Плиточник Долбандоржиев.
Мы, бригада русских элитных московских строителей. Ну короче, – делаем элитный ремонт в элитных квартирах, пентхаусах и не побоюсь даже лофтах, в комплексах, разбросанных внутри элитного третьего транспортного кольца.
Мы даем качество, сроки, и не побоюсь даже – культуру отделочных работ.
Наша фишка – первым делом ставим «свой» унитаз – эта фирменный стиль, и в рекламке нашей так и указано «…используют новейшие европейские стандарты – временные унитазы…», – и клиент понимает, что имеет дело с новым форматом, и ему жутко по сердцу, что в его позолоченный горшок не срут посторонние.
Работа на элитных и гламурных объектах это очень почетно, но и налагает, как то, – шуметь только в положенное время, потом конечно скорость, обязательно вежливость – даже если стреляют по ногам за кривую плитку – улыбайся – клиент всегда сука прав!
И главное – покидать квартиру следует трезвым, в чистой одежде, пахнущим нейтрально, потому что в лифте с тобой могут очутиться: дипутаты и прочие зверевы, басковы и лолиты - сливки и пенки общества.
Даже если тебе отхуярило пальцы болгаркой – приоденься к приезду скорой, а огрызки завяжи в узелок – не эпатируй публику. Потому, мы держим один костюм – черный такой, из практичного нейлона, – чтобы за хлебом, мусор там вынести или в кино и на свидание.
Занося фирменный бригадный унитаз в квартиру на семнадцатом этаже нового комплекса «Графские развалины», русский плиточник Долбандоржиев оступился и ёбнул девайс вдребезги об какую-то бабу в пупырчатом целлофане.
Бригадир со старо-русской фамилией Дойбань-Сосяну, наш дизайнер и дипломированный искусствовед, сперва испугался, а когда оглядел ее осколки, то авторитетно заявил:
«Хуйня, – у нее все равно рук не было! Мы им раскрашенного садового гнома в «Нашем Доме» купим. Еще спасибо скажут…»
Однако было уже к ночи, и достать новый унитаз было негде и мы вооружились маечками из «пятерочки», в которых принесли ужин: сало, кильки в томате, любимые в бригаде бобы, огурчики карнишоны, литровка майонезу, сырки по пять писят, ряженку, пять бомб «Клинского» и пиздатый торт «Коровка» – скромно отметили выигранный тендер.
Водки ни-ни – мы ж фирма – только приличное шампанское по сто тридцать рубчиков – теплое и щекочущее нос, – держим марку!
С утра, вся обескураженная бригада срала в ванной комнате за закрытой дверью, чтобы меньше ионизировать буржуазную атмосферу комплекса и не тревожить гламур, когда некурящий в общем-то плиточник Долбандоржиев чиркнул спичкой.
Что он хотел этим сказать или доказать, до сих пор загадка…
Я один валялся в комнате с запором (от «Коровки» не иначе), когда грянул взрыв, и дверь в ванную разлетелась в мелкую щепу и даже стружку.
Через минуту в дверь звонили и колотили. Чуточку киксуя, я отворил этаким застенчивым ваххабистом – в дверях разбуженные соседи в шелковых халатах и норковых пижамах.
Из объекта, навстречу им вырвалась такая гавноспираль, что некоторых повалила наземь с пеной у рта.
Пообещали ФСБ, зачем-то бочки и цемент (будто у нас нет) и тыкали в лицо позолоченным кремневым карамультуком на слона, – обосраться манеры! – еле успокоил. Ну никакого понимаешь такта у этих богатых и счастливых.
«Ну чё там? Дуются...? – сбрызнутый гавном Дойбань-Сосяну выглядывал из ванной комнаты закопченым рылом, – волосы дымятся…
Некогда раскачиваться! Ремонт это сука дырки, это бля штробы, это пиздец разетки – много дырок, много штроб, и разеток дохуя.
Чтобы не нервировать почтенную публику, начали, как предписывает закон в девять, и даже сильно позже – в девять ноль пять – понимаем хуле. В пяти комнатах разом взвыли перфораторы и дрэли – чтобы оптом нахуярить и не возвращаться – профи хуле, опыт сука.
В девять ноль семь в дверях стоял наряд полиции, а за ними высыпал весь воскресный стояк и бомонд. Вот блядь правду говорят, – богатство спать не дает. Оказалось сука – воскресенье на дворе… Ели успокоили…
Не сидеть же свесив хуй на яйца – мы даем скорость – фирма, наработки, европейский опыт сука!
Опытный бригадир послал сантехника Кочяряна за новым унитазом, а плиточника Долбандоржиева поставил провести от стояка гавноотвод для унитаза. Профи плиточник протолкнул тряпошную затычку в главную гавнотрубу, и стал налаживать отвод...
Снизу фурией прибег подтопленный Джигурда в клетчатой юбке, – видно чтобы штанов не замочить. Сука он бесновался, грозил всех отлюбить по - русски, и никак не мог словить юркого плиточника – старость и засоленные суставы...
Страшно порычав минутку, он выдохся и тогда хитрожопый плиточник попросил у него автограф и сказал: «Бобо, весь аул обожает тибя, ты икона...» Тогда Джигурда сбегал за гитарой и пел нам, своим поклонникам – заебал…
Когда Чубакка осип и пустил питуха и ушел, мы кинулись пиздить сантехника Кочяряна, что замешкал с унитазом – все страшно хотели срать после перипетий элитного римонта. Плиточник возмущался пуще всех, а мой запор все никак не разрешался. Это все торт «Коровка»…
Пора было заняться электрикой – тихо, не опасно, и дело наконец стронется – мы профи, мы лучшие, с нами качество хули.
– Одевай костюм, электрик, – сказал мне многоопытный бригадир, – Собери гавно, баклажки с саньём, и пиздуй до мусорки, – на стройплощадке должен быть порядок! А ты Долбандоржиев, пиздуй до щитка и займись электрической проводкой, урод…
Время было к обеду и вся гламурная публика поперла из жилищ, как тараканы с горячей духовки – по ресторанам, пати, бутикам или в Строгинскую пойму – крошить катерами в окрошку пляжников на мускульных плав.средствах тип «матрац надувной» и «нарукавники» надувные же.
Пока спускались с семнадцатого по девятый, в кабинку набилось прилично взыскательной публики в изысканных туалетах, духах и с модными аксессуарами -питомцами – собачками.
Ну и я такой, – тоже в кастюме, баклажки в ногах, сланцы, пакет, а в пакете бригадные фекалии, замешанные на дарах «пятерочки» и порошковом шампанском вине, игристом шопиздесс…
На девятом вдруг погас и вновь зажегся свет. «Долбандоржиев… – пересрал я, – Хорошо, что только свет…»
Но я недооценил рукастого плиточника, любимца бригадира – лифт застрял между седьмым и шестым…
Я человек не публичный и не люблю излишнего внимания, а тут все стали наседать: «В чем бля дело?! Это опять пиздюк, ваша гоп бригада хуярит? Совсем эти гастарбайтеры охуели! Урыть!»
И давай звонить по своим дорогущим айфонам, верту и сымать меня на камеры и куда -то издевательски выкладывать бес спросу, а один такой весь крутой в «Боско членджи» сказал: «Тибе пиздец! – и в трубку, – Э, Шамиль? Брат, тут такая праблема…»
Ну дураак! – все! Больше и не потребовалось – запор вышибло вчистую…
Я вострубил из угла лифта нижним регистром как всадники Апокалипсиса. И регистр знаете зазвучал такой трагичный – протяжный, грустно пришепетывающий… Ну Бах не Бах, а удавиться нахуй и не жить всем…
Первые секунды мне было жутко и где-то даже неловко, а потом попустило, и я привалился к стенке и стал хуярить жидким без остановки – все одно не жилец, – так хоть пред смертью встану с колен пред всеми этими дипутатами, проститутками и собачками.
Секунд десять с начала акции, все молчали не веря происходящему, и таращились на меня словно я президент всея Великия и Малыя и мне так положено – я их охуенно фраппировал, чё уж там бля.
Непроницаемый как Байрон, сру себе да сру – споро потекло из штанов – все ахнули и сгрудились как перед смертью, а оно прямиком им под ноги – ну тут блядь начались половецкие пляски на лабутенах! Опомнились, визжат, оскальзываются в говне, падают, блюют, меня вышивают туши свет.
Ах вы думаю, сволочи, – что ж, человеку и обосраться нельзя, виноват я что ли?! – так получите! – каак шваркну пакет в сердцах, каак он ёбнет с брызгами! – пиздец…гавносвалка…собачки заходятся…месиво…истерика и агония! – не описать, нет таких слов, верьте дорогие сограждане, рабочие и служащие, учащиеся и инвалиды, пенсионеры и безработные и прочие ниже прожиточного!
Матерясь, рыдая и страшно рыгая, кинулись они из баклажек омываться – ну тут ваще ад начался…А лифт знай себе стоит…Короче слагаю перо как грится…Бессилен …
Итог – трех собачек задавили насмерть, переломы рук, каблуков, пальцев, обмороки, троих дамочек и того в Боско увезли с сердцем – через сорок минут, нас выгребали из лифта почище чем эксгумировали – врачам становилось плохо. Тендер нам ясен хуй закрыли…Долбандоржиева мы по-тихому удавили…
Мы даем качество, сроки, и не побоюсь даже – культуру отделочных работ.
Наша фишка – первым делом ставим «свой» унитаз – эта фирменный стиль, и в рекламке нашей так и указано «…используют новейшие европейские стандарты – временные унитазы…», – и клиент понимает, что имеет дело с новым форматом, и ему жутко по сердцу, что в его позолоченный горшок не срут посторонние.
Работа на элитных и гламурных объектах это очень почетно, но и налагает, как то, – шуметь только в положенное время, потом конечно скорость, обязательно вежливость – даже если стреляют по ногам за кривую плитку – улыбайся – клиент всегда сука прав!
И главное – покидать квартиру следует трезвым, в чистой одежде, пахнущим нейтрально, потому что в лифте с тобой могут очутиться: дипутаты и прочие зверевы, басковы и лолиты - сливки и пенки общества.
Даже если тебе отхуярило пальцы болгаркой – приоденься к приезду скорой, а огрызки завяжи в узелок – не эпатируй публику. Потому, мы держим один костюм – черный такой, из практичного нейлона, – чтобы за хлебом, мусор там вынести или в кино и на свидание.
Занося фирменный бригадный унитаз в квартиру на семнадцатом этаже нового комплекса «Графские развалины», русский плиточник Долбандоржиев оступился и ёбнул девайс вдребезги об какую-то бабу в пупырчатом целлофане.
Бригадир со старо-русской фамилией Дойбань-Сосяну, наш дизайнер и дипломированный искусствовед, сперва испугался, а когда оглядел ее осколки, то авторитетно заявил:
«Хуйня, – у нее все равно рук не было! Мы им раскрашенного садового гнома в «Нашем Доме» купим. Еще спасибо скажут…»
Однако было уже к ночи, и достать новый унитаз было негде и мы вооружились маечками из «пятерочки», в которых принесли ужин: сало, кильки в томате, любимые в бригаде бобы, огурчики карнишоны, литровка майонезу, сырки по пять писят, ряженку, пять бомб «Клинского» и пиздатый торт «Коровка» – скромно отметили выигранный тендер.
Водки ни-ни – мы ж фирма – только приличное шампанское по сто тридцать рубчиков – теплое и щекочущее нос, – держим марку!
С утра, вся обескураженная бригада срала в ванной комнате за закрытой дверью, чтобы меньше ионизировать буржуазную атмосферу комплекса и не тревожить гламур, когда некурящий в общем-то плиточник Долбандоржиев чиркнул спичкой.
Что он хотел этим сказать или доказать, до сих пор загадка…
Я один валялся в комнате с запором (от «Коровки» не иначе), когда грянул взрыв, и дверь в ванную разлетелась в мелкую щепу и даже стружку.
Через минуту в дверь звонили и колотили. Чуточку киксуя, я отворил этаким застенчивым ваххабистом – в дверях разбуженные соседи в шелковых халатах и норковых пижамах.
Из объекта, навстречу им вырвалась такая гавноспираль, что некоторых повалила наземь с пеной у рта.
Пообещали ФСБ, зачем-то бочки и цемент (будто у нас нет) и тыкали в лицо позолоченным кремневым карамультуком на слона, – обосраться манеры! – еле успокоил. Ну никакого понимаешь такта у этих богатых и счастливых.
«Ну чё там? Дуются...? – сбрызнутый гавном Дойбань-Сосяну выглядывал из ванной комнаты закопченым рылом, – волосы дымятся…
Некогда раскачиваться! Ремонт это сука дырки, это бля штробы, это пиздец разетки – много дырок, много штроб, и разеток дохуя.
Чтобы не нервировать почтенную публику, начали, как предписывает закон в девять, и даже сильно позже – в девять ноль пять – понимаем хуле. В пяти комнатах разом взвыли перфораторы и дрэли – чтобы оптом нахуярить и не возвращаться – профи хуле, опыт сука.
В девять ноль семь в дверях стоял наряд полиции, а за ними высыпал весь воскресный стояк и бомонд. Вот блядь правду говорят, – богатство спать не дает. Оказалось сука – воскресенье на дворе… Ели успокоили…
Не сидеть же свесив хуй на яйца – мы даем скорость – фирма, наработки, европейский опыт сука!
Опытный бригадир послал сантехника Кочяряна за новым унитазом, а плиточника Долбандоржиева поставил провести от стояка гавноотвод для унитаза. Профи плиточник протолкнул тряпошную затычку в главную гавнотрубу, и стал налаживать отвод...
Снизу фурией прибег подтопленный Джигурда в клетчатой юбке, – видно чтобы штанов не замочить. Сука он бесновался, грозил всех отлюбить по - русски, и никак не мог словить юркого плиточника – старость и засоленные суставы...
Страшно порычав минутку, он выдохся и тогда хитрожопый плиточник попросил у него автограф и сказал: «Бобо, весь аул обожает тибя, ты икона...» Тогда Джигурда сбегал за гитарой и пел нам, своим поклонникам – заебал…
Когда Чубакка осип и пустил питуха и ушел, мы кинулись пиздить сантехника Кочяряна, что замешкал с унитазом – все страшно хотели срать после перипетий элитного римонта. Плиточник возмущался пуще всех, а мой запор все никак не разрешался. Это все торт «Коровка»…
Пора было заняться электрикой – тихо, не опасно, и дело наконец стронется – мы профи, мы лучшие, с нами качество хули.
– Одевай костюм, электрик, – сказал мне многоопытный бригадир, – Собери гавно, баклажки с саньём, и пиздуй до мусорки, – на стройплощадке должен быть порядок! А ты Долбандоржиев, пиздуй до щитка и займись электрической проводкой, урод…
Время было к обеду и вся гламурная публика поперла из жилищ, как тараканы с горячей духовки – по ресторанам, пати, бутикам или в Строгинскую пойму – крошить катерами в окрошку пляжников на мускульных плав.средствах тип «матрац надувной» и «нарукавники» надувные же.
Пока спускались с семнадцатого по девятый, в кабинку набилось прилично взыскательной публики в изысканных туалетах, духах и с модными аксессуарами -питомцами – собачками.
Ну и я такой, – тоже в кастюме, баклажки в ногах, сланцы, пакет, а в пакете бригадные фекалии, замешанные на дарах «пятерочки» и порошковом шампанском вине, игристом шопиздесс…
На девятом вдруг погас и вновь зажегся свет. «Долбандоржиев… – пересрал я, – Хорошо, что только свет…»
Но я недооценил рукастого плиточника, любимца бригадира – лифт застрял между седьмым и шестым…
Я человек не публичный и не люблю излишнего внимания, а тут все стали наседать: «В чем бля дело?! Это опять пиздюк, ваша гоп бригада хуярит? Совсем эти гастарбайтеры охуели! Урыть!»
И давай звонить по своим дорогущим айфонам, верту и сымать меня на камеры и куда -то издевательски выкладывать бес спросу, а один такой весь крутой в «Боско членджи» сказал: «Тибе пиздец! – и в трубку, – Э, Шамиль? Брат, тут такая праблема…»
Ну дураак! – все! Больше и не потребовалось – запор вышибло вчистую…
Я вострубил из угла лифта нижним регистром как всадники Апокалипсиса. И регистр знаете зазвучал такой трагичный – протяжный, грустно пришепетывающий… Ну Бах не Бах, а удавиться нахуй и не жить всем…
Первые секунды мне было жутко и где-то даже неловко, а потом попустило, и я привалился к стенке и стал хуярить жидким без остановки – все одно не жилец, – так хоть пред смертью встану с колен пред всеми этими дипутатами, проститутками и собачками.
Секунд десять с начала акции, все молчали не веря происходящему, и таращились на меня словно я президент всея Великия и Малыя и мне так положено – я их охуенно фраппировал, чё уж там бля.
Непроницаемый как Байрон, сру себе да сру – споро потекло из штанов – все ахнули и сгрудились как перед смертью, а оно прямиком им под ноги – ну тут блядь начались половецкие пляски на лабутенах! Опомнились, визжат, оскальзываются в говне, падают, блюют, меня вышивают туши свет.
Ах вы думаю, сволочи, – что ж, человеку и обосраться нельзя, виноват я что ли?! – так получите! – каак шваркну пакет в сердцах, каак он ёбнет с брызгами! – пиздец…гавносвалка…собачки заходятся…месиво…истерика и агония! – не описать, нет таких слов, верьте дорогие сограждане, рабочие и служащие, учащиеся и инвалиды, пенсионеры и безработные и прочие ниже прожиточного!
Матерясь, рыдая и страшно рыгая, кинулись они из баклажек омываться – ну тут ваще ад начался…А лифт знай себе стоит…Короче слагаю перо как грится…Бессилен …
Итог – трех собачек задавили насмерть, переломы рук, каблуков, пальцев, обмороки, троих дамочек и того в Боско увезли с сердцем – через сорок минут, нас выгребали из лифта почище чем эксгумировали – врачам становилось плохо. Тендер нам ясен хуй закрыли…Долбандоржиева мы по-тихому удавили…
Популярное
