Лого
Меню
Палева нет » HOME » Мой друг - домовой.

Мой друг - домовой.

Мой друг – домовой. ©Гектор Шульц

Многобуквенная тема. Приятного чтения.

Привет вам, мои читатели. 
Скажите, а вы верите в сверхъестественное? В злых духов, домовых, леших, чертей, или вампиров. Верите? Да, вы можете сказать, что автор тронулся умом и пишет непонятные вещи, но вопрос остается. 
Я вот верю. Не спешите крутить пальцем у виска. Кто бы мог подумать, что представитель человечества, верящий в технический прогресс и торжество науки, вдруг будет вызывать на дом священника, или обходить комнаты с церковной свечкой и заунывными молитвами. 
Речь обо мне, если что. Однако обо всем по порядку…

Глава первая. Знакомство.

Исполнилась моя давняя мечта. Я купил квартиру. Свою собственную квартиру. Маленькую, двухкомнатную, и в старом доме. Но очень милую квартирку. Я был счастлив.
Квартира располагалась на Чистых прудах, почти в самом центре мегаполиса, что называли новым Вавилоном. Старенький дворик, сошедший со старинных почтовых открыток советской эпохи, был тихим и очень опрятным. В центре дворика красовалась новая детская площадка, которую уже оккупировали детишки всех сортов и расцветок. 
Улыбаясь, я смотрел в окно, теперь уже своей квартиры, на пятом этаже. Толстенький риелтор заискивающе на меня посматривал, изредка бросая испуганные взгляды на шорохи и скрипы половиц. 
- Ну, как вам, Андрей? – спросил агент, присев на маленький табурет, и вытирая обильный пот с лысины. 
- Очень мило, спасибо Лев, – вновь улыбнулся я. – Странно, что эту квартиру никто не взял до меня. 
- Мы не афишировали. Квартира освободилась от прежних хозяев недавно, – побледнел риелтор. – И вам повезло, что именно вы обратились первым. 
- Это точно, – хмыкнул я. – В таком случае, спасибо еще раз. Мне пора вещи перевозить и обживаться. 
- Да, конечно. Спасибо за покупку, Андрей. И поздравляю вас с новым домом, – ощерился в улыбке, Лев. Да уж. Странное имя для такого персонажа. Родители порой веселятся по полной. 
Я проводил риелтора за порог, и запер за ним дверь. Достал сигарету и, чиркнув зажигалкой, затянулся душистым дымом. 
Расскажу вам немного о себе. Зовут меня Андреем, вот уже двадцать семь лет. Я австрийских кровей, но рожденный в России человек. Спасибо родителям. В восьмидесятых они покинули Австрию, переехав в маленький городок на юге новой страны. Я несказанно удивился, когда дорос до возраста не пускать слюни, а задавать вопросы. 
Они поехали за счастливой жизнью, да так и остались здесь. Россия стала их новым домом. Спустя пару лет, родился я. 
Окончив школу, я поехал в Москву. Искать университет и строить свою собственную жизнь. Поступив на исторический факультет МГУ, я самозабвенно отдался учебе и любимой истории. Университет любезно предоставил мне одно место в общежитии, куда я не медля и переехал. За шесть лет учебы, я обзавелся новыми друзьями, знакомствами, и даже случайными подработками. 
И вот пришел момент, когда я, сияя улыбкой и держа в руке небольшой, дорожный чемодан, с заботливо упакованными вещами, ступил в новую жизнь. Жизнь в ответ решила немного потрепать меня. 
Поиски работы, жилья, и средств на существование затмили все, о чем я мечтал ранее. Благо мне помогли друзья. Я нашел комнату, довольно дешевую, и с безобразными соседями. Но, по крайней мере, у меня теперь была крыша над головой. 
Затем, посидев пару вечеров за бутылкой пива и выкурив пару пачек дешевых сигарет, я принялся налаживать свою жизнь. 
Разумно рассудив, что историк никому и даром не нужен, я принялся осваивать благородное занятие, более известное, как дизайн. И самое забавное, что новое увлечение очень легко давалось мне. Ландшафтный, интерьерный, моделирование, – все это заполнило мою жизнь новым смыслом. Природная усидчивость и внимание к деталям сыграли свою роль. Меня приняли штатным дизайнером в одну известную рекламную компанию в самом центре столицы. 
Дальше – интереснее. Мой проект по ландшафтному дизайну маленького частного городка выиграл грант. И я вот я с кучей денег на своем счету искал квартиру. 
Нет ничего лучше своей собственной квартиры. Без идиотских соседей, постоянных дебошей, и занятого туалета. Хорошее предложение нашлось в одном из агентств Москвы. От волнения я закурил сигарету, хотя в горле шахтеры замучались убирать копоть с моей гортани. 
- «Квартира на Чистых прудах. В самом центре культурного центра. Пятый этаж. Мебель» - хмыкнув, я набрал номер агентства. 
Месяц волокиты по государственным конторам, счета, комиссии, разрешения, и вот я – хозяин собственной квартиры. Правда, удивило, что риелтор вел себя, как шпион-предатель, бегая глазками, и хватаясь за сердце, услышав скрип половиц или шорох сверху. Я списал это на волнение и, не задумываясь, подписал все договора. 
Проводив риелтора, с зажжённой сигаретой во рту, я обходил свои владения. Квартирка была очень милая. Старый дом, построенный в революцию, хранил сотни воспоминаний в своих стенах. Большие окна, выходящие во двор, были покрыты толстым слоем пыли. Немало потрудившись, я открыл одну створку, впустил свежий воздух. 
Улыбаясь, я набрал номер Саши. Своего друга. 
Богатенький парень, у которого в жизни было все, что он только желал, привязался ко мне еще на первом курсе университета. Начитанный и умный собеседник, Сашка привлек мое внимание, и дальнейшая жизнь проходила с его присутствием. Мы вместе убегали от полиции, возвращаясь немного пьяными после очередного рок концерта. Встречали дни рождения. Беззлобно подкалывали друг друга, когда встречались с девушками. Саша помогал мне деньгами, когда я, сняв первую комнатку, сидел на диете из растворимых супов и лапши. Друг был рядом в счастливых и не очень, моментах моей жизни. 
Высокий, полноватый, с большими голубыми глазами, Саша походил на персонажа русских былин. Громкий голос был его визитной карточкой. Друга можно было услышать и за тридевять земель.
- Алло, Андре, – раздался в трубке его голос, выводя меня из вороха мыслей. – Уже в квартире? 
- Ага. Слушай, помоги мне перевезти вещи, а? – спросил я. – Вообще желания нет тащиться на метро со всеми баулами. 
- Конечно! Не вопрос, – мгновенно откликнулся друг. – Я заберу все и подъеду к тебе. Скидывай адрес. Запасной ключ у меня уже есть. 
Я продиктовал Сашке адрес и нажал на «отбой». Вздохнув и оглядев кучу грязи, я быстро накинул куртку, и вышел на улицу. Меня ждал магазин. Нужно было взять все необходимое для уборки. 
Звонок в дверь, заставил меня подняться с колен. Бросив тряпку в ведро с уже грязной водой и, вытерев руки о майку, я открыл Сашке и радостно обнял друга. 
- Ого! – присвистнул Саша. – Не квартира, а сарай!
- Э! – ругнулся я. – Ну-ка не оскорблять мое жилище. Лучше помоги. 
- Уже, дружище, – заулыбался друг и, выйдя на площадку, кого-то позвал. – Заходим, заносим. 
В квартиру гуськом вошел целый табор неизвестных личностей. Личности несли в своих руках запакованные коробки с вещами, мебель, и сумки с одеждой. Последней зашла в квартиру моя подруга Кристина. 
Кристина – моя однокурсница и по совместительству, девушка моего лучшего друга. Небольшого роста и с задорной челкой фиолетового цвета, она являла собой лучшего рассказчика со всех, что я знал. Кристина знала все и обо всем. 
- Крис! Рад видеть, – я чмокнул девушку в щеку. 
- Привет, привет, – улыбнулась она в ответ. – Ну-с, с чего начнем? 
Я виновато развел руками. Убирать нужно было все и вся. Саша уже переоделся, и держал в руке оранжевую тряпку. 
- Командуй, мон женераль, – друг хлопнул себя ладонью по лбу. – Солдаты готовы к уборке. 
Спустя три часа, мы усталые, но довольные, сидели на небольшой кухоньке. Квартира была убрана так, что все буквально сияло. Осталось лишь помыть окна. Саша увлекшись, пускал колечки дыма под потолок, Крис потягивала горячий чай. 
- Спасибо вам, – устало улыбнулся я. – Не представляю, как бы справился сам.
- А ты бы и не справился, – веско заявил Сашка, ухмыльнувшись. – Лежал бы на пузе посередине комнаты и стонал, как верблюд в пустыне на юге Африки. 
- Вот еще! – возмутился я. – Крис, можно я твоему бойфренду подзатыльник дам? 
- Валяй, – дружески засмеялась девушка. Саша посмотрел на нее взором Юлия Цезаря. 
- И ты, Кристина, – трагично завыл друг. – Коварная женщина, соблазнила меня.
Девушка, наклонившись, сама отвесила благоверному легкий шлепок. Сашка засмеялся. 
- Милая, нам пора. Оставим юношу одного с его мыслями и новой квартирой, – буркнул он, прижимая девушку к себе.
- Уже уезжаете? – спросил я, немного повесив нос. Оставалось еще уйма дел. 
- Ага, – кивнул Саша и шепотом добавил. – Едем знакомиться с гнездом гарпий.
- Я все слышу! – рявкнула Кристина из прихожей. – Не смей называть моих родных гарпиями!
Я засмеялся и вышел проводить друзей. Поцеловав девушку в щечку и хлопнув друга по плечу, я закрыл за ними дверь. И оглянувшись, не посмел сдержать ухмылки. Моя квартирка. Как же долго я этого ждал. 
Разложив все вещи и помыв окна, я бухнулся на маленький кухонный табурет. 
- Уф. Неужели все?! – неверующе, я осмотрелся по сторонам. Мебели мало, но это дело наживное. Главное, что сегодня я буду спать в своей комнате. В своей кровати. И никто меня не разбудит утром истошным криком или лязгом сковородки с подгорелым пловом. 
Закурив сигарету, я открыл банку пива, и, прислонившись к подоконнику, пускал дым к желтой лампочке на потолке. Сизые клубы послушно крутились у горящего огонька. 

Опустив взгляд на пол, я увидел большую, розовую соску. Розовой ее можно было назвать с большой натяжкой. Покрытая слоем липкой грязи, соска была довольно потрепанной. 
- Вот те раз, – удивился я. – Как это я пропустил такое чудо?
Соска полетела в мусорное ведро рядом со столом. Я затушил сигарету о стеклянный бок пепельницы, и, повернувшись, остолбенел. 
На полу, передо мной, стояло нечто. Нечто было покрыто грязной и спутанной шерстью. Отвисшая сальная майка болталась на довольно полном теле. Большие, темные глаза мрачно мерцали из-под опущенных бровей. Мясистые губы приоткрылись в ухмылке. Ростом оно походил на годовалого ребенка, и лишь чуть не доставало мне до бедра.
- Здрав будь, барин. Ну и что ты вылупился? Домового не видал никогда? – изрекло нечто, забираясь на табуретку. - У тебя самогонка есть? О, еще и соску мою выкинул!
Я заорал, как женщина при виде мыши, и ломанулся к выходу из кухни. Ногой, споткнувшись о ведро, я полетел прямиком в косяк двери. Гулкий удар поверг автора во тьму, и угасающим сознанием, я увидел, как волосатое нечто склоняется надо мной.

Глава вторая. Нафаня.

Я пришел в сознание на свежевымытом полу. Поднявшись, поморщился от боли. В голове шумели и стучали молотки горных троллей, заставляя бедную голову раскалываться, как орех. 
Вспомнив события вчерашнего вечера, я с опаской заглянул на кухню. Подняв мусорное ведро и сложив туда весь выпавший мусор, огляделся. Не было и намека на вчерашнего гостя. 
- Привидится же такая чушь, – сокрушенно покачал я, все еще болевшей, головой. – Домовой, ну надо же. 
Вздохнув, я поставил на огонь маленький чайник, и глядя, как пар вырывается из железного носа, усмехнулся. Определенно, переработался вчера, вот и привиделась белиберда. 
Наливая кипяток в чашку, я блаженно зажмурился от пряного аромата цветов и мяты. Ох, люблю я мятный чай. 
- А мне? – раздался внезапный голос. – Или ты эгоист-единоличник?!
Я повернулся на звук голоса с замершим сердцем. На табурете, как и вчера, вечером, сидело странное и волосатое нечто. Меня бросило в холодный пот.
- Ты это. Только не падай в обморок, – попросил гость, легонько постучав ладошкой по столу. – Я тебя не пугать пришел, барин.
- Ты кто, на хрен, такой?! – шепотом просипел я, вжимаясь в стену напротив сидящего чуда. 
- Я – домовой. Ты забыл уже, балбес? – сварливо ответило существо. – Я тут живу. Вот и пришел знакомиться с новым хозяином. А новый хозяин падает в обмороки и визжит будто ему яйцо отдавили.
Голос был скрипящим и немного писклявым. Домовой растягивал слова и забавно ойкал на каждом слове. Сидя на табурете, он болтал маленькими ножками, и с любопытством рассматривал меня. Переведя дух, я опасливо потянул из пачки сигарету дрожащими пальцами. 
- Мне тоже дай, – потребовал домовой, протянув мохнатую ладошку. Я взвизгнул и сел на пол, не смея оторваться от стены. Гость покачал головой. – Вот же счастья привалило. Новый хозяин и такой припадочный. 
- А ты не обзывайся, чудище неведомое, – буркнул я, постепенно понимая, что мне это не кажется. Я кинул ему пачку сигарет. – Бери сам. Только не приближайся. 
- Это я-то чудище неведомое? – удивился домовенок. – А по лбу не хочешь? 
- Не хочу, – честно признался я. Дух хмыкнул, раскуривая сигарету. – Что ты делаешь в моей квартире? Только не говори, что я сошел с ума. 
- Не сошел, барин. Все по настоящему, – сверкнул глазами домовой. – Я тут живу. Уже почитай, как сто лет. Может и больше. Дом-то старый. А ты, чьих будешь? 
- Чьих? – удивился я. – В смысле?
- Вот неразумный, а, – покачал он головой в ответ. – Кто таков, спрашиваю. Как тебя зовут? 
- Андрей, – дрожа, пробормотал я, не отрывая от домового взгляд. Тот соскочил с табурета, и смешно семеня ножками, направился ко мне. 
- А я Нафанаил, – серьезно заявило существо, протягивая ладошку. Я с опаской ее пожал. – Очень приятно, барин. Надеюсь, мы подружимся. Петька, старый хозяин, такой идиот был, мама моя. Постоянно пьянствовал, а как напьется, давай зеркала крушить и ругаться матом на меня. Мол, я какая-то горячка там. 
- Белая? – подсказал я, поднимаясь и перебираясь ближе к окну. Домовой кивнул.
- Во, во. Она самая. А шо это такое, барин?
- Болезнь. На почве алкоголизма, – я засомневался, а не болен ли я этой болезнью. 
- Ну, нет. Я не такой, как эта горячка. Я настоящий, – гордо ткнул он себя в грудь. 
- Слушай, Нафанаил. Мне пора на работу, – соврал я. – Если не приду, то будут ругать. Понимаешь?
- А я тебе чего? Иди, – захохотал домовой, высовывая язык. – Я же не мамка тебе, слава Боженьке. Ступай, а я за домом присмотрю. Ты мне только сигарет оставь. Ох, истосковалась моя душенька по табачку-то. 
Я пулей вылетел из квартиры, взяв ключи, сигареты, и свою сумку с документами. Остановившись перед подъездом, я поднял взгляд наверх. Все было спокойно, в отличие от того, что творилось внутри. Хмыкнув, я поплелся по улице, не зная, что мне делать.
Рассказать о домовом в полиции значило упрячь себя в психбольницу, друзья бы не поверили. Получается, что я сам должен что-то делать. 
- Библиотека! – осенило меня. – Вот там наверняка найдется информация, как сладить с домовым. 
Злорадно улыбаясь, я бегом помчался в библиотеку. 
Пожилая библиотекарша удивленно воззрилась на запыхавшегося парня, который подлетел к стойке с просьбой дать ему книги о домовых, и как от них избавиться. Но вернув себе достойное выражение лица, ушла в большой зал за спиной, чтобы спустя пару минут вынести стопку книг, которые смогла найти. 
Я поблагодарил ее и, заняв свободное место, погрузился в чтение…
- «Мифический хозяин дома, обеспечивающий порядок и здоровье семьи…»
- «Шумит, грохочет вещами, бормочет…»
- «Взъерошенный вид, добродушный, защитник…»
- «В христианстве злой дух… Выгоняют священники…»
- «Может вредить тому, кого не полюбит… Душитель…»
Оторвавшись от чтения, я взлохматил волосы. В одной из книг указывался заговор, как с помощью простой свечи выпроводить домового. Я улыбнулся. Это было то, что нужно. 
Забежав по пути в церковную лавку, я купил одну свечу, и направился домой с самыми твердыми намерениями. Это мой дом и я не отдам его чумазому духу. 
Быстро поднявшись на свой этаж, я аккуратно открыл дверь, и прошел в темный коридор. Присутствия домового не ощущалось, и я достал из кармана заранее приготовленный листочек с заговором и свечу. Зажег ее и медленно идя вперед, принялся читать написанное. 
Текст был антилогичной писаниной, не пригодной для понимания современным человеком. Однако я поверил в то, что это поможет. Домовой не показывался, что я воспринял, как добрый знак. 
Зайдя в свою комнату, я поперхнулся. На люстре покачивался мой сосед и вертел своей мохнатой задницей.
- И что ты читаешь? Ходишь, как тать со свечкой по квартире. Завываешь, – домовой передразнил меня своим голосом. Я вспыхнул от ярости. Нафанаил продолжал издеваться. – Восподь тоби поможет, дитятко.
- От тебя хочу избавиться, образина ты волосатая, – рявкнул я. – Это моя квартира, и какой-то низший дух, тут жить не будет! 
В меня тут же полетела лампочка. Разозленная нечисть, повиснув на люстре, грозила мне кулачком. 
- Я тебе, барин, жопу нарумяню! – ругнулся домовой. – Ишь ты, будет он тут командовать!
Я пригнулся от второй лампочки, и затем вылетел из комнаты, когда домовенок схватил старую швабру, прислоненную к стене, и кинулся на меня. 
Выскочив из квартиры, я слышал, как дух лупит со всей мочи по двери чем-то тяжелым. 
- Ну ладно, – сжал я зубы. – Сам напросился. 
Открыв тяжелую дверь небольшой церквушки, я вошел внутрь помещения. Тяжелый запах горящих свечей и благовоний витал в спертом воздухе. Оглянувшись по сторонам, и заметив священника, не мешкая направился к нему. Дождавшись, когда он закончит с прихожанами, я улыбнулся и попросил разговора наедине. 
- Да, сын мой, – голос священника напомнил мне буйного соседа. Я сглотнул. – Что тебя гложет?
- Понимаете, у меня дома кто-то живет, – осторожно пробормотал я. – Он называет себя домовым. 
- Домовой? – улыбнулся священник. – Как он выглядит? Как ведет себя?
- Грязный, лохматый, ругается, – начал перечислять я. – Драться бросается. Помогите мне, прошу.
- Хорошо, завтра я буду у вас, – священник встал, но я вцепился в его рясу, буквально повиснув.
- Я домой попасть не могу! – почти всхлипывая, пробурчал потерпевший автор. – Помогите сегодня, прошу. 
- Хорошо, сын мой, – он нахмурил брови. – Оставь адрес и после службы я приду. 
Я ждал священника в подъезде. Не рискуя зайти в квартиру, где сидел разозлившийся домовой с грозной шваброй. Расскажи кому, не поверили бы.
Увидев поднимающегося по лестнице священника, я выдохнул с облегчением. Тот кивнул мне со всей статью и повелел открыть дверь. Тихо щелкнул замок, и квартира явила темноту коридора. 
Благородный служитель Бога, пройдя внутрь, принялся распевать какие-то молитвы и махать кадилом, из которого струился робкий дымок. Я в надежде сплел руки и направился за ним следом. 
Проходя комнату, священник остановился и спросил меня, вижу ли я домового. Я отрицательно мотнул головой. Служитель продолжил свой заунывный обход. У меня началась кружиться голова от звука его голоса и запаха благовоний. Взглянув вниз, я остолбенел в который раз. 
Домовой важно и чинно следовал за священником, держа в руках швабру и распевая нецензурные песни. Я икнул от неожиданности. Дух обернувшись, хохотнул и показал мне мясистый язык. 
- Батюшка. Он прямо за вами, – шепотом промычал я. – Кривляется и машет шваброй. 
Служитель обернувшись, долго смотрел в упор на домового, показывающего ему фиги и неприличные жесты. 
- Ничего не вижу. И не чувствую, – признался священник. Нафанаил тем временем, бурча что-то, погасил кадило. – Вот и все. Скоро он уберется отсюда. 
Я с сомнением посмотрел на священника и сидящего у его ног домового. 
- Хорошо, спасибо, что пришли, – я выдавил самую доброжелательную улыбку и, открыв кошелек, дал священнику несколько купюр за оказанную услугу. 
Чуть позже, сидя на кухне и затягиваясь сигаретой, я мрачно смотрел на домового. Дух хохотал и принимался косолапо ходить по кухне, пародируя недавнего гостя.
- И ты подумал, что этот пингвин меня прогонит? – веселился домовенок. – У него же пузо, как у бегемота. Да и врал он все, что чувствует что-то. Петька тоже монаха раз приволок, так я ему трусы порвал. Эх, видел бы ты, как они бежали по ступеням.
- Ты меня не оставишь в покое, да? – спросил я Нафанаила. Тот кивнул, осклабившись.
- Я тут живу, барин. И коли ты тут теперь хозяин, будем жить вместе. Идет? – я, вздохнув, согласился. Может, потом придумаю, как от него избавится.
- Ты голоден? – спросил я домового. – Или ты вообще не ешь? Я как-то с домовыми раньше не общался. 
- Да, барин. Приготовь мне жаркого доброго, да чарку пива заморского, – разошелся мохнатый сосед. 
- А икры на яблоке не дать? – огрызнулся я в ответ. – Яичницу пожарю. Будешь?
- Буду, – насупился дух. 
Я принялся жарить яичницу. В принципе, кроме яиц и сосисок в холодильнике ничего не было. Посыпав пышущее жаром лакомство, небольшим количеством зелени, я добавил сосисок, и, обжаривая, поперчил перед подачей на стол. Домовой уже глотал слюнки, сидя за столом. 
- Э, нет. Так не пойдет, – я скрестил руки на груди. – Марш руки мыть!
- Я тебя тресну, – пробурчал тихо домовой, но направился в ванную. Я улыбнулся. То, что злой дух меня слушается, дает надежду на светлое будущее. 
Придя обратно, он показал мне свои ладошки, которые, казалось, вообще не мыли лет сто. Я удовлетворенно хмыкнул и поставил перед ним тарелку с яичницей. Домовой принялся медленно есть, старательно пробуя еду на вкус. 
- Что, давно не ел? – улыбнулся я. Дух кивнул. – Кушай. Приятного аппетита. 
- Спасибо, барин, – прослезился домовой. – Хороший ты Андриюшка. А я хотел тебя шваброй избить, да в окно выкинуть. 
- И, слава богу, что не сделал этого, – мрачно буркнул я. – И вообще. Нафанаил – дурацкое имя. 
- И как ты меня звать будешь? – привстал со своего места, домовенок.
- Нафаня, – засмеялся я. – Имя удивительно тебе подходит. 
- Нафаня, – повторил домовой, улыбнувшись толстыми губами. – А мне нравится. 
Сидя на кухне, я смотрел, как ест Нафаня, и удивлялся чудесам, что со мной приключились. То, что с Нафаней скучно не будет, я уже знал. Как и то, что мохнатый грубиян с этого момента стал моим соседом.

Глава третья. Внезапная находка.

Так и началась моя жизнь с новым соседом. С Нафаней. Он барабашка. Он же полтергейст, он же дух неуспокоенный, он же домовой. Я зову его Нафаня. Ибо от его истинного имени можно зубы сломать. 
Нафаня тот еще сосед. Первый раз, появившись у меня на кухне и попросив стопку самогонки, он спровоцировал истерику у вашего рассказчика. Да так, что автор поневоле подумал, что его посетила особая разновидность белой горячки.
Небольшого роста, Нафаня больше напоминает небольшую собаку породы «мопс». Те же большие глаза и широкий рот, как и страсть к храпу. Плюс на шее болтается соска. Старая и повидавшая многое. Где Нафаня ее взял или украл неизвестно. Но он категорически не желает с ней расставаться. 
Буйный дух любит тяжелую музыку, и когда я включаю один из альбомов нежно любимой мной группы Удавка, Нафаня кивает лохматой головой в такт жестким рифам. Циничный сволочизм искупается добротой, малопонятной для барабашки. Конечно, у Нафани бывают трудные дни, когда он ходит букой и постоянно ругается матом, а то и комментирует каждое мое действие. Но в целом он очень милый сосед, учитывая, с кем порой приходится снимать квартиру.
Однако теперь он живет со мной, и я начал привыкать к громогласному обормоту из иного мира. Что самое забавное, так это то, что Нафаня не мог сказать ничего путного о своем происхождении. 
Я выяснил, что домовой это просто душа, оставленная Богом на земле, чтобы следить за местом или за определенным человеком. Но дух ничего не помнил из своей прошлой жизни. Нафаня лишь сказал, что сам выбирает себе человека, с которым и живет на протяжении всей жизни. Правда, чем его так прельстила моя персона, непонятно. 
Польза от него тоже есть. В квартире не текут трубы, мусор исчезает мгновенно, везде порядок и чистота. Пока Нафаня не впадает в запой. В эти моменты лучше никого домой не приводить, ибо злой дух начинает негодовать и может запустить в голову гостю ночной горшок, в котором стоит его любимый кактус. Самое интересное в том, что домовенка вижу только я. Нафаня назвал это жутко мудрёным термином, который по смыслу подходит к «Выбор». Мол, он сам мне решил показаться. Кроме меня видеть его могут дети до определенного возраста и домашняя живность.
Моя жизнь с Нафаней похожа на сериал, что в изобилии крутятся на сотнях телеканалов. Только мой сосед – нечисть. Все реальнее некуда. И так получилось, что именно я помог духу найти одну крайне занятную вещь, проливающую свет на историю его появления. 
Дождливым субботним утром, когда весь прогрессивный люд тихо почивал в кроватях, отходя от рабочей недели, Нафаня надоедливо теребил мою свесившуюся с кровати руку:
- Хозяюшко. Хватит дрыхнуть, аки барин. Тебе меня кормить еще.
- Отстань жутька! Я сплю. Выходной же. Иди и возьми себе в холодильнике морковку или сосиску, – сонно пробурчал я.
- Зараза ты ленивая! – взбеленился домовой. – Хочешь, я тебе льда в трусы накидаю? По-хорошему прошу! Накорми Нафаню!
Я уже проснулся и, легонько пнув духа ногой, пошаркал в туалет. Нафаня, как верный пес, остался караулить около двери. 
- Андрейка, етить тебя за ногу да головой об стену! Ты что вчера ел, даже мой потусторонний нос все чует и тихо обугливается, – ехидно прогудел из-за двери барабашка.
- Отвали, Нафаня. Отвечаю, я священника позову, чтобы он обряд экзорцизма провел. Только на сей раз удачно. Надоел ты уже, – я отчаянно зевал, прикрывая рот ладонью.
- Священники мне не помеха. Я крещенный и в Боженьку верую, – не унимался он.
Я вышел из туалета, смерив гнома едким взглядом. Нафаня взвизгнув, помчался следом на кухню. Кто бы знал, какого соседа я себе найду, умер бы от зависти.

- Что ты хочешь, образина? – я сама вежливость.
- Сам образина. И нос у тебя прыщавый. И воняешь ты хуже воеводы царского, – Нафаня обиженно закусил толстую губу, поглаживая свою соску, висевшую на груди. 
- Ладно, извини. Я просто спать хочу. А тут ты надоедаешь, – пришлось уступить. Домовой быстро зверел, даже на невинные шутки. 
- Уже лучше. Андриюшка, я хочу яичничку с салом на сковороде каленной. Да с перчиком душистым, – понесло вредного духа.
- Эстет ты мой. Сейчас будет. Там кран подтекает. Глянь по дружбе, – я не остался в долгу. Нужно и барабашек держать в узде.
- Не вопрос, Андрейка, – чертов дух знал, что я не люблю такого обращения.
- Назовешь меня Андрейкой еще раз, я тебе в яичничку горчицы лютой добавлю, – Нафаня с горчицы ловил жуткий метеоризм, и видеть его обезьянью морду сдерживающей газы, доставляло удовольствие похлеще голливудских комедий.
- Твоя взяла, – буркнул домовой и поплелся в ванную чинить кран, попутно почесывая свой мохнатый зад.
Яичница весело скворчала на сковороде. Я пил горячий кофе и настроение понемногу улучшалось. Пока из ванной не явилось нечто. Нечто было в паутине, грязи, и строительном мазуте. Лишь потрепанная соска выдавала моего соседа.
- Нафаня! Ты где так изгваздался?! – я начал мерзко хихикать.
- Молчи, смертный. Аид и рядом не стоял с этой зловонной клоакой, – Нафаня в кои то веки был серьезен. – Там труба прохудилась. Нужно новую ставить. Вот ее купишь, и я все починю.
- Нафанюшка, а я тебе яичницу сделал. Твою любимую, на сале, с перцем. Без горчицы, – я решил-таки порадовать домового.
Мохнатая морда расплылась в улыбке и с воем кинулась ко мне. В мановение ока, моя белая майка стала носить отпечаток безумно грязного Нафани. Опять стирка. Это уже было не смешно. 
Скинув майку в корзину для белья, я переоделся в чистую, и собрался по магазинам. По привычке крикнув духу:
- Наф, тебе что-нибудь купить?
- Свежий Playboy и пачку Беломора, – откликнулся тот из ванной, гремя железками. 
Я вздохнул. Страсть Нафани к голому женскому телу превосходило все. Но хуже всего был Беломор. Домовой дымил, как паровоз. Ужасный запах впитался намертво в его шерсть. И даже хваленный Шаума не помогал. Нафаня был пропитан никотином. Мои сигареты он ехидно называл дамскими тампонами, предпочитая дымить свои самокрутки.

Спустя час, я, заваленный пакетами с продуктами, выудив ключи из кармана, таки открыл дверь. Из квартиры пахнуло канализацией и адовой смесью тяжелого метала из колонок. Нафаня под любимую музыку разбирал трубы, пытаясь ликвидировать поломку. 
- Нафань! – Я тщетно пытался перекричать стереосистему – Выруби к хренам своих идиотов!
- Зачем?! – не менее истошно завопил в ответ барабашка.
Чертыхнувшись, я сбросил пакеты на кухне и пулей полетел в комнату. Выключив музыку, я минуту наслаждался тишиной. Пока не пришел Нафаня. Весь в грязи, с беломориной в зубах.
- Шайтана ма, Андрэй. Кирдык труба, шайтан ее. 
- Нафань, давай по-русски? – устало попросил я, потирая висок. 
- Труба говорю, сдохла. Давай новую, пойду поставлю, – дух лыбился в свои двадцать четыре зуба.
- Я помогу. Погоди, переоденусь, – я закрыл дверь, пинком отправив домового в ванную.
Пару мгновений спустя, мы с Нафаней начали прилаживать новую трубу, пока грязнуля не выругался:
- Что за смрадное создание тут? Пальцы чуть не покарябал, – Нафаня изящно разговаривал, когда желал. Желал, правда, не часто. 
- Давай посмотрим – я отодвинул чертенка от дыры в стене.

Наш дом был построен еще в революцию. Сейчас тут все оккупировали бизнесмены и их жены с дорогими машинами, но наша квартира была первозданной и не оскверненной гипсокартонном, и галогеновыми лампами. Я, как и Нафаня, любил свою квартирку за ее старый уют. 
Через несколько минут возни, удалось вытащить наружу железный ящичек. Довольно увесистый. На ящике был кованный и очень старый замок. Отложив его, я увидел, как загорелись глаза Нафани.
- После того, как поставим трубу! – остудил я его пыл.
Приунывший домовой, плюнув, полез в разлом с новой трубой. Не знаю как, но он всегда быстро и качественно все делал. Этот раз не стал исключением. Нафаня вылез из дыры, парой взмахов мастерка залепил отверстие, сказав:
- Готово, говнюк.
- Э! – Я сгреб его за шкирку – Что за новости?
- Привыкнуть пора, Андриюшка, - оскалился висящий Нафаня.
Цыкнув на него, я открыл кран и горячей водой стал смывать с себя грязь. Ко мне присоединился и Наф, который влез на свой ящичек и, намыливая детским мылом с запахом ландышей свои мохнатые ладошки, косился на лежащий ящик.
После отмывания рук, преимущественно Нафаниных, мы сели в комнате, вооружившись инструментом. Замок ящика, скрипя, подался под кусачками и развалился в конце на две аккуратные половинки.
Внутри ящика лежала шкатулка и обернутые тканью какие-то бумаги. Нафаня, обычно дающий всюду свои комментарии, сейчас задумчиво молчал, поглаживая свою соску. Я вытащил шкатулку. Открыть ее не получилось, и я, взяв находку с собой, пошел на кухню за ножом, чтобы аккуратно подцепить замок изнутри. Нафаня потянулся к бумагам.

Со щелчком, замок открылся. Внутри аккуратными столбиками лежали монетки из желтого металла. Покрутив одну в руках, я ужаснулся. Золото! И римский профиль на «орле». «Это же целое состояние» - подумал я. И с диким криком кинулся в комнату, крича:
- Нафанька! Мы богаты! Золото!!! Ейхуууу!
Войдя, я резко остановился. На меня грустно смотрел Нафаня. Глаза его поблескивали. Кажется, домовой плакал.
- Нафань, что такое? Что случилось? – я подсел на край кровати и приобнял домовенка за спину.
Дух молча протянул пачку бумаги из ящика. Это были фотографии.
На первой фотографии я увидел молодых мужчину и женщину, с маленьким ребенком на руках. Фото было очень старым. Сделанное явно в тридцатых годах прошлого века. Кто-то надежно прятал ящик на будущее. На следующем фото сидел миловидный мальчик с лягушачьей улыбкой и озорным взглядом. На его груди покоилась знакомая соска. И это знакомое выражение лица. Меня осенило:
- Подожди. Это что же получается, соска твоя же, – я не знал, что и сказать, мысли явно спутались.
- Это моя соска. А на фотографии, – Я и мои родители. Барин. Это я. Я был человеком – Нафаня трубчато высморкался в карман – я здесь жил. Это мой дом, поэтому я тут и живу. И мои родители спрятали в этот ящик самое дорогое. Память о сыне. Кто ж знал, что мы это найдем.
Я обнял своего соседа. Тот без стеснения полез обниматься. И также тихо поскуливал на моем плече.
- Нафань, так это твое получается. Деньги и фото. Я не могу это взять, – я двинул шкатулку и карточки барабашке.
- И что мне с этим делать? Я с тобой живу. Только ты меня видишь. Как я буду ими пользоваться. Но фото заберу. Уж извиняй, барин, – он осклабился. – А тебе, как другу, эти монетки. Пользуйся с умом. Пусть они принесут тебе счастье, если не смогли принести мне и моим родным.
Поздней ночью, мы с Нафаней пили кофе. Дух дымил свой Беломор, а я изредка кашлял, если смертельная волна направлялась в мою сторону. Вдруг очень тихо, Нафаня произнес:
- Андрей. Ты же меня не бросишь? Даже если я такая сволочь? 
- Вот те раз. Что за мысли, обормот? – я ласково потрепал грустинушку за загривок.
– Ты хороший. Мне повезло, что я нашел тебя, – обняв мою руку, он спрыгнул на пол, сунул подмышку Playboy и ехидно добавил:
- Не отвлекай меня от прочтения, сударь. Я в уборную, на ночь.
- Иди, мелкий онанист. Не увлекайся.
Показав мне язык, домовой семеня ножками, пошел в коридор. А я так и сидел, глядя на его фото, где ребенок Нафаня мило улыбался дяде фотографу. Вопросов было много. Но почему-то я был уверен, что со временем, мы все узнаем.

Глава четвертая. Сюрприз.

Нафаня любит чудить. В этом, кажется, весь смысл его существования. Беспокойный дух-пакостник, которого славяне старались задобрить блинами, сметаной, горячими супами, и свежей выпечкой, стремительно эволюционировал в некое подобие современных людей. Почти такой же, как и все. Но со своими тараканами. 
После того, как мы нашли заветную коробочку с золотыми монетами и Нафаниной фотографией в младенчестве, домовой загрустил. А я старался ему помочь, но дух самонадеянно хлестал водку по утрам и докучал своими слезливыми комментариями.
Как-то утром, я проснулся от жуткого шума, доносившегося из кухни. Шум явственно походил на одну из песен Rammstein. Скрипучий голосок срываясь на фальцет, выводил на корявом немецком песню «Левой, левой, раз, два, три». 
- Нафаня! Ты в конец, оборзел! – заорал я сквозь тишину утра.
Шум прекратился. Топоток приближался к двери. Робко открыв дверь, в проеме появилась лохматая голова домового. Вместе с ним в комнату проник и неестественный аромат спиртного. Нафаня нажрался.
- Андрей, швайн! – осклабился пьяный дух. – Гебен зи мир айне папиросен!
Мгновенно ему в голову полетела подушка.
- Ты чего творишь?! – моему изумлению не было предела. – С каких пор тебя Раммштайн увлек?
Нафаня тем временем залез на люстру. К слову, люстра была из благородного хрусталя, сворованного, кажется, из царского особняка. Огромная и жутко старая. Дух любил на ней качаться. Тоже мне, люльку нашел.
- Айн шлос, Андрейка! Ихь вас мюдэ траума, – Нафаня нес околесицу, переставляя немецкие глаголы так, что доктора наук ворочались в своих снах.
- Какая траума, осел ты эдакий. Что на тебя нашло? Объясни по-человечески, – насупившись, спросил я.
- Грусть меня снедает, барин. Безродная я скотинушка, никому не нужная, – завыл на люстре дух.
И так всегда, как напьется. Я начал привыкать к Нафаниным капризам, но противодействовать ему было нельзя. Он сразу впадал в неконтролируемое буйство. 
- Кончай концерт. Мне-то ты нужен. Был бы не нужен, давно бы упаковал тебя в мешок и отволок в зоопарк, – я пытался его вразумить. Но домовой в ответ затянул любимую, по пьяни, песню.
- Выла вьюга, не было огняяяя…
Когда мать родила бедного миинняяяяя…
Срываясь на фальцет, он продолжал петь, как не смазанная телега.
- По приютам я с детства скитался,
Не имея родного угла.
Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родилааа…
Я хмуро слушал, наихудший образчик вокала, пока не надоело. Покрутив пальцем у виска, я оставил новоявленного тенора висеть на люстре в позе ленивца, а сам пошел заваривать кофе.
На кухне был бардак. Кастрюли образовали импровизированную ударную установку, половник был педалью, бас - бочкой выступал здоровенный чугунок. На столе валялась разорванная пачка Беломора, пустая бутылка водки, и одинокий огурец в шерсти. В кухонном магнитофоне, убавленном на минимальную громкость, шелестел Тиль из Раммштайна о тяжелой судьбе шахтера, которому не дают женщины. Выключив музыку, я принялся наводить порядок. В проеме меж тем виновато стоял Нафаня с мокрой головой.
- Андреюшка, прости меня. Я хотел по-тихому, кто ж знал, что музыка так проймет, – домовой опустил глаза.
- Надоел ты своими пьянками. Я же не устраиваю такое по поводу и без? Так и тебе, как моему соседу, нужно вести себя хорошо. А то я съеду к чертям и живи, как желаешь, с бомжами. Авось и сопьешься с ними, – раздраженно ответил я, собирая мятые бычки по всей кухне, устраивая попутно барабашке головомойку.
Нафаня хлюпал носом и молчал. Наконец бардак был убран. 
Притомившись, я потягивал кофе, закусывая сигаретным дымом. Окно было открыто, и Нафанин перегар постепенно выветривался. С улицы пахнуло весной и свежестью.
- Барин. Я не буду больше, – дух походил на виноватого мопса, всю ночь развлекавшегося с хозяйским ботинком.
- Будешь, паскудник. А то я не знаю. Убирай хотя бы за собой, – взглянув на часы, я чертыхнулся.
- Твою мать, я на работу опаздываю. Все. Не мусори тут. И веди себя хорошо, эмобой, – отвесив шутливый подзатыльник, я бросился одеваться. 
Работал я дизайнером в крупном рекламном агентстве. Платили неплохо, для холостяка без семьи, как я, вполне хватало и на поесть\\попить и даже на погулять\\чего купить. 
После трудного дня занятого бесконечными разработками дурацких макетов и презентаций их начальству, я с дурной головой, зашел в магазинчик рядом с домом. Купив себе пельмени и десяток яиц домовому, пару банок Гиннесса, и минералки с сигаретами, пошел домой. По привычке бросив взгляд наверх, увидел, что из окна на меня смотрит Нафаня. Поймав мой взгляд, тот юркнул обратно, закрыв окно.
Злорадно улыбаясь, я поднялся наверх, подумав, что протрезвевшему домовому сейчас устрою Хиросиму. Но от мыслей возмездия меня отвлек невероятно вкусный аромат чего-то мясного и безумно вкусного. Живот согласился с этим и забурчал, аки водолаз. Вздохнув, я повернул ключ в замке и открыл дверь. И опешил, таки.
Аппетитный аромат шел из моей квартиры. Я разделся, отложив пакет, и удивился отсутствию домового, который постоянно встречал меня с работы, и, хватая из пакета пачку Беломора, тащил продукты на кухню. Но в этот раз была тишина. Если не считать сладкого голоска Фрэнка Синатры, который пел прямиком из кухни.
Пройдя на кухню, я выронил пакет и сел задом мимо стула прямо на пол от открывшегося зрелища.
Нафаня в белоснежной майке, спертой из моего шкафа, с принтом группы Vader, улыбался и протягивал руку к столу. Домовой благоухал, как цветочный луг, и я мысленно распрощался со своим одеколоном «Шоу одного мужчины». Забавно расчесанная на пробор шевелюра Нафани была аккуратна прилизана. На столе сияла чистая, кружевная скатерть, стояли две тарелки с полным набором столовых приборов, и небольшая кастрюлька, служившая источником аромата. В хлебнице лежал горячий хлеб. Венчало сие великолепие бутылка старого вина, что долго отдыхала в холодильнике.
- Вот это да, – выдохнул я. – Наф, а ты чего? Только не говори, что влюбился в меня.
- Не дождешься, – домовой шумно испортил воздух и улыбнулся. – Я извиняюсь так. 
Удивленный, я пошел мыть руки. Наф сопровождая меня, не заканчивал поток извинений. В итоге я буркнул «Забудем» и пошел за стол.
Домовой был сама галантность. В белой майке и с проборчиком, он оказался гораздо милее, чем был в образе бесовской машины с перегаром. Но в углу рта, также и торчала самокрутка.
Нафаня деловито разлил вкусное жаркое из кастрюльки по тарелкам, наполнил бокалы вином, дав тому немного подышать. Истый сомелье. 
Вкусив ложку жаркого, я чуть не проглотил язык. Рецепторы пищали в адском восторге, вкуснее ничего не едал. Даже материнский борщ. Следующая двадцатиминутка прошла в наслаждении гением Нафаниной кулинарии.
Закончив трапезу, мы курили и, поцеживая благородное вино, завели беседу.
- Извинения приняты, чертушка, – я выдохнул колечко, заставив Нафаню ловить его. Домовой обожал это занятие.
- Ты настоящий шах среди кулинаров, мой друг. Это было потрясно.
- Все для тебя, барин, – домовенок улыбнулся, выпустив из носа струю едкого дыма. – Я же тебя обожаю, смертный. 
- Как же. И изводишь своим настроением, – я вернулся к утренней дискотеке. Домовой взгрустнул:
- Ты знаешь причину. Эта находка колдовская, да я маленький. Вот и напала грусть-депрессия. 
- Мы обязательно все выясним, Наф. Обещаю, – я поднял руку и погладил Нафанину голову.
- Хороший ты, Андриюшко. Очень. Не то, что прежний мой сосед. Петька. Фууу, – духа передёрнуло от отвращения.
- Забей, – я улыбнулся – Мы обязательно все узнаем. Только не устраивай больше таких погромов.
- Постараюсь, - Нафаня хмыкнув, шлепнул своей ладошкой меня по колену. – И, семеня, поплелся в коридор.
Озарение пришло ко мне после очередной затяжки. Я купил пельмени, ибо холодильник был пуст. Из чего тогда приготовлено жаркое было? Домовой невидим и не может прийти просто так в магазин за мясом… Я заревел на всю квартиру:
- Нафаааааанняяяяя!!!!
А злобный дух, хохоча, катался на люстре. 

Глава пятая. Новый питомец.

Злой дух с миной партизана не хотел сознаваться, из чего же, все таки, было приготовлено злополучное жаркое. На него не действовали угрозы, мое шипение, даже расставание с яичницей домовой вынес стоически. Пока все не объяснила соседка. 
Стоя вечером у подъезда, я с улыбкой выслушивал очередную тираду моей соседки по площадке, Юлии Александровны. Дамой она была внушительных размеров и внушительного возраста, я даже сомневался порой, а не приходится ли она родственницей Нафане. Впрочем, все наше общение сводилось к обычной пятиминутке вечером у подъезда, когда я шел домой с работы. Но в этот раз, Юлия Александровна рассказывала поразительные вещи. 
- Представляете, Андрей. Сижу я дома, читаю Ги де Мопассана, и тут слышу, что на чердаке что-то топает. И громко так. Потом грохот какой-то, будто ведро уронили. Я не вытерпела и вышла из квартиры, а на самом верху, где люк-то на крышу, открыто все. Я подумала, что ремонт опять делают или крышу починяют. 
- Так, и что было? Удалось узнать? – спросил я, начиная попутно строить свои робкие догадки.
- Да, ужас просто. Топот вдруг прекратился, и тут из отверстия вылезает такой большой голубь, - дама в ужасе заколыхала грудью. – На меня посмотрел, курлыкнул и, закинув мешок на плечо, исчез. 
- Видимо вы, просто пересмотрели телевизор, - попытался успокоить я даму. – Вот и привиделось нечто. Давление скачет, бури на солнце, воздух грязный. Причин может быть очень много. 
- Да, дорогой. И не говорите. Но мне пора. Начинается сериал. Всего хорошего, Андрей. 
- До свидания, Юлия Александровна. 
Явившись домой, я сразу захватил Нафаню в плен и принялся говорить, что все знаю, и знаю о том, кто шастал по чердаку в образе громадного голубя. Дух недобро сверкнул глазами и нехотя признался. Дело было так. 
- Решил я тебя попотчевать ужином барским, да вином сладким напоить, - начал домовенок. – А мяса, как назло, дома-то нема совсем. Сначала я хотел соседку нашу обокрасть. Когда тут Петька жил, я так и делал. Украду продуктов у соседей и ужин готовлю. Петька все деньги пропивал. 
- Так, отставим пока Петьку. Как ты жаркое приготовил, шеф? – не удержавшись, я перебил барабашку. 
- Голубей пошел ловить, - усмехнулся Нафаня в ответ. – Распотрошил наволочку, извалялся в перьях, прищепку на нос прицепил. И все дабы на них, окаянных, походить. Ох, барин. Битый час их ловил, пакостников. Обгадили они Нафане шерстку пометом своим зловонным, орали так, что их уже режут. Но штук пять я успел наловить. Поймав, я вылез обратно через дырку на площадку, а там эта стоит, соседка наша, которая дышит тяжело всегда. Увидела меня, и за сердце схватилась. Тут мой черед пришел удивляться, почему она меня увидела. А тут вон оно как, я ж в перьях извалялся, чтобы на голубя походить. Вот она и увидела все эти перья. Я сплюнул и исчез по быстрому. Все ждал, когда ты меня ругать за это начнешь. 
Не сдержавшись, я засмеялся. А домовой поняв, что ему ничего не грозит, радостно залез мне на колени. 
- Ну, знаешь. Голубей я никогда не ел. Но на будущее, давай обойдемся без таких сюрпризов, - отсмеявшись, заявил я. 
Нет, вы не подумайте. Нафаня любит животных. Хотя сам является тем еще зверьком. В старые времена, слыли поверья, что домовые любят зверушек, и любимой скотине заплетали косички, кормили вкусностями, и прочей милостью одаряли. Мой озорной сосед не стал исключением и здесь.
Поздним вечером Нафаня качественно мотал мне нервы.
- Андрейка. Почему ты не заведешь зверушку? Ну, нельзя же так. Я домовой, мне нужно о ком-нибудь заботиться, – вопил дух на всю квартиру. Я отбивался.
- Наф, ты о себе позаботиться не можешь, что уж про зверушек говорить. Кто сегодня возомнил себя великим скульптором и глиной заляпал мою гитару, – коллекционный Гибсон в углу молчаливо поддакивал.
- Художник так видит. Ересь не неси, барин, – домовой пренебрежительно фыркнул, обдав меня волной жуткого дыма от папироски. – В планах у меня создать массивное полотно с тобой в главной роли. «Андрей принимает утренний туалет».
- Я тебе дам, полотно, – отвесив духу шутливый подзатыльник, в который раз, я убедился, что ему все равно. От своих целей Нафаня так быстро не отказывался.
- Андрюшка. Дай зверушку! – начал раскачиваться маятником дух. При этом орал и показывал мне кукиш.
- Будет тебе зверушка. Завтра пойду и куплю. На свое усмотрение. Только отвяжись. У меня проект горит рабочий. Когда его делать, коли ты нудишь под ухом? – я вышвырнул Нафаню из комнаты и засел за работу. Шеф не погладит по моей умной голове за сорванные сроки. Вздохнув, я включил ноутбук.
Всю ночь, сознательно подкрепляя себя кофе и сигаретами, я без устали трудился. Домовой видимо решил не мешать мне и носу не казал. За что я был просто невероятно благодарен. Этот мохнатый эгоист требовал к себе внимания постоянно. И если его не замечали, начинал орать непотребные куплеты родом из своего славного детства.
Сохранив проект и скинув его на флешку, я позволил себе еще одну сигарету. На часах моргала цифра, извещавшая, что сейчас четыре утра. А на работу в семь. Подумав, что заснуть не получится, я залез в Сеть. С лукавой ухмылкой, которой научился у своего соседа, открыл сайт по поиску питомцев, и погрузился в изучение предложений. Довольно сдвинув бровь, увидел интересующую меня объявление. 
«Так. Возраст… вес… цена. Годится» - подумал я, вслух произнеся тихо. - Держись троглодит мифологический.
Работа имеет обыкновение преподносить сюрпризы. Это может быть очень легкий день, что тебе придется сидеть и лениво просматривать развлекательные ресурсы, либо в поту работать и доводить до ума сразу несколько проектов. Тяжек труд дизайнера. Да так, что я чуть не забыл зайти за новым питомцем, которого обещал Нафане.
После работы, весело хлюпая ногами по лужам, я нашел искомый адрес. Это была одна из дорогих новостроек в центре города. Здесь не живут простые рабочие или заезжие гости. Тут правят свой бал политики, известные люди, бандиты, или просто богачи без определенного рода занятий. Задумавшись, нажал на домофоне нужный мне номер квартиры.
- Вы в курсе, как за ним ухаживать? – спросила меня изящная мадам бальзаковского возраста, с неизящно торчащей сигареткой в углу рта. – Зверюшки очень требовательны в плане ухода.
- Конечно, – кивнул я. – Я прочел достаточно литературы. И надеюсь, что могу звонить вам за советом.
- Обязательно, дорогой мой. Звони смело, – женщина колыхнула массивным бюстом и протянула мне коробочку. – Я дам вам немного еды для него. А потом сами купите. 
Я улыбнулся и принял коробку в свои руки. Из нее доносилось легкое шуршание. Я протянул деньги, и вежливо откланявшись, покинул дорогую квартиру. 
Спустя полчаса, я с довольной походкой подходил к дому. В руке была небольшая коробочка с дырочками для вентиляции. Ибо новый питомец был крайне нежный.
В дверях квартиры, подпрыгивая и визжа, меня встречал Нафаня, одетый по такому случаю в майку с картинкой магистра Йоды и словами «Андрей, быть юным падаваном опасно сейчас». Майка была моя, подаренная одной из бывших пассий. Нафанино одухотворенное лицо было чудо как похоже на Йоду. Я не преминул это заметить. Странно, но Наф спокойно пропустил это меж ушей и только поторопил:
- Где, где зверушка, барин? Дай поухаживать, я так ждал. Аж спать не мог, весь счесался, – барабашка преданно смотрел на коробку в моих руках.
- Да. Сейчас. Вот и он. Знакомься – это Олег, – с этими словами я достал из коробки паука птицееда, приятного песочного окраса, размером с мою немаленькую ладошку. Насекомое задумчиво привстало, смотря на Нафаню и его отвисший рот. 
Нечеловечий визг потряс стекла в квартире, у соседей, и кажется, что уличным машинам тоже слегка досталось. В мгновение ока, Нафаня оседлал люстру и чуть отдышавшись, заорал:
- Кретин, дебил, имбецил, олигофрен, даун, идиот, осел, дурак! – поток ругательств не иссякал. Я, посмеиваясь, ждал, когда Нафаня угомонится. Паук Олег вообще спал у меня в руке, лишь изредка потираясь лапками.
- Кого ты принес?! Это же хренов паук! Я от них в доме избавляюсь, а он в дом тащит. Тьфу, пакость, срамота, остолопство, – духа вновь понесло в ругань. Он сидел на люстре, отчаянно грозя кулачком в сторону меня и Олега. 
- Наф, спускайся. Посмотри, какой он классный. Какой пушистый, – я потерся щекой о спинку паука. Специально выбрал самую флегматичную породу. Мне не хотелось испытать на себе его яд и клыки. 
- Нет. И не проси. Я вообще уйду из дома, если ты не уберешь эту мерзость. Или он или я! – домовой демонстративно замолчал.
Я пожал плечами и понес Олега в свою комнату. Устроив ему убежище в коробке из-под кроссовок, и заботливо кинув пару экзотичных червячков покушать, я пошел на кухню.
Заварив кофе, я медленно ужинал в одиночестве и тишине, что не могло радовать. Улыбнувшись, что дух теперь точно сбежит, я поставил пустую тарелку в мойку и закурил у окна. На улице была красота. Весенний вечер, закат солнца, облака представлялись апокалиптическими чудовищами.

- Он здесь? – осторожный вопрос пришел сверху. Я поднял голову и прыснул со смеху. Нафаня сидел на холодильнике в моей зимней шапке, сапогах, и держа в руках ружье для пейнтбола. Настоящий ассасин. Я отдал честь великому войну холодильника:
- Чудовище почивает, мон женераль. Хаос сдался и готов к переговорам.
- Балбес, – шикнул Нафаня на меня. – Я боюсь жутко. Эти лапки, брюшко, глазки горящие. Тьфу!
- Ааа! – заорал я внезапно – Нафаня он над твоей головой! Беги!
Домовой после этих слов пулей взлетел еще выше и забился в газовые трубы под потолком. Во тьме лишь моргали два глаза, да дуло ружья перемещалось по кругу. Тихий писк показал, что Нафаня готовится зарыдать. Напугался. Я, не сдерживаясь, хохотал во весь голос. 
- Ой, дурак… - сокрушенно выдавил я, и отправился в комнату, проведать паука. 
Следующим утром, я не узнал кухню. 
Нафаня устроил небольшой бункер, передвинул мойку к окну. На полу лежала банка тушенки, бутылка водки, и пепельница полная окурков. Дух явно развлекался ночью. На двери явственно виднелись зеленые пятна краски от ружья. Солдат увидев ночью тени, видимо расстрелял жестоко все, что казалось подозрительным. По уставу. 
- Нафаня. Ты где? – я тихо ступал, боясь спугнуть бесенка. Пока в голову не ударился с диким звоном шар от пейнтбола. В итоге большая часть моих волос покрылась липкой зеленью. Мерзкое хихиканье донеслось с холодильника.
- Нафаня не дурак. Нафаня ловушка делать! – кажется, домовой сошел с ума.
- Ай. Больно же. Ты чего? – я безуспешно пытался вытереться полотенцем. Превратив его во флаг Болотного Ордена из Вархаммера. Дедушка Нургл будет доволен.
- Не притащил бы тварюгу домой. Ничего бы не было, – с миной философа ответил Нафаня.
- Так. Слушай. Уговор был? Был. Я купил паука. Он неприхотлив, сидит в коробке, жрет нечасто, ухода почти не требует. Все, – я выговорился, встав в позу посередине кухни.
Нафаня многозначительно почесал подбородок дулом ружья.
На работе я сообразил, что поступил несколько опрометчиво, оставив домового одного с пауком. Ладно, деньги. Зверушку жалко, если Нафаня со страха выкинет того в окно на бабушек соседок. Проблемы мне были не нужны. 
Досидев, как на иголках, до конца дня, я бегом побежал домой. Прохожие смотрели недоуменно, на высокого парня с азартом прыгающего через лужи, отмечая ненормальный блеск глаз. У подъезда я остановился перевести дыхание. Соседки на лавочке мило мне кивнули. Мысленно поблагодарив небеса, что Наф не додумался выкинуть паука в окно, я быстро поднялся. Открыв дверь, приметил тишину. 
- Нафань. Я дома, – щелкнул выключатель. В коридоре было непривычно тихо. Сердце почему-то защемило от пустоты. Неужели ушел, как обещал. Зайдя в комнату, я проверил коробку. Пусто. 
Но на кухне меня ждал сюрприз. За столом сидел Нафаня, с умным видом глуша водку. Воздух был заменен на сигаретный дым. Напротив домового, на столе, сидел птицеед Олег. Нафаня деловито наклонившись, почесывал спинку паука, иногда отрываясь на то, чтобы принять стопку.
- Олег. Ты прости меня. Ну, дурной. Ты добрая зверушка. Я вон тебе и косичку заплел, – действительно, в центре брюшка торчала соломина, видом похожая на небрежную косичку с бусиной на вершине. – Это барин правильно сделал, что тебя принес. Тебя люди пугаются, меня тоже. Ты меня не боишься, я теперь тебя тоже. Собеседник ты, ик, потрясающий.
В порыве нежности, Наф чмокнул паука в макушку, сплюнув на пол волоски. Заметив меня, кинулся в ноги, отчаянно голося противным звуком:
- Андриюшечка… друг мой ситный. А мыы воот, ик. Подружились. Я, правда, его выкинуть хотел в окно, ик, но он так посмотрел глазками своими… ик, – не закончив, Нафаня отключился. 
Вздохнув, я отволок храпящего домового в комнату и уложил в кресло, прикрыв пледом с диванчика. Уже на кухне, убрав хлам, я сидел с чашкой чая, и обращаясь к пауку говорил:
- Вот кто бы мог подумать. Видимо у домовых это в крови. Любить зверушек. Даже таких, как ты, Олег. Хорошо, что все хорошо закончилось.
Допив чай, я сполоснул кружку под струей теплой воды, вытерев руки, взял Олега в ладонь и понес в коробку. 
Во сне Нафаня чмокал и невнятно говорил:
- Олег. Привет, Олег. Вот мы теперь… ммм… втроем. Я, Андрюша, и Олег. Девочку бы еще Андриюшке. Ммм…. Внучиков хочу понянчить… ммм – захрапел дальше домовой.
Я с небольшой дрожью, дал себе зарок, что не буду напоминать Нафане, о чем тот говорил ночью. И закрыв глаза, уснул, под мерный рокот домового и шорох в коробке птицееда. Моя новая семейка соскучиться не даст. Определенно. 

Глава шестая. Аристократические замашки.
Мой маленький домовой оказывается очень ранимый и чувствительный, как сто мягких игрушек, постиранных отбеливателем Ласка. Нафаня любит внимание, и если маленького духа не баловать этим редким в последнее время подарком, то он начинает обижаться. Как Нафаня чудит вы уже в курсе. Но напомнить следует. Жизнь с ним крепко отдыхает от кинематографа и литературы.
Утром двадцать третьего февраля, я проснулся с не проходящим чувством, что должна случиться какая-то пакость. В моей комнате все находилось на старых местах. Кроме потертой коробки, в которой жил птицеед Олег, напугавший Нафаню до паранормального тика. Что впрочем, не помешало в дальнейшем очень крепко полюбить волосатую зверушку. Это я про Олега. 
Зверушку пришлось отдать на содержание знакомому арахнофилу Павлику, который не глядя отвалил за паучишку втрое большую сумму, что я заплатил первоначально. Олег требовал ухода, а Нафаня после пары дней наотрез отказался кормить паука червячками, пытаясь подсунуть копченую колбасу. Но история не про паука, а про внимание к Нафане.
Утро Дня Защитника Отечества, было сырым и холодным. Вытащив из-под одеяла ноги я, зевая, потопал умываться, не удивившись тишине вокруг. Вчера вечером, Нафаня крепко скандалил. Поругался со мной и залез на холодильник с бутылкой виски, украденной из бара и украденной пачкой Chancellor, которые стал курить после того, как просидев полчаса над своей фотографией из детства, заявил:
- Барин, родители-то мои благородные и хорошо одетые люди, и я получается аристократ. Следовательно, я буду курить только изысканные сигареты, и пить дорогое спиртное.
- Нафань, ты прости, но в тебе ни капли нет от аристократии. Ты волосатый матерщиник, плюющий на голову соседям из окна. Аристократы себя так не ведут, – резонно парировал я. На что получил целый ушат мата из Нафаниного «аристократичного» рта.
- Смерд, – Нафаня выпучил глаза и смачно выдал длинную и громкую отрыжку – Как смеешь ты обращаться со мной подобным образом. Я барин теперь!
- Ты же рыгаешь, прости Боже, как последний холоп. Благородным господам не пристало так выражаться, Наф, – я вытирал выступившие от смеха слезы.
- Поелику, я славный и гордый сын рода человеческого, – понесло Нафаню в дебри истории. – Отныне, ты будешь проявлять ко мне больше уважения. Иначе я высеку тебя ночью розгами!
- Вот поелику ты славный и гордый, то иди и зарабатывай деньги на свои напитки и сигареты сам, – я выдал гневную тираду не жалея ушей мелкого духа. Который почесал свой зад и, встав, молча удалился. При этом стараясь ставить одну стопу на линии с другой, как благородные короли, дабы заметнее была легкость походки. Ничего из этого не вышло. И грохнувшись в коридоре, Нафаня, вскочил, быстро помчавшись в туалет под вопли моего истерического смеха.
Этим утром пахло пакостями, которые начались на кухне. Зайдя в помещение, я увидел самозваного дворянина спавшего на холодильнике, с открытым ртом, выпускавшего слюни и что-то бормоча во сне.
Я демонстративно прошел мимо и поставил на огонь чайник. Закурив сигарету, выпустил ароматную струю дыма в форточку, и задумался о жизни. Мысли о жизни испортил очень громкий чих, ругательство, и звонкий выход газов из чьей-то мохнатой задницы. Нафаня проснулся. Я тихо включил радио и под звуки Венского вальса наблюдал, как кряхтит родовитый барон, пытаясь слезть с холодильника. Ожидаемо, Нафаня растянулся на полу и, метнув мне гневный взгляд, сказал:
- Андре, это не смешно. По этикету, упавшему домовому нужно подать руку и принести хлеб-соль с яичничкой.
Страсть домового к яичнице превосходило все виденное мной ранее. Нафаня умел готовить сотни различных вариаций, одна вкуснее другой. Но более всего любил приготовленную моими руками, яичницу. 
- По этикету, упавшему домовому нужно вызвать священника, дабы провести обряд изгнания мелкого пакостника из дома, а затем угостить парой тумаков на дорожку, – саркастично вставил я.
- Бе. Холоп ненавистный, – Нафаня вытащил длинный язык и угрожающе им замотал. Впрочем, на меня это не действовало. Я привык к подобным выходкам злого духа. Демонстративно промолчав, я стал жарить яичницу себе, краем глаза смотря за императором в замусоленной майке. Который алчно уставился на сковороду, шипевшую горячим маслом, и от восторга забыв спрятать язык. Язык, смешной трубочкой, так и свисал изо рта Нафани. Сдерживая желание дернуть за висящий орган, я поперчил и посолил яичницу. Выложив на тарелку, налил себе стакан вишневого сока и, усевшись за стол, начал трапезничать. 
Нафаня не в силах это вытерпеть, вскочил на табуретку и стал гипнотизировать меня темным глазом, иногда вздыхая, как бурлак, тащащий здоровенный нефтяной танкер. Я, смотря в глаза домовому, аккуратно прибрал остатки яичницы кусочком хлеба и, закинув мини-бутерброд в рот, запил соком.
Тяжкий вой разнесся на кухне. Юный предводитель дворянства бился в припадке на полу, гнусавя грустным голосом:
- О горе мне, древляне. За что постигла кара вашего слугу. Не в силах я терпеть пожирание ненавистным халдейским ртом божественного блюда из яиц. Уууу.
Дух катался на полу и в остервенении начал скулить. 
- Может, просто извинишься? – предложил я.
- Нет. Не мне поклоняться безродному холопу, – провыл Нафаня, утирая слезы серой майкой, которая раньше была белой. – Высеку тебя, Андреюшко за такое насмехательство!
- Как хочешь. Только после извинений за твое ужасное поведение, я смогу простить тебя, – произнес я менторским тоном и пожурил домового пальчиком. – Мне пора на работу. Ведите себя хорошо, ваше высочество. Вы домовой, защитник дома, а ведете себя, аки распутная куртизанка, – да, я тоже мог разговаривать культурно. Нафаня на мою тираду, удивленно замолчал и, потирая маечку, поплелся в туалет.
Рабочий день был на редкость ленив. Праздник же. Сидя в пустом офисе, я оперировал обтравочными масками, фильтрами, наложениями, слоями, и уровнями. Тяжек хлеб дизайнера, который раз говорю я. Выкинув пару готовых идей и в итоге закончив проект, я посмотрел на часы. Учитывая, что день был коротким, я осознал, что время пролетело ужасно быстро. Пора было идти домой к зазнавшемуся духу. 
По пути, я решил все-таки его побаловать. И купил в магазине атрибутики майку Cannibal Corpse стильного черного цвета. Мой бабайка любит такие вещи. На сдачу я захватил кулон с египетским крестиком. Положив все в фирменный пакетик, направился дальше. 
Придя домой и, открыв дверь ключом, тихо позвал:
- Ваше сиятельство. Соблаговолите встретить слугу вашего нерадивого.
Ответом вновь была тишина. Я, хмыкнув, разделся и, бросив пакет с майкой в комнате, пошел на кухню. Открыв дверь, поневоле разинул рот. 
На подоконнике, завернувшись в плед, с чашкой кофе в лапках, сидел очень грустный Нафаня.
- Наф, ты чего? – опешил я.
Увидев меня, домовой пулей слетел с окна, и, вцепившись в ногу, протяжно заныл. Я бережно поднял чумазого духа и прижал к плечу.
- Ну что такое? Что случилось, мой принц? – в ответ на это Нафаня завыл еще сильнее.
Битых полчаса я пытался успокоить домового. Уговорами и поглаживанием шерсти, я таки добился своего. Нафаня хлюпая носом и сморкаясь трубно в свою майку, выдал ответ на мои вопросы:
- Андриюшка. Я такой паскудник. Старый бис. Вот дернуло же считать себя снобом. А я просто хотел твое внимание привлечь. Ты постоянно на работе. А Нафанюшка один дома, страдает, стены грызет в припадках от скуки смертной.
- Наф, я же зарабатываю деньги. Жить нужно как-то, – я логично ответил ему.
- Да, я знаю. Но все же. Раньше мы веселились, нашли тайник с моим фото. Даже Олега я принял. А теперь ты забросил меня. Андрюшенька… я тебе не нужен? Скажи, а? – Нафаня лапкой аккуратно теребил мою штанину.
- Глупый, – я ласково улыбнулся и вновь взял барабашку на руки. – Я тебя не брошу. Ты мой сосед. Почти семья. И у меня есть для тебя небольшой подарок, хоть ты, обормот ужасный, постоянно меня доводишь до белого каления.
Дух вырвался из рук, глаза алчно загорелись. Такова нечистая сила, что поделать. Быстро сходив в комнату, я протянул Нафане майку. Развернув ее, Нафаня потрясенно молчал. Пока не задрожала волосатая губа.
- Хозяин подарил Добби рубашку. Добби любит хозяина, – и, заныв в который раз, бросился ко мне. Удивительно быстро переодев майку, бросив грязную в стоящее рядом ведерко. Теперь на нем красовался черный балахон с цветным вокалистом Каннибалов Фишером, что скалился и показывал язык. Как Нафаня. Дух спрыгнул и, смутившись, протянул мне маленький сверток:
- Это тебе, барин. Мой подарок. 
Я с любопытством развернул бумагу и увидел небольшой рисунок, вправленный в рамочку. На рисунке был нарисован Я корявой рукой Нафани. Рядом сам домовой, похожий на гремлина Гизмо из старого фильма, и с размашистой подписью – «С празднекам Андрей!»
Я обнял коротышку, который улыбнувшись, прильнул ко мне. Внимание друг к другу, может помирить кого угодно. Даже если это зловредный домовой и его саркастичный хозяин.
Глава седьмая. Панк, как образ жизни.
Представьте домового, упоенного лупящего панк рок на электрогитаре, и поймете, что ожидает меня в моменты грусти от Нафани. Но не только это. Иногда он способен на совершенно глупые поступки…
Явившись домой после тяжкого рабочего дня, я услышал еще у подъезда, как заливается свистом перегруза моя чудесная электрогитара. Сделав злое лицо, и поднявшись по лестнице я, с упоением представляя, как начищу мохнатый зад мелкого балбеса. Открыв дверь в квартиру, автор был буквально сражен настолько энергичным панк роком, что длинные волосы встали дыбом. Из комнаты, в тон реву гитары, вторил скрипучий голосок, выводящий адскую вариацию песни группы Бригадный Подряд:
- Ааааа… Я хочу быть, как Грин Дэй!
Но не буду я Грин Дэем.
Ведь зовут меня Андрей,
Как же плохо быть Андреем… еееееаа!!!

Ворвавшись в комнату, я увидел на краешке дивана, сидевшего Нафаню. На коленях маленького домового, лежала моя электрогитара. Домовой усердно лупил по струнам и, закрыв глаза в благоговейном экстазе, жег панк-рок.
- Нафаня! Твою мать! Выруби немедленно! – напрасно кричал я, пытаясь переорать усилитель. Наф меня не слышал, но учитывая, какой у домового слух, я сильно сомневался в этом. Подойдя к Маршаллу, стоящему на полу, я дернул шнур питания из розетки. Песня прекратилась, а Нафаня, горя глазами, ошалело смотрел на меня.
- Ты, блин, Хэммет недоделанный. Ты что себе позволяешь. Соседи то думают, что я живу один. А тут концерт с самой отвратной вокальной партией в мире, – я зло косился на домового, убирая гитару в чехол. Тот в ответ обиженно надул толстые губы.
- Не понимаешь ты суть панка, Андриюшко. Знаешь кто ты? Ты обычный говнарь. Мне Витя Цой аккорды показывал еще, – закуривая Беломор, мудро извлек барабашка. – Вот что ты слушаешь? Забугорных Мисфитс и Рамонс. А нужно слушать Цоя, БГ, Наутилус. Классику… ай… ты что делаешь?? Отпусти меня!
Не выдержав, я схватил домового за шкирку и потащил в ванную. Где включив душ, швырнул грязнулю туда и, закрыв глаза, направил струю воды на Нафаню. Вой, снес мои перепонки в ушах, как торнадо. Нафаня упоенно царапался, кусался, ругался матом, периодически булькая, от мешавшей говорить воды. Я заливисто смеялся, и отмывал в кои-то веки поросшего грибами и грязью домового.
- Скотина… буль… какой ты хозяин… блюб, хлюп… пф… урою, смерд… бульб… паску…пф… хватит су… ульк… - отфыркивался домовой, но я держал крепко. Мимолетно подумав, что нашему сражению нужен забойный метал саундтрек. Вроде группы Рапсодия Огня – Изумрудный меч, свистящий во Тьме. 
Таковы водные процедуры, которые злой дух органически не переваривает. Суть купания Нафани сводится к тому, чтобы поймать ничего не ожидающего домового, и как можно быстрее омыть его горячей водой с мылом. Знали бы вы, каких трудов автору стоило приучить Нафаню мыть руки. 

Хихикнув, я накинул на кипевшего яростью домовенка, полотенце. Нафаня позволил вытереть свою шерстку, и даже одел майку. Но придя на кухню, он закурил папироску и, повернувшись, несказанно удивил меня своей речью:
- Свиное рыло. Я устал терпеть твои халдейские выходки. Пусть ты загниешь от срама, и мухи выпьют твой мозг. Я устал и я ухожу. Куплю гитару и буду зарабатывать, как бард, распевая песни о Смысле Жизни.
- Ой, дурак, – я измученно схватился ладонью за лицо – Куда ты пойдешь? Тебя никто кроме меня не видит. 
- Пусть, я сам покажусь им. Найду, что делать. Ты меня не остановишь, – буркнул домовой и, пошатнувшись, пошел за вещами. 
Вещей оказалась маленькая котомка. В ней лежал удивительный набор. Часть моих денег, моя расческа, две пачки папирос, майка с логотипом Каннибалов, и початая бутылка виски из бара. Хмыкнув, я не стал комментировать выбор мелкого духа. Пусть делает, что хочет. 
Хлопнув дверью, Нафаня ушел. Не попрощавшись. Я, надувшись, стоял у окна и смотрел, как маленькая фигурка с торбочкой за спиной медленно топает к выходу из двора. Не оглянувшись.
Сказать честно, я наконец-то выспался, убрался, отдохнул дома. Я ел спокойно ужин, не ожидая, что из отдушины вывалится пьяный в дым Нафаня и начнет чудить. Не боялся оставить квартиру на долгий срок. И даже приглашал друзей, в которых не летели внезапные пивные стаканы из буфета. Я наслаждался свободой. Вечерами читал, или смотрел телевизор, хохоча над любимыми комедиями. Слушал ту музыку, что нравилась мне. Я был хозяином. 
Пока сам не заметив, как начал скучать. По мелкому кровопийце, что хоть и чудил, но делал это весело и с огоньком. Все чаще, вечерами я вспоминал о Нафане. Так прошла неделя.
Сидя как-то вечером и играя в приставку, я потягивал сок из стакана, и со счастливым видом ревел, в тон мотору моего спортивного Мерседеса на экране. Все было хорошо, пока не раздался громкий стук в дверь. Я поставил игру на паузу и пошел открывать. Угадайте, кого я увидел? Угадали.
На пороге стоял Нафаня в порванной майке и с лихорадочно красными глазами. Торбы не было, сам дух осунулся и похудел. 
- Нафань. Ты чего вырядился, как бомж? Или ты панк стал практиковать, как образ жизни? – я, скрестив руки на груди, уставился на духа. Нафаня и не думал отвечать, только ниже склонил свою грязную голову. 
- Заходи, и вначале отмойся, – строго произнес я и показал пальцем в сторону ванной. Домовой жуть, как вонял. 
Удивительно, но Нафаня согласился без обычных шуточек в стиле «А не пошел бы ты!».
Спустя двадцать минут, он пил горячий чай из своей любимой кружки, болтал ногами, сидя в кресле и излучал просто неземное счастье. Я задорно подмигнул домовому и спросил:
- Так, что? Расскажешь? Горемыка, ты мой.
- Андрюшечка… Ты это. Прости меня, – завел свою привычную песню Нафаня. – Я дурной. Ой, дурной. Каких я страстей натерпелся, пока шлялся, где не попадя.
Глотнув чай, домовой принялся рассказывать о своих приключениях:
- Ох, Андреюшко. Деялись мне чуда чудные, да люди дурные. Подался я сначала к панкам. Думал, приютят сиротинку бесприютную. Ага, фиг там. Заржали и говорят мол, гляньте, какой карлик волосатый. Они даже с пьяными глазами не поняли кто я такой. Священники от меня крестились и убегали с воплями, крича что-то вроде – «А. Мелкий бес. Боже, спаси мою душу. Не дай мне сгниити в распутствах мирских». Ролевики дурацкие, стали кидать в меня пивные бутылки, говоря, что не берут к себе в компанию инвалидов и слишком на троллей похожих. Ночевал я с бомжиками, которые сперли мою торбу, и в одиночку вылакали мой виски. А я всего-то показался им. Как тебе. Вот как верить потом в философию русского рока? А, барин?
Нафанины приключения походили на старорусские комедии «Особенности народного дуракаваляния в разное время года». Мой сосед выбрал весну. С каждым предложением Нафаня сутулился все сильнее, пока окончательно не заныл и не захлюпал носом. Я, вздохнув, раскрыл руки, и блудный домовой, завывая, как Кентервильское привидение, ломанулся ко мне в объятия. Успокоившись, дух еще раз извинился:
- Я же знаю, что ты меня простишь. Ты слишком хороший, барин, – подобострастно заулыбался домовой. – Кормишь вот Нафанюшку, купаешь, шерстку ему расчесываешь. 
- Так. Не разводи слезы. Я только убрался, – не сдержал я улыбки и, радуясь, что барабашка вернулся в родные пенаты.- И заканчивай коверкать мое имя!
Нафаня, хмыкнув еще пару раз, свернулся калачиком в кресле и практически мгновенно уснул.
Закурив сигарету, я задумался. Домовенок обиделся, но вернулся обратно. Мир уже не так верит сказкам, как раньше. Домового принимают за обезьянку, карлика, или черта, но никто не видит в нем, той красоты, что я. Технический прогресс не стоит на месте и постепенно старые легенды и мифы, вытесняются новыми гаджетами и спецэффектами. 
Нафаня конечно бесит порой, и ведет себя довольно безобразно. Но… он милый. Может быть добрым. Прекрасно управляется по дому. И так часто заставляет меня улыбаться, что я готов простить мелкому пакостнику, все злодеяния. Почти все. 
Я укрыл посапывающего духа одеяльцем и, зевая, направился в свою комнату. Нафаня вернулся. И я был этому очень рад.
Ранним утром, я проснулся от вкусного запаха, заполнившего собой всю квартиру. На кухне священнодействовал Нафаня, и я позволил себе поваляться пару минут в теплой кровати, улыбаясь солнечному лучу, проглядывающему через занавески. Затем, таки, встав, направился завтракать. Кухня встретила меня радостными звуками из старенького магнитофона. Нафаня жарил пирожки, под нетленку Арии – Встань, страх преодолей.
- Мм, Нафаня. Ты просто бог, среди поваров, – заискивающе, сглатывая слюнки, проговорил я.
- Цыц, холоп. Не лезь своими корявками в мои пирожки. Пока не готово, – авторитетно заявил домовой и стеганул меня по спине полотенцем. Нафаня вернулся. Свой, как три рубля.
- Выгоню, чертушка, – ласково пообещал я. – Продам тебя в бродячий цирк, будешь сидеть под афишей «Мохнатый ребенок, что никогда не принимал горячую ванну». 
- Неа. Не выгонишь. Слишком ты ко мне привязался, дурилка, – Нафаня высунул язык и радостно загоготав, кинулся ко мне.
- Ох, барин, как я скучал. Ты ж мой друг, хоть и смердишь во сне частенько. Чем я вообще думал, бросая тебя, – барабашка осклабившись, пощипывал волоски на моей руке.
- Задницей ты думал, пакостник, – сурово, но с улыбкой произнес я. – Теперь подумаешь, прежде чем лезть, куда не надо.
- Тут и думать не надо, – веско заявил домовой, подняв вверх мохнатый палец, и смотря на меня. – Тебя ценить нужно. Заваривай чай и айда завтракать.
Ранним утром, домовой и я, сидели за столом, уминали горячие пирожки, запивали чаем, и беззлобно подкалывали друг друга. Я прекрасно понимал, что без этого комка пороков, моя жизнь была бы пресной пародией на настоящее счастье. 
Глава восьмая. Веселое свидание.
Никогда не приводите домой девушку, если ваш домовой против этого. Это приведет к череде странных и порой идиотских поступков. И вот балбес Нафаня умудрился испортить мое свидание. Ладно бы девушка была плохой или некрасивой. Так нет, все при ней. И ум, и фигура. Но ревнивый домовой имел свои мысли, на сей счет. Что из этого вышло, судить вам.
Вечером пятничного дня, я прихорашивался перед зеркалом. Белая рубашка, темные брюки, дорогой одеколон. Волосы уложены в стильную прическу родом из шестидесятых. Легкая щетина придавала слегка пафосный вид. Я собирался на свидание. 
Лирическое отступление. С девушкой меня познакомил коллега по работе. Рябой Леша, был геем. И одиноких подруг у него было немыслимое количество. Поэтому все холостяки нашей конторы, выстраивались к Лешке в очередь. Авось и найдет хорошую партию. А он был рад помочь всегда, правда, требовал в качестве оплаты совместное фото. Может он в будущем собирался стать сватом, кто его знает. 
И вот одним рабочим утром, ко мне подошел Леша с заговорщицким видом, держа в руке свой смартфон.
- Андрей. Я тебе нашел барышню. Умная, хорошая, тихая. Борщ варить умеет, – зашептал на ухо он.
- О, круто. У меня как раз сейчас свободное время, – я искренне обрадовался. – Когда встреча, сват?
- В пятницу, вечером, в ресторане «Финский двор». Ее зовут Елена. Столик номер 5, – Леша хлопнул меня по плечу и, сделав ожидаемый снимок, ретировался. 
- Вот и здорово, – пробубнил я, и погрузился в Корел. Править и сводить. Клеить и чертить. 
И вот пятница. В то время, пока я прихорашивался, Нафаня крутился рядом с обиженной мордой.
- Барин, вот снова ты уходишь. А мне скучно, ты меня не любишь. Никто милому Нафанюшке одеялко не подоткнет, ножки не укроет, – заканючил домовой, шумно сморкаясь в ладошку.
- Цыц, негодяй. Я уже старею. А тут ты со своими концертами. Поиграй в приставку, пока меня не будет. Посмотри фильм, – я устало отмахнулся. Привык уже к Нафаниному скулежу. 
- Вот найдешь себе девушку, выгонишь меня за порог, и пойдет Нафанюшка на чердак, крыс ловить да голубей, и скучать по барину своему, который будет постыдными делами в постельке заниматься с незнакомыми курвами, – не унимался домовой. 
В итоге я выпроводил его из коридора. До меня, некоторое время, доносился скулеж духа, который сменили звуки выстрелов. Домовой включил свою любимую игру «Псих». Я мысленно поблагодарил Бога за создание игровой приставки и стряхнул невидимые пылинки с пиджака. Затем кивнув отражению в зеркале вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Ресторан встретил меня всем своим очарованием. Фоном играл мягкий соул, чернокожая певица тягуче выводила слезную балладу. Я стоял у входа и силился понять, где же пятый столик. Девушка в середине зала подняла руку и улыбнулась. На авось, я решил подойти. Так и есть. Пятый столик.
- Здравствуйте. Елена? Я Андрей, – козырнул я своей улыбкой.
- Привет. Не против, если мы на «ты» будем? – девушка улыбнулась в ответ.
- Нет, конечно. Удобнее будет и тебе, и мне.
Девушка была вполне милой. Мы перебрали любимые книги, фильмы. Только с музыкой вышла промашка. Я любил панк-рок и классику, а Лена была без ума от Джастина Тимберлейка и стиля R’n’B. Ну да ладно. 
Стандартные вопросы навевали скуку, и я принялся бомбардировать девушку всякой всячиной. Она хохотала после каждого образчика моего остроумия и краснела, как школьница. 
Разделив счет вместе, хоть я и настаивал на том, чтобы оплатить самому, мы вышли на улицу. Погода была чудесной. Только прошел дождь, и в воздухе пахло мокрым асфальтом и прибитой влагой пылью. Не спеша, мы шли по главному проспекту, Лена как бы невзначай взяла меня под руку и, приблизившись к уху, зашептала:
- Может, пойдем к тебе? Я не против чашки чая покрепче.
- Эмм… сегодня не получится. Понимаешь, у меня сосед есть. Думаю, он будет против, если мы заявимся без приглашения, – принялся я оправдываться. 
- Сказал бы сразу, что не хочешь меня. Левые отмазки придумывать, всякий горазд, – девушка театрально вытащила белый платочек и промокнула глаза.
- Хорошо. Мы можем зайти. Но только на чай, – я понадеялся, что Нафаня не будет сильно буянить. Увидеть его мог только я.
Спустя двадцать минут, мы подошли к дверям моей квартиры. Я очень тихо повернул ключ, пояснив Лене, что не хочу разбудить соседа. Нафанин слух, конечно, уловил не только щелчок замка, но и дыхание двух людей за дверью. 
Темный коридор встретил нас тишиной. Я с порога заявил громким голосом:
- Наф, я не один. Ты дома?
Тишина не нарушилась. Только с кухни блеснули два глаза. И пропали. Я вздохнул. Надеюсь, дух будет сидеть на кухне, пока мы в комнате будем чаевничать. 
Предложив девушке присесть, я пошел на кухню за чаем. Включив свет, оторопел. На меня с укором смотрел Нафаня.
- Так вот ты как, значит, – домовой обиженно поджал губы. – Не успел выйти, как уже приволок девицу домой.
- Наф, мы только чай попьем и все. Не будь врединой, – шепотом обратился я к нему.
- Ага, а потом ее ноги окажутся на твоих плечах! Я помню прошлый раз. Меня чуть не вырвало. Хочешь, я попачкаю квартиру? – невинно заметил Нафаня.
- Так. Перестань. Просто посиди пока на кухне. Мы не долго. Девушке нужно внимание, – я шикнул на барабашку и вышел с двумя чашкам в коридор. Нафаня мерзко хихикал мне вслед и издавал чавкающие звуки…
- Ты так долго, я уже устала ждать, – девушка закусила губы. 
Ну, да, ее намерения были очевидны. Я предложил ей чай, а сам уселся в кресло, поджав ноги. Неловкое молчание было прервано тем, что Лена резко подалась ко мне, и очутилась на моих коленях.
- Не бойся. Я что первая у тебя? – она похотливо засмеялась. Я не знал, что и сказать. Девушки то были, только почему-то они думали, что я еще мальчик. Нафаня шутил по этому поводу, что я сразу начинаю краснеть и стараюсь не смотреть на грудь. Охальник мохнатый. 
Елена взяла инициативу в свои руки и жадным поцелуем закрыла мой рот. Я не сопротивлялся, просто елозил глазами по комнате, молясь, чтобы дух, что-нибудь не выкинул.
Спустя пару мгновений, мы уже оказались в постели. Девушка деловито сняла лиф и прыгнула под одеяло. Меня не нужно было упрашивать дважды. 
Оторвавшись от ласк, я с ужасом заметил, как в темноте комнаты плывет что-то светящееся и напоминающее мужское достоинство. Лена тоже это заметила и прижалась ко мне, шепотом спросив:
- Мне кажется, или у тебя по комнате плывет резиновый член? Который еще и светится.
- Тогда мне это тоже кажется, – пробормотал я, поблагодарив небо, что не видно, как я покраснел в темноте. На летающем писуне ничего не закончилось. Светящееся нечто, развернулось в нашу сторону, и с диким свистом полетело в голову Лены. Та, взвизгнув, прикрылась руками. Затем удивился я, когда девушка изумленно прошептала:
- Ой. А ведь это мой Жак. Что он тут делает? Вроде я его в сумочке оставила.
- Понятия не имею, – буркнул я, хотя отлично знал, кто это делает. Ох, Нафаня, берегись.
В одних трусах я влетел на кухню, но встретил там только запах Нафаниных папирос. 
- Вылезай мерзавец, – зашипел я. – Где ты спрятался? Удумал тут письки резиновые швырять в гостей? 
Тишина сменилась криком из спальни. Крик звал меня. Влетев в комнату, я увидел, что Лена сидит в прямом смысле на люстре, а внизу летает простыня, издающая гукающие звуки. Сам по себе включился музыкальный центр. И начал транслировать «Полет Валькирии» Вагнера. Подивившись саундтреку, я закричал сквозь шум, сидящей на люстре девушке:
- Лен, как ты там очутилась? 
- Хрен его знает, – завопила та в ответ. – Что за дерьмо тут творится, что за призраки внизу? Паранормальное явление решил устроить?! Урою!
Девушка начала ругаться, как портовый грузчик. Простыня на полу, подлетев к потолку, ущипнула напуганную девушку за ягодицу, спровоцировав новые крики.
Я схватил за кончик простыни и, увидев Нафаню, влепил тому затрещину. Домовой, визжа, вцепился мне в голову и, крича «Йо-хо-хо» принялся выкручивать уши. 
Завершением этого сумасшествия стало то, что многострадальная люстра упала на пол. С сидящей на ней Леной. Крики сплелись в какую-то блэк металлическую симфонию ужаса. Вскочив с пола, девушка подхватила свои вещи, и пулей вылетела из моей квартиры. 

Оставив меня среди погрома, разбитой люстры, и с резиновым пенисом на постели. Нафаня на кресле распевал песенку Короля и Шута – Злобный кузен.
Вспыхнув, я схватил домового за шкирку и потащил на кухню.
- Нафаня, что блин это было? Ты вообще охренел? Мне проблемы не нужны. Напугал девушку, разнес квартиру, испортил мне вечер, – я орал так, что сыпалась пыль с антресолей. Домовой, насупившись, стоял передо мной. Ничего не говоря. Знал, безобразник, что когда я кричу, не стоит лезть со своими предложениями. Наоравшись и злясь на весь белый свет, я ушел в комнату, в кои-то веки, заперев ее на ключ. Упав на кровать, я мгновенно уснул.
Ранним утром, разлепив глаза, я оглядел комнату. Странно, но погрома не было. Люстра была наверху, целая. Спустив ноги на ковер, я не обнаружил ни одного осколка. Подойдя к двери, все понял. Нафаня ночью был тут. Навел-таки порядок. Даже мои брюки и рубашка, аккуратно висели в шкафу. 
Зайдя на кухню, я увидел, что домовой, как ни в чем, не бывало, попивает кофе и курит неизменную Беломорину. Злясь на него, я молча прошел к холодильнику, и взял оттуда батон колбасы. Сделав нехитрый бутерброд, сел завтракать. Домовой осторожно начал:
- Андриюшка… извини. Шутка у меня такая. Да и баба была срамная, ей богу, – я только безмолвно буравил духа своими опухшими глазами.
- Ты засранец, постоянно мне портишь все на свете. Я взрослый мужик, а не могу привести к себе девушку. Сначала были мои летающие трусы, потом ты обкидывал женщин баклажанной икрой, теперь вот летающий искусственный член. Что мне делать? Снимать еще одну квартиру? – я распалялся с каждым словом. 
- Барин. Ну, неужели ты думаешь, что я глупой? Я все вижу. Ну, девица явно была странной. Кто с собой носит писюн в сумке на первое свидание? Зачем тебе такая? А я даже помог. Мне за это яичничку положено, с перчиком, – заулыбался домовой, отступая на пару шагов.
- Я те дам яичничку. Сковородкой по твоей мохнатой голове, – я ощерился Нафане. – Сделаем так. Ты мне не мешаешь больше. В это входит: не пулять в моих гостей своими соплями, не заставлять предметы летать, не кидаться в них моими носками, не ронять люстры. И вообще считай себя на испытательном сроке, образина ты эдакая. Одна провинность, и ей Богу, я сбегу. Найду себе другую квартиру и другого домового, который не будет вести себя, как дурачок!
- Какого такого другого домового?! – вскинулся Нафаня. – Я один у тебя. Ты мой друг. Я тебе добра желаю же!
Насупившись, он спрыгнул с табурета, и принялся расхаживать по кухне, заложив свои мохнатые ладошки за спину. При этом он что-то бурчал себе под нос. Я его не отвлекал. Ночка еще не выветрилась с моей памяти. Наконец домовой перестал протирать пол своими ножками.
- Хорошо. Я согласен, барин. Я буду себя вести лучше. Но если твои гости будут вести себя не по чину, то не обижайся, Андреюшка. Я на них унитаз опрокину! – блеснул глазами Нафаня, взбираясь мне на колени.
- Идет, – мой кивок скрепил сделку. 
Чуть позже, мы смеялись вместе, вспоминая ночное приключение. Нафаня признался, что в ярости хотел запихать резиновый орган мне в нос. Я ужаснулся. Домовой запросто мог сделать это. Злобный дух же, да и силы в нем не меряно. Положив ему на тарелку горячую яичницу с перцем я, делая глоток кофе, краем глаза смотрел, как Нафаня причмокивая, кушает любимое лакомство. Я улыбнулся и понял, что долго злиться на этого обормота, я не смогу. 

Глава девятая. Незваный гость.

Нафаня - самый настоящий домовой. Не такой, каких показывают в мультфильмах или кино. Честно сказать, это единственный домовой, которого я видел. До одного момента. 

В один из весенних выходных дней, когда природа просыпается журчанием талых ручьев, а с улицы радостно щебечут птицы, я стоял у окошка и потягивал горячий чай. 
Нафаня, сидящий за столом, что-то увлеченно рисовал на белом листочке. Вокруг него были разбросаны карандаши, краски и стоял маленький стаканчик с мутной водой, куда дух макал грязную кисточку. 
Лирическое отступление. После просмотра галереи современного искусства, Нафаня просто загорелся идеей написать свое, шедевральное полотно. И вот уже второй день барабашка нещадно портил бумагу своей мазней. Я старался его не отвлекать от занятия без дела. Пушистый домовой стал крайне раздражительно реагировать, если я отрывал его от процесса. 
- Барин, – я повернулся к художнику. – Смотри, какой рисунок я нарисовал для тебя. 
Бесенок, радостно улыбаясь, протягивал мне свою картину. На ней был нарисован самый настоящий детородный орган. Только в куртке и шапке. Сбоку прилепилось нечто мохнатое с красными глазами. 
- Что это тебя потянуло фаллосы рисовать? – присвистнул я, разглядывая «шедевр». – Смотри. Самый натуральный писун. 
- Ты дурак, что ли? – рявкнул дух, вырывая из моих рук свое художество. – Это же ты и я! Какой такой писун? Вообще с ума сошел? Ничего, кроме писунов и не видишь!
- Так, что получается? Я похож на член? – обиделся я, пытаясь забрать у домового рисунок. Тот проворно запрыгнул на холодильник, где скрылся в трубах под потолком. 
- Иди ты в пекло негра, – рек Нафаня, сверкая глазами из своего убежища. – Художника всякий обидеть может. Нет бы, похвалить! Жопа ты, а не барин! Желудочный сок гориллы и то приятнее, чем ты.
- А ты стерва подколодная. Твои приколы у меня в печенках уже! – я встал на табуретку и, шатаясь на ней, как цирковой акробат, постарался дотянуться до барабашки. 
- Ах, так! Ну, сосиска ты фашистская, держись, – Нафаня выскочил наружу, и не успел я опомниться, как он ловким ударом по одной ножке, выбил опору. Я со всей дури грохнулся на пол.
- Чеснок проклятый! Ну, ты у меня получишь.
- Андрюшка – соплю тебе на ушко! – визжал Нафаня, но остановился, как вкопанный, увидев что-то в коридоре. 
- Ага! – я поднял домового за шкирку. 

В коридоре стояло нечто похожее на Нафаню. Только пара клыков утыкалась в нос, похожий на висящую грушу, да тело было обернуто какими-то бинтами. И если Нафаня был довольно пушистый, то его собрат походил на картошку. Грязный и лысый. 
- Это что за неведомый зверушка? – нарушил я молчание, опуская Нафаню на пол.
- Это бесприютный домовой, – ощерившись, ответил мне Нафаня. Только злился он не на меня, а на незваного гостя. – Ты чего тут забыл, страховидла иноземная?
- Не дерзи мне, дух, – проквакал пришелец, смеясь жутким ртом. – Тебя человек за шкирку держит, как животную какую. 
- Не лезь к моей семье, пугало, – угрожающе надулся Нафаня. – Вали покуда цел и кости твои бесовские тебе служат.
- Нафань, может ну его? – подал я голос. – Давай шваброй выгоним. 
- Глупый человек у тебя, дух, – мерзко скривился второй домовой. – Сделаем так. Вы оба, валите вон отсюда. Теперь это моя квартира.
- А с унитаза не хочешь попить? – воинственно приблизился к нему Нафаня, шипя, как сотня разъяренных котов. Пришелец гадко усмехнулся и без предупреждения кинулся на домовенка. Наф в ответ немного увеличился в размерах и отвесил пришельцу мощный хук. 
- Бирюльки закончились, дураки, – сплюнул на пол, домовой. Мы с Нафаней переглянулись. 

- Барин, уйди в комнату, – попросил Наф, не сводя с духа внимательных глаз.
- Нафань, я тебя не брошу.
- В комнату, Андрей! – заверещал Нафаня. – Он тебя убить может одной рукой. Пошевелит перстом, и ты замрешь на месте!
Так и случилось. Бесприютный щелкнул клыками и навел на меня костлявый палец. Странная усталость оплела тело холодным ветерком. Не в силах что-либо сказать, я упал на бок. Мой сосед, увидев это, вновь издал странный вой, так сильно похожий на кошачий.
Чужак бросился ко мне, но отлетел в коридор от очередного удара Нафани. Когда домовенок повернулся, я увидел, что его глаза горят ярко-красным огнем, а зубы удлинились на пару сантиметров. Ухмыльнувшись, барабашка кинулся на обидчика, который чуть прихрамывая, выполз в проем. Битва домовых только начиналась. 

Сплетясь в один клубок, из которого доносился визг вперемешку с матом, домовые разносили квартиру. Законы гравитации были попраны, и бой проходил даже на потолке. Пол устилали маленькие капельки крови, битое стекло и Нафанина шерсть вперемешку с бинтами чужака. 
Наконец духи остановились и тяжело дыша, смотрели друг на друга. 
- Где тебе со мной сравниться, ребенок? – выдохнул чужак, обращаясь к Нафане. Тот не остался в долгу.
- Кто из нас еще ребенок, балбес! Ты еле на ногах стоишь. Убирайся, пока Нафанюшка тебя не убил. 
Эта фраза спровоцировала новое сражение. Причем теперь Нафаня лежал на спине, а его соперник, сидя верхом, полосовал мордочку домовенка острыми когтями. Тут я почувствовал, что магия постепенно перестает на меня действовать, вернув возможность двигаться. Бесприютный не обращал на меня внимания, что позволило без шума подняться на ноги. 
Распрямив спину, я разбежался и ударом заправского футболиста пнул картофельного гнома ногой. Чужак отлетел в стену и, отскочив от нее, как сдутый мяч, потерял сознание около Нафани. 

- Нафань, ты как? – спросил я, легонько тормоша домового. Тот с трудом разлепил глаза. 
- Будто понос меня мучил неделю, барин, – скривился дух. – А что случилось? Где тот оглоед лютый. Он меня на части рвал. Ох…
- В стену впечатался, – улыбнулся я. – И теперь связанный лежит в ванной. 
- Собака дикая. Явился же чудо-юдное в мой дом, – домовенок приподнялся и посмотрел на меня. – Андриюшка. Принеси мне водки. Не спрашивай. Просто принеси. 
Я выполнил просьбу Нафани и с интересом наблюдал за его приготовлениями. Дух промочил горло, ухмыльнулся. Глаза приняли осмысленный вид. Он взял простынь и бутылку с алкоголем. С этим набором направился в ванную, легонько пошатываясь. Строго запретив мне заходить на этот раз. Я кивнул. Но не послушался. 

Как только Нафаня вышел, я досчитал до десяти и направился за ним. 
Из ванной доносились звуки ударов, злой Нафанин голос, и визгливые крики гадкой жути. Домовой вовсю лупил злодея, попутно приговаривая:
- Раз, два – вали вон скотина жуткая. Три, четыре – дорогу забудь к этой квартире. Пять, шесть – вернешься, будет ждать здесь месть. Семь, восемь – Нафаня будет бить без спросу. Девять, десять – исчезни, мерзость!
Я юркнул в комнату, когда Нафаня скрипнул дверью. 
- Барин, да знаю я, что ты подглядывал. Иди сюда, – скомандовал домовой. – К тебе дело есть.
- Все-то ты знаешь, – улыбнулся я, потрепав друга по макушке. Наф замурлыкал. – Что делать?
- Возьми этот мешок, – Нафаня протянул мне простынь с завернутым домовым, что жутко воняла водкой. – Затем отнеси его на пустырь подальше. Раскрути и зашвырни мешок подальше. Потом просто уходи, не оглядываясь. Этот урод не сможет найти нас. И где мы живем, он тоже не вспомнит. 
После этих слов, Нафаня блаженно улыбнулся и грохнулся оземь. Я взял бесчувственного духа на руки и отнес в комнату, где заботливо укрыл любимым одеялом. Затем подхватив мешок, двинулся к двери. 

Сделав все, как сказал Наф, я вернулся домой и, вооружившись бинтами, зеленкой, спиртом и пластырями стал приводить друга в порядок. Домовенок был без сознания, дыхание становилось прерывистым. Изредка он стонал, безвольно свесив лапку.
Я сидел всю ночь рядом с ним, ласково поглаживая шерстку. Глаза домового были закрыты.
- Нафань. Ты только не умирай, - мной овладело отчаяние, но больше я ничем помочь не мог. 

Глава десятая. Кто такой Нафаня.

- Ай, больно, жопа! – ревел Нафаня, вертясь на табурете.
- Тихо, – прикрикнул на него я. – Слушай доктора и не бузи.

Домовенок проболел почти неделю. Все это время он не приходил в сознание. Я потерял сон, аппетит и лишь крохотный огонек надежды еще тлел. Я верил, что он поправится. Так и получилось. 
Однажды он проснулся, потребовав папироску и стакан кофе. Я его чуть не задушил в своих объятиях, и после того, как Нафаня немного оклемался, я вновь принялся менять бинты и мазать раны зеленкой. Домовой вертелся на стуле, ругался матом и рассказывал мне о том, кто же такие бесприютные домовые. 

- Тоже мне, доктор Хаос, – буркнул Наф, когда я оторвал от его шерстки очередной пластырь. – Так, вот. Этот олух приперся к нам просто так. Бесприютный домовой ходит по домам да квартирам и ищет себе место. Найти его не так и просто. В каждом доме есть свой хозяин. Хороший или плохой, как он, но есть. И домовой обязан сражаться за свой дом. Помнишь, он был лысым? Мохнатые домовые – добрые. А лысые – злые. 
- Получается, что если бы я не вскочил и не дал ему по башке, то он стал бы новым хозяином? – удивился я, заматывая раны Нафани свежей марлей. 
- Так получается, – взгрустнул комок шерсти. – Если бы не ты, он бы убил меня. 
- Ты же мой друг, – я потрепал грустишку за отвисшую губу. Наф всхлипнул. – Мы, получается, семья. А члены семьи заботятся друг о друге.
Тут домового прорвало. Он завыл, пуская сопли, и полез ко мне обниматься. 
- Андриюшка, я де ни в жизнь, никогда тебя не покину, – плакал дух, а я утешал его, стараясь не задевать боевые шрамы. – Ты такой хороший, барин. Ааа…
- Ну, ну. Успокойся. Ты защитник дома. И ты выпроводил этого охламона вон. 
- Ага. А ты дубина, которая со мной живет, – всхлипнул домовой. – Отнеси меня в кресло, барин. Я так хочу спать. 

Положив домовенка в кресло, я вернулся на кухню и заварил себе горячий кофе. Мысли, вертевшиеся в моей голове, принялись складываться в логичную последовательность. Волшебство, так ярко описанное в сказках, реально. Нафаня, чужак, магия – эти вещи реальны. Реально и то, что барабашка был не просто моим другом. Он стал членом моей семьи. 
Улыбнувшись, я повесил на холодильник его рисунок и, погасив свет, отправился спать. 
Домовенок хотел узнать, кто он такой и как вообще стал домовым. Я не забыл о данном Нафане обещании. Со своего прошлого проказливый дух помнил мало, а что помнил, заметной роли не играло.

И вот рано утром, пока домовой крепко спал в своем кресле, я взял фотографии и маленькую шкатулку, что мы нашли. На фотографии был изображен Нафаня, когда еще был ребенком и его родители. Шкатулка представляла больший интерес. На крышке был выгравирован вензель с переплетенными буквами «О», «К», «Н». 
Аккуратно сложив находки в сумку я, стараясь не шуметь, вышел из квартиры. Мой путь лежал в городской архив. Уж там-то наверняка должны быть какие-нибудь сведения о моем потустороннем друге или его семье. 

Несмотря на раннее утро, двери были открыты. Сухонький старичок за столиком с табличкой «Смотритель», равнодушно клевал носом. Рядом стояла чашка с горячим чаем, и мне стоило огромных трудов не подвинуть ее ближе к носу смотрителя.
- Простите. Кхм. Где я могу получить кое-какую информацию? – вежливо кашлянул я, привлекая внимание. 
- Доброе утро. Какая именно информация вам нужна, молодой человек? Большая часть этого архива закрыта для простых обывателей, – смотритель настороженно смерил меня большими глазами.
- Меня интересует вся информация о бывших жильцах квартиры, где сейчас живу, – я протянул ему написанный на бумажке адрес. – Этот дом очень старый.
Старичок внимательно изучил адрес и открыл большую книгу. Погрузившись в нее, он практически носом елозил по пыльным страницам. Вдвойне странно, учитывая, что рядом с ним, на столе, стоял современный компьютер. Спустя десять минут ожидания, он оторвался от книги и покачал головой.
- Простите, молодой человек. Информация по этому дому закрыта, и я ничем не могу помочь. Если у вас будет разрешение, то другой разговор, – с этими словами он вернулся в свое коматозное состояние. Я вздохнул. Ну, что же. Попробуем позвонить палочке-выручалочке. 

- Алло, Саш. Привет.
- Анри, тебе не спится?
- Мне нужна твоя помощь, – улыбнулся я.
- Переезд? – печально вздохнул Сашка. – И не надейся. Чтобы я вылез из кровати нужно что-то посущественнее. Ну, говори, что у тебя там?
Я вкратце описал ему историю, тактично умолчав о домовом и находках. Саша буркнул, что сейчас сделает один звонок, и после этого я должен оставить его в покое. Попросив подождать, друг отключился. Сашкины связи вызывали у меня самую настоящую зависть. 

- Молодой человек, – дрожащим голосом вернул меня из плена мыслей, старый смотритель. – Мне только что позвонил директор и сказал, чтобы я оказал вам всю посильную помощь. Почему вы не сказали раньше, что знакомы с ним?
- Простите, видимо во мне говорила скромность, – лучезарно улыбнулся я в ответ. – Вы поможете мне?
- Да, разве у меня есть выбор? – старичок грустно поднялся со своего места и потрусил ко мне. 
- Так. У меня есть фотографии и шкатулка, – я протянул ему находки. – Мне нужно все, что известно об этих людях и об этом вензеле на шкатулке. 
- Тогда пройдемте в хранилище, – махнул рукой смотритель. – Без помощи компьютера нам не обойтись.
Старичок отсканировал фотографию и запустил поисковую программу на предмет совпадений. А вот шкатулка оказалась с сюрпризом.
- Я знаю этот вензель. Видел уже. Вы не первый, кто им интересуется, – кивнул смотритель, аккуратно беря в руки шкатулку. – Около двух лет назад, ко мне приходил какой-то пьяница с рисунком. На рисунке был этот вензель. Но я просто отказал ему и хам, обругав меня, ушел.
Скорее всего, таинственный Петька, что жил раньше в моей квартире и был этим пьяницей. Я вернулся к беседе. У смотрителя оказалась отличная память, раз вспомнил об этом.
- Мне нужно узнать, чей это вензель. Важна любая информация.
- Так, поисковая программа что-то нашла, – смотритель шустро подбежал к компьютеру и, нажав пару кнопок, вывел на экран фотографию старой газеты. Я приник к экрану. 
- Вы пока читайте, а я найду оригинал, - сказал старичок и исчез в недрах архива. 

- «Бывшие дворяне Игнатьевы получили квартиру в благоустроенном районе города». - Под этой подписью была знакомая фотография. Мужчина, женщина, и маленький ребенок. Я стал читать дальше. – «На фотокарточке, прилагаемой ниже, изображены Константин и его супруга Ольга. На руках наследник – Никита. Квартира отдана в собственность за помощь советской власти в трудное время». 

Я попросил, вернувшегося с кипой бумаги, смотрителя сделать копию и бережно убрал документы в сумку. Старичок положил на стол другие газеты, в которых находилась интересная информация. Чудны дела твои, Боже. Нафаня, оказывается, был Никитой Игнатьевым. Сыном светлейшего графа. Дворянин по крови. Побледневший смотритель, тем временем, теребил меня за руку. Я повернулся и взял в руки еще один газетный лист, который он нашел…

«Банда Тараса Жупанько и их жертвы.
Вечером, 18 мая 1932 года, банда известного душегуба Тараса Жупанько записала на свой счет новые жизни. В двух кварталах от театра на Покровке была убита чета Игнатьевых и их маленький сын. Зверское преступление всколыхнуло сердца простых людей. Тела были найдены бойцами доблестной Красной армии во время патрулирования улиц. На месте убийства был оставлен железный зуб – знак преступной шайки Жупанько. Правительство заявило, что виновные будут найдены и преданы смерти». 

Я сглотнул противный комочек и повернулся к старичку. – Их убила банда отморозков, когда Игнатьевы прогуливались по улицам?
- Да, – грустно покачал головой смотритель. – Суровое было время. Голод, преступность, угроза войны. Подобные нападения были довольно частыми. Эта шайка причинила зло очень многим. 
- Спасибо за помощь. Вы оказали мне большую услугу, - я сунул в сморщенную руку смотрителя зеленую купюру. 
- Не нужно, молодой человек. Я рад, что смог вам помочь, - улыбнулся тот в ответ, отказываясь от денег. 

На пути домой я размышлял о том, что узнал. Руки дрожали, а голова была полна страшных мыслей. Как мне это преподнести соседу? Нафаня был очень ранимой натурой, а после драки с бесприютным домовым, еще не до конца пришел в себя. 

- И где ты шляешься, путешественник иноземный? – с порога заявил мне Нафаня. – Я, значит, просыпаюсь, а барина и нет. Яишенка не пожарена. Кофе не сварен. Подыхай Нафанюшка, голодной смертью. 
- Я по делам ездил, не нуди, – пресек я его болтовню. Наф, надувшись, смотрел на меня. – Ну, что ты смотришь? Говорю же, по делам ездил.
- По каким делам? – домовой так просто не отстанет. – Снова по бабам разъезжаешь? Амурных приключений ищешь? Непутевый барин. Ой, непутевый.
- Дай мне раздеться для начала, – я встал в излюбленную позу, уперев руки в бока. – Сделай мне кофе. И может быть, я расскажу тебе, где был.
Дух, передразнивая меня, поплелся на кухню, бурча под нос, какие де люди стали нежными и зажравшимися. А я задумался, как мне все рассказать барабашке. 

- Вот, что мне удалось узнать, – я подвел итог своим поискам. Нафаня задумчиво теребил свою соску, смотря в окно на проплывающие тучи. 
- Спасибо, Андреюшка, – тихо произнес домовой, повернувшись ко мне. – Маленький был. Совсем кроха. Ты мне вот, что скажи. Почему люди такие жестокие?
- Это не люди, Нафань. Это звери в человеческом обличье. Забрать чужие жизни за горсть монет. Только полнейший мерзавец решится на такое, – минуту спустя ответил я, наливая домовенку стопку своего любимого виски «Четыре носа». 
- Но ты же хороший, – в уголках темных глаз Нафани блестели слезы. – Ты не выгнал меня. Помог с обормотом заезжим. Подарки даришь. Играешь со мной. Терпишь мои капризы. 
- Не все люди плохие, Наф, – я закурил сигарету. – Теперь все в прошлом. И ты знаешь, кто твои родители. И самое главное, знаешь, кто ты. 
- Только непонятно, как я стал домовым-то, - задумался дух. – Почему именно я, а не мои родители?
- Когда ты мне только показался, я пошел в библиотеку, чтобы поискать какую-нибудь информацию о домовых, помнишь? – Наф кивнул. – Так вот. В одной книге было написано, что домовой – это душа некрещенного ребенка, чей жизненный путь трагически оборвался. В 30-х годах с религией боролись жесткими мерами, и таинство Крещения ты не прошел. 
- А я думал, что крещенный, - загрустил домовой, попутно ковыряясь в носу. – И поэтому я очутился в родительской квартире в виде духа?
- Да, все так. Домовой – это не только дух, но и олицетворение всех чувств и эмоций жильцов, что здесь жили или живут. Ты подстраиваешься под каждого и перенимаешь их привычки и повадки. Петька приучил тебя пить и курить, а я дал тебе музыку, игры, и обычное внимание. По крайней мере, теперь мне понятно, почему ты иногда такой сентиментальный. Ты – душа ребенка. Поэтому ты так непредсказуем. Можешь радоваться, ругаться, нежничать со мной, или рыдать, как дурачок, утопивший в луже свою машинку. Тебе просто не хватает тепла и заботы. 

- Барин, можно тебя попросить об одном одолжении? – Нафаня перелез мне на колени и уставился немигающим взглядом. Я кивнул. – Когда ты соберешься уезжать от меня. Скажи мне об этом, хорошо? 
- Ты что такое говоришь, чертушка? – удивился я, легонько ткнув барабашку пальцем в живот. Тот всхлипнул. 
- Знаю, что я не совсем хороший. Ты злишься на меня часто. Но ты мой друг. А друзья иногда сорятся. 
- Я никуда не собираюсь от тебя, глупый, – улыбнулся я в ответ, почесав Нафаню за ушком. – Мы же семья. А семья заботится друг о друге. 
- Ааа! Какой ты хороший, барин, – заныл дух, орошая мою майку своими слезами.
- Наф, кончай концерт, – скривился я, почуяв, что тоже зареву. – Никуда я не уезжаю и не собираюсь тебя бросать. Раз мы вытерпели год вместе, то и остальное время, как-нибудь, да сладим. 
- Ох, твоя правда, сосед. Твоя правда, – вытер глаза домовенок, и пытливо посмотрел на меня. – Мы в футбол играть будем? Я реванш хочу! Не след смертным настоящего боярина побивать на поле бранном.
- Конечно. Беги, включай, – усмехнулся я. – Будет тебе реванш, обормот. Его ты вовек не забудешь. 
Домовенок умчался включать приставку, а я, докурив сигарету, посмотрел в окно. Там, проплывали большие дождевые облака. Скоро хлынет ливень, став хорошим сопровождением этого грустного дня. 
И пусть этот дождь смоет все плохое в нашей жизни. Принеся нам свежесть и чистоту.
Глава одиннадцатая. День рождения домового.
Нафаня очень долго приходил в себя после драки с бесприютным домовым. Пока он болел, мне удалось узнать все о том, кто же он такой. Домовенок погрустил пару дней, как обычно напился до невменяемого состояния и вновь вернулся к прежней жизни. Но самое главное – я узнал, когда именно домовой появился на свет в образе милого мальчонки. День его человеческого рождения. 
Конечно, за месяц до него, он измучил меня настолько, что его день рождения стал казаться предвестником Апокалипсиса, когда тысячи таких Нафань появятся из ниоткуда и начнут пакостить всем подряд. Но так, как я любил своего буйного соседа, то задумался о подарке для него.
Утро в День Рождения Нафани выдалось солнечным и по настоящему жарким. Июнь радовал такими деньками, без намека на дождь или тучи. 
- Барин, ну вставай, - канючил барабашка, стаскивая с меня простыню, ибо под одеялом спать было невозможно. От жары мгновенно закипал воздух и тело, невероятно мешая витать в объятиях Морфея. 
- Отвяжись, бабай, – скомкано пробубнил я в подушку – Дай поспать, ради Одина.
- Андреюшка. Сегодня же такой день. Ты должен выполнять мои капризы, – обиженно надул губу дух, теребя меня за уши. 
- День, как день. Не делай из него, что-то особенное, – урезонил я Нафаню. На что тот вообще обиделся пуще жабы, вытащенной из пруда.
- Жопа ты, барин. Волосатая и смердящая, – безапелляционно заявил домовой и громко испортив воздух, ушел на кухню. Спать от Нафаниных газов стало невозможно и я, зажав нос руками, ломанулся к окну, чтобы вдохнуть свежий воздух и выпустить Нафанин противный кислород.
Придя на кухню, я обнаружил, как домовой, сидя на стуле, помешивает ложечкой чай и косится на меня недовольным взглядом. В колонках магнитофона тихо завывал Пласидо Доминго, выводя бессмертную Nessun Dorma.
- А мой где? – я картинно вытаращил глаза, глядя на мохнатого эгоиста.
- Перебьешься, – все еще дуясь, Нафаня отвернулся к окну. 
- Ах так. Значит, обойдешься без подарка. Подарю его кому-нибудь другому, – улыбнулся я.
- Барин ты мой, ненаглядный. Ты же понял, что я пошутил? Сейчас сделаю, конечно. Чай, кофе? – заискивающе преобразился барабашка, спрыгивая с табурета.
- Кофе. Черный. Два сахара, пожалуйста, – все еще улыбаясь, я вернулся в комнату. Где из-под кровати, куда Нафаня заглядывал только по нужде, каковой не было вовсе, вытащил большую коробку. Подарок для домового. Вернувшись на кухню, я с улыбкой протянул ее Нафане.
- Держи, чертушка. Расти большой, не будь лапшой, – поздравил я, добавив. – С днем Рождения, Наф.
С хрюкающим визгом, тот выхватил коробку из моих рук, и принялся ее распечатывать. С изумлением он вытащил туалетную воду «Месье Голд», одну из самых дорогих. Улыбаясь своими острыми зубами, домовой мгновенно залил половиной флакона свою голову, оставляя дорогой запах на веки вечные впечатанным в свою шерсть. 
Повизгивая дальше, он запустил ручки в нутро коробки, за следующим подарком. Это оказалась маленькая электроакустическая укулеле. Я настолько нервничал, когда домовой брал мою гитару, что решил подарить ему собственную, пусть и маленькую. Нафаня завизжал от радости и, бросившись ко мне, крепко обнял, иногда всхлипывая. Затем изменив эмоции, он кинулся в комнату и не успел я закурить, как домовой вернулся, таща на трясущихся ножках маршалловский комбик. Мгновенно соорудив из этого музыкальный инструмент, он стал яростно запиливать собственные шреддер-соло. Маленькие, мохнатые пальчики так и бегали по струнам, а Нафаня в невероятном восторге заливался радостным смехом. Я с улыбкой смотрел на маленького Стива Вая, радость которого передавалась и мне.
- Андрюшка, спасибо. Это круто же. Я теперь могу сам играть и сочинять песни! – Нафаня был переполнен эмоциями, как среднестатистический фанат комиксов, увидевший Стэна Ли в очереди за хлебом. 
- Да не за что, – я уже вдоволь насмеялся – Только это не все подарки.
Нафаня мгновенно сделал стойку, бросив гитару на стол.
- Какой еще?! – домовой от возбуждения даже высунул мясистый язык.
- Сегодня мы идем гулять. И будем делать все, что ты захочешь. Я взял выходной, – обрадовал его я.
- Ура! – завопил домовой и бросился в комнату одеваться.
Так, как Нафаня домовой и вижу его только я, то проблем не возникло. Пока. В дальнейшем все стало очень комичным. Как и все мое существование с кипящим радостью, комочком. 
Мы шли по центральному парку. Я, в шортах с дьяволятами и белой безрукавке, разговаривал с воздухом, иногда ловя изумленные взгляды прохожих и сочувствующие взгляды девушек. Никак паренек с ума сошел. А я всего лишь вел беседу с Нафаней, которого никто не видел. 
Домовой радостно щурился теплому, летнему солнцу. Потом, подустав, попросился на руки. Я посадил его на шею и дух, весело болтая ножками, распевал матерные песни, над которыми я от души хохотал. 
Веселое началось с того, что Нафаня захотел мороженого. Я купил у палатки два рожка, и, дав один ему, повел на малолюдную аллею. Слопав свой рожок, дух стал, облизываясь коситься на мой. Я нахмурил брови.
- Наф, ты борзеешь. Зачем ты свое кусками глотал? Это же мороженка! Ею нужно наслаждаться, – я с умилением лизнул белый рожок. Вызвав ворчание домового, который сетовал, что это его день, и я обещал ему исполнять все прихоти. Но заткнулся, увидев впереди женщину с коляской. В коляске сидел странный толстый мальчик, с аппетитом уминая мороженое с двух рук, по македонски. Нафаня гадко улыбнулся и кинулся к нему. Я только зашипел, еле поспевая за неугомонным демоном.
Толстый ребенок ошалело смотрел, как волосатое нечто, ухмыляясь и улюлюкая, тянется к его лакомству. Пока не завизжал в полную мочь своих легких. Мать его, понятное дело, тут же кинулась с чаду.
- Сыночка, что такое? Оса укусила? Пчелка? Сына!
- Ааааааа!!! Хыка, сука, украл мороженое!! – выдал неожиданным басом, ребенок. Я оторопел. Дитя, а ругается, как истый пьянчуга.
- Какая хыка? Ты его просто уронил, же, – женщина пыталась успокоить юного Гаргантюа, который отдышавшись и набрав воздуха, вновь включал свою сирену.
- Бабайка!!! Волосатый и страшный! Ааа, – не унималось толстое создание. 
Нафаня, нагло щипая ребенка за ногу, показывал тому язык и, откусывая гигантские куски от пломбира, проглатывал не жуя. Я, подойдя незаметно, пнул Нафаню под зад и обратился к мальчишке.
- Ну, все, бабайки нет. Ты просто уронил мороженное, а он его скушал, – я наклонился к удивленной женщине и шепотом произнес. – Дети такие выдумщики.
Ребенок, смотря на меня, потерял из виду Нафаню. Дух с криком выскочил из-за коляски и, запрыгнув толстому на шею, принялся выкручивать уши, приговаривая:
- Жадина, говядина, соленый карапуз. И сейчас Нафаня укусит его пузо! – верещал домовой.
Я схватил буйного домового за шкирку и, держа перед мальчуганом, проговорил:
- Вот твой бабайка. Сейчас дядя его отнесет на реку и утопит в нечистотах, чтобы не пугал больше детишек. А ты не плачь больше, – ребенок понемногу успокаивался, но продолжал смотреть на извивающегося в моей руке, Нафаню.
- Спасибо вам, – улыбнулась женщина – Постараюсь не включать ему больше мультики на ночь. Это выходит боком. 
Попрощавшись и таща за шкирку Нафаню, я увидел в глазах мамочки удивление моей актерской игрой. Да, знали бы они, на что способен разбушевавшийся домовой, так вообще бы уехали из этого города.
- Нафань. Ну что за хрень? – я пожал плечами – Можно было бы подождать. Ну, купил бы я тебе еще мороженное. Зачем было пугать мальчишку? Он же тебя видел!
- Ты видел, какой он жирный? Еще и два сразу жрал, – маленький домовой отряхивал свою соску от капель растаявшего мороженного. – Дети меня видят вне зависимости, хочу я этого или нет. 
- Это не значит, что нужно пугать людей. Вежливость никто не отменял, – я погрозил домовому пальцем. 
- Окей, хоккей, – гикнул Нафаня – А морда у жирдяя была, что надо. Как он заорал-то? 
Я не мог не улыбнуться. Нафаня умел находить веселое, даже в таких моментах.
Потом мы катались на Чертовом Колесе, где Нафаня истошно вопил.
- Барин! Не бросай меня! Я боюсь. Я буду вести себя хорошо! Бааарин!!!
После увещеваний, что это просто аттракцион, и никто испуганного домового бросать вниз не будет, дух вовсю глазел на панораму нашего города и плевался сверху на прохожих, забавно гогоча.
Мы даже прокатились на лошади. Забавный, наверное, был вид. Парень верхом на пони что-то говорит своему плечу. Но что не сделаешь ради друга. Пусть и потустороннего.
В аттракционе «Комната страха» Нафаня напустил лужу прямо в вагончике, который тихо скрипя, вез нас по длинному туннелю. Испуганный домовой, оторвал в два счета голову дракона, что неосмотрительно высунулась из стены.
- Да что же это такое? Страсти-мордасти мне тут устроил, – завыл дух, барабаня себя в грудь маленькими кулачками. – Андрюшенька, это вообще не весело. Я боюсь.
После аттракционов, я купил ему еще порцию мороженого и прочих сладостей. Нафаня налопался фруктового льда, чипсов и потихоньку начал спотыкаться. Зевая, он закрывал рот мохнатой ладошкой. Устал, бедняга. Пришла пора возвращаться домой.
Вечером, я сделал духу его любимую яичницу с перцем. Подарив еще один подарок - диск с автографами его любимой группы Удавка. За автографом мне пришлось погоняться, но я таки достал его, благодаря Сашке. Друг знал главу звукозаписывающей компании, который и помог достать этот реликт. 
Домовой тут же устроил прослушивание альбома, аккомпанируя себе на подаренной гитаре. 
- Жрать! Спать! Пить! Любить! – нескладно верещал домовой. Я подыгрывал ему на большой кастрюле. В два голоса мы орали до двух ночи, не обращая внимания на стук соседей, колотивших по батарее. 
Позднее, я укладывал спящего Нафаню в кресло. Домовой бормотал во сне:
- День рождения! Жрать!... Андрюшка балбес. Но хорооооший!!
Укрыв его одеялом, я выключил свет и пошел на кухню. Убрал в сторонку изрядно помятую гитару и старую кастрюлю. Смахнул со стола весь мусор и уставший, прислонившись к стене, курил. Пуская голубоватый дымок в форточку. Пока не услышал голос позади.
- Андрей, это. Спасибо тебе. Это мой самый лучший день рождения. Для меня никто столько никогда не делал, – в проеме двери стоял Нафаня, завернутый в одеяло, как древний римлянин. Глаза духа предательски блестели.
- С днем рождения, чертушка, – я опустился на корточки, и домовой с дрожащей губой, обнял меня. 
- Спасибо… - прошептал Нафаня.
Главное, не подарки. Главное внимание к тому, кто тебе дорог. Нафаня это понял. Это понял и я. Мой сосед, у которого никогда не было дней рождения, наконец-то получил свою долю внимания. Счастливый домовой спал в кресле, обнимая гитару. Под подушкой лежал диск с автографами его любимой группы. И в комнате повис мягкий аромат «Месье Голд». 
Глава тринадцатая. Лето. Дача. Домовой.
Домовой на даче, уже по сам себе парадокс. За те несколько дней, что мы провели на природе, Нафаня умудрился показать себя во всей красе и даже немного в неглиже.
Дача. Как много противного и прекрасного в этом слове. Когда ты маленький, то обожаешь носиться по маленьким улочкам, среди низеньких домиков с детьми своих соседей. А уж, сколько приключений ждало маленьких сорванцов – тут вам и купание в пруду, и догонялки с прятками, и страшные истории по вечерам, и даже самоличное воровство сладкой черешни из огорода соседа. 
Зато когда ты взрослел, то отдых уступал место пассивному рытью котлованов под картошку, прополке сорняков, поливке оных, сборе урожая пока не начинала хрустеть спина, да постоянно зудящие над ухом слепни с комарами. Мечта рабочего парня. 
Когда я купил небольшую дачу за городом, то решил, что не буду подобно сотням несчастных, гробить свои выходные в позе рака под палящим солнцем. Правда, для осуществления этой мечты пришлось тоже потрудиться. 
Зато как все прекрасно выглядит теперь. Я разровнял грядки и засеял их зеленой травой для газона, по периметру дачи шли цветы, которые сажали еще мои родители, когда приезжали ко мне давно, да небольшой фонтанчик, который самолично возвел отец-рукодельник. Сколько мата было употреблено при возведении скульптуры я тактично умолчу. Скамейка под моим любимым дубом, была заботливо украшена кованым орнаментом. Моя дача была создана именно для отдыха. 
- Ох и красиво живешь барин! – потянулся Нафаня, вытягивая из мохнатых лапок острые коготки. Домовой всю дорогу покорно промолчал в большой сумке, а автобус даже не догадывался, кого я везу. Дача произвела неизгладимое впечатление на злого духа, который враз подобрел от созерцания подобной красоты. 
- Знал бы ты чертушка, сколько пота я пролил, чтобы возвести эту красоту, – я гордо надул грудь. Наф смерил меня недоверчивым взглядом.
- Ты жопу свою от постели оторвать утром не можешь. А тут на тебе. Целое королевство, – поджал толстые губы домовой. – Хотя. Что тебе втемяшится в голову то и делаешь. Белоручка ты у меня барин. Так, где тут банька! Я купаньки хочу.
- Банька будет вечером, Нафань. Вначале нужно забор покрасить. Смотри, как жутко смотрится эта красота и старый забор, – я кивнул на облезлые деревяшки по периметру. Дух не замедлил скорчить рожу. Лентяй! Впрочем, отвертеться ему не удалось.
Спустя полчаса я нарядил Нафаню в старый фартук с дурацким цветочком на груди, и дал в руки банку с зеленой краской и большую кисть. Бес был похож на излишне бородатую версию Тома Сойера. Я не преминул это подметить, чуть не оказавшись в краске от излишне чувствительного домового. 
Отправив маляра красить, я решил заняться поливкой своего газона. Изумрудная мурава на удивление ровно покрыла всю землю, и я не утерпев, разулся и ступил голыми ступнями на зеленый ковер. Ох, эти эмоции. Если вы никогда так не делали, самое время попробовать. Уверен, что у вас будет улыбка до ушей и мурашки, бегущие по спине.
Так и я. Постоял и, зажмурившись, аккуратными шагами пошел гулять по травке. Встряхнув головой, я включил стоящий на крылечке бумбокс и под бодрые звуки группы Зеленый День принялся поливать газон. Солнце, попадая на тугую струю воды, образовывало тысячи радуг по всему зеленому ковру. Идиллия же. Оказавшаяся быстро нарушенной.
Резкий рев обиженного бегемота, раздался за забором. Ко мне на всей своей скорости мчался домовой с перекошенной мордой. Фартучек заметно стеснял движения маленьких ножек. Морда Нафани была разрисована зеленой краской. Бумбокс будто почуял себя композитором для фильмов ужасов и затянул песенку Мисс Убийца. Я не удержавшись, расхохотался от увиденного. 
- Наф, глупое ты существо! Ты чего себя изрисовал всего?! Отмыться будет очень трудно, – в перерывах между смехом я, делая строгое лицо, проповедовал домовому с видом доктора.
- Долбанная пчела! Какого фига ты не сказал, что там целое гнездо? Я не Винни Пух, чтобы улепетывать от пчел, – яростно скакал рядом Нафаня, пытаясь ужалить меня зеленой краской. – Эти звери, меня чуть не покусали! Я тебя сейчас тоже изрисую, отрыжка Пикассо, недоумок барский.
Нафаня бушевал, а меня просто распирало от смеха, когда юный Халк принимался от избытка чувств высовывать язык. И это при измазанной краской морде-то. Чуть успокоившись, я потащил духа к гаражу, где стояли канистры и должен был быть керосин. Только он и мог отдраить краску от шерсти Нафани.
Я курил сигарету, не рискуя подходить к пахнувшему керосином, как трактор, духу. Краску удалось содрать, да и Нафаня искупался под летним душем, только вонял теперь, как водитель маршрутки. 
- И что? Мне тоже теперь нельзя курить? – буркнул домовой, скрестив лапки на груди и поглаживая коготками соску.
- Можно. Только я не дам тебе гарантии, что ты не улетишь на Луну от первой же искры, – я выпустил в сторону Нафани струйку дыма. Домовой надулся еще сильнее. – Да шучу, я. Бери. Мы же вымыли тебя. Все будет хорошо.
С едкой улыбкой, Нафаня потрусил к сумке и, вытащив из нее пачку папирос, мгновенно зажег одну, потонув в клубе вонючего дыма.
- Ох, лепота, барин, – глухо донеслось из-за дымовой завесы. Я прыснул в кулак. 
- Так. Ладно, с забором разделались. Иди топи баньку. У тебя это должно быть в крови, – я повелительно взмахнул рукой в сторону маленькой бани на окраине моего участка. Рядом стояла поленница дров, и кипа промоченных дождями, газет для растопки. Свистнув, Нафаня умчался к бане, попутно украв мою зажигалку.
Я же решил просто посидеть спокойно на скамье под дубом. Ветерок был таким теплым и ласковым, что скамья сама манила прилечь. Вздохнув, я забрался с ногами на жесткое сиденье, и, взяв в руки стакан яблочного сока, принялся обозревать окрестности. 
К калитке тем временем подошла соседка - баба Мотя. 
Баба Мотя была из той породы бабушек, что постоянно сидят на лавке и обсуждают прохожих. Я к ней относился ровно, а вот Нафаня ее не любил. Особенно после случая, когда старушка зашла к нам домой со своим пуделем Люцифером. Странное имя для собаки, я знаю. Люцик, как она ласково звала его, умудрился найти Нафанину соску, спрятанную под ванной и неистово тягая ее по комнате, вызвал-таки бурю эмоций у жадного домового. Тогда Наф и довел Люцифера до первого обморока, рявкнув так, что пудель мгновенно напустил под себя лужу и впал в кому. Я же еле успокоил бабу Мотю, которая после той истории избегала заходить к нам в гости. Хоть иногда и забывала по старости о принятом решении.
- Здравствуй, Андрюшенька. Решил выбраться на солнышко и природку? – баба Мотя умудрялась так коверкать слова, что в гробу явно вертелся первопечатник Иван Федоров, вырабатывая электричество. 
- Привет, баб Моть. Как жизнь? - я вежливо махнул старушке рукой, приглашая войти. Она зашла, а за ней, о ужас, забежал и плешивый Люцик. Я глазами поискал домового. Не хватало, чтобы он еще тут устроил драку. 
- А я вот Люцика вывезла на природку. Пусть собачечка погуляет вдоволь. Он нервненький стал последнее времечко, – сокрушенно покачала головой баба Мотя. Я же хихикнул. Да, после Нафаниного рева и не таким станешь.
Пока я беседовал с соседкой, пудель умчался разнюхивать окрестности. Я потерял его из виду. Баня была далеко, а домовой не успокоится, пока не растопит ее так, что и всамделишному Люциферу станет жарко.
- Ох, божечки, – заломила внезапно руки, баба Мотя. К ней, вылупив глаза и отчаянно визжа, несся Люцифер, а за ним, конечно, Нафаня. При этом в руках домовой держал здоровенное полено, которым размахивал над головой старого врага. Впрочем, духа видел только я. И это радовало.
- Хрен тебе, а не моя соска, мохнатая тварюга! – орал Нафаня благим матом, пудель же был явно на последнем издыхании. И собрав все силы, пес оттолкнулся от земли и буквально взлетел на руки хозяйке. Баба Мотя ахая, схватилась за сарафан. Люцифер вновь обмочился. Да прямо на старушку. Я не вытерпев, вновь заржал, как сивый мерин. Баба Мотя осуждающе посмотрела на меня:
- Злой вы, Андрей. Бедный Люцик просто с ума сходит, только завидя вас.
Ага. Знала бы она от чего на самом деле сходит с ума Люцик, то вероятно сдала бы собаку в психушку. У ее ног крутился Нафаня, высовывая язык и крича утробным ором на пса. Люцифер, глянув вниз, снова потерял сознание. Старушка, ахая и охая, выскочила за калитку, а я смеялся, прижимая Нафаню к себе. Дух так и порывался догнать ненавистную псину и попотчевать ее поленом. Не простил пожеванную соску, видимо.
Поздним вечером, мы с Нафане парились в баньке. Дух от души хлестал мое румяное тело. Вот что-что, а банщик из домового отменный. Я даже притащил в ведерке с ледяной водой из колодца, две бутылки Гиннесса. Испить их сразу после бани и можно кувыркаться сразу спатушки. Тьфу. Баба Мотя заразила, не иначе. 
- Наф. А ты знаешь, что ты зараза? – я сделал глоток отменного темного стаута, и повернул свой расслабленный взгляд к домовому. Нафаня закурив папироску, вопросительно изогнул брови. – С тобой же трудно. Вон измазал все краской. Довел до истерики и обморока бедную собаку. 
- Пес этот - идиот, Андреюшка, – заплетающимся языком пробормотал домовенок, прижимаясь к горячей стене. – Кто его знает, что он захотел бы сделать. Я же хранитель, вот и охранил от бесовской псины, друга. А ты ругаися.
- А краска? Учудил же, – я потрепал духа по макушке. Тот улыбнулся, выставив напоказ острые зубы.
- Ага. Жутко было. Пчелище гигантское, чуть не сделало из меня девиц из интернетов твоих. С губищей, аки обезьяна, - слова Нафани постепенно складывались в обычную речь пьянчужки. А что вы хотели. После баньки, темный эль. Расслабляет, мама не горюй.
- Ты чудовищен, дух, – рек я с вселенским пафосом и, не выдержав, засмеялся. Домовенок вторил басовитым уханьем.
Глава четырнадцатая. Немец.
- Хозяюшко. А давай купим машину?! – огорошил меня утром домовой. Я поперхнулся кофе и переспросил:
- Чего? Машину?!
- Ага. Знаешь, такую быструю, гоночную. Будем с тобой, как два кабальеро гонять по пустыне и унижать всяких балбесов на ржавых корытах, – буркнул Нафаня, делая глоток своей ядерной самогонки. 
Дух последнее время не слазил с консоли и прошел по двадцатому разу всю серию игр Жажда скорости. Дошло до того, что он однажды заявил мне, дескать, настоящие стритрейсеры делают себе татуировки, забивая все тело, и ему тоже нужен маленький шедевр нательной живописи. На мой комментарий, что бородатому карлику никто не будет делать тату, домовой обиделся и, надувшись, как жаба, просидел четыре дня. Пока сегодняшним утром не соизволил со мной заговорить.
- И где же мы возьмем денег на спортивную машину? Какую именно машину, ты уже решил без меня? – домовенок энергично закивал головой и, сорвавшись с табурета, бросился в комнату.
Через мгновение он вернулся, притащив с собой журнал. И открыв его на определенной странице, ткнул пальцем. 
- Да уж. Нафанюшка, чтобы купить такое авто, мне нужно продать все свое тело на органы, и то еще придется пару лет работать дизайнером без выходных. Да и тебя придется загнать китайцам, как диковинку, – дух выбрал последнюю модель Shelby GT 800 с астрономической ценой. Видя, что толстые губы напряглись в порыве выплюнуть очередную гадость, я быстро задал вопрос:
- Наф. А почему бы не купить машину попроще, как все поступают? И уже потом задумываться о покупке такой красавицы. Жалко будет угробить ее о первое дерево, – кивнул я на разворот в журнале. Домовенок пошевелил ушами и нехотя согласился. У меня давно была мысль брать машину, чтобы ездить на работу, да на природу выбираться. А тут Нафаня, сам того не ведая, подкинул хорошую идею.
Последующие дни превратились в настоящую войну. Я яростно настаивал на покупке Мерседеса, благо мой друг Сашка продавал своего красавца, на которого я давно точил зуб напильником. А домовенок рассчитывал на Форд Мустанг последней комплектации. 
- Ууу… Фашист! – яростно заливался Нафаня. Особенно после того, как узнал, что у меня австрийские корни. – Фордик, зело леп. Фарами союзен. Червонен кузовом, да могуч двигателями. 
- Прекращай нести ахинею на своем старославянском, – вклинился я поперек его восхвалений. Дух тут же влепил мне огурцом в лоб. Я в ответ запустил в него солонкой, чего потусторонний Нафаня вообще не выносил. Домовой завыл, когда вокруг него рассыпалась соль, и поспешно начал ее собирать. Привычка у него была такая. Когда он мне надоедал, достаточно было рассыпать соль рядом, да побольше. И ближайший час я был свободен. Пока соль не собрана, домовой рта не раскроет. 
Вздохнув, я быстро оделся и вышел из дому. Нужно было внимательно осмотреть автомобиль, прежде чем покупать его. 
Саша милостиво позволил прокатиться пару кругов по району. Машина была в идеальном состоянии. Друг поставил туда мощнейшую аудио-систему от Зенхайзер и тяжелая музыка наполняла тело приятным, тягучим ритмом. Будучи по природе аккуратным человеком, он тщательно следил за своей «ласточкой». Я тактично умолчал, что каждый второй владелец авто, зовет свою машину «ласточкой», «рыбонькой», и даже «котенькой». 
- У меня сомнений не осталось, Саш. Поехали оформлять, – кивнул я другу после полного осмотра машины. Благо, деньги на покупку были отложены давно. На моем счету в банке лежала хорошая сумма, которой полностью хватало на Сашкиного «немца». 
- Отлично. Тебе Анри, я его доверю без проблем. Жалко продавать, конечно. Но Кристинка закатила скандал, что нам нужен минивен. Для семьи, – я с сочувствием похлопал друга по плечу. Все знали, как Саша любил свой Мерседес.
Спустя три часа бумажной волокиты, белый немец стал моим. Я ехал по улице неспешно, с открытыми окнами, выпуская на дорогу песенку группы «Синий Сталин». Прохожие девушки стреляли глазками мне в след, а я был невероятно счастлив. Человек наконец-то эволюционировал до четырех колес. 
- Ой, дурилка! На кой ляд ты купил эту колымагу?! – причитал Нафаня, теребя в лапках свою потертую соску. – Фары, как глаза у Олега. Жопа тяжелая. На такой гонку не устроить, Андреюшка. 
- Брось. Отличная машина. Бери и езжай, куда нужно, – я с гордостью положил руку на крышу «Адику». Да, решил звать своего зверя Адольфом. Уж больно он был мощным и степенным.
- Еще и Гитлером ее обозвал! Ну что ты за барин такой? А? – Нафаня не оставлял попыток переубедить меня. – Давай сдадим в металлолом и купим лютую коняшку? Барин, прошу!
- Нет. Уже решено. Я его купил. На Мустанг все равно не хватило бы денег. Даже на минимальную комплектацию, – я отрицательно покачал головой. Домовой фыркнул, признавая свое поражение, и поплелся в подъезд. 
Вечером, я взял с собой Нафаню покататься и показать на что способен Адик. Скептически настроенный домовой изменил свое мнение, когда я включил музыку. Зенхайзер взорвал тишину мощнейшим панком благодаря отменному звуку. Восторг духа увеличился, когда мы со светофора сделали расписной БМВ, явно из мира подпольных гонок. 
- Получи, жопа стоеросовая! Дилда фалометрическая! – орал домовой, высунувшись из окна и показывая опешившему водителю Бэхи средний палец своей мохнатой лапки. Видимо, домовых тот раньше не видел. – Казлище дурацкое! Выкинь свое ведро на помойку! 
- Наф, ты бы потише. Многие водители возят оружие, – я переживал за сверкающие бока Адика больше, чем за собственные. Но дух тут же разорался еще громче.
- У тебя в машине сильнейшее потустороннее существо, а ты боишься какого-то пистолета, барин. Правильно говорят, что ты дурилка! – негодовал Нафаня. Мне нечего было ему возразить. Домовой и правда, был очень силен.
Покатавшись до трех часов ночи и обставив всех встречных любителей ночной жизни, мы довольные и усталые, вернулись домой.
Утром, я встал, как обычно, очень рано. А что вы хотели от любителя пить кофе, смотря в окошко на восход солнца? Нет ничего прекраснее этого момента. Можете назвать меня ванильным. Только попробуйте для начала сами. 
Закурив сигарету, я удивился, что Нафаня не сидит на кухне. Обычно он вставал раньше меня. Хмыкнув, я подошел к окну.… И остолбенел. Машины не было на своем месте!
Громко заорав, я схватил телефон и набрал номер полиции.
- Алло, полиция? У меня машину угнали. Да! Стояла под окнами, а сейчас ее нет. Вчера купил только! Да, жду. 
В кухню заглянул заспанный Нафаня.
- Чего орешь, будто тебе белка яйцы в задницу засунула? – любезным, домовой был редко, но тут я пропустил его слова мимо ушей.
- Машину украли… - тихо промолвил я, прислонившись к косяку. Домовой вылупил глаза и театрально выдохнул:
- Как?! Она же вчера оставалась возле подъезда.
- Я уже позвонил в полицию. Сейчас приедут. 
Дальнейшие переговоры с полицией были сумбурными. Сонные полицейские хмуро выслушали меня и, пообещав скорее начать поиски, ушли. Я же с кислым видом сидел на кухне и потягивал остывший кофе. Нафаня, рядом на табурете, теребил свою майку с логотипом любимого рестлера Стива «Ледяной глыбы» Остина.
- А где твоя соска? Ты же с ней не расстаешься, – спросил я, пытаясь отвлечься от плохих мыслей. Домовой заерзал на табурете и ответил на удивление тонким, писклявым голоском:
- Я ее помыл. В ванной сушится, – я недоверчиво посмотрел в его сторону. Заставить Нафаню помыть что-то, можно было только под жесточайшей угрозой никогда не готовить ему яичницу с перцем, а тут на тебе. Впрочем, мои мысли быстро вернулись к похищенной машине. Да и на работу пора собираться. 
Нафаня на удивление не лез со своими ехидными комментариями. Видимо пушистого соседа, тоже расстроило исчезновение Адика.
На работе было грустно. Я не мог сосредоточиться на заказах и постоянно проверял телефон. Мобильник все-таки зазвонил, заставив меня свалиться на пол со стула. И все под удивленными взглядами коллег. 
- Алло! Да. Нашелся??!! Слава Богу. Да, спасибо. Буду через час, – Адик нашелся. Причем в соседнем квартале. Полиция сказала, что у него повреждена фара и чуть помят бампер. Но в целом, машина была в порядке. Слезно воя, я отпросился у начальника домой. Босс без проблем отпустил, ибо сам был автолюбителем. Пожав мне руку, он даже подержал дверь, чтобы я в порыве радости не снес ее с петель.
Около подъезда стоял мой родной Адик. Правая фара была разбита, да на бампере, как и говорили полицейские, было несколько вмятин. Но он был здесь. Стоял рядом с хмурым стражем закона, которого я чуть не облобызал от радости.
Заполнив кучу бумаг и протоколов, я надежно запер машину и поднялся домой. Нафаня крутился в дверях. 
- Ура. Нашелся Адик. Он целый? – приторно ластясь, спросил домовой. Я вновь пропустил мимо ушей его странное поведение.
- Ага. Фара только разбита. Я сейчас поеду к Сашке. У него, кажется, была запасная, – улыбнулся я. Домовенок ходил по кухне, заложив руки за спину.
- Отдыхай барин. Потом съездишь. Никуда не денется твой Адик. 
Но меня уже было не остановить. Я потушил сигарету и, схватив ключи, вышел из квартиры. Наф стоял в дверях, покусывая толстую губу и бегая глазками из стороны в сторону.
Сев в свой Мерседес, я расслабленно выдохнул. Слава всем богам, что машина нашлась.
- Ничего, Адик. Все починим. Будешь еще красивее выглядеть, – я ласково провел рукой по приборной панели. И нахмурился, когда мой взгляд упал вниз. На коврике одиноко лежала Нафанина соска! Выскочив из салона, я понесся домой. Открутить домовому голову, будет слишком легким наказанием.
- Наф! Ты где?! Зараза мохнатая! – обиженно заревел я, ворвавшись в коридор. Мимо моих ног метнулся пушистый комок, в белой майке. 
- Я просто покататься взял! Я не виноват, у меня лапки короткие! Вот и врезался. Не убивай барин! Живота прошу! – верещал домовой, убегая от разъяренного хозяина. Я почти догнал его, когда дух в изящном прыжке взлетел на люстру, откуда заявил. – Ты же не ударишь маленького, толстенького домовенка?
- Я тебя утоплю, нехристь! Выгоню вон. Ишь ты! Учудил. Соску он постирал, мистер Проппер вшивый, – орал я, тщетно пытаясь достать Нафаню в прыжке.
Устав, и чуть успокоившись, я покинул комнату. Вспышка гнева съела все оставшиеся силы. Сидя на кухне, я привалился к стене и стал клевать носом. Мой уставший мозг явно требовал отдыха. Ох уж эти переживания. 
Поздним вечером в квартире было тихо. Домовой не показывался. Видимо так и сидел на люстре, боясь хозяйского гнева. Зевнув, я решил, что машину нужно поставить на стоянку. Подальше от греха. В образе мохнатого гонщика с короткими лапками.
Подойдя к стоявшей на улице машине, я удивился вновь. Правая фара не отличалась от левой. Бампер был идеально выпрямлен. Будто все события дурацкого дня мне привиделись. К стеклу был приклеен маленький клочок бумаги. Развернув его, я прочел доставляющее неграмотностью послание:
- «Я скатина. Прасти миня. Нофаня» - ну конечно. Кто же еще, как не дух, так быстро все сделал. Я вздохнул и завел двигатель. Адик тихо двинулся на стоянку. 
Придя домой и, повесив ключи на вешалку, я позвал духа:
- Эй. Самогоночник. Иди сюда!
- Нет. Ты будешь орать и драться. Знаю я тебя, Андриюшка, – донеслось в ответ из комнаты. Я улыбнулся.
- Не буду. Пошли, я сделаю тебе яичницу. Хоть ты и заслуживаешь добрый веник крапивы для своей задницы. 
Домовой выбежал в коридор и прижался к моей ноге. Всхлипывая, он вновь принялся извиняться. Я остановил его, попросив больше не брать машину без спроса. Дух шумно втянул огромную соплю обратно, кивнул и улыбнулся.
- Пошли, поедим. Голодный, как тираннозавр, – я похлопал себя по животу и тут же поправился – Ой. Тираннозавр-то у нас ты. Как вообще до педалей достал, Шумахер?
- Побурчи мне тут, – хмыкнул домовой. – Кирпичик положил на педальку. Кто же знал, что немец твой с таким норовом свирепым. А вообще, я есть хочу. Идем, барин. Ждет нас вкусная яишенка и пиво темное. Напугал ты сегодня Нафанюшку. Ох, напугал. 
Глава пятнадцатая. Ремонт.
Говорят, что сделать ремонт, это то же самое, что пережить пожар. В случае с моим чудесным соседушкой, эта поговорка идеально подходит под случившееся. Что из этого вышло, узнаете сами.
- Страшные у тебя обои в комнате, барин, – метко заметил Нафаня, критичным взором осматривая странные пятна на стенах. Пятна, к слову, появились из-за того, что мелкий дух, просто решил сварить сгущенки. Зачем он это делал в моей комнате, остается загадкой. 
- А кто сделал их страшными? – я бережно протирал тряпочкой свою гитару. Бедный Гибсон получил основной заряд сгущенки в цельнодеревянный корпус. – Загадил комнату. И что тебе на кухне не готовилось?
- Кухня была занята. Я первачок делал. Чистый, как моя слеза, – мохнатый даже не думал о раскаянии. – Вот я и решил приготовить. Сладенького захотелось, барин.
Домовой получил по полной программе, когда я появился дома и увидел, что стряслось. Ладно, стены, но новый телевизор, гитара, и некоторые вещи, которыми пушистый раззява вытирал сгущенку, ни в чем не виноваты. Нафаня с понурой головой слушал гневные речи, состоящие из отборного немецкого, английского, и украинского мата. Сдается, что в душе ему было абсолютно по барабану. Нечисть же.
- В следующий раз, утоплю тебя в бадье со святой водой. Будешь Петру рассказывать, за что горемыку сжили со свету, – пригрозил я липким пальцем. Чистая гитара была возвращена на свою подставку. – И вообще, раз ты затронул тему обоев, то готовься. Мы начинаем ремонт. И вешаем замок на дверь комнаты. Дабы ты не решил потом выделить анизотропные лучи в вакуумном синтезе, разнеся планету.
Нафаня только хмыкнул. Лень его не поддавалась описанию. Но и отказаться он не мог. Личина домового обязывала его быть ответственным за свой дом. 
Следующим утром, я шел домой, загруженный рулонами с новыми обоями, которые умудрился купить по бешеной цене, ибо на оных был логотип Бэтмена. Ну не хотел я стандартно мыслить, да и детство жило в моей душе. Зачем нужны обои в цветочек, когда есть такое чудо? Также, в руках были пакеты с клеем для обоев и мешочек с ветонитом, чтобы выровнять стены. Скинув все в коридоре, я вошел в комнату и увидел, как домовенок, лежит в кресле, свернувшись калачиком. На его голову был напялен красный платок. Вид Нафаня имел бледный и глубоко несчастный.
- Ты чего развалился тут, аки студень? – потормошил я пушистого духа, тот в ответ простонал что-то по-старославянски. – Начинаем ремонт. Я предупреждал!
- Плохо мне, барин. Сил нема, немочь треклятая одолела. Ручки слабые, головушка не работает. Давай я отлежусь лучше, – просипел Нафаня, закатывая глаза. Да, актер из него получился бы первоклассный.
- Как хочешь. Только в таком случае не получишь бутылку виски. Я как раз собирался выпить немного по окончании ремонта. Отпраздновать, – я притворно вздохнул и пошел на кухню. Барабашка с быстротой молнии обогнал меня и, схватив заветную бутылку, прижал к себе, рыдая и смеясь. Алкоголик и в потустороннем мире, алкоголик. Что с него взять. Я вырвал пойло, протянув духу кисточку и пачку клея.
- Иди, готовь раствор, а я пока старые обои соскребу.
- Может для начала пару стопочек? А? Барин, – слезящимися глазками посмотрел в душу домовенок. Вот оно что. Похмелье. Первачок оказывается не свежий вышел. Но я был непреклонен. 
- Ремонт. Потом опохмелишься. Труд облагораживает.
- Зараза виразная. Стервец. Сам не маешься головушкой, зато бедного Нафанаила мучаешь, – заныл дух, за что получил легкий пинок под мохнатый зад. Причитая, он пошел готовить клей.
Благо старые обои висели на макаронной замазке, со времен революции, и отрывались на удивление легко. Собрав мусор в мешок, я отволок тот в коридор и крикнул в сторону кухни:
- Нафань, тащи клей. Я убрал все.
Ответом была тишина. В дурном предчувствии, я зашел на кухню и очам моим предстал пьяный дух, что держал в грязных ручках, бутылку виски. Улыбаясь и высунув язык, Нафаня сладко похрапывал. 
Вспылив, я схватил за шкирку спящего пьяницу и, потащив в ванную, вдруг истерически заржал, остановившись на полпути. Бутылка прилипла к пальчикам Нафани. Тот завыл, как сирена. Тщетно пытаясь оторвать от лапок стеклянную тару.
- Андрей, что за хрень-то? Убери пузырь, я больше не буду! – пьяная голова так и не додумалась, что причина стоит в ведре рядом. Клей поблескивал тягучей массой. Мой смех сорвался на истеричное повизгивание. Я выронил Нафаню и, прислонившись к стене, пытался успокоить дыхание.
- Ох, и кто из нас дурилка? С тобой точно не соскучишься. Сейчас растворитель принесу. Сиди смирно.
После того, как растворитель уничтожил клей, а заодно с ним и грязь, что вросла в Нафаню, бледный домовой, потащился на кухню и, взгромоздившись на табуретку, ополаскивал лицо под краном. 
- Так. Чем-бы не таким травмоопасным тебя озадачить? – задумчиво протянул я. Домовенок вскинул на меня недовольный взгляд. После встряски, он осознал, как сильно болит голова. Но я не собирался сдаваться. – Иди-ка ты ветонит приготовь, там одна стена немного неровная. Выправим и заклеим.
Шипя, дух засеменил в ванную. А я, схватив ведро с клеем, отправился придавать комнате новый вид. Работа шла быстро и скоро большая часть комнаты сверкала свежими обоями, на которых сиял логотипчик Бэтмена. Я уселся на косую табуретку и позволил себе радость. Чашку кофе и сигаретку. Душистый дымок наполнил легкие и голову приятным головокружением.
Пока из ванной не раздался крик. Чертыхаясь, я кинулся на источник шума. 
Раскрыв дверь, просто остолбенел. Домовой, сидя верхом на перфораторе, скакал в ванной. Обильно смазанная ветонитом эмаль, не давала устройству выпрыгнуть из выемки. На полу валялось разбитое ведро. 
- Баарин! Выруби эту скотину! Я прыгать боюсь. Меня же перекрутит. Взбесилась окаянная, – верещал Нафаня, прыгая на миксере, как заправский ковбой. – Чего ты ржешь, барин?! Вырубай!!!
Где еще увидишь домового с огромными глазами, скачущего в ванной на растворомешалке и отчаянно матерившего ее изобретателя. Догадаться, что нужно всего-то отпустить кнопку, дух не смог.
- Давай, усмиряй коня, ковбой! – я захлопал в ладоши. Видимо весь ремонт придется делать мне, ибо дух не мог справиться даже с элементарными заданиями.
- Иди в задницу, Дракула хренова. Я тебя покусаю, как вылезу отсюдова! – выл домовой, отчаянно лязгая клыками.
Смеясь, я вытащил вилку из розетки и адская машина, чихнув, остановилась. Нафаня кулем упал в ванную, где весь перемазался ветонитом. Когда он, выбравшись из ванной, шел на кухню, то каждые два шага подпрыгивал на месте. Бурча бранные слова, если я начинал подхихикивать. Оставив его отдыхать, я занялся делом сам.
Через пять часов, выровненная и высохшая стена была заклеена свежими листами обоев. Я оглядел созданную своими руками, красоту. 
- Ой, как мило! Прям ми-ми-ми, – съязвил домовой, войдя в обновленную комнату. В лапках была зажата бутылка виски. Предварительно обмотанная старой газетой. Я прыснул.
- Это ты чтобы не оставлять отпечатков, газетой обернул? – спросил я. Домовой показал мне язык и сбежал из комнаты.
Уснул я очень рано. Сны были дурацкие. В них был Нафаня, перемазанный ветонитом и верхом на моей гитаре. Дух кричал, что Бэтмен не крут, и показывал толстый язык.
Утром, разлепив глаза, я обалдело осмотрелся. На новых обоях, помимо логотипа Бэтмена, было множество других. Аккуратно нарисованных фломастерами, без огрехов и неровностей. Тут был и логотип Супермена, Зеленого фонаря, Дэдпула, Людей Икс, Константина, Спауна, и множества других героев. Пока я зачарованно проводил рукой по красивым картинкам, меня кто-то теребил за штанину. Нафаня, конечно же.
- Андриюшко, прости меня за вчерашнее. Я хотел сделать тебе приятное. И картинки придумал. Я взял твои комиксы, чтобы посмотреть. Ты только не ори! – тихо прошептал домовенок. И открыл рот, когда я подхватил его на руки.
- Наф, это потрясающе. Спасибо. А ремонт – забудь. Только не вари тут ничего больше. Будет жалко потерять эти шедевры. А когда ты рисовать-то научился? Последний раз у тебя плохо получалось.
- Ты же мой друг. А для друга ничего не жалко, барин. Даже научиться рисовать. 
Глава шестнадцатая. Хоть всех святых выноси.
Приближался очередной буржуйский праздник. Хэллоуин. Мой мохнатый сосед, домовой Нафаня, проел мне всю плешь, что мы де обязаны встретить его во всей красе. Нарядиться в костюмы и всю ночь пугать соседей нашего старенького дома. На мое резонное замечание, что Нафане и одеваться не нужно, он и так страшный, злой дух обиделся, как лютый хрен из бабушкиной деревни. Пришлось срочно готовить ему яичницу с перцем. Только это яство могло усмирить буйного соседа.
- Наф, ну что ты, в самом деле, как маленький. Ну, оденемся. Сделаем тебе костюм. Отпразднуем. Подумаешь, что это крайний день моего отпуска, – язвительно проговорил я, обращаясь к обиженному духу. 
- Я тоже нечисть, мне положено его праздновать. Нет бы, помочь другу, начинаешь обзываться и вообще, лентяй ты барин. Я же просил давно, – Нафаня смачно высморкался в окно. Подбив голубя своим снарядом. Пернатый вошел в неконтролируемое пике и скрылся из виду. 
- Фу. Это мерзко, чертушка, – скривился я. Нафа это вообще не тронуло. Обернувшись напоследок, он серьезно заявил:
- Я буду Джеком Воробьем. А ты свой костюм придумывай сам.
Пришлось мне задуматься, где найти вещи для маломерного духа, и какой костюм сделать для себя.
Днем, я решил зайти в магазин, торгующий всякими забавными штуками и костюмами для праздников. Продавец, девушка-подросток с розовыми волосами, изумленно на меня посмотрела, когда я озвучил свою просьбу:
- Вам нужен костюм Джека Воробья для годовалого ребенка?! И один костюм Дарта Вейдера для вас?!
- Все верно, – улыбнулся я. – Мой сынишка любит пиратов. И если я не достану этот костюм, то на протяжении всей жизни буду смотреть, как он сбивает голубей своими соплями.
Девушка ахнула и присела на стульчик. В ее мыслях резвился младенец размером с Халка, подстреливающий голубей меткими выстрелами из носа. 
- Я посмотрю, что можно сделать. Зайдите, пожалуйста, завтра, – продавец аккуратно протерла глаза и потянулась за упаковкой таблеток от головы. Одной головной болью больше. 
Дома меня ждал надутый домовой с нелепой банданой в горошек на голове и огромных резиновых сапогах. Я прыснул со смеху:
- Где ты видел, чтобы капитан Джек Воробей щеголял в таких потрясающих мокасинах? Хотя косынка гораздо круче. А что это сбоку? Цепь от сливного бачка?!
На одной из косичек Нафани поблескивала алюминиевая цепочка из туалета. Придавая домовенку вид детеныша бомжа с Павелецкого вокзала.
- Молчи, смертный! – прошептал, красный от злости, Нафаня. – Я хочу костюм Джека! Хочуууу!
Воя от досады, дух вылетел из коридора. Приглушенный вой слышался на кухне, куда юный пират направил свои резиновые сапоги. Я решил пока ничего не говорить о том, что заказал костюм. Пусть будет сюрпризом.
Вечером, я трудился над тем, чтобы создать красную световую саблю Дарта Вейдера. Домовой, сопя носом, подошел ко мне.
- Чем занят, барин? – вкрадчиво спросил он. Я, не поворачивая головы, ответил.
- Пытаюсь сделать световой меч.
Затем обернувшись, я застыл. Нафаня смотрел на меня жуткой маской Чубакки из Звездных Войн. Я икнул и захохотал от неожиданности.
- Наф. Ой дурилка!!! Ты чего так вырядился?!
- Раз я не буду Джеком Воробьем, то остается Чуи, – домовенок сжал в лапках игрушечный дробовик, и как-то грустно улыбнулся.
- Не переживай раньше времени. Придумаем что-нибудь для доблестного капитана Нафани Голубя, – я подмигнул домовенку. Тот оскалил острые зубки и бросился ко мне на шею. 
- Хороший ты Андриюшка. Барин мой, любезный, – облобызав меня толстым языком, Нафаня выскочил из комнаты.
Я решил пригласить на празднование Хэллоуина и своих друзей. Многие сказали, что придут с детьми. Я обрадовался. По крайней мере, Наф легко затеряется в их толпе и от души повеселится. Да и хотелось провести небольшой эксперимент. Как домовой себя поведет в присутствии моих друзей. 
Зайдя следующим утром в знакомый магазин, я поздоровался с продавцом.
- Привет. Как мой заказ? Сегодня уже праздник. Надеюсь все готово? – девушка взглянула на меня покрасневшими глазами. На ее лице застыло выражение «Умри!».
- Я всю ночь ушивала стандартный костюм капитана Воробья. Еще никто не заказывал его для годовалой ляльки. Вот, – она протянула милый наряд, сошедший прямиком из фильма. Даже пистолет, компас, и ржавая сабелька были в комплекте. Рядом лежал шлем Дарта Вейдера и черная мантия. Это для меня. 
Расплатившись картой, я вышел из магазина и, насвистывая главную тему Пиратов, направился за продуктами. Нужно было приготовить закуски. Друзья собирались к восьми вечера. Времени было еще много.
- Нафань. Будут дети. Я искренне надеюсь, что ты не будешь на виду у всех курить Беломор, пить водку, и ругаться матом. Не поймут, – объяснял я безумному духу, который визжа, носился по комнате в новом костюме. 
- Так выпьем рому, ЙО-ХО-ХО!! – рявкнул Нафаня. – Все понял, барин Андриюшка. Клянусь пиратской честью не осрамить дом наш пред чужестранцами нелепыми.
- Смотри у меня! – погрозил я барабашке кулаком. Действия это не возымело. Наф крутился возле зеркала, чмокая волосатыми губами своему изображению.
Я вздохнул и отправился на кухню готовить закуски. Время стремительно летело.
К восьми подошли первые гости. Саша и Кристина с маленьким Кириллом. Я пожал Сашкину руку, чмокнул Кристину в щеку, и подхватил на руки визжащего мальчишку. Ребята ожидаемо сыграли свадьбу на каких-то далеких и дорогих островах. Позже, у них родился сын. Кирилл. Мальчонка, войдя в относительно сознательный возраст, привязался ко мне очень сильно, и счастливые родители часто оставляли его у меня. Благо Нафане, мальчик тоже понравился. Они часами играли на приставке в любимые гонки, оставив меня в покое. 
- Ох, вырос-то. Заходите, располагайтесь в зале. Там уже готово. Не пугайтесь Джека Воробья. Соседка попросила с сынишкой посидеть. Раз такая пляска, то ему тоже нашелся костюм, – я отправил Кристину с сыном в зал, а Сашу потащил на кухню. Покурить и посплетничать. Только мы раскурили по сигаретке, как в кухню вплыла бледная Крис.
- Андрей, а сын твоей соседки случаем не обезьяна? Почему у него физиономия волосатая? – спросила девушка. Я улыбнулся:
- Он просто и Чубакку любит. Вот и совместил два образа. 
Сашку сразу потянуло посмотреть на гибрид Чубакки с Джеком Воробьем. Он оставил жену со мной, а сам скачками унесся в зал. Минутой позже раздался его истеричный смех.
- Аааа… не могу. Чуи и Джек. Смешной какой. Как тебя зовут малыш? – спросил он Нафаню. Дух внезапно выдал взрослым басом:
- Нафаня. – и добавил уже тонким голоском. – Джек. Капитан Джек Воробей.
Сашка засмеялся и увалился на мой диван. 
Звонок затрезвонил вновь.
Гостей собралось не очень много. Игорь и Наташа отказались из-за болезни дочки Васи. Василиса была беспокойным ребенком и перед уходом из дома умудрилась ободрать половину лица. Родители извинились, и отказалась от приглашения. Прочие тоже нашли себе дела и заботы. Я вздохнул, в принципе, народу было и так достаточно. Кроме Саши и Кристины с Кирюшкой, были Маша и Ирина – нетрадиционная пара. Маша была за мальчика. Ее голову венчал малиновый ирокез. Никак нарядилась в Джареда Лето. Ира была в образе феи, с зелеными крылышками за спиной. Мы учились вместе, так и подружились, несмотря на небольшое различие. Девушки хохотали над, носящимся по залу, ЧубаккоДжеком. Нафаня явно наслаждался вниманием. 
Затем пришли коллеги. Ярослав, Святослав, и Вячеслав. Или попросту, как их звали все – Яр, Свят, и Вячик. Ребята были закадычными друзьями и сейчас, после пары Гиннесса, с интересом поглядывали на моих подруг. Даже на Машку с Ирой. Маша, поперхнувшись кофе, показала кулак Вячику. Тот сразу скис. Зато тут же нашел новый объект. Таню из отдела кадров. Скромную девушку, что любила магию и Гарри Поттера. Вячик подошел к девушке уверенной походкой сутенера, пнув не вовремя пробегавшего под ногами, Нафаню.
- Ну, ты, паскуда вислозадая? Смотри куда прешь! – буркнул басом разгоряченный дух. В комнате повисла тишина, если не считать Машкиного хрюканья. Девушка пыталась зажать рот и не засмеяться. Получалось с трудом.
- Деточка. Тебя кто так учил разговаривать с взрослыми? Малыш, такие слова говорить нельзя, – Вячик дружелюбно наклонился к Нафане. Тот в ответ выхватил саблю и ткнул парня в пах.
- Руки прочь, предатель. Ты пнул уважаемого пирата. За это я отрежу тебе яйцо и зажарю на медленном огне! – ораторствовал домовенок. Друзья покатывались со смеху, глядя на бледного Вячеслава. Я схватил барабашку за шкирку и утащил на кухню, где прочитал мини-лекцию, как и почему нужно вести себя адекватно с моими друзьями.
- Дурак он. Вячик этот. И ноги у него воняют, – обиженно потряс головой Нафаня. – Ладно, буду вести себя лучше. Обещаю, барин.
Вечер проходил весело. Маленький Кирилл вместе с Нафаней прыгали с дивана и визжали от удовольствия. Сашка с Кристиной обменивались красноречивыми взглядами. Маша в уголке обнималась с Ирой. Таня неожиданно уткнулась в томик Властелина Колец. А Яр, Свят, и Вячик курили на кухне веселые сигареты. Истерично гогоча над концертом Петросяна, транслируемого по телевизору. Было очень весело.
Пока ко мне не подошел Ярослав с трясущейся губой. 
- Дружище. Кажется, я перекурил. Только что, в коридоре, я видел карликового Джека Воробья с бутылкой виски в руке и нашим косяком, – произнес парень, качая головой. Я отвел его обратно на кухню, в душе злясь на Нафаню. Не удержался-таки чертенок.
Самого домового я нашел в ванной. Пьяный Нафаня сидел на унитазе, изредка прикладываясь к бутылке. В воздухе витал сладкий запах веселых сигарет Вячика. Дух мурлыкал под нос известную песню:
- Тем, кто в жопу, не страшны тревоги,
Не страшны ни Гоги, ни Магоги…
- Нафаня, ты что, блин, делаешь? – шикнул я, пытаясь заткнуть неприличные куплеты домовенка. Тот, улыбаясь, как умственно-отсталый шершень, протянул ко мне лапки.
- Андриюшка. Братишка. Скури со мной чудо сигарету. Ты такого не пробовал. И Яйцеслав, то бишь, Вячеслав, нормальный чувак. Респект ему. Это он мне дал. Хе-хе.
Я выскочил из ванной, заперев ее на шпингалет. Не хватало, чтобы остальные гости увидели обкуренного ребенка.
На кухне, я схватил Вячика за грудки.
- Ты что ж скотина сделал? – прошипел я в лицо парню. – Накурил дитя соседки. Он в ванной буянит. 
- Он не ребенок, Андре. Тебя обманули, – протянул Вячик, блаженно улыбаясь. – Это карликовый ситх-Иуда. Ему можно. А ты, кстати, милый Дарт Вейдер. Без шлема, правда, лоховатый. А так милый. 
Дурдом.
Поздней ночью, я провожал гостей по домам. Крис тащила на себе спящего Кирилла и пускающего пузыри мужа, который перебрал с темным элем. Девушка чмокнула меня в щеку и, поблагодарив за вечер, тихо вышла. Завтра у главы семейства будет очень болеть голова и задница. Кристина была строгой женой. Яр, Свят, Вячик, Ирка, Маша, и Таня с книгой в руках, отправились праздновать в клуб. Активно зовя меня с собой. Но Нафаня, спящий в ванной под действием веселых сигарет, требовал ухода. Выпроводив всех, я обессиленно прислонился к дверному косяку.
- Ну и вечерок. Мать моя, женщина, – протянул я жалостливо. Из ванной вылез Нафаня с видом глубоко несчастного моржа. Маленькие сапожки и сабелька в руке, придавали ему такой умилительный вид, что я, не удержавшись, улыбнулся.
- Живой, Наф? Вот и чудненько, – я взял духа на руки, тот уткнулся мне в плечо, зевая с хрустом и сладко сопя носом.
- Кушать хочется почему-то, – протянул он. – И спать. Барин. Положи меня в постельку. А завтра уберемся. Классный вышел праздник. Спааасииибооо. 
Домовой захрапел на моем плече, свесив длинный язык. Устал, бедный.
Часа в три ночи, я убрал мусор и сидя на кухоньке, зевая, попивал горячий кофе. Праздник прошел на ура. Даже Нафаня умудрился развлечься лучше меня. Впрочем, везде свои плюсы. Я коварно ухмыльнулся. За свои поступки, домовой ответит позже. Маленький должок теперь висит на нем. 
Потушив сигарету, я отправился спать. В комнате, Нафаня видел яркие и цветные сны. 
Глава семнадцатая. Новогодняя лихорадка.
Не успел я оглянуться, как закончился год. Год этот принес столько нового в мою жизнь, что я даже не знал с чего начать. 
Я купил квартиру и обзавелся собственной крышей над головой, не боясь идиотов-соседей или внезапных пьянок, с непременным мордобоем. Теперь я жил один и был сам себе хозяин. Ну, почти. 
Вместе с квартирой я получил и персонального домового. Я, человек неверующий во всякую инфернальную чушь, оказался нос к носу со старинным духом, которого люди звали хозяином дома. Дух сей оказался просто невероятной личностью. Алкоголик, хам, грубиян, и матерщинник. Тем не менее, он добросовестно заботился о моей квартирке. Я назвал нового соседа Нафаней. Это имя ему удивительно подходило. Домовой хоть и считался злым духом, но на самом деле, был очень добрым. 
Моя жизнь с ним превратилась в подобие смешного сериала со мной в главной роли. Только все было до невообразимости реальным и настоящим. Нафаня оказался очень милым существом, которому не хватало простого человеческого тепла и счастья. 
Получалось так, что в Новый год я переходил не только с обновками, но и со своим странным соседом. Впрочем, я был рад тому, что Нафаня появился в моей жизни. Этот пушистый комок нервов и сквернословия делал мою жизнь ярче и веселее. 
И вот одним морозным декабрьским днем, домовой запрыгнул на мою кровать. 
- Барин! – блестя глазами, зашептал Нафаня. – Сегодня канун Нового года, а ты дрыхнешь, как сурок в своей норе. Вставай! Нас ждет готовка и уборка. 
- Отвали, мифологизм, – сонно пробурчал я, закутываясь в одеяло. Так не хотелось вставать. – Что тебе постоянно неймется по утрам? 
- Ох и балбес ты, Андриюшко! – покачал мохнатой головой, дух. – Новый год же! Ты так и будешь валяться, пока не проспишь? А как же елка, подарки, салаты?
- Ладно, – проворчал я. – Сейчас встану. Только не торопи. Сделай пока кофе.
- Заметано, – осклабился барабашка. – Только если ты не встанешь через пять минут, я тебе в кофе помет мышей накрошу. Для аппетиту! 
- Я тебе накрошу! – возмутился я. – Тогда будешь висеть на елке, изображать ангела, и петь «Аве Мария». С крылышками и перегаром изо рта. 
Домовой, показав язык, умчался из комнаты. Я хмуро посмотрел на часы. Двенадцать дня. 
Так получалось, что я не любил праздновать Новый год. Прошлый раз, я просто лег спать в своей одинокой комнатушке и, закрывая голову подушкой, скрипел зубами на пьяные выкрики соседей. 
Мои друзья встречали праздники с родными или улетали в теплые страны. А я уезжать к родителям не хотел, боясь, что за время моего отсутствия, комната окажется разграбленной, как Лувр во время войны. 
Но Нафаня имел свое мнение. Дух тоже никогда не справлял этот праздник. Только из-за своего соседа. Стоило упомянуть Петьку, как домовенок начинал ругаться и плевать в того, кто завел эту тему. В меня. Старый алкоголик не видел жизни без бутылки и Нафаня только и мог печально смотреть, как тот гробит себя и свою жизнь. 
И чем ближе подбирался Новый год, тем сильнее начинал суетиться Нафаня. 
Шаркая ватными ногами и отчаянно зевая, я поплелся на кухню. Наф был уже там. 
- Явление отрока-имбецила народу, – пафосно завыл домовой, воздев маленькие лапки к потолку. – Барин, ну улыбнись ты хоть. Кислый, как огурец с молоком. 
- На! – я нехотя выдавил отвратную ухмылку. Вчерашний день на работе был сущим адом. Мы в спешке доделывали все проекты и рассылали их заказчикам. Все были на взводе перед долгожданными каникулами. Домой я вернулся далеко за полночь. 
- Уже лучше. Вот твой кофе, – Нафаня поставил передо мной чашку с ароматным напитком и придвинул пепельницу. 
- Ох, блаженство, – улыбаясь, я потягивал горячее питье и не отказал себе в удовольствии выкурить сигаретку. 
- Какие планы, барин? – ужом завертелся Нафаня на своем стуле. – Ты пойдешь за продуктами, а я буду готовить?
- Может, просто спать ляжем? А? – с надеждой откликнулся я. Но мое предложение было встречено шквалом негативной критики. 
- Ленивая срака! Обормот дворянский. Фашист недоделанный, – бушевал домовенок, в ярости показывая мне язык. – Я ждал этого праздника полгода. А ты хочешь просто спать лечь?! У, малина!
- Да не ори ты, – поморщился я. Голова раскалывалась на сотни маленьких кусочков. – Сейчас пойду в магазин. Нужно многое купить. А потом да, за готовку. 
Наф мгновенно успокоился и даже забрался мне на колени. 
- А ты мне уже приготовил подарок? – с умилением пропищал он, заглядывая в глаза. – Только не надо рассказывать про деда Мороза. Я в эту дурость уже давно не верю. Не маленький. Ишь, ты. Старый пень через форточки да печки разносит подарки. Как дети могут быть такими наивными? А, барин?
- Я вот тоже не верил, что домовые существуют, – улыбнулся я. – И вот тебе на. У меня на коленях сидит мифическое существо и вымогает для себя подарки. Так, я пошел в магазин, а ты уберись тут. Развел грязь!
Нафаня отдал мне честь маленькой ладошкой и показал язык, когда я отворачивался. 
Отстояв часовую очередь в магазине, и взяв все, что требуется, я вышел с покупками на улицу к припаркованной машине. Красавец Адик весело моргнул фарами, когда я снял его с сигнализации. 
Погрузив пакеты в багажник, я закурил и лениво принялся рассматривать бегущих по своим делам людей. Вот дородная тетка, принялась отчитывать мужа, что неосмотрительно разбил яйца, грохнувшись у дверей магазина. Скрюченный мужичок виновато пытался что-то возразить, за что был нещадно наказан ударом мощной ладони по сутулой спине. 
Покачав головой, я сел за руль. Адик взревел своим мотором и сорвался с места. Новогодняя лихорадка набирала обороты. А меня ждала покупка елки и подарков для Нафани. 
Веселый продавец елок расхваливал свой товар очень умело. Любо-дорого послушать. Я ухмыльнулся и вытащил портмоне. 
- Давайте мне вон ту, – я показал рукой на небольшую елочку, стоящую у железной ограды. 
- Тысяча рублей, – откликнулся продавец, сверкая золотым зубом. Я кивнул и передал ему деньги. 
Затем, кое-как пристроив елку на крыше Адика, я решил заехать в супермаркет электроники. Дух уже давно канючил новые игры для приставки. Даже его любимая Жажда скорости давно валялась в толстом слое пыли.
И вот я дома. Открыв дверь и чертыхаясь, как портовый грузчик, я позвал Нафаню на помощь. Диво дивное появилось из кухни. 
Чистый и благоухающий ландышами домовой в беленькой майке, которую ожидаемо, спер из моего шкафа, весело схватил пакеты с продуктами и бросился обратно. 
- Наф, я тебя не узнаю, – в изумлении, я протер глаза. – Ты чистый. Пахнешь приятно. Ради этого точно стоило устроить праздник. Может у нас каждый день Новый год будет? 
- Ага, не думай, что я ради тебя старался, – откликнулся барабашка. – В Новый год с чистым телом и душой. Даже Нафанюшка это знает. 
- О, чертушка. Ты удивляешь меня все сильнее, – Дух даже расчесал свою непокорную шерсть, став похожим на настоящую обезьянку. 
- Кончай трепаться. Нам готовить еще, – по-хозяйски уперев лапки в бока, ответил Нафаня. 
Пока я наряжал елку, домовой умудрился приготовить несколько салатов и поставил мясо в духовку. Хмыкнув, я оглядел критическим взглядом свои потуги. Елочка, весело мигая огоньками гирлянды, получилась просто на загляденье. Что не преминул заметить всевидящий барабашка. 
- Красота. Ой, как лепо. Барин, ты мастер антерьера и вообще, – домовенок радостно вереща, кинулся к елке. – Настоящая елка. А пахнет как!
- Веселись, горе ты мое, – улыбнулся я, похлопав Нафаню по спине. – Как готовка?
- Готовится. Пойдем, мне нужна твоя помощь, – дух вцепился в мою штанину и потянул за собой. – Нас ждет салат «Полянка». 
Мой любимый салат родом из славного детства. Маринованные грибы, огурчики, копченая колбаса, и зеленый горошек обильно политые вкусным соусом. Только я умел его делать. Нафаня с любопытством смотрел за моими приготовлениями. 
- Ну и обалдуй ты, барин, – заметил домовой, как я нарезаю колбасу. – Кто ж так режет? Такими кусками даже Титаник подавится. 

Нафаня постоянно вставлял Титаник к месту и без. Во время просмотра оскароносной картины, злой дух ревел, как маленькая девочка. А после того, как постаревшая главная героиня выкинула драгоценность за борт, вообще зашелся в истерике, изобретая новые ругательства. 
- О маразматичная балда! Зачем она это сделала? – завывая, булькал Нафаня. – Это же целое состояние!
- Наф, они найдут потом. В этом и смысл, – философски заметил я, протягивая домовому платочек. Тот в ответ трубно высморкался. 
- На месте капитана, я бы ее утопил! – оскалился мохнатый злыдень. – Пущай поплавает во льдах, как айсберг. 
- Злюка, – я потрепал его макушку. Страсть к этому фильму жила в Нафане еще очень долго. 
Наконец салат был почти готов. Осталось разместить грибы на маленькой, импровизированной полянке. Увлекшись, я не заметил, как Нафаня чем-то давится. Подняв глаза, я заржал, как оглашенный. 
Домовой сидел за столом и смотрел на меня с миной деревенского дурачка. На месте его глаз сверкали маринованные грибы, а в носу торчали палочки сельдерея. Нафаня оскалился.
- Барин, смотри! Я Леонардо ди Каприо, – дух, шатаясь на табурете, вытянул ручки и потянулся ко мне. 
- Ой, дурилка. Где ты видел актера с травой в носу и грибами вместо глаз?
- Это сценический образ, дубина ты необразованная, – с обидой буркнул домовой. – Таким стал бы Лео после пятидесяти лет проведенных на дне ледяного моря-окияна. 
- Заканчивай дурачиться и ставь салат в холодильник, – велел я, вытащив сельдерей из сопливого носа злого духа. – И пойдем смотреть телевизор. Традиция, как-никак. 
Расположившись на уютном диване, мы с Нафаней смотрели старый фильм «Ирония судьбы», который был обязательным номером в новогодний вечер. На середине фильма, когда Ипполит вернулся в квартирку Нади жутко пьяным, я заметил, как Нафаня тихонько хлюпает носом.
- Наф, ты чего? – всполошился я. – Что тебя расстроило? 
- Ааа! Дурацкий фильм. Не нравится он мне, – заныл дух, прижавшись ко мне и вытирая слезы о мою рубашку.
- Почему? – искренне удивился я. – Это же комедия. 
- Да это дурдом, барин, – принялся объяснять плачущий дух. – Жалко мне этого Ипполита. Дяденьке разрушил жизнь старый и лысый алкоголик. Увел его женщину. Напакостил. Ууу. Иуда!
- Никого не напоминает? – загадочно улыбнулся я. – Лысый же твоя копия. Ты даже спишь, как он. После пьянки. 
- Иди ты барин, груши ногами собирай, – ругнулся Нафаня. – А лысый, кретин. И подкаблучник. Противный он. Давай посмотрим что-нибудь еще.
Хмыкнув, я переключил канал, чтобы не расстраивать излишне чувствительного домового. На экране замелькали лица юмористов из шоу «Прямое зеркало». Нафаня смотрел на кривляния комиков с жутко серьезной мордочкой. Затем, качая головой, повернулся ко мне. 
- И это кажется тебе смешным? – вперил он в меня свой цепкий взгляд. – Шутки на уровне бабок, что сидят перед нашим подъездом. Ха-ха. 
- Боже, Наф. Ты неисправим, – я махнул рукой и направился на кухню. Надеюсь, горячий чай отвлечет меня от грустных мыслей. На часах тем временем было почти десять вечера. 
Я отвлекся от пышущей духовки, где томилось мясо по-итальянски, услышав хохот Нафани. 
- Ну, надо же! Его что-то развеселило? – спросил я сам себя и на цыпочках отправился в комнату. 
Домовой катался по дивану и ржал так, что с потолка сыпалась побелка. На экране весело резвились украинские комики из «Маски Шоу». 
- Ааа. Не могу! – захлебывался от смеха домовой. Заметив меня, он ткнул пальчиком в экран. – Вот! Барин, это шедеврально! 
Я улыбнулся. Это шоу было крайне любимо мной еще с детства. Я подсел к домовенку, и мы принялись хохотать над нелепыми приключениями героев вместе. 
- Барин, а этот на тебя похож! – заметил Нафаня, хрюкая от смеха. На экране застыло удивленное лицо одного из актеров. Толстого украинца с чубом на голове.
- Это чем я похож на него? А? – скривился я.
- Ты такой же глупый, когда к тебе девушки приходят, – засмеялся Нафаня, показывая мне язык. – Глаза, как у старого бассет-хаунда. Язык висит до пупа. Да слюнки бегают изо рта в нос. 
- Ох, договоришься ты, жутька, – покачал я головой в ответ на лестное сравнение. – Посажу тебя на петарду и запущу в другую галактику. Мучай там инопланетян потом. 
- Андриюшка, тебе с такими шутками, нужно идти в передачу к тому дядьке. Который сам над собой смеется, – мудро заметил Нафаня, скорчив гримасу шаловливого орангутанга. 
- Так, хватит меня тут оскорблять! Давай стол накрывать. Пора.
Нафаня помчался к выходу из комнаты. Забавно семенящие ножки, делали его похожим на карликового вуки. Не хватало дробовика за спиной. 
Спустя полчаса, мы сидели за столом и смотрели очередной концерт по телевизору. Скоро прозвучит новогоднее поздравление президента. Новый год был на пороге.
Но самое забавное было в том, что я встречал Новый год с домовым. Самым настоящим и весьма циничным. Ухмыльнувшись собственным мыслям, я решил позвонить родителям и отправился на кухню. Дух поплелся за мной, как верный Санчо Панса, но я ткнул перстом в духовку. Мясо было почти готово. 
Поздравив родителей и выслушав последние сплетни о старых друзьях и родственниках, я чуть не забыл положить свой подарок под елку. Пока Нафаня был занят на кухне, я быстро исправил недочет и вернулся за стол. Мгновением спустя, в комнату вошел домовенок, неся блюдо с мясом. От блюда поднимался пар и убегал ввысь, к потолку.
Мы разложили еду по тарелкам, я приготовил шампанское, чтобы открыть его, когда будут бить куранты, а в телевизоре тем временем начиналась торжественная речь президента. 
Он отметил, что год был сложным, но по-своему счастливым. Хмыкнув, я с ним согласился. Мой год, определенно, удался. Все ворвалось в мою жизнь безумным каскадом приключений. И знаете, я был счастлив. Счастлив тому, что сидящее рядом потустороннее существо, является моим другом. Что мои родители были здоровы, и у них все было хорошо. Я улыбнулся и под бой курантов, открыл шампанское. 
Зазвучал гимн, и мы с Нафаней встали из-за стола. Чокнулись хрустальными фужерами и загадали свои желания. Мордочка злого духа лучилась таким восторгом, что я поневоле засмеялся. Мой сосед был по-настоящему счастлив. И я был рад, что приложил свою руку и помог ему отпраздновать первый Новый год в его жизни. 
- С Новым годом, Наф, – улыбнулся я.
- С Новым годом, барин, – пробасил Нафаня в ответ. – Я рад, что у меня есть ты. 
- Я тоже, чертушка. Я тоже. А теперь проверять подарки!
Попискивая, как хомяк, Нафаня кинулся к елке. Его радости не было предела, когда он разорвал пакет с подарками и вытащил пять новых дисков для игровой приставки. Тут были и гонки, и стрелялки, и даже страшные бродилки, которые дух любил больше жизни.
- Спасибо, Андриюшка, – прослезился дух. – А вот и мой подарок.
Домовой протянул мне небольшой сверток, и, потупившись, отошел в сторонку. Там был шарф, который Нафаня связал сам. Потрясающе красивый шарф, красного цвета. Домовенок знал, что я люблю именно этот цвет. Я в припадке чувств даже чмокнул его в мохнатую макушку. 
После этого мы, радостные и веселые, выбежали во двор, чтобы запустить фейерверки. Нафаня отчудил и тут. Домовой, поджигая фитиль, забыл воткнуть ракету в снег, и теперь глупо улыбаясь, смотрел на меня. 
- Наф, бросай! Ты же… - я не успел договорить, как ракета вместе с Нафаней улетела в небеса, где взорвалась сотнями разноцветных искр. Через минуту, на землю упал и сам космонавт.
Опаленная огнем морда Нафани сияла во все свои двадцать четыре копченных зуба.
- Барин! Это было круто! – завизжал от радости домовой. – Давай еще так сделаем. Я, как Икар или этот. Гагарин!
- Э, нет. Хватит с тебя полетов, Гагарин, – буркнул я, пряча ракеты за спину и давая Нафане коробку с петардами. Новая забава вернула улыбку на морду домового. Взрывая петарды, дух умчался в глубь двора, а я смотрел на зимнее небо. Там взрывались тысячи ярких огней от других ракет. Люди радовались Новому году. Что он принесет, я еще не знал. Но верил в то, что все будет хорошо. 
Глава двадцатая. Масляный душ.
Адик начал барахлить. Это произошло утром, когда ваш покорный слуга, выполз из дому, похожий на реликтового динозавра, отчаянно зевающего от отсутствия пищи. Еда едой, но и на нее заработать нужно. И вот я пытался завести четырехколесного друга, дабы ехать на работу и создавать прекрасное. 
Не тут-то было. Адик кашлянул, пукнул, и вырубился. Окончательно. Я почесал пятерней сонную голову, пытаясь вызвать хоть какие-то мысленные реакции. Ан нет. Мой мозг, как и двигатель Адика, отказывался заводиться. Плюнув на немцев и их машины, бурча и ругаясь, я поплелся к метро. Огромный минус. Не было желания трястись в переполненном вагоне, с сотнями сонных и дурно пахнущих людей. Однако это был единственный вариант. Конечно, в метро мне отдавили ноги, наорали, что я слишком медленный, и наполнили меня негативной аурой. Но читателю это неинтересно. 
И вот после трудного дня, наполненного мыслями о внезапной болезни моего автомобиля, я подходил к дому. Остановившись на миг у машины.
- Ничего, Адик. Все починим. Будешь вновь рассекать по просторам Нерезиновой, – ласково потер я крыло немца. – Нужно выяснить, какая хворь тебя одолела. 
- Что у тебя с лицом, Андреич? – меланхолично осмотрел меня домовой, когда я, громыхая ключами, ввалился в свою квартирку. – Яйцо тухлое съел с утра, али как?
- Иди ты, куда подальше, юморист блохастый, – огрызнулся я лениво. – Адик не заводится. Нужно тащить на станцию обслуживания. 
- Тю. Разве это проблема? – хмыкнул Нафаня в ответ. – Сами его и осмотрим. Я же рукастый, сам знаешь.
- Ага, знаю, – недобро улыбнулся я. – Кто вчера на кухне все забрызгал лаком? А?
- Я гитарку обрабатывал, – насупился дух. – А тебе лишь бы привязаться. То не так, это не эдак. Дурашка ты, барин.
- Сам ты дурашка! – взъелся я. – Пришлось полночи оттирать полы от этой гадости. Гибсон ты недоделанный. 
- Ну, вот сам и чини своего мерзкого фашиста, – скрестил лапки на груди Нафаня. – Я к жестяному монстру и на милю не подойду!
- Ладно. Не будем ругаться, – я примирительно поднял руки. – На завтра специально взял выходной. Если сам не справлюсь, то придется ремонтника вызывать. 
- Справимся, барин, – фыркнул домовенок. – Справимся. Не было механизмов, что Нафанюшке бы не покорились. 
Боевитый мой сосед сегодня. Нехорошие предчувствия заструились в моей груди. Но иного выбора не было. Вздохнув, я отправился готовить ужин. Пельмени себе и яичницу мохнатому троллю, который неотступно следовал за мной, комментируя каждое действие. 
Ранним утром я напялил на себя вытянутый свитер. Старые джинсы ладно легли на похудевшие ноги, а кроссовки с Губкой Бобом сверкали отвисшей подошвой. Одежда как раз для ремонта автомобиля. Нафаня, увидев меня в новом образе, поперхнулся чаем, вновь забрызгав кухню своими соплями. 
- Ой, барин! Ну, ты и вырядился, – просипел дух, затягиваясь вонючей папироской. – Ты случаем не этот. Как его. Хипстер! Во! 
- Угадал. И сейчас пойду раскуривать поля мака и приносить жертвы Джа, – буркнул я, улыбаясь. – Ты идешь мне помогать? Или предпочитаешь болтать своим отростком во рту?
- Иду, конечно, – кивнул домовой. – За тобой только глаз да глаз нужен. Еще придавит тебя колесом фашистским, а Нафанюшке потом одному жить. В прекрасной-то квартирке.
- Я тебе дам, придавит колесом. Ты уже лелеешь мысли, как от меня избавится?
- Не, что ты, барин, – хихикнул злой дух. – Ты хоть и непутевый, но я привык уже. Пошли. Машина сама не починится. Ату её!
Выйдя на улицу, я осмотрелся по сторонам. Конечно, Нафаню никто не видит, если дух этого сам не захочет, но то, что я говорю с воздухом, может заставить соседей позвонить в сумасшедший дом. 
Свежий воздух после небольшого дождя, казался невероятно чистым. Даже несмотря на то, что это Москва. Небо замерло, грозясь вновь залить землю прохладной влагой. 
- Андриюшка! Хватит ворон считать, – рявкнул домовой, приводя меня в чувство. – Ты еще землю поешь, как полоумный. Давай, снимай машину с сигнализации. 
- Договоришься, обормот, – тихо прошипел я. Но Нафане на угрозы было плевать. Саркастичный дух веселился напропалую. – Запакую тебя в наволочку и отвезу в чисто поле. Вот и бушуй там на здоровье. 
- А вот и нет, – показал мясистый язык, Нафаня. – Никогда ты так не сделаешь. Я вернусь и оторву тебе ухи, а потом башмачки себе сделаю.

Битый час мы с Нафаней пытались найти поломку. Проверили аккумулятор – тот был в порядке. Свечи чистые. Ума не приложу, что с машиной. А в ремонт сдавать моего немца не улыбалось вообще. Я знал, что ушлые мастера сдерут с меня три шкуры и четыре месячных оклада за ремонт Мерседеса. 
И тут, как обычно бывает, поломка нашлась. Каким-то непостижимым образом проблема была в регулировке зажигания. 
- Барин. Дай мне ключ на двенадцать, – пробасил Нафаня, отрываясь от хромированных внутренностей машины. – Я сейчас поправлю.
- Держи, – я протянул ему ключ и отошел в сторонку. Только я закурил сигарету, как со стороны машины раздался визг домового, и в небо прыснула черная, как ночь, струя масла. 
- Ах, ты бесовской инструмент. Немецкий задолиз. Иуда фашистская, – бушевал Нафаня, пока я покатывался со смеху. Дух был с ног до головы в добротном машинном масле. Стекающие по его перекошенной мордочке капли, образовывали забавный узор. Нафаня тем временем, пытался закрыть ладошкой протечку. Безуспешно. 
- Наф, бесполезное ты существо, – хохотал я, забыв о конспирации.
- Иди в задницу, барин. Пусть тебе черви весь мозг выпьют, а вороны гнездо совьют в ушах, – заливался соловьем мой соседушка, изворачиваясь от бившей прямо в него струи. – Ай! Зараза! Фашист! Буль… Переста… ик… Анд… Ааа!
Подойдя к машине, я увидел, что дух перепутал болты, выкрутив тот, который отвечал за масляный насос. Я быстро вкрутил болт скользкими пальцами и повернулся к чумазому домовому. Наф набрал полную грудь воздуха и выдал умопомрачительную тираду.
- Да чтобы я еще раз подошел к этому корыту. Да пусть он сгниет, как мякоть персика на солнце. И мухи обгадят его кузов. Голуби зальют его своими жидкостями. И тебя вместе с ним. Фашистская подстилка, кишечный паразит, олух царя небесного, – бушевал Нафаня, попутно вытирая морду масляной майкой. 
- Угомонись, чернокожий, – велел я, улыбаясь уголками губ. – Наф, ты сейчас похож на папуаса. Давай тебе черепа повесим на шею? И копье в руки! Будешь самый настоящий туземец Бикондо. Представляешь, у тебя будет гарем чернокожих рабынь?
- Я тебе так повешу, – погрозил мне кулачком домовенок. – Придушу тебя ночью и бед накликаю за насмехательство. Ишь выдумал, боярина чистокровного маслом поливать, да хохотать над ним, аки над смердом.

Наконец закончив и долив немного масла, я повернул ключ. Адик послушно заворчал.
- Вот и славненько, – улыбнулся я и крикнул Нафане, стоящему рядом с машиной. – Туземец! Все работает. Спасибо за прочистку. 
Домовой в ответ скривил свою знаменитую рожу, что де ему вообще на все плевать и гордо отвернулся. 
- Пошли. Тебя ждет банька и мыло душистое, – кивнул я духу, поманив пальцем за собой. Прикоснуться сейчас к Нафане мог только чокнутый человек, считающий себя чистящим средством. 
Наконец дома, я сидел на кухне и потягивал ароматный кофе, держа чашку поцарапанными руками. Сколько мы жили вместе, а Нафаня просто до жути не любил купаться. Барабашка визжал и царапался похлеще гигантского мейкуна. 
Прихлебывая кофе, я смотрел на, буравящего меня злым взглядом, домового. 
- Злой ты барин. По жопе тебе нужно крапивой надавать, – весомо надувшись, рек Нафаня. – Испачкал меня. Наорал. Словами бранными отметелил. Чуть не утопил. Так друзья поступают?
- Поступают, если их домовой похож на клок волос, застрявший в сливе раковины, – улыбнулся я. – И вообще, посмотри на себя. Чистый, благоухаешь, спасибо лучше сказал бы. 
- Скажу, и не сомневайся, – буркнул домовенок, вытряхивая из ушей воду. – Вовек на забудешь гнева Нафаниного. 
Пока дух ругал себя в зеркало, пытаясь прилизать непокорные лохмы на голове, я быстро выбежал в магазин. Купив темного эля, яиц, масла и зелени, вернулся домой. Благо магазинчик был в нашем доме и далеко идти не пришлось. 
Дома я поставил сковороду на огонь и принялся священнодействовать с яичницей. Краем уха, я услышал, что потоки бранных слов прекратились и, повернувшись, увидел два глаза, смотрящих на шипящую сковородку с невероятным желанием. 
- Барин, неужели это все мне? – расплылся в улыбке, домовенок, алчно пожирая носом аромат. – Хороший ты Андриюшко. А я вот тебя вантузом стукнуть хотел.
- Может не давать тебе яичницы? А? – вскинул я брови. Заявление про вантуз было неожиданным, а угроза запросто могла стать реальной. Дух мог совершить проступок и похуже. – Ты вообще не пытаешься быть хорошим. Я ему тут жарю вкусности, а он меня побить желает. 
- Прости, барин, – шмыгнул носом, дух. – Я этот, как его. Импульсивный альтруист. Во!
- Ты – альтруист? – я захохотал. – Да ты самый циничный и эгоистичный комок шерсти со всех, что я знаю! Все продашь за яичницу с перцем. 
- Жопа ты барин! – сверкнул глазами, Нафаня, надувшись, как индюк. – Вот и ешь сам тогда, а эгоист Нафаня будет животиком бурчать и стонать во тьме ночной от голода и холода.
- Э, нет, – вклинился я в его рассуждения. Не хватало мне еще пустых воплей по ночам от сварливого духа. – Так и быть. Угощу тебя. Но старайся уж быть добрее. А то я тебя и впрямь высеку скоро.
- Ой. Лепота ты барин, – умильно завыл домовой. – Все прощу. За яишенку на сковородочке каленой.
Я покачал головой, выкладывая готовое блюдо в Нафанину тарелку с Могучими рейнджерами. Что ни говори, но злой дух будет злым. Лучась добротой только к тем, кого действительно полюбит. 
Глава двадцать первая. Великий, женский критик.
Домовой взял в привычку комментировать все, что бы я ни делал. Будь это готовка или рабочий проект, неосмотрительно взятый на дом. Или даже свежий фильм, получивший пяток Оскаров. 
Нафаня имел свою точку зрения, буквально на все. И ладно бы она была правдивой, но когда дело доходило до того, что духу не нравилось, тут он отрывался на всю катушку. 
В последнее время я пристрастился к сайтам знакомств. Из-за постоянной работы да ухаживаниями за квартирой и своим буйным соседом, я напрочь забыл, что такое женщина. После тяжкой истории с летающим фаллосом, я не рисковал приглашать незнакомых девушек домой, дабы не злить Нафаню. Домовой сразу ревновал и вел себя, как истеричная бабенка. 
Поэтому сайты знакомств стали для меня хоть какой-нибудь альтернативой реальной жизни. Я знакомился с барышнями, обменивался фото и назначал встречу в ресторане. 
Все бы хорошо, но в моменты, когда я, уткнувшись в ноутбук, общался с очередной пассией, домовой прыгал мне на колени и начинал вставлять свои саркастичные комментарии. Что из этого получалось, решать вам.
- Барин, ну посмотри. У нее же не лицо, а натуральная червивая груша, – скривился Нафаня, сидя у меня на плече и заглядывая в ноутбук. На экране была фотография одной из девушек, что написали мне в надежде на общение. А может и не на общение. 
- Можно подумать ты красавец писанный, – едко ухмыльнулся я. – Сам воняешь хуже пукающего носорога, зубы не чистишь, ванну только под дулом пистолета принимаешь. 
- Во мне стать видна, – гордо надулся домовенок. – Я дворянин, как-никак. А это просто рязанская рожа заброшенной губернии под Москвой. А почему она зовется Галей Грынджер?
- О, да. Стати в тебе на десятерых хватит. И не Галя Грынджер, а Гермиона Грейнджер. Девушка просто любит Гарри Поттера, как и ты. Ладно, пропускаем, – я щелкнул на следующую анкету. – Благодаря твоим словам, она и впрямь на грушу стала похожа. 
Барабашка засмеялся и, улюлюкая, выпустил воздух самым неприятным образом. За что милостиво получил от меня подзатыльник и переселился на спинку кресла.
- Фу, кривоносая. Похожа на батон. Толстуха. Косоглазая, – Наф веселился во всю, комментируя фото девушек пока я пытался покурить, стоя у окна. – Слушай, барин. А девки энти, что все такие страшные? Даже Петька и то покрасившее был, особенно после того, как я его макияжем разукрасил.
- Вот потому и сидят на сайте знакомств, чертушка, – улыбнулся я, пытаясь представить себе Петьку в макияже. – Тут у них хоть какой-нибудь шанс есть, а в жизни на них никто не посмотрит. 
- Аж плакать хочется, – съязвил дух. – Давай я сам тебе найду невесту? А? Вот и посмотришь, что мой вкус гораздо лучше твоего.
- Валяй, – добродушно махнул я. 
Домовой тут же принялся скакать по всем страницам, тихонько бурча себе под нос всякие гадости. Иногда улыбаясь, он ставил плюсы особо уродливым анкетам. И прекратил после моего обещания устроить ему ледяной душ на сон грядущий. 
Под мерные щелчки клавиш, я задремал. Необычайное тепло наполнило мою душу, и я собрался в царство Морфея. 
- Барин. Посмотри, какая милая девочка, – со сладким вздохом, принялся меня тормошить Нафаня. Я нехотя разлепил глаза и увидел, что так настойчиво пытался мне показать дух. 
Одна фотография. Крупным планом лицо. Холодные цвета. Девушка лежала на траве. Бледно-зеленые ветви красиво гармонировали с красотой лица. Потрясающе теплые глаза. Чувственные, полные губы, очень привлекательной формы. Длинные пальцы очень изящны. Такие пальцы были гордостью аристократов голубых кровей. Сколько я разглядывал именно это фото. Вновь и вновь пробегая взглядом по плавным контурам ее лица. Подмечая легкую грусть вперемешку с мечтательностью.
- Да, это определенно красивое фото и красивая девушка, – кивнул я домовенку. – Только запросто может оказаться обычным ботом. Реклама, фаллосы, секс по телефону и прочие непотребства. 
- Напиши ей, барин, – хитро улыбнулся Нафаня. – А то я устал от твоих чавкающих звуков по ночам. 
- Что ты врешь?! Нет никаких звуков, – нахмурился я. И это правда, подобным времяпрепровождением я не увлекался. 
- Строчи, писатель, – заржал Нафаня, глядя на мое раскрасневшееся лицо. – А я пойду в постельку. Не буду смущать тебя. Потом расскажешь, как она тебе и о чем договорились. 
Я хмыкнул и набрал сообщение. Не скрою, эта девушка меня прямо таки поразила. Особенно ее глаза. Дивные, медовые глаза. 
Конечно, я проспал. Не поставил будильник и вскочил, как ужаленный, увидев на часах время. Полдевятого утра. 
Матеря Нафаню и собственное безрассудство, я кинулся одеваться. Естественно, запутался в штанине и грохнулся оземь, переполошив весь дом. 
Почти всю ночь, я общался с девушкой, которую нашел мне домовой. На удивление, она не была ботом. Это был самый настоящий человек. Живой и очень интересный. 
Мы обсудили общие интересы, фильмы, и книги. Перешли на очень личные темы. Но самое главное – она тоже была из Москвы. И жила в получасе езды на метро от меня. 
- Ты чего шумишь, как Годзилла, ракетой ударенная? – сонно спросил Нафаня из своего кресла. – Проспал, обалдуй?
- Отвали. Не до тебя жутька, – прошипел я, пытаясь вытащить ногу из джинсового плена. – Все ты со своими советами. 
- Как что, так я, – надулся домовенок, удобнее устраиваясь в кресле. – Не надоело меня хаять, а? Барин? 
- Потом, потом. Я на работу, – чертыхаясь и отчаянно кроя матом, я выскочил за дверь, схватив ключи от квартиры и машины. 
На работе пришлось задержаться за свое опоздание. Босс принял во внимание, что я стоял в пробке, хмыкнув и указав пальцем на расстегнутую ширинку. И вот я, краснея и матерясь уже меньше обычного, приступил к обязанностям. Фух! 
Целый день очередных недалеких клиентов, согласований, и переделок готовых проектов. Меня поглотила пучина обыденности. 
Вечером, сидя на кухоньке, я рассказывал домовому о новой знакомой из сети. Дух внимательно слушал, пуская зловонные кольца дыма от своей самокрутки в потолок. 
- Теперь приглашай ее на свидание, Андрей, – серьезно заявил Нафаня, стрельнув окурком в окошко. – Я хочу увидеть, как ты будешь захлебываться радугой и говорить, что Нафанюшка молодец и все такое. 
- Уже пригласил. Завтра встречаемся. В шесть вечера, – ухмыльнулся я, делая глоток Гиннесса. – Но учти. Я привередливый и просто так благодарностей ты от меня не дождешься.
- Ага, бабушка надвое сказала, – пропищал бабайка дурацким голосом. Где он его содрал, ума не приложу. – Только никакого секса на первом свидании! Знаю я тебя.
- Ты серьезно? – удивился я, привстав из-за стола. – Мифическая жуть говорит, как мне жить?
- Я твой сосед и добра тебе желаю, дубина, – буркнул обиженный дух. – Сам приводишь домой каких-то образин и радуешься. А тут девочка, любо дорого посмотреть. Глазки медовые, губки нежные, щечки румяные.
- Я уже понял, что она тебе понравилась, – улыбнулся я, потрепав домовенка за ухо. – Я же сказал, что завтра свидание. А что будет, это я сам решу. 
Уходя спать, Нафаня бубнил под нос, что барин его совсем дурной стал и от рук отбился. Мол нужно барина в кипятке утром искупать, дабы мозги его прочистились. Укладываясь в своем кресле, дух еще долго разговаривал сам с собой, пока я не окликнул его. 
- Наф, а знаешь, что самое смешное? – спросил я.
- Неа. То, что ты отрыжку делаешь при дамах? – осклабился домовой. Я шутливо погрозил ему кулаком. 
- Дурак ты, Никитка.
- Не зови меня Никиткой, – встал на дыбы Нафаня. – Просил же. Меня Нафаня зовут! Изволь запомнить, вонь пещерного человека. 
- Не бушуй. Так вот, – я удобнее устроился на подушке. – Эта девушка мне очень понравилась, а я ее даже не видел. У нас столько общего. 
- Удивляется он, – все еще дуясь, ответил барабашка. – А нашел ее тебе кто? Кому спасибо нужно сказать?
- Вот увижу и решу, говорить тебе спасибо или нет, – ухмыльнулся я. – Доброй ночи, чертушка. 
- Я тоже что-то почувствовал, когда увидел ее фото, – тихо произнес Нафаня. – Эта девушка не так проста. Доброй ночи, Андриюшка. Отвратных тебе снов. 
Засыпая под мерный храп домового, я думал о ней. О девушке с медовыми глазами. А слова Нафани о том, что она не так проста, не давали мне покоя. Что же принесет это знакомство? Этого я пока не знал. Мог только догадываться. 
Глава двадцать вторая. Алина.
Я с некоторым трепетом ждал предстоящего свидания. Дело даже не в том, что злокозненный дух нашел эту девушку в сети, а в том, что у нас было очень много общего. Это не обычные дамы, которые хотят отношений на одну ночь. Здесь все было по-иному. 
Нафаня крутился рядом, пока я укладывал волосы в модную прическу. Проверив, как выгляжу, я подмигнул духу и, взяв ключи, вышел. Меня ждал крайне интересный вечер. Уходя, я услышал тихий шепот Нафани.
- Посмотрим, посмотрим. 
Любимый паб в центре города встретил меня блеском огней и пестрыми оранжево-зелеными цветами. Ах, да. Я и забыл. Ирландия же вышла из групповой стадии чемпионата мира по футболу и теперь все, кто любит кельтов, весело крича, празднуют сие знаменательное событие. 
И вот возле дверей в паб я увидел Её. 
- Привет, Алина, – улыбнулся я и представился. – Меня зовут Андрей. 
- Привет, – улыбнулась девушка в ответ. – Ты даже выше, чем я думала. 
- Неожиданно, – усмехнулся я в ответ и жестом показал на дверь. – Пойдем внутрь, пока нас не затоптали любители святого Патрика?
- Конечно! – засмеялась Алина. – Вперед и только вперед. 
Делая глоток пряного чая, я с интересом рассматривал девушку. Ей было на вид лет двадцать-двадцать пять. Темные волосы, уложенные в замысловатое каре с длинной челкой. Белая майка с весело улыбающимся Коржиком с Улицы Сезам, потертые джинсы, и белые кеды на ногах. Легких тонов помада, подчеркивала самые прекрасные губы, что я видел. Не буду молчать. Девушка была прекрасна. 
- Ты так пристально меня рассматриваешь, – засмеялась она, выводя меня из размышлений. – О чем задумался?
- Ты очень красивая, – ляпнул я очевидную вещь и смутился от того, что сказал. – Прости, видимо не могу отойти от первого впечатления. 
- Ты забавный, Андрей, – улыбнулась девушка, беря мою руку. – Тебе кто-нибудь говорил, какие красивые у тебя руки?
- Оу. Спасибо за комплимент, – покраснел я. – А меня пленили твои глаза…
Весь вечер мы активно общались, а под конец хохотали, как старые друзья. Удивительно, как же порой легко найти с кем-то общий язык. Потом Аля предложила прогуляться. Я расплатился по счету и, выйдя на улицу, протянул ей свою руку в качестве опоры и себя в качестве провожатого до дома. 
Что может быть прекраснее теплого, весеннего вечера в компании с прекрасной девушкой. Я шел, рассказывая ей обо всем. Алина завороженно смотрела на меня, изредка сжимая мою руку. А я улыбался и нес полную чепуху, как казалось мне. 
- Ты так интересно разговариваешь, – внезапно сказала девушка. – Твои губы очень удивительны. Подвижные, жесткие, и в то же время, кажутся мягкими. 
- Возможно, это заметно только тебе, – ухмыльнулся я. – Мне мало кто говорил подобное.
- Глупые людишки, – засмеялась Алина, прижимаясь ко мне и ежась от прохлады вечера. Я снял с себя куртку и быстро накинул на нее. – Спасибо, ты сама галантность.
- Цените, дорогая, – засмеялся я. – Такие, как я не растут, словно грибы на улицах. 
- Это я знаю, – сверкнула глазами девушка. – О, а вот и мой дом. 
Да, прогулка закончилась, и мы подошли к дому, где жила Алина. Время, что иногда тянется, как жвачка, сегодня пролетело разноцветным метеором.
- Спасибо за вечер, Алин, – я склонился и поцеловал ее ручку. – Ты потрясающая девушка. Надеюсь на повторную встречу. 
- Ты даже не попросишься на чай? – удивленно приподняла бровь Алина. 
- А я должен попроситься? Это же невежливо. Если ты сама сочтешь нужным, то пригласишь меня, – я взял под воображаемый козырек. – Хорошего вечера и до следующей встречи.
- До следующей встречи, – она привстала на цыпочки и поцеловала меня в щеку, чего я совсем не ожидал. – Эта встреча обязательно состоится. До свидания. 
- До свидания, – ошарашенно прошептал я в ответ и проводил взглядом поднимавшуюся по ступеням, фигурку девушки. 
Как только за ней закрылась дверь подъезда, я вскинул вверх руки и прокричал боевой клич. Сегодня мой день! 
День думал иначе. В этот самый момент, сверху на меня излился самый настоящий ливень какой-то смердящей жидкости. Осторожно сняв картофельную кожуру с плеча, я поднял голову наверх и заорал:
- Эй вы, придурки! Не знаете, куда вылить свои помои?! Бараны, блин!
Развернувшись, я стремительно пошел по направлению к метро, злясь на невидимых идиотов. И клянусь, что слышал тихий и писклявый хохот позади. Хотя, может просто виновато мое воспаленное воображение.
Нафаня увидев меня, гоготал почти сорок пять минут. Злой дух, ни на минуту не посочувствовав, хохотал упоенно и лупил кулачками по полу. Я слышал его завывания, пока купался, пока переодевался, и пока курил на кухне, прижавшись спиной к стене. 
- Наф, кончай ржать, как кобыла, – измученно попросил я. – Без тебя тошно.
- Что такое? Провалилось свидание? Или ты полез целоваться слюнявыми губищами и тебя облили содержимым мусорного бака? – заливался домовой. – Глуп ты, барин. Ой, глуп. Теперь ты этот, как его? А. Модные луки от бомжа Андре!
- Иди ты! – огрызнулся я и, потушив сигарету, достал из холодильника бутылку пива. Барабашка тут же активизировался и принялся смотреть на меня жалостливыми глазами. Я покачал головой, делая внушительный глоток. – Вот пусть тебя пивом угощают те, над кем ты не смеешься!
- Тю. Обиделся, как девонька при первом поцелуе, – осклабился пушистый злодей, залезая мне на колени. Я вздохнул и протянул ему бутылку. В два глотка дух выдул все и даже не крякнул. – Ох, хороша чертовка. Умеют ирландцы алкоголь-то делать! 
Я продолжал буравить его мрачным взглядом. Настроение было ни к черту. Дорогая рубашка теперь стала обычной тряпкой, которой обормот Нафаня будет мыть полы, брюки нужно отдавать в химчистку. Веселый вечер. 
- Ладно, барин. Посмеялись, и хватит, – вдруг стал серьезным мой сосед. – Расскажи, как все прошло.
Я сухо рассказал о первом свидании. Но Наф не был бы потусторонней сущностью и сразу почуял, каким теплом сочатся мои слова, когда я говорил об этой девушке. Домовой заулыбался и ласково потрепал меня по коленке.
- Андриюшко, друг мой ситный. Как она тебе запала. Даже я это вижу. Когда вы встречаетесь? 
- Пока не знаю, – честно признался я. – Я пока не писал ей. Этот вонючий душ меня просто расстроил. 
- Нашел из-за чего киснуть, – хохотнул мелкий гном. – Этот аромат благоухающим дождем пролился на твою мерзкую душонку. 
- Я тебя утоплю. Ей-Богу, – пригрозил я. Даже привстал с табурета. – Договоришься, образина. 
Нафаню это не испугало, и домовенок притащил из комнаты ноутбук, велев мне сразу же написать Алине. Когда я попытался отвертеться, то барабашка сделал невиданную доселе вещь. Он нахмурился и внезапно вцепился мне в ногу своими острыми зубами.
- Ай! Ты чего творишь?! – простонал я, массируя укушенную конечность. – Если зубы чешутся, иди вон погрызи кирпич на улицу. 
- Пиши, барин, – удивительно, но домовенок говорил серьезно. Даже глаза мерцали неестественным светом. 
Вздохнув, я покорился и отправил приветственное сообщение девушке. Та, ответила мгновенно. 
- Вечер был потрясающий. Я за то, чтобы его повторить! – прислала она задорно хохочущий смайлик. Я вкратце рассказал о зловонном душе, под неодобрительный ропот Нафани. Мохнатый Казанова считал, что это лишнее и с девушками нужно говорить исключительно о прекрасном и высоком чувстве. 
Девушка замолчала на некоторое время, а затем прислала короткое сообщение.
- Да, у нас дом старый и тут полно странных личностей. В следующий раз такого не повторится. 
- Откуда такая уверенность? – улыбнулся я. – Ты предсказатель?
- О, да, – жестко ответила девушка. – Одного из моих соседей сегодня ждет маленький разнос от меня лично. Достали сливать свои помои на улицу. 
- Да, что уж там. Не переживай, – я засмеялся, вспомнив свой вид после зловонного душа. Девушка обладала удивительным даром поднимать настроение. 
- Я не дам тебя в обиду, – улыбнулась Аля, прислав свою фотографию. Она сидела в пижамных штанах и простой черной майке. На коленях у нее лежало что-то пушистое. Кошка.
- У тебя кошка есть? – удивился я. – Как ее зовут?
- Это не кошка, – замялась девушка. – Это моя игрушка. Она старенькая, но я люблю ее. Ее зовут Чуча. Только не думай, что я ребенок.
- Нет, нет. Что ты. У меня тоже есть одна игрушка, – я сердито посмотрел на Нафаню, который старательно вилял голым задом и напевал свою любимую в последнее время песню «Золотая Чаша». – Все мы любим игрушки. 
- Ты прав. Слушай, а давай завтра встретимся? Сходим в парк или фильм какой-нибудь посмотрим? – спросила Аля. Нафаня томно задышал, прижимаясь к моей руке и заглядывая в глаза. Отвесив духу затрещину, я набрал ответ.
- Конечно. Завтра позвоню и договоримся. Пока, Аль. Рад был поболтать. 
- Я тоже. Доброй ночи, – я закрыл крышку ноутбука и повернулся к нарушителю спокойствия. 
- Наф, ты невероятно дурной и невоспитанный кусок паранормальной шерсти. Но, справедливости ради, я должен тебе сказать спасибо, – я прижал мохнатого балбеса к себе. Тот от удивления шмыгнул носом и заревел. 
- Бааарин!! Какой ты хороший, – выл Нафаня. А потом тихо добавил. – Я же для тебя старался. Чувствовал, что она тебе понравится. Не все ж тебе с домовым общаться. 
- Ты мой друг и сосед, чертушка, – улыбнулся я. – И твое мнение тоже важно. А теперь пойдем спать. Я жуть, как устал. 
- Пойдем барин, пойдем, – зевнул Нафаня, беря меня за руку. – А ты расскажешь мне сказку на ночь?
- Расскажу, – едко хмыкнул я. – Сказку про то, как неугомонному домовому гнездо пчел в кровать подкинули и он опух на утро от укусов.
С диким криком, Наф скрылся в комнате, дабы проверить свою кровать. А я, зевая, подумал о том, что у меня все прекрасно. И сосед. И моя новая знакомая. Аля. 
Глава двадцать третья. Дивная прогулка.
- Барин, проснись уже! Зловонный ты бурдюк с вином, – ругнулся Нафаня, пытаясь стянуть с меня одеяло, которое я стоически и крепко сжал коленями. – Уу! Балбес пустоголовый. 
- Что тебе от меня нужно, на сей раз? – вяло промычал я, раздирая слипшиеся глаза. – У меня выходной. Законный выходной. И никакая мифическая гномоподобная мелочь меня не поднимет с кровати!
- Во-первых, я хочу есть, – принялся загибать мохнатые пальцы, домовенок. – Во-вторых, я хочу, чтобы ты пошел на свидание. Потому, что ты неорганизованная стая выросших сперматозоидов и способен только на просмотры немецких фильмов.
- Как она тебе запала в душу! – я удивленно приподнял голову и посмотрел на духа. Тот воспользовался возможностью и стянул одеяло. – Наф, ну это, ни в какие ворота не лезет! Ты просто невероятно надоедливый домовой. Порой аж бесишь!
- Вставай и принимайся за дела! – бурчал дух, шлепая меня по ноге. – И яишенку не забудь. С перчиком. У Нафанюшки животик бурчит от голода.
Ворча, я встал и поплелся умываться. Нафаня просто так не отстанет. Если злой гном вбил себе что-то в голову, то не успокоится, пока не сделает все, что наметил. 
Сидя на кухне, я зевал и изредка смотрел на домового несчастным взглядом. Нафаня весело трещал и что-то рассказывал, уплетая за обе щеки горячую яичницу. 
- И тут ты, как пукнешь, аж стены потрескались, – гадко ухмыляясь, констатировал домовой. – Тебя, барин, нужно сдать в поликлинику. Пусть вобьют пробку в твой отвратный зад. 
- А сам-то? – привстал я с табурета. – Кто вчера выпустил особо противный кислород в комнате? Да так, что аж глаза заслезились и отказались видеть на пару часов. 
- Барону положено сие занятье, – витиевато ответствовал дух. – Я благодарю тебя так за ужин, а ты ругаешься, барин. 
- Простое «спасибо» будет гораздо действеннее, – заметил я, отпивая из кружки кофе. Затем, закурив сигарету, я уставился в окно. Там вовсю свирепствовала весна. С непременным солнышком и веселыми ручейками воды, бегущими по тротуарам. Отличная погода для прогулки. Я улыбнулся и позвонил Алине. Удивительной девушке из Сети. 
Нафаня вновь громко испортил воздух, поблагодарив за завтрак, и умчался в комнату, терроризировать гитару. Последнее время, дух подсел на корифеев жанра и постоянно принимался проверять мои нервы на прочность, разучиванием очередной мелодии. Сегодня это была «Кровать из роз» американцев Bon Jovi.
Морщась от жуткой вони, я открыл окно, впустив свежий весенний ветер в квартиру. Полегчало.
- Алин, привет. Доброе утро, вернее. 
- Привет, – засмеялась она. – А ты ранняя пташка. Я пока в кровати валяюсь.
- Меня выгнали из кровати особые обстоятельства, – я скосил глаза на дверь в спальню. Оттуда разносился тихий мотив старинной баллады. – Как ты смотришь на то, чтобы немного погулять? Погода просто дивная. 
- А, давай, – улыбнулась Аля. – Встретимся на Чистых прудах. Ты же где-то неподалеку живешь?
- Да, отлично. В четыре часа? Договорились, – обрадованно кивнул я. 
- Подойдет. До встречи, – короткие гудки возвестили о том, что разговор закончен. 

- Ну, как прошло? – спросил Нафаня, стоя в проеме кухни и держа в лапках маленькую гитару. – Встречаетесь?
- Да, в четыре на Чистых прудах, – улыбнулся я. – Сегодня дом на тебе, чертушка. Помой полы и приготовь ужин своему барину.
- Вот так всегда, – горестно вздохнул дух. – Расскажи кому, что домового благородных кровей заставляют прислуживать простому холопу, от зависти бы померли. 
- Не ной, – одернул я его. – Я редко тебя о чем-то прошу. Вот и уберись. Ты же хозяин дома и в твоей крови заложена программа заботы о жилище.
- Я тебе не Терминатор какой-то, – возмутился Нафаня, грозя кулачком. – Но, так и быть. Приберусь. Развлекайтесь ваше мерзейшество. 
Я вздохнул и возвел очи горе. Нафаня в своем репертуаре. 
Напевая милую песенку из мюзикла «Кошки», я прихорашивался у зеркала. Сегодня второе свидание, а значит можно одеться более неформально. Выбор пал на майку с логотипом Супермена, синие джинсы, белые кеды, и темную ветровку. Подмигнув своему отражению, я повернулся к Нафане, который критично меня осматривал. 
- Ну, как? Пойдет?
- Великовозрастный дите, – буркнул Наф. – Тебе идет, барин. Даже в дурку сдавать не хочется. 
- Спасибо за заботу, кроха, – фыркнул я в ответ. – Я шикарно выгляжу.
- Иди уже, – махнул лапкой, домовенок. – Хорошей прогулки, лампоголовый. 
Я стряхнул пылинки с куртки и, продолжая напевать песенку, вышел из дома. Меня ждала дивная прогулка с дивной девушкой. Что может быть лучше?
Неспешно прогуливаясь по парку, я не сводил с Алины влюбленных глаз. Мне в ней нравилось положительно все. Улыбка, чувственные губы, теплые медовые глаза. Я мог и просто идти рядом, наслаждаясь молчаливым созерцанием ее красоты. 
Но, не все так просто. Мы разговаривали на сотни разных тем. Обсудили любимых супергероев, поспорили на тему последнего фильма о Бэтмене. И даже прошлись по любимым книгам. Пока Алина не завела один интересный разговор.

- Андрюш. А почему ты один? – на мой удивленный взгляд, она пояснила. – Ты такой интересный человек. Знаешь много, начитанный, умный. Но до сих пор один.
- Много всего было в прошлом, – нехотя начал я. Но девушка мне нравилась, и скрывать что-то от нее было бы безрассудством. – Я редко открываюсь людям. Мало кто видит меня таким, как сейчас.
- Ты носишь маски, – тихо добавила девушка. – Как и я. 
- Да, именно, – я посмотрел на небо. Свинцовые тучи быстро бежали по небосклону. – Я, как те тучи на небе. Бегу куда-то. Всегда и постоянно. От прошлого, а порой и от будущего. 
- Знакомо, – вздохнула девушка, ежась от прохладного ветерка. Я улыбнулся и отдал ей свою куртку. Явив миру себя в образе Супермена. Только очков не хватало. 
- Какой же ты лапочка, – благодарно посмотрев на меня, усмехнулась Аля. А я окрылился настолько, что даже взял ее за руку. 
- Аль, можно вопрос? – замялся я. Она кивнула и с любопытством посмотрела на меня. – Каким было твое первое впечатление обо мне?
- Высокий, сильный, с потрясающей улыбкой, – перечислила девушка, задумчиво смотря под ноги. – Знаешь, а такой человек, как ты, мне и нужен. Я хочу чувствовать себя слабенькой и утопать в сильных объятьях. 
Я хмыкнул и, остановившись, прижал ее к себе. Заглянув на миг в ее медовые глаза, я многое понял, а что было непонятно, встало с тихим щелчком на место.
- Алина, ты невероятная девушка. Прости меня за то, что я сейчас сделаю, – я закрыл глаза и прижался к ее дивным губам. Первый поцелуй. Я чувствовал сладость спелых ягод, невероятное тепло и нежность. И самое главное, поцелуй был взаимным. Сердце скакало бешеным галопом. А в голове витал только один образ. Ее образ. Той девушки, с которой я был рядом. 
- Спасибо за прогулку, милый, – Алина не желала меня отпускать даже у порога своего дома. – Я бы пригласила тебя в гости, но у меня там настоящий бардак. 
- Ничего. В следующий раз, я приглашу тебя к себе, – улыбнулся я.
- Ах, как же это прекрасно, – залилась румянцем девушка, прижимаясь ко мне. – Ты просто лапочка. Не знаю почему, но меня к тебе очень сильно тянет. 
- Странно, меня тоже, – я вновь притянул ее к себе, и жаркий поцелуй накрыл влюбленные сердца. 

- От он, явился во плоти, хоть фасоль молоти, – съязвил Нафаня, стягивая с меня кеды. Я развалился на пуфике в коридоре с широченной улыбкой до ушей. Домовенок смеялся глядя на мое лицо. – Это же надо так сиять! Посмотри на себя, барин. Будто ты лично захватил Польшу. 
- Ох, Наф. Какая же она прекрасная, – мечтательно заявил я, сидя уже на кухне. В руке был заботливо приготовленный кофе, и зажженная сигарета заставляла голову кружиться. – Такое ощущение, будто я нашел родственную душу.
- Ванилью завоняло. Только этого не хватало, – улыбнулся дух. – Ты стихи часом не писал? Пошлые? Может плачешь по ночам, как энтот балбес Пьеро? «Пропалаааа, Маальвина!».
- Иди ты, жутька, – махнул я на него рукой. – Ничего ты не понимаешь. Девушка – потрясающа, нежна, и прекрасна. 
- Бис с тобой, барин, – скорчил рожицу Нафаня. – Я пошел спать. Ты как натуральный имбецил после димедрола. Слюнка разве что не капает. 
- Беги, чертушка, – я блаженно улыбнулся духу. Тот покрутил пальцем у виска и, заявив, что де барин с ума сошел однозначно, потопал в комнату. А я взял в руки телефон и отправил смс моей даме. 
Теперь я буду ее называть моей девушкой. Моей. 
- Доброй ночи, милый, – ответила она через минуту. – Я рада тому, что ты появился в моей жизни.
- Это начало чего-то прекрасного, Алин, – я улыбнулся и отключил телефон. 
Сколько я так просидел, даже не скажу. Кофе, сигареты, и безнадежно влюбленный я под адовый аккомпанемент из паранормального храпа домового. 
Глава двадцать четвертая. Безумное чаепитие.
Мурлыкая под нос заводную песенку Удавки, я заваривал себе крепкий кофе. Всегда так делаю, собираясь на работу. Иначе попросту не смогу проснуться и стать нормальной ячейкой продуктивного офиса. Кофеманы меня поймут и не осудят. 
Нафаня, позевывая и ежась от холодного ветерка, дующего из открытой форточки, болтал ногами и смотрел за моими манипуляциями. Домовенок всегда просыпался раньше меня, если не был в запое, конечно. Тогда даже штурм Зимнего не смог бы пробудить мохнатого революционера. 
- Ты чего такой счастливый, барин? – хмурясь, спросил домовой. – Обычно ты ноешь, что работа – великое зло и ты несчастная душа, обязанная тащиться на заработки крох. 
- Просто настроение хорошее, – улыбнулся я в ответ. – И после работы меня пригласили в гости. На чай со сладостями.
- Ого! – привстал с табуретки, Нафаня. – Это не барыня твоя часом порадовать решила? 
- Она самая, Наф, - подмигнул я. 
- А как же я? – надул толстые губы, дух. – Меня значит, оставишь тут одного? Сиди, Нафанюшка и помирай от скуки. Видите ли, барин даму себе завел. А пушистый комочек брошен на погибель. 
- Кончай нудить, гном! – шикнул я, отпивая горячий кофе. – Поиграй в гонки, гитару помучай, уберись в конце концов. Можно подумать, живешь в каменном веке и тебе вообще заняться нечем, окромя охоты на соплезубых тигров. 
- Вот так всегда, - покачал головой Нафаня. – Друзей меняешь на девиц. Нет тебе прощения, варвар. 
- Ты мне ее сам нашел. Это раз. И она тебе нравится. Это два. Я недолго, Наф. А потом приду и сделаю тебе любимую яичницу или пельменей нажарю, целый тазик. Ешь, пока не лопнешь! Хочешь?
- Ой, леп ты барин, аки яблочко наливное, – враз повеселел домовой. – Отпускаю тебя с чистой совестью да за обещание накормить Нафанюшку до пуза. 
Я кивнул и пошел одеваться. Ждала работа, но мысли мои были только о том, что ждет меня после праведных трудов. 
Рабочий день знатно подпортил настроение. Тут был виноват и я сам, пропустивший дедлайн очередного проекта, который нужно было срочно сдать. И дурацкий клиент, который вопя и угрожая судами, да бандитами, требовал солидной скидки на пустом месте. Орущее недоразумение переполошило весь офис и даже заставило расплакаться железную Ирку, которой настоящий апокалипсис был бы нипочем. 
Наконец, рабочий будильник прозвенел тягучей трелью, оповестив, что все свободны и могут идти домой. Я шустро схватил свои вещи и выскочил из офиса, стараясь не попасться кому-нибудь на глаза. 
Доехав до знакомого дома, где жила Алина, я поставил машину на парковку. Напевая под нос очередную песню, позвонил в домофон. 
- Да? – раздался голос девушки из динамика. 
- Алин, это Андрей. Я подъехал, – домофон пискнул и впустил меня во чрево подъезда. 
Алина жила на четвертом этаже семиэтажного дома. Простенькая железная дверь в квартиру была открыта и на пороге стояла хозяйка в невероятно милых штанишках с героями мультфильма Симпсоны. 
- Привет, проходи, - девушка поцеловала меня и, пропустив внутрь квартиры, ненавязчиво прижалась к моей груди. 
- Привет. А я соскучился, – томно улыбнулся я. – И у меня тут целый пакет вкуснятины, надеюсь, ты не против?
- Здорово, конечно не против. Раздевайся и проходи в комнату. 
Комната была очень милой. Обои в желтых цветах, современная мебель, и большая стеклянная перегородка, разделяющая комнату и кухню. За размытым стеклом угадывался силуэт девушки, которая ставила чайник и насвистывала Имперский марш. 
В ожидании Алины я присел на небольшой диванчик. На нем уже лежал бежевый плед, подушка, и книга. С любопытством я взял книгу в руки. «Сетевой роман», гласила надпись на обложке. Я хмыкнул. Очередная любовная история, которые так любят романтичные девушки. 
- Хорошая книга, – улыбнулась Аля, увидев, что я держу в руках. – Читаю запоем второй день. Вроде обычная романтичная проза, но на деле очень добрая и милая. Советую. Да, кстати. Твой чай. Сахар на твое усмотрение. 
- Спасибо, – я взял кружку с горячим чаем. – Ой, с бергамотом! Мой любимый!
- Я тоже люблю его, – засмеялась в ответ, девушка. – Как прошел день?
Я рассказал, что случилось на работе, и каким суматошным было мое существование. 
А говорили мы много и не только о работе. Обсудили новинки фильмов, решив сходить вместе на очередной силиконовый блокбастер маститых американцев. Алина включила фоном мягкий джаз, и я начал клевать носом. Пока в коридоре не хлопнула дверь. 
Аля, побледнев, вскочила с диванчика и помчалась в коридор. Я прислушался. Девушка что-то тихо выговаривала кому-то. Как ни пытался я напрячь слух, подслушать не удалось. Тихий шепот был довольно разъяренным. 
Спустя минуту она вернулась обратно. 
- Забыла дверь закрыть, и забрел соседский кот. Глупая животина не хотела уходить, – смущаясь, протянула Аля. 
- Это точно. Порой питомцы такие глупые, – поддакнул я, вспомнив своего буйного соседа. На кухне что-то загремело. Ругнувшись сквозь зубы, девушка бросилась на шум. Я удивленно потер переносицу. 
- Андрей! Я должна тебе кое в чем признаться, - растрепанная Аля стояла у входа в комнату. – Я живу не одна.
- Что случилось? 
- Ты только не пугайся, – протянула девушка и отошла в сторонку. Я побледнел и без сил рухнул обратно на диван. Посередине комнаты стоял домовой. Такой же мохнатый, как Нафаня, но с более редкой шерсткой и платьицем в цветочек. В отличие от Нафа, губы были не толстыми, а довольно тонкими, да на голове торчал одинокий хохолок с бантиком. 
- Твою же мать, – прошептал я, и бухнулся в обморок, когда домовой навел на меня палец…
- Вот видишь, Алинушка. Малахольный твой, вообще хиляк, – пропищал знакомый голосок, слегка похихикивая. 
- Перестань. Думаешь, люди каждый день видят домовых? Говорила тебе, что не нужно было показываться, – шикнула Алина. – Он очнулся. Не испугай его снова. 
Приоткрыв глаза, я забрался с ногами на противоположную сторону дивана. На другой стороне сидела Алина, а на руках у нее было удивительное существо. Домовой был похож на Нафаню очень сильно. Только шерстка была аккуратно причесана и отливала желтоватым оттенком. 
- Привет, человек, – буркнул домовой. – Меня зовут Чуча. А тебя Андрей, как я уже знаю.
- Ага, – выдохнул я, все еще помня чужого домового, объявившегося в моей квартире. 
- Боишься? – оскалился Чуча, забавно переминаясь с ноги на ногу. 
- Это же ты меня облил помоями в тот вечер, когда я впервые провожал Алину домой? – вопросом на вопрос ответил я. 
- Облила. Я домовиха. Алинка на меня потом долго ругалась, мол кавалеров ее со свету сживаю, – гордо подняв вверх мохнатый палец, ответило чудо. Ну да, домовиха. Сарафан в цветочек. Нафаня бы никогда не стал одевать женские вещи.
- Аль, ты ее видишь тоже? – спросил я. Девушка кивнула, с тревогой следя за моей реакцией. – Ну, дела. Домовиха. Самая настоящая домовиха. 
- Конечно, настоящая. Экий ты глупый, – удивленно присвистнула Чуча, подбираясь ко мне поближе. – А ты симпатичный. Девонька права была. Падучий правда, но это поправимо. 
- Он хороший, Чуч. Не обижай его, – вставила девушка, беря меня за руку. 
- Все хорошо. Рад знакомству, Чуча, – улыбнулся я, протягивая руку пушистому чуду. Чуча трогательно взяла меня за большой палец и немного потрясла руку в знак приветствия. Пока странное шипение не раздалось от окна. 
В открытой форточке сидел Нафаня, переводя удивленные глаза на всех, кто был в комнате. Домовенок был в моей каске для пейнтбола и замусоленной майке с принтом Удавки во всю грудь. 
- Барин, ты жив? – прошипел Нафаня, не сводя черного взгляда с чужого домового. – Вставай медленно и иди ко мне. Не испужай страховидлу в сарафане. Ох не зря я за тобой пошел.
- Сам ты страховидла, - оскалилась Чуча, закрывая собой хозяйку. – Пошел вон, безродный дух!
- Это я-то безродный? – удивился Нафаня, осторожно пробираясь в комнату. Но идти дальше домовенок не решился и уселся на подоконнике. – Я чистокровный дворянин, ты - цветочное пугало. Обращайся ко мне, как положено! И добавляй, «Ваше сиятельство».
- Я тебе сейчас так добавлю, обалдуй, – завыла Чуча и кинулась на моего соседа. Мы с Алиной, голося и ругаясь, кинулись разнимать пушистый клубок. Пока Нафаня, в порыве ярости, не укусил меня за палец.
- Довольно, Наф. Чуча стой! – заорал я так, что чуть не выбил стекла звуком своего голоса. Домовые мгновенно стали по стойке смирно. 
- Алин, это Нафаня. Мой домовой. Наф, это Алина и ее соседка – Чуча, – представил я конфликтующие стороны. – А теперь успокойтесь и давайте поговорим нормально. Без криков и драк. 
Чуча быстро вернулась к Але на руки и оттуда буравила Нафаню злым взглядом. Мой сосед вразвалочку подошел ко мне и без церемоний вскарабкался на плечо, став похожим на взъерошенного филина. Я осторожно присел на краешек дивана.
- Так у тебя тоже живет домовой? – спросила девушка, посмотрев на духа круглыми глазами. – Очень рада знакомству, Нафаня. 
- Я тоже, красотуля, – безапелляционно заявил Наф, выставив на всеобщее обозрение свою отвратную ухмылку. – И с тобой тоже рад, чучело цветочное.
Чуча, фыркнув, отвернулась к своей хозяйке. 
- Может чайку? – улыбнулся я, беря в руки заварочный чайник. 
Сидя на диване с Алиной, мы с улыбками смотрели, как ругаются и спорят два пушистых, потусторонних создания. Я тихо рассказывал ей свою историю знакомства с саркастичным духом, а девушка тихо смеялась, крепко держа меня за руку.
Нафаня с Чучей спорили о том, каким раствором лучше убирать сопли со стены и методах воздействия на своих хозяев. Причем мой соседушка напоминал голубя, что воркуя, пытается понравиться очередной избраннице. Однако изредка дергал Чучу за косичку и, показывая язык, прятался у меня на плече.
- Это все так удивительно, – задумчиво произнесла девушка, глядя на то, как Нафаня деловито тащит грязную посуду на кухню. – Что же теперь будет?
- Даже не знаю. Но точно знаю одну вещь, – я притянул Алю к себе и поцеловал ее со всей нежностью. После этого тихо добавил. – Эта парочка не даст нам соскучиться. Определенно не даст. 
Глава двадцать шестая. Фильм ужасов.
Да, кто бы мог подумать, что паранормальное существо как домовой, будет пугаться обычных ужастиков. Оказалось, что Нафане ничто человеческое не чуждо. Даже страх перед вымышленными монстрами. 
- Барин, – Нафаня, как обычно, тормошил меня за руку в самую рань. – Барин, ну проснись ты.
- Чего тебе нужно от меня? – я еле ворочал ртом, отказываясь просыпаться. – Пять утра. Ты не мог подождать хотя бы пару часов. До семи. Я спать хочу.
- Барин. У меня тут проблема нарисовалась, – тихий шепот духа мгновенно заставил меня проснуться. Я привстал на локте и вперил в него злой взгляд.
- Что ты натворил опять?! – прошипел я, сжимая зубы. Видимо, в этой жизни я точно никогда не высплюсь. 
- Ну. Это. Тебе лучше самому посмотреть, – виновато пробурчал домовенок, чертя пяткой круги на полу. – На кухне.
Я встал и ругнулся. Дух отскочил на безопасное расстояние. Даже Нафаня со всей своей паранормальной силой ничего не мог поделать с разъяренным человеком, которому не дали спать в законный выходной. 
Я влетел на кухню, полный самых безрадостных мыслей о том, что меня там ожидает. О да. Нафаня отчудил вновь. 
Пол, стены и потолок кухни были заляпаны какой-то дрянью. На столе, покрытом оной дрянью, стоял развороченный самогонный аппарат Нафа. Ах, да. Еще и запах. Стойкий запах сивушного алкоголя домашней закалки. 
- Он, это. Взорвался барин. Когда я самогоночку варил, – обиженно ткнул мохнатым пальцем в чудо-юдо прибор, домовой. 
- Нет. Это уже никуда не годится, – покачал я обреченно головой. – Ты – невероятный, циничный, наглый, хамоватый валенок со всех, что я видел! 
Домовенок молча сопел носом, слушая гневную тираду.
- Я забыл, когда мне удавалось поспать. Постоянно. Всегда. Денно и нощно, ты находишь приключения на свою мохнатую задницу. Скажи мне, пожалуйста, на кой черт тебе приспичило гнать самогон в пять утра? В субботу. Мой единственный выходной! В холодильнике стоит бутылка хорошего коньяка, а тебе надо варить свою мутную жижу. Наф, я устал от этой чертовщины. Или ты прекращаешь немедля заниматься этим в моем доме, или я тебя сейчас заталкиваю в мешок, везу в аэропорт, и отправляю в Африку. Будешь коренным людоедам жизнь портить! 
- Захотелось ядреного первачка, барин, – пуще прежнего засопел домовой. – Коньяк твой клопами воняет, и пить его благородному дворянину вообще не пристало.
- Знаешь, что пристало благородному дворянину? – зло ощерился я. – Пойти в ванну и взять тряпку, а затем убрать адовую слизь со всех стен, пола и потолка! 
- Да, так и сделаю. Чего ты орешь, як оглашенный? – высунул фиолетовый язык, Нафаня. – Можно подумать, тебе не радостно дышать этим сладким запахом прекрасного самогона?
- Знаешь, что я сейчас сделаю? – я взял домового за шкирку. Тот в ответ принялся лягаться и пытаться укусить меня за руку.
- Что? Опять будешь грозить священниками да екзорсизмами своими? Слышал уже! Пусти, смертный!
- Я сейчас сварю огромную кастрюлю горохового супа! Съем ее в одиночку! И затем сяду на тебя и заставлю дышать сладким, гороховым ароматом, оглоед, – проорал я. Нафаня зажмурился от потока брани из моего рта. – А ну быстро убрал тут все! И если это повторится, кастрюля горохового супа будет мгновенно приготовлена!
- Да, ты же не сможешь, – пискнул Наф, не оставляя попыток вырваться. – Не сможешь все сожрать. Ты же лопнешь, как бычий пузырь! Думаешь, испугал Нафанюшку?
- Ну, все! Быстро взял тряпку и бегом убирать! Иначе я тебя так напугаю, что ты неделю спать не сможешь, – заревел я, когда извернувшийся Нафаня таки тяпнул меня за руку своими острыми зубищами. 
- Попробуй, холопская морда. Ничего у тебя не получится, – хохотнул Нафаня, убегая в ванную комнату. А в голове моей меж тем созрел план. Коварно улыбаясь, я вернулся в комнату и включил ноутбук. Хранилище различных фильмов приветливо мигало яркими баннерами рекламы.
Я вошел на кухню, стараясь не спугнуть домового. Тот сидя на корточках, яростно оттирал застывшую бражку с пола. При этом, Нафаня матерился, как последний хулиган. 
- Ишь ты. Указывает мне еще. Пугает. Я домовой. Я самое сильное существо, – скрипел Нафаня, скаля зубы невидимому сопернику. – А вот как придушу ночью. Будешь знать, как орать на Нафанюшку. Это же просто самогонка. Ну, запачкал. Бывает со всеми. Разорался, как герр Ланде из Бесславных ублюдков. 
- Это кого ты душить собрался, дух? – невинно поинтересовался я. – За то, что я провел правильную политику воспитания одного зажравшегося гнома? 
- Душить одного зажравшегося барина, – пробурчал Нафаня, продолжая оттирать ненавистный пол. – А то вот же, как бывает. Сидит барин такой, ничего не ждет, и вдруг раз, и в туалет бежит с поносом жутким. А все потому, что нельзя было обижать маленького домовенка. 
- А бывает и так – кивнул я, скрестив руки на груди. – Что зажравшийся домовой получает наказание за хамство. И за это вымоет еще и комнату. 
- Так точно, барин, – злобно хохотнув, согласился домовой. – А еще вот как бывает. Заходит барин в комнату, а ему на голову люстра падает. А все потому, что кто-то подкрутил болтики на ней. 
- Бывает, – вновь согласился я. – И еще бывает так, что домовой теперь будет суп готовить целую неделю. И первую ложку будет сам съедать. 
- Бывает, – пискнул дух, показав мне язык. – А еще бывает, что барину пургеном тарелочку мажут, да так, что барин потом чихнуть боится на работе.
- Бывает, – побагровел я. – А еще бывает, что домового лишают всех развлечений на полгода. Игр, музыки, телевизора, и интернета!
- Не будь таким гадким, Андреюшка, – заскулил обиженный Нафаня, швыряя тряпку в пластмассовое ведерко. – Есть же и граница. Ну, моя вина. Что же теперь, век мучиться? Прости меня, барин, за эксперименты мои химические. Впредь сие не повторится.
- Договорились, жутька, – кивнул я, улыбаясь. – Но квартиру за пререкания ты отмоешь!
Нафаня громко испортил воздух в ответ на мое заявление. Находиться на кухне стало невозможным, и я выбежал в комнату. Там, по крайней мере, окно открыто и воздух свежий. Но мой план мести был уже готов. И ждал своего часа. Одним поздним вечером.
Я сидел на диване в своей комнате и подключал ноутбук к телевизору. В этот момент на пороге появился чумазый Нафаня.
- Квартира вычищена и сияет, как прелести Афродиты, – отрапортовал дух и повернулся, чтобы уйти.
- Наф, ты будешь кино смотреть? Я тут скачал последний фильм. Судя по отзывам, просто ураган! – ехидно подначил я. Нафаня замер на месте и медленно повернулся ко мне с удивленной мордой.
- Так я же это, наказан, – тихо пробурчал домовенок. – Ты мне запретил развлечения на полгода. 
- Пусть это будет последнее китайское предупреждение, – улыбнулся я в ответ. – Тащи пиво из холодильника и все вкусняшки, что найдешь на кухне. Будем кино смотреть!
- Ааа. Хороший ты, барин. Люб ты мне, сиротинке безвредной, – заныл дух. – Хороший ты, человек. Хоть и смертный. Ну, вредный иногда, но люб ты мне. 
- Давай, давай. Кино ждать не будет. Беги за провизией и начнем, – я похлопал домовенка по спинке.
- А что за фильм, барин? – спросил Нафаня, задержавшись на секунду.
- Ужастик новый. «Нереальное объявление» называется.
- Тю. Я-то думал. Меня ужастиками не проймешь, что там страшного, – фыркнул домовой и потрусил на кухню за джентльменским набором. 
- Посмотрим, друг мой ситный, – тихо прошептал я. – Посмотрим, как не проймет. 
Новый фильм наделал шороху в современном мире. Некоторых посетителей кинотеатров выводили из зала с самой настоящей истерикой. От страха. И я решил, раз дух мне не дает спать, то и сам спать не будет. После этого фильма уж точно. 
Наконец, Нафаня принес пиво и закуски. Домовенок увалился на диван и блаженно вздохнул. Устал бедняга, кухню оттирать. 
- Включай, барин. Давай посмотрим, что за ужасы там такие, – велел Нафаня и я, улыбаясь, нажал на кнопку воспроизведения. Кино началось. 
Спустя десять минут на экране возникла первая страшная сцена. Главный герой с глупой физиономией установил камеру наблюдения напротив своей кровати. Затем кадры сменились быстрой перемоткой. Электронные часы на тумбочке показывали полтретьего утра. Вдруг дверь в комнату начала неслышно раскачиваться. Туда, сюда. С тихим скрипом. Скрип еле слышно зазвучал за нашим диваном, где были спрятаны большие и новенькие колонки. Нафаня заерзал, вылупив большие глаза. 
- Барин, мне это мерещится?
- Ты о чем? – спросил я театральным шепотом.
- Дверь скрипит за спиной, – тихо пискнул домовенок, вжимаясь в диван. 
- Чушь. Ничего не скрипит. Тебе кажется. Смотри, – я ткнул пальцем на экран, где в кадре возник туманный силуэт похожий на женщину. Наф всхлипнул, когда призрак приблизился к камере. Внезапно возникшее лицо с жутким воплем заставило подпрыгнуть в воздух даже меня. А спрятанные колонки усилили чувство ужаса до невообразимости. Нафаня завизжал и затряс губой. 
- Не нравится мне это кино, барин. Выключи его, – заныл барабашка. В воздухе разлилась тягучая вонь. 
- Кончай концерт. Это просто фильм, – засмеялся я. – Смотри, там уже день. 
Наф успокоился и даже повеселел. Однако изредка все же оборачивался. Боялся, что скрип вновь повторится. 
Ближе к финалу фильма случился срыв. Домовой истерично визжал и требовал выключить телевизор. Но уйти из комнаты наотрез отказывался. 
Главный герой сидел в маленькой кладовке и держал камеру в руках. Дверь в кладовку медленно открылась, явив миру ту самую бледную фигуру. Нечеловеческий крик потряс комнату. Я не понял, было ли это в фильме или же Наф решил побить рекорд силы звука. 
- Аа. Дурак!! Закрой дверь, она же вас сожрет! Тупые! – истерично заголосил Нафаня, закрывая мохнатыми ладошками глаза. – Барин, почему они тупые? Почему призрак орет позади меня? Я боюсь! 
- Перестань бояться. Это выдумка сценаристов и режиссера, – улыбался я, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. А сам тем временем включил запись своего голоса, которую сделал до просмотра. Для достижения нужного эффекта я добавил несколько фильтров, благодаря чему мой голос стал очень страшным. Нафаня вытаращил глаза, когда из-за дивана раздался жуткий вздох. 
- Ты… бесполезный кусок шерсти. Ты не дух. Дух, это я. Если ты еще раз оплошаешь, я займу твое место… А ты… исчезнешь во мраке, – вещал голос.
- Барин, ты слышал это? – дрожащим голоском спросил домовой.
- Ага. Это какое-то приведение, – заговорщицки протянул я.
- А… теперь… Беги, дух. Как только заснешь, мы с тобой… встретимся… И встреча эта… не будет для тебя… приятной…
После этих слов, раздался ужасающий хохот. Причем реально казалось, что источник голоса прямиком за диваном. Нафаня мешком свалился на пол и умчался на кухню, вереща при этом, как порось, которого собрались резать. 
Чуть позже на кухне, Нафаня дымил одну папироску за другой. Я с улыбкой смотрел на него.
- Так, что. Спать идем? – невинно спросил я. – Уже поздно.
- Ага. Ты иди барин, а я тут посижу. Только свет не выключай, – пробормотал домовой, бегая глазами по стенам. 
- Как хочешь. Доброй ночи, Наф, – домовенок не ответил мне. Он был занят тем, что наливал себе большую чашку крепчайшего кофе. Я тихо засмеялся и отправился спать. Сны были милыми и добрыми. 
Утром я сладко потянулся на кровати. Повернув голову и не утерпев, заржал так, что мне даже призовые кони позавидовали бы. 
В кресле сидел домовой. Закутанный в одеяло и с опухшими глазами. Рядом стоял бидон с кофе и пять кружек. 
- Наф, ты спать не ложился? – игриво спросил я.
- Неа. Ляжешь тут, когда привидения летают, – тихо пробурчал Нафаня. Я в ответ включил ноутбук и запустил запись своего голоса. Только без фильтров. Когда запись закончилась, я увидел, как Нафаня превращается из обычного домового в толстого лори. 
- Никогда тебе этого не прощу, – выдал домовенок, мотая головой.
- Мы квиты, дух, – захохотал я. – Теперь мы квиты. И впредь думай, прежде чем будить меня из-за всякой чепухи. 
Конечно, дух лукавил. Он любил хорошие розыгрыши, которые были словно бальзам на душу. Как любил и я. 
Глава двадцать седьмая. Весна за городом.
Свершилось. После ужасного спора между двумя домовыми и двумя представителями прогрессивного человечества было решено ехать на дачу. 
Глаза моей девушки лучились самым настоящим счастьем, как и мои. Еще бы! Целых два дня мы проведем на даче вдвоем. Почти вдвоем. Нафаня и Чуча, несмотря на свою паранормальную лень, решили ехать с нами. Признаюсь, я был даже рад. Кто его знает, что мог учудить домовой, оставшийся дома. Я надолго запомнил его проделки с самогоном и вареной сгущенкой, повторения которых мне категорически не хотелось. И вот наша маленькая банда была готова ехать на заслуженный отдых.
Утро субботы было самым обычным. Почти обычным. Разгорелся спор домовых о том, что же брать с собой из провизии. Аля логично рассудила, что раз духи едут с нами, то за продукты отвечают тоже они. И тут, как обычно бывает, произошел конфликт интересов.
- А я тебе говорю, бисова ты баба, что нужно брать водочку холодненькую, да огурчиков малосольных, – натужно ревел Нафаня, грозя кулаком под носом невозмутимой Чучи. Домовиха сцепив губы, отрицательно мотала головой.
- Это вы с барином своим можете так питаться круглосуточно. А моей девоньке нужны вкусные булочки, да сырок французский, – категорично отвергла предложение Нафани, домовиха. В который раз. 
- Ишь ты! Басурмане проклятые, – прошипел Наф и, обернувшись ко мне, спросил. – Барин, а может ну их, баб-то? Пусть дома сидят да носки вяжут. А мы с тобой, как в старые времена, баньку истопим, пива попьем холодного. М?
- Ох, змей, кончай концерт, – попросил я уставшим голосом. – Девочки едут с нами. И точка. Чуча по сравнению с тобой, просто ангел. Она не надирается в хлам, не поет дурным голосом немецкий рок, и не раскидывает бычки по всей квартире.
Чуча от моей похвалы зарделась, как маков цвет и в припадке нежности запечатлела на моей щеке влажный поцелуй, чем повергла в ступор, вошедшую в комнату, Алину.
- Да у вас тут сплошное веселье, – улыбнулась девушка, беря меня за руку. – Милый, я готова. Осталось только еду сложить в машину.
- А еда не готова, – махнул я рукой. – Два демона из преисподней еще не решили, кого они хотят на ужин из грешников.
- Дурак ты, барин, – сплюнул Нафаня, напяливая на себя любимую майку с Фишером. – Я же домовенок, а не бес тебе какой-то поиметый. 
- Так. Собирайте быстро еду в сумки! – скомандовал я, пресекая новый спор. – Нас ждет отдых!
- Ура!! – хором откликнулась разношерстная компания и бросилась грабить холодильник. 
Адик резво несся по шоссе за город. Проезжающие навстречу редкие машины моргали фарами, предупреждая о тролле под мостом, что сдирает с несчастных путников плату. Так и было. Чуть поодаль стояла патрульная машина и розовощекий инспектор, махнув палочкой, пригласил нас на обочину. Я послушно притормозил и, обернувшись к двум скулящим домовым позади, пригрозил кулаком и яростным шепотом, чтобы они вели себя благоразумно. 
Открыв окно машины, я улыбнулся инспектору.
- Лейтенант Линьков, – козырнул представитель власти. – Ваши документы, пожалуйста.
- Что-то случилось? – я протянул ему свои права и ненавязчиво задал вопрос. 
- Пока ничего. А что-то должно случиться? – внимательно осмотрел меня инспектор и, наклонившись, улыбнулся сидящей рядом Але. – Куда направляетесь?
- Дача. На выходные, – буркнул я, стараясь своим голосом заглушить возню домовых сзади. 
- Да, дача - это хорошо, – рассеяно ответил инспектор. – Багажничек откройте.
Я выбрался на свет божий. Свет божий был крайне ярок, и я ненадолго ослеп. Затем обойдя машину, открыл багажник и предоставил полицейскому самому все осмотреть. Внутри же не было ничего интересного, кроме двух сумок с продуктами и пакетом с вещами. Только на одной сумке сидел Нафаня и корчил рожи инспектору. Тот побледнел и повернул ошарашенное лицо ко мне.
- Это кто?
- Вы о ком, товарищ инспектор? – я прикинулся дурачком, в уме придумывая для Нафани сотни новых пыток.
- Это, – толстый палец полицейского уставился прямиком в Нафаню. – Вы его видите?
- Простите, но что я должен увидеть? – я натурально изобразил испуг с удивлением. Патрульный замахал руками, подзывая своего напарника. 
- Лейтенант Вагитов, – представилось новое лицо и повернулось к своему коллеге. – Что случилось?
- Валя, ты видишь это? – трясущимися губами произнес первый, вновь указывая на Нафаню. Дух принялся стонать и кататься по вместительному багажнику немца. 
- Нет, а что я должен увидеть? Сумки? – ответил удивленный Валя.
- Там черт сидит! И хохочет! – мне было искренне жаль инспектора, но я не мог подтвердить его слова. Лейтенант почесал вспотевший лоб, переводя взгляд на багажник, затем на своего напарника и на меня. Я покачал головой, что ничего не вижу.
- Антон, ты это. Может, перегрелся? – заботливо спросил Валентин, трогая коллегу за плечо. 
- Неа, он просто с ума сходит, – заржал Нафаня. – Ну, что, Пузанчик. Будем тебя теперь на сковороде жарить?
- Оно говорит, – промямлил Антон, отходя от багажника. – Оно меня зажарить хочет.
- Кто говорит? – потерянный Валя, растерялся еще сильнее.
- Черт говорит. И ругается еще, – первый патрульный робко сделал шаг назад. – Нездоровое тут место, Валь. Нужно домой поехать.
- Никуда ты не поедешь! – рявкнула внезапно появившаяся в багажнике Чуча. – Мы твои потроха зажарим и съедим.
- Ой, божечки мои, – побледнел пуще прежнего инспектор. – Там и второй черт появился. В платье. 
После этих слов, полицейский уселся прямо на дорогу и обхватил голову руками. Я решил, что балагана достаточно и подошел к лейтенанту.
- Товарищ лейтенант. Может вашего напарника в больницу надо? – я смущенно тыкал носком ботинка в асфальт. – Солнце припекло видимо.
- Ага, или перепил водки с дальнобойщиками, – мрачно ответил Валя. – Езжайте, гражданин. Вот ваши документы. 
Он отдал честь, а я быстро захлопнул багажник с сидящими там домовыми. Бедный Антон так и сидел на асфальте и качался, как неваляшка из стороны в сторону. 
- Андрей? – взволнованная Алина взяла меня за руку, когда я вернулся в машину. – Что там случилось?
- Потом расскажу. Как уедем, – выдохнул я, заметив, что домовята вернулись в салон и теперь хохоча, обсуждают произошедшее. Я завел двигатель и Адик рванул с места крайне резво. 
- Ну и что это было? Вам делать больше нечего? А если бы он выстрелил? Это же полицейский! – бросил я назад.
- Не кричи, барин, – сморщился Нафаня. – Ну, пошутили мы немного. Этот пузан хотел только деньги с тебя сбить, уж в голове его мы прочитали это.
Чуча закивала в подтверждение его слов. Я нахмурился и погрозил пальцем двум разгильдяям.
- Так, чтобы это первый и последний раз. Сам разберусь, – веско заявил я и повернулся к Алине. – Ей Богу. И детей не нужно. Эти паранормальные ураганы с успехом заменят всех.
Девушка в ответ задумалась и хитро улыбнулась.
Наконец-то, дача! Я загнал Адика во двор и спрятал под навесом. Алина и домовые высыпали из машины и бросились бегать по робкой, зеленой траве. Я с удивлением заметил, как мне нравится эта картина. Моя девушка, мой идиотский друг и пушистая девочка-домовой. В груди екнуло одно маленькое и доброе слово. Семья. 
- Лапочка, иди к нам, – улыбнулась мне Аля и я, отбросив все сомнения, направился к ним. 
Вечером, мы сидели на веранде и смотрели на звездное небо. Домовята тихо переругивались, споря о своем возрасте и методах приготовления борща, а мы с Алиной пили горячий чай прижавшись друг к другу.
- Знаешь, милый. Это все так прекрасно, – задумчиво протянула девушка.
- Что именно, солнышко? 
- Все. С тобой мне так спокойно и хорошо. Как не было никогда.
- Это очень приятно слышать.
- Ага. Алинка, ты смотри с ним аккуратней, – вездесущий Наф слышал все. Слух у него был, как у летучей мыши, честное слово. – Меня он постоянно притопить пытался в ванной. И тебя так будет потчевать, если его прогневаешь. Барин, хоть и фашист, но даже по их меркам очень суровый.
- Тебя сечь нужно розгами, холоп, – мудро подметила Чуча, придвигаясь ближе к Але. Девушка взяла домовиху на ручки. – Поражаюсь, как барин твой тебя вообще терпит. Я бы давно тебя выкинула на помойку. Вот где рай тебе был бы. 
- Было дело давным-давно, Чуч, – ответил я, за красного от злости Нафаню. – Мой маленький друг однажды возомнил себя реинкарнацией Цоя и направился на поиски лучшей жизни. Сам расскажет, если захочет.
- А шиш вам! – показал мясистый язык домовенок. – Опять смеяться будете над бедным Нафанюшкой. 
- Никто над тобой не смеется, – хмыкнул я и тоже взял смутьяна на руки. Дух тут же заурчал, как самосвал наевшийся солярки.
- Хороший ты барин, даже если и жопой бываешь иногда.
- Наф, ты вот что скажи лучше, – домовенок повернул ко мне свою голову. – Вы же домовые, а вы магией какой-нибудь владеете? Кроме того, что воздух портить, да исчезать?
- А, як же, – степенно ответил барабашка. – Я могу тебя вообще на крышу закинуть, и будешь там до осени сидеть.
- А я могу тебя в колодец бросить, и живи там с лягушками, – буркнул я в ответ на Нафанину остроту.
- Ой, Погосян прям, – заулыбался домовенок, сравнив меня с веселым комиком из телевизора. – Можем мы волшбой заниматься. Я же домовой. 
- И какие у вас способности?
- Разные. Мы можем становиться невидимыми, когда желаем. Мысли читать умеем. Вот знал бы ты барин, какая дикость у тебя порой в голове, - хохотнул Нафаня. – Особенно, когда девиц видишь, которые тебе по нраву. 
- Так, ты от темы-то не увиливай, - покраснел я. Не хватало еще, чтобы Алина услышала то, что ей знать не полагается. Хорошо, что он ушла в дом сославшись на усталость. Верная Чуча потопала за ней следом.
- Ох, не понимаешь ты шуток, Андриюшко. Ладно. Я вот могу предметы перемещать по воздуху. Как энта фиговина называется, дай Боженька памяти. А! Телекинез, кажется, - Нафаню понесло в дебри воспоминаний. Но даже в эти моменты, дух не забывал язвить и шутить напропалую. – Еще у меня силушка богатырская есть. Однажды я Петьку на шифоньер закинул за то, что он мне похмелиться не дал. Зажал старый балбес бутылочку, а Нафанюшка бедный головой мучился. 
- Это он опрометчиво поступил, - засмеялся я, вспоминая Нафанино похмелье. – Зато там, где он теперь, бутылочку можно увидеть только во сне. 
- Туда ему и дорога, извергу, - надулся домовенок, поглаживая свою соску. – А еще я однажды его другу Василичу, уши увеличил в два раза. Он в раковину гадить начал с перепою и зеркало соплями своими мазал. Ух и вознегодовал я тогда. Зато теперь он с шикарными локаторами щеголяет, вот. 
- Злодей, - я потрепал барабашку по голове. – А что же ты мне никогда таких пакостей не делал? Уши не увеличивал и не закидывал меня на шкаф. За одно купание мог бы разорвать давно. 
- Не знаю, барин, - через минуту ответил Нафаня. – Хороший ты. Не могу я тебе пакости такие делать. Что-то внутри меня прямо аж лопается. С Петькой такого не было. Его я рад был помучать, а ты вот заботишься обо мне, кушать готовишь. Как тебя душить за это? 
- Зато царапать и кусать меня не возбраняется?
- Вот, что ты опять начинаешь? – возмутился дух. – Ты это заслужил, раз бедного домовенка топить пытаешься. 
- Если тебя не купать, то в комнате обои от вони облазить начнут, - хихикнул я. 
- От чьей еще вони они облазить будут. 
- Ладно, не злись чертушка. Хорошо же сидим. Ты добрый дух, хоть и стараешься показать обратное.
- Тебе виднее барин, - загадочно блеснул глазами, Нафаня.
- С тобой точно не соскучишься, - я улыбнулся ему. – Пойдем спать? А то время позднее. 
- Пойдем, барин. Устал Нафанюшка сегодня, - мгновенно зевнул домовой во всю свою острозубую пасть. – Надо тебе напоследок яйцо тухлое в кровать подкинуть. 
Мне оставалось только развести руками, пропуская домовенка в дом. Нафаня всегда останется Нафаней. 
Глава двадцать восьмая. Двойные неприятности Люцифера.
Стоя на крыльце утром, я улыбался рассвету. Аля еще спала, домовых не было видно, и я с умиротворенной моськой обозревал окрестности. Взгляд упал на калитку, которая скрипнув, отворилась. 
- Ох, соседушка. Ты-то мне и нужен. Старенькая я совсем стала, – противный голос бабы Моти испарил все мои радужные мысли.
- Привет, баб Моть, – натужно улыбнулся я старушке, ища глазами ее плешивого пуделя. – А где Люцик? 
- Ох, он нервненький стал. Совсем от ручек отбился. Как на дачу ехать, так его бедняжечку, аж трясет, – запричитала баба Мотя, а я коварно улыбнулся. – Вот и оставила его на участочке. 
- Так, что за помощь-то нужна? – я ласково подтолкнул говорливую старушку к цели ее визита.
- Мне нужно дровишек наколоть, милочек, – улыбнулась баба Мотя.
- А ваши внучата где? Вновь по клубам шастают? – скрипя зубами, выдавил я. Ну, не люблю я трудиться на чужих людей, у которых семь внуков в Москве живут. 
- Заняты они, Андрюшенька, – я скривился от коверканья моего имени. – Учеба, работа, да дела у них свои, молодые. Ты же поможешь бабушке?
- Куда я денусь, – прошептал я, и вслух добавил. – Домой забегу на минуту и приду.
Написав Алине записку, что буду у соседки рубить дрова, я направился к соседскому дому. 
Баба Мотя не поскупилась на дрова, заготовив целую тонну отборной древесины и тупой топор. Я вздохнул и вернулся за своим топором, который был острым и удобным. Не хватало еще руки до крови разодрать совковым убожеством надоедливой старушки. 
Поплевав на ладони и воткнув наушники с отборным металом, я принялся за работу. Баба Мотя клевала носом, держа на коленях истеричного пуделя Люцифера, который был вообще не похож на своего именитого тезку. 
От моих ударов дрова раскалывались, как гнилой орех и скоро вся полянка была усыпана небольшими чурками. Я воткнул топор в побитое молью полено и принялся собирать свой урожай. Баба Мотя милостиво принесла мне стакан теплой воды, хотя я знал, что дома у нее два кулера с ледяной минералкой стоят. Подарок тех самых внучат. 
За два часа я порубил всю поленницу и перед решающим сбором дерева решил устроить перекур. Солнце уже немилосердно припекало, и я скинул майку, ставшую мокрой от пота. 
- Ох, что же ты худенький такой? – загундосила старушка, увидев мою поджарую фигуру. – Картинки страшные вон у тебя на груди. 
- Это татуировки, баб Моть, – удивился я. Уж у ее внуков таких картинок масса должна быть. 
- Видела, а как же. Только это все не от Боженьки пришло, – парадокс двойного действия. Баба Мотя верила в Бога, но ее пуделя звали Люцифером. Когда я обратил на это ее внимание, она ответила по-деревенски просто. – Так мне же внучата подарили собачку. Вот и назвали так. А песик привык уже. Не хотела я его травмировать-то. 
Я побурчал себе под нос, где я видел такие травмы, таких внуков, и такого пса, но запнулся, посмотрев на Люцика. 
Пудель мелко дрожал и готов был упасть в обморок. Напротив стула, у самых ног бабы Моти, стояла Чуча и с интересом смотрела на плешивого собачьего принца. 
- Чуча, не трогай его, – прошипел я, тихо подбираясь ближе. – Не. Трогай! 
Гадко улыбаясь, домовиха ущипнула пса за филейную часть. Бедный пудель этого не вынес и отчаянно скуля, оросил бабу Мотю своими жидкостями. Та от неожиданности, выпустила собаку из рук. 
Люцифер, виляя тощим задом, прижался к ее ногам, и принялся дрожать еще сильнее. Пока из-за поленницы заготовленных дров не раздался мерзкий смешок Нафани. 
- Вот ты где, животная противная. Бойся гнева Нафаниного! – загундосил дух, показывая пальцами козу. Несчастный пес мелко затрясся от страха. Я зарычал и двинулся к дровам с целью проучить мелкого проныру.
Ошалевший Люцик бросился мне под ноги. Вдобавок укусив за щиколотку. Я заорал от неожиданности и пнул вероломного пса. Чем спровоцировал истерику у бабы Моти. Старушка увидев, что я ударил ее драгоценного песика, кинулась избивать меня своим бадиком. 
- Ай. Баба Мотя. Перестань! – отмахивался я от полоумной старушенции. Нафаня принялся выводить арию Брунхильды из оперы маститого арийца Рихарда Вагнера. 
- Не бей Люцика, нехристь! – визжала баба Мотя. 
- Ууу, сожру, – кричал Нафаня, гоняя Люцика по поляне.
- Ууу, псина!! – улюлюкала Чуча, гоня пса на Нафаню. 
- Баба Мотя!
- Нехристь! Вот тебе!
- Ай!
В этот момент у калитки появилась Алина. Чуча тут же спряталась вместе с Нафаней в ближайшие кусты. Люцик валялся в луже собственного ужаса с ошалевшим видом, а баба Мотя продолжала лупить меня палкой по спине. 
- Что тут происходит?! Отпустите его старая ведьма! – разбушевалась Алина, кинувшись на мою защиту. Но баба Мотя уже выдохлась. Всхлипывая, старушка вползла на свой трон, взяв на руки полуживого Люцика.
- Изверг. Так напугал тебя, моя собачечка, – шептала баба Мотя, целуя испуганного пса прямо в нос. – Все хорошо, сладенький. Все хорошо. 
Я же послав добрые дела куда подальше, подхватил майку с топором и двинулся домой, злясь на весь белый свет. 
Аля милостиво обработала мои раны настолько быстро и умело, что я забыл и про Люцика, и про бабу Мотю, и про двух домовых, благодаря которым и начался этот бедлам. 
- Бедненький ты мой, – ласково шептала девушка, протирая ваткой синяки. – Расскажешь, что случилось? 
Я поведал ей о страшной сече не на жизнь, а на смерть и о вероломных домовых. Алина хохотала, вытирая слезы. Да и я сам уже отошел от произошедшего. 
- Ну, вот. А ты говорил, что он будет метать и рвать тебя на английский флаг, – радостно произнесла Чуча, стоя в дверях. За ее спиной маячил лукаво улыбающийся Нафаня. 
- Наф. Ах. Ты. Зараза! – прошипел я и бросился за домовым. Тот принялся петлять по двору, улюлюкая мне в ответ, чем еще больше распалял мою ярость. Но удача улыбнулась и мне. 
Дух, не увидев корягу на дороге, зацепил ее своей ногой и кубарем полетел по тропинке. Мне оставалось только схватить его. 
Дальше, я не слышал никого. Сорвав по пути пучок крапивы, я потащил визжащего домового в баню. Нафаня завыл. Горючими слезами. 
- Вот ты скотина, бес. По твоей милости, меня отлупила немощная бабка, а парализованный пес укусил меня за ногу. А теперь на тебе. Плачет! 
- Барин, я не думал, что так все будет. Я же шутил, – вопил домовенок. – Ну не люблю я этого пса. Что ж теперь, сжечь меня во славу Р’глора?
- Ну, польза от всего этого тоже есть, – буркнул я, выбрасывая крапиву и вытирая горящие руки о штаны. – Теперь она меня и близко к себе не подпустит. Живи, прохвост. 
- Ай, люб ты мне барин. Добрый, хороший.
- Кончай выть, – я отвесил барабашке легкий подзатыльник. – За это ты будешь три месяца выполнять всю работу по дому!
- Да, барин, да. Как скажешь. Только прости, своего Нафанюшку, – домовенок ехидно улыбался. 
- Как на тебя злится-то? Обормот ты эдакий, – я улыбнулся. – Пойдем домой. Нас уже девочки заждались. 
Чуть позже мы сидели с Алиной на скамейке и потягивали горячий чай с вареньем. Нафаня с Чучей смаковали битву с Люцифером и придумывали, как бы довести пса до инфаркта минуя хозяйский гнев. 
- А я тебе говорю, что его надо к ракете привязать. Будет как Боба Фетт, - горячился Нафаня. – Я вон летал на Новый год и ничего не случилось. 
- Ты в кого такой кровожадный? – изумилась Чуча, вертя в руках маленький венок из одуванчиков. – Тебя к ракете надо привязать, а этому псу всего-то зубы покажи, как он тут же обмочится. Тут с выдумкой надо. 
- Вам делать нечего? – лениво вставил я, сладко потягиваясь на скамейке. – Наф, ты же вроде животных любить должен. 
- А я их и люблю, - насупился домовой. – Но свою соску, пожеванную слюнявой псиной, я никому не прощу! Видела бы ты, как он ее жевал. Ух! Аж поленом его огреть захотелось по плешивой-то макушке. 
- Как дите. Еще ножками посучи, - едко буркнула Чуча. – Говорю тебе, надо его выкрасть и закрыть в погребе с мышами. Пусть эта бабка его вызволяет. «Люцик мой, тю-тю-тю». 
- А с вами что сделать нужно? – засмеялась Алина, присоединившись к разговору. – Наказаний не хватит за все ваши пакости.
- Ничего. Я вот барина защищал. Он весь вспотел, пока дрова нарубил для злой старухи. А образина цветочная за компанию пошла. 
- Сам ты образина! Я тебе сейчас перцем задницу натру, чтобы ты взопрел, - взвизгнула домовиха и влепила Нафане затрещину. Ссора возобновилась вновь. 
- Уу, бисова баба. Афедрон тебе бы нарумянить!
- Я тебе нарумяню, хомяк обросший. Сопли пускаешь и рыгаешь, как балбес. У, малина!
- Это я хомяк?! Я сопли пускаю?! А ты зубастая оглоедка, как что, так сразу к Але на ручки бежишь. Чученьку обидели, бе-бе-бе. Хнык!
- Я сильная и самодостаточная. А ты без барина ничего не можешь. Только водку свою глушишь и воняешь, как фикалька. 
- Ах так?! Давай поспорим, кто первый пса того помойного напужает до обморока, тот и победил? – домовята, споря и ругаясь, отправились на участок бабы Моти. Сегодня Люцика ждет веселая ночка. Я обессилено потер виски и улыбнулся Алине:
- Пойдем баиньки? Пока к нам баба Мотя на ракете не залетела или Люцик в виде призрака. 
Глава двадцать девятая. Начало чего-то прекрасного.
И вот прошел год. 
Конечно, Нафаня не переставал чудить и в вопросах пакостей у него появился достойный помощник в виде домовихи Чучи. Но даже за год два духа не смогли привыкнуть друг к другу и постоянно ссорились на пустом месте. Мы с Алиной сбивались с ног, пытаясь остановить эти термоядерные ракетные установки в образе двух обормотов. Веселью не было конца и края. Особенно, когда они оставались дома одни. 
То соседей пугать пойдут, да так, что дом после этого представлял съемочную площадку известного телешоу «Битва экзорцистов». То Нафаня возжелает стать великим тенором и примется разучивать классические арии в три утра. Озорные духи всегда будут такими. Рассказать обо всем не получится, как бы я этого не хотел. Но год прошел и вновь на дворе весна. 
Восьмое марта. Официальный праздник всех девочек, девушек, женщин, и старушек. Милые дамы ждут сего дня, как геймеры выхода очередного обновления для любимой игрушки, дабы вкусить всю прелесть и нежность от представителей сильного пола. Ах, да. Еще и подарочки. 
К чему я завел эту тему? Дело в том, что у меня-то есть девушка. Отрада души моей. Луна восторга моего. Центр моей вселенной. Простите, отвлекся. 
Да, мне хотелось произвести впечатление на Алю. Да, мне хотелось побаловать ее подарками. Было, правда, целых два «Но». Домовые. И один из них тоже женского пола. 
И вот на меня и моего неизменного соседа легло тяжкое бремя ответственности за надвигающийся праздник. Мы должны были сделать этот день самым незабываемым в жизни наших девчонок. И таки сделали. 
- Барин. Ты спишь, опять? – нудный голос домового раздался в моей сонной голове. – Андриюшка?
- А? Чего тебе, рыкало? – поднял я голову и воззрился на Нафаню. 
- Здрасьте, приехали, – хохотнул дух. – Ты забыл, какой сегодня день? А время уже час дня.
- Ох, страсти-то какие! – молвил я, кубарем сваливаясь с кровати. – Наф, быстро ставь курицу в духовку. Она должна поспеть к приходу дам. 
- Так я уже, барин, – лукаво усмехнулся домовенок. – А ты подарки вот купил?
- Сейчас поеду, – ответил я, пытаясь вытащить две ноги из одной штанины. – Так, на тебе готовка, а я за подарками. Не провали все, дух! А то, мстя моя будет страшна!
- Да, что ты сделаешь-то? – удивился Нафаня, потирая мохнатую макушку. Затем щелкнул пальцами и ко мне по воздуху подплыли ключи от машины, что я искал. 
- Спасибо, Наф. Все. Я убежал. 
- Здравствуйте, девушка. Покажите, пожалуйста, мне вон то кольцо, – я ткнул пальцем в прозрачное стекло. Продавец ювелирного магазина, поморщившись, протерла стекло мягкой тряпочкой и достала-таки требуемое украшение. 
Я долго думал, что же подарить Алине. Духи не рискнул, ибо боялся ошибиться. Насчет белья тоже все было крайне неоднозначно. И я пошел по самому легкому пути решив вручить что-то из золотых изделий. Благо вариантов было очень много. 
- Отличный выбор. Три грамма золота, натуральный изумруд и три бриллианта, – вздохнула консультант, протягивая мне сотое кольцо за все время моего пребывания в салоне. 
- Очень красивое. А изумруд сочетается с бриллиантами? – спросил я, завороженно рассматривая сокровище.
- Вполне. Камни гармонируют друг с другом, и это кольцо идеально подойдет для того, чтобы сделать девушке предложение.
- Эм. Да, определенно, – нервно сглотнул я, услышав сие заявление. – Это просто подарок. Без какого-либо смысла. В честь праздника. 
- Тем более. Очень красивое украшение. Уверена, что ваша избранница будет счастлива, – завистливо поджала губки девушка, осматривая мою крепкую фигуру. 
- Спасибо, беру. 
Заскочив на обратном пути в магазин, я докупил необходимые продукты и две бутылки Гиннесса. Для себя и Нафани. Мужчинам тоже нужно было снять стресс. День был очень нервным. Для Алины я купил кольцо, а Чуче новый сарафан с яркими цветами на нем, от какого-то маститого модельера. Его имя я слышал когда-то, но повторить это имя, значило сломать себе язык в шести местах. 
И вот поднимаясь по лестнице в свою квартирку, я напевал чудесную песенку старых рокеров «Розы и пистолеты» - Без тебя вся жизнь моя, как ломка. В подъезде витал дивный запах жареного мяса и сотен пряных приправ. Нафаня вовсю хозяйничал на кухне.

- Нафань, забери пакеты! – крикнул я вглубь квартиры. 
- Уже иду, чего ты орешь, як оглашенный? – меланхолично спросил Нафаня, выходя из кухни. – Тебе по пути кукешки трамваем прищемило?
- Почти. Выбирать для женщин подарки, то еще испытание, – заметил я, рассматривая чумазого духа, который был весь в муке и специях. – А ты чего в муке весь? Себя решил зажарить на праздник.
- Очень смешно, прямо помереть можно, – съязвил домовой. 
А на кухне вовсю жарилось, пеклось, и варилось угощение на вечер для наших дам. Нафаня, включив старенький бумбокс, распевал гимны Удавки. Аккомпанируя ударами мохнатых ладошек по животу, что делало его удивительно похожим на вокалиста этой чудной банды. 
- Что делаешь? – спросил я, с любопытством заглядывая в кастрюлю на плите. За что тут же получил по пальцам огромным половником. – Ай!
- Чего лезешь грязными сосисками своими в мой шедевр? А? – ощерился Нафаня. – Прокатался весь день, а Нафанюшка тут с ума сходит, варит и печет.
- Это твоя работа, жутька, – парировал я. – Но и тебе нужно отдохнуть. Тащи Гиннесс из холодильника. Устроим перерыв!
Домовенок взвизгнул от радости и кинулся к холодильнику за ледяным элем. 
- Красивое, – восхищенно прищелкнул языком дух, рассматривая кольцо. – А мелкой что подарим?
- Сарафан. Купил в магазине того модельера, что на ежа похож, – ответил я, затягиваясь сигаретой. 
- Ишь ты. Сарафан. Может ей просто по башке надавать, да пару носков подарить? – буркнул Нафаня, подпаливая свою папироску. 
- Ты чего ее так не любишь? – удивился я. Домовой стоически недолюбливал Чучу.
- А чего ее любить? – вопросом на вопрос, ответил Нафаня устраиваясь поудобнее на табуретке. – Чумазая, злобная, коварная баба. Тьфу на нее. 
- Тебе-то откуда это знать? У тебя женщин по природе быть не должно. Ты же домовой. Или я что-то пропустил?
- Я все знаю. Глупому барину это не понять. 
- Давай за готовку, ревнивец мой, – я пошел мыть руки. – Нам нужно еще много сделать. Курочка уже подрумянилась наверняка. 
Звонок в домофон застал нас врасплох. Нужно было быть уже при параде. Открыв двери, я бросился в комнату.
Надев рубашку, брюки и взъерошив себе волосы пятерней, я с милой улыбкой вышел в коридор. И заржал, увидев домового. 
Нафаня стоял в беленькой косоворотке, непослушные волосы были зачесаны на прямой пробор. От духа разило моим одеколоном, а взгляд его был суров и серьезен. На толстых губах застыла натужная улыбка.
- Боже, Наф, – произнес я, давясь смехом. – Ты просто маленький барчук. Тебе еще лакированные сапожки, кнут и пару крестьян в услужение.
- Иди ты, – буркнул дух, не сводя взгляд с двери. – Сам похож на фашиста, что на прием к Гитлеру заявился. 
Дверь открылась, пропустив в коридор Алю с Чучей на руках. На девушке было модное платье с красивым вырезом на груди, от которого у меня мгновенно поднялась температура. Изящно уложенные волосы и минимум макияжа. Алина была самым прекрасным созданием во вселенной. 
Чуча была одета в яркую майку, которая висела на ней, как самое настоящее платье. Домовиха поджала губы, увидев Нафаню. Тот застыл на месте с натужной улыбкой, благоухая одеколоном, как магазин парфюмерии. 
- Привет, милая, – я чмокнул девушку в губы. – С праздником вас, девчата!
- Спасибо, – хором ответили наши дамы. Я взял Алину под руку и повел в комнату, где был накрыт стол. Нафаня мялся возле Чучи, собираясь с духом, но домовиха смерила его ехидным взглядом, заставив барабашку покраснеть. 
- Ты чего такой нарядный? – спросила Чуча, ухмыляясь. – А где сапожки потерял, ваше благородие?
Наф вперил в меня свои глаза-бусинки, когда я мерзко захихикал, и умчался в комнату. 
- Боже, Андрей. Какая потрясающая курица, – прищелкнула языком, Аля. – Ничего вкуснее не ела.
- Это Нафа нужно благодарить, – снисходительно пояснил я. Домовенок выпятил грудь, став выше на пару сантиметров. – Он приготовил все. Я только помогал. 
- Нафанюшка. Спасибо тебе огромное, – девушка поцеловала духа в макушку. Наф поперхнулся куриным крылышком, часть которого осталась торчать в его пасти. 
- Да что уж там. Ты же дама моего барина, – застенчиво протянул домовенок, проглотив курицу. – Кушайте на здоровье. 
- Да, готовишь ты действительно здорово, – похвалила духа, Чуча. – Но целовать я тебя не буду. Ты одеколоном провонял на жизнь вперед. 
Я подмигнул домовенку и кивнул на коробку с подарком. Нафаня ойкнул и, спрыгнув с табурета, засеменил к коробке. Взяв ее в руки и отчаянно смущаясь, домовой протянул подарок Алиной соседушке.
- Вот, это тебе. С праздником, – поздравил он и тихо добавил. – От меня.
Чуча открыла коробку и застыла, как пораженная взглядом Медузы Горгоны. Она неверующе посмотрела на домовенка и внезапно разрыдалась. Мы кинулись ее утешать, оставив Нафаню в сторонке. Дух принялся сверлить пол тяжелым взглядом. 
- Чуча! Ты чего? Не понравилось? – заголосили мы с Алиной. 
- Неет. Понравилось, – всхлипнула Чуча в ответ. – Нафанюшка, ты просто золотце! А я тебя обижала…
И дальше произошло то, чего никто не ожидал. Домовиха подошла к Нафане и сжала его в своих объятьях так, что глаза духа вылезли из орбит. Он краснел, бледнел, и не знал, что сказать. Мы с Алей тактично ушли на кухню, оставив двух паранормальных существ наедине. 
- Милая, у меня тоже есть для тебя подарок, – улыбнулся я и зажал в кулаке кольцо. – Только перед этим я хотел, кое-что сказать.
- Да, лапочка, – засмеялась Алина. – Говори все, что сочтешь нужным.
- Ты невероятная девушка. Ты прекрасная, нежная, умная. Мне с тобой очень хорошо, – с непривычки, я начал запинаться. – Прошел год, как мы с тобой познакомились. За этот год случилось столько всего странного, невероятного и даже волшебного. Но без тебя этого волшебства бы не было. Давно хотел сказать, что полюбил тебя сразу, как только увидел и теперь хочу, чтобы ты стала моей женой!
У девушки мгновенно отвисла челюсть, когда до нее дошел смысл сказанного, а я встал на одно колено и протянул ей колечко.
- Андрей, ты серьезно сейчас? 
- Абсолютно. В здравом уме и памяти, – я ухмыльнулся. – Ты выйдешь за меня?
- Конечно! – засмеялась Алинка. – Я буду твоей женой.
Я завизжал от радости и, подхватив свою даму на руки, закружил в воздухе, снеся попутно со стола кастрюлю. На шум явились домовые.
- Вы чего тут твори… - запнулся Нафаня, увидев кольцо на безымянном пальце девушки. – Ты ей предложение сделал?
Мы кивнули в унисон. Рожа домового расплылась, как прокисшая сметана.
- Ааа, барин! Как я рад за тебя, непутевая твоя голова. Ну, неужели, – заныл он, кинувшись обнимать нас. 
Клубок из людей и домовых радостно смеялся, шумел и всхлипывал от счастья. 
Чуть позже, мы с Алей сидели на диванчике в комнате и тихо разговаривали.
- Теперь все будет по-другому. Ты же понимаешь это, дражайшая моя супруга? – спросил я.
- Конечно. Я очень счастлива, что мы нашли друг друга, - засмеялась девушка.
Мы захохотали, когда на кухне домовые затянули пьяными голосами песню.
- Тили, тили тесто, жених и невеста! 
Мы смеялись до тех пор, пока в дверном проеме не появился Нафаня и, скорчив знаменитую рожицу, ляпнул:
- Чур, детишек буду воспитывать я!
Я вытаращил глаза и посмотрел на Алину. Девушка покраснела и улыбнулась.

Конец Первой Части
Вернуться назад
HOME
Популярное
  • Механики. Часть 109.
  • Механики. Часть 108.
  • Покров над Троицей - Аз воздам!
  • Механики. Часть 107.
  • Покров над Троицей - Сергей Васильев
  • Механики. Часть 106.
  • Механики. Часть 105.
  • Распутин наш. 1917 - Сергей Васильев
  • Распутин наш - Сергей Васильев
  • Curriculum vitae
  • Механики. Часть 104.
  • Механики. Часть 103.
  • Механики. Часть 102.
  • Угроза мирового масштаба - Эл Лекс
  • RealRPG. Систематизатор / Эл Лекс
  • «Помни войну» - Герман Романов
  • Горе побежденным - Герман Романов
  • «Идущие на смерть» - Герман Романов
  • «Желтая смерть» - Герман Романов
  • Иная война - Герман Романов
  • Победителей не судят - Герман Романов
  • Война все спишет - Герман Романов
  • «Злой гений» Порт-Артура - Герман Романов
  • Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х
  • Память огня - Брендон Сандерсон
  • Башни полуночи- Брендон Сандерсон
  • Грядущая буря - Брендон Сандерсон
  • Алькатрас и Кости нотариуса - Брендон Сандерсон
  • Алькатрас и Пески Рашида - Брендон Сандерсон
  • Прокачаться до сотки 4 - Вячеслав Соколов
  • 02. Фаэтон: Планета аномалий - Вячеслав Соколов
  • 01. Фаэтон: Планета аномалий - Вячеслав Соколов
  • Чёрная полоса – 3 - Алексей Абвов
  • Чёрная полоса – 2 - Алексей Абвов
  • Чёрная полоса – 1 - Алексей Абвов
  • 10. Подготовка смены - Безбашенный
  • 09. Xождение за два океана - Безбашенный
  • 08. Пополнение - Безбашенный
  • 07 Мирные годы - Безбашенный
  • 06. Цивилизация - Безбашенный
  • 05. Новая эпоха - Безбашенный
  • 04. Друзья и союзники Рима - Безбашенный
  • 03. Арбалетчики в Вест-Индии - Безбашенный
  • 02. Арбалетчики в Карфагене - Безбашенный
  • 01. Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный
  • Носитель Клятв - Брендон Сандерсон
  • Гранетанцор - Брендон Сандерсон
  • 04. Ритм войны. Том 2 - Брендон Сандерсон
  • 04. Ритм войны. Том 1 - Брендон Сандерсон
  • 3,5. Осколок зари - Брендон Сандерсон
  • 03. Давший клятву - Брендон Сандерсон
  • 02 Слова сияния - Брендон Сандерсон
  • 01. Обреченное королевство - Брендон Сандерсон
  • 09. Гнев Севера - Александр Мазин
  • Механики. Часть 101.
  • 08. Мы платим железом - Александр Мазин
  • 07. Король на горе - Александр Мазин
  • 06. Земля предков - Александр Мазин
  • 05. Танец волка - Александр Мазин
  • 04. Вождь викингов - Александр Мазин
  • 03. Кровь Севера - Александр Мазин
  • 02. Белый Волк - Александр Мазин
  • 01. Викинг - Александр Мазин
  • Второму игроку приготовиться - Эрнест Клайн
  • Первому игроку приготовиться - Эрнест Клайн
  • Шеф-повар Александр Красовский 3 - Александр Санфиров
  • Шеф-повар Александр Красовский 2 - Александр Санфиров
  • Шеф-повар Александр Красовский - Александр Санфиров
  • Мессия - Пантелей
  • Принцепс - Пантелей
  • Стратег - Пантелей
  • Королева - Карен Линч
  • Рыцарь - Карен Линч
  • 80 лет форы, часть вторая - Сергей Артюхин
  • Пешка - Карен Линч
  • Стреломант 5 - Эл Лекс
  • 03. Регенерант. Темный феникс -Андрей Волкидир
  • Стреломант 4 - Эл Лекс
  • 02. Регенерант. Том 2 -Андрей Волкидир
  • 03. Стреломант - Эл Лекс
  • 01. Регенерант -Андрей Волкидир
  • 02. Стреломант - Эл Лекс
  • 02. Zона-31 -Беззаконные края - Борис Громов
  • 01. Стреломант - Эл Лекс
  • 01. Zона-31 Солдат без знамени - Борис Громов
  • Варяг - 14. Сквозь огонь - Александр Мазин
  • 04. Насмерть - Борис Громов
  • Варяг - 13. Я в роду старший- Александр Мазин
  • 03. Билет в один конец - Борис Громов
  • Варяг - 12. Дерзкий - Александр Мазин
  • 02. Выстоять. Буря над Тереком - Борис Громов
  • Варяг - 11. Доблесть воина - Александр Мазин
  • 01. Выжить. Терской фронт - Борис Громов
  • Варяг - 10. Доблесть воина - Александр Мазин
  • 06. "Сфера" - Алекс Орлов
  • Варяг - 09. Золото старых богов - Александр Мазин
  • 05. Острова - Алекс Орлов
  • Варяг - 08. Богатырь - Александр Мазин
  • 04. Перехват - Алекс Орлов
  • Варяг - 07. Государь - Александр Мазин

    • Всем-всем привет
    Если вам понравилось читать на этом сайте, вы можете и хотите поблагодарить меня, то прошу поддержать творчество рублём.
    Торжественно обещааю, что все собранные средства пойдут на оплату счетов и пиво!
    Paypal: paypal.me/SamuelJn

    Похожие новости:
    {related-news}
    Забыли пароль? Регистрация
    HitMeter - счетчик посетителей сайта, бесплатная статистика