Эльфийский шансон - 03
Феня
Второе мое пробуждение оказалось не в пример лучше первого. Настолько лучше, что сперва даже подумалось, будто все случившееся мне просто приснилось. Голова совершенно не болела, низ живота тянуло едва-едва, дышалось легко, да и воздух показался не таким отвратительным, как совсем недавно. Не открывая глаз, я робко опустила руку на живот, и бессильно уронила ее обратно – чрево по-прежнему было огромно. Хотя… Возможно, мне приснилось не только превращение в тролля, но и роды? Вероятно я все так же беременна?
- Сте… То есть, Феньк, ну как ты? – послышался рядом заботливый женский голос.
Я открыла глаза, увидела склоненное над собой встревоженное женское лицо с непривычными чертами, и мгновенно все вспомнила. К сожалению, все случившееся со мной вовсе не сон... Я в чужом враждебном мне мире, в отвратительном мужском теле – как оказалось, оно не троллье, а всего лишь человечье, у меня почти нет магии и… У меня появился друг? Не знаю… У меня их и дома-то было немного: Кхакхана, Гнездо, дядя Чероджипус, Селявинтий и балконь Стергас. А тут – не успела понять, что к чему, и уже друг. Что эта девушка именно друг, сомневаться не приходиться, я же вижу разливающееся над ее головой сияние неуверенности, заинтересованности, восторга и симпатии. Хотя бы частично ауры видеть я начала вновь...
Как же она вчера верещала, когда поняла, что я действительно та, за кого себя выдаю… Впервые тогда порадовалась, что у меня не мои родные уши, а местные, которыми я слышу в несколько раз хуже, чем обычно. Не понимаю, почему она поверила в то, что это безобразное, раздувшееся мужское тело - эльфийка, ведь я до сих пор сама в это не верю. Хотя люди, особенно лишенные магии, они ведь как дети, готовы верить любому проявлению чуда, даже если это простые кибиточные фокусы. Правда, в этой девушке… Василиине, да, так кажется, она представилась, чувствуется что-то такое… Чуждое, непривычное, но при этом одновременно и какое-то родное. Когда она склонялась пониже, меня охватывало такое чувство, будто я нахожусь рядом с почти опустевшим Источником, на дне которого еще плещутся остатки незнакомой мне магии. И это было облегчение, уж больно агрессивно относилась ко мне магия здешняя, слабо витающая вокруг. Подозреваю, что девушка попросту видела меня настоящую, сквозь эту мерзкую плоть, судя по тому, как она иногда сощуривалась, всматриваясь, словно пытаясь рассмотреть расплывающиеся черты.
Вчера, наплакавшись прямо там, в мерзком очистительном помещении, и там же выложив все, что произошло со мной, и внезапно поняв, что мне верят и хотят помочь, я, неожиданно для самой себя начала засыпать. С огромным трудом, и то, благодаря исключительно помощи замечательной чело… девушки, смогла добраться до крохотного, жесткого и до невозможности неопрятного ложа. Впрочем, в тот момент все это меня интересовало в последнюю очередь. Уснула мгновенно и снилась мне, почему-то, музыка. Странная, совершенно непонятная, но хорошо ложащаяся под слова, которые я никак не могла вспомнить…
- Феня, ты еще здесь? – слегка настороженно поинтересовалась Василиина, не дождавшись ответа на свой вопрос. Судя по всему, она начала переживать, как бы в это тело не вернулся прежний хозяин. О, Семиликая, если бы это было так! Ведь тогда бы и я вернулась в свое!
Рвано вздохнув, я прохрипела: - Да, даета* Васиилина, я здесь, к сожалению…
- Да ладно тебе, к сожалению! – радостно воскликнула девушка, сдергивая с меня покрывало. – Это ж такая круть – был алкаш-извращенец и - бац! На его месте прекрасная эльфийка! Это ж кому расскажешь – не поверят! Сразу в дурку закатают, обоих! А жаль…
- Да, прекрасная… - окончательно опечалилась я, пытаясь сесть, против чего насквозь пропитое жирное тело отчаянно запротестовало и, пользуясь случаем, заявило о своих потребностях. – Да что же это! Хэиаки* недобитые, мне опять надо… Надо… - от стыда я громко икнула, подпрыгнув от неожиданности. И... И... Этот проклятый организм самостоятельно издал куда более непристойный, мерзкий, и просто оглушительный звук. Я была на грани очередного обморока из-за такого невероятного попрания приличий. Мало того, что выругалась, так еще и издала непристойные звуки – один другого хуже! Кажется, мне остается только одно – шагнуть с крыши Гнезда в пропасть. Но есть ли здесь подобные высоты? Долго придумывать, как получше бы это проделать, мне не позволил этот отвратительный орган под пузом. Что он хотел, я толком понять не могла: то ли в очистительную комнату, то ли… Со стыдом взглянула на маячившую поблизости, под тонким неизвестным материалом женскую грудь – чужую грудь! - и тихонечко взвыла, пугаясь собственных ощущений. Рука сама потянулась к напряженному месту, и, словно ужасаясь собственных действий, спряталась за спиной.
- Да ладно, подруга, не парься! – попыталась успокоить меня, внимательно следившая за каждым моим движением, Василиина. – Идем, я провожу, тебе эта комната очень хорошо знакома, поди, не один час, как две дуры, вчера там проторчали. А у мужиков такая проблема вечная по утрам, не напрягайся, тем более, что этот козел вчера, как обычно, поди упился что свинья, вот организм и очищается от токсинов, выводя их самым простым способом. Пошли, пошли, расслабься. Только не прямо здесь, ладушки? Не плачь же, ну! Пошутила я, пошутила… Мы им всем еще покажем. Вот пописаем и покажем…
________________________
Даета - обращение к высокопоставленной молодой женщине человеческой расы. К мужчине – дает. (Е, а не ё!))
Хэиак - отвратительный зверек, мелкий грызун, аналог нашей мыши, с ярко-розовой чешуей покрытой вонючей ядовитой слизью.
Степан
Целые сутки. Степан находился в этом дурдоме уже целые сутки. За это время он успел подружиться с Замком – оказывается, тот просто балдел, если просунуть в одну из ниш руку и чухать его там. Секрет этот Голубок открыл совершенно случайно – когда простукивал все вокруг в поисках потайных погребков и, споткнувшись, приложился от души о стенку и без того слабой головой. А чтобы не упасть, оперся, естественно, о ту же стенку рукой. Конечность незамедлительно и уже знакомо, провалилась, Степан судорожно сжал, где-то в недрах стены, кулак, и тут из-под шелковой обивочной ткани, донесся довольный утробный стон. Разумеется, Голубок руку свою тут же выдернул – он же не совсем идиот! Не хватало еще остаться одноруким для полного счастья! Пусть этот организм и не родной, так-то в принципе, потеря его запчастей Степана не волнует, но кто знает, сколько ему тут придется еще куковать?! А с одной рукой, знаете ли, крайне неудобно должно быть. Ни пузырь нормально открыть, ни...
Впрочем, с этим «ни», Голубок тоже ознакомился. Налившись, насколько ему позволили, слабеньким местным винишком, отоспавшись – и проснувшись без малейших признаков похмелья, он в полной мере прочувствовал, что означает выражение «Все включено». И на этом полном расслабоне Степану захотелось бабу... А поскольку в нынешнем положении у него под рукой была только одна баба – то есть, он сам... Но у него ничего не получилось! Абсолютно! То ли эта дохленькая эльфийка, в теле которой он оказался, была попросту фригидна, то ли она еще не пришла в норму после этих... Родов, то ли Голубок попросту не умел пользоваться предоставленной ему системой, да только сие желание, как оказалось, у Степана было чисто психологическое.
- Не работает, сволочь, - расстроено пробубнил он, выходя из зала, под кодовым названием «очистительная комната», куда экспериментатор перебрался в отчаянной попытке удовлетворить свои инстинкты то ли самца, то ли самки, не сумев добиться успеха в постели.
Так что этот пункт Степан осуществить не смог. А вот Замок, несмотря на то, что точка «G” у него, вроде бы, была постоянная – во всяком случае, прежняя хозяйка тела, для того, чтобы порадовать Замок, или, как он назывался – Гнездо, должна была подходить к одному и тому же месту – к очаровательному цветку недовинишни, вышитому на обивке около драгоценного зеркала привезенного ею с родины, - гонялся за лаской от Степана повсюду. Где бы ни приостановился в задумчивости Голубок, тут же рядом размягчалась стенка, соблазнительно подрагивая и приглашая погрузить туда свои передние конечности. Когда Степан второй раз провалился в такую лакуну, и начал дергаться, в попытках освободиться, то ощутил, кроме урчания, послышавшегося со всех сторон, еще и приятный массаж, отозвавшийся во всем организме. Это было не совсем то, что он добивался, забегая в «ванную», но что-то очень похожее. И тогда он рискнул уже специально пошевелить внутри стены пальцами. Создавалось впечатление, будто он щекочет мягкое, но плотное, очень приятное на ощупь желе. В третий раз, когда уже знакомое дрожание стенки возникло около него, он храбро сунул руку в него сам.
Заодно, кажется, Замок улавливал его собственные желания, и то прибавлял температуру, если Степан мерз, то убавлял, если ему было жарко, и создавал сквознячок, то окутывал дивными запахами свежего первача... Но на следующий день пребывания в ином мире, случилось нечто поистине чудесное: Замок, уловив главное и самое горячее желание обновленной хозяюшки, открыл Степану потайной проход в винные погреба!
И с этого момент у Степана началась совсем новая жизнь. Собственно, с тех пор прошел всего час, но этот час был для Голубка поистине счастливым. Эльфийское вино, троллье, оркское, гномья самогонка, всевозможные настойки на лечебных и ядовитых травах, на всевозможном помете местного зверья и даже рыб – предназначенных для луженых желудков орков и гоблинов: бесконечные ряды сосудов, наполненных этой амброзией, Степан обследовал, обнюхивал, обходил дозором, не зная, с какого начать. Он впал в эйфорию: как оказалось, ему было не обязательно причаститься ко всем этим, несомненно, божественным напиткам – пока что ему было достаточно чувствовать себя обладателем всего этого богатства. К тому же от дегустации его останавливала одна мысль – он не знал, что может, без вреда для жизни, употреблять. Вероятно, благодаря нахождению в чужом теле, а возможно тому, что в кои-то веки его мозг был свободен от алкогольного дурмана, Степан, впервые за много лет начал мыслить не только трезво и ясно, но и вполне разумно. Впрочем, если учесть, чем закончилась для него последняя дегустация, то... Кто знает, куда его может перекинуть дальше, случись что. И перекинет ли вообще?
Советоваться с Замком было бесполезно, тот не мог знать таких подробностей, да и вряд ли смог бы как-то озвучить необходимую Голубку информацию, потому, полюбовавшись напоследок на уходящие в бесконечность ряды бочек, бочонков, бутылей, каких-то огромных сушеных полых овощей, несомненно, заполненных очередным нектаром, Степан, тяжко вздохнув, вышел вон. Точнее, выбрался через крохотную, неприметную дверцу, показанную ему Замком самой обычной светящейся стрелочкой. Голубок не знал, куда ведет эта дверца, но надеялся, что там он сможет найти того, кто разбирается в спиртном и его воздействии на хрупкие эльфийские организмы. Во всяком случае, прося Замок ему помочь, он сказал, что хочет оказаться там, где можно перетереть за жизнь.
Сделав буквально один шаг, он оказался... В оружейной. Огромное помещение, заполненное таким количеством холодного оружия, что у Степана запестрело в глазах, внушало трепет и почтение, отзывавшееся где-то внутри зрителя жутковатым, но в то же время восхитительным трепетанием.
- Охренеть! – с трудом выговорил Голубок, вращаясь вокруг своей оси, глядя на такие же бесконечные ряды оружия, как ранее – алкоголя. – Вот это да... Ну, все, теперь-то я без своего верного меча, слушающегося только меня, не уйду!
Второе мое пробуждение оказалось не в пример лучше первого. Настолько лучше, что сперва даже подумалось, будто все случившееся мне просто приснилось. Голова совершенно не болела, низ живота тянуло едва-едва, дышалось легко, да и воздух показался не таким отвратительным, как совсем недавно. Не открывая глаз, я робко опустила руку на живот, и бессильно уронила ее обратно – чрево по-прежнему было огромно. Хотя… Возможно, мне приснилось не только превращение в тролля, но и роды? Вероятно я все так же беременна?
- Сте… То есть, Феньк, ну как ты? – послышался рядом заботливый женский голос.
Я открыла глаза, увидела склоненное над собой встревоженное женское лицо с непривычными чертами, и мгновенно все вспомнила. К сожалению, все случившееся со мной вовсе не сон... Я в чужом враждебном мне мире, в отвратительном мужском теле – как оказалось, оно не троллье, а всего лишь человечье, у меня почти нет магии и… У меня появился друг? Не знаю… У меня их и дома-то было немного: Кхакхана, Гнездо, дядя Чероджипус, Селявинтий и балконь Стергас. А тут – не успела понять, что к чему, и уже друг. Что эта девушка именно друг, сомневаться не приходиться, я же вижу разливающееся над ее головой сияние неуверенности, заинтересованности, восторга и симпатии. Хотя бы частично ауры видеть я начала вновь...
Как же она вчера верещала, когда поняла, что я действительно та, за кого себя выдаю… Впервые тогда порадовалась, что у меня не мои родные уши, а местные, которыми я слышу в несколько раз хуже, чем обычно. Не понимаю, почему она поверила в то, что это безобразное, раздувшееся мужское тело - эльфийка, ведь я до сих пор сама в это не верю. Хотя люди, особенно лишенные магии, они ведь как дети, готовы верить любому проявлению чуда, даже если это простые кибиточные фокусы. Правда, в этой девушке… Василиине, да, так кажется, она представилась, чувствуется что-то такое… Чуждое, непривычное, но при этом одновременно и какое-то родное. Когда она склонялась пониже, меня охватывало такое чувство, будто я нахожусь рядом с почти опустевшим Источником, на дне которого еще плещутся остатки незнакомой мне магии. И это было облегчение, уж больно агрессивно относилась ко мне магия здешняя, слабо витающая вокруг. Подозреваю, что девушка попросту видела меня настоящую, сквозь эту мерзкую плоть, судя по тому, как она иногда сощуривалась, всматриваясь, словно пытаясь рассмотреть расплывающиеся черты.
Вчера, наплакавшись прямо там, в мерзком очистительном помещении, и там же выложив все, что произошло со мной, и внезапно поняв, что мне верят и хотят помочь, я, неожиданно для самой себя начала засыпать. С огромным трудом, и то, благодаря исключительно помощи замечательной чело… девушки, смогла добраться до крохотного, жесткого и до невозможности неопрятного ложа. Впрочем, в тот момент все это меня интересовало в последнюю очередь. Уснула мгновенно и снилась мне, почему-то, музыка. Странная, совершенно непонятная, но хорошо ложащаяся под слова, которые я никак не могла вспомнить…
- Феня, ты еще здесь? – слегка настороженно поинтересовалась Василиина, не дождавшись ответа на свой вопрос. Судя по всему, она начала переживать, как бы в это тело не вернулся прежний хозяин. О, Семиликая, если бы это было так! Ведь тогда бы и я вернулась в свое!
Рвано вздохнув, я прохрипела: - Да, даета* Васиилина, я здесь, к сожалению…
- Да ладно тебе, к сожалению! – радостно воскликнула девушка, сдергивая с меня покрывало. – Это ж такая круть – был алкаш-извращенец и - бац! На его месте прекрасная эльфийка! Это ж кому расскажешь – не поверят! Сразу в дурку закатают, обоих! А жаль…
- Да, прекрасная… - окончательно опечалилась я, пытаясь сесть, против чего насквозь пропитое жирное тело отчаянно запротестовало и, пользуясь случаем, заявило о своих потребностях. – Да что же это! Хэиаки* недобитые, мне опять надо… Надо… - от стыда я громко икнула, подпрыгнув от неожиданности. И... И... Этот проклятый организм самостоятельно издал куда более непристойный, мерзкий, и просто оглушительный звук. Я была на грани очередного обморока из-за такого невероятного попрания приличий. Мало того, что выругалась, так еще и издала непристойные звуки – один другого хуже! Кажется, мне остается только одно – шагнуть с крыши Гнезда в пропасть. Но есть ли здесь подобные высоты? Долго придумывать, как получше бы это проделать, мне не позволил этот отвратительный орган под пузом. Что он хотел, я толком понять не могла: то ли в очистительную комнату, то ли… Со стыдом взглянула на маячившую поблизости, под тонким неизвестным материалом женскую грудь – чужую грудь! - и тихонечко взвыла, пугаясь собственных ощущений. Рука сама потянулась к напряженному месту, и, словно ужасаясь собственных действий, спряталась за спиной.
- Да ладно, подруга, не парься! – попыталась успокоить меня, внимательно следившая за каждым моим движением, Василиина. – Идем, я провожу, тебе эта комната очень хорошо знакома, поди, не один час, как две дуры, вчера там проторчали. А у мужиков такая проблема вечная по утрам, не напрягайся, тем более, что этот козел вчера, как обычно, поди упился что свинья, вот организм и очищается от токсинов, выводя их самым простым способом. Пошли, пошли, расслабься. Только не прямо здесь, ладушки? Не плачь же, ну! Пошутила я, пошутила… Мы им всем еще покажем. Вот пописаем и покажем…
________________________
Даета - обращение к высокопоставленной молодой женщине человеческой расы. К мужчине – дает. (Е, а не ё!))
Хэиак - отвратительный зверек, мелкий грызун, аналог нашей мыши, с ярко-розовой чешуей покрытой вонючей ядовитой слизью.
Степан
Целые сутки. Степан находился в этом дурдоме уже целые сутки. За это время он успел подружиться с Замком – оказывается, тот просто балдел, если просунуть в одну из ниш руку и чухать его там. Секрет этот Голубок открыл совершенно случайно – когда простукивал все вокруг в поисках потайных погребков и, споткнувшись, приложился от души о стенку и без того слабой головой. А чтобы не упасть, оперся, естественно, о ту же стенку рукой. Конечность незамедлительно и уже знакомо, провалилась, Степан судорожно сжал, где-то в недрах стены, кулак, и тут из-под шелковой обивочной ткани, донесся довольный утробный стон. Разумеется, Голубок руку свою тут же выдернул – он же не совсем идиот! Не хватало еще остаться одноруким для полного счастья! Пусть этот организм и не родной, так-то в принципе, потеря его запчастей Степана не волнует, но кто знает, сколько ему тут придется еще куковать?! А с одной рукой, знаете ли, крайне неудобно должно быть. Ни пузырь нормально открыть, ни...
Впрочем, с этим «ни», Голубок тоже ознакомился. Налившись, насколько ему позволили, слабеньким местным винишком, отоспавшись – и проснувшись без малейших признаков похмелья, он в полной мере прочувствовал, что означает выражение «Все включено». И на этом полном расслабоне Степану захотелось бабу... А поскольку в нынешнем положении у него под рукой была только одна баба – то есть, он сам... Но у него ничего не получилось! Абсолютно! То ли эта дохленькая эльфийка, в теле которой он оказался, была попросту фригидна, то ли она еще не пришла в норму после этих... Родов, то ли Голубок попросту не умел пользоваться предоставленной ему системой, да только сие желание, как оказалось, у Степана было чисто психологическое.
- Не работает, сволочь, - расстроено пробубнил он, выходя из зала, под кодовым названием «очистительная комната», куда экспериментатор перебрался в отчаянной попытке удовлетворить свои инстинкты то ли самца, то ли самки, не сумев добиться успеха в постели.
Так что этот пункт Степан осуществить не смог. А вот Замок, несмотря на то, что точка «G” у него, вроде бы, была постоянная – во всяком случае, прежняя хозяйка тела, для того, чтобы порадовать Замок, или, как он назывался – Гнездо, должна была подходить к одному и тому же месту – к очаровательному цветку недовинишни, вышитому на обивке около драгоценного зеркала привезенного ею с родины, - гонялся за лаской от Степана повсюду. Где бы ни приостановился в задумчивости Голубок, тут же рядом размягчалась стенка, соблазнительно подрагивая и приглашая погрузить туда свои передние конечности. Когда Степан второй раз провалился в такую лакуну, и начал дергаться, в попытках освободиться, то ощутил, кроме урчания, послышавшегося со всех сторон, еще и приятный массаж, отозвавшийся во всем организме. Это было не совсем то, что он добивался, забегая в «ванную», но что-то очень похожее. И тогда он рискнул уже специально пошевелить внутри стены пальцами. Создавалось впечатление, будто он щекочет мягкое, но плотное, очень приятное на ощупь желе. В третий раз, когда уже знакомое дрожание стенки возникло около него, он храбро сунул руку в него сам.
Заодно, кажется, Замок улавливал его собственные желания, и то прибавлял температуру, если Степан мерз, то убавлял, если ему было жарко, и создавал сквознячок, то окутывал дивными запахами свежего первача... Но на следующий день пребывания в ином мире, случилось нечто поистине чудесное: Замок, уловив главное и самое горячее желание обновленной хозяюшки, открыл Степану потайной проход в винные погреба!
И с этого момент у Степана началась совсем новая жизнь. Собственно, с тех пор прошел всего час, но этот час был для Голубка поистине счастливым. Эльфийское вино, троллье, оркское, гномья самогонка, всевозможные настойки на лечебных и ядовитых травах, на всевозможном помете местного зверья и даже рыб – предназначенных для луженых желудков орков и гоблинов: бесконечные ряды сосудов, наполненных этой амброзией, Степан обследовал, обнюхивал, обходил дозором, не зная, с какого начать. Он впал в эйфорию: как оказалось, ему было не обязательно причаститься ко всем этим, несомненно, божественным напиткам – пока что ему было достаточно чувствовать себя обладателем всего этого богатства. К тому же от дегустации его останавливала одна мысль – он не знал, что может, без вреда для жизни, употреблять. Вероятно, благодаря нахождению в чужом теле, а возможно тому, что в кои-то веки его мозг был свободен от алкогольного дурмана, Степан, впервые за много лет начал мыслить не только трезво и ясно, но и вполне разумно. Впрочем, если учесть, чем закончилась для него последняя дегустация, то... Кто знает, куда его может перекинуть дальше, случись что. И перекинет ли вообще?
Советоваться с Замком было бесполезно, тот не мог знать таких подробностей, да и вряд ли смог бы как-то озвучить необходимую Голубку информацию, потому, полюбовавшись напоследок на уходящие в бесконечность ряды бочек, бочонков, бутылей, каких-то огромных сушеных полых овощей, несомненно, заполненных очередным нектаром, Степан, тяжко вздохнув, вышел вон. Точнее, выбрался через крохотную, неприметную дверцу, показанную ему Замком самой обычной светящейся стрелочкой. Голубок не знал, куда ведет эта дверца, но надеялся, что там он сможет найти того, кто разбирается в спиртном и его воздействии на хрупкие эльфийские организмы. Во всяком случае, прося Замок ему помочь, он сказал, что хочет оказаться там, где можно перетереть за жизнь.
Сделав буквально один шаг, он оказался... В оружейной. Огромное помещение, заполненное таким количеством холодного оружия, что у Степана запестрело в глазах, внушало трепет и почтение, отзывавшееся где-то внутри зрителя жутковатым, но в то же время восхитительным трепетанием.
- Охренеть! – с трудом выговорил Голубок, вращаясь вокруг своей оси, глядя на такие же бесконечные ряды оружия, как ранее – алкоголя. – Вот это да... Ну, все, теперь-то я без своего верного меча, слушающегося только меня, не уйду!
Популярное
