Крестоносец

В повседневную лесную жизнь с самого утра вторгся какой-то посторонний шум. Сначала он был еле различим, но постепенно становился всё более и более заметным, а вскоре и вообще превратился в сплошной гул с дрожанием земли. Гул нарастал с каждой минутой, и испуганные лесные обитатели потихоньку перемещались в глубь чащи, а птицы забирались повыше на кроны деревьев, готовые в любой момент вспорхнуть под облака. Минут через десять - пятнадцать из-за холма стали появляться люди - причина этого шума. Они были одеты в кольчуги с нанесёнными на плечах красными крестами, на головах у них были лёгкие кольчужные подшлемники, а у ног висели притороченные щиты с фамильными гербами и девизами, а также мечи, пики или арбалеты, в зависимости от предпочтений и статуса человека. Едущие впереди рыцари и церковники были превосходно укомплектованы толстой кольчугой из меди и дорогого железа, вооружены прекрасным, зачастую именным оружием, и имели по несколько слуг, оруженосцев и лошадей. Их лошади также были закрыты со всех сторон от ударов меча и стрел дорогой надёжной сбруей. Железо, медь, серебряные и золотые кресты, украшения создавали такой шум и лязг, что вся эта огромная кавалькада напоминала собой реку. Огромную полноводную реку из людей, животных и металлов. И этой реке вовсе не нужны были ни берега, ни русло, ибо она сама прокладывала свой путь, и имя ей было - крестоносцы.

После падения Эдессы, а фактически говоря её силового возвращения сельджукским султанатом, французское войско под предводительством короля Людовика Седьмого и немецкое под предводительством короля Конрада Третьего выдвинулись во Второй крестовый поход. Поход, которому предрекали блестящий успех короли, Папа Римский и даже живые святые, на деле проходил весьма сложно, тяжело и не организованно, преимущественно из-за отсутствия единовластия. Из-за этого же в Константинополе пути королей и разошлись. Король Людовик направился в Антиохию, а Конрад отправился осаждать Дамаск. И вот теперь довольно потрёпанные остатки его войска после нескольких дней осады обходили город с другой стороны. Ехавшие впереди остальных рыцари негромко беседовали между собой.
- И всё же ты не прав, Абелард! Зря мы покинули ту часть города, зря король Конрад поверил этому псу Балдуину, тот смыслит в войне не больше, чем осёл в виноделии! - горячился Максимилиан, рослый мужчина тридцати лет с огромным шрамом через всё лицо. На что Абелард не менее горячо возражал.
- Нет, Макс, Балдуин правит в этих землях уже давно, а глупые люди во главе государства стоять не могут. Они там просто не удержатся! И если государь Конрад ему поверил, значит, верю и я!
- Господа, вы рассуждаете как наместники короля, в то время как вам на двоих я бы и десятка куриц не доверил в управление! - засмеялся молчавший всю дорогу Мартин, их третий товарищ. Он был моложе своих друзей, но уже убелён ранней сединой, - на мой взгляд, зря мы покинули ту сторону города, так и не попробовав его поддеть копьём. Там стены хуже, хотя тут мы будем защищены ими от вылазок сарацинов.
Всадники остановились на пригорке и бросили взгляды в ту сторону, откуда только что прибыли. Река людей всё ещё не иссякала, но далеко в конце уже не блестели рыцарские шлемы и щиты, а только серели пыльные кожаные доспехи простых воинов.
- Зря мы разделились с французами! - сказал, глядя то на людской поток, то на Абеларда, Мартин, - их Людовик хоть больше аббат, чем король, да и с Конрадом нашим не поладил, но всё-таки без его рыцарей нам будет нелегко! Многие здесь полягут, так и не дойдя до гроба Господнего!
- Они с самого начала не могли договориться между собой, а как мы за этот год с ними не подрались, я ума не приложу! - хмыкнул в ответ Максимилиан.
- А я удивился, что остался старый Амори вместе с племянником Александром. И сами остались и весь свой отряд удержали. Я бы на месте Людовика их за такое казнил! - Абелард рассматривал внушительный отряд французов, - но кто же казнит своего собственного брата?
- Дорогой друг, не обольщайся! Они остались, но в бой не рвутся. Хотя бойцы все славные, один к одному! - парировал Мартин.
- Все мы славные, да вот поляжем тут до единого, как только к Дамаску придёт в подмогу конница, - мрачно проговорил Максимилиан, - а она придёт, как Бог свят придёт. Мы же весь поход слоняемся по Святой земле, будто не ко Гробу Господнему идём, а день вчерашний ищем! Зато сарацины нас ночами убивают будто мух! Если не возьмём город, считай, что поход проиграли!
- Ты, Макс, конечно, всегда ворчишь, но тут я с тобой согласен! - Мартин положил руку на плечо друга, - или мы их или они нас! Но скорее они нас! А ты как считаешь, Абелард?
- А что мы можем сделать? От моего мнения ничего не зависит, как и от вашего, господа. Коль уж на то пошло, только Конраду решать, когда и как надо вести войну! А мы лишь его вассалы!
Мартин тряхнул некогда шелковистыми, а ныне свисающими как сосульки немытыми волосами и проговорил.
- Я орудие в руках Божиих и воюю во славу Его, а не во славу казны Балдуина Иерусалимского. И чем быстрее мы закончим тут, тем быстрее пойдем на Эдессу во имя Веры и Христа! - с этими словами он привычно прикоснулся к краснеющему на плече кресту и продолжил, - а с нашей стороны было бы крайне недурно помочь государю и я, кажется, даже знаю как! Предлагаю вечером отъехать подальше от лагеря и всё обсудить в деталях, господа рыцари.

Лучи закатного солнца отражались от лёгкой кольчуги и плясали по лезвиям кривых сабель, что держал в руках Мартин. Его привычный ко всему конь плёлся неспешным шагом по направлению к покинутой жителями ремесленной слободе. Друзей на месте назначенной встречи ещё не было, так как до неё оставалось чуть более получаса, но Мартин, как и любой предусмотрительный человек, прибыл на место встречи заранее. Сейчас, когда дневная жара уже спала, пустыня выглядела ещё величественнее и откровенно располагала к любованию собой. Однако Мартин рассматривал вовсе не барханы, а остатки небольшой сожжённой мусульманской мечети, что стояла посреди ремесленной слободы. За этим занятием его и застали друзья, тут же разбавив величественность заката изрядной долей солдатских шуток.
- Только за одно то, что мы сюда притащились, бросив хорошую попойку, ты уже должен нам по резвому скакуну и по юной красавице каждому! - засмеялся Абелард, несколько миниатюрный рыцарь с тяжёлым волевым подбородком, осаживая коня.
- И по паре кувшинов доброго вина, - подхватил Максимилиан.
- Будут вам и скакун, и вино и даже доступ в гарем султана. Может даже не в качестве евнухов! Но позже. Там в мечети какой-то шум. Предлагаю спуститься и разведать, пока солнце еще совсем не село и проклятая пустыня не замерзла как ноги моей бабушки! - Мартин указал рукой в сторону чернеющего строения и, не дожидаясь ответа друзей, тронул повод своей лошади. Приятели почти синхронно переглянулись, пожали плечами и поехали следом за ним.
- А на кой чёрт тебе эти сарацинские сабли? - спросил Максимилиан. Мартин тут же протянул два клинка друзьям, оставив третий себе, - берите, позже расскажу. Да берите, берите, они вам ещё очень пригодятся!
В мечети было очень шумно, так как в её центре ругались между собой около десяти французов. Тихо вошедших германцев они даже и не заметили. Мартин приложил палец к губам и начал вслушиваться в разговор. При ближайшем рассмотрении французов оказалась всего восемь, один рыцарь в богатой одежде и семеро рыцарей попроще. Разговор шёл на повышенных тонах и вскоре все семеро решительно напали на своего более знатного земляка. Бросившегося на выручку французу Абеларда Мартин остановил за руку, как и Максимилиана и горячо им зашептал.
- Это воля Провидения и противиться ей, мы не имеем права! Таких совпадений просто не бывает и сейчас именно от нас зависит вся судьба похода!
- Ты о чём? - не понял его друг, - Александр благородный рыцарь, а эти разбойники его сейчас убьют, если мы не поможем!
- Да поможем, конечно, поможем, но сделаем это теми саблями, что я вам сейчас дал и не удивляйтесь ничему, что я буду делать, ибо все, что я делаю, я делаю во славу Господа!
Сказав это Мартин коснулся креста на плече и, выхватив гнутую саблю, ринулся в гущу французов, а следом за ним, издав воинственный клич в толпу с разбега врезался двухметровый Максимилиан, размахивая трофейным сарацинским оружием, будто мальчишка палкой. Абелард же сражался молча, сосредоточенно выискивая слабые места противника, и за семь–восемь ударов расправлялся с ним. Последний из французов-разбойников пытался убежать через выгоревший дверной проем, но спасённый рыцарь Александр играючи метнул в него свой полутораметровый меч и буквально пригвоздил негодяя к стене. Убедившись, что никто из нападавших уже не дышит, француз горячо поблагодарил германцев и рассказал, что эти семеро негодяев пытались обесчестить спрятавшуюся в развалинах местную поселянку. Когда же проезжавший мимо Александр вступился за неё, те стали угрожать смертью уже и самому Александру.
- Если бы вы, господа, не подоспели, мне бы тут пришлось крайне несладко! Спасибо! – протянул он руку Мартину, как стоящему ближе других, тот же чуть помедлив, пожал её и, не выпуская руки, проткнул француза насквозь кривой саблей.
В резко наступившей тишине Мартин склонил голову перед пытающимся вытащить из себя клинок Александром и произнёс.
- Прости, благородный рыцарь, но по-другому я поступить не мог! Имя твоё... - но договорить он не успел, так как в эту же секунду его ударил об стену Абелард, бросившийся на друга с криком.
- Ты что сделал!? Разбойник!
В их драку тут вмешался Максимилиан, оттолкнувший друзей в разные стороны и мрачно спросивший у Мартина.
- Да что с тобой происходит? Какого чёрта ты творишь?
- Выслушайте меня, глупцы! Я сейчас спасаю и нас, и государя и, может быть, сам Гроб Господний! Ты! Ты, Максимилиан, благородный рыцарь, утром сего дня говорил, что без французов нам будет нелегко?
- И поэтому ты, разбойник, решил убить одного из самых достойнейших среди них?! – взревел Абелард и вновь бросился с кулаками на друга, но был остановлен Максимилианом.
- Да! Да! Да! - закричал ему Мартин и, тяжело дыша, опустился на обломок какой-то скамьи у стены, - он и семеро других французов убиты сарацинскими саблями, это видно по ране. Для того я и достал эти клинки. Я и хотел вам предложить убить Александра, но всё случилось гораздо быстрее, чем я предполагал! А теперь старый Амори захочет отомстить за смерть племянника и сделает всё возможное, чтобы вернуть сюда своего кузена, короля Людовика вместе с войском. Дамаск падёт и мы продолжим путь ко Гробу Господнему. Поверьте же, братья, я жалею Александра как человека, но он пал во имя святого дела и потому я вовсе не жалею о своём поступке.
- Так ты решил спасти всех ценой его жизни!? – удивился Абелард.
- Да.
- Подлость, в чью бы славу ты её не сделал, остаётся подлостью! Я отказываюсь в этом участвовать! - Максимилиан бросил со всей силы саблю в сторону и зашагал в сторону зияющего чернотой проёма двери.
- Стой! – окликнул его Абелард, - Мартин прав. Смерть двоюродного племянника вернёт сюда Людовика и этим будут спасены тысячи христианских жизней, будет спасена Святая земля! Александр пожертвовал своей жизнью во спасение других, как некогда это сделал Он! - мужчина поднял глаза к тёмному небу, - так не допусти того, чтобы его жертва была напрасной! Да упокоит Господь его душу! Аминь! Девка, которую он спас, где-то тут. Её тоже придётся убить…
Максимилиан после секундного раздумья тяжело вздохнул и вернулся к приятелям, переступив через Александра, который, к слову сказать, был ещё жив.
Резкая боль от подлого удара саблей через несколько секунд превратилась в слабость, голоса убийц стали глуше, а их силуэты перед глазами стали расплываться и Александр потерял сознание. Но, однако, боль тут же прекратилась вместе со слабостью, и рыцарь удивлённо открыл глаза. Мир вокруг потерял свои краски и затянулся дымкой, будто от костра. Мужчина скосил свои глаза вниз и увидел, что из тела также торчит сабля, впрочем, больно уже не было, а лишь доставляло небольшой дискомфорт. Не было ни боли, ни слабости, ни крови на уже бесполезной кольчуге. Александр всё так же лежал посреди мечети, только она была не разрушенной, а абсолютно целой! И по ней ходили какие-то люди, с интересом поглядывающие на лежащего. Некоторые из них при этом удручённо покачивали головами, другие же, перехватывая взгляд мужчины, одобрительно кивали. Словом, мечеть была заполнена людьми, животными и какими-то неизвестными сущностями, которые что-то обсуждали между собой и куда-то шли, старательно обходя рыцаря и застывших рядом с ним его убийц. Александр пошевелился и… выбрался из себя, оставив тело лежать на полу! Двигаться было трудно, будто бы преодолевая сопротивление толщи воды, да и в воздухе после каждого движения оставался след, схожий с водной рябью. Один из проходящих мимо людей остановился и поздоровался с Александром.
- Приветствую тебя, рыцарь, в новой жизни! - мужчина резко обернулся на звук и увидел перед собой человека в белых одеждах с бородой почти по пояс. Неизвестный старец выглядел вполне доброжелательно и был безоружен.
- Здравствуйте! - ответил Александр и выжидающе посмотрел на собеседника. Тот молчал, очевидно, ожидая вопросов. Помолчав пару минут, неизвестный всё же начал говорить.
- Ты, наверное, немало удивлён... - но в это же самое время и Александр попытался спросить.
- А что всё это значит?
Мужчины заговорили одновременно и одновременно замолчали. Незнакомец улыбнулся, предлагая Александру говорить первым.
- Что всё это значит? - повёл рукой тот, - где я? То, что я умер, это понятно, непонятно куда я попал, в ад или в рай? Почему неподвижны эти рыцари, чей предводитель меня убил? Почему мне так тяжело двигаться?
- Давай во всём разбираться по порядку, - ответил собеседник и сделал жест рукой вокруг себя, предлагая Александру обернуться, - это мир духов. И ты в нём. Да, это случилось, потому что тебя проткнули саблей, но это не смерть в том виде, в каком ты всегда представлял её себе. Смерть это не конец пути, где ждёт или рай или ад. Смерть это только переход из мира в мир, с тем чтобы потом вернуться назад.
- Но это же ересь и святотатство! - почти закричал Александр, но старец на это только улыбнулся.
- Ты сейчас сам всё видишь и чувствуешь. Чтобы понять, что вокруг не колдовство, можешь перекреститься или помолиться. От этого ничего не изменится. Вот лежит твоё проткнутое тело, вот стоит человек, который тебя проткнул, а вот и ты сам смотришь на это. Значит всё это реально. Глупо отрицать очевидное.
- Получается моя вера ложь? И мы зря убивали этих людей по пути сюда? Во имя ложной веры?
- Убивали зря, это да. Но твоя вера не ложь, как любая другая вера. Каждая религия даёт людям ту часть знаний, которую они готовы принять. Невозможно объяснить младенцу, почему день сменяет ночь. Он этого просто не поймёт. Так и тебе сейчас я не могу всего рассказать, ты только открыл глаза, впервые по-настоящему увидел мир. Ты этого пока не поймёшь, рыцарь. И да, ни одна религия не призывает убивать людей, что верят по-другому, это удел исключительно людей. Людей из числа тех, что поняли смысл слов, но не поняли смысл книг. Взять, к примеру, этот храм. Ты видел его только днём и для тебя он светел. Ночные птицы видели его только ночью и для них он тёмный. Кто видит его более полно?
- Я.
- Нет, я, - мягко возразил собеседник, - я вижу его истинный вид, скрытый от глаз большинства живых.
- Но в условиях ты про себя не сказал! - возразил рыцарь.
- Нет, не сказал. Потому что ты сейчас не готов узнать о том кто я. Но это не мешает мне быть и видеть более полную картину мира, чем ты.
Александр немного помолчал и спросил, ткнув пальцем в застывших крестоносцев.
- Ты не сказал, почему они замерли.
- Потому что они не замерли, просто время в этом мире течёт быстрее, чем в том. За полчаса нашей беседы там упало всего несколько песчинок. А движешься ты медленно, потому что ты всё ещё часть другого мира. Мира людей.
- Так я ещё жив? - не поверил рыцарь, и критически оглядели себя лежащего.
- Ты всегда жив, вне зависимости от состояния твоего тела. Ну и оно сейчас живо. Я ответил на все твои вопросы? Или есть ещё?
- А что же случится дальше? Неужели, план обвинить в моей смерти сарацинов и заманить сюда короля удастся? А девушка, которую я спас, погибнет?
- Нет, девушка спасётся, хоть это ни на что и не повлияет. А план тех рыцарей провалится. Они расскажут о твоей смерти в лагере. Потом сюда прибудет Амори и не найдя твоего тела устроит им допрос, в ходе которого Мартин во всём признается.
- Что мне предстоит дальше?
- О! Это первый настоящий вопрос! Прекрасно! Дай руку! - Александр подал руку и как только незнакомец взял его пальцы, дикая невыносимая боль пронзила тело мужчины, она зазвучала одновременно везде, выгнув его судорогой и опалив будто огнём. Дышать стало невозможно и мужчина, перевернувшись на живот, начал отхаркивать куски крови и осознал, что вновь находится в своём человеческом теле.
- Вставай, крестоносец! Сейчас полночь и тебе уже пора в путь! - раздался над ним ставший знакомым голос старца. Александр тут же инстинктивно схватился за живот и сквозь дыру в кольчуге ощупал место смертельной раны. Но её там не было, только небольшой, давно заживший шрам. Как не было и Мартина с друзьями.
- Как это понимать? - спросил он у собеседника.
- Это то, что тебе предстоит. Твоё место тут, на земле, хоть ты теперь и не относишься ни к одному из миров. Когда ты встанешь на путь, ты будешь охранять мир людей. Ты станешь его Стражем и это твой путь.
- Как же мне встать на этот путь? С чего начать?
- Со знаний. Иди за ними туда, где вода настолько холодна, что по ней можно ходить. Иди к тем, чьи знания старше любой веры и учись у них. Иди к тем, кто зовёт себя саманами и стань одним из них. Познай свою силу и обрети Знание, страж Александр. У тебя на это есть вечность.
- А как тебя зовут?
- У меня нет имени. Я был уже тогда, когда ещё не было имён.
- Но как же мне к тебе обращаться?
- Зови меня Великий Дух. Зови всегда, когда будет нужна помощь. И я подскажу тебе как без неё обойтись. Ибо твоя сила в тебе самом! – с этими словами собеседник растворился в воздухе, а рыцарь побрёл к выходу, не забыв выдернуть из тела мёртвого негодяя свой двуручный меч с обтянутой чёрной кожей рукоятью. Так закончилась жизнь крестоносца Александра, и начался Путь шамана. Шамана наших дней.

© TimaKlimenko