Встреча с бывшей. Тридцать лет спустя
Вечер, «Пятерочка», касса. Выкладываю свой кефир с ветчиной и сигаретами. Кассирша быстро здоровается, не глядя на меня, пробивает: «Это всё?». И откидывает крашеную челку. Какой знакомый жест. Но я бы так и ушел, если бы не взглянул на бэджик, что у всех кассирш на груди. Маргарита Аверина.
– Рита, ты?
Она, наконец, поднимает глаза на меня:
– Да… А что?… Господи! Лёша?
– Ага, я. Не ожидал тебя встретить вот так.
…Лето 1988 года. Мы с Риткой идем по Москве, воскресенье. Она в черной-мини юбке, худая, с У Ритки красивые ноги, чуть развязная походка и вечная легкая усмешка. Она словно от меня ускользает, а я пытаюсь ее поймать. Ритка дико сексуальна, мужчины вокруг оборачиваются. А я и горжусь, что со мной такая девчонка, и злюсь, потому что она даже не позволяет себя обнять.
Я рассказываю ей, что мечтаю стать журналистом, Рита усмехается:
– По-моему, это скучно. Я вот буду певицей. Это точно.
Нам по двадцать лет. Рита заканчивает музыкальное училище, фортепьяно. Но сейчас лето, занятий нет, поэтому у нее длинные ногти, с алым лаком. Эти руки и эти ногти тоже сводят меня с ума.
Рита строго говорит:
– Я хочу есть! Вон кафе!
У меня в кармане всего лишь червонец. Я собирался жить на него неделю, мама оставила перед отъездом. А это кафе стоит черт знает сколько, кажется, оно кооперативное, разориться. Но делаю беспечное лицо: конечно, пошли! Сам думаю: лишь бы хватило червонца, лишь бы хватило…
В кафе Рита заказала пиццу и шампанского. Мы выпили, мне уже было все равно, лишь бы увезти отсюда Риту к себе домой, на ночь. Но тут заиграла группа «Мираж». Рита вскочила и начала танцевать под нее одна, буйно и страстно. Все толстяки вокруг уставились на Риту, забыв про водку-закуску. А Рита еще подпевала: «Музыка наааас связала, тайною нааашей стала…». Кажется, она чувствовала себя звездой.
Денег мне чуть не хватило, но Рита небрежно бросила рубль на стол:
– Ладно, гуляем! Ну что дальше?
И мы отправились ко мне. Кажется, это была самая долгая и самая лучшая ночь в моей жизни. Превосходная аэробика для двоих. «Музыка нас связала, тайною нашей стала» – звенело в моей счастливой хмельной голове.
А через три месяца, осенью, мы расстались. Рита меня бросала:
– Слушай, я встретила парня, очень классного, извини. И еще он сказал, что познакомит меня с нужным человеком на студии звукозаписи. Я хочу записать альбом, я даже придумала название – «Мое счастье».
– Дурацкое название, – ответил я.
И ушел. Мне хотелось завыть. Хотелось как-то страшно ей отомстить. И дико хотелось снова затащить ее на ночь. Столько эмоций в голове юного дурака.
Теперь прошло тридцать лет. Боже мой, тридцать лет. Передо мной сидела располневшая Рита, кассирша Рита в «Пятерочке».
– Помнится, ты хотела стать певицей? – улыбнулся я.
Рита нервно усмехнулась:
– Все мы чего-то хотели… Но я знаю, что ты стал журналистом. Иногда я тебя читаю, ты молодец.
Я вышел из магазина. Я думал о Ритке. Что ж, можно сказать, я отомстил, пусть спустя тридцать лет. Я даже намеренно не взял сдачи. Как ни смешно, там были именно десять рублей. Монеткой. Только нынче они уже совсем не те десять рублей, не покутить в кафе с советским шампанским. Музыка заглохла, Ритка стала толстой, ее жизнь завершается на кассе, под аккомпанемент штрих-кода. Тоска.
А спустя пару дней я зашел в ту же «Пятерочку». Честно говоря, бываю там редко, но зашел. С непонятной целью.
Она снова была там. Увидела меня, обрадовалась:
– Ты ведь куришь? Пойдем! Я попрошу Наилю посидеть на кассе.
Рита накинула куртку, мы закурили. Рита сказала:
– Слушай, я была дурой тогда, извини…
– Рит, это сейчас не имеет никакого значения. Тридцать лет прошло. У меня третий брак, у меня трое детей.
И Ритка усмехнулась – как тогда:
– Я вдруг поняла. Ты же меня жалеешь, да? Думаешь – вот несчастная тетка, мечтала стать звездой, а теперь на кассе, взвешивает картоху.
– Ну, не то, чтобы…
– Я вижу. Жалеешь. Помнишь, я хотела назвать альбом «Мое счастье»? Понимаешь, это не глупость. Я бы и сейчас так назвала. Просто наше счастье очень сильно меняется, представления о нем. Уже двадцать пять лет я замужем за очень хорошим человеком, Димкой. Да, он простой, у него совсем нет музыкального слуха, он храпит по ночам. Но он классный автомеханик, он сложил печь на нашей даче, он вообще умеет все. У нас взрослая дочка, красавица. Ей уже двадцать два – прикинь, больше, чем мне тогда. Учится на юриста, такая вся деловая, совсем не как я. Она замужем, и у нас внучка, тоже Рита, ей полтора года. И я очень счастливая бабушка. У меня классно сложилась жизнь. А работа кассиршей? Я могла бы и не работать, у мужа нормальные деньги. Но почему не подработать, пока внучка в саду? Я же общительная, ты знаешь. Ну ладно, мне бежать.
– Ритка, – наконец сказал я. – А ведь ты права, чертовски права. И я совсем тебя не жалею. Беги, рад был тебя видеть.
Уже стоя в зеленых дверях, она вдруг обернулась:
– Кстати, а певицей я всё-таки стала! Я пою моей внучке, той очень нравится. Так что я звезда. Настоящая звезда для внучки.
© Алексей Беляков
– Рита, ты?
Она, наконец, поднимает глаза на меня:
– Да… А что?… Господи! Лёша?
– Ага, я. Не ожидал тебя встретить вот так.
…Лето 1988 года. Мы с Риткой идем по Москве, воскресенье. Она в черной-мини юбке, худая, с У Ритки красивые ноги, чуть развязная походка и вечная легкая усмешка. Она словно от меня ускользает, а я пытаюсь ее поймать. Ритка дико сексуальна, мужчины вокруг оборачиваются. А я и горжусь, что со мной такая девчонка, и злюсь, потому что она даже не позволяет себя обнять.
Я рассказываю ей, что мечтаю стать журналистом, Рита усмехается:
– По-моему, это скучно. Я вот буду певицей. Это точно.
Нам по двадцать лет. Рита заканчивает музыкальное училище, фортепьяно. Но сейчас лето, занятий нет, поэтому у нее длинные ногти, с алым лаком. Эти руки и эти ногти тоже сводят меня с ума.
Рита строго говорит:
– Я хочу есть! Вон кафе!
У меня в кармане всего лишь червонец. Я собирался жить на него неделю, мама оставила перед отъездом. А это кафе стоит черт знает сколько, кажется, оно кооперативное, разориться. Но делаю беспечное лицо: конечно, пошли! Сам думаю: лишь бы хватило червонца, лишь бы хватило…
В кафе Рита заказала пиццу и шампанского. Мы выпили, мне уже было все равно, лишь бы увезти отсюда Риту к себе домой, на ночь. Но тут заиграла группа «Мираж». Рита вскочила и начала танцевать под нее одна, буйно и страстно. Все толстяки вокруг уставились на Риту, забыв про водку-закуску. А Рита еще подпевала: «Музыка наааас связала, тайною нааашей стала…». Кажется, она чувствовала себя звездой.
Денег мне чуть не хватило, но Рита небрежно бросила рубль на стол:
– Ладно, гуляем! Ну что дальше?
И мы отправились ко мне. Кажется, это была самая долгая и самая лучшая ночь в моей жизни. Превосходная аэробика для двоих. «Музыка нас связала, тайною нашей стала» – звенело в моей счастливой хмельной голове.
А через три месяца, осенью, мы расстались. Рита меня бросала:
– Слушай, я встретила парня, очень классного, извини. И еще он сказал, что познакомит меня с нужным человеком на студии звукозаписи. Я хочу записать альбом, я даже придумала название – «Мое счастье».
– Дурацкое название, – ответил я.
И ушел. Мне хотелось завыть. Хотелось как-то страшно ей отомстить. И дико хотелось снова затащить ее на ночь. Столько эмоций в голове юного дурака.
Теперь прошло тридцать лет. Боже мой, тридцать лет. Передо мной сидела располневшая Рита, кассирша Рита в «Пятерочке».
– Помнится, ты хотела стать певицей? – улыбнулся я.
Рита нервно усмехнулась:
– Все мы чего-то хотели… Но я знаю, что ты стал журналистом. Иногда я тебя читаю, ты молодец.
Я вышел из магазина. Я думал о Ритке. Что ж, можно сказать, я отомстил, пусть спустя тридцать лет. Я даже намеренно не взял сдачи. Как ни смешно, там были именно десять рублей. Монеткой. Только нынче они уже совсем не те десять рублей, не покутить в кафе с советским шампанским. Музыка заглохла, Ритка стала толстой, ее жизнь завершается на кассе, под аккомпанемент штрих-кода. Тоска.
А спустя пару дней я зашел в ту же «Пятерочку». Честно говоря, бываю там редко, но зашел. С непонятной целью.
Она снова была там. Увидела меня, обрадовалась:
– Ты ведь куришь? Пойдем! Я попрошу Наилю посидеть на кассе.
Рита накинула куртку, мы закурили. Рита сказала:
– Слушай, я была дурой тогда, извини…
– Рит, это сейчас не имеет никакого значения. Тридцать лет прошло. У меня третий брак, у меня трое детей.
И Ритка усмехнулась – как тогда:
– Я вдруг поняла. Ты же меня жалеешь, да? Думаешь – вот несчастная тетка, мечтала стать звездой, а теперь на кассе, взвешивает картоху.
– Ну, не то, чтобы…
– Я вижу. Жалеешь. Помнишь, я хотела назвать альбом «Мое счастье»? Понимаешь, это не глупость. Я бы и сейчас так назвала. Просто наше счастье очень сильно меняется, представления о нем. Уже двадцать пять лет я замужем за очень хорошим человеком, Димкой. Да, он простой, у него совсем нет музыкального слуха, он храпит по ночам. Но он классный автомеханик, он сложил печь на нашей даче, он вообще умеет все. У нас взрослая дочка, красавица. Ей уже двадцать два – прикинь, больше, чем мне тогда. Учится на юриста, такая вся деловая, совсем не как я. Она замужем, и у нас внучка, тоже Рита, ей полтора года. И я очень счастливая бабушка. У меня классно сложилась жизнь. А работа кассиршей? Я могла бы и не работать, у мужа нормальные деньги. Но почему не подработать, пока внучка в саду? Я же общительная, ты знаешь. Ну ладно, мне бежать.
– Ритка, – наконец сказал я. – А ведь ты права, чертовски права. И я совсем тебя не жалею. Беги, рад был тебя видеть.
Уже стоя в зеленых дверях, она вдруг обернулась:
– Кстати, а певицей я всё-таки стала! Я пою моей внучке, той очень нравится. Так что я звезда. Настоящая звезда для внучки.
© Алексей Беляков
Популярное
