Кажется я все-таки обосрался...
— АХТЫЖЕБТВАЮМАТЬ!
— Сука-а-а... — прохрипело неведомое черное пятно.
Мда. Стоило устроиться на работу в ночную охрану, как со мной сразу же начала твориться какая-то неведомая херня.
Вот сейчас, например, оказалось, что я, человек хоть и не особо верующий, но все же признающий некоторое влияние каких-то там эфирных сил, столкнулся с доселе невиданной херней. А как выяснилось позднее — наступил на бомжа:
— Тв...Твою...Твою-то мать, ты какого черта тут делаешь, зараза?
Я переводил дух, прикидывая, какой толщины лом я сейчас мог бы перекусить очком.
Бомж поежился, потирая придавленное место. Голубые глаза на его грязном, морщинистом лице выражали некое чувство стыда. Стало быть, не совсем опустившийся. Опустившийся бы нахер послал.
— Ну...Тепло тут. По крайней мере, теплее, чем на улице. С теплотрассы меня погнали, так что... Не выгоняй, а? Дай ночь пересидеть.
— Ладно, сиди уж. А, хотя погоди. Ща приду.
Развернувшись в сторону своей каморки, я быстро, чертыхаясь и наступая на всякий мусор, пошагал в надежде, что уволившийся охранник оставил какой-нибудь теплый куртец. Зима скоро. А бездомный и подмерзнуть может.
Не, добрые дела я любил делать. Мне их, правда, делали мало, но надо же как-то поддерживать статистику?
Куртки охранника на месте не оказалось, зато нашелся ништяковый такой пуховик. Да вроде и не драный. А, хотя нет, вон — возле капюшона странные дырки. Две штуки, симметрично расположены, сантиметра три между ними. И кто ж его забыл-то?..
— Слышь, на.
Я кинул куртку бездомному, тот одежду принял с некоторым недоверием и опаской.
— Расслабься, минет взамен просить не буду, — я гадко усмехнулся. — Лучше расскажи мне побольше об этом месте. Я твой матрас не первый раз вижу, так что думаю, ты знаешь по каким дням сюда обычно приходит всякая шпана, страйкболисты или там девушки на фотосеты... — Я мечтательно вздохнул и достал две сигареты: одну себе, вторую — бездомному.
Тот повертел сигарету в пальцах и засунул за ухо:
— Знаешь, вали-ка ты с этой территории. Иди лучше на другой объект, их сейчас много по городу.
А здесь всякое творится. Страйкболисту одному тут недавно шальная пуля прилетела. Свинцовая. Странно, да? Гопота тут редко бывает, как и говнари, — Бомж, кашляя, усмехнулся, — после того, как один пропал. Да как пропал, так и не нашли. Правда, в подвале кто то явно кровищей какой-то рисунок забабахал на стене, сразу после инцидента... Но тушку того говнарика уже даже искать перестали.
Бомж грустно улыбнулся:
— Девочки, говоришь? Была тут одна. Фотограф. Все ходила, эти, как их, граффити, во! Короче она их фотографировала. Потом стала людей на фотосеты водить. Ну, в общем, ее кто-то с третьего этажа столкнул. Прям на арматуру головой. Кошек сатанюги малолетние по подвалам да на втором этаже мучают. Но это редко, когда каникулы. Уебки хуевы. И понарожают же таких пидоров, как их земля носит!..
Я слушал внимательно. Охранник всегда должен знать, когда наряд вызывать, а когда можно и демократизатором с пьяными дебилами разобраться.
— Так к чему это я: тебе не гопоты тут бояться надо, а иного. Увидишь что странное — не беги. Ну, ты понял. Духи везде живут, — бездомный мелко затрясся и поглубже закутался в куртку. — Уходи спокойно, не оборачивайся. И ни в коем случае, повторяю, ни за что! не выключай свет. Особенно на последнем этаже. Я костер разведу, ты не против?
Меня аж передернуло. Не люблю я всю эту мистику.
— Ладно, жги. Но если увидишь кого-то — туши сразу. Не охота, чтобы мне из-за тебя пиздюлей вломили.
Бомж лишь усмехнулся, из чего было понятно, что костер тушить он не собирается до самого рассвета.
— Понятно. Ладно, не шуми тут. И не ори, мне штанцы менять неохота каждый раз, когда тебе в темноте что-то померещится.
Бомж посмотрел на меня так, что аж душу покоробило:
— Поверь: тут все всегда очень тихо. Так что если уж я закричу, то мотай отседова подальше и помолиться не забудь.
С этими словами бездомный склонился над кучей древесного мусора и принялся сосредоточенно чиркать отсыревшими спичками. Я лишь пожал плечами и пошел к себе в каморку, попутно прикурив. Черт, у него же спички совсем отсырели. А зажигалка у меня еще одна есть.
— Эй! — я окликнул его, развернувшись.
Ответом была лишь тишина и слабый отблеск огня от противоположной стены, за которой и сидел мой ночной гость.
Ладно, развел — так развел. Попозже отдам. Ночь длинная.
— Вот именно, — прошипело над ухом.
— А-А-А-БЛЯ-А-АДЬ! — Я заорал и, обернувшись, наотмашь рассек рукой... воздух?
Сердце прыгало в груди и, казалось, скоро начнет вылезать из глотки. И тишина. Я осмотрелся.
— Сука, да ну нахер все эти истории! Еще такие галюны ловить после них.
До каморки оставалось метров десять. В тот момент я почувствовал себя Марти Макфлаем, так как, походу, развил скорость больше восьмидесяти миль в час буквально за несколько секунд.
Дверь хлопнула. Щелкнув замком, я успокоился. Лампочка светила теплыми лучами, чайник бодро кипел на электрической конфорке.
Фонарь периодически выхватывал из темноты окна пролетающие лучи автомобильных фар.
Итак, три тридцать, время обхода. Заодно и зажигалку передам, раз уж на то пошло.
Хрустя гравием под казенными берцами и помахивая фонариком, я, не торопясь, приближался к месту обетованному, в коем и находился мой ночной гость. Странно, свет не горел.
— Эй, я тебе жигу при... А ты где, собственно?..
Бомжа не было. Лишь костер тихонько дымил, алея углями.
Так. Это уже нихера не смешно.
— Э-э-э-э-эй? Э-э-э-э-э-э-э-эй?!
Пусто. Лишь эхо разносится над давно покинутой постройкой. Видимо, ушел. А зачем?
Сунув зажигалку в карман, я, не торопясь, шел вдоль по коридору, подсвечивая фонариком в проемы давно покинутых кабинетов.
Второй этаж. Как тихо... Надо разбавить:
— И ты попала к настоящему Колдуну, — напевал я.
— ОН ЗАГУБИЛ ТАКИХ КАК ТЫ НЕ ОДНУ-У-У-У! — завыло из проема.
Я чуть не начал молиться. Не хватало только, чтобы за мной по пятам ходил Князев и напевал хиты русского рока.
Трясущимися руками я направил фонарь в проем. Оттуда на меня вылезло стремное уебище. У-у-у, сука, таких чудовищ я не видел! Красные глаза, зеленый дым на голове, черные острые зубы, белое, как слоновая кость лицо, косуха, цепи... Стоп. Цепи? Косуха?..
— ПОШЕЛ ОТСЮДА НАХУЙ, ПАДАЛЬ! — Я замахнулся дубинкой и с треском опустил её на плечо убитого в щщи панка. Тот завыл и с грохотом убежал по коридору.
Мда, все же чудовищ не бывает.
Дымя сигареткой, я, не торопясь, двигался вперед по коридору, луч фонаря освещал путь во мгле. Тишина и покой.
Хруст сзади.
Быстрый разворот, дубинка вылетела вперед. Луч фонаря выхватил три фигуры в черном. Капюшоны, ножи, лица в крови. Натуральная пародия на вампиров после бурной оргии. Единственное, — низковаты слегка.
— МЫ ВЫ-Ы-ЫПЬЕ-Э-ЭМ ТВОЮ КРО-О-О-ОВЬ!.. — прошипела одна из тварей детским голосом.
— Да? — Подобрав кусок какого то кирпича, я подбросил его в воздух и, ловко поймав, швырнул в стену рядом с демонической троицей.
Троица ойкнула детскими голосами, я подлетел к одному из существ и запустил руку под капюшон, хватая незадачливого вампира за мерзкий человеческий отросток, именуемый ухом:
— А мамку свою позовешь, нетопырь? А лучше папку. Да с ремнем. Офицерским.
— Дяденька, пустите!!!
— Кошек значит режем, мелюзга?!
Мой голос грохотал в узком коридоре так, что можно подумать, будто самое страшное из мистических существ, живущих здесь — это я.
— Мяукала себе мамкиным гримом да кровищей изукрасили?! Ну-ка пошли, наряд вызовем, они вас бы-ыстренько отмоют и в порядок приведут, в обезьяннике-то!
— Дяденька, это просто сметана и кетчуп, мы никого не режем и не убиваем!!! — Вампир верещал обычным детским голосом, ну разве только что слегка ломающимся.
— А ножи вам зачем тогда, а?!
Вампир трясущимися руками показал на стену, где было выцарапано: "СОТОНА ПРИДИ, ШЕСТЬШЕСТЬШЕСТЬ, БАФОМЕТ ФОРЕВА".
Не, ну просто конкретный фейспалм.
Раздав троице последователей Каллена поджопники и пообещав в следующий раз вызвать ментов, я пошел дальше.
Третий этаж. Огромное помещение с тонкими подпорками под крышу. Технический этаж.
Здесь, по-видимому, раньше было что-то типа серверной. Блин, фонарик барахлит. Видимо, батарейки дохнут.
Присев на ветхий, покосившийся стул, я включил вспышку на телефоне и раскрутил фонарь.
— А-А-А-АПЧХИ-И-И!
«Черт, пыльно тут», — мелькнуло у меня в голове перед тем, как раздался звонкий "бздыньк" телефона об пол. Вспышка погасла.
Чертыхаясь, я полез за зажигалкой. Черт, только купил телефон, не дай бог, чтобы экран треснул...
Щелчок, один, другой, третий. О, вот и телефон. Батарея вылетела, ну ничего, ща поставим и ништяк, двигать вниз, к горячему чайку, да Рок-FM, льющемуся из допотопного радио.
— Эх ты, говорили же: «Не выключай свет!», — проинформировал меня тонкий женский голос.
Что-то ткнулось мне в бок.
Блять, неужели я сдохну тут, так и не поняв, что за херня только что произошла. Сжав всю волю в кулак так, что аж по руке потекло, я резко дернулся и наугад пнул что-то в темноте, добавив кулаком с зажатой зажигалкой. Раздался сдавленный визг, грохот и плач.
Кажется я все-таки обосрался.
Дрожащими руками я вновь чиркнул зажигалкой, ища уже собранный телефон. Включить, быстрее включить!!!
Посветить вспышкой в последнюю точку дислокации неизвестного врага.
Глянув по сторонам, я натурально сел на жопу: передо мной лежала девушка, рядом с ней поблескивая разбитый окуляр фотоаппарата. Рядом была шахта грузового лифта, куда она почти соскользнула. Я бросился вперед и схватил её за ноги, вытягивая оттуда.
Внизу, в шахте, торчала вбитая арматура.
Девушка тем временем начала приходить в себя. Я опустился рядом с ней:
— Эй, ты в порядке?
Она села и огляделась. Затем осмотрела себя. А затем расплакалась, как и подобает настоящей девушке:
— Ну вот, ткнула тебя пальцем и ноготь сломала... — Она хлюпнула носом.
— Скажи спасибо, что я тебе в шахту не дал свалиться!..
Тут она пристально посмотрела на меня и тихо прошептала:
— А ты не такой, как он. Спасибо.
Она резко подалась вперед и чмокнула меня в щеку.
Я удивленно моргнул:
— ???!!!
Девушка с фотоаппаратом исчезла.
Бросив измученный, воспаленный взгляд на окна без рам я заметил слабые лучи рассвета.
Вот и всё, вот и кончилась эта ночь.
Водки. Водки и спать.
***
Я гулял по ночной заброшке, помахивая фонариком. Мне не было страшно, ведь я знал всё: каждый закуток, каждый кирпич на полу. И каждого из моих ночных гостей.
Бездомный, который замерз зимой, когда гопота, смеясь и пиная его, не разрешала ему запалить костер.
Панк, словивший передоз и гнивший в течение многих лет в заброшенном офисе второго этажа.
Дети, игравшие в сатанистов и умершие нелепой смертью тех, кто пытался напугать охранника, разрядившего в них обойму пистолета, незаконно протащенного с собой.
Девушка, которая упала в шахту, когда ее парень, которого она снимала, со страху оттолкнул ее, когда она от обиды за испорченную фотографию шутливо ткнула его пальцем в бок в темноте.
Я тут уже четвертый год. До меня уволились десять охранников, которые просто не смогли вынести этого ужаса.
Я же — единственный, кто спокойно ходит по этажам, изредка протягивая бездомному зажигалку, журя бестолковых детей, играющих в глупые игры или принося стакан опохмела панку, обдолбавшемуся в 241-ом офисе.
А, ну да. Еще я провел электричество на последний этаж и закрыл шахту лифта досками. Изредка, когда там перегорает лампочка, я поднимаюсь наверх и вкручиваю новую, за что получаю неизменный шутливый тычок пальцем в бок и теплый поцелуй такой милой и прелестной девушки-фотографа, исчезающей при первых лучах утреннего солнца.
Когда-нибудь я, возможно, сменю место работы. А до тех пор буду заботиться об этом месте и с уважением сохранять память тех, кто безвинно ушел в иной мир в этом здании.
Но все же, кто тогда прохрипел мне в ухо про длинную ночь?
Да и хер с ним. Не беспокоит — и славно.
© Большой Проигрыватель
— Сука-а-а... — прохрипело неведомое черное пятно.
Мда. Стоило устроиться на работу в ночную охрану, как со мной сразу же начала твориться какая-то неведомая херня.
Вот сейчас, например, оказалось, что я, человек хоть и не особо верующий, но все же признающий некоторое влияние каких-то там эфирных сил, столкнулся с доселе невиданной херней. А как выяснилось позднее — наступил на бомжа:
— Тв...Твою...Твою-то мать, ты какого черта тут делаешь, зараза?
Я переводил дух, прикидывая, какой толщины лом я сейчас мог бы перекусить очком.
Бомж поежился, потирая придавленное место. Голубые глаза на его грязном, морщинистом лице выражали некое чувство стыда. Стало быть, не совсем опустившийся. Опустившийся бы нахер послал.
— Ну...Тепло тут. По крайней мере, теплее, чем на улице. С теплотрассы меня погнали, так что... Не выгоняй, а? Дай ночь пересидеть.
— Ладно, сиди уж. А, хотя погоди. Ща приду.
Развернувшись в сторону своей каморки, я быстро, чертыхаясь и наступая на всякий мусор, пошагал в надежде, что уволившийся охранник оставил какой-нибудь теплый куртец. Зима скоро. А бездомный и подмерзнуть может.
Не, добрые дела я любил делать. Мне их, правда, делали мало, но надо же как-то поддерживать статистику?
Куртки охранника на месте не оказалось, зато нашелся ништяковый такой пуховик. Да вроде и не драный. А, хотя нет, вон — возле капюшона странные дырки. Две штуки, симметрично расположены, сантиметра три между ними. И кто ж его забыл-то?..
— Слышь, на.
Я кинул куртку бездомному, тот одежду принял с некоторым недоверием и опаской.
— Расслабься, минет взамен просить не буду, — я гадко усмехнулся. — Лучше расскажи мне побольше об этом месте. Я твой матрас не первый раз вижу, так что думаю, ты знаешь по каким дням сюда обычно приходит всякая шпана, страйкболисты или там девушки на фотосеты... — Я мечтательно вздохнул и достал две сигареты: одну себе, вторую — бездомному.
Тот повертел сигарету в пальцах и засунул за ухо:
— Знаешь, вали-ка ты с этой территории. Иди лучше на другой объект, их сейчас много по городу.
А здесь всякое творится. Страйкболисту одному тут недавно шальная пуля прилетела. Свинцовая. Странно, да? Гопота тут редко бывает, как и говнари, — Бомж, кашляя, усмехнулся, — после того, как один пропал. Да как пропал, так и не нашли. Правда, в подвале кто то явно кровищей какой-то рисунок забабахал на стене, сразу после инцидента... Но тушку того говнарика уже даже искать перестали.
Бомж грустно улыбнулся:
— Девочки, говоришь? Была тут одна. Фотограф. Все ходила, эти, как их, граффити, во! Короче она их фотографировала. Потом стала людей на фотосеты водить. Ну, в общем, ее кто-то с третьего этажа столкнул. Прям на арматуру головой. Кошек сатанюги малолетние по подвалам да на втором этаже мучают. Но это редко, когда каникулы. Уебки хуевы. И понарожают же таких пидоров, как их земля носит!..
Я слушал внимательно. Охранник всегда должен знать, когда наряд вызывать, а когда можно и демократизатором с пьяными дебилами разобраться.
— Так к чему это я: тебе не гопоты тут бояться надо, а иного. Увидишь что странное — не беги. Ну, ты понял. Духи везде живут, — бездомный мелко затрясся и поглубже закутался в куртку. — Уходи спокойно, не оборачивайся. И ни в коем случае, повторяю, ни за что! не выключай свет. Особенно на последнем этаже. Я костер разведу, ты не против?
Меня аж передернуло. Не люблю я всю эту мистику.
— Ладно, жги. Но если увидишь кого-то — туши сразу. Не охота, чтобы мне из-за тебя пиздюлей вломили.
Бомж лишь усмехнулся, из чего было понятно, что костер тушить он не собирается до самого рассвета.
— Понятно. Ладно, не шуми тут. И не ори, мне штанцы менять неохота каждый раз, когда тебе в темноте что-то померещится.
Бомж посмотрел на меня так, что аж душу покоробило:
— Поверь: тут все всегда очень тихо. Так что если уж я закричу, то мотай отседова подальше и помолиться не забудь.
С этими словами бездомный склонился над кучей древесного мусора и принялся сосредоточенно чиркать отсыревшими спичками. Я лишь пожал плечами и пошел к себе в каморку, попутно прикурив. Черт, у него же спички совсем отсырели. А зажигалка у меня еще одна есть.
— Эй! — я окликнул его, развернувшись.
Ответом была лишь тишина и слабый отблеск огня от противоположной стены, за которой и сидел мой ночной гость.
Ладно, развел — так развел. Попозже отдам. Ночь длинная.
— Вот именно, — прошипело над ухом.
— А-А-А-БЛЯ-А-АДЬ! — Я заорал и, обернувшись, наотмашь рассек рукой... воздух?
Сердце прыгало в груди и, казалось, скоро начнет вылезать из глотки. И тишина. Я осмотрелся.
— Сука, да ну нахер все эти истории! Еще такие галюны ловить после них.
До каморки оставалось метров десять. В тот момент я почувствовал себя Марти Макфлаем, так как, походу, развил скорость больше восьмидесяти миль в час буквально за несколько секунд.
Дверь хлопнула. Щелкнув замком, я успокоился. Лампочка светила теплыми лучами, чайник бодро кипел на электрической конфорке.
Фонарь периодически выхватывал из темноты окна пролетающие лучи автомобильных фар.
Итак, три тридцать, время обхода. Заодно и зажигалку передам, раз уж на то пошло.
Хрустя гравием под казенными берцами и помахивая фонариком, я, не торопясь, приближался к месту обетованному, в коем и находился мой ночной гость. Странно, свет не горел.
— Эй, я тебе жигу при... А ты где, собственно?..
Бомжа не было. Лишь костер тихонько дымил, алея углями.
Так. Это уже нихера не смешно.
— Э-э-э-э-эй? Э-э-э-э-э-э-э-эй?!
Пусто. Лишь эхо разносится над давно покинутой постройкой. Видимо, ушел. А зачем?
Сунув зажигалку в карман, я, не торопясь, шел вдоль по коридору, подсвечивая фонариком в проемы давно покинутых кабинетов.
Второй этаж. Как тихо... Надо разбавить:
— И ты попала к настоящему Колдуну, — напевал я.
— ОН ЗАГУБИЛ ТАКИХ КАК ТЫ НЕ ОДНУ-У-У-У! — завыло из проема.
Я чуть не начал молиться. Не хватало только, чтобы за мной по пятам ходил Князев и напевал хиты русского рока.
Трясущимися руками я направил фонарь в проем. Оттуда на меня вылезло стремное уебище. У-у-у, сука, таких чудовищ я не видел! Красные глаза, зеленый дым на голове, черные острые зубы, белое, как слоновая кость лицо, косуха, цепи... Стоп. Цепи? Косуха?..
— ПОШЕЛ ОТСЮДА НАХУЙ, ПАДАЛЬ! — Я замахнулся дубинкой и с треском опустил её на плечо убитого в щщи панка. Тот завыл и с грохотом убежал по коридору.
Мда, все же чудовищ не бывает.
Дымя сигареткой, я, не торопясь, двигался вперед по коридору, луч фонаря освещал путь во мгле. Тишина и покой.
Хруст сзади.
Быстрый разворот, дубинка вылетела вперед. Луч фонаря выхватил три фигуры в черном. Капюшоны, ножи, лица в крови. Натуральная пародия на вампиров после бурной оргии. Единственное, — низковаты слегка.
— МЫ ВЫ-Ы-ЫПЬЕ-Э-ЭМ ТВОЮ КРО-О-О-ОВЬ!.. — прошипела одна из тварей детским голосом.
— Да? — Подобрав кусок какого то кирпича, я подбросил его в воздух и, ловко поймав, швырнул в стену рядом с демонической троицей.
Троица ойкнула детскими голосами, я подлетел к одному из существ и запустил руку под капюшон, хватая незадачливого вампира за мерзкий человеческий отросток, именуемый ухом:
— А мамку свою позовешь, нетопырь? А лучше папку. Да с ремнем. Офицерским.
— Дяденька, пустите!!!
— Кошек значит режем, мелюзга?!
Мой голос грохотал в узком коридоре так, что можно подумать, будто самое страшное из мистических существ, живущих здесь — это я.
— Мяукала себе мамкиным гримом да кровищей изукрасили?! Ну-ка пошли, наряд вызовем, они вас бы-ыстренько отмоют и в порядок приведут, в обезьяннике-то!
— Дяденька, это просто сметана и кетчуп, мы никого не режем и не убиваем!!! — Вампир верещал обычным детским голосом, ну разве только что слегка ломающимся.
— А ножи вам зачем тогда, а?!
Вампир трясущимися руками показал на стену, где было выцарапано: "СОТОНА ПРИДИ, ШЕСТЬШЕСТЬШЕСТЬ, БАФОМЕТ ФОРЕВА".
Не, ну просто конкретный фейспалм.
Раздав троице последователей Каллена поджопники и пообещав в следующий раз вызвать ментов, я пошел дальше.
Третий этаж. Огромное помещение с тонкими подпорками под крышу. Технический этаж.
Здесь, по-видимому, раньше было что-то типа серверной. Блин, фонарик барахлит. Видимо, батарейки дохнут.
Присев на ветхий, покосившийся стул, я включил вспышку на телефоне и раскрутил фонарь.
— А-А-А-АПЧХИ-И-И!
«Черт, пыльно тут», — мелькнуло у меня в голове перед тем, как раздался звонкий "бздыньк" телефона об пол. Вспышка погасла.
Чертыхаясь, я полез за зажигалкой. Черт, только купил телефон, не дай бог, чтобы экран треснул...
Щелчок, один, другой, третий. О, вот и телефон. Батарея вылетела, ну ничего, ща поставим и ништяк, двигать вниз, к горячему чайку, да Рок-FM, льющемуся из допотопного радио.
— Эх ты, говорили же: «Не выключай свет!», — проинформировал меня тонкий женский голос.
Что-то ткнулось мне в бок.
Блять, неужели я сдохну тут, так и не поняв, что за херня только что произошла. Сжав всю волю в кулак так, что аж по руке потекло, я резко дернулся и наугад пнул что-то в темноте, добавив кулаком с зажатой зажигалкой. Раздался сдавленный визг, грохот и плач.
Кажется я все-таки обосрался.
Дрожащими руками я вновь чиркнул зажигалкой, ища уже собранный телефон. Включить, быстрее включить!!!
Посветить вспышкой в последнюю точку дислокации неизвестного врага.
Глянув по сторонам, я натурально сел на жопу: передо мной лежала девушка, рядом с ней поблескивая разбитый окуляр фотоаппарата. Рядом была шахта грузового лифта, куда она почти соскользнула. Я бросился вперед и схватил её за ноги, вытягивая оттуда.
Внизу, в шахте, торчала вбитая арматура.
Девушка тем временем начала приходить в себя. Я опустился рядом с ней:
— Эй, ты в порядке?
Она села и огляделась. Затем осмотрела себя. А затем расплакалась, как и подобает настоящей девушке:
— Ну вот, ткнула тебя пальцем и ноготь сломала... — Она хлюпнула носом.
— Скажи спасибо, что я тебе в шахту не дал свалиться!..
Тут она пристально посмотрела на меня и тихо прошептала:
— А ты не такой, как он. Спасибо.
Она резко подалась вперед и чмокнула меня в щеку.
Я удивленно моргнул:
— ???!!!
Девушка с фотоаппаратом исчезла.
Бросив измученный, воспаленный взгляд на окна без рам я заметил слабые лучи рассвета.
Вот и всё, вот и кончилась эта ночь.
Водки. Водки и спать.
***
Я гулял по ночной заброшке, помахивая фонариком. Мне не было страшно, ведь я знал всё: каждый закуток, каждый кирпич на полу. И каждого из моих ночных гостей.
Бездомный, который замерз зимой, когда гопота, смеясь и пиная его, не разрешала ему запалить костер.
Панк, словивший передоз и гнивший в течение многих лет в заброшенном офисе второго этажа.
Дети, игравшие в сатанистов и умершие нелепой смертью тех, кто пытался напугать охранника, разрядившего в них обойму пистолета, незаконно протащенного с собой.
Девушка, которая упала в шахту, когда ее парень, которого она снимала, со страху оттолкнул ее, когда она от обиды за испорченную фотографию шутливо ткнула его пальцем в бок в темноте.
Я тут уже четвертый год. До меня уволились десять охранников, которые просто не смогли вынести этого ужаса.
Я же — единственный, кто спокойно ходит по этажам, изредка протягивая бездомному зажигалку, журя бестолковых детей, играющих в глупые игры или принося стакан опохмела панку, обдолбавшемуся в 241-ом офисе.
А, ну да. Еще я провел электричество на последний этаж и закрыл шахту лифта досками. Изредка, когда там перегорает лампочка, я поднимаюсь наверх и вкручиваю новую, за что получаю неизменный шутливый тычок пальцем в бок и теплый поцелуй такой милой и прелестной девушки-фотографа, исчезающей при первых лучах утреннего солнца.
Когда-нибудь я, возможно, сменю место работы. А до тех пор буду заботиться об этом месте и с уважением сохранять память тех, кто безвинно ушел в иной мир в этом здании.
Но все же, кто тогда прохрипел мне в ухо про длинную ночь?
Да и хер с ним. Не беспокоит — и славно.
© Большой Проигрыватель
Популярное
