Гарри в Беллу, Белла - в Гарри. Очередное попаданство - Продолжение
Гарри
Гарри Поттер был в ярости. Да что там - просто в бешенстве! Его и так-то в последнее время все раздражало: не те люди вокруг, не те разговоры, не то отношение, не тот воздух, да, в конце концов, не тот мир! А тут ещё Сириус из себя строит недалекого идиота. Лезет на рожон, пускает посторонних в родовое гнездо, да и не видит в нем, в Гарри, практически взрослую личность, лишь клон его отца! Вот еще, проблема – легализация Сириуса. Почему Дамблдор, председатель Визенгамота не может отправить его дело на пересмотр? Ведь именно он вел тогда процесс, когда крестного отправили на двенадцать лет в тюрьму для волшебников - Азкабан! Именно он не стал подтверждать виновность Сириуса простым способом: сывороткой правды. А проверка палочки на последние заклинания? Элементарный Приори Инкататем сразу бы показал, устроил ли Сириус Блэк тот взрыв, убивший посторонних магглов и якобы убивший предателя Петтигрю. Да, крестный с горя себя оговорил. И? Неужели им не требовались подробности? Как, что, откуда, почему – воспользовавшись отмазкой: пособник Сами-знаете-кого и все дела? Ведь его, Дамблдора, даже не смутило отсутствие метки на руке Блэка! Не только Дамблдора, и Крауча – начальника магического департамента, конечно, тоже. Но ведь Сириус был членом этого дурацкого ордена Феникса! Как Дамблдор мог не озаботиться его судьбой?
До субботы он еле дотянул. Некогда любимый Хогвартс раздражал. Эти бесконечные лабиринты, давящие стены, вечные соглядатаи в виде портретов и призраков, постоянно придирающиеся преподаватели, а уж ученики! Сборище идиотов! Прав, ой, прав был Снейп, так часто используя это ругательство... Как он, Гарри, раньше выдерживал такой прессинг?! Ведь его же ни на секунду не оставляли в покое! В коридорах подстерегал Малфой со своими прихвостнями, чтобы сказать очередную глупость, претендующую на остроумие. Поттер с трудом сдерживался, чтобы не порвать того в клочки, когда он начинал, как бы невзначай, толкаться, пихаться, и вообще, всячески нарушать его личное пространство. А это неприемлемо! Впрочем, с личным пространством – выражение, значения которого Гарри раньше просто - напросто не знал, зато сейчас полностью прочувствовал на собственной шкуре, - с личным пространством здесь вообще было кисло. В тех же коридорах вечно кто-то болтался. В гостиной факультета – толпы. В спальне, место, где, казалось бы, можно и нужно отдыхать душой и телом, та же, хоть и небольшая, но толпа. Впрочем, мало того, что кроме него там жило еще четыре человека, так они постоянно еще и гостей приводили. Ни в ду́ше, ни даже в туалете нельзя было рассчитывать на полное уединение. Соседи по спальне совершенно этим не заморачивались, как и заглушающим заклятием по ночам, шурша журналами с двигающимися полуобнаженными красотками – в мире магии полностью обнаженных красоток нельзя было найти даже в журналах для джентльменов, и напряженно пыхтя. А уж запахи! Куда было несчастному Гарри Поттеру с его неожиданно прорезавшимся, просто невероятным обонянием, от запахов! Грязные носки, залежи подпорченной еды в укромных местечках, пот, нечищеные зубы, всевозможные зелья, и расплывающийся по крохотному закутку под названием «спальня для мальчиков» по ночам, самый отвратительный для него запах. Запах самцов.
Оставалась еще Выручай-комната, но туда не набегаешься. Пока доберешься сквозь все препоны, уже и уединения не хочется, и светлый образ волчицы, на который он, извращенец чертов, хотел... Помедитировать... Несколько тускнел, а возбуждение, рвущееся наружу, гасло. А тут еще и Гермиона взялась контролировать каждый его шаг! Подруга видимо специально подгадывала момент, когда он покажется из спальни и тут же занимала свое место сбоку или, ненавязчиво – как она думала, в кильватере. Если же Гермионы поблизости не было, или она оказывалась занята в торжественный момент появления на пороге Мальчика-который, то в этом случае ее наглый рыжий плоскомордый кошак исполнял функцию секьюрити, заодно умудряясь как-то послать вызов своей хозяйке.
Словом, Гарри не имел возможности даже вздохнуть спокойно, чтобы не получить на это нервный вопрос подруги: все ли с ним хорошо, не ощущает ли он приступа удушья, и не собирается ли того... Покинуть свое тело в очередной раз.
А Гарри хотел только одного. Чтобы его, наконец, оставили в покое! И чтобы он мог снова мчаться, мчаться по бескрайним просторам, вонзая когти в мягкую, податливую землю, глядя на стремительно мелькающие мимо деревья, касаясь плечом другого плеча, ощущая запах леса, и ее, ее запах... Не имея возможности исполнить свою мечту, Поттер ярился все больше, с трудом сдерживая рвущееся наружу желание коротко взвыв, накинуться на раздражающих его людишек, оставив, пожалуй, лишь только Гермиону, и рвать, рвать их, пока вокруг не останется никого, кто так долго докучал ему, так долго от него чего-то хотел, требовал, возлагал на него некие непонятные обязанности... Особенно Дамблдора. Непонятно, почему, но вернувшись из Форкса в последний раз, Гарри стал очень остро воспринимать внимание к своей персоне директора волшебного интерната. Кажется, никогда тот так внимательно не следил за ним – или он просто раньше этого не замечал?! В гостиной Гриффиндора его преследовал взгляд Гермионы – но это было дружеское, сочувственное внимание. А вот за пределами гостиной в него словно вонзался взгляд величайшего волшебника современности и не отпускал. В столовой директор почти неотрывно следил за своим «воспитанником», которого он не воспитывал ни одной секунды, а лишь безучастно наблюдал, как тот растет. Даже когда Дамблдора не было в зоне прямой видимости, Гарри ощущал его взгляд. Совсем недавно так было с Тем-кого-нельзя. Поттер теперь понимал, что это постоянное ощущение слежки, тяжести на душе, странные мысли, все проистекало из-за шрама. От которого сейчас почти не осталось следа. Впрочем, странных мыслей и посейчас хватало, но вот ощущение слежки переместилось. Если раньше она велась изнутри, как ни парадоксально это звучит, то сейчас она шла извне. Поттер прямо физически ощущал взгляд Альбуса Дамблдора на своем многострадальном лбу. Он чувствовал, как беспокоит старика то, что от шрама осталось одно воспоминание. И это несмотря на то, что Гарри старательно прикрывал лоб челкой, избегшая таким образом расспросов о том – куда же делась знаменитая метка, делающая Поттера тем самым Мальчиком-который-выжил, и который без своей персональной брендовой отметины автоматически, судя по всему, выходит в тираж.
Гарри помнил все, что прочел в книгах о самом себе. Он смотрел на Дамблдора и не понимал. То есть, он знал, что его – по расчетам директора, ждет. Он помнил слова того, книжного Снейпа про выращенного на убой мальчика. Про него, между прочим! Впрочем, сейчас это Гарри мало трогало, все равно он не собирается тут задерживаться. Вот только... Если бы это зависело от него... Гарри беспокоился о многом. Ему рвала сердце мысль, что Сириус должен погибнуть. Как и Люпин с пока еще, будущей, женой, рыжий близнец Уизли, Снейп, в конце концов. Предстоящая гибель Дамблдора его волновала на удивление мало. Но больше всего он беспокоился совсем о другом, как ни эгоистично это звучало. Ему просто наизнанку выворачивало душу осознание того, что он может не вернуться больше в мир Беллы. В мир... Леа. При одной мысли об этом, ему хотелось поднять морду вверх, и выть, выть, долго, протяжно, изливая всю боль и тоску, что скопились в нем. И самое главное – страх. Страх, что больше он ее не увидит...
Долго тянулись эти несколько дней до обещанной Снейпом субботы. Четыре дня. Четыре мучительных дня. А ведь его вполне могло выдернуть из тела раньше! Нет слов, он бы только возрадовался этому, но – Сириус?! Непонятно, отчего чертов зельевар так уверен, что до тех пор Гарри останется в своем теле? Или он что-то знает?
Но наступила долгожданная суббота, и вот Гарри – не без труда избавившись от совершенно непохожего на самого себя Рона, кроме, пожалуй, одного – назойливости, с Гермионой под руку, подешел к Визжащей хижине. Снейп, ни слова ни говоря, схватив их обоих за шиворот, как паршивых щенков, аппарировал прямо ко входу дома расположенного на Гриммо 12, где жил Сириус – крестный Поттера. Белла тут уже бывала, а вот Гарри оказался впервые. Впрочем, от созерцания угрюмой готики его отвлек счастливый до безумия Сириус, совершенно не выносивший после двенадцати лет Азкабана одиночества, и обреченный на это одиночество вновь. Ведь он все еще вне закона... Хотя Дамблдор, как председатель... Гарри одернул себя – его мысли пошли по кругу. И тут он застыл, прямо рядом с подставкой для зонтиков в виде ноги тролля. Что за... Он это все уже видел! Он видел вот эту подставку! Он слышал вот эти вопли, что только что донеслись до него со стороны портрета почтенной матушки крестного! И видел этого, прошаркавшего мимо, сыплющего ругательствами в адрес проклятых полукровок и грязнокровок старого, уродливого эльфа! Ощущение дежавю накрыло Гарри с головой и понесло, как приливная волна за собой, покрывая мурашками и ознобом, щедро даря головокружение и тошноту. Это все с ним уже было! Это все было... В ушах запищало и он плавно ушел в обморок, обрушившись на ту самую подставку для зонтиков.
- Профессор Снейп, как, по-вашему, кто сейчас в этом теле – Гарри или Белла? Ведь он не просто так упал в обморок, а? Наверняка их опять перебросило?
- Угомонитесь мисс Грейнджер, от вашей трескотни информации у нас не прибавится. Очнется это... тело, тогда и узнаем.
- Какого Мерлина здесь происходит? Почему вы говорите о моем крестнике так странно? Нюниус, ты опять что-то нахреновертил со своими зельями и Гарри траванул, признавайся?
- Мистер Блэк, прошу вас, не надо! Пожалуйста, профессор Снейп ни в чем не виноват! Он наоборот, помогает Гарри!
- Мисс Грейнджер, будьте так любезны помолчать, я и сам могу за себя говорить. Эта... Блохастая шавка, видимо, сидя тут, в безопасности решила, что...
- Да заткнитесь вы все, в конце концов! – не выдержал Гарри, слушавший в последние несколько минут перепалку над его, не совсем бездыханным телом, и резким движением уселся, едва не свалившись с пыльной постели, на которой, оказывается, лежал. – Я Гарри, а не Белла, и вы меня все уже достали своими воплями!
- Пятьдесят баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя!
Конечно же, Сириус не поверил рассказу крестника. Не поверил рассказу пришлой девицы. И уж тем более не поверил скупо цедящему слова подтверждения, больше похожие на ругательства, Снейпу. Гарри, выдохнув, сидел, тупо глядя по сторонам. все больше убеждаясь, что все это он видит не впервые. Более того – воспоминания, связанные с этим домом, у него какие-то... Женские? Не его. Но он их четко ощущает, как свои. Почему? Какого черта? Откуда?
Тем временем, обстановка вокруг него накалялась. Сириус и Снейп уже были готовы перейти в рукопашную. Гермиона металась между ними, пытаясь разнять, только ухудшая дело, но внезапно остановилась.
- Мистер Блэк, спросите у эльфа! Он тогда назвал Беллу магглой! Он это видит! И должен помнить! прикажите ему, он не посмеет вам солгать!
- Кикимер! – не отводя бешеного взгляда от Снейпа, рявкнул Сириус так, что Гарри подскочил на месте, моментально выйдя из прострации, и на всякий случай, оскалился.
- Да, негодный хозяин, Кикимер здесь, - возник эльф посреди комнаты, недовольно сверкая выпученными глазами. – Оборотень снова явился, Кикимеру было велено его пускать в любое время, подумать только – во что превратилось родовое гнездо благороднейших и древнейших Блэков...
- Молчать! Кто перед тобой? – ткнул пальцем в сторону Гарри, крестный. – Маггл, полукровка, чистокровный?
- Совсем с ума сошел негодный мальчишка, о, бедная моя хозяйка... – забурчал домовой эльф, не поворачиваясь в указанную сторону. – Конечно, паршивый полукровка, кто же еще...
- Не смей оскорблять моих гостей! – Сириус поднес кулак к длинному носу домовика. – Говори по существу! Кем он был в прошлый раз, когда гостил? Полукровкой?
- Она была магглой, мерзкой, дрянной магглой! – выплюнул эльф, и с громким хлопком исчез.
Тишина. Сириус ошарашено перевел взгляд на Гарри и открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут скрипнула дверь, и в комнату вошел Люпин.
- Гермиона, Гарри, что-то случилось? До каникул еще далеко! – взволнованно сказал он, переводя взгляд с одного на другого, и останавливаясь на Снейпе. – Северус, в чем дело?
Снейп хотел сказать, как обычно, что-то язвительное, но негромкое и, тем не менее, явственное рычание, донесшееся со стороны Гарри Поттера, помешало ему. Люпин мгновенно вскинул голову в сторону звука, принюхался, и внезапно упал на колени, жалобно скуля.
- Вот это ж ничего себе, - пробормотал Сириус, глядя на оскалившегося, рычащего все громче крестника, который приподнявшись в явно угрожающей позе, злобно сверкая какими-то чужими, почти звериными глазами, смотрел на корчащегося у его ног бывшего преподаватели ЗОТИ.
Гарри Поттер был в ярости. Да что там - просто в бешенстве! Его и так-то в последнее время все раздражало: не те люди вокруг, не те разговоры, не то отношение, не тот воздух, да, в конце концов, не тот мир! А тут ещё Сириус из себя строит недалекого идиота. Лезет на рожон, пускает посторонних в родовое гнездо, да и не видит в нем, в Гарри, практически взрослую личность, лишь клон его отца! Вот еще, проблема – легализация Сириуса. Почему Дамблдор, председатель Визенгамота не может отправить его дело на пересмотр? Ведь именно он вел тогда процесс, когда крестного отправили на двенадцать лет в тюрьму для волшебников - Азкабан! Именно он не стал подтверждать виновность Сириуса простым способом: сывороткой правды. А проверка палочки на последние заклинания? Элементарный Приори Инкататем сразу бы показал, устроил ли Сириус Блэк тот взрыв, убивший посторонних магглов и якобы убивший предателя Петтигрю. Да, крестный с горя себя оговорил. И? Неужели им не требовались подробности? Как, что, откуда, почему – воспользовавшись отмазкой: пособник Сами-знаете-кого и все дела? Ведь его, Дамблдора, даже не смутило отсутствие метки на руке Блэка! Не только Дамблдора, и Крауча – начальника магического департамента, конечно, тоже. Но ведь Сириус был членом этого дурацкого ордена Феникса! Как Дамблдор мог не озаботиться его судьбой?
До субботы он еле дотянул. Некогда любимый Хогвартс раздражал. Эти бесконечные лабиринты, давящие стены, вечные соглядатаи в виде портретов и призраков, постоянно придирающиеся преподаватели, а уж ученики! Сборище идиотов! Прав, ой, прав был Снейп, так часто используя это ругательство... Как он, Гарри, раньше выдерживал такой прессинг?! Ведь его же ни на секунду не оставляли в покое! В коридорах подстерегал Малфой со своими прихвостнями, чтобы сказать очередную глупость, претендующую на остроумие. Поттер с трудом сдерживался, чтобы не порвать того в клочки, когда он начинал, как бы невзначай, толкаться, пихаться, и вообще, всячески нарушать его личное пространство. А это неприемлемо! Впрочем, с личным пространством – выражение, значения которого Гарри раньше просто - напросто не знал, зато сейчас полностью прочувствовал на собственной шкуре, - с личным пространством здесь вообще было кисло. В тех же коридорах вечно кто-то болтался. В гостиной факультета – толпы. В спальне, место, где, казалось бы, можно и нужно отдыхать душой и телом, та же, хоть и небольшая, но толпа. Впрочем, мало того, что кроме него там жило еще четыре человека, так они постоянно еще и гостей приводили. Ни в ду́ше, ни даже в туалете нельзя было рассчитывать на полное уединение. Соседи по спальне совершенно этим не заморачивались, как и заглушающим заклятием по ночам, шурша журналами с двигающимися полуобнаженными красотками – в мире магии полностью обнаженных красоток нельзя было найти даже в журналах для джентльменов, и напряженно пыхтя. А уж запахи! Куда было несчастному Гарри Поттеру с его неожиданно прорезавшимся, просто невероятным обонянием, от запахов! Грязные носки, залежи подпорченной еды в укромных местечках, пот, нечищеные зубы, всевозможные зелья, и расплывающийся по крохотному закутку под названием «спальня для мальчиков» по ночам, самый отвратительный для него запах. Запах самцов.
Оставалась еще Выручай-комната, но туда не набегаешься. Пока доберешься сквозь все препоны, уже и уединения не хочется, и светлый образ волчицы, на который он, извращенец чертов, хотел... Помедитировать... Несколько тускнел, а возбуждение, рвущееся наружу, гасло. А тут еще и Гермиона взялась контролировать каждый его шаг! Подруга видимо специально подгадывала момент, когда он покажется из спальни и тут же занимала свое место сбоку или, ненавязчиво – как она думала, в кильватере. Если же Гермионы поблизости не было, или она оказывалась занята в торжественный момент появления на пороге Мальчика-который, то в этом случае ее наглый рыжий плоскомордый кошак исполнял функцию секьюрити, заодно умудряясь как-то послать вызов своей хозяйке.
Словом, Гарри не имел возможности даже вздохнуть спокойно, чтобы не получить на это нервный вопрос подруги: все ли с ним хорошо, не ощущает ли он приступа удушья, и не собирается ли того... Покинуть свое тело в очередной раз.
А Гарри хотел только одного. Чтобы его, наконец, оставили в покое! И чтобы он мог снова мчаться, мчаться по бескрайним просторам, вонзая когти в мягкую, податливую землю, глядя на стремительно мелькающие мимо деревья, касаясь плечом другого плеча, ощущая запах леса, и ее, ее запах... Не имея возможности исполнить свою мечту, Поттер ярился все больше, с трудом сдерживая рвущееся наружу желание коротко взвыв, накинуться на раздражающих его людишек, оставив, пожалуй, лишь только Гермиону, и рвать, рвать их, пока вокруг не останется никого, кто так долго докучал ему, так долго от него чего-то хотел, требовал, возлагал на него некие непонятные обязанности... Особенно Дамблдора. Непонятно, почему, но вернувшись из Форкса в последний раз, Гарри стал очень остро воспринимать внимание к своей персоне директора волшебного интерната. Кажется, никогда тот так внимательно не следил за ним – или он просто раньше этого не замечал?! В гостиной Гриффиндора его преследовал взгляд Гермионы – но это было дружеское, сочувственное внимание. А вот за пределами гостиной в него словно вонзался взгляд величайшего волшебника современности и не отпускал. В столовой директор почти неотрывно следил за своим «воспитанником», которого он не воспитывал ни одной секунды, а лишь безучастно наблюдал, как тот растет. Даже когда Дамблдора не было в зоне прямой видимости, Гарри ощущал его взгляд. Совсем недавно так было с Тем-кого-нельзя. Поттер теперь понимал, что это постоянное ощущение слежки, тяжести на душе, странные мысли, все проистекало из-за шрама. От которого сейчас почти не осталось следа. Впрочем, странных мыслей и посейчас хватало, но вот ощущение слежки переместилось. Если раньше она велась изнутри, как ни парадоксально это звучит, то сейчас она шла извне. Поттер прямо физически ощущал взгляд Альбуса Дамблдора на своем многострадальном лбу. Он чувствовал, как беспокоит старика то, что от шрама осталось одно воспоминание. И это несмотря на то, что Гарри старательно прикрывал лоб челкой, избегшая таким образом расспросов о том – куда же делась знаменитая метка, делающая Поттера тем самым Мальчиком-который-выжил, и который без своей персональной брендовой отметины автоматически, судя по всему, выходит в тираж.
Гарри помнил все, что прочел в книгах о самом себе. Он смотрел на Дамблдора и не понимал. То есть, он знал, что его – по расчетам директора, ждет. Он помнил слова того, книжного Снейпа про выращенного на убой мальчика. Про него, между прочим! Впрочем, сейчас это Гарри мало трогало, все равно он не собирается тут задерживаться. Вот только... Если бы это зависело от него... Гарри беспокоился о многом. Ему рвала сердце мысль, что Сириус должен погибнуть. Как и Люпин с пока еще, будущей, женой, рыжий близнец Уизли, Снейп, в конце концов. Предстоящая гибель Дамблдора его волновала на удивление мало. Но больше всего он беспокоился совсем о другом, как ни эгоистично это звучало. Ему просто наизнанку выворачивало душу осознание того, что он может не вернуться больше в мир Беллы. В мир... Леа. При одной мысли об этом, ему хотелось поднять морду вверх, и выть, выть, долго, протяжно, изливая всю боль и тоску, что скопились в нем. И самое главное – страх. Страх, что больше он ее не увидит...
Долго тянулись эти несколько дней до обещанной Снейпом субботы. Четыре дня. Четыре мучительных дня. А ведь его вполне могло выдернуть из тела раньше! Нет слов, он бы только возрадовался этому, но – Сириус?! Непонятно, отчего чертов зельевар так уверен, что до тех пор Гарри останется в своем теле? Или он что-то знает?
Но наступила долгожданная суббота, и вот Гарри – не без труда избавившись от совершенно непохожего на самого себя Рона, кроме, пожалуй, одного – назойливости, с Гермионой под руку, подешел к Визжащей хижине. Снейп, ни слова ни говоря, схватив их обоих за шиворот, как паршивых щенков, аппарировал прямо ко входу дома расположенного на Гриммо 12, где жил Сириус – крестный Поттера. Белла тут уже бывала, а вот Гарри оказался впервые. Впрочем, от созерцания угрюмой готики его отвлек счастливый до безумия Сириус, совершенно не выносивший после двенадцати лет Азкабана одиночества, и обреченный на это одиночество вновь. Ведь он все еще вне закона... Хотя Дамблдор, как председатель... Гарри одернул себя – его мысли пошли по кругу. И тут он застыл, прямо рядом с подставкой для зонтиков в виде ноги тролля. Что за... Он это все уже видел! Он видел вот эту подставку! Он слышал вот эти вопли, что только что донеслись до него со стороны портрета почтенной матушки крестного! И видел этого, прошаркавшего мимо, сыплющего ругательствами в адрес проклятых полукровок и грязнокровок старого, уродливого эльфа! Ощущение дежавю накрыло Гарри с головой и понесло, как приливная волна за собой, покрывая мурашками и ознобом, щедро даря головокружение и тошноту. Это все с ним уже было! Это все было... В ушах запищало и он плавно ушел в обморок, обрушившись на ту самую подставку для зонтиков.
- Профессор Снейп, как, по-вашему, кто сейчас в этом теле – Гарри или Белла? Ведь он не просто так упал в обморок, а? Наверняка их опять перебросило?
- Угомонитесь мисс Грейнджер, от вашей трескотни информации у нас не прибавится. Очнется это... тело, тогда и узнаем.
- Какого Мерлина здесь происходит? Почему вы говорите о моем крестнике так странно? Нюниус, ты опять что-то нахреновертил со своими зельями и Гарри траванул, признавайся?
- Мистер Блэк, прошу вас, не надо! Пожалуйста, профессор Снейп ни в чем не виноват! Он наоборот, помогает Гарри!
- Мисс Грейнджер, будьте так любезны помолчать, я и сам могу за себя говорить. Эта... Блохастая шавка, видимо, сидя тут, в безопасности решила, что...
- Да заткнитесь вы все, в конце концов! – не выдержал Гарри, слушавший в последние несколько минут перепалку над его, не совсем бездыханным телом, и резким движением уселся, едва не свалившись с пыльной постели, на которой, оказывается, лежал. – Я Гарри, а не Белла, и вы меня все уже достали своими воплями!
- Пятьдесят баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя!
Конечно же, Сириус не поверил рассказу крестника. Не поверил рассказу пришлой девицы. И уж тем более не поверил скупо цедящему слова подтверждения, больше похожие на ругательства, Снейпу. Гарри, выдохнув, сидел, тупо глядя по сторонам. все больше убеждаясь, что все это он видит не впервые. Более того – воспоминания, связанные с этим домом, у него какие-то... Женские? Не его. Но он их четко ощущает, как свои. Почему? Какого черта? Откуда?
Тем временем, обстановка вокруг него накалялась. Сириус и Снейп уже были готовы перейти в рукопашную. Гермиона металась между ними, пытаясь разнять, только ухудшая дело, но внезапно остановилась.
- Мистер Блэк, спросите у эльфа! Он тогда назвал Беллу магглой! Он это видит! И должен помнить! прикажите ему, он не посмеет вам солгать!
- Кикимер! – не отводя бешеного взгляда от Снейпа, рявкнул Сириус так, что Гарри подскочил на месте, моментально выйдя из прострации, и на всякий случай, оскалился.
- Да, негодный хозяин, Кикимер здесь, - возник эльф посреди комнаты, недовольно сверкая выпученными глазами. – Оборотень снова явился, Кикимеру было велено его пускать в любое время, подумать только – во что превратилось родовое гнездо благороднейших и древнейших Блэков...
- Молчать! Кто перед тобой? – ткнул пальцем в сторону Гарри, крестный. – Маггл, полукровка, чистокровный?
- Совсем с ума сошел негодный мальчишка, о, бедная моя хозяйка... – забурчал домовой эльф, не поворачиваясь в указанную сторону. – Конечно, паршивый полукровка, кто же еще...
- Не смей оскорблять моих гостей! – Сириус поднес кулак к длинному носу домовика. – Говори по существу! Кем он был в прошлый раз, когда гостил? Полукровкой?
- Она была магглой, мерзкой, дрянной магглой! – выплюнул эльф, и с громким хлопком исчез.
Тишина. Сириус ошарашено перевел взгляд на Гарри и открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут скрипнула дверь, и в комнату вошел Люпин.
- Гермиона, Гарри, что-то случилось? До каникул еще далеко! – взволнованно сказал он, переводя взгляд с одного на другого, и останавливаясь на Снейпе. – Северус, в чем дело?
Снейп хотел сказать, как обычно, что-то язвительное, но негромкое и, тем не менее, явственное рычание, донесшееся со стороны Гарри Поттера, помешало ему. Люпин мгновенно вскинул голову в сторону звука, принюхался, и внезапно упал на колени, жалобно скуля.
- Вот это ж ничего себе, - пробормотал Сириус, глядя на оскалившегося, рычащего все громче крестника, который приподнявшись в явно угрожающей позе, злобно сверкая какими-то чужими, почти звериными глазами, смотрел на корчащегося у его ног бывшего преподаватели ЗОТИ.
Популярное
