Судеб карусель
Праздник удался. Накануне мы с друзьями отмечали в кафешке день рожденье одного из них. Отмечали бурно, весело, с огоньком. Мужской коллектив, разбавленный малознакомыми девахами, коньяк рекой, ненавязчивая музыка, что еще нужно, что бы достойно справить начало четвертого десятка? И мы справили.
Утро было такое, что казалось, будто я накануне пережил атомную бомбардировку. Во рту шестнадцать котов глумливо справляли свои малые и не очень нужды, в голове, на одной низкой ноте плыл далекий, пароходный гудок, ливер дрожал так, что каждое движение вызывало могучую тошноту и желание пообещать себе больше не пить.
Странное дело, вот по молодости, на утро после гулянки, ощущался только легкий дискомфорт в организме и все. И мне казалось, что так будет всегда. Но Создатель был иного мнения и, перевалив за сороковник, я начал трепетно ощущать каждую выпитую накануне, лишнюю рюмку.
Поэтому, собрав воедино раскиданные по кровати свои руки-ноги, я не совсем уверенной походкой поплелся к холодильнику. Холодненькое пиво потекло живой водой, в голове резко наладилось и ливер, сказав спасибо, затих. Потом душ, зубы, бритва и вот он я, весь такой обновленный, правда с перегаром и уже под легким шофе, выхожу в комнату и любуюсь урбанистическим пейзажем в немытое окно. Скоро я допью бутылочку пива, оденусь и пойду еще за пивком и рыбкой. Рыбку я предпочитаю либо корюшку копченую, либо сига северного, опять же копченого. А в пиве я не большой специалист, мне просто нравиться его легкая горечь и пощипывание языка после глотка освежающего. Поэтому я ориентируюсь на ценник и беру всегда самое дорогое, название которого и не всегда могу прочитать. Исключение составляет свежее, нефильтрованное, поэтому при наличии последнего, беру его.
И так размечтался, что услышав дверной звонок, понял, звонят уже давно, просто очень трудно пробиться ко мне в мозг если я о чем то мечтаю.
Я не спеша допивал пиво и тешил себя надеждой, что утренние посетители, не дождавшись меня, уйдут. Я никого сейчас не ждал, а открывать разнообразным свидетелям ёговым или продавцам всякой фигни, желание не было. Я бы вообще не подошел к двери, но в каждом из нас сидит маленький, любопытный червячок. Вот именно он и потянул меня открыть дверь, нашептывая, что там может и не обязательно пакость таиться, а может быть вполне, что нибудь приятное.
Настроение после пива было благодушное и я, щелкнув замком, приоткрыл дверь. На пороге стояла бабка и тянула руку к кнопке звонка. «Блин, настырная какая» глядя на нее мелькнуло в голове. Бабка увидев, что дверь открылась, подняла на меня глаза и стянула с головы засаленный, цветастый платок. Под платком оказалась вполне густистая шевелюра, а приглядевшись я понял, что «бабке» лет примерно как и мне, если не меньше. Но одежда старила ее лет, наверное, на двадцать. Какая то болоньевая куртка, типа которой я носил в молодости, под ней растянутая кофта, этот грязный платок на голове… В общем минус лет двадцать-тридцать.
Ну, точно, зрители ёговные! «Спасибо, не интересуюсь!» – выплюнул я в коридор и хотел закрыть дверь, но что то в этой тетке-бабке было не то. Пока я формировал в голове тугую, утреннюю мысль, тетка открыла рот сверкнув на удивление ровными и белыми зубами – «Вам картошка или лучок нужны? Тамбовские, со своего огорода?»
Ааа, вон оно что. Овощи. У нас регулярно ходят по подъездам и продают мешками картоху, лук, морковку. Все говорят, что со своих огородов, а там кто их знает. Но я покупаю, ибо привык дома держать запас продуктов.
- Картошку… Можно. Только как ты ее одна то попрешь ко мне на этаж? – усомнился я в теткиной подъемной силе.
- Та у меня мужик там внизу с машиной! Он мигом внесет, тока скажи, чо нести та?
- Так картошки мешок, да лучка, где мешок поменьше, – А сам думаю располовиню, часть себе, часть матушке на дачу отвезу.
- Я мигом! – Тетка взмахнула подолом и лихо крутанувшись на стоптанном каблуке, устремилась к лифту.
Закрыв за ней дверь и выйдя на балкон я опустил взгляд на площадку перед домом. Две иномарки и ржавая «Газель», тут не нужно быть провидцем, что бы понять, откуда понесут мою картошку. И точно, на крыльце показалась моя тетка, что то крикнула в открытое окно, открылась дверь, и на асфальт выпрыгнул мужик. Кепка, давно не стираная роба, штаны, вроде как брезентовые, темно-зеленого цвета и кирзачи. О, это была просто классика деревни! Почти такими, в кепке и кирзачах всегда рисуют колхозников.
Видимо мужик спросил, какой этаж и, услышав ответ, задрал голову вверх, прикинуть объем работы.
Я посмотрел на его обветренное и порезанное морщинами лицо и вспомнил…
… Девяностые, как их сейчас называют «лихие». Я тогда учился в институте, учился надо признаться так, посредственно. Страна бурлит, конкретные пацаны разъезжают по стрелкам на BMW и Чероки, носят малиновые пиджаки поверх спортивных костюмов… Какая тут, нафиг, учеба?!
И что меня понесло тогда, поздно вечером, в этот переулок почти в центре Москвы, за давностью лет и не вспомню. Но помню, что те самые «пацаны в малиновом» уже шустро прыгали в машины и собирались быстренько уехать. Да и немудрено, ибо невдалеке валялось два тела около Мерседеса. В общем классическая «стрелка», вот только я стал в ней незапланированным зрителем. Коротко визгнули тормоза и из Чероки появился «малиновый». Все как положено, бритый кочан, в руке ствол. Мне бы рвануть куда нибудь в сторону, успел бы. Ноги напряглись, но мозг почему то все не давал им команду на старт. Браток, как то по киношному вскинул ствол держа его горизонтально и я понял, что уделаюсь еще до того, как он выстрелит. В голове пронеслись кадры хроники, которая почти ежедневно сопровождала новости в то время. И я герой той хроники. И вон те два мужика еще.
- Стоять! Ствол на землю, сука! – откуда то из темноты раздался крик.
Браток шустро развернулся на голос и выстрелил в темноту. И тут понеслось! Я прижавшись к стене наблюдал, как не выходя из машины бандюки лупят со стволов куда то в темень, где росло толстенное дерево, а оттуда в ответ им тоже кто то палил не жалея патронов. Помню, я еще подумал, что звук то у выстрелов странный, не такой как в фильмах. То, что меня не зацепило… Наверное это было везение, которое, как всем известно, сопутствует дуракам.
Бандюк, который до этого картинно целил в меня, упал молча. Опять же совсем не так, как показывают в фильмах. Остальные, особо не заморачиваясь его состоянием, рванули из двора и через секунду исчезли из поля зрения.
То, что я еще не обделался, говорило не о моем сильном характере, а, скорее, о крепких, задних мышцах. На земле постанывал браток, у стены подергивался от пережитого я, а из-за дерева появился ОН. Он оказался ментом обыкновенным, возрастом, ну может чуть старше меня. Молодой совсем. Осторожно подойдя к братку, не сильно пнув его носком ботинка, убедился, что тот уже неопасен и посмотрел на меня. Равнодушно так посмотрел. Как на то дерево, за которым он прятался.
… Потом приехали мигалки, потом был блиц-опрос на месте, потом я давал показания в отделении, а мой спаситель, сидя за соседним с дознавателем столиком, только кивал головой, подтверждая, что я не вру. Рядом с ним сидела молоденькая девочка, как я понял практикантка, и трогательно заправляя волосы за розовое ушко, писала протокол опроса.
От нее я и узнал, что это Олег Артурович Серебряков, возраста и правда, чуть старше меня, шел домой (Или из дома? Не помню), а тут «малиновые» и дятел-свидетель – потенциальный труп.
А еще я узнал, что это у него не первые стрельбы, что он регулярно занимается подобными «братками», потому, что заканчивал, что то там такое «специальное». Не спецназ, конечно, но где то рядом
Уходя я коротко кивнул, сказал спасибо и покинул отделение. Потом, только дома, когда отошел от шока понял, что паренек меня конкретно спас и, что надо было поблагодарить его как то по другому… Более душевно, что ли, или помочь чем… И если бы не он, то и я бы был очередным заключением в акте вскрытия.
А теперь он резко постаревший… Хотя нет, «постаревший», это не про него. Помеченный жизнью, наверное, вот так будет правильно. А теперь он смотрел на окна и прикидывал как сподручней занести мне мешок. И эта тетка… Немудрено, что я ее не узнал. Студентка-практикантка, писавшая протокол. Я на нее почти и не смотрел, удивляюсь, как сейчас то узнал.
… Звонок, на пороге они, студентка и Серебряков. Олег. Артурович.
- Вот сюда ставьте, – я указал на место в углу прихожей. Олег аккуратно пройдя по чистому полу приземлил мешок и, сняв кепку вытер пот. Медленно отсчитывая купюры я тянул время. Чувствуя неправильность ситуации я не мог придумать, что делать дальше.
- Тебя как зовут? – я обратился к Олегу.
- Олег я – доброжелательно представился Серебряков Олег. А это Таня, супруга моя. Таня улыбнулась и знакомым жестом заправился волосы за ушко.
- Ну и как там, на деревне нынче? Как и раньше? Поднимается с колен? А то в девяностые все развалили… – Я специально сказал про те времена в надежде на откровенность. И оказался прав.
- Да какое поднимается! – Олег хотел по привычке сплюнуть, но вспомнив, что он в квартире только сглотнул слюну дернув кадыком. Ты что думаешь, я картошку, что ли всю жизнь выращивал? Хотя, если подумать, то, наверное да. Когда меня турнули из милиции (да, мент я бывший! Что, не похож?) хотели еще срок припаять за бандита, которого я подстрелил, да как то все обошлось. Сорвался я тогда в Тамбов, у меня там домик от родителей остался, да. А Танюшка вообще все бросила и со мной увязалась. Так вот потихоньку-полегоньку и вытянули, детишками обзавелись, «Газель» вон, в кредит взяли пару лет назад…
Если я поначалу хотел спросить у своего спасителя за жизнь его, хорошо ли, плохо ли живет, то после этого – «Газель в кредит» понял, что спрашивать не надо. Бывший мент, не трус, не вор, сейчас выращивает картошку и продает ее по подъездам. И кроме того этот мент спас мне жизнь. Мою молодую и глупую жизнь. Для того, что бы я сейчас жил почти ни в чем себе не отказывая, а он, что бы брал себе «Газель» в кредит и радовался.
«Денег дать? А если не возьмёт?» – вертелось в голове, «Сказать, что для детей? Может и послать. Может, конечно и взять, но с таким характером скорее всего пошлет. О!»
- Слышь, Олег, у тебя вообще, много картошки бывает ежегодно? – удивил я вопросом.
- Так это… Несколько КАМАЗов, смотря какой год. Можно и больше, но нужен тракторишко маленький, да еще кой чего по хозяйству. Трактор я уже присмотрел, правда не новый, но еще крепенький. И коровничек можно было завести, и свинарничек. А денег нет и кредит больше не дают.
- А лук?
- Да тоже от года зависит. Но оптом тут у вас не продашь, перекупы не дадут.
- А вот по этой цене оптом отдашь? – я кивнул на мешок.
- Так это… Оптом то дешевле будет. А сколько надо?
- Погоди, Олег Артурович, я сейчас.
Метнувшись в комнату я достал свое портмоне. Пухлое и тугое портмоне. В понедельник я собрался покупать машину, поэтому три лимона рублей сейчас распирали его кожаные бока.
«Машину… Новую… Старая, у тебя, блять, износилась… Крузак двухлетний… Да хер бы ты сейчас менял машины как перчатки, если бы не тот колхозник стоящий в прихожей» – злобно бормотал я вытряхивая на кровать купюры. Да я был зол. На себя. Не знаю за что, но злоба клокотала внутри так, как ни разу со мной не было. И вроде бы не за что злиться на себя, а поди ж ты. Злюсь и еще как. Люто злюсь. До скрежета в зубах. До ломоты в висках.
- Слышь, Олег, – Я вернулся в прихожку где тихонько перешептывались Серебряковы – Мне на потом надо будет овощей сколько там. Вот деньги, три лимона, я потом позвоню, скажу сколько и чего надо. И да – под меня не подстраивайся. Позвоню, отгрузишь, не позвоню, продавай как сам решишь.
Подрагивая пальцами на пачке денег Олег смотрел на меня и молчал. Татьяна, прикрыв ладошкой рот, смотрела на пачку и прижималась к мужу.
- Да не обману, не боись! – я дружески, осторожно хлопнул его по плечу – Значит договорились? Звоню – грузишь, не звоню – сам продаешь. Да?
- Так много же денег для картошки то? – осторожно произнес Олег
- Много не мало. Ты давай, заводи коровники, свинарники, а я у тебя потом со скидкой потом немного покупать буду. В общем договорились, звоню – грузишь, не звоню – сам продаешь. Да? – повторил я. Я как мог играл роль жирного коммерсанта.
- Договорились! – Олег протянул мне руку и уверенно пожал мою худосочную ладонь.
Хлопнула закрывающаяся за гостями дверь и я задумчиво побрёл на балкон. На площадке перед домом бордо затарахтела «Газель» и покатила в свою Тамбовщину, увозя в себе практикантку Таню и Олега Артуровича, того, благодаря кому я до сих пор жив и по выходным пьян.
В «Газели» сидел задумчивый тамбовец Серебряков, смотрел на дорогу и вспоминал, когда же он мне сказал свое отчество, что я назвал его полным именем.
А в квартире, в городе Москве, стоял на балконе человек, смотрел на урбанистический пейзаж и думал, что никогда он не позвонит Олегу. Артуровичу. Серебрякову. Потому, что и не собирался этого делать.
PS. Это было несколько лет назад. И вот дела забросили меня как то в Тамбов. Там я зашел в магазин и, оглядывая прилавки, чуть не заплакал от радости. Это было действительно чувство радости, огромной и безграничной. И трудно понять, почему уже не молодой мужик, смотрит на холодильник и светится счастьем. А за стеклом, аккуратными штабелями лежат пачки пельменей и с картинок их упаковок на мужика смотрит нарисованная в мульт стиле, но вполне узнаваемая Танюшка, держа в руках поднос с дымящимися пельменями. Над Танюшкой надпись полукругом «Пельмени Серебряные», а внизу – «производитель ООО Серебряков». И, судя по тому, что у каждого второго стоящего в очереди, в тележке лежали пельмени, дела у Олежки идут хорошо.
Утро было такое, что казалось, будто я накануне пережил атомную бомбардировку. Во рту шестнадцать котов глумливо справляли свои малые и не очень нужды, в голове, на одной низкой ноте плыл далекий, пароходный гудок, ливер дрожал так, что каждое движение вызывало могучую тошноту и желание пообещать себе больше не пить.
Странное дело, вот по молодости, на утро после гулянки, ощущался только легкий дискомфорт в организме и все. И мне казалось, что так будет всегда. Но Создатель был иного мнения и, перевалив за сороковник, я начал трепетно ощущать каждую выпитую накануне, лишнюю рюмку.
Поэтому, собрав воедино раскиданные по кровати свои руки-ноги, я не совсем уверенной походкой поплелся к холодильнику. Холодненькое пиво потекло живой водой, в голове резко наладилось и ливер, сказав спасибо, затих. Потом душ, зубы, бритва и вот он я, весь такой обновленный, правда с перегаром и уже под легким шофе, выхожу в комнату и любуюсь урбанистическим пейзажем в немытое окно. Скоро я допью бутылочку пива, оденусь и пойду еще за пивком и рыбкой. Рыбку я предпочитаю либо корюшку копченую, либо сига северного, опять же копченого. А в пиве я не большой специалист, мне просто нравиться его легкая горечь и пощипывание языка после глотка освежающего. Поэтому я ориентируюсь на ценник и беру всегда самое дорогое, название которого и не всегда могу прочитать. Исключение составляет свежее, нефильтрованное, поэтому при наличии последнего, беру его.
И так размечтался, что услышав дверной звонок, понял, звонят уже давно, просто очень трудно пробиться ко мне в мозг если я о чем то мечтаю.
Я не спеша допивал пиво и тешил себя надеждой, что утренние посетители, не дождавшись меня, уйдут. Я никого сейчас не ждал, а открывать разнообразным свидетелям ёговым или продавцам всякой фигни, желание не было. Я бы вообще не подошел к двери, но в каждом из нас сидит маленький, любопытный червячок. Вот именно он и потянул меня открыть дверь, нашептывая, что там может и не обязательно пакость таиться, а может быть вполне, что нибудь приятное.
Настроение после пива было благодушное и я, щелкнув замком, приоткрыл дверь. На пороге стояла бабка и тянула руку к кнопке звонка. «Блин, настырная какая» глядя на нее мелькнуло в голове. Бабка увидев, что дверь открылась, подняла на меня глаза и стянула с головы засаленный, цветастый платок. Под платком оказалась вполне густистая шевелюра, а приглядевшись я понял, что «бабке» лет примерно как и мне, если не меньше. Но одежда старила ее лет, наверное, на двадцать. Какая то болоньевая куртка, типа которой я носил в молодости, под ней растянутая кофта, этот грязный платок на голове… В общем минус лет двадцать-тридцать.
Ну, точно, зрители ёговные! «Спасибо, не интересуюсь!» – выплюнул я в коридор и хотел закрыть дверь, но что то в этой тетке-бабке было не то. Пока я формировал в голове тугую, утреннюю мысль, тетка открыла рот сверкнув на удивление ровными и белыми зубами – «Вам картошка или лучок нужны? Тамбовские, со своего огорода?»
Ааа, вон оно что. Овощи. У нас регулярно ходят по подъездам и продают мешками картоху, лук, морковку. Все говорят, что со своих огородов, а там кто их знает. Но я покупаю, ибо привык дома держать запас продуктов.
- Картошку… Можно. Только как ты ее одна то попрешь ко мне на этаж? – усомнился я в теткиной подъемной силе.
- Та у меня мужик там внизу с машиной! Он мигом внесет, тока скажи, чо нести та?
- Так картошки мешок, да лучка, где мешок поменьше, – А сам думаю располовиню, часть себе, часть матушке на дачу отвезу.
- Я мигом! – Тетка взмахнула подолом и лихо крутанувшись на стоптанном каблуке, устремилась к лифту.
Закрыв за ней дверь и выйдя на балкон я опустил взгляд на площадку перед домом. Две иномарки и ржавая «Газель», тут не нужно быть провидцем, что бы понять, откуда понесут мою картошку. И точно, на крыльце показалась моя тетка, что то крикнула в открытое окно, открылась дверь, и на асфальт выпрыгнул мужик. Кепка, давно не стираная роба, штаны, вроде как брезентовые, темно-зеленого цвета и кирзачи. О, это была просто классика деревни! Почти такими, в кепке и кирзачах всегда рисуют колхозников.
Видимо мужик спросил, какой этаж и, услышав ответ, задрал голову вверх, прикинуть объем работы.
Я посмотрел на его обветренное и порезанное морщинами лицо и вспомнил…
… Девяностые, как их сейчас называют «лихие». Я тогда учился в институте, учился надо признаться так, посредственно. Страна бурлит, конкретные пацаны разъезжают по стрелкам на BMW и Чероки, носят малиновые пиджаки поверх спортивных костюмов… Какая тут, нафиг, учеба?!
И что меня понесло тогда, поздно вечером, в этот переулок почти в центре Москвы, за давностью лет и не вспомню. Но помню, что те самые «пацаны в малиновом» уже шустро прыгали в машины и собирались быстренько уехать. Да и немудрено, ибо невдалеке валялось два тела около Мерседеса. В общем классическая «стрелка», вот только я стал в ней незапланированным зрителем. Коротко визгнули тормоза и из Чероки появился «малиновый». Все как положено, бритый кочан, в руке ствол. Мне бы рвануть куда нибудь в сторону, успел бы. Ноги напряглись, но мозг почему то все не давал им команду на старт. Браток, как то по киношному вскинул ствол держа его горизонтально и я понял, что уделаюсь еще до того, как он выстрелит. В голове пронеслись кадры хроники, которая почти ежедневно сопровождала новости в то время. И я герой той хроники. И вон те два мужика еще.
- Стоять! Ствол на землю, сука! – откуда то из темноты раздался крик.
Браток шустро развернулся на голос и выстрелил в темноту. И тут понеслось! Я прижавшись к стене наблюдал, как не выходя из машины бандюки лупят со стволов куда то в темень, где росло толстенное дерево, а оттуда в ответ им тоже кто то палил не жалея патронов. Помню, я еще подумал, что звук то у выстрелов странный, не такой как в фильмах. То, что меня не зацепило… Наверное это было везение, которое, как всем известно, сопутствует дуракам.
Бандюк, который до этого картинно целил в меня, упал молча. Опять же совсем не так, как показывают в фильмах. Остальные, особо не заморачиваясь его состоянием, рванули из двора и через секунду исчезли из поля зрения.
То, что я еще не обделался, говорило не о моем сильном характере, а, скорее, о крепких, задних мышцах. На земле постанывал браток, у стены подергивался от пережитого я, а из-за дерева появился ОН. Он оказался ментом обыкновенным, возрастом, ну может чуть старше меня. Молодой совсем. Осторожно подойдя к братку, не сильно пнув его носком ботинка, убедился, что тот уже неопасен и посмотрел на меня. Равнодушно так посмотрел. Как на то дерево, за которым он прятался.
… Потом приехали мигалки, потом был блиц-опрос на месте, потом я давал показания в отделении, а мой спаситель, сидя за соседним с дознавателем столиком, только кивал головой, подтверждая, что я не вру. Рядом с ним сидела молоденькая девочка, как я понял практикантка, и трогательно заправляя волосы за розовое ушко, писала протокол опроса.
От нее я и узнал, что это Олег Артурович Серебряков, возраста и правда, чуть старше меня, шел домой (Или из дома? Не помню), а тут «малиновые» и дятел-свидетель – потенциальный труп.
А еще я узнал, что это у него не первые стрельбы, что он регулярно занимается подобными «братками», потому, что заканчивал, что то там такое «специальное». Не спецназ, конечно, но где то рядом
Уходя я коротко кивнул, сказал спасибо и покинул отделение. Потом, только дома, когда отошел от шока понял, что паренек меня конкретно спас и, что надо было поблагодарить его как то по другому… Более душевно, что ли, или помочь чем… И если бы не он, то и я бы был очередным заключением в акте вскрытия.
А теперь он резко постаревший… Хотя нет, «постаревший», это не про него. Помеченный жизнью, наверное, вот так будет правильно. А теперь он смотрел на окна и прикидывал как сподручней занести мне мешок. И эта тетка… Немудрено, что я ее не узнал. Студентка-практикантка, писавшая протокол. Я на нее почти и не смотрел, удивляюсь, как сейчас то узнал.
… Звонок, на пороге они, студентка и Серебряков. Олег. Артурович.
- Вот сюда ставьте, – я указал на место в углу прихожей. Олег аккуратно пройдя по чистому полу приземлил мешок и, сняв кепку вытер пот. Медленно отсчитывая купюры я тянул время. Чувствуя неправильность ситуации я не мог придумать, что делать дальше.
- Тебя как зовут? – я обратился к Олегу.
- Олег я – доброжелательно представился Серебряков Олег. А это Таня, супруга моя. Таня улыбнулась и знакомым жестом заправился волосы за ушко.
- Ну и как там, на деревне нынче? Как и раньше? Поднимается с колен? А то в девяностые все развалили… – Я специально сказал про те времена в надежде на откровенность. И оказался прав.
- Да какое поднимается! – Олег хотел по привычке сплюнуть, но вспомнив, что он в квартире только сглотнул слюну дернув кадыком. Ты что думаешь, я картошку, что ли всю жизнь выращивал? Хотя, если подумать, то, наверное да. Когда меня турнули из милиции (да, мент я бывший! Что, не похож?) хотели еще срок припаять за бандита, которого я подстрелил, да как то все обошлось. Сорвался я тогда в Тамбов, у меня там домик от родителей остался, да. А Танюшка вообще все бросила и со мной увязалась. Так вот потихоньку-полегоньку и вытянули, детишками обзавелись, «Газель» вон, в кредит взяли пару лет назад…
Если я поначалу хотел спросить у своего спасителя за жизнь его, хорошо ли, плохо ли живет, то после этого – «Газель в кредит» понял, что спрашивать не надо. Бывший мент, не трус, не вор, сейчас выращивает картошку и продает ее по подъездам. И кроме того этот мент спас мне жизнь. Мою молодую и глупую жизнь. Для того, что бы я сейчас жил почти ни в чем себе не отказывая, а он, что бы брал себе «Газель» в кредит и радовался.
«Денег дать? А если не возьмёт?» – вертелось в голове, «Сказать, что для детей? Может и послать. Может, конечно и взять, но с таким характером скорее всего пошлет. О!»
- Слышь, Олег, у тебя вообще, много картошки бывает ежегодно? – удивил я вопросом.
- Так это… Несколько КАМАЗов, смотря какой год. Можно и больше, но нужен тракторишко маленький, да еще кой чего по хозяйству. Трактор я уже присмотрел, правда не новый, но еще крепенький. И коровничек можно было завести, и свинарничек. А денег нет и кредит больше не дают.
- А лук?
- Да тоже от года зависит. Но оптом тут у вас не продашь, перекупы не дадут.
- А вот по этой цене оптом отдашь? – я кивнул на мешок.
- Так это… Оптом то дешевле будет. А сколько надо?
- Погоди, Олег Артурович, я сейчас.
Метнувшись в комнату я достал свое портмоне. Пухлое и тугое портмоне. В понедельник я собрался покупать машину, поэтому три лимона рублей сейчас распирали его кожаные бока.
«Машину… Новую… Старая, у тебя, блять, износилась… Крузак двухлетний… Да хер бы ты сейчас менял машины как перчатки, если бы не тот колхозник стоящий в прихожей» – злобно бормотал я вытряхивая на кровать купюры. Да я был зол. На себя. Не знаю за что, но злоба клокотала внутри так, как ни разу со мной не было. И вроде бы не за что злиться на себя, а поди ж ты. Злюсь и еще как. Люто злюсь. До скрежета в зубах. До ломоты в висках.
- Слышь, Олег, – Я вернулся в прихожку где тихонько перешептывались Серебряковы – Мне на потом надо будет овощей сколько там. Вот деньги, три лимона, я потом позвоню, скажу сколько и чего надо. И да – под меня не подстраивайся. Позвоню, отгрузишь, не позвоню, продавай как сам решишь.
Подрагивая пальцами на пачке денег Олег смотрел на меня и молчал. Татьяна, прикрыв ладошкой рот, смотрела на пачку и прижималась к мужу.
- Да не обману, не боись! – я дружески, осторожно хлопнул его по плечу – Значит договорились? Звоню – грузишь, не звоню – сам продаешь. Да?
- Так много же денег для картошки то? – осторожно произнес Олег
- Много не мало. Ты давай, заводи коровники, свинарники, а я у тебя потом со скидкой потом немного покупать буду. В общем договорились, звоню – грузишь, не звоню – сам продаешь. Да? – повторил я. Я как мог играл роль жирного коммерсанта.
- Договорились! – Олег протянул мне руку и уверенно пожал мою худосочную ладонь.
Хлопнула закрывающаяся за гостями дверь и я задумчиво побрёл на балкон. На площадке перед домом бордо затарахтела «Газель» и покатила в свою Тамбовщину, увозя в себе практикантку Таню и Олега Артуровича, того, благодаря кому я до сих пор жив и по выходным пьян.
В «Газели» сидел задумчивый тамбовец Серебряков, смотрел на дорогу и вспоминал, когда же он мне сказал свое отчество, что я назвал его полным именем.
А в квартире, в городе Москве, стоял на балконе человек, смотрел на урбанистический пейзаж и думал, что никогда он не позвонит Олегу. Артуровичу. Серебрякову. Потому, что и не собирался этого делать.
PS. Это было несколько лет назад. И вот дела забросили меня как то в Тамбов. Там я зашел в магазин и, оглядывая прилавки, чуть не заплакал от радости. Это было действительно чувство радости, огромной и безграничной. И трудно понять, почему уже не молодой мужик, смотрит на холодильник и светится счастьем. А за стеклом, аккуратными штабелями лежат пачки пельменей и с картинок их упаковок на мужика смотрит нарисованная в мульт стиле, но вполне узнаваемая Танюшка, держа в руках поднос с дымящимися пельменями. Над Танюшкой надпись полукругом «Пельмени Серебряные», а внизу – «производитель ООО Серебряков». И, судя по тому, что у каждого второго стоящего в очереди, в тележке лежали пельмени, дела у Олежки идут хорошо.
Популярное
