Фея: Rising

(из серии "Недеццкие сказки для перешкольного возраста")

Страница автора


– И вот так с утра до ночи.
Волк, Ваня и Маша Шапкина заглядывали в окно бабушкиного домика. Внутри происходило странное.
Бабушка, совсем недавно еле передвигавшаяся по дому, стоя в центре комнаты, дергалась, выполняя рваные резкие движения, напоминающие тектоник паралитика, напрямую подключенного к розетке, и замогильным голосом бормотала что-то на странном языке.
– Латынь? – сам себя спросил Волк, и уже обращаясь к Ивану: – Ванька, дурака кусок, а ты точно правильную воду взял?
– Какая была, – лаконично ответил Иван.
– Блядь, – ещё более лаконично описал своё отношение к происходящему Серый.

Бабуля тем временем стала дергаться совсем хаотично, а из окошка потянуло серой.
– Бабка напердела, что ль? – предположил Ваня.
– Суккка, – тоскливо протянул Волк, – как же всё непрофессионально...
– Latine scriptum est! – грубым скрипящим голосом прокричала бабушка Маши Шапкиной и растворилась в яркой вспышке света.
– А... – собралась задать вопрос Маша, но вместо этого выразила восхищение увиденным: – Нихуя себе!
Иван, не менее удивленный случившимся, не заметил, что девочка ругнулась матом и поучительным тоном пояснил:
– Это, Машенька, называется иллюминация.
На этот раз Серый Волк ничего не произнес. Он просто приложил лапу ко лбу, проверяя, не поднялась ли у него температура.

Накал абсурдности, тем временем, возрастал. В воздухе прозвучал набор звуков, похожий на замедленно проигрываемую в обратном направлении пластинку, в комнате опять полыхнуло, и нервно дергающаяся бабка снова очутилась на том самом месте, с которого исчезла несколько мгновений назад.
– Не, ну ты видал! – спросил Волка Ваня.
Серый Волк в ответ устало застонал.
Следующих десять минут ситуация повторялась как под копирку: бабка то появлялась, то исчезала, внучка восхищенно материлась, а Ваня с умным видом комментировал, называя вспышки, в которых исчезала бабушка, то всплесками энергии, то магическими проявлениями потустороннего, то пиротехническим эффектом. И, что характерно, ни разу не повторился. А когда Маша наконец-то сообразила спросить, почему такое происходит, со свойственной ему прямотой ответил:
– Да хрен его знает. У нас, вон, Волк по этой части соображает. Серый, объясни девочке, почему ее бабушка мигает, – попросил он.
– Потому что стробоскоп, – пробормотал Волк, погруженный в собственные мысли.
– Стробо… что?
– Стробо-иди-ваня-в-жопу-скоп! – и уже спокойным тоном: – Дай подумать, а?

От бабушкиного домика все так же доносились хлопки и виднелись вспышки, сигнализирующие о том, что старушка то исчезает, то появляется. Троица сидела на солнечной поляне. Точнее, сидели Маша с Ваней, а Серый Волк расхаживал из стороны в сторону и вслух размышлял.
– Сера? – несколько шагов, – Допустим. Но почему? – еще несколько шагов, – В большинстве мифологий сера является признаком прихода дьявола или открытого портала в ад… – разворот на месте и несколько шагов в обратную сторону. – Тогда почему бабка мерцает-то? – сел, почесал лапой за ухом. – Возможно, такой эффект дает Ванина моча, которой он живую воду разбавил. Тогда почему пахнет не аммиаком? А главное, как всё это исправить…

Маша в это время закидывала Ивана вопросами. 
– Вань, как ты думаешь, а если у русалки и осьминога будут детки, как они будут называться?
– Да откуда ж мне знать?
– А ты представь. Давай вместе представим.
– Осьмисалки? – предположил Иван.
– А почему?
– Маша, ну ты же сама попросила представить. Я и представил.
– Ну а почему осьмисалки-то?
– Я взял первую часть слова «осьминог» и вторую часть слова «русалка». Вот и получилась осьмисалка.
– А почему не русаног тогда?
– Ну, – согласился Ваня, – пусть будет русаног.

С одной стороны от Машиных вопросов у него уже болела голова, а с другой, Иван не хотел сбивать Серого Волка с мысли, потому что интуитивно чувствовал: без посторонней помощи со всем этим не разобраться.

– А как они будут выглядеть? – оторвал его от размышлений очередной вопрос.
– Кто?
– Ну, осьмисалка и русаног твои.
– А почему мои?
– Ну ты же их придумал! – и не дав Ваньке ответить, сменила тему: – А если мне приснилось, что мой сон не сбудется, то он сбудется?
– Кто сбудется? – растерянно спросил Ваня. Ему хотелось расплакаться.
– Короче говоря, Ваня, – прервал его страдания Волк, – план такой: ты сейчас идешь к речке и каким хочешь способом разыскиваешь волшебную щуку.
– Да! – радостно согласился Иван, подскочил и побежал в чащу.
– Стой, дурак!
– Стою, – дрожащим голосом согласился Иван и, не оборачиваясь, замер. Больше всего он боялся, что Волк попросит его взять девочку с собой. 
– Расскажешь щуке про то, что с бабушкой происходит, и спросишь, может ли щукина магия стабилизировать бабку в нашем измерении.
– Ага, – согласился Иван, не оборачиваясь. И вновь побежал.
– И про осьминога с русалкой спроси! – крикнула ему в спину Маша.
Волк, тем временем, усадил Машу на спину и побежал в Кащеев замок – изучать библиотечные фолианты в поисках объяснения проблемы, а затем и её решения.

***

Иван решил действовать по классической схеме: вперед-вперед-вперед, а если не получается, то вперед.
– Щу-к-а-а-а-а! – заорал он, как только добрался до берега, за что тут же огреб от рыбачивших подле мужиков, но понимая, что поставленную задачу выполнить необходимо, отдышался, прямо на берегу последовательно выписал пиздюлей всем рыбачащим, включая тех, кто в его избиении участия не принимал, и вновь заорал:
– Щу-к-а-а-а-а!
После седьмой или восьмой попытки призвать волшебную рыбину, психанул, приспустил штаны и стал мочиться в реку, продолжая призывать щуку.

– Выходи, а то всю воду попорчу! – кричал Ваня, выписывая простенькие узоры на речной глади.
И щука, таки, появилась.
– Прекращай! – потребовала она, щелкая челюстью. – Караси уже на стенку лезут!
Выяснять, откуда в реке стены Ваня не стал, но воду поганить прекратил.
– Вопрос есть, – сообщил он щуке, заправляя детородный орган в штаны.
– Какой?
– Схуяль бабку накрыло и как это порешать?
– В смысле? – вытаращила глаза щука.
– В прямом, епть! – Ваня набрал воздуха в легкие и на одном дыхании выдал: – Внучка в панике, волк обескуражен, а бабка – мерцает. Серый говорит, что стробоскоп виноват.
– Шта? – вопросительно булькнула щука. – Какой стробоскоп?
– Который мерцает! 
– Вань, вот нихуя понятнее не стало. Можешь как-то подробнее объяснить?
И Ваня, как мог, объяснил. 

***

– Ну-ка, переверни-ка страничку, – попросил Волк.
Серость Кащеева замка не добавляла в ситуацию позитивных ноток.
– А про что книжка? – поинтересовалась Маша Шапкина, выполняя просьбу.
– Про магию, Машенька.
– Про магию? – выпучила глаза девочка. – Это когда заклинания всякие произносишь и можешь наколдовать себе сколько угодно конфет?
– И про такое тоже.
– Обалдеть! А можно же и не только конфеты наколдовать?
– Угу, – буркнул Волк, не отрываясь от книжки.
– Можно, например, корзинку заставить саму летать к бабушке, – мечтательно протянула девочка.
– Угу. Переверни страничку.
– А можно сделать так, чтобы колобок крепче камня стал?
Волк недоуменно посмотрел на Машу.
– Зачем?
– Да ты понимаешь, – девочка скорчила гримасу, подбирая слова, – дедушка с бабушкой уже старенькие. Они раз в неделю его пекут, а он убегает. И каждый раз одно и то же. Колобок куда-то бежит от них, а его съедают. Дедушка с бабушкой погорюют-погорюют, а потом нового пекут.
– А твердым его делать зачем?
– Ну ты что! – Маша посмотрела на Волка, как на идиота. – Звери об него зубы поломают, а съесть не смогут. Он погуляет-погуляет, а потом к бабушке с дедушкой вернется.
– Чтобы они об него зубы сломали?
– Н-да... – по-взрослому насупилась девочка, – как-то я об этом не подумала.
– Переверни-ка страничку.

Какое-то время Волк читал в тишине, нарушая ее лишь просьбой перелистнуть дальше. Маша разглядывала мрачные стены библиотеки и стеллажи с книгами, размышляя о чем-то. Потом осторожно спросила:
– А есть такое заклинание, чтобы круглое квадратным сделать?
– Зачем? – не понял Волк.
– Ну, чтобы он не укатился никуда.
Серый отодвинул книгу в сторону и спросил девочку:
– А чего ты так о нем переживаешь?
Маша пожала плечами, как бы показывая, что сама не знает. Но ответила:
– Неправильно это. Одно и то же, одно и то же. Раз за разом. Нужно что-то поменять, чтобы однообразия не было.
– Ну, хорошо, – согласился Серый Волк, – вот у тебя с бабушкой что-то происходит непонятное, однообразия не стало, разнообразие появилось, так лучше?
– Ну конечно! – обрадовано согласилась Маша Шапкина. – Тем более, вы с Ваней обязательно справитесь. Я в вас верю!
И по-детски доверчиво обняла Волка.

***

Встретились на той же поляне. Иван пересказал Волку, что заклинания щуки не взаимодействуют с биологическими объектами, что даже если попытаться применить рыбью магию к живому существу, эффекта не будет и сработает ментальная блокировка энергетического посыла, не позволяющая направленному желанию выйти за пределы ауры загадывающего.
Но в устах Вани это прозвучало немного проще и короче:
– Щукины колдунства такое не могут, – заявил он и добавил: – Я ей верю.
– Ну а по живой и мертвой воде расклад такой, – в свою очередь поделился Волк, –изменения в составе любой из чаш не рекомендованы, потому что вода в них облучается энергетическими потоками определенных параллельных измерений, придавая тем самым необходимые качества. То есть, даже если совсем немного изменить параллельные миры, из которых берется энергия для обработки, эффект уже будет нестабильным. А ты в нее отлить умудрился. Вот, видимо, моча твоя и произвела побочный эффект… 
– Эффект производит, ага, – согласился Иван. – Щука говорит, что караси от нее на стену лезут.
– На стену лезут?
– Ну, я щуку струёй призывал…
– Струёй?
– Там долго рассказывать, – отмахнулся Иван. – Главное, щука тебе вот чего передала.
И протянул серому Волку колбу с бледно-зеленой, маслянистой жидкостью.
– Что это?
– Щука по-умному всё объясняла. Че-то там перорально единоразово или как-то так. Я дословно не запомнил. Короче, напоить этим бабку надо, – Иван почесал затылок. – Только, как ее напоить, ежели она – стробоскоп?
– А стробоскоп ты запомнил, – досадливо пробормотал Волк.
– Слово красивое! – расплылся в довольной улыбке Иван. – Стро-бо-скоп! Как будто заклинание какое!
– Ну да ладно. Стабилизировать бабулю можно, если блок между мирами поставить, когда она в нашем измерении будет. В книжке написано, что побьется о магическое препятствие, да и успокоится, в конце концов. Но, Ваня! – Волк посмотрел напарнику в глаза, – момент нужно очень четко поймать.
– Да не переживай, Серый! Сделаем всё как надо! В первый раз, что ль!

Веселая Ванькина радость уверенности Волку не прибавила. Но за дело принялись. Замерили периодичность бабкиных появлений и исчезновений. Сначала считал Иван, но вскоре его сменила Машенька, потому что Ваня постоянно отвлекался на яркие вспышки и сбивался со счета. Выяснилось, что бабушка трижды «мигает» очень быстро, затем трижды появляется на более длинные, но одинаковые промежутки, потом снова три коротких появления, а после них длительная пауза.
– На втором длинном и поймаем, – решил Волк. – Маша, книжку неси.
Девочка приволокла массивный фолиант и открыла на том месте, где была закладка.
– Это вы у Кащея взяли?
– Ну ему-то теперь без надобности. Он же ж водички по твоему рецепту попил… – съязвил Волк. И обращаясь к Маше Шапкиной: – Вот такой рисуночек на полу изобразишь, только большой? Так, чтоб бабушка прямо в центре него оказалась.
Девочка кивнула, достала из кармашка мелок и принялась выводить на полу комнаты пентаграмму, время от времени сверяясь с книжным рисунком и старательно повторяя все, как она сама их называла «закорлючки». Волк остановил ее, когда до завершения основного круга оставалось всего пара сантиметров, объяснив, что дорисовать их нужно, когда бабушка появится второй, «длинный» раз. 
Ваньке вручили пробирку и наказали, не мешкая, как только Волк закончит читать, вливать зеленую жижу бабке в рот. Однако когда момент настал, всё, естественно, пошло не по плану. Волк отбарабанил заклинание без запинки. И это идеально совпало с моментом, когда Машенька замкнула пентаграмму. А вот Ваня… 

Шагнув с пробиркой в круг, приблизительно в то же время, когда девочка доводила до ума рисунок, парень схватился за бабушкину руку и исчез. Затем появился. Снова исчез. Три коротких, три длинных, три коротких. Вновь отчетливо запахло серой, а бабка кулём свалилась на пол.
– Любить тебя вскользь, – в сердцах ругнулся Волк и уселся на пол.
Он растерянно смотрел на мерцающего в центре комнаты Ивана, который пытался что-то объяснить в короткие мгновения материализации. 
– Тут дем… бушка пере… в нас вселяя… сама сейчас расскажет… на время отключат, чтобы… он лучше объяснит, чем… Дисконнект. Дисконнект. Дисконнект.
И, перестав мерцать, завис в воздухе.

Бабка встала, бодренько отряхнулась и сообщила, глядя на внучку:
– Я знаю магию, – пафосно взмахнула руками, что-то пробормотала и теперь, кулем на пол рухнул Иван.
Серой запахло еще сильнее. Бабка повела носом. Повернулась в сторону Серого, втянула воздух ноздрями еще раз. Посмотрела на валяющегося в центре круга Ивана и пробормотала хрипло:
– Самому с собою рядом, самого себя видеть не надо, – вновь перевела взгляд на Волка. – Разум в глупости отражается, от того и вместе сплетаются.
– А? Э... Что? – помотав головой, будто прогоняя наваждение, спросил Серый Волк.
– По разные стороны зеркала окажешься – от этого мира откажешься, – игнорируя вопрос, произнесла Машина бабушка и вновь рухнула на землю, а Ванька, как ни в чем не бывало, матерясь, вскочил на ноги, кинулся к ней, разжал бабульке челюсть, да и вылил зеленую жижу из пробирки ей в рот.
– Дурак. Но ответственный, – констатировал Волк.

Бабка закашлялась, открыла глаза и, увидев склонившегося над ней Ивана, залепила ему звонкую пощечину.
– Ай! – прокричал Иван, вскакивая на ноги и хватаясь за щеку.
– Ты хто такой!? – прошамкала бабуля.
– Добрый молодец я! – обиженно объяснил Ванька, держась за щеку.
– Добрый? – с подозрением спросила старушка, поднимаясь с пола. – Так какого рожна тогда на бабушку залезть хотел?
Волк захихикал, оценив шутку. Бабушка оправила платье, поправила чепчик, оглядела комнату и спросила у притихшей в углу внучки:
– Машенька, что за бардак тут творится? Что это вы за значки-кружочки-буковки нерусские накалякали тут на полу? 
– А мы… – внучка на мгновение растерялась, но быстро нашлась, что ответить: – играли тут…
– В магию? – хитро спросила бабушка и подмигнув девочке, пообещала: – Наиграешься еще, в магию-то. Вся жизнь впереди. Кстати, чего это стемнело так быстро? Мне, наверное, плохо стало, я на пол и бухнулась?
– Да, бабушка, – вновь подхватила Машенька, – ты сознание потеряла, а я Ваню с Волком позвала на помощь.
– Гляди ж ты! – хлопнула в ладоши бабушка. – Второй раз меня уже спасают. Молодцы какие! 
А затем бабушка выгнала всех на крыльцо. Потому что, по ее словам, чувствовала себя великолепно и сегодня была намерена напечь пирожков сама.
– Что это было Серый? – усевшись на крыльцо, спросил Ваня. И не дожидаясь ответа, принялся сбивчиво рассказывать: – Я как бабки коснулся, как вспыхнуло всё. А когда промогрался, смотрю, огонь везде, жарища, черти бегают рогатые. Один, здоровый самый, подошел ко мне да как заорет: «куда вы сегодня все без очереди!?». Представляешь? 

***

– Куда вы сегодня все без очереди!? – недовольно прорычал демон. – Вторая за сегодня!
– Не вторая, а второй! – возразил Ваня.
Но демон, будто его не услышал. Перекинув лопату в другую руку, он заорал куда-то в сторону:
– Мефик, ну что за нах?! Мало того, что нас от непосредственных задач оторвали, так еще и работу подкидывают постоянно.
Откуда-то появился щуплый человечек, взял демона под локоть и успокаивающе направил в сторону гигантских котлов, стоящих на огне.
– Тебя он не тревожит пусть. Иди, иди, я разберусь, – пообещал он хрипло.
– Тебе лишь бы лопатой не кидать, рифмовалка хренова, – буркнул демон, но все-таки пошел к котлам.

Тот, которого назвали Мефиком, проигнорировал замечание демона и представился Ивану:
– Ну, что, знакомиться давай, мне свое имя называй.
– Иван…
– Прекрасно. Мефистофель. Во благо делать зло – мой профиль.
Иван отошел от первого шока и сформулировал свой первый вопрос. И вопрос этот был не «где я?».
– А стихами разговаривать обязательно? – спросил он.
– Да я готов от рифмы отказаться вроде, но, к сожалению, таким меня придумал Гете. Надеюсь, что тебя не напрягает.
– Да, с мысли, понимаешь ли, сбивает, – ответил в цвет Иван и, испуганно прикрыв рот рукой, спросил: – Это, чо, заразно?
– Порою даже рядовые бесы, со мною пообщавшись, в рифмы лезут. А как тела людские заселяют, то в них играться рифмой продолжают. Примером ярким служат Крид и Face. Да и другие в нашем списке есть, – Мефистофель сделал паузу и сменил тему разговора: – Но хватит в этом шлаке ковыряться, ответь, зачем вы стали появляться? 
– Кто «мы»?
– Ну, ты и Маши Шапкиной бабуля.
– Она что, тоже здесь?
– Мерцает, хули… – Мефистофель кивнул в угол, где в ярких вспышках то появлялась, то пропадала Машина бабушка.
– Да мы ее хотели вообще-то спасти, потому что мертвую и живую воду как-то не так ей влили, – затараторил Иван, не давая собеседнику вставить слова, потому что от рифмованного диалога у него начинала болеть голова, – но я водицу попортил слегка. А о том не подумал, когда вливал. И бабка мерцать начала. Серый говорит, что она – стро-бо-скоп.
– Постой-постой-ка, дай-ка взять мне в толк. Твой друг по кличке Серый – Серый Волк? Ах! Эка невидаль! Такого мы не ждали, – Мефистофель отодвинул от себя Ивана, разглядывая: – Да вы ж как стороны одной медали! 

Ваня ничего не понял, но поспешил заверить, что Серый Волк – хороший. Все так же тараторя, рассказал Мефистофелю о том, при каких обстоятельствах они познакомились, и о том, как Волк помог Ивану выкрутиться из некоторых щекотливых ситуаций.
– Ну вот теперь мне всё понятно! Волк, хочет, говоришь, обратно?
Ваня кивнул.
– Я б мог с тобой ему инструкции подробные послать, но ты напутаешь, тебе это как пальцы обоссать. Побудь-ка здесь, а я сейчас вернусь…
Мефистофель вприпрыжку побежал к бабушке и в прыжке превратился в темный туман, впитавшийся в бабушку Маши Шапкиной. А Ваня, сам того не заметив, закончил очередное четверостишие:
– Вот чудеса! Я точно ебанусь!

Спустя какое-то время туманное облако покинуло бабульку, а сама она растворилась в воздухе. Туман же, подплыв к Ване, сгустился и снова стал Мефистофелем.
– Рифмуя внятно донести, увы, проблема. Как смог, так разъяснил, поймет он постепенно. Теперь тебя пора обратно отправлять… – демон провел перед парнем рукой, в глазах Вани зарябило и перед тем, как исчезнуть из ада, он в последний раз подыграл демону, прокричав в рифму с его последней фразой:
– Ах бога-душу-гроба-сердцу-мать!
Мефистофель пожал плечами и произнес в пустоту:
– А автор вашей сказки – идиот. Мне очень странно, что веществ не жрет.
Но этого Иван уже не услышал.

***

– Жарко там и непонятно, – закончил рассказ Иван, потягиваясь и зевая одновременно.
Из дома доносился запах сдобного теста. Молча слушавшая девочка, наконец, подала голос:
– Так всё это приключение из-за Вани произошло? – восторженно спросила она.
– Ну, не совсем, – замялся Волк.
– Вот не надо со мной, как с дурочкой! – топнула ножкой Маша Шапкина. – Я всё помню! И как бабка из шкафа вывалилась, и вы её труп живой и мертвой водой поили. Я, может и маленькая, но не тупая же! 
Ваня с Волком переглянулись, совещаясь одними глазами. И, в конце концов, Иван с некоторой обреченностью кивнул. Волк набрал воздуха в грудь и принялся объяснять:
– Видишь ли, Машенька, в оригинальной истории твою бабушку вообще-то съел волк, ему вспороли брюхо лесорубы и освободили ее. А тут она почему-то сама умерла.


Маша Шапкина была не по годам сообразительной девочкой и с фантазией у нее всё было в порядке, но мысль о вариативности одной и той же истории, судя по всему, в голову ей не приходила. До этого момента. 
– В смысле, в оригинальной?
– То есть, всё остальное тебя не удивляет?
– Да погоди ты! Что значит «в оригинальной истории»? Есть еще и неоригинальные?
– Ну да.
– И если в оригинальной истории, – Маша ткнула пальцем в Серого, – ее съел ты, то значит мы не в оригинальной?
– Ну, это как посмотреть.
Широко открытые, недоумевающие глаза девочки наводили на мысль о том, что ей еще не всё понятно, но уже очень интересно.
– Ну, начать, наверное, нужно с того, что я не волк, – начал Серый, но видя, как Машины глаза округляются еще больше, поправился: – Точнее, не совсем волк.

В то, что Серый уснул с книжкой в руке, а очнулся здесь, в волчьей шкуре, Шапкина поверила сразу. Идею придуманных миров приняла легко. Возможность путешествовать между фрагментами этих миров – заинтересованно. Но вот с чем она не могла смириться, так это с отсутствием возможности путешествовать между ними по собственному желанию.
– Но ведь вы с Ваней попадаете в истории, которые, по твоим же словам, не могут пересекаться между собой. 
– Ну… да, наверное, – неуверенно согласился Волк.
– Значит, все-таки можно?
Волк выглядел растерянным. Иван, как обычно, недоумевающим.
– Да ты понимаешь, какая петрушка, – вновь начал Волк, – это в том мире, где я был человеком, все сказки по отдельности. А здесь – в кучу. Сегодня живая и мертвая вода, завтра – Баба Яга, послезавтра нам волшебная щука попадается. Но я ведь не выбираю.
– А кто выбирает? От кого-то ведь это зависит?
– Ну уж точно не от нас.
– Плохо, – с недетской серьёзностью заявила девочка. – Нужно чтобы у всех была возможность выбора. Как захотел, так и сделал.
– А так, как хочется, почти никогда не получается, – грустно вздохнул Иван. – Такое только волшебники или феи могут. Бац! – и нафеячил так, как тебе хочется.

Глаза Маши Шапкиной засветились нездоровым блеском. Волку такое свечение было знакомо. Это был отнюдь не детский огонек озорства, это была искорка идеи.
– Я, когда вырасту, обязательно стану феей! – заявила девочка. 
И бабушка, хлопотавшая на кухне, а точнее, частичка Мефистофеля внутри нее, слышавшая весь разговор через открытую дверь, согласно кивнула.
– Кстати, Ваня, а ты у щуки спросил про детей русалки и осьминога? Как они называются?
– Мутанты, – хмуро ответил Ваня.

©VampiRUS