Стакан
Автор: pomarki
Неприятные создания люди. Волосы в ноздрях, запах изо рта. Руки обычно немытые. Да нет, я не в обиде. В конце концов, без них не было бы меня.
Я стакан. Гранёный.
Не помню, как я родился. Пришёл в себя от вибрации. Меня трясло. Я был в аппарате по продаже газировки.
К аппарату подошла мама и сын. Мальчик лет пяти…
– Вовуля, ты какую воду будешь? С сиропом, или без сиропа?
– Я не люблю сладкую, – серьёзно сказал пацан.
Я вот тоже считаю, что газировка с сиропом – дрянь. Понравился мне этот мальчик. Мама бросила в прорезь монетку, аппарат затрясся и я стал наполняться прохладной тяжестью.
Трудно это описать… М-да, больше газировкой меня не наполняли. А жаль.
Но навсегда осталось ощущение детства, тысячи лопающихся внутри пузырьков – символ будущей смерти.
***
Через двадцать минут меня украли. Волосатая пролетарская лапа схватила и сунула в карман. Трясло. Пахло. Внутрь меня въехала сигарета из мятой пачки «Примы». Было их трое.
Великая загадка – почему они пьют по трое?
– Ну чё? Достал?
– Ага, – лапа вынула меня из кармана, извлекла из меня сигарету, и сунула её в пасть.
Дым такой вонючий!
Мы находились в каком-то парке, две Личности сидели на лавочке, третья стояла. Все они были разные, но в тоже время отличались какой то одинаковостью.
– Давай, Санёк, наливай, – сказал похититель.
Третья Личность поднесла меня к внутреннему карману, откуда показалось горлышко бутылки. Потом в меня налили водки. Какая дрянь.
Как пьёт ребёнок? Жадно, вкусно, с придыханием.
Как пьёт алкаш? Залпом. Меня просто использовали…
***
Да ладно, я через многое прошёл. Сколько раз из меня пили водку, портвейн, самогон, то, что тут называют коньяком, а с утра – пиво, воду, рассол… Сколько я видел ноздрей и ртов, сколько меня лапало рук. Любой стакан – циник.
Итак – меня снова мотало в кармане. Через некоторое время раздалось неразборчивое: «Сщая сция лощадь енина…».
Потом мотания изменили характер – из вправо–влево, превратились вверх–вниз. Похититель, судя по всему, принял горизонтальное положение. Я выкатился из кармана, упал на пол и чуть не разбился от неожиданности.
Электричка. Пол засыпан шелухой от семечек, окурками. Рядом валяется скомканная газета:
"…за последн…..Колхоз "Заря……сушек. Спросим.. …..клики. Животноводч……мплекс….лока и мя…"
Не зря в те времена было принято использовать в туалете именно газеты.
По вагону шла милиция.
– О, смотри – клиент!
– Вставай дядя, приехали!
– А?! Я же – ж это…
– Вставай!
– Куда?
– Домой дядя, домой! – похитителя увели.
Я пролежал на полу до утра, а утром меня подобрала Старая.
Почему Старая? Так её все звали.
С ней я пробыл долго – отмерял семечки на рынке. Вечером она пила из меня чай и жарила семечки, а ночью Старая клала в меня свою вставную челюсть, ложилась в кровать и начинала храпеть.
Одной ночью Старая вдруг перестала храпеть, и спустя недолгое время я достался в наследство её дочери. Кроме меня ей досталась кровать, сковорода и однокомнатная квартира. Однокомнатная квартира, после коммуналки – великая и радостная вещь.
Дочь очень радовалась.
Каждый день. Вместе с мужьями. По-моему у неё их было много. Из меня опять стали пить водку по вечерам, и пиво по утрам. Жидкий центр тяжести – всё вокруг него крутится, а иногда на него и падает.
В своём падении Дочь распродала все вещи, даже старую сковороду, только за меня держалась.…
Я одну штуку понял – нельзя за меня держаться, стакан очень плохо помогает сохранить равновесие.
Когда больше продавать было нечего, она продала меня соседской Бабульке. Бабулька очень переживала за Дочь, что однако не мешало ей скупать её вещи.
Очень была Бабулька домовитая. У неё даже была коробочка с надписью: «маленькия и савсем нинашто негодныя верёвочки». В меня она налила воды и воткнула луковицу. И чем дольше я стоял на подоконнике, тем больше мутнел.
А чем больше я мутнел – тем меньше воспринимал окружающее… И слава богу…
***
– Водки жахнем! – это были первые слова, которые я услышал очнувшись.
Меня несли из кухни, я был мокрым от водопроводной воды. Мной треснули по столу. В меня налили водки, бросили лейтенантскую звёздочку и пустили по кругу… Чтоб вы подавились этой звёздочкой… Не подавились. Допили, закусили, поставили на стол.
Так-с… Колбаска, салатики с преобладанием картошки, запивочка… Тост за новоиспечённого старлея Шурика. ВМФ.
Водка какая-то незнакомая. «BereN».
А это что такое? Пластмассовые стаканчики?! Куда же страна докатилась, если стала делать стаканы из пластмассы?
Страна, кстати, действительно докатилась.
На следующий день я был завёрнут в полотенце и помещён в сумку «abibas». Сказать, что ещё было в сумке? Ложка, вилка, ножик, открывалка. Три пары носков, бельишко, футболка, тренировочный костюм, «Корабельный Устав», старый номер «PLAYBOY», бутылка водки (естественно) мыльница, зубная щётка и паста.
Ура Советскому Флоту! Впрочем, в то время он стал уже Российским…
До моря я не добрался – ночью на маленькой станции цыгане украли у старлея сумку. Содержимое было распродано на рынке, кроме меня и бутылки водки, которую из меня распили.
Весёлые ребята цыгане. Коноплю мной делили. А я всё мутнел и мутнел…
Шершавый газетный лист. Им трут меня изнутри. Хороший способ чистки стаканов.
Читаю:
"…дминистрация Президента. Б.Н. Ель…. экономический рост и подъ…..долларов…"
Президент у нас? Экономический рост? Ну-ну. Впрочем, глупо было бы ожидать, что экономический рост заставит людей пить исключительно чай и кефир.
Экономический рост влияет только на качество водки, которую будут через меня перегонять…
***
В меня налили… воду.
Потом что-то опустили, музыкально постучали этим чем-то о стенки, и мир неожиданно стал изумрудно-зелёным.
Я услышал детские голоса, увидел серьёзные мордашки. Я стоял на столе рядом с листом бумаги, но на нём не было распластованного селёдочного трупа, огурчика, или плавленого сырка. На бумаге была Луна. Правда зелёная, но зато с улыбкой.
Детский сад – вот куда занесла меня нелёгкая. Знали бы воспитатели, в каких гадких делах я участвовал – разбили бы без всякой жалости. Теперь во мне смывали акварельную краску с кисточек.
Да, это было настоящее счастье.
Акварельные папы и мамы, дома и зубастые лошади, богатыри и космонавты.
И хотя к концу урока я был наполнен непередаваемо серо-бурой водой, мысль о том, что это смешение всех красок из стандартной пластмассовой коробочки, грела душу.
Иногда я воображал, что в меня опускает кисточку тот давешний Вовуля, мальчик, который не любит сладкую газировку, но конечно это было ерундой – Вовуля давно вырос.
***
Счастье не вечно.
Меня заменили майонезной баночкой, а я попал домой к воспитательнице на полочку в ванной комнате. Во мне были зубные щётки и паста. Очень быстро я покрывался белым налётом, словно погружался в белый сон. Не противно, но и приятного ничего.
«Хорошо бы очнуться опять в детском саду, чтобы до конца жизни вмещать в себя акварельную воду», – подумал я, и окружающая ванно-зеркальная реальность сделалась как бледный призрак.
Именно так – призрак.
Приз…
***
– …рак какой-то в нём зубные щётки держал, кретинский дурак!
Рука с принципиально нестрижеными ногтями, выплёскивает из меня грязную воду. Вода из лужи.
Холодно. Костёр. Ночь. Блок. Бетонный.
Бомжи застроились. Развели костерок, что-то там жарят. Не будем смотреть что.
Вокруг пустырь, почти стемнело, корявое, неестественное дерево. Кажется – будешь искать – найдёшь на нём висельника. Меня поставили на бетонную плиту, непонятно как попавшую на этот пустырь.
Бомжей пятеро.
Сразу выделяю Главного. Он сидит на самом удобном месте, возле костра. Посмотрите-ка! Над костром жарят по жадному огромные куски варёной колбасы, насаженные на отработанные сварочные электроды! Водка какая-то незнакомая, но даже с первого взгляда дорогая: ABSOLUT. Изуродованные в процессе открывания топором банки консервов.
Дело пахнет кражей со взломом и начинает попахивать обугленной колбасой…
Я больше не хочу! Я устал! Дайте заснуть, или разбейте вдребезги!
…и шпротами. Товарищи бомжи придвигаются ближе к костру. Один из них, самый зачуханный, распечатывает бутылку.
Меня начинает окутывать звон.
Я не понимаю, откуда он появился, а бомжи, судя по всему, его не слышат. Надо мной наклоняется горлышко бутылки. Я понимаю, что звон внутри меня. Рука разливающего дрожит, от бутылки отделяется капля и медленно летит ко мне.
Почему всё так медленно? Это усталость стекла, понимаю я, глядя на акварельно – зелёную Луну.
Когда капля коснётся моего дна – я взорвусь…
***
Когда капля коснулась дна стакана – он взорвался. Разлетелся крошкой. Четверо бомжей с удивлением посмотрели на пятого, который от испуга даже пролил водку.
– А я чё? Он сам лопнул!
– Урод косорукий! Жаба, разлей ты, – говорит Главный.
Жаба даёт Уроду Косорукому оплеуху, сметает с газеты стеклянную крошку, ставит пластиковый стаканчик, взамен лопнувшего, наливает всем по полной.
Все смотрят на Главного.
Это серьёзный гражданин – будет что-нибудь ему не по душе – ногами запинает. Бывало…
– Ну чё, Вован, дербулызнем чтобы пёрло? Ты чем захаваешь? – Жаба замирает в ожидании ответа. А может кулака под-дых…
– Я запью…
– Кола, или минералка? – опять ожидание ответа-кулака.
Главный выплёвывает измусоленную папироску, улыбается, показывая чёрные зубы и легонько постучав Жабу ладошкой по шее отвечает:
– Сколько мне вас дураков учить… Я не люблю сладкую!
Неприятные создания люди. Волосы в ноздрях, запах изо рта. Руки обычно немытые. Да нет, я не в обиде. В конце концов, без них не было бы меня.
Я стакан. Гранёный.
Не помню, как я родился. Пришёл в себя от вибрации. Меня трясло. Я был в аппарате по продаже газировки.
К аппарату подошла мама и сын. Мальчик лет пяти…
– Вовуля, ты какую воду будешь? С сиропом, или без сиропа?
– Я не люблю сладкую, – серьёзно сказал пацан.
Я вот тоже считаю, что газировка с сиропом – дрянь. Понравился мне этот мальчик. Мама бросила в прорезь монетку, аппарат затрясся и я стал наполняться прохладной тяжестью.
Трудно это описать… М-да, больше газировкой меня не наполняли. А жаль.
Но навсегда осталось ощущение детства, тысячи лопающихся внутри пузырьков – символ будущей смерти.
***
Через двадцать минут меня украли. Волосатая пролетарская лапа схватила и сунула в карман. Трясло. Пахло. Внутрь меня въехала сигарета из мятой пачки «Примы». Было их трое.
Великая загадка – почему они пьют по трое?
– Ну чё? Достал?
– Ага, – лапа вынула меня из кармана, извлекла из меня сигарету, и сунула её в пасть.
Дым такой вонючий!
Мы находились в каком-то парке, две Личности сидели на лавочке, третья стояла. Все они были разные, но в тоже время отличались какой то одинаковостью.
– Давай, Санёк, наливай, – сказал похититель.
Третья Личность поднесла меня к внутреннему карману, откуда показалось горлышко бутылки. Потом в меня налили водки. Какая дрянь.
Как пьёт ребёнок? Жадно, вкусно, с придыханием.
Как пьёт алкаш? Залпом. Меня просто использовали…
***
Да ладно, я через многое прошёл. Сколько раз из меня пили водку, портвейн, самогон, то, что тут называют коньяком, а с утра – пиво, воду, рассол… Сколько я видел ноздрей и ртов, сколько меня лапало рук. Любой стакан – циник.
Итак – меня снова мотало в кармане. Через некоторое время раздалось неразборчивое: «Сщая сция лощадь енина…».
Потом мотания изменили характер – из вправо–влево, превратились вверх–вниз. Похититель, судя по всему, принял горизонтальное положение. Я выкатился из кармана, упал на пол и чуть не разбился от неожиданности.
Электричка. Пол засыпан шелухой от семечек, окурками. Рядом валяется скомканная газета:
"…за последн…..Колхоз "Заря……сушек. Спросим.. …..клики. Животноводч……мплекс….лока и мя…"
Не зря в те времена было принято использовать в туалете именно газеты.
По вагону шла милиция.
– О, смотри – клиент!
– Вставай дядя, приехали!
– А?! Я же – ж это…
– Вставай!
– Куда?
– Домой дядя, домой! – похитителя увели.
Я пролежал на полу до утра, а утром меня подобрала Старая.
Почему Старая? Так её все звали.
С ней я пробыл долго – отмерял семечки на рынке. Вечером она пила из меня чай и жарила семечки, а ночью Старая клала в меня свою вставную челюсть, ложилась в кровать и начинала храпеть.
Одной ночью Старая вдруг перестала храпеть, и спустя недолгое время я достался в наследство её дочери. Кроме меня ей досталась кровать, сковорода и однокомнатная квартира. Однокомнатная квартира, после коммуналки – великая и радостная вещь.
Дочь очень радовалась.
Каждый день. Вместе с мужьями. По-моему у неё их было много. Из меня опять стали пить водку по вечерам, и пиво по утрам. Жидкий центр тяжести – всё вокруг него крутится, а иногда на него и падает.
В своём падении Дочь распродала все вещи, даже старую сковороду, только за меня держалась.…
Я одну штуку понял – нельзя за меня держаться, стакан очень плохо помогает сохранить равновесие.
Когда больше продавать было нечего, она продала меня соседской Бабульке. Бабулька очень переживала за Дочь, что однако не мешало ей скупать её вещи.
Очень была Бабулька домовитая. У неё даже была коробочка с надписью: «маленькия и савсем нинашто негодныя верёвочки». В меня она налила воды и воткнула луковицу. И чем дольше я стоял на подоконнике, тем больше мутнел.
А чем больше я мутнел – тем меньше воспринимал окружающее… И слава богу…
***
– Водки жахнем! – это были первые слова, которые я услышал очнувшись.
Меня несли из кухни, я был мокрым от водопроводной воды. Мной треснули по столу. В меня налили водки, бросили лейтенантскую звёздочку и пустили по кругу… Чтоб вы подавились этой звёздочкой… Не подавились. Допили, закусили, поставили на стол.
Так-с… Колбаска, салатики с преобладанием картошки, запивочка… Тост за новоиспечённого старлея Шурика. ВМФ.
Водка какая-то незнакомая. «BereN».
А это что такое? Пластмассовые стаканчики?! Куда же страна докатилась, если стала делать стаканы из пластмассы?
Страна, кстати, действительно докатилась.
На следующий день я был завёрнут в полотенце и помещён в сумку «abibas». Сказать, что ещё было в сумке? Ложка, вилка, ножик, открывалка. Три пары носков, бельишко, футболка, тренировочный костюм, «Корабельный Устав», старый номер «PLAYBOY», бутылка водки (естественно) мыльница, зубная щётка и паста.
Ура Советскому Флоту! Впрочем, в то время он стал уже Российским…
До моря я не добрался – ночью на маленькой станции цыгане украли у старлея сумку. Содержимое было распродано на рынке, кроме меня и бутылки водки, которую из меня распили.
Весёлые ребята цыгане. Коноплю мной делили. А я всё мутнел и мутнел…
Шершавый газетный лист. Им трут меня изнутри. Хороший способ чистки стаканов.
Читаю:
"…дминистрация Президента. Б.Н. Ель…. экономический рост и подъ…..долларов…"
Президент у нас? Экономический рост? Ну-ну. Впрочем, глупо было бы ожидать, что экономический рост заставит людей пить исключительно чай и кефир.
Экономический рост влияет только на качество водки, которую будут через меня перегонять…
***
В меня налили… воду.
Потом что-то опустили, музыкально постучали этим чем-то о стенки, и мир неожиданно стал изумрудно-зелёным.
Я услышал детские голоса, увидел серьёзные мордашки. Я стоял на столе рядом с листом бумаги, но на нём не было распластованного селёдочного трупа, огурчика, или плавленого сырка. На бумаге была Луна. Правда зелёная, но зато с улыбкой.
Детский сад – вот куда занесла меня нелёгкая. Знали бы воспитатели, в каких гадких делах я участвовал – разбили бы без всякой жалости. Теперь во мне смывали акварельную краску с кисточек.
Да, это было настоящее счастье.
Акварельные папы и мамы, дома и зубастые лошади, богатыри и космонавты.
И хотя к концу урока я был наполнен непередаваемо серо-бурой водой, мысль о том, что это смешение всех красок из стандартной пластмассовой коробочки, грела душу.
Иногда я воображал, что в меня опускает кисточку тот давешний Вовуля, мальчик, который не любит сладкую газировку, но конечно это было ерундой – Вовуля давно вырос.
***
Счастье не вечно.
Меня заменили майонезной баночкой, а я попал домой к воспитательнице на полочку в ванной комнате. Во мне были зубные щётки и паста. Очень быстро я покрывался белым налётом, словно погружался в белый сон. Не противно, но и приятного ничего.
«Хорошо бы очнуться опять в детском саду, чтобы до конца жизни вмещать в себя акварельную воду», – подумал я, и окружающая ванно-зеркальная реальность сделалась как бледный призрак.
Именно так – призрак.
Приз…
***
– …рак какой-то в нём зубные щётки держал, кретинский дурак!
Рука с принципиально нестрижеными ногтями, выплёскивает из меня грязную воду. Вода из лужи.
Холодно. Костёр. Ночь. Блок. Бетонный.
Бомжи застроились. Развели костерок, что-то там жарят. Не будем смотреть что.
Вокруг пустырь, почти стемнело, корявое, неестественное дерево. Кажется – будешь искать – найдёшь на нём висельника. Меня поставили на бетонную плиту, непонятно как попавшую на этот пустырь.
Бомжей пятеро.
Сразу выделяю Главного. Он сидит на самом удобном месте, возле костра. Посмотрите-ка! Над костром жарят по жадному огромные куски варёной колбасы, насаженные на отработанные сварочные электроды! Водка какая-то незнакомая, но даже с первого взгляда дорогая: ABSOLUT. Изуродованные в процессе открывания топором банки консервов.
Дело пахнет кражей со взломом и начинает попахивать обугленной колбасой…
Я больше не хочу! Я устал! Дайте заснуть, или разбейте вдребезги!
…и шпротами. Товарищи бомжи придвигаются ближе к костру. Один из них, самый зачуханный, распечатывает бутылку.
Меня начинает окутывать звон.
Я не понимаю, откуда он появился, а бомжи, судя по всему, его не слышат. Надо мной наклоняется горлышко бутылки. Я понимаю, что звон внутри меня. Рука разливающего дрожит, от бутылки отделяется капля и медленно летит ко мне.
Почему всё так медленно? Это усталость стекла, понимаю я, глядя на акварельно – зелёную Луну.
Когда капля коснётся моего дна – я взорвусь…
***
Когда капля коснулась дна стакана – он взорвался. Разлетелся крошкой. Четверо бомжей с удивлением посмотрели на пятого, который от испуга даже пролил водку.
– А я чё? Он сам лопнул!
– Урод косорукий! Жаба, разлей ты, – говорит Главный.
Жаба даёт Уроду Косорукому оплеуху, сметает с газеты стеклянную крошку, ставит пластиковый стаканчик, взамен лопнувшего, наливает всем по полной.
Все смотрят на Главного.
Это серьёзный гражданин – будет что-нибудь ему не по душе – ногами запинает. Бывало…
– Ну чё, Вован, дербулызнем чтобы пёрло? Ты чем захаваешь? – Жаба замирает в ожидании ответа. А может кулака под-дых…
– Я запью…
– Кола, или минералка? – опять ожидание ответа-кулака.
Главный выплёвывает измусоленную папироску, улыбается, показывая чёрные зубы и легонько постучав Жабу ладошкой по шее отвечает:
– Сколько мне вас дураков учить… Я не люблю сладкую!
Популярное
