в сто двадцать миниатюрных самолётов в месяц.

Больше половины самолётиков теперь продаётся почти в готовом виде, а не в конструкторах. Причём стоят они столько же, как и конструктор.

Вывернуться удалось, благодаря Кунаширу.

От небольшого рыбацкого посёлка Раусу, что на Хоккайдо, до того места, где у предков располагался Южно-Курильский аэродром Менделеево, всего сорок километров. Из них порядка тридцати — морем.

Больше пятисот японцев работают на Кунаширском авиазаводе, лишь изредка, раз в месяц, выбираясь на Хоккайдо на несколько выходных дней. Экономический эффект низкой цены самолётов достигается двумя составляющими: полным освобождением Кунашира от налогов и пошлин, а также, относительно невысокой зарплатой трудолюбивых японцев, набранных с государственных судостроительных верфей Хоккайдо.

Количество верфей в Японии я решил сократить. Если честно, то я не понимаю, как могла небольшая Япония, оставшись со столь незначительным количеством населения, выдерживать огромные траты на создание флота.

Закрытие верфей на Хоккайдо принесло существенное облегчение японской казне, изрядно истощённой после правления сёгуната, а промышленность получила больше двух тысяч грамотных рабочих, большую часть из которых я бессовестно переманил на нужные мне предприятия.

На удивление хорошо пошли небольшие японские грузовики и маленькие трактора, производство которых мы со Светланой снабдили достаточным запасом чугунных отливок под двигатели и качественным стальным прокатом. Эту технику нарасхват покупает и Россия, и Корея, и Австралия. Индия тоже не прочь закупить большую партию грузовиков, но за бартер. Чурин им в помощь. Купец уже вылетел, чтобы согласовать ассортимент будущей бартерной операции.

Простые, надёжные автомобили и трактора, с рамой из легированной стали, изготовленной с применением диффузионной сварки, они стали в любой стране рабочими лошадками.

Если дальше так дело пойдёт, то мне не только придётся сталеплавильные комбинаты на Сахалине и в Маньчжурии вскоре надо будет развивать, но и просить моего степного побратима об увеличении поставок каучука. Одуванчики у нас нынче уже не только за Волгой растут, но и за рекой Урал.

Осваивают понемногу бывшие кочевники рыночные отношения, отгородившись от жадной Персии буфером из Багратионов. Те, за золотоносные россыпи Иссык-Куля стоят насмерть, и благодаря им изрядно богатеют. Недалёк тот день, когда Багратионы Клан Пушкиных "по старой дружбе" подомнут под себя, за полученное золото выставив их заслоном между персами и источником своего процветания.

А я, тем временем, сам готовлюсь к ещё одной бартерной операции. Немного другой и далеко не к простой.

В нынешнем Китае купить можно многое. Были бы деньги и связи.

Лично я покупаю информацию, причём дублирую её трижды и оплачиваю работу разных источников.

Думаю, что в паре случаев мои агенты использовали банальный шантаж, но оно того стоило. Слишком уж про одиозную личность мне надо узнать, и тут одними деньгами никак не обойтись.

Свои тайны Триада хранит почище, чем Императорский двор. Пока узнаешь особые приметы одного из главарей Братства, разориться можно. К счастью, не в моём случае. Да, денег изрядно потратил, но то, что мне было нужно — узнал. Теперь можно и рискнуть.

Техномагия — штука неоднозначная, а её развитие в каждой стране пошло своим путём.

В Германии и России ими стали "протезы" и надеваемые на себя артефакты, увеличивающие резерв Силы и стихийный эффект от её использования. Шаманы степняков занимались магией Крови, основанной на жертвоприношениях, обвешивая себя амулетами и изобретая особые бубны с погремушками. Индусы изводили себя эликсирами, песнопениями и медитацией. Французы к делу подошли капитально, бросив основные силы на создание замковых сооружений. Османы усиливали ятаганы и броню. А китайцы пошли по пути татуировок, что не удивительно. Я даже догадываюсь, что моду в этом деле задали "расписные перцы", которых в рядах Триады немеряно.

Сначала я выяснил, что сам факт моего существования, как и идея Маньчжурской Империи, официальный Китай не напрягает.

Для них Маньчжурия всего лишь такое же буферное государство, как и для России. Армиям его незаметно не пройти, даже если будет достигнута такая оплаченная договорённость с маньчжурским правителем.

"Спящие агенты" на такой случай предусмотрены с обеих сторон. Иной человек может полтора десятка лет пасти коз с овцами, но вовсе не факт, что однажды он не вытащит из закромов рацию и не подаст условный сигнал, когда своими глазами увидит передвигающуюся армию "вероятного противника", направляющуюся в его страну.

Вторым шагом была идентификация Брата.

Согласно моему замыслу бартер эликсира на татуировки мы проведём в очной форме.

Ожидается, что весь процесс займёт три дня, так что ничего страшного не случится, если два важных китайца побудут некоторое время вынужденными заложниками. Вслух я им этого, естественно, не сказал, мотивировав такое условие необходимостью нахождения под наблюдением целителя с нужной специализацией.

Медицина — дело тонкое, и не всегда поддающееся контролю. Оспорить в ней можно только очевидные ошибки, и то лишь в тех случаях, когда для вполне определённой болезни выработана соответствующая практика. Но это не наш случай.

— Ваше Сиятельство, прибыла целительница Джуна с дочерью, — доложил слуга.

— Размести их в гостевые покои и скажи, что я приглашаю их на обед, — распорядился я, радуясь предстоящей встрече.

Давненько я Джуну не видел. Года два, а то и все три мы с ней никак не можем пересечься. То я в делах и заботах, то она по наши клиники объезжает с проверками.

Шутка ли — восемнадцать клиник по всей России разбросано, и каждая хозяйского пригляда требует. Нынче Джуна — дама богатая. Двадцать процентов чистого дохода от каждой из клиник получает. По моим прикидкам она ещё года два назад стала миллионершей, а доходы всё растут и растут. Её ученицы тоже не бедствуют. Им, кроме солидного оклада, тоже процентик с доходов клиники капает. Пусть и небольшой, но как бы с него они теперь чуть ли больше своего оклада получают в виде дивидендов.

Отлично взлетела идея с клиниками для богатых! Впору благодарственное письмо старушонке Юсуповой писать. Кстати, княгиня Юсупова до сих пор бодра и отнюдь не растеряла прыти и страсти к интригам. Если верно утверждение, что плохие люди живут долго, то не удивлюсь, что эта старая кошёлка ещё лет сто протянет. Я ей в ответ тоже потихоньку гажу, но никак не напрямую, а опосредованно, преследуя совсем иные, откровенно свои собственные цели. Объективно — у меня задача вывести в лидеры мою Камышинскую хлебную пристань. Ради этого пришлось завести три очень крупных агрохозяйства, купив с помощью моего банка нужные земли, снабдив их специалистами, тракторами и удобрениями. Уже второй сезон подряд мы снимаем небывалые урожаи, понемногу разоряя тех помещиков, которые до сих пор надеются, что крестьянин, со своей чахлой лошадкой, на истощённые земли засеет не самое лучшее зерно и принесёт им доход. А кто у нас самый крупный латифундист? Уж не Клан ли Юсуповых?

Опять же, сам Камышин меня интересует куда, как больше, чем княгиня Юсупова. У меня там мало того, что свои экономические интересы имеются, так ещё и две дочки прошлым летом родились. И пусть этот мой маленький секрет наверняка известен многим заинтересованным лицам, но никаких комментариев до сих пор ни от кого не последовало. То ли все плюнули на мою непокобелимость и нежелание, согласно моде и высокому стилю заводить романы с балеринками и актрисочками, то ли присматриваются к новому тренду. Оно и не удивительно.

Пока аристократия на дам полусвета и звездюлек театральных подмостков свои состояния просаживает, я вместе с сестрёнками Липатовыми, лишь богатею. Дамы они умные, а когда сомневаться начинают, так всегда есть возможность к отцу или брату с вопросами пристать, а то и мне позвонить.

На это и расчёт.

Хотя, нет. Соврал. Когда к ним прилетаю, выкраивая для этого часы и минуты, то расчёт — это последнее, о чём я успеваю подумать головой.

* * *

— Ваше Сиятельство!

Захожу в обеденный зал и невольно торможу.

Джуна почти не изменилась. Разве, что её всегда чёрные волосы чуть подёрнулись блёстками седины. Зато рядом с ней стоит настоящая красавица, затмевая всё величие матери своей необузданной красотой и яркостью.

Девушки южных национальностей созревают рано.

Лина, дочь Джуны, ещё не распустившийся цветок. Но даже сейчас, несмотря на довольно скромное платье с национальной вышивкой, она уверенно вынесет мозг любому мужику, как кувалдой.

Одно сплошное наваждение, да и только! И всё это несмотря на то, что образ молодой красотки катастрофически противоречит всем постулатам нынешней Имперской моды.

Всё слишком ярко. Но и одновременно, красиво. Когда ни одна из деталей не выбивается, затмевая другие, то брови, глаза и губы имеют право быть яркими. Тем более, на фоне такой фигуры.

— Рад вас обеих видеть, — с большим усилием взял я себя в руки, садясь за стол и жестом предлагая всем сделать то же самое, — Джуна, а где та целительница, которую я просил тебя взять себе в помощницы?

Было такое дело. Китайцам я не слишком доверяю, а хорошая целительница просто не позволит мне умереть.

— Так вот же она, — едва заметно обозначила загадочную улыбку восточная женщина, кивнув на свою дочь, — Сомневаюсь, что во всей России её кто-то по силе и умениям нынче сможет переплюнуть. Сильна настолько, что мне, порой, страшно становится.

Тут наша беседа прервалась. В обеденном зале появилась моя жена Ляо, недавно вернувшаяся из поездки в недавно открытый детский дом. Негромко поздоровавшись со всеми, она на пару секунд задержала взгляд на Лине, и лишь потом прошла к своему месту за столом. Как обычно, молча и очень скромно.

Невольно, как и свойственно любому мужику, я сравнил обеих девушек. Несмотря на свою молодость Лина смотрелась более взросло, чем Ляо. Возможно оттого, что она крупнее и выше моей жены, да и формами пышнее. Фигурка у неё уже почти, как у взрослой, а Ляо, как смотрелась подростком, так и не изменилась с тех пор.

— Так, говоришь, Лина теперь, как целитель, чуть ли тебя не превзошла? — продолжил я прерванный разговор, обращаясь к Джуне.

— Это не я говорю. Первой Его Величество Алиса Гессенская ещё год назад такое сказала, когда в очередной раз нас посетила, — чуть нараспев промолвила Джуна, — Они с ней тогда на пару такого больного вытащили, что меня посрамили. Я-то заявила, что он не жилец, а тут на тебе. Даже Алиса не поверила, ещё к одному больному дочь потащила, а потом сказала, что у России теперь есть целитель, равный ей по силе.

— Погоди-ка, а Алиса в чём была? — с намёком постучал я себя по нагруднику "протеза".

— Вот в такой же штуке и была, — пожала Джуна плечами.

Дела-а…

Впору Шабалина вызывать, чтобы он разбирался, какие обстоятельства потребовались дочери Джуны для такого прогресса. А саму Лину хоть сейчас в подземный завод прячь и засекречивай. Иначе умыкнут ведь красавицу. Не Император, так Кланы подсуетятся. Девочка-то уже в возраст вошла, заневестилась…

Вот тут-то меня и пробило в холодный пот.

Отчего-то вдруг детально вспомнился наш разговор с малолетней егозой, сидящей у меня на коленях.

Лина тогда про замужество спрашивала, а я ей условие поставил.

Но мы же все понимаем, что это шутка была?

Или не все…

Глава 5
Глава 5

У Дарьи умер отец.

Хоть я и считал его редкостным гавнюком, но умер он красиво — с членом во рту.

В том смысле, что, когда его очередная балеринка в одной из гримёрок обслуживала столь деликатным способом, он и надумал помереть. Говорят, инфаркт его шарахнул. Спасти не успели.

Вот отчего у всех нормальные дела — у кого минет или инфаркт, а у меня один сплошной головняк!

Покойнику ещё памятник не успели заказать, а ко мне двое из ларца, одинаковых с лица, нарисовались. Железнодорожник с электриком.

Вот честное слово — гримёр из любого провинциального театра, дай ему минут пятнадцать и ножницы с расчёской, сделает их братьями — близнецами. Одному стоит чуть бороду укоротить, а другому усы с бакенбардами немного подстричь, а там останется только шевелюры в общий вид привести и переодеть их во что-то одинаковое.

Собственно, и чаяния у них схожие. Оба интересуются довольно деликатным вопросом — как я отнесусь к тому, что кто-то из них начнёт ухаживать за княгиней Вадбольской, волей случая оказавшуюся вдовой. Понятно, что интерес они оба проявляют с самыми серьёзными намерениями и свадьбой по завершению траура.

Признаюсь, сначала я офигел от подобной постановки вопроса и уже собирался заявить им, что оба мужика прибыли явно не по адресу, но потом подумал…

Потом ещё раз подумал.

А ведь правильно они сообразили.

Впрочем, чему я удивляюсь.

Обоим мужикам уже под сороковку.

Оба с графскими титулами и при деле.

Один рулит целой системой железных дорог между столицей и Уралом, у другого под началом пять или шесть довольно крупных гидроэлектростанций и с десяток менее значительных. Им по жизни положено принимать взвешенные решения. И от того, что я отвечу, зависит не только их семейная жизнь, но и благополучие руководимого ими бизнеса и всех тех людей, что стоят за решениями двух этих двух ключевых фигур. Им никак не всё равно на моё расположение или неприятие. Надо будет, любому из них я могу не только доставить кучу неприятностей, но и весьма ощутимо поспособствовать в развитии.

Так что, весьма забавно всё с княгиней Вадбольской получается.

По сути дела, я чуть ли ни как Глава Рода сейчас определяю для неё потенциального супруга. Понятно, что ещё Дарья есть, но и в их глазах я явно весомее выгляжу.

— Предлагаю наш вопрос решить следующим образом, — задумчиво начал я, поглядывая на обоих претендентов, — На сегодняшний день я ничего не имею против любого из вас. Обещаю, что в течении месяца каждого из вас проверит моя служба безопасности, и если они не найдут ничего предосудительного, то дальнейшее решение пусть принимает сама княгиня. Но вы уже можете начать проявлять необходимые знаки внимания, естественно, со всем положенным в таких случаях вежеством.

— А как же…

— Разумеется, при случае, я за вас замолвлю перед ней словечко, — улыбнулся я, глядя на железнодорожника и прекрасно понимая, что он хотел сказать, — Не обессудьте, если что пойдёт не так. Княгиня Вадбольская — мало того, что дама интересная во всех отношениях, но она не так проста, и, к тому же, с характером. Другими словами — приказывать ей что-то в вашу пользу я не стану, да вы это и сами прекрасно знали, но если в течении месяца вы не получите от меня уведомления о том, что ваш брак с ней покажется мне нежелательным, то можете смело продолжать ухаживания. Препятствий чинить не стану и в дальнейшем, надеюсь, мы останемся в добрых отношениях.

— Благодарю вас, князь, — первым поклонился электрик, а за ним и железнодорожник сообразил, что я их чаяния услышал и пообещал лишь то, что реально возможно и выполнимо.

Получится у них или нет, та ещё загадка. А если выйдет, то я знаю, что Дашкиной матушке на свадьбу подарить. Всего лишь один красивый флакончик с эликсиром.

Вон как моя тетушка Анна расцвела. Даром, что за прошедшие пять лет родила Императору девочку, а потом двойню — мальчика и девочку.

Другие бы бледные и обрюзгшие после таких подвигов ходили, а она цветёт и выглядит нынче лет на двадцать пять, и то, от силы.

Глядишь, и у Дарьи после предполагаемой свадьбы её матушки появится новый братик или сестричка, а то и не одна. Любой из этих мужчин её за такой подвиг на руках носить будет.

Можно было, конечно же, озадачить свой аналитический отдел, чтобы они подсчитали выгодность обеих кандидатур, но делать я такого не стану. Маман Дарьи себя показала неплохой тёщей, пусть ей за это воздастся.

К тому же, вовсе не факт, что количество предложений руки и сердца она получит в столь ограниченном количестве и мне не предстоит в ближайшее время познакомиться с другими соискателями. Как я понял, моё мнение, те, кто поумнее, игнорировать не готовы. И в этом нет никакого унижения привлекательности княгини.

Дама она завидная, но вот только вокруг неё вьются не юноши, со взором горящим, которым плевать на все препятствия на их пути. Наверняка, солидные люди, такие же, как и первая пара ласточек, просчитали все плюсы и минусы своего возможного брака с княгиней. Потом многие из них, наверняка, загрустили, поняв, что карета может моментально превратиться в тыкву, если успехов в вопросе бракосочетания достигнет одиозная личность, которой не судьба найти со мной взаимопонимания.

Короче. Одним фактом своего существования я от тёщи отбил большую часть неадекватных личностей.

Дальше будет ещё смешней, когда месяца за два до окончания полугодового траура, я передам ей полный список одобренных мной и проверенных кандидатов в мужья.

Вадбольская далеко не дура. Мои рекомендации она ни сможет не оценить и проигнорировать, а значит выйдет так, что мы придём к какому-то общему решению, в котором я окажусь главнее. Вроде бы — какая мелочь.

Но вот из таких мелочей и складываются семейные отношения.

* * *

Власть — дева трепетная и хрупкая. Не всегда её можно удержать на концах штыков. Захватить её сложно, но ещё куда сложнее сохранить. Реальный лидер всегда должен иметь Цель.

И это не просто слово. Цель должна соответствовать и коррелироваться с чаяниями его народа.

Когда-то очень давно, почти триста лет назад, моя страна, воодушевлённая Общей Целью, смогла испробовать новый государственный строй и стать при этом Великой Империей, хотя это название они предпочитали не употреблять. За довольно короткий исторический срок наши предки стали локомотивом прогресса по многим прорывным технологиям. На мелочи не разменивались — космос, мирный атом, фундаментальная наука.

Помню, как однажды в Академии один старый преподаватель, ведущий у нас политэкономию, потребовал от нас прочитать «Собачье сердце» — литературную книгу давних времён, особо выделив при этом пару глав. Книга мне показалась с двойным дном. По сути — памфлет на советский социализм в его начальной стадии.

Как оказалось — слоёв в книге было гораздо больше. И старый преподаватель сумел меня удивить, когда провёл отдельным семинаром анализ выделенных им глав. Шариков, читающий переписку Энгельса с Каутским — это смешно, но только на первый взгляд.

В СССР был построен социализм по Энгельсу, а в Швеции — по Каутскому.

Вот его-то, этот шведский социализм, я сейчас и изучаю. И должен честно сказать, в моих текущих условиях он мне очень нравится. Пусть и с некоторыми ремарками.

Для меня сейчас — это просто идеальная модель государственного строя, что в Японии, что в Маньчжурии.

Монарх, управляющий всеми силовыми структурами и внешней политикой, и парламент, цель которого обеспечить всеобщую занятость и безбедное существование народа. Заодно и налоговая система, позволяющая очень неплохо жить малообеспеченным слоям населения за счёт весьма приличных размеров налога на богатых.

Да, я заинтересован в бесконфликтном развитии своих стран. Мне важен не только рост и уровень их экономики, но и увеличение населения.

У Российской Империи есть одна отличительная особенность — куда бы русские ни приходили, они везде начинали не с грабежей и не с низведения населения до положения рабов, а со строительства.

Строили на окраинах Империи электростанции, города, железные дороги и заводы. Но стоило тому же СССР развалиться, как в самоопределившихся странах, меньше, чем за десять лет пропала промышленность, и даже такие бренды, как Икарус, Татра и Булгартабак превратились из нарядной кареты в тыкву, как и сотни других, менее значимых, перечисление которых займёт несколько страниц.

Не могу объяснить причину саморазрушения окраин и их тягу к превращению в банановые республики, да мне это и не интересно.

У меня прямо противоположная цель — мне важно, чтобы страны моих жён не стали походить на их подобия из прошлого, для которых отрыв от Империи стал путём в никуда, а точнее — на дно.

Я уже не тот наивный парень, который может себе представить, что любая маленькая страна проживёт сама по себе. А две моих страны сейчас именно такие. Маленькие. Того количества народа, что в них проживает, явно маловато, чтобы назвать их полноценной страной.

Чем шире шагает прогресс — тем жёстче и требовательней производственная и технологическая интеграция. Тем больше нужно разнообразных производств и рабочих.

Ни один Клан и ни одна страна не сможет производить всё и сразу. История доказывает, что те, кто к этому стремился — проиграли.

Даже самый простой велосипед, чтобы стать недорогим и качественным изделием, должен выпускаться массово. Но попробуйте создать в одном месте замкнутое производство, где бы для этого велосипеда производилось абсолютно всё, начиная от металла и резины, и заканчивая краской.

Для этого и нужна интеграция, где каждый будет делать своё.

И чем сложнее изделие, тем больше разных фабрик и заводов будут включены в производственный процесс.

Обратной стороной медали является количество. Начни ты выпускать те же велосипеды сотнями и тысячами штук в месяц, и упрёшься в сбыт. Что Клан, что небольшая страна, рано или поздно, но заполнится однотипными изделиями. Совсем иное дело, когда одни будут производить велосипеды, другие мотоциклы, а третьи автомобили, при этом свободно покупая и продавая друг другу свою продукцию.

Исходя из таких несложных представлений я и пытаюсь сбалансировать свои возможности. Строю крупные и неповторяющиеся производства, связывая их транспортными магистралями.

Этот вопрос не менее важный, чем принцип устройства государственного строя, где у меня ожидается серьёзный передел.

Иногда я делюсь своими соображениями с Касперовичем. Все про него говорят, что он жидомасон — но это мой жидомасон.

Идеи про равенство и братство я из него выбил, а вот тему благоденствия народа возвысил и поставил его на пост ока государева, чтобы он от имени Императрицы Маньчжурии следил за всякой несправедливостью и прочими непотребствами.

Не повезло парню — обстоятельства так сложились, что особых шансов выжить у него не было. Я его вытащил из тех переплётов, в которые он залез по молодости лет, ударившись в революционеры, а потом, проверив раз пять, взял под своё крыло.

Нынче он у меня вроде секретаря, который комментирует раздел — непонятное, а попутно изучает внутреннюю политику и социальное устройство на землях Маньчжурии.

Сам Изяслав Касперович, или, попросту Изя, ничего не решает.

Его дело — пылающим взглядом идеалиста выискивать болевые точки в жизни моего народа и с присущей ему горячностью правдоруба, доводить эту информацию до моего сведения.

Очень ценный кадр. Любую несправедливость или зарождающийся конфликт он улавливает задолго до того, как они перерастают во что-то серьёзное. На его счету уже несколько несостоявшихся волнений и народных бунтов, которые умерли в зародыше, так как мы успели вовремя вмешаться и ликвидировать предпосылки для недовольства людей.

Смешно сказать, но проблемы народного недовольства почти всегда удаётся решить небольшими затратами и усилиями. И они в разы меньше тех убытков, которые я бы понёс в случае народных волнений.

Опять же, своевременное вмешательство идёт в плюс, как к моей репутации, так и к репутации Императрицы Ляо. А это куда, как лучше, чем заработать недобрую славу, надумай я подавить бунт с помощью солдат.

— Ваше Сиятельство! Строители на Корейской дороге бузить собираются! — в очередной раз нарисовался Касперович, с порога нарисовав новую проблему.

Строительство железной дороги на Корею мы уже ведём второй год и через полгода закончим, так как навстречу нам свою часть дороги строят корейцы. Сроки строительства утверждены и пока обе стороны выдерживают график, что и не удивительно.

Нет, с моей стороны, всё понятно, а за корейцами их Император следит.

Интересный у нас расклад по акциям получился. По тридцать три процента у моей "Сталепромышленной компании" и у корейского акционерного общества "Сеульские железные дороги", а по семнадцать процентов у Императора Кореи и Императрицы Ляо. Что характерно, августейшие особы ни копейки в строительство не вложили. Да и Бог с ними. Их дело земли выделить и охрану обеспечить.

Так что мне аппетит корейского Императора даже на пользу пошёл. Я на переговорах такую же долю для Ляо обозначил, что не нашло особых возражений, и проект железной дороги получил право на жизнь.

Лично для меня он важен, как транспортная магистраль, связывающая Японию и Маньчжурию через никогда не замерзающий морской порт Пусан. Заодно и на рынок Кореи доступ появится, а там много всего интересного намечается.

— Что на этот раз? — лениво поинтересовался я у Изяслава, старательно отыгрывая важную особу.

— Бабы, Ваше Сиятельство! — браво отчитался Изя.

— Хорош уже титулами звенеть. Сказал же, один на один можешь ко мне по имени и отчеству обращаться, — вальяжно откинулся я на кресле, — Садись и рассказывай.

— Недовольства начались после проверки на позапрошлой неделе. Ваши проверяющие тогда больше пятидесяти штрафов за день выписали, — ловко подоткнул Изя пальцем тоненькую оправу с кругляшами стёкол, чтобы посмотреть на мою реакцию.

— Правильно сделали. Не хрен малолеток в проституток превращать, — вспомнил я служебную записку, поданную мне по результатам проверки.

— Да где же других-то взять! — всплеснул Касперович руками, — Тех, кто старше пятнадцати, всех замуж расхватывают.

— Так, ты мне ещё тут еврейский театр давай устрой! — чуть рыкнул я ради приличия, — Я что тебе уже не раз говорил? Заметил проблему, ищи решение, а только потом уже с ним ко мне приходи.

— Вагоны купейные надо в Хабаровске купить, — тут же перешёл Изя на деловой тон, — Их там штук десять без дела болтается. Не новые правда, но зато цена божеская.

— Пока связи не вижу, — равнодушно заметил я, осматривая ногти.

Нет, не то, чтобы меня предстоящие недовольства совсем не волнуют, но с Изей иначе нельзя. Я пару раз повёлся на его эмоциональные речи, а потом почти полчаса каждый раз тратил, чтобы его обратно, на землю, спустить. Очень уж его иногда заносит.

— в Корее недорогих баб хоть сколько можно найти и на контракт принять, — зачастил он, — А то, что они языка не знают, так это только плюс. Быстрее дело пойдёт.

— Ты-то откуда это знаешь? — с любопытством глянул я на бывшего революционера.

Досье на него я отлично помню, как и то, что он никуда из страны за всю свою жизнь не выезжал, а потом ему на хвост имперская служба безопасности села. Тогда этот мерзавец не придумал ничего лучше, чем напрячь одного из своих родственников и попробовать спрятаться у меня в Бережковске, где его служба Степана отследила в первый же день. А там и я подвернулся, и побеседовав, взял горе — революционера к себе на перевоспитание.

— Ну-у, там один из моих бывших товарищей от имперских сатрапов скрывается, — неуверенно пробормотал Изя, — Но он человек проверенный. Его мнению можно доверять.

— А руководить этим публичным домом на колёсах ты будешь? — чуть повысил я голос.

— Лёва сказал, что его проект за пару месяцев окупится. Там же четыре тысячи рабочих, и зарплата у них приличная. Так что он все расходы вернёт, а потом и прибыль пополам поделит.

— Слушай, а твой этот, как его… — словно позабыв, помахал я кистью руки в воздухе.

— Берштейн, — на автомате подсказал Касперович.

— Во, Берштейн. Он точно революционер?

Глава 6
Глава 6

Третье августа 220 года от Начала. Екатеринбург. Недавно отстроенное здание Уктусского аэропорта. Собрание клуба авиаторов.

— Господа, полторы недели назад мы получили ответ на наше письмо, полученный из канцелярии Его Сиятельства князя Бережкова и подписанный им лично, — торжественно провозгласил председатель, невысокий коренастый мужчина, лет тридцати - тридцати пяти.

— Не томите уже, Игорь Степанович, — томно проворковала миловидная барышня, лет восемнадцати — девятнадцати на вид, вызвав усмешки у своих соседей.

Одна из лучших лётчиц их клуба, абсолютно безбашенная в небе, она всегда преображалась в обществе мужчин, изображая из себя жеманную кошечку.

— Само письмо я в перерыве вывешу на стену, и вы все сможете с ним ознакомиться, но ничего особо интересного вы там не увидите, — всё так же неторопливо продолжил председатель, а затем взял паузу и позволил пилотам полюбоваться своим безупречным видом.

— Вот же кровопийца, — шепнула барышня соседу и нетерпеливо притопнула ножкой.

— В конце письма вы увидите, что князь пригласил наших представителей в Бережковск. И мы только вчера оттуда вернулись.

— Вы встречались с князем? — тут же отреагировали присутствующие.

— К сожалению, нет. Князь сейчас в Харбине, — мотнул головой председатель, — Оказывается, приглашение имело совсем другую цель. Нам показали патрульную модификацию нашего самолёта! Настоящий боевой миник!

— Не может быть!

— Что там добавили?

— Об этом нигде не писали!

— Мы будем на них летать? — возбудился зал.

Игорь Степанович поднял руку, призывая авиаторов к тишине.

— Нам с Иваном Трофимовичем удалось сделать пару вылетов на новом самолёте. Скажу честно — самолёт просто огонь! Сказка! Увеличилась скорость, время полёта, максимальная высота, площадь остекления кабины. Все показатели добавили в плюс порядка десяти — пятнадцати процентов. И в то же время сократилась дистанция разбега и пробег при посадке.

— Как это возможно?

— Техномагия, господа! — воздел председатель указательный палец, — Новый самолёт буквально напичкан артефактами и накопителями.

— Но это же увеличивает его вес. Разбег тоже должен был увеличиться, — авиаторы бурно реагировали на новости, тут же задавая короткие вопросы и с нетерпением ждали на них ответы.

— В новый самолёт зашили двойной техномагический контур снижения веса. Во время полёта он запитан от избыточного тепла реактивного двигателя, а при взлёте и посадке можно дополнительно облегчить вес самолёта подключением к накопителю. Новая птичка настолько легко взлетает и приземляется, что от этих этапов теперь получаешь истинное наслаждение.

— Вы наверняка не всё нам рассказали.

— Конечно не всё. Патрульный вариант миника оснащён силовым щитом, рацией и оружием.

— Оружием? Но, как? Куда они смогли втиснуть пулемёт?

— Может, бомбы…

— Я бы сделал ставку на ракеты. В одном из документальных фильмов я видел, что князь использует ракетные установки.

Шум, поднятый авиаторами, Игорь Степанович пережидал с улыбкой. Его выступление никого не оставило равнодушным, а это — несомненный плюс. Плюс, в первую очередь созданному им клубу и его идее — дать любителям авиации цель и шанс.

Признаться, он сам не слишком верил в успех, предложив членам клуба обратиться к одному из самых сильных магов страны и просто везунчику, с предоставлением своих услуг. За три года существования екатеринбургского авиаклуба тридцать шесть его членов налетали больше двухсот часов каждый. И ещё одиннадцать пилотов доберутся к заветной планке в ближайшие два — три месяца. Однако гордость клуба — это его костяк из дюжины пилотов, с налётом больше пятисот часов.

Вот с ними-то и начались проблемы.

Бедешка, или миник, а то и вовсе микрик, как обзывают в народе миниатюрные BD — 5 — уникальный самолёт. Пилот — новичок за час полёта получает столько адреналина, что он разве что из ушей не течёт. Но со временем эти чувства притупляются и тогда наступает период воздушной акробатики. Очень опасное время. Только за последний год у них трое разбились. А ещё больше пилотов после этого ушло. Им стало скучно. Летать, просто, чтобы летать, без всякой цели и не слишком отдаляясь от аэродрома — это занятие на любителя.

Понятно, что были у них и полёты в другие города, и соревнования там устраивали, но всегда хотелось большего.

— А давайте придумаем, как можно летать с пользой.

Игорь Степанович уже не помнит, кто и когда это сказал, но фраза запала в душу и очень долгое время не давала спать спокойно. Почти месяц он ворочался по ночам, пытаясь придумать, чего бы предложить своим одноклубникам.

Служба в армии? Кому там нужны его пилоты, освоившие управление сверхлёгкими самолётами. Да и не пойдут они служить на долгий срок. К тому же, в клубе у него люди самые разные собрались. Далеко не все из них дворяне. А значит, армия им никаких офицерских вольностей не предложит.

Как откровение свыше оказалась газетная статья про ЧВК князя Бережкова.

Наёмный отряд авиаторов, работающий вахтовым методом! Это был выход.

Целый день он ходил, как чумной, а потом не выдержал, и поделился идей с теми, кому верил.

На то, чтобы написать письмо князю, у пятерых пилотов и одной пилотессы, ушло два дня.

И они получили ответ. В тот же день Игорь Степанович, захватив своего зама, рванул в Бережковск. Опробовав новый самолёт и осознав, что они могут стать частью ЧВК, и далеко не самой бесполезной, он горел желанием заразить своих друзей найденной им целью.

— Пока никто не угадал, — с виду спокойно дождался председатель собрания тот ворох предположений, который выдвинули его одноклубники по поводу вооружения их любимого миниатюрного самолётика, — В качестве оружия предложен техномагический артефакт. Патрульный самолёт может произвести от одного до шести выстрелов, причём вариант этого применения может выбирать сам пилот.

— Выстрелов из чего?

— Техномагия, — в очередной раз сказал председатель очевидное, — Как мне сказали Бережковские техномаги, в распоряжении пилота будет девяносто шесть Огнешаров. Это усечённая версия заклинания Огненного Дождя. На усмотрение пилота их можно запустить или все сразу, или половину, а то и вовсе разделить их количество на шесть выстрелов. Для этого на панели установлен отдельный переключатель. Нам эту функцию опробовать не дали, но штурмовку полигона лётчиком — испытателем мы видели. Атаку он производил с высоты в тысячу метров и все девяносто шесть Огнешаров легли в овал размером в триста на сто метров. Ну, это на глаз нам так показалось. И поверьте, я бы никому не пожелал там оказаться. Мы смотрели в бинокли с расстояния километра в два — три, и то до нас потом волны жара долетали.

— Для чего тогда нужны шесть выстрелов?

— Хм, мы тоже задали такой же вопрос, — ухмыльнулся руководитель авиаклуба, — На что нам ответили, а что вы будете делать, если в качестве нарушителей границы вы заметите три или четыре дирижабля, идущих в километре друг от друга?

— В этом случае что-то маловато вооружения получается, — заметил один из пилотов в возрасте, явно отслуживший в армии.

— Так мы и не претендуем на боевые операции. Для этого есть другие типы самолётов, а то и вовсе иные способы. Наше дело — патрулирование границы. Заметить и доложить. Вот главное. А вооружение — это лишь на крайний случай.

— Ещё бы кто нас научил, как им пользоваться.

— Ну, вот мы и подошли к главному вопросу нашего сегодняшнего сбора — созданию наёмного отряда пилотов сверхлёгкой авиации. С Бережковским центром обучения у меня есть договорённость, к сожалению, пока только устная, о том, что они в течении месяца обучат наших пилотов пользованию патрульными самолётами. Так что первый десяток пилотов мы можем отправить в Бережковск уже через три дня. После этого они улетят в Харбин, а им на смену придут следующие десять пилотов, которые потом их сменят в Харбине. А там и до третьей очереди дело дойдёт. В итоге, через четыре месяца у нас сложится полноценный отряд, который раз в месяц будет выделять десять пилотов на патрульную службу в ЧВК. Оплату нам князь предложил не просто хорошую, а очень хорошую. Впрочем, когда я бумаги вывешу, сами увидите.

— А если мы не наберём тридцать пилотов?

— Позвоню в Пермь или в Челябинск, — хмыкнул руководитель авиаклуба, — Кстати, в Тюмени есть перспективные пилоты. Шестерых я бы точно взял сходу.

— У меня обратный вопрос. Если вдруг так случится, что нас окажется больше тридцати, то по какому принципу будет производиться отбор?

— По налёту часов. Но на самом деле, тем, кто окажется на скамейке запасных, переживать не стоит. Все мы люди. Кто-то может заболеть, или ему обстоятельства не позволят улететь на целый месяц. Думаю, что человек пятьдесят в наш отряд мы смело сможем принять. Опять же, всё от нас будет зависеть. Если наш отряд покажет свою полезность и эффективность, то и количество вахтовых пилотов возрастёт. По крайней мере в Бережковске мне ясно дали понять, что десятком патрульных самолётов дело не ограничиться. Можно смело предположить, что их выпуск уже пошёл малой серией. Как я полагаю, речь идёт примерно о сотне самолётов.

— У нас нет столько пилотов.

— Так и наш авиаклуб не самый большой в стране. Оттого-то я и тороплюсь. Может мы и не станем самым большим авиаотрядом в ЧВК, но пока что у нас есть шанс стать самыми первыми, а это дорогого стоит! Давайте сейчас мы уйдём на перерыв, вы ознакомитесь с документами, всё обсудите между собой, а потом желающие записаться в наш новый отряд должны будут подойти к секретарю. Пока идёт запись я буду отвечать на вопросы про создаваемый отряд, а Иван Трофимович в другом конце зала ответит на ваши вопросы про новый самолёт. Думаю, вы от него узнаете много интересного, так как я ещё далеко не всё вам рассказал.

— Сколько? — спустя полтора часа выдохнул изрядно помятый председатель, обращаясь к секретарю, после того, как в зале остался только костяк авиаклуба.

— Сорок шесть человек записалось. Пятисотки все. Из двухсоток пятеро промышленников и двое купцов попросили неделю на раздумья.

— Уф-ф. Больше, чем мы рассчитывали. Поздравляю, господа!

— Игорь Степанович, вы за них не переживайте. Они бы всей душой, но за каждым из них дело и люди стоят. Никак им в одночасье с места не сорваться, — попытался секретарь защитить тех членов клуба, что выговорили себе временной интервал.

— Это я прекрасно понимаю. Сам примерно в такой же ситуации нахожусь. Мне тоже нелегко оторваться на месяц от рутины.

— А я предлагаю, не десять, а двенадцать пилотов раз в месяц отправлять. Тогда случись у кого какая-то крайность, легко можно будет подмениться, — постучала девушка по столу аккуратным ноготком.

— Неплохо бы, но кто им платить будет?

— Мы и будем. У нас же предусмотрено Уставом отчислять десять процентов в кассу отряда. Я узнавала про пассажирское сообщение. В тот же Харбин дирижабль раз в неделю от нас летает, с остановками в Иркутске и Новосибирске. И до Благовещенска так же, но уже в другие дни недели. И из Владивостока ещё два дирижабля в неделю. Получается, что за три — четыре дня добраться из Харбина до нас вполне реально. А когда в Харбине большой аэропорт достроят, то там и маголёты появятся. Не через Омск же, с их убогим аэропортом, они полетят?

— Вроде речь шла про рейс Харбин — Иркутск — Новосибирск — Екатеринбург — Москва и обратно, — вмешался в разговор секретарь, — По крайней мере так в газетах на прошлой неделе писали. Везде уже аэропорты отстроены по имперским стандартам.

— Ну, тогда от Харбина до нас действительно быстро можно будет добраться. Так что, предложение Ирины Степановны про двух запасных пилотах мне нравится, — облегчённо подвёл итог председатель авиаклуба.

— Эх, увеличили бы нашей бедешечке дальность полёта раза в два, я бы и сама на ней домой летала, — тут же ответила пилотесса, закатывая глазки.

Её специфический юмор удался. Шутка получилась из тех, на которые обычный обыватель даже не среагирует, но опытных пилотов она изрядно развеселила.

Впрочем, что тут такого. Свои профессиональные шутки есть у врачей, у армейцев и у моряков. Так почему бы авиаторам не пошутить?

* * *

— Аллилуйя! — возрадовался я, когда узнал, что имперское Министерство Обороны приняло решение о финансировании государственного заказа на бронированные разведывательно-дозорные машины (БРДМ).

И дело даже не в том, что на их создание пойдёт наша сталь и дизельные двигатели по сто восемьдесят лошадиных сил — это всего лишь деньги. Просто, если бы государство не взялось за изготовление такой техники, то мне бы самому пришлось ей заняться.

Архимаги отлично показали себя в качестве грозной боевой единицы. По сравнению с артиллерией они более универсальны, так как один и тот же маг может работать, как по площадям, накрыв одним заклинанием сразу три — четыре гектара, так и укреплённым пунктам, оставляя Кометой лишь воронки на месте ДЗОТов и ДОТов. А Огненная Стена, запущенная навстречу атакующему противнику, прокатится смертельным валом, оставляя за собой лишь пепел и обугленные трупы.

Несомненным плюсом архимагов является мобильность. В ряде случаев даже один архимаг способен заменить артиллерийский дивизион гаубиц калибром в сто двадцать два миллиметра. Но артиллерия никогда не способна перемещаться с такой скоростью, как архимаг, если в его распоряжении окажется дирижабль или БРДМ.

Маленькие и юркие броневики мне понадобились не случайно. Можно сказать — это результат довольно долгих моих наблюдений и размышлений.

Маньчжурия, а тем более, Монголия — это, в большей части, территории равнин. Что характерно, с резким континентальным климатом и сильными ветрами. При порывистом ветре даже при семи — восьми метрах в секунду высадка архимага на землю — занятие не для слабонервных. И если кто-то считает, что руки и ноги у архимагов никогда не ломаются, то абсолютно зря. Ломаются и ещё как, правда, всё-таки реже, чем у неодарённых.

Модификаций "бардака", как называли предки эту бронированную машину, очень много.

Я, на Арзамасском заводе, заказал себе сорок машин чуть удлинённой версии в базовой комплектации. Она предполагает экипаж в семь человек.

От дополнительных колёс и водомётов отказался сразу. Вместо колёс мне сделают боковые люки, а проблему передвижения по воде я решу своим способом. Заодно отказался и от оптики с вооружением. Оптику мне техномаги заменят своими изделиями, а мастерские Лобаева поставят вооружение получше, чем то, что принято в обычной армии.

Техномагия позволяет не только воздух в трубе разгонять до сверхзвуковых скоростей, но и на воду работает. Зачем мне водомёты, если я их смогу заменить одной — двумя трубами? Зато у меня освобождается куча внутреннего объёма.

Боеприпасов много не бывает. Равно, как и топлива, и пайков с водой, и накопителей Силы.

К моим патрульным отрядам это не должно относиться. Сколько смогу — дам. Пусть у них всего будет с избытком.

Понятно, что каждый "бардак" поступивший ко мне с завода, не останется в своём первозданном виде.

У меня уже ручонки чешутся. Понятно, что даже на первую партию броневиков много денег ухлопаю, зато каждый из них будет значить не меньше пяти обычных "бардаков", а то и всех десяти.

Силовые Щиты. Да, Щиты, а не один Щит. Для них в экипаже будет предусмотрен отдельный оператор. Его дело — следить за состоянием Щитов и оперативно накачивать Силой те, на которые приходится основная масса огня.

Чисто теоретически, довольно скоро мы переведём эту задачу на электронику, но пока специалисты Степана её решить не готовы.

Как-то очень тяжело у нас идёт сопряжение техномагии с радиотехниками. И эту проблему я уже не первый раз замечаю, что недавно Степану ещё раз высказал.

Есть у меня такое подозрение, что обе команды нынче письками меряются. Этакое негласное соревнование происходит между радиотехниками и техномагами.

Я не против соревнований, если они идут на пользу, а не в ущерб общему делу. Но тут точно пора вмешаться, пока у них противостояние далеко не зашло.

А что для этого нужно? Правильно. Вызвать огонь на себя, обозначив перед ними практически невыполнимые задачи.

Ничтоже сумняшеся, я воспользовался положением, и вызвал к себе в Харбин Степана с его замом, и Усольцева, в том же составе. Заодно и дирижабль им выделил один на всех. Вдруг, да и притрутся за время полёта.

Встречая дорогих гостей, заметил, что фокус не удался.

На взлётное поле оба моих друга выскочили всклокоченные, как боевые петухи перед боем. Впрочем, и их заместители от них не особо отставали.

Ой, зря они так. Я же не напрасно полночи не спал, соображая, какие задачи им поставить, а тем более, какие перспективные проблемы нарезать от всей широты своей души.

Да, я не такой гений техномагии, как Усольцев, и в нынешней радиотехнике уже разбираюсь так себе, зато я имею достаточно чёткое представление об обоих направлениях и знаю, где одно без другого невозможно.

— Итак, господа, мне от вас нужно следующее… — важным тоном начал я, когда мы прибыли ко мне в особняк и уединились в зале для банкетов.

— Всё сделаем, — бессовестно перебил меня Степан, — Мы ещё во время полёта об этом договорились. Нам бы спортивный зал с рингом в этом городе найти. У нас возникли всего лишь некоторые разногласия, кто кому на ринге морду набьёт. Три раунда по три минуты по правилам бокса.

— Тогда сегодня гуляем. Завтра и ринг вам предоставлю, и перчатки самые лучшие куплю, — хлопнул я по плечам двух своих друзей, усаживаясь между ними.

Глава 7

Утро началось с ЧП.

В моём рабочем кабинете установлена довольно мощная рация и я взял за привычку, под утреннее кофе слушать, чем живёт утренний Харбин. Если у погранцов и в ЧВК всё было тихо, то на волне аэропорта присутствовала паника!

— Что значит — прогноз поменяли! Ваши долбаные метеорологи понимают, что мы теперь даже уйти от грозового фронта не успеем! — примерно так можно было перевести крик души капитана грузового дирижабля, если отпустить трёхэтажные матерные конструкции в его речи.

— У нас пока всего один метеорологический пост на юге. И тот всего лишь в семидесяти километрах от города. Откуда бы точным прогнозам взяться, — увещевал его диспетчер.

В голосе обоих собеседников сквозила тревога и неуверенность. Пришлось вмешаться.

— Поле. Это князь Бережков. Доложите обстановку, — прижал я тангенту, выходя в эфир.

— Ваше Сиятельство. В сорока минутах лёта от нас грузовой дирижабль, идущий с северо-запада, а навстречу ему, с юго-востока идёт грозовой фронт со штормовым ветром. Через полчаса нас накроет. Груз дирижабля — десяток лёгких самолётов и уникальное оборудование для аэропорта, — тут же доложил диспетчер.

— Дирижабль меня слышит? — уточнил я на всякий случай, так как стационарная рация в порту мощнее моей будет, да и антенны у них на порядок серьёзнее.

— Альбатрос — три на связи, — донеслось до меня подтверждение через потрескивания в эфире.

Гроза и на самом деле уже недалеко, судя по помехам.

— Продолжайте движение на Харбин. Грозу отменяю, — старательно выговорил я, чтобы меня хорошо расслышали в треске разрядов.

— Извините, Ваше Сиятельство, не понял. Повторите ваш приказ ещё раз, — донеслось из динамика секунд через десять.

— Альбатрос — три! Полный вперёд на Харбин! Часа полтора — два я для вас выиграю. Успеете и разгрузиться, и за землю зубами уцепиться, — повысил я голос, чтобы меня услышали сквозь нарастающий шум помех.

— Есть — полный вперёд! — неуверенно отозвался капитан дирижабля.

— Два внедорожника с охраной на выезд! Чтоб через три минуты у крыльца были! — отдал я команду начальнику охраны по внутренней связи.

— Термос с кофе мне. Быстро! — скомандовал я служанке, выковыривая из сейфа пару накопителей в чехлах из пористой резины.

Потом подумал, и добавил ещё парочку. С природой мне до сих пор не приходилось вступать в противоборство, но не заметить побочные эффекты я не мог.

— Помогите Сбрую надеть! — рявкнул я в приоткрытую дверь.

Ровно через три минуты, я, чуть громыхая при ходьбе, тяжело спускался к автомобилям. Следом за мной несли термос и сумку с накопителями.

— Максимально быстро выезжаем на объездную к тракту на Чаньчун, — дал я вводные начальнику охраны, — Ехать тут километров шесть — семь. Должны успеть.

— Нападение?

— Гроза. Надо остановить, — успел я насладиться непередаваемым выражением его лица, перед тем, как с трудом втиснулся в дверной проём внедорожника, ставший вдруг каким-то чересчур узким.

Сирены. Мигание проблесковых огней. Гонка по узким улочкам центра города. Разлетающиеся в стороны торговые лотки. Гоним, как на пожар!

В каком-то смысле, так оно и есть. Слишком ценный груз везёт дирижабль, да и сам он — ценность немалая. Но главное — экипаж и моя репутация! Больше десятка людей летят на верную смерть по моему приказу и под моё слово о том, что я справлюсь. Тут хочешь не хочешь, а надо прыгнуть выше головы.

— Стоп! Приехали. Вроде успеваем. Чёрт, тут поля! — успеваю я всё это сказать, вываливаясь из машины.

Да, слева от дороги шли поля. Если точнее, то рисовые чеки. У меня за спиной река Сунгари, вот с неё они и питаются водой. Если кто-то считает, что рисовые поля для меня стали преградой, то зря. Несколько тонн риса, пусть даже несколько десятков тонн риса — это небольшая цена за спасение дирижабля с дорогостоящим грузом. Там у меня уникальное оборудование для будущего аэродрома, которое я заказал почти год назад, и десяток первых патрульных самолётов. И экипаж!

Так что — вперёд и с песней!

Песня у меня однообразная. Больше похожая на мат.

— Твою дивизию! Твою дивизию… — разослал я пять однотипных заклинаний подряд, перекрывая ими в шахматном порядке надвигающийся грозовой фронт, уже чётко видимый в небе.

Играл направлениями и расстоянием, чтобы не оставить тучам никакого шанса на прорыв.

— Вперёд вдоль по тракту! На четыре километра! — на глаз прикинул я закручивающиеся воронки в небе, которые вскоре начнут осыпаться огромными ледяными сосульками.

Скоростной переезд, и я снова танцую прямо на дороге, запуская в небо заклинания, вытягивающие из туч всю влагу.

— Всем отойти! Три шага назад! — услышал я панический крик начальника охраны, во время нашей следующей остановки, между первым и вторым заклинанием.

Поскольку дальше никаких команд от него не последовало, то я спокойно доделал своё светлое дело, и лишь потом обернулся назад.

— Ирбис! Скотина такая! Вот же ты вымахал, — не смог сдержать я удивления, когда увидел, что прямо у меня за спиной сидит этакая кошечка, что выше меня раза в полтора в сидячем положении.

На глаз, он теперь в длину метров под пять будет, если на лапы встанет и побежит.

— Зверь не опасен? — услышал я вопрос начальника охраны, стоящего за одной из машин, и наверняка держащего в руках что-то убойное.

— Пока точно не скажу, но лучше ко мне близко не подходить, — лишний раз решил я нагнать жути, прекрасно представляя, какими легендами это вскоре обрастёт, — Соблюдайте дистанцию, и он вас не тронет. Кстати, а вы все его видите?

Судя по многочисленным ответам, да, все.

— Вот это ты заматерел, — почесал я за ухом своего питомца, которому для этого пришлось наклонить свою здоровенную башку, — Теперь тебя, красавца, не только я вижу. Ну, что, поехали дальше? Нам сегодня предстоит грозу победить.

В ответ пятиметровый котейко только фыркнул и лениво почесал себя лапой по брюху, показывая своё отношение к проблеме. Хорошо ещё, что по их кошачьей привычке не начал при всех себе яйца начищать.

— Неужели татуировка работает? — сам себе задал я вопрос, загружаясь в машину для следующего переезда.

Так-то мастер татуировок мне обещал рост слияния с природой и магией, а потом повышение концентрации и фокуса. К сожалению, моё ущербное знание китайского языка не позволило уловить всех тонкостей, да и мастер не особо рассыпался в объяснениях. Но даже в этом случае первые ласточки, если такими словами можно назвать пятиметрового магического питомца, меня радуют. Он заметно подрос и его теперь вижу не только я.

Как-то мне на душе спокойней становится, зная, что у меня за спиной находится верный друг, соображающий в магии.

Следующие два часа моей жизни прошли довольно однообразно.

Мой кортеж носился взад-вперёд по шоссе, а я ставил и ставил километровые воронки, высасывающие из туч влагу, а заодно и встававшие стеной на пути штормового ветра. Остановился я лишь тогда, когда на горизонте появились первые участки голубого неба.

В запасе оставался последний, только что начатый накопитель, а нас поливал лёгкий грибной дождик.

Несколько тучек, больше похожих на светло — серые облака, всё-таки хулигански проскользнули через мою систему осушения и сейчас торопились отыграться на нас.

— Запросите аэропорт. Скажите, что мы закончили, — устало присел я на край сидения машины, принимая в руки кем-то налитый стакан с кофе.

Сбруя — М весит почти что двадцать пять килограммов, а я в ней столько времени уже танцую.

— Аэропорт ответил, что прогноз про грозу и шторм не подтвердился, — услышал я спустя пару минут.

— Надо же. Как у них всё просто, — только и смог я пробормотать, помотав головой от вселенской несправедливости и всего остального, невысказанного, — О! А куда котик делся?

— Ко-отик… — одним словом выразил мне начальник охраны всю глубину обуревавших его чувств, и, наверняка, удерживая в себе гораздо более крепкие эпитеты, — Растворился, как только вы магию перестали творить. Ваше Сиятельство, Зверь теперь часто будет появляться?

— Кто его знает. Они всегда живут сами по себе, — ответил я, разглядывая посветлевшее небо и пожимая плечами, — Это же кошки…

* * *

— Муж мой, — скопировала Ляо у Аю её обычное обращение. Она вообще, жуткая повторюшка, но я не против. У моих жён есть, чему поучиться и Ляо это прекрасно понимает, — Мне сказали, что ты остановил грозу. Это правда!

— Правда, — односложно подтвердил я, чтобы не углубляться в детали.

— Ты опять сам рискуешь?

— Как оказалось, никакого риска не было. Но в одном ты права, не княжеское это дело, самому такие вопросы решать. Надо будет подумать над командой, способной работать в чрезвычайных ситуациях. К тому же, у меня два старика — архимага без дела засиделись. Н забыть бы поинтересоваться, не готовы ли они стариной тряхнуть. Ухтомский вряд ли подпишется, а вот Шубин тот ещё живчик. Спасибо тебе, что подсказала. Я что-то про них подзабыл.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Конечно, можешь. Я там целые горы льда в рисовые чеки накидал. Надо будет выяснить ущерб и возместить его крестьянам. А я закажу пару вагонов риса. Думаю, этого хватит, чтобы на него цены в городе не выросли из-за сегодняшнего происшествия.

— Два вагона? — задумалась Ляо, — Это же очень много и дорого! Неужели гроза столько стоила?

Хм, похоже Ляо, когда скрывалась в деревне, вдосталь насмотрелась, как маньчжурских девочек покупали на ночь за небольшой мешок риса, оттого и стоимость ущерба она расценивает иначе, чем я. Я в рублях, а она в девочках.

— А, так ты про дирижабль ничего не знаешь? — посмотрел я на жену, отрицательно мотнувшую головой.

Время у меня было. Проговорили больше часа. Ляо на этот раз в тени моих остальных жён не пряталась и быстро освоившись, оказалась очень любопытной. Вопросы из неё так и сыпались. Моя вина. Никогда бы не подумал, что у неё их столько накопилось.

Заодно она расспросила и о наших небольших самолётиках. Вот тут-то меня и накрыло. Минуты на две я из разговора выпал.

BD-10.

Наша удачная неудача. Двухмоторный скоростной истребитель, который родился раньше своего времени.

Сделать-то мы их сделали, аж три штуки. И пилотов обучили. Но прогадали. Самолёт оказался невостребованным. Ему до сих пор не с кем воевать. Самый первый экземпляр, на котором выявляли недостатки, так и остался у Артемьева, а два последующих со скрипом купило Министерство Обороны, направив их в Крым.

Почему — со скрипом?

Так кто, кроме османов нам сейчас в небе может угрожать?

С востока я Империю прикрыл, с запада — Антон, после того, как стал кайзером. Один юг остался, а там пока авиацией и не пахнет. Так уж вышло, что истребитель прилично опередил своё время. Нет для него пока стоящих боевых задач.

Одна надежда на французов. Если они начнут у Артемьева самолёты покупать, то мы Германии ещё сколько-то истребителей продадим. Но это вряд ли. Больно уж неровно Император дышит по поводу Франции, после того, как они попытались отравить его Семью и поменять власть в России.

Уже пять лет прошло, но даже я не знаю, что по поводу того покушения князь Обдорин ещё накопал.

Герцога Анжуйского мы с Антоном грохнули, заодно и Германии подсобили с возвратом территорий. Там, кстати, до сих пор вялотекущая войнушка идёт. С Лотарингией вроде всё нормально, а вот с Померанией не очень. Стреляют.

Но об этом потом. Я же с женой разговариваю.

— М-м-м, Ляо, извини, отвлёкся, — покаялся я.

— Я понимаю. Меня Дарья не раз предупреждала, — сдала Дашку Ляо, сама того не подозревая.

Ну, есть у меня такое. Зависаю иногда, задумавшись. Вот только не думал, что жёны это между собой обсуждают и относятся с понимманием.

— Ты о чём-то спросила? — сориентировался я на её любопытную мордашку.

— Да, я спрашивала, отчего бы нам не заключить мирное соглашение с Китаем. Ты собираешь армию, а она дорого стоит. Маньчжурия могла бы и без неё обойтись, — на полном серьёзе выдала Ляо.

— Погоди минутку, я до кабинета схожу, а потом тебе отвечу, — посмотрел я в её наивные глаза.

— Хорошо, — изобразив из себя пай — девочку, замерла она за столом.

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы найти нужное. Альбомы фотографий и просто фотографии в конвертах. Про многие из них я узнал абсолютно случайно и собрал целое досье, которое можно использовать в качестве компромата и рычага воздействия, на случай личных переговоров с китайской Императрицей.

— Итак, давай про армию, а точнее, про ЧВК. Они, как бы, не совсем армия. Пока я их содержу за счёт трёх равных долей от поступлений с моих земель, а также, из Японии и из Маньчжурии. Обрати внимание, что твою государственную казну я не трогаю. С Маньчжурии оплата на наёмников идёт от золотых рудников, железной дороги и с металлургического комбината. Теперь вернёмся к Китаю. Может, ты и поверишь в мирное соглашение с ними, но я — нет.

— Почему?

— Потому что у тебя короткая память, но это лишь одна из причин, причём, далеко не самая главная. Если у нас не будет армии, которая будет крайне опасна для соседей, то мира мы с ними никогда не увидим.

— Объясни. Я не понимаю. И не люблю войну.

Я глубоко вдохнул, выдохнул и мысленно пообещал себе, что буду уделять больше внимания и времени для политинформации своих жён.

— Слабых никто не уважает. С ними можно делать всё, что в голову взбредёт. Напомнить тебе, что бы случилось, если бы ты попала на ночь к киданю, с его шаловливыми руками, после убийства которого тебе пришлось бежать, — посмотрел я на жену, но увидел лишь тень сомнения у неё на лице, — Зря ты думаешь, что дело у вас ограничилось бы одним — двумя пальчиками. В таких мелочах покойник ни разу не был замечен. И это ещё не самый плохой из ваших захватчиков, — кинул я веер фотографий, рассыпавшихся по всему столу, — Вот этот импотент лица детей любил фотографировать. Даже подставку специальную с ошейником придумал, чтобы их задранные вверх мордашки всегда в камеру смотрели. Нравились ему детские слёзы и их вытаращенные, от боли и отчаяния глаза, когда с ними очередной кобель начинал. Кстати, этого извращенца твои же подданные на кол потом посадили. Он у них три дня умирал. Вот тебе и волеизъявление народа. Хочешь такое же повторить?

Жёстко? Да. Но надо. Ляо — Императрица, и ей нельзя быть добренькой.

Кто сказал, что Императрицами могут быть милые и совестливые дамочки? Готовые уткнуться в платочек из-за слезоточивого рассказа, а то и вовсе упасть в глубокий обморок, при виде фотографий девочек, разинувших от боли рот в немом крике, когда их насилуют здоровенные собаки.

Нет такого, и никогда не будет, а если и будет, то недолго такой правитель проживёт.

У Императрицы должен быть стальной стержень внутри, иначе ей не удержать корону на голове. Власть — штука серьёзная. Кроме пряников и наград, по их слову и приказу ещё и казни происходят.

Конкретно в Маньчжурии принято головы отрубать, если кому из преступников, приговорённых к смертной казни, повезёт.

Если не повезёт — то линчи.

И в этом вопросе азиаты крайне изобретательны. У них для линчи целая система разработана, со строгой градацией видов казни. Кому-то довольно быстро двадцать кусков плоти отрежут, другому тридцать шесть, а самые неудачники и на три тысячи кусочков могут попасть. Умирать приговорённые к казни будут долго и мучительно.

— А там что за пакеты? — наконец отмерла Ляо, перестав скользить взглядом по десяткам довольно качественных снимков, сделанных хорошим фотоаппаратом.

— В этих всякое разное насилие, в основном групповые оргии, усаживание на бутылки и подвешивание. Качество фотографий любительское, да и девочки постарше, чем здесь. В той стопке — пытки и убийства. В большинстве случаев, мужчин. Два альбома с отрубанием голов. Офицерские. К этому фотоархиву у меня восемь томов протоколов прилагается, с показаниями выживших и свидетелей.

— Зачем ты его хранишь?

— Зачем нужны доказательства военного преступления? — переиначил я её вопрос, — Это тоже оружие. Дипломатическое и информационное. Иногда для победы не хватает одних лишь пушек и самолётов.

— Я пойду твоим заданием по рису займусь, — поднялась с места довольно бледная жена.

— Постарайся не затягивать. Лишние слухи в городе нам не нужны, — проводил я её взглядом.

Если честно, у меня самого в голове кавардак. Вроде бы и пересмотрел уже все фотографии, а один чёрт ощущения гадкие, словно испачкался в чём-то.

Что у меня такое есть, из незаконченных дел, а лучше, вообще из не начатых, чтобы переключиться.

О! Моментальный Прыжок!

Заклинание, которое я выменял на фильм у графа Смирницкого, но так и не освоил.

Очень зря я про него забыл. Сегодня такая штука мне вполне могла пригодиться.

Так что — вперёд и с песней!

Глава 8
Глава 8

Диспетчерская вышка аэропорта Харбин. Третий день полётов новых патрульных самолётов. Пять "миников" получили первое задание, остальные экипажи продолжают обзорные полёты, знакомясь с местностью и ориентирами.

— Птица — один, ответь Харбину.

— Харбин, слышу вас хорошо. Через пару минут выстроимся в "гребёнку", согласно заданию.

— Соседей наблюдаете?

— Да, на двух тысячах метров видимость отличная. Внизу слабая облачность. Но контролю за землёй это не мешает.

— Радиомаяки проверили?

— Два слышим на "отлично", третий, на "хорошо".

— Ближе к Улан-Хото его будет лучше слышно.

— Очень надеюсь, что маяки нам не понадобятся, тьфу-тьфу, — несколько суеверно ответил пилот Птицы — один.

* * *

Я, как обычно, под кофе, прослушиваю утренние переговоры по своей рации.

Догадываюсь, что и пилоты, и все диспетчеры аэропорта об этом знают. Да я и сам не особо скрываю, как меня интересует их работа. Может, кто из них понимает, что будь моя воля, я бы с удовольствием променял свою суету правителя на пилотские будни, взмыв в небо даже на том же "минике", если ничего приличней не найдётся, и был при этом счастлив.

Сегодня у пилотов первый патрульный вылет. Отправили их целой пятёркой, этаким фронтом, с разрывом между самолётами в пять — шесть километров. Им так проще осваиваться в небе Маньчжурии.

Особой пользы от их сегодняшнего вылета я не жду, но в наиболее удалённой части своего полёта эта "гребёнка" пройдётся по местам возможного нахождения оборотней.

Оговорка пилота про радиомаяк не случайна.

"Миник", в силу ничтожности его размеров и грузоподъёмности, самолётик крайне простой и такими излишествами, как штурманский стол, не обременён. Собственно, штурмана там тоже нет. Пилоту всё приходится делать самому и вручную. И азимуты определять, и на карту их наносить.

К счастью, патрульная версия самолёта — машина неприхотливая и простая в управлении. Позволяет при горизонтальном полёте зафиксировать штурвал и отвлечься от управления на минуту — другую. За это время можно успеть взять пеленги, а там и прикинуть, где же ты находишься.

Надеюсь, через месяц — полтора всё изменится. По моему заказу изготовлено самое лучшее навигационное оборудование для аэропортов и его уже начали устанавливать.

Но всё это потом. Сейчас меня очень живо интересует другой вопрос — есть ли оборотни в Монголии, и если да, то сколько их? Не случится ли так, что всю Маньчжурию накроют орды Одарённых монголов, освоивших трансмутацию живых организмов, и тысячи этих существ вырежут мне всё население?

Загадка, однако. И отмахнуться от неё я не имею права.

А значит будут пока летать патрульные дирижабли и самолёты, и следом за ними поедут наземные поисковые группы. Моей Маньчжурии надо достоверно знать, что же у соседей происходит.

Думаете, мне одному интересно? Как бы не так!

Интерес разный бывает, а если применить немного фантазии, то он может возникнуть сразу у сотен людей.

Например, я объявил о премии в сто тысяч рублей за первую магическую монгольскую тварь, доставленную мне в любом виде, и по десять тысяч рублей за каждую мёртвую из следующего десятка, а за живую — в пять раз больше.

Как мне докладывали, уже на следующий день в сторону Монголии ушло не меньше полутора десятков отрядов охотников, собранных буквально за сутки.

Если кто-то скажет, что они отправились на смерть, то вовсе нет.

Люди всегда отличались изобретательностью. Даже во времена голоцена наши предки умудрялись завалить мамонта — противника несопоставимой с ними силы.

Готов поспорить, что месяца не пройдёт, как я отдам учёным на исследования первые образцы диковинной монгольской угрозы. А там, понимая в чём суть объектов опасности, и в чём их уязвимость, уже на порядок легче станет.

Пусть сначала я немного запаниковал, но очень быстро успокоился. Оборотни — это всего лишь очень большие волки. Просто надо найти против них эффективное оружие.

Первым делом на ум пришли светошумовые гранаты и ультразвук. Потом слезоточивый газ, дым, обычный перец, капканы и мышьяк. Волк — хищник опасный, но его сильные стороны — это одновременно и его слабости. Хороший слух, зрение и обоняние. Замечательно. По ним и ударим в первую очередь.

Человек — вообще-то существо крайне изобретательное. Недаром он стал главным хищником на этой планете.

* * *
В Харбине я завис так надолго не случайно. Сначала я планировал, что здесь будет главный центр моей княжеской логистики, а потом, как-то само собой вышло, что и другие страны огромный интерес проявили.

И если интересы Японии мне понятны и прозрачны, то Корея и Китай, а заодно и Индия с Сиамом — это совокупность непоняток. Сюда ещё можно Австралию приплюсовать, с её довольно специфическими интересами.

Торговый путь в Россию через незамерзающий порт Пусан, а дальше по железной дороге через Харбин, он гораздо быстрей и надёжней, чем через Японию или Владивосток.

Я уже давно убедился, что расположение транспортного узла на стыке торговых путей — это крайне выгодное вложение капитала.

Есть и другие соображения. Контроль над несколькими путями — это власть и политическое влияние. Что характерно, политическое влияние распространится сразу на несколько стран, путь в которые проляжет через Маньчжурию.

А это уже немного иной уровень. Скажем так, повыше княжеского. Я не пытаюсь умалить значение князей у нас в Империи, но далеко не все они имеют возможность воздействовать на торговлю, экономику и политику сразу нескольких стран.

Пусть раньше многие из правителей соседних государств про существование Маньчжурии разве что, только краем уха слышали, зато уже очень скоро им придётся начинать с ней считаться. Для этого я и работаю, как проклятый, и армию создаю, и большие деньги трачу, вкладывая их в промышленность и логистику.

Будь у меня под рукой одна только Маньчжурия, то все мои сегодняшние планы вполне обоснованно можно было бы считать нереальными.

Одна из беднейших стран на континенте, что не удивительно.

Китайские Кланы не поднимают окраины до своего уровня, как у русских принято, а наоборот, вгоняют их в каменный век и ограничивают рождаемость.

Но в моём случае работает кумулятивный эффект. И страна довольно быстро поднимается с колен.

Кроме богатых железных руд, где уже построен крупный завод, стоит отметить выгодное расположение Маньчжурии, и не забыть про меня. Не страдая излишней скромностью, могу заметить, что военной славы мне с лихвой хватает. Про моё родство с Императором Рюминым знают все, но вишенкой на торте — мой титул Главы Совета архимагов.

Впрочем, это для обывателей. Серьёзные люди меня оценивают совсем по другим критериям, например таким, как капитализация моих предприятий и банков.

Если силу денег использовать правильно, не набивая ими мешки и подвалы, а вкладывая их в дело, то этим рычагом можно многое поднять. А уж когда деньги самому можно печатать…

Да, у Маньчжурии появились свои деньги. Пока это банкноты, изготовленные по моему заказу на пермской денежной фабрике Госзнак. Скоро медные монеты появятся. Их я уже заказал в Екатеринбурге.

А потом сто раз успел себя похвалить, что связался с купцом Чуриным. Его огромный магазин был для харбинцев тем средством убеждения, который работал в разы лучше любых пропагандистских лозунгов.

В нём любые виды товаров продавались за новые деньги! Более того, на большей части ценников уже появились цены не только в российских рублях, но и в новеньких маньчжурских юанях, которые пришли на замену китайских денег, а четыре обменных пункта, один из которых находился на первом этаже универмага, были готовы произвести расчёты и размен в любой из шести валют соседних стран.

Пусть не сразу, но, надеюсь, что очень скоро, в Харбине на ценниках останутся только мои юани. А если и рубли всё-таки будут, то тоже ничего страшного.

Когда у тебя в руках руководство государственным банком, то чисто теоретически — кто, кроме моей жены, Императрицы Ляо, может мне запретить слегка вольное отношение к курсам валют. Вроде, совсем не на много обозначить разницу при обмене — всего лишь на три — четыре процента, но местные юани окажутся выгодней при покупках. А если эту мелочь оформить, как расходы на произведение кассовых операций, то и претензий ко мне никогда не будет. Даже от того же Рюмина. Дело-то насквозь понятное и чисто житейское. У нас в России при обмене валют иногда и побольше денег за услуги обменных пунктов берут.

Опять же — мне все эти движения только на пользу. Ни за что бы не подумал, что я когда-нибудь смогу абсолютно законно менять напечатанную мной бумагу на рубли Империи.

— Ваше Сиятельство, купец Чурин к вам. Говорит, назначено ему, — доложил слуга, как всегда, без всякого пиетета.

Довыделывается он у меня когда-нибудь. Отправлю его столицу, на длительную стажировку к своему дворецкому. Вот горя-то хлебнёт. Старик у меня в столичном особняке суров. Со стороны глянуть, чистый генерал, а то и выше. Заодно пару вязанок бамбука ему отправлю. Этаких почти метровых палок, в два пальца толщиной. Как закончатся, так пусть мне обратно своего ученика в дворецкие шлёт. Впрочем, это всего лишь мечты…

— Рад приветствовать, Ваше Сиятельство! — степенно зашёл в зал купец.

— И я рад вас видеть. Давно ли вернулись?

Дальше последовал обычный вежливый разговор, под чай для Чурина, и под кофе для меня.

Спустя четверть часа, причём отмерянных с завидной точностью, купец перешёл к делам.

— Я знаю, Олег Игоревич, что вы не любите пустых разговоров, — с хитринкой смотрел Чурин на меня, отслеживая мою реакцию на обращение по имени — отчеству, которое я ему разрешил в приватной беседе. Заметив, что я даже не дёрнулся, он кивнул сам себе головой и продолжил, — Если вам интересно знать моё мнение, то честно скажу — вам нужны собственные сельскохозяйственные угодья на юге Японии и на Окинаве. Много. Пятьсот — шестьсот гектаров — в самый раз будет.

Кофе — очень неудобный напиток, если им поперхнёшься. Пятна потом не всегда отстирываются. Поэтому я подавил позыв на покашлять, приложив к этому всю силу воли.

Справился. Отдышался, и лишь потом спросил вполголоса, так как не был уверен, что у меня всё в порядке с горлом:

— Зачем?

— О! Я отвечу на ваш вопрос, и довольно обстоятельно. Но сначала скажите мне — вы же наверняка интересовались, какие предприятия я за свою жизнь поставил, кроме лавок и магазинов?

— Товарищество купца Чурина имеет универсальные магазины, предприятия по производству красок и лаков, табака, спиртных напитков и парфюмерных изделий, одежды и головных уборов, а также мастерские, мыловаренный, уксусный, кожевенный заводы, технические отделы, торгующие автомобилями и сельскохозяйственной техникой, — не жалуясь на память, привёл я купцу строки из его собственного досье.

— Неплохо, — выслушал он меня, с заметной гордостью, — По мелочам ещё много чего можно было бы добавить, но и этого достаточно для начала разговора.

— Решили какие-то культуры из Индии привезти? — высказал я первое же предположение, пришедшее в голову.

— И да, и нет. В том смысле, что не только из Индии. Давно у меня крутится в голове одна затея, но одному мне её не поднять. Хочу фабрику поставить по рису и супам быстрого приготовления, а заодно и соусы консервированные к ним выпускать.

— Судя по вашему тону, предлагаете вы что-то необычное, но не кажется ли вам, что все эти товары уже производят? — нахмурился я, добросовестно не понимая, зачем с этим Чурину, а тем более мне, связываться.

— Есть такое дело, — ничуть не смутился купец, — Названия, случайно, не подскажете?

— Даже если они и были, я на внимания не обратил, — пожал я плечами.

— В этом-то всё и дело, — задумчиво протянул Чурин, собираясь с мыслями, — А можно успеть заявить о себе. Сделать так, чтобы название запомнили сразу в нескольких странах. Вот только объёмы продукции для этого нужны не просто большие, а огромные. Иначе расходы на рекламу не окупятся.

— Простите, конечно, но я не уверен, что для выполнения столь великих планов хватит пятисот гектаров на юге Японии, — чётко выверил я долю скепсиса в своих словах.

— Под специи и пряности этого достаточно. То что земли в Японии бедные — это решаемо. Отправлю несколько барж с сапропелем и удобрений закуплю.

— Секундочку. Так вы пятьсот гектаров собираетесь перцем засадить?

— Только восемьдесят процентов. Остальные двадцать уйдут под имбирь, ваниль и мускатный орех.

— Однако, — почесал я в затылке, — И куда мы денем такую прорву перца?

— Вы, Олег Игоревич, верно плохо мои отчёты просмотрели, — покачал Чурин головой.

— Признаться, в детали не вникал, изучил лишь последнюю страницу, — честно признался я, но почувствовав некоторое неудобство, решил подсластить пилюлю, — Результат вашей последней поездки в Индию и итоги реализации товаров просто замечательные! Чистая прибыль почти в пять раз от вложенного! Иногда сомнения берут, что такое возможно.

— Так в третий раз уже туда наведываюсь. Начали связи работать, да и я понял, какой из перцев стоит покупать, — довольно пророкотал купец, ухмыляясь в бороду, — Чтобы интриги не плодить, скажу прямо — на малабарском перце прибыль почти вдвое больше получилась, чем на остальных товарах. Опять же, распродал я его раньше, чем рассчитывал.

— И что же вам не нравится? Всё же замечательно!

— Всё да не всё, — хмыкнул Чурин, — Хочется след оставить после себя, а ещё и прибыль приумножить. Если есть возможность взять в свои руки весь процесс, от выращивания перца до его продажи в виде готового изделия, а не в качестве приправы, то и деньги другие можно получать. Но для этого перец свой нужен. Такой, чтобы он год от года, всегда был одного качества. Тогда и соусы не будут партия от партии отличаться. При покупках на стороне такого не добиться.

— Сдались вам эти соусы, — попытался я возвратить Чурина, увлечённого мечтами, на землю, — Возни и хлопот много, а особой выгоды я не вижу.

— Есть выгода, и немалая, — вздохнул купец, — Что такое соус? Это малые граммы перца и специй, вода, уксус, соль и крахмал. Остальное — мелочи. По сути, мы воду с уксусом сможем продавать задорого, да ещё и под своим знаком.

— Ваши товары и без того известны. Папиросы, чай, мыло, одежда и напитки, и везде ваша фамилия стоит.

— Так-то оно так, Олег Игоревич, но слава эта местечковая, — вздохнул купец, — Фамилия моя известна, но только от Красноярска до Владивостока. Но дело даже вовсе не в фамилии. Мечтаю, чтобы наша марка торговая на полмира гремела, по крайней мере, от Японии и до Европы.

— Смело. И мечта хорошая, но при чём здесь я? Вы — человек далеко не бедный. Земель в Японии можете в достатке скупить. С правом на такую покупку, если вдруг нужда возникнет, я помогу. Право слово, я-то вам зачем? — попытался добиться я ясности в резонах Чурина.

— Так как же, князь! — всплеснул купец руками, — У вас же армия растёт! А какие связи есть среди военных и моряков. Грех такое не использовать. Мы же им и супы быстрого приготовления предложим, и кашами с мясом обеспечим. Думаю, не хуже австралийцев с пайками справимся, и по цене подешевле выйдет.

— Погодите-ка, вроде, мы про соусы и перец говорили. Причём здесь армейские пайки? — помотал я головой, слегка опешив от резкой смены темы разговора.

— Репутация. Имя. Вот что может сработать. Для этого и нужна известная всем марка. Вы уж простите меня, Олег Игоревич, но боюсь, что даже вашего влияния окажется недостаточно, надумай вы попробовать сменить армейский порядок в части питания. Заметьте, я не претендую на замену обычного казарменного питания. Но в походе или в окопах наши пайки будут намного легче, вкуснее и питательней, чем та банка консервов, упаковка каши и полбулки хлеба, которые солдату сухпайком на день выдают.

— Стоп! — решительно прервал я купца, — Ещё раз задам вопрос — причём тут я?

— А кто нам поручил техномагические товары продавать? — чисто по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил Чурин.

— Допустим, я. И что с того?

— С них-то всё и началось… Я, как эту штуку увидел, так у меня в голове вся мозаика сложилась. Я про кипятильник ваш, для воды. Мы три штуки таких разрядили, чтобы доподлинно узнать, что их примерно на сто литров кипятка хватает на одном заряде. На родниковой воде проверяли, она жуть, какая холодная. И по литру кипятили, и вёдрами, и в чане. Весит такая приблуда двести семьдесят грамм, но для солдата — это предмет первейшей необходимости, а заодно и способ, случись передышка в бою, полноценное питание получить. А потом меняешь в нём накопитель на новый, и он снова работает. Так что горячее питание солдаты получат.

— А заодно и кипячённую воду… — побарабанил я пальцами по столу, вспоминая времена своей академической практики.

За время сидения в белорусских болотах у нас тогда в войсках не боевые потери превысили все остальные. Сначала кровавой косой прошлась дизентерия, а потом тиф в гости пожаловал. К счастью, мы, курсанты, этого почти не застали. Успели медики обе эпидемии погасить. Всё произошло до нашего прибытия, но общая статистика той памятной военной операции, которую нам преподаватели показали спустя полгода, удручала. Слишком дорого стоила встала победа.

По меркам цены человеческой жизни стоимость кипятильников — величина копеечная.

Ради улучшения солдатских пайков, а то и собственного обогащения, я никогда бы не полез расталкивать коленями и локтями толпы пригревшихся интендантов и их поставщиков.

Во-первых, не княжеское это дело. А во-вторых, далеко не безопасное.

Как минимум, ушат помоев постарается вылить каждый, кого мои действия заденут, а их не сотни, а тысячи. На армии некоторые Кланы из поколения в поколение наживаются, умудряясь при этом подкармливать целую свору пристяжных из Министерства Обороны и Генштаба.

Но когда вопрос поставлен ребром — сможет ли одно из подведомственных мне отделений магии, а именно, техномагическое, спасти сотни и тысячи жизней обычных солдат, я попросту обязан соответствовать.

Должность у меня такая. Глава Совета архимагов. За всю магию в Империи отвечаю.

А должность — это не только права, привилегии и красивая секретарша, которую я так и не завёл, но ещё и долг!

Чёртов Чурин… Это он во всём виноват!

Глава 9
Глава 9

Что нужно городу, чтобы выглядеть привлекательно и жить полноценной жизнью. Понятно, что много чего, но главное — ему нужен руководитель.

В Харбине функции мэра у меня исполняет протеже князя Белозёрского — третий наследник графа Сумарокова.

Временно исполняющий обязанности мэра немолод. Ему сорок два года. Роль главы города он исполняет уже полтора года, но я до сих пор окончательно не утвердил его в должности.

Причина простая — так не бывает.

Не может человек, воспитанный среди бардака, присущего нам русским, поставить дело так, что возглавляемое им городское управление куда уместней смотрелось бы где-нибудь в Германии.

Порядок там у него образцовый, везде чистота и никаких очередей. Зато документы людям максимум в три дня оформляют.

Я графу до сих пор до конца не доверяю, но он, сволочь такая, уже полтора года меня разочаровывает, не давая повода докопаться до его работы даже по мелочам.

На любую мою претензию он называет средства и сроки для её устранения. Кстати, средства очень даже вменяемые. Я бы в такие не уложился.

Иногда я с ним соглашался и выделял деньги сверх городского бюджета. Чисто, чтобы его проверить. Скажем, такое было шесть раз в прошлом году. А этот негодяй точно в срок всё выполнил, уложившись в смету.

В этом году я стал осторожней, но на пару раз всё равно попал. Первый раз за ремонт ливнёвки на девять тысяч юаней разорился. Это когда я лужи в центре заметил и попенял, что они город не красят, а второй…

Про второй случай моим жёнам точно не стоит знать.

Впрочем, дело житейское.

Если что, я ни в чём не виноват.

Кто же знал, что недоделанный революционер Бернштейн окажется столь деятельной натурой. По крайней мере, изрядно выросшее количество гражданок Кореи заметно скрасило суровые будни ЧВК и заметно разнообразило ночную жизнь Харбина.

Модель бизнеса "от Бернштейна" отлично прижилась и дала офигительно высокие результаты не только по прибыли, но и в плане народного спокойствия. Старательные азиатки, не покладая ног, трудятся с вечера и до утра, снимая сексуальную озабоченность среди мужского населения города, и в первую очередь, благотворно воздействуя в этом плане на вояк.

Под проект Бернштейна в четыре пассажирских поезда с кореянками, мэром было предложено вынести их на добрых три километра в сторону от ближайшей окраины города, чтобы они своим вечным ночным праздником жителям не досаждали. Сумароков, обсчитав с точностью арифмометра проект, от меня попросил всего лишь рельсы со шпалами, во вполне приемлемом количестве, заметив, что всё остальное городской муниципалитет берёт на себя.

Зато теперь — извольте радоваться. Абсолютно бросовые, заболоченные земли, не пригодные для поселений или сельского хозяйства, приносят городу денег даже больше, чем иной, вполне благополучный район, со всеми его магазинами, ресторанами и прочим добром. Заодно и подобие трамвая появилось, раз уж рельсы уложены. Каждые полчаса забавный паровозик отвозит три вагона мужчин, желающих вкусить разврата, и доставляет обратно уже вкусивших.

Перроны с четырьмя тупиками, построенные за счёт благожелателей, подозрительно быстро обросли десятками заведений и магазинчиков. Спустя неполный год там стали появляться первые приличные гостиницы и ночной квартал начал принимать вполне благопристойный и цивилизованный вид, отбивая хлеб у Китай — города.

Налицо кумулятивный эффект талантов Бернштейна, графа Сумарокова и волеизъявления народа. А также посильное спонсорство коммерсантов, желающих припасть к золотой жиле ночных развлечений.

Конечно, можно задаться вопросом, а для чего мне из Харбина устраивать этакую Мекку разгульной жизни, слава о которой облетела не только Дальний Восток, но даже уже и до столицы Империи добралась.

И вроде меня, князя и мужа Императрицы Маньчжурии такие слухи не сильно красят, но тут дело абсолютно в другом.

Мне понять желания молодых людей не сложно. Я сам молод. Для молодёжи сегодняшний Харбин — это предел мечтаний.

Тут есть всё!

Море экзотики, военные приключения и доступные азиатки сразу нескольких национальностей.

А самое главное — это очень недорогая для проживания страна, куда жаждущие приключений юноши очень просто могут добраться, чтобы выскользнуть из-под родительской опеки. Достаточно купить билет любого класса на поезд, идущий на восток. Плацкартный стоит раз в восемь дешевле билета на дирижабль, и раз в двенадцать дешевле стоимости полёта на стоместном маголёте, который скоро начнёт регулярные рейсы.

Смех смехом, а набор в ЧВК таких вот юнцов вполне себя оправдывает.

В первые полгода они мне обходятся в разы дешевле контрактников, а потом некоторые из них органично вливаются в ряды моей армии, не мысля себя без неё в ближайшие годы.

Пусть не сразу, но со временем, именно из таких парней я планирую создать костяк своей будущей армии.

Пока отсев идёт очень большой. По истечении полугода от принятой сотни новобранцев остаются, в лучшем случае, полтора — два десятка контрактников, но я в ближайшее время не собираюсь снижать планку. Мне нужны лучшие. Хотят они того или нет, но их будут учить. В том числе тактике работы армейских подразделений, усиленных магами.

* * *
Пятнадцатое ноября 220 года от Начала. Кёнбоккун — дворцовый комплекс, расположенный на севере Сеула. Одно из многочисленных помещений огромного дворца, где проживают приближённые Императора Ван Со.

— Что расскажешь, сын? — поплотней закутался в тёплый халат сановник Чон Доджон, убирая руки от жаровни.

— Отец, я встречался с молодым князем Гагариным. Он второй наследник, но управлять провинцией в Маньчжурии доверено именно ему, — почтительно поклонился Ли, третий сын от брака советника со второй женой.

— Для чего он искал встречи с нами? — небрежным движением руки указал Чон сыну на одну из подушек перед собой, чтобы хорошо можно было видеть его лицо.

— Князь желает породниться с нашим Императором. Очень интересовался его детьми и был сильно огорчён, что им ещё мало лет. Потом попросил меня рассказать про племянниц государя. Как мне показалось, больше всего у него вызвала интерес принцесса Кенхвагун. Он про неё больше всего расспрашивал.

— Кенхвагун русскому князю не подойдёт, — отрицательно покачал головой Чон Доджон.

— Отчего? Как я слышал, она ещё никому не обещана. К тому же, мы не знаем, что об этом подумает Император.

— Императрица Дэмок плоха. Пятые роды за столь короткое время подкосили её здоровье. Она уже неделю не встаёт. Лекари и целители лишь руками разводят. И запомни, сын. Император не думает — он принимает решения. А думаем за него мы — его советники и доверенные лица. Для этого мы здесь и находимся. Дать вовремя верный совет — это искусство, и наш правитель его ценит.

— Ты считаешь…

— Если Демок умрёт, то следующей женой Императора Ван Со станет принцесса Кенхвагун. Надеюсь, ты понимаешь, что болтать об этом ни с кем не надо. Эта новость из разряда тех, за которые головы лишат и тебя и меня.

— Но Кенхвагун! Она же его племянница…

— А Дэмок вообще единокровная сестра, и что из того?

— Прости, отец. Ты, как всегда прав. Но тогда кого мы сможем предложить русскому князю?

— Хватит с него и Ток Хе. Главное, чтобы этот русский не забыл заплатить мне за помощь, — сгофрировал лицо советник в мелькнувшей усмешке.

— Но она же…

— Да, всего лишь дочь наложницы. Но её отец — Император Кореи. Для второго наследника русского князя этого более, чем достаточно, — рассудил пожилой кореец, вновь протягивая к огню озябшие руки.

* * *
Двадцать второе ноября 220 года от Начала. Россия. Петербург. Усадьба князя Белозёрского на Крестовском острове.

— Дашенька…

— Сегодня для вас, Дарья Сергеевна. На полном именовании настаивать не буду, чтобы серьёзный разговор в фарс не превращать, — довольно холодно отрезала княгиня Бережкова — Вадбольская князю Белозёрскому.

— Я могу напомнить, кто здесь Глава Клана, — нахмурился князь.

— Мне стоит вам рассказать, кто мой муж, и что в соседних со мной спальнях проживают две Императрицы иностранных государств и племянница нашего Императора? — насмешливо выгнула бровь княгиня.

— Тем не менее, Клан — это…

— Могу хоть завтра официально заявить о своём выходе из Клана. Желаете? — резко отрезала Дарья Сергеевна.

— Зачем же рубить с плеча… Что-то серьёзное случилось? — вильнул взглядом Белозёрский, старательно избегая прямого обращения к княгине по имени и отчеству.

— Я бы сформулировала чуть иначе. Ожидаемо случилось, и опять с вашими креатурами. Что за дерьмо вы присылаете моему мужу? Я позавчера троих попросту пинками выгнала. Все ваши, из клановых. Редкие бездельники и лоботрясы. В делах ни бум-бум, а гонора, как у польской шляхты.

— Надеюсь, речь не о…

— Не надейтесь. Именно о них.

— За них просили, и очень настойчиво. Мне было трудно отказать, — глядя в сторону, заметил Белозерский.

— Вы уж сами решайте, что для вас важней — подарки от отцов этих бездельников и дебоширов, или расположение моего мужа. Или вам, князь, понравилось на меня вешать трупы моих дальних родственников?

— Дарья Сергеевна, — переборол себя князь, всё-таки обратившись к девушке по имени и отчеству, — А может найдётся у вас для них хоть какое-то местечко. Сослали бы вы их куда-нибудь в глухомань. У родителей уже сил нет их выходки терпеть. Ревмя ревут. Один позор и разговоры за спиной из-за похождений этой троицы, — сменил тон Белозерский, чтобы разрядить напряжение в разговоре.

Заодно и Дарью оценил в беседе. Хороша. Совсем, как её мать в молодости. А властности даже побольше. И смелости.

— Глухомань, говорите, — очень недобро усмехнулась княгиня, — Необитаемый остров на Курилах подойдёт? Ещё успеем их туда до льда высадить, а в начале лета обратно заберём. Жить там есть где. Весной рыбаки икру промышляют, а к осени охотники наведываются. Так что барак и пара домов в их полном распоряжении.

— Так это же ссылка получается…

— Объявим, как северный сторожевой пост островов Курильской гряды. Они же на контракте, так что будут там контрактную службу нести. Но всю амуницию и пропитание пусть им родственники покупают. Они не разорятся, а заодно и к нам претензий меньше будет. Водку, понятное дело, у них сразу реквизируют. Об этом я отдельно распоряжусь.

— Мда-а… Поднахватались вы от мужа. Так и кажется, что я его речь в вашем изложении слышу, — отчего-то вдруг развеселился Белозёрский, — Но вы знаете, мне ваше предложение понравилось. Дайте пару дней, я всё с их отцами согласую, а заодно на вид им поставлю, что наши обормоты опять опростоволосились и даже меня своим поведением перед князем Бережковым опозорили. Глядишь, и родители посговорчивей станут, когда проникнутся последствиями.

— "Пожалуй, нет. Всё-таки княгиня Вадбольская в молодости помягче была, чем её дочь", — уже про себя подумал князь Белозёрский, когда княгиня всего лишь кивнула в ответ и просто ушла, больше ни слова не сказав, при этом откровенно наплевав на традиционный этикет, приличествующий такому формату встреч.

Заглядывая далеко вперёд, стоит сказать, что всё так и было.

Уже через десять дней троица молодых балбесов отправилась дирижаблем в Южно-Сахалинск, а там их морем отправили на остров Онекотан, где они и перезимовали.

Двое парней на следующее лето вернулись повзрослевшие и перестали бузить, доставляя родителям хлопоты, а молодой граф Лужин, третий наследник Рода Лужиных, так и остался на Курилах.

Женившись на родовитой девушке из клана айнов, он переехал на остров Парамушир. История их знакомства даже легла в один весьма популярный ныне роман, написанный писателем с Сахалина.

Получив от меня согласие на разработки, юноша вложил полученные от родни деньги в золотой рудник и не прогадал. Вскоре у Лужина уже было два рудника и большой консервный завод, которым управляли айны. Года через полтора ещё одно выгодное дело образовалось.

Спустя пару лет мой столичный особняк изрядно прославился среди московских гурманов. На наших званых ужинах вдоволь подавали крабов и гребешков, прививая моду на эти деликатесы столичной аристократии.

"Свежие крабы и гребешки от товарищества графа Лужина" — весьма часто попадалась мне на глаза назойливая реклама.

Надо отдать должное. Род Лужиных достойно справился с задачами добычи и логистики морепродуктов. По сути, они стали монополистами по поставкам свежих и свежемороженых морских деликатесов в Москву и Петербург. А затем и поставщиками Императорского Двора.

* * *
Говорить о том, что я полностью понял возможности и прелести Императорской татуировки, которую мне нанёс китайский мастер, пожелтевший от старости, пока рано.

Как по мне — это нечто вспомогательное. Такое же, как корона — концентратор у Антона.

Наколка помогает очень быстро собирать заклинания и оптимизирует магические потоки, позволяя экономить расход Силы.

Не сказать, чтобы эффект был сильно заметен, но он определённо есть. Судя по моим ощущениям, выигрыш от нанесённой татуировки составляет процентов десять — пятнадцать.

Для обычного мага — это серьёзное подспорье. Когда ты на шаг опережаешь соперника и можешь выдать большее число заклинаний, то итог поединка, при прочих равных условиях, вполне предсказуем.

Скажу честно — я ожидал чего-то большего и остался слегка разочарован.

А чему тут радоваться, если для того же шагохода мои техномагические умки изобрели куда как более совершенные пулялки. Скорость каста и точность попаданий у стальной машины на уровне лучших показателей среди архимагов.

Если бы была такая возможность, выставить кого-то из выпускников нашей Академии против шагохода, устроив им безопасный поединок один на один, я поставил бы на шагоход.

Понять логику моих размышлений не сложно. Всё дело в запасах Силы и её применении.

Шагоход — это не только здоровый стальной монстр, но он ещё несёт в себе очень мощные накопители Силы. По факту, резерв Силы шагохода раза в два больше, чем у любого из наших архимагов, когда они вкованы в "протез". Отсюда и мощность Щитов, и убойность атакующих заклинаний.

У меня ситуация намного лучше, благодаря индивидуальному эксклюзиву, но абсолютно уверенно выйти против шагохода с опытным пилотом я готов лишь в последней модели Сбруи. Тогда он мне не соперник. При любом другом раскладе возможны случайности, такие же, какие бывают в спорте. К примеру, в том же боксе.

Пропустил случайный, абсолютно дурацкий удар, и упал.

Да, вот таких монстров мы сотворили, и тут поневоле задумаешься — может и хорошо, что их, этих шагоходов, пока всего лишь дюжина?

* * *
Двадцать пятое ноября 220 года от Начала. Маньчжурия. Харбинский аэропорт Тайпин.

Первое прибытие маголёта сразу с сотней пассажирв мы с Ляо решили превратить в праздник. Народ надо радовать время от времени, а заодно и себя стоит показать.

На самом деле здоровенные маголёты уже дважды к нам прилетали в аэропорт, но это были ознакомительные рейсы. Экипажи изучали маршрут и особенности посадки на новой машине, а аэродромная команда осваивала тонкости обслуживания необычного воздушного судна.

Зато сегодня первый полноценный полёт, причём, все билеты выкуплены от Москвы и до Харбина. Никто из пассажиров не пожелал остаться в каком-то из промежуточных городов. Может это и к лучшему. Мы для всех пассажиров подготовили специальные серебряные значки, похожие на небольшую медаль, посвящённые первому столь дальнему и многочисленному перелёту.

Что ни говорите, а в управлении целой страной есть свои прелести! Стукни мне моча в голову, я и специальные ордена мог по такому случаю отчеканить, и никто бы слова против не сказал.

Выехали мы с Ляо заранее. Не оттого, что не знаем, когда точно маголёт прилетит, но торжество должно быть торжественным, а как тут обойтись без первых лиц.

Народа у специально собранных трибун собралось значительно больше, чем они могли вместить.

Если посмотреть сверху, то трибуны выступают не таким уж большим островком, среди целого моря празднично одетых харбинцев.

К счастью, для нашего кортежа выбран очень удачный маршрут. На огороженную территорию аэропорта мы заезжаем через отдельные ворота, находящиеся примерно в полукилометре от трибун, и дальше, никому не мешая, двигаемся уже внутри закрытой территории лётного поля.

Моё внимание сразу привлекают десять небольших ярко окрашенных аэродромных автобусов с мигалками на крыше. Надо же. Успели японцы выполнить мой заказ. Большие автобусы они пока делать ещё не могут, а вот такие, в которые входят двенадцать русских, или восемнадцать азиатов, вполне себе освоили.

Отчего разница? Так шесть рядов сидений, двери с обеих сторон, и два боковых прохода вдоль всех мест.

Каким образом японцы определились со стандартом сидений, я не в курсе, но на них вполне вольготно садится либо пара казаков, либо тройка маньчжурцев. Только вот боковые проходы для казаков чуть узковаты получились.

Весь бедлам начинается после нашего приезда. Для начала, нечто бравурное сначала играет маньчжурский оркестр, потом инициативу перехватывают наши музыканты, из ЧВК.

Как по мне, у наших лучше выходит. Оно и значительно погромче будет, и опять же барабаны у них больно хороши. Стучат настолько здорово и задорно, что прямо сейчас хочется кому-то в глаз заехать, а потом, с присвистом кружануть по полю, сметая…

Но нет. Не положено.

Краем уха слышу замечание кого-то из свиты, что не все музыканты в ноты попадают, но как по мне, так всё нормально. Громко и за душу берёт. Зато вон как трубачи щёки раздувают, а ещё этот бес, с со здоровенными никелированными тарелками в руках — чисто Зевс, гремит на всю округу, не переставая. Быдыщь — быдыщь… Как он сам-то ещё не оглох…

Потом мы долго стояли.

Сначала, с умными лицами слушали новоиспечённого начальника аэропорта, который расхваливал моё детище, называя его самым современным аэропортом в мире.

Потом эстафету перехватил граф Сумароков, который до сих пор ещё временный мэр Харбина. Он начал рассказывать, какой прорыв подготовлен столице Маньчжурии во всех мыслимых и немыслимых планах.

Кстати, про немыслимые — это он зря. Денег на глупости не дам.

А дальше все его слова заглушил вопль толпы, узревшей в небе огромный маголёт.

К сожалению, приятные и разные прочие неожиданности сегодняшнего дня на этом не закончились, а только начались…

Но в тот момент я ещё всего не знал.

Глава 10
Глава 10

Что такое — государство? В первую очередь — это власть, которая обладает аппаратом управления и принуждения.

Оттого я и сижу в Харбине так долго, что нет у меня пока в Маньчжурии этого аппарата. А значит — моё новое государство — это замок на песке.

В Японии с этим вопросом проще было. Там я воспользовался традициями, остатками старой Имперской структуры и частичным делегированием прав Кланам. В итоге сложилась некая модель феодального общества, которая при наблюдении и контроле со стороны вполне способна самостоятельно существовать, не требуя ежедневного участия и вмешательства.

В Маньчжурии мне всё пришлось начинать с чистого листа. Феодалов здесь нет. Если и были, то они не пережили времена китайской оккупации.

Мало того. Серьёзным препятствием стала проблема языка. Те же конные казаки, из которых больше, чем наполовину, состоит служба местной военной полиции, вынуждены таскать на разбирательство толмачей. А так как Харбин все больше и больше становится мультинациональным городом, то потребность в переводчиках растёт с каждым днём.

Отчасти её решают два лагеря. Так прозвали огороженные территории с бараками, куда полиция закидывает всяких разных нарушителей. Лагеря находятся по разные стороны от города, разделённого мной на десять районов. Понятно, что с северных районов нарушителей везут в северный лагерь, и точно так же всё происходит с южным. К чести казаков стоит заметить, что зачастую они никого не тащат в лагерь, а в большинстве случаев разбираются с нарушителем на месте.

Так что авторитет казаки заработали нешуточный, оттого никто из харбинцев не собирается бузить или прорваться на территорию аэродрома. Народ дисциплинированно стоит за невысокой оградой, а почётные гости заняли места на трибунах.

Особый интерес у жителей Харбина к прилетевшим гостям. В первую очередь к тем, что спустились по трапу, поданному к носовым дверям. Там расположен салон первого класса на двенадцать пассажиров.

Среди прибывших, две моих жены — Аю и Светлана. Также вижу Шабалина и Алябьева, который решил вернуться из столицы во Владивосток через Харбин. С генералом я совсем недавно говорил по телефону, так что его прилёт я ждал. О, Артемьев — старший не удержался, решив лично опробовать наше с ним детище в длительном перелёте. Так-с, а это кто. Три смутно знакомые личности в мундирах. Вроде, кто-то из министерских прибыл, а то и вовсе министр какой-нибудь. Я их не всех в лицо знаю, так как они меняются, а я всё больше в разъездах последнее время.

Дальше я охнул. На трап вышел князь Багратион с одной из своих жён. Вот же не было печали! Принимать-то его мне придётся. А это — официоз и хлопоты.

Причина прилёта князя мне понятна — на Юркиного сына, своего внука, прилетел посмотреть. Первый наследник Главы Клана Багратионов так и застрял у меня в Харбине. А когда к нему невеста прикатила, да свадьбу они прямо тут сыграли, то выгонять его уже было поздно.

Нет, возможность для этого была — стоило всего лишь пообещать отдать ему всю дюжину моих шагоходов, отрядом которых он командует. Натуральный фанатик этой техники, к слову сказать. Тут очень кстати оказалась и прибывшая с ним сотня головорезов. Из них получился отличный отряд сопровождения для этих уникальных машин смерти. Понятно, что свою главную ударную силу я полностью на под контроль представителю чужого Клана не отдал. Остальные одиннадцать пилотов — мои люди, да и в сопровождении у меня людей побольше, чем у Юры Багратиона.

Последними на трап вышли князь Белозёрский и советник государя граф Мещерский.

И я совсем уж было собрался идти усаживать эту кодлу в машины, как краем глаза зацепил знакомое лицо среди пассажиров, спускающихся по соседнему трапу. Из салона для обычных пассажиров, если так можно назвать далеко не бедных людей. Билет-то на маголёт ого-го сколько стоит, учитывая дальность сегодняшнего перелёта.

— Видишь вон того парня, одетого в чёрное, с извечно грустным лицом и пейсами, — негромко сказал я ближайшему ко мне охраннику.

— Так точно, — впился он взглядом в замеченный объект.

— Нужно очень вежливо пригласить его в машину и вместе с багажом доставить этого господина ко мне.

— Он не опасен?

— Это мой личный портной Левинсон. Скажешь дворецкому, чтобы его поселили в гостевой домик у пруда.

— Приказ понял. Разрешите выполнять!

— Действуй, — шепнул я краем рта и широко улыбнулся прибывшим гостям, словно на самом деле был рад их всех здесь видеть.

Как по мне, человек пять там точно под категорию радости не попадают. Но жизнь — коза капризная. Умеет одно другим разбавить.

К моей великой радости, которую мне пришлось маскировать под огорчение, князь Багратион чуть ли не сходу откланялся, едва переговорив со своим сыном.

Юрий Багратион не так давно отстроил себе симпатичный двухэтажный особнячок комнат на двенадцать, прямо на берегу Сунгари, так что одна забота с плеч долой. Теперь с князем разве что поужинаем вместе на днях.

Чиновников из министерств забрал мэр Харбина граф Сумароков, при всех громко пообещав поселить их в самую лучшую гостиницу города.

Министерские глянули было в мою сторону, явно дожидаясь приглашения, но, господа хорошие, предупреждать нужно о визитах, особенно, когда к Императорскому двору едете. Хотите вы того или нет, но Маньчжурия — это суверенная страна, где вам никто ни чем не обязан. Так что я сделал морду кирпичом и занялся теми, кого действительно был рад видеть.

Понятно, что в мою личную машину сели только мои жёны.

По дороге я узнал самое главное — никаких неприятностей, кроме лёгких болячек у детей, с которыми справится наша домашняя целительница, у них не произошло. Правда, в багаже у них лежит целая сумка писем, с пометкой "Лично в руки Его Сиятельства…", так что сюрпризы сегодняшнего дня ещё не закончились.

Путь от аэропорта до моего дворца занимает от силы десять минут. Злые языки утверждаю, что это лучшая дорога в Маньчжурии, но я и без них знаю, что это правда.

Двенадцать километров быстрой езды! По пять полос освещённой трассы в каждую сторону. Причём, левая полоса — исключительно для правительственных машин, о чём свидетельствует корона, напечатанная на асфальте через каждые сто метров. Штраф за въезд на неё абсолютно неподъёмный, стоимостью примерно в японский грузовичок.

И пусть этот проспект пока практически пустует, но это лучшие километры дороги из всех, которые я видел за свою жизнь.

Даже моих жён автострада впечатлила по самое не могу. Жду не дождусь, когда неё мнение мужчин услышу.

Про то, что автострада построена не только ради престижа, а в случае чего может выступить запасной посадочной полосой, от меня никто не услышит. Ни к чему потенциальным пассажирам нервы портить…

* * *
— Я слышал, князь, у вас возникли сложности с моей женой? — поинтересовался я у князя Белозёрского, когда мы после ужина дружным мужским коллективом переместились в курительный салон, где уже были накрыты столики с выпивкой и закуской.

— Помилуйте, князь, вовсе нет. Я могу раскрыть вам подоплёку одной спорной ситуации, если вы пообещаете не выдавать меня Дарье Сергеевне, — состроил князь довольно плутовскую физиономию.

— Буду нем, как рыба, — пообещал я, поддерживая весёлый настрой.

Есть у аристократов такая манера — сложные вопросы обсуждать в шутливом тоне. Считается, что это — высокий стиль.

— Завелось у нас в Клане три оболтуса. Понятно, что молодые мы все чудим, но эта троица словно целью задалась всех на свете превзойти. Родители с ними долго бились, а когда у совсем уж отчаялись, обратились ко мне. Отказать мне было не с руки. Не сказать, чтобы я был им чем-то обязан, но не ответить на их крик души не мог.

— И вы решили их сбагрить моей жене…

— Отдать их ей на службу по контракту, — поправил меня Белозёрский, ехидно улыбнувшись, — Понимаете какое дело — мало того, что про вас слава жутковатая по всей Империи ходит, так тут ещё и Дарья Сергеевна не так давно отличилась.

— Вы про того наркомана, который деньги воровал, давая обещания от моего имени и пугая мной купцов?

— Как вы наверняка заметили, претензий по этому печальному случаю ни у кого не возникло. И вы, и Дарья Сергеевна были в своём праве. Но все хохотки в её сторону с тех пор, как рукой сняло. И не только у нас в Клане. Слухи по всей столице прошли и люди прониклись. Что характерно, молодые люди, когда узнали по своим каналам, что у меня по их поводу с вашей женой разговор на повышенных тонах случился, даже протестовать против их отправки на необитаемый остров не стали пробовать. Так что страшилка про ссылку на Курилы теперь вовсю работает.

— Не хочу вас разочаровывать, князь, но необитаемых островов на Курилах практически не осталось, если не брать в расчёт совсем уж маленькие, вроде скопища скал.

— Так! Вы мне этого не говорили и я этого не слышал, — улыбаясь, Белозёрский сделал вид, что зажимает пальцами уши, — У нас в Клане почти две сотни молодых парней, и ваши острова одним фактом своего существования отлично их дисциплинируют.

— Пусть это будет нашей тайной, — улыбнулся я ему в ответ, — Постараюсь нигде не распространятся об этом неприглядном факте, чтобы не портить вам воспитательный процесс.

К столу с напитками мы оба подошли довольные. Князь, оттого, что разъяснил ситуацию, для чего, как я полагаю, он и прилетел при первой возможности, а я тем, что смог выдержать беседу в шутливом тоне, ни разу не сбившись.

— Олег Игоревич, не уделите ли мне немного времени? — присоединился к нам Мещерский.

— Дайте нам с князем ещё пару минут. Я ему быстренько нефтяные скважины с перерабатывающим заводиком пристрою, и буду полностью в вашем распоряжении.

Как оба собеседника не поперхнулись, не знаю, но видели бы вы их лица…

— Кхе… Что за скважины? — сумел подать голос Белозёрский.

— И ещё нефтеперерабатывающий завод при них. Причём, с самым лучшим оборудованием, — поднял я вверх указательный палец, акцентируя немаловажную подробность.

— Зачем же продавать такую золотую жилу? — почти сумел скрыть князь свой сарказм.

— Везде хозяйский пригляд нужен, а у меня кадровый голод, — развёл я руками, — Дело предлагаю прибыльное. Одна беда — всё в Башкирии находится. Недалеко от Уфы. А у меня, сами видите, как широко география раскинулась, — взмахнул я левой рукой, а правой покатал коньяк в бокале, согревая его теплом для лучшего аромата.

— Так вы бы наняли себе управляющую компанию, а то, попросту нашли у себя подходящих управленцев, — прищурился князь.

— Это снова хлопоты и оплата неизвестно кому. Опять же, мне не деньги нужны, а конечная продукция. А вам предстоит молодёжь натаскивать и к работе приучать. Первые лет пять особых прибылей не обещаю, так как со мной продукцией завода придётся расплачиваться, а потом — все деньги ваши. И смею заметить, весьма неплохие. Предложение у меня готово, и отчёты за прошедшие годы к нему приложены. Я вас, князь, не тороплю. Прилетите домой и пусть ваши специалисты всё посмотрят. Главное, не затягивайте больше, чем на месяц. А если отказаться решите, то я кому-то из посторонних своё дело предложу, но уже по другой цене и скорее всего, за деньги. Это у нас с вами всё по-родственному, на доверии, а с чужими людьми стоит рот разинуть и ведь по миру пустят, — потянулся я за носовым платком, которым и смахнул несуществующую слезу.

— Ой, насмешили князь, — отсмеялся Белозёрский, уже в свою очередь вытаскивая платок, чтобы промокнуть им самые настоящие слёзы, выступившие от смеха, — Новый анекдот — нищий князь Бережков. Чтоб вы знали, только мои финансисты уже четыре стула сломали, пока о вашем богатстве спорили. Никак не сообразят, как его правильно сосчитать. Надо ли ту же Японию прибавлять, и что с Сахалином делать.

— А стулья-то тут причём? — искренне изумился я.

— Так у них до драк дело доходит, — развёл Белозёрский руками, — Но про добычу нефти я обязательно подумаю. Сдаётся мне, ваш подарок с подвохом.

Ну, так-то да. Угадал князь. Подарок мой не совсем подарок. Да, про прибыль я не соврал. Просто бизнес в Башкирии весьма специфический.

Как только пара башкирских Кланов сообразила, что я, после глубокой переработки нефти, получаю совсем другие деньги, чем они от продажи сырья, так начались мелочные наезды. С учётом того, что все судьи и начальники полиции даже в районных отделах там выходцы из местных Кланов, то понятно, что отбиваться приходилось иногда не по разу в день. Кусали по мелочам. Так, что и за руку не схватишь, и головой об стену не постучишь. Выходило чересчур хлопотно.

Степан пару раз порядок наводил, но показательной порки хватало на пару месяцев, а потом всё начиналось заново. Если бы не крайняя нужда в качественном топливе и смазочных материалах, то я бы давно всё продал.

Короче, к башкирским Кланам у меня появилось немало счетов. Пусть и мелких. Мне ими заниматься не с руки, а вот молодым волчатам из Клана Белозёрских самое то будет, чтобы крепость зубов проверить и самоутвердиться.

А через пять лет, когда качественные масла у всех появятся, да мой комбинат на Сахалине достроится и на полную мощность выйдет, то я и сам свои потребности легко перекрою.

Оставив озадаченного князя размышлять, я двинулся ближе к гостям.

— Теперь я в вашем распоряжении, — повернулся я к Мещерскому.

— Я хотел бы обсудить поставки радиодеталей с ваших японских заводов. Должен сказать, что их номенклатура и качество меня изрядно впечатлили.

— Неужели вы лично прилетели из-за такой мелочи? Знаете, а я вам не верю.

— Вообще-то, правильно делаете, — отвёл советник глаза на секунду — другую, заново собираясь с мыслями, — С вами стало трудно разговаривать. Мне, порой, беседы с князем Обдориным проще даются.

— Довольно сомнительный комплимент, — кивнул я в ответ головой, — Но сами понимаете, нет у меня лишнего времени, чтобы ходить вокруг да около.

— Тогда выслушайте небольшую предысторию. Постараюсь изложить её кратко. Про наш исследовательский центр вам известно. Создавался он под вполне определённые задачи и на сегодня они практически все выполнены.

— Вы имеете ввиду тот компьютер, который я как-то получил от вас в подарок?

— Его в том числе. Зато сейчас у нас затишье. Государственного финансирования уже недостаточно, да и казна наша жутко неповоротлива. Пока план завода и список оборудования утвердят, пока деньги на строительство выделят — годы проходят. И должен признать, ваша модель оказалась удачней. Вы сразу нацелились на востребованные товары, а полученные доходы от их продажи направили на продолжение развития.

— Думаю, мне стоит признаться, что моей особой заслуги в этом нет. Просто мы не были озадачены столь глобальной целью, как вы, и делали то, что получалось и что нам было интересно, — признался я.

— Тем не менее, у вас сложилось гибкое производство с довольно широким ассортиментом.

— А что вы хотите предложить?

— Самое верное — это скоординировать наши действия. Определённая производственная интеграция у нас с вами уже есть, но я сейчас даже не про неё. Я тут программу общего развития набросал на ближайшие годы. Хотелось бы её с вами согласовать, — протянул мне советник продолговатый конверт.

— Обязательно ознакомлюсь, — убрал я конверт во внутренний карман сюртука, — Кстати, а не подскажете мне, зачем одним рейсом с вами в Харбин чиновники из министерств прилетели?

— Посольство в Маньчжурии строить собрались.

— Они что, специалисты по строительству?

— Хм, конечно же нет. Всё дело в Харбине. Слухи про ваш город по столице ходят такие, что куда там Парижу с его кабаре и кафе-шантанами. Опять же, туда вряд ли за государственный счёт в командировку можно отправится, а вот к вам — запросто. Особенно, используя маголёт. Быстро и не очень дорого.

— А-а, так они прилетели по местным борделям прошвырнуться? — с трудом дошло до меня, на что, оказывается, могут уходить казённые деньги.

Заодно я чуть в затылке не принялся чесать, соображая, что про туристов такого рода я раньше не задумывался, а ведь они будут летать в Харбин регулярно, обеспечивая нам постоянную загрузку маголётов.

— Ваше Сиятельство, — появился дворецкий в дверях курительного салона, невольно привлекая к себе всеобщее внимание, — Из диспетчерской аэропорта звонили. Им по рации сообщили, что казаки монгольского оборотня добыли. Спрашивают, куда его доставить.

— Ко мне пусть везут, — распорядился я.

— Надо же, как вы тут интересно живёте, — негромко заметил подошедший к нам Шабалин, — Неужели самый настоящий оборотень?

Вернуться назад

HOME