МЕТАМОРФ НА ГЕЕ

Максим Городецкий 

МЕТАМОРФ НА ГЕЕ
Пролог
В шесть утра, когда лучи Ксанна достигли определенного угла над темной гладью бассейна, сработали светофильтры, и водная масса враз позеленела. Только ушлый наблюдатель приметил бы в ее середине некий сгусток со взвешенными как бы щупальцами, обозначившими ленивое движение к борту бассейна. Вдруг водная поверхность над сгустком взбугрилась, вспенилась и взметнулась вместе с блестяще-оливковым телом вверх, к нависшим над бассейном сучковатым ветвям обезьяньих деревьев. Миг – и ловкое многоподиевое существо унеслось прочь от бассейна, сотрясая ветви и распугивая их законных обитателей. Треск, шум и гам продолжались окрест какое-то время, но вот разминка (а это, несомненно, была она) подошла к концу, и то же существо плюхнулось в воду с другой стороны бассейна. Энергично помесив воду, оно привычно выплеснулось на скошенную, хорошо освещенную стенку, зацепилось за нее парой псевдоподий и широко раскинулось, впитывая квантовую энергию всеми подкожными фотоэлементами. Хорошо!

Впрочем, сегодня к привычному довольству сверкающим утром, мышечным тонусом и энергозавтраком примешивалась острая, торжествующая радость: " Наконец-то мне поручат настоящее дело! Интересно, пригодится ли при его выполнении хотя бы часть тех молниеносных приемов, автоматических навыков и хитроумных трюков, что бесконечно шлифовались нами в спецшколе? Еще интереснее другой вопрос: куда и с кем меня направят? И почему в нашей системе об этом сообщают в последний момент?"

Пенная волна энергии на мгновенье затуманила сознание, сигнализируя об оптимальном насыщении организма. Волевой импульс сдвинул шторки фотоэлементов режима автоматической подпитки, а другой привел в действие механизм перестройки мышечной и кожной тканей. Часть псевдоподий стала быстро укорачиваться, сокращаться, срастаться, и вскоре разумный хамелеон обратился в подобие… манты? Впрочем, по краям "манты" сохранились минипсевдоподии, пользуясь которыми она в несколько движений оказалась на вершине специально взращенного у бассейна мачтового дерева, и смело ринулось вниз. Упругие "крылья" наполнились воздухом, сложно завибрировали и, совершив у самой земли крутой вираж, "манта" стремительно ушла в поднебесье, где уже чертили свои траектории ее подобия.

Посвящение в задание традиционно проходило в аквариумном изоляторе Центра ксеносоциальных исследований, имеющем пять степеней информационной защиты. Соответственно, в изоляторном шлюзе каждый прибывший дотошно сканировался на предмет наличия вживленных "жучков" и прочих нефункциональных имплантантов. Наконец формальности были соблюдены, и трепещущий дебютант вплыл в спецсферу. На этот раз он был в естественном обличье гидры, что тоже являлось одной из традиций Посвящения. Внутри уже дрейфовали два гидросущества: в том, что постарше вчерашний школяр узнал Сорвиголова, преподавателя Школы по тактике прогрессорских операций; второй пловец был немногим старше нашего знакомца, но в его манере держаться чувствовалась обретаемая лишь с опытом самодостаточность. Через миг дебютант опознал в нем позапрошлогоднего выпускника Школы по прозвищу Везунчик.

О фантастическом везении этого школяра успели сложиться легенды. Согласно первой, он поступил в Школу вопреки отрицательному заключению медиков, "купив" членов приемной комиссии рискованным трюком с распадом на "мячи" за время броска с крыши десятиэтажной Школы. По второй он оказался единственным пассажиром, уцелевшим при катастрофе туристического шаттла, так как, в нарушение правил, лазил в это время по спасательной капсуле. Ряд других повествовали, как Везунчик от курса к курсу ухитрялся "втирать очки" многим преподавателям Школы. Особняком красовалась легенда о ночи любви с некой суперзвездой, снизошедшей до Везунчика – вероятно, из каприза. Впрочем, апофеозом легендарного цикла стало известие (конечно, нелегальное) о том, что после окончания Школы Везунчик – единственный за многие выпуски – удостоился ответственной командировки на одну из самых любопытных планет галактической ойкумены – Гею.

Эти легенды единым видеорядом промелькнули в сознании новоиспеченного специалиста, которого сам заматеревший Везунчик, конечно, не опознал. Да и кто из старшекурсников когда замечал копошащихся в своем прайде недомерков? Тем более школяра с незавидным прозвищем Молчун…

– Итак, – прозвучало в сознании ментальное обращение Сорвиголова, – внимание, коллеги! Вы избраны Советом Центра для проведения разовой операции на планете Гея. (При известии о Гее внутри Молчуна будто мяч радостно подпрыгнул и поскакал!) Ответственным за операцию назначаетесь Вы, Мостобой; Вам в помощники придается один из самых способных выпускников спецшколы в этом году, 52-Б/7. Цель операции: отстранение от дел нашего резидента в одном из государств планеты Гея. Подробности о его личности, подопечной ему стране и о Гее в целом вы изучите во время полета. Тогда же освоите язык этой страны и некоторые наиболее распространенные языки планеты – на всякий случай. В большей мере это касается Вас, 52-Б/7, так как Мостобой уже бывал на Гее. Способ отстранения выберите сами, по обстоятельствам. В идеале нам хотелось бы увидеть резидента здесь, на Гидре, но идеалы труднодостижимы. Стоит напомнить, что аборигены, как всегда, не должны заподозрить вмешательство инопланетных сил. Если что-то пойдет не так, вы можете воспользоваться помощью наших резидентов в некоторых соседних странах, сведения о которых вы тоже получите. Вопросы есть?

– Вопросов не имею, – ответил Везунчик-Мостобой. – Давно пора этого гада замочить. Сколько он наших прогрессоров погубил! Да и вся Гея из-за него сверху донизу переворошилась!

– У меня есть вопрос, – неожиданно для себя встрял 52-Б/7. – Ведь на Гее полно прогрессоров. Почему нельзя поручить устранение им?

– У данного резидента есть ментальные характеристики всех прогрессоров, действующих и действовавших на Гее, – сморщился Сорвиголова. – Ни одному из них к предателю не подобраться. Исключение составляет лишь Мостобой, чья ментаграмма по неясным причинам записана лже-резидентом с искажениями.

– Значит, кто-то из наших в его окружении все же есть, – сообразил Молчун, – раз мы располагаем такими сведениями?

– Был, – кратко ответил Сорвиголов. – Теперь уже нет.

– Да-а, – нервно передернул щупальцами 52-Б/7. – Ну и гад… Но у меня еще есть вопрос: ведь нас обучали на последнем курсе новейшей методике маскировки своей ментаграммы путем наложения ментаграммы реципиента…

– На это мы тоже возлагаем большие надежды, хотя вы ведь знаете: полной гарантии маскировки она не дает. Еще плюс: во времена обучения этого резидента в нашей Школе об этой методике никто не имел еще представления. Еще вопросы есть?

– Вопросов больше не имею, – приглушенно рявкнул Молчун.

– Что ж, действуйте, – подытожил инструктаж представитель Центра. – Думаю, вы осознали, что от успеха вашей миссии зависит весь ход дальнейшего прогрессорства на весьма перспективной планете. Экс-резидент, выстраивая свои эгоистические интересы, вполне может заменить прогресс на регресс на долгие-долгие годы. Прямо отсюда вы траспортируетесь на собственный гиперпространственный бот и немедленно стартуете к Гее. Связь кратчайшая по прибытии на ее орбиту и после этого молчок. О выполнении задания мне доложат другие. Подробности же, надеюсь, расскажете вы, по возвращении. Интересно, какое имя Вам, 52-Б/7, предложит Совет после этого акта?

Глава первая в которой понятие "везучести" подвергается большому сомнению
Всем давно понятно, что путешествия сквозь большие пространства страшно докучливы. Поэтому их желательно проводить либо во сне, либо в виртуальной "реальности", либо суметь заполнить индивидуально- и общественно полезным трудом. Впрочем, можно сочетать все три подхода, чем Мостобой с Молчуном и занимались – так что даже на обычный треп времени уже не оставалось. Разве что самую малость…

– Все же где ты с ней познакомился?

– На ее сольном концерте, в аквапарке. Ты ведь там бывал?

– Пару раз, правда, на выступлениях других звезд. По мне там слишком тесно, суетливо и все искусственно. Проще смотреть по визору.

– Проще, это да. Только уж приключений со звездами не жди.

– И все-таки как ты исхитрился?

– Я же говорю, повезло. Там над стеклянной стеной, что огораживает сценическое пространство, свисали отдельные ветви. Теперь их уж нет, сейчас за этим следят, но несколько лет назад они были. Я сразу прикинул, что если резко выпрыгнуть к ветке из воды, то можно дотянуться и в рывке кувыркнуться через стену в их бассейн. Так эта мысль во мне и засела. Вместе с грезами о Леллинн.

Я тогда почти не пропускал ее концертов и знал наизусть все номера – вплоть до последовательности движений, изменений окраски и форм, ментальных переливов и заклинаний. Более того, в своем бассейне я пытался повторить эти номера, до тонкости оттачивая каждое движение, контролируя их по визорной записи. Петь я, конечно, не брался, но движения освоил вполне. Особенно нравилось мне то соло, где она в образе манты заклинает своего неверного возлюбленного прийти к ней, согреть своим телом, слить с душой душу… Мне казалось страшной несправедливостью, что этот тип ее не слышит, а если слышит, то не спешит утешить. В то время как мои душа и тело так и рвутся на призыв божественной манты…

В тот вечер я отчего-то был особенно чувствителен. От номера к номеру моя экзальтация нарастала, и когда началось то соло, я непроизвольно тоже принял форму манты и помчался вокруг бассейна, лавируя между зрителями. Пронзительно коснулась души ее первая мольба, вторая… и я взметнулся-таки из воды, рванул ветку и с коротким всплеском взрезал воду артистического бассейна. Еще никто ничего не понял, Леллинн возвышала свою мольбу, грациозно извиваясь всем манто, как в свете цветных прожекторов рядом с ней, над ней появилась черно-белая манта и стала на удивление синхронно вторить ее сладострастным движениям. Леллинн удивленно замерла, прекратив пение (музыка же продолжалась), и рванулась от меня в сторону, потом в другую… Не тут-то было: по наитию я применил школьный бойцовский прием, мгновенно выпустив присоски к ее коже. В результате даже во время этих бешеных конвульсий синхронность наших движений почти сохранялась. Леллинн метнулась было к купе декоративных водорослей, где скрывался режиссер, но тот видимо успел профессионально оценить синхронность движений и выигрышность ситуации в целом, что подтверждала всеобщая завороженность зрителей. Потому он шикнул на нее и велел музыкантам играть окончание другого, парного номера, тоже хорошо мне известного. Так мы на пару с Леллинн исполнили танец "экстази" и хотя присоски можно было уже отцепить, я не смог этого сделать: ведь то была кожа Леллинн…

За купой, куда мы вновь приплыли, барражировали две могучие гидры. Они с треском отодрали меня от суперзвезды и, заломив ласты, повлекли было в театральные дебри, на расправу. "Подождите! – воскликнула Леллинн. – Я хочу, чтобы он дождался окончания концерта. И не смейте его терзать!". Вот, собственно, и вся история моего знакомства со звездой.

– Постой, а что же было потом, после концерта?

– Но ведь ты спросил, как мне удалось познакомиться с Леллинн? Я честно рассказал. Теперь моя очередь спросить тебя кое о чем.

– О чем же?

– Да вот интересно, с кем я имею дело: с опытным самцом или желторотым юнцом? Потому что самец может в деталях представить, что было потом. А юнцу бессмысленно рассказывать о неведомых ему пока ощущениях. Скажу лишь, что Леллинн была в ту ночь ко мне очень добра. Но других свиданий у нас не было.

– Везунчик, а почему тебя Мостобоем назвали? Ведь судя по твоим рассказам, тебе продолжает везти? Или это несерьезное имя? Могли предложить другой вариант: например, Удачливый…

– Ты что, в самом деле, не понимаешь? Это ж верный способ накликать беду. Был удачливый Везунчик – и нету. Так что и ты кончай так меня называть. А почему Мостобой? В той стране, где я прогрессором был, началась вдруг гражданская война и через время стала жутко ожесточенной. Я пытался лавировать, но был вынужден примкнуть к одной из сторон.

Однажды "нашим" удалось прорвать оборону противника на одной из автострад, и в этот прорыв вошел бронетанковый полк, где служил и я. Одним броском полк достиг горной реки, через которую вел головокружительной высоты стальной мост, а за рекой располагался город мирных, но "чужих" жителей. Как в таких случаях поступают "наши" с "чужими", я уже знал. Поэтому я осознанно напросился в головной танковый дозор, перед мостом вероломно разоружил "товарищей" и позволил им бежать навстречу основным силам, а сам закупорил танком въезд на мост, собрал трофейное оружие и боеприпасы и стал ждать нападения "своих". Оно последовало довольно быстро, и поливали меня от всей души – но только из стрелкового оружия и гранатометов, опасаясь за сохранность моста. Танк был многократно пробит, но укрытие все равно давал, а убить пулями нас, конечно, сложно. Сдерживал я их несколько часов и, хоть экономил боезапас, он все же закончился. После чего пришлось имитировать самоубийство, бросившись с моста (трюк с "мячами" помнишь?). Позже я узнал, что "чужие" подоспели вовремя и мост отстояли. Но мне из этой страны пришлось скрытно эвакуироваться и прогрессорство свое на Гее завершить. Реакция руководителей Центра на мою выходку была неоднозначной, но поскольку инопланетные уши в итоге не вылезли, она была в целом одобрена и меня даже поощрили именем Мостобой.

– Да-а… Завидую. Год после выпуска – и ты уже с именем. В то время как другие ждут благоприятного случая по несколько лет. А то и вовсе со школьной кличкой век мыкают…

– Тебе-то что комплексовать, Молчун? У тебя псевдоним вполне приемлемый и даже похож на настоящее, прогрессорское имя. Так что пять раз подумай, прежде чем сменить его на какой-нибудь Хитроум… Или Ураган.

– Какое же имечко у нашего резидента-президента? Ага, Лось. Оно, конечно, геянского происхождения и буквально означает… вот – величественное лесное копытное животное. С виду смирное, но в раздражении смертельно опасное. Впечатляет. Кстати, Мостобой, оно похоже на школьное прозвище – вот только на Гидре нет таких тварей.

– Ты забываешь, что Гея нам известна относительно давно и в Школе ей посвящен специальный курс – правда, факультативный. Лось, видимо, сразу готовился в прогрессоры на Гею – как это было принято в те годы. Так что его имя вполне может иметь школьные корни.

– Хочется согласиться. Из чего, пожалуй, следует, что он в ходе прогрессорства экстравагантных выходок себе не позволял и вообще ничем не выделялся. Вот как в резиденты-то выходят, дорогой Мостобой. А ты в начале карьеры себя засветил и тем самым обрек на что? Именно: на оперативную работу. И только.

– Слушай, а ты точно Молчун? Может наоборот, Болтун? И прозвище твое следует понимать иронически?

– Да нет, в Школе я, в самом деле, предпочитал отмалчиваться. А сейчас, получив задание, словно крылья расправил и голос обрел. Сам себя не узнаю.

– Ну-ну, метаморф, дерзай. Только не во вред делу и суммарному здоровью, особенно моему. Я так к нему привык – жалко было бы расстаться. Кстати об именах. Я подметил забавную деталь: туземное имя Лося, традиционно сложное, можно запомнить как комбинацию трех химических элементов: бор, никель, цинк. Улавливаешь?

– А ведь действительно… Хоть и с некоторыми купюрами. Беру на заметку, хитроумный Мостобой.

– Пользуйся заводями моего ума. А то: оперативник и только…

Вынырнули из гиперпространства удачно, в створе бот – Луна – Гея. Впрочем, этот переход был давно отработан прогрессорами и запрограммирован с точностью до тринадцатого знака. Теперь следовало вписаться в один из метеорных потоков и под его прикрытием приводниться в Тихом океане, не слишком далеко от берегов вотчины Лося. Бот законсервировать на дне с маячком, а самим двигаться к цели, используя необходимые метаморфозы. Единственным серьезным фактором помех могла стать техно-спутниковая оболочка Геи, и потому звездоплаватели посвятили необходимое время для наблюдений и внесения дополнений в имеющуюся в корабельном компъютере базу данных по спутникам. Наконец, необходимая программа траектории полета к Гее была составлена, и бот вынырнул из-за Луны.

Все проходило штатно, оставались какие-то секунды до входа в атмосферу, как вдруг на Мостобоя и Молчуна навалилась перегрузка, а на экране компъютера зафиксировалось резкое искажение курса. Тотчас на мониторе появилась надпись: "Аварийный вход! Использовать самоспасатели!". Огорошенные прогрессоры быстро закапсулировались, перегрузка частично была компенсирована, но тут корабль охватила жуткая тряска, а температура обшивки стала угрожающе расти. То были признаки слишком крутого входа в атмосферу. Мостобой запросил компъютер о причине сбоя и получил ответ, что один из спутников внезапно стал переходить с одной орбиты на другую и во избежание столкновения компъютер выкрутил траекторию полета. Теперь он пытался ее выположить, но плавно – во избежание дешифровки искусственного происхождения "метеорного" трека.

– Он м-маскируется, а мы вот-вот сгорим! – простонал Мостобой, лихорадочно следя за трассой спуска и прикидывая вероятный район встречи с Геей. Выходило, что они все же попадут в океан, но не в Тихий, а в Индийский. – Лишь бы не подвели посадочные компенсаторы…

Компенсаторы сработали как надо, только вот соприкосновение раскаленного до критического предела корабля с водой имело ужасные последствия: бот выпрыгнул из воды и с оглушительным звуком взорвался. Капсулы с космонавтами уцелели, но просвистев спаренными пулями над водой и сделав о ее поверхность серию рикошетов, врезались в скальный берег некстати подвернувшегося кораллового островка и раскололись. Мостобоя и Молчуна тоже шмякнуло о скалу и, потеряв на несколько мгновений сознание, они погрузились в воду.

Эти мгновенья оказались роковыми. Когда Молчун пришел в себя и огляделся, то вновь чуть не вырубился от ужаса: две зубастые крупные рыбины ("барракуды что ли?" – мелькнуло в памяти) уже разодрали гидрообразное тело Мостобоя и пожирали его фрагменты. По тому как аморфно колыхались в воде еще не заглоченные части товарища, Молчун понял, что Мостобой не успел в этот раз запустить механизм дифференциального метаморфизма, столь виртуозно им освоенный. Кончилось легендарное счастье Везунчика!

– Он не успел, но мне надо успеть! – молнией озарило полуживого прогрессора. – И как можно мельче, чтобы не представить для чудовищ интереса!

Моментально его сознание рассредоточилось по элементарным ячейкам тела, однако закукливание и распад ячеек заняло больше времени, в течение которого Молчуна шибко трясло от страха. Впрочем, "барракуды" его так и не заметили.

Рано чужак радовался. Образовавшееся при распаде скопище псевдочервей, объединенных ментальной связью, стало улепетывать от страшного места, прижимаясь ко дну, но это коллективное движение было замечено другими прожорливыми обитателями кораллового рифа. Стая изящных рыбок алчно спикировала на скопище и принялась ловко поедать фрагменты Молчуна. Напрасно псевдочерви искали убежища в углублениях рифа, напрасно ввинчивались в придонный ил – их везде настигали зубастые красавицы.

Повезло лишь одному из мини-Молчунов, в панике заползшему в спиралевидную раковину, на счастье оказавшуюся пустой. Первое время он просто дрожал, сократившись до минимума, но с ним ничего не происходило. Тогда он вспомнил о ментальной связи, включился – и никого из своих подобий окрест не обнаружил! Его снова стало трясти и корежить, навалилась беспросветная тоска… И вдруг сознание его померкло, охваченное нервной горячкой.

Глава вторая в которой на подозрение попадает арабский мир
Жители Гидры – очень выносливые существа, тем более те из них, что прошли горнило вступительных экзаменов в Школу прогрессоров. Поэтому неудивительно, что организм Молчуна поборол нервную горячку и залечил травмы, полученные при ударе о скалу. Он обрел власть над своим телом и даже преобразовал его в привычную гидру, только совсем небольшую, по размеру спасительной раковины. Следовало теперь осмыслить сложившуюся ситуацию и мизерные шансы на выполнение задания. И тут Молчун, к своему удивлению, обнаружил провалы в памяти!

Нет, то, что он прогрессор с планеты Гидра и звать его Молчун, он помнил. А это планета Гея, на которую он прилетел на космическом боте в паре – надо же – с Везунчиком! Посадка была аварийной, они упали в воду и… И все, дальше он ничего не помнил. Куда девался Везунчик? Где этот долбаный бот? Или хотя бы его координаты в памяти… И с какой стати он залез в раковину и уменьшил себя до последнего предела? Попробуй теперь нарастить рабочий объем и энергетический ресурс…

Не было ясности и с прогрессорской миссией. Им надлежало… не то вывезти, не то устранить… президента какой-то геянской страны – но какой? И как звать этого президента? Полные потемки… Хотя… что-то такое брезжит… Имя похоже, кажется, на геянское название какого-то химического элемента…Да, так говорил Везунчик! А какие у них названия элементов? Тоже ведь толком не помню. Стой: оксигениум, гидрогениум, феррум… Не то, как то короче: гар, вар, бар? Нет, не помню!

Подведем итоги: напарника нет, корабля нет, объекта акции нет. Что же теперь делать? Видимо пока просто выживать, приходить в норму. А там, глядишь, и амнезия пройдет, вспомню все что надо.

В коралловый биоценоз Молчун вписался удачно – главным образом, благодаря панцирю раковины. Ни рыбы, ни крабы даже не пытались ее сокрушить. Вопрос с питанием тоже разрешился: лишенный возможности прямого фотосинтеза, Молчун регенерировал атавистическую пищеварительную систему гидры (увы, их род возник отнюдь не с фотоэлементами), и вскоре в венчик щупальцев, обманчиво вяло колышащихся над устьем раковины, стала попадать различная придонная мелочь: черви, рачки, мальки рыб, а потом и сами рыбешки. Охоте весьма способствовало использование Молчуном электрических стрекал: бенц! разряд и безвольная тварь тянется щупальцем в пищеварительный мешок.

Весьма скоро раковина стала Молчуну тесна. Жаль было покидать эту цитадель, но вместе со своим жильцом она расти не могла. Впрочем, к тому времени прогрессор весьма окреп и, при желании, сам мог стать грозой всех обитателей кораллового рифа. Поразмыслив, он преобразовал себя в электрического ската, – вернее, псевдоската, так как в отличие от оригинала не захотел питаться придонной мелочью, а стал охотником на рыб. Рыбы никак не ожидали от "ската" такой подлянки и так и не смогли привыкнуть к его ударам исподтишка. Масса и энергия Молчуна стремительно росли. По мере роста он предусмотрительно стал восстанавливать многоячеистость своей структуры и кропотливо исправлять многочисленные повреждения в системе подкожных фотоэлементов.

Уверовав в свою безопасность, он все чаще выбирался к береговой кромке и лез на берег, с несказанным удовольствием переходя на фотосинтетическое питание. Здесь к нему в полной мере вернулась радость бытия, энергия молодости. Еще бы рядом появился вдруг Везунчик… Куда он все-таки подевался? И когда восстановится память? Этакий могучий детина, а что делать со своей мощью – непонятно!

Как то естественно он трансформировался в привычное для себя существо – манту. Однако до взрослой особи его масса еще не дотягивала, и потому Молчун не покидал окрестностей хорошо изученного кораллового острова. Теперь его все больше тянуло небо, он даже присмотрел в качестве стартовой площадки высокий утес на юго-восточной стенке берегового обрыва. Но взмыть в небо в виде манты? Конечно, окрестности островка, в основном, пустынны, но все же Молчун заметил пару раз на горизонте силуэты рыбацких судов. А высоко в небе иногда появлялись инверсионные следы самолетов. К тому же над Геей полно спутников, оснащенных современной оптикой, а значит, всегда существует шанс угодить на фотоснимок с супервысокой разрешающей способностью. Нет, если уж летать, то максимально маскируясь под местных птиц. Желательно не из тех, кого едят, а тех, которые едят. Например, под того крупного парильщика, что появлялся недавно над островом – кажется, орла?

Здесь самое время сказать, что зрение гидран, изначально слабое, в ходе технофизиологической эволюции улучшилось коренным образом. Мало того, что теперь они могли различать малейшие детали предметов на расстоянии до 1 км (конечно, в воздухе), но при желании и воссоздавать увиденный образ перед мысленным взором. И в соответствии с образцом могли конструировать его подобие (хотя бы внешнее), а затем перевоплощаться в него.

Сказано-сделано. Вскоре образ орла обрел в сознании Молчуна конструктивное решение и был готов к воплощению. Загвоздка крылась в том, что орел весил всего десять-пятнадцать килограмм, тогда как гидранин набрал уже больше пятидесяти. Надо было делиться.

Молчун-2 подобрался, ковыляя, к обрыву, захлопал раскидистыми крыльями и толкнулся. Провалившись на десяток метров, он все же поймал восходящий поток и стал подниматься в небо. Техника полета ему сначала не показалась: постоянно приходилось лавировать, удерживаясь над потоком, да и скорость оставляла желать лучшего. Но со временем приноровился и даже стал получать удовольствие от кругового парения над островом при минимальных затратах мышечной энергии.

– Что, балдеешь там, под небесами? – завистливо одернул его по ментальной связи Молчун-1. – О деле и думать забыл?

– А кто мешал тебе, вернее, вам лететь тоже? – парировал счастливец. – Сейчас балдели бы вчетвером и, кстати, могли провести разведку окрестностей сразу во все стороны света. Хотя… пожалуй, перспективным является лишь одно направление: северо-западное. Там виден протяженный обрывистый берег, вероятно, материковый. А по другим азимутам – только океан без конца и края. Впрочем, кое-где есть островки, но нам, я полагаю, они не интересны?

– Будет тебе балаболить, мелкота, определился с направлением – так маши крыльями!

– Ничего-то ты в орлином полете не понимаешь, брюхан. Орлу достаточно шевелить кончиками крыльев и его несет туда, куда он пожелал. Неужто тебе осьминог зенки чернилами залил?

– Все я вижу, – примирительно буркнул Молчун-1. – Хотя и не представляю.

– Местность, я тебе скажу, преотвратная, – вел ментальный репортаж Молчун-2. – На берегу голые раскаленные скалы, а в глубине материка они перемежаются с песчаными барханами. Только в расщелинах есть какая-то растительность. Неужели здесь может кто-то жить? А ведь, пожалуй, живут – вот расщелина побольше и зелень в ней погуще, под ней видны редкие лачуги, около них копошатся дети, собаки, куры, старик что-то втолковывает ослу… Эх, люди, до чего жалкие созданья!

– Лети дальше, царь поднебесья, и молись, чтобы на траверсе не оказалось менее жалкого человечка, оснащенного винтовкой с оптическим прицелом, который может сверзить тебя в пыль только из желания развеять свою скуку…

– Ну это вряд ли, я все же орел не настоящий: пропущу пулю через себя и все дела… О, вот за грядой барханов тропа и на ней цепочка из длинноногих и длинношеих двугорбых мохнатых животных с погонщиками меж горбов. Как же их называют…кэмел, дромадер, верблюд… да, верблюдов. Ну и важные твари! Не идут, а шествуют, без видимых усилий, только ходули переставляют да боками пошевеливают. А морды, морды-то какие презрительные… Чудо как хороши!

– Лучше опиши погонщиков, – пресек неуместные восторги собрат.

– Да какие-то невзрачные, закутанные с ног до головы в серые пыльные хламиды, лиц не разобрать. И все молчат, даже почти не шевелятся.

– Что ж, вероятно, надо лететь вдоль караванной тропы и она выведет к значительному поселению. Может там удастся понять, что это за народ и страна и не знаем ли мы с тобой местный язык? Если же знаем, то вполне может оказаться, что с их президентом нас и посылали разобраться. Так что вперед и вниз, а там…

– Значит, арабы… – неспешно раскидывал мозгами Молчун, колыхаясь в прибрежных водах в форме гигантской медузы, что позволяло беспрепятственно наращивать фотосинтезом массу и энергию. – Что же я знаю об арабах? Их чертовски много, они экспрессивны, а главное, расселены по многим странам. В какой же из арабских стран может находиться наш резидент-президент? Впрочем, это еще не факт: знание мной арабского языка, наша высадка возле Аравии (четко я определился по солнцу, звездам и береговой линии!), конечно, симптоматичны, но для чего надо было учить еще пять языков, среди которых периферийный русский? Ну чтоб мне вспомнить конкретное задание Центра… Или хотя бы "химическую" формулу Везунчика…Был ли в ней намек на арабское имя?

А если пойти от обратного, то есть от арабских имен – не всплывет ли формула? Какие же арабские имена на слуху: Гарун аль Рашид, аль Бируни, аль Низами… Все на аль получаются… Так ведь и в формуле что-то похожее на "аль" было! Или "эль"? Тогда к латинянам ближе: эль Доминго, эль Пасо, эль Борхес… Последнее совсем созвучно, есть такой химический элемент: бор! В то же время посадка бота была явно аварийной, то есть отклонение от курса могло иметь место. Но насколько значительное?

Так менжевался ущербный пришелец с далекой Гидры в изумрудно-аквамариновых водах, прогреваемых почти отвесными лучами солнца, менжевался и наращивал, наращивал массу. А под вечер решил, что следует действовать последовательно: с того конца, что рядом. То есть прозондировать мир арабский, а далее по ситуации. И еще решил, что лучше действовать в компании из двух-трех существ, для чего нарастить массу до 200–250 кг.

Глава третья в которой появляются Андрей, Катя и верблюд.
И вот настал тот волнительный день, когда Молчун положил себе выйти на берег и внедриться в людское сообщество. К берегу он придрейфовал в виде группы медуз, но прежде чем начать трансформацию в арабов, создал "чайку", взмывшую над побережьем в качестве разведчика. И не напрасно! С высоты птичьего полета "чайка" обнаружила мчащуюся в облаке пыли именно к данному участку берега кавалькаду. Сначала ни состав, ни смысл ее были Молчуну непонятны. Наконец он разглядел, что впереди на верблюде, вцепившись в горбы, мчатся два седока и что это мужчина и женщина в европейских одеждах. А следом галопируют шесть арабов в черных бурнусах, на черных конях, которые постепенно настигают европейцев, охватывают их в полукольцо и гонят к берегу. Молчун вспомнил основные сведения об арабском менталитете и посочувствовал обреченным беглецам: если они были уличены в прелюбодействе или просто нарушили какие-то приличия, кара их ждет несуразно жестокая.

Тем временем погоня почти завершилась: верблюд выбежал на береговой обрывчик и встал – как ни понукали его седоки. Тут же, гортанно крича, подскочили арабы, и двое из них, прыгнув с коней, поспешили к верблюду и беглецам. Вдруг европейцы стремглав кинулись на шею верблюда, с нее на кромку обрыва, с обрыва на пляж и, схватившись за руки, бросились в воду! Арабы дружно выругались, погарцевали на обрыве, но в океан сигать не стали, а рассредоточились вдоль берега в ожидании неминуемого конца: либо пловцы повернут где-то к берегу, либо выбьются из сил и утопнут.

Плыть бедолагам пришлось как раз через омедузенного Молчуна. Ядовитых стрекал у него, конечно, не было, но пловцы инстинктивно пытались уворачиваться от студенистых тел.

– Андрюша! – слабо воскликнула по-русски молодая женщина. – Какой в этом смысл?

– Плыви, Катенька! – отозвался ее сотоварищ, мужчина лет сорока. – Если дадимся им в руки, тебя забьют камнями, а обо мне и говорить нечего…

– Мне так жаль, – покаянно молвила Катя. – Ведь это я тебя совратила…

– Полно Катенька, я не мальчик и жалею не о том, что тебя встретил, а что встретил так поздно и неуместно. Но плыви, не разговаривай, береги силы и верь, что они нам еще пригодятся…

Катя в ответ испустила стон, но поплыла молча.

"Что же, – встрепенулся Молчун, – так и дать им утонуть? Я прогрессор или кто?"

Дальше он стал действовать стремительно: собрал свои студенистые тела в две массы, в которых начались невнятные сперва трансформации, но через минуту-другую в воде явственно обозначились два "дельфина". Они попрыгали из стороны в сторону, порезвились, осваивая только что неведомую технику движений, и бросились вслед упрямым пловцам. Вот уже догнали, одновременно поднырнули под них и, ощутив касания человеческих животов, слегка приподнялись. Женщина инстинктивно шарахнулась в сторону и соскользнула со спасителя. Мужчина же ухватился за шею "дельфина" и, не ощутив противодействия, умостился основательнее – хотя и был в недоумении. Обернувшись, он увидел барахтающуюся спутницу, второго дельфина возле нее и, сжав ногами бока своего, попытался руками повернуть его назад. И – о, чудо! – у него получилось: дельфин повернул обратно!

– Катя! – во весь голос крикнул неведомый Андрей. – Не бойся, хватай дельфина за плавник и седлай его! Им, видно, захотелось нас спасти!

– Ишь, какой догадливый попался, – пробурчал про себя Молчун-1, а Молчун-2 нырнул под женщину повторно. В этот раз и она ухватилась, умостилась, рассмеялась и разрыдалась.

– Что за реакция у этих женщин? – ментально подивились Молчуны, слаженно двигаясь в открытое море. – А, впрочем, и наши гидранки сильно от гидран отличаются…

– Андрюша, – позвала сквозь слезы и улыбку Катя. – А они нас там не бросят?

– Сколько я слышал про такие случаи, не должны, – заверил храбрящийся Андрей. – И в добре и в зле животные последовательны…

– Может, распадемся для смеха и поучения на шары? – хохотнул Молчун-1.

– Моя не выдержит, сердце лопнет, – предостерег Молчун-2. – Да и дешевка это.

– Сам ты дешевка, – обиделся близнец. – А далеко мы собрались?

– Давай у "чайки" нашей спросим: что-то она самоустранилась…

– Да здесь я, здесь, отслеживаю всю картину. Арабы на колени повалились, Аллаху молятся, глаза выпучив. Все, отмолились, на коней садятся, пятки им в пах и поскакали от берега, словно дэвы за ними гонятся. Так что можете поворачивать.

– А скажи, – спохватился Молчун-1. – Где находится верблюд беглецов?

– Ну, хоть арабы и спешили, но верблюда с собой захватили – видно, они здесь на дороге не валяются…

– Вот и хорошо, – порадовался Молчун-1. – Давно хочу верблюдом стать.

– А ты у товарищей спросил?! – в один ментальный голос рявкнули "чайка" и Молчун-2.

– Ты как была в дозоре, так в нем и останешься, – парировал Молчун-1. – Только, наверное, во что-то другое превратишься, столь же мизерное. А что касается тебя, товарищ "дельфин", то так надо для дела. Усек?

– Андрюша, – вновь подала голос Катя. – Наши дельфины к берегу поворачивают…

– Вижу, вижу, – сквозь зубы отвечал Андрей. – Но идут по большой дуге… Может, хотят подальше от того места высадить?

– Нет, нет, я то место запомнила, во-он по той скале, красной на желтом фоне – прямо к ней мчат!

– М-да, действительно. Но куда с берега подевались арабы?

– Может быть, залегли? И нас подкарауливают?

– Да вроде нет… Видишь, там к океану есть небольшой уклон, поэтому обрыв и подходы к нему более-менее просматриваются. В общем, рискнем. Если же они откуда-то выскочат, вновь бросимся в воду. Больше нам ничего не остается…

– Это чудо, Андрюша, – счастливо шептала Катя, стоя обнявшись с любимым мужчиной на пустынном обрыве над Индийским океаном. – Наверное, есть Бог на свете, мы с тобой ему приглянулись, и он нас спас.

– Я всегда считал себя атеистом, – отозвался Андрей с виноватой ноткой в голосе, – и жить в атеизме мне было просто и уютно. А теперь все усложнилось, не знаю, что и думать…

– Не надо все время думать, просто живи и чувствуй, как хороша жизнь. И мы с тобой хороши, а жизнь нам сохранена, чтоб мы и дальше любили друг друга. Вот ты меня сейчас обнимаешь, и я уже почти забыла все страхи. Все во мне к тебе льнет, просит твоей ласки: и губы, и груди, и бедра и лоно…

Все мое – твое, все для тебя. Возьми же мои прелести, сомни, разнежь, зажги страстью…

– Эк они возбудились, – взбодрился тож Молчун-"чайка". – Счас смогу узреть половой акт между людьми… Меж крабов, рыб и черепах видел, а эти как? Ага, предварительные ласки: объятья, потискивания, поцелуи, поцелуи, поцелуи…Всю зацеловал, буквально всю. О, еще и кусает…Теперь грудь высасывает: одну, другую. А лоно вовсю жмет, пальпирует… Интересная техника и вполне действенная: вон как она выгибается, трепещет… Наконец и семяввод задействовал… Тут техника обычная, почти как у черепах, только почему-то животом к животу. Сдается мне, что черепаший метод все же удобнее.

(Замечание в скобках: по сравнению с гидранами возможности у людей скудноваты: мало того, что гидранцы могут трансформироваться и, соответственно, переживать все виды совокуплений, но в своей естественной форме, имея столько щупалец и стрекал, способны создавать буквально симфонии чувственных ощущений, что подлинные умельцы и делают. Вот только чтобы стать таким умельцем, необходимо долгое общение с опытными и тоже виртуозными самками, терпеливо подсказывающими самцам последовательность, интенсивность и совокупность воздействий на их чувственные органы. Однако для подобных экспериментов необходима уйма свободного времени. Да и самки такие нарасхват, простым гидранам они практически недоступны.)

Конечно, у Молчуна было несколько сексуальных контактов с гидранками, в том числе с одной взрослой и относительно опытной, но единичные контакты в этой сфере – ничто. В итоге даже вкуса, стремления к сексу у него еще не появилось. Но вот сейчас, наблюдая всю технику, а затем апогей человеческого полового акта, Молчун – "чайка" непроизвольно ощутил нарастание в теле томления, затем жар и сильный, частый пульс. Он стремглав ринулся с высоты к ленивым волнам и стал носиться над ними хаотично и даже издавать крики.

– Что ты разнервничалась, трясогузка? – запросил по ментальной связи Большой Молчун, только что трансформировавшийся в верблюда и потому не воспринимавший любовный акт.

– Да так, рыб гоняю, – смалодушничала "чайка".

– Во дури-то у тебя еще… Давай, лети к влюбленным и дай знать, когда мне можно будет к ним подойти.

"Чайка" взмыла над обрывом, зависла и сообщила:- Уже можно, лежат рядом без сил и чувств.

– Андрей, я слышу шаги, – всполошилась Катя. – Тяжелые. Ой, это наш верблюд! Точно наш: вот пятно белое на боку, залысины и копыта все сбитые! Где же он прятался? И надо же, нас нашел! Наверно, есть бедняга хочет…

– Катя, верблюды долго могут обходиться без пищи, а нашего мы из стойла увели, где его наверняка и поили и кормили. Странно, почему арабы его с собой не забрали… И где он на самом деле был: мы, вроде, все окрестности с тобой оглядели.

– Наверное, под обрывом. Спрыгнул за нами и лег в расщелину, вот его и не приметили. Или приметили, но не смогли, не успели назад вытащить: что-то ведь их спугнуло?

– Это да, спугнуло. Пожалуй, что наши дельфины. Арабы же видели, как мы лихо помчались в океан. Приняли за вмешательство Аллаха, испугались и убрались. Может и вообще от нас отстанут…

– Хорошо бы… Только Азиз вряд ли успокоится: как же, ведь его оскорбили и ограбили, первую жену увели…Трех оставшихся ему, конечно, мало. Хоть не такой он и самец, с одной кое-как управляется. В студенчестве, правда, ко мне пылал, ласки, слова и подарки расточал. Тем и пленил. Да еще экзотикой этой долбанной: море, пальмы, фонтаны, гарем… Вот и попала в настоящий гарем: туда не ходи, сюда ходи, в глаза мужчинам не смотри, будь незаметной на людях. Еле умолила его разрешить быть переводчицей на больших приемах в русском консульстве в Адене. Ведь совсем от безделья и невостребованности измаялась…

– Тут он промашку дал, твой Азиз. Если быть жестким собственником, то до конца.

– Ты тоже, тоже такой собственник?

– Нет, Катенька, я это, увы, стеоретизировал. А свою жену тотчас оставил, узнав, что у нас уже любовь a trua…

– Так ведь и это проявление собственничества, то есть мужского шовинизма, Андрюша, – ласково пожурила любовника неверная жена. – Разве в вашем кругу не считается, что у нормального современного мужчины кроме жены должна быть любовница? Этому вы находите и объективную причину: мол, образованных сексапильных одиноких женщин полно, а мужчин им подстать гораздо меньше. Но статистика, поверь, существует для дураков. В жизни все сложнее или наоборот, проще: если женское сердце всколыхнулось навстречу мужчине, то никакие цепи, даже супружеские, его не удержат. Вот как мое потянулось навстречу тебе…

– Ты права, Катенька, – целуя женщину легонько в губы, смирился Андрей. – Так что, действуем по прежнему плану? То есть прощай Йемен, да здравствует Оман? Слава богу, документы, кредитки и даже деньги все еще в кармане рубашки, в пластике, и ничего вода с ними не сделала. Только обуви мы с тобой лишились. Но если верблюд согласится вновь везти нас на себе, то это не страшно.

– Какой интересный симбиоз: человек-верблюд… – подумал Молчун, продолжая перетаптываться возле людей. – А вот с конями не так: арабы явно не спрашивали их о согласии, просто вскочили на спину, ударили по бокам и те рванули с места…

– Слушай, а правда, он же не взнуздан, – прошептала Катя. – Как мы его поймаем и уговорим?

– Ну, у тебя такой шепот трогательный, – улыбнулся Андрей. – Подойди к нему и пошепчи: ты согласен, кудлатый, отвезти нас туда, не знаю куда?

– Что-то мне его улыбка и словечки не нравятся, – решил Молчун. – Вот Катя – сама приятность. Пожалуй, отвезу их в Оман, а то в Йемене ее камнями закидают. Однако надо бы вспомнить или как-то узнать, есть ли в Омане президент? А в Йемене? Ведь было же, было в памяти!

Тем временем Катя, в самом деле, смело подошла к "верблюду", взялась за шерстистую шею и, глядя в прищур верблюжьих век, негромко попросила:

– Голубчик, ляг на землю, дай нам на тебя забраться…

И на глазах ошеломленного Андрея гордый "корабль пустыни" пал на колени и прилег, смиренно ожидая седоков. Со словами "Так что ж, нам теперь все звери и твари будут, по мере надобности, подчиняться?" бывший атеист полез к заднему горбу, потому что за передним уже примостилась шустрая Катенька.

– А теперь, голубчик, – потянулась Катя к верблюжьему уху, – поднимись и иди вперед, а я тебе хворостинкой буду путь указывать.

Андрей теперь почти не удивился, что и эта просьба взбалмошной дамочки была верблюдом выполнена. Хотя еще пару часов назад сей зверь в его руках не был столь покладист.

Глава четвертая в которой все начинается и кончается хорошо, а середина беспросветная
– Большего обалдуя наша спецшкола, наверное, еще не выпускала, – угрюмо размышлял Молчун, мерно вышагивая под лучами неистового солнца по узкому галечному пляжу вдоль все более высокого берегового обрыва. Из сообщений "чайки" он уже знал, что пляж вскоре исчезнет и берег на многие километры вперед будет только скальным. – И что тогда я смогу предпринять? Снова обернуться "дельфинами"? Это уж будет чересчур. А плавают ли верблюды? Я- то в образе "верблюда" смогу, а вот натуралы плавают? Впрочем, через час наступит ночь, а люди ночью привыкли спать. Тем более эти птенчики…

– Стой, Катя, – резко встрепенулся Андрей. – Здесь должна быть вода!

– Где?! – закрутила головой изнывающая от жары и жажды погонщица.

– Во-он расщелина в скале, по ней вьется зелень, а прилегающий участок пляжа влажный. Будем рыть, – спрыгнул с верблюда Андрей. И вскоре галька полетела из-под его полусогнутых ног.

"А он довольно смекалистый, – одобрил Молчун. – Может и добудет желанную воду".

– Есть! – возрадовался водоискатель. – Правда, чуть сочится, придется сосать.

– Что придется? – переспросила Катя. – Во что мы ее наберем?

– А вот увидишь. Подставляй ладошки. – И Андрей, припав губами к влажной гальке, стал терпеливо всасывать в рот скудную воду. А потом пустил струйкой в Катину горсточку. Та похлопала ресницами, но воду выпила. Потом еще и еще…

– Себе, – сказала она, наконец. И спохватилась: – А потом Голубчику нашему надо набрать. Правда, ему много надо…

"Вишь ты, – умилился Молчун. – Вспомнила, заботится. Хоть и ни к чему мне эта вода".

– Ему набрать не смогу, – отрезал Андрей. – Этому битюгу ведер десять надо. Да и ни к чему ему пока вода: я же тебе говорил, его запасы в горбах.

"Вот мерзавец! – вскипел Молчун. – Специалист выискался по верблюдам. А то, что я верблюд особенный, ему невдомек. Может, как раз меня надо трижды в день поить!"

– Андрюша, миленький, ну хотя бы немножко, – стала канючить Катя. – Ведь ему же обидно…

– Этого Азиза я начинаю понимать, – проворчал Андрей, но вновь припал к источнику. Катя стала по горсточке носить воду "верблюду" и тому ничего не оставалось делать, как эту ненужную воду пить. Впрочем, горсти на пятой Молчун мотнул головой и отошел в сторону.

– Правда не хочет! – обрадовалась Катя. – Кончились твои мучения, мой Квазимодо.

– Вот уже и Квазимодо, – хохотнул Андрей. – Давно ль еще Ромео был?

– И снова скоро будешь, – припала к нему Катенька. – Не пройдет и часа, как над нами раскинется звездный полог, взойдет сияющая луна, и мы забудем обо всем, кроме любви…

И вдруг добавила более прозаически: – Но пока неплохо бы чем-то перекусить. Ты такой умный, воду нам добыл, может, и рыб с крабами добудешь? А я бы их напекла-нажарила…

"Действительно, товарищ умелец, – заинтересовался Молчун, – давай, напрягись! Я бы, конечно, мог вас морепродуктами завалить, но погожу".

Только Андрей и тут не сплоховал: походил-походил по берегу и по воде вдоль берега, поотваливал камни и принес-таки несколько крабов. Потом снял рубашку и, заводя ее пузырем за валуны, поймал две рыбки.

– Хватит, Андрюша, – крикнула Катя, уже соорудившая костерок из скудного хвороста и пристукнувшая крабов. – Тащи сюда, я сделаю опалишку!

– А что, верблюда рыбой кормить не будем? – не удержался от колкости Андрей.

"Н-ну, погоди! – осатанел Молчун. – Вот приму я человеческий облик и так тебя отделаю!"

– Иди сюда, глупый, и сооружай спальное место, – улыбнулась Катя. – А то солнце через двадцать минут уйдет за горизонт и наступит тьма кромешная.

"Куда б мне деваться, пока они любовью этой будут заниматься, – затосковал Молчун. – Ведь доймут опять…"

"А ты разделись на верблюда и верблюдицу, – съерничала из неведомой дали "чайка" – глядишь, тоже скоротаешь ночку в радостях любви".

"Отстань, паршивка! – взъярился Большой Молчун. – В саранчу превращу!"

Беглецов настигли наутро. В этот раз не было ни черных коней, ни бурнусов, а была современная яхта и мощная оптика. Яхта шла вдоль берега в сторону Омана со скоростью десять узлов в час и скрыться от ее окуляров было практически невозможно. Молчун преследователей откровенно прошляпил, потому что не сообразил создать вторую "чайку" для обозрения тыла. Андрей и Катя как раз заканчивала завтракать (мужчина вновь проявил завидную ловкость в рыбалке), когда их окликнули с моря в мегафон. Они кинулись было к отвесному обрыву, потом в воду, но от яхты уже мчался катер с вооруженными людьми. Сначала Молчун хотел вмешаться и устроить нападавшим большой тарарам, но вовремя спохватился: уши, инопланетные уши! А потом понял и выгоду складывающейся ситуации: вряд ли Катю и Андрея казнят немедленно, это должно быть сделано по мусульманским законам публично – в назидание потенциальным прелюбодеям. Значит, их транспортируют в Аден, где произошло преступление или даже в столицу (как бишь ее, Сана что ли?) пред светлые очи президента или все-таки короля? Вот там я и вмешаюсь – если лже-резидента в Йемене нет. Если же это именно он… то, простите ребята, я ведь на задании.

Так что "верблюд" остался лежать на берегу. Но тут Андрей и Катя, поглядев друг на друга отчаянными глазами, испустили прощальные крики и дружно нырнули, открыв воде доступ в легкие. С катера нырнули следом, ухватили уже вялые тела, вытащили и, оценив ситуацию, стали удалять из легких воду, делать искусственное дыхание и массаж сердца. Откачали…

Молчун лежал, вытаращив глаза и не дыша, потрясенный попыткой двойного самоубийства. И перевел дух лишь заметив признаки жизни у спасенных. "Какое счастье, какое счастье…" – тупо повторял он, глядя, как его подопечных перегружают на яхту и уносят во внутренние помещения, как яхта разворачивается и уходит к мысу, потом за мыс…О нем же никто и не вспомнил.

Яхта шла к Адену уже вторые сутки. Невысокий, полноватый Азиз, безостановочно мотавшийся по палубе, встрепенулся, завидев выходящего из санузла доктора.

– Так что, хабиб, я могу, наконец, поговорить с женой?

– Теперь можешь, она в состоянии разговаривать. Но стоит ли, Азиз? Ведь ее участь предрешена?

– Стоит или нет, позволь мне решать. Я должен посмотреть в ее лживые, змеиные глаза!

С этими словами обманутый муж вошел в санузел – не заметив, что в притвор двери успел юркнуть и корабельный кот, тотчас скрывшийся под койкой, на которой лежала почти неузнаваемая Катенька.

Куда подевались ее сияющие глаза, нежные щеки, лукавые губы и чувственная грация? Из нее словно вынули душу, а вместе с душой и часть плоти, отчего Катя враз осунулась, померкла. Впрочем, в глубине глаз, обратившихся на него, Азиз различил металлический холодок, от которого его гнев вернулся.

– Хороша ты, Катя, нечего сказать, – заговорил он по-русски. – И вот такой ты мне сейчас очень нравишься. Тощей, черной, безобразной, никому не нужной.

Не дождавшись ответа, он продолжил: – Хочешь, верну тебя к себе, первой женой? Посажу в почетный угол и буду показывать остальным женам: видите, как сладостно любить чужого мужчину? Какие от этой любви получаются черные очи, впалые щеки и синие губы?

– Хватит паясничать, Азиз, – прервала его жена. – Ничего ты не вернешь и сердце свое не утолишь. Не спорю, я ошиблась, только не с Андреем, а когда-то с тобой. Но что об этом говорить, пустое дело. Моя участь мне известна, и ты не в силах ее изменить, даже если бы захотел. Ваш мир – душный мир. Жаль, что я этого вовремя не поняла.

– Наш мир – справедливый мир. Это вы живете как попало и с кем попало, то сходитесь, то расходитесь и плодите безотцовщину. У нас же каждый ребенок знает своего отца, дедов и прадедов. У нас все защищены законами шариата. Но если ты изменила мужу, то по тому же закону неминуемо понесешь кару и посмей мне сказать, что она не заслужена.

– Я уже все тебе сказала, Азиз.

– Но я не все сказал. Я ли тебя не любил? И тогда, в Москве, и здесь, в Адене. Знаю, тебя не смущали мои другие жены, потому что ты продолжала чувствовать мою любовь именно к тебе. Эта любовь меня и подвела, из-за нее я позволил тебе бывать с русскими, позволил им любоваться тобой, говорить с тобой, увлечь тебя. И вот теперь из-за своей любви я совсем тебя потеряю. Как мне жить после твоей смерти?

– Я верю, что ты горюешь искренне, Азиз. Но ты переживешь это горе. Напомню тебе французскую поговорку: лучшее лекарство от любви – другая любовь.

Азиз смешался, помолчал и вновь окрысился: – Значит, другая любовь? Как у тебя к тому шакалу? Внезапная, развратная? Как он тебя имел на этом приеме: стоя за пальмой? Или на перилах балкона? А может, ты минет ему сделала, сучка?

Ответом ему было полное молчание, только в глазах Кати, упертых в экс-мужа, усилился металлический холод. А еще за беснующимся арабом следили другие глаза: круглые, с вертикально-линзовидными зрачками, отсвечивающими в сумраке подкоечного пространства.

"Ну, давай, попробуй ее ударить, – почти умолял Молчун. – С каким удовольствием я вцеплюсь в эти толстые щеки и воловьи глаза!".

Но гнусный Азиз лишь смачно плюнул на пол и, колыхнув животом, вывалился из каюты на палубу. "Кот" в этот раз за ним не шмыгал, рассудив, что к Кате может зайти еще какой-нибудь гад.

Андрей был помещен в другую каюту, палубой ниже и потеснее. Он быстрее оправился после клинической смерти, но это вышло ему боком: сейчас он был прикован наручниками к какой-то вертикальной трубе и сидел на рундуке с руками, вывернутыми к затылку. Ступни его были опутаны цепью. Кто-то из почитателей шариата к нему недавно заходил, так как губы Андрея были свежеразбиты, а под левым глазом наливался синевой "фонарь".

Тут дверь открылась, и в каюту вновь зашел недавний посетитель: коренастый, с грубым лицом матрос. "Вот сволочь, мало ему показалось, добить, что ли, пришел?" – невольно съежился Андрей. Но, вопреки ожиданиям, матрос лишь внимательно осмотрел узника, затем его скрепы, и присев на корточки, стал вдруг распутывать цепь на ногах. Дверь опять ушла в сторону, и в ее проеме нарисовался Азиз.

– Ты что делаешь, сын собаки?! – вскричал он по-арабски. В ответ матрос, не вставая, необыкновенно ловко пнул босса в пах и затем в разгибе хлестко пробил ребром ладони в горло. Азиз упал мешком через порог, без признаков жизни. Матрос тотчас втащил его внутрь и закрыл дверь.

"Что за ерунда? – опешил Андрей. – Какие-то разборки?". Матрос же продолжил освобождать его ноги. Затем обшарил труп (?), нашел в кармане ключ от наручников и открыл их. Андрей молча стал массировать запястья, недоверчиво вглядываясь в недавнего обидчика, ныне освободителя.

– Я плехо не делать, – на ломаном русском сказал Молчун. – Твой враг – мой враг.

– Ладно, – скрепя сердце, согласился Андрей. – Что дальше?

– Ты лучше ждать здесь. Мочь попасть под пули. Мы все делать сами. Нас много.

– Я не согласен, – мотнул головой опекаемый. – У русских не принято прятаться за чужие спины.

"Молчун-2, как там у тебя? – ментально обозначился Молчун-1.

"Все штатно, – отозвался "матрос". – Куда теперь?

"Блокируй кубрик, мы идем к рубке. Каюту с оружием изолировали, но у кэпа и вахтенных есть пистолеты".

Молчун-2 сунулся к выходу, но обернулся, с сомнением посмотрел на русского и мотнул головой: – Идем. Строго за мной. Не слушать – возвращать в каюта.

Едва они вышли в пустой коридорчик, где-то наверху грохнул выстрел, и что-то упало на пол, потом еще. Тотчас в конце коридорчика отъехала дверь, из которой повалили свободные от вахты матросы.

– Что там? – крикнул навстречу коренастому "матросу" передний и вдруг увидел Андрея. – А этот откуда?

Молчун-2 молча влепил ему в торец и, не глядя на повалившегося, влепил с обеих рук второму и третьему, последнего же достал ногой. Андрей только диву давался, глядя на новоявленного Брюса Ли. Упавшие и не думали подниматься. Молчун взял последнего за ноги, втащил в кубрик и вернулся за вторым. Андрей через силу поволок оставшегося. Уложив всех, они закрыли дверь, и Молчун заклинил ее башмаком с ноги одного из поверженных. "Выстрел без последствий? – запросил он Молчунов-1 и 3. "Дыра была, – ответил Молчун-1. – И было больно. Сейчас кэп таращит глаза и, наверное, хочет помолиться да нечем – руки связаны. А ты тоже, вроде, шумнул?". "Пришлось махнуть конечностями. Матросы в кубрике, но скоро очухаются. Пойду гляну на кубриковый иллюминатор".

– Андрей, – сказал Молчун-2. – Смотреть на дверь и башмак. Я скоро приходить.

– О кей, – отозвался тот. – Других тоже блокируют?

– Тоже. Я проверить иллюминатор в кубрик.

– О кей, – начал верить в свою удачу бывший зэк. – А где Катя?

– Катя в порядке. Она под защитой. Как и ты.

"Зачем же ты тогда меня уродовал полчаса назад? – хотелось спросить Андрею, но он благоразумно промолчал.

Глава пятая в которой советники российских консульств ведут себя по-разному.
Лодку стремительно, но мягко вынесло на ночной песчаный пляж. Андрей, опершись ладонями о баллон, ловко прыгнул на берег и, подав руку Кате, принял еще слабую женщину в объятья. Молчун-2 заглушил мотор и тоже сошел на пляж. В стороне, вдоль берега, светили фарами и шуршали шинами по шоссе немногочисленные машины.

– Туда? – махнул Молчун в сторону запада.

– Да, – ответил Андрей. – По этому шоссе мы доедем до Адена, сменим машину и выберемся к консульству. Повторяю, что здесь нам вряд ли понадобится ваша опека и защита.

– Береженый бог бережет, – так, кажется, вы говорить?

– Действительно, есть такая пословица, – нехотя согласился Андрей. – Где же это Вы научились русскому языку?

– Я плавать с ваши моряки на траулер.

– Так что, лодку бросим здесь? А как Ваши товарищи выберутся с яхты?

– Ноу проблем, Андрей. Надо решать свои проблемы.

– Нет и еще раз нет, – категорически отреагировал старший советник российского консульства, вышедший по зову охранника к дверце в кованой ограде. – Вы что, не помните судьбу Грибоедова, который пытался вызволить из гаремов Тегерана русских невольниц? Между прочим, тогда вместе с ним толпа растерзала и остальных сотрудников посольства, о которых никто не вспоминает. А мы тоже люди и хотим жить. Это в социалистическом Йемене все были братья и сестры, а сейчас здесь разгул мусульманского фундаментализма. Узнают о помощи вам – не пощадят никого.

– Нам нужны лишь новые паспорта и немного денег, чтобы выехать из страны, – вновь воззвал Андрей к человеколюбию чиновника.

– Даже то, что я сейчас здесь с вами разговариваю, арабы могут расценить, как помощь преступникам. Вы сами заварили эту кашу, сами и расхлебывайте. Вот, у меня есть при себе немного денег, возьмите и уходите. В порту сейчас стоит под загрузкой наше судно, называется "Садко", может, его капитан возьмет вас на борт нелегалами…

– Что ж, спасибо и на этом. А все же американский консул вряд ли бы бросил соотечественников на произвол судьбы…

– Что теперь Америка и что Россия? Слон и моська, бывшая слоном… Идите с богом, не мозольте здесь глаза арабским сексотам.

– Я понял, вы получать отказ? – спросил Молчун, все прекрасно слышавший, присоединяясь к понуро шагающим от консульства нелегалам.

– А, Вы еще здесь? – вяло отреагировал Андрей. – Не надоело нас опекать? И вообще, что вам от нас надо? Какую банду или синдикат вы представляете? Задумали через нас поставлять в Россию наркотики?

– Как зовут вашего президента? – вдруг спросил Молчун.

– Борис Николаевич Ельцин, – машинально ответил Андрей и добавил в сердцах: – Гад, каких мало!

"Точно! – молнией сверкнуло в нутре инопланетянина. – Бор, никель, цинк! И гад! Все сходится!". Вслух же сказал:

– В Россия все так быстро меняться, русски моряки говорили, ваш президент – Горбачев.

– Был Горбачев да сплыл, – горько усмехнулся сухопутный русский. – Не гад, так придурок. Профукал великую страну… Но что тебе за дело до наших горе-политиканов?

– Какой президент – такие и помощники. Не надо искать от них помощь. Мы хотеть вам помочь.

– Но почему, черт побери?!

– Люди – братья! Это ваш кредо, русские.

Н-ну, так у нас говорили, – промямлил Андрей. – Твердили долгие годы. Сейчас уже не говорят. Стараются извлечь выгоду из человеческих отношений. Какая же ваша выгода, товарищ араб?

– Вы – красивые люди, Андрей и Катя, – мягко сказал Молчун. – Я хотеть продолжить ваши жизни. И все.

Андрей, устыдившись, промолчал. Но тут заговорила Катя:

– Как вы можете это сделать? И, кстати, как Вас зовут?

– Мое имя – Хасан, – выдал Молчун свою заготовку. – Яхта тоже пока наша. Африка – через пролив и там ваши паспорта быть действительны. Оставаться выбор страна и порт.

– На въезд в любую страну нужна еще виза, – напомнила Катя.

– Думать, что на побережье Африка можно попасть так же просто, как возле Адена. Особенно в ночь.

– Тогда лучше податься в Джибути, – предложил Андрей. – В Сомали и Эритрее тоже сильны мусульманские обычаи и связи с арабскими странами, зато в Джибути все еще доминирует французская культура. К тому же я немного знаю французский язык. И там есть международный аэропорт. Правда, все равно придется обратиться в наше представительство за помощью – но погром им грозить уже не будет…

– Значит, брать такси и ехать на берег, к лодка, – заключил "Хасан".

– Вы наивный человек, Хасан, – скривился Андрей. – Вашу лодку арабы наверняка прихватизировали.

– Нет, она на месте, я узнавать, – возразил моряк. И добавил, заметив недоумение европейцев: – По связи.

И вновь была ночь, море, лодка с тремя беглецами и пустынный берег, но уже в окрестностях Джибути. Впрочем, выбрать место для высадки оказалось непросто, и под вечер здесь немало покружил Молчун-"чайка". Причем когда лодка ткнулась в берег, к яхте, забравшейся далеко в 12-мильную зону, подлетел патрульный катер, и вооруженные люди сноровисто запрыгнули на явно контрабандистское судно. Тотчас оба остававшихся на яхте Молчуна прыгнули в воду с другого борта и через несколько минут появились в стороне в виде "дельфинов", игриво запрыгавших к берегу.

– Чего мы ждем? – нервно спросил Андрей у "Хасана", не спешившего покидать берег.

– Моих друзей. Пограничники здесь оказались резвыми, и им пришлось покинуть яхту.

– Они что, добираются до берега вплавь?

– Уже добрались. Вон бредут среди волн.

"Эй, Молчун, куда подевалась твоя ломаная речь? – шутливо поддел Молчун-1. – Ты нас демаскируешь перед этими русскими".

"А и пусть. Вряд ли они поверили в байку о бескорыстных арабских мареманах. Особенно глядя на ваши рожи висельников".

"А ты-то, "Хасан", давно в зеркало смотрелся? – ментально осклабились подельники.

– Удивительно ловко у вас все получается, – заметила Катя. – И возле Адена и теперь…

– Очень профессионально, – поддакнул Андрей, выразительно посмотрев в глаза Хасану. Но тот лишь пожал плечами и крикнул своим по-арабски:

– Погранцы вас заметили?

– Слава аллаху, нет. Им сейчас не до нас, ищут вовсю контрабанду!

– Пусть Аллах им поможет. А нам пусть пошлет шестиместный седан или шевроле с безъязыким сомалийцем.

– Я бы и на верблюда согласилась, – вздохнула Катя.

– Странные все-таки люди нас с тобой спасали, – молвила с досадой Катя, последний раз покрутив головой перед входом в пассажиронакопитель. – Так и не появились, не проводили нас.

– Да слава богу, – криво усмехнулся Андрей. – Но почему-то мне кажется, что они или кто-то от них вскоре появится у нас, в Москве. Может даже эти "кто-то" летят нашим рейсом.

– Не может быть! – запротестовала Катя. – Я предпочитаю верить в человеческую отзывчивость. Помогли же нам в этом консульстве с визами и билетами. К тому же среди наших попутчиков нет ни одного араба…

– Хорошо организованная преступность, Катенька, не признает границ и национальностей, – изрек Андрей банальную истину. – Их сообщниками могут быть люди любой расы, веры и социального положения. Например, вон та пара приличных упитанных французов нас исподтишка оглядела.

– Вот приметливый негодяй! – ментально возмутился плешивый "француз". – Вычислил нас влет.

– А для чего ты на них зыркаешь?! – вспенился "француз" сивокудрый. – Давно не видел? Или запал-таки на Катины обводы?

– Тогда уж не "запал", а "запали"… Или все-таки "запал"? То есть при разделе мне досталось больше чувствительности? Но не обводами она меня пленила, а самоотверженной душой. Так, кажется, называется по-русски человеческая сущность? Хотя и в обводах ее я стал, как ни странно, находить пленительность…

– Так может, стоило бы подменить не второго француза, а вот этого самого Андрея? И наслаждаться сейчас, а главное, потом Катиным обществом?

– Ну, не преувеличивай возможности гидран, даже и профессионально обученных. При полной имитации внешности невозможно скопировать характер и знания разумного существа. То-то растерялась бы Катя в обществе этакого "Андрея"…

– Хм-м, а все-таки жаль… Уж очень она самозабвенна в сексе…

– Мадам и месье, – обратилась к пассажирам появившаяся на входе в галерею чуть улыбающаяся стюардесса. – Прошу следовать за мной, к самолету. Напоминаю, что мы летим по маршруту Джибути-Каир-Париж. Кто ошибся рейсом, еще не поздно это осознать.

– Юморная у нас проводница, – вполголоса заметил Андрей. – Пожалуй, с ней в полете мы не соскучимся.

– Правду говорят, что мужики падки на баб в униформе, – съязвила Катя. – А уж если они фривольны…

– Что ты, что ты Катенька, – сдал назад кавалер. – Бог с ней, этой униформисткой, сяду у окна и буду обозревать геологические детали пейзажа с высоты в семь тысяч метров…

– А я, значит, должна всю дорогу грызть ногти или листать журналы на непонятном мне языке?

– Ну, Катя, будет пикироваться, я прочувствовал глубину своего грехопадения и уже придумал, как развлечь тебя в полете!

– Надеюсь, не в стиле Эммануэли? – зарделась щеками Катенька.

– Бог с тобой! Хотя… Нет, нет, я имел в виду совсем другое. Я только что купил в аэропорту книгу тестов, вот и потестируемся.

– Да-а? – покосилась на него Катя. – Меня как-то уже тестировал одногруппник. Говорит, назови пять птиц, только не раздумывая. Я, дура, выдала: утка, сорока, ворона, журавль и курица. Он мне и растолковал, что дома я – утка, в институте – сорока, в любви – ворона, все думают, что я – журавушка, а на самом деле я – курица…

– Какой же это тест, Катя, просто шутка такая. В мужском варианте предлагают назвать пять зверей. А по книге я и характер твой тебе определю, и темперамент, и коэффициент интеллектуального развития…

– О моем темпераменте ты, по-моему, уже имеешь полное представление, а свой ай-кью любая женщина постарается скрыть от посторонних.

– Ну вот, я уже и посторонний…

– А быстро они пришли в норму, – одобрил беглецов плешивый Молчун, усаживаясь на обозначенное в похищенном билете место.

– Что говорит либо о низком уровне их психической организации, либо о высоком уровне самообладания, – продолжил Молчун сивокудрый. – Что вероятнее?

– Предполагаю, что вероятно сочетание того и другого, но порознь: у Кати – высокое самообладание, а у геолога этого – низкая психоорганизация.

– Три ха-ха, павиан влюбчивый. Выбрось ее из головы и думай о предателе Ельцине. К нему ведь как-то надо подобраться…

– Вот ты и думай, евнух несчастный. А я пока подремлю: авось Катенька неглиже приснится…

Глава шестая в которой у стен Кремля возникает небольшой переполох.
Карл Карлович, старейший московский житель – да что московский, почитай, кремлевский! – был в это декабрьское утро удивлен, разозлен, повержен и унижен. Эти метаморфозы происходили с ним именно в перечисленной последовательности и были настолько из ряда вон, что он просто не мог припомнить, чтобы такое когда-либо случалось в его долгой, очень долгой жизни. "Diese Geschicht ist unmoglich!" – мог бы сказать этот вероятный фольксдойч, однако по-немецки он не говорил. Как, впрочем, и ни на каком человеческом языке, поскольку ему повезло родиться вороном.

Сперва ничто не предполагало особицы. Чуть забрезжил рассвет, Карл Карлович по стариковской привычке взгромоздился на крону самого возвышенного тополя в Александровском саду, – конечно, в компании с особо приближенными сородичами, а также с караулом из молодых ретивых воронов. Вскоре и на нижних ярусах стали оживать, копошиться, предприимничать прочие его обитатели – но все в рамках давно сложившихся правил и обычаев. Впрочем, не будь догляда со стороны Карлычевой команды… Хотя это уже из области невероятного: догляд всегда был, есть и будет во веки веков. Не в диком лесу живем, в столице!

Степенное рассуждение Карла Карловича завершилось было привычной зевотой, но вдруг его клюв быстро захлопнулся, а круглые глаза возымели тенденцию стать еще круглее. "Что за наглец мостится на вершину соседнего тополя, почти вровень с вороньей элитой?". Не веря своим глазам, Карл Карлович повращал головой влево-вправо: нет, все, буквально все соседи – и старейшины и охранники – вытаращились на дурную ворону, избравшую такой мучительный способ прощанья со здоровьем, а то и жизнью. Впрочем, через миг охрана ринулась на исполнение долга и жестокую забаву.

Под градом клювастых ударов дурашка кубарем низринулся сквозь крону, но молодцы не отставали и погнали его вдоль ствола к самой земле, чтобы оттрепать и там – в назидание многочисленным прочим пернатым. Но странное дело: жертва в падении умудрялась как-то цепляться за ветки и веточки и производить противоестественные контрвыпады – не только клювом и когтями, но крыльями и даже кончиками перьев! И выпады эти были столь действенны, что то один, то другой преследователь вдруг сбоил и шарахался в сторону – так что у земли наглеца прижимали лишь три-четыре охранника. А он и здесь не оплошал: вдруг совершил немыслимый вираж и взвился свечой в небо, да не абы куда, а прямо к стайке сановных воронов!

Старенький Карл Карлович еще хлопал в изумлении глазами, потом снялся было с излюбленной ветки и хотел спланировать в сторону, но тут его настигла неистовая круговерть, в которой наглец по-прежнему был ловчее всех. Карла Карловича тоже закрутило, взвихрило, он вдруг ощутил болезненный тычок и почти бездыханным полетел вниз. Удар о ветку, другую, потом шлепок и – о, счастье! – он оказался в собственном гнезде!

Переведя дух, вороний предводитель взглянул вверх и обнаружил, что битва все ширится. "Наглец против всей стаи?" – опешил он. Но нет: стало ясно, что к пришлецу явилась подмога – немногочисленная, но столь же расторопная, умелая и жесткая. Увы, сородичам Карла Карловича эти неизвестно откуда взявшиеся вороны оказались не под силу. Поодиночке и группками земляки стали покидать побоище, еще миг – и бегство стало массовым. Небо очистилось, и над кронами сада остались в кружном полете лишь победители в количестве не более двух десятков. "Что же теперь будет?" – хотелось сказать униженному Карлу Карловичу, но… говорить он все-таки не мог.

Плешивый и какой-то скукоженный Молчун сидел в кресле перед обширным окном верхнеэтажного номера гостиницы "Националь" и смотрел на круженье воронов над Александровским садом. "Ну, вроде местные с нашим присутствием смирились, – осторожно подумал он. – Пора бы героям лететь сюда, на воссоединение со мной, а то вдруг кто-то в номере появится, а я в усохшем виде…". Ментальная связь с обособленцами вблизи Кремля, гнезда резидента, была, конечно, исключена. Здесь и думать-то следовало потаенно и как можно обыденнее, – впрочем, в Школе технике ментомаскировки учили дотошно.

Словно в подтверждение его опасений дверь в номер внезапно открылась. Молчун как мог напыжился, но поворачиваться не решился, полагая, что это прислуга.

– Как все-таки неудобно без ментальной связи! – воскликнул вошедший, которым оказался Молчун сивокудрый. И добавил неожиданно: – У меня в номере была сейчас… как это: шлюха? блядь? а-а, вот: путана! С утра!

– И что, соблазнился? Или франков оторвать от себя пожалел?

– Да ты что? Ответственный момент, начинаем плести сеть – и совсем ненужная девка…

– Так уж и совсем? Мы ведь еще вчера о Кате с вожделением думали…

– Слушай, а ведь и правда есть признаки того, что наше деление прошло не вполне пропорционально…. Наверно, центр сексуальных удовольствий оказался у тебя, плешивого…

– Так и должно быть! – хохотнул Молчун-2. – По местным поверьям плешивые более сексуальны.

– В том числе плешивые карлики? Вроде тебя теперешнего?

– Вот именно! Вспомни: на боте при изучении экстравагантных сторон бытия современных русских Везунчик нарыл инфу, что богатые москвички стремятся заполучить в любовники уродливых карликов…

– …у которых почему-то отросли большие члены? Что ж, мы со своими способностями можем, конечно, переплюнуть любого здешнего карлу. Только у русских есть масса полезных поговорок, в том числе: "Сделал дело – гуляй смело". Доходит?

– Ага. Но у них же есть другие, типа: "Однова живем", "Лови момент", "Куй железный, пока горячий"…

Неожиданно в дверь постучали.

– Наверно, та же путана! – свистящим шопотом выдохнул сивокудрый.

– Так ловим момент или как? – растерялся плешивый.

Тут дверь приоткрылась и в номер заглянула пригожая, хоть и не первой молодости женщина в униформе, с пылесосным шлангом в руках.

– Простите, – сконфузилась она. – На двери таблички нет, я и решила, что у вас можно прибраться…

– Oui, oui – заулыбался плешивый.

– No, no – брякнул одновременно сивокудрый. – Мы, пардон, немножко занят.

– Еще раз извините, – попятилась горничная и закрыла дверь.

– Что ты тут распоряжаешься? – неожиданно для себя взъярился Молчун-2.

– А ты, я вижу, готов уже прыгнуть на любую фемину, оказавшуюся в пределах досягаемости?

И оба в раздражении уставились друг на друга.

– "Надутый Джекил", – вспомнил один из курса английского.

– "Презренный Хайд", – парировал другой.

Какой-то шорох со стороны окна отвлек их от ссоры. Они обернулись и увидели "веревку-гусеницу", вползающую одним концом в приоткрытую фрамугу, в то время как другой конец был, видимо, еще на крыше отеля.

– Вот стану сейчас из карлы нормальным мэном и надеру тебе уши, – едко сообщил плешивый Молчун.

– Я уже в панике, – дурашливо поник головой Молчун-1 и оба расхохотались.

К вечеру стало ясно, что возможности наружной разведки Кремля невелики. Время от времени в него заезжали или из него выезжали черные правительственные авто, но кто в них прибыл-убыл, оставалось тайной: высадка и посадка пассажиров производилась, в основном, внутри комплекса кремлевских зданий. Впрочем, основное задание Молчун-"ворон" выполнил, углядев немало щелей под кровлей Сената (в котором располагались, судя по публикациям в прессе, рабочий и представительский кабинеты президента), достаточных для проникновения внутрь под видом воробьев или гусениц.

– Однако залы во Сенате большие и лучше бы по ним летать, а не ползать, – заметил "сивокудрый".

– Как комарик из сказки африканского поэта Пушкина? – снасмешничал "плешивый". – Увы, мельче шмеля мы стать не сможем, а он все-таки весьма заметен. А вот не стать ли нам тараканами? И естественными будем и быстрыми…

– Ха-ха-ха! В Кремле – тараканы! А почему бы и нет? Значит, входим, расползаемся по залам и наблюдаем…

– И все без ментальной связи… А вдруг случится что-то экстраординарное? Например, нападение, гибель кого-то из нас? Лучше бы узнать сразу…

– Про некоторых геянских насекомых что-то такое помнится… Вроде оставшиеся в живых всегда знают, где только что погиб их сородич. То ли они ультразвуковой сигнал в момент смерти испускают, то ли наоборот какой-то постоянно действующий радиоимпульс исчезает… Обладают ли таким свойством тараканы?

– Нам-то что? Достаточно того, что мы действительно можем усовершенствовать некоторые свои фотоэлементы. Пусть при разрушении одни испускают специфический радиоимпульс, а другие их улавливают.

– Лады. Но придется повозиться…

Глава седьмая в которой Молчун-2 кайфует, Молчун-1 завидует, а Лиля Скворцова, наконец, познает, что такое "французский поцелуй".
С фотоэлементами экспериментировали долго, но к вечеру автоматическая система оповещения о гибели была отработана. За этими хлопотами Молчуны забыли подзарядиться от Солнца и теперь ощущали явный дискомфорт.

– Хочется жрать! – вдруг высказался плешивец. – Пойдем в ресторан?

– Почему в ресторан? – запротестовал сивый. – Безопаснее заказать ужин в номер. И что это еще за "жрать"? В русском курсе такого слова не было.

– В курсе не было, а в реальном языке есть! – продолжал буреть Молчун-2. – А также "хавать", "лопать", "уминать за обе щеки"! Я вчера погулял по Москве и наслушался. А в ресторан хочу потому, что мне обрыдло наблюдать исключительно твою ряху!

– Ты что, в самом деле, вообразил себя отличной от меня персоной? – хмыкнул Молчун-1. – Хорошо, посидим промеж людей. В "Националь" пускают, вроде, только приличных… Но сначала попробуем заказать столик по телефону: вдруг все уже разобрано?

Насыщались они аккуратно, но плотно, изредка переговариваясь на французском. Официант, с удивлением заставивший стол необычных иностранцев обильными блюдами, с еще большим удивлением забирал блюда пустые.

– Что закажете из спиртных напитков? – напоследок спросил он, по опыту зная, что европейцы предпочитают выпивать после еды. "Ничего" – хотел сказать Молчун-1, но спутник придержал его за локоть:

– Бурбон, две порции.

И чуть погодя шепнул двойнику:

– Пить это не обязательно, но заказать для приличия надо. Мы и так удивили их своим аппетитом. Обмочим губы этим виски, посидим, осмотримся…

Следуя собственному совету Молчун-2 поднял голову и тотчас наткнулся взглядом на взгляд девушки, сидящей почти напротив, через столик от них. Тотчас он опустил глаза и вдруг отпил из бокала глоток виски. Впечатления и от девушки и от алкоголя оказались ошеломляющими и сходными: опаляющими! Он хлебнул еще – та же жаркая волна! – и храбро поднял веки. Волна жара усилилась, охватила все тело: какие дерзкие внимательные глаза, необычно короткая стрижка, нежная высокая шея, хрупкие плечики над узким станом и под невесомой тканью блузки – промельк полных грудей с внятными сосками!

– Ты на кого так уставился? – одернул сивый плешивого. – И чего ради хлещешь этот бурбон? Забыл, что предстоит нам ночью?

– Да, да, – виновато сник Молчун-2 и отставил бокал. Но тут в зале ослабло освещение, и возникли чарующие, плавные звуки музыки… Люди стали покидать столики и попарно – мужчина с женщиной – двигаться в свободный от столиков круг, где, обняв друг друга, принимались неспешно танцевать. Молчун-2 вновь глянул в сторону "того" столика и увидел, что девушка, недовольно сдвинув брови, что-то говорит склонившемуся к ней мужчине. Тот, потоптавшись, отошел, а девушка тотчас обратила лицо в сторону Молчуна. Поймав его взгляд, она небрежно скользнула кистью руки меж своих великолепных грудей (крупные соски обозначились совсем отчетливо!), тронула прическу и качнула глазами и головой в сторону танцплощадки. Молчун-2 поднялся из-за столика и, как зомби, двинулся к чародейке.

– Ты что задумал?! – обернулся вслед ему Молчун-1, придержал было за полу пиджака, но сразу отпустил, увидев поднявшуюся навстречу двойнику гибкую стильную обольстительницу.

Тем временем плешивый полноватый "француз" взял кисть красотки, поднял к своим губам и, упоенно глядя в ее глаза, поцеловал, вложив в это новое для него занятие весь жар нерастраченных молодых чувств. Лобзаемая кисть заметно дрогнула, а искусно раскрашенные глаза вдруг утратили дерзкое выражение…

В этот вечер Лиля Скворцова была не в духе. Еще днем, когда она собиралась на работу и гладила любимую шифоновую блузку цвета спелого лимона (она считала, что в ней особенно хороша, вожделенна для капризных денежных самцов), то нечаянно прижгла утюгом перламутровую пуговку – а запасной в ее шкатулке не оказалось! Вне себя от злости, она примерила одну за другой апельсинную, персиковую, гранатовую, малиновую, яблочно-зеленую блузки (как видим, все ее излюбленные цвета были в плодово-ягодной палитре), но остановилась, возможно в пику себе, на белой – правда ослепительно белой и столь тонкой, что при каждом движении ее дивные тяжелые груди с широкими околососковыми пятнами проглядывали на миг сквозь ткань. "Как все же это вульгарно", – машинально подумала выпускница Инъяза и криво усмехнулась: такая мысль должна быть чуждой многоопытной валютной проститутке.

Усугубил это настроение "опекун" Глебушка, дежуривший, как всегда, в холле ресторана "Националь", хапанувший героина и теперь выбиравший, кому из своих работниц воткнуть меж ляжек.

– Лилька! – воскликнул он, принимая ее норковую шубку и пялясь на колыханье полувидимых грудей. – Я тебя люблю! И не так как Платон Сократа, а более, более приземленно! Пойдем-ка со мной…

И сделал движение в сторону женского туалета, где обычно одаривал "любовью" полностью зависимых от него путан.

– Отстань, а? Я не в духе сегодня, блузку любимую прожгла, – попыталась разжалобить сутенера Лиля.

– Любимую? Лимонную что ли? Это у тебя она любимая, а у меня теперь вот эта… – И он, нагло просунув ладони под Лилины локти, властно сжал объемные груди. – Пошли, пошли…

"Когда ж этот клещ кончит?", – вяло злобилась путана, опершись на стену кабинки локтями и полусогнутыми коленями, в то время как сутенер больно мял груди и пялил ее сзади. Она профессионально давила в зародыше ростки наслаждения, которые возникали-таки в ее нутре, но сдерживаться становилось все труднее… Вдруг "Глебушка" вытащил член из вагины и стал пристраивать к анусу.

– Не надо, Глеб… – безнадежно попросила Лиля.

– Надо, Лиля, надо. Ты ведь хочешь, чтоб я кончил? А может, и тебя это проймет, профессионалка хренова?

– Я ведь никакая буду, пойми. Тебе же будет хуже: не заработаю…

– А и хер с ним. Заработаешь вдвое завтра. Хорош упираться, а то по рылу дам…

Холодно ненавидящая весь мир, сотканный из несправедливостей и полный подонков, Лиля сидела у стойки бара, напротив ресторанного зала, тянула через соломину шампань-коблер и слушала информацию от метрдотеля.

– "Сомов" сегодня нет, Лиля, одни "налимы" да мелочь. Как всегда, полно извращенцев. Черта им в своих странах не сидится, в Москву прут…

– А вон за тем столиком что за пара толстяков: лысеющий и седой? Тоже "голубые"?

– Про этих толком не знаю. Французы, в гостинице живут два дня, порознь. К седому с утра Лариска совалась – отшил. Подолгу друг у друга бывают: может и педики…

– Как-то непохожи они на педиков, деловые больно и умильности во взаимных взглядах нет. К тому же плешивый косится на женщин… Посади-ка меня напротив него.

– Твое желанье, Лиля, для меня закон. Может, отблагодаришь когда взаимностью?

– Сволочи вы, мужики… Мало вам денег, еще и взаимность подавай. Сволочи!

– Какая муха тебя сегодня укусила, Лилечка? Глеб что ли забодал? Хочешь, я шепну кой-кому и его не станет?

– Ага… А вместо него Степка-бугай под себя возьмет, со всей сворой прихлебателей? Вместо двух раз в месяц каждый день насиловать будут – вот, радость-то… Пусть живет, дядя Федя.

Плешивый оказался заводным. Как увидел, так и впился глазами. На вид за пятьдесят, но еще очень, очень живой. Пожалуй, даже пылкий. Вот смех… Но тем лучше, за ценой не постоит. Сколько же заломить: пятьсот? Или потянет на семьсот? Надо зацепить его поглубже: зажечь в танце, блеснуть знаньем французского…

Но когда он подошел, неожиданно взял руку и поцеловал, глядя неотрывно в глаза, Лиля враз смутилась. И вдруг ощутила себя не путаной, а просто эффектной, желанной, юной женщиной. "Я сошла с ума", – смутно брезжило в голове, меж тем как она лопотала что-то по-французски в ответ на учтивое предложение потанцевать. "Это всего лишь пожилой толстяк", – урезонивала она себя, но они уже соприкасались телами в танце, и Лиля чувствовала, как жарок ток его крови, как сильно он ее желает и как пытается сдержать свои чувства в рамках пристойности. "Я – профессионалка", – механически вторила она, а самой становилось все вольготнее, все трепетнее в его руках, оказавшимися и теплыми и твердыми и настойчивыми. Все больше она льнула к его груди, сплетала с его ногами свои, неизбежно чувствуя и немалую величину твердого, жаркого члена. Внезапно он легко провел пальцами вдоль ее позвоночника, и сладкое томленье пробежало вслед за ними от лопаток к копчику. Лиля окончательно сдалась и, закинув руки на шею французу, втиснула в него свои фронтальные прелести: губы, перси, лоно…

Танец закончился, но они и не думали расставаться. Он оперся спиной о колонну, а она повисла на его плечах, млела на груди. Потом был новый танец, еще и еще… Оба возбудились до крайности, но Лиля как дура, как в студенчестве ждала мужской инициативы.

– Лилька, ты что? – шепнула, походя Женька. – Клиент давно созрел…

Шелест был, а не шопот, только француз услышал и к тому же понял смысл.

– Вы профессионалка? – спросил он обрадованно. – В таком случае прошу Вас, пойдемте ко мне в номер. Мне так хочется Вас любить! И не беспокойтесь, я хорошо заплачу…

Слезы вдруг брызнули из Лилиных глаз: ей стало стыдно, стыдно, стыдно!

– Я Вас умоляю, – с жаром продолжал удивительный клиент. – Мне показалось, что Ваш статус позволяет миновать условности. Ведь я не могу обещать Вам ничего, кроме денег… Никакого совместного будущего. Только немного любви…

И он понурился.

– Боже мой, да конечно! – горячо вырвалось у Лили. – Что угодно, только не говорите мне про деньги!

В номере у Пьера (так он назвался) Лиля по заведенному ритуалу прошла под душ. Вдруг вспомнив про Глебову "любовь", встала как вкопанная, в сильном сомнении и ощущении своей нечистоты. Стиснув зубы, превозмогла, лишь отмывалась с особым тщанием. Однако проклятый сутенер лез на передний план, и от Лилиного подъема чувств не осталось в итоге и следа.

Она тихо вышла из ванной в загодя припасенных эфемерных трусиках и топике, увидела лысого толстяка в халате, разобранную постель под ночником и покорно улыбнулась. Пьер встревоженно моргнул, но ничего не сказав, прошел в свою очередь в ванную, мимоходом легко сжав ей локоть.

"Он милый, – подумала Лиля без энтузиазма, ложась под одеяло. – А также чистоплотный и доверчивый". Увы, многие хваленые европейцы не решались оставлять русских путан наедине со своим гардеробом, пренебрегая и личной сангигиеной. И пахло от них так же, как от отечественных лохов…

Пьер мылся минут десять. Тоже своего рода рекорд: обычно мужикам хватало две-три. Когда он вышел, Лиля слегка удивилась: то ли ростом миленок стал повыше, то ли в талии поубавился? Глаза его мерцали и во всем облике сквозил трепет предвкушения. "Все-таки есть в нем магнетизм", – с удовольствием подумала Лиля, и робкая теплая волна родилась в ее тазовой области, неспешно пробуждая в родном организме ощущение счастья…

Тем временем претендент погасил ночник и оказался нагим рядом. Тотчас его теплые ладони скользнули под топик и ласково огладили мягкие Лилины груди. Их крупные соски враз отвердели. "Вот как, – удивилась бывалая девушка, – одним движением завел!".

– Как соответствует тебе имя! – зашептал страстно чужестранный умелец, а его ладони уже спускались к талии, ягодицам, бедрам, везде встречая чувственный отклик. – Твой хрупкий стан как стебель лилии, полные груди как ее бутоны, губы нежные подобны лилейным лепесткам, а бедра – той луковке, из которой растет этот дивный цветок…

"Улет! – разулыбалась восхищенная и вновь готовая на любовные подвиги вакханка. – Странно лишь, почему француз так легко владеет русским. И еще: изгладил меня всю обеими ладонями, а чем он держится на весу-то?"

Но тут в ее влажный рот мягко всосались полные губы Пьера, а в освобожденную от трусиков промежность вполз необыкновенно нежный член, и Лиля потеряла интерес ко всему, что не касалось ее все более сладостных чувственных ощущений.

Глава восьмая в которой Молчуны испытывают ужас и пускаются в бега.
– Целые сутки! – обрушился Молчун-1 на Молчуна-2 во второй половине другого дня. – Целые сутки потеряны. Мы уже могли иметь необходимую информацию, но кому-то нестерпимо захотелось почесать елдак! И ведь обещал закруглиться к полуночи, а провозился до утра! А потом, конечно, завалился спать, силы восстанавливать… Как оно вообще-то, стоило того?

– Улет! – повторил Молчун-2 излюбленное словцо Скворцовой Лили. И добавил другое: – Полный атас!

– Н-да? – завистливо скривился Молчун-1. – Нечленораздельно, но выразительно.

– Ну, хочешь, мы с тобой на пару минут воссоединимся, и все мои впечатления станут твоими тоже?

Молчун-1 на мгновение заколебался, но все же отрицательно мотнул головой.

– Я сам себе найду фемину: роскошную, метра под два ростом, и тогда ты мне будешь завидовать! Но после, после дела!

Молчун-2 глянул на "брата" с насмешливым снисхождением, но от комментария воздержался.

Поздней ночью на крышу Сената стайками там и тут стали взлетать воробьи. И тотчас проникать через невидимые снизу щели в его чердачные помещения. Однако если бы сторонний наблюдатель смог заметить странное птичье паломничество и поднялся на чердак, то никаких воробьев он бы там, как ни крутился, не нашел. Зато этот натуралист мог приметить спускающихся по лестницам очень прытких тараканов – тоже для дворца явление неординарно! Но не было, вроде, в Сенате таких наблюдателей, и все его огромные залы заполняли пустота, тишина и темнота – лишь снаружи в них проникало косвенное сияние фасадных прожекторов. Так что все шло для мини-Молчунов по задуманному плану.

Вдруг их модифицированные сенсоры уловили отчаянный импульс из восточной половины дворца – сигнал о гибели! И почти тотчас оттуда же второй, третий… А еще они явственно зафиксировали чужие ментальные переговоры:

– Здесь какие-то тараканы…

– Тараканы?

– Что за "тараканы"?

– Откуда здесь взяться тараканам?

– И у меня тоже появились тараканы…

– А я уже пару схарчил! Что-то не пахнут они тараканами!

Ужас обуял Молчунов. Они тотчас остановились (кто докуда добрался) и, в соответствии с заранее обговоренным вариантом, стали в темпе видоизменяться: кто в подобие древесного среза на паркете, кто под завиток на шпалере, а кто просто юркнул за эту шпалеру или под плинтус. И все до судорог давили в себе соблазн сопереживания и ментального обмена. Многие же увидели, наконец, своих губителей: темные стремительные комки, быстрый промельк крыльев и писк ультразвука… Летучие мыши! Впрочем, не мыши, конечно, а мини-Лоси, ночные стражи Кремля и персоны резидента!

– А у меня нет тараканов…

– У меня тоже исчезли.

– Да были же, точно говорю!

– Что-то здесь не то… Может, наши пожаловали?

– Это гидране что ли "наши"? Попадись к ним в лапы и сразу амба!

– Пусть они боятся нам попасться: это Гея! Это Россия, где я пока главный!

– Не я, а мы! Разъякался…

– Да мы, мы, разве я против…

– Тихо! Если это "наши", мы должны слышать их мыслеобмен.

– Должны, но, вроде, не слышим.

– Значит, это не "наши".

– Это может значить, что они затаились.

– Тогда это точно спецы по мою душу явились!

– Наши души, наши, сколько можно повторять!

– Если это спецы, то они уже не тараканы…

– Хватит болтать, искать надо!

– А мы что делаем?

И носятся, носятся в сумраке залов крылатые твари, щупают чуткими сонарами давно знакомые поверхности, вот-вот наткнутся на распластанных Молчунов. Но видно очень уж сусальными те стали, не берет их мышиный локатор… И как назло, так сдвинуться с места хочется! Но нельзя, засекут! Впрочем, залов во дворце много, а стражей всего с десяток. Значит, стоит лишь дождаться их вылета в другой зал – и можешь менять место дислокации, облик, можешь даже вновь стать бегучим "тараканом" и с оглядкой ретироваться, отступать, мчаться к спасительному чердачному выходу. До которого, впрочем, еще ой как далеко!

Утро следующего дня Молчуны встретили в гробовом молчании. Их замечательный план заиметь глаза и уши в резиденции ренегата, подобраться к нему вплотную, улучив момент, обратить без свидетелей в беспамятство, вывезти и спрятать в укромном месте, а затем через эмиссаров в других странах организовать транспортацию тушки на Гидру – так вот, этот классический план потерпел крах. Проведенное по горячим впечатлениям обсуждение дальнейших ходов таковых не выявило. Решено было остыть и генерировать новые идеи в особицу, по своим номерам, следуя очередной русской поговорке: ум хорошо, а два лучше. Но и эта тактическая уловка не сработала, продуктивных идей не появлялось. Уперлись в недостаток информации.

– М-да-а, – думал Молчун-1. – Как раздобыть достоверные сведения о том, где президент проводит время и о том, где он точно будет в тот или иной временной отрезок? Из газет и теленовостей? Не очень надежно и наверняка постфактум. К тому же наш президент не совсем обычный, а вернее необычный совсем. У него и двойники имеются, да и окружение ближайшее, должно быть, все он сам. Верно, знатно размножился за столько-то лет… Так что план наш скороспелый был априори обречен на неудачу: вывез одного на Гидру, а здесь о пропаже сильно не заморочатся: тут же появится дубль… Стоп, стоп: все окружение, особенно новообретенное, он подменить не мог, слишком много связей у каждой личности, подмену неизбежно обнаружат. Значит, надо искать подходы к новым приближенным Лося и скачивать информацию через них…

– Слушай! – вдруг ввалился в номер Молчун-2. – Мы тут сидим, думаем, а лосята наверняка не сидят, а шмон наводят и прежде всего вокруг Кремля. Надо немедленно съезжать отсюда!

– Съезжать? – вдумчиво произнес Молчун-1, как бы проверяя это слово на адекватность ситуации. – А, может, не съезжать, а линять? Что, если лосята уже в холле гостиницы и снимают ментаграммы со всех съезжающих?

– Ну, входов-выходов здесь, как мы разведали, предостаточно. Можем, например, уехать через гараж, с любой из обслуживающих гостиницу машин. Или прикинуться здешними работниками и выйти через служебный вход. Или целиком обратиться в стаю ворон…

– А потом "французов" все-таки хватятся, и Лось уверится, что его пасут гидране?

– Ну и пусть дрожит, шкура. Как все тираны, самозванцы и предатели. Авось, с ума сойдет или удар апоплексический схватит!

– Тогда изберем самый приятный путь отхода: через ресторан?

Глава девятая в которой Молчуны вступают в драку
– Так где мы все-таки поселимся? – лениво вопросил сытый Молчун-1 пресыщенного собрата, вольготно расположившегося рядом, на перронной скамье метростанции. – Может, воспользуемся многочисленными предложениями квартирных бюро?

– Но ведь и они, вероятно, должны сообщать о своих клиентах в органы милиции? Не лучше ли занять временно пустующую квартиру?

– С риском нарваться на внезапно вернувшихся хозяев? И с ежедневным выходом и входом через форточку во избежание встреч с соседями?

– Эх, поселиться бы в бассейне да еще в собственном теле…

– и планету чтоб звали Гидра? Ближе, ближе к реалиям, юноша!

– Ну, мы ведь в комфорте не нуждаемся… Давай просто купим авто с тонированными стеклами, будем спать в нем, паркуясь где угодно. И транспортом обзаведемся…

– Нужны другие документы…

– Да и тела эти засвечены…

– По массе нас может быть не два толстяка, а три нормальных мэна…

– Пока одну особь можно зарезервировать…

– Может, в виде дога?

– Лучше в виде съемной брони и бронестекла – на всякий случай.

– Тогда идем в киоск за газетой?

Возню с авто закончили к вечеру. За руль сел Молчун-1, преобразовавший себя в статного сероглазого блондина лет тридцати. Молчун-2 выбрал себе личину гибкого зеленоглазого шатена того же возраста, стремительного в движениях.

– В ресторан? – вопросил Молчун-2.

– Надо, – ответствовал Молчун-1. – Только подальше от центра.

– Мы в районе ВДНХ, это, вроде, далеко. Вон, кстати, гостиница "Космос", при ней должен быть ресторан.

– Может, выберем пункт питания попроще? Не засветиться бы…

– Чего ты боишься? Тех "французов" уже нет.

– Зато в такой гостинице глаза и уши Лося могут быть…

– Мы просто люди с улицы: пришли, поели и ушли.

– Тогда в темпе и никаких женщин.

– Погоди, сюда, похоже, пускают только в галстуках.

– И в красных пиджаках.

– Ну, не только, в наших черных тоже пустят. Впрочем, парням на входе что-то суют… Точно, деньги. Ну-ка, сфокусируем зрение… Вроде бы десять долларов.

– То есть двести рублей? Сопоставимо со стоимостью ужина…

– …и средней месячной зарплатой…

– Это что за суперовый ресторан?

– А девушка вон прошла бесплатно…

– И вторая за ней – да какая роскошная!

– О! Вылитая твоя мечта: и рост и формы… Так что придется идти.

– Говорили же: никаких женщин…

– Разве мы куда-то торопимся? Залечь в авто и под утро можно. Зато у тебя появится шанс.

– Мы ведь недавно объединялись и твои ощущения уже стали моими…

– А обновить не желаешь? Тем более с девушкой твоей мечты?

– Пес с тобой, пойдем. Но, чур, к моей не приставать!

– Ты думаешь, я обожаю танцевать, уткнувшись носом в женский бюст?

– А, по-моему, это пикантно. И уж куда лучше, чем прижимать к животу груди коротышки…

– Нельзя так называть девушку!

– Нельзя так нельзя. Как будто низкая звучит лучше…

Им, можно сказать, повезло: стол на четверых, за который их посадил метрдотель, оказался смежным с диванным купе, в котором разместилась стайка девушек, возглавляемая (в этом не было никаких сомнений) баскетбольного роста богиней, так восхитившей Молчуна-1. Правда, некоторый дискомфорт они испытывали от вынужденного соседства с двумя краснопиджачниками тоже немалого роста, занявшими вторую половину их стола, к тому же частично перекрывшими вид на вожделенный девичник.

– Эй, кенты, – услышали вдруг они от соседей, – давайте поменяем немного места, нам хочется улучшить вид.

"Это на девушек что ли? – изумился ментально Молчун-1.

"Не возникай, я поменяюсь, – остановил его Молчун-2. – Мне все равно на что смотреть".

И пересел на предложенное место, спиной к девушкам.

– О, нормальные пацаны, не гордые, – одобрили их краснопиджачники – Можно с вами и водки выпить…

– Нет, нет, – поспешно возразил Молчун-2. – Мы за рулем.

– Что, оба что ли?

– Ну да. Мы меняемся: то он, то я.

– Так чего же вы сюда пришли? Девочек снять что ли?

– Прежде всего, поесть, – буркнул Молчун-1. – А там и с другими желаниями определимся…

– Ну, вы смешные… Ладно, набивайте кишку. А мы пока вздрогнем. Так, Валек?

Молчуны, как всегда, заправлялись плотно. Когда они опустошили, наконец, тарелки, заиграла музыка – как по заказу. Соседи, лица которых почти сравнялись цветом с их пиджаками, вальяжно встали и двинулись к диванному купе. Вдруг их опередили два мощных чернопиджачных молодца и оттерли от купе, пропуская вперед вполне невзрачного лысоватого мужичка лет сорока, рост которого едва дотягивал до определения "средний". Тем не менее, он без всякого смущения подошел к "девушке мечты" Молчуна-1 и подал ей руку. Та чуть помедлила, но правильно оценила ситуацию и приняла приглашение на танец. Молодцы повернулись к краснопиджачникам и выразительно на них посмотрели. Те окончательно стушевались и вернулись за стол.

– Вот сволочь, весь кайф мне поломал, – зло сказал Валек. – Я с этой дылдой уже перемигнулся пару раз, а тут Колодин со своими опричниками… Чего он сюда таскается, около Кремля блядей мало что ли?

"Эге! – смекнул Молчун-2. – Мужик-то из Кремля? Просек, первый?"

Но Молчуну-1 было не до краснопиджачников: он с новым для него ревнивым чувством пристально наблюдал за лысым недомерком, который вил петли вокруг рослой красавицы, время от времени властно тянул ее на себя и тотчас отстранял, обвивал талию, запускал кисть под грудь или скользом спускал на попу… Партнерша как бы не реагировала на эти поползновения, лишь иногда в углах ее рта мелькала презрительная гримаска… Вдруг недомерок притерся вплотную к роскошной деве, крепко обхватил ее со спины и уткнул лицо меж полуобнаженных титей. Она уперлась ладонями ему в плечи и попятилась, игнорируя музыку – он в ответ на попытку побега ухватил ее уже совсем вульгарно, за ягодицы и стал их сладострастно мять. Девушка растерянно обвела взглядом танцующих, но те (только что наблюдавшие всю сцену) как по команде отвернулись в стороны.

Вихрем Молчун-1 сорвался с места, схватил недомерка отработанным до автоматизма борцовским приемом, закрутил и отбросил в сторону его набегающих телохранителей.

"Ну, дурак!" – мелькнуло в голове Молчуна-2, в то время как он влетал в разгорающуюся схватку. В следующие минуту на танцполе образовалась круговерть, в которую стали втягиваться все новые драчуны, в том числе и краснопиджачные соседи. Вокруг же кричали и визжали женщины, добавляя иногда удары остроносыми туфельками в бок особо несимпатичным мужичкам.

Только благодаря нечеловеческим вывертам и наработанной в Школе ловкости Молчунам удалось вырваться из кучи мала и стремительно выбежать из зала. У дверей вестибюля их пытались задержать вышибалы, но вмиг оказались с парализованными или вывихнутыми суставами и их помыслы тотчас поменяли направленность. Молчуны же подскочили к своему авто, заняли места по наработанному штатному расписанию и быстро покинули окрестности гостиницы.

– Мы упустили реальную ниточку к президенту, – с вялым укором произнес Молчун-2, когда они оказались в укромном переулке и остановились.

– Думаешь, этот маньяк здесь больше не появится?

– Думаю, что нам долго еще не стать профессионалами – раз мы позволяем эмоциям нами руководить.

– Почему не вмешались окружающие? Ведь его наглое поведение было видно всем…

– Как это не вмешались? А кто там драться остался?

– Но только после нашего наскока…

– Значит, такова особенность российского менталитета: оттягивать отпор до последнего, а потом крушить обидчика по полной.

– Да, у арабов совсем не так…

– Но все же, как бы нам использовать этого кремлевского засранца?

– Видимо, надо следить вечерами за этой гостиницей – вдруг снова появится? Да и служителей поспрашивать про этого Колодина…

– Только уже не в этих личинах…

– Само собой, хоть и жалко: я успел себе понравиться, не то, что в облике толстого плешивого француза.

Глава десятая в которой найден проводник к Лосю
Осторожные расспросы на завтра персонала гостиницы "Космос" дали сногсшибательный результат: этот самый Колодин входил в круг приближенных сотрудников президента Ельцина! Появлялся он здесь уже не в первый раз, занимал всегда лучший столик в центральной части зала и танцевал только с рослыми титястыми девушками, причем путан отличал и на танцы не приглашал. С обычными же искательницами приключений (блядями по-русски) либо договаривался и увозил куда-то, либо они с его крючка срывались (далеко не все соглашались терпеть прилюдную наглость) и тогда он снимал все-таки путану – рослую и обильную плотью.

– Они же все там вчерашние студенты, – поделился своими соображениями бармен. – Видно в те годы его тянуло к таким девочкам, а они ему не давали. Вот сейчас и наверстывает упущенное – благо власть, а вместе с ней наглость он приобрел.

– Ну, теперь ему охоту сюда таскаться, наверно, отбили, – со смешком сказал Молчун-1.

– Черт его знает. Но подобный случай с ним здесь уже был: парень за свою девушку вступился. Эти мордовороты его тогда на улицу вытащили и здорово побили, но он перед этим пару раз Колодину по роже заехал. Так что он битый, да охота пуще неволи: только здесь девки со всей Москвы собираются. Впрочем, узнать, когда он тут появится, проще простого: ему-то столик заранее резервируют…

– Да и хрен с ним, – резковато сказал Молчун. – Я просто видел эту драку, вот и спросил, что это за фрукт.

Однако под вечер он принял облик виденной им мельком высокорослой путаны-скромницы, подошел к метрдотелю и попросил (за энную сумму) позвонить в случае появления в ресторане Колодина:

– Мне сказали, что мой типаж может его прельстить, вдруг он потом меня куда пристроит…

– Тебя, вроде, Нонна зовут? Ты, правда, такая дура? Пристроит он ее… На капот автомобиля пристроит, шпокнет и все дела… Впрочем, давай сотню, позвоню. А если Колодин, в самом деле, тебя подцепит, отдашь еще двести. Лады?

Тем же вечером Молчуны засели в интернет-кафе и стали искать в Рунете информацию: один о Колодине, другой о ближнем круге Ельцина. При этом периодически кривились.

"И это их хваленый Интернет? Какие-то жалкие крохи информации. И полно всевозможного мусора. Да-а, этой планетке еще далеко до настоящей цивилизованности…"

"Давай на англоязычную версию перейдем: там, может, с материалом побогаче?"

Еще через полчаса:

"Тут об окружении Ельцина больше данных, но о Колодине написано все же мало".

"А я нашел интересные данные, нарытые журналом "Der Spigel": воспитывался мамой, закончил весьма скромный московский институт и работал экономистом в каком-то НИИ. После капиталистического переворота, устроенного Лосем, ему посчастливилось помочь одному из будущих российских олигархов; тот разглядел в нем задатки интригана и сумел совсем недавно внедрить ценного подручного в аппарат президента – где он сейчас и пребывает на вторых-третьих ролях. Женат не был, любовниц постоянных не имеет, но к женской плоти очень тянется – что связано с обожанием матери. Ссылаются при этом на какой-то Эдипов комплекс, открытый психоаналитиком по имени Фрейд. Ну, мы до таких глубин земные науки, конечно, не изучали, а на Гидре влияние родителей на детей сведено к минимуму…

"Да, интересные сведения. А нет ли там фото его матери?"

"Будем ловить на мамино подобие? Тогда ищем все о маме: жива ли, где работала, есть ли родственники, где могут быть ее фотографии и так далее…"

Утром следующего дня Молчуны в образе немногословных сосредоточенных представителей спецслужб появились в центральном здании Московской горной академии, где до недавних пор преподавала английский язык Анна Петровна Колодина. После звонка с вахты их принял в своем кабинете проректор академии господин Нечитайло.

– Добрый день, Петр Фотиевич, – сухо поздоровался Молчун-1 (поинтересовавшийся на вахте, как зовут проректора). – Мы сотрудники службы безопасности президента Российской Федерации, вот наши документы. (И показал помпезно сработанную липу, не давая ее в руки). Прибыли к вам в связи с необходимостью обеспечить соблюдение конфедициальности информации, касающейся сотрудников аппарата Президента. У вас долгое время работала преподавателем английского языка Колодина Анна Петровна. Так?

– Так точно. Недавно мы проводили ее на пенсию.

– Вы знаете, где и кем работает ее сын, Колодин Андрей Витальевич?

– Так точно.

– В целях повышения безопасности его и его матери нам необходимо ознакомиться со всеми документами, касающимися деятельности Анны Петровны в вашем учебном заведении с правом изъятия тех из них, которые мы сочтем нужным.

– Понимаю. Сейчас я распоряжусь принести ее документы. Они хранятся теперь в архиве.

– Обязательно соберите все фотографии Анны Петровны, которые могут быть у ее бывших коллег: всякие там застолья, групповые портреты, личные фотографии, в том числе самые ранние. Это очень важно для ее дальнейшей безопасности.

– Будет сделано. Только придется подождать.

– А зачем ждать? Мы люди не гордые, пройдемся вместе с Вами по нужным кабинетам и все потихоньку соберем. Вы не против?

Улов оказался богатым, не меньше пяти десятков фотографий, на которых Анна Петровна фигурировала и в полный рост и крупным планом. Впрочем, ранних фотографий было всего три.

– Симпатичная фемина, – одобрил ее Молчун-2, - даже после шестидесяти.

– Да, мало изменилась с молодых лет. Можно понять этот комплекс у ее сыночка.

– Рост не такой уж большой…

– Но выше его, это точно.

– Особенно на каблуках. И титястая…

– В общем, все с его манией понятно. Кстати, тебе ее лицо никого не напоминает?

– Лилю, что ли?

– Ну да. Особенно вот на этой ранней фотографии.

– В этом ракурсе, пожалуй… Но что ты хочешь сказать?

– А то, что как бы мы с тобой не имитировали женскую внешность, долго обманывать людей, к тому же очень пристрастных, не получится… Двигаемся мы не так, понимаешь? И многие другие женские штучки не знаем, не понимаем. Колодин враз нашу "куклу" заподозрит, хоть и не будет знать в чем.

– Я не хочу подставлять Лилю, – набычился Молчун-2. – Это будет предательством.

– Дурашка, это же ее профессия, а может быть и призвание…

– Нет не призвание! – воскликнул Молчун-2. – Лиля прекрасная девушка, попавшая в неблагоприятные обстоятельства.

– Не упирайся. Лучше подумаем, как ее привлечь к этому делу, замотивировать. Заодно увидишься с ней вновь. Чувства освежишь…

– Ты просто гад! Подлый, лукавый…

– Так ты согласен?

– Мне не хочется отдавать ее Колодину.

– Мы и не отдадим. Заманим его с ее помощью в укромное место и проведем подмену. Хочешь, на тебя?

– Ты что, совсем что ли перестал нас идентифицировать?

– Да как-то так у нас последнее время получается: я в роли сдержанного Молчуна, а ты – живчика, Болтуна.

– Это ты-то сдержанный? Тигром на Колодина прыгнувший?

– У нас сдержанных это бывает, но не каждый день.

– Подменить не проблема, но что потом? Я совершенно не знаю людей, которых знает и понимает он…

– Так давай готовиться, собирать информацию обо всех этих людях…

– Подожди. Нам же надо всего лишь проникнуть в Кремль и войти в контакт с Лосем. Завалить его, пожертвовав мной, и выйти на контакт с ближайшим региональным резидентом.

– Те, те, те! О копиях его забыл? Их надо выявить и тоже валить – а это займет время.

– Да-а, приплыли. Значит, надо будет вживаться в роль Колодина? Раскусят ведь, поймают на мелочах…

– А давай мы тебе по башке ударим, сотрясение мозга устроим с последующей амнезией? Вроде как Лиля оскорбилась и ударила чем-нибудь…

– Слушай, Молчун, какой у нас мозг в голове? Имитация одна, которую на томографе тотчас распознают.

– Хорошо, долой сотрясение. Значит, изучаем и самого Колодина и его окружение…

– А кто там: Березовский, Чубайс, Адашев, Порошин, Путин, Кудрин, Касьянов,

… дочери Лося и его жена, всевозможные противники типа Лужкова, Примакова, Немцова, Скуратова и так далее и так далее.

– Да еще полно помощников и просто обслуживающего персонала, о которых вообще ничего не известно. Беда…

– Что толку паниковать? Давай изучать доступные персоналии. Значит, опять ныряем в Интернет.

Глава одиннадцатая в которой Колодин входит в женский туалет, но выходит ли?
Лиля Скворцова который день пребывала в меланхолии, практически не выходя из дома. Телефон она была вынуждена отключить, так как проклятый Глеб звонил ей десятки раз за день. Что делать дальше она не знала, но и продолжать опостылевшую проституцию не могла. Скопленных денег ей должно было хватить, по крайней мере, на год, но дальше-то что?

"Пойти преподавать языки что ли? – вяло думала она иногда. – В школе гроши буду получать, а в вузы не возьмут… Если только подружек своих по инъязу подключить? Да что они могут…"

Через время ее мысли неизбежно попадали в другую наезженную колею:

"Ах, Пьер, Пьер! Явился, все осветил, так меня воодушевил и уехал восвояси… Даже не позвонил мне, никак не простился… Как жить теперь без него? Вот тоска…"

Вдруг в прихожей раздался звонок.

"Глеб что ли мой адрес узнал? – была первая мысль. – Надо подойти и посмотреть очень тихо".

Каково же было Лилино изумление, сменившееся безумной радостью, когда в глазок она узрела на площадке Пьера! Лихорадочно дрожащими руками она отперла замок и с визгом прыгнула на грудь лысоватого толстяка.

– Пьер! Голубчик мой! Ты приехал?! Как ты меня нашел? Боже, как я рада, как я несусветно рада тебя видеть!

– Я тоже, мон ами, ма шери, май дарлинг, любовь моя…

Молчун-2 так и внес Лилю на себе в ее квартиру, беспорядочно целуя залитое слезами счастливое лицо.

Спустя несколько часов, заполненных эротическими восторгами, они, наконец, оторвались друг от друга в умиротворении – но глаз от обожаемого существа так и не отвели.

– Как же ты все-таки здесь оказался? – спросила, улыбаясь, Лиля.

– Я не уезжал, Лилечка, – сконфуженно признался Молчун.

– Как? И ты все это время не мог мне хоть раз позвонить?

– Я звонил несколько дней назад…

– Ах да, я же отключила телефон. Но в гостинице мне сказали, что вы сбежали не рассчитавшись…

– Так и было, Лилечка. Мы не те, за кого себя выдаем, – вдруг признался Молчун, хотя вовсе не собирался этого делать.

– А кто? Ты связан с мафией? – испугалась Лиля, хотя и не всерьез.

– Нет. Это, скорее, политика. Мы с моим другом посланы сюда для того, чтобы способствовать развитию демократии в России. У вас ведь ее, извини, практически нет.

– Можешь не извиняться. Конечно, нет – как и не было. Мы к этому давно привыкли.

– Но так же нельзя… Раз вы свергли тоталитарную власть коммунистов и провозгласили демократию, так и стройте государство по образцу и подобию западных стран – Франции, например.

– Эх, Пьер, человечек мой хороший! Здесь Россия, страна рабов, страна господ. Что мы тут уже ни строили, а все одно получается. Помесь Европы с Азией.

– Нет, я не согласен. Мы тоже когда-то не верили в себя и поклонялись своим королям: Карл Великий, Франциск первый, Людовик четырнадцатый! Их имена гремели по всей Европе, им поклонялись все мужчины, их любили все женщины. Но свершилась череда революций, и нет теперь никаких королей и пожизненных авторитетов. Поруководил страной один срок (пусть и 7 лет) – уступи другому. Явный признак авторитаризма – избрание одного и того же лидера в течение 10-20-30 лет. Сколько ваш Ельцин уже у власти, лет 10?

– Да, уж этот нам изрядно надоел. Так ты надеешься его сменить?

– Надеюсь, Лилечка, – кивнул согласно миленок. – И ты можешь мне помочь…

– Я?! Хилая жалкая путана?

– Лиля! Ты разве еще ходишь в "Националь"? Я понял так, что нет…

– Нет, миленький, не хожу и не хочу. Хочу лишь одного: быть с тобой – куда бы ты ни поехал и кого бы ни стал свергать. Веришь?

– Абсолютно. Но и мое предложение тебе абсолютно серьезно. Выслушаешь?

Несколько дней спустя, около 15 часов мобильник Молчуна-2 разразился трелью. На экране высветился номер метрдотеля ресторана гостиницы "Космос". Он крикнул через кухонную арку хлопотавшей у плиты Лиле, и та стремительно оказалась у него на коленях, тотчас взяв трубку.

– Да-а… – ответила она голоском капризной девочки.

– Это Нонна? Тебя еще интересует лысый Колодин?

– Да-а! – изобразила радость Лиля.

– Ну, так он резервировал на сегодня столик у меня. Поспешай, манюня. Денежки не забудь.

– Спаси-ибо, лапа. А может, я тебя по-другому отблагодарю?

– Нет, нет, только денежками. До встречи.

– Наступает час "икс", – сказал Молчун. – Только не волнуйся, действуй по сценарию.

– Я не волнуюсь, хотя сердце что-то зачастило. Ну, пойду одеваться. Слава богу, в "Космосе" я не работала, авось никто не узнает во мне путану…

Господин Колодин ехал сегодня в "Космос" несколько волнуясь. Тому причиной был, конечно, и прошлый инцидент, в связи с которым он решил подстраховаться и взять не двух, а четырех телохранителей. Но было еще какое-то предчувствие, от которого кровь в его жилах пульсировала живее обычного. На кого из этих разнообразных ярких девиц все-таки глаз положить? Высоких, титястых – это однозначно, но как бы еще угадать с характером избранницы: чтобы и не была чересчур уступчива (как эти никчемные проститутки) и не устроила очередного скандала?

Он обосновался на привычном месте в центре зала – один за двухместным столиком, в то время как телохранители заняли стол на четверых поблизости. Официант принес его излюбленные блюда (суп с трюфелями под крышкой из слоеного теста и запеченную в фольге семгу), а также бутылку хванчкары. Андрей Витальевич выпил полбокала вина и стал вкушать суп – очень медленно, смакуя каждый глоток, ловя вкус и аромат драгоценных трюфелей.

"Эх, – вдруг подумалось ему, – такого бы супчика отведать мне лет в двадцать, в пору полуголодного студенчества. И девочек-конфеточек рассадить полукругом – ярких, вполне доступных при умелом к ним подходе. Тогда-то таких почти не было…"

Его внимательный взгляд тем временем переходил от тела к телу, от лица к лицу присутствующих див. Некоторые были вполне в его вкусе, но он не спешил с выбором. Ну не любил господин Колодин внезапно обнаруживать, что выпустил из поля зрения самый сочный персик, самую эффектную женщину!

Вдруг в зал, внятно цокая супердлинными шпильками, вошла… нет, не вошла, а царственно вступила подлинно роскошная женщина, при взгляде на которую у Колодина пересохло во рту. Все в ней соответствовало его давно сложившемуся идеалу: рост под 180 см (на каблуках, конечно), сочетание в теле статности и гибкости, ноги совершенных пропорций, изящные руки, высокая шея, коротко стриженые, очень стильные черные волосы и самое большое сокровище – тяжелые, объемные груди, находящиеся в постоянном движении под тонким покровом шифоновой блузки лимонного цвета! Но вот он перевел взгляд выше, на ее лицо и обмер: прямо на него строго смотрела его мать!

Секундами позже он осознал, что это всего лишь сходство, причем отдаленное, но душа его уже не могла успокоиться. Меж тем женщина вступила в переговоры с мэтрдотелем, – видимо, на предмет места для нее – и тот лишь виновато разводил руками.

– Мэтр! – громко крикнул Колодин и, когда тот обернулся, недвусмысленно показал на место за своим столиком. Мэтр взял опоздавшую даму под руку и подвел к нему.

– Вы предлагаете место за своим столом? – с ноткой недоверчивости спросил он.

– Именно так, – церемонно поклонился даме явный завсегдатай. – Прошу извинения за навязчивость.

– Сочту за честь сидеть рядом с таким известным человеком, – сдержанно улыбнулась ему молодая женщина и, не чинясь, села напротив.

– Вы меня знаете? – с холодком спросил Андрей Витальевич.

– У меня хорошая память на лица, а Вас совсем недавно показывали по телевизору, причем рядом с нашим президентом.

– Ну, раз мое инкогнито раскрыто, я могу позволить себе с высоты своего положения немного самодурства, – с радушной улыбкой сказал госчиновник. – Поскольку я Вас пригласил, и Вы согласились побыть рядом, я желаю весь вечер угощать Вас самыми изысканными блюдами данной ресторации и самыми дорогими винами, а также развлекать историями из жизни кремлевских обитателей, Ну и, конечно, только с Вами танцевать. Отказа я не переживу.

Дама помедлила, вглядываясь в показушно-невинные глаза сладострастного важняка, и проговорила:

– Хорошо. Я соглашусь, что человек Вашего масштаба имеет право на попытку обворожить понравившуюся ему даму. Ведь я Вам нравлюсь?

– Умопомрачительно.

– Тогда дерзайте, но в рамках определенных норм. Предупреждаю: к сегодняшнему дню в моем сердце образовалась льдинка и мне очень хочется, чтобы она растаяла…

Следующий час Андрей Витальевич безотрывно потчевал женщину своей мечты винами и блюдами и заливался соловьем, пытаясь создать проталинку в ее заледеневшей душе. Дама улыбалась скупо, а угощенье воспринимала как должное, попробовав понемногу всего. Некоторые его истории ее все же позабавили, а отдельным шуткам она и посмеялась. Но вот начались танцы, и Колодин умоляюще попросил:

– Вы в настроении потанцевать?

– Вы меня немного расшевелили, – улыбнулась она. – Пожалуй…

Первые танцы он провел сдержанно, памятуя об оговоренных ею "нормах", но с каждым последующим держать себя в руках становилось сложнее. Его руки обхватывали женское тело все более плотно, подбирались к разным нескромным участкам: подмышкам, подгрудиям, верхним частям ягодиц… Все чаще задевал он ее и назойливым членом…

– Вы оказывается пылкий мужчина, – сказала она с улыбкой и вдруг шепнула: – Видели фильм "Эммануэль"?

– Да, – приглушенно ответил он.

– Помните, как она отдавалась в туалете?

– Да…

– Я тоже хотела бы пережить что-то подобное. Здесь и сейчас. Надеюсь, Вы не против?

И она, взяв его под руку, пошла к выходу из зала. Телохранители встали было из-за своего столика, но Колодин яростно сделал им отмашку. Один из них все же пошел вслед опекаемому, но у дверей женского туалета с ухмылкой остановился.

Далее события приняли для сладострастника жуткий оборот: войдя в кабинку женского туалета вслед за Лилей, он оказался вдруг схвачен сзади, почувствовал удушье и отключился. То из другой кабинки просунулся Молчун-1, преобразованный в псевдо-Колодина, и лишил чиновника сознания, пережав сонную артерию. Тотчас тот был переодет, связан и наскоро загримирован под пожилого алкаша. В довершение ему влили в рот и заставили проглотить (через трубочку) поллитра водки, а потом засунули в рот кляп.

Спустя десять минут телохранителева ожидания Лиля и псевдо-Колодин, вышли из туалета, довольно улыбаясь (шедшая навстречу девушка шарахнулась в сторону при виде наглого мужика), причем "Колодин" заговорщицки подмигнул своему человечку. Втроем они вернулись в зал и заняли свои места. Вскоре Лиля и "Колодин" вновь пошли танцевать, и теперь он стал тискать ее уже по-хозяйски – под одобрительно-похотливые взгляды телохранителей.

Тем временем в той же женской кабинке эстафету принял Молчун-2, одетый в милицейскую форму. Первым делом он мысленно "сканировал" ментограмму пленника и зафиксировал ее в соответствующем отделе сознания. Потом дождался алкогольной осоловелости Колодина и вынул кляп.

– Я вас р-размажу… сотру в пыль… – поднимая и бессильно роняя голову, заговорил Колодин.

"Третий, помогай, – позвал ментально Молчун-2".

Через полминуты в туалет вошел однотипно одетый Молчун-3, и они вдвоем стали вытаскивать Колодина в коридор. Тот упирался, пытался звать на помощь, но слова его становились все бессвязнее, а силы явно убывали.

– Кого это вы тащите? – спросил охранник на выходе из гостиницы.

– Нас вызвали женщины по мобильнику… Этот сидел в женском туалете и квасил там. Упирается, гад, кричит. Счас мы тебя к себе доставим, там не так покричишь…

– А как вы прошли? Я что-то вас не видел…

– Мы ошиблись, подъехали с противоположного входа. Пришлось поплутать, пока туалет этот разыскали…

– Но вон же ваш "жигуль"…

– Васе маякнули по рации, он сюда подогнал.

– Ну ладно, спасибо, что нас от лишних забот с этим алкашом избавили… Откуда они каждый вечер берутся?

Глава двенадцатая в которой важняк сдувается
Утро Молчун-1 встретил в квартире и постели господина Колодина, в одиночестве.

Вчерашний вечер завершился довольно удачно. Уже охмуренная, казалось бы, дама вдруг возмутилась тому, как беззастенчиво "Колодин" таскает ее за попу, гневно вырвалась из цепких пальцев, стремительно вышла из ресторана и гостиницы и, сев в подскочившее такси, умчалась из его жизни… Наблюдавшие эту сцену телохранители чуть не расхохотались – так потешен и жалок был вид у их шефа. Вернувшись за стол, он посидел еще минут пять, потом махнул рукой и велел ехать домой. Когда машина остановилась возле нужного подъезда, он вышел вслед за телохранителями, двое из которых вошли в него для осмотра и обеспечения свободного подхода к квартире, а двое после сигнала "добро" поднялись вместе с боссом.

– Осмотрите еще квартиру, – капризным тоном попросил "Колодин" и поднял руки с тем, чтобы телохранитель выбрал подходящий ключ в его кармане. И после процедуры проверки отпустил их по домам.

Было воскресенье и, по идее, этот день был у чиновника свободным. Но оставить в покое человека такого масштаба, конечно, не могли. Около девяти раздался первый звонок. Молчун взял "колодинский" мобильник и посмотрел на экран: там значилось "Слава". "Аминов значит, подручный Березовского, – вспомнил он и нажал на прием.

– Ну как, оклемался после очередного прокола? – спросил ехидный голос. – Опять сбежала пташка?

– Ничего не сбежала, я ее шпокнул.

– А может, она тебя? Ты хоть знаешь, с кем вчера дело имел? Не знаешь… С валютной проституткой, милок, из "Националя"!

– Ты ничего не попутал? – хмуро спросил Молчун. – Меньше всего она походила на проститутку.

– Можешь не сомневаться, Лилей зовут. Мой человечек, тебя пасущий, ее вчера сфоткал на мобилу и все о ней разузнал.

– Тогда зачем она сбежала?

– Так ведь ты у нас жених, из самых завидных на Москве. Может, решила тебя покруче заинтриговать да и женить… Или сагитировать на длительную связь и денежек потом срубить, путем шантажа.

– У меня нет ее телефона, и я ей своего не давал…

– Наивный. Твой телефон и адрес ей любой частный детектив, а еще скорее преступный авторитет добудет. Так что жди, в ближайшие дни она с тобой где-нибудь случайно столкнется…

– Предупрежден, значит вооружен. Хрен ей чего обломится.

– И вообще, кончал бы ты свои поиски романтических приключений. Живи как все люди, пользуйся моей добротой. Знаешь ведь, что я тебе любых красоток для души и тела организую…

– Нет, путан не люблю.

– А кто только что за отъявленной путаной увивался? Ладно, молчу. Я чего звоню-то? У БАБа сегодня вечерушка намечается. Конечно, с девочками, но будут также интересные люди, которые хотят с тобой переговорить. Думаю, что ты через них тоже кое-какие свои вопросы можешь решить. Придешь?

– Если ничто не помешает.

– Приди, очень прошу, Иначе я окажусь им должен.

– Ты что не знаешь, как оно бывает: человек предполагает, а бог располагает? Постараюсь, но не обещаю. В другой раз будь сдержанней в своих посулах.

– Борис тоже в вашей встрече заинтересован.

– Вот обложили демоны… Что все-таки за люди? Из авторитетов что ли?

– Типа того. Но через них можно многого добиться…

– Кто бы поверил, что помощник президента России ходит на стрелку с бандитами! Приду!

Второй разговор, уже ментальный, Молчун-1 провел через полчаса, выйдя из такси в глубине парка Сокольники.

– Это я, – передал он коротко Молчуну-2. – Все хорошо пока. Ментограмму снял?

– Да, пересылаю.

– Принял. Как ваши дела?

– Тоже хорошо. Со мной он, в пансионате, – сообщил Молчун-3.

– Лилю узнали.

– Учтем.

– Вечером иду в гости, к БАБу.

– И это хорошо. Все?

– Все.

Молчун-3 немного соврал своему собрату: не так уж у них все было хорошо. Проблема была, конечно, в Колодине. Молчуны успели узнать, что раньше в России подобные проблемы, с подачи верховных правителей, предпочитали решать кардинально: нет человека – нет проблемы. Знали они, что и в современные девяностые годы этот метод очень популярен. Но у прогрессоров-гидран он категорически не приветствовался. Поэтому было решено ничего с Колодиным не делать и даже не сажать его под замок, а просто поселить в подмосковном пансионате в компании с Молчуном-3 и минисоглядатаем.

Когда Колодин проснулся в скромном номере пансионата с одурманенной похмельем головой, он сначала ничего не понял. Потом вспомнил вчерашнее нападение, прекрасную злодейку и от негодования застонал.

– Болит? – спросил его кто-то рядом.

Он повернул голову (тотчас отозвавшуюся височной болью) и увидел седоватого мужика лет 50-ти в купальном халате, сидящего на соседней койке.

– Вы кто? – скривился важняк. – Где я?

– Это пансионат, а мы с Вами – его постояльцы. На какое-то время…

– Это Вы на меня вчера напали? – злобно спросил Колодин.

– Я. Вернее, мы. Группа людей, решивших сменить вашего президента.

– Что?! Вы рехнулись?! А ну пусти меня!

И Андрей Витальевич прямо с кровати кинулся к двери. Дверь оказалась заперта. Он хотел в нее побарабанить и закричать, но рука его была тотчас перехвачена просто-таки железной рукой сумасшедшего, а глотка сдавлена второй такой же рукой.

– Не надо, – как-то даже ласково сказал идиот. – Лучше поговорим.

И, непреклонно развернув беглеца, довел до кровати.

– Вы пожалеете, – быстро заговорил Колодин и сморщился от головной боли.

– Я легко могу устранить Вашу боль, – с той же добродушной интонацией сказал мужик.

– Мне ничего от Вас не надо, – отрезал похищенный. – Вы напали на государственного служащего и будете за это жестоко наказаны. Одумайтесь!

– Мы долго думали, поверьте, – сказал Молчун. – Для нас дороги назад нет.

– Так здесь просто пансионат? – спросил недоумевающий Колодин, глядя в окно на волейбольную площадку с группой играющих мужчин и женщин.

– Просто пансионат, – подтвердил Молчун. – Но не обольщайтесь. Возможности сбежать или позвать на помощь мы Вам не дадим. Устраним при малейшей попытке. Понятно?

– Сволочи, – сказал Колодин. – Но и вы недолго проживете…

– Это как получится, – вновь с ноткой добродушия, сказал Молчун.

– А где дешевка ваша, мамзель фальшивая?

– Ее здесь нет. Общаться Вы будете только со мной. Можете, конечно, просто молчать. Но Вы же по характеру говорун?

– Вы и характер, значит, мой изучили? Интересно… Какую же многоходовку вы с моей помощью хотите провернуть?

– Это пока секрет. Когда все получится, расскажем.

– Но что то же вам от меня надо?

– Расскажите о вашем окружении. Нас интересуют все подробности.

– Втереться к президенту хотите? Через меня… А вот хренушки вам, дебилы.

– Нас вообще-то больше интересуют контакты Березовского. Особенно с преступными авторитетами Москвы, например Япончиком… Вы, вроде бы тоже с ним знакомы?

– А-а… Так вы, значит, скуратовско-лужковские наемнички… Или даже примаковско-зюгановские? Ню, ню, держите руки шире, сейчас я вам три короба информации солью…

– А не пойти ли нам в столовую? – вдруг предложил Молчун. – Время завтрака уже кончается, если пропустим, придется терпеть голод до обеда.

– Что, я так и пойду без наручников? – удивился Колодин. – И буду сидеть среди людей? Они же меня опознают…

– Нет. Мы Вас загримировали, даже парик Вам симпатичный приклеили.

Колодин тотчас схватился за голову и обнаружил там густые волосы. Он стал было их дергать, но парик держался мертво. Тогда он подошел к настенному зеркалу и увидел в нем незнакомого мужика: скуластого, курносого, с иным очертанием губ. Только глаза остались его, с пристальным прищуром.

– Как вы это сделали? – потрясенно спросил он.

– Вкачали под кожу ботакс. Слышали про такое средство?

– Да.

– Ну, идем? Напоминаю: ваша апелляция к людям толком Вам не поможет и обязательно будет иметь летальный исход. Ведь на самом деле Вы нам совсем не нужны. Нам было необходимо лишь убрать Вас с должности, что мы и сделали. Промолчите – поживете еще, сделаете глупость – гейм оут. Все понятно?

– Да.

– Убрать Вам похмельный синдром?

– Да.

Молчун усадил соседа на койку, взял его за виски, встряхнул, огладил голову и некоторое время подержал ее в сфере из своих ладоней, привычно ощущая, как в ладони входят силовые линии из биоэлектрического поля пациента. Потом опустив руки, спросил:- Все?

– Все, – удивленно ответил сосед.

– Тогда в столовую, да?

– Да.

Глава тринадцатая в которой Молчун попадает-таки в Кремль
В назначенное время псевдо-Колодин, тщательно замаскировавший чужой ментаграммой собственную, подъехал к даче Березовского в сопровождении двух неизменных телохранителей. Впрочем, дача эта формально БАБу не принадлежала, как не принадлежал личный самолет и обширная московская квартира – все было оформлено на его друзей, то бишь подручных. "Я здесь всего лишь гость, – говаривал он, – так как живу в Лондоне". Пару минут назад "Колодин" позвонил Аминову, так что Слава встретил его машину у фешенебельного подъезда к трехэтажному особняку, сиявшему всеми своими окнами.

– Приветствую, Андрей Витальевич, – расплылся в улыбке низенький плотный мужичок татарской наружности, распахнув дверь машины и предупредительно отойдя в сторону. – По вам можно сверять часы, тику в тику приехали.

– Совершенная случайность, – охладил его льстивый порыв представитель администрации президента. – Борис Абрамович здесь?

– Так точно. Все здесь, ждут только Вас.

– Ну, веди.

После процедуры раздевания в обширном холле "Колодин" и Аминов вошли в каминный зал, где на обширном ковре полукругом вокруг горящего камина сидело в креслах несколько мужчин абсолютно самодостаточного облика. Впрочем, за исключением хозяина: говорливого и очень подвижного, почти суетливого Бориса Березовского.

– Вот и главный наш человечек на сегодня! – почти вскричал БАБ. – Просим, просим к огоньку, Андрей Витальевич. Поди, намерзся в дороге?

– Есть немного, Борис Абрамыч, – в тон ему ответил Молчун-1. – Плеснете коньячку для сугрева?

– Гос-с-споди, конечно! Камю, мартель или хеннеси?

– Лучше бы натурального армянского… Только он ведь сейчас в дефиците?

– Каюсь, ахти мне! – чуть не упал на колени БАБ. – Хоть и олигарх я всероссийский, но проклятые армяне даже мне свой коньяк не поставляют, все идет потоком в Европу и Штаты!

– Тогда все равно какой, лишь бы на душе повеселело.

– Так ты невесел? Девушки перестали любить или президент при прощании в пятницу нахмурился?

– Судьба России меня тревожит, Борис Абрамович… Дело близится к выборам президента, а кого выбрать – пока непонятно.

– Как ты прав, Андрей Витальевич! Тасуешь колоду, тасуешь, а достойный молодец все никак не находится: тот замаран, этот глуп, на третьего никак нельзя положиться… Велика Россия, а выбрать просто некого. Как жаль, что у нас не Казахстан или Белоруссия! Выбирай одного хоть на третий, хоть на четвертый срок…

– Увы. Если уж даже Вы растерялись…

– А что я? Всего лишь слабый человек, тоже допускающий ошибки. Выдвинул было Борю Немцова – оказался идиот: "Волги" эти поганые стал лоббировать, вояк на уши ставить… Согласился на Степашина и тотчас пожалел: полное чмо невозмутимое… Путин, которого ты мне подсказал, поактивнее, но как-то мелковат: для президента Кореи сошел бы, а для России вряд ли. Да и людей за ним нет, типичный калиф на час…

– Пожалуй. Ну ладно, так вот, с бухты барахты мы с Вами кандидата не выберем, думать надо, крепко думать. Какие же проблемы Вас сегодня волнуют, Борис Абрамович? Вместе с Вашими гостями?

– Вот за что ты мне нравишься Андрей Витальевич, это за стиль: всегда деловой, конкретный. Гости у меня сегодня непростые, из тех, что не любят быть на виду. Поэтому я вас даже знакомить пока не буду. Однако дела они проворачивают такого масштаба, что большинству ваших министерств и не снились. В общем, перед тобой столпы теневой экономики России.

– Очень приятно, – сказал Молчун. – Так вы решили выйти из тени?

Мужички в креслах дружно хохотнули.

– Упаси бог, Андрей Витальич, – скукожился в притворном ужасе БАБ. – Ведь экономика России подобна айсбергу: если ее теневая часть всплывет, айсберг перевернется. Мои гости собрались у меня для того, чтобы в свободной и приятной обстановке решить меж собой некоторые наболевшие проблемы. Я тут всего лишь крыша. Тебя же они пригласили в надежде обрести в твоем лице независимого эксперта, к которому они могли бы обращаться впредь для решения спорных вопросов этой самой теневой экономики.

– Почему ваш выбор пал на меня? – спросил "Колодин".

– Это я тебя порекомендовал, уж прости. Не нашел лучшей кандидатуры.

– Мы Ваши хлопоты, Андрей Витальевич, – вдруг заговорил один из теневиков, – будем, конечно, щедро компенсировать. В любой валюте, на Ваш вкус. А можем просто открыть счет в одном из банков Люксембурга или Лихтенштейна.

– А что ж не Цюриха? – спросил Молчун.

– В Швейцарии банкиры стали последнее время очень привередливы по части происхождения денег, а в этих микрогосударствах их чистота никого не волнует. Но евро, доллары или фунты они выдают точно такие же, как в Цюрихе.

– Надеюсь, у меня будет время подумать над вашим предложением? – спросил Молчун.

– Чего тут думать? – загорячился Березовский. – Помощь твоя то ли еще потребуется, то ли нет, а денежки будут капать регулярно и немалые.

– Если вы тщательно обдумали мою кандидатуру, то должны знать, что я никакие дела в спешке не делаю, – угрюмовато сказал Молчун. – Тем более те, что при обнаружении будут иметь для меня катастрофические последствия. И если бы не настойчивость и участие в ваших делах господина Березовского я ни за что не согласился бы вам потворствовать. На этом позвольте мне удалиться. О своем решении я сообщу через некоторое время Борису Абрамовичу.

– Куда ты засобирался, Андрюша? – стал урезонивать его БАБ. – Все вопросы мы уже решили, и сейчас начнется неофициальная часть. То есть банька, женский стриптиз и прочее…

– Ты ведь всегда во всем в курсе, Борис, так? Значит, знаешь, что со вчерашнего дня я не в настроении развлекаться. Может к следующему нашему свиданию и отмякну…

– Ты не затягивай с этим своим решением, – попросил Березовский, провожая "Колодина" до подъездной аллеи. – Я, сам понимаешь, в твоем участии заинтересован. Не хотелось бы привлекать к этим делам кого-то постороннего…

– Это понятно. Постараюсь не затягивать, но надо взвесить возможные риски. Ты-то свободный художник, а я чиновник государев. Ну, бывай.

Наутро он ехал в Кремль, на свое рабочее место. "Секретаршу мою зовут, значит Ира… Встретиться я там могу с Порошиным, Адашевым и дочерьми Ельцина, которые, вполне вероятно, уже являются лосятами… Может и сам появиться, но, конечно, не с утра… Самыми опасными могут быть второстепенные персонажи, которых я должен знать, но не знаю. Ладно, сделаю морду кирпичом, типа не в духе, и буду осваиваться исподволь"

При входе в здание Сената он отправил одного телохранителя вперед, поручив проверить кабинет на жучки. Поймав его изумленный взгляд, пояснил, что настали такие времена, когда правило "доверяй, но проверяй" становится самым главным в системе безопасности. Амбал понимающе кивнул и двинул по коридору, затем лестнице, поперечному коридору, а Молчун вместе со вторым телохранителем следовал за ним, не теряя из виду. Наконец тот вошел в какую-то дверь, не снабженную хоть махонькой табличкой. Войдя вслед за ним, Молчун увидел молодую женщину в темно-синей юбочно-пиджачной паре, которая поливала стоявшие на подоконнике цветы.

– Здравствуйте, Андрей Витальевич, – поспешно повернулась она к вошедшим.

– Здравствуй, Ирина. Занята самым неотложным делом?

– Так они два дня непоены, Андрей Витальевич. А что это Гриша вперед Вас в кабинет ворвался?

– Так надо, Ирочка, так надо.

В это время дверь в смежную комнату открылась, и из нее вышел амбал Гриша.

– Все в порядке, Андрей Витальевич, чисто.

– Вот и хорошо. Пока свободны, но будьте на связи. Что у меня там по расписанию, Ирина?

– С девяти до одиннадцати обработка поступившей за выходные информации, в одиннадцать Ваш доклад Порошину, в двенадцать совещание у Бориса Николаевича по ходу контртеррористической операции в Чечне. До четырех у Вас окно на собственные аналитические дела, а потом Вы едете на презентацию нового отделения Райффайзен-банка. Все.

– Угу. Вот что, Ира, добудь мне схему расположения кабинетов во дворце, только самую подробную. К ней, конечно, список телефонов. Это очень важно.

– Хорошо, Андрей Витальевич. Хотя телефоны-то у Вас есть, я их Вам давно уже на стеночку приклеила.

– Все, все телефоны?

– Ну, может быть и не все…

– Вот и я о том же. Мне все нужны!

– Вы как к войне готовитесь, Андрей Витальевич…

– А мы и так на войне, Ирочка, на невидимом, но вполне реальном фронте.

– Так нас и взорвать могут?

– Почитай историю России, Ира. Особенно про то, как в девятнадцатом веке за членами царской семьи охотились. Там был взрыв и в Зимнем дворце, под царской столовой…

– Вот жутики… А я-то, дура, радовалась, что в самом Кремле работать устроилась.

– Ну, ты уж так-то не переживай. Я, пожалуй, сгустил краски. Сейчас безопасность у нас на высоте.

– Не очень-то на высоте! Вон сколько взрывов домов недавно эти чеченцы проклятые устроили…

– Так, Ирочка, собрались, успокоились. И давай-ка попьем чаю или кофе: ведь минут тридцать до приема у нас еще есть?

– Вы же кофе с утра предпочитаете, Андрей Витальевич… Какой я обычно варю…

– Вот я балбес: конечно, кофе! С пеночкой и обалденным запахом…

Вечером, оказавшись наконец, в "своей" квартире, псевдо-Колодин просто-таки сдулся, расслабился.

"Ну и денек! А если они все у него такие? Немудрено, что в конце недели за бабами так остервенело бегает. Ладно, начало внедрению положено. И, слава богу, подмены никто не заподозрил. Правда, Порошин пару раз меня на несуразицах подловил, но отнесся снисходительно: видать, у него тоже информаторы в моем окружении есть. А вот Лось проклятый один раз поймал взглядом: как под рентген попал! Но обошлось пока. Марины же и Адашева я так в течение дня и не увидел. Ирочка мне по секрету сказала, что у них шуры-муры: может, тогда в постели зависали? Лосенок с лосенком? Маловероятно. Тогда, может они и не перерожденцы? И мочить их тогда не надо? Вот ребус-то…".

Через пять минут он спохватился:

"Надо с Молчунами по ментальной связи переговорить. Но, конечно, не отсюда, а хотя бы с бульвара. А если за мной наружка организована? Порошинская или еще чья-нибудь? Значит, выйдем привычно, через форточку. Тем более что рядом кабель чей-то свисает, по нему и выберусь веревкой на крышу, а там вспорхну…"

Глава четырнадцатая в которой реального кандидата в президенты обрекают на гибель
После коллегиального обсуждения было решено направить в Кремль и Молчуна-2, заменив им одного из телохранителей Колодина. Для чего следовало отправить молодца либо в отпуск на другой край света, либо в служебную командировку.

– Нет, отпуск не годится, – сказал вдруг Молчун-3. – Он может из него позвонить своему напарнику и что тогда?

– Да, вполне возможно, – согласились другие Молчуны. – Тогда секретная командировка? Из которой звонить ему категорически будет запрещено…

– Куда пошлем?

– А давай в Лондон – типа, сведения о тамошней жизни Березовского собирать…

– Но виза…

– Что мы, визу британскую подделать не сможем? Потереться немного в Шереметьево около погранцов и все.

– А если они по базе данных каждую визу проверяют?

– Значит, в британское посольство придется проникнуть и в компъютер эту визу занести.

– Сложновато что-то…

– Это нам-то? Местные хакеры такие штуки проделывают, а уж нам просто стыдно будет не справиться. Молчун-2, возьмешься?

– Куда деваться, возьмусь. Сегодня же ночью. Но кого оформлять? Нужны паспортные данные.

– Ладно, оформим завтра. Да и с Гришей надо все же поговорить – вдруг он сумеет открутиться?

– Что у нас еще на повестке дня? – напомнил Молчун-3.

– А что натуральный Колодин, не возникает? – спросил Молчун-1.

– Затаился, – рапортовал Молчун-3. – Варианты побега, видимо, ищет.

– Может, приоткрыть ему щелку, да все-таки грохнуть?

– Угу. И прости-прощай дальнейшее прогрессорство. Да он, вроде бы, даже совестливый, в беседах со мной всерьез заводится. О России очень печется…

– Тогда тащи дальше свой крест. Хотя не исключено, что твоя помощь тоже вскоре понадобится.

– Если понадобится – вколю ему снотворное и всех делов. А мини-Молчун дальше поопекает.

– Вы лучше бы массу наращивали, – вклинился Молчун-котенок. – Надоело быть мини, хочу тоже с Лосем биться.

– Ты, правда, тупой? Преимуществ своих не понимаешь?

– Все я понимаю, но надоело. Молчун-2 вон с Лилечкой каждую ночь любовь познает, а у меня даже мышки под боком нету.

– Ого, как мелкота заговорила… А знаешь, мини, что означает у русских выражение "тютелька в тютельку"? Любовь у лилипутов, вроде тебя…

– Ха, ха, ха. Какая разница, какие там тютельки? Была бы любовь, страсть, сплетение двух тел и игра двух воображений…

– Ни с какого бока его не ухватишь… Ладно, справишься со своими обязанностями – будем растить из тебя дога, а может даже жеребца. Тогда уж вволю свой эротизм потешишь…

Назавтра Гриша, как и ожидал проницательный Молчун, рьяно согласился на зарубежную командировку.

– Только держи все в секрете, Гриша. Для всех ты по-прежнему как бы в Москве, только вне пределов досягаемости. И для Сереги-напарника тоже. Если прознают – это будет равносильно провалу. Потому что это моя личная инициатива…

– Понял я, Андрей Витальевич, не дурак.

– Вылетаешь завтра утром, из Шереметьева. Вот тебе миллион рублей, положи их на "Мастер карт" и спокойно там пользуйся.

– Миллион?! Я таких денег даже никогда не видел…

– Все твои расходы должны подкрепляться чеками. Вернешься – мне их предоставишь. Но сильно не скупись, я тоже человек, пойму, если расходы не будут запредельными.

– А как с визой? Ее же британцы больше месяца оформляют?

– Я обо всем уже договорился: давай свой паспорт, по дороге в аэропорт ко мне заедешь, я тебе его отдам с визой.

– Андрей Витальич, я Вас не подведу! Землю буду носом рыть, а инфу на Березовского добуду!

– Те, те, те, – придержал его за руку "Колодин". – Первым делом следи, чтобы не засветиться. Англы махом тебя окоротят, если вычислят. Что нароешь легально, то и сгодится. Не получится сейчас, съездишь второй, третий раз. Курочка по зернышку клюет и сыта бывает.

– Андрей Витальич! Я всю жизнь о такой работе мечтал! Быть тупым телохранителем не очень-то приятно…

– Не согласен. Должность телохранителя высокопоставленного деятеля – отличная стартовая площадка для умного человека. Тому примеров тьма, хоть тот же Коржаков.

– И где он теперь, этот Коржаков?

– Сам дурак, не надо было заигрываться политикой. Ты-то, надеюсь, не из таких?

– Ни за что, Андрей Витальевич. Я понимаю, что личная преданность – мое все.

– Вот и молодец. Так помни: здесь никому ничего!

– Я уже могила, Андрей Витальевич.

Перед обедом к "Колодину" в кабинет заскочил Адашев.

– Привет, Андрей, – обратился он к хозяину кабинета фамильярно. – Как делишки?

Молчун-1, мгновенно идентифицируя посетителя и зная, казалось бы, досконально подноготную Адашева, все же был поражен его легкому, доброжелательному, по-студенчески свойскому обращению и чуть растерялся. Тотчас взгляд Адашева изменился и стал в точности похож на взгляд Лося на вчерашнем совещании! Машинально Молчун стал что-то лепетать о своих делах, но в недрах своего существа затрепетал: это он, Лось, вернее его дубль, подменивший подлинного Владимира Борисовича… Вероятно, его лепет был достаточно ожидаем Лосенком, взгляд которого потерял излишнюю проницательность и вновь стал обманчиво беспечным.

– Так ты идешь в столовую? – спросил неформальный смотрящий Кремля. – Составишь нам компанию с Мариной?

– Почту за честь великую, – сказал Молчун.

– Ну, ты не слишком прогибайся, мы ведь демократы. И юность комсомольская у нас одна…

– Эх, юность, – поддержал его тон Молчун. – Где моя прическа битловская, сердце горячее, вера незамутненная… Все меж пальцами пробежало. Ты же и, правда, вполне еще комсомолец на вид. И сердце горячее сохранил, дам милых им согреваешь…

– Вот язва ты иудейская, хоть и не еврей, – рассмеялся Адашев. – Узнал, видать, про нас с Мариной? Признаюсь откровенно: я в нее влюблен. Она, правда, еще не вполне. Но я надеюсь. Однако эта информация не для чужих ушей. Раз прознал – знай, но помалкивай в тряпочку. Договорились?

(Как любовь?! – захотелось вскричать Молчуну. – Ты же клон Лося, а Марина его дочь. Это же кровосмесительство получается!)

Однако вслух он сказал:

– О чем речь, Владимир Борисыч? Я уже и не помню ничего…

– Чтобы ты и не помнил? Это за гранью фантастики. За то и держим. Понимэ?

– Чего тут не понять. Пойдем уж, а то в очереди настоимся.

Очередей в кремлевской столовой персонал, конечно, не допускал. Тем более что Марина договорилась с подавальщицами, и зарезервированный ею стол уже заставлялся тарелками.

– Здравствуйте, Андрей Витальевич, – радушно приветствовала она "Колодина". – Делайте скорее свой заказ девушкам, пока они нас обслуживают.

– Да какой там заказ… Пусть несут все то же, что и вам. Мой желудок пока и гвозди переваривает.

– Завидую. А я вот время от времени вынуждена сидеть на диете, иначе мужчины перестают вслед смотреть. Но не в данный момент, не беспокойтесь.

– Ваша сексапильность видна невооруженным взглядом, – галантно сказал Молчун и осекся под изумленно-негодующим взглядом женщины.

– Ты иногда ляпнешь, так ляпнешь, Колодин, – с хохотком сказал Адашев. – Хоть стой, хоть падай. Нахватался в "Космосе" с путанами…

– Простите, – сконфуженно поник Молчун. – Оговорился.

– Проехали, Андрей Витальич, – великодушно нивелировала ситуацию Марина. – Садитесь, поедим да поговорим.

Первые минуты они, впрочем, перебирали пустяки: что в столице произошло пикантного да куда можно сходить вечером. Но после пика насыщения разговор стал более содержательным и лично для Молчуна опасным.

– Вам ведь, как и всем, папа поручил подумать над кандидатурами приемлемых претендентов на должность президента? – прямо в лоб спросила Марина. – Вы что-то надумали?

– Думал много, – стал мямлить "Колодин", – но подобных Вашему отцу харизматичных лидеров не обнаружил. Не считая, конечно, оппозиционеров различного толка.

(Тут надо сказать, что Молчуны, в самом деле, прозондировали много действующих политиков России, но достойных перехватить власть у клики Лося и не свалиться в какую-нибудь крайность вроде большевизма, пока не нашли. Впрочем, забрезжил один вариант…).

– Что ж это такое? – загорячилась Марина. – Все, все говорят одно и то же: нет подходящего лидера, стоящего на позициях демократии! Притом, что на слуху несколько сот политиков, авторитетных бизнесменов, депутатов, наконец… Этак мы до журналюг или артистов доберемся, как в Америке?

– Вряд ли у нас до этого дойдет, – поспешил успокоить дочь президента "Колодин". – Наши демократы выросли все на советской почве и потому генетически склонны к авторитаризму. В этом смысле они полностью соответствуют народу, который пытаются представлять. Идеальным президентом для России был, конечно, Ваш отец. Жаль, что к нему привязались болезни, да и срок этот никчемушный подоспел…

– Это тоже все говорят, Вы не оригинальны. Меня интересует существо вопроса: кто достоин сменить отца без перекоса генеральной демократической линии? Про Вас идет молва, что Вы весьма умный человек. Но где результат ваших аналитических усилий? Или мне тоже стоит Вас сменить, как многих до Вас на этом посту?

"Вот докопалась, змея, – запаниковал Молчун. – И ведь сменит, в момент. У нее не заржавеет… Придется сдать ей нашу находку".

– Есть на самом деле один кандидат, – начал он робко, – только Борис Николаевич с ним с некоторых пор в контрах…

– И кто же он? Не тяните, не люблю…

– Думаю, что он самое то. Это всем известный и очень популярный в недавнем прошлом демократ, но с автократическими методами руководства. Многие нынешние функционеры государства клевали у него с ладони…

– Вы на Собчака намекаете? – взвилась Марина. – Да он по уши в дерьме после выборов питерского губернатора! Чудом во Францию успел сбежать, иначе точно насиделся бы у нас в "Матросской тишине"…

– Он то, что надо. Кампания против него была сфабрикована и толковым журналистам ничего не стоит ее разоблачить. Из этого скандала он выйдет еще более популярным. А упоминавшиеся функционеры до сих пор не скрывают, что всему научились у него и безропотно признают его первенство. В итоге он легко победит на выборах и, несомненно, продолжит демократический курс.

– Но папа, правда, его сильно недолюбливает…

– Ваш отец пристрастен, как и каждый человек. Но он давно в политике и может пойти ради дела наперекор своим чувствам.

– Он полная противоположность Бориса Николаевича, – глухо сказал Адашев. – Паршивый сноб, европейский низкопоклонник и бабник. Сидел бы себе во Франции да писал мемуары…

– Именно он легко победит и большевиков, и социалистов и лужковцев, – упрямо повторил Молчун, уже понимая, что лишился сейчас козырной карты и обрек Собчака на гибель.

Адашев и Марина промолчали и через минуту встали из-за стола.

– Вы, правда, умный человек, – вдруг сказала на прощанье Марина. – Жаль, что Ваше предложение для нас неприемлемо.

Глава пятнадцатая в которой одного из Лосят все же подменяют
Уже в своем кабинете Молчун вновь запаниковал задним числом.

"А ведь проницательность Адашева явно на высоте! Похоже, меня только маскировка ментаграммы и спасает. Если бы можно было его сейчас подменить… Но все Лосята объединены ментальным полем и выпадение из него одного клона вскоре будет обнаружено. Хотя… Если снять с него ментаграмму, а потом наложить на одного из нас? Пожалуй, подмена получится. Только вот Марина! Она знает его в подробностях, уже, поди, вплоть до родинок, а еще хуже привычек мельчайших, моторики… Беда! Но есть ли другой выход? Надо еще поискать…

Однако и к вечеру более приемлемый вариант найден им не был. На ночном ментальном коллоквиуме ситуация была признана критической, но лежащей в русле их парадигмы.

– Нам ведь надо устранить Лося и лосят? – рассудил Молчун-2. – Но физическое устранение, как мы сейчас понимаем, для страны обернется катастрофой с непредсказуемым исходом. Лучший вариант – подмена Лосят нами. Вот с Адашева и начнем. И быть им придется, видимо, мне? То есть и любовником Марины Борисовны?

– А что тебя не устраивает? – спросил Молчун-1. – Ты стал у нас уже специалистом по этой части.

– Я люблю Лилю, – тихо сказал Молчун-2. – Не думай, что в области чувств так легко перестроиться…

– И что ты предлагаешь?

– Стань ты Адашевым, а я приму оболочку Колодина…

– Как ты любишь все осложнять!

– А ты склонен все упрощать!

– Тихо, клоны, – урезонил их Молчун-3. – Если вас это устроит, я могу стать Адашевым. А ты, Молчун-2, посидишь тут, с невротиком Колодиным.

– Нет, – вдруг сказал Молчун-1. – Я согласен стать Адашевым.

– Хи, хи, хи, – прозрел Молчун-2. – Да ты уж не повелся ли на Марину?

– Не твое дело, паршивый клон!

– Точно повелся. Оно и к лучшему. Но сможешь ли ты достоверно имитировать Адашева? Он ведь в делах любви поопытней тебя будет…

– Так давай объединимся: ты-то за это время в ней всего нахватался…

– Пожалуй, будет лучше, если ты сохранишь девственность своих чувств. Марина, конечно, удивится, но, может, и восхитится? А дальше уже все тебе простит…

– Значит, договорились, – подытожил мини-Молчун. – Но не кажется ли вам, что нам нужно срочно наращивать массу? Чтобы хватило и на Лосят и на Лося…

– Несомненно, – хором ответили прочие Молчуны.

– Значит, все переходим на жиры, углеводы и протеины и каждый день бываем в солярии, – наказал мини. – А может быть, посадим много минимэнчиков в аквариумы и пусть кормятся? В прошлый раз у нас быстро получилось набрать вес.

– Хорошо, – сказал Молчун-1. – Молчун-2, ты у нас самый толстый, вот и выдели из своей плоти десятка два-три минимэнов, да рассади их по публичным московским аквариумам. Или твоя Лиля дорожит каждым твоим килограммом?

– Килограммы ее не шелупашат, – буркнул Молчун-2. – Для нее важно, чтобы человек был хороший.

– О! Ты у нас настолько очеловечился?

– И вы очеловечитесь, куда денетесь. Иначе тут нельзя. Ладно, некогда мне с вами долго рассусоливать, пора двигать в британское посольство…

– Давай, давай. С утречка перерождайся в Гришу и шустро сюда, на перерождение в меня. Стой, а когда ты минимэнов рассевать будешь?

– Я это Лиле поручу. Скажу, чтобы эти шарики втихаря по аквариумам поразбрасывала.

– Пусть еще раковинок купит и шарики в них засунет. А то нас враз там рыбы схарчат…

– Ну, разбежались?

Первые подмены прошли чисто. Когда "Колодин" и "Гриша" вышли из кабинета, Ирочка в их облике никаких изменений, видимо, не заметила.

– Ира, – сказал озабоченным тоном нью-Колодин, – звякни секретарше Адашева. Узнай, когда он у себя ожидается.

Ира пощебетала в трубку и сообщила: – Леночка сказала, около десяти.

– Спасибо, Ира. Организуй тут пока ко мне очередь, я скоро вернусь.

В предбаннике кабинета Адашева была только Леночка, выглядевшая как фотомодель: очень длинные ноги, чуть прикрытые миниюбкой изящные ягодички, слабые грудки на узком туловище и высокая шея с гордо поднятой головой в обрамлении длинных прямых платиновых волос.

– Здравствуйте, Андрей Витальевич, – сказала она с милой извинительной улыбкой. – Я ведь сказала Ирочке, что Владимира Борисовича пока нет.

Тот улыбнулся в ответ, приложил палец к губам и сделал от порога стремительный пируэт, вмиг оказавшись рядом с девушкой. Тотчас его пальцы вжались в ее сонную артерию, и Лена покорно сникла в его объятьях. Он поднял легкое тело на руки, внес в кабинет Адашева и уложил в уютное кожаное кресло. Тут же вышел, а через полминуты в кабинете появился "Гриша", который стал внимательно изучать облик секретарши. Закончив обследование и заметив, что она порозовела и сейчас оживет, вколол ей снотворное и развернул кресло спинкой ко входу, скрыв таким образом его поклажу полностью. Затем начал трансформацию себя и своей одежды…

Владимир Борисович Адашев прибыл в Кремль в несколько смурном настроении. Во время ежевечернего ментального обмена с многочисленными клонами (большинство, впрочем, тоже были мини и являлись постоянными стражами Кремля и дачи президента) он поведал о разговоре с Колодиным и предложенной им для президентства кандидатуре Собчака.

– Какой на хрен Собчак! – обрушился на него перво-Лось. – Я уже пять раз пожалел, что разрешил его возвращение в Россию. Жизнь в эмиграции его ничему не научила: как был заносчивым говнюком, так им и остался! Мне очень странно слышать, что питерские выходцы в моем правительстве его все еще поддерживают…

– Таковы факты, которые вещь упрямая, – продолжил Адашев.

– Тем хуже для фактов и тех, кто их распространяет! А что касается Собчака, пойдем с ним на крайнюю меру, поступим по-сталински. Тебе это дело и поручим, дорогой Владимир. Чтоб не повадно было другим с такой инициативой выступать. Справишься?

– Куда я денусь, конечно. Но возьму пару мини-лосят впридачу. И не сейчас, чуть погодя. Сейчас надо мне еще раз этого Колодина позондировать – я совсем не ожидал от него таких идей.

– А может, его пора в наш клан перетаскивать, целиком подменить?

– Нет, нет, толку тогда от него почти не будет. Ведь этот прохиндей действительно обладает изворотливым, нестандартным умом, способным на оригинальные идеи, уже много раз выручавшие нас из трудных ситуаций. Вот Путина имеет смысл взять в наш клан, хоть он и так, вроде бы, на нашей стороне.

– На нашей? А что же он тогда Собчака этого поддерживает?

– Просто у него есть одно очень ценное для помощника качество: он умеет быть благодарным и верным. Несмотря ни на какие дальнейшие перипетии с его изначальным патроном.

– Да-а, признаю, – маякнул перво-Лось. – Но погодим с ним немного. А что ты, Порошин, отмалчиваешься?

– Я со всем согласен, – отбарабанил псевдо-Порошин. – В том числе насчет Колодина: в нынешнем качестве он для нас ценнее.

– Но у тебя есть кандидатура псевдо-президента?

– Да вот Путина и поставить. Он нашу генеральную линию перекашивать не будет.

– Так ведь он мало кому известен…

– Сейчас что ли? Когда так успешно организовал действия в Чечне? Да его уже знают от мала до велика и во всем с ним соглашаются…

– Угу. Резон в твоих словах есть. Правда, он ведь и был твой выдвиженец на роль премьера… Только премьеры приходят и уходят, а президент – это же на четыре года, а то и на восемь… Мелок он, ростиком мал и личиком бледен. Как я в такого вселяться буду? Ведь наша с вами натура гульливая, широкая и обязательно наружу вылезти захочет – а тут такой шкет! Нет, я не даю своего согласия, ищите еще кого, покрупнее!

"Легко ему говорить, ищите, – думал с озлобинкой псевдо-Адашев, проходя кремлевскими коридорами. – Сам-то он никого не ищет. Да и слава богу! Как вылезет иногда с инициативой поверхностной, головизуальной – хоть стой, хоть падай! И упрется ведь, не переспоришь его… А через месяц-два сам начинает локти грызть. Нет, хреново все-таки, что мы давно объединяться бросили… Плюсы, конечно, от индивидуального развития есть, но и минус огроменный вырос: незаметно все клоны по ранжиру выстроились. Ладно, пусть идет, как идет. Мне-то, в сущности, грех жаловаться, мне он Марину, дочь свою приемную доверил. Сколько он уже натурального Ельцина подменяет? Лет пятнадцать, пожалуй, я тогда еще в его теле находился. Спасибо Вовке Адашеву, это он своим появлением меня к индивидуальной жизни инициировал пять лет назад… Мир его праху. Знала бы Марина, с кем она временами в постели нежится… Ну все, все, проехали".

Он вошел в свою резиденцию и стал извергать по сложившейся привычке витиеватые комплименты в адрес своей чересчур субтильной секретарши (Марина где-то ее узрела и ему подсуропила). Леночка выслушала их со странно застывшей улыбкой, потом стремительно скользнула к нему и воткнула в бок шприц.

"Ах ты, зараза…" – успел сказать лже-Адашев и вырубился.

"Леночка", впрочем, не дала ему упасть, подхватив с нечеловеческой силой на руки, внесла тело патрона в кабинет и начала проделывать с ним необходимые процедуры: снятие ментаграммы, гримирование "под Гришу" переодевание в одежду охранника… Затем трансформировалась сама в нью-Адашева, послав в конце по мобиле СМС "Колодину": "жду".

Спустя десять минут худощавый "медик" в белом халате подкатил к дверям кабинета Адашева лежанку на колесиках (созданную, естественно тоже из тела псевдо-Колодина), куда они совместными усилиями сложили "Гришу" и реальную Леночку, накрыв их наглухо простыней. "Медик" далее повез их один, а "Адашев" вернулся в кабинет.

В коридоре на медика с его каталкой косились, но с расспросами так никто и не подошел. На выходе в гараж, однако, тормознула охрана.

– Что случилось? Кого везем?

– Групповой несчастный случай, – сказал Молчун-2.

– Ну ка, покажи… Е-мое, да это же Гришка, телохранитель Колодина. И девка с ним знакомая. Адашевская секретарша? Ну да, она. Что с ними?

– Током ударило… В самый неподходящий момент, – улыбаясь, сказал "медик".

– Да ты что?! Ай да Гришка, вот ухарь? Так они мертвые что ли?

– Нет, нет, живые, только в отключке.

– А что ж ты их везешь куда-то, у нас же своя больничка есть?

– Адашев попросил увезти, здесь не афишировать. Понятно? Даже машину свою дал для перевозки. Это же в предбаннике его кабинета случилось: он приходит, а они лежат.

– Вот это номер! Никогда бы не поверил, если бы сам не увидел… А они склещились что ли?

– Нет, их откинуло друг от друга. Провод от кофейника оголенный задели… Мне, правда, их пришлось приодеть малость. Вы, кстати, позвоните Адашеву, спросите самого.

– Точно, надо. Ну и ну, вот это реал, так реал…

Глава шестнадцатая в которой Молчуны назначают день "Икс"
Признаться, Марина Борисовна не ждала от сегодняшней альковной встречи чего-то особенного. Она очень дорожила сложившимися, наконец, интимными отношениями с Владимиром, но о браке пока не думала. Ее отвратили два предыдущих, неудавшихся, – которые начинались так прекрасно, романтически. Вот и сейчас она стала замечать, что пыл любовника подугас. Нет, он очень с ней предупредителен, ласков, а в постели изобретателен, за что она была ему очень признательна, но если б к его ухищрениям добавить страстного желания…

Она бестрепетно вошла в его квартиру, клюнула поцелуем в уголок подставленных губ, сбросила на руки шубку, позволила снять сапоги, потеребив его шевелюру, и вошла в ванную комнату, где с некоторых пор висел ее шелковый пеньюар. Впрочем, встав под душ, она скользнула памятью души по впечатлениям минутной давности и удивилась: ее поцелуй явно вызвал в любовнике отклик! Невольная радостная улыбка тронула ее губы, и следующие пять минут ее тело потихоньку разгоралось в предвкушении любви.

Ожидания ее были не напрасны: когда она вышла из ванной свежая, прикрытая лишь легкой тканью, и возложила руки на его шею, он скользнул длинными руками под пеньюар, сжал горячими дланями ягодицы, приподнял ее и прижал трепетное лоно к своему вздыбленному пенису. Инстинктивно она юркнула рукой вниз, оттянула его трусы и направила пенис по извечному пути мужчины в женщине.

Сразу же ее охватила сильная страсть, просто что-то запредельное. Она яростно задвигалась в удобном седалище из мужских рук, с изумлением понимая, что это ее крик вырывается сейчас наружу, это ее неистовство сотрясает в комнате шкафы, стол, холодильник… Такой ликующей радости она не испытывала, пожалуй, никогда, даже в юности, познавая первые пароксизмы страсти. Ее сотрясал оргазм за оргазмом, а накал страсти все не спадал. Но вот она все-таки повисла на нем совсем измученная, но бесконечно счастливая, а он в это время стал покрывать ее полностью обнаженное тело (и когда успела все сбросить?) нежными быстрыми поцелуями, вызывающими легкий, но такой приятный трепет…

Потом они лежали рядом в разобранной кровати, и она все вглядывалась, вглядывалась в его давно знакомые и такие чудные глаза и тихо млела от поселившейся в ней безусловной, всеохватной любви.

В это же примерно время в известном нам подмосковном пансионате Молчун-3 успешно пресекал попытки Лосенка-Адашева трансформироваться на части и сбежать из-под охраны.

– Ты же видишь, дядя, – говорил Молчун, – я тебя значительно быстрее. Старость против молодости в нашем метаморфозном деле не пляшет.

– Все равно я сбегу, – упрямился Лосенок. – Ты уснешь и я сбегу.

– Как же ты сбежишь, если я тебе на ночь снотворное вколю?

– Я выведу его, вот увидишь.

– Очень хочу посмотреть. Давай-ка задницу…

– Ты же сказал "на ночь"?

– Так во сне я этот твой фокус не увижу. Давай, давай. Или тебе опять тиопентал вколоть?

Спустя десять минут Молчун-3 вошел в соседний номер, где Колодин смотрел загипнотизированно на мини-Молчуна в образе кота.

– Брысь, котяра! – прикрикнул Молчун-3, и тот выскочил за дверь (тотчас зайдя в комнату к "Адашеву").

– Вы знаете, этот ваш кот кажется мне наделенным разумом, – признался Колодин. – Мы минут десять смотрели друг другу в глаза, и я почти пришел к такому выводу.

– Коты – самодостаточные существа, а значит, могут иметь что-то вроде интеллекта, – признал сосед-надсмотрщик. И вдруг добавил иное: – Хочу Вас обрадовать, скоро Ваша отсидка закончится, и Вы сможете вернуться в свою квартиру и на свою должность.

– Свежо предание, да верится с трудом, – сдержанно возразил Колодин.

– Я сказал это для того, чтобы подбодрить Вас. Мог бы, конечно, и не говорить, просто в один прекрасный день погрузить в машину и отвезти в Москву. Но Вы, надеюсь, с этого дня будете спать спокойнее.

– Вы хотите сказать, что Ваш прожект успешно реализуется?

– Более чем.

– И вам нет никакого противодействия?

– Есть, но оно преодолимо.

– Скажите, в соседнюю комнату помещен еще один пленник? Это его вы недавно утихомиривали?

– У Вас хороший слух и бойкий интеллект. Больше сказать ничего пока не могу. Так что, партейку в шахматы перед сном?

Молчун-2 в ту же ночь опять был у Лили.

– Ты так похудел, Пьеро, – жалела его Лиля, обвив ногами и руками. – Эта ваша революционная деятельность все калории из тебя выкачивает. Правда, ты стал совсем красавчик, но я-то знаю, каким ты должен быть…

– Лиля, я всегда мечтал похудеть, и вот моя мечта сбылась.

– Но не за счет же здоровья? Ну ка пойдем на кухню, я покормлю тебя перед сном.

– Хорошо, солнышко, пойдем, ты ведь от меня не отстанешь. Но потом позволишь мне тебя поласкать?

– В пятый раз? Я, значит, тебя кормлю, калориями насыщаю, а ты их норовишь тут же сбросить?

– Солнце мое, не подпрыгивай, у тебя сразу скачут груди, и я опять переполняюсь желанием!

– Ох, Пьеро, бычок мой ненасытный, жеребец неистовый, бери, владей моей плотью, зажги ее своим огнем, наполни желанием, чувствами, страстью, дай мне вновь ощущение полета и полного очищения души!

Наутро "Адашев" сполна ощутил волну народного интереса. Еще в коридоре, на пути к своему кабинету его стали донимать знакомые и полузнакомые сотрудники (в основном, конечно, сотрудницы) с единственным невинным вопросом: как там дела у нашей Леночки?

– Хреновые дела, – отвечал однотипно он. – Если бы Вас током ударило, как бы Вы себя чувствовали?

– Меня? – искренне возмущались сотрудницы и отворачивали в сторону, а сотрудники все же не уходили и задавали сокровенный вопрос: так они, в самом деле, там того?

– Не того, а до того, – непонятно отвечал "Адашев" и шел дальше.

Уже в кабинете его настиг ментальный призыв Лося: "Зайди ко мне на минутку".

Когда он вошел в кабинет президента, там сидели также Порошин и Березовский.

– Скажи-ка нам, Володя, – пророкотал президент, – что за страсти в твоем кабинете творятся?

– Обыкновенная меж людьми история. Охранник зашел с утра к моей секретарше выпить кофе, и она включила чайник. Ей вдруг захотелось его, а он, безусловно, возжелал ее. Секс состоялся на кофейном столике, но чайник повел себя коварно и устроил им короткое замыкание. Я застал их без сознания и решил инцидент скрыть, да меж наших стен разве что скроешь…

– И правильно, что не скроешь, – сердито хохотнул Лось. – Совсем, понимаешь, распоясались в стенах древнего Кремля… Так они в больнице?

– Да по своим квартирам сидят. Первую помощь им оказали и отпустили, но работоспособность на пару-тройку дней они утратили.

– Не забудь всыпать им по первое число, когда здесь появятся. Но увольнять не будем, пусть станут другим живым примером: блядство до добра не доводит! У них, кстати, на коже следов от удара током не осталось?

– Нет, вроде бы.

– Жалко. Пример нагляднее был бы. Ну, иди, Валя, работай. Секретаршу временную тебе Порошин пришлет.

Молчуны 1 и 2 в пределах Кремля не думали, конечно, о "белой обезьяне", что для них было не так уж сложно: сохранению ментомолчания в Школе был посвящен специальный курс с очень жестким экзаменом по окончании. Этому способствовала и весьма напряженная их загрузка текущими аппаратными делами, так что на мысли о постороннем времени практически не оставалось. Вечером же и того и другого ожидали требовательные влюбленные женщины. В итоге для ментально-коллективного общения оставалась только глухая ночь.

– Вы совсем с этими бабами обурели, – с прогрессорской прямотой высказался Молчун-3. – Добро бы в интересах дела их покрывали, а то сплошные пуси-муси развели…

– Что ты понимаешь, бобыль? – с ухмылкой возразил Молчун-2. – От общения с женщинами есть и стратегическая и тактическая польза. Стратегическая состоит в том, что через них мы глубоко познаем человеческий менталитет, более того, менталитет российский. А пользу тактическую подтвердят пасущие нас спецы, докладывая по службе о полном нашем погружении в болото чувственных наслаждений…

– По "Адашеву" да, докладывают, а ты-то по их данным тоже бобылем живешь…

– Не уверен, что мои ночные отлучки не зафиксированы. Зная же, что я неровно дышал к Лиле, могли проверить ее и обнаружить визиты некоего "француза". И если заподозрят в нем метаморфа, то могут прямиком выйти на меня…

– Вот тебе и болото! Через него враз утопнуть всем можно!

– Не переживай, попадусь, в случае чего, только я. А методу молекулярного самоубийства нас тоже усердно учили.

– Да, времени на подготовку подмен нам могут не дать. Следует, видимо, их форсировать.

– У нас по-прежнему не хватает массы. Как у вас с этим дела, минимэны?

– У меня уже килограмм…

– Удивил… У меня полтора!

– И у меня около того…

– У меня меньше килограмма…

– А у меня… у меня… у меня…

– Накопили около сорока килограмм, – подытожил Молчун-3. – Да в "коте" этом около десяти…

– Почти одиннадцать! – поправил кот-Молчун. – А если с вас троих жирок повытопить, то на почти полноценного мужичка наберется…

– Кого же мы можем заменить? Если вернуть на место Колодина?

– "Адашев" уже заменен, Лося само собой надо заменять…

– А я бы его грохнул! – влез в обсуждение мини-Молчун.

– Цыц, мелочь… Еще, конечно, "Порошина" надо замещать. И желательно бы президента будущего.

– Один гидранин имитировал президента России – и что из этого вышло?

– То есть президента вообще не контролировать?

– Да будет он под колпаком, троица же советчиков этих остается. А если он их заменит, долго ли новых подменить?

– Зачем мы тогда массу пожарным порядком наращивали?

– А про мини-Лосят ты забыл?

– Еще и этих подменять? Я категорически против, их, в самом деле, лучше почикать. Бой мини-Молчунов против мини-Лосят; победители пожирают побежденных.

– Не буду я их есть…

– Господи, мини… Ты не только мелкий, а еще и тупой? Шутка это была, шут-ка!

– Ладно, закругляем коллоквиум и назначаем на завтра день "Икс". Предварительно надо собрать в кучу всех минимэнов. Кто этим займется?

– Да вроде и некому, у всех полно еще других дел.

– Значит, соберет Лиля. Минимэны?

– Здесь мы, здесь…

– Всем к приходу Лили принимать форму крабов и покидать аквариумы самостоятельно – к ней в пакет. Все ясно?

– Ясно… ясно… ясно…

– Тогда разбегаемся.

Глава семнадцатая в которой выпестованное событие произошло
Лиля Скворцова занималась с утра весьма странной миссией: сбором крабов из тех самых аквариумов, которые она засеяла в прошлый раз раковинками. Сбор проходил весьма просто: Лиля подходила к аквариуму, дула в серебряный ультразвуковой свисток, выданный ей Пьером, и прямо по стеклянной стенке наверх проворно лез здоровенный (за килограмм весом!) то ли краб, то ли уже омар. Лиля тотчас подставляла раскрытый пакет, и краб шлепался с аквариума прямо в него. Случайные свидетели подобной сценки обычно округляли рты и шарахались в сторону, лишь пару раз Лилю пытались остановить местные служители. Она покорно останавливалась, но тут из пакета появлялась пара длинных мохнатых клешней и щелкала в опасной близости от руки служителя. Тот вскрикивал и уходу Лили более не препятствовал. Пакеты с двумя-тремя крабами Лиля оставляла на заднем сиденье своей "Ланчии" и ехала к новому аквариуму.

Миссия ее уже фактически завершилась (она шла к машине от последнего аквариума), как вдруг к ней с боков подошли два крепких паренька и взяли за локти:

– Гражданка Скворцова?

Лиля смогла только судорожно кивнуть.

– Пройдемте к нашей машине.

И они настойчиво повлекли ее к джипу с тонированными стеклами.

Вдруг сзади хлопнула дверь "Ланчии" (Лиля давно научилась распознавать этот звук). Она повернула голову и с изумлением увидела идущую от "Ланчии" худенькую длинноногую девочку лет тринадцати, одетую не по декабрьской погоде: в легкую светлую курточку, джинсики и обычные кроссовки.

– Excusez-moi, – окликнула парней девочка, резко ускорилась и нанесла им одинаковые точечные удары пальцами куда-то под челюсть, от которых они мешковато свалились на тротуар. Странная девочка, не сбавляя темпа, тотчас оказалась возле джипа и столь же легко вырубила командира группы и водителя. После чего вынула из гнезда ключ зажигания, срезала ногтем гарнитуру радиостанции и, положив эти атрибуты в карман своей куртки, вернулась к остолбеневшей Лиле.

– Уезжаем? – спросила она хозяйку "Ланчии" и потянула за собой. Лиля пошла было к машине, потом вернулась, подобрала с тротуара последний пакет с крабами и села, наконец, за руль.

– Гоним на Манежную! – скомандовала девочка. – А потом бежим в Кремль! Там сейчас развернулись основные события…

– А куда девалась куча крабов, которых я сюда весь день таскала? – спросила механически Лиля.

– Мы Вам потом объясним, все-все. А сейчас нам нельзя опоздать. Гоните!

Через десять минут они остановились возле здания бывшего Манежа.

– Здесь запрещено парковаться, – вспомнила Лиля.

– Черт с ней, с машиной, пусть эвакуируют, потом заберем. Идите к Дворцу съездов, мы Вас там потом найдем. Стоп, мобилу отдайте…

– Почему?

– По ней спецслужбы легко определяют местоположение человека.

– Так ты от Пьера? – спросила дезориентированная Лиля.

– Да. Я ему вроде племянницы. Он просил меня подстраховать Вас. Ну, я побежала.

И новоявленная Пеппи рванула к входу в Кремль через Троицкие ворота. Однако пройдя Кутафью башню, она увидела, что несколько солдатиков перекрывают вход в Троицкую башню металлическими перегородками. Она вспрыгнула на низкую балюстраду, ограждающую проход между башнями, и сиганула вниз, в зелень Александровского сада.

Там она углубилась в разросшуюся купу деревьев и кустов, приблизилась к крепостной стене и ловко стала по ней взбираться, а потом спускаться в узкий проход между стеной и Арсеналом. Не ища обманчиво легких путей "Пеппи" быстро углубилась в тупиковую часть прохода и поднялась по оштукатуренной стене Арсенала – используя присоски, конечно. Далее был бег по крыше до второго крыла Арсенала, спуск на Сенатскую площадь и вновь подъем в том же стиле, но уже по стене Сената, к конечной цели – кабинету президента.

Эпизоду с Лилей и "Пеппи" предшествовал в то же утро разговор Порошина с руководителем охраны президента, тоже Лосенком.

– Возьмешь Скворцову дома или в городе, по мобиле. Привезешь сюда, только допросим ее сообща. Без оснований к Колодину подступаться нельзя, но проверить вариант с возможным засланцем гидран мы просто обязаны. После раскрытия предыдущего агента прошло уже больше года – ну не будут гидранские боссы сидеть сложа руки, обязательно пришлют новых спецов…

– А самого Колодина здесь пасти будем?

– Думаю, преждевременно. Если он слежку обнаружит (а спец-гидранин обнаружит в обязательном порядке), то может резво слинять – ищи потом ветра в поле. Удостоверимся в его статусе через Скворцову – раскинем двойную сеть и возьмем всю агентурную группу.

– А что с охраной президента?

– Как всегда при спецоперациях – усиливаем до категории "Б".

– Не лучше ли его вообще эвакуировать?

– А как ты ему объяснишь необходимость эвакуации? Мы, мол, забеспокоились потому, что один Ваш помощник ходит на свиданки с путаной? Не гони волну, Лосенок, все решим после допроса.

Тем не менее к полудню Порошин забеспокоился и позвонил начохру (ментально Лосята не общались, чтобы не досаждать Лосю): – Что у тебя по Скворцовой?

– Обнаружили и пошли брать, но потом связь исчезла.

– И ты говоришь мне это спокойным голосом? Это значит, что Скворцова была под прикрытием! Срочно группу в этот район!

– Уже. Да вот, докладывают: все живы, но были в отключке, причем вырубила их худенькая девочка. Скворцова исчезла.

– Все! Это гидранцы! Не исключено, что ликвидаторы. Эти церемониться не будут. Президента надо вывозить, вызывай вертолет! Эх, так и не установили, замешан тут Колодин или нет…

Отзвонившись, Порошин вызвал-таки ментально Адашева: "Зайди, есть новости". Минут через пять "Адашев" показался на пороге: – Что случилось, Сережа?

– Гидранцы в Москве нарисовались и явно ищут подходы к президенту!

– Так уж и явно?

– По крайней мере, к твоему Колодину подкатывают.

– И, конечно, через фемину?

– Представь себе, да.

– Эти "подкаты" к Колодину мы наблюдаем уже не первый год. Бабник он закоренелый, тебе ли не знать?

– В данном случае его баба привела в беспамятство спецгруппу из охраны президента и бесследно ретировалась. Впечатляет? Я, на всякий случай, решил увезти Лося в Барвиху, вертолетом.

– Типичная перестраховка.

– Пусть так, но мне да и тебе спокойнее будет. А что касается роли Колодина… Давай-ка мы с ним поболтаем, ты да я? Уж что-нибудь да вызнаем…

– Давай, – согласно кивнул "Адашев" и вкатил укол под лопатку Порошину.

– Ах ты, гад, – вымолвил Лосенок и повалился в кресло.

"Е" – маякнул ментально Молчун-1.

"Я" – маякнул в ответ Молчун-2 и зашел через пару минут в порошинский кабинет.

– Он вызвал вертолет, – сказал "Адашев". – У нас в запасе не более получаса.

"Колодин" молча кивнул и стал перевоплощаться в "нью-Порошина", а Молчун-1 занялся гримированием "экса" – на что у них ушло около 5 минут. После этого они затащили бесчувственное тело в комнатку отдыха и уложили за диван.

В кабинете зазвонил телефон. Нью-Порошин снял трубку: – Да?

– Президент заартачился, – услышал он голос начохра. – Иди уговаривать.

– Мы вдвоем придем, с Адашевым.

– Это еще лучше.

"К-ноль, пять мэ" – ментально маякнул Молчун-1, положив трубку.

"Е", "е" – маякнули Молчун-3 и "Пеппи".

Еще через пять минут они подошли к дверям рабочего кабинета президента. На подходах к нему тут и там засели вохровцы, но их, конечно, пропускали без слов. Они вошли.

– А, еще одни пришли, уговаривать? Так ведь? – встретил их с порога взъерошенный Лось. – Такую панику подняли, будто нападение натовцев ожидается…

Молчуны мгновенно оценили ситуацию. В кабинете кроме Лося и начохра находились Путин, Кудрин и пресс-секретарь. Двое были явно лишними.

– Нам нужно переговорить в узком кругу, – сказал Порошин.

"Только свои?" – спросил ментально Лось.

– "Да", – маякнул "Порошин".

Лось покосился на него, но сделал то, что было нужно:

– Извините, господа-товарищи, отложим наше совещание на некоторый срок. Я оповещу вас.

Премьер и министр финансов молча кивнули и вышли в двери.

– Где мы были с тобой 20 августа этого года? – вдруг спросил Лось "Порошина".

Вместо ответа Молчун-2 резко пошел на сближение с резидентом и нанес укол шприцем, а Молчун-1 проделал ту же операцию по отношению к начохраны. Последний упал мешком, но хитроумный Лось ожидал чего-то подобного и блокировал руку Молчуна. Сразу же активизировался пресс-секретарь, с которым вступил в бой Молчун-1.

"Лосята! – прогудел ментальный призыв резидента. – Ко мне!"

"Молчун, сюда!" – сделал ответный ход Молчун-2 и ускорился. Резидент раз за разом блокировал его выходы, но явно уступал в скорости. Вдруг оконное бронестекло заскрипело под резаком Молчуна-3, а в щель под дверью смежной комнаты полезли сплющенные до толщины бумажного листа "летучие мыши", тотчас накидываясь на Молчунов.

Из бронестекла выпал, наконец, округлый кусок, и в дыру впрыгнул с кувырком вперед Молчун-3. Он подскочил к "пресс-секретарю" и сумел сделать укол. После чего кинулся на помощь Молчуну-2, но был остановлен стаей крылатых Лосят, все более и более увеличивающейся.

"Пеппи! – бросил клич Молчун-2. – Вороны…"

Через минуту, наполненную яростной беззвучной борьбой за сохранение глаз, пальцев и прочих частей тел от клювастых мини-демонов, а также блокированием попыток Лося покинуть поле боя, в ту же оконную дыру влетела стая "воронов". А еще через одну бой превратился в последовательное и неотступное уничтожение Лосят. Что касается резидента, то он уже упал на пол, получив, наконец, смирительный укол.

Эпилог
Все взрослые россияне хорошо помнят канун нового 2000 г, когда как гром среди ясного неба прозвучало заявление Бориса Николаевича Ельцина о досрочном уходе с поста президента Российской Федерации. Тотчас начались разнообразные суждения да гадания о причинах этого неординарного события. Единственное, в чем граждане России были практически единодушны: чувство облегчения, освобождения от гнета его криволинейного правления. А вслед за ним появилась (как всегда у легковерных россиян!) и надежда на то, что правление нового вождя будет, наконец, достойным и справедливым. Начиналась эпоха властвования Владимира Владимировича Путина…

Сентябрьским вечером 2015 г по одной из пустынных аллей парка Сокольники прогуливались два человека: один средних лет, но молодцеватый и подтянутый, похожий на исполнителя авторских песен, второй полноватый и плешивый, с неистребимым французским прононсом. Они вели неспешный, долгий разговор, но если бы кто-то из резвых сотрудников вездесущих спецслужб подслушал его, то не понял бы ни единого слова. Ибо говорили они на языке, которого на Земле пока не существовало – на гидранском. (Идя навстречу читателям, автор дал его примерный перевод на русский).

– Вот так, дорогой Пьеро: как говорится в очень правильной русской поговорке – покой нам только снится.

– А придется ли нам теперь спать, любезный Адичка? Вдруг в Центре решили, что нас проще устранить, чем вернуть на генеральную линию прогрессорства?

– Да есть ли она, та линия? Если есть, то очень уж она извилиста. То нас ориентируют на сближение с цивилизованными странами Геи, то настаивают на сохранении самобытности России и возрождении ее былого могущества, то прямо таки толкают в объятья Китая…

– А я удивляюсь гибкости нашего Володи! Ведь он совершенно самостоятельно формулирует каждую стратегическую или тактическую задачу, которую мы ему подкидываем, проникается ей, делает своей и настойчиво реализует. Что и позволяет ему с поразительным самообладанием держаться на любой пресс-конференции, убеждать во всех диспутах.

– Что говорить, фигурант нам достался удачный. Однако аналитики Центра настаивают: в интересах дальнейшего прогресса России и Геи его необходимо вывести из политической игры.

– Вывести… Значит, придется подменять… Кем?

– Ну, палочка-выручалочка у нас на этот случай есть…

– Молчун-3 что ли? Да он давно легализовался, жену себе приискал, о детях по твоему примеру думают… Как, кстати, твоя Лиля, все хорошеет?

– Да, легкая полнота ей очень к лицу. Правда, скоро она увеличится…

– Что? Опять беременна? Четвертым?

– Ну, что я могу поделать: нравятся ей малыши, очень. Нашему третьему ведь уже шестой год пошел…

– А Пеппи, значит, двенадцатый. Скоро в хулиганский возраст войдет…

– Так и дам я ей хулиганить, это же мой клон!

– А знаешь, меня сомнения что-то одолевают: клон-то клон, но вырос он внутри женщины – вдруг и ее гены в нем все-таки присутствуют?

– Да я бы только рад был! Моя Лиля – прекраснейшая женщина. А что за фемина из Пеппи-Молчуна выйдет, еще надо посмотреть… Твоя-то Марина как?

– Успокоилась. Даже в смысле охоты к перемене мест. Мы ведь с ней полмира объездили…

– Да уж в курсе. Мы тут с Молчунами пашем не покладая рук, а Молчун-1 туризмом занимается. Все впечатления тебе, а шишки-машишки нам.

– А давай-ка объединимся на пару минут? Свидетелей, вроде бы рядом нет…

– Давай! Лося, помнится, разъединение с клонами и подвело.

– Вот нам и подсказка!

Они отошли под сень деревьев и обнялись. Через пару минут на их месте возник молодой лось, который вдруг противоестественно попрыгал вразнобой ногами, захохотал и помчался по парку, не разбирая дороги.

Его, конечно, видели то здесь, то там немногочисленные посетители парка, и долго потом по Москве ходили слухи о забредшем в Сокольники лосе. Они, как у нас заведено, обрастали все новыми фантастическими подробностями: будто лось этот не только бегал как заправская лошадь, но вставал также на задние ноги, делал пируэты, катался по траве и даже хохотал. Услышав последнюю подробность, развесивший было уши москвич крутил пальцем возле виска и шел от спятившего рассказчика подальше. Только уфологи, проведав эту историю, оживленно закопошились в Интернете, поминая инопланетян – но кто же во втором десятилетии 21 века прислушивается к уфологам?

Красноярск. 2007–2015 г.