Планета парадоксов

Часть I
РЯБИНКА
Загадочная маршрутка
– Рябинка, ау! – раздался звонкий чистый мелодичный голос. Невозможно было догадаться, что голос этот принадлежал маленькой худенькой старушке.
– Опять куда-то запропастилась, егоза, – проворчала старушка, выходя на крылечко.
Старушка эта жила одиноко в просторном, а для нее даже огромном стареньком домике посреди огромного лесного массива. И была она хранительницей заповедника. Кроме солнечной полянки, на которой стоял её дом, владения её составляли кедровая роща, березняк и множество перелесков.

Старушка была потомственным лесоводом, и одиночество не тяготило её, привычка к безлюдью сложилась у нее сама собой. Когда-то у неё было большое семейство, но ее дети и внуки один за другим вырастали, уходили в жизнь и разлетались по свету. Все они стали космобиологами и не забывали старую Вербу (именно так звали нашу старушку), посылая ей поздравления к праздникам, письма и прилетая навестить.
В своё время она выучила их всему, что знала сама, привила любознательность и преклонение перед тем великолепием, которое окружало их с детства: и перелесками, и рощами, и полянами. Что греха таить, старая Верба тайком гордилась своими "ребятишками". Она радовалась, что её дети и внуки знали историю своей семьи и язык предков.
Для них родная планета была не Тьерой, а Землёй, да и имена они носили свои, родовые: Дождь, Ветер, Зарница, Ирга. Впрочем, обычай называть детей именами, имевшими когда-то вполне конкретное значение на одном из старых языков Тьеры, был довольно распространённым. И нужды не было, что большинство говорящих на хингре и других новых наречиях не знало значения этих слов, для старой Вербы не было приятней звуков, чем язык её далёкого детства.

Рябинка приходилась нашей старушке младшей внучкой и была её любимицей. Когда она появилась на свет, родители её были ещё студентами и, оставив малышку на руках у бабушки, улетели. Улетели – и не вернулись. Они были из тех, кого Космос взял безвозвратно.
Рябинка заменила старой Вербе пропавшего сына. И вот теперь она тоже была студенткой, и тоже института космобиологии. А прилетела она всего на два дня и должна была улететь на какую-то далёкую планету Лиску, где проходила её преддипломная практика.
Хотя, по Рябинкиным словам, практика её началась вполне успешно, сердце бабушки ныло от тревоги, и этот внезапный приезд внучки без всякого предупреждения тоже показался ей странным. У студентов не хватило семян для посадки – ну, это понятно, это бывает... А только с каких пор снабжением занимаются практиканты? Ох, не договаривает чего-то бедовая головушка...

Так думала старая женщина, высматривая, не мелькнёт ли на опушке знакомый голубой комбинезон.
– Я здесь, бабуся! – раздался сверху голос Рябинки.
– А батюшки! – всплеснула руками старушка, задирая голову. – Чего ты делаешь на чердаке?
– Провожу археологические раскопки. И знаешь, я столько интересного откопала!
– Нашла время рыться в старых бумагах! А ну, спускайся, безобразница!

Невысокая стройная девушка лет двадцати двух выбежала на поляну. Девушка была одета в голубой комбинезон из домотканого льна, украшенный широкой каймой с геометрическим орнаментом по краям. Комбинезон был очень удобного фасона, с двумя перетяжками по рукавам и брючинам.
– Бедовая ты моя головушка, – вздохнула бабушка, окинув Рябинку взглядом с головы до ног. – Как побледнела-то, одни кости торчат. Поясок-то на третью пуговку застегнула…
Рябинка оглядела себя – поясок был застегнут абсолютно правильно, по моде.
– Это не бледность, бабушка, а специальный состав такой, для осветления кожи. Чтобы ресницы казались длинней, а губы ярче.
– А волосы зачем накрутила и синей краской вымазала?
– Не синей, а черной с отливом. Я хочу быть красивой, понимаешь, бабушка?

Старушка всплеснула руками. И впрямь! – девушка, стоявшая перед ней и без всякой косметики была на редкость симпатична. Необычность ее лица не смогли бы нивелировать никакой грим и никакая прическа. Большие, по-особому изогнутые глаза зеленого цвета, аккуратный носик невольно откладывались в памяти и сразу выделяли их владелицу из группы других девчонок. Правда, рот был слегка великоват, но и это не портило общего впечатления.
Однако с детства привыкнув считать себя дурнушкой, Рябинка внезапный расцвет своей красоты прозевала. Да и как иначе? Решив когда-то заменить личную жизнь деловыми успехами, она все пять лет учебы в колледже грызла гранит науки, тянула общественную работу, неизменно избиралась ответственной по группе при практических занятиях и все комплименты, отпускаемые в адрес ее внешности, воспринимала однозначно: как насмешку.
– Мне уже 22 года! – сказала она сердито.

– О дипломе надо думать, а не брови выщипывать, – в голосе старушки прозвучало осуждение.
– Я и думаю, – Рябинка вздохнула: ей так хотелось любви, верной, искренней, настоящей. – Не переживай, бабуль, мне самой не нравится то, что получилось, но раньше, чем через полгода пигмент не восстановится. Ну, до свидания!

Ах, если бы только знала старушка-лесничиха, куда собиралась рвануть ее ненаглядная внученька! Она заголосила бы от отчаяния, ухватила бы Рябинку за руки за ноги, но удержала бы ее от опрометчивой поездки. Подумать только! Свернуть с проложенного маршрута, надёжно запрограммированного в компьютерной памяти звездолёта, чтобы навестить некую планету, координаты которой были начертаны на некой старинной маршрутной карте, провалявшейся энное количество лет на запылённом чердаке старого дома!

Разумеется, вовсе не по поручению начальства прикатила Рябинка за семенами для посадки. Но не могла же она признаться, что без этих семян дипломное задание ее на грани провала? Что дела ее обстоят хуже некуда: зачета с отличием по последней практике уже не будет, а не будет отличия – не будет гарантированной работы после колледжа. Это обозначало, что работу надо будет искать самой, и искать срочно. То есть был смысл сделать небольшой крюк, чтобы разведать обстановку.

Это было чистейшим безумием, но так уж устроен человек: если бы координаты небесного шарика не были выделены в красный овал, если бы Рябинка не знала из своего звёздного атласа, что в этом месте Галактики планет не имеется, идея даже не возникла бы у неё в голове. А если бы место это не находилось совсем близко от Лиски, осуществление проекта было бы отложено до неких лучших времён.
Просто так уж всё совпало одновременно: необходимость, маршрут и желание - ну кто бы на Рябинкином месте устоял? Рябинка поцеловала бабушку, взвалила на плечо дорожную сумку со всякой всячиной и поспешила к звездолёту. Она не любила долгих прощаний.
Всё. Старт. Пока, бабушка. До свиданья, Земля!

Корабль мягко опустился на грунт. Пока Рябинка настраивала приборы на ближний осмотр, небольшое облачко паров воды, возникшее от столкновения дюзовых газов с более холодными атмосферными, рассеялось. На экране возникла холмистая котловина, покрытая низкой зелёной растительностью. Похожий на перламутр лёгкий туман лежал вокруг. Планета уже жила, жила своей жизнью и во вмешательстве человека Рябинкиной профессии она на нуждалась.
Кто-кто, а Рябинка поняла это с первого взгляда.

Послушные металлические руки между тем протянулись от корабля, подрезали травяной покров и, заключив кусок дерна в небольшой контейнер, втянули его в корабельную лабораторию. Результаты анализов потрясли Рябинку. И состав почвы, и биологические показатели травы соответствовали Тьеранским стандартам. Даже атмосфера оказалась пригодной для дыхания. Скафандр можно было не надевать!
Рябинка открыла входной люк и выглянула: вокруг звездолёта расстилался самый обычный для средних широт Тьеры луг. Она захлопнула за собой люк и спрыгнула на грунт. При ближайшем рассмотрении луг, действительно, оказался абсолютно земным: пырей, лютики, ромашка, кое-где попадались кустики полыни, и вовсю цвёл иван-чай. Сильно разочарованная, наша героиня двинулась дальше. Она дошла до края котловины, и невольное "Ах!" вырвалось у нее: перед ней открылась березовая роща. Это было похоже на сон: белые, задернутые полупрозрачной дымкой стволы и одинокая береза на их фоне.

"Может, я ошиблась и попала не на Тот Объект, а снова на Тьеру?" – эта внезапная мысль прямо обожгла нашу космонавтку. – Да нет, не может быть!"
Добравшись до первого дерева, она потрогала белую с черными крапинками кору, постучала легонько по стволу и пошла по березнячку. Раздалась птичья трель. Сколько Рябинка ни вслушивалась, она не могла определить, какой птице принадлежал голос. Начали попадаться незнакомые растения: то цветок, похожий на ландыш, но с листьями подорожника, потом кустарник с крупными ядовито-желтыми ягодами. Это становилось интересно.
"А хорошо здесь! Почти как у бабушки в заповеднике. Вот этот уголок, так совсем не отличишь. Воображаю себе, дохожу я до бугра, а за ним озеро, и за озером – кедровник."

Рябинка очень ярко представила себе такую панораму и засмеялась: она очень любила кедровые орешки.
– Эй, кто там балуется? – раздался сердитый голос. – Делать, что ли, нечего?
Девушка взбежала на бугор и замерла: перед ней, действительно, расстилалось озеро, а за озером темнел высокий лес. По колено в воде стоял смуглый парень лет двадцати пяти. По его черным кудрям и по одежде ручьями стекала вода.
– Так это ты, значит, забавляешься? – спросил он сердито.

Рябинка почувствовала дрожь в ногах и прислонилась к березе за спиной. Парень говорил на русском языке! Он не просто знал его, но к ней, незнакомому человеку, обратился на нем, а не на хингре! На Рябинку сразу же повеяло седой древностью: как самостоятельный язык, русский быстро исчез после того, как все индоевропейские говоры слились в единый конгломерат. В их семье язык предков сохранился как реликт, и было приятной неожиданностью обнаружить, что где-то на нем еще говорят! Это было так интересно, что Рябинка почти позабыла, зачем, собственно, сюда прилетела.

"Пропавшая экспедиция! Вот будет фурор, когда я вернусь! Однако этот парень ужасный грубиян," – эти мысли мигом пронеслись в голове у Рябинки.
– Ты что, свой ум потеряла? – продолжал между тем незнакомец. Его большие синие глаза уже не метали молний, зато в голосе слышалось столько металла, что Рябинка только и смогла, что пролепетать, с трудом подбирая слова:
– Я... я нечаянно, –
Сейчас её яркое воображение оказалось бессильным подсказать, в чем она провинилась.
Тут она подумала, что парню, должно быть, просто холодно, вот он и распсиховался. Она сняла курточку и протянула ему.

– О, большое спасибо, – сказал парень уже совершенно спокойно, набрасывая курточку на плечи. – Ты сама придумала этот узор по краю? Видишь ли, я художник. Да и ткань, она не совсем обычная.
– Позапрошлогодний пируэт моды у нас на Тьере, но я никак не могу с ней расстаться. К тому же она сделана из натурального льна, – затараторила Рябинка, мимолетом подстраивая своё произношение под артикуляцию парня.
– Прости, на Тьере – это где?
– Ну, на Земле.
– Ты шутница, – засмеялся парень. – Пирует, лен – на твоей Тьере все любят говорить загадками?

Рябинка машинально кивнула, думая про себя: "Кажется, он не верит, что я с Тьеры. Наверное, это к лучшему. А то..."
Что может произойти, если парень узнает, откуда явилась Рябинка, она представляла смутно. Но спорить ей почему-то совершенно не хотелось. Её покорный вид произвёл нужное впечатление. Выражение лица у незнакомца больше не напоминало тучи на грозовом небе, и он мягко проговорил:
– Можно я сделаю тебе подарок?

Рябинка тысячу раз слышала от бабушки, как опасно принимать подарки от незнакомцев, но ведь и изменять маршрут звездолёта тоже противоречило всяким нормам.
И она кивнула в знак согласия.
Незнакомец почесал за ухом. Сунув левую руку в карман, он достал оттуда блестящую шпильку для волос с красным камушком.
– Ты позволишь? - спросил он.
Он наклонился к Рябинке и пристроил заколку в её волосах у правого виска.

Непривычный знак внимания смутил нашу искательницу приключений.
– Что вы, зачем? - проговорила она, покраснев.
Незнакомец словно бы не слышал.
– Удивительно, что мы ни разу не встречались здесь раньше, – сказал он таким тоном, будто тысячу раз видел Рябинку в другом месте.
Это становилось забавным.
– Я попала сюда случайно, – объяснила она. – Ищу работу. Я – озеленитель.
– А в Долинном ты когда-нибудь была?
– Ни разу.
– Тогда тебе непременно надо там побывать. Там есть такие местечки!... В общем, это надо видеть!

Парень повернулся и пошёл вдоль берега. Пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся и удивлённо спросил:
– Почему ты не идёшь? Мартин будет потрясающе рад! Вот увидишь!
Почему какой-то там Мартин должен был обрадоваться знакомству с неизвестной девицей, странный парень не стал объяснять. Он вообще вёл себя так, как ведут себя старые приятели, случайно встретившиеся в случайном месте после долгих лет разлуки. Ясно было, что он Рябинку за кого-то принял.

И снова она не стала его разуверять. Она поглядела на его худую, слегка сутулую фигуру и, наконец, подумала, что неплохо для начала хотя бы узнать, с кем она разговаривает.
– Ваше имя... Не могу вспомнить... – начала она.
– Эльмар. А почему ты говоришь мне "вы"? Я здесь один, как будто. Да, не часто удаётся встретится со своим человеком... А тебя зовут...
– Меня зовут Рябинка, – решилась на признание наша искательница приключений.
Но если она думала, что теперь этот парень перестанет изображать из себя старого знакомого, то ошиблась. Эльмар слегка удивился – и только.
– Рябинка? Странный псевдоним, – сказал он. – Но, знаешь, он тебе идёт.
Рябинка пожала плечами и пошла за ним по узкой полоске вдоль берега.
Поведение этого странного субъекта могло сбить с толку кого угодно.

Березняк между тем кончился, и путники оказались в великолепном бору сибирской сосны. И Рябинка ещё раз обратила внимание, как похож этот бор на тот, бабушкин. Так же редко стояли коренные, плодоносящие деревья в полтора человеческого обхвата, столько же подроста окружало их. И среди низкой травы точно такой же был виден муравейник.
Эльмар наклонился, поднял с земли несколько длинных бурых хвоинок, соединенных в пучки по пяти, и сказал задумчиво:
– Интересные листья у этого растения. Как называется оно?
– Это же кедры! – удивилась Рябинка его неведению. – Разве вы никогда не ели кедровых орехов?
– Орехи? Это те, что висят наверху?
– Да, в шишках, – снисходительно согласилась Рябинка.
Больше Эльмар ни о чём не спрашивал. Он насупился и, стремительно пройдя пару шагов, наконец, остановился.

Мартин и его дом

Рябинка поравнялась с ним, и перед ней в глубокой балке открылся не то городок, не то большое селение. Чудное это было зрелище! Казалось, городок был совсем рядом, Рябинка видела даже людей на улицах. Но невозможно было понять, в каком порядке располагались здесь строения. Маленькие домики не тянулись вдоль дна, а небрежно и независимо друг от друга стояли там и сям, влезая на склоны, запрыгивая на обрывы. Узкие кривые улочки, похожие на тропинки, оббегали их и тонули в море зелени. Ни один дом не повторял в плане другой. Тот был круглый, этот шестигранный, третий напоминал гриб, а четвёртый вообще не походил ни на что. И увенчивали их столь же разнорельефные крыши. Казалось, жителям этого странного населённого пункта нечем было заниматься, как только изощряться, кто придумает себе более необычное жилище.

Эльмар тронул Рябинку за рукав:
– А вон там домик Мартина.
– Где?
– Вон тот блестящий прямоугольник, и на нём кубическая надстройка. Нашла? Нет? Крышу с тремя круглыми башенками видишь? Отсчитай три дома налево и один вверх. Это там, где аллея из синих тюльпанов. Идем же!

Он взял Рябинку за руку, помогая ей спуститься, и через несколько минут они окунулись в лабиринт улиц. Они сворачивали то в одну, то в другую сторону, и было странно, как Эльмар ухитряется не потерять направление. Непослушная зелень, видовую принадлежность которой наш без пяти минут специалист по космофлоре не смогла бы определить даже примерно, то вставала глухой стеной, то внезапно расступалась, обнажая фасад и окна, также самый причудливой формы. Тут были даже окна-цветы и окна-звери.
Путники миновали аллею синих тюльпанов и оказались перед домиком, где роль окон исполняли две волнистые линии по периметру. Небольшой дворик, обрамлённый живой изгородью, был сплошь покрыт ковром растительности.

Только Рябинка со своим проводником ступила на террасу перед входом, как двери мягко разъехались, приглашая войти.
Рябинка заколебалась. Одно дело было прогулка на свежем воздухе со случайном попутчиком, и совсем другое – войти вместе с ним в незнакомый дом. Считай она себя хоть немного привлекательней, она, может быть, и не рискнула бы очутиться одна с двумя парнями. Но она подумала:
"Тот, кто ищет работу, должен уметь заводить знакомства. Мне нечего бояться. Никто на меня не кинется."
– Идём, – сказал Эльмар, трогая её за рукав.
Двери закрылись, когда гости вошли в прихожую. Эльмар провёл рукой по стене и негромко сказал:
– Эй, эскулап, посмотри, кого я к нам привёл!

Прежде, чем Рябинка успела отреагировать, боковая стена раздвинулась, будто раскололась по середине, и в её проломе появился высокий стройный блондин лет двадцати семи на вид.
– Своя! – многозначительно сказал Эльмар. – Здесь на отдыхе и никого не знает. Зовут Рябинка.
– О!... – довольно протянул блондин. – Где ты её нашёл?
У блондина было приятное открытое лицо, очень свет-лое и чистое, на котором неожиданно ясно вырисовывались прямые и очень подвижные брови. От человека с таким лицом трудно было ожидать подвоха.
– Девушка немного замечталась, – сказал Эльмар. – Сижу я себе, рисую. Вдруг, буль – а вокруг вода!
– Хорошо, что задумчивые девушки бродят по рощам не каждый день, – укоризненно сказал блондин.

Они говорили это таким тоном, словно всерьез. Как будто это озеро появилось по Рябинкиному желанию! А Эльмар продолжал, показав рукой на своего приятеля:
– Его зовут Мартин. Он у нас тоже страшно рассеянный. В прошлом году захотел вообразить себе костюм. Так поверишь ли? Забыл отключить ум и не мог понять, почему у него ничего не получается... – маленькие усики Эльмара лукаво дрогнули.
– А сам ты запамятовал, как два месяца назад чуть не пустил по киностудии огненную змею? – отпарировал хозяин дома.
– О, не надо, не надо об этом! Я сам! Понимаешь, Рябинка, мы только что сняли фильм о прилёте туземцев. Как бы ты подошла на главную роль! Жаль что мы не встретились раньше!

“Вот почему Эльмар пригласил меня сюда, – подумала Рябинка. – Ему объект для съемок нужен. Уж не собирается ли он предложить мне прыгать пред ними в голом виде?”
Услышать, что ее считают круглой дурой, было для Рябинки чем-то вроде удара. Оскорблённая, она выдавила из себя:
– Я не могла бы сниматься. Я не имею время: тратить.

Рябинка переводила взгляд с одного парня на другого и сравнивала их. Сравнение явно было не в пользу Эльмара. Его приятель был красивее. Особенно неотразимое впечатление производили его глаза: издалека будто карие, а приглядишься – карими в них были только звёздочки, идущие от зрачков. При ярком свете глаза эти, удлиненные и словно прищуренные становились серыми.
"Он потрясающий парень. И довольно остроумный, – думала Рябинка. – Эльмар тоже ничего, но..."

Она прекрасно знала, что значит это "но". Рябинка не любила художников, литературоведов и других людей искусства. Она их не уважала, считая никчемными и пустыми, из тех, которые занимаются ерундой, когда кругом столько работы.
Правда, к художникам-прикладникам Рябинка относилась не столь радикально, но фильм фильму рознь, и участники постановок определенного сорта ничего, кроме брезгливости, по мнению Рябинки, вызвать у нее не могли. И действительно, поняв причину, по которой Эльмар ей заинтересовался, Рябинка испытала досаду. Ей хотелось нравиться – и это было сильнее всего, сильнее рассудка и даже банальней осторожности. Но нравиться – это одно, а когда тебя рассматривают в качестве объекта для пошлого ролика?

Что-то, видно, отразилось на её лице, потому что хозяин дома изобразил очень натуральное удивление:
– Ба, так что же мы теряем драгоценные минуты? Гостья, наверное, хочет есть? Немедленно в столовую, а я принесу тарелки.
– Чего бы ты хотела на первое? – спросил Эльмар, усаживаясь в мягкое кресло возле стола.
– Я не знаю.
– Тем лучше, - обрадовался Мартин, выходя из кухни с пустыми тарелками в руках. – Я вас угощу совершенно новым блюдом. Изобретение Марие, прошу оценить по достоинству.

Он расставил тарелки, коснулся рукой правого уха... на каждой тарелке возникла порция дымящегося мяса, нарезанного ломтиками. Это было похоже на фокус. Рябинка улыбнулась.
– Нравиться? – перехватил её улыбку Эльмар. – О, Марие – кулинар, каких нечасто встретишь, Марие – это его сестра. Она строитель. А не организовать ли нам винограда, эскулап?
– Виноград – это на десерт.


Мясо в самом деле оказалось превосходно приготовленным. После обеда
Мартин вывел гостей в сад и исчез. Рябинка не успела заметить, куда он девался. Её вниманием завладела беседка, сплошь увитая виноградом и бесподобно красивым вьюнком. Большие, оранжевые с чёрной каймой, колокольцы, обрамлённые венчиком розоватого оттенка, плотная щетина тычинок, а в центре – длинный коричневый пестик с бахромой. На одном стебле были и распустившиеся цветы, и бутоны, и коробочки с семенами.
Чтобы получше разглядеть, Рябинка притянула к себе побег и коснулась одного плода. Сухая кожица рассыпалась в пыль, и горсть мелких ежеподобных семян высыпалась прямо в Рябинкину ладонь.

– Какой диковинный цветок! – воскликнула Рябинка, засовывая семена в карман курточки.
Эльмар пожал плечами и зашёл в беседку. Когда Рябин-ка заглянула туда, он уже сидел на раскладном стульчике возле окошка, проделанного в винограде. Перед ним на подставке была доска.
– В... ты обдумываешь новую картину?
– Нет, я рисую.
– Не вижу кистей и красок.
– Ты права, надо положить пару тюбиков.

Он вынул из кармана коробку с красками, кисточку и положил их возле картона.
– А что ты рисуешь?
– Твою рощу.
– Да ну?
На картоне не было видно никакой рощи: бесформенные, размытые пятна занимали весь лист.
– Я ведь рисую не просто рощу, а декорации для фильма.
– А о чём ваш фильм?

– О первых поселенцах. Понимаешь, в нашем фильме есть эпизод, где Ол вспоминает Ту Землю. Два эпизода. И с этими двумя эпизодами я застрял. Негде брать материал, хоть плачь! Ты мне здорово помогла с этими своими кедрами. Понимаешь, я слышал когда-то это слово, и знал, что это какое-то дерево, существовавшее на родине Ола, но почему-то не воображённое им. И никто не знает, как эти самые кедры должны выглядеть!
– А берёзовая роща? Разве семена берёз не были привезены первой экспедицией? – осторожно спросила Рябинка, надеясь половчее выведать о местечке, куда она попала. Сейчас ей было только ясно, что это не Тьера.

Эльмар вытаращил на неё свои и без того широко распахнутые синие глаза, недоуменно взмахнул ресницами и засмеялся:
– Шутишь? Здешняя берёзовая роща не может быть реликтовой. Она из позднейших посадок.
Кое-что в голове у Рябинки начало проясняться. Действительно, пропавшая экспедиция. Кого-то из членов экипажа звали Олом. Забавно, что точно таким же именем была подписана маршрутка, найденная ей на запылённом чердаке бабушкиного дома.

– Я всё же думаю, что земной березняк ничем особенным от вашего березняка не отличается, – примиряюще сказала она.
– Ваш, наш! Конечно, все березняки похожи, и туземные и новоземные. Но ведь Та Земля должна чем-то отличаться от других планет, правда?
– Ну, многоэтажные города из стекла и бетона, похожие на муравейники...
– Хм... Оригинально... А почему ты не ешь виноград? Слаще винограда, чем из сада Мартина, ты не найдёшь во всём Долинном! Выбирай снаружи, на южной стороне – он спелее.

Рябинка послушалась разумного совета и принялась за виноград. Теперь ей было понятно: экспедиция прилетела непосредственно с Тьеры, и посадка была вынужденной. Связь с центром была сразу же потеряна, и случилось это так давно, что Землёй местные жители называют свою планету, а прародина человечества для них – Та Земля. Название “Тьера” Эльмару ничего не сказало, потому что произошло это в те времена, когда оно ещё не было обще-принятым.
“Кто же теперь я в глазах этих парней? Туземка?” – Рябинке стало смешно.
Она отдала должное винограду и вернулась в беседку. Не менее пяти набросков лежало на полу вокруг Эльмара, и чистый лист картона на подставке свидетельствовал, что суждено появиться шестому. Нахмурившись,

Эльмар сидел, заложив ногу на ногу, и в задумчивости качал ступнёй.
– А, чтоб ему сгореть! – вырвалось у него с досадой.
В этот момент небо прояснилось, и сквозь густой облачный покров пробился луч солнца. Он сверкнул лишь на мгновение, но для художника его появление стало откровением. И когда Рябинка снова глянула в его сторону, роща, дивная земная роща явилась на листке! Казалось, она возникла сама, без участия художника!
– Вы чародей, – прошептала девушка.
Эльмар обернул к ней довольное лицо:
– Нет, это ты – моя волшебница, моя фея. А, может, ты и в самом деле из них?

Трепетный миг красоты
Улыбнулся и угас.
Может, вызвала его ты,
Фея моей мечты,
Мерцаньем зелёных глаз?

– Здорово! – не могла не восхититься Рябинка. – Неужели ты это прямо сейчас, вот так, экспромтом, сочинил?
Эльмар потупил взгляд:
– Ну, это стихи одного поэта. А вот и Марие возвращается!
Сквозь ажур виноградных листьев Рябинка увидела спускающуюся ракетку.
– Запомни, Марие НЕ МОЖЕТ.

Новость

Чего Марие "не может" – Рябинка не поняла, но она послушно кивала головой, ступая в след Эльмару, который вёл её зачем-то вокруг домика. Затем Эльмар приложил палец к губам и на цыпочках подошёл к крыльцу.
– Кто это хотел пройти к нам незамеченным? – раздался низкий, но приятный голос, и Рябинка увидела в дверном проёме золотоволосую девушку.
Сестра Мартина показалась Рябинке настоящей красавицей. Среднего роста, хорошо сложенная, цветущего здоровья, она была в длинном, свободного покроя платье с поясом-шнурком. Наверное, именно такой была прекрасная Елена, из-за которой разгорелась троянская война. Очень живые, карие миндалевидного разреза глаза под ровными дугами бровей словно смеялись, озаряя всё лицо неуловимо победным светом.

– А мы-то хотели сюрприз устроить! – деланно возмутился Эльмар.
– Неужели гостья огорчена? – воскликнула Марие как будто сочувственно, но в глазах ее по-прежнему был смех.
– Сестричка, я не вижу шедевров твоего кулинарного искусства! – за спиной у Марие вырос её брат. – Мы тут без тебя чуть не умерли с голоду!
И Мартин весело подмигнул Рябинке.
Марие скрылась на кухне. Рябинка хотела было последовать за ней, но та не позволила.
– Не мешай ей, – покачал головой Мартин. – Ей, бедняжке, так редко приходится готовить! Идем лучше в гостиную.

Рябинке ничего не оставалось делать, как подчиниться. Впрочем, она не особенно сопротивлялась. Ей уже нравилось тут, и она чувствовала, что тоже нравится своим новым знакомым. Нравиться просто так, без грязных намеков и чисто по человечески. Они были очень милые люди – оба. С ними было так легко, что Рябинка напрочь забыла о своих подозрениях и о том, что скоро вечер. Что-то, правда, мелькало к глазах у Эльмара, но это был не тот огонек, который способен был заставить девчонку занервничать. Парням было весело – Рябинке в их компании было хорошо.

Конечно же, она помнила, зачем, собственно, переступила порог домика возле аллеи из синих тюльпанов, но быстренько выяснив, что работы по озеленению ландшафтов на планетке по-прежнему ведутся, Рябинка вовремя вспомнила бабушкин совет “проблемы будущего предоставить дню завтрашнему” и… И чего же еще? Беседа непринуждённо текла от одного предмета к другому. Это была обычная болтовня, "треп", но треп интересный.

Кстати, из трепа этого выяснилось, что ничего “за гранью” в фильме, над которым работал Эльмар, не предусматривалось. Да и Мартин не был похож на мясника, разделывавшего людей на запчасти: о медицине он говорил увлеченно, но без загибов. Что же касается Рябинки, то она была очень осторожна в словах и, рассказывая о Тьере, изображала факты имперской жизни как свои фантазии. Ну кто бы мог подумать, что всё это так нелепо кончится!

– А ведь наша гостья ничего о себе до сих пор не сообщила, – вдруг высунулась из кухни Марие.
– Как мы, так и она, – тут же откликнулся Эльмар.
– О! – голос Марие странно переменился. Она с таким интересом принялась разглядывать Рябинку, будто внезапно её увидела вот сей секунд. Рябинке даже неловко стало от этого пристального и лукавого взгляда.
– Я имею в виду, что мы тоже о себе ничего не говорили, – укоризненно спохватился Эльмар.

И от этого поспешного оправдания что-то словно по-висло в воздухе. Рябинке стало ещё более неловко. Её явно за кого-то принимали, и явно по ошибке привели в гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов. Объяс-нений было не избежать!
Эльмар показал на Мартина и добавил:
– Мартин врач. Хирург. Его фамилия Фот. Он не женат, как и я. А моя киностудия находится в Открытом.
Марие недоверчиво стрельнула глазами в Эльмара и вновь скрылась. Мартин встал, закрыл дверь и, подойдя к Рябинке, тихо сказал:
– При моей сестрёнке надо держать ухо востро. Она знает, что мы с Эльмаром могучие.

– Могучие? – переспросила Рябинка удивлённо. Так вот кем её посчитали: представительницей правящего класса планеты!
А она-то думала: почему эти двое так изыскано, свободно и, в то же время, не нагло себя с ней держат! “Интересно, что они скажут, когда я откроюсь им, что я – космонавтка? А на Лиске девчонки просто полопаются от зависти, когда я расскажу, какие парни бывают на свете!”
Между тем оба приятеля молчали, испуганно на неё уставившись.

– Ты кого мне привёл, мазилка? – наконец, процедил сквозь зубы Мартин. – Стихоплёт несчастный! И это – твой подарок?
Он показал на заколку в Рябинкиных волосах.
– Мой, – уныло подтвердил художник. – Маленький сувенир на память.
– Ага, а если её спросят, откуда она достаёт такие сувениры?
– Скажет, что нашла.
– Особенно, если её будут допрашивать в Совете Безопасности. Что же, она будет говорить, что сняла её с трупа?

Рябинка усмехнулась.
"Ага, заколка – символ власти, того, что я – тоже из элиты, – подумала она. – Интересно, зачем Эльмар мне её приколол? И с чего он вообще взял, будто я такая же, как он?"
А эти двое тихо переругивались между собой, не обращая внимания ни на её присутствие, ни на усмешку.
– Никаких трупов, – возразил Эльмар Мартину. – Она скажет, что заколку ей подарил друг, то есть я, Эльмар Кенсоли.
– Кенсоли? – невольно вырвалось у Рябинки. – Вот совпадение! Я Кенсоли тоже!

Парни переглянулись.
– Ты на кого учишься? – спросил Мартин уже у неё и более миролюбивым тоном.
– На космолесовода.
– На лесо-... кого?
– Скорее! Включайте телевизор! Там такое передают! – просунулась в дверь голова Марие.
Эльмар нажал на какую-то кнопку... И вовремя!
На сиреневом прямоугольнике в углу комнаты вспыхнуло изображение, и уже через пять минут Рябинка обрадовалась, что ничего не успела о себе рассказать.

"Передаём важное правительственное сообщение, – прозвучало с экрана. – Рядом с Долинным появилось новое, никем не запланированное озеро, окружённое деревьями незарегистрированной породы. Недалеко от озера, за берёзовой рощей обнаружен летательный аппарат, по всем признакам предназначенный для космических полётов. Мы обратились в "Совет Безопасности" прокомментировать сообщение".
Лицо седого мужчины:
- Подобных случаев не было на нашей планете. Потом мы послушаем, что скажут астрономы, но уже и так почти нет сомнения, что корабль принадлежит жителю Той Земли.

А.В. Таиров:
- Почему мы должны предполагать худшее? Разве не может быть эта ракета плодом земного ума? Зачем сюда приплетать инопланетян?
– Я предполагаю простую мистификацию, – на экране возник голубоглазый старик с лысиной. Надпись: "А.С. Гусев."
– Мистификация? Ну нет! – в дискуссию вступает моложавая старушка. Надпись: "Ф.М. Кенсоли." – этот мистификатор должен быть чрезвычайно эрудированным человеком. Я не знаю никого, кто был бы способен на такое. Слишком сложно. Впрочем не ручаюсь.
Таиров:
– Тогда отложим дискуссию до завтра.

Новость произвела очень сильное впечатление на хозяев дома. Впрочем, она не помешала Марие накрыть столик, украшенный изумительно тонкой инкрустацией, уставив его столь же изумительно приготовленными яствами. Хотя Рябинка была ничуть не голодна, один вид их немедленно пробудил у нее аппетит. Кулинарное чудо, которое так и просило его отведать, ничего общего не имело ни с приевшимся космическим рационом, ни с бабушкиной стряпнёй.

– Что ты насчёт всего этого думаешь? – спросила Марие брата, вынося из кухни последний поднос.
– Просто шедевр! – отозвался Мартин тоном истинного знатока.
– Я не об салате, я о звездолёте! – укоризненно возразила хозяйка застолья.
– А о звездолёте думать нечего. Кому-то стало скучно, вот и морочит людям головы. Я даже сильно подозреваю одного товарища, – был ответ.
– Неужели? – немедленно отозвался Эльмар. – И кто же этот товарищ?
– Тебе требуется, чтобы я указал прямо? На личность?
– Твои шутки сейчас неуместны.

– А я как раз не шучу. Ты там был? Был. Твои таланты нам с Марие хорошо знакомы. Разве не ты у нас один из лучших знатоков по Той Земле? Не надо скромничать, дружище.
– Да пошёл ты к чёрту! Мне на студии хватает возни со звездолётами.
– В самом деле, Мартин, чего ты к нему привязался? – вмешалась Марие. – Я не для того тебя спросила. Ты как хочешь, а я больше в инопланетянина верю. А ты, Рябинка, что думаешь обо всём этом?
– Я? – смутилась наша космонавтка. – Интересно, что они будут делать с кораблём?
– Если решат, что розыгрыш – уничтожат.
– А вдруг он настоящий? Я даже больше, чем уверена в этом! Ведь туземец, наверное, не захочет остаться здесь навсегда. Как же он сможет вернуться?
– А это хорошо бы, если бы он не смог вернуться. Тогда на Той Земле было 30 миллиардов населения, а теперь, наверное, ещё больше. Понаедут и будут смотреть на нас, как на неполноценных.

– Мне что-то нездоровится, – сказала Рябинка, принуждённо улыбаясь. – Я, пожалуй, пойду.
– Оставайся, – сказал хозяин дома хмуро. – На улице совсем темно, и лучше тебе переночевать здесь, если уж так получилось.
Марие отвела Рябинку в маленькую голубую комнатку. Комнатка была обставлена чрезвычайно просто: встроенная мебель, нечто вроде тахты со множеством подушек и низенький столик с инкрустацией в сине-фиолетовой гамме. Орнамент изображал нечто растительное. Рябинка машинально потрогала: рука не ощутила холода, характерно-го для камня.
"Пластик", – подумала она опять же машинально и оперлась на стену, готовая опуститься прямо на толстый пушистый ковёр, покрывавший весь пол. Она действительно устала. Марие достала постельные принадлежности, накрыла простыней тахту и оставила гостью одну.

Рябинка разделась было, легла, но сон к ней не шёл. Какое-то неясное беспокойство вселилось в неё и словно подталкивало к действию. Встав, она натянула комбинезон и на цыпочках вышла в коридор. Из гостиной неясно до-носились приглушённые голоса. Рябинка крадучись подобралась к двери и насторожила уши.
До её слуха донеслось:

"Понимаете, она сразу мне показалась странной немного, но я ничего такого не подумал, слишком всё как-то обыкновенно происходило!" – это Эльмар.
"Конечно, вы привыкли на студии к змеям и катаклизмам, а тут озеро и никакой романтики" – это, конечно, съязвил Мартин.
Голос Эльмара:
"Она не знает элементарнейших вещей, известных у нас всем и каждому, и знает то, что неизвестно другим. А её профессия? Что ж, только "космо-лесовод" мог восхищаться той виалой, что растёт в твоём саду. И Тьера – нет такого населённого пункта на нашей планете".
Открывается книга, шелест страниц.

"И, заметьте, она первым делом поинтересовалась, что будет со звездолётом"! – это Марие.
"Значит, нас всё-таки отыскали... – задумчиво прозвучал комментарий Мартина. – И она Кенсоли, свежая кровь..."
Эльмар:
"Нам кошмарно повезло, что мы её первые увидели! Она такая прелесть! И умница! У неё просто дар схватывать всё на лету!"
Марие:
"Я уверена, если спросить у неё прямо..."

Дальше Рябинка слушать не стала. Она вернулась в спальню, быстро обулась, подошла к окну.
"Мои добрые друзья, – торопливо написала она. – Я, действительно, землянка, то есть туземка, как говорите вы, и не хочу, чтобы на меня смотрели, как на чудо-юдо. Всего вам доброго. Рябинка Дождевна Кенсоли."
Она положила записку на стол, прижала её краешком письменного прибора и, выпрыгнув в садик, закрыла за собой окно.

Открытие
Полусогнувшись, Рябинка добралась до котловины и дальше двинулась по-пластунски. Она подползла уже совсем близко к звездолёту, как вдруг тонкий луч света вспыхнул и осветил её. Раздался резкий шипящий звук. Рябинка вскочила и бросилась бежать. Слыша за спиной шум и голоса, она мчалась со всей скоростью, на которую были способны её усталые ноги. Черная пульсирующая тень мчалась впереди неё, удлиняясь, и едва не отрывалась от ступней. Луч не отставал и, казалось, жёг затылок, не выпуская ни на миг из своего золотящего тоннеля, в глубине которого, словно маяк, вырисовывалась берёза на опушке спасительной рощи. А голоса приближались, и только под землёй можно было от них укрыться.

Достигнув рощи, Рябинка оглянулась, но светящаяся пелена лишь ослепила её. Она споткнулась и кубарем покатилась по влажной траве, инстинктивно прикрывая руками голову. Перед её воспаленным взором ясно и чётко, в мельчайших подробностях всплыла берёза с опушки леса... Вдруг что-то сковало Рябинку по рукам и ногам, и для неё стало темно и тихо.
Она рванулась, силясь приподняться, но лишь больно ударилась носом о ладонь, попыталась перевернуться – и это ей не удалось: всё её тело было густо опутано упругими жесткими нитями. Рябинка задёргалась, забила кулаками о непонятный плетённый свод. Свод был тугой, жесткий и даже не прогибался. Тут Рябинка и вовсе впала в панику. Посыпавшиеся сверху прохладные кусочки чего-то ещё более непонятного заставили её прекратить бессмысленные движения.

Пахнуло свежевскопанной землёй. Рябинка ощупала сетку: плетение было неправильным, неоднородным. Некоторые нити легко разрывались пальцами, и всё пространство между ними было заполнено чем-то рыхлым и сыпучим. За первым слоем нитей следовал второй, третий...
"Неужели меня прихлопнуло комлем от вывороченного бурей дерева?" – подумала Рябинка и, как ни странно, успокоилась.
Лишь неизвестное пугало её, таков был Рябинкин характер. Догадка придала ей энергии. Кончик её указательного пальца зашевелился быстрее и добрался до свободного пространства. Сразу стало легче дышать, и мысли Ря-бинки окончательно прояснились.

Глотнув очередную порцию благодатного воздуха, она постаралась расширить отверстие. Теперь она лежала под этим неизвестно откуда взявшимся неизвестно чем и совершенно не представляла, что делать. Лежать было неудобно и холодно, а тоненькой струйки воздуха едва хватало, чтобы не задохнуться.
А ведь как прекрасно начался день!

Надо было выбираться из ловушки. Рябинка подумала и начала действовать. "Безвыходных положений не бывает," – таков был её девиз.
Она вспомнила, что в кармане брюк должен был лежать перочинный нож. Но локти Рябинки были разведены в стороны, и добраться до него оказалось не так-то просто. Они были зафиксированы довольно толстыми корнями, разорвать которые Рябинкины пальцы не могли.

Медленно, с усилием, Рябинка достала из нагрудного кармана курточки зажигалку, которую всегда носила с собой. Она решила пережечь толстые упругие жгуты, которые не давали разогнуться её рукам. Огонь сделал своё дело: левую руку удалось освободить. Однако очень скоро место, где лежала Рябинка, заполнилось едким дымом.
Рябинка закашляла, убрала огонёк зажигалки и поскорее затушила всё, что могло тлеть и дымить. Затем она постаралась расслабиться и стала медленно просовывать ладонь под корнями. Прижавшись, насколько это было воз-можно, левым боком к стене, она добралась до ножа.

Дальше дело пошло быстрее. Копать суглинок металлическим лезвием было гораздо веселее, чем колупать ногтями. Проделав отверстие, достаточное, чтобы просунуть руку, она теперь могла просто перерезать куски дерна и выталкивать их наружу. Так, отдыхая, она работала с перерывами часа два, пока отверстие не оказалось достаточным, чтобы вытиснуться на поверхность.
Оказавшись на свободе, Рябинка, наконец, вздохнула полной грудью. И хотя чернильная мгла обволакивала всё вокруг, и горели ободранные руки, жизнь опять казалась ей увлекательной и прекрасной штуковиной. Она потянулась и стукнулась локтем о ствол дерева.

Руку словно током пронзило. Пальцы Рябинки разжались, и складной ножичек выпал, чтобы затеряться в траве. Это напомнило Рябинке, где она находится. Радость её сразу рассеялась. Ей стало тоскливо и снова страстно захотелось оказаться на родной Тьере, а ещё лучше – на тихой и спокойной Лиске, где её ждут не дождутся товарищи, хотя и грубые, но вполне понятные ребята.
Даже "Сам" казался отсюда не канцелярским волокитчиком, опасающимся отойти от буквы инструкции, а очень даже милым и приятным человеком. Может, он все же не станет ломать их биографии, подпишет практику?

Надо было позаботиться о ночлеге.
Рябинка нащупала ствол ближайшего дерева и вскарабкалась повыше. Кто знает, какие ещё сюрпризы приготовлены для неё на этой непонятной частице вселенной? Отыскав междуветвье поудобнее, она устроилась таким образом, чтобы не свалиться, и забылась тяжёлым сном.
Проснулась она от холода. Оторвав голову от ветки, она спустилась вниз и немного попрыгала. Потом ей пришла в голову мысль развести небольшой костерок.

Рябинка сунула руку в карман. Зажигалка была на месте. Но вот ножичек, который она вчера уронила... Конечно же, надо было его поискать!
Прогоняя остатки дрожи, Рябинка пошла кругами, осматривая каждый подозрительный и неподозрительный квадрат поверхности. И тут она увидела нечто, заставившее её забыть о потере.
Среди невысокой жухлой травы рядом с кустами бересклета темнело овальное отверстие. Высокая корявая берёза шумела над ним, та самая, на которой космонавтка провела ночь.

Рябинка и не подумала бы, что именно из-под этой берёзы пришлось выбираться ей, но трава, покрывавшая корни, чем-то неуловимо отличалась от травы под другими берёзами. И вопреки законам природы, дно узкого длинно-го тоннеля под берёзой, насколько доставала рука, было покрыто также травой. Живой растительностью! А рядом, снаружи, валялись куски вырезанного, слегка подпаленного изнутри дерна.
И ничего похожего на остаток вырванного бурей дерева не было поблизости!

Это было слишком для каких угодно нервов. Ноги у нашей героини подкосились, и она в изнеможении опусти-лась на землю. Тихая паника овладела ей, если так можно назвать холодный цепенящий страх. Она боялась пошеве-литься, и из-за каждого куста ей мерещилось что-то ужас-ное. А старательная память, между тем, прокручивала пе-ред ней свои вчерашние записи.

Теперь Рябинка совершенно в другом свете видела и обед, и быструю живопись Эльмара без кистей и красок. Всё вставало на свои места... если только сделать одно допущение. На этой планете мысли могли превращаться в реальные предметы – вот было разгадка и озера, и дерева, свалившегося на Рябинку ночью. Она где-то читала о таком феномене, кажется, в каком-то затрепанном фантастическом рассказе.

Рябинка встала. Она припомнила, как вчера бежала, нашла даже сучок, о которой споткнулась, проследила, как она могла катиться, если убрать берёзу, накрывшую её. Кстати, эта берёза совсем не походила на своих подруг, стоящих рядом. Такая могла вырасти в поле... или на опушке.
Рябинка опять вспомнила первый обед в маленьком домике возле аллеи из синих тюльпанов. Как Мартин расставлял тарелки, держась правой рукой за ухо. Такой забавный жест...
Рука Рябинки потянулась к голове и нащупала холодный металлический предмет.
Заколка.

Коснувшись этого, некстати и по ошибке врученного ей сувенира, Рябинка захотела снять его, но это оказалось совсем не просто сделать. Она крутила заколку и так, и эдак, но как ни дёргала – напрасно, проклятая штуковина словно приросла к волосам.
"Клеем он её, что ли, намазал? – подумала Рябинка, совершенно измучившись. – Ну и подарочек! Одно слово – художник."
Она вынула зеркальце, чтобы поправить волосы, потом показала себе язык, растянув рот чуть ли не до ушей. И снова взгляд её упал на заколку, подаренную Эльмаром. Мысли Рябинки совершили новый виток. Уж не в заколке ли заключается секрет? Она потрогала камушек и нажала на него: он слегка подался.

"Так, что мне сейчас больше всего надо? Пусть будет новый комбинезон. Без орнамента – ну его! И брючины распрямим, чтобы меньше в глаза кидаться. В общем, местного кроя."
Она зажмурилась, вообразила нужный фасон и нажала на камушек. Что-то прошелестело возле её ног. Рябинка открыла глаза и невольное восклицание вырвалось у неё: на траве лежал новёхонький комбинезон цвета голубое с лиловым. Это было удивительно, совершенно невероятно. Что там излишне говорить – это было просто чудесно!

"Ай да Эльмар! Вот выручил! – подумала Рябинка. – Значит, вот как творятся чудеса на этой планете! То-то Мартин испугался – дарить такое мощное оружие неизвестно кому, за это по головке не погладят. Надо же, у такого серьёзного парня – такой легкомысленный приятель. А хорошо, что Эльмар принял меня за свою, то есть, хорошо, что я на кого-то похожа."
"Но до чего же легкомысленный! Одно слово – художник!"
Бегство
Может, конечно, показаться странным, чтобы нормальный человек в здравом уме и твёрдой памяти предпочёл развлекаться по экскурсиям вместо того, чтобы сделать лишнюю попытку пробраться к звездолёту. Однако в положении Рябинки такое решение было естественным.
Во-первых, она еще не восприняла ситуацию всерьез. Она и впрямь думала, что имея на руках такую мощную штуковину, как материализатор предметов из ничего, она в любой момент сможет справиться с любой ситуацией. Во-вторых, план захвата еще надо было составить. В-третьих, она же сообщила, что она космонавтка, следовательно, с кораблем ничего плохого случиться не могло, это даже было хорошо, что его охраняли. В общем, каждому же человеку интересно хоть один разок в жизни побывать представителем правящего класса?
А, может, заговорила о Рябинке некая авантюрная жилка?

Как бы там ни было, наша героиня материализовала одноместную ракету, придав ей очертания, подобные тем, какие успела заметить у ракетки Марие, и полетела, выбрав направление наугад. Через полчаса полёта показался город.
Он был значительно крупнее Долинного и однообразнее, если, конечно, смотреть сверху. Ровные, словно под линеечку, улицы располагались правильными рядами. Площадь в центре города и два прямоугольника, вписанных один в другой, причём наружный занимал целый квартал, резко выделялись на общем фоне. Снижаясь, Рябинка увидела на центральной площади города несколько стоящих машин и решила приземлиться. Приземлившись, она осмотрелась.

Два изумительных по красоте здания, стоявших напротив друг друга, поразили её новизной архитектурного решения. Одно казалось облаком, по ошибке расположившимся на клумбе вместо того, чтобы устремиться в небо. Другое было словно слеплено из прямоугольных призм, вписанных, наложенных друг на друга. Хотя при первом взгляде казалось, что призмы располагались в беспорядке, но всё сооружение производило впечатление лёгкости и грациозности. "Кинотеатр ПРИЗ" значилось на фасаде.
Люди, одетые довольно ярко, по Рябинкиному вкусу даже кричаще, прогуливались возле афиш, возвещавших о новом фантастическом фильме. Огненная змея, нарисованная тут же, давала повод предположить, что это и есть фильм, изготовление декораций к которому с таким юмором описывал Мартин.

Рябинка подошла ближе - так и есть, "Последний прилёт туземцев". Она посмотрела расписание и вычислила, что следующий сеанс вот-вот начнется. Любопытство Рябинки было возбуждено до предела: правду или нет рассказывал о своей работе Эльмар? Если же было вспомнить, что главную роль в фильме, прилети Рябинка на годик раньше, он с готовностью поручал ей, то устоять перед соблазном и не купить билет просто не было для нее никакой возможности.

Рябинка подошла к кассе и купила. А зайдя в фойе, едва не решила, что перепутала фойе со зрительным залом: она словно попала в маленький музей. Разделенное трехдольчатой перегородкой на три части, фойе напоминало собой внутренность огромного сюрреалистического фрукта – общее освещение в зале отсутствовало, и каждую дольку освещал собственный точечный источник света, придавая экспонатам, висевшим вокруг него, нечто ирреальное. Экспонаты были плоскими, но, чтобы поверить в это, требовалось усилие: они казались объемными и даже живыми.

“Голограммы,” – сообразила Рябинка.
Прозвенел звонок, и все заторопились в смотровой зал. Рябинка тоже заторопилась, чтобы занять место согласно купленному билету и включиться при посредстве образов местного киноискусства во внутренний мир здешних обитателей: какой представляют они себе свою прародину и ее обитателей. И – вникла. И – ужаснулась.

Во-первых, никаких декораций в фильме не было вообще – ни одной, все происходило в реальной до жути обстановке. Во-вторых, обстановка эта сильно пострадала от присутствия на планете пришельцев из центра империи. А главная героиня… Рябинка готова была разрыдаться – ох, такой ведьмой ее никто еще не воображал. Даже “Сам”, ругая ее, видел в ней что-то хорошее, что-то “свое”, в конце-концов. А по экрану вышагивал какой-то киборг – непогрешимый, безжалостный и в ботинках “я из спецназа”.

Сеанс окончился. Рябинка вышла из кинотеатра, не зная, плакать ей или смеяться. “Будет что рассказать нашим,” – подумала она, наконец: чувство юмора победило. Она снова подошла к афишам и замерла, не зная, что ей делать.
– Терпеть не могу этих туземцев! – услышала она за спиной. Рябинка вздрогнула и обернулась.

Она увидела кудрявого мужчину лет тридцати. И глаза его, красные, словно воспалённые, и его белокурые, словно всклоченные волосы показались Рябинке отвратительными. Обращался он, между прочим, ни к кому-нибудь, а персонально к ней. Рябинка не сразу сообразила даже, что вопрос этот предназначался вовсе не для оскорбления – он был просто предлогом, что-бы подклеиться к одиноко стоявшей представительнице противоположного пола.

– Не любите? За что? – спросила она несколько вызывающим тоном.
– А за что их любить? От своих могучих не знаешь, куда деваться, а тут ещё эти... будут везде лазить. Огненная змея, – кудрявый кивнул на афишу, – это ещё цветочки. И выжженные поля и леса будут только началом.
– Началом чего? – насмешливо спросил, подходя, худой, со впалыми щеками мужчина постарше. Его вид тоже не вызывал у Рябинки особой симпатии.

– Началом конца, – мрачно ответил Кудрявый. – Дураки пусть радуются, а я знаю, что говорю.
– Ну-ну – примиряюще сказал худощавый. Взгляд его скользнул по Рябинкиному лицу... Очевидно, что-то привлекло внимание этого субъекта в её внешности, потому что он принялся разглядывать её почти в упор.

Это было очень неприятно, и Рябинка отошла от афиши. Оглянувшись, она увидела, что оба мужчины смотрят ей вслед и о чём-то переговариваются между собой. Тогда она снова шмыгнула в вестибюль кинотеатра и взяла билет на ближайший сеанс. Оказавшись в фойе, она поднялась вверх по лестнице и увидела несколько рядов кресел и большой сиреневый экран во всю стену. Там сидело довольно много народа. Оказалось, там был еще один зал – зал хроники дня – не только Рябинка интересовалась последними правительственными новостями.

"Передаём продолжение совещания Совета Безопасности", – прозвучало с телеэкрана.

Рябинка приискала себе местечко в середине третьего ряда. Она прошла и села. И вовремя! Зал быстро наполнялся людьми, и скоро все кресла оказались заняты. Те, кому не хватило места, уселись на подоконниках, а некоторые пристроились прямо на мягком полу, покрытом ковром. Всё это показалось Рябинке очень странным, но она приняла невозмутимый вид и повернула лицо к сиреневому экрану.
На экране возникла надпись: "Ф.М. Кенсоли".
– Я не знаю и не нашла никого, кто обладал бы достаточными знаниями для того, чтобы осуществить увиденное. Если это мистификация, то коллективная. Но...

– Это не мистификация! – из телеприёмника на Рябинку глянуло хорошо знакомое ей лицо – лицо Марие. – Мы видели её! Эльмар был там, когда она вообразила рощу с озером!
Таиров:
– Постой! Выходит, это не туземец, а туземка? Как она выглядит?
– Вот так.
На экране появилось карикатурное изображение большеротой девицы чахоточного вида – точнее сказать, уродца в голубом комбинезоне стильного покроя. Это был еще один удар по Рябинкиному самолюбию: какого бы скверного мнения она ни была о своей внешности, но до сих пор она считала, что до нижних пределов безобразия ей далеко. Отделка на ее комбинезоне была изображена очень тщательно, и это добивало больше всего.

– Эльмар говорит, что, если она была у нас в гостях...
Лицо Эльмара:
– И совсем не из-за этого! Просто она хорошая. Ум у неё есть. Никакой опасности для нашей планеты она не представляет.
Сзади Рябинки кто-то тихо, но насмешливо сказал:
– Видишь, как он её защищает?
И другой ему ответил:
– Ерунда, всё равно её обезвредят.

Оба голоса показались Рябинки знакомыми. Она встревожено обернулась... Позади неё сидели именно те двое, которых она видела возле афиш. Пронзительные глаза худощавого скользнули по её лицу, и ей показалось, что он воззрился на неё каким-то особенным, странным взглядом. Она встала и начала пробираться к выходу.
Это был наивернейший способ обратить на себя внимание. Лица большинства зрителей, конечно же, повернулись к ней. Если бы Рябинка в состоянии была сохранять хладнокровие, всё бы, может, и обошлось, но она занервничала. Ей был чужд этот зал, битком набитый чужими, втихаря переговаривающимися друг с другом людьми, вслух высказывающими свои впечатления о её появлении. Они обсуждали, как она опасна, и почему её необходимо во что бы то ни стало откопать.

Это было ужасно! И совершенно неожиданно для неё. Почему? За что? И, когда, выбравшись из ряда, она повернулась и пошла к двери, кто-то под свежим впечатлением узнал её и закричал на весь зал:
– Смотри-ка! Она!
Рябинка инстинктивно вздрогнула и бросилась бежать. Вполне естественно, люди, сидящие в зале, повскакивали со своих мест и бросились за ней вдогонку. Что тут началось! Наверное, ни разу со времени своего основания городок не видел такого кросса!

Рябинка, которая у себя в институте вовсе не занимала первых мест в беге на длинные дистанции, летела сейчас, как ветер. За ней, разрастаясь как снежная лавина, неслась толпа. Но так как никто из догонявших не знал, зачем он, собственно говоря, бежит и что он будет делать со своей добычей, то соревнования выиграла Рябинка. Она вскочила в свою машину и стрелой взвилась в воздух как раз, когда ей уже наступали на пятки.
Оказавшись в воздухе, наша героиня приободрилась. Естественно, кое-кто из догонявших тоже кинулся к своему летательному аппарату, но преимущество теперь было у Рябинки. Прибавив скорость, она легко оторвалась от неприятного эскорта, и скоро лишь несколько быстро уменьшающихся точек свидетельствовало, что кое-кто не потерял надежды её настигнуть.

Вдруг ракетка резко замедлила движение, потеряла управление и пошла вниз. Все дальнейшее, наверное, произошло очень быстро, но когда Рябинка впоследствии вспоминала события, этот временной интервал казался ей безразмерным.
Итак, Рябинка почувствовала, как над ее головой пронесся ветер. Она подняла глаза – верха кабины как не бывало, и части передка тоже. Ее шевелюра немедленно растрепалась, волосы полезли в глаза, и правая рука непроизвольно поднялась, чтобы поправить прическу.

Заколка – камушек – попытка открыть дверцу кабины (открыла) – прыжок в сторону – парашют.
Вспышка взрыва на скалах внизу (ракетка упала) – звук падения – пролет на парашюте над грядой скальных россыпей – приземление (Ух!). Далее по новой: материализация ракетки – полет по восходящей – разгерметизация – … – ну, и так далее. С той разницей, что довелось не приземляться, а приводняться.

Больше Рябинка подниматься в воздух не стала. Моторный катерок – вот максимум, на что хватило ее решительности, и то после того, как она вдоволь наплавалась вокруг исчезающего под водой парашюта. Да и мотор своего нового средства передвижения Рябинка включила не сразу. Она забралась в катерок, протянула руку к пульту – да и застыла. На нее задним числом навалился страх. Он подкатывался к ней волнами моря, по которому медленно дрейфовал ее катерок, и раз за разом Рябинка медленно разбивалась об острые, стремительно приближавшиеся скалы.

Руки Рябинки дрожали, и разум туманился, и она долго сидела неподвижно, пока не почувствовала, что если не предпримет что-либо немедленно, рискует потерять рассудок. Тогда она стряхнула оцепенение и направила катерок туда, где, как она помнила, обозревая планету из космоса, должен был находиться еще один континент. Правда, находился он далековато по любым меркам, но именно этот факт и радовал Рябинку – она нуждалась в осмыслении происходящего. А думать ей ужасно не хотелось, и она бесцельно неслась по свинцово-серой зыбкой поверхности, пока на горизонте не возникла крошечная точка, превратившаяся вскоре в маленький островок.
Руки Рябинки направили катерок к берегу, а глаза принялись искать укромное местечко для приведения в должный порядок нервной системы. Кинув якорь в центральной бухточке, Рябинка сошла на берег. Она выбрала для этого местечко поглубже, под кручей, и провела сходни – в общем, выбрала точку повыше, чтобы было откуда обозреть окрестности. Пробравшись сквозь кустарник, она очутилась на открытом месте.

Картина, которую она увидела, могла кого угодно поразить своим мирным видом. Всюду, куда ни кинь взгляд, располагались обработанные участки земли: поля, сады. Где-то вдалеке виднелись какие-то строения, четыре крошечных водоёма и луга со стадами дополняли картину.
Поля тоже были небольшими и какими-то пёстрыми: там росло всего помаленьку. Люди, которые трудились на полях и огородах, тоже были в большинстве своем маленькими, словно пигмеи. Несомненно Рябинка видела детей, и вид ребятни, деловито копошившейся между грядами с лопатами и ведрами, вымел из Рябинкиной впечатлительной головушки тревогу и ужас. Все это очень походило на трудовой колледж.

И в самом деле, не сваляла ли она дурака, сбежав от людей?
Однако принять какое-либо конструктивное решение Рябинке снова не дали. Не успела она постоять на жёлтом песочке и вдохнуть полной грудью свежего насыщенного кислородом ветерочка, как из-за ствола ближайшего дерева вынырнула девочка лет тринадцати. Протянув руку раскрытой ладонью вверх, девчонка важно заявила:
– Предъяви пропуск!

Рябинка отпрянула: Неужели глаза её обманули, и она попала в очередную переделку, приняв за школьный городок нечто тщательно скрываемое и потому опасное? "Да нет, должно быть, частное владение или какой-нибудь колледж," – решила она, но на всякий случай спросила:
– А куда я попала?
Девчонка подозрительно посмотрела на неё и снизошла до объяснения:
– Ты на Катрене. – И понимающе добавила: – У тебя авария, что тебя сюда занесло?

Хотя напористость этой юной хранительницы собственной территории и была неожиданна для Рябинки, в общем и целом она была привычнее для нашей землянки, чем подарок Эльмара и гостеприимство Мартина. С подобной ребятнёй Рябинка знала, как разговаривать.
– Нет, я заблудилась, – сказала она мягко, стараясь оттянуть время и собраться с мыслями.
– Чему же тебя учили в школе? Ты что, не можешь определить, где юг, где север, а где Катрена?

Пока Рябинка обдумывала ответ, новый персонаж появился в обозримом пространстве. Из-за угла ближайшего домика показался высокий голубоглазый старик с лысиной. Издалека цвет глаз рассмотреть было, разумеется, невозможно, но лицо-то старика Рябинка уже видела, да ещё дважды. Ну да, с экрана телеприемника! "С. А. Гусев", – вспомнила она.

– Лелечка, нельзя так говорить со старшими, – проворчал "С.А.Гусев", запыхавшись от быстрой ходьбы.
– У меня нет карты, – сказала наша космонавтка старику, (выпад настырной девчонки она решила демонстративно проигнорировать.) – Я потеряла направление, увидела ваш островок – и вот...
Она развела руками, изображая беспомощность.

– Врёт, она всё врёт, – затараторила Лелечка. – Она приплыла сюда шпионить, вот!
– Лелечка, ты не права. Обыкновенных людей не учат ориентироваться в пространстве без карт и приборов.
– Почему вы думаете, что нас ничему не учат? – вспыхнула Рябинка.
Она позабыла, что собиралась быть спокойной и невозмутимой. То её считают сумасшедшей, то невежей. Ей очень захотелось наговорить сейчас разных дерзостей, но она сдержалась.

Девчонка между тем вытащила из-за спины небольшую книжечку, сунула её в руки рассерженной Рябинке и снова пошла в атаку:
– Что же ты стоишь, как примагниченная?.. Ой, Сергей Аганесович, гляньте! –
И она показала пальцем на заколку в Рябинкиных волосах. Рябинка в свою очередь взглянула на девчонкину шевелюру – там блестело металлическое украшение с точно таким же камушком. Благожелательное спокойствие на лице у старика сменилось крайним любопытством. Старик погладил себя по голове...
– Ну-ка, ну-ка, – сказал он, растягивая слова. – Дай-ка мне твою заколку!
– Она не снимается, – ответила Рябинка с некоторым злорадством. Ей уже было ясно, что отнять Эльмаров сувенир не так-то просто.
– Это дар моего друга, – добавила она высокомерно.

– Имя! – снова влезла настырная девчонка. – Ты должна назвать его имя!
– Не надо, Лелечка. Я, кажется, знаю, как зовут друга нашей таинственной гостьи.
– Таинственной гостьи... Ой! А я-то думала!
Лелечка зашептала что-то на ухо профессору, кося на Рябинку глазами. Та незаметно, задом, задом отступила вглубь кустарника к тому месту, где оставила свой катерок. Она ринулась на палубу хрупкого суденышка, едва не позабыв про сходни, и можно даже не объяснять, до чего резво катерок рванул нарезать метраж по акватории. Рябинку несколько удивило, что погони с этот раз не было.
Чужое лицо
Погони, действительно, в этот день больше не было. Убедившись в этом, Рябинка поставила катерок на автопилот и принялась изучать местную географию. А перелистав атлас, она снова предалась размышлению. В отличие от катера, мысли ее плыли в свободном направлении, без руля и ветрил, и скоро они приняли весьма неприятную окраску.
Теперь Рябинка ругала себя на все корки: ну что бы было посидеть чинно и послушать ладком? Пусть даже она и не красавица, но ведь не написано же на ней, кто она такая? Наоборот, местный бомонд готов был принять ее за свою – зачем же было возникать тополем среди пустыни и предъявлять себя публике?

Ну не по вкусу тьеранцы паре каких-то идиотов, так что же? И кино – когда это было видано, чтобы эти изобретатели виртуальных трюков изображали жизнь такой, какая она есть? Как же теперь изменить ситуацию?
"Опростоволосилась, словно неопытная первокурсница! Хорошо ещё, что никто из знакомых не видел этого глупого детектива! Где твоя хвалёная выдержка? Надо же! Влипнуть в гонку с преследованиями! Позор! И что бы сказала бабушка?!"

Бабушка, ясное дело, ничего хорошего бы по поводу подобных сумасбродств сказать не могла. Она была сторонницей того, что бы в любом обществе не давать повода гоняться за собой не только толпами, но даже и в одиночку. И, конечно, она была права: не стоило кидаться в бега из-за пары не понравившихся слов.
Если бы не набор сегодняшних глупостей, Рябинка преспокойно бы собирала сейчас необходимую для правильной линии поведения информацию, и никто бы не смог в ней заподозрить тайного агента Тьеры и не зачислял в образчик террористки. А теперь что толку плакаться? Она сама разрекламировала свою персону, причем сделала это не наилучшим образом. Теперь её физиономия широко известна, и даже спрятаться некуда. Не вылезать же из собственной кожи!

Мысли Рябинки совершили новый поворот. Конечно, из собственной кожи вылезти нельзя, но что мешает ей натянуть поверх неё чужую? Да-да, изменить внешность с помощью тонкой, даже сверхтонкой маски? Эластичной, способной не только лицо изменить, но и быть одетой на руки, даже ноги. Кожа, гораздо светлее её собственной, светлые волосы, правильные черты лица…

И одежду, разумеется, сменить. Оранжевое платье с переливом, сверкающие с блесткой туфельки-балетки – это будет класс!
Ей нельзя было удаляться от своего звездолёта – вот в чём было дело. С другой стороны, кружиться рядом с ним, не зная системы охраны, – тоже полнейшее безрассудство. А что решил Совет Безопасности? И что сделают с ней, Рябинкой, если она к ним выйдет, или её поймают?

"Свежая кровь", – сказал Мартин.
"Её обезвредят", – сказал Кудлатый.
Нет, нельзя было оставаться в неведении. Следовало возвратиться в Открытый, и там жил Эльмар, единственный человек, который пытался хоть как-то её защитить. Конечно, он тоже не идеал (идеал не стал бы направо и налево раздавать опасные сувениры), но что бы Рябинка делала сейчас без его подарка?

Направив катер в обратную сторону, то есть на восток, Рябинка изменила внешность и переоделась. Зеркало сказало ей, что её новое лицо было гораздо красивее старого: ресницы стали гуще, брови тоньше и нос чуток длиннее. Правда, рот теперь несколько хуже открывался, но ничего, можно приспособиться. Зато она может смело появиться, где угодно, и ни один местный сыщик не признает в ней свою добычу.

Добравшись до Открытого, Рябинка поставила свой летательный аппарат на ту самую стоянку, с которой стартовала три часа назад. Был жаркий летний день. Ни малейшего ветерка не помогало дыханию, но на улицах полно было народа, и повсюду продолжали обсуждать инопланетную тему.
Рябинка поначалу вздрагивала, когда совершенно незнакомые люди обращались к ней с вопросами, но за-тем поняла: такова специфика местной жизни, выражать свои эмоции вслух и обсуждать проблемы коллективно. Можно было расслабиться, однако с детства усвоенная привычка не доверять людской любезности, мешала ей высказываться откровенно, а ругать туземцев, чтобы поддержать маскировку, духу не хватало. И она свернула с площади туда, где, как ей показалось, народа было меньше всего – на узкую и длинную прямую улочку. Там нельзя было затеряться, зато можно было снова почувствовать себя самой собой и не в толпе.

Итак, Рябинка пересекла площадь, свернула за угол и скоро очутилась возле длинного квадратного здания, которое она приметила с воздуха. Где-то там в конце виднелось крыльцо. Рябинка подошла и прочитала табличку: "Худфильм". Она вошла. В полутёмном вестибюле никого не было, кроме вахтера.
– Посторонним вход воспрещён, – сказал вахтёр.

– Мне Эльмара Кенсоли, – эти слова вылетели у Ря-бинки как-то сами собой. Да она их и не удерживала. Она ведь и впрямь искала Эльмара, да и надо же было что-то отвечать? К тому же она была почему-то уверена, что как ни велика киностудия, художников-декораторов там было не пруд пруди. И действительно, вахтёр ничуть не удивился. Более того, он ответил так, будто ждал подобного вопроса:
– Эльмар сегодня не появлялся. А вот завтра на Высоком острове открывается выставка-конкурс "Зелёная осень". Он будет там непременно.

Выяснив, что Высокий остров – это где-то в Холодном архипелаге, Рябинка выскочила на улицу и поспешила назад, к площади, поискать ближайший Интернет-центр. Шальная идея мелькнула в её свежеиспечённой лесоводческой голове. Ну конечно же, вот он, ее шанс!
В самом деле, совершенно исключено, чтобы в экспедицию взяли абсолютно все семена из полезных человеку растений – следовательно, если она подарит местным жителям какое-либо съедобное тьеранское растение, то это сразу переломит ситуацию. О ней перестанут думать как о дуре с прибамбахами и сразу посмотрят на нее серьезно, когда она заговорит о работе. В общем, в конкурсе следовало принять участие непременно.

Рябинка была не из тех, у кого между принятием решения и его исполнением дистанция огромного размера, но оказалось, что использовать шансы – искусство не из простых. Подарить надо было то, чего здесь не было, а для этого требовалось ознакомиться с перечнем местной плодовой флоры, то есть полазить по информационным блокам местной компьютерной системы.

Увы! – в данной точке Вселенной слово Интернет никому ничего не говорило! О компьютерах, правда, кое-что прозвучало, но связывали их исключительно с космическими перелетами. Добраться же до своего лично-го, на корабле, Рябинка, естественно, не могла, а если бы и была у нее такая возможность, не содержал мозг ее кораблика информации по данной проблеме.

В общем, Рябинка здорово растерялась. Пришлось снова тащиться на киностудию и расспрашивать вахтера. Оказалось – на этой психотронутой планете для обмена информацией использовались библиотеки доэлектронно-го типа, и вся информация сохранялась в виде печатных знаков на тонких бумажных или пластиковых листках, соединенных в книги и брошюры.
– Там все есть, – сказал вахтер.

Действительно, в библиотеке все было. Затребовав материалы по конкурсу, Рябинка погрузилась в созерцание картинок с изображением флоры планеты. Картинки были качественные, объемные, но их и в самом деле было неисчислимое количество, причем систематика была абсолютно дикой – по алфавиту. И Рябинка опять задумалась – подарить надо было нечто абсолютно особенное, что поразит воображение новоземельцев и привлечет их на ее сторону.
Лещина? – она плодоносит на каждый год. Яблоня? – сомнительно, чтобы ее здесь не было.

Наконец, Рябинка остановилась на хлебном дереве. Как она слышала, два или три таких дерева способны кормить человека всю его жизнь. Оставалось только вспомнить, как эти самые хлебные деревья выглядели, и дело было в шляпе.
И тут Рябинка, похолодев, поняла, что совершенно этого не помнит. Да, она видела эти растения в ботаническом саду, ей даже приходилось пробовать его плоды. Но вот что это было за дерево? Кажется, оно принадлежит к фи-кусам... Нет, вроде к баобабам... Во всяком случае, ствол у него как будто толстый... Но цветы... или хотя бы листья? Как же выглядели у него листья?

Рябинка аж тихонько застонала от огорчения – проблема показалась ей неразрешимой. Самолюбие ее было уязвлено: чего стоил ее диплом, если она не могла даже такого пустяка, как изобразить в деталях одно-единственное растение.
– Тебе плохо? – услышала она. Женщина из-за соседнего столика уже стояла рядом и участливо склонялась над её головой.
– Нет, я просто задумалась, – спохватилась наша космонавтка и улыбнулась как можно вежливей. Отзывчивость местных жителей начала ее утомлять.

Рябинка материализовала карандаш с блокнотом и провела несколько неопределённых линий. Задумчиво посмотрев вверх, она встретилась с изумленными глазами парня, сидевшего напротив.
Густо покраснев, Рябинка принялась черкать в блокноте, размышляя:
"Интересно, этот парень напротив удивился тому, что так запросто видит представителя правящей элиты, или моя одежда не соответствует моему рангу?
Ладно, отставим. Но вот ещё загвоздка. Почему у меня получилась берёза, под корнями которой я скрылась от погони? Ведь я вовсе не помнила вид и форму каждого листика и каждой веточки...

Неужели фокус в том, что я материализовала её целиком? Ну да! Я помнила, как она выглядела с опушки, а остальное порисовало мое подсознание."
"Может, съездить в тропики, материализовать там одно хлебное дерево и потом препарировать его на месте? Нет, не успею. И вообще, с эти бором и озером что-то непонятное. Ведь я НЕ МОГЛА их материализовать раньше, чем у меня появилась "заколка". С другой стороны, если Эльмар думал, что бор и озеро материализовала я, зачем он мне эту заколку дарил?”

От хлебного дерева приходилось отказываться. Чего же они проходили подходящего? Может, гранат? Тоже хорошая штука, и масса витаминов. Но, опять же, цветы... Никогда не видела, как он цветёт... Что же? Ну что же? Рябинка посмотрела на часы и недовольно поморщилась: из библиотеки пора было уходить, а она так ничего и не придумала.

Дневной зной спадал. Рябинка брела по улице и страдала: проблема казалась ей неразрешимой. Только возле гостиницы ее, наконец, осенило. Обозвав себя забывчивой кикиморой, она остановилась и даже постучала себя по лбу. Ведь был же у них на кафедре определитель растений, и атлас тропической флоры имеется. Рябинка лично его читала. А если читала, значит, не всё ещё было потеряно.
Оставалось заказать отдельный номер и обложиться книгами. В общем, над проектом Рябинка просидела почти всю ночь, а под утро сон сморил её, и был этот сон тревожен.

Она увидела себя на каком-то острове с группой молодёжи. Там были ещё какие-то люди, совсем другие, с бронзовыми сморщенными лицами, похожими на маски, необычайно сильные и неуязвимые. Они казались глухими и немыми, но всё понимали.
Почему-то Рябинка увидела их не сразу, а когда прокатилась на горке. Когда Рябинка первый раз пробежала там, ей кто-то сказал:
– Здесь ходят только бронзовые.

Рябинка смеётся и сбегает ещё и ещё. И вот какой-то парень бежит следом за ней и тут же падает, словно пораженный током. Рябинка глядит, а это Эльмар. И тут появились они: со страшными лицами и железной мускулатурой. Они подняли тело и унесли куда-то. И потом ей кто-то показывает на одного их них и говорит:
– Это Эльмар.
И Рябинка со страхом узнаёт в искалеченном лице знакомые черты.

Горка опять притягивает Рябинку. Она подолгу стоит и смотрит, как съезжают бронзовые. С Эльмаром она по-прежнему дружит, сначала из жалости, потом с удовольствием проводит с ним всё время. Он объясняется с ней телепатически, она с ним – словами.
А потом он говорит:
– Я не нуждаюсь в твоей жалости, я ведь не Эльмар.

– Но кто же? – удивляется Рябинка, и ей делается жутко.
– Я не человек. Мы – инопланетяне. Эльмара больше нет, его мозг вынут. Только тело осталось, для того, чтобы мог материализоваться я.
И тут Рябинка узнаёт, что они прилетели на Тьеру в виде зародышей, на корабле, которым управляли роботы. Они не могут развиваться сами по себе, им нужны готовые тела.
И брать тела можно только в момент преодоления страха, когда дух человека приподнят и испытывает отчаянную радость от победы над собой. Для этого и существует горка. Пробегая по ней, объект попадает под действие особых лучей, и, если его состояние соответствует нужному уровню, он пойман.

Это очень напоминает бред сумасшедшего, но Рябинка верит. И вот она уже пробирается на аэродром, чтобы захватить самолёт и улететь с острова. Она хочет предупредить Тьеру об опасности. Вот она уже летит.
Рядом с ней её друг-враг. Почему-то их отношения не нарушены. Внезапно Рябинка откуда-то понимает, что в самолёте находятся контейнеры с зародышами инопланетян, и к ней приходит решение уничтожить корабль, пусть даже ценой собственной жизни. Весёлое и жуткое состояние овладевает ею. Она теряет сознание.

И вот уже она лежит на каком-то столе, и рядом по-прежнему её псевдо-Эльмар.
– Я должен был взять твой мозг и вложить вместо него зародыш своего соплеменника. Но я не мог этого сделать. Я уничтожил зародыш. И я сделал так, чтобы наши ни о чём не догадались. На твоём лице маска. Теперь ты как одна из нас. Я буду учить тебя нашему языку.

Рябинка глядит на себя в зеркало и плачет. Неужели это она теперь такая страшная?
И вот она уже ходит по острову, чужая всем.
Вот она взрывает ненавистный остров и плывет по океану, уцепившись за какое-то бревно.
И вдруг оказывается на берегу и пытается сорвать с себя ненавистное чужое лицо. Но тщетно.

В холодном поту наша космонавтка проснулась. Она вскочила, подбежала к зеркалу и достаточно долго не могла понять, кого она там видит. И нос, и рот были хотя и вполне человеческими, но абсолютно чужими.
"Маска", – вспомнила, наконец, Рябинка. Вчера она так и завалилась спать в искусственной коже.
Сняв маску и убедившись, что с её родным лицом ничего плохого не случилось, Рябинка долго дрожала от пережитого кошмара. Нет, Эльмар был, конечно, крайне легкомысленным субъектом. Что, если бы камушек этой проклятой штуковины не вовремя нажался? За свои сны человек не отвечает. Бр...

Конкурс

Что бы Рябинка ни думала об Эльмаре, он действительно был единственным человеком, на чью помощь она могла рассчитывать. Вторая её надежда была на конкурс растений. Пути Эльмара и конкурса пересекались в районе Холодного архипелага – следовательно, туда же должен был лежать и Рябинкин путь.

Наскоро приняв ванну, позавтракав, собрав объемистый саквояж и не забыв облачиться во вчерашний хорошо зарекомендовавший себя "комплект", сварганенный из кожи и обновки, скроенной по местному фасону, Ря-бинка вылетела на север. На этот раз она отправилась в путь не в собственном транспортном средстве, а в ракетке, взятой напрокат – фирму порекомендовали ей в гостинице. Маршрутный атлас, подарок настырной девчонки-островитянки снова пригождался. Поставив ракетку на автопилот, Рябинка ещё раз перелистала его.

Для недавно открытой планетки, Новая Земля была заселена довольно густо, но пространства, где населенных пунктов не значилось вообще, тоже было предостаточно. Конечно же, Мартин и Эльмар не соврали: работы по ее специальности здесь навалом, развернуться есть где. Кстати, там, куда лежал ее путь, тоже не значилась ни одна обитаемая точка. Для кого же тогда устраивалась выставка? Может, там работает какая-то экспедиция?

Однако острова Холодного архипелага и в самом деле оказались безлюдны. Рябинке недолго пришлось гадать, который из них носит название Высокий – на плоской скалистой поверхности одного из клочков суши во всю ширь береговой полосы полыхала надпись: "Внимание! Здесь проводится выставка-конкурс "Зелёная осень""!

Подлетая к острову, наша космонавтка увидела в середине его котловину с километр в поперечнике, а в центре котловины круглый павильон. На внутренних склонах скал, с северной стороны, была выбита площадка. Рябинка поставила туда ракетку и спустилась к павильону. Кругом не было ни души, и павильон был закрыт.

Первая мысль Рябинки была о ловушке, но поскольку из павильона никто не выскакивал и ничто не взрывалось, а пейзаж по-прежнему оставался пуст, то оставалось предположить, что наша соискательница прибыла сюда рановато.
От нечего делать Рябинка промеряла глубину слоя щебёнки, которой было устлано дно котловины. Оказалось, около метра – вполне пригодно для деревьев. Но здесь даже лишайничка не росло. Желто-серые грязные скалы в полоску и грязно-желтая щебёнка под ногами.

Ракетки прилетели все как-то сразу. Не прошло и двух минут после приземления первой из них, как долина наполнилась шумом и смехом. Павильон открыли, и соперники хлынули внутрь здания.
Зал, постепенно понижающийся к площадке в центре, казался бы огромным, если бы не был на большую часть своего объёма, по периметру, заставлен стендами. Стенды были пусты – Рябинка не опоздала. Пересчитав конкурсантов, распорядитель указал каждому его место, и все стали поспешно распаковывать багажи.

Рябинка тоже достала свой и поискала глазами Эльмара, но безуспешно. Она быстро развесила рисунки, поставила на подставку горшочек с проростком и изрядный кусок спелого плода с семенами. Присоединив ко всему этому подробнейшее ботаническое описание и десяток кулинарных рецептов, она смешалась с толпой снаружи павильона.
В половине десятого выставка открылась. И Рябинка с первого взгляда на чужие проекты поняла, какой промах допустила. Все растения, представленные здесь, явно предназначались для холодного климата. Хлебное дерево, на которое Рябинка возлагала столько надежд, никак сюда не вписывалось.

Ну почему, почему она обо всём этом не подумала, когда прочитала, что конкурс каждый раз проводится на новом месте? Вполне возможно, что испытания на выживаемость предлагаемых растений будут проводиться именно здесь, на пустом диком острове. Никто не станет лелеять росток её хлебного дерева в ожидании, пока он достаточно окрепнет. Впрочем, как хотят.
Расстроенная, она долго ходила от стенда к стенду, пока совершенно неожиданно не наткнулась на Эльмара. Точнее, он сам наткнулся на неё.

– Рад видеть Рябинку! – тихо сказал он, склонившись к самому её уху.
– Как вы меня узнали? – отпрянула она.
Этот парень снова удивил её. Вот уж никак она не думала, что её так легко расшифровать.
– Ты выдала своё присутствие, а остальное было просто, – объяснил Эльмар. – Ты забыла изменить походку и фигуру, ведь лицо – это не всё. А глянь-ка, что творится возле твоей работы! Надо же! Приволочь живую модель!

– Разве это запрещено?
– Полагается только макет. Пока растение не одобрено Советом, никто не имеет права вводить его во флору планеты. Только ты одна могла не знать этого. А твою новую внешность мне подробно описали на киностудии.
– А... Ох, а я уж было испугалась. Но почему такое странное постановление? Ведь живая модель лучше во всех отношениях.
– Вот-вот, и у нас так думали полтораста лет назад. Каждый мог придумать своё и отнести в бюро материализации.

– Бюро материализации?
– Ну да. Были такие учреждения лет пятьдесят назад.
– Но ведь не каждая конструкция жизнеспособна.
– Само собой, а только прикрыли это дело совсем по другой причине. Некоторые из новоизобретёнок оказались опасны, причём совершенно невозможно было предсказать заранее, ядовитым будет растение или съедобным. Понимаешь? И хорошо, если эта гадость гибла, не оставив после себя семян. А то ведь некоторые мы до сих пор уничтожить не можем.

– Вроде той виалы, которая растёт в саду у Мартина?
– О нет, виала не ядовита, и уничтожать её никто не собирается.
– Почему же тебя так удивило, когда она мне понравилась?
– Меня? Ах, да! Так ведь это у нас самое распространенное декоративное растение. И виала Мартина ничем особенным от виал у других садоводов не отличается.
– Я похвалила то, что не заслуживало похвалы? Интересно... Но что мне теперь делать?
Эльмар пожал плечами:
– Единственное, что тебе угрожает...

– Автора так называемого хлебного дерева просим выйти на середину зала, – раздался внезапно громкий голос откуда-то сверху.
Шум в зале моментально стих, как будто его выключили.
– Не выходи, – шепнул Эльмар, и Рябинке показалось, что его шепот слышали все, вокруг, до чего оглушающей была эта тишина. И непереносимо громким прозвучало повторное:
– Автора хлебного дерева просим выйти на середину зала. Граждане, отойдите в сторону, освободите место.

Сразу вновь стало шумно, и толпа, растекшаяся было ручейками вдоль стендов, полилась вся к середине, где стояла маленькая женщина средних лет с микрофоном. Вдруг стало тесно. Рябинку с Эльмаром стиснули и понесли вперёд.
Рябинка пыталась было выбраться, отодвинуться подальше. Но тут её толкнули, и она, чтобы не потерять Эльмара, вынуждена была подчиниться общему потоку. Люди вокруг неё оживлённо обменивались впечатлениями.

– Ты думаешь, она выйдет? – спросил совсем рядом звонкий голосок.
Рябинка повернула голову и очутилась нос к носу с нахальной девчонкой по имени Лелечка. Она хотела было ответить, от неожиданности не сразу сообразив, что Лелечке положено было бы пребывать сейчас в другом месте, но вовремя постигла, что вопрос был обращён не к ней, а к тому самому худощавому мужчине со впалыми щеками, который так не понравился Рябинке ещё в Открытом. Худощавый, словно очнувшись от какой-то думы, спросил в свою очередь:
– Кто «она»?
– Да туземка же!

Что тот ответил, Рябинка уже не слышала. Людская волна понесла её дальше и последним своим всплеском вынесла прямо к площадке в центре зала.
Рябинка стояла ни жива ни мертва, вцепившись в руку Эльмара. Она ясно ощущала каждой клеточкой своего тела, что деваться ей, если узнают, совсем некуда.
– Так есть здесь автор хлебного дерева? – повторила в третий раз женщина с микрофоном, и посмотрела прямо в Рябинкину сторону.
У нашей искательницы приключений подогнулись колени. Если бы она была без маски, то выражение ее лица непременно бы ее сейчас выдало, и во всей этой истории, наверное, можно бы было поставить точку.

Горячий липкий пот заструился по Рябинкиному телу, скапливаясь во всех мыслимых местах, где ему под искусственной кожей была к тому малейшая возможность. А когда Эльмар осторожно высвободил свою руку из её руки, она увидела на его запястье белый, постепенно розовеющий след от своих пальцев.
– Это мой проект, - сказал Эльмар и сделал шаг вперёд.
Женщина с интересом на него воззрилась:
– Правда? Так это ты? Не будешь ли ты добр объяснить... мы не совсем поняли... что это значит: "семейство тутовых"?

Стремление действовать включилось в Рябинке словно помимо её воли. Ну не привыкла она прятаться за чужую спину!
По истечении доли секунды между диктором и Эльмаром возник ящик, а в нём, на подушке сфагнума, густо усеянной крупной клюквой, возвышался кустик голубики. Это был кусочек любимого Рябинкиного болота из бабушкиного заповедника, и здесь, на этом холодном каменистом островке у него были все шансы выжить и произвести потомство. В центре ящика она воздвигла табличку: "Уголок туземной природы. Ягоды съедобны. Остальное безвредно."

Толпу на мгновение словно парализовало. Затем кто-то крикнул:
– Эй, Эльмар, ты, кажется, собираешься переквалифицироваться в инопланетянина?
По лицу Эльмара пробежала тень. Он поднял голову, покачнулся, сложил руки на груди и хмуро произнёс:
– Я пошутил…

Что-то зашипело, раздался истерический женский вопль. Повернув голову, Рябинка увидела, как на противоположном конце зала толпа всколыхнулась, и какой-то мужчина побежал к двери. Три человека бросились за ним. Увидев его кудрявые всклокочённые волосы, Рябинка опять же не удивилась. С некоторым отстранением она подумала: “Ну каждый, с кем я сталкивалась на этой планете, сегодня здесь”.
Кудрявый обернулся, к преследователям, повёл красными воспалёнными глазами, и в его руке блеснуло нечто вроде аэрозольного баллончика. Преследователи отпрянули, Кудрявый выскочил на улицу… Всё произошло так быстро, что показалось Рябинке просто наваждением.

В зале зачихали, закашляли. Молодая, красивая брюнетка, одетая в серо-лиловый комбинезон с геометрическим орнаментом, безжизненно повисла на руках у своих соседей.
– Врача, скорее врача! – закричал кто-то.
– Положите её на пол, – скомандовала женщина с микрофоном. – Включите вентиляцию. Граждане, разойдитесь!
Сразу стало прохладно, и до Рябинки донесся слабый цветочный запах, а вслед за ним что-то резкое и удушливое.

– У кого-нибудь есть нашатырь? – спросила женщина с микрофоном.
– У меня, – моментально откликнулся Эльмар и вынул из кармана флакончик.
– Вот и отлично. Давай.
Она поднесла к носу девушки нашатырь и та открыла глаза. Она встала и её тут же вырвало.
– Ты одна прилетела?
– Да, – ответила девушка, задыхаясь. – Я в своей машине.

Площадка перед павильоном быстро пустела. Вскоре в зале осталось совсем мало народу. Рябинка вновь увидела Лелечку и худого мужчину со впалыми щёками.
Лелечка подошла к Эльмару, подала ему свёрнутый вдвое листок и сказала женщине с микрофоном:
– Мы отвезём пострадавшую, куда надо.
Не слушая возражений девушки, она взяла её за руку и увела к выходу. Эльмар раскрыл листок и нахмурился.

– У тебя из-за меня неприятности? – виновато спросила Рябинка.
Эльмар покачал головой:
– Да нет, пустяки. Есть одно неотложное дело. А тебе лучше сидеть в Открытом, в гостинице и никуда не отлучаться. Там я тебя найду.
– Но почему я должна сидеть?
– Пока мы не поймаем этого типа. Я должен помочь его обезвредить.
При слове "обезвредить" Рябинка содрогнулась. Очевидно, Эльмар это заметил.

– Ведь это тебя он хотел убить, неужели ты до сих пор не поняла? – пояснил он. – Этот сумасшедший принял эту девушку за тебя!
– Ты хочешь сказать, что она пострадала по моей вине? – изумленно возмутилась Рябинка. В самом деле, час от часу не легче! Теперь и за местных маньяков она должна отвечать!
– Вовсе не по твоей, – озабоченно возразил Эльмар. – Ты же не могла предвидеть. Да и кто мог?
Рябинка скривилась. Так и есть! Он, действительно, считает её виноватой.
– Хорошо, – нехотя согласилась она.

– Подожди-ка. Если ты окажешься в опасности, начни вращать головку ума против часовой стрелки.
– Какую ещё головку? – спросила она, уже напрочь сбитая с толку.
– Как какую? Головку заколки, которую я тебе подарил!
– Так значит, умом вы называете эту штучку?
– Разумеется. Уловитель мыслей, улмыс, ум. Что тут непонятного?
– Значит, я должна вращать камушек налево, и ты придешь?
– Не обязательно я. Тот из могучих, кто окажется ближе.

Разговор, о котором Рябинка никогда не узнала:
– Эльмар Кенсоли! Как нарушитель спокойствия на планете ты предстоишь перед судом. Тебе предъявляются два обвинения:
1. Ты материализовал новое растение без согласия Совета Безопасности.
2. Ты нарушил четвёртый закон без уважительной причины.
– Проект был не мой. Я хотел свести всё к простому розыгрышу. Она очень испугалась, и я боялся, что она натворит чего-нибудь с перепугу.
– Она и натворила. Ты знаешь, где она сейчас?
– Да.
– Ты знаешь, какое наказание тебе угрожает?
– Да. Но ведь никто серьёзно не пострадал. Та девушка очнулась, я сам видел.

– К сожалению, ты видел не всё. Действие газа, который применил преступник, сказывается не сразу. Смерть может наступить в любой момент в течение двух суток. Четыре человека уже в больнице. А преступник ходит на свободе!
– Кто он?
– Лаборант одного из заводов по производству искусственного волокна. Кстати, хороший специалист. В том, что у него не выдержал рассудок и он стал опасен для общества, виновен ты, Эльмар.
– Не понял! Разве тот аэрозольный флакончик не был приготовлен им заранее?
– Был. Но нюанс не в этом. Массовый психоз – вот в чём суть. Девочку необходимо было сразу же изолировать, а ты уже дважды помешал это сделать.

– Я не согласен. Она не преступница и не сумасшедшая.
– Она еще хуже, чем обе эти категории. Она – источник нестабильности. Никто в Большом Космосе не должен знать о нашей планете. Стоит твоей подзащитной по возвращении домой послать сообщение в соответствующие органы…
– Ей не поверят.
– А если захотят проверить?
– Да, наверное, я заслужил наказание.
– Нам не раскаяние твоё нужно, а туземка. Где она прячется?
– Сначала я должен знать, что её ожидает.

Практика

Рябинка вернулась в гостиницу, полная отчаяния. Ну почему всё, что она ни делает, оборачивается против неё?
Хотела улететь – нарвалась на погоню.
Хотела быть как все – показали от ворот поворот.
Хотела найти работу – вынуждена скрываться от какого-то маньяка-убийцы.

Вот и с "Саваофом" получилось нехорошо. А ведь как радовалась Рябинка, когда их группа получила практику на Лиске. Это было редкостное везение, начать работу не по следам кого-то, когда чувствуешь себя лишь шестерёночкой в запущенном кем-то механизме, а на раздольном целинном месте! И что же? Чем всё это кончилось? – Выговором.
А теперь и вовсе она попала в переплёт хуже некуда. Из-за неё начали гибнуть люди! Кто-то там сбрендил, на всех кидается, и её персона тому виной! Психи какие-то перепуганные! А ей лично приказ: сидеть и не высовываться!

Деятельная натура Рябинки требовала немедленного выхода накопившемуся раздражению. Терпеливо ждать неизвестно чего – это была пытка, хуже которой не мог бы придумать для Рябинки и злейший её враг!
Рябинка включила телеприёмник и принудительно заставила себя смотреть всё подряд. Но телепрограммы её раздражали, и мысли её только посредством внушительной дозы силы воли следили за перипетиями похождений телеперсонажей.

Несколько заинтересовал её художественный фильм, основной сюжет которого вращался вокруг производства воды из твёрдых пород. Оказывается, когда-то на этой планете тоже, как и у них на Лиске, была нехватка воды. Искусственная гидросфера – и такая роскошная! Неужели правда? В титрах мелькнуло, что сюжет основан на реальных фактах. Вот бы "Саваофу" показать, уж он бы иззавидовался.
Но рассусоливать из этого фактика полуторачасовую драму – нет, выдержать такое надругательство Рябинкины нервы были не в состоянии. Она устала. Ее тянуло домой, к оставленным ею ребятам, к сизым пескам Лис-ки. Она вспоминала... вспоминала.

Практиканты, а их группка была именно из практикантов, составляли одну двухсотую часть экспедиции, назначение которой было освоение планеты под названием Лиска с целью сделать ее пригодной для человеческого существования. Остальные члены экспедиции были опытнейшие космические зубры. Это были люди весьма далёкие от лесоводства и всякого иного "водства". Были среди них строители, повара, два врача, энергетик и множество всяких "логов", среди которых гидро-, гео- и сейсмо- не казались ещё самыми значительными.
Эти люди, большинству из которых давно перевалило за тридцать, весьма критически посматривали на новичков и открыто пророчили, что те сбегут через полгода. Возглавлял "сонм небожителей" Самшит Уаиндович Власенко, он же "Саваоф" или просто "Сам", по профессии экономист. На его счету было Целых Три Планеты.

Ребята твёрдо решили делом доказать, на что они способны. По договорённости "Сам" должен был выделить им опытный уголок на базе. Однако по прибытии на место не было заметно, чтобы начальник торопился выполнять своё обещание.
- Что мне важнее – люди, или ваша травка, которая высохнет после первого же метеоритного дождичка? Хотите, чтобы было скорее – лопаты в руки и вперёд, на расчистку пещер, – вот что он сказал возмущённым ребятам.
А когда помещения были смонтированы и приведены в жилое состояние, то оказалось, что для опытного уголка места не нашлось. Что его даже и не собирались выделять, поскольку в первоначальном проекте био-опыты не значились.

Разъярённая Рябинка помчалась к начальнику:
– Самшит Уаиндович, как это называется?
– Я парники построил? Построил. Возьмите одну грядочку и проводите свои опыты, между делом.
– Но нам нужна не грядочка, а серия герметически изолированных камер!
– Вот что, – нахмурился Саваоф. – Там, на складе, ещё кое-чего осталось. Оно в вашем распоряжении. А у меня график, и прошу больше не беспокоить по пустякам.
– Но ведь мы не сумеем!

Главный экономист и покоритель четырёх планет скривил рот в усмешке:
– За три месяца не научиться сварке! Да не забывайте о своём основном деле. Посевная на носу.
Начальник экспедиции прекрасно помнил, что пройдёт не меньше пятнадцати лет, прежде чем эта нетерпеливая девочка сможет высеять под открытым небом свою первую травку. Разные там эксперименты, по его мнению, могли спокойно подождать.
Ребята тоже, между прочим, слышали о том, что в Космосе ничего не делается быстро. Но если слепо доверять разным инструкциям, откуда возьмется прогресс? О, у наших биологов были грандиозные планы! И вот, из-за упрямства "бездушного бюрократа" всё рушилось? Ну нет!

После короткого совещания Вихря и Верна послали к герметчикам – учиться, а оставшаяся тройка мужественно взвалила на свои плечи их работу. А её было немало. Нелегкое это дело – превращать смесь щебёнки и песка в плодородную почву.
Ребята работали как каторжные и всё же не успевали. Легче было Стоуну: он и дома любил огородничество, а девчонки уставали смертельно. Вот когда они поняли разницу между неспешным ковырянием земли и трудом земледельца. Гордость не позволила им сдаваться. И всё же, когда через две недели Верн и Вихрь доложили, что сварочный аппарат они освоили, Рябинка сказала:

– Хорошо. Это нам потом пригодиться. А пока – плодопитомник мы уже заложили, а вот с полем к сроку не успеем. Включайтесь мальчики.
Так прошло еще два месяца. Ребята поднакопили опыта, втянулись, и постепенно им стало легче. Посеянное росло, можно сказать, само, а присматривать, подкармливать, поливать – это были мелочи по сравнению с тем объёмом работ, который им нужно было провернуть вначале. Можно было теперь выкроить время и для опытов.

О, парнички, построенные Верном и Вихрем были просто чудо: с трёхслойной самозатягивающейся, в случае повреждения, оболочкой, с автоматической регулировкой температуры воздуха. Правда, с виду они были неказисты. Но у кого первый блин не получается комом? А свою службу они несли исправно, и это было главное.
В первой секции ребята решили создать идеальную для Лиски почву, какой она им представлялась. За основу взяли щебень. Они развели его водой, перемещали с сухим листом, засеяли семенами самых различных быстрорасту-щих растений и населили коловратками, бактериями, дождевыми червями и прочей живностью. Дирижировала этим Тим. Она была почвоведом.

Следующая секция была бассейном. Она была, пожалуй, самой большой, потому что Вихрю непременно требовались и проточная вода, и пруд. Это было его царство, и спорить не приходилось.

Третий участок принадлежал Стоуну. Он был разбит на множество участков с самыми разнообразными рельефом, структурой, твёрдостью, начиная от голых камней и кончая пылью. Стоуна, как эколога, интересовало, какие био-сообщества лучше подойдут для той или иной местности.
Объединённый участок Верна и Рябинки делился на десять изолированных камер, в каждой из которых давление воздуха было ниже, чем в предыдущей. Ребята мечтали вывести такие растения, какие можно было бы высаживать на поверхность планеты при самом минимальном давлении. Они хотели, чтобы к тому времени, когда Лиску окутает достаточно плотное одеяло атмосферы, она уже накопила немного биомассы.

Это была заманчивая цель, ради которой не жаль было труда и времени. Если бы она увенчалась успехом, это обозначало бы не прозябание до конца своих дней на задворках миров, а успешную карьеру, имя, славу, кучу кредиток в конце-концов. Ну и кроме того, био-опыты входили как тема в их дипломные работы. А это при добросовестности Рябинки тоже было немаловажно: данные для курсовых она никогда “с потолка” не брала, фактов не подтасовывала и сроду ничего из чужих работ не передирала.

Но едва успели ребята получить какие-либо положительные результаты, едва успели исписать по нескольку страниц в своих дневниках наблюдений, как в их бурную деятельность вмешался "Сам". Рябинка получила приказ немедленно к нему явиться.
Она думала, что ей всего лишь предстоит головомойка за прихватывание сна и рабочего времени /и то, и другое строжайше запрещалось/, но...
– Я слышал, вы там начали скучать, – сказал ехидно начальник экспедиции, когда Рябинка вошла в кабинет. – Вам не кажется, что рановато?
Рябинка покраснела и не ответила.

– Осведомлены ли вы, что металлургический завод неделя как построен?
Рябинка кивнула.
– Тогда почему пренебрегаете своими обязанностями?
– Уберём урожай и займёмся.
– Урожай уберут без вас. Ваше дело - сажать. Когда приступите?
– Но вы не предупредили!
– Ах, им ещё нянька нужна! Разве вы не знаете, что озеленение – ваш прямой долг, записанный, кстати, в трудовом договоре? Так вот, примите к сведению: на каждом предприятии будет как закрытая оранжерея – там растут деревья, напоминаю на всякий случай, так и открытый парник.

– Но у нас нет семян! – дрогнувшим голосом проговорила Рябинка.
Начальник вскипел:
– Значит, если бы нас вдруг отрезало бы от Тьеры, а урожай погиб, мы бы по вашей халатности умерли бы с голода? Почему не заказали до сих пор?
Рябинка побледнела.
– Идите, – сказал начальник напоследок. – И чтобы через две недели там что-нибудь росло.

Как растерялись ребята, когда Рябинка передала им разговор с Саваофом.
– Он над нами издевается! – воскликнула Тим. – Он просто смеётся над нами!
– Он хочет от нас избавиться, – проговорил Верн.
– Я видел график. Теперь эти заводы посыпятся, как грибы после дождя , – мрачно подтвердил Стоун. – Посадка, затем уход... Нам ни за что не справиться!
– Можно посадить то, что растёт само, без ухода, как лес, – возразил Вихрь.
– Лес из ничего – шикарно, – пожала плечами Тим. – Удобрений нет, семян нет, я уже не говорю о рассаде и всём прочем.
– Эх, ну что бы этому крючкотвору подождать с полгодика, – махнул рукой Стоун.

– Надо посадить сосны. Они нетребовательны, – предложил Верн.
– Сосны не годятся, они пожароопасны, – возразила Тим. – лучше липы.
– Надо исходить из того, что у нас в наличии, – прекратила готовый было разгореться спор Рябинка. – У Вихря есть несколько отводков ирги. Создадим небольшой парчонок, с озером, и сойдет на первый случай. А впредь будем умнее.
– Да, – сказал Стоун. – Но как же быть со степной частью нашего пейзажа?

Вот какие события предшествовали появлению Рябинки сначала в бабушкином заповеднике, а затем на Новой Земле. И любой бы сейчас нервничал на ее месте: улетела она, считай, без спроса, и если не явится через неделю, то закрыть дыры они уже не успеют, в сроки ввода объектов никаким чудом не уложатся, и Саваоф им этого уже не простит. То есть, считай, все: провал!
А тут еще этот маньяк! Неужели Эльмар сказал ей правду, и этот тип решил расправиться с ней, Рябинкой, только за то, что она чужачка? Может, художник что-то перепутал, и зря она ему доверилась? Ведь всем известно: эти деятели искусств обожают важничать и напускать на себя загадочность.

Экстренный выпуск новостей, последовавший за водяной драмой, вынудил ее, наконец, убедиться: Эльмар ничего не перепутал, и прячется Рябинка не зря. Жертвой маньяка стали ещё две девушки, обе черноволосые и обе в голубых комбинезонах. Одна из них находилась в очень тяжелом состоянии.
Но поверить Эльмару не обозначало успокоиться. Наоборот, нервная система Рябинки окончательно дала сбой. Она заметалась по номеру, разрываемая на части целым коктейлем различных чувств и желаний. Опасность опасностью, но она просто не способна была допустить, чтобы кого-то убивали вместо неё.

Эльмар отправился рисковать ради неё своей жизнью – прекрасно, это его право, это ещё можно было принять. В конце концов, он мужчина. Но девушки здесь при чём? Агнцы на заклание, что ли? Как же сильно надо ненавидеть, чтобы убивать невинных людей только за то, что они на кого-то похожи? Ведь уже трое вместо нее одной, а она торчит здесь, как глупая кукла с опилками в голове вместо мозгов!
"Может, мне объявиться?"
Но она тут же вспомнила роковое "её обезвредят". Желание объявить себя мигом улетучилось, и разум услужливо выдал этому оправдание:
"Но тогда преступник затаится. А он ведь – псих. Что-то еще взбредет ему в котелок, и я снова окажусь без вины виноватой. Например... Надо поставить себя на его место... Что бы ты сделала, если бы хотела бороться с туземцами?”

Рябинка похолодела: корабль! Как она только могла забыть? Что, если преступник уже подбирается к ее звездолету?
"А ведь это мысль. Там его, значит, и надо ждать."
"А если он догадается? Нет, давай-ка ещё разок поставим себя на его место..."
"Совсем запуталась... Значит, так. Предположим, он понял, что я разгадала его намерения..."

Если бы кто-нибудь мог разобраться сейчас в хаосе Рябинкиных мыслей, он бы убедительно разъяснил ей, что логика маньяка отличается от логики нормального человека, и что проблемы местного населения должно решать само местное население. Ей же лучше под шумок сделать ещё одну попытку прорваться на корабль, а не ловить убийц. Но поскольку направить Рябинкины мысли к такому очень правильному и полезному для неё выводу было некому, намерение во что бы то ни стало не допустить дальнейшей гибели людей вылилось у нее в требование немедленного действия. Ситуацию надо было разрешить во что бы то ни стало.

"Если я помогу местным жителям поймать маньяка, я сразу убью двух зайцев: докажу им, что я нормальная и избавлюсь от опасности. А где маньяка ловить? Там, где он рассчитывает меня встретить. Он думает, что я рвусь немедленно слинять. Значит, намереваясь меня уничтожить, он должен вечера проводить не где-нибудь, а возле Долинного, чтобы подкараулить меня при подходах к звездолету.”
“Бояться мне нечего: с заколкой-материализатором я могу все, что угодно, и никто мне ничего не сделает.”

Подумав, Рябинка подошла к столу и написала записку:
"Эльмар! Извини, я не сумела сдержать своего обещания. Я найду тебя сама. Р. Д. Кенсоли."
Отдав записку дежурной в холле гостиницы, она пошла к стоянке машин. Как ни странно, на душе у нее снова воцарились тишь и благодать. Ракетка послушно понесла её к месту её первых приключений на новой Земле. Пролетая над Долинным, наша героиня покружила немного над домиком возле аллеи из синих тюльпанов. Как хорошо ей было в гостях у Мартина! Жаль, что такие парни, как он, не интересуются дурнушками вроде Рябинки. Хорошо бы он вышел хоть на пару мгновений… Но Мартин так и не вышел.

Сердце у Рябинки бешено заколотилось, когда она поставила ракетку на берегу озера и вышла. Поминутно оглядываясь, она ступила шаг, другой. Никого не было. И она пошла, держа руку в кармане, где лежал приготовленный пистолет с усыпляющими капсулами.
А вокруг было прекрасно! Тонкий аромат смолы разливался в воздухе. Стройные стволы кедров легонько покачивались под ветром, и словно шепот пробегал по верхушкам. Казалось, они тихо стонут, оплакивая её молодую жизнь, которой суждено, быть может, нелепо оборваться.
"Как глупо, – думала она. – Как всё это было безнадежно глупо."

Сделав крюк, Рябинка отыскало знакомое место возле края рощицы и свою берёзу. Старый комбинезон её по-прежнему лежал под корнями, прикрытый пучком травы, и ножичек валялся рядом. Космонавтка переоделась и пе-реложила пистолет из кармана платья в боковой карман курточки.
Между тем сумерки сгустились, а преступник всё не появлялся. Рябинка совсем упустила из виду, что шум деревьев скрадывал звук её легких шагов. Догадалась она об этом, когда стемнело окончательно. Дело зашло в тупик. А между тем, если её расчет был верен, то преступник находился где-то рядом. И Рябинка решилась на последнее. До края березняка было совсем немного, а дальше, стоило ей пройти пару сотен шагов...

И она сделала эти шаги.
Взревела сирена, и луч прожектора выхватил её фигурку из темноты. И не успела Рябинка ступить в тень первых деревьев, как смутный силуэт возник перед ней. В лицо ей ударил противный запах перепрелого сена, мгновенно смешавшийся с уже знакомым резким и удушливым. Она выкинула вперёд правую руку с пистолетом и выстрелила.
"Как просто..." – подумала она, теряя сознание. Медленно падая на землю, она увидела над собой лицо худощавого мужчины с пронзительными глазами. И перед тем, как её глаза закрылись, она успела выстрелить ещё раз.

Суперромантизм или …

Рябинка долго не могла понять, где она находится. Всё вокруг неё было зелёным: стены, стулья, шторы, даже ковёр на полу и потолок. Она спорила с "Саваофом", потом открывала глаза и опять плыла куда-то по бирюзовым волнам. Перед ней вставало худое вытянутое лицо с пронзительными глазами, и рука с аэрозольным баллончиком тянулась к ней, лишая её воздуха, не давая дышать.
Рябинка крутила головой, силясь приподняться... Она вновь оказывалась в зелёной комнате. Русоволосая девушка с чёлкой опускала её на подушку и подносила к носу шланг с кислородом. Перед воспалённым взором Рябинки проносились её товарищи, которые спрашивали, скоро ли она привезёт семена, а бабушка всё допытывалась, не забыла ли она сумку. Но тянущаяся рука и худое лицо с пронзительными глазами мучили её сильнее всего.

Наконец, в один прекрасный миг сознание Рябинки окончательно прояснилось. Она увидела, что лежит на кровати и попыталась встать.
– Чем меньше ты будешь двигаться, тем лучше для тебя будет, – услышала она.
Слова эти принадлежали русоволосой девушке с челкой. На девушке был белый халатик и косынка. И Рябинка догадалась, что находится в больнице.
– Преступника поймали? – спросила она, задыхаясь.
– Конечно, поймали. Сразу нашли, рядом с тобой. – Медсестра поправила что-то в Рябинкиной постели и добавила:
– Денька четыре тебе придётся провести здесь.

Рябинка опять впала в полубредовое состояние. На следующий день она почувствовала себя достаточно выспавшейся, чтобы вспомнить: ее ждут. Пусть она больна, но глаза, уши и язык у нее есть?
– Включите, пожалуйста, телевизор, – попросила она медсестру.
– Боюсь, доктор не позволит, – сказала медсестра.
Всё было ясно: информации из окружающего пространства не будет. Что ж, ещё вопрос:
– Где я нахожусь?
– В больнице.
– Это понятно. А где именно?
– В Долингорде.

Это уже утешало. Значит, обыкновенная больница, и её в самом деле только лечат, а не что-нибудь иное. Но можно проверить:
– Доктор Мартин Фот сегодня работает?
– Конечно. У него как раз начался обход. Да вот он сам, и всё тебе объяснит.
Мартин подошёл к Рябинкиной кровати. Рябинка взглянула на него, и вдруг горькие слёзы полились по её щёкам. Ну почему, почему она так некрасива?

– Вы на меня не сердитесь? – спросила она.
– За что мне на тебя сердиться?
– Что я тогда удрала.
– Никто на тебя не сердится. Любой бы на твоём месте растерялся. Выздоравливай скорее.
– Разве я слепая? У вас все словно помешались на страхе перед тьеранским вторжением.
– К тебе это не относится. Вон какие стихи про тебя напечатаны в сегодняшней газете.

Он вынул из кармана сложенный вчетверо номер и, положив его на столик возле Рябинкиной кровати, незаметно вышел. Рябинка пробежала глазами по заголовкам и наткнулась на крошечную поэмку из восьми строф. "Ино-планетянке", - называлась поэмка.

Расскажи мне о звёздах,
О планетах, полётах,
О Галактики вечной
Неустанных заботах.
Твой отказ не предвижу,
В своей жизни беспечной
Я ведь их не увижу.

В душе у Рябинки зазвучала тихая уютная музыка. Ей сразу как-то стало понятно, кто был автором поэмки. Ко-нечно же, Эльмар! Она словно слышала его голос...
Я ведь их не увижу,
Той земли обаянья,
Из туземного камня
Бусы я не нанижу.
Не нырять мне в Тех Водах!
Вижу я с расстоянья
Бесконечности отдых.

Бесконечности отдых...
Может быть, его нету?
Как безгазовый воздух
В неизменных породах
Неподвижной планеты.
Как познать мне им цену
И туманностей пену?

Расплывчатые, но чудно прекрасные картины, казалось, проступали сквозь газетные строчки. Они что-то будили в душе Рябинки, словно звали куда-то...
И туманностей пену,
Их волшебные краски,
Я б запомнил как сцену
Из нечаянной сказки.
Но в бездонных угодьях
Их жемчужные гроздья
Не встревожу надменно.

Не встревожу надменно
Тем ли, этим манером
Я покой твой чрез меру.
Подозреньем мгновенным
Я тебя не унижу.
Только вот твою веру
Как к себе я приближу?

Как к себе я приближу
Зелень глаз твоих странных?
Я теперь ненавижу
Тяжесть пут своих тайных.
Полно зовов нежданных
В их глуби переменной
Ариозо Вселенной.

Ариозо Вселенной
Разногласую стаю
Я послушать мечтаю.
И найду ли замену
Этим песням - не знаю.
Звёздный зов в тех аккордах.
Расскажи мне о звёздах!

Расскажи мне о звёздах,
Я ведь их не увижу.
Бесконечности отдых
И туманностей пену
Не встревожу надменно.
Как к себе я приближу
Ариозо вселенной?

Первая буква каждой строки в последней строфе была выделена красной краской. Буквы эти перед Рябинкиным взором оторвались от своих мест, проплыли и выстроились в одну строчку, вдруг образовав одно слово: "Рябинка."
И Рябинка заснула.

А утром следующего дня медсестра принесла Рябинке ворох свежих газет. Рябинка взяла одну из них и почти сразу наткнулась на большую подборку. Статьи разных авторов, напечатанные разным шрифтом, были объединены общим заголовком:
СУПЕРРОМАНТИЗМ ИЛИ ВОЗВРАЩЕНЧЕСТВО?
Заметки по поводу стихов Э. Кенсоли
"Инопланетянке"

Рябинка прочитала одну рецензию, другую. Статейки были едкие, хлесткие. Особенно задевала за живое одна из них.

"Наш многообещающий поэт Эльмаров возвестил о начале новой эры в поэзии Земли – эры суперромантизма. На сей раз он решил скрыться под псевдонимом "Кенсоли".
К чему такие сложности? Неужели для него наш читатель настолько неискушен в литературе, что не сумеет разобрать, где когти льва, а где уши осла? Или поэт надеется таким образом узнать, не исписался ли он, не живёт ли за счет своей прежней популярности?

Нет! Этот плохо состряпанный маскарад, это шитое былыми нитками кривляние служат одной цели: лишний раз покрасоваться перед читателем своей скромностью и одновременно блеснуть новой, ещё никем не опробованной темой. Что ж, разберем, стоит ли его опус тех похвал, которые ему расточает некоторая часть нашей молодёжи.

Первое, что бросается в глаза – неопределенность жанра. Для стихотворения это слишком длинно, для поэмы – коротко. Кажется, что поэт на сей раз влюблён и, как все влюблённые, пишет длинно и сбивчиво. До того сбивчиво, что во втором куплете начисто забывает, что было написано в первом, и всё стихотворение распадается на ряд отдельных, плохо склеенных заключительным семистишием отрывков.

Ну что это значит: "Твой отказ не предвижу???" и почему его жизнь беспечная? Если кто-то влюблён – он переживает и мучается. Нырянье в тех водах натянуто явно для рифмы. И хотелось бы мне узнать, как можно увидеть отдых бесконечности? И бесконечность, и отдых – понятия абстрактные, и ни вблизи, ни с расстояния их объединение созерцать невозможно. Так по крайней мере представляется каждому здравомыслящему человеку.

Дальше – лучше. Приблизить кроме веры он хочет "зелень глаз". Даже не глаза ему нужны, а их зелень! Приблизил бы лучше всю целиком!
И, значит, поэт ненавидит не путы, а только их тяжесть? Вот спасибо, утешил! Но отчего они тайные? Каждому несмышленышу известно, какие такие тайные путы привязывают нас к Земле. Каждому, кроме нашего писаки.

А уж "ариозо Вселенной" способно растрогать до слез! До сих пор "ариозо" значило пение в один голос. У нашего рифмоплета они зазвучали стаей, да ещё разногласой. Представляю себе, что это за музыка! И уж замену-то "этим песням" найти проще простого: бери любой музыкальный инструмент и нажимай сразу на все клавиши. И наслаждайся. Только предварительно попроси всех окружающих выйти, ибо они-то не мечтают послушать никаких звёздных какофоний.

Тут можно, конечно, возразить, что поэт взял, мол, чрезвычайно трудную форму, что форма эта нова и никем ещё не опробована и т. д. Но трудность формы ещё ни кому не давала права на скидку. И новизна тоже. Если тебе что-то не по зубам – не берись.
Да и к чему столько усилий? Чтобы влить старое вино в новые мехи? Затребуйте в любой библиотеке томик Пушкина, "Евгений Онегин", глава вторая, и вы убедитесь, что ещё в XIX веке эры Той Земли производились опусы, подобные "Инопланетянке". У Эльмарова в роли "Тех дальних стран" выступает конкретная Та Земля, вот и вся разница. Да вместо романтических роз имеются бусы из туземного камня.

Всё на лицо у нашего поэтика: и "дух пылкий и довольно странный", и невежество. Только чуть-чуть другой "мечтою сладкой" забавляется он. Другое время! Что ж, если Эльмаров своим творением собирался поднимать романтизм на новую ступень, мы поздравляем его с успехом. Но лучше бы ему не воскрешать литературных покойников."

Сначала статья показалась Рябинке довольно остроумной, но, дойдя до конца, Рябинка вспомнила, что поэмка была красива, и даже очень. И хотя от былого поэтического впечатления остались одни обломки, нашей космонавтке не хотелось с этими обломками расставаться.
Рябинке стало грустно и очень жалко себя и Эльмара.

Прощай, планета парадоксов!

Мартин сильно рассердился, когда увидел газету на Рябинкиной тумбочке.
– Непростительная халатность, – пробормотал он.
– Да, я прочитала эти рецензии, – с некоторым вызовом сказала Рябинка. – Ну и что? Почему я не должна знать, что не все в восторге от поэзии твоего друга? Вот он, наверное, очень будет переживать, когда прочтет.
– Если ты об Эльмаре, то о нём я как раз беспокоюсь меньше всего. Он знал, что писал, и знал, как к этому отнесутся.
– Знал? – изумлению Рябинки не было пределов.
– Ещё бы нет! Это разве ты думаешь, будто его в самом деле отругали за "Стаю ариозо".

– Значит, за меня? За то, что он подарил мне заколку-материализатор? За то, что он подарил мне возможность создавать из ничего что-то?
При этих её словах Мартин удивлённо вскинул брови, и его удлиненные глаза стали почти такими же круглыми, как глаза Эльмара.
– Значит, ты так ничего и не поняла? – проговорил он, с видимым усилием вытаскивая из себя каждое слово. – Ты думаешь, будто предметы появляются из этой заколки?
– Ну да!
– Невероятно, но по-своему логично. Значит, по-твоему, Эльмар сделал ошибку и заслуживает наказания?
Мартин усмехнулся.

– Нет-нет, я не то хотела сказать. Он ошибся, когда принял меня за могучую, но ведь каждый может ошибиться, правда?
– А ты разве не... Хлебное дерево твоё?
– Моё.
– Стреляющие ампулы где взяла?
– Материализовала.
– Ух, тогда всё верно. А я уже снова испугался. Значит, по-твоему, Эльмар ошибся?
– Да.
– И, значит, Эльмар – неразумный идиот, раздающий направо и налево опасные для окружающих игрушки? О-ля-ля! Я расскажу ему, он будет очень смеяться!

Рябинка покраснела от досады и приподнялась на подушке.
– Лежи-лежи! Не переживай, ты могучая, и Эльмар не ошибся. Эта штучка на твоей голове не помогает, а мешает овеществлять твои идеи. Ограничитель творчества, так сказать. Не могу постичь, как Эльмар догадался, что ты наша, но отреагировал он быстро, а, главное правильно.
Переварить услышанное Рябинка сразу не могла, но она уже устала от многочисленных недомолвок, от атмосферы неприятия, которая окружала её с первого мгновения появления на этой планете. Теперь вот и Эльмар, оказывается, вовсе не из симпатии к ней сделал ей подарок. И она проговорила с болью:
– Ну почему, почему вы меня так ненавидите?

– Что за чушь? Когда я это говорил, что ненавижу тебя? Правда, сначала кое-кто испугался твоего появления. Но, теперь всё изменилось. Ты даже не представляешь, сколько у тебя друзей!
– Тогда за что же? – гнула свое Рябинка.
– Эльмар затронул запретную тему: космос и космические полёты. Они для нас недостижимы, а у нас не принято рассуждать о недостижимом.
– Потому и недостижимы, что вы о них не говорите.
Мартин покачал головой:
– Ты не всё знаешь о нашей планете. Существует граница, предел, выше которого нас ждёт смерть.
– Но вы же на чем-то прилетели! Пусть ваш корабль разбился, но неужели невозможно построить новый космический корабль? Вы же изготовляете ракетки для передвижения по воздуху?

Мартин покачал головой:
– Я же сказал: граница. На всех наших летательных аппаратах стоит ограничитель высоты. Разве ты до сих пор этого не заметила?
Рябинка вспомнила исчезновение своей первой ракетки, на которой она удирала из Открытого, и у нее перехватило дыхание.
– Значит, я... я теперь тоже должна остаться здесь навсегда? – произнесла она тихо.
– Нет-нет, для тебя нет преграды, – уклончиво сказал Мартин. – Ты... слишком мало здесь прожила.
– Значит, все тишь да гладь, и Эльмару поделом? – голос Рябинки дрожал.

Мартин взглянул на нее типично докторским все понимающим взором и засмеялся: мягко и незлобиво:
– Эльмар бросил вызов, а такое не прощается. Не только он, конечно, вздыхает по "бездонным угодьям". Но признаваться открыто!... О, ты ещё не знаешь нашего Эльмара! Отчаянный парень!
– А ты?
Мартин засмеялся:
– Я совершенно земельный человек, и никакие заботы Галактик меня не волнуют.

Он повернулся и бесшумно удалился на своих мягких докторских подошвах. А Рябинка глубоко задумалась. С материализацией была связана какая-то тайна, и Мартин наверняка рассказал ей не всё. Но одно теперь ясно: воображённые предметы не стабильны, с собой прихватить на Лиску ничего не удастся. А жаль! Тем более жаль, что никакого материализатора у неё, оказывается, нет, и чудеса она может творить только здесь.
"Однако, никогда не думала, что быть волшебником так опасно, – при этой мысли у Рябинки всё внутри невольно улыбнулось. – Наверное, местным жителям чудотворцы уже порядком надоели. Конечно же, живешь, как на вулкане: ни в чем нельзя быть уверенным. А конкуренция у них, наверное – боже мой! Или у них чудеса под контролем? Тогда ещё хуже: это значит, строгая регламентация... Бр... И Эльмар туда же: Ах, роща с озером, на скорее заколку-уловитель. И названье-то какое придумали – "Ум". Ох уж этот Эльмар!"

Мысли Рябинки принялись вертеться вокруг Эльмара. Как ни отгоняла она от себя воспоминания о нём, однако имя это вновь и вновь всплывало у неё в памяти. Надо было признать, что этот парень сумел-таки произвести на неё впечатление. Он был ей совершенно непонятен, абсолютно алогичен, (даже его легкомыслие неожиданно обернулось предусмотрительностью) и потрясающе не похож ни на кого вообще!
Она, Рябинка, нравилась ему – тут ошибиться было нельзя, любое чувство этого местного синемадеятеля отражались на его лице, как на экране – но за все время их знакомства не сделал почему-то ни единой попытки ее завлечь… А только разве он не помог ей целых два раза?

Как хорошо, что он оказался из правящей элиты, то есть из могучих, как себя называют они сами, здорово иметь такого друга… Немножко подумав, Рябинка вздохнула: такого друга, как Эльмар, хорошо иметь даже если он никто. И ещё: он был правдив. Если бы он сейчас пришёл, Рябинка могла бы выведать у него, какая судьба ей уготована. Только пустят ли его к ней? Если даже на телевизор они запрет наложили…
Пустили. Однако прежде, чем Рябинка вновь увидела того, о ком уже привыкла думать, как о своем единственном заступнике, ей суждено было познакомиться еще с одним представителем племени могучих.

Сухонькая старушка с живыми, очень подвижными чертами лица, вошла в палату, села возле Рябинкиной кровати и представилась:
– Меня зовут Феоктиста Михайловна. Я из Совета Безопасности.
Рябинка внутренне сжалась. Сердце у неё заколотилось, и резкая слабость вновь овладела ей.
– Я пришла поблагодарить тебя за помощь в поимке опасных преступников, – донеслось до неё словно издали.
Рябинка прикрыла глаза: слабость не оставляла ее.
– Разве их было несколько?

– Двое. Я должна задать тебе несколько вопросов. Как ты попала на нашу планету?
– Нашла ее координаты на старой маршрутке из наших семейных архивов.
– А кто-нибудь знает об этой маршрутке?
– Моя бабушка…
Рябинка произнесла это и запнулась. Бабушку она приплела явно зря – бабушка о маршрутке не знала. А если бы и знала, то она никак не способна была догадаться, что ее дисциплинированная, во всем при-мерная внученька вместо того, чтобы пунктуально выполнять взятое задание, махнула прошмыгнуться по Космосу, потому что ее преддипломная практика на грани завала.

– А почему ты не попыталась усыпить охрану своего звездолета? – продолжала между тем представительница местных властей. – Ведь ты знала, что при твоем приближении сработает система сигнализации, и за тобой побегут. Ты могла бы разработать план захвата, отвлечь чем-нибудь внимание охраны, например. Говори!
– Я не догадалась... Я не думала об этом, – тихо произнесла Рябинка. Сказала так и снова запнулась. Потому что это снова была не совсем правда. Идея захвата звездолёта мелькала у неё в голове, но как-то не всерьёз, а признаваться в несерьёзных мыслях было несерьёзно.

Рябинка собралась с мыслями и рискнула спросить, стараясь придать голосу твердость:
– Что со мной сделают?
Твердость удалась ей не очень, и Рябинка отвернулась к стене. Интервал между последними ее словами и ответом представительницы правящих кругов показался ей недопустимо долгим. Да и текст ответа был достаточно уклончив:
– Поскольку пистолет твой был заряжен не пулями, а снотворными ампулами, Совет Безопасности признал тебя вполне безвредной. Корабль твой в полном порядке. Мы охраняем его, на всякий случай, – произнесла Ф. М. Кенсоли.
– Зачем?

– Ещё остались люди, которые не хотят, чтобы о нашей планете услышали в Большом Космосе. То есть, на Тьере, так, кажется, ты называешь Ту Землю? Они не хотят, чтобы сюда прилетали твои соплеменники.
– Но почему? Что я вам сделала? – сдавленно выкрикнула Рябинка, вновь повернувшись к представительнице тех, кто называл себя могучими. Слёзы вновь покатились у неё из глаз. Она больше не могла, просто не в силах была сдерживать обиду.
– За что? За что? – повторяла она.
Ф. М. пожала плечами:

– Милая девочка! Вас, инопланетян, совсем не напрасно бояться. Вспомни, не успела ты сделать несколько шагов по поверхности планеты, как появились и роща из целого комплекса неизвестных растений, и водоём. А если бы ты ещё чего-нибудь навоображала? Тебе повезло, что ты встретила именно Эльмара, а не кого-то другого. И если на то пошло, нам всем в том повезло.
– Да? А я слышала, у Эльмара из-за меня неприятности...
– Не надо винить себя, моя милая. Просто Эльмар такой человек. Он поэт. Ему дай только повод, и этот повод немедленно окажется преподнесенным народу на блюдечке с золоченой каемочкой. Если бы на твоем месте был кто угодно, хоть... динозавр, например, он все равно написал бы что-нибудь в подобном духе.

– Всё равно... Не надо его ругать!
– Хорошенькое дело не ругать Эльмара! Он ведёт себя слишком неосторожно, если не сказать больше. Поступать так, как себя ведет он, это все равно что этикетку себе на лоб наклеить: “я – могучий”.
– А разве это плохо?
– Плохо, и даже очень. Свои таланты не всегда надо выставлять напоказ. Ведь силой воображения у нас наделен всего один человек из десяти тысяч. И если ты обладаешь этим даром, то должен тщательно скрывать его от окружающих.

Воспринять, что человек, принадлежащий к правящей элите, обязан эту принадлежность скрывать – нет, такая информация противоречила всему предыдущему Рябинкиному опыту. Хотя опыт этот был и невелик, но наша космонавтка считала себя весьма эрудированной и подкованной во всех жизненно важных вопросах. В её мозгу немедленно возник хаос, в котором утонуло уже все: и здравый смысл, и страхи, и волнения о судьбе преддипломной практики, и о Лиске, и о своем собственном будущем. Да и элементарная вежливость требовала для поддержания разговора спросить нечто вроде:

– Скрывают? Почему? Зачем?
– Когда тебя раскрыли или хотя бы подозревают – это чрезвычайно осложняет жизнь, – охотно пояснила "Ф.М. Кенсоли", снова невольно подтвердив этим, что Рябинка попала на планету парадоксов. – Каждый лезет с разными пустяками: сделай, мол, тебе это ничего не стоит. И, думаешь, кто-то остается благодарен? Пока ты такой, как все, тебя уважают, а для могучего считается, что ему всё легко. И коситься начинают. Побаиваются, а за спиной злословят.
– А откуда вам это известно? – недоверчиво спросила Рябинка. В словах “Ф. М. Кенсоли” чувствовалась какая-то особая, жгуче-печальная правда, но поверить в такую правду Рябинкин мозг не желал!

Феоктиста Михайловна вздохнула.
– Милая девочка, я официальный представитель могучих в Совете Безопасности. Об этом знает вся планета.
– А кроме вас, в Совете есть другие могучие?
– Разумеется, есть. Но об их могуществе никто не знает. Кроме меня, конечно.

Вечером Рябинка услышала стук в окно. Она приподнялась и увидела за стеклом Эльмара. Он махал ей рукой.
Рябинка накинула халат, встала с кровати и, подойдя к окну, распахнула его навстречу теплому летнему вечеру.
– Эльмар, почему все говорят, что могучим быть плохо? – спросила она.
– Кто тебе такое сказанул? – удивился художник. – Могучим быть замечательно. Да ты сама видела: всё тебе подвластно!
– Но простые люди плохо к вам относятся!

Эльмар задумался.
– Знаешь, с одной стороны, это, конечно, так. Но с другой стороны, все понимают, что без нас не обойтись. Знаешь, какая у нас пословица? «Искусен, как могучий». Это ли не признание? Чего ещё надо?
– А эта... из Совета Безопасности, говорила...
– Так это Феоктистушка жаловалась тебе на нашу горькую участь? Ха! Больше ты ей верь!
Тут уж Рябинка ощутила, что ее многострадальный мозг капитулировал окончательно.

– Значит, эта… моя однофамилица… меня обманула? – произнесла она совершенно убитым голосом.
Эльмар заглянул ей в глаза и засмеялся:
– Так ведь ни один закон в Совете не может пройти без одобрения Феоктистушки, а всё потому, что все знают, кто стоит за её спиной. Вот ты спроси у Мартина, согласился бы он расстаться со своим могуществом?
– По крайней мере, я ещё не забыла, как он перепугался, когда подумал, что я не ваша, – вымолвила Рябинка нерешительно.
Эльмар искоса глянул на неё и сказал:
– Ладно, выздоравливай скорее. Пока.

– Подожди. Но ведь это правда, что простые люди не желают, чтобы о вашей планете узнали в центре космических полётов.
– Не только простые. Никто этого не хочет, – возразил художник.
– Даже ты?!
– Даже я. Прости, но ты ничего не понимаешь в нашей жизни, да и не надо тебе понимать. Ну, я пошёл. Выздоравливай скорее и улетай.
Эльмар ушёл, и Рябинке снова стало уныло. Конечно, он был прав, улетать надо было как можно скорее, но самолюбию её было бы гораздо приятнее, если бы вместо слова "улетай" она бы услышала "останься". Разумеется, она бы не осталась, но...

На следующее утро она попросила Мартина выписать её из больницы. Через два часа разрешение было получено, но к своему звездолёту Рябинка должна была отправиться не сразу. Ждали представителей прессы и телевидения.
По планете быстро распространилась весть, что туземка улетает. У неё оказалась масса поклонников. Мартин просто из сил выбился, отваживая настырных посетителей.

А потом был отлёт. Собралась такая толпа, что уму не постижимо.Множество ракеток заполняло луга вокруг котловины. Только воздушное пространство было свободным. Таков был приказ, и нарушить его не посмел никто.
Толпа людей окружала Рябинку, когда она вместе с двумя представителями Совета Безопасности выходила из больницы. А когда Рябинка ступила на площадку перед звездолётом, она увидела Эльмара. Довольная улыбка сияла на его смуглом лице.

И Рябинка сказала:
– Эльмар, я хотела бы, чтобы ты мне что-нибудь подарил на память. Что-нибудь такое... – она замялась, вспомнив, что каждое её слово телекамеры разносят по всей планете.
– Да, конечно, вот, –
Художник вздохнул, знакомым жестом сунул руку в карман и достал голубую прямоугольную пластинку размером с ладонь. В пластинку был вставлен Рябинкин портрет. Изделие было очень красиво. Синий фон камня словно просвечивал сквозь изумрудную зелень портрета, и золотистые искорки, рассыпанные по нему, вспыхивали то здесь, то там.

– Ты не думай, – быстро сказал Эльмар, – Камень искусственный, но настоящий. Он не растает. Я сделал его сам, своими руками.
И лёгкая грустная гордость прозвучала в его словах.
Таким и запомнила его Рябинка: печальная, полная достоинства улыбка, нескладная фигура и растрепанные чёрные волосы.
Прощай, Эльмар! Прощай, чужая земля, планета чудес и парадоксов!

Часть II
ОТЕЦ
На Лиске

Рябинка искренне думала, что никогда больше не вернётся на Новую Землю. В самом деле, чем были для неё те десять дней? Фантастическим сном, который постепенно затягивала дымка новых хлопот и треволнений. Диплом-ная работа, госэкзамен, распределение – да мало ли всего?
Не то, чтобы Рябинка совсем забыла гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов – такое не забывается. Да и прощальный подарок Эльмара, висевший на стене её комнаты, неизменно вызывал океан вопросов у каждого, кто его впервые видел. Хотя истинной истории Рябинка, само собой рассказывать не могла, но так, намекнуть на нечто значительное в своей жизни, она имела право. И она вдохновенно сочиняла некую сказочку, каждый раз расцвечивая её новыми подробностями.

В этой сказочке была Земля /Тьера/, начинающий художник с киностудии (с Голливуда) ("А как быстро он рисует – закачаешься") и чудо-хирург с золотыми руками, который совершенно напрасно губит свой талант в затерянной среди необозримых лесных просторов Долине, и заодно занимается селекцией. В доказательство Рябинка демонстрировала не только портрет на стене, но и диковинный цветок, под названием "виала", семена которого очень кстати оказались в кармане её курточки.

О приключениях, в каких ей пришлось побывать между добычей семян чудо-цветка и получением памятного подарка Рябинка благоразумно умалчивала. Это было прошлое, некоторые эпизоды которого были не совсем приятны её самолюбию. Один Эльмар неизменно вспоминался с теплотой, но сколько же можно было о нём говорить? Его милый и немного загадочный образ постепенно бледнел для неё и уже не будил в душе сладкого и непонятного трепета, когда она его вызывала в памяти. И вдруг... Назначение она получила на Лиску!

Это было для Рябинки полнейшей неожиданностью. Правда, Сам подписал им практику одним махом и не поморщившись. Правда, отчеты их группы по проектам были признаны образцовыми, а диплом Рябинки был замечен как перспективный. Но надежда, что строгий Саваоф захочет продлить с ними трудовые отношения, да еще со всеми пятерыми оптом казалась ребятам событием из области надреального. Да, они мечтали об этом – даже вслух и вместе – но сами же над своими мечтами смеялись. Столько придирок, сколько замечаний было всегда с его стороны!

Значит, оценил наконец, когда попытался заменить их другими из молодых да ранних? И теперь Рябинку ждала любимая работа и захватывающие, торопящиеся сменить друг друга будни.
Про будни вообще-то принято говорить, что они тянуться, в крайнем случае, идут, но, когда работа спорится, такой слабый термин не подходит совершенно! Для наших космобиологов будни именно бежали. Ребятам не-когда теперь было вести наблюдения на своём опытном участке, и лишь Верн неутомимо менял свои культуры, а остальные надолго забросили всякие эксперименты.

Каждый новый объект требовал всё больше сил. Анализы, подготовка грунта, посев, а затем уход за растениями. Одни переезды занимали уйму времени.
По вечерам, тщательно смыв въевшуюся грязь, иногда довольно вонючую, ребята собирались у кого-нибудь в комнатке и спорили.
– На следующем объекте хорошо бы завести финиковые пальмы, - говорила, к примеру, Тим, вытягивая на кровати усталые ноги.
– Не пройдет по климату, – возражал Стоун.
– А какой там климат? Ах, да... Тогда орех и благородный лавр.
– Нет семян, а послать не успеем.
– Не успеем, – подтвердила Рябинка. – Ты же знаешь, как там любят тянуть с заявками. Я могу предложить кактусы и маслины.
– К лешему твои кактусы, – не соглашается Верн. – Что с них проку?
– Я имею в виду опунции и цереусы.
– А, со съедобными плодами? Тогда другое дело.

Проблема с удобрениями перестала ребят беспокоить. Верн, который чуть ли не каждый вечер с завидной методичностью прочесывал окрестности, обнаружил в какой-то тысяче километров от посёлка залежи вулканического пепла, очень богатого калийными и иными солями. И хотя Верн ездил искать совсем не пепел, а расщелину с постоянным выходом газов на поверхность: место для желтых бактерий, присланных ему с Марса, – он по праву стал героем дня, когда принёс весть о своём открытии.
Между тем наступила и прошла осень, за ней зима, и пришла новая весна. Поселение обзавелось уже шестью заводами и пополнилось новыми людьми. Лесоводы тоже имели помощников. Ребята поднакопили опыта, приобрели необходимую сноровку в обращении с малой и большой механизацией и воспрянули духом.

Во всех парниках и оранжереях, чуть только пригрело солнце, дружно поднялась молодая поросль. Виала, посеянная Рябинкой "на повезёт", не только прижилась, но и успела дать семена, и через месяц после таяния снегов буйно разрослась, покрыв неожиданно густым ковром весь парник.
Объяснялся феномен очень просто: виала образовала на своих корнях клубеньки с азотобактериями. Это было очень перспективно. Даже Сам удостоил внимания необычную плантацию и сказал:
– Через годик здесь будут отличные огороды.
А Рябинка просто заболела виалой. Пропалывая землянику, /виала виалой, а ягоды она тоже любила/, она обнаружила, что один стебелёк был абсолютно прям. И Рябинка загорелась целью: вывести виалу прямостоячую.

Да, всё шло своим чередом. Как вдруг... Вдруг оказалось, что Лиска бесперспективна. И приговор ей вынесли не кто иной как гидрографы. Планета оказалась безводной.
Нельзя сказать, чтобы весть об отсутствии на Лиске достаточного количества воды грянула на поселок подобно грому среди ясного неба. Естественно, что-то до наших биологов доносилось. Но, во-первых, они знали, что вода получается при очень многих химических реакциях, а во-вторых, до сих пор недостатка в воде они не испытывали. Оказалось – воды не хватит для образования на планете гидросферы, а без гидросферы остальные работы по благоустройству смысла не имели. Под открытым небом существовать было все равно невозможно, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Удручающая тоска повисла над колонией, и наша пятёрка космобиологов тоже впала в уныние. Всё рушилось: все надежды, все планы. И жаль было трудов, жаль планеты, которую они уже считали своей.
– Теперь нас расфасуют, кого куда, – сказал однажды вечером Вихрь.
– Кто нас возьмет, неудачников, – сказал Стоун. – Кому мы нужны?
– Мне предлагали, – сказал Верн. – На научно-исследовательской станции.
– Почему же ты не пошел? – съехидничала Тим.
– Здесь интереснее.
Ребята помолчали.
– Ещё три недели - и конец. – сказала затем Рябинка.
– Эх, если бы я был начальником экспедиции! – воскликнул Стоун.
– И что бы ты сделал? – снова съехидничала Тим.
– Поставил бы завод по изготовлению воды промышленным способом.
– Не выгодно, – сказал Вихрь.

Но тяжелее всех было Рябинке. Гидрологи искала воду. Остальные знали, что от них лично ничего не зависит. А она была ни в тех, ни в сех. Она знала: есть, существует во Вселенной нечто, способное спасти их маленькую колонию от неизбежной гибели. Есть возможность сохранить работу и её, и её товарищей, и всему множеству собравшихся здесь людей. Титры в конце той дурацкой драмы, которую она видела по телевизору, когда все ловили маньяка, она хорошо запомнила: документация на технологию, превратившую безжизненный обломок твёрдого вещества в образчик райского сада - не выдумка сценариста. А это значило, что она пылится сейчас где-нибудь в архивах одного из потомков изобретателя и тихонечко себе ждёт, пока её не востребуют любознательные головы.

Что такое четыре дня полета – пустяк! Если только информация была правдива... А если нет? Что, если это все-таки выдумка? А если и не выдумка, вдруг Совет Безопасности той чокнутой планеты не захочет технологией поделиться? Или запросит излишне высокую цену?
Конечно, можно было бы слетать и поинтересоваться. Но кто Рябинку туда приглашал? Её попросту прогнали! Уматывай, мол, пока отпускаем. Если кто-то не хочет контактов с внешним миром, то ведь очень просто может щёлкнуть по носу настырного гостя.

Она теперь часто брала в руки пластинку со своим портретом и смотрела... Нет, не на себя, а на схему како-го-то прибора, начертанную на обратной стороне. Под схемой был чертёж в двух проекциях и множество цифровых и буквенных обозначений.
Рябинка не однажды силилась понять, что эта схема обозначает и даже выучила её так хорошо, что, казалось, могла нарисовать по памяти. И настал миг, когда ее осенило: это была схема уловителя мыслей, "Ума"! Намёк был тонкий, но понятный: захочешь, мол, – прилетай в гости!

Значит, ничего плохо не произойдёт, если она слетает на Новую Землю ещё разок и, может быть, выяснит насчёт воды! Если бы Совет Безопасности был так уж против её появления, Эльмар никогда бы не стал рисовать на своём подарке схему прибора, дающего ей возможность свободно и независимо перемещаться по поверхности планеты.
Рискуй, Рябиночка!

В таком боевом настроении она вошла к Саваофу.
– Ну чего тебе? – спросил начальник устало.
Сидя за столом, он крутил в пальцах карандаш, и на его озабоченном лице не было даже тени той прежней самоуверенности, которая всегда так раздражала Рябинку.
Рябинка не знала, что грозный Саваоф тоже окажется без работы, если Лиска будет объявлена "планетой без перспективы", однако весь вид сидевшего перед ней человека выражал огромную скорбь и полнейшую безнадёжность. Ей очень захотелось сказать ему что-нибудь ободряющее, но все слова куда-то улетучились. И она проговорила, запинаясь:
– Мне нужно на Тьеру.
– Ну так лети, – досадливо поморщился начальник.

Рябинка молча вышла из кабинета. А Самшит Уаиндович смотрел ей вслед и думал, что он так и не сумел найти общего языка с этой старательной, хотя и не в меру самолюбивой девушкой, и она, конечно, правильно делает, подыскивая себе другую работу. Что шестьдесят пять – конечно, возраст, и после этой неудачной экспедиции для него всё будет кончено. Новой планеты ему не дадут, проводят на покой. Как будто для таких, как он, покой существует!

Конечно, будь у него семья, дом – можно было бы пожинать плоды праведных трудов и почивать на лаврах. Но семьи он завести не сумел, а домом своим намеревался сделать вот эти сыпучие пески Лиски, которые так жестоко его обманули! Нет, пусть там приказывают, что хотят, а он не уйдет отсюда, даже если останется совсем один. Сколько отмерено ему судьбой дней, столько он и протянет, но он имеет право провести остаток своих лет там, где хочет…

Неожиданная встреча

Этот день начался для Эльмара с хандры. И даже отпуск, о котором он мечтал три года, почему-то не радовал. Может, неприятное чувство было от того, что отпуск этот был чуть ли не вынужденным? Предполагалось, что "Ря-бинку и Эхнатона" оформлять будет Эльмар, но с Вальтминым он не сумел сконтактировать. Вот и получилась "дыра"".
И, как на зло, ничего дельного по части убивания времени не шло Эльмару в голову. А лезли туда, просто, можно сказать, нагло ломились, какие-то траурно-тоскливые мысли. Эльмар достал коробку карамели, присланной ему Марие, положил одну конфету в рот и подумал:
"Надо жениться. Почему бы тебе и в самом деле не жениться? Ты же знаешь, Марие тебя любит, и лучшей жены тебе не сыскать!"

Его размышления прервала трель телефона. Звонил племянник.
– Эльмарушка, – сказал он после ритуальных "привет" и "как дела", – ты не мог бы сделать мне грандиозное одолжение?
– Не знаю, – ответил Эльмар. – Вряд ли я способен сейчас на что-либо грандиозное.
– Я не так выразился. Для тебя это пустяк. Ты же знаешь, моя Лизочка учится в экспериментальной школе. С этого учебного года там ввели новое правило: каждый день кто-либо из родителей присутствует на всех уроках. Придумали какую-то ересь, будто это приближает семью к школе. Глупости, правда? Мы прекрасно обходились без пап и мам...

– И тебя через день отпускают с работы?
– Чудак! Почему через день? Я же не единственный папа в классе. Эльмарчик, выручи! Я в командировке, просто не в силах вырваться!
– Ладно, уболтал! – засмеялся Эльмар.
– Ну вот и ладно! – облегчённо выдохнул другой конец провода. – Я всегда знал, что ты самый лучший дядюшка на свете!

В школу Эльмар попал, когда звенел звонок. Он переступил порог класса и... остолбенел. Этот милый курносый нос, эти юные, неправдоподобные изогнутые глаза с длинными ресницами...
Нет, никак не мог он их встретить здесь, в этом классе! Хотя... Почему бы и нет?... Ведь должна же она где-то работать... Значит, учительница... Интересно, а она его узнала?

– Садись на заднюю парту, – сказала обладательница глаз несколько вызывающим тоном. – Место для родителей там.
Эльмар прошёл на самую дальнюю парту в углу и сел.
– Мы продолжаем изучение темы "гипотезы об образо-вании планетарных тел", – говорила между тем старая знакомая Эльмара, а ныне учительница. – Итак, с какими трудностями сталкивается автор, желающий выдвинуть свою гипотезу?
Девочка с первой парты подняла руку.
– Иди, Элиза.

Девочка вышла к доске. Это и была внучатая племянница Эльмара, ради которой он здесь присутствовал. Но смотрел он не на неё, а на ту молодую женщину, которая стояла перед классом и вела урок.
– Гипотеза должна объяснить, какими силами частицы пыли и газа вместо того, чтобы разбегаться в разные стороны, склеивались между собой. Почему большинство планет любой системы имеет спутников, и почему эти спутники до сих пор не попритягивались к планетам. Почему орбиты большинства планет – почти точные окружности? Почему большие планеты состоят из раскаленных газов, в то время как маленькие – твёрдые тела?

– Всё?
– Нет. Ещё надо согласовать моменты количества движения тел в рассматриваемой системе.
– Спасибо, Элиза, садись. Сегодня мы рассмотрим гипотезу, которую у нас популяризировал И. Горев, журналист. В настоящее время она пользуется наибольшей популярностью среди ученых.

Эльмар томился. Время от времени он украдкой посматривал на эту женщину и печально любовался ей. Она старательно избегала этого взгляда, и это было нисколько не удивительно. Самый мрачный день Эльмаровой жизни был связан с ней. Но к чему было тревожить прошлое?
– Образование планет И. Горев объяснил на примере Солнечной системы, прародины наших предков. Итак, когда-то в космическом пространстве летела звёздная пара. Одна звезда была побольше, другая – поменьше.
В классе погас свет. На потолке появилось изображение звездного неба, характерное для северного полушария Тьеры. На фоне этого неба две лишние звёздочки, одна примерно в семь раз больше другой по диаметру. Звёздочки эти увеличиваются в размерах, как бы приближаясь к зрителю, в то время как их более мелкие собратья разбегаются к краям купола и исчезают из поля видимости.

– Данная система оказалась нестабильной. Благодаря возмущающему действию более крупной звезды маленькая начинает разрушаться. Видимо, сначала она просто разделилась на две...
От меньшей звезды отделился кусок и стремительно унесся в пространство наискось по отношению к центральному светилу.
– Затем из недр его изверглись один за другим два комка плазмы поменьше.
Два куска поменьше отделяются от уже уменьшающейся в размерах звезд и устремляются в различные точки во-круг Солнца.
– А вот так появился Плутон...
Ещё один комочек плазменного материала очутился на потолке-экране.

– Но и теперь система всё ещё не могла оставаться стабильной. Отторгнутые куски плазмы извергли из себя своих спутников...
– Да и та, первичная звезда, успокоилась не сразу...
Видно, как один за другим появляются спутники планет.
– А как же центральное светило? Неужели оно все это время оставалось нейтральным? Нет, и из него извергались комки вещества...
Один за другим появляются 5 планет. Это Меркурий, Венера, Земля, Марс и ещё одна.

– Неужели же ни разу не столкнулись в пространстве вещества двух звезд? Есть большая доля уверенности в том, что один раз такое событие произошло. Смотрите...
В Пятую безымянную планету врывается кусок от второй звезды. Взрыв. Вместо одной планеты теперь множество точек: крошек, кольцом рассеянных по пространству.
– Так образовался пояс астероидов...

Эльмар хорошо знал эту гипотезу. Ничего нового до его слуха не доносилось. И всё-таки он жадно впитывал в себя звуки выразительного, богатого модуляциями голоса. Как это было больно слышать его вновь!
Чья-то голова, просунувшаяся в дверь, оторвала его от мрачных раздумий.
– Ина Давидовна! – сказал голова. – Вам звонок. Срочно.
– Спасибо, иду, – ответила учительница.

Чуть она вышла, вспыхнул свет, и ученики окружили Эльмара.
– Какую причёску носила Рябинка в школе? – довольно нахально поинтересовалась Элиза.
– Откуда мне знать? – удивился Эльмар.
И спросил в свою очередь:
– У вас давно работает Ина Давидовна?
– Уже полгода. Правда, она красивая?
– Очень красивая, – согласился Эльмар.

Вернувшись домой, он захандрил ещё больше. Он впал в самую что ни наесть настоящую тоску. Итак, сейчас её зовут Инка... И тут прозвенел звонок входной двери. Эльмар вышел на порог и... остолбенел ещё раз.
На пороге стояла Рябинка и смущенно улыбалась.

Эльмар прислонился к дверному косяку да так и застыл, некоторое время, молча взирая на гостью.
– Неправда! Не может быть, чтобы это была ты! – наконец, выдавил он из себя.
– Почему? – изумилась Рябинка. – Чего-чего, но такого приёма я не ожидала.
– Ты здорово изменилась. Теперь бы я ни за что не принял тебя за инопланетянку. Опять маскировка?

– Да нет, наоборот. Сейчас ты видишь меня такой, какая я есть на самом деле. Вот в прошлый раз – это был грим.
– И чёрные кудри?
– И черные кудри. Ты сильно разочарован?
– Нисколько. Но с этой прической ты здорово похожа на один портрет двухсотлетней давности. На Катрену Сельвину, вдохновительницу восстания могучих.

– Восстание могучих? Это какая-то фантастика! – за-смеялась Рябинка.
– Это наша история. А прическа тебе идёт. И эти шпильки с бусинами. Они металлические?
– Да, металлические. Но, может, ты пригласишь меня в свою обитель? Кстати, я так проголодалась, что способна съесть и дохлого волка.
– Дохлых волков у меня не водится, а хорошим бифштексом с кофе могу угостить.
– Если кофе натуральный – осчастливь, пожалуйста.

Рябинка сама удивлялась своему нахальству. Конечно, она провела с собой психологический тренинг пред тем, как рваться на штурм Эльмарова обиталища, но до сих пор при любых жизненных обстоятельствах ей удавалось следить за каждым своим словом, контролировать жесты, мимику. В общем, границы приличий – это было свято. Однако стоило ей увидеть Эльмара, как вся бабушкина дрессировка слетела с нее как шелуха с каштана. Она почувствовала себя легко и свободно – не стесняясь.

– У меня теперь всё натуральное. Натуральный кофе, натуральный бифштекс и натуральная Рябинка собственной персоной, – отвечал между тем Эльмар. В голосе его сквозила тонкая ирония, впрочем, настолько слабо различимая, что можно было подумать: показалось.

И снова странно: стоило улетучиться остаткам взаимной неловкости после первых слов приветствий, как что-то непонятное стало твориться с Рябинкой. Она сама не ожидала, что её так обрадует встреча с художником. Ей искренне думалось, что он нужен ей только как советчик. А оказалось, нет. Оказалось, что можно испытывать радость от того только, что видишь человека и слышишь его голос. Это было ново, и это было чудесно!
Рябинка рассказывала о своей работе, об успехах и планах. И перебивали друг друга, и просто смеялись неизвестно чему, а у нашей космонавтки чуть ли не впервые в жизни кружилась голова и сердце готово было выпрыгнуть от счастья.

Они вспоминали общих знакомых /"Мартин здорово обрадуется и тутже примчится на всех парах"/, и выставку на Высоком острове /"А травка твоя ничего себе, растёт помаленьку"/.
– Послушай, а ты сообщила в Совет безопасности о своём появлении? – спросил вдруг Эльмар.
Рябинка поперхнулась напитком, который ничего общего не имел с настоящим кофе, кроме названия, и сбивчиво заговорила, путая падежи:

– Я прилетела не для прогулки. Мы нуждаемся водой, и я должна в любую цену узнать, можно ли производить её в промышленном способе.
Эльмар посерьёзнел:
– Вот как? Значит, ты по делу, и опять ненадолго. Метод производства воды из твердых пород, действительно, существует. Но как ты собираешься действовать, если хочешь сохранить инкогнито?
– Не знаю пока. Сказать правду, я рассчитываю на твою помощь.

– Тогда есть идейка. Документация, поскольку метод широко применялся, где-то хранится. Должно быть, в какой-то из библиотек. Сделаем заказ по коллектору, и не позднее, чем через час, нам всё сообщат.
– А почему так долго: через час?
– А что, мы одни у работников коллектора? Заказы исполняются в порядке очередности поступления.
– Какая может быть очередность в Интернете?
– Интернет? А что это за штучка?
– Ну… всемирная паутина, – сказала Рябинка, подумав.

– Вашей паутины у нас нет, – пожал плечами Эльмар. – Надо ждать, вот и все.
– Зачем же тогда у тебе компьютер?
– Новинка. Наши в твой прошлый прилет полазили у тебя по твоему кораблику – так что видишь результат. Интернета ты с собой не везла, но если ты знаешь, как он устроен, проблемы отпадают. Действуй.

– Ой! – вдруг спохватилась Рябинка. – Мне надо кое-куда слетать. – Я быстро вернусь, хорошо?
– Ты хочешь идти одна?
– Не беспокойся, "ум" у меня на месте. Но только знаешь, в следующий раз подписывай, пожалуйста свои схемы. А то чуть мозги не сломала, пока догадалась, что обозначает хитросплетение линий на твоей пластинке.

Она ушла. Эльмар не стал тратить время, и запросил по компьютерной связи бибколлектор. "Ждите", – был ответ.
Эльмар поставил компьютер на автозапись и вновь приготовился скучать. Но слишком долго скучать ему не пришлось. Опять прозвенел звонок входной двери. На пороге опять стояла Рябинка и опять смущённо улыбалась. Только теперь она снова была такой, какой он её запомнил после первой встречи на берегу озера: тонкие брови, светлая кожа, румянец на щеках, ну и, конечно же, черные с синеватым отливом кудри.

– Здорово! – восхитился Эльмар. – Знаешь, у тебя есть вкус. Ещё бы немного – и выглядело бы неестественно.
Гостья Эльмара пожала плечами:
– Я могу зайти? – сказала она.

Не дожидаясь ответа, она шагнула через порог и прошла в гостиную впереди хозяина дома.
– Ответ из коллектора уже готов, – сказал Эльмар, взглянув на экран компьютера. – Мы можем заказать копии прямо отсюда.
– Нет, я хотела бы сначала их просмотреть, – возразила гостья Эльмара, тоже кинув взгляд на экранчик. – Что важно, а что нет – это можно узнать только на месте. Где они? А, в библиотеке технического музея Стасигорда?

– Хорошо, – сказал Эльмар. – Я согласен, летим в Стасигорд.
– Нет, я сама.
– Ладно. Только пообещай, что из библиотеки вернёшься прямо сюда и ничего не будешь делать без моего участия.
– Обещаю, – ответила Эльмарова гостья.
И удалилась.

Появление туземки и на этот раз не осталось незамеченным. Первыми подняли тревогу астрономы. Ночью две из четырех обсерваторий планеты засекли приземление неопознанного объекта. Правда, данные эти до начала рабочего дня оставались только достоянием компьютеров. А затем прошло ещё не менее получаса, пока астрономы сверяли показания приборов. Наконец о подозрительном объекте было доложено в Совет Безопасности.

Дежурный по связи успокоил ученых и сказал дежурному координатору:
– Слетай, посмотри, что у них там стряслось.
Координатор посмотрел на часы: обеденный перерыв. Он пообедал. Затем съездил в Долинный и, ничего не обнаружив, заглянул в ближайшую обсерваторию. Цифры неумолимо свидетельствовали, что какое-то тело, действительно, совершило на указанном месте посадку, причем тело космическое. Это немного встряхнуло координатора. Он вернулся на базу и, подумав, позвонил председателю Совета Безопасности Ахмаду Таирову.

Таирову звонок дежурного координатора не доставил удовольствия. Появление пришельца из Большого Космоса означало множество хлопот и треволнений всякого рода. Даже если это была Рябинка. А судя по отсутствию сообщений от граждан, это могла быть только она. Да и место посадки – район Долингорда, говорило само за себя.
Таиров отдал приказ собрать экстренное заседание Совета Безопасности и прошёл в Малый Зал заседаний. Собственно говоря, это был не зал, а скромного размера комнатка с переговорным экраном во всю стену и пультом управления. Посредством этого пульта Таиров мог общаться с любым из членов Совета, где бы тот ни находился. Экран высвечивал лица говорящих и давал возможность каждому включившемуся слышать или даже видеть, если член Совета находился у себя дома, не только Таирова, но и остальных участников совещания. Итак, Председатель Совета стал ждать. Через пятнадцать минут экран показал, что все готовы.

Совещались долго. Проектов была масса. Один предлагал объявить всепланетный розыск, другой размножить фотокарточку Рябинки и мобилизовать могучих.
– Нет, – возразила Феоктиста Михайловна. – Могучим и без Рябинки хлопот хватает.
Все в Совете знали, кого она представляет, и её "нет" означало вопрос закрытым.

Была и совсем фантастическая идея: объявить конкурс на лучшее историческое произведение о Той Земле. Мол, Рябинка не вытерпит, чтобы не явиться. Проект был отметен по причине его явной дурости. Наконец остановились на том, чтобы пойти по её предполагаемым следам и по-расспрашивать всех, кто мог её встретить.
– Если она приземлилась на старом месте, значит, опять полетит в Долинный или Открытый, – сказал Таиров.
– Кого же мы займём розысками?

– Может, возьмём того из могучих, кто сейчас живёт в одном из этих городов?
– Ни оттуда, ни оттуда не подходят. Оба молодые, неопытные... Нет-нет, притом они совершенно не знакомы. Они ничем не смогут мотивировать, – в раздумье отклонила Феоктиста Михайловна.
– Хорошо, мы пошлём того, кто её знает, – кончил спор Ахмад Ванеевич. – Кто за данное предложение, прошу голосовать.
И тут снова подал о себе знать дежурный по связи.

Катрена и её заповеди
Рябинкино нежелание брать с собой Эльмара было совсем не капризом, хотя и очень на него смахивало. Она возвращалась к Долинному, на то место, где оставила свой звездолёт, потому что вдруг засомневалась: не забыла ли она закрыть входной люк, и ей казалось неловким признаваться, что она способна быть такой растеряхой.
Обычно она всегда проверяла, всё ли сделала правильно, а вот сегодня забыла. С радости. Она просто выскочила из корабля и побежала по молодому зелёному лугу. Её опьянил свежий ветер, а небо, покрытое тонким слоем лиловатых облаков, казалось таким приветливым, таким безопасным.

Как наскучалась она на Лиске по подобному великолепию!
Мягкая яркая трава, ещё не успевшая загрубеть и потемнеть, сама стелилась под ноги, и острое благоухание живой, полной сил земли щекотало ноздри. Над Зеленой Долиной царила весна... Какие там люки? Рябинка позабыла в тот миг обо всем на свете.
И вот теперь, уладив основное дело, Рябинка вспомнила о своей промашке. Приходилось исправлять, как ни досадно. Но тащить с собой Эльмара ради такого пустяка? Из опытной, независимой и деловой особы превратиться в его глазах в эдакую забывчивую куколку, нуждающуюся в опеке? Да ни за какие коврижки!

Люки, конечно же, оказались в полном порядке. Можно было бы возвращаться, однако Рябинке вдруг захотелось повидаться с Мартином и Марие. Утром она не решилась заглянуть в Долингорд, но теперь, после встречи с Эльмаром, её стеснительность и нерешительность вдруг сменились уверенностью: ей будут рады. И было бы странно, даже невежливо не заглянуть в гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов.
Ожидание чуда нахлынуло на Рябинку. Оно кружило голову, и ноги Рябинки понесли её к знакомой березовой роще. Вот и береза на опушке, вот и яма под корнями с кусками вырезанного дерна, вот и пригорок, за которым она впервые встретила Эльмара...

Рябинка взлетела на бугор... Увы! Озера, её озера больше не существовало! Несколько лужиц то здесь, то там – вот и всё, что осталось от былого великолепия. Да и не удивительно! Сотворённый прихотью её воображения водоём не питали никакие источники, с чего же ему было быть вечным?
Рябинка повернулась и тихонько пошла вдоль озера по извилистой, почти незаметной тропинке. Чуда не состоялось, и прежние страхи овладели ей. Ведь не только озеро могло измениться за полтора года. Может, Мартин ей нисколько не обрадуется? Может, и Эльмар стал совсем другим?

Ей овладело нетерпение. Шаги её, сначала медленные, начали убыстряться, и по мере приближения к Долинному движение её всё больше напоминало бег. По склону балки она почти скатилась.
Ступив на окраину городка, Рябинка заставила себя вспомнить о приличии. Она была на людях, и нетерпение следовало спрятать подальше. Так говорила бабушка: "Учись, милая, смотреть на себя со стороны." Рябинка представила себе, как нелепо будет выглядеть её встрепанная фигура, мечущаяся по лабиринту улиц, и заставила себя остановиться.

Она достала зеркальце и глянула туда. Прическа, которая так поразила художника, слегка нарушилась. Рябинка поправила волосы и чуть иначе переколола шпильки с бусинами, добавив еще несколько.
Она пошла размеренным, неторопливым шагом, и неясная тревога всё сильнее охватывала её существо. А мимо куда-то торопились прохожие, и множество женщин было одето в комбинезоны любимого Рябинкиного покроя с орнаментом по краям самой разнообразной ширины и конфигурации.

Вот и аллея из синих тюльпанов, вот и домик с двумя волнистыми линиями по периметру вместо окон... Но двери домика не разъехались перед Рябинкой тотчас же, как только она ступила на террасу перед входом. И она нажала на кнопку звонка.
Минуты две было тихо, затем что-то щёлкнуло, и в открывшемся, наконец, дверном проеме показалась русоволосая девушка с челкой. И челка, и девушка сразу напомнили Рябинки о её прошлогодних приключениях.
"Медсестра из больницы!" - пронеслось в голове у Рябинки.
– Тебе кого?

"Не узнала".
– Мне Мартина или Марие. У них кто-то заболел или вы в гостях?
– И не заболел и не в гостях. Я здесь живу. А вот Мартина и Марие ищи теперь в другом месте.
– Как же так? – растерялась наша путешественница. – Я помню, доктор Фот с сестрой жили здесь.
– Он оказался могучим, и они уехали, – объяснила медсестра.

– Могучим? – повторила Рябинка неуверенно. Она твердо усвоила в прошлый свой прилёт: могущество – это тайна, хранимая от посторонних за семью печатями.
– Так ты ничего не знаешь? – воскликнула медсестра, искренне удивленная её неведением, чем ещё раз подтвердила Рябинке, что она осталась неузнанной. – Все были очень расстроены, когда это случилось. Такой порядочный человек! Я недолго с ним работала, всего полгода, но тоже согласна с таким мнением. Ох, какой он был хирург! И никто не подозревал! Да ты заходи в дом.

– Нет, я на чуть-чуть. Только спросить. И как они узнали?
– Я и говорю. Упал один парень с крыши – он кровлю поправлял – и напоролся на сучок. Прямо в грудь воткнулся. Его сразу в больницу и на операцию. Доктор, когда сучок вынимал, поранил артерию. И вот тут-то оно всё и вышло! Когда он палец убрал, жила была целёхонька! И рана, где сучок был, сама собой затянулась. А доктор только рукой махнул и ушел расстроенный. И через месяц совсем уехал.
– Давно это случилось?
– Ещё в прошлом году. Хороший был врач. Все о нем жалеют!
– А куда он уехал?
– Чудачка ты! Я бы и сама хотела это знать!

Рябинка развернулась и побрела прочь. Теперь торопиться было некуда. И почему, собственно, она взялась наносить визиты? Она ведь не развлекаться прибыла? Решено: никаких больше поездок на сторону, только дела... Сейчас она сядет в свою ракетку и полетит к Эльмару. Ответ из коллектора, наверное, давно готов.
Ракетку она оставила возле звездолёта. Можно было бы, конечно, сотворить другую, но Рябинка с детства была приучена к порядку. А бросать летательный аппарат посреди чистого поля – это был явный непорядок, которого бабушка бы, конечно, не одобрила. И Рябинка потащилась в обратном направлении.

Вот и опушка березовой рощи, вот и зеленая луговина. Вот и её ракетка. Но где же звездолёт? Звездолёта не было, а зато было множество следов людей и машин.
Некоторое время Рябинка в панике металась по холмам, надеясь, что ошиблась направлением, и ракетка не её, а звездолёт ждёт себе свою хозяйку где-нибудь рядышком. Но поиски были безуспешны. Она поплакала немного, а потом решила, что отчаиваться рано. Явно здесь кто-то побывал. И если корабль кто-то забрал отсюда – сделать это могли только по приказу Совета Безопасности. Только им, да ещё Эльмару был известен шифр входного люка.

Эльмар не мог его увезти – тут даже и думать было нечего. Оставался Совет Безопасности. Что же, Рябинка сама виновата, что не сообщила о своём появлении. Естественно, члены Совета Безопасности должны были сделать всё, чтобы не допустить новой паники на планете. Наверное, корабль спрятан теперь в укромном месте и его отдадут ей, как только она заявит о себе. Надо возвращаться к Эльмару, он ей посоветует, к кому обратиться.

Рябинка перестала плакать и посмотрела в зеркальце. Да, она неплохо придумала с этими заколками. Получилось очень симпатично.
"Когда вернусь на Лиску, надо будет соорудить такую же прическу", – подумала она, направляя ракетку к Открытому.

Конечно же, со стороны Рябинки было немного странно думать о прическах, когда пропал звездолёт. Но нашей героине было всего двадцать три года. Впереди её ждало несколько дней отдыха. Документация, несомненно, где-то есть, если не в библиотеке, так ещё где-нибудь. Она попросит сделать копии хотя бы основных титульных листов, узнает цену, которую захочет содрать с покупателей владелец патента и вернётся на Лиску. А там уже пусть Саваоф думает, как убедить фирму в необходимости выложить требуемую сумму.
А звездолёт – он, конечно же, найдется. Кому он здесь нужен, кроме неё?
Так думала Рябинка, пока летела к Открытому.

Вот и площадь с киностудией в центре, вот и дом Эльмара. Рябинка пошла на снижение, как вдруг наперерез её летательному аппарату вылетела одна ракетка, другая, ещё две. Опуститься на дворик у Эльмара оказалось просто невозможно!
Рябинка направила свой летательный аппарат вверх и в сторону, чтобы подлететь с другого бока, и с удивлением обнаружила, что эти ракетки ей мешают. Они повернули следом за ней и, предупредив её маневр, снова не дали ей совершить посадку.

Сначала поведение ракеток привело Рябинку в недоумение. Но совершив несколько поворотов, наша космонавтка поняла, что они преследуют вполне определенную цель: направить Рябинкин летательный аппарат по какому-то курсу. Решив сделать вид, что подчиняется, она послушно повернула в заданном направлении.

Сначала она не могла понять, куда её ведут. Однако, когда она посмотрела вниз, очертания суши, а затем побережья, над которыми она пролетала, показались ей знакомыми. Компас и карта говорили, что противоположный берег покажется не скоро. Тем не менее через полчаса полета у Рябинки возникло ощущение, что она вот-вот увидит сушу. В самом деле, минут через пятнадцать на горизонте возникла точка и скоро превратилась в островок.
Островок был мал, но густо заселен. Всюду, куда ни кинь взгляд, располагались обработанные участки земли: поля, сады либо огороды. Группа строений в центре, четыре крошечных водоема и луга со стадами дополняли картину.

"Катрена", – вспомнила Рябинка. и пошла на снижение.
Ракетки позволили ей приземлиться возле длинного здания у площади в центре острова. Здание было чистенькое, словно только, что выстроенное. Сквозная резьба сплошь покрывала стены, наличники на окнах. Она придавала постройке какой-то несерьёзный, игрушечный вид. Резные колонны подпирали навес крыльца.

Неподалёку от здания располагалось большое поле. На нем вовсю кипела работа. Шел сев. Одна из машин остановилась у края поля. Из неё выпрыгнула девочка лет четырнадцати и, подбежав к Рябинке, крикнула:
– Предъяви пропуск! Ой, Сергей Аганесович, смотри!
"Надо же, та самая девчонка, что и в прошлый раз", – поразилась Рябинка. – Бывают же совпадения!
– Нельзя быть такой любопытной, Лелечка, – раздался благообразный голос, также хорошо памятный нашей космонавтке. – Иди, работай.

Рябинка обернулась и снова, как и тогда, увидела высокого голубоглазого старика с лысиной. Его действительно звали Гусев, теперь Рябинке это было известно.
– Наши школьники тоже работают на полях, – сказала она, чтобы сказать что-нибудь.
– А наши школьники едят только то, что вырастят сами и носят только ту одежду, которую сами сошьют. Эти машины, – старик кивнул на поле, – они ремонтируют сами и сами делают их... то есть собирают из готовых частей.

– Но ведь это же страшно непроизводительно! Бедные дети! Сколько же им приходиться работать!
– От четырех до шести часов каждый день, кроме выходных. Это совсем немного. Есть время и отдохнуть, и поразвлечься.
– Обед, то да сё... Ещё и школьные занятия, наверное?
– Конечно. 4-6 часов каждый день, кроме выходных, – охотно подтвердил старик, сопроводив свой ответ улыбкой сфинкса.
– Ещё и уроки! Вам не кажется, что вы лишаете своих детей детства?

– Детство, сударыня, дается человеку для того, чтобы готовиться ко взрослой жизни. Чтобы быть ловчее других, метче других, больше знать, больше уметь.
– Но это жестокая система! Дети должны играть!
– Да? Но тебе не кажется, что заставлять живое существо целыми днями играть ещё более жестоко?
На это Рябинка не нашлась, что возразить.

– Если вы такие заботливые, не могли бы вы избавить меня вон от тех воздушных хулиганов, – сказала она, показав на ракетки, которые всё ещё кружили в воздухе.
– Это не хулиганы, а наши сторожа, – опять улыбнулся профессор, но теперь его улыбка показалась Рябинке довольно зловещей.
– Зачем же они меня сюда загнали? – спросила она, даже не пытаясь скрыть тревогу.
– Скоро узнаешь. А сейчас идём за мной.

Он распахнул входную дверь игрушечного здания и повел Рябинку длинным узким коридором в самый конец его, пока они не оказались в небольшом зале, где едва могло уместиться два десятка человек. Старик впустил Рябинку в зал и ушёл. От нечего делать Рябинка принялась глазеть по сторонам и рассматривать всё подряд.

Небольшое окно безупречной прозрачности освещало серию из пяти карт, изображавших одну и ту же местность, сбоку висела бархатисто-чёрная доска в витой рамке. С противоположной стороны зала на доску смотрел портрет женщины с гладкими волосами, уложенными на голове в замысловатую прическу.
Вокруг портрета полукружием располагалось девять изречений, вытисненных тёмно-синими буквами на светло-зеленом фоне.
Вот какие это были изречения:

1. Не вообрази человека.
2. Не подумав о последствиях, не воображай.
3. Приходи на помощь каждому, кто в ней нуждается.
4. Не раскрывайся постороннему.
5. Ты не имеешь права быть невежественным или злым.
6. Честность, смелость и добросовестность - не украшения, а долг.
7. Если ты не прав - не стыдись признаться.
8. В спорах побеждает не тот, за кем осталось последнее слово, а тот, кто силой своего убеждения заставляет противника задуматься.
9. Отстаивай свои убеждения, не взирая на лица, с которыми разговариваешь.

Прочитав изречения, Рябинка заинтересовалась портретом. У женщины был небольшой аккуратный нос и глаза, какие на Тьере рисуют у цыганок на этикетках и театральных афишах. Только цвет был у них не чёрный, а голубой. Женщина определённо была красива. "Катрена Сельвина", – гласила подпись под портретом.
– Эти твои заповеди совершенно невозможно исполнить, – усмехнулась Рябинка, обращаясь к портрету. – Я не говорю, что таких людей не бывает, но ох и трудно им приходиться в жизни! Любой начальник пытается от них избавиться!

В этот момент дверь открылась, и в зал вошёл Гусев. Он был не один. Группа людей в масках сопровождала его.
– Добрый день! – сказала Рябинка, поскольку вошедшие ничего не говорили. Всё это выглядело достаточно зловеще, но пока никаких враждебных действий по отношению к ней, Рябинке, эти люди не предпринимали.
Однако на приветствие её они не ответили. Точно также молча они расположились в креслах вдоль стен и молча стали рассматривать Рябинку.

На сиреневом острове

– Предъяви пропуск, сказала одна маска голосом председателя Совета Безопасности.
Рябинка коснулась заколки с камушком возле правого виска, но ничего не сказала. Она не знала, что именно следует говорить в таких случаях.
– Она не может ничего знать о пропуске, – ответила за неё другая маска.
Несомненно, это была Феоктиста Михайловна. Она говорила мягко и, казалось, с сочувствием.
Однако Таиров сурово произнес:
– Ну, рассказывай тогда.

- Простите, - совсем растерялась Рябинка. – Я не знала, что при каждом своем появлении обязана докладывать в Совет Безопасности.
– А документы?
– Но я не понимаю, какие документы вам от меня нужны! Вот, пожалуйста, моя летная карточка, если она вас устроит.
Рябинка извлекла из кармана курточки своё удостове-рение на право вождения космического аппарата класса L7 и подала его Таирову.
Таиров отдал удостоверение Гусеву и продолжал:
– Где документы, которые ты взяла из библиотеки, хотя тебе сказали, что на руки выдаются только копии?

Услышать такое было бы для кого угодно подобно грому среди ясного неба. Неужели Эльмар воспользовался её, Рябинкиным именем, для каких-то грязных целей? Неужели она ошибалась, доверившись ему, вместо того, чтобы обратиться непосредственно в Совет? Ну и влипла же она тогда!
И Рябинка проговорила, запинаясь:
– Здесь какая-то ошибка. Я и в глаза не видела никаких документов.

– Я же говорил, что это не она, – сказал Сергей Аганесович.
– Уж слишком похожа, – сказала с сомнением Феоктиста Михайловна.
– Как тебя зовут, девочка?
Эти слова были обращены к Рябинке.
Рябинка занервничала. Разве они не прочитали её летную карточку?
– Рябинка, – сказал она упрямо. – Там же написано! Неужели я так сильно изменилась?

Таиров вынул из кармана стопку пластинок не большого формата и раздал их всем присутствующим, кроме Рябинки.
– Да, – сказала после минутной паузы Феоктиста. – Ты, действительно, изменилась, особенно с тех пор, как взяла документы в библиотеке.
– Я не брала эти документы, – нервно повторила Рябин-ка.
Люди в масках переглянулись.

– Если я тебя правильно понял, ты говоришь, что ты – Рябинка, – осторожно сказал Сергей Аганесович.
– Да, – подтвердила Рябинка сердито.
– Ты прилетела к нам на звездолёте, конечно? – Ещё осторожнее, почти вкрадчиво, произнес профессор.
– Конечно. Не понимаю, почему вы спрашиваете.
– Тогда скажи, куда ты его поместила?
– На старом месте, возле Долинного.

Это были странные вопросы, и она смутно ощущала недоверие к своим словам. Хотя, по здравому смыслу, какой резон ей лгать? Маски посмотрели друг на друга, затем опять на неё.
– Ты ведь умеешь воображать, верно? – спросил Таиров.
Рябинка кивнула.
– Тогда вообрази вот здесь, на полу, какую-нибудь вещь. Ковер, например.

– Сейчас, – сказала поспешно Рябинка.
Она закрыла глаза и попыталась представить себе какой-нибудь коврик, но у неё ничего не получалось. Она открыла глаза и спросила:
– Это обязательно?
– Обязательно, – подтвердил Таиров, строго.
– Я не могу сосредоточиться.

– А ты не волнуйся, – мягко сказала Феоктиста Михайловна. – Не можешь коврик – вообрази хотя бы вот это – и она вынула из кармана небольшой розовый шарик.
Рябинка нажала на камушек "ума" и на мгновение прикрыла глаза. На этот раз она не сомневалась в успехе. Невозможно описать, что она ощутила, когда шарик не материализовался.
– Ничего не получается, – пробормотала она растеряно.

– Я так и думал, – сказал Таиров многозначительном тоном человека, который знает всё. – Я чувствую, ты переутомилась.
– Со мной что-то не в порядке, – жалобно подтвердила Рябинка, не зная, что своим соглашением, она, можно сказать, подписывает себе приговор.
"Отдохни", – произнес кто-то.
Странно, но она вдруг почувствовала непреодолимую сонливость. "На сиреневый остров", – услышала она и погрузилась во тьму...

Рябинка не помнила, сколько проспала. Когда она открыла глаза, то обнаружила, что лежит в какой-то комнате на низкой и мягкой подстилке вместо кровати. Комната была совсем маленькой, и больше в ней ничего не было, если не считать окна и узкой двери.
Рябинка подошла к двери, толкнула её. Дверь открылась, и Рябинка оказалась в роскошном саду, который террасами спускался к морю.
Низкие раскидистые деревья, покрытые пеной белых, розовых и лиловых цветов, источали неизъяснимое благоухание. Узкие лестницы, выбитые в скале, придавали всему пейзажу особенно живописный вид.

Сначала Рябинке показалось, что она одна в этом роскошном саду. Однако вскоре за кустами слева она заметила силуэт человека. Человек полулежал на траве и что-то писал. Так, по крайней мере, показалось Рябинке.
Самым разумным было подойти к человеку и расспросить его, куда она попала. Но осуществить это прекрасное намерение ей не удалось. Не успела она пройти несколько шагов, как непонятная сила коснулась её лица, груди, рук и заставила остановиться. Ощущение было такое, словно Рябинка уткнулась а прозрачную упругую перегородку.

По всем правилам приключенческого повествования Рябинка должна была испугаться. Но нет. Она ощупала невидимую стену руками, попинала её ногами, попыталась обойти и подпрыгнула несколько раз, стараясь дотянуться до верха.
Вот и всё. Убедившись, что невидимый барьер идет вдоль склона к самому морю и даже дольше, она вернулась к тому месту, откуда лучше всего был виден лежащий на траве человек.
– Мужчина! Подойдите, пожалуйста! – крикнула она.

Человек обернулся, встал, направился к ней...
И вот тут Рябинка испугалась.
Человек, который двигался ей навстречу, словно сошел из её ночных кошмаров. У него было худое вытянутое лицо, заросшее щетиной, и угрюмые пронзительные глаза.
Каждый бы испугался на месте Рябинки! Ведь субъект, который к ней приближался, был именно тот псих, который в прошлый прилет Рябинки пытался её уничтожить отравой из аэрозольного баллончика. Сейчас он не бежал, а ступал: мягко, легко, а Рябинка стояла, словно загипнотизированная, и не могла сдвинуться с места.

– Рот закрой, дура! – грубо сказал прошлогодний Рябинкин убийца, приблизившись почти вплотную. – Попала рыбка в аквариум, так поздно трепыхаться. – и он постучал кулаком по невидимой перегородке.
Рябинка догадалась, что стена, которая не пускала её к сумасшедшему, точно также не пустит и его к ней, и немного воспрянула духом.

– Что вы имеете в виду? – вежливо, но твердо спросила она.
– Я имею ввиду, что у меня давно уже не было такой очаровательной соседки, – губы сумасшедшего изображали откровенную наглую насмешку.
– Не могу разделить ваш восторг, – холодно сказала Рябинка. – По крайней мере, пока не узнаю, где нахожусь.
– Там же, где и я, моя красавица. В сумасшедшем доме! – сумасшедший ухмыльнулся.

– Вы врете! Это не может быть правдой! – ужаснулась Рябинка, снова обретя способность двигаться. – Лая!
Она начала ругаться, совершенно потеряв всякое чувство собственного достоинства.
– Что ты сказала? – удивился сумасшедший.
– Ту скандра э лая! – повторила Рябинка с удовольствием.
– Наэ ту хингр?

Теперь была Рябинкина очередь удивляться.
– Йи, наэ, – ответила она растеряно.
/В дальнейшем они разговаривали на хингре, но, поскольку большинству читателей этот язык не знаком, мы излагаем этот разговор по-русски/.
– Послушай, дочка, это не тебя я два года назад видел в березовой рощи с пистолетом в руках? – говорил человек.
Потому что собеседник Рябинки был просто человеком и ничего зловещего в его морщинистом, но далеко ещё не старом лице ей больше не казалось.

– Меня. Но почему вы меня хотели убить?
– Я ни кого не хотел убивать.
– Зачем же вы тогда носили с собой аэрозольный баллончик?
– С баллончиком – это был не я. Я хотел тебя предупредить об опасности. И вишь, какое дело, – не успел!
– А что вы делали в роще?
– Хотел улететь с тобой на твоем корабле.

– Улететь со мной? Зачем?
– Послушай, дочка, – вдохнул Рябинкин собеседник. – Как ты думаешь, где я научился говорить на хингре? А я ведь отлично на нём говорю, не так ли?
– Вы... Вы тоже космонавт? С Тьеры?
– Не с Тьеры, а с Аньги!
– А как же вы здесь очутились?

– Летел в гости к другу. Нырнул в подпространство – чувствую, система циркуляции гелия барахлит. Ну, думаю, надо останавливать двигатель и ремонтироваться, пока не разнесло. На свою беду, я знал, что впереди по курсу планетка есть. Надо было мне вспомнить, что с планеткой не всё ладно, да не захотел ремонтироваться в невесомости. Ну и приземлился, на свою голову. Точнее, приводнился. Двигатель-то я отрегулировал, и трубки продул, да вздумалось мне, дураку, прогуляться. Теперь корабль мой на дне моря отдыхает, а я вот здесь загораю.

– Всё понятно, – сказала Рябинка, усаживаясь на траву возле барьера, – кроме одного: за что меня сюда сунули?
– А за что загребли меня? – пожал плечами старик, опускаясь на траву по другую сторону барьера. – Не сейчас, а тогда, 22 года назад? За то, что я не мог доказать, кто я такой. Корабль я найти не смог, "воображать" – на их языке это означает "Материализовывать разные предметы", – я тоже не могу. Вот и оказался здесь.

– Но ведь это так просто – установить истину, – недоуменно возразила Рябинка.
– А с чего ты взяла, что они хотят устанавливать эту самую истину? Ха-ха! Наивная девочка!
– Вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, что среди земельцев очень многие сделали бы что угодно, лишь бы не допустить утечки информации о своей уникальной планете и о её населении.

– Почему же они меня выпустили в прошлый раз? – скептически спросила Рябинка.
– Потому что кое-кто за тебя заступился. Это они не допустили порчи твоего корабля. Благодаря им ты осталась жива и смогла улететь.
– Бред какой-то! – возмутилась Рябинка. – Того о чем вы рассказали, просто не может быть! Кучка сепаратистов перехватывает всех, кто приближается к их планете, забирает в плен, уничтожает звездолёты… Я понимаю, когда это был один маньяк, но целый сонм маньяков, да ещё стоящих у власти! Люди так не поступают!

– Люди?! Но они не люди!
– А что, кроме людей, здесь есть ещё цивилизация роботов?
Старый космонавт засмеялся странным, горьким и снисходительным смехом, и от его смеха волосы на голове у Рябинке едва не стали дыбом. Это были зловещие, какие-то издевательские утробные звуки, и в них слышался намек на некую зловещую тайну.
Глаза у Рябинки сами собой расширились, и брови застыли в тревоге.

- Неужели?... Так ты ничего не знаешь! Ну, понятно, они от тебя скрыли, – правильно оценил её состояние старый космонавт.
– Скрыли чего?
– Что они сами – роботы. Ненастоящие, выдуманные, так сказать.
– Выдуманные?!

То, что она услышал дальше, заставило Рябинку-таки вспомнить, что она разговаривает с сумасшедшим. Это была причудливая смесь правды и вымысла. Конечно же, человек, с которым так несправедливо обошлась судьба, должен был изобрести какое-то рациональное объяснение, почему с ним такое случилось, как-то понять, почему нормальные с виду люди поступили с ним неизмеримо жестоко. Трудно ли сбрендить, когда тебя помещают в сумасшедший дом?

По его словам, несколько веков тому назад на этой планете потерпел аварию один космонавт, которого звали Ол Кенсоли. Планеты была пуста и необитаема, но зато обладала волшебным свойством: силой своего воображения Ол мог создавать здесь что угодно. Сначала он обрадовался. Обретенная способность давала ему возможность заменить вышедшие из строя детали и приборы звездолёта на новые, целые, но оказалось, что всё воображенное им исчезло, чуть только корабль пересек некую границу. Для того, чтобы улететь, нужные детали необходимо было создать из настоящих материалов, руками, а не головой.

В одиночку Олу сделать это было не под силу. И тогда он будто бы вообразил себе помощников: жену и ещё тысячу мужчин и женщин, сделав их по образу и подобию своих друзей и знакомых. С одной маленькой поправкой: он вложил им в память желание поселиться на этой планете и обосноваться на ней навсегда. "Новоприбывшие" назвали планету Новой Землёй, помогли Олу отремонтировать его звездолёт и остались жить да поживать.

– Но как же это может быть, если Ол прилетал несколько веков назад? – улыбнулась Рябинка явной несуразности.
– Ты плохо восприняла. Сейчас живут не те кого вообразил Олег, а их потомки.
– Потомки роботов?!
– Ну, если тебе нравиться их так называть. Хотя вообще-то они почти ничем не отличаются от обычных людей. На вид, по крайней мере. Однако космические полеты для них заказаны, потому что ничто воображенное не может покинуть эту планету.

Рябинка должна была признать, что версия старого космонавта по части логики была непробиваемой: с границей, которая дематериализует произведения человеческого воображения она имела случай познакомиться лично.
– Если бы только Ол знал, что эта самая Новая Земля станет ловушкой для его праправнуков, он бы сто раз зарекся, прежде чем упоминать о ней в своих записках, – закончил рассказ сумасшедший.

– Значит, вы – потомок этого Ола?
Рябинке было и страшно, и интересно.
– А ты разве нет? Разве не на чердаке дома бабушки Вербы ты нашла координаты этой планеты?
– Мою бабушку, действительно, зовут Вербой, – стараясь спрятать улыбку, подтвердила Рябинка.

Она никак ни думала, что её слова так подействуют на сумасшедшего. Он весь задрожал, заволновался.
– Вы знали мою бабушку? – Рябинка непритворно обрадовалась.
– И всех её детей. Ты не Ветра дочка?
– Нет.
– И не Зарницы?
– Да нет же! Моего отца звали Дождь. Дождь Кенсоли.

– Так-так.
Старый космонавт взволнованно развернулся, встал и зашагал в дальний конец лужайки. Рябинка тоже встала и направилась к своей палате.
– Эгей! – вдруг услышала она за спиной. – Тебя ведь зовут Рябинка, не так ли?
Рябинка остановилась и обернулась. Старый космонавт стоял возле невидимой границы, разделявшей оба сектора и его быстрые пронзительные глаза скользили по Рябинкиному лицу.

– Он был, кажется, женат на своей сокурснице, твой отец? Её звали... Кажется её звали Рейнбоу? – прозвучал вопрос.
– Ну конечно? Она моя мама! А вы? Вы нам с какой стороны родня?

Разгадка

У Эльмара не было особого времени страдать из-за того, что Рябинка не вернулась. Причины для переживаний у него, конечно, были, но это было совершенно другое чувство, ничего общего не имевшее с непонятной трево-гой, которая вспыхнула у него в мозгу примерно через полтора часа после того, как Рябинка улетела в Долингорд.
Это было как удар током – Эльмар почувствовал, что произошло нечто нехорошее и непредвиденное.

Первым побуждением Эльмара было броситься в Стасигорд. Однако он тут же подумал, что у Рябинке нет ключа от его входной двери, и если она появиться, а его дом будет закрыт...
Эльмар рванулся было к видеофону – но кого он должен был вызывать? Любой шум вокруг Рябинки мог повредить ей. К тому же у Эльмара откуда-то возникло убеждение, что в библиотеке Рябинки нет. Оставалось ждать и, как ни мучительно было такое ожидание, Эльмар прождал целый день.
Ещё мучительней была ночь: бессонная, очень длинная. И утром Эльмар решился позвонить Мартину в город Солнечный, где тот в данное время проживал. Хотя он был далеко не уверен, что имеет право сообщать кому-либо о появлении Рябинки без её на то позволение, однако надо же было что-то делать?

Мартин в этот день работал во вторую смену. Весть о появлении Рябинки его обрадовала, а тот факт, что она пропала, нимало не взволновал.
– Каждый человек имеет право на самостоятельность, – изрек он.
– Она обещала вернуться, – возразил Эльмар.
– Пустое. И вообще, ты напрасно паникуешь. Ей нечего не угрожает, тем более если о её появлении не трубить каждому.
– Ты отказываешься мне помочь?
– С чего ты взял? Я немедленно вылетаю.

Предложенная Эльмаром идея была проста до примитивности. Пройтись с фотографией Рябинки по гостиницам Открытого и заглянуть в Стасигорд. Эльмар мог бы, конечно, сделать это и сам, но он не решился уйти из дома, ведь Рябинка могла прилететь в любой момент – во-первых. А во-вторых, он боялся показаться ей навязчивой.
Ведь в самом деле, что может подумать молодая симпатичная девушка, заметив настойчивое стремление со стороны парня затащить её в свой дом? Ясно, что Мартин как человек нейтральный, больше годился, по мнению Эльмара, на роль сыщика. Тем более, что Рябинка упоминала, будто хочет его видеть.

Каково же было удивление Эльмара, когда вместо Мартина или Рябинки на его дворик приземлилась ракетка Совета Безопасности, и его глазам предстали Феоктиста Михайловна и Таиров собственной персоной.
– В чем дело? – хмуро спросил художник.
После некоторых событий его жизни один вид членов Совета выводил его из равновесия.
– Чего вам ещё от меня нужно?
– Ничего, – мягко произнесла Феоктиста Михайловна.

– От тебя лично – ничего, но ты должен помочь нам опознать кое-кого, – сказал Таиров.
– Ничего я вам не должен, – грубо отрубил Эльмар и приготовился закрыть дверь.
– Твой телефон прослушивается, – вежливо, но настойчиво сказал Таиров.
Эльмар побледнел и у него сжало горло. Самые жуткие предположения о судьбе Рябинки пронеслись у него в голове.
– Я вас слушаю, – произнес он сквозь зубы.
– Ты опять нарушил закон, – продолжал Таиров с нажимом в голосе.

– Ахмадушка, перестань, – оборвала его Феоктиста Михайловна. – Эльмар, от тебя сейчас зависит судьба одной особы. Итак, кто это?
И она показала Эльмару объёмный портрет Рябинки, точь-в-точь такой, какая она была, по её словам, "на самом деле". Эльмар отвернулся и промолчал.
– Ты знаком с ней?
Эльмар отрицательно покачал головой.
– Нечего терять здесь время, – нетерпеливо проговорил Таиров. – В этот раз ты ошиблась, Феоктистушка.

– Погоди. – Феоктиста Михайловна вынула из кармана ещё один портрет Рябинки, на этот раз подкрашенной и завитой. Она снова обратилась к Эльмару:
– А эту особу ты встречал когда-нибудь?
– Нет, – процедил сквозь зубы Эльмар, хотя отрицание его на этот раз выглядело просто бессмысленным.

– А ты знаешь, что эта особа выкрала из библиотеки протоколы десяти закрытых совещаний и ещё кое-какие важные документы?
– Не может быть! – поразился Эльмар. – Зачем Рябинке протоколы закрытых заседаний? Она же прилетела с совершенно определённой целью?
– И мы бы хотели знать – зачем? Послушай, Эльмар. Если эта девушка, – Феоктиста Михайловна указала на первый портрет, – Рябинка, то пусть она возвратит нам документы.
– А если нет, в чем я почти уверен, то помоги нам найти настоящую туземку, и это поможет тебе искупить вину перед обществом, – сказал Таиров.

– Я ничего не буду искупать, – резко ответил Эльмар. – Я не собираюсь предавать человека в ваши безжалостные руки, даже если вы пообещаете вернуть мне мое...
Голос Эльмара прервался.
– Девочка у нас, Эльмар, и ты никого не предашь, – всё также спокойно и мягко произнесла Феоктиста Михайловна, игнорируя его грубость. – Если это Рябинка, мы отпустим её с тобой, нам нужны только документы.
– Это Рябинка, – показал Эльмар на первую фотографию.

Словам Феоктистушки он не мог не верить. Она всегда говорила только правду, и в этом был один из секретов её влияния на других могучих.
Он секунду подумал и продолжал:
– А вот вторая - вполне возможно, что и не она. У нас на студии кино снимается, "Рябинка и Эхнатон". Я на этих Рябинок насмотрелся – ужас. Грим просто чудеса делает. Кто-то с киностудии воспользовался этим и забрал документацию – вот и всё. Я даже...

– Брось, – оборвал его рассуждения Таиров. – Особа на первой фотографии – не могучая.
– Не могучая?
– Увы! – подтвердила Феоктиста Михайловна. – Это так, хотя она и пыталась уверить нас в обратном.
– Подождите-ка, – Эльмар взял в руки голографическую пластинку с портретом и повертел её в руках, так что и голова, и лицо могли быть видны почти со всех сторон. – Я всё понял. Уверяю вас, это она. А материализовать она ничего не смогла вот из-за этих металлических шпилек с бусинами.

– Они сыграли роль экранизирующего мыслеуловителя?! – догадался Таиров. – Похоже на правду. Тогда летим за ней. Ты посмотришь на неё вблизи и, если твоё предположение оправдается, выпустим вас обоих.
– Она на Катрене?
– Нет, на Сиреневом острове.
– ...

– Что же ты вздрогнул, Эльмар? Сразу испугался? Небось, поджилки затряслись? - усмехнулся Таиров.
– Мне уже нечего пугаться, – буркнул художник, направляясь к своей ракетке.
– Твой летательный аппарат туда не проникнет, – сказала Феоктиста Михайловна. – Садись с нами.
А когда он сел в машину, ему завязали глаза. Те, кто сделал это, не знали, что Эльмар умел ориентироваться в пространстве не только без карт и компаса, как его когда-то учили на Катрене, но и в полной темноте. Недаром он был лучшим учеником из своего выпуска!

После того, как было доказано, что Рябинка документов не похищала, ей была дана полная свобода. Их с художником высадили во дворике Эльмарова домика и оставили одних.
– Эльмар, – сказала Рябинка. – Ну как, пришёл ответ из коллектора?
Эльмар удивленно на неё глянул:

– Ты что, действительно, с ума сошла? Или ничего не поняла? Их же нет больше, твоих документов! Похищены они! Украдены попросту!
– Как? Разве речь шла о моей технологии? Таиров же говорил о каких-то протоколах?
– Там много чего пропало.
– Что же теперь делать?
– Надо посоветоваться с Мартином. Он человек, лишенный романтического воображения...

Не успел Эльмар сказать это, как в дверях его дома появился тот, о ком они только что вспомнили. Мартин!
– Это я-то лишен воображения? – нарочито возмущённым тоном сказал он. – Нет-нет, не оправдывайся, я слышал!
– Я всего лишь хотел сказать, что у тебя трезвая голова и ты всегда найдёшь верное решение.
– Поправка принимается. Но мой трезвый мозг совершенно не способен здраво мыслить на голодный желудок. Поэтому первое моё трезвое предложение – плотно пообедать.

Надо было признаться, Мартин умел поднимать настроение. Рябинка сама не заметила, как улыбнулась, и все её тревоги показались ей мелкими и нестоящими. Действительно, быть не может, чтобы из создавшейся ситуации не нашлось никакого выхода.

– А вы знаете, с кем я встретилась на этом самом вашем сумасшедшем острове? – говорила Рябинка за обедом, разливая по бокалам тамариндовый сок, только что материализованный ей в большом изящно орнаментированном кувшине. /Она очень любила красивые вещи./ – Того самого сумасшедшего, из-за которого меня в прошлый раз поймали. Между прочим, он оказался бывшим знакомым моей бабушки.
Эльмар и Мартин переглянулись.

– А он не пробовал выдавать себя за космонавта? – сказал Мартин, помолчав.
– Выдавать за? Как бы не так! Он в самом деле космонавт, настоящей не бывает!
Эльмар с Мартином снова переглянулись. Было ясно, они снисходят к Рябинкиной доверчивой наивности, но ни в каких космонавтов, помещенных в сумасшедшие дома, верить не собираются. И Рябинка продолжала нарочито небрежным тоном:

– Не верите? Да? А вы знаете, как он говорит на хингре? Наконец-то мне удалось найти хоть одного человека, с кем можно поболтать на родном языке!
– Послушай, Рябинка, язык ничего не значит, – осторожно сказал Эльмар. – Он мог выучить его по фильмам, копии с которых были сделаны комиссией в твоём звездолёте во время твоего первого прилета.

– По фильмам? И за полтора года? Хотела бы я посмотреть, как бы вы выучили инопланетный язык за один год и по фильмам! Не удивительно, что бедняга помешался! Когда ни одному твоему слову не верят и во всём ищут признаки ненормальности – очень просто можно съехать с катушек. Мне его так жаль! А вы знаете, как он объясняет, почему его посадили? Говорит, из зависти. Потому что он настоящий человек, а вы, будто, выдуманные. Представляете? Будто ваших пра-пра-пра его прапрадедушка придумал. Что вы опять переглядываетесь? Между прочим, он утверждал, что этот его прапрадедушка является и моим прапрадедушкой тоже!

Реакция Мартина, последовавшая на её слова, очень удивила Рябинку.
– Ну, мне пора домой, – сказал он, ставя на стол пустой бокал. – Кстати, этот тамариндовый напиток имеет превосходный вкус.
Он поднялся и ушёл, больше ничего не добавив. Его уход прозрачно намекнул Рябинке, что она выбрала неудачную тему для разговора. Тем не менее события предыдущего дня дали понять ей, что могло с ней произойти, не сбеги она вовремя в прошлый свой прилет из гостеприимного домика возле аллеи из синих тюльпанов. Судьба несчастного космонавта взволновала её. Поэтому чуть за Мартином закрылась дверь, Рябинка в упор спросила Эльмара:

– У вас что, принято всех космонавтов отправлять в психбольницу?
Эльмар покраснел и пробурчал недовольно:
– Рябинка, я тебя очень прошу не заводить этот разговор больше ни с кем. Этот человек доказал свою ненормальность. И он просто не может быть космонавтом. Ты бы сама убедилась в этом, если бы послушала его подольше. Что он тогда нёс! Он уверял, что находится в родстве с силами природы, что сам он то ли Ливень, то ли...

– Дождь, его зовут Дождь, и мать его Верба! – дрожащим голосом закончила Рябинка, внезапно постигнув, кем являлся тот несчастный, с которым она столкнулась с пистолетом в руках на опушке березовой рощи.
– Именно так он и говорил, – подтвердил Эльмар.
Ах, как рассердилась Рябинка, услышав его слова! И не столько на Эльмар рассердилась, сколько на себя. Так вот почему так странно смотрел на неё старый космонавт! Отец! Он жив, а она его не узнала!
– П...послушай, Эльмар, ты никогда не интересовался моим отчеством? – спросила она с горечью.
– ...

– Взгляни на мое удостоверение, – И она протянула свою летную карточку, любезно возвращенную ей Таировым после того, как её личность была установлена авторитетным подтверждением Эльмара. Невозможно описать, какие чувства, сменяя друг друга, отразились на лице художника, когда до него дошел смысл трёх строчек на кусочке пластика.
– О, я дурак! – сказал он со стоном. – Но кто мог бы подумать? Мистика какая-то!

– С тех пор, как произошло слияние языков, у нас возникла мода на подобные имена, – объяснила Рябинка. – Я должна спасти моего отца. Не возражай! Пусть он здесь помешался немного, но я увезу его, и дома он быстро поправиться!
– Я не возражаю, – как-то странно и виновато, отводя глаза в сторону, ответил Эльмар. – Но не всё так просто делается. Я не рекомендую, например, тебе обращаться в Совет Безопасности.
– Не стану я никуда обращаться! Я его просто выкраду! И ты мне поможешь или я сделаю это сама!

Рябинка ни на миг не задумывалась, по какому праву она требует от художника совершить поступок, граничащий с преступлением. В ней почему-то жила уверенность: Эльмар может абсолютно всё. Ей даже в голову не при-ходило задать себе вопрос: почему этот парень обязан с ней возиться? И не удивительно! Эльмар совершенно не походил на её знакомых парней. Он казался ей почти волшебником. К тому же, сейчас для неё ничего не существовало важнее судьбы отца. А Эльмар – разве не он вытащил Рябинку с Сиреневого острова? Стоит ему пальцем пошевелить – и дело будет сделано.

И верно, ответ художника прозвучал именно таким, чтобы окончательно упрочить мнение Рябинки об Эльмаре как о человеке, который всё может.
– Надо подумать, – вот что сказал он. – Впрочем, я знаю кое-кого, кто имеет нужную информацию. Летим.

Разочарование

Только в ракетке Эльмар сказал Рябинке, куда они направляются.
– В Стасигорд, - объяснил он. – В тот музей, откуда были выкрадены твои бумаги.
– А зачем?
– Там при музее работает профессор Гусев.
– Я знаю одного Гусева. С Катрены.
– Так ты уже и на Катрене успела побывать? - изумился Эльмар. – Ну ты и шустрячка! И как же тебе понравилась наша резиденция?

– Ваша резиденция? А мне показалось, что это исправительная колония, где не поддающиеся иным воздействиям юный контингент перековывается опытными педагогами в нужном направлении. Точь-в-точь по пословице "Труд облагораживает человека".
Эльмар засмеялся.
– Хорошенького же ты мнения о нашей системе воспитания! Исправительная колония! Ха! У нас ещё не додумались до такого: простых смертных посылать на Катрену для исправления.

– Ты хочешь сказать, что на вашем острове обучаются только дети могучих?
– Я хочу сказать, что туда отправляются все дети, проявившие способность воображать, и что они обучаются там самому необходимому: умению владеть своими руками.
– И всё же... жизнь без выбора: только бесконечный труд и дисциплина – не позавидуешь.
– Выбор у них всегда есть: отказаться от могущества и перейти в обычную школу.

– Разве в других школах обучают иначе?
– Да, там обычные уроки труда в пределах школьной программы.
– Значит, эту каторгу вы ввели только для своих? Весёленькая житуха у ваших наследников! Просто жуть! И ради чего? Чтобы делать долгим и трудным способом то, что можно сделать легко и быстро?
– Не понял, где ты там увидела каторгу. Вот ты – лесовод. У тебя что, леса растут по мановению волшебной палочки? Или ты свою работу каторгой воспринимаешь?

– Но я выбрала её сама, – не сдавалась Рябинка. – Притом, я её люблю.
– Ну прямо все в ней тебе нравится! И ничего неприятного никогда делать не приходится?
Эльмар засмеялся, впрочем, вполне беззлобно. Но Рябинка кинулась в атаку.
– Если бы мои леса и луга возникали во мгновение ока, я была бы счастлива! – заявил она.
– И что бы ты делала дольше?
– Пошла бы сажать другие леса.

– И опять была бы счастлива? Послушай, но так не бывает. Тебе бы очень скоро стало скучно!
– Но ты же не скучаешь?
Эльмар прикусил губу и нахмурился.
– У меня к каждому фильму своя декорация, – сказал он, принуждённо бодрясь.
– Вот и у меня каждый перелесок был бы в особинку.
– Ты воображала бы каждую травинку по отдельности? – художник снова засмеялся. – Непроизводительно. И очень утомительно. Сажать быстрее.
– И легче?

– Угу. Материализация требует очень больших затрат нервной энергии.
– Именно поэтому Катрена Сельвина вместе со своими единомышленниками воздвигла в океане этот остров и начала трудиться руками, – ехидно закончила Рябинка его мысль.
Но Эльмар предпочел не заметить её сарказма.
– Абсолютно верно, – подтвердил он. – Могучие правят нашей планетой вовсе не потому, что обладают особыми свойствами. Легкость и быстрота материализации сделали в своё время из могучих нечто вроде рабов. В том и состояла гениальность Катрены, что она догадалась, как обеспечить могучим реальную, а не призрачную власть над Новой Землей.

Рябинка не ответила. Спорить ей не хотелось, а согласиться, что детей надо изнурять работой, она никак не могла. К тому же скоро показалась панорама небольшого городка, поразительная по своей красоте. И она догадалась: Стасигорд.

Как и Открытый, Стасигорд явно был построен по чёткому архитектурному плану. Однако план этот был совершенно иным. Шестилучевая симметрия проступала в расположении улиц, скверов, площадей. На центральной площади стояло двухэтажное здание. Оно располагалось на самом высоком месте, и то него лучами расходились под строго одинаковыми углами шесть главных улиц Стасигорда. Своим началом каждая улица словно смотрела в одну из граней нижнего этажа здания, которых также было шесть. Второй этаж представлял собой по форме цилиндр. Крупная, темно-красная с белыми бортиками плитка облицовки хорошо гармонировала с высоким золотым шпилем, увенчивавшим пирамидальную крышу.

– Это музей Стасия Абраменко, – сказал Эльмар. – Именно он изобрел тот способ производства воды из твердых пород, за которым ты прилетела.
– А зачем этот Стасий изобрел воду, если у вас есть могучие, и любой из вас может вообразить её одним махом и в любом количестве? Тоже из идейных соображений?
Эльмар снова засмеялся.
– Нет, он жил в те времена, когда свои могучие на нашей планете ещё не родились.

С трепетом вошла Рябинка в великолепное здание. Она увидела небольшой вестибюль. Две лестницы, сделанные из чего-то, сильно напоминавшего мрамор, вели на второй этаж.
Всю стену напротив входа занимали карта Новой Земли, выполненная в технике флорентийской мозаики. Кусочки камня, а, может, смальты /было не понять/, искусно подобранные по цвету, были вырезаны таким образом, чтобы было видно без пояснений, где что находится. Приблизившись к карте, можно было увидеть не только общие очертания гор и отдельные хребты, но даже чуть ли не каждую отдельную гору. По крайней мере, так показалось Рябинке.

На одной из боковых стен по черному фону алыми буквами искрилась надпись:
"Земелец! Помни! Это не должно повториться!"
Под надписью белела пластинка. Четкий выпуклый шрифт читался с любого ракурса из любой точки вестибюля.

"Приказ Совета Безопасности
4 Прилета 264 года.
В целях урегулирования взаимоотношений между могучими и другими людьми и для обеспечения наибольшей безопасности планеты запрещается:
1. Спрашивать у человека, не могучий ли он.
2. Если могучий вынужден себя обнаружить, интересоваться его именем, фамилией, местожительством.
3. Информировать других, что этот человек - могучий.
4. Оставлять при себе ребенка, обнаружившего способность воображать"

Рябинка обернулась к Эльмару, и ей почудилось страдание в уголках его плотно сжатых губ.
– И здесь могучие, – вздохнула она.
– Наши до восстания жили в Стасигорде, – сказал художник угрюмо.
– Восстание... восстание могучих. Абсурдное сочетание! Восстание против могучих - ещё куда ни шло!
– Да нет, всё правильно. Были времена, когда от могучих требовали, чтобы они как-то отличались внешне, селились отдельно. А потом они восстали против этого: разъехались кто куда и смешались с другими людьми.

Теперь уже смеялась Рябинка.
– И это вы называете восстанием? – изумилась она. – Неужели вся ваша история состоит из подобных мелочей? Не видели вы настоящих восстаний! Послушать тебя, так Мартин тоже поднял бунт, когда уехал из Долинного!
– Кто говорил, что Мартин поднял бунт? Он просто выполнил закон. Если бы он не сделал этого, его жизнь превратилась бы в кошмар. Ведь исполнять роль живого бога у нас строжайше запрещено.

– Я в курсе. Но, по-моему, этот закон ужасно глуп! Когда можно одним махом накормить и одеть всё население, то… Чем плохо жить в почете и преклонении перед твоей силой? Ваше правительство просто узурпировало себе власть и не желает ею ни с кем делиться. У нас на Тьере это называется тоталитарный режим, – снисходительно объяснила она этому наивному представителю правящего класса, пытаясь раскрыть ему глаза на то, какой роскоши лишают его законы Катрены.

– Рад видеть Эльмара, – раздался сверху ворчливо-знакомый голос.
Рябинка подняла голову и на одной из лестниц увидела голубоглазого старики с лысиной. Старик уже спускался к ним в вестибюль.
– Рад видеть профессора, – откликнулся Эльмар. – с нашей гостьей вы, по-видимому, знакомы.
– Знакомы, знакомы, – подтвердил Сергей Аганесович, потому что это был, конечно, он. – Рад видеть Рябинку. Зачем пожаловали?

– Нашу гостью очень заинтересовали упругие стенки, – уклончиво сказал Эльмар.
– Это правда? – переспросил профессор.
Рябинка вынуждена была утвердительно кивнуть, хотя не имела ни малейшего представления, о каких стенках идёт речь. Дальнейшее поведение Эльмара никак не способствовало укреплению мнения о нем, как о серьёзном человеке. Он затеял абсолютно пустопорожнюю болтовню, втянув Рябинку в роль сообщницы. И она долго не могла решить, кому он морочил голову – ей или профессору.

– А что, на Той Земле нет подобных сооружений? – сказал профессор.
– Есть, – возразил Эльмар, не дав Рябинке и рта раскрыть. – Но там такие барьеры не пропускают вообще ничего ни в ту, ни в другую сторону.
Брови профессора поползли вверх.
– Это интересно. А почему она уверена, что наши упругие стенки действуют иначе?
- Ни в чем я не уверена!

Досада Рябинки была неподдельной.
– Мы заспорили, по какому принципу работает пропускная система, – снова перехватил инициативу Эльмар. – Мартин говорит, что подаётся сигнал обусловленной частоты, я утверждаю, что имеет значение угол атаки или скорость полёта...
– А что думает наша гостья? – прищурился старый профессор.
– Она убеждена, что ни одна из этих моделей не обеспечивает сто процентов защиты. Частоту можно подобрать, а угол атаки и скорость запомнить с одного пролета.

– Любопытно, – сказал профессор, кинув на Рябинку, как ей показалось, острый проницательный взгляд. – Приятно познакомиться с умным человеком. Ну а, предположим, поле в самом деле непроницаемо, что тогда? Давайте, молодые люди, порассуждаем...
Рябинка чувствовала скуку и ужасную неловкость от того, что её выставляют знатоком систем, о каких она не имела ни малейшего понятия. Всё же у неё хватило сообразительности не демонстрировать своё невежество в данной области.

– Я думаю, решение должно быть очень простым, – сказала она уклончиво и сердито.
Она нервничала. Время шло, а она ни на миг не продвинулась в деле, ради которого сюда прибыла. Эльмар тянул из профессора эту словесную канитель ещё с полчаса, затем попрощался с ним, взял Рябинку на рукав, и они покинули музей, так и не проронив ни слова на волнующую Рябинку тему: освобождение её отца. О производстве воды из твердых пород также не было сказано ни слова. На этом непонятное в поведении Эльмара не кончилось. Без всякого объяснения он посадил Рябинку вместе с собой в ракетку, и они снова полетели неизвестно куда.

Рябинка сидела в кабине позади Эльмара и злилась. Сегодня в манерах Эльмара сквозила какая-то нарочитость, фальшь. Она увидела его со стороны которая никого бы не украсила, и ореол необыкновенного парня, почти волшебника, какому стоило лишь шевельнуть пальцем, чтобы разрешить все её проблемы, сменился досадой, как могла она довериться пустышке и болтуну.
"Шут", – был её вывод.

Было совершенно ясно, что никаким влиянием в местных кругах Эльмар не пользуется, а просто по заданию Совета Безопасности тянет время и пытается развлечь её, туземку, пока кто-то другой ищет пропавшие документы и их похитителя. А, может, и метода-то никакого не существует? Может, он – киновыдумка? А может, отец прав и вся цивилизация этой планеты вместе с её смешной историей – мираж, чья-то материализованная фантазия?
Но тогда отца её никто, конечно, освобождать не будет.

– Куда мы летим? – спросила она, стараясь подавить раздражение.
– А ты куда хочешь?
– Ну, я так и думала!
Пренебрежительный тон, каким Рябинка произнесла эти слова, очень удивил Эльмара.
– Не понял, – сказал он хмуро.
– Опять экскурсия. Сознательный парень Эльмар будет демонстрировать несознательной девочке Рябинке преимущества здорового образа жизни на лоне природы или ещё где-нибудь.

Эльмар искоса глянул на неё и мрачно сказал:
– Тебе часто приходят в голову подобные идеи?
– А тебе?
– Мне нет. Мы летим на Катрену.
Ракетка, на которой они летели, между тем начала отклоняться влево. Это почувствовала Рябинка и нисколько не понравилось Эльмару.
– Что такое? – удивился он. – Мистика какая-то! Нас почему-то сносит с курса!

– Может, приборы барахлят? – обеспокоилась Рябинка.
Хотя она и не горела желанием очутиться на Катрене, неожиданная поломка ракетки посреди синего моря никак её не могла обрадовать.
– Приборы? Я и без приборов всегда знаю, куда лечу. Видишь? Её невозможно развернуть к Катрене!
– А может, она потеряла управление?

Эльмар повернул руль вправо, и ракетка послушно повернулась сделав носом полукруг. Но не дальше! Какая-то сила упорно отклоняла ракетку от прямого направления к Катрене!
Вдруг Эльмар стукнул себя по лбу.
– О я забывчивый дурак! – воскликнул он. – Совсем запамятовал, что на Катрену можно попасть только с востока. Проход на Катрену в одном-единственном месте. Вникаешь!

Но вникнуть Рябинка была не в силах. Радостное возбуждение, охватившее Эльмара, было ей непонятно. Только что этот тип был почти в панике и вдруг – победный вид, будто он открыл посередине океана нечто важное.
"Шут, – подумала она презрительно. – Считает меня за несмышленыша, за круглую дуру."

Первым её движением было высказать Эльмару в том, смысле, что, если он не собирается спасать его отца, то пусть хотя бы не пудрит ей мозги. Но затем она подумала, что это было бы неосторожно. Что гораздо разумнее притвориться, будто она по-прежнему верит своему спутнику, и, притупив таким образом его бдительность, выскользнуть из-под опеки.
– А зачем нам лететь на Катрену? – спросила она холодно.

– В самом деле, уже незачем, – ответил Эльмар, нимало не подозревая, кем он выглядел в Рябинкиных глазах. – Я предлагаю вернуться домой и согласовать там план наших дальнейших действий.
– Нет-нет, разве ты забыл, зачем я прилетела на вашу планету? Отвези меня лучше назад в Стасигорд, в музей.
– Бесполезно сейчас возвращаться в музей. Чтобы восстановить документацию в одиночку, понадобится целый год, не меньше.
– Если музей того самого Стасия, который изобрёл воду, не может быть, чтобы там ничего не осталось. Какие-то макеты, схемы. Несомненно, можно восстановить, хотя бы в общих чертах, основную технологическую цепочку.
И Рябинка высокомерно усмехнулась.

– Собрать кое-что можно, – сказал в раздумье Эльмар, тем самым опровергая Рябинкину версию о том, что метод – мираж. – Хотя сразу скажу: то, что похищено – бесценно. В любой технологии есть моменты... в общем узловые. Там было всё, абсолютно вся документация на оборудование, условия протекания некоторых реакций...Ты должна сама понимать, если училась в школе.
Последняя реплика выглядела вполне оскорбительно, можно было и обидеться. И Рябинка заявила тоном, не допускавшим возражений:

– Пусть даже так. Но я не могу вернуться с пустыми руками. Я должна собрать всё, что в моих силах.
– А как же твой отец?
Рябинка отвернулась.
– Мы займёмся им завтра, – соврала она не дрогнув.
– Тебе виднее, – согласился Эльмар, уступая её настойчивости. – Кстати, я кажется знаю, кто взял документацию из музея.

– Вот как? – сказала Рябинка, уже не пытаясь спрятать усмешку. – Несомненно, она одна из твоих поклонниц? И уж не та ли зеленая лягушка с киностудии?
– Какая лягушка? – не понял Эльмар.
– Эта накрашенная дура в зеленом платье, – выпалила Рябинка.
И рассердилась на себя за неожиданную неприязнь к девице, о которой ровным счетом ничего не знала.

Лягушка с киностудии

Собственно говоря, почему бы Рябинке было и не рассказать Эльмару о встрече на киностудии? Масса впечатлений, и самое время было трещать без умолку, изображая полнейшую наивность. А на киностудии она побывала утром первого дня, когда искал Эльмаров адрес. Только проникла она туда не снаружи, а изнутри.
Она приземлила ракетку на внутреннем дворике и огляделась. Здание, образовавшее дворик, было с четырёх сторон прорезано арками проходов. И Рябинка прошла в следующий дворик, кольцевой. Все двери выходили туда.
Оба корпуса были словно сцеплены из бесчисленной вереницы комнат. На каждой двери был номер - и больше ничего.

"Довольно странное представление об удобстве", – отметила про себя Рябинка. Она пересекла дворик, открыла дверь с надписью: "Выход". Но оказалось она не на улице, а в коридоре. Ни во двориках, ни в коридоре она не встретила ни души. Самым надежным было обратиться к вахтёру.
– Видите ли, я Рябинка, – начала она.
– Понятно. Прямо, а потом налево.

В указанном помещении оказалось довольно много людей, оживленно споривших о чем-то, но Эльмара среди них она не обнаружила. Рябинка хотела было незаметно испариться, как вдруг высокий мужчина с рыжеватыми усами обратил на неё внимание.
– Заходи, заходи, – весело крикнул он. – Нечего стоять на входе. Ты будешь кто?
– Я Рябинка. Мне Эльмара...

– Чудненько, – хлопнул в ладоши мужчина с усами. – Не станем терять время. Делаем пробы. Небольшой этюд. Ты попадаешь в древний Египет. Пустыня, песок. На тебя нападает лев. Это такое животное чуть больше пантра. Ты успеваешь его заметить, увертываешься, а затем стреляешь. Задание понятно? Подгримируйте её.

Улыбаясь, Рябинка терпеливо подождала, пока ей уложат на голове волосы /вот где были воткнуты ей в голову шпильки с бусинами/, и ещё более терпеливо выдержала нанесение на лицо толстого слоя грима. Впрочем, ситуация её позабавила. Попасть на съёмки фильма о себе самой – это случается не с каждым и не каждый день. А фантазировать она любила.
Сценка, которую ей предложили изобразить, показалась ей до смешного легкой. Рябинка вспомнила пески Лиски, буровато-сизые, сыпучие и тяжелые. Она представила, как бредёт сейчас по ним, а жара, и ноги её вязнут по щиколотку. Вдруг – лев. Она замечает его уже в прыжке, отскакивает в сторону, падает и стреляет.

– Это ты нечаянно упала или нарочно? – послышался недовольный голос мужчины с усами.
– Специально, – охотно отозвалась Рябинка.
– Тогда не годиться. Ты не должна упасть. Ты – космонавтка, очень тренированная, ко всему привычная. А не просто испуганная девчонка. И почему у тебя стала такая странная походка?
Рябинке очень хотелось объяснить, что походка, может, и странная, но зато её собственная. Однако она подумала:
"Какой смысл? Если им не нравится моя походка, им до лампочки, откуда я её взяла и давно ли ношу."

– Посмотрите, кого я к вам привел! – раздался неприятный голос.
Рябинка повернулась к двери. Тощий парень в зеленой рубашке втащил в комнату черноволосую девицу в зеленом блестящем платье и сверкающих туфельках.
– Посмотрите! Это то, что нам нужно! Какой типаж, а? – восторгался он.
– Поразительное сходство, – загалдели все.
Рябинка окинула критическим взглядом вздёрнутый носик, большой рот с узкими губами и светлую, то есть искусственно отбеленную кожу, на которой ярко вырисовывались искусственный румянец, накрашенные ресницы и подщипанные брови. Словом, грим "а ля Рябинка", какой она являлась новоземлянам в прошлом году.

Впрочем, надо было признать, что косметика у новой кандидатки была наложено очень умело. Не знай Рябинка, что на Тьере в предпоследнем сезоне с такими ресницами, румянцем и цветом кожи ходила чуть не половина девичьего населения, она бы не заметила подделки. Несомненно, эта размалеванная лягушка гораздо больше должна была понравиться здешним киношникам, чем смугловатая девчонка с прямыми русыми волосами и неяркими губами.

Рябинка стерла с лица грим и нехотя сказала:
– Вообще-то мне нужен Эльмар – и только.
– Разве ты не от него? – удивился рыжеусый.
– Конечно же, нет.
– Он вчера вышел в отпуск.
– А у меня всего пять дней! Вот невезенье!
– Так поторопись к нему домой, может, ещё не подался никуда. Только вряд ли, он вечно в разъездах. У него уйма приятелей, у твоего Эльмара,

– И приятельниц тоже, – добавил лохматый парень, и по павильону пронесся смешок.
Последние две фразы Рябинка Эльмару благоразумно не передала. Но остальное изобразила довольно верно. И рассказ её произвёл нужное впечатление. Эльмар развеселился. Напряжение, сковавшее его после визита к профессору, спало.
– Значит, ты предполагаешь, что эта особа в зеленом платье вполне могла бы выдать себя за тебя? – спросил он с неопределенной улыбкой. – Вполне возможно, ты права, она так и поступила. Она назвала своё имя?

Если бы Рябинка поинтересовалась переживаниями Эльмара, она бы заметила глубокую затаённую скорбь этой его улыбки, но она уже настроила себя против своего спутника и искала в его словах, поступках, и даже чертах лица лишь подтверждение своим подозрениям. Она не сомневалась, что если бы Эльмар вел честную игру, он никогда бы не счел возможным делать далеко идущие выводы из случайной встречи двух кандидаток на одну роль.
А этот тип притворился, что воспринял всерьёз бредовую мысль, будто зеленая девица с раскрашенной физиономией явилась следом за Рябинкой к Эльмару домой и, узнав, для чего на этот раз прилетела космонавтка, помчалась выкрадывать абсолютно ненужную ей информацию.

– Я знаю, кто она, – говорил между тем Эльмар. – И знаю теперь, где она живет...
"Интересно, каким образом ты мог узнать об этом из моих слов?" – подумала Рябинка.
– Надо немедленно лететь к ней! Если ты не против...
– Вот и прекрасно, – обрезала его наша космонавтка. – Я буду работать в музее, а ты поищешь эту особу.
Рябинка не сомневалась, что её сопровождающий скажет ей "нет" и тем самым выдаст истинную причину своей заботливости...

– Ладно, – сказал Эльмар угрюмо. – Пожалуй, вам не стоит встречаться ещё раз. Однако я очень прошу тебя, если ты хочешь освободить своего отца, не делай больше глупостей. И, главное, никому не рассказывай о своих намерениях.
"Об этом можешь мне не напоминать. Я и тебе больше ничего не расскажу," – подумала наша героиня.
А вслух сказала:
– О, конечно!

Тон, которым были произнесены последние Рябинкины слова, не мог не привести Эльмара в полнейшее уныние. В этом тоне прозвучало откровенное желание избавиться от опеки и действовать самостоятельно. Не заметить этого было невозможно. И, не находись Рябинка в бедственном положении, Эльмар никогда бы не стал навязываться в помощники. Но он знал: сама она не сможет пробраться на Сиреневый остров и тем более благополучно улететь оттуда. Точно также он был уверен, что документацию взяла Инка, а выдать её Совету по некоторым причинам он не мог, даже ради Рябинки.
Он догадывался, что выглядит перед туземкой просто идиотом, хотя совершенно не мог понять, почему. И расстаться с ней, не оправдавшись, было для него невыносимо тяжело. Эльмар и боялся, что она снова скроется от него, и, наоборот, страшился, что она догадается о печальной тайне, которую он от неё скрывал...

Как бы там ни было, но художник был вынужден, оставив Рябинку в технологическом музее, лететь в Первыгорд, в ту самую школу, где училась его внучатая племянница /она же двоюродная внучка/ Элиза.
В школу он попал, когда там была перемена. Он распахнул дверь школьного вестибюля, и сразу оглушающий шум ворвался ему в уши. По коридору прыгали, бегали ребятишки. Двое мальчишек состязались, кто выше взберется по канату, кто-то растягивался на кольцах, кто-то за кем-то с визгом гнался. И нельзя сказать, чтобы девчонки отличались от мальчишек в ловкости и подвижности.

– Нравится? – спросила Элиза, которая была тут же.
Подмигнув, она заскользила в тот конец коридора, где было всего оживленнее. Эльмар увидел двери, похожие на те, какие во всех нормальных школах ведут на лестницу. Но во что была эта лестница превращена!
Тонкой прозрачной перегородкой она делилась на две неравные части. Да и вообще, это была не лестница, а просто спуск, более узкая часть которого была более извилистой, а, значит, и более пологой. По ней спускались на ро-ликовым коньках.

По более широкой и более крутой половине "лестницы" можно было спускаться на подошвах. Тут веселья было больше всего. Ездили и по перилам, и задом наперед! Ребятишки падали, хохотали и тут же вставали, как ни в чем не бывало.
– Эли, – сказал Эльмар. – Не скажешь, где Ина Давидовна?
– Не скажу, – ответила Элиза.
– Безобразие, – проворчал Эльмар.

– Разве тебя не предупредили, что школа с физкультурным уклоном? – послышался задиристый голос.
Эльмар оглянулся и увидел, что голос принадлежал шатенке с серьгами в ушах из чёрной гравированной проволоки.
– И процент травм у них самый низкий в области, – продолжала шатенка, поведя плечом.
– В самом деле? – спросил Эльмар почти равнодушно.
Его мало занимали проблемы простых людей, особенно сейчас, когда ему нужна была Инка – и больше ничего.

– Да, я лично убеждена, что они ведут правильную линию. В жизни приходится не только ходить, но и спотыкаться.
– Наука падать? – спросила одна из подошедших матерей.
– Именно. Я убеждена, что это гораздо интереснее, чем простая сдача нормативов. Здесь есть виртуозы, которые могут свободно прыгать с третьего этажа – и никаких ушибов. Говорят, могучие намного раньше ввели у себя эту систему.

Эльмар с удивлением глянул на шатенку с серьгами, но спорить с ней не стал. Если кому-то хотелось думать, что могучим нечем больше занимать своих детей, как делать из них верхолазов, то возражать было бессмысленно.
– Элиза, – сказал он укоризненно своей племяннице. – Немедленно проводи меня к Ине Давидовне.
– А она сегодня не работает.
– Тогда покажи мне хотя бы, где у нас учительская.

Узнать, где живет Инка, оказалось несложным, но всё же к концу дня Эльмар вынужден был признать, что зря летал в Первыгорд. Инка как сквозь землю провалилась. Её не было нигде: ни дома, ни у знакомых, и на телефонные звонки она тоже не отвечала.
А, завернув в Стасигорд, он, конечно же, не застал и Рябинки. Она скрылась от него, не оставив ни адреса, ни какой-либо записки.
"Так тебе и надо, болван", – сказал он сам себе и двинулся в Открытый. Ждать.

Когда он впоследствии вспоминал те дни, его поразила закономерность: Инка и Рябинка появлялись и исчезали в поле его зрения по очереди. Так и теперь: он ждал Рябинку, а появилась Инка. Прилетела, как ни в чем ни бывало, несмотря на всё, что натворила.
– Привет, – сказал Эльмар мрачно. – Твоё "скоро" всегда длится день с половиной?
– Значит, ты меня узнал, наконец? Приятно слышать! До меня донеслось, что я тебе нужна. Хотя и незаметно, чтобы ты сильно обрадовался моему появлению.

– Зачем ты взяла документы?
– Должна же была я узнать, чем она интересуется. Любопытно всё-таки.
– А зачем тебя носило на киностудию?
– А где я ещё могла узнать твой адрес? Должна же была я, наконец, познакомиться с тобой? – голос Инки звучал задиристо и насмешливо.
– Угу. Ты очень любознательна, как я погляжу. И с секретные архивы полезла из любопытства, да?
– А хотя бы и так! Не тебе меня осуждать! Между прочим, я такое узнала, такое узнала! Идем, я тебе кое-что покажу.

Она потащила Эльмара наружу, заставила закрыть входную дверь и пригласила в свой летательный аппарат. Не успели они взлететь, как следом за их ракеткой из разных концов города устремилось ещё четыре. Это были те самые ракетки, какие преследовали Рябинку. Цель их была Эльмару вполне ясна.
– Видишь? – показала на них Инка. – Теперь ты понял, почему я не захотела ничего говорить у тебя дома?

– Ты думаешь, меня прослушивали?
– Нисколько не сомневаюсь. Как и в том, что, задержись мы ещё на пять минут, эти типы не дали бы нам даже взлететь.
– Они всё равно нас поймают, – угрюмо пробурчал Эльмар. – А я буду иметь из-за тебя ещё одну кучу неприятностей.
– Ничего. Не больше, чем я из-за тебя имела, – едко, с нажимом, сказала Инка.

– Но ты же знаешь, я был не виноват! И поверь, я дорогой ценой заплатил за зло, что невольно тебе причинил!
– Знаю. Всё знаю. Но мне от этого не легче.
– Ничего ты не знаешь!
– Я имела случай познакомиться. Протокол N2993 – сможешь прочесть, когда прилетим. А сейчас держись. Мы как раз летим над морем, будем отрываться. Учись.

Ракетка вдруг резко дернулась и камнем полетела вниз. Эльмар судорожно схватился за подлокотники. Он оторопело смотрел, как стремительно приближается блестящая серая поверхность. Возле самой воды ракетка повернула на более пологий полет, затем – плюх! И некоторое время ничего не было видно, кроме воды. Поворот – и машина плавно опустилась на дно.
– Они будут нас искать, – сказал Эльмар, придя в себя.

– Пусть ищут, – невозмутимо ответила Инка. – А мы сейчас отползем на километр-другой в сторону и вернёмся к континенту.
– Засекут. Я уверен, они уже прощупывают дно локаторами.
– Ну, для этого им надо слишком хорошо знать рельеф морского дна. А чтобы нас не засекли во время движения, переползать мы будем в тот момент, когда над нами и по курсу никого не будет. Эта вот штучка нам будет подавать сигналы, где противник.

Инка нажала на какую-то кнопку, и Эльмар увидел, как от машины вверх понеслось нечто, напоминающее цветочный бутон. Присмотревшись, он заметил и тоненький тросик, не позволявший этому нечто пуститься в свободное плавание
– На поверхности эта штучка раскроется, – объяснила Инка. – Ну вот, смотри.
Прямо из ничего на панели управления возник экранчик с чёрной точкой посередине. Вокруг точки кружились другие четыре точки. Точки светились.

– Сейчас немного подвинемся, – сказала Инка. –
Машина, действительно, переместилась вправо. И Эльмар увидел на экранчике, что три точки-ракетки сместились влево, и только четвертая сделала круг и снова пошла прочерчивать невидимым лучом опасную для Инки с Эльмаром зону.
– Немного терпения, и мы уйдём, – сказала Инка.

Действительно, чуть только сторожевая ракетка пересекала линию их передвижения, Инка осторожно передвигала свою машину ещё на несколько метров вправо. Через двадцать минут сторожевые ракетки сместились к левому нижнему углу экранчика, а затем совсем пропали из виду и больше не показывались.
Ещё через полчаса Инка поставила машину на дне небольшого залива у западного побережья континента.
- Вот теперь мы можем спокойно поговорить, - сказала она.

Сомнения

Рябинка задержалась в музее намного дольше, чем рассчитывала. Первоначальным её планом было дождаться, пока ракетка Эльмара скроется за горизонтом и махнуть в противоположную сторону. Однако, когда она на всякий случай прогулялась по музею, намерения её переменились. Да и как иначе? Метод производства воды из твёрдых пород оказался реальностью, целый отдел музея просто кричал о нём. Стенды, макеты, картины, брошюры – для доказательств, которые можно было представить фирме, проводившей изыскания на Лиске, этого было более чем достаточно.

Естественно, всё это необходимо было переснять, и Рябинка принялась за работу. Она очень порадовалась своей предусмотрительности: сумку с аппаратурой для пересъёмки и кассеты она захватила с собой, несмотря на уверение Эльмара, что они ей не пригодятся.
На всю работу ушло около двух часов. Самое время было улетать, пока не вернулся художник. Однако дальше вестибюля Рябинка не ушла. Взглянув на мозаичное панно напротив входа, она задумалась. Чтобы лететь, надо было знать, куда. А именно этого Рябинка не знала.

Пока экспедиция на Сиреневый остров была одним намерением, проблемы не существовало. Теперь же она возникла во всей своей ясности в виде вопроса: "Где этот остров находится?"
– Что ты ищешь? – спросил Рябинку знакомый голос.
– Сергей Аганесович? – воскликнула Рябинка обрадовано, вспомнив, слова Эльмара, что этот человек имеет нужную информацию.
– Может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь? – продолжал профессор.

"Где находится Сиреневый остров?" - хотелось спросить Рябинке, но вместо этого она сказала неожиданно для себя:
– Мне? Ничего.
Профессор хмыкнул и покачал головой:
– И всё же мне кажется, ты что-то искала вот на этой карте, – профессор указал на мозаичное панно.
– Я? То есть, да... Мне было интересно, где мы сейчас находимся, – молол Рябинкин язык. – И вообще... /Рябинке пришла в голову хорошая идея/. – Интересно сравнить вид вашей планеты из космоса с этим изображением.

– Действительно, это чрезвычайно интересно, – согласился профессор. – И каковы же успехи?
– Мы находимся вот здесь, – Рябинка показала. – Это Открытый, тут Долингорд, а вон там должна быть Катрена. Но вот где Сиреневый остров – никак не пойму!
Рябинку кинуло в жар от собственной изворотливости. Нужные слова будто сами вылетали у неё в нужный момент.
– Странно было бы, если бы ты поняла, – сказал профессор. – Сиреневого острова нет ни на одной карте, и никто не знает, где он находится.

– Даже вы не знаете? – захлопала глазами Рябинка. – А Эльмар сказал...
При имени Эльмара по лицу профессора скользнула тень.
– И что тебе сказал Эльмар? – строго спросил он.
Рябинка прикусила себе язык. Но слово – не воробей, его не поймаешь, и пришлось выкручиваться:
– Эльмар сказал, что вы знаете всё.
– Ну, Эльмар меня переоценивает, – самодовольно сказал профессор. – Я знаю только то, что мне положено.

– А разве Сиреневый остров – секретный объект? – не сдавалась Рябинка, решив на этот раз выспросить всё.
– Отчего же? Про Сиреневый остров у нас слышали все, только никто не знает, где он расположен, и как туда попасть.
– Но я же там побывала?
– Ты хочешь сказать, тебя туда привезли?
– Конечно. И ведь кто-то там работает.
– Безусловно. Однако попадают они туда и оттуда с помощью автопилота, установленного на ракетках спец-служб.

– И зачем такие сложности?
– Из гуманных соображений. Поврежденные в уме люди должны быть надежно изолированы от общества, но, вместе с тем, бесчеловечно лишать их свежего воздуха и зелени.
– А если они захватят летательный аппарат и сбегут?
– Это невозможно. Автопилот при посадке автоматически выключается, и запустить его можно только запустив спецкод.

– Убедительно, – сказала Рябинка, а про себя подумала: "Смешные люди! Неужели они в самом деле верят, что нельзя найти их Сиреневый остров?"
Покинув музей, она прошлась по улицам, высматривая местечко, где можно было бы спокойно подумать. Под раскидистым деревом она увидела скамейку. Его корявые ветви с крупными трёхлопастными листьями, опущенными снизу серебристыми волосками, давали хорошую тень и прикрывали от надвигавшегося зноя.

Для решения задачи Рябинке нужны были карта и циркуль. С циркулем проблем не было, а материализовать карту ей помогла памятная прошлогодняя встреча на Катрене с девчонкой по имени Лелечка. Эта самая Лелечка подарила ей тогда маршрутный атлас, содержавший подробное описание поверхности планеты и воздушных трасс. И Рябинка, помнится, дважды тот атлас пролистала. Следовательно, материализовать его было делом плевым.

Раскрыв атлас на странице, где был Открытый, Рябинка вычислила, какое расстояние могла проделать ракетка за два часа, которые потребовались, чтобы доставить её с Эльмаром с Сиреневого острова. Она нарисовала циркулем две окружности: одну – взяв раствор циркуля для минимального расстояния, и вторую – для максимального.
Циркуль прочертил на карте широкий бублик. Проанализировав, Рябинка пришла к выводу, что остров может располагаться либо в западном, либо в восточном секторах "бублика", потому что юг его проходил по континенту, а на севере попадал в высокие широты, где климат должен был быть слишком неподходящим для мягкой природы острова.

Оставалось всмотреться в линии воздушных трасс – и местоположение Сиреневого острова больше не было тайной. И на западе, и на востоке четко выделялись две подозрительные области. Но в одной из них, западной, находилась Катрена, Рябинка знала это не только из атласа, неосторожно подаренного Лелечкой, но и из собственного опыта. Следовательно, Сиреневый остров располагался к востоку или, точнее, к востоку-юго-востоку от Открытого.
"Пора сматываться отсюда"– рассудила, наконец, Рябинка, сложила атлас, вообразила ракетку и улетела.


– Я понял, – пробурчал Эльмар в ответ Инке. – Ты наткнулась на какую-то правительственную тайну и жаждешь с кем-нибудь поделиться. Только меня волнует одно: что теперь будет с Рябинкой, её отцом и со мной после всех твоих подвигов?
– Чего ты паникуешь? Отца мы освободим, документы я пересниму и верну, а ты скажешь, что ничего не знал, тем более, что это так и есть. Тише! У тебя дома кто-то ходит!

– Ты что, тоже увлекаешься подслушивающими устройствами?
– А как же! Должна же я была знать, что вы с ней задумали.
– Когда ты успела?
– Как только переступила порог твоего дома.
Послышались шаги, скрип. Что-то стукнуло.
"Они сюда не возвращались," – донесся голос.
"А правда, что эта особа украла схему Зоны?"
"Ничего страшного. Со схемой или без схемы, но в Зону пробраться невозможно."
Только тут до Эльмар дошло, что именно оказалось в руках у Инки.
– Ты достала план прохода к Сиреневому острову? – ахнул он.


Эльмар не зря был уверен, что Рябинка никуда от него не денется – сама прилетит. Действительно, попасть на Сиреневый остров оказалось гораздо сложнее, чем грезилось нашей космонавтке. Не раз и не два в тот вечер она вспоминала человека, который "всё может" и многое, очень многое в его поведении стало ей понятно. Каждое слово, сказанное Эльмаром, всплывало в памяти и обретало смысл, и даже его совершенно дикое представление о краже документации какой-то там артисткой начало казаться ей вполне вероятным делом.

"Она могла сделать это из ревности, – думалось Рябинке. – Ведь Эльмар симпатичный парень, и не может быть, чтобы у него никого не было."
При одной мысли, что у Эльмара непременно должны быть поклонницы, у Рябинки засосало под ложечкой. Теперь, когда Рябинка поняла, что он вовсе не пускал ей пыль в глаза, а, наоборот, искренне пытался помочь, она должна была признать несправедливость своих подозрений.
"Он – умница, а я – болванка", – это был её единственный, но вполне логичный вывод, который можно было сделать, поняв, что Эльмар не зря возил её к профессору Гусеву. А случилось это очень скоро.

Первый раз это произошло спустя три часа после того, как она покинула Стасигорд. Долетев до рубежа, за которым, по её расчетам, должен был показаться Сиреневый остров, Рябинка столкнулась со странным природным явлением: её ракетка отклонилась от курса и стала плавно поворачивать к востоку. Попытки повернуть ракетку в прежнем направлении долгое время ни к чему не приводили, а когда Рябинке всё же удалось это сделать, она заметила, что теперь, чтобы попасть к острову, ей нужно было повернуть круче к югу. Но круче развернуть ракетку не удавалось. Как ни старалась Рябинка, какая-то непонятная сила вела её летательный аппарат по кругу, не позволяя ни на метр приблизиться к заветной цели.

"Энергетический барьер", – наконец, догадалась Рябин-ка. "Пустая болтовня" Эльмара с профессором Гусевым обрела для неё свой истинный смысл. Конечно же, Эльмар хотел выудить из профессора секрет вот этой невидимой стены. Он-то знал о её существовании, ведь точно такой же непроницаемый барьер окружает Катрену.
Однако ведь Рябинка побывала не только на Сиреневом острове, но и на Катрене, причем даже не подозревая о существовании какого-то препятствия, могущего преградить ей путь. Да и Эльмар сказал: "На Катрену можно по-пасть, если подлетать точно с востока..." Следовательно, должен существовать проход и к Сиреневому острову!

Только вот где он, этот проход?
К концу светового дня Рябинка могла убедиться, что нащупать этот проход методом "тыка" практически невозможно. Не помогло ни скольжение вдоль барьера, ни логическое мышление, ни лобовые атаки. Даже когда она увидела ракетку спецслужб, направляющуюся с континента и, проследив за ней взглядом, заметила место, где та пролетела сквозь барьер, это не помогло Рябинке пробраться к острову. Получилось даже ещё хуже. Стоило ей проникнуть сквозь барьер, как невидимая сила схватила ее ракетку, швырнула её куда-то в сторону и, крутанув, выкинула наружу.
Да, Сиреневый остров охранялся гораздо надежнее Катрены!


- Ба, да тут много всего, - сказал Эльмар, просмотрев бумаги, поданные ему Инкой. – "Остров монстров", какой-то "полигон"... Целый архипелаг. Действительно, Зона.
– Ради этого стоило нарываться на неприятности, а?
– Но как же Рябинка? Она ведь должна подъехать ко мне.
– Пусть подъезжает. Её не тронут. А её отца мы выкрадем сами.
– Хорошо. Я согласен. Они думают, что их зона неприступна. Ну что ж, может, для кого и неприступна, да только не для Эльмара Кенсоли. На Сиреневый остров мы во всяком случае попадём.

– А через какой проход мы полетим?
– Не имею понятия. Да мне и не нужно знать этого. Всё, что нам сейчас надо – это темнота и быстрота действий, чтобы не засекли, куда мы летим.
План Эльмара был настолько нестандартен, что даже ему самому не сразу пришел в голову. В самом деле: спуститься во двор его домика, завязать глаза и проделать с закрытыми глазами весь маршрут, по которому его везли на Сиреневый остров и обратно!
Даже Инке, уж на что она была типичной авантюристкой, это показалось невозможным.

– Нет, – сказал Эльмар. – Всё получится. Самое трудное здесь – перебраться с сектора, где была Рябинка, на соседний. Но я надеюсь, что барьер там не очень высок, и мы его легко перемахнём.
– Так и есть, высота всего двадцать метров, вот тут на схеме указано.

Отвращение

Несмотря на все препятствия, Рябинка была уверена, что через барьер она проберётся. И ей, действительно, это удалось. Для прокладки курса она воспользовалась тем, что любой двигатель, любой летательный аппарат оставляет в воздухе след. Вот по такому следу, проложенному какой-то из ракеток спецслужб, Рябинка и проникла в Зону.
Это получилось у неё довольно сносно. Крутануло её только напоследок, да и то не наружу выкинуло, а вбросило внутрь, поэтому Рябинка поздравляла себя с удачей. Если бы она только могла предположить, что очутится в таком месте, по сравнению с которым самый кошмарный сон покажется ей приятным сновиденьем!

Но она ничего не знала, и ликовала из-за своей удачливости, и её нисколько не встревожило, что ракетка, за которой она следовала, скрылась вдали. Рябинка заметила направление, в котором летела эта ракетка и двинулась за ней, уже не торопясь. Смеркалось, но и это наша героиня восприняла как добрый знак. Она не сомневалась, что Сиреневый остров вот-вот покажется.

Действительно, скоро Рябинка увидела отдаленную точку. Точка приближалась и превратилась в живописный, покрытый зеленью островок. На острове не было заметно никаких построек. Но и это нисколько не встревожило её: было разумным передохнуть, обдумав ситуацию.
Быстро темнело. Остров казался необитаем. Рябинка чувствовала себя сильно утомленной, и её даже обрадовало, что в тот миг, когда её ракетка коснулась твердой поверхности, последний луч заката погас и оставил её во мраке, дав возможность погрузиться в сон.

Проснулась Рябинка на рассвете от неприятного ощущения, что по ней ползают змеи: скользкие и противные. Рябинка открыла глаза и завопила от ужаса. Каждый бы на её месте завопил! Рябинка лежала на траве, а возле неё копошились непонятные зеленые существа. Их длинные гибкие конечности обвивали её, а глаза, выпуклые и словно слепые, странно выделялись на круглых гладких головах без ушей и ртов.
Рябинка вскочила и со вскриками, стряхивая с себя последние из цеплявшихся щупалец, отпрыгнула в сторону. Существа, их оказалось шестеро, тоже поднялись с земли. Обернувшись, Рябинка увидела других, их было множество. Существа стояли между деревьями и качали головами. Лес просто кишел ими.

Рябинке показалось, что существа надвигаются на неё. Она материализовала пистолет и сделала несколько выстрелов. Выстрелы её не причинили существам никакого вреда, пули прошли сквозь них, как сквозь тесто. А пистолет в её руках вдруг стал мягким, скользким, и Рябинка с ужасом увидела, что держит в руках нечто, принимающее форму то ли змеи, то ли человеческой конечности зеленого цвета.
Рябинка разжала пальцы и побежала. Такого ужаса она ещё не испытывала никогда. Она бежала и оглядывалась. Существа, медленно двигаясь, перемещались в её сторону. Материализовав другую ракетку взамен пропавшей, Рябинка вскочила в кабину и взмыла в воздух.

Она не успела подняться слишком высоко, иначе на этом бы нам пришлось поставить точку в повествованиях о её приключениях. Внезапно ракетка её превратилась в мягкую тестообразную массу. Щупальца заскользили по Рябинкиному лицу, телу, и всё это вместе обрушилось вниз, увлекая ее за собой. Рябинка задыхалась от отвращения и омерзения. Свет померк перед ней, и она потеряла сознание ещё до того, как рухнула на прибрежный песок вместе с облепившими её зелеными телами.

Очнулась она от чего-то мокрого и прохладного, струившегося по её лбу.
– Наконец-то, – услышала она грубый, но абсолютно человеческий голос и открыла глаза.
Над ней склонялось небритое лицо, обрамленное шапкой спутанных кудрявых волос.
– Где я? – простонала Рябинка.
– Там же, где и мы, – сказал кто-то рядом.

Рябинка приподнялась и увидела, что лежит на песке среди скал возле крошечного озерца, похожего на лужицу. Рядом с ней сидела человеческая фигура самого дикого вида. Ещё один человек стоял, скрестив руки на груди.
– Кто ты? – резко спросил он.
– А вы?
– Мы? Она ещё спрашивает, кто мы! – хохотнул Кудрявый, и смех его показался Рябинке отвратительно знакомым. – Сказать ей, Вольд?

– Не надо. Сама пусть догадается. А красотка, что надо, – продолжал он, помолчав. – И из летающих.
– И из могучих, будь они прокляты, – процедил сквозь зубы Кудрявый. – Связать её, что ли?
– Связывай, если тебе хочется!
– Не рыпайся красотка, не знаю, как тебя по имени, - приговаривал Кудрявый, связывая Рябинке руки, хотя она вовсю не "рыпалась", а лишь испуганно переводила взгляд с одного лица на другое и молчала. – А мы недурно развлечемся с ней, пока не пробьёт наш час. Подумать только, какую цыпочку послала нам судьба напоследок. Так и хочется поцеловать!

Грязные, грубые руки коснулись Рябинкиных плеч... Рябинка содрогнулась...
Если бы она знала, кому принадлежали эти руки, она бы, наверное, умерла от разрыва сердца! Но, на её счастье, вид и голос Кудрявого не пробудили в ней никаких конкретных воспоминаний. Ей было ужасно противно – и всё.
– Нет-нет, не надо, – сказала она жалобно. – Я... Я нездешняя!
– Мы тоже нездешние, – снова подал голос Вольд. – А вот застряли здесь по милости таких, как ты.
– Я ничего не понимаю...
– И мы ничего не понимали.

– Она поймёт, когда превратится в сырьё для "зеленых", – снова подал голос Вольд.
– Но сначала ты отдашь её мне, ведь так? – сказал Кудрявый с угрозой в голосе.
– Она мне тоже нравится. Я не видал баб уже четыре года.
– Вас сослали на этот остров в наказание? – догадалась Рябинка.
– Ты дура или притворяешься? – сплюнул Кудрявый.
– А, может, она тоже их беглых? – поинтересовался Вольд.
– Какая разница? Из беглых или из охраны – всё одно: отсюда ей не выбраться, как и нам, – сказал Кудрявый.

– А такая разница. Если она из охраны, у неё есть сигналка.
Грубые руки снова заскользили по Рябинке. Она чуть не застонала от отвращения. И, когда руки эти коснулись заколки у её правого виска, она вдруг вспомнила слова Эльмара, человека, который "всё может".
"Если ты окажешься в опасности, начни вращать камушек головки "ума" против часовой стрелки".
– Да, я могу подать сигнал, – быстро сказала она.
– Врёшь, я ничего не нашел, – ухмыльнулся Кудрявый.

– Я не вру, – возразила Рябинка торопливо. – Сигнал подаёт красный камушек в моих волосах. Он откручивается. Если крутить влево.
Кудрявый грубым движением запустил лапу Рябинке в волосы и начал ловко вращать камушек, словно всю жизнь это делал. Рябинка прекрасно знала, что камушек не отвинчивается. Подождав, сколько ей казалось необходимым, она принужденно засмеялась:
– Я не из охраны. И никакой сигналки у меня нет.

Кудрявый сорвал заколку с головы Рябинки, и от боли слёзы навернулись ей на глаза. Оказавшись у него в руках, заколка медленно превратилась в бесформенную массу и зеленой змейкой скользнула на песок. В следующий момент новая "заколка" возникла на прежнем месте у правого виска Рябинки, и это привело Кудрявого прямо-таки в исступление.
– Отдай мне её, Вольд, – прохрипел он злобно. – Она сейчас пожалеет, что обошлась так со мной!

– Я сказал, сначала я.
– Почему это сначала ты? Я её первый увидел!
Они сцепились друг с другом и покатились по земле.
Как и следовало ожидать, победил Вольд. Рябинка приготовилась к самому худшему...

– Охрана! – вдруг крикнул Вольд, показав на чёрную точку в небе, которая быстро увеличивалась в размерах.
– Ах ты, стерва! Успела-таки подать сигнал! – прохрипел Кудрявый и, схватив Рябинку за волосы, тряхнул её, так что её голова приподнялась от земли и снова стукнулась.
– Оставь, она нужна нам живой, – как в тумане донеслось до Рябинки, и она опять потеряла сознание.

Что она, действительно, теряла сознание, это Рябинка поняла потом, потому что, когда она открыла глаза, то увидела над собой не Кудрявого, а Эльмара, который разрезал веревки на её руках.
– Беги в лес, – шепнул он, помогая ей подняться. – Только смотри, ничего не ешь. Помни, ничего не ешь!
Рябинка стояла, не в силах шевельнуться. Её качало и слегка подташнивало. Вольд и Кудрявый злыми глазами смотрели на Эльмара.

– Летят! – сказал Эльмар, кинув взгляд поверх их голов.
В самом деле, в небе чернела ещё одна точка.
– Это спецслужба. Прячемся! Быстрее!
С этими словами Эльмар схватил Рябинку за руку поволок её к лесу. Она бежала за ним, спотыкаясь, не понимая, как ещё передвигает ноги, и ничего не видя перед собой.
– Успели, – сказал Вольд, выглядывая из травы рядом с Рябинкой и Эльмаром, когда ракетка пролетела и скрылась.
– А где этот... Кудрявый? – спросила Рябинка с дрожью в голосе.

– Здесь я, – откликнулся Кудрявый, подползая ближе. – Как ты думаешь нас заметили?
Эти слова были обращены к Эльмару.
– Скорее всего, нет. Но они ещё вернуться, сигнал-то шёл отсюда.
– И что нам делать?
– Получше спрятаться. Слишком низко они опускаться не будут, этот остров – объект повышенной опасности. Зря сюда никто не сунется.
Эльмар оказался прав. Ракетка где-то развернулась и, ещё раз пролетела над островом, больше не показывалась.

Дальнейшие события для Рябинки вспоминались смутно, отдельными фрагментами. Каким-то образом она оказалась на берегу моря, потому что "зеленые боятся соленой воды". Это были чьи-то слова, но чьи? Может, Эльмара?
Рябинкино сознание колебалось между сном и явью, и она не могла отличить, что происходило на самом деле, а что лишь грезилось. До неё донеслось что-то о разбившемся плоте, о каком-то Лерке, который хотел напиться воды из озера, а "теперь ходит среди зеленых". И выплыл обрывок разговора без конца и начала:

– Увы нет. Если меня поймают, то... Лучше не думать об этом, – это были слова Эльмара.
– Значит, из-за неё? – голос Вольда.
– Я люблю её.
– А она?
– Я не спрашивал. Но если она погибнет, мне безразлично, что будет со мной.
/Кудрявый/:
– Ну и влип же ты, парень! Связаться с могучей! Они ведь презирают нашего брата.
– С чего ты взял?
– У неё на лице написано.
Что ответил Эльмар, Рябинка уже не услышала.

Ночь

Рябинка открыла глаза и села. Три смутных фигуры вырисовывались перед ней темными силуэтами.
– У меня перед глазами темно, – пожаловалась Рябинка.
– У нас тоже, – сказал силуэт Вольда.
– Вечер, – объяснил Эльмар. – В темноте зеленые теряют большую часть своей силы.
– А чего они ещё боятся?
– Огня.

– Чего же ты молчал до сих пор? Поджечь их, гадов, да и дело с концом!
– Во-первых, ещё неизвестно, откуда эти зеленые берутся: друг от друга, или остров их делает. А во-вторых, если тебе хочется вернуться на поселение, то пожалуйста. Устраивай пожар. Однако только после того, как мы уберёмся отсюда, – отрезал Вольд.
– Причём здесь это?
– А при том, что твой большой костёр привлечёт охрану, и нас переловят, как крысаков в мышеловке.
– Да, – подтвердил Эльмар, – я уже думал об этом. Надежнее материализовать лодку и попытаться доплыть до соседнего клочка суши. Это совсем рядом.

После некоторых колебаний было решено рискнуть. Рябинка вообразила лодку с мотором. Вчетвером они быстро погрузились в неё и поплыли.
Эльмар не боялся того, что они могут утонуть. Как он потом признавался, он рассчитывал, что в случае чего Рябинка материализует ещё одно плавсредство, потом другое, третье... Ещё он рассчитывал на риф, который в это время суток выступал из морского дна не далее, чем в трёх километрах от острова "зеленых". Достигнув его, можно было бы попытаться материализовать ракетку. Была надежда, что этот кусок скалы является самостоятельным образованием, и предметы, материализованные на нём, сохраняют свою структуру.

К счастью, беглецам не пришлось перепрыгивать с одного плавсредства на другое. Лодка начала терять форму как раз тогда, когда до их ушей донесся шум прибоя.
- Берег! - крикнул Эльмар.
Это был не берег, это был тот самый риф, который он заметил на схеме Зоны. Но разве это было столь важно? Взобравшись на скользкий камень, едва выступавший на поверхности моря, Рябинка словно зачарованная смотрела, как лодка её делится на части, и части эти принимают формы человеческих тел и извивающихся конечностей. Тела эти медленно разбухали и вдруг, рассыпавшись бесчисленным множеством светящихся точек, начали неторопливо погружаться, погружаться...

Достигнув дна, точки эти, вспыхнув последний раз, медленно гасли. Вдруг – что это? В ореоле светящегося облачка Рябинка увидела странно знакомые ей очертания.
– Мы спасены! – крикнула она взволнованно. – Ты видел, Эльмар?
– Нет, – ответил художник.
Светящиеся точки погасли. Тогда Рябинка материализовала фонарик и осветила дно. Теперь и Эльмар увидел нечто правильное округлой формы.
– Корабль?
– Да! Мой звездолёт! Помнишь, я рассказывала, что он пропал? И глубина метра три, не более.

Рябинка нырнула и, подплыв к звездолёту, нашла входной люк. Её удивило, что корабль был покрыт толстым слоем ила и ракушек. Тем не менее, закрепив фонарик возле люка, она быстро расчистила табло с входным шифром.
Диск легко повернулся. Вход был свободен.
– Плывите сюда, – крикнула она, вынырнув на поверхность.

Эльмар и Вольд незамедлительно прыгнули в воду. Только Кудрявый стоял, переминаясь с ноги на ногу. И ехидное желание устроить ему маленькую месть охватило Рябинку. Одно прикосновение к виску – и туловище Кудрявого оказалось опутано веревкой. Два – и голова у него очутилась в прозрачном колпаке, а сам он плюхнулся в воду, увлекаемый концом бечевки.
Подплыв к люку, Рябинка нажала на ручку. Люк открылся, и потоком хлынувшей воды её внесло внутрь тамбура. Эльмар и Вольд вплыли за ней и помогли втянуть Кудрявого.

Нажав на рычаг, Рябинка подвинула люк на место и сдернула с головы Кудрявого колпак.
Тамбур был почти затоплен. Мужчины стояли по горло в воде, а Рябинка плавала по поверхности. Она нажала на другой рычаг – что-то щелкнуло, по тамбуру пронесся ветер, и уровень воды начал понижаться.
Когда вода спала и стало сухо, Рябинка впустила своих товарищей по несчастью в главный отсек. Уже после первого взгляда на рубку управления она поняла, что корабль не её. Её звездолёт был одноместным, с грузовым отсеком, который отделялся от рубки перегородкой. За перегородку-то и собиралась Рябинка поместить Тех Двоих. Но здесь грузовой отсек был крошечным, зато имелось ещё четыре кресла, кроме кресла управления, и получалось вполне комфортно.

Несомненно, это был звездолёт её отца, если не нечто более древнее. Кто его знает, сколько космонавтов до неё, Рябинки, сгинуло бесследно на этой коварной планете?
Рябинка оглянулась на троих мужчин. В душе она ликовала, хотя и старалась не подавать виду. Эльмар внимательно разглядывал обстановку. Двое уголовников, присмирев, жались к стене. Рябинка уже знала, что они были осуждены и сосланы на какое-то поселение за какие-то преступления, и не сомневалась, что преступления эти были ужасны. Особенно это касалось Кудрявого. На чем зиждилась её уверенность, Рябинка так и не вспомнила, но ни одного из этих двоих ей было не жалко.

Эльмар освободил Кудрявого от веревок и предложил всем сесть.
– Чего ты собираешься сейчас? – спросил он Рябинку.
– Захватим отца с Сиреневого острова и улетим. Хотите на Лиску, хотите – отвезу вас на Тьеру, в главный космопорт.
Мертвая тишина и испуганные лица были ей ответом. Рябинка никак не думала, что одна фраза может произвести столь сильное действие. Те Двое прямо помертвели от ужаса. Эльмар тоже слегка побледнел, и в глазах у него обозначился траур.

– Я не хочу, – взорвался Кудрявый, вскочив с кресла.
– Спокойствие, – сказал Вольд.
– Рябинка, – произнес Эльмар, впервые за день назвав её по имени. – Мы не можем лететь с тобой. Мы не можем жить там, где живешь ты.
– Вот уж не думала, что здесь так верят в разные сказки, – хмыкнула Рябинка. – Но где же вы тогда хотите очутиться? Вас всё равно переловят и отправят назад, за барьер.
– Их не поймают. Ты сделаешь им новые лица и документы. Я покажу образец.
– А ты? Разве тебя не ждут неприятности?

– Ничего меня не ждёт. Нельзя доказать, что я помог бежать этим двоим. Да их и не будут искать. Ты думаешь, зря поселение устроили вблизи острова "зеленых"? Здесь много таких ловушек, а море просто кишит разными чудовищами.
– Вот уж не заметила, – насмешливо возразила Рябинка.
– Повезло, значит. Но это ничего не меняет. Короче, власти знают, что из Зоны невозможно сбежать, поэтому, главное – оказаться за барьером.
– Ну хорошо, – нехотя согласилась Рябинка. – Я отвезу вас туда, куда вы захотите.

Ей стало очень грустно. Наверное, слова Эльмара "Я люблю её" относились не к ней, а к кому-то другому.
– А барьер? – спросил Кудрявый.
– Моему аппарату он не помеха. Мы полетим через космос.
– Нет, – снова быстро возразил Эльмар. – Мы полетим другой дорогой. Через Сиреневый остров. И поторопись. До рассвета осталось совсем мало времени.
– Неужели ты думаешь, что я бросила бы своего отца? – обиженно спросила Рябинка, когда звездолёт оказался в воздухе и взял курс на Сиреневый остров.
– Твоего отца там уже нет, – мрачно ответил Эльмар. – Мы его выкрали.

– Ты сделал это... без меня?
До сих пор Рябинку ничто не могло сбить с панталыку: ни то, что на зов "ума" появился именно Эльмар, ни его умение ни разу не взмахнув кулаками, найти общий язык с парой самых отъявленных негодяев, какие когда-либо попадались в Рябинкином жизненном пространстве.
Но то, что он рискнет влезть в сомнительное дело? Действительно полезет спасать её отца? Рискнет своей свободой ради полусумасшедшего, чужого и совершенно бесполезного ему старика? Если бы он всё это проделал ради того, чтобы улететь с ней, Рябинкой, в Большой Космос, или хотя бы просто из стремлений удрать – кто бы удивился? Но этот мотив отпадал.
Неужели он её всё-таки любит?

– Мне помогла одна "зеленая лягушка", – притушил пламя её сладких грез ответ Эльмара.
– Но зачем мы тогда летим на Сиреневый остров?
– Я знаю дорогу только оттуда.
Несообразность такого маршрута добивала Рябинку.
– Почему не через космос? – тоном первой ученицы, просвещающей круглого двоечника, спросила она. – Зачем рисковать? Ещё нарвемся на охрану.
Эльмар поморщился, словно от зубной боли и возразил:
– Ночью там охраны нет.

Больше Рябинка ни о чем его не спрашивала. Молча посадила она звездолёт на Сиреневом острове, где ей указал художник, молча завязала ему глаза и также молча выполняла все его "прямо", "налево", "вверх", "теперь направо", пока внизу не засверкали огоньки какого-то населенного пункта.
– Это Солнечный, – объяснил Эльмар, когда Вольд сказал про огоньки. – Спускаемся.
Он был доволен.

Горячая волна нежности захлестнула Рябинку. Ох, эти мужчины! Устроить полет с завязанными глазами – ну не чудак ли? Всё изобретает, чем бы поразить её, Рябинкино воображение! Конечно же, разговор на острове "зеленых" не пригрезился ей. Ради неё, ради Рябинки, этот удивительный парень подверг себя страшной опасности! Ради неё дважды нарушил закон, вернулся за барьер и рисковал навсегда остаться среди "зеленых".
Как она могла думать, будто ему поручили за ней шпионить?
Но при чем тут "зеленая лягушка"? Настроение у Рябинки снова упало.

Ссора

Рябинка думала, что они с Эльмаром высадят Этих Двоих возле Солнечного, а затем полетят к нему. Но не тут-то было! После того, как звездолёт опустился на грунт, художник никуда не заторопился. Он попросил её достать бумагу, карандаш и набросал два портрета.
Рябинка глядела ему через плечо: несомненно, это были лица Вольда и Второго, Кудрявого, но сильно изменившиеся. Вольду он расширил скулы, добавил густоты в брови, зарастил лысину на голове. Форма носа чуть-чуть изменилась: он стал прямее и чуточку длиннее. Подобные же коррективы он внёс и в портрет второго субъекта. Оба лица были изображены в фас и в профиль.

– Ну как? – спросил он у Вольда с Кудрявым, подавая им листки. – Подходит вам ваша будущая внешность?
– Вполне, – ответил Вольд.
– Тогда приступим. Сейчас вы побреетесь, и заодно подумаете, какие документы, кроме паспорта, вам нужны, чтобы не было проблем с трудоустройством. Рябинка выдаст вам всё необходимое и проводит в тамбур.

Процедура изменения внешности обоих субъектов и изготовления для них соответствующих документов отняла немало времени. Зато на окраину Солнечного ступила не пара подозрительных бродяг, а два вполне приличных человека с дорожными сумками, запасом монет на обустройство и готовыми легендами. А также твердой уверенностью, что всё в их жизнях теперь будет зависеть только от них. Рябинка даже слегка позавидовала им: у неё-то подобной уверенности в собственном будущем вовсе не было.

– Куда теперь? – спросила она Эльмара устало.
– Отвезешь меня к Открытому, а сама отправишься в Долинный, на то место возле озера, где мы когда-то с тобой встретились.
И он подробно проинструктировал её, как себя вести и что говорить, если вдруг столкнется с кем-то или за ней явятся из Совета.
– Помни, – хмуро сказал он. – Ты не обязана знать то, чего имеешь право не знать. Читать мысли у нас ещё не научились, а на твоём лбу ничего не написано.

– Ты это уже говорил тем двоим, – возразила Рябинка. – Но как же мой отец? Я не могу улететь без него.
– Тебе доставят и твоего отца и материалы, за которыми ты сюда прибыла. Жди. И не паникуй.
– Я не паникую. Но сколько я должна буду заплатить за всё это? Ты не назвал цену!

Этот разговор у них состоялся уже по пути в Открытый. Рябинка была занята управлением машины, и не в состоянии была следить за сменой эмоций на физиономии своего спутника. Поэтому её достаточно-таки удивил легкий смешок, раздавшейся у неё под ухом.
Она недоуменно обернулась.
– Не вижу ничего смешного, – высокомерно сказала она.

– Неужели? А чем ты собираешься расплачиваться? – мрачно поинтересовался её спутник.
– Не я, а фирма. Кредитками, конечно. Если цена будет в пределах разумного.
– Да? И что мое правительство будет с вашими кредитками делать?
Рябинка растерялась. В Большом Космосе кредитки были нужны всем, и она просто не представляла себе случая, чтобы кто-то от них отказывался.

– Вы сможете приобрести на них... что угодно, – робко попыталась подсказать она.
Эльмар снова мрачно засмеялась:
– На этой планете моё правительство и без ваших кредиток может сотворить всё, что ему понадобится. Если у твоей фирмы есть какие-то излишки, пусть она их кому-нибудь отдаст.

Рябинка захлопала глазами и не нашлась, что ответить. Показались огни Открытого. Приближался миг прощания. Она поставила звездолёт в переулке недалеко от киностудии, подыскав место, куда падала густая тень. Ей совершенно не хотелось немедленно лететь в Долинный, не хотелось так скоро расставаться с Эльмаром.

Эльмар встал, подошел к выходу. И Рябинке почудилось, будто ему тоже не хочется идти куда-то, будто он ждёт от неё каких-то особых, нужных слов...
И Рябинка сказала, сама не зная, почему говорит именно это:
– Подумать только, я целое детство мечтала иметь волшебную палочку!
Глаза Эльмара на мгновение оживились, словно в них промелькнула заветная мысль.
– Оставайся у нас. Здесь она у тебя есть.
– Меня ждут на Лиске, – покачала головой Рябинка.
– Тогда не о чем и говорить, – отрезал он и отвернулся.

"Мы опять спорим. Кошмар какой-то!" – эта мысль привела Рябинку в полнейшее смятение. И она произнесла нарочито легкомысленным тоном, пытаясь за шуткой скрыть охватившую её печаль:
– Эти двое подонков из Зоны тебя за своего приняли. Они бы в обморок шлепнулись, если бы узнали, что ты могучий. Ты, оказывается, здорово умеешь притворяться, Эльмар. И вообще – подозрительная личность!

Лицо Эльмара потемнело, и на шее вздулась и запульсировала жилка. В глазах появилось что-то жесткое и колючее. Он был задет, и это было видно.
– Я бы не стал на твоём месте смеяться над чужими обычаями, – резко произнёс он и, повернувшись, вышел из звездолёта.
Это прозвучало так грубо, так неожиданно, что Рябинка растерялась и даже не попыталась его остановить. Сквозь смотровой экран она видела, как Эльмар пересекал площадь, листья деревьев кидали на него свои призрачные тени. Она смотрела, как исчезает его нескладный силуэт, и глухое отчаяние овладело ей.

Ну почему, почему она такая дура?
Этой ночью Рябинка впервые не могла заснуть.
"Доспорилась! – страдала она. – И так глупо!"
Она уже постигла, что оскорбила Эльмара, оскорбила глупо и бездарно, что после всего сказанного он никогда больше не подойдет к ней.
Бывает же такое на свете! Она понимала это... и ждала!

А Эльмар пришёл к себе домой, прошел в гостиную и, подойдя к видеотелефону, набрал номер Мартина. Конечно, не слишком красиво будить приятеля во вторую половину ночи, но у Эльмара просто не было иного выхода. Как по-другому он мог сообщить Инке, что ей следует делать? Ведь где она прячется, он вообще не представлял, а связь с ней прервалась после того, как на острове Зеленых он потерял ракетку.

К тому же, для обеспечения свободного отлета Рябинки надо было отвлечь внимание Службы Безопасности. Они следили, не появится ли кто в домике Эльмара – следовательно кому-то надо было там находиться. Они, подобно Инке, прослушивали его апартаменты, и надо было, чтобы произнесенные Эльмаром вслух слова не прозвучали фальшиво.
Так рассуждал Эльмар, поднимая с постели своего лучшего друга. Естественно, Мартин не пришел в восторг от Эльмарова нахальства.
– В чём дело? - пробормота он спросонок.

И Эльмар понёс самую возмутительную чушь о своем разбитом сердце, о том, как он страдает. Он жаловался, что Рябинка улетела, потому что ей отдали документацию, и она нашла свой звездолёт, что вылет состоялся вчера, то есть сегодня, от озера возле Долинного...
– Мне остаётся только утопиться с этом самом озере, – говорил он торопливо, надеясь, что Инка слышит этот разговор и поймёт его правильно, ну, а слухачи службы безопасности успокоятся и перестанут искать кого-либо.
И он ещё долго нес разный бред, пока Мартин в сердцах не отключился.

Под утро Рябинка окончательно скисла. Новая проблема принялась сверлить её переутомленный мозг. Вот, привезет она документацию, а вдруг этот бюрократ Саваоф не захочет включаться в неизбежные хлопоты по изменению первоначального плана освоения Лиски? Вдруг вообще скажет, что она занимается ерундой и отмахнется или бросит их, отказавшись от должности?
"Нет, – думала Рябинка, сцепив зубы. – Теперь-то я не отступлюсь. Трупом лягу, а докажу свою правоту. В случае чего – обращусь непосредственно к руководству фирмы."

Затем она снова вспомнила об Эльмаре и снова заметалась, не находя себе места. Наступил рассвет, и глаза её все скользили по небу: не покажется ли там ракетка.
"Обиделся", – переживала Рябинка.
Наконец, ракетка появилась. Она скользнула вниз, раскрылась...
На поляну вышли черноволосая девица в зеленом блестящем платье и старый космонавт. Больше никого.

– Ах, Эльмар, - прошептала Рябинка с горечью.
Девица её услышала.
– Да-да, это всё он, – подтвердила она, подходя ближе.
– Я не хотела, – быстро заговорила Рябинка. – Я понимаю, вы многое для меня сделали... Я не думала его обидеть... Но ведь Эльмар всегда так гордился тем, что он могучий!

– Эльмар давным-давно не могучий, – жестко сказала Инка, и мстительный огонек блеснул под её пушистыми ресницами. – Его лишили.
У Рябинки перехватило дыхание.
– Не могучий?! – пролепетала она. – Но как же так? За что?
– За нарушение наших законов.
– Но ваши законы глупы!
– Это ты так думаешь.
– Значит, из-за меня?!

– Ты слишком много на себя берёшь, – усмехнулась Инка. – Как будто кроме тебя никого нет на всем белом свете.
Намёк был понятен. Рябинка силилась спросить ещё что-нибудь, но слова застревали у ней на языке.
– Но как же он теперь живёт? – с трудом выдавила она из себя.

Инка пожала плечами и протянула Рябинке сверток.
– Здесь копии голограмм, микропленка и аппарат для чтения, – сказала она сухо. – Подлинники я сегодня же верну в архив.
Вдруг лицо её дрогнуло. Она опустила ресницы и, когда снова подняла их, в глазах её стояли слёзы.
– Ты не знаешь, как мне плохо, – заговорила она. – Мне так душно, так тяжело, так горько. А ты, наверное, и не узнала меня, не правда ли?

Рябинка изобразила самую вежливую улыбку, на которую способна была в этот миг её физиономия.
– Узнала, – возразила она. – Этот... с рыжими усами... он так на тебя смотрел... Наверное, в самом деле эту роль лучше тебя никто не сыграет.
– Роль? А, ты о нашей встрече на киностудии? Ну, эту роль вряд ли мне предоставят! Я, видите ли, ходить не умею.
– Я тоже.

Если бы Рябинка была способна в эти минуты наблюдать себя со стороны, она была бы удивлена, с каким отчаянием прозвучали её последние слова. Но не до самонаблюдений было ей. И не до Инки. Лишь одного человека жаждала она сейчас увидеть – Эльмара. Но его не было.
– Скажите ему... хотя нет... пусть он меня простит.
Рябинка хотела выразить этими словами, как тяжело ей улететь, не попрощавшись с Эльмаром, как раскаивается она в тех глупостях, которые ему наговорила, и вообще:

– И вообще, все это ужасно, – уныло сказала Инка.
У Рябинки защипало в глазах. Чтобы не зарыдать, она отвернулась.
– Пора, – сказал старый космонавт, поставив ногу на ступеньку трапа.
Метнув последний взгляд на небо, Рябинка нырнула в люк. Инка отошла от корабля. Мягко запел двигатель. Всё. Старт. И вместе с убегающей землёй что-то отрывалось от Рябинкиного сердца, пока оно не превратилось в сплошную кровавую рану. И жгучие слёзы заструились по лицу космонавтки.

– Ах, Эльмар, Эльмар, – шептала она, глупая твоя голова. Разве можно быть таким обидчивым? Но как жестоко! Как могли они поступить с тобой так жестоко и несправедливо?
Напрасно было бы сейчас упрекать Рябинку в нелогичности. Хотя она и поверила Инке, будто отнюдь не из-за космической истории Эльмара лишили возможности творить чудеса, но никто не смог бы теперь убедить нашу героиню, будто этот парень способен на что-то плохое. Она готова была держать ответ перед целым миром и на всю Вселенную кричать, какой он хороший. Нет, просто замечательный!

Страстное желание вернуться и убедить Эльмара лететь с ней, охватило Рябинку. А её тренированные руки между тем нажимали на запрограммированные кнопки, пока глаза машинально следили за показаниями приборов.
Тут она вспомнила про Инку, и желание вернуться сильно съежилось в размерах. Что-то несомненно связывало эту особу с Эльмаром.
– Скоро мы выйдем в открытое пространство, – сказала она и, смахнув непослушную слезинку, повернулась к старому космонавту.

Крик ужаса невольно вырвался у неё. И не удивительно! Страшная перемена произошла с её отцом. Он стал совсем бледным и прозрачным – вместо человека в кресле полулежало привидение, одетое в одежду отца.
– Проклятая планета, – прохрипел старый космонавт. – Не отпускает... Я слишком долго...
– Нет! – застонала Рябинка. – Не может быть!

Медленно-медленно, постепенно-постепенно до неё начал доходить весь смысл происшедшего. Тайна, почему Эльмар не захотел улетать с ней на Лиску, перестала быть для Рябинки тайной. Старый космонавт не был сумасшедшим. Эльмар и его соплеменники, действительно, были детьми этой планеты и не могли покинуть её пределов!
И Рябинка снова горько заплакала, всхлипывая, и уже не стыдясь своих слёз. Она сама не знала, чего оплакивает больше: отца или свою несбывшуюся мечту о счастье.

Ей было больно, что любовь, о какой она грезила, настоящая и сказочно прекрасная, лишь поманила её, лишь показала ей свой сияющий облик и обернулась обманчивым сновидением.
"Может быть, всё получилось к лучшему? Ну, влюбился бы он в тебя, а дальше? Сейчас плачешь одна, а тогда плакали бы оба. Ты должна радоваться, что всё так получилось: поссорились – и из сердца вон.

Спасительная мысль! Ах, если бы она была правдой! Но Рябинка обманывала себя и знала об этом. Она ощущала всеми фибрами души, что никогда не сможет изгнать из сердца колючие глаза художника: человека, который "всё может".
– Папочка, не умирай! – заголосила она, бросаясь к отцу. – Ты не должен умирать! Я так долго тебя искала! Это несправедливо! Несправедливо!
Так причитала она, обнимая неподвижное полупрозрачное тело, а звездолёт, сделав полукруг над планетой, уносился в космос.

Часть III.
ЭЛЬМАР

Крушение

Эльмар мог бы, конечно, объяснить Рябинке, за что его лишили могущества. Но рассказ его сделал бы их отношения натянутыми и неискренними. Рябинка неизбежно почувствовала бы себя виноватой в случившемся, а Эльмар был не из тех, кто перекладывает свои печали на чужие плечи.
И вовсе не из-за каких-то там обид он развернулся и ушёл. Он даже не рассердился на Рябинку. В нём просто что-то опустело, словно замолчали какие-то важные струны.

Обеспечив безопасный отлёт Рябинки, Эльмар подождал до середины дня и полетел к Солнечному. Слежки он за собой не обнаружил и убедился таким образом, что его план увенчался успехом. Возле Срединных Гор Эльмар повернул к Долинному. Там, покружив над остатками Рябинкиного озера, он поставил ракетку возле прибрежных камышей и тихо пошел вдоль берега, пытаясь представить по оставшимся следам, где стоял звездолёт, и что сказали Рябинка и Ина друг другу.

И чувства, казалось бы, давно похороненные, вдруг нахлынули на Эльмара. Это было больно, это было страшно, это было просто невыносимо, но тот роковой день снова четко всплыл у него в памяти. И бесконечная тоска сжала голову, подчиняя себе каждый нерв, каждую клеточку мозга.
"Нет, – пронеслось в голове у Эльмара. – Второй раз я этого не переживу."

Год назад он справился с этим, потому что знал: он по-прежнему нужен, без него не обойтись. А сегодня... ведь он ничего не терял, а тоска вернулась.
Кого он мог обвинять во всех бедах? Только себя. Но обвинять себя не хотелось, и лишь неуютное сознание собственного ничтожества заполняло душу. Жалкий поэтишка, бездарный пачкатель холстов и "подозрительная личность" – вот кем он оказался в глазах единственной девушки, которая заставила его выглянуть из воздушного замка фантазии в реальный мир.
Что ж, не её вина, если крепость его оказалась кривобокой и с трещинами. Если без большой высокой цели смысл жизни для Эльмара потерян и существовать ему больше не для чего, что бы там кто ни говорил.

Эльмар не плакал – о чем тут было плакать? О себе? Не стоил жалости такой неудачник, как он. О своих несбывшихся надеждах? Да ведь их и не было, никаких надежд. И умереть он хотел без помпы и драм: тихо и незаметно исчезнуть из жизни. Уйти и раствориться. Это будет легко и безболезненно. Он знает. И никому он отныне не будет мешать и действовать на нервы. Машины ведь уничтожают, если их конструкции неудачны, вот и его пора демонтировать.

Эльмар пошёл к своей ракетке. Он не торопился. Решение его было твердо, и незачем было пороть горячку. Он шёл и думал, как ему убрать ограничитель высоты. Эльмар сам создал эту модель два года назад в свои лучшие времена и сам же материализовал. Хотя ничем особенным от серийных машин она не отличалась, но служила ему безотказно. И вот теперь должна была умереть вместе с хозяином.

Эльмар нежно погладил рукой тёмно-зеленый корпус и полез в мотор. Через два часа он сел в кабину и включил двигатель.
– Да, – сказал он себе с грустным удовлетворением. – кое-чему меня в школе выучили.
"Написать, что ли записку? Нет, не надо. Мартин станет мучиться, обвинять себя в нечуткости... Зачем?"

Машина тронулась и помчалась в вертикаль. Эльмар потерял ощущение времени. Но по мере того, как уменьшались внизу берег, роща, и остатки Рябинкиного озера, решимость его свести счеты с жизнью слабела.
"Может, не надо?" – подумал он. Но крыша кабины над ним уже таяла. Эльмар почувствовал сильную до тошноты усталость и, инстинктивно вцепился во что-то, на миг прикрыв глаза.

Резкий рывок заставил его приподнять веки.
Эльмара волокло куда-то. Он никак не мог понять, чего от него хотят, его мутило и он желал только одного: чтобы его оставили в покое.
Потом был толчок, и Эльмар опять потерял сознание.
Когда глаза его открылись, он попробовал приподняться но что-то ему мешало. Он лежал на боку, но его продолжало качать. Измятая трава вокруг и ремни безопасности под мышками сказали ему, что он на земле и жив, каким бы странным и необъяснимым этот факт ни был.

Эльмар отстегнулся и встал. Кресло, к которому он только что был привязан, поползло куда-то за двумя парашютами. Эльмар безучастно проводил его взглядом. Тут, по крайней мере, всё было ясно: кресло Эльмар снял со старой машины. Страшно хотелось есть. И он побрёл к городу.

Роща была совсем близко от него, но Эльмару казался вечностью путь до неё. По лбу его струился пот, и сердце стучало, гулом отдаваясь в висках.
Тут он вспомнил, что на поляне, неподалеку от того места, где сегодня была его машина, росла съедобная травка. Добравшись до неё, он упал на колени и начал жадно рвать маленькие кислые стебли. Они не насыщали, но мутить перестало. Съев последний листик, Эльмар поднялся. И от резкого движения перед его глазами поплыли зеленые круги.

"Здорово меня клонит", – подумал он, выходя на тропинку вдоль озера. Он прислонился к дереву и усмехнулся: на примятой траве вокруг камышей валялись ограничитель высоты и обрывки проводов. Организатор незаметных исчезновений из него получился никудышный.

Эльмар собрался с силами и оттолкнулся от ствола. Теперь он шёл медленно, но головокружение уже не мешало. Наоборот, Эльмар словно потерял вес. Он не ощущал ни ног, ни тела, лишь уши почему-то закладывало. Но, спускаясь с горы, он снова почувствовал дрожь в ногах и тошноту, а, когда добрался до ближайшего домика, вынужден был несколько минут отдыхать, ухватившись за стволик изгороди.

"Всё же со мной что-то неладно, – подумал он. – Надо позвонить Мартину."
Почему ноги понесли Эльмара не к ближайшему телефону-автомату, а к знакомому домику возле аллеи из синих тюльпанов, Эльмар не мог себе объяснить ни тогда, ни после. Он заметил только, протягивая руку к дверному звонку, что рука его стала прозрачной и тонкой. И это поразило Эльмара.

– Эльмар, ты? – воскликнула испуганно Ниночка, открыв дверь. – Что с тобой?
– Наверное, я. Это ты теперь здесь живёшь? Я хотел стелефонить, можно?
– Да. А ты не заболел случайно?
– Нет, то есть да, немного. Ставил эксперимент, сколько дней смогу прожить без пищи. И перестарался. – Эльмар говорил нарочито шутливым тоном.
– А мне на дежурство... Да ты заходи в дом. Ты подожди здесь немного, я приду, я только предупрежу... Я только замену себе найду, я вернусь, ты не беспокойся:

Чуть за Ниночкой закрылась дверь, Эльмар набрал номер Солнечного и шифр Мартина.
– Дружище, я прихворнул. Я в Долинном, у твоей бывшей медсестры, у Ниночки. Она теперь живёт в твоём бывшем доме.
– Побудь у неё до вечера, а там я, так и быть, загляну.
– Слушай, я когда-нибудь тебя беспокоил по пустякам?
– Меня ждут другие больные.
– Предупреди и прилетай. Я тебе сообщу нечто сногсшибательное.
– Эльмар, или говори толком, или я отключаюсь.

Мартин действительно отключился. Эльмар поднял голову и глянул на себя в зеркало. Он поежился. На него смотрело натуральное привидение. Встретишь такую физиономию в темноте – перепугаешься. Что же делать, за всё в жизни приходится платить, а он ещё легко отделался: жив вот, и имеет возможность саморазглядывания.
Хотя погоди... Может, как раз теперь в твоей жизни всё и начинается?

И слабая неоформившаяся надежда зашевелилась где-то в подкорке Эльмара. Ну да! Ведь если он благополучно преодолел роковой рубеж, значит, препятствий для поднятия ещё выше для него не существует, и он может лететь куда угодно. Хоть на ту же самую Лиску.
"Постой, – осадил себя Эльмар. – А вдруг тебе только показалось, что ты достиг границы? Доказательства нужны, и более серьёзные, чем пропавшая ракетка. Вдруг ты просто сбрендил на космической почве?

Он ещё раз посмотрел на себя в зеркало: нет, из-за помешательства так измениться – не может быть. Но вот докажи это другим, хотя бы тому же Мартину. Эх, если бы он был могучим, устроил бы он в укромном местечке мастерскую, и ничьё благословение ему было бы ненужно. А потом бы только показался на готовом корабле и...

Да ведь какая мысль! Если я действительно, побывал за границей... Ведь уловитель мыслей, вмонтированный под мою черепную коробку, был таким же воображаемым, как моя ракетка. Он никогда не делается вручную: мате-риализованные приборы надежнее и долговечнее.
“Значит... Значит... могущество должно было ко мне вернуться. И проверить догадку совсем не трудно."

Как ни парадоксально, но, материализовав на старом месте "ум" и убедившись, что он действует, Эльмар не испытал особого счастья. Когда могущество казалось для него навсегда утерянным, оно вспоминалось сладким раем, ещё более прекрасным благодаря недоступности. Теперь же, когда рай был снова при нём, художник ощутил тревогу и беспокойство.
Сначала он, правда, обрадовался, но уже в следующее мгновение вспомнилось, что вместе с раем на него наваливается ответственность за всё, что он делает, что думает и даже чем дышит.

Он не то, чтобы свыкся с обычным неспешным существованием, но простота давала ряд преимуществ: Эльмар имел полное право поступать, как хотел, и никто ему ничего не мог запретить или указать. Хотел он быть идеальным – был, не хотел – и не надо, наплевать.
Эльмара не тянуло безобразничать или поступать назло, но сама возможность идти направо или налево, оказывается, многое значила для спокойствия души. Он мог рассчитаться и уехать из Открытого – и никто не стал бы его догонять. Ни о чём не было нужды беспокоиться: тревоги и беды других могли его абсолютно не касаться.

Опять же, не то, чтобы он не сочувствовал, но имел право не сочувствовать, или, точнее, он не был обязан стремглав мчаться на помощь. Легкая и беззаботная доля, и совершенно непонятно, отчего это ему, болвану, вздумалось себя убивать? Жил бы и жил, как все, как большинство.
Ведь теперь ты снова обязан. Обязан быть человеколюбивым, примерным, трудягой, стойким, гибким, незлобивым. Обязан самоусовершенствоваться, самообразовываться и скрывать букет этих прекрасных качеств всю жизнь, чтобы, упаси бог, никто не догадался, откуда их у тебя столько.

Нет, теперь Эльмар был научен горьким опытом, каково это – быть идеальным. Конечно, он все равно будет поступать, как надо, но не по обязанности, а потому, что как же иначе можно? И никому о своем новообретенном могуществе он не скажет, только разве Мартину признается. Друг как-никак.
Но к вечеру созрело окончательное: не признаваться никому. И когда Мартин добрался до Долинного, Эльмара у Ниночки уже не было.

Новое знакомство

Легко было принимать решение никому ничего не говорить, но вот сделать космический корабль, не имея понятия, как и из чего такие корабли делаются – это было значительно посложнее. Единственное, что Эльмар знал – это как намечать курс на маршрутке. Будь на его месте кто-нибудь другой, он отказался бы от этой затеи после первых же трезвых раздумий.
Ведь каждую деталь, велика она была или микроскопична, необходимо было предварительно изготовить: отлить, выточить, спрессовать. Сколькими профессиями требовалось владеть, каким количеством разнообразнейших навыков обладать! И это был еще далеко не полный перечень проблем!

В архивах Стасигорда хранилась документация двухместного звездолёта времен Ола. Заполучить было её делом плёвым, но Эльмара не привлекала перспектива сооружать старую колымагу вместо полноценной машины. Ведь что ни говори, а на Новую Землю их предок попал в результате аварии. Поэтому Эльмар предпочёл немного похлопотать, но зато изготовить более совершенную машину.
Итак, через неделю, отоспавшись, отъевшись, на новенькой ракетке, он полетел в Первыгорд на студию документальных фильмов. Там Эльмар попросил показать ему человека, снимавшего в прошлом году туземный корабль.

Человеком оказалась невысокая шатенка, чуть постарше Эльмара, модно, но довольно небрежно одетая. Взгляд останавливался на эффектных серьгах из чёрной гравированной проволоки. Серьги изображали мифических существ, вампиров, причём выполнены были с таким потрясающим искусством, что на не привыкшего к театральным эффектам человека производили просто шоковое впечатление. Неискушённому зрителю казалось, что существа вот-вот взлетят с серёг и полетят в его сторону. Впечатлительный человек, взглянув на эти серьги, лицо их обладательницы уже не замечал.

Эльмар был впечатлительным в меру, но и он не сразу догадался, что шатенку видит не впервые.
Шатенка находилась во дворе студии и готовила камеру, заложив её на складном столике. Что-то там не ладилось, но женщина упрямо копалась в аппарате и нервничала, тихонько ругаясь сквозь зубы.
Эльмар спокойно стоял и смотрел, хотя по законам вежливости ему бы полагалось заговорить первому. Он помалкивал, по опыту зная, что в такую минуту лучше не приставать к человеку, если хочешь от него чего-то добиться.

– Что фонари вытаращил? – внезапно обернулась шатенка.
– Навроцкая? Наталь Ивеновна?
– Ну я. Проклятая коробочка! Когда-нибудь она меня доведёт до белого каления. Помог бы, что ли!
– Увы, не разбираюсь!
– Тогда чего же ты здесь лазишь по территории?
– Мне нужна кассета за 16 шестого прошлого года.
Шатенка повела головой, склонив её к плечу, и снова выпрямила, сверкнув серьгами:
– На складе.

Движение это словно раздвинуло пласты Эльмаровой памяти, и оттуда выплыло: "Этот жест уже был."
– А ведь мы с тобой встречались! – обрадовано воскликнул он. – Раньше! Экспериментальная школа. В этом учебном году.
– Разве? А я-то думала...
– Ну помоги, как коллега коллеге. Мне всего разок просмотреть.
– Коллега! Камеру починить не в состоянии!
– Я декоратор. Из "Худфильма.

– Вот как? – наконец-то заинтересовалась шатенка. – А кто у вас рисовал "Хозяйку снежных полей"?
– Понравилось?
– Нарисовать можно что угодно. А вот как это снималось? Я делала съёмки зимой, но мне ни разу не удался такой искрящийся снег.
– И не удастся. В натуре это невозможно, – усмехнулся Эльмар.
Эльмар не стал дальше распространятся. Он не страдал ложным самолюбием и считал, что самая лучшая декорация – та, которой не видно.

– Значит, я пыталась добилась невозможного? Так и запишем на шарики. Но в общем-то я предполагала что-нибудь подобное. Эх, бросить бы эти проклятые репортажи! Мотаешься туда-сюда ради двух минут на экране. А потом, когда ты летишь сломя голову за свежей порцией новостей, твой труд отправляют в фонд, и он лежит там мертвым грузом.
– Пока не понадобится какому-нибудь чудаку вроде меня.
Шатенка засмеялась и, оставив в покое камеру, обречено махнула рукой:
– Так и быть, помогу бескорыстно.
Вынесши плоскую коробку, она провела Эльмара в просмотровый зал и растворилась в просторах студии.

Эльмар и вставил диск под литерой "а". Он просмотрел несколько кадров, когда заметил, что на этой кассете нет многого из того, что было показано по телевидению. Что она содержала не столько звездолёт, сколько членов Сове-та. И Эльмар вставил другую. Текст на обоих был идентичен.
Просматривая, Эльмар дошёл почти до половины части "б", когда подумал, что часть "а" тоже может содержать немало ценного. И он спарил их, запустив синхронно.

Теперь это было то, что надо, и Эльмар ещё раз просмотрел заседание сначала. И хотя чертежей диски не содержали, он был сторицей вознаграждён за потерю времени. Среди членов комиссии Эльмар заметил профессора Гусева. А профессор был просто кладезем различной информации.
Этим же вечером Эльмар полетел в Стасигорд. Профессора он нашёл в институте, на кафедре.

– Здравствуй, здравствуй, – проговорил профессор хмуро. – А, это ты! Я сейчас. Вот, задержался немного.
– Распределение?
– Распределение, будь оно не ладно! Удружила мне Феоктистушка на этот раз. Все пять лет себе смену готовил, думал уйти на покой – ан нет, собственной рукой посылаю парня к чёрту на кулички. Приказ! Видите ли, там срочно нужна замена. Я её умоляю: почему именно химика, я тоже вот возьму и умру, нельзя же губить такой талант – но разве её переспоришь? Уперлась: мол, когда умрешь, тогда и поищем, кем тебя заменить.

– Наверное, там единственная вакантная должность – по этой специальности.
– Вакантная должность! А если у парня талант? Ведь загубит его, растеряет навыки – а, ужасная женщина!
– Не надо переживать, Сергей Аганесович! Если талант – он себя проявит, – возразил художник осторожно.
– Проявит! Текучка засосёт – и всё проявление. – Профессор пыхтел, как чайник, готовый распаяться. – Что там ещё у тебя? Снова задумал какую-нибудь тайну выведать?

– В самую точку. Мне известно, что ты находился среди членов Совета, которые осматривали звездолёт нашей туземки.
– Да я там был. Присутствовал в качестве живого фотоаппарата. Все техобеспечение у меня вот тут, – он постучал себя по голове.
– И схемы основных узлов двигателя?
– Всё, - подтвердил профессор самодовольно. - Только зря ты рассчитываешь от меня получить что-либо. Тебе опасно давать информацию.
– Клянусь, я воспользовался совершенно другим источником.

Оба они, и Эльмар, и профессор, поняли, на что намекнул каждый из них, и профессор тут же дал понять, что ему известно, от кого Эльмар мог получить сведения, за которыми прилетал в прошлый раз.
– Ой ли? Тебя простили на этот раз, Феоктистушка заступилась. И то потому, что всё произошло без шума, и твоя знакомая вернула похищенные бумаги. Смотри, если ты проговоришься кому-либо о том, что находится внутри Зоны или даже о самом её существовании!... И приятельнице своей передай – пусть держит язык а зубами, если хочет жить спокойно. И будь, пожалуйста, поосторожнее. Нельзя так демонстративно нарушать правила.
– Я поступал по законам могучих.

– Эльмар, Эльмар, ты слишком прямолинеен. А жизнь – она хитрая штука. Когда тебя лишили могущества, Феоктиста просто плакала после.
Профессор при этих словах глянул на Эльмара и покачал головой:
– А ведь ты сам вырыл себе яму. Ну что бы тебе было промолчать, а ещё бы лучше – подумать немного и незаметно ликвидировать последствия своей ошибки!
– Я боялся всепланетной паники и новых жертв.
– И принёс в жертву себя. А ведь ты был нашей надеждой, нашей гордостью!
– Не надо! Это давно в прошлом!

– Я не о прошлом, а о будущем. Не всегда можно говорить правду.
– И это говоришь ты, мой учитель? Тот, кто прививал мне смелость и честность?
Профессор досадливо крякнул:
– Зачем тебе нужны схемы двигателей?
– Мы собираемся снимать новый фильм. В общем, для декорации.
/Это была чистая правда: такой фильм на студии, действительно, готовился. Ничто не мешало Эльмару использовать информацию, которую он просил, для создания кинофильма/.

Чертежи Рябинкиного корабля профессор в конце концов дал. Но на следующий день к Эльмару прилетел Мартин.
– Привет, – сказал он. – Как дела?
– Тружусь над новым фильмом.
– Ну и как успехи?
– А, очередной шедевр Вальтмина. Сценарий вроде ничего, но не знаю, сработаемся ли мы с этим типом. Слишком уж он экзотику любит, а я натурал.

– Послушай, Эльмар, – Мартин улыбался, но глаза его смотрели устало и серьезно. – Я давно хотел спросить, зачем ты споришь с теми, от кого зависишь?
– Завишу? Каким образом? Жильё, одежда, личная жизнь – всё это зависит только от меня.
– И более интересная, перспективная работа?
– Разве тебя не учили, что могучий должен быть смелым? Ведь нам всё равно легче, чем остальным, и мы всегда найдём способ для самовыражения.

– А если от тебя и твоей правоты будет только плохо? Если она лишит человека иллюзии, поддерживающей его в трудную минуту жизни?
– Если оставлять человека при его иллюзиях, то, веря в них, он просто не сможет не убеждать в своей правоте окружающих.
– Но вдруг заблуждается не он, а ты? А ты своими словами, своим упрямством сократишь ему жизнь?
– Пусть он мне докажет, что я не прав!
– И ты с легкостью переменишь своё мнение?
– Переменю.
– Ты просто хамелеон.

– Я человек, который ищет истину!
– Даже если она неприятна тебе? Тебе лично, а не кому-то другому? Помнишь критическую статью на твою "Инопланетянку"?
Эльмар удивленно пожал плечами:
– Я пишу, как мне нравится, – проговорил он. – Я ищу красивые слова и стараюсь выразить свою мысль в как можно меньшем объёме слов. Кое-кто считает моё творчество бредом, но стихи мои в моде. Чего мне ещё желать?
– Вот видишь, в свою бездарность ты предпочитаешь не верить. Да я в пять минут докажу, что ты не одну правду жаждешь о себе услышать! Хотя бы эта история с Инкой – разве ты не считаешь несправедливым наказание, которому тебя подвергли?

"А ты жесток, однако, – подумал Эльмар. – Зачем ты напоминаешь мне, о том, что я лишенец? Или пришел выведать по заданию Совета, не раскаиваюсь ли я? Не собираюсь ли просить прощения? Вот уж не дождетесь!"
А вслух сказал примиряюще:
– Конечно, и я не всегда бываю прав. А помнишь нашу школу? Какими наивными мы были, когда мечтали повзрослеть и развернуться?
Мартин сердито посмотрел на него и не нашелся, что ответить. А когда он ушел, Эльмар очень порадовался, что промолчал о своём вновь обретенном могуществе. "Уж не Мартин ли выдал меня в прошлый раз?" – мелькнуло у него подозрение.

Свадьба

Добыв схемы, Эльмар несколько дней в них разбирался. В конце-концов ему стало ясно, где что на звездолёте находилось, и он приступил к изготовлению точной уменьшенной копии корабля в одну десятую величины.
Он ухлопал на это весь остаток отпуска и ещё три дня, а когда начал сверяться с чертежами, понял, что делал всё неправильно. И он начал работу сначала.
Теперь он поступил так: изучив схему расположения основных узлов корабля: двигателей, топливного отсека, пульта управления и тому подобного, он сделал обобщенный макет и, только убедившись в его верности, взялся за каждую часть отдельно.

Конечно, это было медленней, но зато давало гарантии, что впоследствии ему не придется из-за ничтожной ошибки выбрасывать псу под хвост детали и узлы настоящего корабля.
Эльмар разрывался между своим новым "хобби" и студией. Он сравнивал себя с героями картины, над которой работал: им несомненно было легче. Они занимались одним делом, а не двумя, в их распоряжении были лаборатории, фонды. Но его самолюбие приятно щекотало совпадение. Сценарий был посвящён той же проблеме, какая мучила художника: расшифровка тайны материализации, преодоление границы.

В предлагаемом сценарии она решалась так:
К одному учёному попадает в руки минерал, отвечающий за дематериализацию предметов. Человек, который его доставил, трагически погиб, и не успел сообщить, где его добыл, известен лишь район. Молодой ученый убеждает научный мир послать туда экспедицию. Ведь если существует антиматериализатор /условное название "демон"/, то должен существовать и материализатор /"мат"/. И минералы эти должны залегать где-то рядом. Оба минерала, разумеется, находят, и завершается фильм триумфальным стартом звездолёта, экипаж которого берет с собой в путь куски "мата".

Конечно, дребедень эта была весьма далека от действительности. Найти этот самый "мат" не было таким плёвым делом, как представлялось авторам сценария. Каждый минерал пришлось бы поднимать наверх с воображаемым предметом на исследование стабильности. А, может, его и не существовало вовсе, такого минерала? Может, это было просто суммарное свойство всех атомов и молекул, из которых состояла планета?
"Ничего, – думал Эльмар, соглашаясь на оформление. – Хоть лента и примитив, но зато она пропагандирует полеты в космос. И когда я выложу свои аргументы, они уже не покажутся нашим уважаемым консерваторам беспрецедентной ересью".

Как бы там ни было, но теоретическую часть работы Эльмар мог выполнять в открытую: эпизод со звездолётом в сценарии имелся. Ко времени окончания макета он уже не напоминал живой труп, и вскоре снова рискнул подняться за запретную границу. Поскольку всё это время он питался, повинуясь пресловутому здравому смыслу, исключительно натуральной пищей, то на этот раз обошлось без обмороков. А слабость и разбитость давали о себе знать всего неделю после полета.

Выздоровев, Эльмар полетел опять, решив приучить свой организм к постоянной потере некоторой части атомов. Впоследствии, правда, он догадался до более просто-го способа сделать свой организм нерастворимым: он поднимал вверх все продукты, какие попадали к нему, и ел исключительно пищу, стерилизованную таким образом.
Но всё это было уже потом, а сейчас перед Эльмаром стояла более насущная проблема: он искал место для мастерской. Сначала он хотел устроить её на каком-нибудь из островов холодного архипелага. Потом решил достроить в скалах побережья какую-нибудь бухточку. Эльмар колебался, и тут ему помог случай.

В один прекрасный день к нему явилась Марие и объявила:
– Мартин женится. В следующую субботу, – и вручила пластинку с оповещением. – Конечно, с тобой можно было бы обойтись без церемоний, но мы решили, что официальное приглашение не помешает. А то ты нас совсем забыл, и не навестил ни разу с тех пор, как мы переехали из Долинного. Но ведь не из-за того же, что Мартин себя обнаружил?
– Ты могла подумать такую глупость?

– Не думала я ничего думать, но ты к нам охладел, это правда. В общем, никаких оправданий мы больше не принимаем. Слушай, а почему ты не спрашиваешь, кто невеста?
– Разве я знаю её?
– Ещё бы нет! Она частенько забегала к нам, когда мы жили в Долинном. Худенькая такая, тихая. Она всё время челку подкручивала.
– Ниночка? Но ведь она совсем не привлекательная! Не такой представлял я себе невесту Мартина!

– Она очень миленькая и Мартина любит до беспамяти. Не то, что ты, медведь. Заперся в своей берлоге, и... я ненавижу её, ненавижу! – заключила она с неожиданной неприязнью.
– За что? – удивился Эльмар.
Ниночка была безобиднейшим существом, да и начало разговора не предвещало такого поворота.
– Если бы не эта противная зеленоглазая ведьма… Целыми днями сидишь, как истукан, впялившись в её проклятые зенки, и ничего больше не хочешь замечать, – выпалила Марие одним духом и поджала губы.

За спиной художника висел большой голографический портрет Рябинки и, вспомнив об этом, Эльмар покачал головой:
– Ты не понимаешь, что говоришь. Мне же кошмарно некогда.
– Может быть. Но на эту субботу ты, надеюсь, отложишь свои неотложные дела и озаришь нашу скромную хижину светом пребывания своей непостижимой особы.

В назначенный день, прихватив полагающиеся по случаю подарок: шкатулку из янтаря в виде средневекового туземного замка, Эльмар отправился к друзьям.
Компания подобралась веселая: шесть пар, и все молодёжь. И хозяева превзошли самих себя. Стол ломился от яств, и Мартин сыпал незамысловатыми шуточками, умело поддерживая настроение.

Молодая жена в тёмно-розовом платье, задрапированном в мелкую складку, с золотым кружевом, казалась очень хорошенькой. Нежный счастливый румянец играл на её обычно озабоченном личике, а набор золотых браслетов неощутимой толщины подчёркивал белизну и гибкость её длинных тонких рук.
Она была бы ещё очаровательней, если бы рядом с ней не было Марие.
Бледно-лиловое платье сестры жениха повторяло линии наряда невесты. Лишь кружева были серебряные и вместо браслетов наряд дополняло чеканное колье с подвесками. Марие была неотразима, и это было бес-спорно.

Гости были все из старых приятелей Мартина. И хотя они жили по разным городам, все же знали друг друга. Они с увлечением искали общих знакомых и, вспоминая шумные вечеринки химфака, с упоением окунались в атмосферу беспечных бесшабашных лет. Они танцевали, загадывали шарады, дурачились, смеялись.

Эльмар наблюдал чужое веселье и грустил: чуть-чуть, самую малость. Он умел радоваться радости других и отдыхал, глядя, как смеются другие. Но из оптолы, рассыпаясь будоражащими переборами, лилась влекущая, пьянящая музыка и, достигая потаённых струн утомленной души художника, заставляла их отзываться печальным беспокойным эхом. А бархатный, обволакивающий голос между тем, пел:

Где ты, мой нежный, мой славный, мой милый,
Где ты, любимый?
Где ты, единственный, умный, красивый,
Где ты, любимый?

Ты для меня был как в засуху дождь для полей,
Мой любимый!
Словно оазис зеленый для странника в пустыне.

Отчего ушел навсегда ты?
Моё сердце страдает.
Рвется оно, словно птица без крыл,
Стонет и рыдает!
Где ты, любимый?

– Пойдем танцевать, – сказала Марие, тронув его за плечо.
– Пойдем, – сказал Эльмар, и они закружились по комнате.

Слетает ветер и ветку качает,
Лотос тянет к солнцу цветы.
А для меня был только ты -
Ты моя прохлада и солнце, только ты,

Или я тебя не любила?
Или я не ласкала?
Нет для меня больше ясного дня,
Нет тебя, любимый!
Где ты, любимый?

Ты для меня был как воздух, как хлеб, как вода,
Мой любимый.
Словно звезда путеводная для странника в пустыне.

– Эй, Эльмар, чьему разбитому сердцу посвящена эта песня? – крикнул один из гостей, перекрывая могучим басом смех за столом.
– Откуда мне знать? – откликнулся Эльмар, не оборачиваясь.
Веселье за столом стало бурным.
Мартин выглянул из соседней комнаты:
– Что стряслось?

– Эльмар не узнает собственного творения, – весело объяснил бас.
– Но это же совсем не мой стиль! – защищался художник. – Я просто не мог сочинить такое!
– Где уж ему вспомнить! В свои студенческие годы он сорил стихами направо и налево!
– Надо же! – улыбнулся вконец сконфуженный Эльмар. – Нашелся же кто-то, приляпал мелодию...
И он увлек Марие в дальний конец зала.

– Ты в самом деле забыл ваш спор с Мартином? – спросила Марие, лукаво улыбаясь.
– Спор? Ах да, я, кажется, действительно, сочинил это стихотворение на спор... А ты сегодня восхитительна!
– Только сегодня?
– Но сегодня особенно! А знаешь, тебе по-туземному всего 25 лет.
– А тебе?
– 27. Давно ли мы были такими юными, как она, – он кивнул на Ниночку, хлопотавшую около стола.

– Ну что ты! Она себя считает ужасной старухой, ведь она уже три года, как окончила школу. Что же говорить обо мне? Я тебе смертельно надоела, да?
– Нет-нет, мне сегодня так хорошо!
И Эльмар опять отдался во власть мерных ритмичных звуков, мечтая лишь об одном: чтобы этот вечер никогда не кончался.

Встреча в горах

Следующий день был выходным, и Эльмар мог бы погостить ещё, но он был голоден. Он едва касался роскошных кушаний, сильно подозревая, что они - создания не столько рук хозяйки, сколько вообразительности хозяина. Кувшин с чёрным тамариндовым соком окончательно Эльмара в этом убедил: таким соком их однажды угощала Рябинка. И он сказал хозяевам: "До свидания."

– Ну и пожалуйста, – надула губы Марие. – У меня, между прочим, новый поклонник появился. Со мной на стройке работает.
– Вот как? – совсем не огорчился Эльмар. И давно?
– Не так, чтобы очень. Красивый. Настоящий мужчина.
– Рад буду познакомиться.
Равнодушие Эльмара задела Марие.
– Хоть бы приревновал для приличия, – сказала она капризно.

Эльмар пожал плечами и сел в машину. Путь его лежал над Срединными горами.
Срединные горы эти назывались совсем не случайно. Они были невысоки, вечных снегов не имели и служили водоразделом рек северного и южного бассейнов. Начинались они к востоку от Солнечного, затем делали крюк и, пройдя как раз по середине прямой линии, соединявшей Солнечный и Открытый, доходили до побережья.
Сейчас, пролетая над Срединными горами, Эльмар вспомнил кое-что, и этого было достаточно, чтобы придать его мыслям новое направление: в Срединных горах встречались пещеры.

Эльмар развернул ракетку и полетел между грядами, осматривая склоны, доступные обозрению. Ничего подходящего он в этот раз не нашел, однако решил наведаться сюда ещё. Через неделю поисков Эльмару повезло: на се-верном склоне одной гряды он обнаружил щель, ведущую вглубь горы.
Эльмар поставил ракетку и отошел к расщелине. Узкая, извилистая вначале, она затем превращалась в небольшую пещеру. Пещера показалась Эльмару маловатой, она явно не подходила для мастерской. Чтобы окончательно убе-диться в этом, оставалось только исследовать темноту за скальным выступом. Эльмар повернулся... Какая-то птица вспорхнула из-под самых его ног и заставила попятиться.

– Осторожно! – услышал он.
Не успел Эльмар сообразить, что случилось, как левая нога его провалилась, и он опрокинулся навзничь. Он больно стукнулся затылком об камень и завис над пустотой, угадывая спиной бездну и боясь пошевелиться.
Он попробовал нащупать рукой опору – нашел её. Осторожно оторвал одну ногу. Отвел её назад: пустота уходила вниз под углом около тридцати градусов по горизонтали. Тогда он поднял вверх вторую руку и, достав край расселины, стал осторожно перебирать ногами, каждый миг опасаясь свалиться в пропасть. Уши его улавливали отдаленный шум, словно где-то рядом лилась вода.

К счастью, место, где Эльмар упал, оказалось достаточно узким, чтобы он смог выпрямиться и поднять голову. Первое, что он увидел, был силуэт человека, сидевшего на корточках напротив него.
– Дай руку, – сказал человек голосом, который кого-то Эльмару напомнил.
Знакомый незнакомец помог Эльмару выбраться из расщелины.
– Ты родился в сорочке, парень, – сказал он. – Смотри!
Включив фонарик, он провёл лучом по полу пещеры, и Эльмар имел возможность испугаться ещё раз. Разлом шёл вдоль всей стены и через два метра от того места, где они стояли, превращался в настоящий провал, куда могли провалиться без задержки шестеро таких, как наш художник.

– Послушай, а я тебя, кажется, знаю, – вдруг заявил пещерный обитатель, неожиданно направив луч света прямо в лицо Эльмару. – Не признал?
– Убери фонарь, - вместо ответа буркнул художник.
– Да посмотри же внимательнее, – странный субъект осветил своё лицо, и густые широкие брови с классически правильным носом заставили, наконец, Эльмара догадаться, на кого он наткнулся. Это лицо он сам попросил когда-то сделать для одного из двух беглецов из Зоны.

– Мир тесен! – сказал Эльмар удивленно. – Что ты тут делаешь в горах?
– Жду Тода. Помнишь его?
– Ещё бы нет! Как он?
– Пережидает, пока о нём забудут и ищет подходящей работы.
– Разве он опять что-нибудь натворил? – снова удивился Эльмар.
– Ну, он тот еще тип, но не настолько.

– Привет! – сказал Тод, заходя в пещеру. – Рад видеть Эльмара!
– Рад видеть Тода! – ответил Эльмар. – Я услышал, что ты в поисках работы?
– Да. Стройка – не для меня. Я ведь лаборант, химик, чтобы ты знал. Конечно, ты дал мне очень хорошие документы, но у меня был диплом, и я хотел бы работать по специальности.
– А Вольд?
– Ну, этот не пропадет! Он уже окопался и симпатию себе завел.
– Да ну! – удивился Эльмар.

– А чего теряться? – ухмыльнулся Вольд. – Да ты не беспокойся. Я не из тех, кто ставит приятелей в опасное положение. И Тод не дурак, чтобы здесь околачиваться вечно. Он уже начал наводить справки насчет работы где-нибудь на заводе.
– Давай присядем, – сказал Эльмар.
– Ты, парень, не сердись, – сказал Вольд, немного погодя. – Ты и так сделал для нас всё, что мог.
– Почему же? – тихо проговорил художник. – Я могу и ещё кое-что.

– Например, диплом? – удивился Тод.
– Если дашь образец.
– Образец будет.
– И на завод, пожалуй, могу устроить. /Эльмар вспомнил вечеринку у Мартина и не сомневался, что место лаборанта или хотя бы оператора он обеспечить сумеет: кто-то из гостей что-то такое упоминал/.

– Если бы я тебя не знал раньше, – задумчиво сказал Вольд, – я бы подумал...
– Просто я не хочу, чтобы вы влипли в какую-нибудь историю, – объяснил Эльмар. – Да, меня просили, чтобы я помалкивал насчет Зоны. У меня будут крупные неприятности, если хоть что-то просочится и пойдут разные слухи.
– Понял, – ухмыльнулся Тод.
А Вольд засмеялся:
– Не беспокойся, мы не безголовые. На поселение назад не рвёмся.

Устроить Тода лаборантом оказалось, действительно, пустяковым делом. Такой специалист требовался в поселке недалеко от Солнечного. Рекомендуя его, Эльмар не кривил душой: он помнил, что когда-то сам Таиров называл Тода "хорошим специалистом". А когда пещера освободилась, Эльмар решил исследовать провал, в который чуть не угодил.

Сказано – сделано. Спустив на бечевке фонарик, он обнаружил кое-что интересное. Там, внизу, на глубине двадцати метров, находилась вторая пещера. С помощью веревки Эльмар рискнул спуститься. Он очутился в пологом тоннеле. Шум, теперь уже было ясно, что это действительно, вода, усиливался, и по мере того, как Эльмар подвигался, становился всё слышнее.

Внезапно тоннель повернулся, оборвался, и перед восхищённым взором художника открылась огромная полость, похожая на зал сказочного дворца. Стены её, переливаясь белым, розовым и оранжевым, украшали причудливые каменные цветы. С потолка свисали длинные сосульки, а вокруг отовсюду поднимались башенки и колонны. Эльмар посветил фонариком: всюду в пещере была вода. Она тонкой блестящей пленкой покрывала стены, капала с сосулек. Но напрасно было бы напрягать уши, стараясь расслышать, как она достигает пола, разбиваясь на множество мелких брызг. Все звуки терялись в оглушающем гуле, доносившемся из глубины пещеры.

Там, возникая откуда-то из земных недр, струился величавый поток. Перед тем, как достигнуть края пещеры, он низвергался водопадом и, пробежав ещё несколько метров, терялся под аркой высокого тоннеля.
Выпавшую ему удачу Эльмар оценил по достоинству далеко не сразу. Пещера была сырой и холодной, и слишком громадной для задуманного мероприятия. Но всё же более удобного места для мастерской он не подыскал и решил устроиться здесь.

И побежали быстротечной вереницей дни, торопясь сменить друг друга. Эльмар напрочь позабыл, что такое скука или тоска. Свой цех он устроил в противоположном от водопада конце пещеры, ближе к выходу. Сбив все наиболее выделяющееся сталактиты, сталагмиты и колонны, он придал потолку форму полированной чаши, разровнял пол и возвел на нём платформу с виброгасящим основанием. По идее влага, конденсируясь на дне "чаши", должна была стекать к её краям и падать за пределы платформы.

Во избежание досадных неожиданностей Эльмар осмотрел каждый квадратный метр пещеры: нет ли отсюда ещё какого-либо лаза. Но тоннель, ведущий в верхнюю пещеру, оказался единственным ходом, связывающим подземный дворец с окружающим миром.
Дальше нужно было раздобыть источник энергии. И вот тут-то до Эльмара дошло, какой щедрый дар преподнёс ему господин случай. Водопад! Вот где можно было устроить электростанцию! Энергии, которую он мог дать, хватило бы на несколько заводов, не только на маленькую мастерскую.

Эльмар промерил дно, установил его рельеф и поднял уровень воды. Теперь она текла вровень с полом пещеры и, чтобы случайно туда не ухнуть, Эльмар соорудил ограждение, замаскировав его под естественный скальный рельеф. На всякий случай он вмонтировал в перила датчики, автоматически открывающие плотину, если по какой-либо причине вода переполнит русло и вытечет на "набережную". Кабели он заключил в водонепроницаемые трубы из пластика и, осветив малейшие уголки пещеры, свернул подготовительные маневры.

Эльмар приступил к основной задаче: оборудованию. Увы! В сборнике схем и чертежей Рябинкиного звездолёта не были указаны материалы, из которых он делался. Эльмару самому предстояло догадаться, что из чего состоит, и чем его заменить. Было от чего растеряться!
Наш конструктор-любитель снова засел за книги, только теперь они помогали мало. В конце концов он решил подобрать материалы сам, пользуясь двумя основными принципами: минимальный вес и максимальная прочность.

Возможная дороговизна Эльмара не смущала: он помнил, что цена любой продукции складывается не только из стоимости сырья и рабочей силы, но также из энергии и трудозатрат, пошедших на изготовление станков и оборудования. Последние два компонента для Эльмара, как для могучего, стоили относительно дёшево.

Эльмар съездил на ближайшую фабрику по выращиванию искусственных кристаллов, внимательно рассмотрел форму и размеры тигля. Он дотошно вникал в каждый пустяк, способы очистки сырья от примесей, ознакомился с техническим паспортом оборудования и материалов, из которого изготовляется формообразователь. Этим же вечером он по свежей памяти перенёс всё в свою пещеру и поехал за сырьём.

Помощница
Вообще, если описывать подробно, что Эльмар в то время делал, то получится очень скучная книга. Поэтому скажем коротко: он искал. Искал сырьё, данные, месторождения. Он испытывал самые различные материалы, какие попадали в его руки, от бытовых пластмасс до редких композитов, о которых слышал краем уха или читал. Он проверял их прочность, электропроводность, ковкость, жаростойкость. За всю свою жизнь он не пересмотрел столько технической литературы, сколько за этот период.

Скоро он ощутил тихий ужас от астрономического количества данных, которыми себя окружил. Он буквально тонул в них, не в силах разобраться и на чем-то остановиться. Время мчалось мимо Эльмара лихорадочным вихрем: если он не торчал на студии, то возился в мастерской, если не возился в мастерской, – сидел над книгами, а если не сидел над книгами, значит рыскал по предприятиям.
Эльмар стал замкнутым и вечно спешащим. Он разлюбил разговоры ради разговоров и, когда однажды на выходной день к нему приехал Мартин, поймал себя на безотрадной мысли, что подсчитывает часы, потраченные на общение с приятелем. Даже обеды, завтраки и ужины казались ему досадными прорехами во временном бюджете.

И когда он уже начал выдыхаться, не справляясь со сверхнепосильной нагрузкой, к нему нежданно-негаданно пришла помощь. Должно быть, он просто попал в полосу везения. Это случилось месяца через три после свадьбы Мартина. Эльмар расставлял мебель в павильоне для съёмок сцены "в кабинете молодого ученого". Вдруг его занятие прервало чирикание телефона. Пришлось подойти и нажать на кнопку приёма.

На экранчике возникло модно подкрашенное овальное лицо с копной каштановых волос и серьгами - вампирами.
– Привет, коллега! – сказала Наталь Ивеновна, потому что это была именно она. – Услуга за услугу!
– Увы, короли репортажа всегда вспоминают о простых смертных только тогда, когда они им нужны.
– И простые смертные о королях тоже! Не смотри на меня таким трагическим взглядом, я не заставлю тебя разгонять тучи в дождливый день и совершать иные чудеса. Меня влечёт и манит тайна искрящегося снега.
– Такой пустяк?
– И ещё некоторые. Так мне прилетать?
– Буду ждать.

Она появилась через два часа и, оглядев две полки, заставленных сувенирами и макетами для декорации, сказала:
– Я сейчас работаю над большим документальном фильмом о воде. История нашей воды – как тебе это нравится?
– А хроника? Неужели бросила?
– Зачем бросать? Репортаж – это моя профессия. Но ведь, кроме рабочего, есть ещё и свободное время. Ты не догадываешься, зачем я прилетела?

– Связать тебя с нашими операторами?
– Зачем? Мне нужны только макеты: имитации землетрясений, вулканических извержений - не более.
– Скромные запросы!
– Шутишь? А мне без этого не обойтись!
– Насколько я припоминаю, у вас в фондах есть кадры с подобной тематикой.

– Разумеется я их использую. Только где я возьму вид вулкана изнутри или испаряющееся озеро? И ещё, ты забыл, что нашему кинематографу всего сотня лет с хвостиком, и первобытных пейзажей он не мог запечатлеть хотя бы по этой причине?
– А ваши художники?
– Да что они могут? Они даже снег не в состоянии заставить искриться! Притом, это моя первая работа, и я не хочу о ней трезвонить раньше времени. Ну как, согласен помочь?

– Не знаю, – с сожалением протянул Эльмар. Он рад был бы, но времени у него и без того было в нехватку.
– А я сейчас провожу серию репортажей о ракетостроителях. Вот, посмотри, – она расстегнула сумочку и достала маленький цилиндрик. – Эта штучка отлита из нового сплава. Им выстилают внутреннюю поверхность топливных баков. Будут выстилать, я хотела сказать.
– Ну-ка, дай! – Эльмар с любопытством взял в руки цилиндрик. – Ты запомнила характеристики?
– А я всегда записываю: так надежнее.

– Значит решено. Я тоже кое-чем занимаюсь в свободное время. И если из своих командировок ты станешь привозить мне образцы материалов, то можешь считать свои игрушки готовыми.
Новое знакомство оказалось чрезвычайно плодотворным для Эльмара. Ракеты интересовали Наталь Ивеновну совсем не случайно. Они с Эльмаром во многом сходились во мнениях, и оба были из энтузиастов, упрямо веривших, что когда-нибудь земельцы тоже вырвутся из объятий матери-планеты и объединятся с остальным человечеством.

– Ты бы стала помогать человеку, который тоже стремится к этому, но не только на словах, а и на деле? – спросил её однажды Эльмар, мучимый сомнениями, правильно ли он поступает, используя ум и энергию доверившегося ему человека.
– Стала бы, – не задумываясь ответила Наталь Ивеновна.
– Вопреки общественному мнению?
– Мнение можно изменить.

Разговор перешёл на иное, и, хотя сомнения в душе Эльмара не исчезли окончательно, признаться он не решился.
"Лучше никого в это дело не впутывать. Мало ли чего может выйти. Она вполне довольна своим общественным положением и работой, а может потерять и то и другое."

Между тем услуги, оказываемые друг другу Наталь Ивеновной и Эльмаром перешли в настоящее сотрудничество. Художник часто теперь сам указывал репортеру, что его интересовало, и куда ей желательно съездить.
Он направлял её в научно-исследовательские институты, карьеры, заводы-смежники. Если информация оказывалась нужной, Эльмар проникал в указанное место и разведывал всё досконально, чтобы затем перенести в мастерскую.

– Я скоро превращусь в эксперта по ракетостроитель-ной технике, - смеялась Наталь Ивеновна, отправляясь в очередную командировку.
– Разве твои репортажи перестали принимать?
– О нет, но тебе не кажется, что вместо фильма "история воды" я выпущу фильм "история ракеты?"

Она шутила. Эльмар был не из тех, кто остается в долгу. Он тоже исполнял все прихоти Наталь. И если дело продвигалось нескоро, то исключительно из-за сложности моделей, которые были нужны для фильма. Конечно, Эльмар мог бы играючи сделать любую самую заковыристую штуковину, но он, свято помня четвертый закон, наметанным глазом прикидывал, сколько времени может занять та или иная игрушка и воображал её точно к сроку. На работе он поступал подобным же образом: махнув рукой на этикет, отключался от общего обзора и, запершись на ключ, занимался своими делами, в конце дня вообразив то, что должен был совершить.

Пользуясь тем, что Наталь Ивеновна разгрузила его голову и время, Эльмар смог, наконец, заняться практической работой: изготовлением звездолёта и его деталей в натуральную величину. В общем-то ему нравилась новая деятельность и его подземная мастерская скоро стала казаться Эльмару лучшим местом в мире.
Он давно огородил её стенами. Там стало уютно, сухо и тепло. Подъём наверх он разделил на две части: узкую оформил ступеньками, а в более широкой соорудил лифт, подведя к нему транспортерную ленту. И то, и другое он замаскировал имитацией горной породы, образующей пол и стены верхней пещеры. Теперь, если бы кто и попал туда, он не нашёл бы никакого провала или даже расщелины.

Это было совершенно необходимо не только потому, что о пещере было известно Вольду и Тоду. В верхнем отделении Эльмар разговаривал с Наталь Ивеновной. Оба они были заняты людьми, и ни к чему было усложнять друг другу жизнь излишней таинственностью, тем более, что Срединные горы находились гораздо ближе к Первыгорду, где жила Наталь, чем Открытый.

Впрочем, скоро Эльмар показал Наталь и водопад со сталактитовым дворцом. Он только принял предварительно некоторые меры по устранению всего того, что могло испортить впечатление от красоты подземелья. Размеры зала несколько уменьшились визуально, зато можно было производить съёмки без всяких помех. Хотя Наталь Ивеновна и дала слово никому не раскрывать местоположение его резиденции, однако чем меньше она знала, тем было лучше. По мнению Эльмар, для неё же.

Но не всё ладилось у Эльмара на новом поприще. Как ни много он умел благодаря воспитанию /вот когда он добрым словом помянул Катрену и своих учителей/, но не умел он ещё большего. Он часто вспоминал Рябинку и её смешные нападки на систему образования юных могучих. Посмотрела бы она сейчас на него: чего бы он смог, если бы был белоручкой. А ведь когда-то и он был таким же наивным.

Например, это самое восстание... Эльмар засмеялся, вспомнив свой спор на эту тему с профессором Гусевым.
"По-моему, Катрена и её сподвижники поступили бесчеловечно, бросив на произвол судьбы беспомощное население", – вот что, он, помнится, тогда заявил на уроке истории.
"Надо было, чтобы простые люди осознали необходимость трудиться", – ответил профессор.
"Но можно было бы просто заставить их работать, а не прятаться."

"Могли бы. Но тогда мы сейчас имели бы не цветущую планету, а арену ссор, зависти и ещё не знаю чего. Если людей просто заставлять что-то делать, не объяснив, для чего им это надо, то уважать между собой они станут не того, кто больше дает обществу, а того, кто с него больше дерет."
"Я не могу с этим согласиться. Хаос и всеобщий голод, по-моему, не лучшие учителя."
Профессор засмеялся:

"Голод, юный отрок, это понятие относительное. Просто пища стала более простой, грубой, одежда и утварь стали ветшать, в магазинах стало пусто... Вообще-то ничего страшного: никто не умер, можешь не сомневаться. Естественно, наши беспокоились о том, чтобы прожиточный минимум пополнялся регулярно. Но для человека свойственно стремиться к лучшему, а не к худшему. И вот это лучшее они могли приобрести только трудясь."
"Но как же..." – начал Эльмар.

"Знаю, знаю. Трудиться они совершенно разучились и от труда отвыкли. Но когда появились первые обученные... Народ пошел за теми, кто принес людям свет в конце тоннеля."
Подумать только! Эльмару понадобилось почти двадцать лет для того, чтобы он понял правоту своего наставника. Чего бы он сейчас стоил без навыков, привитых уроками труда в своей школе?

Одно литьё изоляторов способно было вымотать нервы у самого терпеливого. Это была настоящая пытка: добиться нужной температуры, отрегулировать выдержку, охлаждение, количество впрыскиваемого материала. И если бы всё это хотя бы соответствовало технологическим писулькам! Так нет же, каждый день приходилось начинать сначала: с разогрева, а длился он три часа.

К концу недели, нащелкав запас изоляторов, достаточный для доброй дюжины звездолётов /четыре пятых из них потом пришлось выбросить в брак/, Эльмар достиг некоторого понимания. Секрет заключался в скорости литья: чем быстрее сбрасывались уже готовые детали, тем ровнее и качественнее получалась следующая партия. Теперь Эльмар мог бы поставить литьё на автомат, но ему уже нужно было осваивать производство следующих деталей, а, значит, снова чувствовать себя учеником, а не мастером.

В общем и целом это было чрезвычайно интересно, хотя и отнимало слишком много времени. Да, Эльмар был почти счастлив, но полоса везения, как известно, рано или поздно кончается, подобно всему на свете.

Авария

Полоса неудач началась для Эльмара с аварии на объекте, где работала Марие. Это случилось в третий месяц по календарю Новой Земли, пятнадцатого числа. В этот день опять пересеклись пути Эльмара с Мартином, Инкой и ещё кое с кем.
Многим людям этот день доставил целую гору неприятностей. Но собственно Мартину он принёс всего лишь порцию переживаний несколько больше обычного. Мартин сидел за столом своего кабинета, в клинике. Только что был сделан обход, заполнены карточки. Разложив бумаги, хирург приготовился писать.

Он давно собирался обобщить кое-какие свои наблюдения в области операции поджелудочной железы, но всё откладывал со дня на день. Дома – жена, а в больнице работа. Писалось урывками. И сегодня он надеялся привести в порядок хотя бы часть своих заметок.

Вдруг резкий зудящий звук заставил Мартина поднять голову. Звук этот он слышал прежде один единственный раз, и, тем не менее, помнил о его значении.
На всякий случай он спросил у санитарки:
– Ты ничего не слышишь?
- Нет, - ответила та, настораживаясь.
Сомнений не оставалось: звук, действительно исходил из "ума". Где-то стряслась беда, и долг Мартина был спешить на помощь.

– Мне нужно слетать кое-куда, – сказал он ассистенту и, сделав вид, будто не замечает вопроса в его глазах, добавил строго:
– Если сегодня случится нечто непредвиденное, возможно, вам придется оперировать без меня.
Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке: будучи образцом точности, он не любил озадачивать персонал клиники нелогичным поведением. Одна Ниночка ничему не удивлялась. Она принимала своего мужа таким, какой он был.

Покрутив головой сначала в одну, затем в другую сторону, Мартин заметил направление, в котором звук сменился слабым попискиванием, и торопливо вышел.
Поднявшись в гараж, он взял машину и полетел на восток. Теперь он торопился и волновался не только из чувства долга. В той стороне находился объект, на котором работала Марие со своей бригадой.
– Неужели это у них? – думал хирург. – Они ведь такие неосторожные, никакой техники безопасности не признают.

Постепенно попискивание усиливалось. Под машиной промелькнули поля, лес. Вот лес кончился, и Мартин увидел изрытый грунт, стены без крыш и бульдозер, обнесенные забором. Группа людей стояла полукругом возле тор-чащей из земли арматуры. С несчастным случаем это не слишком вязалось, но, когда Мартин пролетал над объектом, попискивание вдруг прекратилось, а затем снова возник зудящий звук.

Мартину стало не по себе.
"Всё-таки здесь, – подумал он. – Только бы не с Марие."
Он описал круг и, уже снижаясь на посадку, ещё раз окинул взглядом объект, но ничего подозрительного опять не заметил, если не считать невысокой брюнетки в блестящем оранжевом платье. Яростно жестикулируя, брюнетка что-то доказывала Марие.

Изменив внешность и поставив машину, Мартин заторопился туда, где стояли все. Подбежав, он тихо присвистнул: брюнетка оказалась Иной! Увидеть её здесь было такой же нелепостью, как если бы обнаружилось, что вот этот полный пожилой мужчина в комбинезоне с масляными пятнами не кто иной, как Эльмар!
– Что здесь у вас? – спросил Мартин.
– Подъёмный кран, – вымолвила Марие. На её лице застыл ужас. – Мы как раз собирались обедать!

– Он провалился, – объяснила Инка. – Я говорю: возьмём вертолет и выдернем.
– Что ты! Это ведь не морковка! Там ведь люди! – сказал один из рабочих.
– Вы надеетесь, что они живы?
– Да, они подают сигналы, – сказал другой.
Мартин узнал говорящего: Вольд, поклонник Марие, был с некоторых пор вхож в их дом.
– Слышите? Опять звонит!

От арматуры слышался слабый, но отчетливый звук, словно кто-то стучал металлом по металлу.
– Что же вы предлагаете? – спросила Инка, нахмурившись.
– Надо рыть.
– Но куда экскаватор ставить? – возразила Марие. – Вдруг он тоже провалится? Вот если бы с воздуха было можно!
– Экскаватор не возьмет грунт, – снова сказал первый рабочий. – Там через три метра камень.

– Бурить надо, – вмешался пожилой мужчина в комбинезоне с масляными пятнами.
По каким-то совершенно неуловимым признакам Мартин догадался, что он тоже здесь чужой.
– Только кто будет этой установкой управлять? Кто-нибудь имел дело с бурами? – обернулась Марие к рабочим.
– Попробовать можно, – сказал тот из них, кто забраковал экскаватор. – Дайте мне бумагу.

У него в руках моментально появилась планшетка с приколотым листком и ручка. Втроем они склонились над планшеткой и заспорили, сыпая терминами и черкая что-то на листке.
– Вот, значит, такая штука нужна, – сказал, наконец, рабочий.
– Побыстрее, – нервно попросила Марие.
Спустя пять минут помесь вертолета и бурильной вышки заработала.

Мартин томился и жалел о недописанной статье. Он уже понял, как сюда попала Инка. Заколка с красным камушком у её виска всё ему объяснила. Могучая была Инка или нет, умела она пользоваться мыслеуловителем или не умела, но сигнал тревоги её мозг воспринял. А мужчина в комбинезоне с масляными пятнами запросто мог быть ровесником Мартина, если судить по его рукам, конечно. Тот напряженно следил за тем, как движется дело и наращивал кольцо за кольцом на бур по мере того, как он углублялся в землю, выплевывая кашицу из грунта и смачивающей жидкости.

Наконец, установка замерла и дернулась.
– Вытащит он её? – тревожно спросила Марие.
– Должен. Я, кажется, хорошо рассчитал грузоподъёмность.
Бур дрогнул и медленно пошёл вверх. И отполз в сторону, обнажив круглую узкую яму.
Люди бросились туда.
– Назад! – крикнула Марие.
Все невольно попятились. От бура к яме протянулась веревочная лестница.

– Пойду я, – сказал Мартин.
– Ни за что! – воскликнула Марие, и раскинула руки, загораживая ему проход.
– Мне не так опасно, – возразил хирург растеряно.
Не драться же ему было с сестрой, в самом деле.
– Я не пущу тебя, не пущу, – твердила Марие.

Пока Мартин топтался на месте, не зная, что предпринять, Вольд обогнул его и, держась за стрелку крана, подобрался к колодцу. Мартин только и успел заметить, как тот скрылся под землёй. Теперь он стоял и психовал, проклиная всё на свете. Когда на поверхности показалась чья-то голова, он первым кинулся к яме.
– Раненых нет? – спросил он с надеждой быть хоть чем-то полезным.
– Нет, – ответил Вольд.

– А теперь, – сказала Марие вздрагивающим голосом, когда последний человек поднялся на поверхность, – теперь спасибо. Дальше мы обойдемся без вас.
Пожилой мужчина в комбинезоне с масляными пятнами и Мартин развернулись и, не выразив никаких эмоций, пошли к машинам. Инка обогнала их и оказалась впереди.

– Ина, погоди, – сказал вдруг спутник Мартина, когда они оказались на таком расстоянии от рабочих, где их никто не мог подслушать.
И невероятно, но Мартину опять почудилось, что рядом с ним Эльмар.
– Я только хотел спросить... Ну, не беги же... Что, если бы оказалось, что ты можешь вернуться на свою Лиску?
Инка остановилась. Она медленно повернула голову, и румянец исчез с её щёк.
– Зачем? – проговорила она тихо. – Я уже привыкла. Здесь тоже есть чем заняться... космолесоводу.

Три ошибки Эльмара

Настало время рассказать, наконец, кто же была Инка, и за что наказали Эльмара. И объяснить, почему Эльмар так упорно не хотел говорить на эту тему с Рябинкой.
Случилось это нелепое происшествие вскоре после первого появления туземки на Новой Земле. Эльмар не то, чтобы сошел с ума по Рябинке, нет, но после её отлета он сильно захандрил. И хотя хандра эта была светлой, как го-ворили в старину, "возвышенной", она почему-то не воз-вышала, а, наоборот, угнетала.

Кто придумал, что стихи пишутся от несчастной любви? У Эльмара точно гири повисли на поэтических крылышках, и рифмы его покинули, оставив измученное сердце на растерзание мрачным бесконечным мыслям.
Он с трудом заставлял себя что-то делать и завидовал людям с нормированным рабочим днём, которые обязаны ходить на работу, хотят они того или не хотят. Он рад был бы загрузиться по самые уши, но, как на зло, задание у не-го было несрочное, никто Эльмара не подгонял. И никто его нигде не искал.

И вот в один из таких безнадежно мрачных дней руки Эльмара сами направили ракетку к рощице возле Долинного. Он ничего там не высматривал, и ничего не хотел, его просто потянуло наведаться в места, связанные с его зеленоглазой феей.
Поставив машину на траву, ещё хранившую память о её звездолёте, художник направился к роще, к которой ходила Она. Он прошёл бы по её следам точь-в-точь, но всё пространство в радиусе полкилометра было истоптано, и он брёл наугад, надеясь: возможно, и она шла именно так.
Он отыскал место, где случилась их первая встреча и долго стоял, не отрывая взгляда от её озера. Затем он зашел в воду и оглянулся. Стоял такой же ветреный день, и белели берёзы, и даже облака были точно такого же оттенка.

Эльмар очень ясно вспомнил космонавтку. Она выбежала из-за кручи и остановилась вот тут на вершине склона, и вытаращила глаза: ни дать ни взять, набедокурившая школьница. И никакого сознания вины: только удивление и испуг. Да, вид у неё был ошарашенный!
Эльмар воспроизвел в памяти каждый жест Рябинки, каждый поворот её головы. И её смущение, когда он вынул "ум".

– Что это? – раздался мелодичный голос.
В руке Эльмара лежала "заколка", и возле двух берез на берегу стояла... Она!
Эльмар похолодел. Что он наделал! Зачем касался головы!
– Я вам не помешала? – спросила Псевдорябинка. – Я не хотела.

Она тряхнула кудрями и улыбнулась улыбкой человека, не ожидающего от судьбы никаких ударов. Живая, настоящая - поди объясни ей, что она появилась из ничего, что и Та Земля, и Лиска, и любимая работа для неё не существуют. Что прошлое, которое она знает – не её прошлое, а чьё-то чужое. Для самой-то себя она как нельзя более настоящая!

Эльмар придушил готовый вырваться крик и вымолвил:
– Это тебе подарок.
– Какая прелесть! У вас в кармане много таких вещиц?
Поскольку "Рябинка" не собиралась брать "заколку", Эльмар приблизился к ней и сам пристроил "ум" на её голове.
– А что вы здесь делаете в воде?
– Ничего.

"Нельзя вести её в город", – мелькнула мысль.
– Тебя ведь зовут Рябинка, – задал он вопрос только для того, чтобы оттянуть время.
– Да. Откуда вы знаете?
– Я всё о тебе знаю. И что ты прилетела с Той Земли... то есть с Тьеры.
– Вы видели, как я садилась?
Эльмар опустил голову, чтобы не смотреть в глаза собственному созданию.
– Я ничего не видел. Ты уже была здесь раньше.

Девушка засмеялась:
– Вы меня с кем-то путаете!
– К сожалению, не путаю. Смотри!
Эльмар материализовал на своей руке розовый шарик, выпустил его на землю и сказал виновато:
– Вот так я точно так же вообразил тебя.
На лице девушке отразилась явная настороженность.
– Это комплимент, или здесь принято так шутить?

– Это правда, – печально возразил художник. – Откуда я знаю твоё имя? А я могу рассказать о тебе всё, что ты знаешь о себе сама: имена некоторых твоих родственников, друзей. Но большего, чем могу рассказать тебе я, ты ничего о себе не помнишь. Увы!
– Какое это имеет значение? Может, вы телепат и читаете мои мысли?
– А звездолёт? Где он, твой звездолёт?
– Идемте, покажу!

Она резко развернулась и нырнула в кусты, только голубой комбинезон замелькал между листвой. Выбравшись из березняка, девушка легким скользящим шагом устремилась к месту своей высадки. На краю котловины она остановилась и Эльмар её, наконец, догнал.
Ему было достаточно одного беглого взгляда на истоптанную траву с измятыми цветами и спутанными стеблями, чтобы его пронзила острая жалость. Звездолёта здесь, конечно же, не было. Да и откуда он мог взяться? На его месте стояла ракетка Эльмара, и художнику вдруг это показалось ужасным кощунством.

– Вот, – сказал он.
Девушка обернулась к нему.
– Где мой корабль? – прошипела она с ненавистью. – Куда Вы дели мой корабль?
Её большие глаз сузились, лицо побледнело. Казалось, она готова была вцепиться в Эльмара и разорвать его в клочья.
– Я сказал, его нет и не было. Я могу показать тебе тысячи людей, которые могут подтвердить мои слова!

– Вы врёте! Вы всё врёте! – закричало его создание, сжав кулаки. – Вы самый подлый лжец на свете! Если Вы создали меня, сделайте мой корабль!
Эльмар вздохнул и вынул из кармана газету. Глаза "Рябинки" быстро пробежали по заголовкам, а потом лицо её стало спокойным и насмешливым.
– И всё же я вам не верю, – сказала она. – И не поверю, пока тут не будет моего звездолёта.
– Я не знаю, как он устроен, только внешний вид.
"Рябинка" окинула его взглядом, полным ледяного презрения.

– Ты сама попробуй. Если ты настоящая, тогда ты знаешь, какой он изнутри.
– А что я должна сделать?
– Представь его себе вот на этом месте и нажми на камушек заколки, которую я тебе подарил.
"Рябинка" нажала на камушек и звездолёт, действительно, возник.
– Видите? – торжествующе сказала "космонавтка" и, открыв люк, нырнула внутрь.

У неё на лице была написана полнейшая растерянность, когда она вылезала обратно.
– Я же сказал, что ты не можешь знать того, чего не знаю я. Я ведь никогда не интересовался, как звездолёты работают.
– А как привести в действие вот эту машину, вы представляете? – ехидно спросила "Рябинка", указав на его ракетку.

И тут Эльмар совершил третью ошибку. Вместо того, чтобы материализовать для Псевдорябинки ракетку без ограничителя высоты и таким образом отправить за границу и уничтожить /от звездолёта можно было избавиться потом подобным же образом/, Эльмар молча кивнул.
Но разве он мог предположить, что последует дальше?
Резкий бросок отшвырнул его в сторону. Пока он вставал, Псевдорябинка залезла в его собственную ракетку, нажала там на что-то... Ракетка стремительно понеслась вверх, чуть не сбив Эльмара с ног ещё раз воздушной волной.

– Стой! Куда ты! – успел только крикнуть Эльмар.
Это произошло так буднично. Было – и не стало, словно и не было. Словно и девушка, и ракетка Эльмара ему только привиделись. Но увы!
Наказание было неизбежным. Промолчать о случившемся Эльмар не мог. На лугу стоял "звездолёт", а по планете снова металась сердитая девчонка, которая неизвестно чего могла натворить. Закон номер один был нарушен, и Эльмар своё могущество потерял.

Самое ужасное, что Эльмар сам обеспечил себе наказание. Он мог бы промолчать, и пусть бы искали виновника переполоха. Но Эльмар пошел к Мартину и всё ему выложил. Эх, если бы он тогда знал, что странное его создание, назвавшее себя впоследствии Инкой, ничего не натворит! Он бы ликвидировал звездолёт, и всё было бы шито-крыто. И если бы он знал, что Мартин, вместо того, чтобы посоветовать что-нибудь, доложит об их разговоре Таирову, то...

А Инка и в самом деле ничего не натворила. Это так и надо было понимать в буквальном смысле слова: ни-че-го. Ракетку Эльмара нашли брошенной возле Солнечного, но это было единственным подтверждением существования Псевдорябинки. Здесь след обрывался и надолго.

Да, идеальное создание Эльмарова воображения гораздо больше соответствовало его книжно-киношному представлению о космонавтках, чем живая и слегка взбалмошная Рябинка. Он невольно наделил Инку всеми талантами, какими обладал сам, страстью к технике, настойчивостью, сверх того умением разбираться в людях и редкостным даром быстро ориентироваться в сложной и неожиданной обстановке.

Инке, например, ничего не стоило поселиться в Первыгорде, завести знакомства среди астрономов, напичкать свою квартиру всевозможной аппаратурой и быть постоянно в курсе всех новоземных событий. Естественно, узнав о появлении Рябинки, Инка захотела увидеться со своим первым "Я" и узнать, зачем та прилетела. Она осталась в твердой уверенности, что Рябинка действительно её признала. Это заблуждение разделял с ней и Эльмар.

Конечно, Инка не была космолесоводом. В космофлоре, почвах и атмосферах она разбиралась ничуть не больше своего создателя. Да и о многом, многом, что для Рябинки было живым и настоящим, Инка имела самое смутное представление. Она была человеком без прошлого, наподобие тяжело больного, внезапно лишившегося памяти.
В душе у неё была страшная пустота, которую ничто не могло заполнить.

Любила ли она своего создателя? - Нет, она его почти ненавидела, но непонятная сила тянула её всё время слышать о нём, и следить, следить за всеми его делами. Она жаждала деятельности, и одинаково была способна на очень дурные и на очень хорошие поступки. О, Инка действительно была очень опасна! Знай Эльмар это, он бы, возможно, признал, что наказали его справедливо.
Кстати, вовсе не Мартин сообщил в Совет Безопасности о её существовании.

Арест

После аварии на строительной площадке прежнего спокойствия для Эльмара не стало. У него появился навязчивый страх, вдруг его мастерская тоже рухнет, подобно тому крану. Это опасение придавало деятельности Эльмара излишнюю напряженность, даже нервозность. И теперь труд уже не доставлял ему такого наслаждения, какое он испытывал раньше.
Сборку Эльмар проводил в верхней пещере: пробить пять метров по горизонтали было значительно проще, чем плюс девять по вертикали. Это был завершающий, ключевой этап работы: поднять наверх и смонтировать в единое целое заранее приготовленные и трижды сверенные с чертежами и макетами детали и узлы. И вот, всё могло пропасть.

Эльмару уже было известно, что причина несчастного случая крылась в размывании подземными потоками пород, на которых стоял кран. Поэтому, чуть шумиха вокруг крана утихла, чуть там перестали крутиться сотрудники научного мира, Эльмар решил немедленно туда вылететь. Он предполагал, что тот поток может как-то соединиться с "его" рекой.
Без помощника обойтись было невозможно, и Эльмар решил обратиться к Вольду. Разумеется, Вольд согласился. Идея попутешествовать подземными водами и узнать, что куда впадает, ему понравилась. Хотя объект и был законсервирован, для экспедиции была выбрана ночь.

Достигнув дна колодца, пробуренного до основания крана, Эльмар проверил прочность арматуры, к которой привязал шпагат. Они с Вольдом переоделись в водолазные костюмы и отдались холодным струям. Поток был узким, но он действительно в конце концов вливался в реку. Достигнув своей пещеры, Эльмар уговорил Вольда повернуть назад и на обратном пути отметил в плане все извития русла от электростанции до крана. Он сам не знал, зачем так поступает, но впоследствии эти схемы пригодились.

Дальнейшие исследования он проводил из пещеры, и уже сам. Исследования эти Эльмара обнадежили. Судя по ним, не было никаких оснований предполагать водное происхождение его мастерской. По всем признакам, обе пещеры возникли в результате вулканической деятельности доисторических эпох.
Следы, оставленные рекой на стенах её ложа, рассказали двум исследователям, что долгое время уровень воды был постоянным. Теперь же он постепенно понижался, так как гидроработы перерезали русло и открыли реке выход к морю.

Путешествия по подземным руслам, успокоив Эльмара относительно обвала, открыли ему ещё одну опасность. Ведь не только он, но кто-нибудь ещё мог догадаться поплавать горными течениями и обнаружить электростанцию. Сойдя на берег, этот человек мог тоннелем подняться в верхнюю пещеру и увидеть там звездолёт. Поняв это, Эльмар закрыл тоннель уже и с внутренней стороны, оставив узкую потайную дверь. Об этой двери никто не знал, кроме него и Вольда. А затем и электростанцию он замаскировал, покрыв чехлом, наружная часть которого имитировала дно подземной речки.
Да, казалось бы, Эльмар предусмотрел всё, но это только ему казалось.

С Мартином и Марие Эльмар обычно встречался по выходным раз в неделю. Иногда он ездил к ним сам, но чаще они к нему. Для того, чтобы не разминуться, у них было обговорено: до десяти утра они ждут его, он их - с десяти до двенадцати. Так было заведено, ещё когда брат с сестрой жили в Долинном. Если в положенное время никто не прилетал, каждый отправлялся, куда хотел.

Эльмар всегда свято придерживался этой традиции, но предвидеть всё, что может случиться, не во власти человека. Пришёл день, когда ему понадобилось уйти из дома раньше, чем истекли урочные часы. В это несчастливое воскресенье ему позвонила Наталь Ивеновна. Она всегда так делала: предупреждала, а потом являлась. Ценила своё и чужое время.

Эльмар сказал:
- Хорошо, - и повесил трубку, а через десять минут вспомнил, что Наталь Ивеновна представления не имеет о звездолёте, который сейчас стоит в пещере.
Быстро поднявшись в гараж, Эльмар полетел наперехват. Это было в половине двенадцатого, а спустя пятнадцать минут у него во дворе приземлилась ракетка. Из неё вышла Марие и вошла в дом. Вскоре она выбежала оттуда, хлопнув дверью, и устремилась назад, в Солнечный.

Пролетая над горами, она заметила Эльмара. Всё было бы ничего, если бы он был один. Но рядом с ним стоял ещё кто-то. Марие трудно было рассмотреть соперницу: та стояла спиной, и мешали две ракетки. Ей только бросились в глаза грива темно-каштановых волос и большая серьга в ухе.
Жгучая ревность вспыхнула в сердце Марие. Прибавив скорость, она оглянулась, и прежде чем парочка скрылась в междугорье, успела заметить, как художник провёл ладонью по выступу в скале, и камень медленно раздвинулся, пропуская его. На следующий день Эльмара арестовали.

Он протомился в одиночке трое суток, потом состоялся суд. Заседание проходило в Открытом. Совет собрался в полном составе, и по одному этому можно было догадаться, насколько серьёзна ситуация. Тут же находился представитель кинохроники: хотя сообщение об этом заседании не предполагалось выпускать на экран, оно фиксировалось.
Не для истории /ничего исторического от этого события никто не ждал/, а для пользы дела: нередко бывало, что вопрос, казавшийся по ходу заседания неразрешимым, обретал полную ясность после того, как из участников события члены Совета превращались в зрителей.

Зная о присутствии в зале оператора, Эльмар поискал его глазами. Он надеялся , что это заседание поручат тому же лицу, который снимал корабль туземки. И не ошибся. Наталь была здесь. Она сегодня казалась Эльмару единственным существом в целом мире, которое способно было ему помочь.
Он даже не обиделся, когда та отвернулась, заметив его пристальный взгляд. Наоборот, художник сегодня готов был к чему угодно и настроился выдержать всё мыло, какое свалится ему на его шею. Тем более, что Наталь имела полное право чувствовать себя оскорбленной.

Да, Эльмар приготовился к чему угодно, но не к тому, что оказалось на самом деле. Обвинительная речь Таирова началась вовсе не со звездолёта, а с общей характеристики подсудимого как личности. Кратко обрисовав, что ещё в детстве данный субъект проявил такие качества, как полное отсутствие уважения к старшим, нежелание подчинять свои интересы большинству, стремление выделиться, председатель Совета Безопасности перешёл к его дальнейшей жизни.
Эльмар слушал и не верил своим ушам.

Из речи Таирова неумолимо следовало, что рассматриваемое лицо – эгоистичный, легкомысленный тип, мечтающий любыми средствами прорваться к славе, а в довершение трус и лжец. Не было забыто ничего: ни тематика Эльмаровой поэзии, ни поведение во время прилета инопланетянки.
"Да, – подумал с содроганием Эльмар. – Героям той картины было легче. Они работали над проблемой в открытую, их финансировало и поддерживало правительство. Они имели возможность высказываться, и оппоненты не считали их негодяями. Неужели же всегда, пока существует человечество, нужно будет биться головой об стену, чтобы отстоять своё мнение, если оно идёт вразрез с общепринятым?"

– Теперь мы знаем, – завершил свою речь Таиров, – зачем обвиняемый ходил за туземкой и всячески потакал неосторожным поступкам, совершаемым ею из-за незнания наших обычаев и законов. Он уже тогда лелеял свои безумные замыслы.
– Это неправда! – вскочил Эльмар.
– Тебе никто не давал слова, – оборвал его Таиров. – Я бы мог многое рассказать о том, до каких низостей опускался ты в своём преступном легкоглядстве. Такому человеку не место в наших рядах!

– Ахмадушка, ты малость перебрал, – вмешалась Феоктиста Михайловна. – В чьих рядах ему не место? Говорить надо по существу. Но и ты Эльмар, должен объяснить своё поведение. Ты обманул нас, ты предал наше доверие, и я не знаю, чем ты сможешь оправдаться.
– Я ничего не нарушал.
– Не нарушал?! – возмутился Таиров. – А звездолёт?
– Я его сделал.
– Где ты брал детали?
– Сработал.
– А материалы?
– Достал.

– До чего у тебя легко получается: сделал, сработал, достал. Может, ты нам расскажешь, и где ты их доставал?
– По разным заводам, по карьерам.
– Кто тебе их давал?
– Никто. Я брал их сам, без спроса.
– Каким образом?

– Я переодевался под работников завода, делал себе пропуск, узнавал, где лежит нужное мне сырьё, а ночью прилетал и забирал. Иногда уносил с собой в кармане. Если материал на ночь запирался, а унести его сразу я не имел возможности, я его перепрятывал и забирал впоследствии.
– И никто твоих махинаций ни разу не заметил?
– Я заворачивал материал в оболочку, имитирующую что-либо другое.

– Для каких целей ты проделывал эти манипуляции?
– Я хотел построить корабль, на котором можно было бы улететь в космическое пространство.
– Уж не думаешь ли ты, что стены твоей машины защитили бы тебя от разрушающего действия заграничного пространства?
– Нет, я так не думаю. Я надеялся совсем на другое. Я ведь могу просить защиты у кого угодно?
– Да, это твоё право.

– В качестве главного аргумента я хотел бы показать один документальный фильм. Он называется "История воды". Наталь Ивеновна, ты не могла бы нам его привезти?
– Пожалуйста, пожалуйста, – сказал Таиров демонстративно – вежливо.
Пока Наталь Ивеновна ездила за кассетой, был объявлен перерыв. Члены Совета возбужденно переговаривались между собой. большинства мнение сложилось ещё до собрания. И то, что обвиняемый принадлежал к "могучим", лишь давало повод отнестись к случившемуся с особой строгостью.

Правда, о могуществе Эльмара открыто не говорилось, но оно подразумевалось само собой, недаром Мартин упрекал приятеля, что он себя выдаёт на каждом шагу. Некоторые из членов Совета /те, которые сами когда-то окончили школу на Катрене/, жалели Эльмара, но что они могли поделать против большинства? Они помалкивали. Что касается Таирова, то он не скрывал неприязненного отношения к "герою дня". На Феоктисту Михайловну тоже надежды было мало, потому что она была сердита на Эльмара из-за Инки.

Всем, кроме, Эльмара, было ясно, что могучие не случайно вынесли дело на обсуждение общего Собрания, а не ограничились внутренним разбирательством. Они хотели подчеркнуть, что отказываются от защиты этого парня, и он стоит один на один перед людьми, некоторые из которых рады будут насолить ему только за то, что он умел делать то, что было недоступно им.
Кроме того, все: и председатель, и члены Совета – ждали, когда Эльмар выдаст себя? В чём и как? Запросит ли пощады? Начнёт ли проклинать? Или просто проговорится?
Поэтому, хотя никто не думал, чтобы "аргумент" Эльмара смог поколебать установившееся мнение, все с интересом приготовились этот аргумент увидеть.


Первые кадры фильма показывали обычные земные пейзажи: вода в разных видах, дети, плещущиеся в воде, заснеженные равнины, снегопад, ливень.
"Можете ли вы себе представить, – говорил голос за кадром, – что когда-то наша Земля была совсем иной?"
Ливень переходит в редкий дождик, он пропадает. И возникает желто-красная каменисто-песчаная равнина, на которой одиноко зеленеет крошечное пятнышко.

"Вот так выглядела Зеленая долина, колыбель нашей цивилизации, 367 лет назад, в десятый год эры освоения Новой Земли."
Пятнышко приближается, растёт, и перед нами открывается небольшое селение в 500 домов, водоём, поля, лесок и луга со стадами антилоп.
"Такой была колония, когда улетал Олег. Но по-другому она выглядела через год. Ведь он не оставил после себя преемников."

Уровень воды в водоёме понижается, травы на лугах буреют и заметно понижаются в росте.
"Вода испарялась, а дождей не выпадало. Свои могучие ещё не появились на планете, и некому было исправлять положение."
Городок, озерцо, сельскохозяйственные угодья покрыты прозрачным колпаком. Дикие животные сохраняются в зоопарке, а за пределами колпака – лес из мертвых деревьев и кости мертвых животных. И только ветры гуляют по иссохшейся земле.

"Поселенцы перешли на круговое использование воды. Но население растёт, и её не хватает."
Количество домиков под колпаком удвоилось.
"Найдена подземная вода."
Недалеко от первого поселения вырастет ещё один городок.
"Но люди не могли смириться с вечной угрозой смерти. Они знали,что воду можно получить искусственно при очень многих химических реакциях. И хотя такая вода была очень дорога, они делали всё возможное, чтобы рас-ширить своё жизненное пространство.

Показаны лаборатории, опыты.
Откуда-то из глубины выплывает портрет молодого человека с полными губами и курчавыми волосами.
"Таким был Стасий Абраменко, когда ему удалось открыть дешёвый способ производства воды из горных пород."
Краткое описание способа.
Плакаты: "Проблема воды решена навсегда!", "Безграничное спасибо Стасию Абраменко!", "Радуйтесь, радуйтесь!", "Да здравствует наука!"

Появляются города без колпаков, под открытым небом.
Правительственное совещание. На повестке дня вопрос, как навсегда урегулировать водную проблему.
Планета быстро меняет свой облик. Везде гремят взрывы, работают измельчители. Огромные массы грунта перерабатываются на живительную влагу, и она льётся, льётся бесконечным потоком в образовавшиеся котловины. Отходы превращаются в плодородные почвы, планета начинает приобретать знакомые черты. Стасий Абраменко теперь солидный мужчина. Он руководитель одного из ведущих участков.

"Два поколения выросло, пока всё это длилось. И вот однажды..."
Обычный рабочий день. Работники поджигают запальный шнур у скалы и отходят на безопасное расстояние. Взрыв. Глухой гул. Почва под их ногами шатается и вдруг раскалывается. Пожилой рабочий пробует перепрыгнуть через трещину, но ещё один толчок - и он па-дает в бездну.
Всеобщая паника. Рабочие выскакивают из машин, суетятся, бегут. Кто-то куда-то звонит, кто-то кого-то пытается спасти. Прилетает вертолет и забирает всех, кто остался в живых, на базу.

Ночь на базе. Опять землетрясение. Катаклизмы происходят по всей планете. К землетрясениям прибавляются извержения вулканов.
Портрет Стасия Абраменко в черной рамке. Извещение в газете: "трагически погиб при наблюдении вулканических процессов."
Приказ: "прекратить все гидроработы."

"Лишь Зеленую Долину не затронули катастрофы, потому что земляные работы её тоже не затрагивали. Люди толпами возвращались туда."
Снова на экране возникает долина и на ней три города. Городки стремительно разрастаются и обретают знакомый облик. Теперь уже узнаются их очертания: это Открытый, Солнечный и Первыгорд. Возникает множество новых.

Землетрясения на планете прекращаются, вулканическая деятельность тоже идёт на убыль. Регулярно идут дожди. Появляются времена года, начинают образовываться реки. В лесах и лугах снова прыгают выпущенные из зоопарков олени, вышли на охоту волки. В озёрах заплескалась рыба. Но в река её ещё нет. Нет и в морях. В новоземных водоёмах не водится ни одной водоросли. Озёрных рыб подкармливают люди.
И снова показан современный облик планеты. Вода, вода во всевозможных видах. И последняя фраза за экраном: "Будем же благодарны тем, кто создал для нас это животворящее чудо!"

Наталь Ивеновна

– И что ты хотел этим сказать? – спросил Таиров, когда погас экран. – Извини, мы не поняли.
– Два раза в год клетки человеческого тела полностью обновляются. Такое же обновление веществ постоянно происходит повсюду в природе. Растения берут питательные вещества из земли, мы едим растения и, таким образом, происходит круговорот. Но вода нашей планеты была создана из настоящего вещества. Почвы создавались, за редкостным исключением, тоже из него, и за 250 лет человек не остался безразличен к этому. Наше тело теперь может тоже состоять из натуральных, а не воображаемых клеток.

В зале послышался негодующий ропот.
– Тихо, – повысил тон Таиров. – Продолжим допрос!
– Значит, ты считаешь, что уже сейчас можешь садиться в свой корабль и лететь?
– Да, могу, потому что я…
– Достаточно, мы тебя уже выслушали. Кто хочет выступить?
– Наш обвиняемый, – сказал один из членов Совета, - вероятно, забыл о том, сколько в своё время было попыток подняться выше границы. Какие только хитроумные экраны не изобретались – и безуспешно. Все смельчаки гибли. А он хочет подняться без всяких защитных средств и думает, что перехитрит природу. Стыдно, молодой человек!

– Они гибли потому, что питались зерном, выращенным на искусственных почвах, – возразил Эльмар.
Зал снова зашумел.
– Он сумасшедший! – крикнул чей-то голос.
– Я могу доказать свою правоту, – как можно спокойнее отвечал Эльмар. – Дайте мне мою машину, я поднимусь и вы сами увидите, что граница не так уж неодолима.

– Если бы у нас существовала смертная казнь, мы бы, без сомнения, так и сделали, – сказал Таиров. – Феоктиста Михайловна, я думаю, с ним всё ясно, и лучше его убрать.
Он поставил вопрос на голосование. Было принято единогласно: удалить виновника из зала, чтобы не мешал дальнейшему следствию. Эльмара подхватили под руки двое неизвестных людей и увели в камеру.

А вечером Эльмара навестила Наталь Ивеновна.
– Пришла ругать? – спросил Эльмар, чуть за ней закрылась дверь.
– Зачем? Я думаю, с тебя достаточно.
– Ты тоже считаешь меня сумасшедшим?
– Я пришла рассказать, что творилось на Совете в твоё отсутствие.
– Понимаешь, ведь я уже летал туда! Я летал каждый день и видишь – жив!
– Какое это теперь имеет значение? Они решили уничтожить твой звездолёт. Вот!
– Мой звездолёт?

– Они говорят, что не в состоянии один человек провернуть такой объём работы. Только Гусев выступил в твою защиту, но большинство не верит, что корабль настоящий, и считает, что тебе просто... ну, как бы показалось, что ты его строил. В общем, они хотят проверить.
– Зачем им проверять? Пусть спросят у Феоктистушки, могучий я или нет.
– В том-то и проблема. Она не говорит ни да, ни нет. У неё такой вид, будто она сомневается, и это сбивает всех с толку. И Таиров тоже сомневается. Да и остальные могучие.

– С чего ты взяла, что Таиров – могучий?
– Я же не первый раз снимаю заседание Совета. У могучих, у них у всех совершенно особенные выражения лица и манеры. И только могучие способны называть Ф.М. Кенсоли "Феоктистушкой".
Эльмар покраснел и смутился.
– Но ты не дослушал, что будет дальше, – продолжала Наталь.
– И что же?

– А дальше, если корабль окажется настоящим и благополучно разобьётся, они будут искать твоих сообщников.
– Каких сообщников? Нет и не было у меня никаких сообщников! Если кто-то и помогал мне иногда, то по неведению. Разве он знал, в чём участвовал? Но если им пришла охота вычислять этих несчастных, пусть поищут, я лично ничего не скажу!
Возмущение Эльмара предназначалось не столько для Наталь, сколько для ушей подслушивающих. Эльмар не знал, есть они или их нет, но на всякий случай был осторожен.

Но Наталь Ивеновну его слова нисколько не успокоили.
– Ах, Эльмар, не лучше ли попробовать им всё рассказать? Ведь они люди, и они могут понять!
– Они люди! Они могут! Памятник поставить после смерти! Но мне ни к чему их памятник! Единственное, чего я хочу – это вырваться отсюда. И если они конфискуют мою мастерскую, я наверное, умру! Слышишь? Я не стану жить, если она попадет к ним в руки!
– Это в тебе говорит раздражение. Ты несправедлив.
Глаза Эльмара лихорадочно заблестели:
– Даже если бы они убедились, что я говорю правду, в их мнении я остаюсь вором и честолюбцем!

– Хорошо, ты подумай, я приду утром.
Эльмар долго ещё метался из угла в угол и не мог успокоиться. Его звездолёт! Чем дольше он об этом думал, тем ужаснее ему казалось решение Совета. Он вспоминал, сколько мучений ему стоила хотя бы та же сборка: один корпус пришлось перематывать пять раз. А сколько раз, бывало, ломалась у него у какого-либо приспособления какая-то мелочь, а он не мог даже понять, я чём загвоздка. Один раз ему пришлось распилить и убрать по частям целый станок.
А из радиоприёмника звенел молодой свежий голос:

Хочешь подвига – твой он, возьми!
Выбирай себе путь и иди!
Пусть он будет извилист и крут,
Лишь бы вёл к вышине твой маршрут.
Не гоняйся за славой пустой,
Не стыдись заблудиться порой,
Босиком по колючкам шагать,
Оступиться и в пропасть упасть.
Погибая, старайся так лечь,
Чтоб других от провалов сберечь.
Если подвигом будет твой век,
Ты не зря жизнь прожил, человек!

Эльмар схватил приёмник и грохнул его об пол. И сардонический смех заклокотал в его горле. Он и впрямь почувствовал себя сумасшедшим, и дикое желание крушить всё без разбора ударило ему в голову. Он собрал в одну кучу детали приёмника и ломал, ломал их, пока не устал.
А через два часа он попросил бумагу и ручку.
Утром он едва дождался прихода Наталь Ивеновны и спросил без обиняков:

– Ната, ты хотела бы спасти мой звездолёт?
– Не хорони его раньше времени. Окончательное решение они примут только сегодня.
– Мне не придется его хоронить ни сегодня, ни завтра, если ты согласишься пролезть туда и запрограммировать корабельный мозг на автоматический спуск. Вот все расчеты, нужно ввести их. Ты разбираешься в компьютерах?
– Думаю, что да, только...

– Ты отказываешься мне помочь?
– Нет, но, может, мне лучше остаться в звездолёте?
– Нельзя! Это очень опасно.
– Ты не веришь в свою теорию?
– Чтобы сделаться неуязвимой, тебе нужно переехать в другой город и не меньше полугода кормиться пищей, побывавшей вон там – Эльмар выразительно показал рукой вверх. – В Первом почва насквозь пропитана воображаемыми атомами. Ты наверняка погибнешь. Я выкарабкался чудом, а чудеса дважды не повторяются.

С этими словами Эльмар прислонил свою ладонь к ладони Наталь Ивеновны, и, когда он убрал её, на коже оказалось отпечатано лицо какого-то человека и его данные: имя, фамилия, адрес.
– Ты запомнила? – спросил художник.
– Впрочем, я передумал, - сказал он после того, как Наталь кивнула. – Ты не должна лезть в звездолёт. Если это сборище кретинов хочет взлететь на воздух – пожалуйста. Там внутри резервуары с жидким гелием. Если они лопнут – весёлая будет картина.

Пока язык Эльмара это говорил, ладонь его опять коснулась ладони Наты, и она прочитала следующее:
"Есть другой путь в пещеру. Звездолётом пусть займется Вольд. Пусть он действует один. В звездолёте пусть не остаётся."
Ещё одно прикосновение – и ладонь Наталь стала чистой.
Показав Наталь Ивеновне портрет Вольда, Эльмар выдавал ей себя с потрохами. Во-первых, теперь она точно знала, что он, действительно, могучий, а во-вторых, что не одна она помогала ему, ничего о том не подозревая. Но скажем прямо, план Эльмара пробраться в звездолёт и запрограммировать его на плавный спуск ей не понравился.

Прежде всего, она знала, что звездолёт очень хорошо охранялся, и, потом, она не признавала тайных действий. Более того, у Наталь имелся собственный план, который нравился ей гораздо больше. Тем не менее она разыскала Вольда и передала ему просьбу Эльмара. Вольд сказал "хорошо", а она полетела в Первыгорд, к себе на телестудию.
Подготовка задуманного заняла ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы подняться в дикторскую, сказать диспетчеру, что его ждут внизу и запереться. И Рубикон был перейдён.

Настроив аппаратуру на прямую передачу, Наталь Ивеновна блокировала приёмник, дающий возможность любому телезрителю включиться в передачу и помешать ей высказаться. По первому каналу шла третья серия захватывающего исторического фильма, который смотрело большинство свободного от работы населения. Очень просто могло случиться, что чья-то злая воля или каприз навяжет нежелательную дискуссию насчет сомнительного права дикторов портить общественный отдых.

Наталь села за стол, включила микрофон и, чуть только её изображение явилось на экране, сказала с улыбкой:
– Уважаемые телезрители! Передаём важное правительственное сообщение. Один молодой человек нашёл способ преодолеть рубеж биосферы. Способ этот доступен всем, и для нашей земельной авиации раскрываются неограниченные возможности. Кроме того, этот человек, не надеясь на поддержку правительства, собственными силами, на свой страх и риск, титаническим трудом построил космический корабль. К сожалению, при этом он был вынужден пользоваться не совсем законными средствами. Мы просим вас, – Наталь Ивеновна постаралась улыбнуться как можно обаятельней, – помочь решить проблему: как следует поступить с таким человеком? Поощрить его, простить или наказать? Решается не просто судьба одного человека. Нужны ли нам, земельцам, иные миры? Каждый, кто считает себя гражданином, пусть пришлёт телеграмму по адресу: "г. Открытый, ул. Главная, Дом Сове-тов." "Повторяем...".

Она говорила спокойно и приветливо. И вера в людскую справедливость звучала в её сердце, отражаясь в глазах, в улыбке, голосе.
Ах, Эльмар! Он был так уверен, что все против него, с таким упорством он грёб против течения! Но ведь он был не прав. В одиночку не выгребешь. Этого-то и не понимал наш смешной человек.

Финал

После сообщения Наталь Ивеновны по центральному телевидению ни о какой возможности сохранить в секрете судьбу звездолёта и его создателя не могло быт и речи. Телеграммы в адрес Совета Безопасности начали поступать через пятнадцать минут после окончания передачи.
Таиров был в гневе /или изображал, что это так/. Уничтожать звездолёт, а Эльмара засовывать куда-либо на поселение теперь не имело смысла. Оставалось единственное: запрограммировать звездолёт на плавный спуск после исчезновения платформы, на которой его собирались поднимать, затем поставить его под охрану и подчиниться необходимости провести всепланетное обсуждение проблемы.

Вокруг пещеры со звездолётом и членов Совета Безопасности завертелось множество репортеров всех мастей. Таиров поручил Гусеву разработать программу и объявил об испытаниях, которые должны были состояться на следующий день.
Вольд не сразу узнал обо всех этих событиях. Пока он отпрашивался с работы, и, забрав дома водолазное снаряжение, добирался до провалившегося крана, пока пробирался подземными переходами до водопада со сталактитовым дворцом, – прошло достаточно времени. И когда Вольд, наконец, добрался до верхней пещеры, шумиха вокруг звездолёта была в самом разгаре.

Подойти к двери звездолёта и тем более забраться внутрь оказалось невозможным. Это Вольд сразу понял, чуть только увидел репортеров и охрану. К тому же, он уловил из разговора охранников, что звездолёту ничего не угрожает, поэтому не стал нарываться на бессмысленный риск.
И всё же его словно что-то царапнуло по сердцу, когда ему показалось, что из-за корпуса корабля к выходу шмыгнула тёмная фигура. Вольд мог бы поклясться, что это был тот, кого Рябинка называла про себя Кудрявый.

Вольд едва сдержался, чтобы не выскочить из своего укрытия и не побежать за фигурой, как вдруг среди репортеров он заметил Марие. В её поведении было также что-то странное, и это Вольду не понравилось: он решил, что Эльмар послал гонца не только к нему. Отношения между этой парой не были для него секретом, и он решил, будто Марие здесь находится по такому же случаю, что и он сам.
Если бы Вольд не приревновал Марие к художнику, он бы догадался, что Марие была бы последним человеком, к кому Эльмар стал бы обращаться с просьбой о спасении звездолёта. Однако ревность ослепляет, и Вольд, узнав, когда будут происходить испытания корабля, выбрался из пещеры той же дорогою, какой туда проник.

На следующий день возле пещеры собрались толпы народа. Кроме правительственной комиссии и репортеров /среди которых была, разумеется, и Наталь Ивеновна/, явилось множество зевак. Вольд тоже прилетел. Поставив ракетку на какой-то более или менее горизонтальной площадке, он присоединился к толпе зрителей, среди которых увидел Кудрявого, то есть Тода.

Тод тоже заметил его. Протолкнувшись друг к другу, бывшие товарищи по несчастью пожали друг другу руки и стали смотреть, как в скале образовалась пещера-проход, как вывезли звездолёт на поддоне с колёсиками и погрузили его на приготовленную платформу. Платформа тихо загудела и начала подниматься. Вверх, вверх, выше, выше – и вдруг исчезла. Звездолёт, зависнув на миг в воздухе, полетел вниз. Толпа ахнула. Ещё миг – падение замедлилось, и звездолёт начал плавно спускаться.

Вольд и Кудрявый, как и другие, неотрывно смотрели в небо. Вдруг – что это? Вольд мог бы поклясться, что ему не показалось – возле звездолёта что-то сверкнуло. Миг – и взрыв. Звездолёт разломился надвое и рухнул на склон горы, как раз туда, где стояла ракетка Вольда.
– Это всё ты! – обернулся Вольд к приятелю, хватая его за плечо. – Мне недаром показалось, что я тебя видел в пещере. Зачем ты это сделал?
– Я? – ответил Кудрявый довольно грубо. – С чего ты взял? Да я... Смори-ка!

Изумление, которое прозвучало в голосе Кудрявого, заставило Вольда оглянуться. В нескольких шагах от них стояла черноволосая зеленоглазая особа в красном платье с блестками. Она одна, казалось, сохраняла спокойствие среди всеобщего возбуждения. Это была Инка. На лице у неё было написано мстительное торжество.
Конечно же, Вольд, как и Тод, не могли не спутать её с Рябинкой.
"Неужели она снова прилетела? Или вообще не улетала? – вот что Вольд подумал. И он бросился вперед, увлекая за собой Тода.

Инка развернулась и побрела к своей ракетке. Привычное уныние постепенно овладевало ей.
– Ты куда? – услышала она голос сзади. – Послушай, Эльмар попал в такую переделку!
– Я знаю, – сказала Инка машинально и обернулась, вырываясь, потому что один из догонявших схватил её за руку.
И того, кто говорил, и другого, с белокурыми кудрявыми волосами, она видела в первый раз в жизни.
– Знаешь, тогда почему же ничего не делаешь для его освобождения? – вырвалось гневно у Вольда. – Тебе стоит пальцем пошевелить, и его отпустят.

Инка и бровью не повела.
– А вы кто такие? – спросила она хладнокровно.
– Здрасьте, – сказал Тод. – Она уже забыла, как мы вместе выбирались из Зоны, и как Эльмар её спас.
– Ах, вот оно что! Теперь понимаю...
– Оставь её, Вольд, – продолжал Тод. – Разве ты не видишь, что от этой твари толку мало. – Надо же Эльмару было втюриться в этот ходячий манекен!

– Я не та, за кого вы меня принимаете, – вызывающе сказала Инка. – А вашего Эльмара я ненавижу.
– Тьфу! – сплюнул Вольд. – А он ещё из-за тебя жизнью рисковал!
– Он не из-за меня рисковал жизнью! – шепотом прокричала Инка. – Я не Рябинка. Я – Ина! И отруливайте подальше, пока я не сделала из вас жаркое!
Вольд и Тод переглянулись и больше не стали преследовать её. У них у обоих мелькнула одна и та же мысль: не эта ли девица прикрепила к звездолёту магнитную мину? Но какая причина заставила её сделать это?

А Инка, отделавшись от непрошенных нравоучителей, снова представила себе, в каком отчаянии будет Эльмар, когда услышит о судьбе своего звездолёта. Но теперь эта мысль почему-то не доставила ей никакого удовольствия. Наоборот, ей стало очень скверно, и острое недовольство собой заставило её нахмуриться. Инка пыталась отогнать это недовольство, она говорила себе:
"Ведь ты сама хотела, чтобы планы Эльмара потерпели неудачу! И не ты одна – ведь не ты выдала место его убежища, не ты подвергла его судилищу..."

Всё это было правдой, но не полной правдой.
Да, это действительно она взорвала звездолёт Эльмара, но не кто иной, как Инка держала в своих руках средство помочь герою-одиночке. Именно жгучее желание, чтобы утешение для Эльмара исходило только от неё, заставило Инку устроить гибель звездолёта.
Инка вздохнула и повернула ракетку к Долинному, точнее, к большой луговине возле березовой рощи. Там, под невысоким холмом, с виду ничем не отличающимся от окружающих бугров, мирно ждал своего часа Рябинкин звездолёт. Одна Инка знала об этом: ведь кто как не она когда-то накрыла его защитным колпаком, вообразив поверх колпака ещё и слой дерна для маскировки.

Она поставила свою ракетку на вершину одного из соседних холмов и подумала:
"Когда Эльмара выпустят, а его выпустят непременно, надо будет отдать ему корабль. Пусть улетает, если ему так хочется."
Она вышла из ракетки. Лёгкий ветерок тут же спутал её чёрные с синеватым отливом волосы. Она потянулась и улыбнулась, довольная собой.

ЭПИЛОГ

Тридцать первого декабря 2678 года по летоисчислению Тьеры в отдалённом уголке Вселенной произошло событие, не замеченное историками вследствие своей малозначительности. На главном ракетодроме Лиски совершил посадку одноместный звездолёт типовой конструкции.
Спустя два часа в оранжерею новенького, с иголочки, завода по производству солнечных батарей ворвался молодой, худощавый, немного нескладный парень. Маленькая русоволосая девушка поднялась и шагнула ему навстречу, сжимая в ладонях ком земли.

– Здравствуй, Рябинка, – сказал парень.
Жизнь, полная огромного, всепоглощающего труда ожидала этих двух людей.
Но, странно, они были счастливы.
Голубое солнце разгорающегося дня пылало над ними.

© Седова Ирина Игоревна, 1978-2018

Если кому-то понравились мои герои, и ему хочется узнать продолжение их приключений, он может набрать в Интернете:
Седова Ирина Игоревна. Мятеж
Лучше всего выбрать на том сайте, где я помещала свои произведения собственноручно.
Это http://samlib.ru/ 

ЯКассандра