ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ 1977 - Регрессор в СССР #3

Арх Максим

Золотая осень 1977
Глава 1.  (фактически — предисловие 2 к книге 4)
Милый друг, иль ты не видишь,

Что всё видимое нами —

Только отблеск, только тени

От незримого очами?

Владимир Соловьёв. 1892 год

Для более полного понимания событий, которые происходят в этой главе, желательно освежить память и прочитать предисловие 1. (Начало второй книги. (прим. автора))

Предисловие 2  
Конец сентября 1977 года.

 
… Когда я взял в руки один из венков, то на секунду обернувшись увидел, как таксист быстро запрыгивает в свой автомобиль из которого мы только что, выгружали атрибуты для мрачного ритуала и дав «по газам» с юзом уезжает.

— Наверное спешит на вызов. По «мобиле» заказ скинули. У них там строго. Яндекс такси… — сказал я Юле и попросил подержать венок, потому как в горле резко пересохло и захотелось пить.

Порылся в сумке и достал стеклянную бутылку какого — то прокисшего виноградного сока. Удивился тому, что она была уже открыта, а это значит, что кто — то из неё уже пил. Откупорил пробку и прямо из горлышка выпил не менее половины.

Юля, что — то говорила, о том, что «хватит», «это не вода», «это вино», плакала и пыталась отнять у меня ёмкость объёмом 0,7 литра.

«Странная девушка. И опять плачет. По всей видимости у неё действительно с головой серьёзные проблемы, а тут ещё и похороны. Нда… Действительно чудная… Вон как в бутылку вцепилась… Но зато добрая и замечательная,» — подумал я и поцеловал её в губы.

От такой наглости она даже перестала пытаться вырвать тару из рук и распахнула свои огромные голубые глазищи в изумлении, чем я незамедлительно воспользовался и отбежал вместе с бутылкой.

Через мгновение прекрасная леди опомнилась и всё же вырвала пузырь у меня из рук.

— Юля. Прекрати хулиганить. Сейчас не до глупых споров и разногласий. Сейчас мы должны держаться друг друга! Сейчас мы должны быть друг за друга! В этот траурный день, — ораторствовал я, видя, что все, кто пришёл проводить нашего товарища в последний путь смотрят на меня с надеждой, — когда наш друг лежит там, — я показал на семиэтажное здание морга, — мы должны быть все вместе! В едином строю! Стоя плечом друг к другу! Должны сплотиться и с гордостью нести знамя, которое передал нам наш погибший боевой товарищ!

Сказав эту замечательную речь и ответив на пару непонятных вопросов фразой: «Сейчас не об этом!» я направил траурную процессию к дому скорби.

Народ немного пошумел и пошёл к главному входу.

Зайдя в вестибюль, я очень удивился тому, что для того, чтобы попасть в зал для прощания с усопшим, нужно воспользоваться лифтом. Это лёгкое удивление переросло в непонимание, когда лифт вместо того, чтобы поехать в низ, устремился на верх. А уж когда двери лифта открылись, моё недоумение переросло в дикое возмущение, от такого глупого решения оборудовать морг на пятом этаже больничного корпуса.

— Это какой дебил такое придумал, чтоб покойников на пятом этаже держать, — тихо спросил я у незнакомого кавказца, которому тоже что — то было нужно в морге.

— Тихо, тихо Саша. Успокойся. Скоро мама приедет, — ответил мне тот.

— Эх абрек… Знал бы ты какое у меня горе, не стал бы мне говорить «чи — чи — чи», не стал бы вспоминать маму…

— Тихо, тихо. Спокойно.

— Не проси «генацвале» меня успокоиться…. У меня друг умер! Понимаешь?! Друг умер… и виноват в этом я… Понимаешь?..

— «Чи — чи — чи» … присядь, присядь… посиди… Саша успокойся, — говорил тот.

— Нет… Мне плохо… Понимаешь?.. Эх ты… детя гор… нихрена ты не понимаешь… Я хочу к другу! Пустите меня! — тихонько сказал я, отстранившись от непонимающего абрека, Юли и ещё кого — то мужика.

— Где лежит мой друг?! — шёпотом спросил я пустоту.

Появилось несколько нервных врачей, которые направились в нашу сторону. Все взвинченные, рожи красные, чего — то кричат.

«И как вообще, с таким темпераментом можно быть врачом? Ясно же, что вот этот в очках народ презирает, а его лысый коллега с козлиной бородкой народ и вовсе ненавидит,» — подумал я, и увидев, как эти два коновала обернулись в нашу сторону и пристально смотрят на меня, добавил: — И нехрен сюда пялиться. На мне узоров нет.

«Что ж ты смотришь на меня, рожа «крокодилия», — пронёсся в голове стишок характеризующий эту сладкую парочку эскулапов. — Нет, ну ясно конечно, что работёнка у товарищей, ещё та… Ежедневно общаться с мёртвыми наверняка смогут не многие, однако… мёртвые мёртвыми, но нужно пытаться общаться и с живыми людьми тоже. Как говорил гражданин Морфиус в фильме «Матрица»: — Мы ещё живы!»

С врачами переговорил наш малознакомый абрек, и те немного посовещавшись всё же соизволили принять решение и показать нам тело усопшего.

«Я охреневаю от такой работы, — подумал я, поддерживая одной рукой Юлю, а другой рукой приставшего к нашей компании мужика кавказской национальности. — Это, что за хрень?.. Хотим покажем вам покойника, хотим нет?.. Что за произвол?.. Надо бы на них пожаловаться… К кому бы только обратится?.. Кто у меня из высокопоставленных членов политбюро знакомые?.. Нету таких… Хотя… Эрик… Тьфу ты… вот чёрт. Не грёбанный «анкл» Эрик, а в смысле эврик!.. Тьфу ты… То есть эврика!.. Армен!.. Помоги.»

— «Чи — чи — чи», — тут же зашептали с двух сторон.

— Не «чичикай» мне абрек. Я другу своему скажу. Армену!.. Он тут быстро всех построит и порядок наведёт! А то ишь, распустились… Устроили тут мелкий бизнес — буржуи недобитые… За деньги покойных отдавать собрались…

— Саша, Саша, никто никаких денег не берёт… ты что… Саша, — шептала мне моя бедная принцесса, чей жених сейчас лежал бездыханный в «вечном холоде» …

— Юля, — сказал я, а из глаз полились слёзы. — Как мы могли допустить такое?! Как же теперь мы будем жить без него?..

— Всё будет хороша Сашуля… Скоро мама приедет, — успокаивала меня психически нездоровая девушка с рыжими волосами.

В голове зазвучала музыка и запели голоса…

— Сиськи и драконы навсегда… а шубы и рыжухи холода… Джоффри — непоседа, извращенец всё по Фрейду… — громко подумал я, причём видимо через чур громко, потому как все обернулись, а с двух сторон опять «зачичикали» …

(Тут Главный Герой вспоминает некоторые слова из переделанной песни на заставку сериала «Игра престолов» https://www.youtube.com/watch?v=CSaq — fljdpE (прим. автора.))

«Ну да, не знают они тут этого сериала, вот и шипят как змеи со всех сторон,» — подумал я, оглядывая дверь в морг к которой подошли друзья и близкие покойного.

— Он тут? — поинтересовался я у стоящей рядом девушки показывая венком на дверь.

— Да. Сашенька, он тут, тут. Только ты не волнуйся. Сейчас его пригласят.

— Пригласят!.. Фи… мадам… Какой «фарс» мадам!.. И где вы только таких выражений успели нахвататься?! «Пригласят!» Что это?.. Вы, когда ни будь задумывались мадемуазель, как человека, который мёртв можно пригласить? Он по — вашему, что, зомби какой ни будь? Эх вы… мадам… — сказал я рыжей тётке с презрением, а затем обратился к скорбящим: — Друзья мои! В это скорбный час, мы … — начал я толкать очередную траурную речь зажигая спичками свечку и в этот момент дверь палаты открылась и оттуда вышел покойный друг Сева, который заулыбался, увидев меня и спросил:

— Привет Саш. Ты прилетел уже из Армении? Как добрался?

— Ну ни*** себе!! — заорал я испугавшись, после чего мгновенно потерял сознание.

Глава 3
6 сентября. 1977 год. Москва.

Утро.

— Алло, — сказал я в телефонную трубку. Звонок застал меня выходившего после душа, который я принял после утренней пробежки.

— Привет Саша. Это Армен тебя беспокоит, — произнесли на другом конце провода.

— Узнал Вас. Здравствуйте.

— Хотел поинтересоваться как у тебя дела? Песню для Роксаны придумал?

— Блин, Армен… — начал заводиться я, ибо запарил он уже меня каждый день талдычить об одном и том же.

В трубке засмеялись.

— Да ладно. Пошутил я. Просто спрашиваю: как дела? Всё хорошо? — весело поинтересовался собеседник.

— Всё просто замечательно. Спасибо за то, что договорились о экстерне.

— Да не за что. Мы своё дело знаем и делаем. Надеюсь, что и ты не подведёшь нас.

— Не подведу. И условия сделки выполню, — уверенным тоном сказал я.

— Хорошо, — ответил Армен. — Именно это я и хотел услышать. В общем, я вот ещё, что тебе звоню. Сегодня днём с претендентками на роли из МХАТа буду встречаться, так что ты побудь дома. Вполне возможно для разговора ты понадобишься, вдруг им сценарий нужно будет продемонстрировать с картинками, как ты тогда нам показывал… Ну а вечером у меня встреча с Вячеславом Михайловичем.

— Молотовым? — невинно поинтересовался я.

— С кем? Почему Молотовым? — удивились в трубке и наступила резкая тишина, а через секунду там рассмеялись. — Нет не с ним. Хотя и с тем бы тоже пообщаться было бы интересно. Но сейчас не с ним. С другим… Короче. Подъезжай к ресторану «Арбат» к семи вечера. Я выйду тебя встретить, дальше действуем по плану, по которому действовали в прошлый раз. Договорились?

— Да. Договориться — то договорились, но только вот … Армен. Ну неужели Вы такой представительный мужчина не сможете «уболтать» двух прелестных дам без моей помощи? Зачем Вам в таком деле я? Неужели для того, чтобы свечку держать?

Собеседник опять рассмеялся и поинтересовался:

— Не можешь что ль? Так и скажи. А то завёл «шарманку» …

— Да не то чтобы не могу… Могу, если нужно. Просто дел «за гланды». И если возможно эти переговоры провести без меня, то я буду очень Вам признателен.

— Ладно. Переговорим без тебя. Сам договорюсь, — обрадовал меня Армен, но затем спохватившись спросил: — Но вечером же ты будешь?

— Конечно. Обязательно буду. Ровно в семь, — обнадёжил я «подельника».

— Добро, — как мне показалось облегчённо ответил он. — Всё. Отбой.

— Удачи.

Что ж, как говорится процесс пошёл и обещания данные мне со стороны представителя администрации Ереванского горкома пока исполняются в точности.

А договор был такой: Я пишу несколько шлягеров для их певцов, а они мне за это, помогают сдать экстерном экзамены в школе, помочь снять фильм и клип, а также помочь поступить во ВГИК. Всё это дело мне должно было обойтись в пять супер мега хитов, с которыми их артисты должны будут попасть на конкурс «Песня 1977».

Я «написал» уже для них две песни и даже записал их на плёнку на репетиционной базе ДК завода ЗИЛ, где репетируют ребята из ВИА с которыми познакомился в этом времени. Одна песня, «Старшая сестра» Татьяны Булановой, которую собирались отдать неизвестной мне Роксане, а другая песня Михаила Боярского «Зеленоглазое такси», её по моему совету собирался спеть Фрунзик Мкртчян.

Ну а вскоре, мне предстояло «написать» ещё три шедевра и надо было бы подумать какие именно песни я «сочиню».

Нужно сказать, что такой бартер, я им песни они мне всевозможные «услуги», меня полностью устраивал, так как проблем с деньгами я не испытывал от слова «совсем».

Во — первых, благодаря ноутбуку и интернету, которые в этом времени на моё удивление работали посмотрел тираж в спортлото «5 из 36» и выиграл пять тысяч рублей.

Во — вторых, продал двум другим исполнителям две песни по пять тысяч рублей каждая. Узбекскому певцу Мансуру Ташкенбаеву ушла песня «Украдёт и позовёт», которую в «прошлом — будущем» пел Мурат Тхагалегов, а песня Айдара Мугу «Чёрные глаза» была без зазрения совести и даже без капли сожаления продана с «потрохами» Азербайджанскому исполнителю Амирхану Ибрагимову.

Ни и в — третьих, я ограбил грабителя, ограбившего банк Армении и забрал у него более миллиона рублей. Тут нужно сказать, что часть из них оказалась «палёная» потому как сто рублёвые купюры серии АИ были поданы в розыск, но и тех средств которые были «чистыми» мне хватило бы с лихвой на долгие годы. К тому же, ближе к ноябрю я собирался посетить Узбекскую ССР и поменять там часть «палёных» денег на трёхпроцентные облигации государственного займа. Почему именно там? Да потому, что у грабителей из предыдущей истории, это получилось сделать именно там, а посему я надеялся, что получиться и у меня.

* * *
Позавтракал, одел школьную форму, собрал кассеты в сумку и портфель и пошёл «окучивать» город.

Так как в школу мне ходить уже было не нужно, ввиду того, что по официальной версии я готовился к экзаменам, то поехал в Тимирязевский район Москвы в другие школы, где собирался приступить делать своё «чёрное дело» — распространять плёнки с записями «моих» песен.

1) Группа «Саша — Александр».

Композиции: «Белые розы», «Седая ночь», «Ну вот и всё», (их я позаимствовал у Ю. Шатунова и группы «Ласковый май»), «Москва» (О. Газманов)

Исполнитель: я.

2) Певица «Юля»

Композиции: «Юлия» (Ю. Савичева), «Старшая сестра» (Т. Буланова).

Исполнитель: ансамбль из ДК «ЗИЛ», поёт Юля.

3) ВИА «Импульс»

Композиции: «Белый пепел» (группа «Маршал»), «Третье сентября» (М. Шуфутинский)

Исполнитель: ансамбль из ДК «ЗИЛ», поёт Антон.

Все эти песни были в хаотичном порядке записаны по четыре — пять штук на кассету или катушку, а на лицевых сторонах носителей были отпечатаны наборной печатью трек листы с названиями песен.

Записи мне копировал на десяти магнитофонах один мой приятель в деревне, которая находилась недалеко от моей «фазенды», а помогал ему в этом нелёгком деле его мелкий племянник.

Вот эти плёнки я со вчерашнего утра и принялся распространять среди москвичей и гостей столицы. А плёнок тех было много…

Идя по безлюдным улицам города, я ощущал себя «белой вороной». Улицы же были пусты по вполне понятной причине — граждане в этом времени привыкли днём работать.

Дети в садике и школе, студенты в ПТУ и институтах, а взрослые на боевом посту в булочной, на автобазе или министерстве, поэтому во дворах встречаются, только спешащие по своим делам женщины в декретном отпуске и пенсионеры.

Конечно, где ни будь скрываются и «лодыри — лоботрясы», но государство в этом времени с такими ведёт беспощадную борьбу, которая в конечном итоге для неработающего «мыслителя» может обернуться судом по статье — тунеядство.

Тунеядство, если кто не вкурсе — длительное проживание совершеннолетнего трудоспособного лица на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда. С ним боролись и за тунеядство государство наказывало оступившегося по статье 209 УК РСФСР исправительными работами или даже заключением.

По всей видимости логика властей была такова: раз ты не хочешь работать за среднюю или высокую зарплату на воле, то будешь работать за мизерную в тюрьме, ибо нарушать конституционное право каждого гражданина на труд запрещено законом и строго карается.

В 1982 году, когда страной будет рулить бывший председатель КГБ Ю.В. Андропов, борьба с тунеядством усилиться настолько, что милиция регулярно будет устраивать рейды по магазинам и кинотеатрам в рабочее время, где на всех застигнутых врасплох тружеников будут оформляться протоколы и будет сообщаться о прогуле по место работы.

Тем же кто не работал более четырёх месяцев будет присваиваться статус «БОРЗ» (без определённого рода занятий) и таким гражданам будут грозить исправительные работы на срок до четырёх лет или тюрьма.

* * *
Как правило стоя у учебного заведения, я ждал перемены. Услышав школьный звонок, быстро пробегался по школе, даря кассеты «на право и на лево», а затем быстро мчался в соседнюю школу, чтобы за эту же перемену успеть распространить плёнки и там.

После такого марафона у меня было около сорока минут, дабы найти очередную школу — жертву, ещё не подвергшуюся моей рекламной компании.

Естественно были и накладки. В основном они были связанны с тем, что ко мне пыталось приставать местное хулиганьё. Иногда случались накладки, и я попадал в школу «до» или «после» звонка и учителя, поймав меня за руку пытались узнать из какого я класса и почему не на уроке.

Как в первом, так и во — втором случае я просто вырывался и убегал, взяв на вооружение крылатую фразу: «Беги Форест, беги», а если учесть — то, что бегал я быстро, а бежать мог сколь угодно долго практически не уставая, то у преследователей шансов меня поймать практически не было.

Где — то после часа дня, на улицах стали появляться школьники младших классов в сопровождении бабушек и дедушек.

В районе четырёх вечера я набрёл на школу, которая таковой не являлась… На вид школа, но не школа — это точно.

«Конечно. Как я мог забыть! Во голова «садовая»,» — подумал я, хлопнув себя мысленно по лбу. А ведь это отличный объект для распространения, ибо в «Доме пионеров», а стоящее передо мной здание имело именно такую вывеску, очень много разных спортивных и творческих кружков, в которых занимается большое количество школьников. При чём как правило школьники эти очень любознательные, а это значит, что?.. Это значит, что сюда нужно непременно зайти дабы «зомбировать» молодое поколение музыкой из уже маловероятного будущего…

* * *
В шесть часов выдвинулся на место встречи, которое как известно отменить нельзя — в центр города к ресторану «Арбат».

Несколько дней назад я, в сопровождении Армена уже встречался в нём с Алексеем Владимировичем Баталовым, где мы предложили актёру главную роль в небольшом «студенческом» фильме.

Так, как и сценарий, и вознаграждение за съёмки ему понравились, то он практически сразу же согласился.

Сегодня же нам предстояло завербовать ещё одного великолепного актёра в актёрскую труппу, который должен будет сыграть доктора — психолога по имени, а точнее сказать по «ФИО» — Тихон Тихонович Тихий.

Пока шёл к «заведению» вспоминал, что несколько недель назад, когда я только планировал проведение операцию «Кассета» — распространение плёнок, то хотел подарить некоторое количество записей всевозможным поэтам, музыкантам, актёрам и т. д. которые постоянно «обитают» на Арбате. Почему именно этой публики? Ну, как мне думалось, эта так называемая «интеллигентная» тусовка с некоторыми элементами диссидентства, люди в которой часто контактируют между собой и распространив там даже малую толику кассет со шлягерами, можно было бы быть уверенным, что об этом в скором времени узнает достаточно большое количество человек.

С другой стороны, как раз в этой тусовке имеется не менее огромное количество осведомителей КГБ, а нужна ли мне «такая» известность стоило сотню раз подумать прежде чем делать шаг в том направлении. Однако дело даже не в этом…

Проблема заключалась в том, что я по привычке в это время постоянно «тащил» стереотипы из «прошлого — будущего» — того времени из которого сюда попал, и постоянно забывал о том, что, если «там» «что — то было», то «тут» этого возможно ещё нет и в помине, или оно находится в зачаточном состоянии и только — только начинает строиться.

Короче говоря, Арбата не было!

Нет. Точнее сказать он был, но был он в «первородном» состоянии и на тот Старый Арбат, который мы знаем в 2019, ничем не походил.

Соответственно не было здесь ни сидящих с мольбертами художников, ни танцующих цыган, ни фокусников, ни музыкантов, ни «стены Цоя», ни Макдональдса. И если отсутствие последнего ещё можно было понять, то вот отсутствие пред идущих говорило не только о том, что в УК есть статья за тунеядство, но и о том, что Старый Арбат в нашем понимании ещё не построен, ибо практические работы начнутся лишь через пять лет — в 1982 году. Именно тогда на Арбат будет запрещён въезд автотранспорта, именно тогда будет изменён маршрут троллейбуса № 39, о котором пел Булат Окуджава в песне «Последний троллейбус».

Естественно о всех этих событиях пока можно говорить лишь, добавляя вводное слово «наверное», то есть: наверное, будет запрещён…, наверное, будет изменён…, ну и конечно — наверное напишет…, потому как после того чего я за пять лет тут наворочу, хрен его знает, как сложиться…

Хотя нет. Окуджава это некаснётся. Он песню свою уже написал в 1957 году, так что его творения пресловутое слово «наверное» уже не затронет, а вот что касается остального…

Как знать, как знать…

* * *
Ровно в семь вечера я был у входа в ресторан, где меня уже поджидал Армен.

Поздоровались и прошли внутрь ресторана.

— Как у тебя дела? — дружелюбно поинтересовался он пока шли к столику.

— Спасибо, всё хорошо. Ещё раз спасибо за экстернат.

— Да не за что. Сочтёмся, — весело хохотнул сопровождающий и добавил: — Ты сдай его теперь.

— Не волнуйтесь, сдам, — уверенно сказал я и поинтересовался результатами дневных переговоров с кандидатками из МХАТа.

— Всё нормально. Согласились обе.

— Это хорошо. А «претендент», что говорит?..

— Заинтересовался. Был удивлён. Ждёт тебя.

Пройдя почти через весь зал, я увидел за одним из столиков большого человека, отличного актёра и замечательного космического пирата в одном лице.

— Здравствуйте Вячеслав Михайлович, — сказал я протягивая руку для приветствия.

— Ну здравствуй, Саша, — с лёгкой улыбкой сказал «Весельчак У» и пожал мою ладонь своей огромной пятернёй.

— «Миелофон» у меня и готов его сдать по первому требованию, без пыток, — быстро протараторил проснувшийся во мне не с того не с сего благоразумный Коля Герасимов.

— Чего у тебя? — не понял Невинный и посмотрел на Армена, который тоже ничего не понимал.

— Сценарий у меня, — сказал я доставая из портфеля папку с текстом, рисунками и раскадровкой…

— Ааа, — облегчённо выдохнули они, хлопнули по пятьдесят «за сбитый» и сели рядом со мной с двух сторон.

Конечно же они ничего не поняли из фразы про «миелафон», потому как прекрасный фильм «Гостья из будущего» начнут сниматься лишь лет через пять — шесть. Некоторые могли бы возразить и сказать, что «быть может и не начнут», но тут я вынужден этих товарищей заверить, что начнут обязательно, ибо такой замечательный фильм очень нужен нашему народу… Зачем? Не знаю. Но если мне фильм нравится, то нужен однозначно, и я всё сделаю для того, чтобы он был снят.

Кстати говоря. В фильме звучит замечательная композиция по поводу которой шумят страсти — мордасти в интернете. А именно из — за одной строчки в тексте песни, которая там или была, или не была.

Люди, разделились на две группы.

Некоторые, те кто уверен, что «эффект Манделы» существует (эффект заключается в совпадении у нескольких людей воспоминаний, противоречащих реальным фактам. Таким образом, это феномен, связанный с ложной коллективной памятью.), убеждены, что часть слов в тексте были «кем — то» изменены, вместе с памятью всего человечества.

Другие настаивают, что первая группа — сумасшедшие и в композиции всегда пелась именно так как поётся сейчас…

Слышу голос из прекрасного далёка…

А дальше идёт спор, что там пелось и почему изменили…

Он зовёт меня в чудесные края… или … Он зовёт меня не в райские края…

Слова в последнем варианте звучат несколько странно и если подумать, то получается «треш», ибо о каком — таком рае может идти речь в 1985 году, а именно тогда эта песня прозвучала на «Песне» года?.. К тому же, при условии, что есть Рай и Ад, а голос зовёт «не в райские края», возникает вопрос для младшей группы детского сада: тогда в какие края зовёт голос?.. В адские?..

Нет спасибо… Не надо.

В общем весёлый спор и прекрасная песня.

* * *
А тем временем за столиком ресторана «Арбат» начинался очередной сеанс «чёрной магии».

— Ваш герой — доктор — психолог…

Я начал рассказ и видел, как мои слушатели проникаются историей. Если Вячеслав Михайловича ещё можно было понять, ведь историю он слушал в первый раз, то Армена я понять никак не мог, ведь он это сценарий слышал раз и не два, а, наверное, уже раз десять точно, однако всё равно слушал, затаив дыхание.

… — И тут Ваш герой — Тихон Тихий, достаёт из кармана дореволюционный наган и направив его на главного героя (Ивана Старостина) спрашивает: — Сейчас у многих людей есть оружие. Если я тебе выстрелю в руку, рана быстро заживёт? А если в голову? Что произойдёт? Ты умрёшь или нет? И почему ты должен жить, а мы умрём наверняка? Разве это справедливо?…

Продолжая повествование, я наблюдал за реакцией «кандидата» и, она была вполне удовлетворительная — сценарий Вячеславу Михайловичу явно нравился и по нескольким случайно обронённым им фразам: «Ни чего себе…», «Интересно…», «Так он бессмертен?..», было видно, что история его увлекла и он с нетерпением ждёт чем же всё это закончиться.

…

— Ну, Иван Старостин скажи, — обратилась к главному герою его подруга, — какие у тебя ещё были фамилии за всю твою долгую жизнь?

— Да, много. Очень много. Практически как поётся в песне из фильма «Ошибка резидента»: …Я менял города, я менял имена…

— А поточнее, — настаивала та.

— Если поточнее, то: Иван Староверов, Иван Дикий, Иван Дикарёв, Иван Бессмертнов… и уж совсем безумное, это когда я преподавал химию шестьдесят лет назад в Свердловске, бывшем Екатеринбурге, меня звали Иван Иванович Палеолитический.

— Стойте! Стойте! — раздался крик сзади. — Иван Иванович Палеолитический?

Они обернулись. У двери стоял возбуждённый психолог Тихон Тихий.

— Свердловск? Шестьдесят лет назад? Ты не преподавал химию! Я тебе не верю!

Иван подошёл к доктору и произнёс: — Твою маму звали Неля.

— Нет. Нет! — задыхаясь начал говорить Тихон

— Да.

— Да… Моя бедная мама!.. — зарыдал доктор. Он весь сотрясается от плача, а затем его посещает мысль, как узнать действительно ли Иван тот, за кого себя выдаёт и психолог спрашивает: — Скажи! Скажи, как звали нашу собаку?

— Её звали Шарик, — без раздумий отвечает Иван.

— Нет!

— Да!

— Да… Шарик, — рыдая обнимает Ивана Тихон. — Мама сказала ты нас бросил.

— Но теперь то, ты знаешь почему я ушёл… — обнимая Тихона в ответ говорит Иван…

Речь идёт о фильме «Человек Земли». Режиссёр Ричард Шекман https://www.kinopoisk.ru/film/252900/

Зрителе слушали, не шелохнувшись слушая монументальный финал драмы.

Концовка потрясла Невинного и когда я закончил рассказ, он сидел хмурый опустив голову в низ и смотрел на пол…

Глянув на слушателей и уловив их мрачное настроение я, дабы развеять внезапно спустившуюся на ресторан «Арбат» «тьму египетскую», громко хлопнув закрыл папку со сценарием.

Это действие внезапно развеяло все чары и народ ожил.

— Нда… — произнёс Вячеслав Михайлович. — Вот так молодёжь. Вот так пионер. Во даёт… Ты погляди Армен как у него всё складно получилось?! — обратился он к разливающему коньяк по рюмкам визави. — И картинки эти… и раскодровка… А история сама какова… а?! Это просто отличный сценарий. Я признаться до последнего момента думал, что это какая — то неудачная шутка… «Школьник придумал гениальный сценарий…» — смех, да и только… А оказывается действительно придумал. И к тому же какой сценарий! Сценарище!!

Они выпили.

— Это гениальная история Саша, — сказал Тихон Тихий. — Если у вас ещё получиться всё это также замечательно снять, то этот фильм не то, что для поступления во ВГИК нужно показывать, его нужно показывать по телевидению и во всех кинотеатрах страны. Это же прекрасный фильм получится! Молодец!

Закончив фразу, он пожал мне руку. Затем они чокнулись рюмками, выпили и закусили.

— Так Вы согласны принять участия в съёмках, — поинтересовался я, наливая себе не коньяк, но сок.

— Конечно. Если всё, как говорит Армен, то дня три — пять я смогу выделить из своего графика чтобы помочь.

— Отлично! — сказал я, посидел с ними ещё минут десять, попрощался, сославшись на дела и пошёл нести «доброе, вечное людям» — распространять плёнки с записями, а в душе «всё пело», ведь я приблизился ещё на шаг к своей цели и фильм становился ещё реальнее.

* * *
Из телефонной будки набрал Севе.

— Хорошо, что позвонил, — ответили в трубке после проведённого приветственного ритуала. — А то я найти не могу. Звонил несколько раз, а твоя мама говорит, что тебя дома нет.

— Ну да. Дома меня нет. А чего звонил? — поинтересовался я у клавишника.

— Я с папой на завтрашний вечер договорился…

— Оо, — только и сказал я.

— Да. Девчонок обзвонил, Антона с Мефодием тоже. Все завтра будут у консерватории в половина седьмого вечера. Ты то сможешь? А то без тебя как — то… — замялся собеседник, а затем добавил: — не очень.

— Неожиданно, но буду конечно, — с радостью ответил я, а затем уточнил: — И что, папа вот так сразу же согласился?

— Ну да! — ответил друг. — Представляешь?! Я ему говорю, что вот мол, Саша две новые композиции придумал — без слов и со струнными… Не мог бы ты их послушать и попросить нескольких человек из твоего оркестра помочь сыграть эти мелодии.

— И… — поторопил я, ибо мне было интересен дальнейший процесс «уламывания» дирижёра.

— И он не задумываясь предложил приехать завтра к семи. Они закончат репетицию и после неё он попросит несколько музыкантов остаться и сыграть с нами. Составленный тобой список музыкантов, которые нужны для исполнения композиций я ему передал.

— Отлично. Поезд тронулся! До завтра! — произнёс я и дал отбой, а настроение до этого и так хорошее взлетело практически до небес…

Что ж… Завтра это завтра, а сегодня…

* * *
— Здравствуете девушка… Вы любите музыку?.. Дело в том, что я записал несколько песен и хотел бы презентовать кассету с записями Вам…

* * *
— Привет малыш! Чего плачешь?.. Держи кассету и не плачь, потом маме отдашь…

* * *
— Здравствуйте ребята. Пиво пьёте? А как насчёт музыки? Любите музыку — то? Да, я тоже фанат «Песняров», но есть кое — что получше и поновее! Да, сам написал. И нихрена я не «брехун»! Вот держите кассету. Дома послушаете, обалдеете, потом спасибо скажите.

* * *
— Девушка. Подождите. Вы стали победительницей конкурса «Самая красивая блондинка на планете» и вам вручается приз — кассета с супер шлягерами…

* * *
— Нельзя быть хулиганами! А то вообще без зубов останетесь! Сейчас я вам только чуть носы поломал, а следующий раз сломаю, что ни будь посерьёзней! Всё поняли?! Ну тогда поднимайтесь и валите отсюда «грёбанные» налётчётчики — залётчики…

* * *
— Здорова парень… «Йоу». Как дела?! Нормально! Это наш девиз!.. Любишь музыку?.. Держи катушку…

* * *
Короче говоря, домой я пришёл в половине двенадцатого вечера и в очередной раз выслушал речь о неблагодарном «поросёнке», который расстраивает маму.

«Поросёнок» всё стоически выслушал, извинился, поцеловал любимую мамульку в щёчку и рассказал о предстоящих съёмках картины в Армянской ССР, а также о актёрском составе, который есть уже на сегодняшний день.

Мама аж села, узнав о том, что её любимое чадо «выкаблучивает».

— Баталов и Невинный согласились сниматься в твоём кино? — опешив задала она риторический вопрос.

Я кивнул и как «хэппи энд», поведал о грядущем поступлении во ВГИК…

* * *
До часа ночи я проводил очередной сеанс «чёрной магии» рассказывая сценарий маме…

Глава 4
7 сентября.

События дня: Заключены два американо — панамских договора, отменившие договор 1903 г. США, взяли обязательство о прекращении своей юрисдикции в зоне канала и возвращении этой территории Панаме к 31 декабря 1999 г.

Министр МВД Н. А. Щёлоков.

В министерство Николай Анисимович ехал хмурый и без настроения. Всё, что произошло за последние несколько дней буквально выбило его из колеи и перевернуло более — менее размеренную жизнь с «ног на голову».

А всему виной, те злосчастные письма, которые некий загадочный товарищ Артём, передал ему через жену — Светлану Владимировну. Прочтя их, прежний, спокойный мир в глазах министра МВД исчез, а возникшее на его месте реальность показала свой «звериный оскал».

Как оказалось, кругом враги, которые словно пиявки присосались к телу Родины и пьют кровь своей жертвы, ежесекундно ослабляя её.

Как оказалось, великий и могучий Советский Союз, на деле окажется колосом на глиняных ногах и через четырнадцать лет рухнет, «придавив» собой огромное количество простых советских людей.

Как оказалось, их с женой затравят и фактически доведут до самоубийств. Сначала в феврале 1983 года покончит собой застрелившись из пистолета Светлана Владимировна, а затем 13 декабря 1984 года, покончит собой, и он сам, застрелившись из охотничьего ружья у себя в кабинете…

Перед этими событиями, в декабре 1982, через месяц после похорон Леонида Ильича Брежнего, его снимут с должности министра МВД, затем лишат звания генерала — армии, а под конец лишат всех государственных наград, и звания Героя Социалистического труда. Оставят только боевые ордена, но через некоторое время лишат и их.

Как оказалось, ужасная судьба также ждёт и его детей — пьянство, тюрьмы, дом престарелых, смерть…

(Тут нужно сказать, что главный герой в письме обманул Щёлоковых выдумав истории о ужасной судьбе детей министра, которая якобы ожидает тех, после трагической смерти родителей. Это было сделано Главным Героем намерено, для придания большей мотивации и решительности в действиях Николай Анисимовичу…

Абсолютно также, не испытывая и капли сожаления Александр Васин наврал «с три короба» и по поводу того, что Щёлокова лишили боевых орденов. В реальности такого не было. Сделано это было также для введения министра в ярость и создание атмосферы ненависти, к оппонентам, которые указаны в этих письмах или же будут указаны в последующих.)

Сейчас, сидя на заднем сидении автомобиля он вспоминал вчерашний день… когда он открыл конверт № 1. Предатели.

* * *
Леонид Георгиевич Полещук.

Алкоголик и игрок… Стал сотрудничать с ЦРУ. Продал Родину за 300 баксов в 1974 году… работает в КГБ в службе внешней разведки. Разоблачат врага только в 1985.

Владимир Ипполитович Ветров.

Дослужиться до звания подполковника первого главного управления КГБ СССР. Сейчас работает в управлении «Т» ПГУ КГБ, занимавшемся анализом научно — технической информации, поступающей из — за рубежа. Уже завербован французской разведкой, которой в будущем передаст более четырёх тысяч секретных документов. включая полный официальный список 250 офицеров Линии X, размещённых под видом дипломатов по всему миру. Предатель будет делать своё «грязное» дело до февраля 1982 года, а при задержании убьёт сотрудника КГБ ножом.

Владимир Александрович Пигузов.

Подполковник первого главного управления КГБ СССР, а также секретарь парткома Краснознаменного института КГБ СССР имени Ю. В. Андропова.

Уже завербован. Уже собирает информацию, а передаст её в начале 80—х.

Разоблачат только в 1986.

Дмитрий Фёдорович Поляков.

Генерал — майор ГРУ. Войну окончил в звании майора и в должности старшего помощника начальника разведотделения штаба артиллерии 26—й армии. Член ВКП(б) с 1942 года.

Работает на ЦРУ с 1961 года! Сколько он слил информации американцам даже представить себе сложно.

Расстреляют врага только в 1988 году, когда он уже будет на пенсии, но всё равно будет гадить СССР, работая вольнонаёмным в управлении кадров ГРУ и имея доступ к личным делам всех сотрудников.

«Это ж какой мразью надо быть, — думал Щёлоков читая страшную правду. — А ведь фронтовик… Воевал… Сволочь!»

Ну а затем, он переплеснул страницу на которой было написано: Олег Данилович Калугин и Щёлоков закашлялся.

«Кто?.. Калугин?.. Генерал — майор КГБ. Самый молодой генерал СССР! Награждённый в 1975 году орденом Красного Знамени. Не может быть!..»

Но оказалось, что очень даже может… Предатель! Да ещё какой!

И ещё… И ещё… И ещё…

(Автор намеренно высказывается в «общих чертах», не углубляясь во все подробности дел и биографий предателей, дабы не лить «воду», потому как любой желающий при желании может самостоятельно прочитать о данных персонажах и их «подвигах» в интернете. (прим. автора.))

Получается, что враг настолько сильно вцепился в горло Советского Союза, что даже было непонятно, что с этим всем вообще теперь делать…

«Что не предатель, то работник КГБ. А КГБ, по идеи и должно осуществлять борьбу с предателями, ибо аббревиатура расшифровывается как Комитет Государственной Безопасности. Но как они могут бороться с врагами Родины и обеспечивать безопасность государства, если, что не генерал, то сам предатель?!» — размышлял министр с негодованием и отвращением рассматривая фотографии врагов народа.

Конечно, Щёлоков излишне утрировал, так как находился в излишне возбуждённом состоянии, но общий вектор понимал именно так — «что не предатель, то работник КГБ». А руководит всей этой вакханалией гражданин Ю.В. Андропов, его давний и последовательный оппонент и недруг, а теперь, наверное, можно даже сказать, что и враг.

После того, как Николай Анисимович прочёл о предателях он удивился наличию дополнения, которое к предателям Родины на первый взгляд не имело отношения, но было крайне важно для товарища Артёма, потому как «шапка» текста была подчёркнута красным карандашом.

Напротив, неизвестной Щёлокову фамилии стояла надпись: Эту тварь убить без суда и следствия в первую очередь!

Николая Анисимовича удивила столь категоричное заявление и даже на секунду возникла мысль о корыстности пришельца из будущего. Министр заподозрил, что его руками хотят сделать «грязную» работу и отомстить, держа его за простака используя «в тёмную».

Щёлоков не знал, чем товарищу Артёму насолил этот неизвестный, который не являлся предателем Родины, а посему такая формулировка как: «без суда и следствия», его взбесила.

««Что ещё за «убить без суда» … Что он себе позволяет! Ему, что тут, Америка какая ни будь, где людей на улицах без суда и следствия линчуют?! Что — то этот Артём слишком много на себя берёт! Что ему мог сделать человек по фамилии Чикатило?..» — удивлялся Николай Анисимович начиная читать о деревенском учителе…

«Тогда, по почте, я прислал вам письма о убийцах и маньяках, которые совершают преступления на территории страны сейчас и в прошлом, теперь же настала пора, познакомить вас с «нелюдями» из будущего. Теми, кто ещё не совершил, но обязательно совершит ужасные бесчеловечные преступления, — писал товарищ Артём. — …. Сейчас, на момент — сентябрь 1977 года, эта мразь ещё не начала совершать злодеяния, но 22 декабря 1978 года паскуда начнёт насиловать и убивать, пока тварь окончательно не поймают 20 ноября 1990 года. Его будут арестовывать и отпускать, а он будет продолжать совершать чудовищные преступления… Из — за него, по подозрению в ужасных злодеяниях расстреляют несколько человек… Это одна из величайших мразей в истории России…

…

Я посылаю вам список ещё нескольких подобных тварей. Что с ними делать и как поступить я думаю вам несложно понять самому, ведь вы воевали и убивать врага должны уметь… Получается, что я перекладываю всю ответственность за исполнение приговора на вас, но за это вы должны меня простить, ведь у меня нет стольких возможностей которыми располагаете Вы.»

Читая документ и приглаживая волосы на голове, которые от жутких подробностей, описанных в письме, непроизвольно вставали дыбом, Николай Анисимович приходил к выводу, что наш «самый гуманный суд в мире» абсолютно в этом деле не помощник, ибо то, что творили эти нелюди уходит далеко за рамки судебного процесса и понятий о добре и зле.

Министра очень раздражала и бесила беззубость потомков, которые по уверению пришельца, вот таких вот садистов не уничтожали, как пологаеться — пристреливая, как бешенных собак, а давали им пожизненное заключение.

«Это, что же получается, — недоумевал генерал — армии. — После того как эти мерзавцы, вытворяли с детьми и женщинами «такое», их ещё пол века народ должен кормить и обувать пока они не издохнут в камере?.. Бред какой — то! От таких нужно немедленно избавляться, зачем таких тварей оставлять дышать воздухом!.. Совсем они там в своём «светлом» будущем отупели!!»

Вывод один — только превентивное правосудие, только смерть, без суда и следствия, ибо по — другому никак, потому, что за всеми не уследить. А это значит, что нужно искать исполнителей, которые без лишних вопросов выполнят свою «праведную» работу. И тут было о чём подумать… Как писал товарищ Артём, вокруг враги и осведомители врагов, а это значит, что искать исполнителей нужно не в ближнем окружении… Тогда где?.. На этот вопрос был только один ответ, и Щелоков сразу понял. Военное братство. Люди, с которыми он воевал. Люди, с которыми он прошёл огонь и воду. Люди, которые сделаны из «камня и стали» — фронтовики — однополчане. Те, кто не дрогнет, те кто не предаст. И некоторые кандидаты у него на перемете уже были…

После прочтения о предателях Николай Анисимович выпил пятьдесят грамм, посмотрел на выписку, из предыдущих конвертов, которую он сделал для себя и в которой была написана одна строчка: Исламская революция в Иране, вздохнул и принялся размышлять, как донести такую информацию до МИД и вообще руководство страны…

Через пол часа, Щёлоков пришёл к выводу, что никакими «официальными» вариантами он донести такую информацию не сможет. И сложность здесь была в основном в том, что наличие такой информации у министра МВД объяснить будет крайне сложно, если вообще возможно.

Откуда главный милиционер страны знает, что должно произойти зарубежном, если об этом не знают ни в КГБ, ни в МИДе? А посему стоит поступить проще. Поступить так, как поступил пришелец из будущего — отправить письма во все имеющие отношение к этой тематике министерства, а заодно и в МВД. Затем устроить небольшое расследование по поиску отправителя посланий. После такого «кипиша» в разных ведомствах, можно быть уверенным, что те, кто должен быть «в курсе темы» наверняка займутся этой проблемой более детально и письма с информацией будут внимательно изучены и приняты к сведению.

Решив для себя этот вопрос Щёлоков взял в руки конверт, который постоянно откладывал и боялся читать больше всего — Конверт № 3. Развал СССР.

Да. Читать о том, что всё во что ты верил, всё к чему ты стремился, всё ради чего ты жил в одночасье превратиться в тлен и сгинет, было невыносимо горько и противно, но этот суровый путь нужно было обязательно пройти и в конце его найти ответы на главные вопросы: Как это могло произойти? Кто позволил? Кто виноват? Кто предал? И что с этими предателями ему теперь делать?

За пять минут прочтения текста, в котором достаточно подробно рассказывалось о крушении «корабля по имени «СССР»», Щёлоков успел выпить практически половину бутылки водки, а ещё через пять минут уже пустая бутылка вдребезги разбила стеклянные дверцы «гэдээровской» мебельной «стенки».

На шум разбитого вдребезги стекла прибежала испуганная домработница и жена, но генерал зло «шикнув» на них, выгнал их из своей комнаты, после чего пошёл к бару за «добавкой».

В течение часа из кабинета министра доносилась ругань, мат и угрозы, причём использовались такие фразеологизмы, которые, как писала в дальнейшем домработница в своём еженедельном отчёте в КГБ, ей за свою жизнь слышать не приходилось.

Николай Анисимовичу было от чего впасть в ярость. На двадцати листах печатного текста была описана величайшая геополитическая катастрофа в истории…

Из письма было ясно, что после смерти Брежнева в 1982 году, страной будут руководить сначала Андропов (1982–1984), затем Черненко (1984–1985), а затем Горбачёв (1985–1991), который устроив так называемую «перестройку» и развалит страну и партию.

Что интересно, Горбачёва этого, уже сейчас, в 1977 или чуть позже, будет всячески поддерживать и «проталкивать» на верх именно Юрий Владимирович Андропов. Зачем он это будет делать, из письма было не совсем понятно? Быть может председатель КГБ, законспирированный вражеский агент? Или быть может он действительно хочет перемен к лучшему? А быть может он глупый и самовлюблённый тип, уверовавший в свою непогрешимость и способность к гениальному планированию многоходовок «на века»?

Как бы там ни было, но де — факто именно он будет виновником того, что за «руль» советской империи встанет человек, который её разорит и уничтожит.

«За что же мы воевали? — в бешенстве задавал вопрос в пустоту министр. — За что мы кровь проливали? Для чего заводы создавали? Что бы какой — то хрен с горы их скупил за бесценок, и они стали его собственностью?.. Чтобы какие — то бандиты, награбившие себе миллионы, за грязные американские зелёные бумажки, которые даже не обеспеченны золотом, смогли приобрести заводы, которые «потом и кровью» десятки тысяч советских людей строили годами?! А теперь эти бандиты — паразиты там, у них в будущем, являются законными собственниками? Это такая, что ль перестройка им нужна? Такая, чтобы разворовать всё и разорвать страну на части? Чтобы города, основанные Россией сотни лет назад, стали городами каких — то там независимых республик и стран?..»

— Ну суки! Я устрою вам перестройку! Всем перестройкам перестройка будет! Сталина забыли?! Ничего мля! Я вам б*** напомню, как Родину любить! Кровью умоетесь!.. — твёрдо решив для себя закричал в потолок главный милиционер страны!

* * *
Сейчас же, сидя на заднем сидении «Чайки» Щелоков приходил к выводу, что вероятней всего придётся создавать, что — то типа американского синдиката киллеров или же глубоко законспирированную группу чистильщиков, которая будет заниматься не только ликвидацией маньяков и убийц, но и ещё кое чем, ибо такой лютый п***ц который реформаторы приготовили его стране нужно немедленно остановить.

* * *
Главный Герой.

«Распространял» до обеда, а днём встретился на «транспортном узле» в центре города с деревенским товарищем Федей. Он приволок четыреста записанных кассет, которые мы распихали по разным камерам хранения на «трёх» вокзалах: Ленинградском, Ярославском, Казанском.

Поблагодарив друга за проделанную работу, я передал ему очередной «транш от МВФ» в размере пяти тысяч рулей на закупку новой партии пустых носителей для записи.

Переговорив минут пятнадцать «за жизнь», мы разошлись по своим делам: он пошёл на электричку, а я отправился в сторону таганки, делая по дороге своё «просветительское» дело — распространение записей.

* * *
Вдоволь «нагулявшись» по городу в половине седьмого, я был у здания Малого зала Московской консерватории, которое находилось на улице Большая Никитская, 13.

Уважаемый Читатель! Если Вам понравилось произведение, то пожалуйста подпишитесь, напишите комментарий, поставьте сердечко и порекомендуйте роман своим друзьям. Начинающему писателю — это крайне важно. С Уважением, Ваш автор.

По настоятельной просьбе ГГ автор поместил данную агитацию, ибо у него не было выбора.)

Глава 5 * * *
— Привет ребята: Антон, Мефодий, Сева, — поздоровался за руку я с парнями. — Привет Юля, здравствуй Лиля. Спасибо, что нашла время приехать, — обратился я к виолончелистке.

— Я была очень рада, что вы меня позвали, — смущённо ответила та.

— Как дела Саша? Как учеба в школе? Как оценки? Получил уже пятёрку? — поинтересовалась моей школьной карьерой заботливая рыжуха Юля.

— Да, всё вроде нормально. Завтра экзамены сдаю.

— Экзамены? Как экзамены? Сегодня же только седьмое сентября. Учебный год же только — только начался? — удивились ребята, в том числе и Сева, которого я как — то «закрутившись» забыл ввести «в курс» дела.

— Ну да. Мама договорилась о экстерне, для её любимого сынишки, — скромно ответил я.

— Ого! Молодец! — одобрил Антон и весь музыкальный коллектив его в этом горячо поддержал. Со всех сторон раздавались голоса: — Молодец! Удачи тебе в сдачи! Мы будем за тебя «держать кулачки»! Будем за тебя болеть!

— Спасибо, — поблагодарил я ансамбль и добавил: — Но удача понадобиться сейчас нам всем. Все свои партии помнят? Никто ничего не забыл? Нам нельзя «облажаться»!

— Помним, — дружно ответили участники ВИА.

— Отлично. Если что — то забыли и сбились с ритма, без паники останавливаетесь, слушаете, что играют остальные и неспешно встраиваетесь. Главное не пороть горячку и не торопиться. Как в первой, так и во второй композиции все ориентируемся не как обычно на ударные, а на клавишные — пианино, или рояль. Я не знаю, что у них тут на сцене стоит. По идее должен стоять рояль.

— Да, рояль, — подтвердил Сева моё предположение.

— Вот. Значит подстраиваетесь под рояль. Главное не паникуйте. К тому же там ещё вроде как должны будут помогать — играть с нами ещё несколько музыкантов из оркестра Аркадия Львовича. Сейчас кстати сколько времени, а то я часы забыл… Без пятнадцати семь? Хорошо. Скоро за нами должны будут прийти, — закончил я доводить «политинформацию» коллективу и народ разбился по парам беседуя на различные темы, а ко мне подошла живая реинкарнация Люси.

— Саша, можно с тобой поговорить? — спросила меня Юля. — Давай чуть отойдём в сторону.

— Конечно, об чём разговор, — весело ответил я и мы «отделились» от коллектива.

— А ты что завтра после экзамена делать будешь? — разглядывая меня поинтересовалась она.

— Ну, во — первых, не после экзамена, а после экзаменов, ибо завтра я в один день должен буду сдать все предметы, — поправил её великий «сдавальщик» экзаменов. — А во — вторых, не знаю, что делать буду. Отдыхать, наверное. Наверняка после сдачи более десяти предметов голова будет болеть.

— Десяти? — удивилась принцесса, а затем шёпотом прошептала: — Значит я не ошиблась.

— А что? Ты что — то хотела?

— Да. Я просто хотела… — стеснительно произнесла рыжуха, — хотела, чтобы ты приехал ко мне в гости, вот.

— Зачем? — опешил я.

— Ну… — невнятно начала «мычать» «пригласительница». — Мама… мама хотела с тобой познакомиться.

— Мама? — удивился я ещё больше. — Зачем?

— Ну… ей интересно. Приезжай, я вина купила!

— Вина?! — уже конкретно охренел я и напомнил собеседнице её же слова, которые она произнесла на студии в первые дни нашего знакомства: — Ты же говорила, что не пьёшь вино, потому что оно горькое, а пить ты любишь чай с пирожными, потому, что они сладкие. Так зачем вино?

«Боже как давно это было, — пронеслась в голове мысль. — А ведь прошло — то всего ничего — два месяца, ну может быть чуть побольше, а как будто было это в другой, уж не знаю какой по счёту, жизни… Вот время — то летит…»

— Ну… — опять замялась красавица. — Я купила его для тебя.

— Для меня? Зачем? Я же петь там не собираюсь. Это мне алкоголь в вокальных данных помогает, а так — то я вообще — то не пью, да и года к пьянству особо не располагают — мал ещё. Зачем мне вино — то пить?

— Ну… — в очередной раз «замычала» Юля и выпалила: — Для храбрости!

— В смысле? — вообще нихрена не понимая попытался уточнить я.

— Ну… В смысле приезжай, узнаешь! Порепетируем вдвоём.

«Что ей там репетировать — то приспичило? Или меня хотят показать родителям, как автора песен, которые их дочурка напевает с утра до ночи?» — подумал великий поэт — песенник, а в слух произнёс:

— Хорошо. Вечером приеду.

— Нет! Вечером не надо, — категорически отвергла это предложения принцесса, а затем нелогично добавила: — Вечером мама с папой с работы придут. Не при них же…

— Эээ… Так ты же сказала, что мама хочет познакомиться…

— Мало — ли чего я сказала. Приезжай раньше, когда их дома не будет. Утром приезжай. Я учёбу прогуляю и всё… — прошептала Юля и «стрельнула» глазками.

— Эээ… — только и смог на это ответить я.

«Меня чего там, изнасиловать собрались?.. Сначала напоить вином, а уж затем… Нет, я — то собственно не против, или даже, если говорить точнее, то обеими руками и не только руками, категорически «ЗА», но чем это потом может закончиться для всех нас? Вряд — ли чем — то хорошим! Десять минут удовольствия и огромный «геморрой», вот истинный финал данного любовного приключения. Я уж даже не говорю о том, что после того как о наших «репетициях» узнает Сева, я скорее всего потеряю не только клавишника в его лице, но и друга, как бы странно это не звучало, в его же лице, ведь он в Юлю влюблён… а она…»

* * *
Интерлюдия. Юля.

Она думала о нём уже целую неделю….

А началось всё с того, что как — то за обедом мама в очередной раз начала учить уму разуму дочь, говоря о том, чтобы та не вздумала думать о замужестве до окончания учёбы. Не каких предпосылок для такого разговора не было, так как Юля не о каком замужестве и не думала, но понимала, что беседу эту мама затеяла, так сказать, в профилактических целях.

— Конечно. Замуж выйти тебе всё равно придётся. Но нужно закончить учёбу, а там уж не зевай, а то всех хороших женихов разберут. Но и торопиться в этом деле не надо. Нужно устроиться на работу, а уж затем я подыщу тебе жениха. Да не простого работягу, а какого — нибудь учёного — профессора.

— Почему именно учёного? — поинтересовалась дочурка у родительницы.

— А потому, дурёха ты моя ненаглядная, что кроме достатка в семье у вас будут ещё и дети. И что бы детишки были смышлёными или даже гениями, нужно что бы и родители тоже были умными. Ты у нас умница — разумница и жениха нужно подобрать тебе под стать…

Мама ещё много чего говорила, но её умница — разумница уловила мысль о детях и начала размышлять:

«Так для того, чтобы детишки «удались на славу» нужно, чтобы папа был гением? Вот никогда бы не подумала, что это так… Но, если мама говорит, что это так, значит это так. Мамуля дурного не посоветует! И где же мне взять такого гения? Вдруг действительно всех разберут пока я закончу музыкальное училище? Мне уже двадцать, пора выходить замуж и рожать, а то скоро совсем старухой стану. Вон Светка Константинова, в прошлом году вышла замуж, а ведь она почти на полгода младше меня. А Ленка… Ленка Филиппова, тоже вышла… уже месяц прошёл как на свадьбе гуляли… Пора Юля и тебе искать суженного — ряженого, пора, — твёрдо сказала она себе. — Но где найти талантливого жениха, что бы дети были умницами?.. Из знакомых, то все мальчишки какие — то «не от мира сего» … Либо идиоты, у которых детство «в одном месте» ещё играет, либо пьяницы, у которых только одно на уме, либо стеснительные с которыми толком и поговорить не о чём, к примеру, взять Савелия… Ведь двух слов связать не может — ни тебе «бэ», ни тебе «ме», и чего с таким всю жизнь делать? Маяться? А нужен такой, который и в горящую избу войдёт, и коня наскоку остановит. Такой, чтобы был не только талантливый, но и симпатичный, ведь это также не мало важно для счастливой семейной жизни. Профессоры, учёные, это конечно хорошо, но зачем мне старик? Кашку ему варить? Нет, мне нужен, молодой и умный… Такой, как скажем Саша. Вот уж действительно талант… и причём очень милый и симпатичный. Весёлый, добрый… Вот повезёт той которой он достанется… Вся жизнь будет как праздник… — констатировала она и пришла к выводу, что ей самой нужен именно такой вот Саша. — И где мне такого найти? — задала она себе очередной вопрос и простая мысль которая лежала казалось на поверхности пришла ей в голову, и от неё она даже поперхнулась чаем: — Зачем мне нужно кого — то искать, если этот кто — то уже найден и пока ни на ком не женат!..»

В таких вот тяжёлых раздумьях протекал день за днём и вот, совсем недавно она решила: Пусть первым мужчиной у неё будет её любимый Саша и если она после этого дела забеременеет, ведь иногда это случаться, то детишки будут все в отца — гениями.

Ему через месяц должно исполниться шестнадцать, вот и хорошо. Значит, если убедить его маму и она даст разрешение, то свадьбу можно будет сыграть уже в ноябре…

Конец интерлюдии.

* * *
— Эээ… — продолжил «экать» я, ища «отмазку».

— Ты не хочешь, приехать ко мне в гости? — распахнув свои огромные «глазищи», которые уже начали заполняться океаном слёз прошептала Юля, а я немедленно, пока не начался «потоп» принялся «причёсывать» красавице.

— Ну что ты Юля. Хочу конечно. Очень хочу, но завтра никак. Сама подумай. Я же до вечера экзамены буду сдавать. Буду выжат как лимон! Потом неделю отлёживаться придётся! Шутка ли, столько экзаменов в один день.

— Бедненький, — пожалела она меня.

— Как отлежусь, то сразу приеду!

— Правда?

— Конечно правда! А как может быть иначе?!

— Хорошо. Но жалко, что ты мне заранее не сказал про то что сдаёшь экзамены, я бы тебе могла помочь подготовиться к ним. У меня в школе практически по всем предметам было «отлично».

— Да жаль, но ты не расстраивайся. Я же в институт поступать собираюсь, поэтому поможешь подготовиться к другим экзаменам, — не обдумав ляпнул великий стратег, глядя как у девушки заблестели глаза от радости предстоящего репетиторства.

«Зачесалось у неё что ли…»

— Правда?

— Естественно. Куплю настоящий торт «Птичье молоко» и приеду, — соврал я два раза: первая ложь заключалась в том, что приезжать я не собирался, ибо понял к чему эта посещение приведёт и вторая ложь была в том, что настоящий торт «Птичье молоко» готовили только в ресторане «Прага», который после недавно произошедшей в нём презентации «моей» песни «Чёрные глаза», сейчас находится на стадии глубокой реставрации.

— Оо. Такой торт я люблю, — радостно проговорила принцесса. — Я слышала, что рецепт изобрели наши кулинары из ресторана «Прага».

— Да. Я тоже, что — то подобное слышал, — сказал я покраснев, ибо мне было несколько стыдно, за то, что я лишил «наших кулинаров» места работы. — Вон кстати за нами идут…

* * *
— Здравствуйте ребята. Ух, как вас много, — сказал папа Севы, обведя нашу компанию взглядом.

— Это ещё не все папа, — ответил клавишник и по совместительстве его сын Савелий.

— Не все? — удивился Аркадий Львович, который увидел часть ансамбля, в котором играл его сын последние полгода впервые в жизни.

— Да. У нас ещё двух человек не хватает — они заняты, — прокомментировал Сева косясь на меня.

— Ага. Понятно, — всё понял дирижёр, одного из оркестров, которые репетировали в данном здании. — Ну, что же. Тогда давайте проходите, — сказал он, жестом показывая престарелой вахтёрше всю нашу «банду» пропустить без пропусков.

* * *
Мы прошли внутрь здания…

Зал был практически пуст, если не считать пятнадцати — двадцати музыкантов, которые толпились кучками на сцене о чём — то переговариваясь.

— Ну. Так, что за «классику» вы придумали, — обратился ко мне дирижёр. — Чем я могу помочь? Вы ноты принесли? Мне сын сказал, что нужны в основном струнные…

— Да. Струнные тоже нужны, — согласился я.

— Ребята поймите. Я попросил остаться музыкантов сверхурочно. Они все спешат домой. У всех семьи. Саша, ты ноты написал? Да? Тогда давайте быстренько прогоним материал и всё…

— Аркадий Львович, дайте пожалуйста команду подключить наш электроинструмент к аппаратуре — колонкам?

— Зачем? — удивился тот.

— Дело в том, что в композициях должны присутствовать именно электроинструменты.

— Зачем? — ещё раз удивился дирижёр.

— Папа. Это необходимо для придания более насыщенного, мощного звучания, — помог с ответом мне Сева.

— Савелий! Ты меня поражаешь! — недоумённо проговорил Аркадий Львович. — Ну причём тут, какие — то «мощные» звучания! Ведь ты же мне говорил «за классику»!..

— Да, — твёрдо ответил его сын. — Мы «за классику» и говорим. Мы играли и у нас всё хорошо получалась! Мы репетировали…

— Так вы с репетиции едете? Решили все вместе заехать? Так зачем вам аппаратура? — уточнил папа, непонимающе глядя на сына. — Я думал вы приедете вдвоём с Сашей.

— Пап, дело в том… — начал было говорить его сын и тут же был мною прерван.

— Аркадий Львович. Дело в том, что в тех «классических» композициях, о которых вам говорил Савелий, также должны присутствовать, как электрогитара, так и бас гитара.

— Саша, Саша… Я не понимаю. Что вы имеете ввиду? Тут вам не эстрада! Тут филармония! Тут не может идти речи не о каких электрогитарах! — категорически отрезал «главный по музыке». — Вы что, на своей студии не наигрались? Зачем вы меня позорите?! — задавал он насущный вопрос, глядя по очереди, то на меня, то на своего сына. — Савелий! Ты же сказал, что нужно помочь в классической композиции. Так какие к чёрту гитары?! — негодовал дирижёр.

— Дядя Аркадий! — решил я попробовать обратиться к «папá» по — простецки. — Разрешите я раздам ноты музыкантам. Тут делов — то — две композиции всего. Слов нет. Поэтому ничего запретного быть не может!.. Попробуем продемонстрировать Вам, что помог сочинить Ваш сын, — «подлизнулся» я. — Ну а, если не понравиться, скажем спасибо и уйдём.

— Хм… — задумался дирижёр. — Так слов нет? Одна музыка?

— Да. Слов нет. Единственное, в одной из «песен» Юля, ну вы её знаете, не играет на скрипке, а поёт вокальную партию.

— Что за партия? Какой текст? — напрягся Севин папа.

— Текст очень простой, — сказал я и пропел: — «ААааааа» …

— И всё? — удивился опешивший от моих вокальных данных собеседник.

— И всё, — дружно ответили мы с гражданином Савелием по прозвищу Сева.

— Гм… хорошо… давайте попробуем. Правда придётся идти за техником, который возможно ещё не ушёл домой, — сказал папá и пробурчав себе под нос: — А также, по идее он должен быть ещё трезв, — ушёл отдавать распоряжения.

Я раздал ноты музыкантом оркестра, которые с интересом приступили изучать их и пошёл помогать коммутировать гитары…

Глава 6 * * *
— Товарищи. Я попросил вас остаться сегодня после репетиции на пол часа для того, чтобы помочь нашему московскому ВИА попробовать сыграть их песню в акустическом — классическом варианте, — громко начал произносить речь дирижёр оркестра, но был перебит «репликой с мест».

— Аркадий, — обратился к нему человек огромных размеров, с топырящейся во все стороны седой шевелюрой и державший в своей руке духовой инструмент — трубу. — Я не понимаю Аркадий. Тут, толи одни повторы, толи … я не понимаю. Почему тут на нескольких листах написана одна и та же партия? Почему?

— Почему? — задал мне то же вопрос дирижёр, глядя прямо в глаза и уже сожалея о том, что поддался на уговоры сына и согласился помочь.

— Гм… — сказал я и принялся объяснять, что так всё и должно быть, потому как композиуии находятся в стадии эксперимента.

— Странная музыка, — произнёс басом толстый дядя и весь оркестр его в этом поддержал.

Дирижёр тоже изучал лист с нотами и был заметно недоволен тем, что видит.

— Молодые люди. Нам с Аркадий Львовичем нужно приватно переговорить, — проговорил «большой человек» подойдя к нам. Мы пожали плечами и чуть отошли в сторону, но так, что разговор был всё же нам слышен.

— Аркадий, это позор. Не позорься. Твой сын тебя позорит, — подойдя вплотную к дирижёру стал полушёпотом говорить трубач, с которым по всей видимости у Севиного папы были дружественные отношения.

— Извольте пройти на сцену Степан Маркович, — проговорил папá, сжав зубы, а затем указав на выход дирижёрской палочкой добавил: — Или извольте покинуть нас.

— Аркадий прекрати, — всё же настаивал толстый дядька. — Мы не первый год знаем друг друга. Не первый! Я хочу помочь!

— Хотите помочь, так помогите! — заявил Аркадий Львович. — Помогите, а не устраивайте диспут.

— Но, это же примитив. Примитив Аркадий. Примитив. Все же знают, что твой сын учится в «Гнесенке». Все же знают Аркадий. Это какой — то позор! Неужели его там не смогли ничему научить? Неужели за три курса его смогли научить только семи нотам?! Это позор, позор… Мало того, что он себя позорит, ничего он молодой… Но ты Аркадий… Ты… Люди спросят: кто нами дирижирует? Аркадий, люди спросят. Люди скажут Аркадий, люди скажут: Он же даже своего сына не может ничему научить… Будет позор Аркадий… Будет позор…

Дирижёр оркестра скрипел зубами косясь на стоящих рядом нас, но молчал.

— Аркадий. Это нужно немедленно прекратить пока не стало слишком поздно! Давай я подучу Савелия, давай… Аркадий, даже сейчас глядя на ноты я могу предложить несколько интересных ходов… Но такое нельзя играть Аркадий, нельзя! — продолжал бубнить трубач, потрясая нотами. — Да ещё в зале консерватории!.. Это же примитив. Полный примитив Аркадий!.. Будет позор! Позор! Будет скандал, Аркадий! Понимаешь? Скандал! — пошёл уже на второй или даже третий «круг», беспокоящийся за репутацию дирижёра трубач.

* * *
— Кто этот сумасшедший? — шёпотом поинтересовался я у Севы.

— Это папин хороший знакомый. Они уже лет двадцать дружат.

— А почему он так странно говорит? Явно же у товарища «не все дома».

— От него жена ушла и детей забрала. Мне папа рассказывал. Он переживает очень, вот рассудок немного и помутился. Его уволить хотели, но папа договорился, чтобы оставили работать. Он очень хороший музыкант. Папа его друг и боялся, что тот без работы зачахнет дома, или сопьётся.

— Блин… сейчас этот «хороший» человек испортит нам «всю малину». Нужно, что — то предпринять пока «лавочку» не прикрыли, и твой батя не передумал. Действуй! — проговорил я и подтолкнул Севу в сторону дирижёра. Тот немного поупирался, но всё же пошёл «на закланье».

— Папа… ну так, что…

— Не знаю! Что — то я не уверен в качестве композиций.

— Папа. Ты же обещал! — в отчаяния шёпотом произнёс Сева.

— По — моему, это бред! — жёстко констатировал его папа.

— С чего вы взяли? — резко встрял в разговор я, приготовившись «командовать парадом». — У вас есть ноты! Так извольте сударь их продирижировать оркестру! А уж бред или нет будет видно, после исполнения, а никак не «до»! Объявите, что музыку придумал не ваш сын, а я… Ну, а вы, по доброте своей душевной, просто захотели помочь пионеру в его музыкальном начинании. Поэтому давайте прекратим размышлять и начнём работать! Если что, валите всё на меня. Я думаю со школьника спроса будет не так много! Идёмте!

От такого резкого «пассажа» «папин Сева», в смысле Севин папа «завис», ну а я, пользуясь «рекламной паузой» взял нотную тетрадь и повёл ошеломлённого дирижёра к сцене.

* * *
— Сева ты за роялем? Все готовы?! А гитаристы? Отлично! Тогда приступаем к исполнению первой композиции, — сказал дирижёр, встав на свой «пьедестал». — Как она кстати называется? «Грёзы»? Хорошо…

https://www.youtube.com/watch?v=GnV78j8WDQg

* * *
— Замечательна, но мне кажется тут во второй части композиции, нужно играть в несколько скрипок… Будет более сильное звучание, — профессионально «разруливал» в перерывах Аркадий Львович, который моментально «схватил», то что нужно было «схватить», а всё лишнее «порезал» «к чёртовой матери» и выкинул. Мне оставалось лишь поддакивать, глядя на работу Севиного папы и сожалея о том, что я не дирижёр.

…

— Готовы?.. Ещё раз! Начинаем с первой цифры! Ксилофонист! Встанете немедленно за инструмент! — командовал оркестром папá. — И…

* * *
— Вы чувствуете мощь? Чувствуете?! А вы говорите примитив!..

* * *
Через четыре прогона, получилось нечто очень похожее на оригинал, ну точнее будет сказать, на оригинал, каким я его помнил. Естественно там не хватало некоторых электронных звуков, присущих композиции двухтысячных, но мы их с успехом заменили колоколами и флейтами…

https://www.youtube.com/watch?v=24WWwhgCLgM

* * *
— Прелестно, прелестно! Очень замечательно, — возбуждённо кричал дирижёр, размахивая руками. — Эх время мало, по — хорошему её ещё бы раз десять прогнать надо бы, ну да ладно, это уже завтра. А сейчас товарищи, прошу вас… вторую композицию… Как там она у нас называется?.. «Время»? Хм… Интересное названия. Итак, …

* * *
Кабинет директора Московской филармонии имени П. И. Чайковского.

— Семён Матвеевич, вы посмотрите, что происходит в Малом концертном зале! Это же просто ужас какой — то! — прямо с порога начал ругаться Эдуард Иосифович — заместитель директора филармонии.

— Что там случилось Эдуард? — удивился директор. Он завершил все дела на сегодня и собирался поехать домой, поэтому проверка репетиции какого ни будь оркестра в его планы совершенно не входила.

— Аркадий Львович опять чудит. Теперь он привёл своего сынка на репетицию.

— Ну и что? У него сын на пианиста учиться. Пусть посмотрит, как играют уже сформировавшиеся музыканты. Ему это только на пользу пойдёт. Что тут такого?

— А то, что сынок его дружков своих с собою привёл. Все «патлатые», как какие — нибудь хиппи.

— Ты это сам видел?

— Нет. Мне поступил сигнал от вахтёрши. Она доложила, что дружки сынка принесли с собой инструменты.

— Какие инструменты? — удивился директор. — Зачем?

— Гитары они принесли и сейчас там, — он показал в сторону здания, — устроили на сцене шабаш. Авдотья сама слышала звуки электрогитар.

— Хм… Электрогитар? Ты что Эдуард! Какие могут быть электрогитары в филармонии. Откуда твоя уборщица вообще знает, как они выглядят — то? Ей же наверно уже лет сто — не меньше.

— Знает она как гитары выглядят. Она сама зашла в зал и увидела, как от гитар тянуться провода, а из колонок доносятся мерзкие звуки рока!

— Чего?

— Рока!

— Какого рока? — обмирая задал вопрос директор.

— Западного рока.

— Не может быть!

— Может! — безапелляционно заявил заместитель.

— Слушай, Эдик. А откуда твоя старая карга знает про западный рок, если об этом не знаю даже я?!

— Слышала она такую музыку. У неё под окном постоянно шалопаи магнитофон включают с этим самым роком. Она уже не раз милицию вызывала, но те задержат лодырей, а потом отпускают.

— Ты — то откуда знаешь?

— Не сомневайтесь знаю. Авдотья рассказывала.

У директора произошёл когнитивный диссонанс. Он никак не мог в это поверить. Чтобы Аркадий, ярый поборник классической музыки, Аркадий, который на собраниях отметал любые нововведения как вредящие классическому искусству, мог позволить у себя в оркестре электрогитары с «хипующей» молодёжью… нет, это совершенно невозможно. Это совершенно не укладывалось в голове директора, и он попробовал уточнить:

— А она не выпивает случаем? Может пьяная?

— Она в завязке. Не пьёт уже больше года. Говорю вам слышала она.

— Может у неё белая горячка? — озвучил Семён Матвеевич очередную версию. — Может с ума сошла, вот и мерещится всякое?

— Да, что гадать — то. Давайте сходим и сами всё увидим. Они ведь прямо сейчас сцену оскверняют своими гитарами.

Как не хотелось Семён Матвеевичу послать всё к «едрене — фене», но информация, которую только что сообщил ему заместитель требовала немедленной проверки, потому как рок сам по себе в СССР запрещён и уж тем более в консерватории и подавно.

* * *
Заместитель.

В принципе он мог бы разобраться с ситуацией сам. Для этого у него вполне хватило бы полномочий, но ему было нужно вытянуть из этой «ЧС» по максимуму, потому как это зазнавшийся дирижёр у Эдуарда Иосифовича уже сидел в «печёнке» и порядком надоел своими капризами.

И это ему не так, и это ему не «сяк» … То уже почти утверждённый репертуар ему не нравиться, то музыканты, которые приходят играть его не устраивают, то просит этих самых музыкантов добавить в оркестр, то поменять на других… одним словом не человек, а сплошной геморрой.

С тем, что некоторые музыканты действительно прогуливают репетиции или же не соответствуют уровню игры заместитель директора, прекрасно знал и все эти неурядицы были бы лишь элементами повседневной работы, но уволенные музыканты повадились писать в разные инстанции о несправедливом, по их мнению, увольнении. Естественно в филармонию звонили из разных учреждений, вплоть до министерства культуры СССР реагируя на жалобы трудящихся. Также естественно, что все шишки валились на заместителя директора, который не сумел правильно наладить работу в коллективе.

Что характерно, так это то, что из всех дирижёров жаловался только этот. Остальные хоть и были недовольны, но молчали и терпели, не требуя увольнять музыкантов за каждый загул или прогул, понимая, что народ этот сложный, творческий и склонный к всевозможным экспромтам. Понимали и могли войти в положение все, кроме этого упёртого, но известного и талантливого Аркадия Львовича.

А посему, заместитель давно и очень страстно капал на мозги директору о любом проколе со стороны дирижёра, с целью в конце концов дискредитировать того и уволить из филармонии «к чёртовой бабушке», так как это, по его мнению, было бы намного проще, чем регулярно отвечать на жалобы изгнанных музыкантов.

И вот, по всей видимости, этот благодатный момент настал, дирижёр подставился. Причём подставился сам и подставился по — крупному. Тут уже выговором не отделаешься. Шутка ли — рок в Московской филармонии?! «Волосатики» с электрогитарами на сцене Малого зала в центре Москвы! Да это уже даже и не увольнение!.. Это скорее всего уголовное преступление! Это скорее всего статья!

* * *
Малый концертный зал.

Когда директор с заместителем вошли в здание и в сопровождении бдительной вахтёрши Авдотьи, которая ради такого дела «забила большой болт» на исполнение своих служебных обязанностей, подошли к концертному залу, то услышали неподобающие данному заведению звуки. Сомнений не было — это электрогитары.

— Вот видите! Видите?! Это гитары играют! Я же вам говорила! — сказала своё веское «рэ» уборщица. — Я уж знаю, как они эти гитары звучат. Жизни от них нет. Всю ночь под окном орут…

— Видим! — сказал Семён Матвеевич и только открыл дверь в зал, как практически вся музыка затихла. Остались только звуки, которые играли пианист и скрипачка.

«Эх Аркадий! Не жилось тебе спокойно! Не можешь ты жить спокойно! Или не хочешь ты этого!.. Дурная голова твоя «садовая». Вот и хлебнёшь теперь горя полной мерой. И даже я тебе теперь ничем помочь не смогу… Эх ты… горе дирижёр…» — сочувственно подумал директор, решительно направляясь через стоящий в зале полумрак к сцене.

В том, что зал был затемнён не было ничего удивительного, но вот то, что была затемнена и сцена, которую освещал лишь один прожектор, вот это директору было действительно странно наблюдать.

«Как музыканты в темноте ноты — то увидят? Совсем, наверное, Аркадий на экономии электричества тронулся. Конечно на общем собрании проводилась беседа с коллективом филармонии о экономии света и воды, но не до такой же степени. Ведь ничего не видно. Один прожектор только какого — то пианиста освещает. Уж не сына ли своего он таким образом хочет выделить? Ну да… по всей видимости так оно и есть,» — раздумывал директор подходя к сцене, а вслух спросил:

— Ничего не понял. Чего они в темноте — то?

— Скрываются, — незамедлительно ответил заместитель.

— Зачем?

— Думают так мы их не заметим. Видите, вон, справа от рояля стоят двое с гитарами?

— Не вижу, — честно признался директор. — Ничего не видно.

— Смотрите Семён Матвеевич, весь оркестр в потёмках играет, а своего сына и любовницу он осветил! — словно прочитав мысли начальства сделал вывод заместитель.

— С чего ты взял, что это любовница?

— А кто ж ещё? Любовница, не сомневайтесь.

— Не мели чушь Эдик. Нет у него любовницы, — сказал директор подойдя к первому ряду.

В этот момент пианист со скрипачкой закончили играть и над всей сценой зажегся свет. Когда глаза привыкли директор увидел двух волосатиков с гитарами, причём один из них, в чьих руках была бас гитара, явно являлся школьником.

То, что на сцене концертного зала играют на электрогитарах без сомнения являлось актом кощунства, но вот то, что к этому привлекли ещё и несовершеннолетнего, являлось уже чем — то белее худшим и наверняка преступным.

Семён Матвеевич даже сначала подумал, что это всё мираж и протёр глаза, но видения не уходили.

— Молодцы! — закричал дирижёр и все музыканты зааплодировали. Что очень удивило всех вновь прибывших, так это — то, что аплодировали музыканты не дирижёру, что было бы вполне логично, а тому самому молодому мальчишке с бас гитарой в руках — школьнику.

— Аркадий Львович! Что тут у вас происходит?! — начальственным тоном начал «пропесочивать» нерадивого дирижёра директор. — Что это за спектакль?! Кто разрешил играть тут на электрогитарах! Вы что, с ума сошли! Вы что, совсем не понимаете, что можно делать в филармонии, а что категорически запрещено?! Вы что…

— Оо!! — вновь закричал сумасшедший дирижёр и бросился к директору. — Как хорошо Семён Матвеевич, что вы зашли! — обрадовался он. — Это просто судьба! Семён Матвеевич, послушайте меня внимательно. Я сам сначала отнёсся к данным композициям весьма скептически, но затем, когда мы начали работать… Вы не поверите какого результата мы добились!

— Аркадий! Какой результат?! У тебя тут гитары!

— Именно. Именно Семён Матвеевич, что гитары… Именно они добавляют в композиции свою изюминку. Особенно это касается «времени».

— Времени? — удивились директор с замом.

— Да. Композиция называется «Время». Это несомненный музыкальный шедевр! Это, если хотите, новое слово в классической музыке!

— Гм… ты так уверенно говоришь…

— Да, что там я говорю… Давайте мы вам её продемонстрируем! Эльдар, ты готов? — прокричал он электрику, который у нас следил за светом и направлял куда надо прожектор. Естественно делал он это не по своей инициативе, так как рабочий день у него закончился, и не по просьбе дирижёра, а лишь потому, что я пообещал ему за два часа работы пять рублей.

— Да, — раздался голос электрика с другого конца зала.

— Давай, — заорал дирижёр и свет практически погас. — Савелий начинай, — проговорил боле спокойным голосом он и его сын нажал на клавиши…

Сначала зазвучал рояль, но вскоре к нему присоединилась виолончель, затем скрипка и гитара…

Hans Zimmer — Time https://www.youtube.com/watch?v=X8emPcVRhuc

* * *
После десятого раза, дирижёр всё же принял волевое решение закончить репетицию. Все были вымотаны, но счастливы… почему? Да по разным причинам… Возможно, что некоторые музыканты были рады тому, что репетиция закончилась и они скоро попадут домой… но всё же большая часть оркестра была рада тому, что новые композиции получились «на славу» и они всем очень понравились.

— Мальчик, это действительно ты сочинил? — задал мне вопрос главный начальник, который всю репетицию присутствовал в зале и о чём — то горячо спорил со своим заместителем.

— Да, — ответил я, снимая басуху с плеча.

— Удивительно. И как давно ты такое сочиняешь?

— Достаточно давно.

— Ты учишься в музыкальной школе? — не переставал допытывать меня директор.

— Нет. Я, можно сказать самоучка.

— Вот даже как. Феноменально! — искренни удивился собеседник и посмотрел на своего зама, который в свою очередь пристально разглядывал феномен — то есть меня. — Ты придумал очень интересные произведения. Мы завтра их в нашем коллективе обсудим и свяжемся с тобой. Хорошо?

— Да конечно, — согласился я.

— Вот и отлично. Аркадий… Аркадий Львович у тебя есть телефон мальчика… ээээ… — замялся директор, не зная, как меня зовут.

— Саши, — помог я ему.

— Спасибо, — поблагодарил он меня и повернулся к Севиному папе. — Телефон у тебя Сашин есть? Хорошо. Завтра обсудим и ты с ним тогда свяжешься, а на сегодня всё. Мне пора. Был очень удивлён и чрезвычайно обрадован тому, что среди нашего подрастающего поколения есть такие замечательные композиторы, — сказал Семён Матвеевич, пожал мне руку, попрощался и вместе со свитой ушёл.

— Аркадий, это великолепно Аркадий! Твой сын настоящий композитор, Аркадий! Настоящий! Не хуже, чем некоторые и уж точно лучше, чем многие! Да примитив Аркадий! Примитив! Но какой замечательный примитив! Какой возвышенный. Это настоящая композиция Аркадий. Настоящая! Это вещь, Аркадий! Вещь! Я тебе говорю Аркадий! Мы с тобой давно дружим Аркадий, но я тебе правду скажу — это шедевр! Это шедевр Аркадий!

Хрипя забубнили где — то с боку…

* * *
— Юля. Ты молодец. Просто супер! Очень хорошо пела! У директора аж челюсть отвисла! Замечательно! Сева и ты красавец, не разу не сбился. Мефодий… для третьего раза неплохо, но нужно в некоторых местах, чуть по — другому играть. Я потом покажу. Антон, снимаю шляпу. Ты был великолепен. Отыграл как робот, но с душой. Ни разу не сбился. Везде всё по делу, — ответно похвалил я коллектив, когда мы вышли на улицу.

Все загомонили, но так как время уже было позднее, то пора было разъезжаться по домам.

В связи с тем, что Сева оставался ждать папу, то я решил поехать с ребятами на метро.

— Саша, извини. Можно тебя на минутку? Мне с тобой поговорить нужно, — позвал меня Антон, оторвав от «щебетания» женской части коллектива, которая так приятно пела мне дифирамбы.

— Да. Что случилось? — подойдя поинтересовался я.

— Ты почему на репетиции перестал приезжать?

— Да, дела были. Плюс к экзаменам готовился.

— Хм… Ну ты всё ещё на нас обижаешься?

— Нет, — соврал я. — Мы же уже всё обсудили. Я на светомузыке. Ну и если, что, в резерве, вдруг, чего…

— Просто… — замялся Антон. — Ну какая нафиг светомузыка? Ты же играешь лучше, чем все мы вместе взятые!.. А ты светомузыка… Ё**** Кешу на неё посадим! Намутил херни какой — то дебил мля!.. Как я мог на это провестись… до сих пор понять не могу!

— Да ладно забей. Проехали.

— Ну ты точно не обижаешься?

— Да точно, точно, — успокоил я лидера группы, который чувствовал за собой «косяк» и это чувство ему явно мешало, а посему я решил сжалиться и отпустить грехи: — Говорю же, сдам экзамены, тогда уж и на «репу» приеду. Впрочем…

— Что? — с готовностью отозвался Антон.

— Впрочем я с тобой тоже хотел переговорить.

— Да? А о чём?

— Ты в фильме сняться не хочешь?

— Я? — искренне удивился собеседник.

— Ну, не только ты, но и вообще я хотел, чтобы снялось всё наше ВИА, — проговорили я и рассказал о ближайших планах: поездка на десять дней в Ереван, съёмки в фильме, запись песни на профессиональной студии…

— Обалдеть!

— Если весь ансамбль поедет в Армянскую ССР, то можно будет ещё снять клип — музыка с видеоизображением, ну а затем попробовать засунуть его на телевидение: в «утреннюю почту», в «музыкальный киоск», или ещё куда ни будь.

— Обалдеть!

— Вот и я о том же…

— Саша, неужели это правда и всё это может получится?

— Естественно! — чётко произнёс пятнадцатилетний великий стратег и застегнул расстегнувшейся ремешок на сандалии.

Глава 7
8 сентября. Четверг.

Удивительная вещь — экзамен. Одних он удивляет вопросами, других — ответами.

* * *
Белая рубашка, школьная форма, сандалии уже одеты, мама целует меня в щёку, желает удачи, я беру портфель и направляюсь «на фронт» — в школу, сдавать экзамены.

Мама очень хотела пойти со мной, дабы поддержать своего сынишку в трудную минуту, но я категорически отверг эту идею сославшись на то, что она меня будет смущать. В действительности же я не хотел, чтобы она видела, как сильно изменился её «пупсик», ибо я собирался поразить приёмную комиссию своими знаниями и боялся всуе, чего — нибудь «отчебучить».

В актовом зале школы, меня уже ждали и всё было готово, для того, чтобы экзаменовать школьника Васина.

Осмотрев огромную толпу «делегатов», я попытался их посчитать. На вскидку граждан было человек тридцать, и было насовсем понятно почему их так много? Среди «приезжих гостей» я разглядел свою классную руководительницу, а также директора школы и завуча.

— Ну что Саша, готов? — подойдя ко мне в сопровождении «классной» поинтересовался Пётр Семёнович — директор.

— Так точно, — отрапортовал я и задал ему интересующий меня вопрос: — Извините, а не могли бы вы сказать, почему у приёмной комиссии такой большой состав?

Вопрос этот меня крайне волновал, так как, если Армен подкупал всю комиссию, то быть может, что на съёмки фильма денег уже не будет… Шутка ли, подкупить 30 человек? Если даже каждому по двести рублей, то это уже шесть тысяч и из «сметы» мы выбиваемся…

Конечно я могу и так дать денег Армену, ибо у меня их «курв не клюют», но как я смогу объяснить их происхождение?.. Хотя… он наверняка вкурсе, что две песни я продал, по пять тысяч за штуку и, следовательно, у меня «официально» есть около десяти тысяч… Тем не менее, мне было абсолютно непонятно для чего было создавать такую огромную «делегацию» для приёма экзаменов у одного школьника!..

— Ах это… — произнёс, махнув рукой он. — Накладка произошла у них. Тут на самом деле не одна комиссия, а три.

— Эээ… — охренел я. — А зачем три то? — в горле сразу же пересохло.

— В общем у них машинистки что — то напутали и разослали три приказа в три разных отдела в министерстве. Там не согласовали, а приказы начальства как ты знаешь у нас не обсуждаются, вот и приехали все…

Он обвёл хмурым взглядом суетящихся «делегатов» и произнёс:

— Вот проблема теперь тоже… как их всех накормить теперь обедом? Непонятно… У нас же обеды были на двадцать человек заказаны, а нас теперь почти сорок… Видишь, как бывает… и у начальства накладки случаются.

— Нда… — произнёс я, обалдевая от «исполнений» Армена.

«Это жесть какая — то. Во человек крутит — мутит… И что мне теперь делать? Какие из этих «судей» подкуплены, а какие нет?.. Интересно, может ли получиться так, что «подкупленные» граждане вообще не приехали, не получив пресловутых приказов?.. А, если приехали, то как они смогут задавать мне простые, примитивные вопросы типа: сколько будет 2+2, на глазах у неподкупных?.. Во дела… Как же мне теперь сдавать экзамены — то? Как? Я конечно кое — чего знаю, но ведь не всё же…»

Директор школы подвёл меня к парте, которая стояла практически по центру зала и председатель комиссии, уж не знаю какой из трёх и как они решали кто главный, принялась толкать речь… Ну, а мне было не до речей. Я лихорадочно пытался найти выход…

«Что же делать? Как ответить на вопросы, на которые я не знаю ответа?.. Выход один, нужно делать всё для того, чтобы члены комиссии задавали мне только те вопросы, на которые я знаю ответ. Как этого добиться? Демагогией!» — решил я и прошептал себе под нос: — Будем «чесать» …

— … и вот сегодня мы должны аттестовать ученика по всем школьным предметам за девятый и десятый классы. Васин ты готов? — спросила меня «председательша» — Елена Владимировна.

— Да, — твёрдо ответил я.

— Садись, — скомандовали мне, и я присел на стул.

— Напоминаю членам комиссии: не более двух — трёх вопросов за каждый класс. То есть за девятый класс три вопроса и за десятый тоже три вопроса. А то товарищи это всё затянется на очень долгое время. Я думаю, что по ответам, которые даст Саша педагог будет в состоянии понять знает ли ученик программу или нет.

«Вот и пришёл пресловутый пушистый полярный лис — писец. Причём лис этот был огромных, можно даже сказать: толстых размеров… то бишь — полный писец! Это что, так проходит экзамен за взятку?» — обалдевал я, проклиная «подставившего» меня гражданина Армена.

— Итак. Кто у нас будет экзаменовать ученика первым? — обратилась Елена Владимировна к «депутатам», которые сидели за длинным столом, составленным из учебных парт.

— Позвольте я начну, — встав со своего места проговорила женщина далеко за шестьдесят, которая была одета в старомодное кримпленовое дореволюционное платье тёмно — коричневого цвета. Седые волосы на голове были «скоммутированны» в причёску типа «башня», взгляд цепкий с прищуром и уже весьма недовольный.

— Преподаватель русского языка? Отлично. Прошу Вас Мария Васильевна.

«Ну просто графиня, вернувшаяся из белой эмиграции,» — подумалось мне и более пристально оглядев её я понял, что, тётя вцепится в меня «как Тузик в грелку» …

Как показало время я оказался прав, «вцепилась» … причём именно как «Тузик» …

Ясно это стало, когда та начала формулировать вопрос таким образом, что в нём содержалось ещё минимум с десяток дополнительных вопросов.

Я отвечал, как мог, переходя с темы на тему. К моему удивлению отвечал я правильно, но вот то, что после моего ответа задавалось большое количество дополнительных вопросов меня бесило… и не только меня… Члены «августейшей» комиссии тоже были недовольны и бурчали о том, что: «это на долго».

Последним был вопрос о дефисном написании частиц.

Я ответил:

— Через дефис пишутся частицы — де, — ка, кое— (кой—), — либо, — нибудь, — с, — тка, — тко, — то: вы — де, она — де, на — ка, нате — ка, посмотрите — ка, кое — кто, кой — что, кто — либо, какой — нибудь, откуда — нибудь, да — с, ну — тка, гляди — тко, где — то, когда — то, что — то…

— Приведи примеры из классики, — докопалась въедливая «графиня».

— Высоко летает, да где — то сядет? Посмотрим, как — то он обо мне печётся. Написал «помойму» Тургенев. — ответил я.

— Не «помойму» а, по — моему. Пишется как раз через дефис! — пристала в очередной раз «училка».

— Так я и сказал: «ПО», ДЕФИС, «МОЕМУ»! — громко парировал я очередной выпад глухой «эмигрантки».

— Не пререкайся! — парировала в свою очередь та и добавила: — Приведи теперь пример, когда частица пишется без дефиса.

Я задумался…

— Хорошо. Вот пример, который приходит на ум: … но таки упёк своего товарища. Гоголь.

— Ещё.

— Из лесу вышел кое. Увидел море людское… Александр Сергеевич.

— Какой Александр Сергеевич? — вновь докопалась «графиня».

— Пушкин, Александр Сергеевич. Кто же ещё кроме него мог засунуть в стих частицу кое?!

— Вот! Так и надо говорить, — «стебанула» меня недовольная старушенция…

(этот эпизод был навеян выступлением Владимира Жириновского на заседании госсовета по культуре в Кремле. https://www.youtube.com/watch?v=ft5LnzzKytc (о частицах в руссом языке начинается на 6:55, но советую посмотреть всё выступление.) прим автора.)

— Мария Васильевна! Вы закончили? У нас ещё большое количество предметов нужно аттестовать. Вы уже достаточно поспрашивали ученика. Мы все видели, что Васин справился. Какую оценку вы поставите школьнику?

Старуха сморщилась и прошипела: — Хорошо. Оценка «хорошо».

— Я протестую Мария Васильевна. Школьник ответил на все вопросы на отлично, — проговорила «глава» которая была поддержана некоторыми голосами «с мест». — Быть может вы ещё раз подумаете?

— Хорошо. Вы все правы, — в очередной раз сморщившись произнесла «русичка». — Он и вправду неплохо знает предмет, но если бы вы мне дали ещё немного времени, я бы его вывела на…

— Нет, — категорически отвергла данную инициативу председатель. — Экзамен по русскому языку окончен. Итак, ваша оценка?

— Пять — отлично, — с грустью выдохнула «училка», потупилась и опустив голову пошла на своё место.

— Что ж, спасибо. Мы переходим к приёму экзамена по литературе.

— Я! Я приму! — не дойдя до стола с вспыхнувшими и вновь обредшими жизнь глазами закричала на весь зал «недобитая белоэмигрантка».

— Вы? — удивилась председатель. — Нет. Вы уже принимали экзамен. Теперь пусть кто — нибудь другой аттестует школьника.

— Нет! Я! Я аттестую, — вновь прокричала та и чуть ли не бегом устремилась к «начальнице».

Немного посовещавшись и «поугрожая» друг другу, было принято решение, что экзамен у меня будет принимать всё та же стервозная «старая перечница» …

— Ну что Васин, готов? — плотоядно посмотрев на меня спросила «старушенция».

— Возможно, что таки да! — неопределённо ответил я. И понеслась…

Тактику престарелая «бабушка» в общем — то практически не изменила и как прежде в одном её вопросе содержался с десяток других. Также, она всячески пыталась в вопросы о литературе ввернуть вопросы по русскому языку, умело их маскируя и объясняя всё это дело тем, что: русский язык и литература тесно связанны между собой веками.

Вот по такой схеме, она задавала и задавала мне вопрос за вопросом, прыгая с темы на тему, как угорелая. Складывалось впечатление, что она всячески пытается изобличить зарвавшегося «школоло», подозревая в незнании предмета.

Я отвечал и всё время охреневал не понимая, почему эта женщина так целеустремлённо хочет меня «завалить»? Ей Армен денег что ли не дал? Или она принципиальная и не берёт, а узнав про взятки решила подопечному подгадить и запороть «всю малину»?

Последнем вопросом был: Сколько лет было Анне Коренной на момент гибели. Назови автора произведения, а также кратко изложи роман.

«Ну нихрена себе вопросики,» — в очередной раз удивился «испытуемый» и принялся отвечать:

— Написал роман Лев Николаевич Толстой. Роман повествует о том, что…

Рассказывать было легко, потому как я совсем недавно смотрел сериал с одноимённым названием, да и книгу я в своё время читал.

— … Ну, а лет было той сумасшедшей, по — моему, двадцать восемь, — сказал я закончив краткий пересказ романа.

— Как… как ты назвал несчастную девушку?.. — ужаснулась «графиня», прижав руки к груди.

— Сумасшедшей.

— Сумасшедшей?

— Ага. Сумасшедшей, — не стал отрицать я очевидного.

— Ты… ты, что Васин! Как ты можешь говорить такое о юной красавице, которой злая судьба не оставила выхода, как только закончить свой жизненный путь таким ужасным способом.

— Бред какой — то, — отметил я и добавил: — Пишется через дефис!

— Ты что Васин! Нельзя так говорить! Никакой это не бред! У неё не было другого варианта.

— Я же говорю: дура, сумасшедшая…

«Приёмная комиссия» зашумела, но «рэп батл» продолжился…

— Да как ты смеешь, юную несчастную девушку обвинять в сумасшествии! Я склоняюсь Васин к тому, что ты сам не здоров и великое произведение Толстого ты так и не понял! — морщась как от лимона и с презрением во взгляде проговорила «старушенция».

— Увы, вам, Мария Васильевна, но я здоров и роман я хорошо понял. А вот ваша «красавица» явно нездорова, ибо не один человек в здравом уме под поезд сам прыгать не будет.

— Да как ты не понимаешь… У неё трагедия… У неё душевные переживания!.. У неё мир рухнул…

— Если ей кажется, что мир рухнул, то это явный признак шизофрении! — огласил свой неутешительный диагноз малолетний «доктор Курпатов» и тут же пожалел об этом.

— Да ты сам шизофреник! Псих ненормальный! Не смей обижать девочку! Сумасшедший! — вдруг ни с того ни с сего закричала старуха и я очень обрадовался тому, что она не бросилась на меня с кулаками, а лишь взъерошила свои волосы от чего стала похожа на разъярённую престарелую валькирию.

В зале наступил хаос…

Народ бросился оттаскивать от меня впавшую в истерику учительницу, а я продолжал сидеть на месте глядя строго перед собой, дабы лишний раз своим взглядом не оскорбить «чувства верующих».

«И что её так задело? Какая — то уж совсем неадекватная реакция. Походу дела у старушки «шифер потёк,» — констатировал я последние события. Естественно констатировал я их про себя, ибо боялся, что такое высказанное вслух предположение может возбудить возбуждённую женщину сверх меры и вызвать очередной приступ психоза.

В комиссии тем временем произошёл раскол, и она разделились на два противоборствующих лагеря: тех, кто за «неадекватную Анну» и её «подпевалу» Марию Васильевну и тех, кто за прекрасного и замечательного парня — меня.

Нужно сказать, что среди «оттаскивающих» от моей парты нависшую надо мной «старушенцию», были и те, кто поддерживал её взгляды, те кто говорили: «Грубиян», «Хам», «Невоспитанный хам» и «Да замолчи ты уже. Старших нужно уважать, а ты споришь» …

«Белоэмигрантка» же «оттаскиваться» категорически не желала и вцепившись руками в мой стул не переставала кричать: — Это тебя в психушку надо! Тебя в психушку! Она бедняжка… а ты её… малолетний придурок!!

С неимоверными усилиями «старушку» удалось оттащить и столпившись вокруг неё члены комиссии принялись ту успокаивать…

Среди этого бедлама вдруг прорезался голос плюгавенького мужичка с «козлиной бородкой» который обращался ко мне: — Ты посмотри, что ты наделал ирод! Зачем ты старую женщину до истерики довел? А ещё комсомолец!

— Кого?! — вновь «ожила» было успокоившаяся «дворянка» и перевела полный ненависти взгляд с меня на бородатого. — Какая я тебе старуха, козёл ты безрогий! Мне только пятьдесят два года недавно исполнилось! Глаза свои протри слепой му***!

«Ничего себе. Ей всего пятьдесят два… а так и не скажешь… На вскидку я бы дал её лет этак — так под восемьдесят… Во запустила — то себя — заступница за самоубийц…»

Кавардак с истерикой, который было затих, вновь продолжился, но теперь весь коллектив дружно принялся «распекать на все лады», бородатого заступника…

— Товарищи! — громким голосом сказал я пытаясь привлечь к себе внимание и прервать прения. — Я хочу аргументировать своё высказывание по поводу поступка Анны Карениной!

— Что? Что ты можешь сказать в своё оправдание?! Ты невинную девушку… — вновь переключилась на меня «белоэмигрантка».

— Я хочу сказать, что она поступила не по — советски!!

В зале моментально наступила тишина и спорящие стороны мгновенно прекратили пререкаться.

— Не по — советски товарищи! — с горечью в голосе проговорил я под многочисленными взглядами «депутатов».

— Почему, Васин?! — не скрывая удивления в полголоса задала мне вопрос председатель, которая до этого бегала от одной спорящей компании к другой, пробуя всех угомонить.

— Потому, что советские люди, так бы не поступили! — продолжил говорить пафосным тоном я. — Не по — советски товарищи отступать перед трудностями!

— Что ты имеешь ввиду, Васин?

— Я имею ввиду, уважаемые члены комиссии, что: … стиснув зубы… … не щадя живота своего… … до последней капли крови… … построение коммунизма в отдельно взятой стране… …западная военщина… … помощь братским народам севера… балет «Лебединое озеро» … … «Лебединая песня» мирового капитализма… …Нюрнбергский трибунал… … африканские бананы… … достижения советской медицины… … бомбардировка США вьетнамских лесов бомбами с напалмом… … битва при Скапа — Флоу… … мирный атом… … «Белый Бим, чёрное ухо» … … достижения в космической программе — это несомненно успех всего советского народа, нашей партии и нашего мудрого руководителя — горячо любимого Леонида Ильича Брежнева! Ура товарищи! — закончил я под всеобщие аплодисменты свой краткий «спич» на тему: «Анна Каренина и рельсы».

Уважаемый Читатель, если роман «Регрессор в СССР» по какой — либо причине Вам не понравился, то возможно Вас заинтересует мой новый роман «Некрокиллдозер».

ссылка: https://author.today/work/49209

Внимание! СПОЙЛЕР!

Далее идёт СПОЙЛЕР для сомневающихся… Тот же, кто уже решил читать роман дальше может информацию ниже пропустить.

(Это написано для того, чтобы потом не было на автора обид, типа:

— Не может быть. Книги бы героя не одно издательство не напечатало бы! Главлит бы не разрешил! Суслов бы упёрся!..

или:

— Никто бы фильм школьника в кинотеатре не показал бы.)

Напоминаю: В этом романе герой, это герой и у него пока многое получается, а будет получаться ещё больше…

Краткое содержание того, что будет в книги дальше…

— Экзамены по всем предметам… (а их штук десять)

— Концерт.

— Посещение филармонии.

— Встреча с некоторыми писателями.

— Погоня без стрельбы, но с приключениями.

— Пьянки — гулянки…

— Герой принесёт свои романы в издательства и мало того, что там их возьмут и прочитают, но ещё и соберутся печатать! (Автор понимает, что в условиях 1977 года — это нереально, но… представите себе, что романы, типа «Гриша Ротор» или «Армагеддон. Мы отправим вас в ад», были написаны настолько гениально, что поражали воображение читавших их!

Если Уважаемый Читатель не хочет или не в состоянии представить себе этот «рояль» и хочет абсолютного реализма, то скорее всего дальнейшие действия романа ему будут не понятны.

По некоторым причинам поездка в Армянскую ССР, съёмки фильма, возможно съёмки клипа, рестораны, шашлыки на природе, археологические открытия и т. д. и т. п. начнутся в книге № 4.

Глава 8
Ко мне подошёл директор школы.

— Ты как, Саша? Всё нормально?

— Нормально.

— Во так дела брат… Видишь, как распалилась… прям истерика какая — то…

— А что с ней случилось? Непонятно. Почему она так завелась? Я же вроде ничего особенного не сказал.

— Я тут поспрашивал товарищей… Говорят, что у этой старухи… — он оглянулся по сторонам и закашлялся… — в смысле престарелой женщины, — кашель усилился. — Одним словом у этой девушки, оказывается Анна Каренина больное место. Она диссертацию защищала на эту тему. Говорят, что так прониклась героиней, что даже возомнила себе то, что Анна Каренина её дочь.

— Я что — то подобное и подумал, — признался я. — У бабушки с головой, как и у её названной дочери тоже не всё ладно. И как её в учителях с такими мыслями держат? Одинокая наверно, вот крыша и поехала…

— Тише, тише, — всё же ещё раз оглянувшись по сторонам «на всякий пожарный» сказал Пётр Семёнович. — Держат значит надо…

— Нда… — произнёс в задумчивости я. — Но согласитесь, она же псих.

— Это да… Старушка явно не в своём уме, — прошептал, соглашаясь со мной директор, наблюдая за группой «депутатов», суетящихся вокруг Марьи Васильевны и тут же испугавшись своих слов прошептал ещё тише: — Ну всё, ну всё… готовься. Сейчас географию сдавать будешь.

«Белоэмигрантка» же разревелась так, что высочайшей комиссии ничего не оставалось как барышню отпустить на все четыре стороны и под руки вывести из зала.

* * *
После небольшой пятиминутной паузы, дабы все успокоились, за меня взялся географ.

— Атлас Лев Давыдович, — представился тот, а я подумал: «Прикольная фамилия. Всё по теме…»

Это был невысокий старичок в очках, с седой шевелюрой, бородой и усами. Одет он был в синий костюм тройка и для предания облика «старичков — учителей из старых фильмов нахватало чёрной тросточки с золотым, круглым набалдашником, белых перчаток и быть может цилиндра.

— Что ж, Александр, начнём экзамен, но перед этим помоги мне пожалуйста повесть карту мира.

Я встал с места и помог прикрепить атлас, на котором было изображено два полушария нашей «плоской» планеты, к школьной доске. Атлас был огромных размеров и был именно таким, который я и хотел повесить на стенку вместо обоев. Он был точной копией того экземпляра, который мне злая продавщица книжного магазина категорически отказалась продавать за «любые деньги».

«Нужно будет у географа поинтересоваться после экзамена, не захочет ли он совершить небольшую бумажную бартерную сделку: я ему бумагу — купюры, а он мне бумагу — атлас?» — пронеслась мысль в голове, а экзаменующий преподаватель уже задавал первый вопрос:

— Александр назови сколько у нас материков и назови их.

— Шесть: Австралия, Евразия, Северная Америка, Южная Америка, Антарктида и Африка.

— А сколько у нас сторон света?

Странная формулировка слова — «свет» … Части света, старый свет, новый свет, выйти в свет… да и вообще из всей этой тавтологии, только: «включите свет — я нихрена не вижу», звучит более — менее адекватно…

Что — то наши предки с терминами перемудрили.

Как вам к примеру возглас Попова — изобретателя радио: «Я вышел в эфир!» Какой такой эфир? Что за эфир — то? Уж не о том ли эфире идёт речь который официальная наука категорически отрицает?

В общем частей света как многие знают было тоже шесть: Европа, Азия, Америка, Африка, Австралия, Антарктида.

— Кто и когда открыл Америку? Покажи, где она… Кто открыл Берингов пролив? Покажите где он… Сколько республик в СССР?.. Как они называются?.. Где находятся?..

Ну и так далее и в том же духе…

Пообщались мы с товарищем Атласом ещё минут пятнадцать, и он удовлетворённый ответами перед тем как уйти на своё место произнёс вердикт:

— Прекрасно! Молодой человек школьную программу знает на отлично! Я ставлю оценку «пять»!

Комиссии такая быстрая сдача предмета тоже очень понравилась и недолго думая в мою сторону направилась относительно симпатичная и очень молодая, лет двадцати пяти, учительница английского языка. Её молодость чрезвычайно бросалась в глаза на фоне престарелых «депутатов», некоторые из которых наверняка годились ей бы в дедушки и бабушки.

С «англичанкой» мы стали общаться на разные темы, типа: «вэ тэйбалы» и «вэ роузы»… Она говорила мне тексты на русском, а я переводил их на английский. Затем поступили наоборот, она говорила по — английски, а я переводил на русский.

В завершении «допроса» учительница попросила меня написать письмо моему другу учащемуся в девятом классе в другой стране мира и рассказать о себе.

— Письмо на английском нужно написать или можно на нашем? — невинно поинтересовался испытуемый.

— Да, конечно… То есть нет конечно. На английском пожалуйста. Ведь ты же английский язык сдаешь, — ответила девушка, не поняв моего сарказма.

— Но у меня нет друзей за границей и уж тем более нет их в тех странах, где люди говорят по — английски — это же капиталистические страны, — напомнил я ей.

— Саша, — мягким голосом произнесла она. — Ну представь, что такой друг, твой ровесник, который поддерживает у себя в стране нашу страну, у тебя есть…

— А могу я тогда написать письмо другу, находящемуся в США? — невинно поинтересовался ученик.

— В США? — удивилась учительница и неуверенно косясь на молчавшую комиссию сделала непростительную ошибку сказав: — А почему бы и нет. Напиши.

В письме моему «заклятому» другу я рассказал о своей семье, о том, что живу с мазой и грендмазой… а в конце письма я посоветовал гражданину: you never use nuclear weapons against my country, the Union of Socialist Republics … otherwise hell will come to your country.

(Автор не знает, правильно ли написана эта фраза, поэтому если кто — то в английском более — менее разбирается и у него есть свободная минутка, то автор просит написать ему в «личку» правильно построенное предложение. прим. автора.)

Учительница покраснела и не находила слов…

Комиссия ничего не поняла, лишь географ, который вероятно знал английский язык закашлялся и показал мне в знак одобрения большой палец, поднятый вверх.

— А о чём сказал экзаменуемый? — спросила председатель. — Переведёте и нам. Нам тоже интересно узнать, что советский школьник написал своему другу в Америке.

— Саша написал, что: Он живёт с мамой и бабушкой и поэтому предупреждает американца, о том, что если с ними что — то случится, то он убьёт каждого из них…

— Гм… — раздался неопределённый звук со стороны «присяжных заседателей.»

— А в конце письма он написал: никогда не применяй ядерное оружие против моей страны Союза Социалистических Республик, иначе в твою страну придёт ад.

Повисла тишина…

— Гм… грубо, но в точку! — нарушив всеобщее молчание и вновь издав этот звук поддержал меня до этого молчавший директор школы. — Я бы сказал…

— Конечно в точку! Именно, что в точку товарищи! — перебила его председатель и встав со своего места продолжила: — Мы все знаем, что сейчас Американцы совсем распоясались. Одни бомбёжки Вьетнама чего стоят! Также нужно напомнить вам товарищи, что не прошло и полу года, как… — и Елена Владимировна углубилась «далеко и надолго», в такие дебри, куда не один «Макар телят никогда не гонял» и даже не мог помыслить об этом.

Пока «начальство» толкало пламенную речь, «англичанка», видимо переживавшая за «англоговорящий сегмент кластера Земля» и не понимая моего воинственного настроя поинтересовалась, почему я написал письмо в такой грубой форме?

— А чего с ними церемониться — то? Возьмём да бахнем! — произнёс я с интересом наблюдая за реакцией экзаменаторши.

— Бахнем? — неуверенно переспросила та.

— Обязательно бахнем! И не раз! Весь мир в труху!.. Но потом… — окончил я пугать молодуху фразой из к/ф «ДМБ». (https://www.youtube.com/watch?v=xLPgIdg9Rng)

Девушка потупилась и побрела к своему месту.

«Отлично. Продолжаем,» — подумал я, глядя как на арену выходит новый гладиатор для битвы с «Левиафаном».

Гладиатор оказался физиком и пригласил «Левиафана» к доске.

«Что ж, теперь посмотрим кто кого», — подумал «Левиафан» и ринулся в бой ожидая, что ему сейчас зададут вопросы типа: S = v * t, где s — расстояние, v — скорость, а t — время… Ну или же «на крайняк», что — то типа: F = m * q, где F — сила тяжести, m — масса тела, q — ускорение свободного падения…

Но этот мужик без бороды, но с «будёновскими» усами думал по — другому. Он был молод, тридцати — тридцати пяти лет от роду, энергичен, а в жизни он хотел, как я понял, только одного — безоговорочного торжества науки. Остальное, как мне показалось, ему было «по барабану».

Он с каждой секундой углублялся всё дальше и дальше в пучину «знания» таща меня за собой…

Я отвечал, как мог, но начал понимать, что дядю унесло уже очень и очень далеко от школьной программы, только тогда, когда тот попросил меня написать формулу Ньютона — Лейбница.

«Ну ладно. Надо ему, отвечу,» — подумал я начиная отвечать на вопрос и охреневая как над ним, так и над собой:

— Формула Ньютона — Лейбница, или как её ещё называю — «основная теорема анализа», даёт соотношение между операциями взятия определенного интеграла и вычисления первообразной…

Юный физик в моём лице написал эту теорему на доске, и посмотрел на реакцию неугомонного старшего товарища энтузиаста. Тот кивнул мне и особо сильно «не заморачиваясь» попросил продолжать… Я оглядел комиссию… Те сидели и как не в чём небывало слушали нас, как будто, так и надо. Среди всех «депутатов» выделялась только женщина неопределённого возраста, вероятно младшая сестра — близняшка «русички» Марии Васильевны, которая сидела за столом вся подавшись вперёд словно приготовившись к прыжку.

— Молодец Васин! Молодец! Продолжай! — подначивал меня физик, и я, плюнув на всё продолжил:

— Для получения площади прилегающей к некоторой части абсцисс, эту площадь всегда следует брать… … Современную формулировку привёл в начале девятнадцатого века… … Вот так выглядит интеграл Лебега, — сказал я изобразив на доске формулы.

Осмотрелся.

Все сидят, все глядят. Всем пофигу, что там за формулы и кто такой Лебег.

Не по фигу только двум гражданам — «сестре» «русички» с прищуром рассматривающей меня уже практически лёжа на столе и через чур возбудившемуся физику, который как какой — то, прости Господи — геликоптер, машет во все стороны руками и тычет в написанные на доске формулы мелом при этом постоянно, что — то бубня.

Мы расписали формулы…

Увидев получившийся результат Сергей Ильич, а именно так звали учителя физики и астрономии, престал болтать и облокотившись на доску впал в глубокую задумчивость.

— Может продифференцируем её? — спросил я через пару минут тишины, уже тупо прикалываясь над «залипшим» учителем.

— Что?.. — очнулся ото сна тот. — Что вы сказали коллега? Продифференцировать?

— Ну да, коллега.

— Даже не знаю… как к этому вопросу подойти. С какой стороны? — запаниковал тот.

— А чего вы боитесь? Подходите прям с самого начала формулы! Возьмите да сделайте!

— Да, да. Вы правы коллега. Правы! Именно продифференцировать её нужно. Сложно, но, наверное, можно. Только… Ведь результат может быть непредсказуем! Результат может быть даже таким, что перевернёт всю науку!

— И пусть перевернёт! Дерзайте коллега! — подбодрил я одержимого физика. — Не к лицу советским учёным отступать перед трудностями!

— Вас понял коллега! — быстро сказал он и побежал к своему месту.

«Всё. Пи***! Физика мы потеряли,» — весело подумал я, слыша, как председатель интересуется у одержимого товарища:

— Сергей Ильич, так Васин экзамен сдал?

— Что? Какой экзамен? — доставая листки с ручками из портфеля нервно проговорил учитель. Мы ему были уже абсолютно неинтересны, ибо он был уже очень далеко от мирского… он думал о том, как продифференцировать, то, что продифференцировать в принципе невозможно.

— Экзамен который вы только что изволили принять! — начальственным тоном проговорила Елена Владимировна, напоминая о себе. — Прекратите писать и ответе на вопрос: Васин экзамен сдал?

— Васин? Не знаю. Наверное, сдал, — не отрываясь от записей ответил физик.

— А какую оценку вы выставили? — спросила председатель и решительным движением отобрала исписанный листок у учителя.

— Немедленно отдайте дифференцирование! — набычился тот и сжал кулаки.

— Оценка!

— Отлично! — зло произнёс одержимый и протянув руку рявкнул: — Дифференцирование…

— Подождите вы со своими писульками! — рявкнула в ответ также набычившаяся начальница. — Вы для чего сюда приехали?! Экзамены принимать или формулы рисовать?!

Физик немного подобрался, но всё равно — взгляд у него был не хороший. Я его понимал… Тут интегралы понимаешь, а там какой — то Васин! Ну, и что главнее и интереснее? Уж не Васин, это точно! Он в эмпиреях, он интегрирует, а тут какие — то жалкие людишки его отвлекают от «высокого».

«Фанатик, что с такого взять,» — с завистью подумалось мне и я вспомнил, что совсем недавно, жизнь назад, в молодости, я тоже был таким вот: молодым, красивым, полным энтузиазма и идей…

Тоже чего — то хотел… Бился головой о стены, пытаясь проломить их, падал и поднимался, кусал локти и разбивал кулаки в кровь, а потом изменился… Вот так, раз и всё… И никакие стены стали мне не нужны и никакие кулаки разбивать я не собирался, потому как понял, что стены проще обойти, а руки мне никто другие не купит…

И вот сейчас, я наблюдал увлечённого человека, которого неосознанно ассоциировал с собой прежним…

Ностальгия…

— Сергей Ильич. Возьмите себя в руки. Вы на работе! — напомнила физику Елена Владимировна. — Вы должны принять экзамен по астрономии, а уже затем заниматься чем вам угодно! Вы в состоянии это сделать? Тогда прошу вас! Экзаменуемый уже Вас ждёт!

Сергей Ильич посмотрел на председателя как его теска по отчеству — Владимир Ильич Ленин смотрел на буржуазию, после чего перевёл полной ненависти взгляд на своего «бывшего коллегу» — меня.

— Коллега, — решил я проявить упреждающую инициативу. — А давайте повесим вот эту большую карту звёздного неба?..

Тот как — то сразу взбодрился, вероятно уже оклемался после перелёта из своих «физических далей», и мы прикрепили карту на доску.

— Ну. Что вы скажите об этом? — глядя на висевший атлас спросил меня физик — астроном.

— Север, Юг, Запад, Восток, — показав направления по компасу проговорил я, и коллега опять завис…

Мы простояли пару минут любуясь чёрно синими красками космического пространства, после чего астроном отвис и задал мне второй вопрос:

— Как называется наша планета? В какой системе она находиться и какая она по счёту от солнца?

Я ответил:

— Считается, что наша планета находиться в солнечной системе, считается, что она называется Земля и считается, что она находится третьей от Солнца. В общем так считают многие, но не все.

— То есть, как это считают многие? — искренне удивился Сергей Ильич. — Ты считаешь, что мы живём не на планете Земля?

— Земной шар, представляет собой не шар в геометрическом смысле, а круглый диск, центром которого служит Северный полюс!

— Что? — широко открыв глаза прохрипел энтузиаст — астроном.

— Южного полюса не существует вовсе, а вместо него расположена огромная ледяная стена! Вы «Игру престолов» смотрели, коллега? Вот приблизительно такая и там!

В зале наступали тёмные времена, и кромешная мгла невежества древних веков начала сгущаться над приёмной комиссией.

Те аж дышать перестали.

— Диаметр планеты составляет, что — то около сорока тысяч километров, — продолжал анти Бруно. — Над этим огромным диаметром, словно купол, возвышаются созвездия, Солнца и Луна, которая на самом деле является голограммой. Для того, чтобы люди, которые по факту являются экстремальными туристами, могли видеть смену дня и ночи, вращается не планета — диск, а купол расположенный над ней. Именно поэтому мы наблюдаем движение созвездий и звёзды. Также мы видим, что на смену тёплому и яркому Солнцу, приходит холодная и загадочная луна. По такой же схеме мы наблюдаем закаты и восходы…

— Эээ… — произнёс учитель и посмотрел на открывшую рты комиссию.

В очередной раз в зале повисла гробовая тишина и я решил сжалиться и заканчивать на этом знакомить аборигенов с «плоско — земельной» версией существования Земли.

— Именно так считали древние люди! — произнёс я и услышал всеобщий вздох облегчения, при котором некоторые члены «жюри» от радости даже зааплодировали.

Через пару минут, экзамен продолжился…

— Какие планеты в солнечной системе и сколько их? — в задумчивости спросил «астрофизик».

— Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун. Всего восемь планет.

— Как восемь? Не восемь! Подумай ещё! — предложил «добавочное время» учитель.

— Восемь! И думать нечего, — не задумываясь парировал ученик «не воспользовавшись помощью зала».

— Нет коллега! Планет девять! — стал повышать тон собеседник.

— Нет коллега! Не девять, а восемь! — последовал его примеру я.

— Коллега! Вы не назвали одну планету!

— Нет коллега, я назвал все!

— Нет не назвали, коллега! — стал заводиться визави.

— Нет назвал!

— А как же Плутон, коллега! — перешёл на «через чур» повышенный тон астроном.

— А Плутон, это вообще не планета, — просто ответил я.

— Эээ… — вновь «подзавис» учитель. — Почему? Почему не планета?

— Да потому, — вздохнул малолетний всезнайка, — что не соответствует этому определению, поскольку не очистил свою орбиту от окружающих его объектов пояса Койпера.

— Какого пояса? Как не очистил? — поинтересовался любознательный физик — астроном.

— Пояса Койпера, — пояснял я «не свидомому» коллеге, — это область Солнечной системы от орбиты Нептуна (приблизительно тридцать астрономических единиц от Солнца) до расстояния около пятидесяти пяти астрономических единиц… Хотя пояс Койпера и похож на пояс астероидов, но он в двадцать раз шире и от двадцати до двухсот раз массивнее последнего…

Комиссия нихрена ничего не поняла и закрыв рты уставилась на физика — астронома ожидая его резолюции на спич «школоло».

— С чего ты это взял? Откуда у тебя такая информация? — прошептал чуть, дыша Сергей Ильич, явно подозревая меня в прослушивании по радио запрещённых в СССР «голосов», или чтению журналов из — за «бугра», некоторые из которых также были запрещены в стране советов.

— Да в журнале каком — то прочитал. В библиотеке, — ответил я.

— В каком? В какой библиотеке?

— В Ленинской библиотеке, толи в журнале «Огонёк», толи в «Вокруг света» … Не помню.

— Уффф… — выдохнул удовлетворённый ответом коллега.

Затем мы немного полетали по галактики и поговорили про звёздные туманности и созвездия, после чего задумчивый всё это время учитель похлопал меня по плечу и сказав: «отлично», отправился к своим расчётам.

Не дойдя пары метров до своего места, он обернулся и быстрым шагом подошёл ко мне.

— Слушай, Васин. Я вот, что подумал… Мне кажется, насчёт купола ты прав… — шёпотом произнёс охреневшему мне новообращённый «плоскоземельщик».

«Простите меня граждане «шароверы»,» — подумал я и мысленно засмеялся.

Глава 9
Когда физик — энтузиаст ушёл к своим расчётам, в которых он без сомнения собирался что — нибудь продифференцировать из — за стола не без труда вылезла женщина средних лет и необъятных размеров.

Представившись Анной Марковной — учительницей биологии, она рванула «с места в карьер».

И действительно, чего тянуть кота «за все подробности».

— Так, Саша. Я задам тебе шесть вопросов. Ответишь и я задавать дополнительные не буду? Договорились? Хорошо. Первый вопрос… — сказала она и к моему удивлению действительно задала только шесть вопросов.

Я отвечал…

— Популяция — это…

— Метаморфоз — это…

— Фотосинтез — это…

— Обмен веществ — это…

Тут она вероятно решила загнать меня в краску и краснея сама застеснявшись «промямлила» вопрос о сперматозоидах и яйцеклетках.

«Хм… и что там такого страшного? Или я чего — то не понимаю?»

У меня не дёрнулась не одна мышца и я ровным голосом произнёс:

— Сперматозоид — это…

— Яйцеклетка — это…

— Отлично! — вскричала «биологичка» и покраснев ещё больше быстрым шагом пошла к своему стулу.

Я нихрена не понял…

«И чего она так стеснялась? Почему заорала? Что я такого сказал — то? Вероятно, какие — то комплексы? Странная женщина.»

* * *
… Средних лет, в меру худая, в меру полная, в меру сутулая, в меру высокая и естественно в очках. «Химичка», выглядела, как и любая другая «химичка» в любой другой школе страны, ибо когда их клонировали, то ни с возрастом, ни с внешностью особо сильно «незаморачивались».

Запомним друг, и я, и ты

Чем отличаться спирты —

В них углерод и гидроксид,

И каждый спирт легко горит.

Или…

Даже если спирт замёрзнет

Всё равно его не брошу.

Буду грызть его зубами,

Потому, что он хороший.

Вот такие вот четверостишья мне почему — то пришли на ум, когда «химичка» задала свой первый вопрос:

— При электролизе водного раствора какой из солей на катоде и аноде будут выделяться газы?..

…

— Какая разница между сульфатом и сульфидом? — докапывался до меня «химический клон» после двадцатиминутного допроса на разные темы.

«Хм, а ведь я и про это знаю стих. Так почему бы и нет?» — подумал я продекларировал:

— Сульфит не путайте с сульфидом,

Чтоб места не было обидам:

Сульфиды — сероводорода

Родня. И нет в них кислорода!

А вот сульфит. Скорей смотри:

В нем кислорода сразу три!

Добавим кислорода атом —

И познакомимся с сульфатом!

Высокая комиссия посмотрела на «училку» и та на секунду опешив от стихоплётства произнесла:

— Правильно! Так оно и есть! Великолепно! Твёрдая пятёрка с плюсом! — после чего пожала мне руку.

* * *
На смену толстушки выпорхнула, скрепя престарелым «био — скафандром» тётя, которая на вид была, не менее потрёпанная судьбой нежели приснопамятная «русичка» и также, как и та пережившая на своём веку немало несчастий и страданий.

Она была одета в не модное «доисторическое» платье царского периода с вульгарным белым бантом на шее, носила не аккуратную причёску, которая в отличии от «башни» «белоэмигрантки» была, что — то типа каре, но плохо подстриженного и торчащего в разные стороны.

Естественно, раз уж она была должна задать за оба класса всего шесть вопросов, по три штуки за каждый, то начали мы за с ней разговаривать о временах: «за долго до истории древнего мира» …

Палка — копалка, человек разумный, «Хомо», мать его, «сапиенс», вид рода — люди, из семейства гуманоидов в отряде приматов.

Вначале верхнего палеолита, около сорока тысяч лет назад, его ареал уже охватывал практически всю Землю.

— Человека из обезьяны создал труд…

— Освоение огня, искусство, язык, речь…

— Первобытное общество…

— Древний мир…

— Средние века…

— Новое время…

Огромная куча тем и не менее огромная куча вопросов по каждому подпункту, а далеко не шесть!

Я рассказывал о славянах, о кривичах, о объединении Руси, затем ни с того ни с сего мы перескочили к Наполеоновским войнам, 1812 году, ну а после обсуждения Первой Отечественной Войны мгновенно перешли к событиям 1905. Расстреле рабочих Николаем Кровавым и первой революции в России.

Я отбивался как мог, отвечая на выпады «экзекутора» и был уверен, что этой тётеньке Армен уж точно не заплатил, или же заплатил, но она всё неправильно поняла и подумала, что деньги ей дали для того, чтобы этого школьника на экзамене «завалить».

Я рассказал о работе Ленина в ссылке, о подготовке февральского восстания рабочих.

— Низы не хотели, а верхи не могли, — сделал я категорический вывод оглядываясь на те события и мы перешли к Великой Октябрьской Социалистической революции.

— Какова была роль Владимира Ильича Ленина и роль коммунистической партии большевиков в событиях тех дней? — спросила меня «историчка».

Хотел я ей «понимашь» сказать и о роли Ульянова — Ленина и о роли тех, кто готовил этот переворот… о Троцком, Сверлове, Каменеве, Зиновьеве, Антонове — Овсиенко и других их товарищей… О роли в этой «заварухе» какого — то «хрена с горы» по имени Александр Парвус, который не только спонсировал большевиков, проворачивал различные операции на рынке ценных бумаг, не брезговал контрабандой и обычным «кидаловом», но также был автором многих идей, которые впоследствии присвоили себе революционеры.

Именно этому «товарищу» принадлежит идея вооружённого захвата власти, когда солдаты империи должны были бы развернуть орудия для решения внутренних вопросов страны.

Мог я этой «тёте — моте» рассказать и о том, как революция спонсировалась деньгами из немецкого генерального штаба, в то время как Российская Империя вела кровопролитную войну с Кайзеровской Германией. Мог рассказать и о том сколько крови будет пролито в братоубийственной гражданской войне.

Я мог бы всё это ей рассказать, да и не только это, но рассказывал совсем другое…

— Величайший человек на земле Владимир Ильич Ленин стоял за идеологией коммунистического движения рабочих и крестьян. Только благодаря ему и партии большевиков мы живём в самой замечательной стране на Земле. Стране, которая победила неравенство, в стране которой процветает братство народов, в стране в которой вскоре будет построен коммунизм…

Учительница как завороженная смотрела на меня не мигая.

— Мы говорим Ленин, подразумеваем — партия. Мы говорим партия, подразумеваем — Ленин! — закончил я свою пафосную речь словами Маяковского.

Комиссия зааплодировала, а со своего места встала председатель и под всеобщие аплодисменты произнесла краткую двадцатиминутную речь о Вожде мирового пролетариата.

Когда овации закончились, мы перешли к Второй Великой Отечественной войне, где затронули несколько величайших битв в истории: Битва за Москву, Сталинградская Битва, Курская Дуга…

— А почему она называется именно дугой? — в очередной раз задала вопрос «любознательная» преподавательница истории.

«Ну нихрена себе шесть вопросов! Да это просто телепередача: «Хочу всё знать» какая — то! Сюда бы Анатолия Вассермана нужно было бы приглашать, а не меня. Уж он то точно на все вопросы бы ответил… Кстати. А как там в этом времени поживает дядя Толя? Может его к чему — нибудь привлечь, ибо человек он мало того, что умный, но ещё и порядочный…» — подумал я и сказал:

— Дуга — это результат незавершенного прорыва наших войск в системе обороны немцев. В результате этого, образовался мощный выступ в сторону противника, а в центре этого выступа находился город Курск. Дело в том, что к началу решительного столкновения сторон летом 1943 года…

В зале стояла тишина. Члены комиссии были поражены столь точным и развёрнутым ответом, ведь они вряд ли смотрели документальные исторические фильмы 2000ных годов, которые я в своё время пересмотрел в огромном количестве, ибо история Второй Мировой Войны меня всегда сильно интересовала.

«Историчка», взяв себя в руки и не оставив попытки меня «завалить» решила задать следующий коварный вопрос:

— Васин. Расскажи пожалуйста о послевоенном строительстве и роли Коммунистической партии СССР в нём.

«Да ё моё! Достала ты меня уже со своей партией, дура ты очкастая! Тебе же по — человечески сказали: задать шесть вопросов! А ты сколько задала? Да я уже как минимум целый час языком треплю!» — со злостью подумал я и произнёс:

— Партия — наш рулевой!

Повисла пауза…

«Депутаты» ждали продолжения, но я молчал.

Учительница, выждав минуту спросила:

— И что? И это всё, что ты можешь сказать?

— А вы что, с этим не согласны? — широко распахнув глаза картинно удивился я. — по — моему в этой фразе заключон огромный исторический смысл!

«Тётя — мотя» аж закашлялась…

— Нет, нет, что ты, — побледнев проговорила она нерестовая кашлять. — Я просто хотела сказать, что ты абсолютно прав! Молодец! Отлично!

Она пошла на своё место, а председатель, встав со своего стула непременула засвидетельствовать своё глубочайшее почтение нашей замечательной партии и толкнула небольшой пятнадцатиминутный доклад о том, каким прекрасным рулевым является она — партия.

* * *
И вот я вновь у доски. Сейчас началась сдача экзамена по предмету: «Основы Советского государства и права», который был введён в учебную программу совсем недавно — в 1970 году.

Экзамен у меня решила принять всё та же учительница истории, с которой мы довольно обтекаемо и толерантненько опять поговорили о партии, о Ленине, о праве и о конституции. Памятуя о том, что «партия наш рулевой», учительница особо сильно не усердствовала.

— … как говорил нам в своей книге «Партийная организация и партийная литература» товарищ Ленин, которую он написал, по — моему, в 1905 году: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя!» И именно эти отношения между людьми регулирует наша советская конституция!..

Я посмотрел на «училку» …

Молчит…

«Хм… мало ей что ли? Ладно. Сейчас добавим. Что там я ещё из Ленина — то помню?» — только и успел я подумать, как «историчка» встрепенулась и пока школьник ещё что — нибудь «не задвинул» быстро огласила приговор «суда»:

— Экзамен сдан на отлично.

После очередной пламенной речи, которую председатель Елена Владимировна просто не могла не сказать о нашей прекрасной конституции, с общего одобрения «депутатов» был объявлен сорока пятиминутный перерыв на обед.

Мы организованно спустились в столовую, где уже был накрыт один длинный стол для «фуршета».

О алкоголе естественно речь не шла, но вот всего остального было в избытке.

Да, конечно не хватало чёрной икры, осетрины горячего копчения и омаров, но и с успехом заменившая их еда была свежа и вкусна.

На первое нам предложили на выбор три вида супов: рассольник, рыбный суп или щи со сметаной. Вторые блюда были представлены: азу с картошкой пюре, жаренным окунем с жареной картошкой, котлетами с макаронами и сосисками с гречкой. На десерт были булочки с изюмом или ватрушки. Ну а на третье нам предложили: компот, чай с лимоном или кофе с молоком.

Я заказал: щи, окуня, булочку и чай.

Никогда ещё школьная столовая не видела такого количества разносолов одновременно. Еда была вкусной, впрочем, как и всегда здесь, и я с удовольствием всё съел.

Проголодавшиеся члены комиссии также от меня не отставали и сметали со стола всё подряд, весело переговариваясь — проголодались бедненькие.

До начала продолжения экзаменов оставалось пол часа, и я умывшись вышел на улицу подышать свежим воздухом.

Птички поют, дети носиться как угорелые, солнышко светит — всё как всегда — лепота.

* * *
Интерлюдия.

Мысли участников ансамбля «Музыкальная Юность».

Клавишник Савелий.

«Эх, как же дела там у Саши?! Хоть бы сдал. Хоть бы сдал. Хоть бы не «завалили». А ведь эти могут!.. Почему в один день сделали столько экзамены? У них что, горит? Почему нельзя было растянуть их на несколько дней?.. Столько экзаменов в один день сдавать, это же уму непостижимо! Это кем нужно быть — то, чтобы всё запомнить?! Гением?.. Да… Именно гением!.. Таким гением как Саша! Смелым и решительным, умным и находчивым! Но всё равно… столько экзаменов… с ума сойти… Может хоть на тройки сдаст? Ну не будут же они и вправду ставить двойки?.. Они что, нелюди что ли? И кто вообще такое разрешил? Ведь от такого огромного количества вопросов даже у взрослого человека голова пойдёт кругом, а он — то ведь ещё совсем мальчишка… а они… Эх… Интересно, а если он не сдаст сегодня какой нибудь предмет, можно же наверное будет и переслать? Как в училище или институте. Ведь там же экзамены пересдают. Так и здесь должны разрешить пересдать! Завтра к примеру, ну или ещё когда… Эх… нужно было бы мне пойти на экзамены с ним, поддержать его, а я… послушал его доводы и позволил себя отговорить!! Эх Саша, Саша, как же у тебя там дела — то?.. Замучили небось тебя эти «преподы»?! С них станется… так иногда могут докопаться… Держись Саша, держись! Я верю в тебя! Ты сможешь! Покажи им! Я держу за тебя кулачки! Врежь им!»

Певица Юля.

«Интересно сдаст мой Сашенька или нет? Такой умный, красивый, милый мальчик…, наверное, сдаст. Он же умный, поэтому наверняка сдаст все экзамены на отлично…

Хотя… экзаменов то много… да ещё и все в один день. Может и не сдать. Даже скорее всего не сдаст. Каким бы умным Сашечка не был, но столько… и сразу… Нет! Неполучится сдать всё сразу! Наверняка не сдаст. Хотя… может и сдаст, ведь он непросто умный, а очень умный — гений!.. наверное сдаст… хотя…

Так сдаст или не сдаст? Как бы о этом сейчас узнать поточнее?»

Она вышла на улицу и сев на автобус проехала несколько остановок до Рижского рынка. Там купив у старушки за неимением ромашек хризантему, которая обошлась ей в 30 копеек, она приступила к выяснению истины.

— Сдаст… не сдаст… — говорила она, отрывая лепестки у бедного растения.

Басист Иннокентий.

«Ребята сказали, что этот тип сегодня экзамены сдаёт?.. Ну и хрен с ним. Пусть сдаёт. От эфемерного лидерства я его отодвинул, ну и хорошо. Пусть знает своё место. Теперь нужно будет ещё и все песни у него отобрать, чтобы следующий раз вёл себя как надо и не «выёживался» перед старшими… А то, что экзамены сдаёт это даже хорошо… Может поумнеет немного и перестанет из себя корчить «царя горы». Моё ВИА, а не его. Это он должен понять и принять! А нет, так получит п****!! … Но так уж и быть, на светомузыке я тебя Шурик пока оставлю, и даже за экзамены твои вонючие выпью!.. Где тут у меня бутылочка «Столичной»? Ага… вот она. Ну за тебя, мелкий шкет!»

Гитаристы Антон и Дмитрий.

— Дим, да не так ты заготовку устанавливаешь!..

Ударник Мефодий.

— Раз и, два и, три и, четыре и…

Конец Интерлюдии.

* * *
Сочи. День. Химик и библиотекарь.

— Назови хотя бы три причины, почему тебе так срочно надо лететь к морю?

— Море волнуется — раз…

* * *
Ура! Наконец — то они и на море. Конечно сейчас не лето и вода несколько холодновата, но тем не менее они уже несколько раз купались. Вот и сегодня, позавтракав супруги пошли на пляж и там, ввиду отличной погоды искупались и с удовольствием позагорали до полудня. Вдоволь отдохнув дружная семейная пара вернулась в номер гостиницы, где предстояло переодеться и пойти пообедать.

Когда Эмма Георгиевна стала перевешивать на вешалке вещи, то у неё случайно упал пиджак мужа из кармана которого выпал тонкий запечатанный конверт…

— Иван Павлович, у вас тут из кармана пиджака какой — то конверт выпал, — прокричала она мужу поднимая запечатанное письмо с пола и раздумывая над тем, кто бы мог послать письмо её супругу при этом не подписав его.

— О, дорогая… Большое спасибо тебе. А я — то уже про него совсем забыл.

— И от кого это письмо? — поинтересовалась супруга глядя на себя в зеркало и подкрашивая губной помадой губы.

— Как же я забыл про него. Ведь ещё в самолёте хотел прочитать, — сетовал на память муж. — Эммочка это от Саши.

— От какого Саши? — замерев в нехорошем предчувствии произнесла Эмма Георгиевна.

— От нашего Саши. Саши Васина. Ты что его забыла?

— Дорогой, милый, любимый, давай его сожжём!

— Кого, — удивился непонятливый муж.

— Как кого?! Его!

— Кого? Сашу?.. — обалдел профессор и помня о том, что супруга совсем недавно — несколько дней назад получила глубокое потрясения и была «несколько не в себе», запричитал: — Эммочка, Эммочка, что ты, что ты… не надо его сжигать… он же мальчик ещё… где таблетки Эммочка?.. Ты принимала сегодня таблетки? Где они?..

— Да не Васина я сжечь предлагаю! — крикнула непонятливому супругу библиотекарь. — А письмо это твоё давай сожжём! Прямо сейчас! Не читая ни строчки! Вынесем на улицу и предадим огню!

— Ну что ты, что ты. Дорогая, успокойся. Вот пожалуйста выпей валерьянки, — сказал профессор протягивая жене лекарство.

Эмма Георгиевна выпила таблетки запив их минеральной водой и немного успокоившись сообщила мужу, что она в полном порядке и готова идти на обед. Тот вздохнул, поинтересовался ещё раз как супруга себя чувствует, и удовлетворившись ответом предложил выдвигаться в сторону столовой.

* * *
— Ну, так что тебе пишет твой Саша? — как бы невзначай поинтересовалась Эмма Георгиевна у мужа, когда они приступили к десерту — эклерам, свежей пастиле, халве, клубничному варенью, разложенному по маленьким вазочкам и ароматному индийскому чаю с лимоном.

— Оо. Опять совсем забыл… Хорошо, что напомнила. Сейчас мы посмотрим, что пишет ваш «искуситель», — произнёс Иван Павлович и достал из внутреннего кармана конверт с письмом.

Эмма Георгиевна поморщилась, коря себя за нетерпение. Вот зачем она ему напомнила о письме, ведь он же о нём уже забыл. Нужно было не напоминать, а вечером тихонечко это дьявольский манускрипт изъять и сжечь! Вот и всё! А теперь… а теперь жди беды.

Открыв послание, профессор обнаружил там два напечатанных на машинке листа, а также один лист с рисунками.

— Вы посмотрите Эмма, он ведь и нарисовал ещё что — то, — весело разглядывая «картинки» сказал супруг.

— Дайте я первой прочту! — попросила она, но уже читающей письмо учёный лишь отмахнулся от неё…

— Подожди дорогая. Ты же всё равно ничего не понимаешь в углеродных нанотрубках, а мне интересно, что этот «малый» смог нарыть в журналах…

— Хм, — хмыкнула супруга и принялась вкушать приятные на вкус сладости.

Всё время пока она занималась чревоугодием, увлечённый супруг не съел даже маленького кусочка халвы, не откусил даже воздушного эклера и совсем не притронулся даже к изумительному варенью.

Единственное что он сделал, так это выпил стакан чая и то, сделал он это одним гладком и без всякого удовольствия…

Естественно ему было не до еды, ведь то, что было написано в письме просто не укладывалось в голове учёного.

— Откуда! Откуда он это знает? С чего он это взял?! — задавал сам себе риторический вопрос ученый. — Нет таких данных! Это неизвестно науке!.. — добавлял он вновь и вновь перечитывая текст. — Невероятно! Невероятно! Этого не может быть! Как он мог до этого додуматься! — вскрикивал профессор под неодобрительные взгляды окружающих, а также супруги которая косилась на рисунок структуры нанотрубки питаясь понять, что это за квадратики и почему муж так сильно возбудился.

— Как он смог это понять? Восхитительно!.. Боже, неужели это правда!.. — восклицал профессор химии.

На любые расспросы любопытной супруги Иван Павлович практически не реагировал и всё время твердил:

— После — после… Подожди дорогая. Дай дочитать. Тут интересно!.. Тут же готовое открытие! Тут же… погоди… погоди…

— Искуситель, — вздохнув произнесла супруга учёного и посмотрела вдаль. Ей ничего не оставалось как смотреть на чудесное море, кружащихся в голубом небе белых чаек и ждать появления где — то там, вдали, на горизонте, большого белого лайнера…

Эмма Георгиевна погрузилась в мечты о далёких жарких странах, пальмах, слонах и танцах вокруг костров чернокожих аборигенов…

Они здесь… а те там… танцуют… с бубнами…

Ожидание затягивалось и библиотекарь, выплыв из своих грёз, повернулась к мужу и заметила, что того «и след простыл» …

— Искуситель! Искуситель, мать твою! Неужели он уехал в аэропорт?! — закричала она и вскочив со стула «помчалась» в номер гостиницы, надеясь всё же ещё застать там бедного мужа, который угодил в безжалостные лапы «адского создания».

Глава 10
Щёлоков.

— А я тебе сколько раз говорил?! Сколько раз говорил? Я тебя предупреждал! До добра это недоведёт! — кричал министр на жену. Он освободился сегодня пораньше, и они, встретившись в центре города выехали для разговора загород. Там они о многом переговорили и условились, в квартире, которая без сомнения прослушивается, вообще, кроме семейных не обсуждать не какие другие темы.

Когда министр с женой вернулись домой, то тихо и мирно пообедали, после чего Николай Анисимович ушёл к себе в кабинет для ознакомления с очередным посланием пришельца из будущего.

Он взял за правило читать одно послание за два — три дня, иначе в голове образовывалась каша. Сейчас пришла очередь до конверта № 8 — «Рекомендации и связь».

Светлана Владимировна, допив чай раздумывала какое бы письмо прочитать сегодня ей, но в этот момент раздался крик и звон бьющегося стекла.

«Ну вот опять», — с грустью подумала она и ошиблась, потому, что было уже «не опять, а снова»!

Разъярённый муж с листами в руке подбежал к ней. Он буквально пылал от гнева и Светлане Владимировне стало жутко.

— Посмотри! Посмотри, что ты натворила! Посмотри! Дура! — кричал он, махая перед её лицом бумагами. Он помнил о прослушке и о том, что каждое сказанное им слово, каждый звук, будет проанализирован и доложен, но сдерживаться ему было крайне тяжело. — Посмотри, что ты наделала… что же ты наделала… — прошептал он и схватившись за сердце опустился на диван еле дыша.

Она вскочила и накапала ему корвалола!

— Может скорую Коля? — плача и обнимая его шептала она. — Коля, Коленька прости меня! Коля, давай скорую, а?..

— Не надо Света… не надо. Уже отпускает вроде… Ох, Света, Света… — тяжело дыша произнёс министр.

Она знала почему он так ругается и так разнервничался. Она уже прочитала то письмо.

«Нет, не может быть! Это не правда! Это всё враньё! Я не такая!» — сказала она тогда себе, а затем оглядела свою квартиру. Пройдя по ней из комнаты в комнату, она поняла, что это всё правда, что это не враньё и не вымысел, и что она именно такая, а поняв это она очень сильно испугалась. Испугалась того, что из — за её выходок погибнет вся семья! Умрут все её любимые! Зачем ей тогда всё это?! Зачем?..

Николай Анисимович одел очки и поднёс письмо ближе к глазам.

Тут была компрометирующая информация о самом Щёлокове, о его жене, о ближайших планах и развитии событий, о дружбе Светланы Владимировны с дочерью Генерального секретаря Галиной Леонидовной Брежневой и ещё многое другое.

«Всё это барство, не может не вызывать ненависть у простого народа! — писал в своём послании товарищ Артём. — Все ваши великолепные реформы системы МДВ будут мгновенно позабыты и останется о вас только слава хапуги и казнокрада.

При обыске в вашей квартире, который должен будет произойти 12 ноября 1984 года, будет найдено: 124 картины достойные Третьяковской галереи, много денежных средств, огромное количество драгоценностей и ювелирных изделий, хрустальные люстры … Вы понимаете о чём я? Нет? Ну так идите и зайдите к себе в ванную комнату и туалет! У вас даже там висят люстры из хрусталя! В туалете! Вдумайтесь, в туалете мать его, у вас хрусталь! Это что такое?! Это такой социализм вы строите? Это для этого народ воевал? Это для этого народ должен работать от зари до зари, чтобы вам испражняться было удобней под светом прошедшем через хрусталь?! Да вы совсем там что ли о***?! Зачем вам это всё? Вы кем себя возомнили? Новым буржуем? А супруга ваша кто? Графиня? Фрейлина королевы, ну или кто там у нас Галина Леонидовна — принцесса? Так ваша Светлана товарищ министр фрейлина принцессы? А подвески там ещё не начали подвозить из Англии?»

— Что за подвески? — прошептал министр, показывая супруге часть текста.

— Это Дюма. «Три мушкетёра», — объяснила мужу рыдающая супруга.

«Своей непомерной алчностью и жадностью вы губите не только себя и своих близких, но и страну, обрекая населяющий её народы на мучения и страдания, — продолжал читать неприятную для себя правду Щёлоков. — Зачем вы воевали? Зачем вы прошли кромешный ад войны? Ради чего?! Опомнитесь! Вы живёте как дворяне, а народ, который во круг вас вы считаете быдлом, которому кидаете подачки. Вспомните, где я передал это письмо вашей жене и спросите себя: что она там делала? Не знаете? Врёте! Знаете! Она выбирала себе иностранное шмотьё! Вот ради чего вы Николай Анисимович вместе с ней воевали и кровь проливали! Ради юбки, кроссовок и чулок! Вам самому — то не смешно? Позорище!!

Свои дачи, свои магазины, своё спец обслуживания, свои санатории, всё свои да свои, а народ вам чужой! И это вы, тот, которого многие историки считают более — менее порядочным. Вы представляете?! Вы представляете, что если вы с вашей женой порядочные, то кто тогда не очень порядочные? Кто тогда на верху у власти находиться? Там же тогда вообще полный п****, а не люди! Это же караул надо кричать!!

Вам неприятно это читать? Вам страшно? И нам! И нам неприятно! И нам страшно! Но не только нам не приятно и страшно, нам ещё горько и обидно! Обидно от того, что вы фронтовик вместо того, чтобы встать как в сорок первом на защиту Отчизны, на защиту советского народа сами погрязли в роскоши и праздности!»

Николай Анисимович пошёл было за бутылкой, но остановился на пол пути и положил руку на сердце. Оно покалывало и билось как ненормальное.

«Нет. Выпивать сегодня не буду. А то помру ещё раньше времени, а у меня как оказывается есть ещё очень много несделанных дел,» — сказал он себе и вернулся на диван.

— Всё Света, успокойся. Всё будет хорошо. Успокойся, — сказал он жене и под её всхлипы продолжил чтение «рекомендаций», которые больше напоминали ругательства и обвинения.

«Короче говоря, к чёрту лирику! Всё в ваших руках! Сейчас вы ещё можете всё изменить! Для этого вам, как мне кажется, необходимо сделать несколько шагов.

Рекомендации.

Первое: Немедленно прекратить любые махинации с ценностями, особенно с золотом и бриллиантами. В первую очередь это касается Вашей жены, которая зная о готовящемся повышение цен на золотые украшения, со своей лучшей подругой Галиной Брежневой соберётся сделать свой маленький гешефт, о котором непременно узнают.

Второе: В ближайшее время организовать передачу картин и других исторических ценностей в музеи города Москвы. Это нужно сделать как можно скорее, открыто и с привлечением прессы.»

Щёлоков посмотрел на висящие на стенах картины и понял, что эта рекомендация мало выполнима, потому, как она ему словно ножом по сердцу. Он любил живопись и сам немного рисовал, поэтому то, что предлагал товарищ Артём было чрезмерно радикально и крайне омерзительно.

«Как можно отдать такие замечательные полотна неизвестно кому. Обойдутся вместе сэтим Артёмкой. Отдам парочку и всё. Остальные оставлю, пусть висят, взор радуют и вдохновения придают. Никто и не заметит!» — подумал он и перевёл взгляд сначала на всё ещё всхлипывающую Светлану, а затем на фотографии, лежащие перед ней на столе.

На одной из них был изображён он, после того как выстрелил себе из ружья в голову.

— Ну на *** эти ё**** картины!! — громко и чётко проговорил Николай Анисимович, встал с дивана и направился к бару.

Его заметно лихорадило.

Выпил пятьдесят грамм коньяка, для успокоения нервов, ибо читать такое было крайне тяжело, и присев в кресло за письменный стол приступил к дальнейшему чтению рекомендаций.

… На вопросы прессы откуда у вас столько картин необходимо дать пояснение: вот мол, картины дарят знакомые на праздники и дни рождения, так и накопились, — писал в своём послании пришелец. — Вы давно приняли решение, эти исторические артефакты подарить музею, потому как вы посчитали, что данные произведения искусства являются общей ценностью всего советского народа. Вы ни капли, не сомневаясь решили безвозмездно передать их, чтобы любой труженик, мог посмотреть на такую красоту.

Третье: Ювелирные изделия, столовое серебро, соболиные, пестовые и другие шубы, ровно, как и весь заграничный ширпотреб, импортную мебель и технику, а также другие вещи, представляющие серьёзную денежную ценность, немедленно продать, а деньги перевести в детский дом, естественно сохранив все квитанции о переводе денежных средств.

Четвёртое: квартиры и дачу привести в надлежащей вид — «как у всех». Я надеюсь, что вы правильно поймёте, что имеется ввиду не как у всех власть имущих, а как у всех простых советских тружеников. Никакой импортной мебели, ковров, люстр, техники и т. д., и т. п.

Кстати говоря, рекомендую найти строительную бригаду «на стороне» и под предлогами ремонта обнаружить просушку. После этого, можно начинать большую игру вы сами знаете против кого. К примеру, устроить скандал и пожаловаться на произвол со стороны КГБ Брежневу.

Пятое: У товарища Суслова, есть хороший обычай. Пятнадцать процентов заработной платы он ежемесячно переводит в детский дом. Вам и вашим близким необходимо немедленно перенять такое замечательное начинание!

Шестое: Создать благотворительный фонд и назвать его к примеру «Любовь». Не знаю возможно ли это в этом времени, но нужно постараться это сделать.

В этот фонд, смогут перечислять любые суммы все желающие труженики СССР и быть может даже люди из других стан социалистического лагеря и не только.

Цель фонда — помощь детям.

— Помощь детям сиротам.

— Помощь детям инвалидам.

— Помощь детям, страдающим от каких — нибудь редких болезней.

И так далее.

Главой фонда необходимо сделать либо Вашу жену, либо Галину Брежневу, тогда Ваша жена становиться её замом.

Тем самым мы убиваем сразу несколько зайцев. Во — первых, что немало важно, помогаем детишкам, а во — вторых ваша жена и её лучшая подруга начнут заниматься полезным во всех отношениях делом, ездя по городам и весям нашей большой страны, неся людям добро.

Тут главное. Чтобы эти поездки не превратились в чреду банкетов, которые будут следовать один за одним, что приведёт в скором времени к обратному результату, пьянству и скандалам.

Для привлечения Брежневой рекомендую Вашей жене пригласить Галину Леонидовну, как — нибудь случайно заехать в интернат для детей инвалидов. Моё мнение, что после того, что она там увидит, она сама станет страстно желать создать фонд помощи таким вот детишкам. Тут главное проследить, чтобы Галина Леонидовна после увиденного не спилась.

В общем идею я вам рассказал, а как конкретно действовать по данному пункту решать исключительно Вам, ведь именно Вы находитесь в «банке с пауками» варясь в этой каше.

Не совсем по этому пункту, но и о нём тоже.

Во всех странах «первые леди» работают в каких — нибудь благотворительных фондах и кому — то помогают и только у нас всё, как всегда — либо сидят дома с детьми, либо шляются непонятно где и непонятно с кем. Я надеюсь вы понимаете кого я имею ввиду? Так вот. Хотя Галина Брежнева и не королева, а лишь принцесса, но всё равно бриллианты, банкеты, шампанское, золото, хрусталь…» — тут Щёлоков не выдержал, подбежал к стоящей в шкафу хрустальной вазе, схватил её и с силой швырнул в импортный цветной телевизор «Grundig».

Как ни странно, но экран телевизора такое нетривиальное воздействие выдержал и даже не треснул, а вот несчастная ваза разбилась вдребезги на мелкие осколки, которые разлетелись во все стороны кухни и коридора.

«Вы посмотрите, как живут эти «первые леди», которые нихрена ничем в своей жизни не занимаются, а лишь жрут в три горла и сравните это с тем, как живут простые люди. Отъедет километров на пятнадцать — двадцать от Москвы. Да там в некоторых деревнях не то, что газа или воды, там даже электричества нет. И это всё происходит на пятьдесят девятый год советской власти! Именно той власти, в которой её лидер Владимир Ленин выдвинул главный тезис: «Коммунизм — это есть советская власть плюс электрификация всей страны»! Так какого х** вы делали почти шестьдесят лет? Или то, о чём говорил Ленин вас не интересует? Он уже не авторитет что ли для вас?!.. Ах разруха… ах война… но война — то закончилась тридцать два года назад. Вдумайтесь! Тридцать два года уже прошло! Мы запустили человека в космос, а рядом со столицей даже света нет. Позорище!

(Справедливости ради нужно отметить, что в некоторых сёлах Подмосковья и в 2019 году нет ни воды, ни газа. А туда куда в последнее время газ провели, требуют только за подключение больше трёхсот тысяч рублей. Прим. автора.)

… Или про воду. Люди носят воду из колодцев и прудов как в каменном веке. Мыться ходят на пруд. Печки топят дровами, а дрова носят на себе из леса. Это же дикость какая — то! Это древний мир. На какой х** нам нужен первый человек на Луне, раз мы живём в средневековье? Много нам это даст счастья? Лучше ли мы жить начнём? Ответ нет! Не будет лучше уж точно, потому как те деньги, на которые можно было бы построить водопровод, будут потрачены на сомнительные космические исследования.

Но это я отвлёкся. О «космосе — момосе» мы поговорим в следующих посланиях.»

— Кошмар какой — то! Даже электричества нет! Проверю! Обязательно проверю! Ну, спасибо тебе товарищ Артём, — прошептал министр, а затем в сердцах закричал. — Вот же с*** ё*****! Твари!

На крики из кабинета немедленно прибежала супруга, которая стала успокаивать Николая Анисимовича. Тот в свою очередь успокоил её и сказав, что всё в прядке и он больше не будет нервничать проводил её из комнаты.

Закрыв за Светланой дверь, он вновь отправился к бару, где, глянув на коньяк, поморщился, и произнеся: — Фу, буржуйский напиток, — налил и выпил стопку «русской водки», после чего вздохнул и вновь взял в руки письмо.

Глава 11
Седьмое: Найти сторонников против Андропова, ибо не мне вам объяснять почему именно против него в первую очередь. В других письмах я Вам уже намекал, что лучше бы решить вопрос вообще кардинально и обычная ликвидация была бы, как говорится «в тему». Естественно, что после такого несомненно происшествия необходимо поймать исполнителя, который должен оказаться каким — нибудь очередным «Солженицыным».

Как Вам «замутить» такую «подставу» диссидентам я пока не знаю, но после такого громкого преступления можно будет пройтись «с косой» по всему диссидентскому движению и им сочувствующим.

Тут кстати неплохо бы было создать спецназ и штурмовать квартиры предателей с применением гранатомётов и огнемётов, щедро подкидывая оружие в дома потенциальных террористов.

Естественно у них должна быть какая — нибудь глубоко законспирированная террористическая организация, цель которой устроить контрреволюцию и бороться с советским строем вооружённым путём. Что характерно эта организация должна ставить цель не только развал СССР, но и уничтожение каждого советского человека. Безусловно должны быть у этих «террористов» лидеры, которые в безопасности обитают за рубежом, а по сему на очередном заседании ООН нужно потребовать их выдачи.

Естественно «америкосы» будут сопротивляться, но нужно чётко заявить на весь мир, что: с террористами мы переговоры не ведём.

Ну а после этого хоть кого — то выдадут, устроить «архипелаг гулагу» прилюдный суд, а расстрел транслировать по всем каналам.

Но это уже о глобальном…

Сейчас же, если вы захотите сместить председателя КГБ «законным» путём, то можно попробовать дискредитировать его тем, что в его ведомстве большое количество предателей и шпионов, из — за которых наша агентура за рубежом постоянно терпит фиаско.

В той истории Вы пытались арестовать Андропова силовым путём, но он вас переиграл и в конечном итоге вы сами прекрасно знаете, чем всё закончилось. Если же вы всё же задумаетесь именно об аресте, то помните, что ваше окружение буквально кишит агентами КГБ и предателями.

Действовать нужно быстро, подключив лишь минимум людей, которые должны будут узнать об акции непосредственно перед операцией. Хотя я думаю, что вы и сами это прекрасно понимаете.

Однако, должен заметить, что на вариант с арестом и дискредитацией я смотрю скептически и боюсь, что как только вы затеете с объектом игру, скорее всего вы сами в ней и проиграете, ибо в долгую он играть как мы уже знаем умеет, а вы, не в обиду вам будет сказано, нет.

В общем как всё это дело правильно «закружить» Вам должно быть виднее, ведь вы же министр.

Восьмое: Это даже не рекомендация, а категорическое требование, приверженность которому вы должны будете подтвердить по телефону в сеансах связи, которые возможно состояться через некоторое время. Это требование очень важное для нашего сотрудничества и прошу к нему отнестись со всей серьёзностью.

Необходимо всеми силами какие только возможны отменить ввод ограниченного контингента советских войск в Афганистан в 1979 году. Это воздействие на исторический процесс в купе с остальными точечными воздействиями не только поможет избежать жертв среди советских солдат и специалистов, но и возможно, если и не полностью предотвратит, то хотя бы отсрочит развал СССР.

В Афганистан нас заманят наши «заклятые» друзья — американцы. Мы потеряем лицо перед «мусульманским миром». Американцы дадут «стингеры» — переносные зенитные комплексы «талибам» и наша авиация будет нести постоянные потери.

В результате этого упадёт боевой дух, как среди лётчиков, так и среди пехоты, которая потеряет поддержку с воздуха.

В СССР пойдут гробы. Тысячи и десятки тысяч убитыми и ранеными. По последним данным в той войне только убитыми мы потеряем около ста пятидесяти тысяч человек. (Ну, приврал немного, с кем не бывает. Надо же было как — то министра замотивировать. Вот, пусть спасает солдат. Прим. Главного Героя.)

(На самом деле общее число погибших за период более чем девятилетнего военного присутствия составило 15051 человек, из них — 14427 бойцов вооруженных сил, которые погибли как в результате боевых ранений, так и от несчастных случаев и болезней. Прим. автора.)

«Вот краткое описание того, что там будет происходить…» — писал товарищ Артём.

(Автор решил «не лить воду» описывая основные события войны в Афганистане, ибо читатель всегда может узнать о них в интернете. Прим автора.)

«Ну ничего себе! Сто пятьдесят тысяч человек! С какими — то горными племенами даже справится не смогли поиграли. Бред какой — то! — раздумывал министр, глядя на фотографии горящих колонн бронетехники, и через некоторое время заметил: — Да, нужно учиться воевать горах. Там другая тактика нужна.»

Девятое: Эта рекомендация не Вам, но вы должны понимать общий вектор, в котором желательно двигаться, а посему и эта информация будет для Вас полезна.

Немедленно прекратить помощь всем странам за исключением: Югославии, ГДР, Кубы, Вьетнама и Сирии.

Кто из стран пожелает экономической или какой — нибудь другой помощи, то оказывать её только на взаимовыгодной, коммерческой основе и обязательно за предоплату. Те же страны, которые нуждаются в помощи Советского Союза, но по каким — либо причинам не могут оплатить её деньгами или золотом, должны и обязаны расплатиться землёй под военные базы и товарами необходимыми в СССР.

По всем пунктам должны быть подписаны международные договоры сроком не менее 99 лет.

Желательно вообще объявить о роспуске Организации стран Варшавского договора, но эти страны обязаны подписать документы, в которых они будут обязаны в течении 99 лет иметь нейтральный, без блоковый статус. В договоре должен быть предусмотрен пункт, что если страна подписавшая этот договор нарушит его условия и решит вступить в какой — либо военный альянс, то ООН в тандеме СССР обязана в течении 24 часов начать военную операцию против страны — обманщика с применением ядерного оружия.»

Щёлоков закашлялся.

«Этот Артём чего… совсем… с катушек что ли слетел? Зачем швырять атомными бомбами в нынешних союзников — то?»

«Вы можете подумать, что Артём совсем слетел с катушек и спросить: зачем швырять атомными бомбами в нынешних союзников — то? И я вам отвечу. — Щёлоков почесал себе затылок. — Это сейчас они союзники, потому что мы сильные и нужны им, — продолжал повествование товарищ из будущего. — Как только мы дадим слабину, они немедленно нас предадут.

Вы можете сказать, что нужно быть всегда сильными и тогда никто не предаст. Но к сожалению, как показало время — это невозможно. Любая империя, а СССР без сомнения империя является таковой, переживает в своей жизни разные периоды существования — от дичайшего упадка, до могущества и процветания. Так вот, наши «преданные» союзники, как только чуть — чуть запахнет «жаренным», немедленно нас бросят. Но это было бы лишь пол беды. Каждый хочет жить самостоятельно и не нуждаться не в каких опекунах. Их можно было бы понять, если бы они, быстренько не переобувшись и не найдя себе новых хозяев, с неимоверной жестокостью не начали бы обливать нас грязью обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах.

Посему на х** таких союзников! Армия, Флот и ВВС вот три союзника у СССР! Ядерная триАДА. И никаких проблем! Вот какому союзнику лучше всего выделять миллионы и миллиарды рублей, в особенности вкладывая их в область ракетного вооружения. Кое — что о ракетостроении будущего мне удалось найти и законспектировать. Данные по этому вопросу находятся в конверте № 4 — техническая документация.

Десятое. Это тоже не вам, но для общего понимания пригодится…

Вывезти, перевезти, передислоцировать, сломать и построить заново все мало майски технологичные предприятия из всех союзных республик в Московскую, Рязанскую, Воронежскую или Тамбовскую области.

Можно было бы и в Ленинградскую область, но она находиться слишком близко к границе недружественной страны. Поэтому, раз границу перенести мы не смогли, а Ленинград перенести не захотели, то и развивать там мало — мальски ценные в стратегическом отношении для страны производства, которые в случае войны будут выведены из строя в первую очередь по меньшей мере опасно.

О том, что пока ещё более — менее дружественным республикам абсолютно не нужны никакие высокие технологии свидетельствует история.

Заводы, фабрики и предприятия «новым царькам» «независимых» республик, которые образовались на месте сгинувшего СССР, были интересны только как предмет продажи на металлолом. Не в одной республики практически не осталось не одного нормально функционирующего предприятия. Я показывал вам фотки московского завода «АЗЛК» — «Москвич», так вот, в республиках к двухтысячному году 99 % предприятий были такими!

Вы в шоке? Спокойно! Не паникуйте! Поймите! Не нужны им высокие технологии, не нужны им ракеты и ЭВМ! Они любят выращивать шпроты, картошку и хлопок, вот пусть этим и занимаются. Кто мы такие, чтобы заставлять селян строить компьютеры раз им нравиться доить коров? Кстати говоря, про хлопок… В следующий раз я передам вам материалы по так называемому «хлопковому делу».

Одиннадцатое: Тоже пока не Вам, но… Необходимо перенести в центральные области РСФСР все высшие учебные заведения. Хочешь изучать лазеры и баллистическую траекторию ракет? Добро пожаловать в Москву, Ленинград, Свердловск, Воронеж, Рязань, Челябинск, Нижний Новгород или Томск, ну а если тебе это нафиг ненужно, то неподалёку от села есть ПТУ, где тебя научат быть сеятелем.

Придерживаясь такой концепции, мы сделаем РСФСР ещё устойчивей к кризису, ведь связи между предприятиями, в случае выхода какой — нибудь республики из СССР в «свободное плавание» не будут разорваны.

Двенадцатое: А вот это точно Вам, ибо вполне возможно, что если это и не под силу Вам сейчас, то возможно станет под силу в ближайшем будущем.

Вот список «нелюдей», которые приложили максимум усилий чтобы мы жили в нищете, без своего флага, без своего гимна и без своей страны.

Что с ними делать? Ну… вы же фронтовик! Что нужно делать с врагом?

Список граждан из капиталистических стран: …

Список граждан из социалистических стран: …

Список граждан, проживающих в СССР: …»

«Рональд Рейган (США), актёр… гм… актёра то зачем? Гм… что — то знакомое… гм… назвал Советский Союз «Империей зла»? Хм… повинен в смерти?.. Гм… Збигнев Бжезинский… — читал список Щёлоков, приговорённых товарищем Артёмом граждан к «адским мукам», как писал тот, а также удивляясь огромному списку «претендентов» и кровожадности пришельца. — Пятьсот имён и фамилий… вот, наверное, они насолили — то ему, раз он так… безапелляционно…»

В конце списка была надпись: Это далеко не полный список, и я буду по мере переписки его добавлять, высылая имена «кандидатов на выселение» и их прижизненные деяния.

«Текст рекомендаций получился слегка сумбурным и эмоциональным, ибо пишу я в крайне неудобных условиях, — пояснял товарищ Артём. — В дальнейших посланиях я постараюсь упорядочить информацию и выдавать вам уже готовые блоки по каждой из тем.

Ну а пока, получилось всё так как получилось.

Отсортируйте её, проанализируйте, наметьте первостепенные задачи, ведь теперь у вас есть стратегическая информация о будущем и если вы правильно ей распорядитесь, то сможете сделать очень многое не только для себя, но и для всего народа, для все нашей прекрасной Родины!

Теперь о связи…» — прочитал Николай Анисимович и закрыл папку.

Глава 12
Школа. Экзамены. (Продолжение.)

Отдохнувший и сытый народ весело переговариваясь занял свои места «согласно купленным билетам».

Начинался самый интересный экзамен — математика, который по решению «депутатов» объединял в себя как алгебру, так и геометрию.

Вышел мужичок с «дореволюционной» внешностью и, наверное, революционного года рождения. Одет он был в светло — бежевый костюм «тройка», белую рубашку с галстуком, и белые сандалии. На вид учитель был довольно симпатичным и бодреньким старичок с бородкой и усами. Естественно, как и положено «сурьёзному» учёному на носу его висело пенсне, а не какие — то легкомысленные очки.

— Светлов Аркадий Варламович, — представился он и продолжил: — Я внимательно слушал все Ваши ответы на все задаваемые вам вопросы по разным предметам и признаться был поражён глубиной знаний, которые Вам дала школа. Так хорошо знать все дисциплины и так уверенно отвечать, сможет далеко не каждый. Надеюсь, что и в области алгебры и геометрии, Ваши знания будут такими же обширными, как и в других областях. Прошу к доске…

Я утвердительно мотнул головой и встав из — за парты подошёл к учителю.

— Итак, начнём с простейшего, — проговорил Аркадий Варламович взяв в руки мел. — Мы имеем окружность. Как найти её площадь?

— Первое. Площадь круга равна произведению квадрата радиуса на число пи (3.1415). Второе. Площадь круга равна половине произведения длины ограничивающей его окружности на радиус. S=πr2, где S — площадь круга, π — число «пи» (3.1415), r — радиус круга, — бодро ответил юный математик.

— Неплохо, юноша, неплохо. А что такое…

Мы поговорили с ним о дробях, степенях, как степени умножать и сокращать…

Обсудили правило пропорции… а: b = c: d (считаем, что a, b, c, d отличны от нуля). В этом случае a и d называют крайними, b и c — средними членами пропорции. Такую пропорцию ещё называют геометрической, чтобы не путать с арифметической и гармонической пропорциями…

То, что находиться внизу одной части, можно перенести наверх другой части., соответственно то, что находиться вверху одной части, можно перенести вниз другой части.

ad=bc; d/b=c/a; следовательно a=bc/d и т. д. и т. п.

…

Поговорили… поговорили и обсудили… поговорили ещё раз….

— Замечательно. Теперь давайте перейдём синусам и косинусам…

Найти произведение y = √x

Пример: y=6+x+3x2—sin—23√x+1/x2—11ctgх

«Ну ничего сложного. Решим и это…» — подумал я а в слух произнёс:

— Всё в скобки и ставим штрих справа от скобки. Стороны нужно представить в виде x в степени a/b…

«О кстати, а тут ведь тоже нужно дифференцировать. Один вон, всё что только можно уже дифференцирует, в том числе и плоскую землю, — искоса глянул я на возбуждённо «строчащего» что — то физика. — А вот мне досталось какую — то хрень дифференциро…» — и тут я осёкся тупо, глядя на уравнение. — Ё* т*** м**!!»

— Ну — с молодых человек… Что же вы остановились? Забыли? Вы всё правильно сказали, штрих несомненно нужно вынести за скобки… — вещал Аркадий Варламович подчёркивая мелом некоторые элементы формулы.

«Ах ты скотина старая!.. Развёл меня! Развёл как последнего лоха. А я — то, тоже хорош, увлёкся… дифференцирование тут… интегрирование там… чёрточки за скобку… Какие на*** ещё чёрточки?! Это, наверное, если и проходят в институте, то на последних курсах, но скорее всего к этому приходят ещё позже — в аспирантуре. Во всяком случае я таких примеров своим студентам на первом и втором курсе не преподавал, а значит этот «грёбанный» математик, либо сам не понимает, что спрашивает, либо наоборот, всё прекрасно понимает, но решил узнать насколько хорошо я знаю предмет вообще. В любом случае, я «тупанул»…

Конечно я хотел показать кое — какие навыки, но не «профессорский» же уровень «включать» школьнику? Не по рангу это… Так и в какую — нибудь закрытую лабораторию попасть как «два пальца об асфальт», где меня будут изучать как Базаров, в «Отцах и Детях» Тургенева, изучал лягушек, разрезая их скальпелем,» — паниковал я, а Аркадий Варламович меня подбадривал:

— Ну же Васин. Ты же так неплохо начал. Что ты не можешь вспомнить? Давай я подскажу!

— Да всё я помню, — плюнув на «секретность» сказал я и дорешал пример.

— Очень. Очень хорошо. А теперь давайте перейдём… — воодушевлённо начал учитель, потирая руки, но был мной прерван.

— А теперь давайте вы мне выставите оценку и на этом мы экзамен закончим, — невинным голосом предложил я.

— Гм… как закончим? — несказанно удивился тот.

— Да, вот так. Просто закончим и всё.

— Почему?

— Ну, мне кажется, что если я ответил на вопросы высшей математики, который вы соизволили мне задать, то уж обычную — то алгебру я наверняка знаю. Вы не находите? — поинтересовался я у Аркадий Варламовича.

— Почему высшей математики? — раздался вопрос товарищей «с мест».

— Потому, что учитель последние пятнадцать минут экзаменует меня не по школьной программе за девятый и десятый классы, а по программе института или даже выше, задавая вопросы по высшей математике. Ведь это так? — обратился я к преподавателю за подтверждением.

— Это так? — грозно произнесла председатель Елена Владимировна и все взгляды, разумеется кроме физика — астронома, которому было всё «до Фени», устремились на «бедного» учителя проявившего инициативу.

Тот засмущался.

— Товарищи. Я просто хотел… — начал оправдываться тот, но на это раз был прерван уже председателем:

— Нам не важно, что Вы хотели, уважаемый Аркадий Варламович. Нам важно, что школьник, который сдаёт экзамены весь день, отвечает на множество сложных вопросов других учителей, причём отвечает на них блестяще, вынужден отвечать на темы, которые в школьной программе не предусмотрены! Он уже устал, как, впрочем, и все члены нашей комиссии! Нам важно знать, почему Вы позволяете себе, мучать ученика и нас?!

— Но я…

— Оценка?! — рявкнула начальница. — Васин сдал?

Тот испугался и «замычал»:

— Да — да, разумеется. Конечно сдал, я просто хотел…

Но его уже никто не слушал, потому как в зале начались прения о поведении математика:

«Аркадий, зачем Вы нас задерживаете?», «При чём тут институтская программа?», «Безобразие. Я буду жаловаться! Лишних пол часа тут сидим, а этому «хоть бы хны»… математик недоделанный!», «Во Аркаша даёт. Школьника как студента опрашивал!», «А что случилось — то?» …

Среди всего этого гвалта прорезался голос «виновника торжества», который обращался к «собранию»:

— Минуточку! Минуточку! Послушайте пожалуйста меня! Да я виноват, что увёл экзаменуемого далеко от школьной программы, но сделал я это намерено, дабы узнать насколько хороша Александр знает предмет. Сейчас я могу сказать уверенно, из него вырастит замечательный советский математик.

Комиссия притихла и внимала.

— Я думаю, что все экзамены Саша сегодня сдаст и поэтому приглашаю его сразу же поступить к нам в «Бауманку» на физико — математический факультет!

«Оо, как…» — усмехнулся я и с интересом посмотрел на «щедрого» преподавателя.

— Александр скажите пожалуйста, Вы же собираетесь поступать в институт? Я вам готов сделать некую протекцию и поручиться за Вас.

— Да. Собираюсь, — ответил я, понимая, что сейчас за этим последует и сразу же решил того обломать: — Собираюсь поступать в музыкальное училище или во ВГИК.

— Почему именно туда? Тебе нужно не актёром или музыкантом быть, а заниматься серьёзной наукой. Я же вижу, у тебя получится… — недоумённо заметил учитель. — Актёры приходят и уходят, это всё наносное, искусственное, а наука… наука вечна!

— Возможно, Вы правы, но я решил поступать именно туда.

Старый преподаватель расстроенно вздохнул, и я его решил чуть — чуть обнадёжить.

— Не переживайте Аркадий Варламович, я же не собираюсь бросать математику и заниматься, скажем только музыкой. Предмет этот мне симпатичен и так как математика неразрывна связанна с музыкой, то хочешь не хочешь, а и ей также придётся уделять время.

— С музыкой? — удивлённо переспросил учитель. — Любопытно. И как по — твоему они связанны?

— Математика и музыка это два школьных предмета и два разных мира связанных между собой гармонией. Мир звуков и мир чисел очень тесно контактируют друг с другом.

О их взаимосвязи писали многие великие учёные прошлого…

В работе «Диссертация о звуке», которая была написана Леонардом Эйлером в 1727 году, он недвусмысленно заявлял: «Моей конечной целью в этом труде было то, что я стремился представить музыку как часть математики и вывести в надлежащем порядке из правильных оснований все, что может сделать приятным объединение и смешивание звуков.»

То, что музыка и цифры суть одно и тоже уверенно заявляет Лейбниц в письме Гольдбаху: «Музыка, есть скрытое арифметическое упражнение души, не умеющей считать», на что тот в свою очередь, в ответном послании коллеге, категорически утверждает, что: «Музыка — это проявление скрытой математики»…

Я «чесал», а комиссия слушала, открыв рты интересные исторические байки, даже не задаваясь вопросом: откуда это малолетний шкет столько всего знает?

В конце своего повествования пионер в моём лице поинтересовался у «благородных донов»: знает ли кто — нибудь из них анекдот про то как учитель математики заменял на уроке учителя русского языка?

«Депутаты» дружно ответили нет и попросили рассказать, а ко мне подбежал директор школы.

— Саша, Саша, — беспокойно зашептал он мне. — Ты уверен? Я имею ввиду насчёт анекдота… Анекдот — то приличный? А то знаешь ли…

— Не переживайте Пётр Семёнович, всё будет «ровно и красиво». Анекдот очень даже приличный.

— Ну, смотри сам, — прошептал он и чуть отойдя в сторону встал позади меня слева.

«Интересно, чего он к себе на место — то не пошёл садиться. Неужели надеяться, что «если что — то пойдёт не так» он успеет недемократично закрыть рот молодому декламатору?» — весело подумал я и взяв в руки мел приступил к повествованию, одновременно записывая суть анекдота на доске.

В школе заболела преподавательница русского языка и поставили на замену математика. Приходит тот на урок к ученикам.

Математик: Какая тема последнего задания?

Ученики: Падежи.

Математик: Дети, повторяем падежи:

Именительный: кто, что.

Родительный: кого, чего.

Дательный: кому…?

(пишет на доске)

кто/что

кого/чего

кому/?

Математик: А дальше кто знает?

Ученики: Не помним (прикалываются).

Математик: Тогда выведем математически!

Пусть неизвестное слово будет «Х», тогда:

кто/что

кого/чего

кому/Х

составляем пропорцию:

кого/чего = кому/Х

(го) сокращается, получаем:

ко/че = кому/Х

аналогично сокращаем (ко), получаем:

1/че = му/Х

Перемножим:

1 * Х = че * му

Получаем:

Х = чему

Наступила секундная «мёртвая тишина», после чего раздались громкие и продолжительные аплодисменты.

— Молодец Саша, молодец! Так держать! Замечательный анекдот ты рассказал! Очень хороший! — радостно похлопал меня улыбающийся директор, который наверняка был рад вдвойне: и анекдот интересный услышал, и воспитанник его школы пред высочайшей комиссией «не ударил в грязь лицом».

«Депутаты» же сочли своим долгом лично засвидетельствовать мне «своё почтение» и практически все со мной «поручкались»… Точнее «поручкались» со мной практически все… Почему практически?.. Да потому, что одному человеку присутствующему в этом зале, чужая математика была абсолютно «по барабану», ибо он вплотную занимался своей, дифференцируя всё подряд включая плоский земной диск. Физик энтузиаст даже бровью не повёл, когда за большим столом он остался один, потому как ему, летающему где — то там, в эмпиреях, то, что происходит в обычном мире простых смертных было совершенно неинтересно.

— Итак товарищи. Какой предмет у нас остался? Посмотрите пожалуйста по ведомости, — проговорила председатель и услышав информацию немедленно довела её до широкой общественности: — Остался только один предмет товарищи, это — физкультура. Пройдёмте все в спортивный зал, ну а наш экзаменуемый пусть проследует в раздевалку и переоденется.

Дружный коллектив в предчувствии близкого окончания рабочего дня, дружно выдвинулся в сторону спортивного помещения, а директриса поинтересовалась у меня: взял ли я спортивную форму? Я ответил, что «оф кос» и она удовлетворённая таким поворотом дел в сопровождении свиты также покинула актовый зал.

Юный спортсмен переоделся: белая майка, синие «те самые» тренировочные, у которых ещё не успели растянуться «коленки» и чёрные кеды с двумя белыми полосками по бокам.

В таком «спартанском» виде я через пять минут предстал пред комиссией, которая под руководством физрука немедленно приступила к издевательству надо мной озадачив меня нормами ГТО (Готов к Труду и Обороне). (Шутка).

Ну а на самом деле, как и ожидалось всё прошло без каких — либо сюрпризов. Я пятьдесят раз подтянулся, сто раз отжался, залез по канату без помощи ног до потолка, перепрыгнул три раза через «козла» и на этом моменте экзамен закончился.

Все «депутаты» были рады за меня, впрочем, как и за себя, ведь раз экзамены закончились, то работа на сегодня уже выполнена и можно со спокойной душой отправляться по домам.

Естественно председатель поздравила меня с успешной сдачей экзаменов и окончанием школы, пожелала всяческих успехов в жизни, после чего произнесла небольшую получасовую речь о нашей партии, правительстве и роли молодёжи в будущем построении справедливого общества.

В конце её спича, мы все горячо подтвердили приверженность идеи мира во всём мире, тепло попрощались и уже было собрались разойтись, как «в море корабли», как меня догнал и стал вербовать к себе в институт престарелый математик.

Я, чтобы его сильно не расстраивать пообещал подумать и обменялся с ним домашними телефонами.

Наконец, распрощавшись и с ним я побрёл в сторону «родной гавани».

Я свободен! Свободен! Словно птица в небесах… так кажется пел Валерий Кипелов, точнее сказать будет петь… ну а если уж ещё более точнее сказать, то не будет он петь, эту замечательную песню, ибо её спою я… ну или какой ни будь очередной «абрек», которому я её продам.

Извините меня конечно, Валера и группа «Ария», но у меня планы… поэтому частично и ваш бывший репертуарчик придётся немного «обкорнать» и большую часть хитов прибрать к своим загребущим рукам. «Се ля ви» — такова жизнь.

Итак, подумать только, я практически свободный человек!.. Естественно эта свобода будет до поры до времени, но это лёгкое чувство окончания, казалось бы, тяжёлого жизненного этапа, некий вариант иллюзорной свободы, испытывать было чертовски приятно.

Эх… молодость, молодость…

Я шёл по школьному двору в сторону дома и на душе пели соловьи… Я знал, что очередной лист в дневнике по имени «Жизнь» перевёрнут и знал, что всё будет хорошо. Завтра будет намного лучше, чем было вчера… Отличная песня… да и стихи отличные…

В голове зазвучало:

«Кто знает, что нас ждёт?

Кто знает, что будет

И смелый будет

И подлый будет…»

— Ааа! — лихорадочно прокричал прохрипел я мгновенно упал на асфальт и принялся отжиматься. «Елки палки, неужели сейчас опять накроет этот «грёбанный» психоз, который появляется, когда я переворачиваю эту ё***** страницу в этом ё***** дневнике?!

Дышать, дышать…

Не нервничать, а дышать…

Ну…

Дышу?

Вроде бы да…

Вроде бы отпустило…. Нах** всё! Так и помереть недолго. Вот сейчас бы потерял сознание, упал и ударился бы головой о бордюрный камень — и всё, «масленица», конечная, все на выход, пишите письма…

Не буду больше никакие страницы переворачивать на улице,» — решил для себя «отжимальшик» поднимаясь с земли.

— Ты молодец, что спортом занимаешься, но лучше это делать в спортивной, а не в школьной форме, — проговорил чей — то мужской голос.

Я поднял глаза.

«Ё — моё! Сколько лет, сколько зим… дрова на каторгу возил!.. Тебе — то блин чего тут нужно? Опять небось, как банный лист пристанешь?!» — подумал я, а в слух произнёс:

— Здравствуйте Владимир Сергеевич.

— Здравствуй Миша. Так ты в этой школе учишься? А говорил, что в другой, — произнёс тренером ДЮСШ № 321.

— Миша? — удивился я, поднимая с асфальта портфель.

— Ну если тебе не нравится сокращённое имя, то буду называть тебя полным именем — Михаил.

— Почему именно Михаил? А скажем не Феофан? — поинтересовался потенциальный «Феофан».

— Так потому что зовут тебя Михаил, — также ничего не понимая произнёс тренер.

— Да? — удивился «Феофан» ещё больше. — А с чего простите, Вы это взяли?

— Да, ты же сам представился Михаилом. Тогда, у турников, когда мы познакомились.

— Ах это… — вспомнил я про свой сорванный рекорд «Гиннеса» по подтягиванию. — Ну да. Тогда я представился Михаилом. Точно…

— Обманул значит? А зачем?

— А зачем чужим людям называть своё настоящее имя? Мало ли что…

— Ах вот оно как… Ну да. Может ты и прав, — согласился со мной усач и тут же перешёл к делу…

Поя мне очередные дифирамбы и вербуя в ДЮСШ 321, которая вот — вот должна была быть преобразована в ДЮСШ «Спартак», он открыто намекал, что с живого меня теперь, он не слезет. Теперь он знает, где я учусь и обязательно убедит моих родителей и директора школы в том, что такого перспективного спортсмена нужно непременно отдать именно в их широкие объятия. Где из мальчишки самородка сделают величайшего спортсмена.

Он призывал к моей совести комсомольца, даже не подозревая, что я являюсь ещё пионером. Он утверждал, что пока я не приду на тренировку и не покажу свои результаты начинающим советским спортсменам, он будет ежедневно караулить меня возле школы и пусть мне будет тогда стыдно за своё поведение.

«Интересно, как он собирается меня «выпасти», если в школе я больше не учусь? Надолго ли его хватит прежде чем он решится на следующий шаг — поход к директору. Как он будет объяснять, что за Миша ему конкретно нужен и зачем? Построят ли они всю школу на линейку и будут ли ходить среди учеников пристально вглядываясь в лица и пытаясь найти среди них меня?.. Бедные школьники, они же будут думать, что кто — то из них набедокурил и теперь его за это усердно разыскивают. Нда…

А вообще… если, не зная подоплёки ситуации просто посмотреть на неё со стороны, то что у нас получается?.. А получается что — то нехорошее… Взрослый мужик, ежедневно подкарауливает мальчика возле школы и навязчиво что — то предлагает и даже требует с ним куда — то пойти… Ну не маньяк ли?..

Маньяк конечно, но в другом смысле этого слова, естественно, если у данного слова есть вообще какой — то другой смысл. Одержимый… Фанат своего дела, или… Быть может увидел шанс вырваться из ДЮСШ в «большой» спортивный мир, как личный тренер воспитанника, которого он вырастил… Сложно всё это, но меня пока в спорт не тянет, ибо на него просто нет времени. Пока другие дела. Может в ноябре… Так, что пусть пока «покурит» дядя.»

Короче говоря, через пять минут я как бы сдался и клятвенно пообещал приехать на «смотрины» через неделю, заранее понимая, что гражданина я безжалостно обманываю, так как по идеи, через неделю я буду уже в Армянской ССР.

Он довольный результатами переговоров ушёл, а я, вздохнув с облегчением побрёл в продуктовый магазин.

Когда вышел со двора, то решил сегодня никакие кассеты не распространять, а тупо пойти домой и ничего не делая просто отдыхать. Может и нет не каких страниц в дневнике по имени «Жизнь», от переворачивания которых меня уже не в первый раз так «штырит», а нужно просто хорошенько выспаться? Наверняка у меня переутомление. Ношусь по всей Москве целыми днями как «угорелый», вот тебе и усталость. В общем сегодня забиваю на всё и делаю себе выходной. Сейчас только в магазин за тортом зайду и всё, сполоснусь и баиньки.

Глава 13
День. Кабинет Андропова.

— Что — то я совсем не пойму… Почему они постоянно плачут — то? — задал вслух риторический вопрос Юрий Владимирович анализируя услышанную часть доклада. — А Николай Анисимович, вообще, судя по записи, что — то в сердцах кинул и разбил!.. Что это, ваза была?

— Скорее всего, да, — ответил его помощник генерал — майор Андрей Сергеевич Шаповал. — Установить это пока не представляется возможным.

— Почему? А как же домработница?

— Светлана Владимировна дала ей неделю отпуска.

— Ясно, — вздохнул председатель КГБ СССР. — Ладно, в конце концов неважно, что он разбил, вазу или что другое, но вот почему у них истерики так и не заканчиваются, вот что интересно. Что по этому поводу удалось узнать?

— Товарищ Андропов, из — за чего в семье Щёлоковых происходит постоянные скандалы выяснить не удалось! — вытянувшись по стойке смирно приготовился к разносу генерал — майор, но ожидаемого «втыка» не получил.

— Слушай Андрей, а может быть у них кто — нибудь умер? Родственники какие — нибудь…

— Никак нет. Мы проверили. Не у Николая Анисимовича, не у Светланы Петровны не какие близкие родственники за последние два месяца не умирали.

— А дальние? Может быть умер кто — нибудь из дальних родственников, которые были дороги их семье? — задал вопрос Андропов, который всё ещё надеялся найти логическое и более — менее адекватное объяснение поведению министра и его жены.

— Юрий Михайлович. Посудите сами, если умер кто — то близкий, то они наверняка бы звонили бы по телефону родственникам покойного, узнавали бы, что, да как?.. В конечном итоге они скорее всего поехали бы на похороны, на поминки, или же на кладбище. Но ничего этого не происходит, из чего можно сделать вывод, что вся эта конфликтная ситуация и события происходящие в связи с этим, происходят лишь между двумя людьми — Николай Анисимовичем и Светланой Владимировной.

— Так. И какой же вывод?

— Измена… — неуверенно произнёс генерал Шаповал.

— Измена?.. — недовольно «крякнув» поёрзал в кресле Андропов. — И кто с кем изменял? Вы думаете там?! Если нет, так начинайте уже думать головой, а не чем вы там привыкли это делать! Сначала она просит у него прощение, то есть она ему изменила… так?

— Так, — подтвердил помощник понимая куда клонит его патрон.

— А через пятнадцать минут уже он у неё прощение просит! Так?

— Выходит, что так, — в очередной раз подтвердил собеседник.

— А раз так, то ответьте мне на вопрос: как такое может быть? Они друг другу, что ли изменяют? У них что, у каждого роман на стороне? И почему тогда, и мы об этом ничего не знаем?

Помощник молчал впитывая недовольство начальства.

— Плохо работаете! — произнёс председатель КГБ строго глядя на подчинённого. — Может быть у Вас под носом какая — нибудь «агентша» ЦРУ «охмуряет» министра МВД СССР, а вы «ни ухом, ни рылом»!

Генерал вновь «подобрался» и вытянулся по стойке смирно.

— Записывайте, — продолжил Андропов. — Необходимо узнать где, когда и с кем изменял министр своей жене в последний раз, если изменял вообще, а также, были ли измены со стороны жены, — хозяин кабинета вздохнул и риторически произнёс: — Хотя это и грязное бельё, но покопаться нам в нём необходимо. Может быть всё же на измена где — то на работе происходит? Секретарши, помощницы или ещё кто — то из персонала?..

— Нет. Не на работе, не вне её, о наличии посторонних связей кого — либо из супругов выяснить не удалось. Единственное, что может наводить на мысль о измене, так это упомянутое несколько раз имя некоего Артёма.

— Артёма? Что за Артём?

— Ищем.

— Ясно. А по родственникам? Может быть этот Артём кто — то из родственников? И они его упоминают?

— Среди знакомых и родственников министра люди с такими именами не обнаружены. А вот у Светланы Владимировны, есть родственница в Тульской области внучка которой родила недавно мальчика, которого назвали Артёмом.

— Ребёнок?.. — в задумчивости произнёс председатель КГБ и стал анализировать в слух: — При чём тут ребёнок… может внуков хотят? Так у них, по — моему, уже есть… разве что ещё… не сходится что — то…

— Юрий Владимирович, скорее всего в тех беседах не имеется ввиду младенца.

— С чего такой вывод? — недовольно проговорил хозяин кабинета.

— Щёлоков его называет товарищ Артём.

— Вот даже как. Товарищ… Ну да… Младенца товарищем называть не будут… — продолжал размышлять Андропов. — Артёмом значит ребёнка назвали… ага… Товарищ Артём, товарищ Артём…

Подчинённый ждал пока начальство упорядочит мысли и будет готово продолжить слушать доклад дальше. А начальство тем временем откинулось на спинку кресла и закрыло глаза…

Через пару секунд Юрий Владимирович открыл глаза и сверля подчинённого взглядом спросил:

— А Сталин? Сталина Щёлоков в своём загуле упоминает?

«Вот это да. Как он догадался? Откуда узнал, что имя Сталина не раз упоминал министр? Вот это анализ ситуации! Высший класс! Вот это прозорливость! Вот это мозг!» — восхитился начальством помощник и доложил:

— Так точно Юрий Владимирович. Упоминает. И не раз.

— Что?! — проревел Андропов, вскакивая с кресла. — Он упоминает Сталина, а ты мне тут про младенцев уже пол часа талдычишь!! Что он говорил?.. Говори ё* т*** м***! Х*** ты молчишь! Работники ё****! Почему раньше не доложили?! Министр связан с товарищем Артёмом! Это же заговор ё* т*** м***!! Заговор!

Генерал — майор опешил от такого необычного поведения начальства, от которого в жизни своей он не разу даже дурного слова не слышал, а тут вообще маты, и немедленно продолжил доклад:

— Аналитики подумали, это всё пьяные бредни министра…

— Докладывай!! Не молчи! Аналитики твои х***!! И дай мне сюда стенограмму разговора министра!

Генерал Шаповал протянул стенограмму и продолжил:

— Несколько раз упоминается имя Иосифа Виссарионовича Сталина, а также один раз упоминается имя его сына — Василия. Причём говоря о последнем, Щёлоков обещает всех порвать зубами.

— При чём тут Вася? — не понял Андропов быстро просматривая текст с высказываниями Щёлокова.

— Мы считаем, — решился генерал, — что у Николая Анисимовича белая горячка.

— Гм… ну вы хватили, — успокаиваясь и усаживаясь на своё место произнёс председатель КГБ.

— Да, да, — почувствовав, что угроза миновала осмелел помощник. — Наши эксперты, проанализировав все высказывания министра за последнее несколько дней пришли к выводу, что тот нездорово, и скорее всего у него развивается вялотекущая шизофрения.

— Да вы что, совсем, что ль там с ума походили?! — возмутился хозяин кабинета. — Я видел Николая Анисимовича вчера в Кремле. Мы перебросились парой слов. Я уверен, министр здоров и производит впечатление нормального человека.

— Но эксперты…

— К чёрту ваших экспертов! Они, что хотят сказать? То, что министр внутренних дел СССР сумасшедший?

— Да, — чётка понимая, что его патрон такого ответа не ожидает решился честно доложить генерал, но в последний момент испугавшись за себя и свою дальнейшую карьеру, срочно добавил: — Но я с их выводами не полностью согласен!

— Да как Вы смеете такое заявлять?! Николай Анисимович хорошо справляется с поставленными ему партией и правительством задачами. Грядёт реформа МВД, а вы заявляете он сумасшедший! Ваши аналитики несут чушь, а вы её зачем — то докладываете мне! — со злостью произнёс председатель КГБ, а затем задумался:

«А так ли это плохо, если действительно главный милиционер Советского Союза окажется сумасшедшим? Ведь, если это действительно так, то тут открываются большие перспективы, как для дискредитации самого Щёлокова, так и для дискредитации его друга — Леонида Ильича Брежнева. Если приобщить к выводу плёнки с записями, а также навести «тень на плетень», то окажется, что только нездоровый на голову человек, мог поспособствовать в назначении на должность главного милиционера страны сумасшедшего… О том, что в продвижении друга на пост министра МВД помогал лично генеральный секретарь, знают все, поэтому удар по Щёлокову автоматически ударит и по Брежневу…

Да, перспективы для игры есть. Перспективы огромны и призом в этой игре может быть верховный пост страны. Это дело нужно хорошенько обдумать и всё хорошенько ещё раз взесить. В первую очередь, необходимо найти чёткое объяснение, почему мы прослушивали министра, а уже затем предъявить эти записи в ЦК. Второе, нужно выяснить на какие слова и действия Щёлоков реагирует наиболее болезненно, чтобы в нужный момент использовать это и вывести министра «из себя», дабы тот показал своё истинное лицо — психа. Ну и третье: скорее всего всё это пустое и министр окажется нормальным, поэтому необходимо придумать правдоподобную версию из — за чего КГБ слушало министра МВД.»

Помощник молчал и Юрий Владимирович решил вернуть дискуссию в прежнее русло:

— Хорошо. По поводу психического здоровья министра подготовьте отдельную докладную записку. Кстати, быть может нужно провести обязательное обследование всех членов правительства, под предлогом осеннего обострения болезней у некоторых из ответственных товарищей. Мы не можем жертвовать здоровьем столь ценных кадров от которых зависит работоспособность и благополучие нашей страны, в связи с этим вне плановая диспансеризация лишней не будет. Подготовите по этому поводу предложение.

— Есть, — по — военному отрапортовал генерал — майор.

— Вот ещё. Вы знаете, что у товарища Сталина был друг, который погиб?

— Что — то слышал… — неуверенно ответил помощник.

— Что — то слышал… — передразнил его Андропов. — О таком нужно не слушать, надо знать! Ничего не знаете! У меня складывается впечатление, что вы не соответствуете занимаемой должности!

Шаповал вытянулся по струнке и преданно смотрел на недовольное начальство.

— Был у Сталина друг. Погиб он 24 июля 1921 года при испытании аэровагона, по дороге из Тулы в Москву. Звали его Сергеев Фёдор Андреевич, а партийный псевдоним у него был — товарищ Артём! Понял?! Так вот, Сталин его сына усыновил и воспитывал как своего. Сын товарища Артёма был очень дружен с сыном Сталина — Василием.

— Из Тулы… — эхом произнёс помощник. — И младенец тоже из Тулы…

— Да? — удивился Андропов. — Точно. Ты думаешь может быть связь?

— Я уже не знаю, что и думать… Нужно узнать в честь кого назвали новорождённого. И нет ли у них среди родственников Сергеевых.

— Да! Правильно! Вот и узнайте! — согласился с такой постановкой вопроса Андропов. — Пошерстите в их биографиях. Узнайте, с чего бы это они ни с того ни с сего решили мальчика назвать Артёмом. Это же как минимум непонятно.

— Да, тут есть где развернуться, — также преданно смотря на начальство произнёс помощник.

— Вот и развернитесь! Чует моё сердце, что между этими всеми событиями есть связь и связь прямая… В воздухе витает запах заговора против Советской власти! Вы не находите? — спросил Андропов и поправив очки посмотрел на остолбеневшего помощника.

Вечер. Реакция ансамбля на сдачу экзаменов Сашей.

Сева.

«Во молодец! Во даёт! Взял всё и сдал. Такое впечатление, что он, если захочет, то поучившись в институте год, сможет сдать все экзамены за пять лет!! Просто красавец! Как я рад за него! Молодец, что позвонил, а то ведь все переживают. Все ждут — как он сдаст?! Все на нервах! Эх, как же сейчас все ребята обрадуются!» — радостно думал Савелий, набирая по телефону номер Юли.

— Ало Юля?.. Привет, это Сева.

— Привет. Что — то случилось?

— Случилось! Конечно случилось. Я звоню тебе сказать, что Сашка школу закончил! Представляешь?! Он все экзамены сдал на отлично! Представляешь?!

— А я знаю, — ответила собеседница.

— Знаешь? Откуда? Он и тебе позвонил?

— Нет. Он мне не звонил. Мне ромашка сказала.

— Кто? — удивился Сева.

— В смысле хризантема, — поправилась та.

— А. Понятно. Ну ладно. Пока. Мне ребят ещё нужно обзванивать.

— Пока.

«Ромашка, которая хризантема… Интересно, что бы это значило.»

* * *
— Ало.

— Алло.

— Привет Дим, эта Сева.

— Здорова.

— Сашка экзамены сдал. Представляешь?

— Представляю. Хорошо. Молодец. Когда проставляться будет не знаешь?

— Эээ… Не знаю.

— Ну как узнаешь, то не забудь набрать. И кстати, скажи ему, что проставляться нужно не вином, а водкой.

— Почему именно водкой?

— Да, у меня от вина изжога последнее время…

* * *
— Антон здравствуй.

— Кто это?

— Это Савелий.

— Савелий?.. Ах, Сева… напугал ты меня… Привет. Ты чего хотел. Я сплю. Мне сегодня в ночную.

— Сашка экзамены сдал.

— Хорошо. Старик, мне поспать нужно. Всё. Пока.

«Вот же блин. Неудобно получилось… Совсем наверное его на работе замучили…»

* * *
— Алло. Кеша, это ты?

— Ну не ты же!.. эээ…

— Привет!

— Привет от старых штиблет… Эээ… Чё…

— Саша экзамены сдал.

— И чё…эаэээ…

— Да просто. Хотел тебе сообщить.

— Да…..а… аээ… э… идите вы все со своим… эээ… Сашей?.. Я в рот всех… эээ… я ***** ****** и вас тоже ***** …эээвэээв…ээывэ…

— Пока.

«Всё ясно. Он вдугаря пьян. Больше дураку, звонить никогда не буду. Я думал он изменился, а на самом деле стал ещё хуже. Надо было, наверное, ему ещё сильнее тогда долбануть..»

* * *
— Привет Мефодий.

— «При» и, «ве» и, «т» и, «четыре» и.

«Во молодец. Во как Саша на него повлиял. Даже дома после работы занимается — «ставит» темп.»

— Занимаешься? Извини, что отвлекаю. Я звоню сообщить, что наш Саша сдал экзамены.

— «Хо» и, «ро» и», «шо» и, «четыре» и.

— Всё. Пока. Извини, что отвлёк. До свидания.

— «До» и, «сви» и, «да» и, «ни» и … «раз» и … Эээ… тут же пять тактов… Тьфу ты ё* сбился! Понял короче… Давай, пока… «Раз» и, «два» и, «три» и, «четыре» и… «пять» и… Пять? «И»?.. Да что ж такое — то!! …

Вечер. Дом.

Позвонив Севе, я прошёл на кухню и сел за праздничный стол, который накрыла мама. Кроме «обычных» всевозможных вкусностей, которые присуще основной массе праздных столов: колбаса сервелат, салат оливье, квашеная капуста, солёные огурчики, красная рыба, сыр, варёная картошка, жаренная курица, также присутствовал и торт «Птичье молоко», который к моему удивлению продавался не только в кондитерской при ресторане «Прага», но и в обычном продуктовом магазине. Практически всю эту кулинарную красоту, мама получила в продуктовом «заказе» на прошлые недели, который выдавали на работе.

Я рассказал, как проходили экзамены и о их успешной сдаче. Она была очень рада за меня и даже немного всплакнула, пожурив, что её сынулька слишком быстро повзрослел.

Я сказал, чтобы она не расстраивалась, так как сынулька хотя и немного повзрослел, но уезжать от неё никуда и никогда не собирается и поэтому в меру своих сил, как и прежде, будет ей ещё очень долгое время мотать нервы с той же периодичностью, или даже чаще.

Она мне сказала, что я неблагодарный поросёнок, на что я возразил в том смысле, что я хоть и поросёнок, но очень благодарный и аргументируя это поцеловал мою любимую мамочку в щёчку. Она взъерошила мои волосы, чмокнула меня в ответ и весело смеясь положила мне на блюдечко кусочек вкусного торта.

* * *
Когда ложился спать, то подумал: а не сильно ли я застращал семью Щёлоковых? Может быть нужно было как — то помягче. Ведь после прочтения тех писем, в которых фактически описан бесславный конец как их семьи, так и СССР в их сознании может сложиться очень пессимистическая, депрессивная атмосфера, которая вряд ли будет способствовать продуктивному образу мышления.

В той жизни они оба совершили, пусть и ужасный, но всё же поступок, на которой способны не многие, поэтому в том, что они могут сделать нечто подобное и здесь я не капли не сомневался. В связи с этим оставался открытым вопрос: не напугал ли я подопечных вывалив им «на голову» всё сразу.

Конечно, они фронтовики, они прошли огонь и воду, вместе с медными трубами в придачу, тем не менее… уж не слишком — ли резкий переход оказался, от счастья к грядущему несчастью? Смогут ли они правильно переварить и усвоить всю информацию о «трагическом» ближайшем будущем?.. Конечно, шока — терапия может и помочь, но может и навредить, дав совсем не тот результат, на который я рассчитывал.

Во истину: многие знания — многие печали. Как бы такое воздействие не стало бы для них фатальным!

«Саша. А почему нельзя было подумать об этом раньше? Разве это правильно, так над людьми издеваться?» — задал я сам себе вопрос.

«Не знаю. Может и неправильно. Но сделанного не воротишь,» — ответил сам себе я и заснул.

Глава 14
9 сентября. Пятница.

Проснулся в семь часов утра. На душе было неспокойно. Сходил в ванну, оделся, поставил на плиту чайник и прислушался к себе.

«Что со мной? Какое — то чувство тревоги. Что — то не так? Но что? Вроде бы всё в порядке. Мама дома, она сегодня работает в ночную. У меня тоже вроде как всё нормально. Может, что с бабушкой? Да вряд ли. Она в той реальности прожила достаточно долго, поставив меня на ноги, так почему сейчас с ней должно что — то произойти? Да и соседи бы сообщили если бы что — то случилось. Тогда что же меня так гложет?..»

Не придя ни к какому определённому выводу о причине волнения, я решил нарезать себе бутербродов к чаю. Встал с табуретки и прежде чем открыть холодильник включил радиоприёмник.

Он был настроен на «Голос Америки» и сразу же начал «шуршать» забивая голову с утра пораньше ненужным шумам — помехами.

Эти голоса спецслужбы Советского Союза глушили как могли, засоряя эфирную частоту всевозможным хламом, но тем не менее «голоса» пробивались, и большая часть советской «интеллигенции» их постоянно слушала.

Ежедневно впитывая в себя «демократические», «толерантные», «общепринятые» ценности «светлого» «свободного» западного мира, она, как и положено интеллигенции их впитала, а затем показала своё истинное лицо устроив нам гласность и перестройку. В результате такого показа половина страны толерантно исчезло, а сама страна перестроившись чуть не померла в агонии.

Поморщившись от шума, я решил покрутить ручку приёмника и найти радиостанцию «Маяк», где как раз в это время должна была начинаться утренняя гимнастика, но тут приёмник видимо устал шуршать, и радиостанция «голос Америки» вполне себе чисто завещала:

— Внимание! Внимание! Говорит радиостанция «Голос Америки»! Сенсация! Из Советского Союза сбежал вместе с семьёй высокопоставленный чиновник.

«Ни фига себе! В той жизни я что — то не припомню, чтобы что — то подобное происходило,» — обалдел я и стал внимательно слушать радио уставившись на аппарат.

— Внимание! Внимание! Сенсация! В страны свободного мира от кровавого большевистского режима бежал министр внутренних дел СССР Николай Щёлоков, — захлёбывался от радости радиоведущий.

Ноги мои подкосились, и я как стоял, так и сел прямо на пол…

— Внимание! Внимание! Сейчас вы услышите сенсационное интервью, которое дал министр МВД СССР нашему корреспонденту.

Я перестал дышать и уставился на приёмник.

Корреспондент: Как долетели Николай Анисимович?

Министр: Хорошо. Нормально.

Корреспондент: Добро пожаловать на гостеприимную Великобританскую землю.

Министр: Спасибо.

Корреспондент: Расскажите пожалуйста. Вот вы решили пойти на столь отчаянный шаг — покинуть ужасную античеловеческую страну. Вам было страшно?

Министр: Конечно, но поговорив с супругой мы решили взять детей и пойти на это, иначе нас там бы ждала только смерть.

Корреспондент: Расскажите, как это произошло?

Министр: Вчера вечером я, вместе с семьёй прилетел в Германию для дружеской встречи с министром внутренних дел ГДР. Там нам удалось оторваться от сопровождающего нас кортежа, и мы скрылись в одном доме в Берлине, где по подземному ходу попали в ФРГ. Ну а оттуда чартерным рейсом на самолёте мы вылетели в Лондон. И вот мы тут.

Корреспондент: Очень хорошо. Как вас тут встретили?

Министр: Встретили нас замечательно. Я уже имел беседу с послом Соединённых Штатов Америки, и мы обсудили с ним наше дальнейшее сотрудничество.

В горле всё пересохло и очень захотелось пить.

Корреспондент: Уже не у кого не вызывает сомнений тот факт, что советский кровавый режим душит свободу и равенство в стране, которая воевала вроде бы как против тоталитаризма во Второй Мировой Войне. Вы же тоже были участником той войны?

Министр: Да был.

Корреспондент: Так вы можете подтвердить или опровергнуть этот ужасный факт?

Министр: Да могу.

Корреспондент: Ну…

Министр: Какой факт?

Корреспондент: Факт, что свободы в СССР нет.

Министр: Да свободы в СССР нет и это факт!

Корреспондент: Быть может вы ещё что — то хотите сказать?..

Министр: Безусловно!

Чуть прошуршав бумагой…

Министр: Уже не для кого не секрет, что советский режим душит свободу и равенство в стране….

«Мля… а у них там накладочка произошла, — порадовался я неудаче противника. — Наверняка наши ведут запись эфира и этот факт может быть освещён как то, что Щёлоков работает под контролем!»

Министр: … которая вроде бы воевала против тоталитаризма. Сейчас же «тюрьма народов», именно так я теперь буду называть свою бывшую родину… так вот… тюрьма народов находиться под контролем кровавых маньяков и убийц! Во как!

Корреспондент: Ого как вы смело!

Министр: А то! Мы ещё и не так можем!

Корреспондент: Прошу вас.

Опять зашуршали бумагой.

Министр: Именно здесь, в стране свободы и демократии я решил дать вам интервью.

Корреспондент: Замечательно. А что вас натолкнуло на мысль о побеге?

Министр: Кровавый режим, диктатура взяточников и чиновников, а также несогласие в международных вопросах.

Корреспондент: Просто прелестно.

Министр: А можно я теперь своими словами скажу?

Корреспондент: Эээ… своими? Эээ… конечно, но эээ… подумайте хорошо и скажите…

Министр: На самом деле к решению о эмиграции меня подтолкнул один товарищ и я хотел бы к нему сейчас обратиться, потому как уверен он нас слушает.

Корреспондент: Прошу…

Министр: Товарищ Артём, а точнее будет сказать — Саша Васин. Спасибо тебе большое за то, что ты предупредил меня о том какая трагедия ждёт мою семью в вашей стране. Сейчас я в стране истинных демократических ценностей и предлагаю тебе тоже бежать. Я уже говорил с сотрудником ЦРУ — Джоном Смитом и они с удовольствием готовы помочь тебе эмигрировать из «Мордера». Для этого тебе достаточно прийти в посольство любой страны свободного мира и сказать, что ты пришелец из будущего. Они всё сделают и переправят тебя. Та информация, которую ты мне передал уже обрабатывается и в скором времени поможет нашим друзьям смести античеловеческий советский режим.

Корреспондент: Браво! Лучше и не скажешь! От себя мы тоже хотим добавить: Саша Васин, Америка ждёт тебя.

«Вот же б**!! — в горле стоял комок. — А откуда они мою фамилию — то узнали?! Вот это подстава! Феерический п*****! Походу дела пора мне «на соскок». КГБ уже наверняка по мою душу выехало. И куда мне бежать? Неужели и правда в Америку? Жесть какая — то…»

Министр: А можно я теперь, вместе со своими новыми друзьями несколько лозунгов озвучу?

Корреспондент: Конечно. Прошу Вас.

Неимоверным усилием я заставил себя встать с пола и подойти к приёмнику.

Ну а в эфире тем временем уже начиналась вакханалия. Министр стал выкрикивать лозунги….

Министр: Брежнев вор!..

Хор новых демократических друзей: Брежнев вор! Брежнев вор!..

Я перестал дышать.

Министр: СССР без Брежнева!..

Хор новых демократических друзей: СССР без Брежнева! СССР без Брежнева!..

У меня широко открылись глаза.

Министр: Брежнев уходи!..

Хор новых демократических друзей: Брежнев уходи! Брежнев уходи!..

Я схватился за голову.

Министр: РСФСР будет свободной!..

Хор новых демократических друзей: РСФСР будет свободной! РСФСР будет свободной!..

Ноги опять подвели, и я упал на пол.

Глава 15
Я лежал в кровати весь мокрый, в холодном поту, с открытым ртом и пытаясь отойти ото сна в ужасе тупо глядел в потолок…

— Мля… Что это было?..

«Что это мать его?! … Что это за бред?!»

Мысли пытались организоваться во что — то наподобие разума, но не могли…

Великий «изменитель» будущего лежал на диване в испарине и охреневал от понимания и непонимания того, как такое могло произойти и произошло ли это на самом деле?!

Я покосился на приёмник, который, как и положена приёмнику в этих временах стоял в комнате, а уж ни как ни на кухне, ибо кухни в этом времени были столь маленькими, что такая «мандула» туда просто не влезла бы.

На улице начинало светать…

«Приёмник на месте… Я на кухню его не относил… значит… сон?.. Но… Америка… Америка!.. ё — «маё» …»

Пролежал я в неподвижности как минимум час…

* * *
Встав с постели и утвердившись о мысли, что это был кошмарный сон, я на всякий случай включил аппарат.

Приёмник работал на частоте радио «Маяк». Зачем — то покрутил ручку и выключив проклятую «мандулень», которая чуть недовела меня до инфаркта я на ватных ногах, ступая по полу словно новообращённый зомби двинулся в сторону «ватер клозета» …

В коридоре увидел маму.

— Проснулся «соня»?! Чтой — то ты сегодня на свою пробежку не пошёл? Проспал зарядку — то? Доброе утро, — приветливо произнесла она.

— Привет мама, — проговорил, а скорее даже прохрипел я голосом прокуренного зомби.

Она удивилась и поинтересовалась: не заболел ли я?

Я помотал головой, но ускользнуть от профессионального врача не получилось.

Осмотрела моё горло, потрогав лоб и заставив померить температуру, мама, удовлетворённая проведённым медосмотром, пошла готовить завтрак, а я проследовал к первоначальной цели, пытаясь всё выкинуть из головы и успокоиться.

* * *
После вкусной трапезы более — менее пришёл в себя и поблагодарив мамулю пошёл одеваться.

— Саша! Что это за вещи? Зачем тебе такой большой рюкзак и сумка? Что в них лежит? И откуда они взялись? — увидев сумки, стоящие в комнате за занавеской, приступила к допросу следователь по особо важным делам.

— Ах эти, — как ни в чём не бывало произнёс примерный сын, коря себя, за то, что забыл расфасовать «баулы» под диван и на антресоль. — Это кассеты мам. Кассеты.

Набиты «баулы» были «товаром» под завязку и на вид очень напоминали сумки из «барыжных» девяностых, которые бы очень подошли «челночнику» — барыге, коих в те годы развелось в огромных количествах.

— Что за кассеты? Откуда?

— Сева купил. Вот собрался раздать несколько штук одноклассникам в школе.

— Что, всей школе что ли? Ты все деньги, которые выиграл в лотерею потратил на них? — удивлённо произнесла родительница, не скрывая своего недовольства тем фактом, что её сынишка решил прорву денежных знаков пустить «по ветру».

— Нет мам, ты что… Это кассеты ребят — нашего ансамбля. Моих тут двадцать штук. Несколько штук друзьям дам, парочку учителям и директору школы. Плюс несколько экземпляров я ещё в филармонию хотел занести.

— Ну раз так, — с сомнением в голосе произнесла прокурорша, — занеси конечно, только и мне дай тогда одну кассету. Я на работе подругам покажу. От зависти лопнут.

«Блин… «палево» … Надо что — то делать… Не надо ей пока никаких кассет.»

— Конечно оставлю записи и нам. Только их переписать ещё нужно, — произнёс я и быстро сменил тему. — Кстати мамуль. У меня сегодня концерт!

— Концерт? — удивилось она, переведя взгляд с «товара» на меня.

— Ну да…

— Как концерт? Где? А почему ты мне не сказал? Я бы отпросилась на работе и тоже послушала, — сказала она и достала из косметички помаду. — Ты мне не говорил.

— Говорил мам… — начал беззастенчиво врать я, ибо, наверное, действительно не сказал, забыл. — Да… и какая разница — то, обычный школьный концерт. Сколько ещё таких будет…

— Ну… ладно… Только следующий раз обязательно напомни мне заранее, — в задумчивости произнесла мамуля и отойдя от трюмо стала собираться на работу.

* * *
Мама ушла на работу, а я обдумав решил отменить нафик наметившийся было утренней отдых и до обеда погулять по школам Пролетарского района города всё с той же целью — распространение записей.

Перед выходом набрал Армену. Тот оказался дома, но тоже торопился, вероятно собираясь на работу.

— Саша, мне некогда. Я уже опаздываю. Говори, чего хотел…

— Хотел поблагодарить за прекрасно организованные экзамены, — съязвил благодарный мальчик.

— Да не за что, — как не в чём не бывало ответил собеседник и я от такой наглости охренел.

«Хоть извинился бы… а то как будто, так и надо… Кто вообще в таком возрасте смог бы сдать такое, что сдал «бедненький», ну или богатенький Саша? Кому это по силам? Анатолию Вассерману? Ну если только ему…»

— Спасибо конечно, но всё же можно было бы обойтись и одной комиссией, а не двумя и уж тем более не тремя. Зачем такое большое количество людей напрягать? Хватило бы и меньшего числа приёмщиков.

— Каких приёмщиков? Какие двумя — тремя?.. Ты о чём вообще говоришь? — удивился тот.

«Хм… Играет или нет? Непохоже вроде… ну или я ничего не понимаю и в нём пропадает великий актёр… Хотя там, где он крутится, ещё и не таким актёром нужно быть чтобы остаться у кормушки.»

— Я говорю о том, что незачем было три комиссии засылать на приёмку. И незачем было меня там «мариновать» до вечера, — зло сказал я.

— Гм… — в задумчивости произнесли на том конце провода. — Мне доложили, что всё прошло штатно…

— Вас обманули Армен Николаевич!

— Гм… Ну, раз так… — обретая командирские нотки в голосе произнёс собеседник, — я разберусь. Не нервничай. Ты же экзамены сдал? Всё?! Значит всё хорошо! Я узнаю и тебе сообщу, что там за комиссии, лишние такие. Разберёмся.

— Разберитесь конечно, но сути это не меняет. Странные у нас договорённости. Не так я понимал «халявную» сдачу экзамена.

— Нормальные у нас с тобой договорённости. Хватит нервничать. Вечером поговорим. Расслабься. Отдохни. В кино сходи или в кафе — мороженное. Деньги же у тебя есть? Есть? Вот и отдохни. Ты теперь свободный человек и отдохнуть имеешь полное право.

— Хм… — на это раз неопределённо произнёс свободный человек, косясь на «баулы».

— Кстати, хорошо, что позвонил. У нас сегодня очередная вечерняя встреча с тем, о ком ты просил. Я договорился на семь вечера там же. Действуем по той же схеме. Ты приезжай к половине восьмого.

— Замечательно. Договорились. Надеюсь успею…

— Эй, эй. Это тебе не неизвестные актрисы. Тут ты обязательно нужен. «Первым делом самолёты. А девушки потом», — напомнил мне Армен. — И к тому же, какие у тебя могут быть дела? Ты же не учишься уже.

— Да, директору с дуру пообещал сегодня в школе концерт для ветеранов устроить. Теперь вот жалею.

— Концерт? Ты? А почему жалеешь? — ещё больше удивился собеседник.

— Потому, что днём неудобно. День напополам ломается и многое из того, что наметил не успеваешь сделать.

— Это да, но ведь для ветеранов сделать концерт это ты хорошо придумал. Для ветеранов — дело святое. Во сколько начало?

— Всё это феерическое шоу начнётся в три, но тебя не пустят, — поняв куда клонит собеседник сказал «хорошо придумавший», жалея, что проболтался. — Там ветераны и кто — то из райкома…

— Почему не пустят? Пустят. Скажешь, что я твой дядя.

— Дядя? — переспросил я, обалдевая от детской непосредственности визави.

— Ну не тётя же, — хохотнул тот и продолжил издеваться над сироткой. — Дядя, по отцовской линии. В общем мы с Феликсом подъедем.

«Вот же б** не успел одного дядю отвадить другой «нарисовался хрен сотрёшь»! Ещё и помощник его мутный… Или кем он там ему приходиться…»

— Подъезжай конечно… только приезжай один. Не надо с собой Феликса тащить. Не нравится он мне, — сказал я вспомнив безжизненные акульи глаза «гэбэшника».

— Почему?

— Стрёмный какой — то, — ответил я и поспешил поправиться, перейдя на «Вы»: — Я понимаю он Ваш друг, но …

— Стрёмный ты считаешь?.. Гм… Очень может быть ты и прав… — в задумчивости протянул Армен. — Ладно, я тебя понял. Короче говоря, в два двадцать буду у твоего дома. Пока.

— Пока, дядя, — сказал я повесил трубку злясь на себя.

«А не зря ли я вот так в «цвет» рассказываю о своих мыслях одному товарищу, о другом товарище? Ответ может быть только один — конечно зря! Чтой — то я за своим языком стал совсем плохо следить. Нехорошо это!.. «Хренова» дело может кончиться! Потерял ты Саша бдительность! Немедленно найти и вернуть её на место, пока не стало слишком поздно! И кстати я с ним на «Ты» или на «Вы». Надо бы утрясти вопрос, а то какая — то фигня в разговоре получается.»

Отчитав себя по всей строгости закона, вздохнул и подняв с пола рюкзак закинул его себе за спину. Затем взял сумку в руки и поехал на «дело». Концерт — это потом, а сейчас меня ждала «Пролетарка».

* * *
Домой вернулся в два часа дня раздав почти весь «товар». Быстро ополоснулся, перекусил, взял гитару в руки и выйдя на улицу направился к Армену, который курил, поджидая меня у своего автомобиля.

— Ну здорова академик! — весело произнёс он, когда я приблизился.

— Здорова, — сказал я, пожимая в ответ руку визави. — А почему академик?

— Академик, а кто же ещё?! Именно так тебя охарактеризовали все члены комиссии за исключением только одной учительницы, которая сказала, что ты хоть и умный школьник, но в девичьих душах совсем не разбираешься и посоветовала тебе перечитать Льва Николаевича Толстого ещё раз. После чего добавила: что бедную девочку нужно пожалеть и она не псих. После чего убежала, а я так и не понял, о чём это она говорила? Что за психи?

— Да так, неважно. Пошли, а то опоздаем, — сказал я показывая собеседнику направление.

— Ну расскажи. Интересно же, — пристал тот. — Что за девочка? Когда ты её обидеть успел?

— Да это «белоэмигрантка» «Анну Каренину» вспомнила. Кстати Армен на «ты» или на «вы»?

— Давай между собой на «ты», а так пока на «вы», — ответил он и поторопил: — Так что там с как ты её назвал: белоэмигранткой? И причём тут Каренина? Ведь она в бело эмиграции не была.

Солнышко светило, травка зеленела, птички пели, настроение было отличное и, хотя портить его не хотелось, однако «благодетелю» можно было и поведать «что по чём» …

— Дело было там так… — вдохнул я и принялся за повествования о возникшем разногласии в понимании изученного материала, которое возникло между учеником и учителем.

По мере того как история развивалась мой и без того жизнерадостный попутчик перестал улыбаться… и приступил к ржанию.

Я рассказывал, а мой собеседник натурально ржал как лошадь пугая прохожих… Он весь пошёл пятнами и каждые три секунды сгибаясь от хохота причитал:

— Ой не могу! Ой п***! Ой погоди….

Я же говорил ему:

— Армен хорош. Пошли. Опоздаем же! Неудобно!

А тот отвечал:

— Ой ну ты даёшь! Ой не могу!.. Ой мамочки я сейчас умру!..

После того как я понял, что за десять минут мы прошли максимум пятьдесят метров и такими темпами мы подойдём к школе лишь в полночь, прекратил повествование и замолчал, но «хохотунчика» это не смутило, ибо, пройдя несколько метров согнувшись он распрямлялся и прыснув:

— Бело эмигрантка!.. Ахахаа… — согнулся от смеха вновь.

Через пять минут я решил сходил в продуктовый магазин, где купил для «пациента клиники» которого пробило на «ха — ха» минеральной воды.

Блин я конечно смешно рассказал, но не настолько же… Если такое бы происходило в светлом будущем я однозначно бы поставил такому товарищу диагноз: «под чем — то». Неважно, что там: колёса или ещё какая дурь, но однозначно — этот гражданин неадекватен и находиться в наркотическом опьянении. Но тут… разве тут курят или колются?

«А то! — ответил я сам себе на риторический вопрос. — Да ещё как!..»

«Что — то не припомню… Хотя…»

«Что там припоминать — то? Владимира Семёновича Высоцкого одного достаточно вспомнить. Да и в советских детективных фильмах морфий «на малинах» часто упоминается.»

«Вот это да… Неужели правда Армен наркоман? Это многое меняет, ибо наркоманов я ненавижу,» — подумал я, рассматривая корчившегося знакомца.

«А ты вспомни откуда гражданин. Там наверно на каждом шагу растёт по три куста.»

«Не знаю… Когда там был не замечал, что растёт… Точнее наверное будет сказать не обращал внимание.»

«Жаркая республика… вот и растёт.»

«Это вроде в Таджикистане растёт, а в Армении нет,» — пытался я «уцепиться за соломинку».

«Везде растёт. Ты посмотри, как гражданина «плющит».»

«Блин. Точно!» — сказал я сам себе и ещё более пристально стал рассматривать гастарбайтера который обхватив голову руками сидел под деревом и «хрюкал».

— Армен. Я пойду наверно, а ты подходи как успокоишься. Вон там школа. А то опоздаю. Неудобно. Ветераны же.

— Не, не. Всё. Пошли вместе. Я в норме. Просто ты так рассказал смешно… — сказал он, встав и открыв воду ключами, после чего жадно, большими глотками опустошил содержимое бутылки. — Ох… хорошо. Всё, я успокоился. Ну что идём? А то опоздаем! Неудобно, — решил «протролить» меня подозреваемый.

Я присмотрелся. Вроде не под «кайфом» … Зрачки на месте, лицо бодрое, розовое. Может действительно я неплохо рассказал историю вот он и развеселился?.. Очень даже может быть…

Тем не менее всё равно, реакция на рассказ странная, а посему нужно будет проявить бдительность и пристальней присмотреться к товарищу, а вдруг «оборотень в погонах» — сразу «на*** с поезда» и если не отвяжется, то вполне сможет повторить судьбу непонятой мной Анны.

* * *
Испив воды, путники продолжили свой нелёгкий путь, который сначала казался пустяковым…

— Послушай Саша, а чего ты, кстати говоря на экзаменах то так напрягался? — поинтересовался Армен.

— Ну ничего себе ты вопросы задаёшь, — удивился я хладнокровию собеседника. — А что было делать то? Как вообще получилось так, что комиссий было три?

— Ха, — опять хохотнул собеседник и тут же посерьёзнел видимо вспомнив, что сегодня он уже вдоволь насмеялся. — Это наш косяк. Извиняюсь. У нас там молодая секретарша всё напутала. Ей дали задачу напечатать приказ и отнести на подпись, а она дабы выслужиться напечатала в трёх экземплярах и отнесла. Там подписали и разослали куда следует. Это хорошо ещё, что та дурочка только три экземпляра напечатала, а скажем не десять. Вот бы смеху было… и кипиша. А так всё утрясли и сослались на ошибку. Бывает…

— А зачем она выслужиться то хотела? — поинтересовался я.

— Выговор у неё был, вот и расстаралась. Дурочка конечно, но нужно сказать очень симпатичная, — мечтательно произнёс он, но вероятно вспомнив, что беседует со школьником продолжил: — Хотя там ещё один момент был интересный. Дело в том, что каждая комиссия подумала, что проверяют именно их на проф пригодность, вот они и пытались всеми силами показать свою компетентность перед коллегами и тебя завалить. Ты не представляешь, как они были обрадованы, когда им объяснили, что все они компетентны и никого не уволят. Кстати эту любительницу Толстова хотят уволить из — за склочности характера, вот она и решилась тебя по полной программе опросить.

— Интересно…

— Ага. Но наши там были и в конечном итоге ты бы всё равно сдал. Так что переживал напрасно… И ещё… все были поражены глубиной твоих знаний. Да, да, не ухмыляйся. Так и сказали: «Мы, — говорят, — просто в восторге от всесторонних знаний этого юноши.» Так, что ты молодец! Не подвёл и всех удивил. Теперь «комар носа не подточит», потому как все видели, что ты всю программу знаешь «на зубок». Нужно сказать, что так получилось даже лучше, чем могло бы быть…

— «Комар носа не подточит» … — повторил я эта фраза вызвала у меня другую ассоциацию и тоже с комаром. Я вспомнил свой первый день в этом новом — старом мире… Как знать выжил бы я, если бы не «грёбанный» комар, который решив «съесть» жертву изнутри залетел мне в рот, после чего я кашляя очнулся в детском теле. Быть может и не выжил, а задохнулся бы вот и всё. Так что комары — это конечно хорошо, но …

— Ты меня слышишь? — услышал я голос обращавшегося ко мне Армена.

— Слышу. Что?

— Я говорю: тебе какие предметы сложно сдавать было?

— Мне?.. Да никакие. Все нормально… Разве, что…

— ?..

— Биологичка странная какая — та…

— Кто? — удивился собеседник и его смешливый тон мне не понравился.

— Учительница биологии.

— И почему она тебе показалась странной? — невинным тоном поинтересовался Армен лыбясь в тридцать два зуба, и я заподозрил неладное.

Я рассказал…

— Ахаха… Это я… Это я её подколол. Ахаха… — вновь засмеялся собеседник и я очень обрадовался, тому факту, что на этот раз он засмеялся «умеренно» — без красных пятен на лице, соплей, слёз и сгибаний.

— Погодите вновь ржать Армен Николаевич! — решил я одёрнуть вновь разошедшегося гражданина. — Внятно расскажите пожалуйста: какую роль в данном инциденте играете вы.

— Ох… На весь год насмеялся за сегодня, — вздохнул визави. — Понимаешь, там, когда я договаривался, была одна учительница. Она подошла ко мне и спрашивает: что лучше спросить у ученика, что бы тот точно ответил на поставленный вопрос. Я поинтересовался какой предмет барышня ведёт и узнав, что биологию посоветовал: спросите о сперме. Тётка вся покраснела, застеснялась и удалилась из кабинета.

— Так что в этом смешного? — не понял я.

— Да не то бы что бы смешного, просто вчера она подошла и сказала, что свой вопрос она задала. Я сначала не понял, что за вопрос, но она намекнула, что о сперме, после чего раскраснелась и убежала… Я блин, долго потом не понимал, что она хотела мне этим сказать. Представляешь, подходят к тебе и говорят такое… Я подумал намекает что ли на что… Пытался её вспомнить думая, что у меня с ней что — то было, но так и не вспомнил. Не поверишь, пол ночи маялся, что за намёки про сперматозоиды такие. Мучился, мучился, пока сегодня утром случайно не вспомнил тот разговор. Представляешь? Вот дела думаю. А сегодня узнал ещё, что у женщины этой на личном фронте не очень. Стеснительная. Хоть и биологичка.

— Ну так помогите ей! — воскликнул я.

— Как? — не понял собеседник.

— Со сперматозоидами конечно. Как ещё — то. Мне она показалось довольно таки привлекательной учительницей. Так действуйте! Всё в ваших руках!

Тот опешил…

— Не, — пошёл в отказ «Николаич». — У меня другая женщина есть, да и жена…

«Ну спасибо тебе, что рассказал. Если что напомню этот разговор. Попробуй теперь только хвост распушить перед мамой… я тебе распушу…»

Мы прошли в тишине несколько минут.

— Слушай, Саша, скажи пожалуйста: как так у тебя получилось всё сдать? При чём сдать так, что даже учителя все были поражены, — вдруг ни с того ни с сего спросил попутчик.

— Всё лето занимался. Вот и сдал, — пояснил я свою легенду гражданину.

Мы помолчали.

— И музыка у тебя получается… и предметы ты все знаешь… ты по всей видимости, наверное, гений. Просто гений вот и всё… — как — то буднично размышлял вслух Армен.

— Вряд ли, — решил отказаться от лавров «просто гений». — Я поставил себе цель вот и иду к ней.

— Цель? И какая у тебя цель Саша? — остановился собеседник и посмотрел на меня, а я посмотрел на часы.

Ещё было время поэтому я тоже остановился и ответил:

— Вообще — то это секрет.

— …

— Но вам, по старой дружбе и для закрепления сложившихся дружественных отношений я его раскрою, — проговорил агент 007 и подойдя ближе к слушателю медленно, по слогам произнёс: — Я хочу стать великим, причём великим, если не во всём, то очень во многом.

— …

— Не заморачивайтесь над услышанным, но это почти правда.

— Почти? — поймал меня за язык визави.

— Конечно почти, ибо всю правду не знает никто. Даже я. Пойдёмте, а то опоздаем на шоу, — напомнил я цель нашего похода спутнику.

— Та знаешь Саша, — пойдя со мной рядом в задумчивости проговорил Армен, — мне кажется у тебя это получиться. Нужно держаться к тебе поближе, глядишь и дяди Армену кусочек торта перепадёт. Поделишься?

— Да могу и большим кусочком поделится, я не жадный. Торт любят все, но не все умеют его есть. Главное, чтобы тот, с кем делятся не забывал чей торт он кушает и не старался «есть в три горла», — резко сказал я.

— Я что — то не так сделал? — напрягся «дядя» по отцовской линии.

— Да нет. Это я так просто — философствую… Замутим торт и надеюсь он будет вкусен нам всем, — весело произнёс я, выводя визави из задумчивости. — Однако мы пришли. Как говориться: show must go on.

— Что? — не понял собеседник, удивлённо посмотрев сначала на меня, а затем по сторонам.

— Шоу должно продолжаться. Нас ждут великие дела! — продекламировал будущий великий и прошёл в школьный вестибюль.

Глава 16
У входа в актовый зал стояли два «цербера» которые не пропускали внутрь страждущих, коих нужно сказать у дверей столпилось довольно — таки много. «Церберами» являлся физрук и завуч, а страждущими были милые дети, которые вместо того, чтобы идти домой и делать уроки решили проникнуться искусством.

«Милые дети», увидев меня загалдели и немедленно попытались присоседится к нам, дабы попробовать «проскользнуть» под шумок, но «стража» не дремала и «не пущала». Проведя небольшой диспут с охраной, мне всё же кое — как удалось прихватить с собой трёх человек из класса, который «забыли контрамарки дома». Естественно среде «прихваченных» оказалась, и моя «липовая» секретарша с которой сижу, а точнее сказать уже не сижу, за одной партой, потому, как если бы я этого не сделал, то скорее всего на улицу бы мне стало выходить просто опасно — могли бы съесть.

К моему глубокому удивлению зал оказался полон зрителей. Я надо сказать такого скопления народа не ожидал, ведь я собирался выступать перед небольшой делегацией ветеранов, а не устраивать огромный концерт.

Через несколько минут нашёл этому объяснение. Половина людей, пришедших послушать юное дарование были ветераны и товарищи из райкома партии, а другая половина слушателей являлась учителями из соседних школ, которые в прошлый раз по тем или иным причинам не смогли попасть на моё выступление. Также, кроме них в зале присутствовали два милиционера — сержант и лейтенант, которые каким — то неведомым образом вероятно тоже затесались в стройные ряды «музыкальных эстетов».

«С райкомовскими они что ли для проформы пришли, или, это участковый своего сотрудника решил приобщить к музыке в рабочее время?» — подумал я и оставив Армена, пожелавшего мне удачи, пошёл к сцене.

Увидел учительницу музыки и поздоровавшись спросил: когда «начинаем КВН»?

Та обрадовалась мне как родному и ответила, что «всё в ажуре» и можно уже начинать.

Подошёл нервничающий директор и поинтересовался складывающейся военной и политической обстановкой: все ли готовы?

Мы отрапортовали: так точно! Готовы!

Тот немного успокоился и напутствовал нас странными, применимо к данной ситуации словами:

— Ну, в добрый путь!

Мы поблагодарили и «музычка», которая сегодня исполняла роль конферансье, взяв у меня список песен, пошла объявлять первую композицию.

— Итак, мы начинаем наш концерт. Сегодня, в этот замечательный день… — неожиданно не по — солдафонски начала свой монолог учительница, а я, глядя на сидевшего в первом ряду «хряка» пытался вспомнить Ф.И.О. нашего райкомовского руководителя.

Думал, думал и понял, что не знаю ни его имени, ни его фамилии… однако мне он сразу не понравился.

«Товарищ Мясоедов пока доволен», — подойдя к нам прошептал сутулый мужичок в сером костюме директору на ухо, после чего увёл обрадованного и изрядно потеющего Петра Семёновича в «правительственную ложу».

«Так значит ты Мясоедов… — думал я не переставал смотреть на гражданина, который вальяжно расположился на трёх стульях, ибо на два его седалище вряд ли бы уместилось.

— … в этот прекрасный день… — говорили с трибуны, но меня интересовал местный начальник и я пытался составить его физиогномический портрет.

«Да вы дорогой товарищ скорее всего совсем нам не товарищ и уж тем более не дорогой, — раздумывал я, наблюдая как «жиробас» не обращая внимания на сцену, что вещает своей свите. — Да и фамилия гражданин вам досталось несколько не та. Вряд ли вы Мясоедов, скорее уж вам подошла бы фамилия типа Жироедов… Ибо видно, что жрёте вы как минимум за двоих… Во писец, — негодовал я, — это ж надо так отожраться на казённых харчах?! Походу дела он ест даже не в три глотки, а во все десять. Я понимаю, вполне может быть, что человек болен… диабет там, ну или что — то подобное… я мог бы это допустить, мог бы, но я это категорически отвергаю, ибо лишь только взглянув на это толстое рыло с маленькими поросячьими глазками, можно было сразу понять — этот человек по меньшей мере сволочь и казнокрад, а уж про большую и говорить не о чем.»

Ситуацию не улучшал, а скорее даже ухудшал вид маленьких жирных ручек с ножками, вкупе с мерзким визжащим голосом.

«Свин — мутант, не меньше!.. Это, что же получается, это такого вот «товарища» я должен спасать от развала СССР? Вот эту «свиноматку» с его прихлебателями?.. Хм… Ну «хз», «хз» … Я ещё не совсем садомазохист, наверное, чтобы ради такого вот индивида, рисковать всем, в том числе и жизнью.»

Впрочем, такой вот типаж людей, как этот представитель с мерзкими глазками, как говориться: «и войдёт и выйдет без мыла в любую задницу». Им что красные, что белые, что зелёные — всё в кайф. Они везде пролезут. Они везде найдут где поживиться и хорошо пристроиться к кормушке. Разве мало таких вот быстренько переобулись в конце восьмидесятых и стали вместо коммунизма, как ни в чём небывало прославлять капитализм?!

Нда… Конечно ясно, что от таких вот граждан нужно избавляться. Ясно — то ясно, только как? Тут же «спрут», натуральная, а не киношная мафия. Они все такие. Все. А если не все, то 99 и 9 % именно такие вот Жироедовы. Жесть короче. Даже смотреть противно, а мне ещё для него и играть предстоит.

«Ну так не играй! Пошли всё нафиг и иди домой!» — сказал я сам себе.

«Есть такое слово — надо, плюс обещал! Не буду петь, у директора проблемы возникнут, впрочем возможно, что и у меня… Так что споём… Просто будем петь не для «гнили», а для ветеранов и учителей, которых как я вижу набралось намного больше, чем таких вот визжащих экземпляров.»

Тем временем представления меня любимого и моих успехов было законченно и маэстро, в смысле меня, пригласили на сцену.

Своё часовое выступление я решил разбить на две части. Первая часть — это классическая музыка на рояле, а вторая — это несколько песен под гитару.

Под дружные, но непродолжительные аплодисменты я подошёл к инструменту, слегка поклонился почтенной публике и без промедления рухнув на стул «взял быка за рога», то есть открыл крышку рояля, ударив её о корпус «пианино — переростка».

В зале мгновенно наступила тишина.

«Ну что мистер Моцарт, приступим?» — сказал я сам себе и для разогрева публики и дабы расставить сразу все точки над «и», заиграл композицию, которую подсмотрел когда — то в «ютуб».

Внимательно следя за реакцией публики, я понял, что минутного варианта для понимания будет явно недостаточно, а посему проиграл тоже самое, ещё три раза как говорится вдогонку…

Пальцы летали как бешенные то в лево, то в право, то в другую сторону (шутка), я был в восторге от скорости молодого тела.

Доигрывая четвёртый раз незатейливый мотивчик, решил, что достаточно для начала и «выключив кнопку «повтор»» резко прекратил играть и огляделся…

Тишина в зале была полная и беспросветная… Казалось, что люди боятся даже пошевелиться.

Я встал и чуть поклонился собравшимся.

Это действие, немного оживило атмосферу вокруг.

Через несколько секунд некоторые зрители «въехали», что всё закончилось и начали потихоньку приходить в себя, а самые смелые осмелились даже покашливать.

Среди присутствующих были и такие, которые набрались смелости настолько, что смогли даже робко поаплодировать. Обведя взглядом страждущих, я понял, что они из услышанного так ничего и не поняли.

Товарищи же из первого ряда перевели взгляды на «предводителя дворянства» и «отца» местной бюрократии — товарища Мясоедова, который что — то «хрюкнув» себе под нос почесал бородавку на щеке…

«Великий экспериментатор» перевёл взгляд на преподавательницу музыки, которая стояла на противоположном конце сцены и, как и положено в таких случаях — держась за сердце правой рукой, с выпученными на меня глазами, глотала ртом воздух.

«Так. Всё ясно. Народ тут попроще, а это значит, что «нехрен» «выделываться» Саша,» — сказал я сам себе правильно поняв настрой публики и решил перейти к более простым для восприятия мелодиям, а именно к эпической музыке.

Закончив композицию, незамедлительно приступил к другой.

Тут учительница — конферансье выбежала и попыталась начать общения с залом, но я, помня Изю из «Праги» прервал её ударами по клавишам…

После последнего аккорда поднялся со стула дабы посмотреть реакцию зала на «моё» музицирование теперь…

«Ага… аплодируют. Будем считать, что это означает, что им нравиться, — утешил себя маэстро и вновь присел за инструмент. В этот момент в его «горячую» голову пришла не здравая мысль: — Может немного похулиганить? Почему бы не сыграть «марш Дарта Вейдера» из фильма «Звёздные Войны»? Ведь музыку эту никто слышать не мог, потому как картина ещё не вышла в свет…»

Сказано, сделано…

Доигрывая последний аккорд вспомнил дату выхода фильма саги «Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда» — 25 мая 1977года.

Сердце нехорошо застучало, а в глазах побежали круги…

«Писец… И зачем мне это было надо? Нафига я ищу на заднее место приключения? Что другой музыке мало? Где школьник из обычной советской семьи мог видеть фильм вероятного противника, вышедший менее четырёх месяцев назад?! И не просто видеть, а ещё и выучить оттуда мелодию, которая по замыслу создателей фильма должна ассоциироваться с заклятым врагом и тьмой. А кто для западного буржуа враги?.. Нда…»

Настроение упало ниже плинтуса, и я решил закончить эту часть отделения «мрачняком», дабы «жиртрес» проникся моментом и понял, что кроме мирского, есть и Божественное… Хватит жрать! Пора и о душе подумать!..

Зал, а вместе с ним и райкомовцы «затрепетали» … Ну а если мне это показалось, то во всяком случае лыбиться их «фэйсы» перестали.

«Что ж вы не плачете?.. Не настигла вас ещё кара небесная? Ну тогда получайте вдогонку!» — зло подумал «вершитель судеб» и решил покарать райкомовских окончательно.

Осмотрел аудиторию. Как и ожидалось настроение у присутствующих ожидаемое — похоронное. Их понять можно… чему радоваться — то? Все умерли… и всех уже похоронили… Планета умерла и жизнь вместе с ней…

«Б**, ты чего творишь — то?! — с негодованием сказал я сам себе. — Чего ты на всех — то сорвался? Ну не нравиться тебе гражданин с заплывшим жиром лицом, пусть, но остальные — то тут причём?.. Люди пришли приобщиться к музыке и повеселиться, а ты их в печаль загнал…»

«Нда… Ты, в смысле я, прав, — как всегда согласившись сам с собой ответил я самому себе (!) (с). — Нехорошо получилось. Сам, наверное, этим «Реквиемом по мечте» проникся… Надо исправлять…. Будем приводить публику в чувства, потому как, всё же будет лучше, если эта часть выступления закончиться не так траурно, а более «лайтова»».

Взял и сыграл композицию…

Аплодисменты…

«Вот. Другое дело. Ожили. Повеселели. Аплодируют… и даже стоя… а то заскучали «понимашь» … Так бы сразу, а то вогнал людей в транс почём зря… А вот последняя песня всех вывела из «комотоза» и это очень хорошо… К тому же вон как вывела, что даже начальство кое — как поднялось и также принялось во всю наяривать — хлопать,» — отметил я, раскланиваясь с залом.

Глава 17
Пора начинать вторую часть «марлезонского балета».

Пока включали микрофоны и устанавливали стул я сходил за кулисы, попил воды и взял гитару. Подстроил её и пошёл на сцену.

Увидев то, что бард усаживается на стул и ему подстраивают два микрофона — один под гитару, другой под вокал, народ воодушевился ещё больше и загудел, а в первых рядах некоторые ответственные товарищи заметно напряглись.

Может думают, что я им сейчас Владимир Семёновича Высоцкого запою? Нет дорогие граждане. Расслабьтесь. Такой кульбит я исполнять не собираюсь. Всё будет чинно, благородно, так что отдыхайте спокойно. Партийная честь мундира не пострадает и вас никто не сможет обвинить в том, что ваши розовые, и не очень, ушки слушали крамолу…

Чтобы особо не морочится с текстами я практически ничего не меняя спел:

Народ прислушивается к необычности песни, а последний припев, точнее сказать слово «комбат» подпевал уже весь зал.

Больше всех меня удивил «живенький» старичок в военной форме с погонами майора. Он подошёл практически к сцене и пристально глядя на меня всячески подбадривал, а по окончанию песни аплодировать начинал самый первый и как мне показалось хлопал он громче всех.

«Разведка» … «Наши в тыл к немцам пошли»… «Десант»… — слышались голоса из зала.

… и ещё несколько песенок из репертуара прекрасной группы «Любэ».

Аплодисменты, переходящие в овации…

Народу нравилось… и даже очень, а посему я продолжил в том же духе и перешёл к песням про танки, которые написал в той реальности замечательный музыкант Алексей Матов

Некоторые из зрителей встали, а по окончанию последнего припева мне эту песню пришлось исполнить на бис.

Зал хотя и аплодировал, крича «браво», но всё же было видно, что все сильно переживают за оставшегося бойца.

Дедуля с майорскими погонами стал яростно махать рукой, сжатой в кулак в такт музыке и что — то подпевать.

Аплодисменты…

Завершить военную часть представления, я решил песней про битву за Москву.

Аплодисменты, но люди опять загрустили… Многие вытирают слёзы, а стоящий рядом со сценой жизнерадостный старичок плачет навзрыд.

Маэстро опять поругал себя за очередное недопонимание момента, ибо так оканчивать праздник нельзя!!

«Что ж я опять — то «тупанул»! Нужно что — то повеселее. Необходимо немедленно исправить ситуацию, пока ни у кого сердце не прихватило! Причём делать это нужно как можно быстрее, а то видно, что уже несколько человек за валидолом в карманы полезли,» — дал я себе установку и продолжив тему битвы исполнил, если и не более весёлую, но всё же более обнадёживающую композицию.

Под конец песни в зале стало намного веселее, а дедуля стоя с поднятым кулаком, типа «но пасаран», перестал вытирать слёзы и даже начал пытаться что — то подпевать.

Угар шёл во всю…

После получения заслуженных аплодисментов я решил, что вечеринку пора сворачивать, поэтому объявил о том, что песню я исполняю последнюю.

Перед концертом я долго думал, как завершить представление так, чтобы оно надолго запомнилось слушателям, и те спустя многие годы, хвастались бы своим внукам, что присутствовали на первом «сейшене», который дал Великий Саша Васин в школе, ибо как говориться в пословице: «конец — всему делу венец». А посему, закончить наше собрание нужно было феерически и монументально.

Выбор пал на гимн. Нет, нет, не гимн СССР, а…

— Уважаемые товарищи. Я хотел бы спеть для вас недавно сочинённую композицию, и я бы даже сказал не просто композицию, а гимн.

Народ переглянулся и стал вставать со своих мест…

«Что ж, наверно они подумали, что я буду петь гимн страны, хотя он уже и написан. Ну да ладно. В конце концов это их проблемы раз не внимательно слушают. Ну встали так встали… Гимн же… Хотя гимн, заключённый в кавычки, если и является «гимном», то скорее всего «гимном» города, а не страны. Впрочем, в данный момент, видя, как все встали со своих мест, это уже было абсолютно неважно, ведь гимн, в конце концов, есть гимн!» — подумал я и положил на стул гитару, затем волоча за собой микрофон перешёл за рояль.

Когда зазвучали первые аккорды, то публика к своему удивлению не услышала ожидаемые звуки Советского гимна, и в рядах, собравшихся произошло брожение и непонимание ситуации…

Публика тщательно вслушивалась в слова…

Услышав столь правильную во всех отношениях песню, некоторые товарищи встали по стойке смирно, а уж когда я запел припев, то вскочили даже те, кто уже успел опустить седалище поняв, что звучит не гимн СССР.

Композицию я исполнил неплохо, естественно изменение некоторые слова в куплетах и припеве, а вот зал меня не удивил, потому как приблизительно такую реакцию я и ожидал.

Очень бурные аплодисменты, через чур часто переходящие в очень бурные овации!..

* * *
Во время исполнения всем залом песни в третий раз подряд, я обратил внимание, что директор школы, заметно преобразился. Он высоко поднял подбородок, важно надул щёки, взгляд его устремился вдаль, как будто бы отсюда он собрался рассмотреть звёзды, которые светят из Кремля. Он выглядел так важно, словно лично «всё это дело» написал, придумал музыку и нашёл исполнителя. При всём при этом он не забывал подпевать слова и каждые несколько секунд коситься на высокое начальство, дабы уловить довольно ли оно?

А начальство было очень даже довольно. «Гимн» начальству тоже, что называется «зашёл на ура» и оно, присоединившись к залу с удовольствием горланило:

Москва — звёзды светят из Кремля! Москва —  Советская земля! Москва — столица навсегда! Москва! Москва! Москва!
После исполнения всем залом песни в пятый раз, мы под дружные аплодисменты решились прервать концерт, ибо петь уже не мог не только я, но некоторые ответственные товарищи из почтенной публики. Что же касается ветеранов, то такой музыкальный марафон им было выдержать из — за возраста труднее всех, однако те в свою очередь не подкачали и были веселы, бодры и счастливы.

Заметно выделялся среди всех фронтовиков, тот самый «живой» старичок в звании майора. Он глядел на меня «во все глаза» и постоянно вытирал слёзы.

«Странно. Чтой — то он расплакался — то? «Гимн» что ль его так зацепил?» — подумал я в тот момент, когда директор школы подошёл ко мне.

Восхвалив меня по всем правилам: молодец, замечательно, порадовал ветеранов, прекрасно, он решил сделать мне предложение, от которого, по его мнению, я недолжен был отказаться.

— Саша. Пойдём подойдём к товарищу Мясоедову. Он очень хотел видеть.

— Зачем? И кто он? — поморщившись скептически спросил «сорвавший овации».

Петр Семёнович не обратил на этот демарш никакого внимания и продолжил:

— Ты не представляешь, что это за человек. Это особый, замечательный человек! — я поморщился ещё больше. — Герой социалистического труда.

— Эээ…

— Вот тебе и «эээ» … После войны уехал восстанавливать разрушенную Украину. Прошёл путь от простого рабочего до директора строительного треста.

— Эээ…

— Взял на воспитание двоих детей из детского дома, да и до сих пор детдому помогает, — с восхищением глядя на начальство горячо произнёс директор.

— Эээ… а почему он такой толстый и заплывший?

— Он после очередной операции. Весь в бинтах. Да и диабет у него, — пояснил директор «опростоволосившемуся». — Узнал, что будет концерт для ветеранов. Вот и решил приехать. Он ведь тоже в совете ветеранов. Вот и решился… зря конечно. Ему бы ещё полежать… ну да ладно.

— А он сам воевал?

— Нет. Он заслуженный работник тыла. Пошли, а то вон, нас зовут.

Пообщавшись с возможно «зря оскорблённым» мной человеком, я пришёл к выводу, что по одёжке больше никогда никого судить не буду, ибо по всей видимости с идентификацией Мясоедова я несколько погорячился.

В результате общения с высокопоставленным начальством, я пришёл к мысле, что ошибся я не во всём, ибо в тех кругах быть через чур «чистым» тебе просто никто не позволит.

В разговоре гражданин был вполне адекватен, добр, шутил и сетовал на то, что песен таких замечательных народу не хватает. Поблагодарил меня за исполнение, попросил записать текст песни «Москва», поспрашивал о планах на будущее, внимательно выслушал, пообещал за мною присматривать и в случае, если будет нужна какая — то помощь, то:

— Звони не стесняйся. Вот секретарю и звони. Антон Антоныч, дай парнишке телефон. Вон на листочки напиши. Да хрен мне с ним, что у тебя тут документы. Ещё напечатаешь. Запиши сказал. Вот и всё! Всему тебя учить надо, понимаешь… Видишь же — ценный кадр. Мне такие как он нужны. Позвонит, помоги. Если не сможешь, мне скажешь. Я решу! Всё понял?

Я поблагодарил и неведомый мне Антон Антонович оторвав кусок какого — то документа быстро записал на нём телефонный номер.

«Нда… Вроде нормальный дядя. Зря я, наверное, на него «всех собак спустил», — раздумал пионер, вновь наблюдая как «нормальный дядя» общается со своими коллегами — как говориться: без церемоний. Со своей свитой, впрочем, как и с окружающими он вёл себя мягко говоря — панибратски: похлопывал по плечу и спинам, никого не слушал, постоянно перебивал собеседника и всем «тыкал» … а те… а те смеялись и опускали глазки…

Чувства у меня были смешанные и противоречивые, ведь человек ветеранам вроде как помогает, сам Герой Соц Труда, мне вот палочку выручалочку в виде номера оставил, но вот такое общение с простыми смертными… было неприятно…

Хотя, быть может у них там так принято, и они пользуются известной формулой: я начальник ты дурак, ты начальник я дурак?.. Даже не знаю… На вид — вроде нормальный мужик, без «гнили», с юмором, но вот эти «барские замашки» «хозяина» смотрелись омерзительно и в отличии от всех остальных меня дико бесили. Вполне возможно, что окружающие его люди от такого поведения «барина» тоже были не в восторге, но все они, впрочем, как и я, тщательно скрывали своё недовольство и с вниманием слушали «разглагольства» «царька» о нашей молодёжи, их правильном воспитании и неустанной заботе партии.

Наговорившись вдоволь «банда» во главе с «ферзём» выдвинулась в сторону выхода.

Я вздохнул с облегчением и только было собрался найти Армена, как ко мне подошёл тот самый весёлый, «живой» старичок.

— Парень… — начал он внимательно меня разглядывая. — Здравствуй..

— Здравствуйте, — поздоровался я с дедком в звании майор, также с интересом разглядывая его.

«А, ну теперь всё ясно. Вот и ответ почему дедуле так последние песенки понравились. Дедушка — то у нас оказывается — танкист. Вот и петлицы на кители чёрным цветом, а в них золотой танк. Всё ясно, всё понятно. Броня крепка и танки наши быстры…»

— Меня зовут Семён, — представился он и тут же поправился: — Семён Лукич. А тебя как зовут?

— Меня зовут Саша, — представился я.

— Ах, Саша, — как мне показалось расстроенно произнёс он, замялся и сразу же как — то ссутулился, потеряв ко мне интерес и не зная, как и для чего продолжить беседу дальше.

— Да, — подтвердил я. — Саша Васин.

Тот закашлялся и вонзил в меня пронзительный взгляд.

— Не может быть… Неужели и взаправду Васин?.. — ошарашенно прошептал он, прислонив руку с платком ко рту глядя на меня выцветшими стариковскими глазами, которые, в чём я был уверен, видели в этой жизни очень много горя.

— Да Васин, — абсолютно ничего не понимая ответил Васин.

Ветеран выпрямился, глаза его заблестели от накапливающихся слёз…

— А моя фамилия Усиков, — сказал он и неожиданно добавил: — Смешная фамилия, да?.. Помнишь?

Я смутился и решил уточнить, потому как в памяти этот дедуля у меня не числился:

— А мы разве до этого момента встречались? Личноя вас не помню.

— Мы то… нет, наверное, — разглядывая меня сказал он, а потом вздохнув вновь добавил непонятное: — Не ты… Жаль конечно… Но ничего не поделаешь, — он опять вздохнул и по слогам произнёс: — Ни че го…

— Угу, — подтвердил я и дабы подвести этот бессмысленный разговор к концу, отыскав взглядом Армена, сказал: — Вы извините, но я несколько устал после выступления и хотел бы пойти домой… Вы мне что — то хотели сказать?

Тот встрепенулся.

— Да парень, да, хотел. конечно хотел. Песни эти твои — замечательные! Ты о правде поёшь и это главное! — горячо проговорил он, сжав руку в кулак на уровни груди. — Так всё и было! И били мы эту фашистскую гадину… и гнали их со своей земли… и в танках горели… и Москва за нами!.. Ты молодец внучок! Молодец! Всем ветераном очень понравилось!

— Спасибо за лесную оценку «моего» скромного творчества. Я очень рад, — поблагодарил я, и собрался было уйти, но был остановлен, после чего мне задали следующий вопрос, который поставил меня в тупик.

— Внучок, не спеши… Скажи, — произнёс Григорий Лукич, положив руку мне на плечо, — а где можно приобрести записи с твоими песнями?

— Гм… Вы знаете, таких записей просто нет, — просто ответил я.

Собеседник расстроился и поинтересовался, когда и где будет следующий концерт?

Я объяснил, что никаких следующих концертов скорее всего не будет.

Дедуля расстроился ещё больше.

— Что за чёрт?! Такие отличные боевые песни и их послушать нельзя?! — задал риторический вопрос в пустоту майор в отставке, при этом гневно посмотрев по сторонам. — Ни тебе концертов, ни тебе пластинок?! Так, у них получается?..

— Ну да… — согласился я с его негодованием дедули который как мне показалось взглядом искал райкомовских.

— Ну ты хоть пластинку — то для ветеранов можешь записать?!

— …

— Что молчишь?! Ведь вижу, что можешь! Так почему ещё не сделал?! — предъявили мне.

— …

— Что нужно сделать для немедленного исправления ситуации? Какие меры тобой были приняты? — по — военному чётко задал вопрос майор уже без приставки «отставной».

— Эээ… Разрешите доложить? — решил я приколоться.

— Разрешаю. Докладывай, — позволили мне без намёка на понимание шутки.

«Что дедуля через чур боевой попался. Я ему кто? Солдат? Подчинённый? — задал я себе вопрос и сам же на него ответил. — Конечно же солдат. Рядовой… Вот и всё.»

— Пластинку не выпустили ещё. Там, у них на «Мелодии» очередь на выпуск записей очень большая. Не до моих песен им, — отмазался я от необоснованных обвинений, естественно про себя добавив, что меня на запись особо никто и не приглашал.

— Очередь говоришь?! — зло через зубы проговорил Григорий Лукич. — Знаем мы, что там за очередь — говно — очередь. Одну «мутату» выпускают или б******* иностранщину гонят… Хорошую музыку днём с огнём не найдёшь! Всё своими «песнярами» засрали… А фронтовику, что послушать?.. Ну да ладно. Мы с ними ещё поговорим…

Я удивился такому поведению пенсионера, потому как помнил, что в принципе в магазинах был достаточно большой ассортимент на любой вкус, естественно который навязывался Советскому обществу, то есть без рока и без через чур вульгарной попсы.

— Ладно внучок, бывай, — тем временем произнёс ветеран, пожал мне руку и быстрым шагом вышел из зала.

* * *
Глава 18
Выйдя из школы, мы с Арменом прошли через дворы к его автомобилю и поехали на встречу в ресторан.

Всю дорогу мой собеседник, был молчалив, задумчив и практически до самого конца нашего пути не проронил ни слова.

Я тоже молчал, но не потому, что поговорить было не о чем, а потому, что устал, да и напелся так, что горло стало болеть.

Ехали в тишине, конечно если не учитывать звуки мотора, улицы, асфальта, поскрипывания и постукивания в салоне машины, а также мерзкие шуршания, издаваемые автомагнитолой. Нужно сказать, что в отличии от других советских авто, «чудо» горьковского технического процесса, было по шумоустойчивости салона заметно тише и комфортней своих соплеменников, а посему ехали мы, если и не в абсолютной тишине, но всё же относительно тихо.

Я покосился на Армена. Тот был хмур и в свою очередь косился на меня…

— Что? — поинтересовался я, видя, что того что — то гнетёт.

Тот не ответил, вероятно окончательно, погрузившись в свои мысли.

«Что ж, будем тогда играть в молчанку и дальше,» — подумал «разговорчивый» и тут неожиданно для него собеседник не выдержал…

— Саша, — громко произнёс он. — Скажи…

— … как у тебя так получается… — бессовестно перебил его Саша.

— Да… — немного смутившись согласился Армен.

— … и на гитаре играешь, и на рояле… — смеясь продолжил перечислять я все навыки персонажа.

— Вот именно! — не разделил моего сарказма собеседник. — И про зелёное такси, и про войну, и про сестру, и про глаза, а тут ещё оказывается ты и классическую музыку умеешь сочинять! Да ещё как умеешь! Как такое возможно?!

— И мама у меня такая хорошая, про паровоз поёт, — решил я «поприкаловаться» дальше, словами из фильма «Берегись автомобиля», но вспомнив про мою хорошую маму и посмотрев на визави осёкся, ибо нефиг упоминать мамулю всуе!

Тот же на этот стёб никакого внимания не обратил и продолжил восхваляться мной дальше.

— Всем понравилось. Ты видел, как ветераны аплодировали! Несколько человек вытирали слёзы на глазах, когда ты про танки пел. А один майор, тот который у сцены стоял, так вообще разрыдался, — восхищённо проговорил Армен постоянно отвлекаясь от вождения автомобиля и смотря в мою сторону.

— Армен Николаевич, не отвлекайтесь от дороги, а то в аварию не дай Бог ещё попадём, — попросил я шофёра, но тот «проигнорил».

— Видишь, как на людей твоя музыка действует?! Как думаешь, к чему я клоню — то? — горячо произнёс он, отвернувшись от дороги полностью повернувшись ко мне.

— К чему? — обречённо поинтересовался я, жалостливо посмотрев в глаза потенциальному собрату — самоубийце.

— Да к тому, что может ну его нафиг этот ВГИК? Зачем тебе на актёра учится, если из тебя вырастет настоящий хороший композитор, музыкант… Да, что там вырастет… ты уже хороший музыкант, — заключил он и соизволив небрежно обратить внимание на дорогу объехал стоящий на светофоре грузовик. Далее он, под моё ошарашенное «Мляяя!» вновь повернулся ко мне.

— Может давай в институт имени Гнесиных тебя попробуем устроить? А?

— Можно, — согласился я, глядя на приближающийся поворот, — но только если мы останемся живы.

— Да не волнуйся ты. Я нормально вожу, — проговорил собеседник, но всё повернул свою голову и посмотрел вперёд, что не могло не обрадовать…

Помолчали.

— Слушай, а ты не думал записать на магнитофон эту «классику» и отнести куда — нибудь запись? — через минуту нарушив тишину вернулся к разговору Армен.

— Куда отнести?

— Ну, не знаю… В филармонию какую — нибудь или консерваторию… Короче говоря туда, где эту музыку играют, — подал идею мой прозорливый друг — экстрасенс.

«Гм… Интересно, сам догадался о филармонии или за мной уже шпионят?.. Почему он не с того ни с сего про записи заговорил?.. Неужели и вправду следят?.. Хотя… Быть может этому есть более простое объяснение — паранойя?.. Очень даже может быть, ведь нафига за мной следить — то?.. что узнать им нужно? Как я песни пишу? Так я же им уже показывал, как. И Армену, и его другу Феликсу, который работает в КГБ…. Тогда, что за намёки про консерваторию?.. Знает о том выступлении? А если даже и знает, то что с того… с другой стороны, логика в его мыслях есть,» — раздумывал я, глядя проносившейся за окном пейзаж.

— Наверняка такая музыка там понравиться. Сыграешь её каким — нибудь дирижёрам, может она понравится. Будешь известным как Моцарт, или Чайковский, — тем временем продолжил говорить собеседник.

— Нет. Спасибо. Как Чайковский не хочу. Лучше уж, тогда как Моцарт.

— А почему?

— На всякий случай, — неопределённо произнёс я хмыкнув. Ну не объяснять же товарищу, что этот самый Чайковский по некоторым данным был, что называется «другой масти» и женщинам предпочитал мужчин…

Впрочем, в полу — светлом будущем «обкакивают» всех и вся, так, что вполне возможно, что и Чайковский был вполне нормальной ориентации, которого толерантные пи****** будущего решили влить в свои ряды… Настряпали липовых свидетельств, повыдёргивали из контекста писем некоторые фразы, выпустили несколько книг о композиторе, в которых он представлен «заднеприводным» и вуаля, общественное мнение готово — Чайковский стал их кровей… Полу — светлое будущее оно такое… кого хочешь сожрёт и не подавится…

— Ну Моцарт так Моцарт, — не поняв моего скепсиса не стал настаивать хроно — абориген. — Давай запишем и покажем? Я помогу! Дам задание узнать, что, да как… а?..

— В принципе можно попробовать… Но думаю, что этим если и стоит заморачиваться, то только после съёмок. Вот снимем фильм с клипом, поступлю в институт, тогда можно будет и о продвижении классической музыки подумать, — с ленцой в голосе озвучил я краткий план вероятного будущего, а точнее моих «хотелок», внимательно следя за реакцией собеседника. На лице того не дёрнулась «не одна мышцá» из чего я сделал вывод, что он думает также и наш план остаётся прежним.

— Как знаешь, — согласился Армен, после чего словно что — то вспомнил, хмыкнул и задал интересный вопрос: — Слушай. А вот песня про Москву. Ну, та, что всем залом только что пели, она чья? Ты написал?

— А что? Понравилась? — ответил я вопросом на вопрос.

— Да, понравиться — то понравилась конечно, только вот когда мы её пели, то меня посетила мысль, что где — то я её уже слышал? И вот сейчас, мне кажется, что я вспомнил, где именно…

— И где же Вы её слышали, если песня прозвучала сегодня впервые? — стараясь не выдать свой интерес спросил я, ибо разыгравшаяся паранойя стала во всю кричать о установленной на репетиционной студии прослушке.

— Позавчера, — продолжил повествование собеседник, глядя для разнообразия перед собой. — У знакомой одной… Её дочка кассету какую — то принесла. Говорила, что у подруги переписала. Хвасталась, будто бы очень хорошие песни там записаны. Нам включила послушать пока мы на кухне чай пили. Действительно, песни очень неплохие оказались. Только запись неважного качества была. Вот там — то мне кажется я эту твою «Москву» и слышал. Только играли там не под гитару, а целый оркестр: с гитарами, трубами, хором.

— Вряд ли. Вы, наверное, ошиблись, — ответил я, обалдевая от такой «теории вероятности» и вспоминая, как вместо труб мы использовали горн, позаимствованный мной в пионерской комнате…

Но трубы трубами, а вот то, что Армен услышал запись, меня шокировало!.. Вот как такое может быть?.. Я же только совсем недавно начал распространять плёнки?! Как так получилось, что именно к дочке его знакомой попала запись? И ладно бы попала просто кассета, но попала именно та, на которой присутствует кроме прочих песен именно композиция «Москва»! случайность? Судьба? Рок?

Воистину говорят: «Москва — большая деревня», и тут уже никакая теория вероятности не сработает.

— Почему вряд ли? Говорю же: слышал её! — горячо продолжил убеждать меня собеседник. — Именно что её слышал. Про Москву и звёзды… Там ещё песни были… Про розы была… Надо будет заехать к ним на днях, кассету взять. Я тебе покажу, что за песня… Очень похожа…

— Ну и замечательно, — решил попробовать слезть с темы «пассажир» и предложил другую повестку: — Давайте лучше про съёмки поговорим. Хрен с ней, с этой музыкой…

— А что со съёмкой?.. Вроде всё нормально… Я сегодня в Ереван звонил. Строители не сегодня — завтра всё закончить должны. Терраска, которая по плану предусмотрена, уже построена. Новый забор сделан. Дом покрашен. В доме заканчивают клеить обои. Так, что всё хорошо.

— Это хорошо, когда всё хорошо, — согласился со старшим товарищем юный стратег. — Тогда такой вопрос: ваши люди договорились с местными жителями, о временном размещении актёров? Есть комнаты, которые можно арендовать? Пастельное бельё новое, наверное, нужно купить… Да и повар какой — нибудь необходим…

— Не волнуйся. Всё будет. Не суетись. И жильё найдём, и повар будет. Так, что не пропадут наши знаменитости.

— Окей. Тогда следующий вопрос: автомобили в аренду там у вас можно арендовать?

— А зачем тебе?.. — удивился тот и вероятно вспомнив зачем весело хохотнул: — Ах да, у тебя же там по сценарию все профессора на машинах ездят…

— Ну да. А что тут такого, — непонял юный сценарист юмора.

— Да ничего. Найдём машины. Можно в аренду взять, а можно у знакомых одолжить. Почему нет?! Какие там у тебя там по сценарию предусмотрены? Любые?

— Любые и плюс мотоцикл без коляски — «Харлей».

— Кто? — не расслышал визави. — Что за мотоцикл?

— «Ява» говорю, или Урал. Наверное, даже лучше «Урал», что бы был так сказать представлен весь ассортимент советского автопрома.

— Очень здравая мысль, — согласился собеседник и принялся рассуждать вслух: — Нива, есть у моего знакомого, недавно купил. Жигули у моего племянника есть. Волга там есть у меня. Вот «Москвич» не знаю у кого взять. Поспрашивать нужно. Из знакомых вроде не у кого такой марки автомобиля нет. Ну ничего, если не отыщем, то в аренду на несколько дней возьмём.

— А мотоцикл?

— И мотоцикл найдём. У племянника друзей много. Там есть такие кто на мотоциклах гоняет. Так, что этот вопрос тоже практически решён.

— Милиция и скорая?.. — продолжил я, глядя в блокнот с вопросами.

— Это вообще не вопрос. И карета скорой помощи и два милиционера будут к актёрской труппе прикреплены сразу же по прилёту.

— Зачем? — удивился я.

— Как зачем? Это же известные актёры! Мало ли что с ними может случится. Мне же сразу голову оторвут.

— Ясно.

— Кстати Саша, ты говорил, что найдёшь недостающих актёров на роли профессора и студентки. Нашёл? Помощь не нужна? А то время — то идёт.

— Нашёл. Не волнуйся. Всё «тип — топ».

Армен удивлённо глянул на меня, и я быстро поправился:

— Всё нормально, говорю. Договорился.

— Это хорошо… Я вот ещё, что подумал… А зачем тебе твоих ребят туда тащить? Может быть массовку лучше там найдём, на месте? И деньги у тебя лишние останутся, — неожиданно переменил тему собеседник.

— Да фиг с ним — с деньгами. У ребят ВИА, они помогли, пусть тоже в фильме засветятся. Им это полезно будет, ибо реклама лишней не бывает. Тем более мы же вроде как клип там собирались ещё снять… Вы Армен Николаевич об этом я надеюсь ещё не забыли?

— Нужен тебе этот «клеп»… — пробурчал собеседник. — И без него можно было бы обойтись… А вот их туда везти, кормить, поить, возить, расселять, потом везти обратно, да ещё ты им и зарплату хочешь заплатить… хлопотно это. Вот я и предлагаю: давай я там на месте актёров для массовки найду, и всё… Деньги же целее будут…

Я отрицательно помотал головой.

— Ну, как знаешь, — вздохнул он. — В конце концов деньги твои…

Я промолчал, ибо сказано было достаточно… Решение было принято — ребята едут, и всё! Так зачем теперь его менять?.. Конечно отношения у меня с половиной ВИА несколько натянуты, потому как Кеша немного с «замуткой» переборщил, однако потом — то мы всё уладили и помирились… Так, что ребята в съёмках фильма участие принимать будут и этот вопрос решён, безусловно, если они сами этого захотят.

— Ладно. Всё. Приехали. Выходи. Действуем, как всегда. Через час у входа, — припарковавшись недалеко от места встречи раскомандовался «подельник» и я, открыв дверь вылез из автомобиля.

Погода на улице стояла тёплая и «вершитель человеческих судеб» решил прогуляться по Арбату, дабы «убить» время…

Через десять минут прогулки увидел «пельменную». В животе призывно заурчало…

«И нафига мне ждать час пока меня накормят пусть даже и в ресторане, если можно очень неплохо покормиться здесь?» — здраво подумал я, открывая дверь в заведение…

Большая тарелка пельменей, стакан сметаны, винегрет, чай с сахаром и пара кусков хлеба, что ещё нужно скромному путнику, чтобы утолить голод?

Народа внутри столовой было достаточно много, но я нашёл «стоячие места» и встав у незанятого столика «присоседившись» к двум мужичкам, приступил к трапезе.

Насколько я понял из беседы сотрапезников, они были инженерами — технологами, работающими вместе на каком — то заводе. Под употребление пельмешек и «ерша» (смесь водки с пивом) энтузиасты лет сорока, горячо обсуждали неправильное закрытие какой — то заслонки, которая: «Встаёт в распор и цепляется за стенку. И хрен ты её так отрегулируешь…» Они горячо спорили и доказывали друг другу возможность и невозможность данных действий «грёбанного» агрегата, а я с удовольствием справлял аппетит макая горячую пельмешку в сметану.

Нужно сказать, что за соседними столиками происходило нечто подобное. Все собравшиеся граждане как положено отработали свой рабочий день и теперь, имея в своих глазах, ровно, как и в глазах государства, полное право отдохнуть, пользовались этим правом по полной программе. Естественно, были и такие, которые через чур «фривольно» понимали это право на отдых, и с данным правом несколько перебарщивали… Тогда их, что — то «буробещих» себе под нос, выносили под руки друзья — товарищи и относили в сторону ближайшей остановки автобуса или метро. Однако в массе своей народ хоть и пил, но пил умеренно и «переборщивших» практически не было видно… Впрочем, ещё не вечер…

Мне такая обстановка лёгкого угара нравилась и вызывала чувства молодости и ностальгии. Нда… Весёлые были денёчки… Хотя… что я говорю — то?.. Сейчас я и нахожусь в тех самых весёлых денёчках. Поэтому к чёрту грусть. Не будем скучать. Да здравствует вечная молодость и веселье! Поэтому, перефразировав известный слоган «бигмачки» из будущего, можно было с уверенностью констатировать: «Весело и вкусно в пельменной!»

* * *
Глава 19
— Подожди, постой… У тебя же была борода, — обратился психотерапевт Тихон Тихий к Ивану.

— Да, Тихон. Была, — подтвердил Иван, обнимая приятеля. — Была. И ты дёргал всё время за неё, думая, что она ненастоящая…

— Ааа!.. — закричал доктор, хватаясь рукой за левую часть груди. У него произошёл сердечный приступ.

Иван и его подруга схватили падающего доктора и аккуратно положили на пол …

— Скорую быстро! — прокричал Иван и его подруга бросилась к телефону, а он пытаясь привести Тихона в чувства гладил его по голове и шепча: — Тихон! Тихон! Тиша! Только не умирай…

* * *
Сеанс чёрной магии, как и положено начался и прошёл без сучка и задоринки. Слева от меня сидел Армен, а справа замечательный актёр Николай Петрович Караченцов, которому я предложил роль доцента кафедры истории в «своём» фильме «Человек с Земли».

Да. именно так я решил назвать фильм выкинув название «Дикарь», ибо по смыслу сюжета фильма, такое название для картины подходило как нельзя кстати.

В далёком будущем, многие люди услышав про этот фильм вбивали в поисковик фразу: человек с планеты земля, и попадали на не менее замечательный фильм, который рассказывает о русском исследователе, учёном, изобретатели К.Э. Циолковском.(https://www.kinopoisk.ru/film/45466/)

«Мой» же фильм, имел название без слова «планеты» и повествовал о человеке, который живёт на земле уже около пятнадцати тысяч лет. (https://www.kinopoisk.ru/film/252900/)

Окончив сеанс, Армен как всегда похлопал меня по плечу, разлил по рюмкам коньяк они выпили и закусили.

— Шикарно. Это точно ты написал? Да? Просто превосходно! — проговорил Караченцов, немного помотав головой, как бы не веря тому, что говорит. — Действительно превосходно! И это самое меньшее, что можно сказать о сценарии… Как ты всё интересно обыграл. Ты мастер. Мастер! Самый настоящий профессионал! Что и говорить… я удивлён и поражён. Надо же… пионер — гений. Никогда бы не поверил, если бы не убедился сам. Так всё хорошо закрутил… И концовка такая… яркая… Надо же… Отец… сын… очень впечатляюще… В общем я согласен сыграть этого Артура.

— Отлично, — обрадовавшись сказал я, собирая листочки сценария в папку. — Я рад, что вам понравилось.

— Понравилось. И очень. Жаль конечно, что не я играю главную роль., но ничего. Там тоже интересно можно обыграть и я уже даже вижу, как… Кстати… А кто из актёров ещё будет принимать участие в фильме? Кто будет моей ассистенткой? Ну в смысле кто будет играть студентку? Ту которая подруга доцента? Кто будет играть главного героя? Как его там, Ивана? — задал немаловажные вопросы Николай Петрович.

Армен выжидательно посмотрел на меня, и я достал из папки листок на котором был состав актёрской труппы и зачитал…

— Ого, — восхитился Караченцов. — Отличный состав вам удалось подобрать. Многих актёров я знаю лично. Они прекрасные актёры. Правда вот некоторые фамилии не помню… — в задумчивости произнёс Николай Петрович и попросил: — Дай ка Саша мне листок. Я глазами пробегу. Может вспомню таких…

Я передал листок пояснив, что некоторые в этом списке неизвестные широкой публике актёры, так, что пусть он себе голову не морочит.

Тот поразглядывал текст, что — то себе под нос пробурчал и согласился с моими доводами о том, что некоторых он не знает: двух женщин, а также кто такая студентка Юля Берёзкина и, кто такой юморист Леонид Ильич.

«Естественно, что не знает, — ухмыльнулся я. — Откуда же ему знать обычных актрис из МХАТа?.. Да и наша вокалистка Юля с гармонистом Ильичом, также вряд ли с ним когда — то пересекались…»

Вернув мне список, претендент поинтересовался, обращаясь к нам обоим:

— Ребята скажите, когда вы планируете начать съёмку? Дело в том, что нужно же всё распланировать. Я снимаюсь в картине и необходимо будет всё согласовать с режиссёром, чтобы я смог «отлучаться» ненадолго не во вред съёмкам… Да и в спектакле меня приглашают на роль… Одним словом: когда вы планируете начать и сколько по времени, по вашему мнению, всё это займёт? Команда актёров подобралась хорошая и мне кажется, что снять всё можно за месяц. На первый взгляд тут не так сложно. Это конечно нужно ещё посмотреть, как пойдёт… а так…моё мнение месяца для съёмок вполне хватит.

— Улетаем пятнадцатого, в четверг. Я думаю всё снимем за три дня, — проговорил я, откусывая грушу и «невинно» моргая глазами.

Караченцов пивший в этот момент сок поперхнулся и начал кашлять.

Я постучал ему по спине…

Через минуту откашлявшись, но не до конца «придя в себя», он, голосом Гарри из кинофильма «Человек с бульвара Капуцинов», который снимут лишь в далёком 1987 произнёс:

— Пятнадцатого?.. Пятнадцатого чего? Какого месяца — то? Этого? Сентября?

— Да, — безмятежно произнёс я, поглощая фрукт, а претендент за подтверждением повернулся к Армену, как к более ответственному товарищу.

— А чего тянуть — то Николай? — риторически ответил на немой вопрос тот. — Ему, — он показал ладонью на меня, — во ВГИК поступать нужно. И так опаздываем… Так, что чем быстрее начнём, тем лучше. Снимем всё за выходные и все свободны… У всех же дела. Все заняты. Так, что раз… и в дамки… Мы ведь в конце концов не фильм для какого — нибудь фестиваля собираемся делать, а студенческое кино. Так ведь?.. — закончил Армен объяснения и в свою очередь за подтверждением повернулся ко мне.

Караченцов тоже перевёл взгляд на юного режиссёра, а тот, то есть я, практически доев грушу неопределённо пожал плечами и сказал:

— Как получится…

— Да мужики… не знаю, даже что и думать… Такого… я ещё в своей жизни не видел, — весело произнёс претендент.

— Так вы согласны принять участие в этом необычном проекте? — решил уточнить я у претендента.

— Да. Согласен. Самому интересно, что из этого выйдет, — сказал актёр только что утверждённый высочайшей комиссией на роль доцента Артура.

— Ну давайте за то, что бы всё сложилось, — тут же произнёс Армен поднимая рюмку с «пятизвёздочным».

Как и положено, для закрепления договора они выпили…

Что ж, как говорил Бендер — Задунайский: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели». Актёрская труппа собрана в полном составе и готова приступить к работе. Ещё один маленький шажок к покорению мира сделан! Аллилуйя!..

Почему я хотел, чтобы доцента сыграл именно Караченцов? По двум причинам. Во — первых, мне он очень нравился как актёр и практически все фильмы с его участием получались шедеврами. Ну а во — вторых, именно он, ассоциировался у меня с мотоциклом. Тут вероятно в голову чётко врезался эпизод со шлемом и мотоциклом из фильма «Приключения Электроника», где Николай Петрович играл бедолагу по имени Урри, который глядя на Электроника так и не смог разобраться «Где же у него кнопка». (https://www.youtube.com/watch?v=6sfg4KswU_U)

В общем, напарником Юли по съёмочному процессу, будет именно Караченцов. Именно он будет тем, который и привезёт девушку на мотоцикле к профессору Ивану Дикарёву.

* * *
Так как переговоры подошли к концу, то смысла задерживаться за столом я не видел, ибо они «понимашь» тут гуляют, «бухая Алкоголь», а я сижу и гляжу. Непорядок «понимашь». Нету «понимашь» консенсуса …

Одним словом, попрощался с «отдыхающими» и решил прогуляться по центру. С собой у меня было около сорока кассет, так почему бы не провести рекламную акцию и не пораспространять?..

— Здравствуйте девушки, а вы любите музыку?..

* * *
— Семён. Семён! Ты что оглох? Что ты ищешь — то там? Иди есть! — звала своего мужа Нина Викторовна. — Иди! Остынет же!

— Сейчас. Погоди минуту. Дай найти только, — отвечал ей Семён Лукич, роясь в секретере. — Куда же она делась — то? Куда?

— Да что ты ищешь — то там? Иди есть говорю!

— Что, что?! Книжку я ищу. Записную. Куды ж я её подевал та?

— Поел бы, а потом искал бы, — недовольно произнесла жена, придя из кухни в комнату. — И зачем ты тут всё перерыл? Сразу спросить не мог? Зачем она тебе понадобилось та?

— А ты знаешь где она? — с надеждой в голосе глядя на благоверную, с которой прожил «душа в душу» более тридцати лет спросил старичок.

— Конечно знаю, — ответила бабуля и показав на сервант произнесла: — Я её туда убрала.

— Зачем? Она же тут лежала и тебе не мешала совсем, — удивился майор с непониманием глядя на жену.

— Не знаю. Убрала и всё. А неча ей там в шкафу валяться, — произнесла та и повернувшись покинула комнату уйдя на кухню.

— Вот дура — то старая, — тихо проговорил Семён Лукич и подойдя к серванту достал искомое.

— Ну ты идёшь? Остынет же! — напомнили о себе из кухни.

— Да, погоди ты! Мне некогда! Нужно позвонить! — не выдержав рявкнул муж, листая записную книжку и шепча себе под нос: — Где же…. Где же был его телефон — то?..

После концерта, переговорив с высоким «начальством», Семён Лукич пылал праведным гневом на райкомовских бюрократов в целом и на товарища Мясоедова в частности, который на предложение помочь парнишке и выпустить пластинку кратко резюмировал: «Несвоевременно».

Приехав домой он твёрдо решил помочь как молодёжи, в лице Васи, так и всему советскому обществу, которое нужно было срочно спасать от западного разврата. Все эти хиппи, «битломаны», «песняры» и им подобные, были глубоко противны военному пенсионеру. Другое дело песни о войне, о подвиге, о танках… Такие композиции фронтовику были понятны и приятны на слух, нежели омерзительные звуки всяких там «Элвисов Пресли». А посему, он твёрдо решил приложить все возможные усилия, для продвижения «правильных» с его точки зрения песен в массы и помочь Васеньке во что бы то ни было выпустить пластинку.

«Ведь он молоденький совсем, — расстроенно думал Семён Лукич, — кто же его послушает — то?.. Эти чинуши? Да ни в жизнь! Они без приказа сверху палец о палец не ударят, ни то что запись записать. Сгнобят паразиты!.. Тогда кто же поможет пацанёнку? Кто если не мы — ветераны?!»

Но не только музыка поразила доброе сердце старика. Точнее будет сказать, что с начала концерта музыка на Семёна Лукича не произвела никакого эффекта и была безразлична. Ну играл парнишка на пианино, ну и что?.. Да, было видно, что играть пионер умеет, но музыка была без слов, а без слов — то, разве это музыка? О чём она? Непонятно…

А вот когда этот школьник взял гитару и заиграв запел, тогда да… Вот такие душевные песни были ветерану уже очень близки. Их он понимал и принимал. Некоторые из композиций вызывали такие эмоции, что по глазам непроизвольно текли слёзы, а услышав песню про оставшегося при отступлении танкисте Семён Лукич расплакался как первогодок.

«Ну как?.. Как этот молодой парнишка, может знать о нелёгкой судьбе танкистов, которые горели в танках, но шли в бой? Ведь он даже в армии ещё не служил. Да, что там в армии, он же совсем молоденький ещё. Только — только усы начали пробиваться,» — стоя у сцены задавал себе вопрос фронтовик.

Эти мысли заставили взглянуть на молодого исполнителя по — новому, что называется «другими глазами», а взглянув Семён Лукич обомлел.

Увиденное его поразило до глубины души…

«Вася, Васечка, — мигом пронеслись тогда мысли в голове. — Не может быть!.. Нет, нет!.. Такое просто невозможно! Неужели и вправду Васечка?.. Внучок!.. Живой!..»

Васю Сорокина они подобрали на брянщине, когда с боем выбили немцев из села. Тот был бос, голоден, грязен и оборван. Он был сиротой у которого погибла при бомбёжке вся семья, поэтому увидев такое чумазое чудо, комбат приказал немедленно помыть и накормить ребёнка.

Так с тех пор Ваня и прижился в их отряде став сыном полка.

Прошло время и горечь утраты по родителям немного ушла, и Иван превратился в весёлого и смешного мальчишку которого любили все за его чувство юмора и доброту.

До Будапешта он не дошёл десять километров…

В тот день их полк остановился возле небольшой деревушки на привал. Разбили палатки и принялись обедать. Услышали неподалёку стрельбу. Семён Лукич решил выйти и узнать обстановку. Вася Сорокин попросился пойти с ним.

— Сиди кушай. Я сам всё узнаю.

— Ну интересно же. Можно я с тобой, дядька Семён, — напрашивался в компанию тот.

— Боец! Я тебе не дядька Семён! А товарищ капитан! — командирским тоном скомандовал капитан Усиков, а затем, посмотрев на вытянувшегося по стойке смирно сына полка примеряющее добавил: — Кушай сынок, кушай. Я сам всё узнаю.

Тот кивнул, с грустью посмотрел на дверь, а затем вздохнув опустился на стул пододвинул к себе миску с кашей.

Семён Лукич погладил его по голове и выйдя на улицу пошёл к штабу… а через несколько секунд раздался взрыв.

Прилетевший снаряд от уже почти разбитого противника полностью уничтожил как солдатскую палатку, так и тех людей, кто в ней находился.

Тело Васи так и не нашли…

Долгие годы будущий майор корил себя, что не взял тогда Васечку с собой. Ведь, что ему стоило просто сказать: пошли. И всё. И Васютка был бы жив… а так…

И вот теперь Ваня был жив!.. Жив! Пусть, что тот совсем Семёна Лукича не помнил, но всё равно. Это был Васька! Точная копия! А посему, майор был просто обязан помочь столь похожему на того мальчику.

* * *
— Ага… Вот… наконец — то. Нашёлся телефончик… Сейчас позвоним… Раз не хотите помочь по — хорошему бюрократы х***, то х** с вами, сам справлюсь! — твёрдо решил для себя отставной майор, набирая номер генерала Романенко.

Глава 20
10 сентября. Суббота.

Новости дня: В Великобритании начинается национальная забастовка работников хлебопекарной отрасли.

В 1977 году Конституция СССР закрепила 41 часовую рабочую неделю, поэтому неся рукописи своих романов в редакцию одного из московских журналов я рисковал там никого не застать. Тем не менее решил попробовать, руководствуясь принципом: «Не получиться — так не получится, зато по Москве погуляю.»

И действительно внутри редакции народа почти не было.

Подошёл к «старушке божий одуванчик», то есть к вахтёрше, поинтересовался: как и где тут принимают рукописи гениальных произведений.

Та опешила и после небольшой минутной паузы прищурившись уточнила:

— Какие — какие произведения внучёк? Тебе чего вообще надобно?

Я пояснил, и «комендантша» посоветовала мне прийти в понедельник, потому, что сегодня редакция практически не работает и из начальства только временный заместитель редактора Ольга Ивановна на месте.

— Отлично, — обрадовался я.

— Но она шибко занята, — тут же обломали меня.

Сделав жалостливые глаза, одновременно доставая из сумки коробку зефира, почувствовавший цензуру кровавой гэбни непонятый миром писатель произнёс:

— Понимаете ли, я завтра с родителями уезжаю на два месяца в Хабаровск и поэтому мне именно сегодня нужно отдать мои рукописи на оценку. Помогите пожалуйста.

Старушка сжалилась и приняв зефир посоветовала мне:

— Присядь там внучёк, а я пока сбегаю. Только учти, она шибко строгая! Не зли её! А то она знаешь какая!.. Ух!..

Я присел, а сторож, бросив свой пост убежала в поисках начальства.

«Телефона, что ли у них тут нет,» — удивился я, располагаясь на казённом стуле.

* * *
В журнал «Огонёк» я принёс сразу все свои романы и, хотя это был абсолютно не их формат, ибо это был обычный еженедельный журнал, который продаётся во всех ларьках «Союзпечати», мне почему — то захотелось «поприкалываться» вначале именно с этой редакцией. Не знаю, что на меня нашло, но я вместо того, чтобы отправиться в журналы «Москва», «Искатель», «Вокруг света» и т. д., на страницах которых как минимум часть моих романов смотрелось бы вполне уместно, решил принести свои труды именно в «Огонёк».

Обдумывая этот шаг, я пришёл к выводу, что на данное решение повлияло несколько факторов.

Возможно мне не нравилось, что вышеперечисленные издания выходят раз в месяц, а «Огонёк» каждую неделю, быть может мне стало просто интересно, что же будет, если мой роман всё — таки решаться напечатать именно тут, а возможно, что когда я искал в интернете адреса журнала «Юность», то на меня нашло затмение и я всё перепутав написал в поисковике вместо «Юности» «Огонёк»…

Сейчас вот сижу и «ржунемогу»… Вот как можно было толстый журнал, в котором печатается фантастика и котором руководит Борис Полевой, перепутать с тонкой брошюркой? Вообще жесть…

А с другой стороны, что я теряю? Ну не понравятся им тут мои великие творения, ну «отфудболят» они меня «на все четыре стороны», ну и что с того?.. «На нет сюда и сюда нет». Всё равно же я после этой редакции собираюсь идти к более «профильным» издательствам, так почему бы не попробовать вначале пристроить мои монументальные шедевры тут?..

Конечно не только мои «хотелки» привели меня именно сюда. Дело в том, что когда я начал изучать вопросы «по журналам» вообще, то наткнулся на интервью с женщиной, которая сейчас занимает пост временного заместителя главного редактора. В нём, кроме всего прочего, она рассказала, что у неё трое усыновлённых детей. Объяснила она это тем, что своих детей они с супругом иметь не могут и до 1978 года их это очень расстраивало… Именно в 1978 году они приняли решение усыновить первого малыша.

Что ж история грустная и хорошая одновременно. Грустная, что женщина страдает, а хорошая, что в скором времени малыши обретут семью, ну а я в свою очередь, попробую тоже получить профит. Другими словами, я хотел попробовать сыграть, на чувствах женщины, ибо разве не ребёнок я? Разве меня не стоит пожалеть и помочь?..

Как говорится: «Попытка не пытка»… и вот я здесь…

* * *
Через 10 минут появилась таинственная Ольга Ивановна и удивлённо взглянув на меня обернулась к вахтёрше.

— Это он книжку написал, — в подтверждение закивав головой безапелляционно произнесла бабуля, тыча в меня пальцем.

Это была светловолосая миловидная женщина средних лет, одетая в летнее платье украшенное цветным узорчатым орнаментом.

Я вышел из «режима ожидания» и поднявшись со стула подошёл к дамам.

Поздоровались и я объяснил цель своего визита.

Начальница удивилась молодости и неожиданности столь необычного визитёра и было хотела меня послать, но я сделал жалостливую моську кота из мультфильма «Шрек» и с надеждой смотрел на хозяйку…

Увидев такое, та замерла с невысказанным вслух «посылом» внутри, после чего заметно смягчилась и посмотрев на часы пригласила меня к себе в кабинет.

* * *
Рассказав краткое содержание каждого романа обалдевающей от нереальности происходящего зам. главреду я достал из наплечной сумки напечатанные рукописи и положил их на край стола.

— Саша, тебе пятнадцать лет, и ты утверждаешь, что все эти романы написал ты? Я правильно поняла? — с сомнением глядя, то на меня, то на папки с «нетленками», уточнила она.

— Да. Написал я. Вы правильно поняли, — лаконично подтвердил «поэт».

— И ты можешь это подтвердить?

— Конечно. Почему нет?! Тут напечатанный текст, но рукописи дома есть. Если что, могу подвезти…

— Странно… — всё ещё сомневаясь произнесла Ольга Ивановна разглядывая разложенный на столе «товар».

Я молчал.

— Но дело даже не в этом, — со вздохом произнесла она. — Понимаешь ли, мы не печатаем такие большие объёмы. Это тебе нужно в специализированные издательства обращаться, типа «Юность»…

— Знаю. Но мне подумалось, что быть может вам эти романы понравятся, вы заинтересуетесь и захотите их напечатать по главам.

Она отрицательно помотала головой.

— Нет. Не наши объёмы… Да и концепция не наша. У нас больше новостной журнал, а не художественный.

— Это да, — согласился я. — Но вы ведь печатаете рассказы…

— Небольшие рассказы да. Но романы… — она вновь покачала головой.

— Ясно, — ответил «непризнанный гений» поднимаясь со стула, а затем как бы, что то вспомнив спросил: — Возможно вы просто прочтёте их и составите на произведения некую рецензию? Ведь мне как начинающему писателю очень важно мнение профессионала, дабы учитывать предыдущие ошибки и не повторять их в дальнейшем.

— Много работы Саша. Лучше тебе обратиться в «Юность», — в очередной раз вздохнув отказала «заместительша».

— Я понимаю, — с горечью в голосе произнёс я и рукой якобы вытер слёзы, — Попробую… Но… быть может… но ведь завтра же выходной… и быть может Вы всё же найдёте немного времени и сможете помочь… Мне просто не к кому обратится…

Ольга Ивановна молчала…

«Блин ей что ребёнка не жалко?..» — подумал я, доставая из сумки чай со слоном и коробку конфет «Вечерний звон», а затем глядя в пол буркнул:

— Вот… К чаю…

Она хмыкнула…

«Нда… «походу дела» тётя — то к «слезе ребёнка» бесчувственная или я действительно переборщил и ошибся. Ведь по большому счёту глупо приносить к примеру, в журнал «Колобок» диссертацию по термодинамике… Глупо… Ладно. Как говорится: «Ну и хрен с ним с вашим домом, пойдём в другой,»» — было подумал я, когда визави «хрюкнула».

Я поднял на неё «плачущие» глаза в тот момент, когда она, глядя прямо на меня выкрикнула:

— Взяточник малолетний! — после чего покраснела лицом и начала хохотать…

* * *
В общем романы она для прочтения взяла пообещав, что за месяц наверняка их успеет прочесть, а по окончании обязательно напишет критические замечания по каждому произведению отдельно.

Мы тепло попрощались с отзывчивой тётей Олей, и я поехал ещё в несколько издательств. Как правило в них, после получения небольшого презента, рукописи принимали фактически без проблем, хотя и удивлялись столь юному возрасту писателя…

По окончанию раздачи «слонов», то есть романов по редакциям, по сложившейся в последнее время традиции я направился в очередной, ещё мной «не окученный» район Москвы, дабы как всегда заняться там просветительской деятельностью — распространением записей. Однако прикинув по времени, понял, что это «дело» нужно отложить, ибо в ином случае я больше никуда уже не успею. Поменяв планы решил опять заехать в магазин «Мелодия», ибо кто ещё может интересоваться музыкой больше рядового меломана?

В этом времени существует огромное количество пластинок, которые в нашей стране выпускает лишь одна фирма — «Мелодия». Ассортимент выпускаемый этой фирмой грандиозен:

— Так называемые в народе сборники речей Ильичей. (Владимира Ильича Ленина и Леонида Ильича Брежнева прим. Автора.), классическая музыка, детские сказки, аудиоспектакли, всевозможные учебные пособия по иностранным языкам, итак крутящиеся с утра и до вечера по радио и ТВ: Ротару, Пугачёва, Хиль, «Голубые гитары», «Самоцветы» и т д. Также в большом количестве выпускались одобренные цензурой иностранные исполнители, основная масса которых представлялась странами Варшавского договора. А посему, чтобы Советскому человеку послушать что — то другое, чужеродное, ему приходилось это что — то искать на стороне, то есть либо у знакомых, либо пытаться обменять свой винил на чужой у таких же меломанов, как и он сам, либо идти на чёрный рынок и покупать у спекулянтов.

Вот у этого магазина и находилась одна из таких точек. Сегодня суббота и народа тут видимо — невидимо, а это значит, что операцию можно провести, что называется: «без шума и пыли».

Дабы не задерживаться и не привлекать ненужного внимания я просто прошёлся через торговую точку, тупо раздавая кассеты «на лево и на право», чем вызвал нездоровый ажиотаж среди посетителей «супермаркета» и сердечный приступ у двух барыг к которым я подошёл с наказом:

— Кассету переписать и распространить не менее тысячи копий. Иначе сдам вас в КГБ и будете на острове Врангеля пластинками барыжить!

Передал двум застывшим статуям копии записи засунув им кассеты в карманы и под их хрипение: — «Ээээ», — быстро откланялся.

Короче говоря, вся операция заняла у меня не более десяти минут, после чего поехал на вокзал за новой порцией плёнок.

* * *
На Казанском меня ждал Федя, который «притаранил» очередную партию кассет и уже распихал их по камерам хранения трёх вокзалов.

Я извинился за опоздание, взял ключи и листок с номерами ячеек, передал ему свёрток с пятнадцатью тысячами рублей на новые партии закупок, пообщался с ним минут двадцать и пошёл «окучивать» отходящие и приходящие перроны.

Подходил как правило к весёлым компаниям молодых ребят — комсомольцев, которые были с рюкзаками, котелками, гитарами и явно ехали куда — то отдохнуть на выходные. Подойдя заводил разговор, проходивший почти всегда, за редким исключением, по одному и тому же сценарию:

— Привет ребята. Любите музыку?

— Здорова малец! Чего тебе?

— Да вот, хочу предложить Вам послушать плёнку с записями, которые записал я сам.

— Не интересует! — отвергали одни.

— И сколько стоит кассета? — узнавали вторые.

— А про что ты поёшь? — интересовались третьи.

— Денег нет… — разводили руками четвёртые.

— Бесплатно! — говорил я, устраивая «аукцион невиданной щедрости».

— Тогда давай, конечно! — кричали все без исключения, пытаясь вырвать у меня кассету.

Что ж вы хотите… Халява она такая…

Естественно многим из них нужна была не запись, а просто кассета «в нахаляву» и вполне возможно, что они, даже не послушав композиции затёрли бы её записав, что — то другое, но ведь некоторые — то по идее прослушают… Некоторым — то по идее понравится… И они уже они — некоторые, дадут послушать другим.

Именно на таких вот меломанов и была сделана мной основная ставка в распространении плёнок…

* * *
«А почему тебя всё никак не поймают? — поинтересуются зловредные товарищи которым всегда всё надо. — Уже сколько времени распространяешь самиздат и всё ещё на свободе? Почему? Где КГБ, милиция и другие специальные службы?»

«Ну, во — первых, кого им ловить — то?.. Я это кто?.. Обычный школьник в школьной форме, при пионерском галстуке, с сумкой и портфелем в руках?.. Да таких как я на улицах Москвы сотни тысяч! Пойди, и найди одного из многих…»

«Ну, а если, например, по особым приметам?..» — всё же попытаются «дожать» меня граждане.

«По каким ещё особым приметам, если школьная форма у всех школьников одинаковая?! По шраму через всё лицо? По одноглазой повязке, ну или скажем по прибитой навечно к голове шляпе, как у одного из усатых фанатов ф/к «Зенит»?.. Нет дорогие товарищи, никаких особых примет, ровно, как и миллиона видеокамер на улицах в этом времени просто нет.»

«А во — вторых, что?»

«А, что во — вторых?.. Ах, во — вторых, — словно вспомнив воскликну я и тут же задам этим товарищам вопрос: — Вы в детстве — молодости «утюжили»?»

«Утюжили? — не поймут они. — Ты о чём вообще?»

«Фарцавали? У иностранцев значки на жвачку меняли?.. Нет?.. Ну и хорошо. Я тоже нет. Но были и те, кто очень даже да… Вот они и рассказывали о местах таких фарцовок в Москве.»

«В 1977 году? Ты ничего не путаешь? Может это было в блаженную перестройку?»

«Нет. Не путаю. Это происходит именно сейчас, здесь, в этом времени. А началось всё это в конце 60—х, начале 70—х годов… Так вот, вся эта вакханалия, типа обмена вещей с Советской символикой на «блага» загнивающего запада, происходит как правило у гостиниц и в центре города, который в этом времени под жесточайшим контролем спец. служб.»

«И что?..»

«И ничего!.. Нет, конечно кого — то ловят для галочки, быть может даже кого — то сажают в тюрьму, наверное, но основная масса «неофициальных» («непрофессиональных») «утюгов» утюжит помаленьку и не обламывается.»

«Ужас! — вместе со мной с негодованием отметите Вы и дабы обратить на себя внимание, чуть покашляв попробуете вернуть дискуссию в русло и осведомитесь: — И к чему ты всё это говоришь?»

«Это я к тому, что даже в этом времени, у особо охраняемых объектах, прямо перед носом у власти, происходит чёрти что, так есть ли шанс попасться за распространение школьнику, ребёнку которого видят впервые, пионеру которого никто не знает и быть может не узнает никогда. Я думаю, что такого шанса практически нет. Единственное место, где это занятие будет действительно сопряжено с некоторым риском — вокзалы. Но к «окучиванию» столь «плодородной почвы» я собираюсь приступить сегодня аккуратно и без суеты.»

«Только сегодня?»

«Не только, но так как школы закрыты, то сегодня вокзалы… В понедельник — вторник собираюсь попробовать прошвырнуться по институтам и их общагам. В том числе раздумываю о «атаке» на МГУ, ибо там точно есть те, кто «заценит» творчество великого меня… — поделюсь я с Вами о ближайших перспективах самиздата, после чего прошепчу: — Всё. Не мешайте. Работаем…»

— Здравствуйте девушки. На отдых собрались? Молодцы! А Вы музыку любите? Слушаете? А какую?

— Леонтьева, — ответят девушки.

— О — ё — ёй… как всё запущенно! — отвечу я.

Глава 21
Ольга Ивановна Золотова. Временный заместитель главного редактора журнала «Огонёк».

Она посмотрела на закрывшуюся дверь, затем перевела взгляд на стопку, которую гость оставил на столе, а уж затем и на «взятку» — коробку вкусных шоколадных конфет.

«Ну и школьник… Сказать, что мальчик необычный, это ничего не сказать. Даже по первому взгляду понятно, что юноша талантлив, эрудирован, а какой актёр в нём пропадает! Это ж надо, какой спектакль тут устроил, чтобы только рукописи оставить! Райкин отдыхает!.. Да, талантливый мальчишка ничего не скажешь… Нам бы с мужем такого…» — подумала Ольга Ивановна и на душе стало грустно.

Она вздохнула и ещё раз посмотрев на коробку с «Вечерним звоном» сказала себе: «За обедом почитаю, что там написал этот Васин, а сейчас за работу.»

* * *
Утреннее время пролетело достаточно быстро и за бутербродами в обед она вспомнила, что собиралась почитать рукописи. Встав с кресла подошла к столу и развязав стопку папок разложила их в ряд.

— Итак, что у нас здесь есть?.. — не громко произнесла она вслух и взяла в руки первую рукопись.

1) Гриша Ротор. Роман в жанре фэнтази — сказка. (Извращённое извращение книги Джоанн Роулинг «Гарри Потер». прим. автора)

Она взяла первый листок с аннотацией и прочитала его…

— Жизнь в чулане, под лестницей в городе Мытищи…

«Хм… неожиданно… Странная фантазия у парня. И кстати, что это за фэнтази такое? Фантазии, наверно имеется ввиду… Интересно откуда он взял такой сюжет? Что — то не припомню такого… Впрочем, быть может — вольное трактовка истории о современной Золушке только в мальчишеском варианте? Вполне возможно…

Далее…

2) Звёзды холодные игрушки. Роман в жанре космическая фантастика. (Тут наш герой адаптировано извратил или извращённо адаптировал прекрасное произведение Сергея Лукьяненко, не меняя названия книги. В данной версии «адаптации», наставники — это капиталисты, захватившие «геометров», помощница деда, завербованная вражескими агентами — работница ЦРУ, а мышь — переросток — командующий красно — фиолетовой эскадрой, обманутый «црушниками» дружеский маршал. Кто не читал и любит приключенческую фантастку рекомендую к прочтению. прим автора.)

«Звёзды. Корабли. Космические эскадры. Сражения… Понятно… Пираты… Только космические… Какой мальчишка не мечтает быть мореплавателем, тем более космическим?.. ладно, что у нас дальше?..» — подумала она и посмотрела на следующую папку.

3) Армагеддон. Мы отправим вас в Ад. Роман в жанре попаданчество, боевик.

«Хм опять новые названия он напридумывал… это ж надо… попаданчество… Интересно, чтобы это значило… Ну а про Ад я вообще молчу. Как такое мерзкое название могло прийти ему в голову?.. Очень странное название… Армагеддон ещё куда не шло, но вот Ад…»

Аннотация: Советский подводный ракетный крейсер в результате катаклизма перемещается во времени и попадает в 1942 год. Сможет ли он побить врага и возвратиться в родную гавань и неименит ли это весь исторический процесс?.. (Небольшой синопсис данного шедевра можно было прочитать в первой книге серии. прим. автора.) https://author.today/reader/42978/350097

— Оригинально, — покачав головой произнесла вслух врио. главреда. — Такого, пожалуй, я точно не читала и даже о таком и не слышала…

4) Спектр. Жанр фантастический детектив. (Это замечательное произведение в вашей реальности также написал Сергей Лукьяненко, и его также «улучшил» Главный Герой по своему разумению, щедро отметая и добавляя строчки, абзацы и главы. Фактически роман был извращён до такой степени, что Саша мог бы смело называться главным и единственным автором. прим. автора.)

Она уже ничего не говорила и ничего не думала, а просто взяла следующую книгу…

5) Портал в прошлое. Мы ещё вернёмся. Роман в жанре попаданчество, боевик.

Аннотация: Советские учёные открывают портал в 1942 год…

(тут речь идёт о второй книге которую ГГ «от корки до корки» написал сам. Очень краткий синопсис можно было прочитать в первой книге. прим. автора.)

«Нда…Ну и понаписал этот Саша… Интересно, сам ли?.. Ответ напрашивался только один — вряд ли… Ладно, начну читать и сразу будет понятно, из каких произведений этот мальчик столько «наворовал — наплагиатил,» — подумала она, взяв в руку все пять рукописей и взвешивая их на вес.

В том, что этот симпатичный школьник может написать столько романов сам она не верила не на секунду, но сам объём проделанной работы вызывал уважение, конечно при условии, что работу эту он сделал сам, а не мама с папой.

— Итак, с чего же мне начать? — размышляя вслух произнесла Ольга Ивановна. — Быть может с детского?.. Гляну одним глазком, а если не понравиться, то попробую посмотреть, что там за попаданство такое…

Налив себе чая и откусив очередной бутерброд с варёной колбасой, она подтянула к себе рукопись с текстом о приключениях Гриши Ротора в Магограде.

Внутри папки оказался рисунок.

На переднем плане был изображён мальчик в очках, который был одет в школьную форму белого цвета расшитую золотыми узорами.

(Тут необходимо привести слова Саши Васина, когда он рисовал данную обложку к книге: — Ну не в чёрной судейской же хламиде ходить в магическую школу Советскому пионеру?! Невместно сие!! прим автора.)

Сверху рисунка была надпись: «Гриша Ротор» исполненная, каким— то необычным, красивым стилем. Вдали композиции находился древний замок, на башнях которого сверкали золотые звёзды.

Также на рисунки были изображены ещё несколько человек: бородатый седовласый старик — звездочёт в высоком колпаке на голове, мужчина с серьёзным лицом в чёрном плаще и шапке ушанке с красной звездой, смешная нелепая старушка в смешной нелепой шляпе, великан с интеллигентным лицом людоеда, а также двое друзей этого Гриши: рыжий мальчик и белокурая девочка. Этот вывод можно было сделать на основании того, что дети тоже были одеты точно в такую же белую школьной форму, как и главный герой романа.

— Что ж, приступим, — зевнув сказала Ольга Ивановна и принялась за чтение. На часах было 12:15.

* * *
«Ха — ха… Павлины с письмами, это же надо такое придумать…»

…

«Ничего себе… Весь дом облепили… Ахахаха… И даже в трубу залезли и испачкались там в саже…»

…

«Ой мамочки, ой не могу больше! Ахахах!..Как представлю себе глаза семейства, когда из печки вылезает огромный чёрный павлин и прямо в лицо главе семьи Дурсольцевых кричит: «Кар! Кар!»»

…

…

* * *
Зазвонил телефон. Он уже несколько раз звонил, но она на него совершенно не обращала никакого внимания, вся погружённая в историю. Тут же, этот идиотский аппарат звонил как — то уж через чур настойчиво, постоянно отвлекая своей трелью. Помучавшись пару минут от громогласного «Дзынь», она поняла, что тот сам по себе не заткнётся, поэтому проклиная изобретателя сей хрени, ей всё же пришлось оторваться от книги и взяв трубку гаркнуть в неё:

— Алло! Что Вам всем надо?! Что вы названиваете?! Сегодня выходной!

В трубке помолчали, а затем неуверенным тоном произнесли:

— Извините пожалуйста. Я, наверное, ошибся номером… Это редакция журнала «Огонёк»?

— Да Серёжа, привет, — смягчаясь произнесла Ольга Ивановна своему мужу и немного покорила его: — Ты что голос своей жены уже не узнаёшь?

— Оля это ты? — одновременно удивился и обрадовался тот. — Ты знаешь тут в трубке кто — то закричал, что я даже испугался.

— Не волнуйся. Это тут по работе, надоедают, — отмахнулась она от супруга и поинтересовалась: — Серёжа, а что ты звонишь — то? Что — то случилось? С тобой всё в порядке? А то, я тут занята немного… По работе…

— Извини. Я просто звоню узнать, где ты. У вас же короткий день сегодня. Вы ведь вроде до двух должны работать. Время уже четыре, а тебя всё нет…

— Серёжа! И стоило меня отвлекать от дел по таким нелепым вопросам?! Я на работе! Работаю! Сейчас дочитаю и приеду! — с раздражением сказала она и бросила трубку.

«Вот же неймётся ему! Отвлекает от работы!» — зло подумала Ольга Ивановна, но тут же расслабилась, приступив к чтению и моментально переносясь к ребятам в купе поезда следовавшего из Москвы в Магоград.

* * *
…

— Ты и правда Гриша Ротор? — спросила темноволосого мальчика девочка по имени Наташа Зайцева…

…

…

* * *
— Ольга Ивановна! Ну пожалейте вы меня! Уже восемь часов вечера! Короткий день же сегодня! Работаем же до четырнадцати ноль, ноль! Поимейте пожалуйста совесть! Пойдёмте пожалуйста домой! — донёсся голос откуда — то издалека и перенёс любительницу почитать обратно в кабинет.

«Старая тварь!» — с ненавистью глядя исподлобья на вахтёршу подумала зам. главреда. Та приходила уже несколько раз со своим нытьём! Неужели она не видит, что я занята в Магограде?! Уволю эту бабку к чёртовой бабушке, как только в должности утвердят и представится возможность! Сразу и уволю! По статье! За тунеядство!.. Совсем зажрались уже! Работать абсолютно не хотят! При первой возможности готовы бросить всё и бежать сломя голову в свою конуру! Она вообще в курсе, что там Волан — де — Морт собирается натворить? Нет? Ну так и нечего мешать тогда людям спасать мир от вселенского зла!

Закрыв глаза и чуть успокоившись Ольга Ивановна встала с дивана и собрав рукопись убрала её в сумку. Затем под ободрительные слова и чуть ли не овации «старой карги» она пошла было к выходу из кабинета, но вовремя одумалась и под ошарашенный взгляд неугомонной вахтёрши вернулась к столу.

«Если другие произведения мальчика тоже такие же, то их необходимо прочесть все!» — сделала мудрое заключение зам. главред и положила все рукописи к себе в сумку.

* * *
Она читала, по дороге к метро, она читала на эскалаторе, она читала в вагоне поезда, на остановке выйдя из подземки на свет Божий она тоже читала. Дождавшись своего автобуса и зачитавшись в нём, она проехала свою остановку, но это её совершенно не расстроило, а наоборот — обрадовало. Ведь теперь, можно было не спеша идти по аллее в сторону дома и читать…

Когда она всё же добралась до дома, то в дверях застала расстроенного мужа, который сразу же начал ворчать:

— Заечка, ну что же ты так долго — то. Ведь у нас с тобой на сегодня были планы, а ты… Время уже десятый час… Я голоден… Где же ты была?..

На его вопросы Ольга Ивановна отвечала односложно, особо нечего ему не объясняя, ибо слов сейчас у неё не было… Все её мысли были совершенно не здесь, не в этой квартире, не в этом городе и даже не в этой реальности. Она знала лишь одно — ей нужно срочно покормить эту приставучую особь мужского пола и немедленно узнать, как там дела у ребят?..

Стоя в задумчивости у плиты и смотря как варятся пельмени ей очень хотелось всё бросить и вернутся к чтению, но она понимала, если сейчас возьмёт роман в руки, то пока не дочитает его до конца оторвется от него она уже не сможет, а это означает, что вода в кастрюле выкипит, пельмени поджарятся и будут невкусными, что в свою очередь приведёт к тому, что её любимая особь останется голодной.

Только благодаря железной воле, своей супружеской ответственности и человеколюбию, Ольга Ивановна всё же пересилила себя и кроме пельменей на стол был подан только что приготовленный овощной салат из помидор, огурцов и лука, заправленный подсолнечным маслом.

* * *
— Что ты там такое увлекательное читаешь? — поинтересовался муж у своей задумчивой супруги. — Что — то интересное?

— Да. Тут очень интересно, — произнесла она наливая в кружку заварку чая. — Но самое главное… очень интересно, что же ещё ужасного сделает это подонок Волан — де — Морт.

— Кто? — не понял муж.

— Да есть там один… гад… — прошипела она и вздохнула.

Он работал водителем в Министерстве пищевой промышленности СССР, она в издательстве. У их брака было всё, что нужно любой Советской семье: квартира, хорошая и интересная работа, достаток. Не было лишь одного — весёлого детского смеха…

Всю свою сознательную жизнь, она хотела ребёнка, но Бог к сожалению, лишил возможности иметь детей. Они уже не раз заводили разговор о усыновлении, но всегда, что — то их останавливало и пугало. Ей очень нравились дети, ей очень хотелось малышей себе, она мечтала об этом… Быть может именно поэтому рассказ о приключениях славной троицы произвёл на Ольгу Ивановну неизгладимое впечатление и несколько изменил её мировоззрение…

— Хм… — недовольно произнёс супруг видя, что жена не обращает на него никакого внимания.

— Знаешь Серёжа, мне сегодня принесли несколько повестей, то есть романов, — видя недовольство мужа решила объясниться она.

— И что? Что в этом странного? Или к вам в редакцию романы не приносят?

— Приносят конечно. Странное тут другое. Дело в том, что как правило приносят нам свои рукописи довольно взрослые люди, а не дети пятнадцати лет.

— Вот даже как, — удивился тот подняв бровь. — И что, неплохо написано?

— Неплохо?.. Да нет, наоборот! Написано великолепно! Настолько прекрасно, что мне кажется, будто бы это лучшее произведение, которое я читала в своей жизни!

— Ого…

— Понимаешь, я не могу от этой истории оторваться! Ты не представляешь, что у меня сейчас твориться внутри. Я готова бросить всё, лишь бы узнать, что там будет дальше… Это безумие какое — то, но это так.

— Ты произнесла слова романы во множественном числе, их что, несколько?

— Пять.

— Интересно. Можно мне тоже почитать? — риторически поинтересовался муж у жены.

— Конечно. Бери в сумке, но с тебя посуда, — легко согласилась прекрасная жена, чмокнула супруга в губки и схватив папку собралось было умчаться в комнату, но муж поймал её за руку.

— Оля. Мы же сегодня с тобой собирались провести вечер в любви, — напомнил он забывшей о договорённости супруге. — Давай ты почитаешь завтра?..

— Нет, — категорически отмела она эту идиотскую идею и видя недовольство любимого быстро добавила: — Серёжа. Ты же знаешь. Я только за, но дай мне время. Я не могу сейчас думать не о чём другом кроме как о романе. Пойми, я обязательно должна его дочитать, а уж затем всё у нас будет как всегда…

— Ладно. Раз так, то дочитывай, — согласился супруг и получив быстрый поцелуй в щёку отпустил спутницу жизни на все четыре стороны.

— Вон. Бери в сумки любую рукопись и читай. А я в Магоград…

— Куда? — не понял муж, но увидел, что Ольга уже ложиться на кровать в спальне и читает, держа листочек в руках.

* * *
Сергей хмыкнул, помыл посуду и подошёл к сумке жены.

«Ну, что тут интересненького принесла моя любимая?» — задал сам себе вопрос муж, доставая оставшиеся четыре рукописи.

Прочитал название каждой, ещё раз хмыкнул и почесал затылок. По названию одного из романов было ясно, что речь пойдёт о космосе, а это значит, что данный роман будет первым, ведь фантастику Сергей очень любил, впрочем, как и 90 % мужчин этого времени.

Взяв папку, подписанную как «Звёзды холодные игрушки» он отправился в большую комнату.

— Ну, и о чём тут у нас любят писать дети? — спросил он сам себя устраиваясь на софе.

Немного поразглядывав рисунок с изображением звездолёта и человека в скафандре приступил к чтению.

«Начало совершенно непонятное… Сидит на льдине… Ничего не помнит, кто он такой… может амнезия?.. А что это за когти у него растут?.. Он кто, мутант что ль? Странно всё это, но начало интригует и затягивает,» — подумал муж и это была его «последняя» мысль в этом бренном теле, потому как сознание его перенеслось в систему Сириуса, а именно в тот момент когда храбрый офицер — космонавт Пётр Хрумов вынырнул из «джамп» прыжка возле одной из планет…

* * *
В двенадцать часов ночи, она закончила читать роман про Гришу и его друзей.

«А где продолжение? Почему книга заканчивается на самом интересном месте? Что будет с ребятами дальше? Смогут ли они одолеть этого шизанутого? И что себе позволяет это Васин? Это что, шутка? Розыгрыш? Где вторая книга? Кто ему позволил бросать это произведение на пол пути? Сказал «а» говори уж и «б»! Что он там себе думает?! Это дело так оставлять нельзя! И куда только его родители смотрят!! Распустили ребёнка! Что хочет, то и творит… И что стало с павлинами, которые принесли письма?.. Вдруг холода… Ведь они замёрзнут все… — одновременно пронеслись сразу все мысли в голове у зам. главреда, что привело её в лёгкое замешательство и вызвало головокружение. — Эх Васин, Васин, понимаешь ли ты сам, что смог написать?! Понимаешь ли ты насколько великолепное произведение ты пытаешься подарить миру?! Это же просто гениально!»

Мысли путались. Она поднялась с кровати и села. Закрыв глаза просидела так пару минут, чтобы прийти в себя, после чего поднялась и отправилась в другую комнату, дабы посмотреть, как там муж и не собирается ли он баиньки. На душе из — за неизвестности о дальнейшей судьбе ребят было скверно и буквально «скребли кошки».

К её удивлению Сергей не спал, а читал. Более того, на предложение спать и заняться «кое чем», тот даже не поведя бровью ответил:

— Давай попозже или завтра. У меня тут самое интересное…

Глава 22
«Ну, что ж, попозже так попозже,» — согласилась она и пошла на кухню. Там, достав яблоко из холодильника присела на табуретку и откусив сочный фрукт, «глядя в никуда», стала вспоминать о только, что прочитанном шедевре. — Эх Гриша, Гриша… Что же с тобой дальше?.. А с ребятами?..»

Доев кисленькую «антоновку», Ольга Ивановна пошла в спальню, где разделась и легла в постель.

Сон не шёл… Перед глазами на стадионе Магограда летали на мётлах, играли в маго — хоккей и в маго — футбол, (возможно выучив эти две дисциплины наша сборная наконец — то сможет занимать хоть какие — нибудь места не на галёрке? прим автора.), весело смеялись кидаясь завтраками сидя за большим дубовым столом и уже где — то из темноты подбиралась ненавистная Волан — де — Мордская морда.

И тут кто — то закричал:

Ё* **** ****! С***! Предатели вонючие!! КАзлы!

Это было так неожиданно, что Ольга Ивановна даже присела на кровать и прислушалась, не понимая кто это кричал и откуда?

За стеной забубнили…

«Ничего себе. Это что, Серёжа так ругается? Мой муж? — удивилась она и успокоившись легла. — Интересно почему? Что заставило этого интеллигентного, хотя и работающего шофёром, непьющего, не матерящегося никогда в жизни человека, спокойного человека, так ругаться?.. Неужели книга?.. Неужели это один из тех романов, которые она принесла?.. Боже мой, что же он там читает — то такое?..»

Чуть прищурившись зав. главреда стала вспоминать название рукописей делая ставки на то или иное произведение. После мало — стройных, полу — логических, размышлений она неожиданно для себя пришла к выводу, что её «суженый — ряженый» читает книгу «Спектр».

Убедиться в своей правоте было плёвое дело и уже через пятнадцать секунд Ольга Ивановна стояла на кухне и рассматривала папки с оставшимися рукописями.

«Жаль… Не угадала… — сказала она себе под очередное ворчание мужа доносившееся из зала. — Он читает «Звёзды…» Интересно, какой поворот в сюжете вызывает у него такую столь бурную негативную реакцию?..»

Посмотрела на стол и вздохнула.

Завтра выходной, но дела по дому — то никто не отменял. Уборка, стирка, готовка, всё это было намечено именно на завтра. К тому же по воскресеньям у них была заведена традиция — гулять в парке, где словно первоклашки на первое сентября, они ходили по аллее держа друг друга за руки. В общем дел на завтра было много, поэтому необходимо было хорошенько отдохнуть и заставить себя уснуть.

Она посмотрела на рукописи, рукописи посмотрели на неё…

— Что ж Серёжа, раз ты не хочешь читать «Спектр», тогда его прочту я, — твёрдо решила она и взяв роман в одну руку, а очередное зелёное яблоко в другую, направилась в спальню.

Как и в предыдущей папке тут также лежал рисунок. На нём был изображён молодой парень, стоящий с распростёртыми руками к небу, а на заднем фоне, как бы с небес, на него смотрели симпатичные мордочки серебристых чебурашек, только без ушей. Было очевидно, что скорее всего, это инопланетяне. Такой вывод можно было сделать на основании того, что роман был написан в жанре фантастика.

О том, что возможно это у парня «глюки» от передозировки, Ольга Ивановна даже не задумывалась. К своему счастью, как и к счастью 99 % населения СССР этих лет, про наркоманов она никогда не слышала даже в фильмах и о их существовании даже не подозревала.

Первая глава называлась: Красный. Из этого зам. главреда сделала вывод что спектр — цвета. Конечно же она не знала точного определения, что спектр — совокупность цветных полос, получающихся при прохождении светового луча через преломляющую среду, однако в принципе логику уловила правильно.

Итак…

«Ага… Значит зовут его Мартин… Необычное имя…»

…

«Частный детектив? Странно. У нас нет частных детективов… ах… это же будущее…»

…

«Мартин… да ещё и Сергеевич… Во фантазия у парня…»

…

Через пол часа сделав очередной логический вывод, что девушку убил кто — то невидимый она попила воды…

…

Ещё через некоторое время она сочувствовала отцу, которому частный детектив отдал жетоны с невинно убиенной…

…

Ключник пыхтел набитой табаком трубкой.

— Я хотел бы рассказать тебе историю…

….

«Ах вот даже как… Тут за проезд вместо билета берут истории… а если нужен единый?.. Интересно, что же он расскажет?» — подумала Ольга Ивановна за секунду до того как оказалась сидящей рядом с милой светловолосой чебурашкой «за тридевять земель» от своей родной планеты.

* * *
— Елки палки! Так она жива?! — неожиданно услышал крик супруги Сергей, проходя на кухню за чаем и вздрогнул. — Какого хрена тут происходит я хотела бы знать?! — ругалось жена и муж тоже очень хотел бы знать ответ на этот волнующий вопрос.

Аккуратно заглянув в дверь спальни, он увидел читающую как ни в чём небывало спутницу жизни и убедившись, что всё в порядке вернулся к себе в комнату.

«Вот её зацепило — то,» — удивлённо подумал он ложась на диван.

…

…

— Один человек — это много, а я не один! За мной стоит Великая Могучая Советская Страна! — сказал Пётр Хрумов и выстрелил Наставнику в лоб.

Конец первой книги.

1 января 1977 года.

…

Сергей отложил роман и вытерев вспотевший от пота лоб, шумно вздохнул после чего не менее шумно выдохнул.

«Ну ничего себе! Вот это школьник!.. Вот это подрастающее поколение!.. Это же просто нечто…»

Да. Без сомнения, это было лучшее произведение, которое он читал за свою жизнь. Он читал много. Он любил читать. Ему было с чем сравнивать, но то что написал этот мальчик было как минимум наголову выше всей той макулатуры, с которой ему удалось ознакомиться за сорок пять лет бренного существования.

Кто он? Обычный водитель. Человек… а там… Там Вселенная… Миллиарды звёздных систем… Сексилиарды цивилизаций… и Пётр… Один… В чужом теле… В чужом мире… Во враждебной среде… Но один, чёрт побери, тысяча чертей!.. Один, против всех!!

— Это же ужасно, — прошептал Сергей и сжал кулаки.

«Что же делать? Что же ему теперь делать?» — думал Сергей, гоняя одну мысль за другой, попутно теребя волосы на голове. Неясно было многое, но ясно было одно — Петру необходимо помочь!

Встал и скрестив руки на груди несколько раз прошёлся по комнате поглядывая на сервант, в котором был «бар». Как и положено бару в нём стояло несколько бутылок коньяка, вина и водки. Сам Сергей вообще не пил и гадость эту на дух не переносил, но вот сейчас ему вдруг, очень сильно захотелось именно выпить…

«Как же ему помочь?.. Да и кому помочь — то? Книжному герою? — задал сам себе вопрос Сергей поражённой тупостью самого поставленного вопроса. — Что за фигня? Что я себе тут напридумывал? Что со мной? Какая нафиг может быть помощь книжке?»

После таких рассуждений, стало очевидным, что сейчас, необходимо срочно выкинуть всё это из головы и сходить умыться холодной водой, чтобы хоть немножко прийти в себя.

— Бред какой — то, — произнёс он и пошёл в ванну.

По дороге в санузел зашёл к жене…

— Оля, ты не спишь?

— Нет. Подожди, тут интересно, — не отрываясь от чтения коротко ответила та, а потом, быстро на него глянув спросила: — Ты прочитал?

— Да, — ответил он стоя в дверях.

— И как впечатление?

— Поразительно!! Я поражён! Это лучшее, что я читал в своей жизни!

— Вот как? — удивилась она настолько, что оторвалась от книги. Если муж — скептик такое говорит, значит роман действительно интересный, ведь ему есть с чем сравнивать. Все полки и шкафы в их квартире были забиты, что называется «под завязку» всевозможной литературой…

Книги лежали, стояли, весели, где только можно: в шкафах, на шкафах, под шкафами, под кроватями, висели «вместе с полками» на стенах, ютились стопками в коридоре, книгами и журналами был забит весь антресоль и даже тамбур при входе в квартиру, как и положено тоже был занят шкафом, доверху набитым книгами… И каждую из них, он прочитал, причём некоторые не по одному разу, делая карандашом пометки на полях.

— Действительно великолепно! — меланхолично произнёс муз, зайдя в комнату и присев на краешек кровати рядом с женой.

— И о чём там? Фантастика? О космосе?

— Если бы о космосе Оля… Если бы только о космосе… — по своему обыкновению взъерошив волосы прошептал Сергей. — Там поднимаются такие вопросы… там затрагиваются такие проблемы… о которых, наверное, человечеству ещё рано знать, а может быть и вообще не стоит знать этого никогда…

Она смотрела на него не понимая, а он, не обращая на супругу никакого внимания, глядя в окно продолжил рассуждение уже в философском ключе:

— Рассвет. Люди идут на работу. Люди заняты. Люди живут в сытости и достатке. Люди наслаждаются жизнью. Всё, как и положено — с понедельника по пятницу работа, учёба, а потом выходные… Нам повезло, что сегодня выходные, тем не менее… Мы тут в мире и безопасности. У нас всё хорошо и нам ничего ненужно. Ровным счётом ни — че — го!..

Она молчала, давая мужу высказаться, чувствуя его умиротворенный настрой, но тот неожиданно встрепенувшись повернулся к ней, былая спокойность в голосе исчезла, и он резко спросил:

— Оля, а твоя редакция не может узнать телефон «Байконура»?

— Чего?.. Не поняла… Чего узнать? Чей телефон?

— Космодрома «Байконур».

— Зачем? — искренне удивилась она.

— Да так. Была одна идейка… — вздохнув сказал он и потёр лицо. — Непонятно просто, почему аллари не дали Петру в помощь свою эскадру полностью. Ведь это было бы логично.

Ольга Ивановна отложила рукопись и поднялась с кровати, после чего потрогала лоб супруга.

— Не волнуйся, я не сошёл с ума. Просто… Согласись, довольно странный поступок командующего красно — фиолетовой эскадры. Вот так бросать своего бойца в самое пекло… Без поддержки… Толком без связи… хотя конечно в нём симбионт куалькуа, но всё же… Это же практически стопроцентное самоубийство!.. Это же не наши методы!.. Вот я и думаю, не перевербованный ли, это крысёнок ЦРУшник? — произнёс Сергей, чувствуя, как жена пытается засунуть ему градусник подмышку.

Глава 23
Несколькими часами раннее. Саша.

Перед тем как поехать на репетицию, а точнее на историческое собрание ансамбля, я решил заехать к гармонисту дяде Лёне. Если же быть более точным, то дядю Лёню, нужно бы называть, если речь идёт о ласкательной форме, не дядей, а скорее деда Лёней, ведь ему уже больше шестидесяти. Естественно, что словосочетание дядя Лёня может звучать намного более солидно чем деда Лёня, если к этому словосочетанию добавить несколько слов.

— Почему будет звучать более солидно? — зададут вопрос некоторые товарищи.

— Сейчас объясню, — скажу я и приготовлюсь вас гипнотизировать.

Закройте глаза и произнесите: «Дядя Лёня», затем откройте глаза и добавьте три слова: «Мы с тобой!»

…

(Вы ещё тут?! (прим. автора))

(Речь идёт о песни «дядя Вова.»)

Вариант 1. https://www.youtube.com/watch?v=7kpd74vcmUo

Вариант 2. https://www.youtube.com/watch?v=GaGTLpRmbYQ

(Вылезайте из — под стола… (прим. автора))

Одним словом, такую вот незатейливую композицию я решил адаптировать к местным реалиям, естественно вдумчиво поработав над текстом. Песня, которая в прошлой реальности называлась «Дядя Вова», тут сменила название и стала называться «Дядя Лёня — мы с тобой!».

Как, на такие выкрутасы пионера, посмотрят «там на верху» я представлял себе слабо, но осознавал, что «отмазка» типа: «Дяденьки, я честно — пречестно никого не имел ввиду, а написал эту песню про нашего гармониста,» может не зайти…

Тем не менее, если говорить не о очень «высоком уровне», я думаю любой партаппаратчик, посмевший поставить под сомнение, что Леонид Ильич Брежнев у нас не главный командир, фактически сразу же выроет себе могилу, туда себя уложит, а затем незамедлительно закопает.

С этой мыслью я хожу уже достаточно давно. Вот есть такая идея и всё тут. Идея нужно сказать для этого времени невероятная и крайне опасная, но что я могу сделать? Придумалась и сидит в голове, ежедневно напоминая о себе. И что мне с этим делать? Как реализовать замысел? И стоит ли игра свеч? Быть может отказаться нафиг пока не поздно, ведь это же действительно опасно. Зачем мне так рисковать?.. Вроде незачем. Вроде и так идёт всё нормально, но вот мысль, что мне слабо такое учудить, голове покоя не даёт… Я её отгоняю, но она с новой силой врезается в мозг и шепчет: — Не бойся. Они все от страха в штаны наложат, когда поймут о чём это… Как только кто — нибудь из них «сявкнет», что — то типа, мол: — Чтой — то ты милок поёшь за крамолу? Какой, ещё тебе дядя Лёня командир? Не дорос ты щенок!

Ты на это улыбнёшься и как гаркнешь: — Что ты назвал крамолой пёс смердящий?! Песню о генсеке ты назвал крамолой? А ты нео**** часом?! Леонид Ильич вишь ты, капиталистическое твоё «мурло», тебе не угодил?! Курилы отдать хочешь?! Аляска тебе не нужна?! А ну — ка быстро фамилию свою назови! — и достав маузер продолжишь: — Кто тут, ещё против Советской власти, мать его?! Стройся вон у той стенки!.. — а затем оглядев ошеломлённый строй грозя пальчиком констатируешь: — Смотрите у меня!!

Ну, а если серьёзно… Шутки шутками, а ведь КГБ к такой песенки наверняка обязательно привяжется и начнёт копать. Копать — копать и ведь накопает. А нужно ли мне это — быть под колпаком у «Мюллера»? Ответ очевиден — нет! Поэтому, как бы несоблазнительна была перспектива спеть эту композицию сейчас, лучше будет всё же оставить её на потом, а именно на те времена, когда я частично «выйду из тени».

Хотя… а может вообще продать её?.. Такая песня любого билана без слуха и голоса вознесёт в топы хит парада мгновенно!..

С другой стороны, нафига мне эти деньги? И так, куча «бабла» в деревне закопано. Куда его девать — то? Солить что ль?..

* * *
«Дзынь», «дзынь», звонил я в звонок двери, но дверь Леонид Ильич Сидоренко, в квартиру не открывал.

«Ну и какие варианты у нас есть? — спросил я себя. — Забухал и спит? На улицу вышел? Надеюсь, что не помер. Хотя этот вариант особо сильно и рассматривать не хотелось — дедуля живчик и если не сопьётся, то, по моему мнению, третье тысячелетие вполне может встретить. Впрочем, он ведь на фронте был, а война она такая… вряд ли здоровье прибавляет и даже скорее наоборот…»

Спустился к подъезду и посмотрев на часы решил пол часика всё же подождать «потеряшку», мало ли, вдруг действительно не пьяный валяется, а просто вышел подышать свежим воздухом? Может такое быть? Может. Значит подождём, тем более о том, что гармонист любитель «зелёного змея» я слышал лишь от Антона и Мефодия, ибо сам дядю Лёню я не видел никогда не то чтобы пьяным, но и даже слегка выпившим.

* * *
Через пятнадцать минут ожидания, из арки вышел по меньшей мере профессор Преображенский из фильма «Собачье сердце», которого там сыграл замечательный актёр Евгений Евстигнеев.

Аккуратная бородка, круглые очки как у Лаврентия Берии типа — «двойное пенсне», бежевый костюм, белая рубашка, синий галстук, чёрные туфли не оставляли не единого шанса усомниться, в высоком статусе индивида. Любому человеку, мало майски разбирающемуся в евгенике и расовой теории, даже в голову бы не пришло, что этот мужичок алконафт — гармонист, а не как минимум член академии наук.

Образ «белой кости» несколько портила сетка — авоська с продуктами, которую он нёс в руках, однако большая белая фетровая шляпа с бантом, превосходно сидячая на голове, эту небольшую дисгармонию нивелировала сполна.

«Вот, что делают с человеком правильно применённые средства в размере трёхсот рублей, которые я выдал Ильичу за выполнение небольшой работы,» — заключил меценат, поднимаясь с деревянной лавки.

— О привет. Меня ждёшь? — обрадовался дядя Лёня, увидав малолетнего работодателя. — А я, понимаешь, в магазин за хлебом пошёл. Вот… а потом, понимаешь, дай думаю, прогуляюсь. Погода — то хорошая.

Я в подтверждении его слов мотнул головой улавливая от «профессора» чрезмерно «надушенный» запах одеколона «Саша».

«Нда… а с дозировкой — то дедуля переборщил. Пахнет за километр. Лил он его на себя что ль?.. Или быть может внутрь вливал?.. Хм… а почему бы и нет, если он действительно алкоголик?.. Махнул одеколончика и пошёл за водярой… Очень может быть…» — раздумывал «Шерлок» по очереди разглядывая, то сетку, то её владельца, пытаясь понять адекватность «клиента».

— Ты кушать хочешь? — увидев то, что я всё время кошусь на авоську поинтересовался дядя Лёня. — Тут колбаса, хлеб, сыр, понимаешь, яйца… Оо… Глазированные сырки есть, будешь?

— Нет спасибо, — поблагодарил я так и не увидев искомого пузыря…

— А ты чего не позвонил? Не предупредил? Я бы, понимаешь, побыстрее в магазин сходил, или опосля. Давно ждёшь?

— Да нет. Недавно приехал. А позвонить забыл, — сказал я облегчением, ибо идентифицировал собеседника как трезвого, а это значило лишь одно — дядя Лёня одеколон всё же не пил, а лил.

— Ага… понятно. Ну, пошли в дом что ль? — предложил гостеприимный хозяин.

— Да. Давайте. А то у меня времени в обрез, — вспомнив, что я ещё на студию должен поехать сказал я и мы зашли в подъезд. — Кстати, Вы отлично выглядите Леонид Ильич, — сделал я комплимент гармонисту. — Так держать! Вылитый жених…

— Ха, жених, понимаешь, — отмахнулся тот от комплимента, но было видно, что он ему был явно приятен. — Я уже отженихался своё. Так, понимаешь, просто… решил гардероб обновить…

— И это правильно, — одобрил я. — В человеке должно быть прекрасно всё. А насчёт остального… Да какие Ваши годы…

Тот крякнул в подтверждение и открыл дверь в квартиру.

— Чай будешь? Или покушать чего? — вновь поинтересовался у меня дядя Лёня, выдавая мне домашние тапочки.

— Нет спасибо. Давайте «по — быстренькому» пробежимся по тексту и я поеду, — сказал я оглядывая комнату. Всё чистенько. Пыль протёрта и даже кое — где подклеены обои, которых в прошлое моё посещение жилища, либо не было вовсе, либо они находись в критическом, плачевном состоянии. — Кстати, как дела с записью? Получается?

— Да Саша, всё хорошо. Двести катушек записал, понимаешь… Вон в углу, в коробке лежат, — я подошёл к «поклаже» и взял первую попавшуюся бобину. Осмотрел. Упаковано нормально. На бумажной коробочке из — под катушки разными цветами напечатаны исполнители и названия песен.

— Отлично, — резюмировал я. — А с текстом как?

— Да вроде ничего… Только… — замялся потенциальный претендент на роль шутника — биолога в фильме.

— Ну дядя Лёнь, не тяни. Говорите, что не получается? — поторопил я собеседника, ловя себя на том, что с ним, как и с Арменом говорю, то на «Ты», то на «Вы».

— Да не то, чтобы не получается. Прорепетировать я думаю просто нужно. Одному тяжело, понимаешь, сообразить, как лучше. Со стороны — то оно виднее будет, — сказал он ожидая от меня подтверждения тезисов, и дождавшись моего одобрительного кивка продолжил теоретическую выкладку до которой вероятно додумался сам: — Вот, если бы, понимаешь, было бы большое зеркало, перед которым можно было бы тренироваться, или скажем, понимаешь, кинокамера, чтобы на неё снять, а потом посмотреть, что да как… тогда бы да… Тогда бы, сразу бы всё ясно стало… А так, понимаешь, не очень понятно, правильно ли ты сыграл тот или другой момент или маху дал…

Я обалдел.

«Во дедуля даёт. Я, что, тут актёра вырастил? Раскрыл, так сказать, на старости лет потенциал?» Невероятно!.. Но факт!» — пронеслось в голове после чего я откашлялся и сказал:

— Вы Леонид Ильич мыслите в правильном ключе. Но так как ни киноаппаратуры, ни больших зеркал у нас нет, давайте поработаем вдвоём. У меня есть пол часа.

* * *
— Итак… тут вы восклицаете:

— Ого! Коньяк «Белый аист»! Ух ты… Пятнадцать звёздочек! Не знал, что такой бывает! Сколько же он стоит, и сколько ты зарабатываешь?»

(Часть адаптированного разговора из к/ф «Человек Земли». прим. автора.)

— Тут вступает Иван Дикарёв….

— для друзей тра — та — та, тат та…

— А потом опять Вы:

— Ого! Ничего себе…

— Вам ясно? Так… отлично… давайте попробуем. Я играю Ивана, а вы свою роль… Поехали…

…

Я показывал, как и где ему сидеть, как жестикулировать руками, где встать и пройтись, где помахать головным убором, а где застыть в изумлении…

Леонид Ильич всё аккуратно записывал, после чего мы прогоняли сценку званого.

Почему на роль профессора биологии я пригласил нашего гармониста, ведь на другие роли Армену удалось уговорить именитых актёров. Так неужели бы не смогли уговорить ещё одного? Наверняка смогли бы и не одного… просто в дяде Лёне было, что — то такое, истинно человеческое что ли… Одним словом, мне понравился мне его типаж. Это сейчас он «профессор Преображенский», а когда я его впервые увидел на первой репетиции, то выглядел он как типичный «дядя Митя» из фильма «Любовь и голуби», которого прекрасно сыграл Сергей Юрский. Так как фильм я этот очень любил, то вероятно именно это и повлияло на моё решение сделать из Леонида Ильича суперзвезду неширокого экрана.

Где — то пару недель назад, я заехал к нему, и мы переговорили о сотрудничестве. Уладив все нюансы поехали в магазин, где в отделе «электротехника», закупили два «бобинника» с катушками, после чего установили их у него дома. Я всё настроил, объяснил, что да как, после чего Ильич попробовал всё сделать сам. Конечно не сразу, а постепенно, разе где — то на десятом, у него таки стало кое — что получаться. Он самостоятельно заряжал, перематывал и делал запись, после чего укладывал бобину в коробку и пропечатывал её наборными печатями согласно трек листу. Чтобы дедуля не запалился на самиздате, на всякий случай я вывернул громкость на двух катушечниках на еле — еле, и запретил к ней даже прикасаться, после чего включил плёнку и вышел на лестничную клетку, дабы послушать, слышна ли музыка. Результат оказался отрицательным и меня это устроило.

Три плёнки в час. Без напряга, приблизительно тридцать — сорок бобин в день.

Зарплату гармонисту я положил царскую — двести рублей. Услышав какую сумму, он будет зарабатывать, он завис, после чего откашлявшись сказал, что хватит и полтинника, если это меня не обременит, а вообще он готов делать запись бесплатно, потому как понимает, что это нужно для ансамбля, то есть и для него в том числе.

О том, откуда у мелкого шкета столько денег дядя Лёня знал — пионер их выиграл в лотерею, поэтому лишних вопросов не задавал, однако, сам факт получения «хрен за что» двух пенсий в месяц, плохо укладывался в его голове, и он уже не раз заводил разговор о уменьшении суммы выплат.

В маловероятном будущем многие бы на это сказали: «Вот чудак человек. Есть же поговорка: «Дают — бери! Бьют беги!» Так тебе же деньги дают, а ты стесняешься.»

Эх ребята, ребята. Не понять вам какие в этом времени люди живут. Сталь, а не люди. И видя, что деньги достаются не тяжёлым трудом, а халявой, они стесняются! Вдумайтесь! Люди стесняются нечестно заработанных денег! Не верите? А зря.

В тот же день, когда мы подписали контракт на запись, я решил предложить дяде Лёне роль в моём экспериментальном фильме. К моему удивлению он не секунды не сомневаясь взял и согласился…

Такой категорический, необдуманный, легкомысленный шаг мне показался очень странным для взрослого человека. С другой стороны, я уже был вкурсе биографии претендента и прекрасно понимал его мотивацию. Одиночество оно такое…

Ильич воевал, был разведчиком, имел ранения и медали. Пить начал два года назад, когда похоронил свою жену, с которой прожил, душа в душу более тридцати лет. Родственников у него не было. Детей они так народить и не смогли, а сам дядя Лёня был сиротой, поэтому, когда умерла жена, он остался один как перст и маялся в двухкомнатной квартире в Сокольниках, не зная, чем заняться, кроме как выпивать. Первое попадание на репетицию, вслед за этим запись и гонорар, вселили в дядю Леню осторожный оптимизм и веру в завтрашний день. А уж последние события, которые привнёс в его тихую алкоголическую жизнь один психически ненормальный пионер, вообще говорили о том, что обществу он ещё нужен и беспробудная одинокая старость забытого всеми алкаша, осталась далеко позади.

Я был рад, что человек так преобразился. Естественно оставался открытым вопрос: на долго ли его хватит? Будем надеяться, что если не навсегда, то надолго. Но как говориться: «там будет видно», а пока…

…

я: — И что будет поддерживать его жизнь?

Дядя Лёня: — Сигареты, коньяк и мороженное…

…

— Тут все смеются, и Вы говорите… — сказал я и выжидательно уставился на дедулю.

…

Дядя Лёня: — Всё, всё. Я в игре…

…

— Вроде ничего, но нужно чуть повеселее, — резюмировал малолетний режиссер. — Главное запомните: вы — весельчак. Не клоун, нет, а именно весельчак… Усвоили? Окей. Давайте ещё раз…

* * *
Через пол часа репетиции я понял, что Леонид Ильич уже более — менее вживается в роль, что не могло не радовать, ибо я всё же до последнего сомневался — потянет он или нет…

Конечно, мы снимали фильм, а не играли на сцене театра спектакль, где без суфлёра трудно играть даже опытным артистам, но всё же знать свою роль было архи нужно и архи важно! Да, в кино сыграть проще, чем на сцене. Тут можно всё снять — переснять огромное количество раз, после чего нарезать плёнку как угодно, но дело в том, что, время на съёмку у меня было дико ограниченно и из — за одного актёра, который не в состоянии запомнить свою роль, срывать весь график, я был не готов. Поэтому успехи дяди Лёни на поприще актёрского труда вселяли уверенность, что с его стороны «косяков» не будет.

— Что скажешь Саша? — вывел меня из раздумий «молодой» актёр.

— Нормально, — решил я, поднимаясь с кресла. — В конце концов мы действительно не спектакль ставить собрались. Короче, как говорится: «пойдёт, на работу таскать.»

— Саша. Послушай, давай может быть, ещё пару раз, как ты говоришь, прогоним? Закрепим, понимаешь.

— Не дядя Лёнь. Теперь ты сам себе режиссер. Я и так опаздываю на «репу»…

— В студию? На репетицию? — встрепенулся он. — А можно я с тобой?

— Зачем? — не понял я, ибо сегодня ничего записывать мы там не планировали.

— Да так, — вздохнув сказал собеседник и вероятно боясь, что его окончательно «отошьют» быстро добавил: — Ребят давно не видел. Соскучился!

— Понятно. А эти? — поинтересовался я и показывая взглядом на несколько коробок с незаписанными катушками.

— А что с ними будет — то? Их осталось — то штук сто пятьдесят, не больше. Дня за два — три сделаю, — ответил «звукооператор» после чего уточнил: — Или нужно быстрее? Если нужно срочно, то я конечно…

— Да не. Нормально. Не к спеху. Успеется. Поехали, — скомандовал мелкий шкет и милый ребёнок в сопровождении мудрого старца — профессора отправились в путь…

* * *
Глава 24
Долго ли, коротко ли длилось это путешествие, но в конечном итоге два уставших путника добрели до базы ДК «ЗИЛ», где застали репетирующий в полном составе оркестр.

Увидев нас, ребята прекратили музицировать и обрадовались так словно мы не виделись вечность, после чего бросились меня поздравлять со сдачей экзаменов. Что удивительно, как мне показалось, моему появлению был рад даже смутьян Иннокентий.

«Интересно, что бы это значило,» — подрагивая от похлопываний и постукиваний по плечам, не забывая пожимать руки всем и каждому, раздумывал я, глядя на лыбящегося Кешу.

— Саша, это тебе от нас, — проговорила Юля, протягивая мне коробку конфет, красный треугольный вымпел и небольшой золотой спортивный кубок в виде бокала. — Мы все тебя поздравляем с успешной сдачей и вручаем приз.

— Спасибо, — засмущавшись поблагодарил я под всеобщее: — Мо — ло — дец! Мо — ло — дец!..

«Ну хоть без цветов обошлись и то ладно, — разглядывая искренне радостные лица коллектива с теплом на сердце подумал «именинник». — Не забыли и даже нашли возможность поздравить, это не я, это они молодцы. Конфеты вот подарили, которые как мне кажется Юля с удовольствием слопала бы сама, да и спорт инвентарь, то есть трофеи, тоже денег стоят. Ну и вообще, главное внимание, а подарки — это так, в довесок… Приятно, чёрт побери вот так, неожиданно и врасплох… Одним словом красавцы!»

— Ребята, ещё раз спасибо за тёплые слова и за подарки! А сейчас, разрешите с вами поговорить и сделать небольшое объявление, — сказал я посматривая на вымпел с надписью «За первое место по волейболу». — Присаживайтесь.

Народ весело расселся на свободные стулья.

— Уважаемые друзья, — приступил лектор к лекции. — За последнее время мы с вами сделали многое, но предстоит сделать ещё больше. Короче говоря, я пообщался с некоторыми ответственными товарищами, и они пообещали мне помощь в снятие кинофильма.

Все, кроме Антона, были не в теме, поэтому я сразу же пояснил:

— Да — да, вы не ослышались, я собираюсь снять фильм. Это необходимо мне для поступления в институт, — и так и не дав ребятам обдумать услышанное добавил: — Также поступило предложение снять в этом фильме и наш ансамбль, от которого я естественно не отказался. Есть ли у кого — нибудь какие — либо по этому поводу возражения?

Коллектив как по команде повернулся в сторону Антона, но тот с каменным выражением лица хранил молчание. Не дождавшись реакции от капитана корабля рядовые «матросы — артелиристы» развернули «свои башни разных калибров» ко мне.

— Музыкального фильма? Ты хочешь снять музыкальный фильм? — с радостью в голосе и вероятно быстрее всех сообразив, что происходит, поднимаясь со стула и смотря на меня горящими глазами, произнёс Дмитрий.

Дабы пресечь все инсинуации на корню я сразу же внёс ясность:

— Нет ребята, фильм будет не музыкальный. Там совсем о другом, но важное состоит в том, что в фильме будет использовано пара моих композиций. Кстати говоря, нам ещё там помогут снять клип. Не знаете, что такое клип? Хорошо. Подсаживайтесь поближе к столу, сейчас всё расскажу и о клипах, и о кино, и о песнях в придачу…

Достал из сумки сценарий и произвёл традиционный «сеанс чёрной магии» с картинками…

* * *
Как и ожидалось по окончании рассказа в зале традиционно повисла «мёртвая тишина», ибо в сценарии, впрочем, как и в фильме, концовка действительно подавляет все чувства.

Дабы вернуть открытых рты граждан в реальность я, чуть покашлял и произнёс:

— Одним словом, именно в данном мега — шедевре, небольшие, эпизодические, но заметные роли я предлагаю сыграть вам, мои замечательные коллеги.

Люди ожили, стали переглядываться и вновь косится на Антона, но тот в задумчивости всё ещё молчал.

Поняв, что неугомонный малолетка пытается втянуть «его» ВИА в очередную непонятную «канитель», «кронпринц Иннокентиус» подпрыгнул со стула и взяв слово с ехидцей в голосе осведомился:

— Александр, а где ты возьмёшь актёров на главные роли, если нам достанутся как ты говоришь, эпизодические? Кто будет играть в твоём кино? Какие актёры? Есть такие?

Произнеся этот бред, ибо как у Великого меня не может быть актёров, он с победной ухмылкой обвёл зал и без оваций опустился на место.

— Благодарим наших зарубежных партнёров за заданный вопрос, — в свою очередь поднимаясь с табуретки парировал я и под ошарашенный взгляд Кеши продолжил: — Да, такие актёры есть. И многие из них вам хорошо известны.

— Кто? — спросил коллектив.

— Многие, — ответил я и перечислил…

Я: — Баталов.

Коллектив: ахх…

Я: — Невинный.

Коллектив: — ухх…

Я: — Караченцов.

Коллектив: — охх…

Я: — Мкртчян.

Коллектив: — ахх…

Я: — Леонид Ильич.

Коллектив: — эээ… Кто?..

Гармонист на секунду привстал, поклонился и засмущавшись присел обратно на своё место…

Коллектив: — Ого… Ничего себе!.. Вот это да…

Я: — Также в съёмках примут участие две женщины из театра МХАТ и…

Коллектив: — ооо… нормально…

Я: —… и Юля.

Коллектив: —…

Вновь наступила тишина…

Ребята повернулись и уставились на без спроса выдвинутую кандидатуру в актрисы, которая естественно ничего не знала и не ведала…

Она, всё представление актёрского состава, радостно хлопала глазами и ладошами одновременно, поэтому вероятно не сразу поняла, что произошло и почему все взгляды общественности внезапно устремились на неё.

— Кто?.. Кто ты сказал?.. Юля?.. — переспросил Антон, и мы увидели, как весёлая улыбка сползает с милого лица принцессы, а зелёные глазёнки наполняются страхом и ужасом.

— Нет — нет! Я не могу! Нет! — запричитала она, мотая головой.

— Нет можешь! Да! — твёрдо парировал я.

— Нет не могу!

— Можешь!

— Нет!

— Да!

— Нет — нет!..

— Да — да!..

…

Препирались мы с ней минут пять…

Под весёлое улюлюканье ребят, которые нужно сказать были полностью на моей стороне и всячески поддерживали идею сделать из нашей красавицы киноактрису, разумеется не забывая «стебать» бедняжку, я решил прекратить прения:

— Юля. Это нужно нам всем. Это нужно ансамблю. Это нужно тебе. Так, что пожалуйста, прекрати «ломаться» и соглашайся, а то время идёт. Предлагаю провести голосование. Кто за, то чтобы Юля сыграла в фильме роль, прошу поднять руки? Кто против? Только один голос? А воздержался? Нет таких? Резюмирую: голосование завершено. Поздравляю Юля, абсолютным большинством голосов решено, что ты играешь в фильме студентку и давай дебаты на этом, прекратим! Договорились?..

— Саша, но я же не смогу, — в последний раз, чисто для проформы, попыталась «отмазаться» актриса.

— Не волнуйся Юль, сможешь. Я помогу. Да и играть — то там тебе особо нечего… так, пару фраз, вот и вся роль. Поэтому не забивай себе голову, всё будет тип — топ, — обнадёжил её режиссер и только было решил расслабиться как к нему подошёл длинный «контрагент».

— Александр. А когда ты дашь нам переписать песни, которые мы недавно записали на плёнку? — как бы между прочим поинтересовался мой «лучший друг» Кеша.

«Вот же мля. Тебя только не хватало,» — с раздражением подумал я, быстро переглянувшись с Савелием. Тот слегка пожал плечами и мотнул головой показывая, что он «никому и ничего»…

Народ внезапно прекратил обсуждение кино и притих в ожидании ответа…

— «Щас» не об этом, — буркнул я монументальную фразу и подняв открытую ладонь на уровень груди попытался «соскочить» со скользкой темы вновь обратившись к Юле: — Так вот, именно в тот момент мы сможем…

Но не тут — то было… Народ хотел записи, поэтому на попытку «соскока» не отреагировал и продолжал ждать внятный ответ.

— Нет, ну а серьёзно Саша, — подключилась к пикантной теме Юля, — когда ты нам выдашь по экземпляру?

— Да, Саша, когда? — тут же включились Мефодий и Дмитрий. Антон также выжидательно смотрел в мою сторону…

— Эх, — вздохнул я. — Не хотел вам говорить, думал сюрприз сделать. Ну раз вас этот вопрос так сильно волнует, то скажу. Но сначала задам вам вопрос: ребята вы знаете, что такое цифровая запись? Нет? Ну так вот… — ещё раз вздохнул я и.… принялся беззастенчиво врать, смешивая правду и вымысел о настоящем и будущем цифровой электроники…

Кроме всего прочего оказалось, что у меня есть друг, папа которого работает в фирме «Мелодия» и там у них стоит такая аппаратура, что даже говорить о ней запрещено — японская! Так вот, это аппаратура почистит плёнку и обработает запись так, что «ни в сказки сказать, ни пером описать»…

— В общем, можно сразу пластинку записывать, — закончил я и понял, что строительство очередных «Нью — Васюков» прошло успешно, ибо ребята смотрели на меня как на инопланетянина — всезнайку.

После прошедшего «шока и трепета» они всё же поинтересовались сроками.

— Думаю, что если не будет форс — мажоров, то в течении месяца всё будет готово, — ответил я.

Коллектив расстроился:

— Долго…

— Я вас понимаю. Попрошу, чтобы попробовали сделать побыстрей… но имейте ввиду, что это сложный процесс и кто бы что не говорил, на выпечку пирожков данное дело совсем не похоже.

Такой вариант ответа многих не удовлетворил, но так как другого ответа у меня не было мне задали следующие вопросы: Кого будут играть они? Когда будут съёмки? Где будут съёмки? На «Мосфильме» или на студии им. Горького?

— А денег нам заплатят? — под якобы осуждающе — весёлые крики ребят спросил Дмитрий.

— Значит так… Давайте по порядку. Роли ваши, как я уже говорил будут эпизодические, но оплачиваемые, — принёс я в дом благую весть.

Народ радостно загудел, а кое — кто уже потирал руки и предвкушал покупку очередной партии тарелок. Откуда я это знаю? Да по лицу ударника Мефодия можно было прочитать это со сто процентной гарантией. «Вишь» как глаза заблестели?! Предвкушает…

— Вы сыграете добровольных работников — грузчиков из детского дома, которые будут забирать мебель, а также работников скорой помощи и милиционеров, приехавших на вызов в конце фильма.

— И всё? Так мало? — удивился Дима.

— Почему мало? По — моему, для начала актёрской карьеры вполне достаточно. Почему? Объясняю. Во — первых, достаточно большие роли будут у Юли и Леонида Ильича, что всем нам пойдёт только в плюс. Во — вторых, также в кино засветитесь все вы. В — третьих, в титрах будет звучать наша песня. Но главное, это то, что нам снимут клип — то есть на музыку наложат видеоряд и эту песню прокрутят по местному телевидению, а там глядишь и до центрального очередь дойдёт. Где и кто нам сможет предложить большее?

Осмыслив сказанное ансамбль в полном составе согласился с вышеперечисленными аргументами…

— А что значит по местному телевидению? — не понял народ в лице Антона и попытался уточнить: — Разве в Москве есть такое?

— Ты задал правильный вопрос, — одобрил лидера ВИА я и под любознательные взгляды публики пояснил: — Дело в том ребята, что фильм мы будем снимать не в Москве, а в Армянской ССР и снять нам его поможет киностудия «Армен фильм». Отправимся мы туда пятнадцатого сентября, в пятницу, утром.

— Эээ… Как пятнадцатого? Так скоро? — под общее удивление задал вопрос Антон.

— А чего тянуть — то? Три дня съёмок и восемнадцатого в воскресенье вечером вы дома. На всякий случай вам всё же стоит подстраховаться и взять на работе отгул на понедельник — мало ли что… Вдруг не успеем. Короче говоря, максимум за четыре дня всё снимем, ибо все заняты и работают, а на монтаже вы будете не нужны. Переозвучивать тоже не будем, так, что три дня на съёмки фильма и один на клип…

— Ничего себе. Я думал кино дольше снимают, — пробубнил себе под нос Кеша, но был услышан всеми.

— Это смотря какое… Бывает, что и годами снимаю снимают, а на выходе получается жирный полярный лис.

— Что получается? — не понял народ.

— Полный писец получается, — открыл очевидную истину я и через секунду студию разорвал гогот и ржание модного ВИА.

Через десять минут вытирая слёзы народ несколько угомонился и мне представилась возможность продолжить начатое.

— Кстати, там принимающей стороной, для членов съёмочной группы, после съёмок, будет предусмотрена пятидневная туристическая программа. Проживание, питание и перелёт, всё за их счёт. Ответственный за это мероприятие — Армен Николаевич, вы его уже видели, он сюда приезжал. Так, что кто захочет сможет остаться и побыть туристом, — сказал я тем самым закончив основную часть доклада о предстоящем «тур слёте».

Народ вновь возбудился и загомонил…

— Саш, а ты говорил о зарплате. Ты не знаешь, по сколько заплатят — то? Ведь всего, как ты говоришь будет три — четыре дня съёмок? Мало наверно? — спросил Мефодий, который всё ещё не терял надежду на халявные деньги для заветной покупки барабанной утвари.

— Если честно, не знаю, — в очередной раз соврал я. — У Армена Николаевича нужно будет уточнить, — ребята ухмыльнулись, и я решил чуть приоткрыть завесу тайну, — но, по — моему, рублей по двести заплатить должны…

— По сколько?! — обалдев от названной мной суммы спросили все кроме Севы и Юли, ибо Савелий все расклады уже знал, а вот принцесса ничего не слышала и стояла в ступоре вероятно впадая в дерезняк и обдумывая своё нелёгкое будущее.

— Я точно не знаю, но я слышал, что по двести на человека…

Коллектив с жаром принялся обсуждать сей удивительный и не встречающийся в данных широтах факт, а я подошёл к рыжухе…

— Юль, ты чего, не хочешь?

— Не знаю Саша, — всё также находясь в себе механически произнесла она. — Хочу, наверное. Просто страшно…

— Ха, — хохотнул я. — Певица мировой величины и боится — нонсенс.

— Ну, так уж и мировой, — приняв мою игру улыбнулась принцесса и я в очередной раз понял, что она очень похожа на мою Люси из той, прежней жизни. Сердце кольнуло и в душе кто — то заплакал…

«Стоп, стоп, — сказал я себе. — Сейчас не время для хандры. Нытьё оставим на потом. Дело делать надо.»

— Конечно мировой, — вытерев внезапно намокшие глаза продолжил я подбадривать девушку. — Если и не сейчас, то в достаточно ближайшем будущем. Так, что не кисни и пошли в коридор прорепетируем твою роль, а ребята пусть продолжают музицировать.

Та согласилась, и я предложил ансамблю прекратить дебаты и заняться делом включив в состав Ильича.

Возражений не последовало и когда мы закрывали дверь студии то услышали заигравшую гармонь и пение Антона:

— А на войне, как на войне…

* * *
Мы сидели в коридоре на лавочке и я, дав Юле копию сценария с текстом её роли объяснял красавице «что да как»…

Затем, когда она частично поняла концепцию действа и, что я от неё ожидаю, мы принялись за диалоги. Я брал на себя роль её визави, она же в свою очередь пыталась вникнуть в роль студентки.

Естественно «криво», конечно же «косо», но, что называется, процесс пошёл…

С каждым разом она становилась более раскрепощённой и иногда даже пыталась импровизировать и шутить. Через час, этот процесс пошёл на столько удачно, что, Юля ни с того ни с сего пододвинулась ближе ко мне и читая через моё плечо свою часть текста произнесла его негромким голосом фактически прямо мне в ухо, чуть дыша в него…

Сердце моё упало вниз, а в теле почувствовался душевный, и не только душевный, подъём всего, что могло в нём подниматься.

Она, что — то говорила и я даже ей, что — то отвечал смотря прямо перед собой и боясь пошевелиться.

Я понимал, что она это делает, так сказать без задней, ну или если угодно «передней» мысли, но мне это было «до лампочки» ибо внутри меня в настоящий момент проснулся ураган чувств и эмоций… Хотелось рвать и метать!.. Хотелось взять и… Короче говоря, мне многое чего хотелось сделать с этой прекрасной рыжухой, а на всякие некому ненужные сценарии к каким — то там фильмам, в данный момент, мне было абсолютно наплевать с самой высокой колокольни, ибо они мне были не нужны. А нужно мне было…

Ни о чём другом я думать не мог и не собирался, а посему вскочил и под изумлённый взгляд напарницы, закрывая руками оттопыренные тренировочные, помчался в туалет.

…

Естественно, побежал я туда не с той мыслью о которой могли бы подумать многие сэры, да и наверняка уже подумали, а лишь затем, чтобы засунуть голову, ну или если потребуется другую часть молодого тела под холодную воду, дабы холодом остудить накал страстей…

Нужно сказать, что вода из крана шла тёплая, поэтому держать голову под струёй пришлось значительно дольше чем хотелось бы, а посему приблизиться к репетиционной лавочке на которой восседал змей, а точнее будет сказать «змейша» искусительница мне удалось лишь спустя пять минут.

Дабы в очередной раз не искушать судьбу я отсел от «змейши» подальше и только было хотел предложить начать всё заново, как это самое «заново» началось. Она встала и подойдя ко мне села рядом…

«Писец!.. Амба!.. Какая на*** тут может быть репетиция, когда тут такие дела творятся! — паниковал я пытаясь сосредоточится и собрать в кучу расплывающийся в глазах текст.»

— Ну, что начнём, Саша? — произнесло небесное создание небесным голосом.

«Б**! Да я только за! Хоть прямо сейчас и хоть прямо здесь! В любых позах и в любых вариантах! Я за!! За!! За!!» — утвердительно подумав согласился я, мысленно сдёргивая со «змейши» платье.

«А не старовата она для тебя? Тебе пятнадцать, а ей двадцать один,» — прокричал кто — то вдалеке.

«Самое — то. Возраст в таких делах не помеха. Тем более мне скоро шестнадцать! До и вообще это не твоё дело,» — ответил я тому, далёкому себе.

«А Сева?»

«Какой ещё Сева? Причём тут какой — то Сева?! Не знаю такого!»

«Друг твой!»

«Ах этот?.. — вспомнил я какого — то смутно знакомого гражданина. — Нафига ему она? Не по Сеньки шапка! Другую себе найдёт!..»

«Он любит её опомнись…»

«Не факт, — отмахнулся я от себя. — Тем более сейчас мне нужнее… Ты видишь вообще, что со мной происходит?!»

«Блин! Сева Друг!.. Неужели предашь?» — прокричал, удаляясь всё дальше.

«Предать? Друга! Да ты «чё» совсем что ль «опух». Я друзей не предаю!»

«Вот и хорошо, что так,» — успокоился я сам за себя и тут же услышал:

«Но друг ли он мне?»

«Эээ…»

«Шучу… Конечно друг! А посему не предам!» — в очередной раз сказал я сам себе, а вслух, через боль в паху и со слезами на глазах произнёс:

— Поехали…

В общем бегал я в туалет через каждые десять минут и наверняка у красавицы сложилось впечатление, что у бедного мальчика как минимум последняя стадия энуреза и лихорадка. Ввиду своей природной скромности вслух она об этом не говорила, и не обращала на эти отлучки никакого внимания. Когда же, после принятия очередного «душа», я возвращался на лавочку, Юля жалела меня поглаживая по волосам и всё сильнее и сильнее прижималась своим девичьим телом дабы согреть дрожащего Сашеньку. Сашенька же в свою очередь после очередного такого согревания быстро «выходил из строя», охреневал и вновь не прощаясь убегал по своим загадочным делам…

В какой — то момент, после вот такого вот «жаления» я вскочил и было уже хотел, по сложившейся традиции, вновь покинуть «даму сердца», но она попросила меня задержаться и взяв за руку читая сценарий сказала:

— Итак Саша, я сижу вот так, как бы у камина и говорю тебе… — с этими словами она села передо мной на лавочку и оторвав от текста глаза посмотрела на меня.

Так как голова её оказалась фактически на уровне моего торса, то перед ней открылась общая пикантная картина… Там стояли мы. Во всей красе, по всей форме, при параде, при оружии и в любой момент готовые ринуться в бой…

Этот монументальный пейзаж, который можно охарактеризовать, как: «На горе стояли трое: он, она и у него», ввёл принцессу в состояние комы, и она зависла, уставившись на мой «живот»…

«Ну хоть не испугалась и не заплакала, — цинично подумал я, подбегая к санузлу и недоумевая от нелепости ситуации. — Ну ладно, если я бы так реагировал тогда, в молодости, это можно было бы понять, но сейчас то, что происходит? Ведь я не малолетка, я — то уже жизнь прожил и видел в той своей жизни много всякого разного. Так что же меня так «колбасит — то»? Непонятно… Неужели это реагирует не мозг, а тело?.. Хотя… Нужно сказать, что и мозг был мягко говоря не адекватен и поражён лишь одной мыслью… Беда… И какие варианты у нас есть?..

На первый взгляд варианта два: либо монастырь, этот вариант не хочется даже рассматривать, ибо я любитель «погулять», либо раз «это дело» мне мозги затуманивает, то его нужно обдумать и найти пути разрешения «проблемы»…

Как это сделать вариантов много, но самый адекватный, это завести себе подружку… Остаётся открытым вопрос, как? Это не фривольные постперестроечные, тут с этим делом строго. Конечно бывает разное, но в массе своей люди тут обитают консервативные и «на лево» до замужества ходят лишь единицы… Да и даже не в этом дело… Как говориться: кто ищет, тот найдёт… Встаёт другой вопрос: кого искать? Абсолютно ясно, что критерий должен быть 18+, и это главная проблема, ибо будет ли такая связываться с малолеткой, пусть даже тому в скором времени и должно исполниться шестнадцать лет?.. Даже не знаю… Если только по пьяни, ну или когда я стану супер звездой… Но когда это ещё будет… Проблема… Ясно одно, со своими сверстницами связываться не буду точно, а значит нужно думать ещё и над этой, теперь уже реальной проблемой.»

С такими грустными, но столь желанными мыслями я опустил голову под кран…

* * *
Подойдя к лавочке посмотрел на раскрасневшуюся Юлю, которая якобы, не замечая меня читала текст сценария.

— Получается? — поинтересовался я.

— Угу, — «угукнула» та, но глаз так и не подняла.

— Ещё репетировать будем, или ты дома сама сможешь?..

— Я лучше сама, с мамой. Не волнуйся, я всё выучу. Если что, то мне мама поможет, — быстро произнесла послушная девочка и глянув на меня, вновь опустила глаза в рукопись, после чего добавила: — Правда, правда.

— Вот и славно, — похвалил я ученицу, — а то я уже замучился под воду окунаться.

— Почему под воду? — удивилась Юля и в недоумении посмотрела на меня.

Я взглядом показал почему…

Сначала она не поняла, затем глаза её расширились, и она «прыснула» закрыв ладонью рот. Я засмеялся, а она улыбнулась в ответ… и уже через пять секунд неизвестно над чем и почему мы смеялись вместе…

Глава 25
11 сентября. Воскресенье. Утро.

Саша. Дом.

Проснувшись понял, что часть планов на сегодня летит «коту под хвост», ибо на улице шёл дождь. Я и не предполагал, что осень может наступить так внезапно. Как там у Плещеева:

Скучная картина! Тучи без конца, Дождик так и льется, Лужи у крыльца… Чахлая рябина Мокнет под окном, Смотрит деревушка Сереньким пятном. Что ты рано в гости, Осень, к нам пришла? Еще просит сердце Света и тепла!.. (с) «Скучная картина». А. Н. Плещеев. 1860.)
Посмотрел в окно. Ну да, так оно и есть… Ещё вчера было лето с чистым небом и средней температурой шестнадцать градусов днём, а сегодня всё, лето кончилось… Серые тучи от горизонта до горизонта, дождь. По асфальту, покрытому лужами пригнувшись от порывов ветра, спешат по своим делам редкие прохожие с зонтиками, пытаясь эти самые лужи перешагнуть или перепрыгнуть.

Вроде бы только середина сентября, а уже чувствуется, что осень пришла…

Что ж, значит поход на ВДНХа с мамой, отменяется. Жаль. Вроде запланировали уже. И совпало хорошо. Она сегодня выходная. Ну ладно, отменяется, так отменяется…

Значит, что? Будем лентяйничать дома? Смотреть телевизор, играть в шахматы и т. д. В принципе можно конечно, но адреналин прёт и телу нужен «движняк», поэтому дома сидеть, как говорится, «не комильфо»…

Блин, компьютер бы, ну или на худой конец телефон… Но, их нет… В смысле есть, то они конечно есть, но «заныканны», от греха подальше, в деревне до лучших времён.

Тогда что же делать весь день?..

Можно конечно заняться печатанием продолжения Лукьяненко, но это упирается всё в туже проблему — компьютеры в деревне, а печатать по памяти… ну нафик, это долго, да и может быть не так результативно. Зачем изобретать велосипед?.. Да и не к спеху по большому счёту. Ещё неизвестно, как с предыдущими «моими» работами получится, так, что с печатанием «проды» пока тормознём.

Посмотрел на термометр.

Он показывал семь градусов по Цельсию.

Нда… Точно осень…

Та что же делать во — второй половине дня?..

Может быть студия?.. Вполне возможно… И правда, а почему бы и нет? Позвонить Севе и поехать на базу чего — нибудь записать?..

Мне кажется отличная идея, ибо в такую погоду на улицах мало людей и запланированное мной «распространение культуры», то бишь записей, будет малоэффективным…

* * *
Умылся. Одел в спортивный костюм. Сверху напялил одевающийся через голову половину дождевика «грибника — рыбалова». Почему половину? Да потому, что за неимением ветровки, найденного в деревенском шкафу исполина пришлось слегка укоротить.

Как этот серо — зелёный монстр попал к нам в дом никто не знал, но раз вещ в доме, значит наша и я без зазрения совести его «обкорнал» превратив в куртку с капюшоном.

На одел ноги кеды. Всё. Я готов к труду и обороне…Пошли…

Спустившись вниз вышел из подъезда на улицу. Оставаясь под его козырьком протянул руку и поймал на ладонь несколько капель дождя. Вроде тёплый…

Вот как так получается, что в эти времена, все дожди тёплые?.. Кто не помнит своё «босоногое детство», в котором мы бегали целыми днями по лужам под дождём и никто никогда не болел… Разве этого не было? Было! Так, что же случилось с климатом? Если предположить, что действительно идёт некое ужасное потепление, то дожди и лужи, а это в детстве слова синонимы, должны быть теплее, а не наоборот. Почему же тогда, в светлом будущем никаких детей, бегающих по евро асфальту я не наблюдал, а дожди летом, за редким исключением, были такими холодными, будто воду, которая льётся с небес берут непосредственно из артезианской скважины, находящейся как минимум на глубине трёхсот метров.

Нда… Вздохнул полной грудью свежий воздух… Лепота… Озон…

«Мокрый конечно буду и грязный, но дело есть дело, поэтому «go, go, go», — сказал я себе и побежал.

* * *
Сделав первый пятикилометровый круг по лесу принял волевое решение и составил план действий на сегодня — ввиду того, что погода мягко говоря «не очень», у меня будет «короткий» день и «работать», то есть раздавать попсятину населению буду до обеда. Точнее не так, сначала съезжу к одному человеку, и даже можно сказать к хорошему в гости, затем поеду пораспространяю по вокзалам, а там видно будет, что дальше. В конечном итоге, может всё изменится и погода ещё «разгуляется», тогда и о ВДНХа можно будет вновь вспомнить…

Нужно сказать, что про вокзалы, к примеру, ещё не окученный мной «Савёловский» или «Белорусский», я вспомнил вовремя, ведь там, невзирая не на какие погодные коллизии, всегда есть народ, жаждущий музыки из будущего.

Оо… кстати, а может поменять название ансамбля с «Импульс» на «Гости из будущего»? Звучит?.. Вроде да. И звучит, по — моему, не плохо. Нужно будет не забыть и на ближайшем собрании «банды» поставить этот интересный вопрос на голосование. Правда это собрание будет скорее всего в аэропорту, но не важно, не к спеху. Это же так, полёт фантазии художника… Ну а, не захотят, да и ладно. Их проблемы. Я всё равно ещё несколько ВИА собираюсь делать, так, что, если, что, отдам «топовое» название другим…

Ну да ладно, завязываем с пробежкой и бежим к турникам, ибо хоть погода и «не шепчет», а «соточку» подтянуться нужно…

— Эй! Эй, парень! Погоди! — услышал я чьи — то окрики, когда подбегал к спортивной площадке.

«Это кому? Уж не мне ли?» — оглядываясь в ту сторону откуда кричали задал я себе риторический вопрос уже всё поняв и заранее зная ответ.

Ну да. Так и есть. Усач, со своими подручными несутся галопом в мою сторону с другого конца школьного футбольного поля.

«Ну нах…» — принял решение «обломанный на турник пионер» и рванул в противоположную сторону от страждущих встречи, ибо смысла в ней было ровно ноль.

Конечно, быть может им было, что мне сказать нового, но это сейчас мне всё равно было неинтересно, а обмусоливать всю говоренную — переговоренную несколько раз тему заново было по крайней мере просто глупо.

«Фиг с ним, с турником. Не получилось поподтягиваться, значит бежим ещё «пятачёк» км. и домой,» — решил спринтер вновь подбегая к будущему парку.

* * *
Москва. Центр города.

В одиннадцать часов утра я зашёл в подъезд шестнадцатиэтажного дома. На лифте поднялся на десятый этаж и позвонил в звонок одной из квартир не особо задаваясь логичным для выходного дня вопросом, спит ли владелец квартиры или нет, ибо я не гордый, могу позвонить в звонок несколько раз.

На моё счастье жильцы квартиры бодрствовали, потому как буквально через полминуты, не спрашивая традиционное для будущих времён, «кто там», мне открыли дверь.

— Здравствуйте Михаил Николаевич, — поздоровался я с прекрасным писателем — сатириком.

— Привет, — с удивлением ответил тот и посмотрел на лестничную площадку, вероятно ожидая увидеть там кого — нибудь ещё.

— А я к вам, — «обрадовал» я ничего непонимающего собеседника.

— Вот как? — ещё больше удивился тот. — И по какому поводу?

— Понимаете ли Михаил Николаевич, я написал небольшой фельетон и хотел бы, что бы вы с ним ознакомились, — сказав это я достал небольшую стопку листов и потряс ей перед его лицом.

— Гм… Неожиданно, — с улыбкой на лице сказал он и кратко поинтересовался: — И как?

— Круть! — не менее кратко констатировал незваный гость очевидный факт, ибо то, что я собрался ему продемонстрировать, были его же произведения из будущего, только адаптированные к местным реалиям.

— Ну меня ты знаешь, а ты кто?

— Я ученик 9 «Б» класса одной из московских школ, Саша Васин.

— Ну заходи раз так, — проговорил гостеприимный хозяин и пригласил меня в зайти в квартиру. Зайдя внутрь панельной трёшки мне предложили раздеться, выдали тапочки и провели на кухню.

Там, усадив меня на диван, из модного в эти времена мебельного гарнитура типа «Уголок», мне задали первый вопрос:

— Откуда ты обо мне знаешь?

— Я читал Ваши рассказы в журнале «Юность», — в очередной раз частично соврал я, ибо никаких его рассказов ни в этом времени, ни в том, я не читал, однако знал, что первые публикации Задорнова увидели свет в 1974 году в журнале «Юность». Интересный факт состоит в том, что в 1984 году он возглавит отдел сатиры и юмора этого самого журнала.

— Ого, — удивился собеседник. — А откуда ты узнал, где я живу?

— Я с знакомым был на вашем выступлении молодежного театра «Россия» в МАИ (Московский Авиационный Институт). Зная, что я написал фельетон знакомый узнал Ваш адрес и сказал его мне, — беззастенчиво продолжал врать беззастенчивый я. Естественно, что никакого знакомого ни в каком институте у меня не было, а узнал я, что в он работает на кафедре «Авиационно — космической теплотехники» инженером, самым обычным способом — из интернета.

— Твой знакомый в МАИ работает?

— Да.

— И кем же?

— Он просил об этом Вам не говорить.

— Вот как… — несколько погрустнев в задумчивости протянул визави, а затем встрепенулся и вновь повеселел: — Ну ладно. Давай тогда к делу. Что ты там говорил о фельетоне?..

— Во — первых… — начал было я, но был прерван.

— Погоди, ты чая хочешь? Или поесть?

— Нет, спасибо. Я не голоден. Давайте лучше к делу.

— Давай, — легко согласился Задорнов, но всё же налил воды в чайник и поставил на электроплиту, после чего сел напротив меня на табурет.

— Во — первых, хочу сказать, что Ваше выступление мне очень понравилось и Ваша манера подать зрителю историю, очень подойдет, — тут я слегка покраснел, — к «моим» текстам.

— Именно моя подача?.. — заинтересовался писатель.

— Именно Ваша и никого другого! — клятвенно заверил я и добавил: — Сто пудов!

— Как ты сказал? Сто пудов?.. Ахах… Спасибо за лестный отзыв…. Ахаха… Продолжай… — засмеялся он.

— Ну так вот, я написал несколько необычные, на мой взгляд, тексты с интересными историями. Как мне кажется, такого на советской эстраде ещё не было, поэтому с уверенностью можно гарантировать успех…

— Вот как?.. Интересно. И о чём же они повествуют, — поинтересовался тот.

— О Америке, — скромно ответил скромный я и собеседник закашлялся.

— О чём, о чём? О ком? О Америке? — через три минуты переспросил всё ещё покашливая Михаил Николаевич.

— Ну не только о Америке, но и о нас?

— Что ж ты там такое написал — то? Чем тебе Америка — то не угодила?

— Дело в том, уважаемый Михаил Николаевич, что мне не нравится как они себя ведут.

— Ну это не нравится не только тебе и что?

— И я их хочу несколько «приземлить»!

— То есть?

— То есть лишить их ореола «хороших парней» и показать всему миру их «звериный оскал».

— Ха, Саша… — скептически хохотнул собеседник. — Этого многие хотят, но не у всех это получается.

— У нас с вами обязательно получится, — заверил я визави.

— Вот как… Очень интересно и надо сказать очень самоуверенно…

— Знаете ли Михаил Николаевич, я вам говорю истинную правду.

— хорошо. Самоуверенно, но хорошо. Тогда расскажи конкретней. К примеру: Какие шаги по выявлению их «оскала» ты предлагаешь нам с тобой предпринять? — потешаясь надо мной поинтересовался мэтр.

— В первую очередь дискредитация их светлого облика…

— Гм… Что ты имеешь ввиду?

— Мне кажется, что главное — лишить образ американцев ареола небожителей. Повытаскивать всё их грязное бельё на белый свет и продемонстрировать это бельё всему миру, естественно не забывая пристегнуть к ним заодно и их западноевропейских партнёров.

— Ахаха… Ого… ну ты загнул… И ты знаешь, как это сделать?

— Очень просто. Высмеивать их недостатки и достоинства в виде комедий и сатиры. Хотите пример?

— Хочу…

— Вот смотрите, простой и даже банальный пример — ковбой. Кто это такой? Что за ковбой? Это тот, кто отважно воюет с кровавыми индейцами срезающему скальпы? Или же отважный первопроходец, герой дикого запада гарцующий на мустанге. Но так ли это на самом деле?.. Сомневаюсь… Очень сомневаюсь… Скорее ковбои — это корово — пастухи, грязные и тупые, которые ради наживы убивали не только коренное население материка, но и друг друга, охотясь за головами. Ну и так далее в том же духе: джинсы — роба для грязных землекопов, жвачка — для коров и т. д… Одним словом, поднимаем наших, опускаем всех остальных.

— Гм… Это ты сам до всего этого всего додумался? — внимательно рассматривая меня будто бы увидел только, что спросил Михаил Николаевич, вероятно уже заподозрив во мне «засланного казачка».

— Да, — честно соврал я.

— Интересные у тебя мысли и крайне удивительные для мальчиков твоего возраста. Я поражён. Тебе нужно после школы в КГБ поступать… Или ты уже поступил? — подколол меня мэтр.

— Нет. Спасибо. Не хочу в КГБ. Я во ВГИК поступать собираюсь.

— Тоже неплохо, — согласился собеседник. — Актёры нужны и в КГБ тоже… Ну, что ж давай почитаем, что у тебя получилось, — проговорил он, ожидая, что я передам ему папку. — Или ты сам хочешь прочесть?

— Наверное будет лучше, если сначала прочту я, чтобы Вы, так сказать оценили те ходы, которые «я нашёл», — проговорил плагиатор краснея всё больше.

— Хорошо, давай послушаем тебя. Очень интересно, что ты напридумывал учитывая вышесказанное.

Я поднялся из — за стола и объявил:

— Фельетон номер один: «История про американский авианосец и испанский маяк.» https://www.youtube.com/watch?v=ql0ce2NY8GU

Он смеялся так, что к нам из комнаты пришла его жена и поинтересовалась, что тут происходит. Михаил Николаевич попросил меня прочитать монолог ещё раз, что я и сделал…

…

Подождав пол часика пока, слушатели придут в себя и перестанут плакать, прочёл ещё два в вдогонку.

— Фельетон номер два: «Американский шпион Джон Кайф в СССР» https://www.youtube.com/watch?v=MljkuefSUIk

— Фельетон номер три: «Наши и америкосы» https://www.youtube.com/watch?v=sFnvjkyCLJw&feature=youtu.be

Это было уже не смешно… У них, как и у меня, началась форменная истерика. Мы вместе уже не смеялись, а натурально ржали так, что нам со всех сторон соседи начали стучать по батареям…

* * *
Сидели на кухне и пили чай с печеньем и бутербродами. Я рассказывал очередную полуправду о себе и о «своих» талантах. Михаил Николаевич удивлялся и пытался вывести меня на «чистую воду» справедливо пологая, что такие номера «отчебучить» пятнадцати летний пионер сам по себе вряд ли бы смог.

Дабы придать моей истории солидности я рассказал о своих успехах на ниве знания и об окончании школы экстерном. Нужно сказать, что такое откровение не только не сняло подозрение в моей работе на КГБ, а кажется наоборот усилило версию о моём «засланстве». Ясно это стало, когда собеседник всё время, переглядывавшийся с женой, ни с того ни с сего тягостно вздохнул и спросил:

— Саша, скажи честно, что они хотят от меня?

— Кто? — якобы не поняв уточнил я, хотя смысл вопроса был ясен как Божий день.

— Гм… Как бы тебе сказать, — проговорил сосредоточенный собеседник и чуть прокашлялся. — Те, кто тебя послал… Товарищи… Что им нужно?

— Вы имеете ввиду не агент ли я КГБ? — в лоб ошарашил я присутствующих.

Собеседник вновь закашлялся.

— Хочу Вас заверить Михаил Николаевич, что к спец. службам ни одной из стран я не имею никакого отношения. Вначале, свои идеи я хотел отнести и показать Аркадию Райкину, но увидев Ваше выступление понял, что именно Вы смежите предать моим рассказам необходимую динамику. И вот я здесь…

— Так значит, ты хочешь нас уверить, в том, что всё это написал ты сам? — показав взглядом на папку спросил мэтр.

— Конечно. Именно об этом я и говорю. Вижу ваше недоумение, но поверьте, написал я данные тексты «сам» и очень хочу, чтобы именно Вы их читали…

— Ты прочитал их нам вполне себе неплохо. Почему бы тебе самому с ними не попробовать выступать?

— Нет. Сам я с этим выступать не хочу. Я музыкой занимаюсь, и музыки мне достаточно, да и других дел что называется, «за гланды». Просто не успею…

— Значит ты ещё и музыку пишешь?

— Да, — не соврал(!) я. — И пишу и играю, и пою, и записываю.

— На гитаре играешь? — спросила женщина, которую мне в виду всеобщего смеха и ликования так и забыли представить.

— И на гитаре тоже.

— А не мог бы ты сыграть, или спеть, какую — нибудь из своих песен? — спросил она и посмотрела на мужа.

— Могу. Но инструмента нет. А без музыки петь, это будет не очень…

— Да это не беда, — обрадовался мэтр и ушёл из кухни, куда вернулся через минуту с акустической гитарой.

— Вот, как у Владимира Высоцкого. Слышал о таком? — спросил он, протягивая мне инструмент, внутри корпуса которого виднелась приклеенная бумажная маркировка. Прочитав её, мне стало ясно, что в руках я держу семиструнную гитару, изготовленную на фабрике народных инструментов им. Луначарского в городе Ленинграде.

«По всей видимости, меня хотят проверить и уличить, — подумал я подстраивая расстроенный инструмент 1961 года выпуска. — Кстати, что — то мне это напоминает… Ах да… Точно… Шарапова это мне напоминает. Когда он в «малину» пришёл и ему бандит Промокашка предложил вместо классики сыграть «блатняк».»

(речь идёт о фильме «Место встречи изменить нельзя.» прим. Автора.)

— Так что ж вам сыграть? — закончив с настройкой гитары поинтересовался я. — Мурку?

— Почему мурку? — не поняла женщина. — Что угодно. Вот, что тебе нравится, то и спой.

— Тогда для начала просто сыграю, — сказал музыкант и сыграл…

* * *
— Вот это да… Я таких замечательных песен давно не слышал, — восхищённо сказал Михаил Николаевич, когда я закончил петь очередную, уже не помню какую по счёту, песню про комбата.

— Душевные какие у тебя стихи получаются, — вторила мэтру его жена.

— Ну так вы теперь верите, что фельетоны написал я, — улыбаясь спросил «шпион» у уважаемой публики.

— Теперь верю, — весело сказал Задорнов. — По всей видимости ты талант.

— Мне тоже так показалось, — не стал отрицать я очевидного.

— Саша, а у тебя ещё что — нибудь в этом роде есть?

Увидев моё удивлённое лицо, он пояснил:

— Я имею ввиду не песни, а смешные рассказы — фельетоны. Есть?

— Да. Есть некоторые задумки, — не стал я врать на это раз, ибо рассказов таких я мог из интернета «написать» вагон и маленькую тележку, — но не это главное. Как я уже говорил, я не хочу сам выступать на сцене с сатирой, а посему, предлагаю писать в этом поджанре Вам. Согласитесь, тематика выбрана достаточно необычная. Эта ниша сатиры никем незанята и конкурентов у Вас просто не будет.

— Гм… Возможно в этом ты и прав. Если развить идею, то можно интересные ходы придумать, — стал размышлять вслух он. — Отличная идея Саша… И про ковбоев ты неплохо подметил… Действительно… Какие они нафик герои… Интересно…

— Михаил Николаевич, я вот ещё что хотел добавить. Тут дела не только же социальные можно поднимать, но и политические, и тут главное быть начеку и не переборщить… — сказал я банальную истину.

— Хахах… — засмеясь немедленно отреагировал собеседник. — Дожили. Меня учит как жить пионер… Хахаха… Или ты уже комсомолец?.. Хахаха…

— Пока неясно, — ответил я и тоже засмеялся.

* * *
Пока ехал на вокзал анализировал встречу. Понравилось то, что после закономерного недоверия расстались мы чуть ли не лучшими друзьями. Перед моим уходом, Михаил Николаевич, решил попробовать прочитать фельетон про маяк и авианосец сам. Взял, да и прочитал его вслух так, что все мы вновь смеялись минут двадцать. Как говорится, талант есть талант, и даже с первого прочтения было понятно — это его.

Если же общий итог поездки, то, по моему мнению, «вербовка» закончилась вполне успешно. Разговор как мне показалось был конструктивен, а это значит, что писатель найдёт свой стиль, я имею ввиду «стебание» запада и нас заодно, как минимум на десять лет раньше.

Первое выступление Михаила Задорнова в той истории состоится в 1982 году и будет называться «Письмо студента домой», однако настоящая популярность придёт лишь в 1984. Именно тогда по Первому каналу Центрального телевидения СССР покажут его фельетон «Два девятых вагона.» https://www.youtube.com/watch?v=QC_uj5OQ2xs

Но это было в той истории, которая несомненно будет категорически изменена и переделана. Сейчас же можно констатировать, что очередной шаг к развалу и созиданию всего и вся сделан. Ещё один элемент гибридной войны, которую я веду со всем миром, успешно встроен в систему. Правда мир об этом пока не знает…

* * *
Квартира Министра МВД СССР.

Николай Анисимович достал из сейфа папку которую он наметил внимательно изучить сегодня. Такое решение — изучать по одной, максимум двум темам ежедневно он принял несколько дней назад, ввиду того, что от огромного массива информации переданной пришельцем в голове образовался кавардак. Мысли путались, сбивались и министр никак не мог полностью сосредоточится ни на одной из тем думая обо всех темах сразу.

Результатом этого стало: расшатанные нервы, бессонница, подавленное состояние, да и вообще депрессия.

Тогда — то Николай Анисимович и решил прекратить «пороть горячку» и анализировать не более одного — двух фрагментов ежедневно. Не зря же в народе говорят: тише едешь, дальше будешь.

И сразу дело пошло. Ежедневная проблема ставилась, обдумывалась и искались пути её решения. Так было проще и так было действенней. К примеру, действуя по такому алгоритму и анализируя каждый последующий шаг Николай Анисимович нашёл решение, как «слить» информацию по постройке подводных аппаратов «Мир» в специализированный институт.

Вроде бы дело несложное, но всё же. Решение найдено и в ближайшее время проблема будет решена, а это уже немало. Исследование мирового дна и в частности арктического шельфа крайне нужно и важно для страны, ведь по словам товарища Артёма, именно там кладовые мировых энергоресурсов, да и вообще полезных ископаемых. Следовательно, чем быстрее мы начнём разведку, тем жирнее кусок сможем оторвать, особенно, если учитывать, что потенциальные противники об этом знают мало и действуют в этом направлении крайне пассивно. Да и не могут они там, подо льдами, пока нечего. И это очень хорошо. Это время, а время это пока работает на нас.

Ну а сегодня была другая папка, другое дело, дело которое также было необходимо прочитать, изучить и найти решение…

С первых минут чтения министр МВД СССР взялся за сердце… Ему стало ясно, что на трезвую голову такой ужас читать невозможно, если конечно он не хочет умереть от разрыва сердца. Так как вчера, он пообещал жене, что с алкоголем завязывает, пока не натворил бед, то на этот раз хозяин кабинета решил обойтись валокордином…

— Как такое возможно?! — захлопнув ненавистную папку прошептал Николай Анисимович и откинувшись на спинку кресла закрыл глаза…

Перед глазами стоял Леонид Ильич Брежнев, по — дружески беседуя со своим другом Шарафом Рашидовым.

«И как мне по моей «новой технологии» — ежедневно находить решение проблемы, решить этот откровенный пи***?! Это же уму непостижимо!.. В стране, победившей в самой кровавой войне за всю историю человечества — Советском Союзе, детей выгоняют из школ работать на поля собирать хлопок невзирая ни на возраст, ни на погоду! Причём за работу не платят, а выписывают поддельные ведомости заработной платы, после чего деньги разворовывают…

Куда смотрит КГБ? И куда наконец смотрит милиция? Почему я об этом узнаю от пришельца, а не от своих заместителей?! Они что, все в доле?! Ведь это же взяточничество огромных, неимоверных, гигантских размеров! Почему о этой ситуации мне никто не доложил?! Почему не доложили в политбюро? Почему не поставили вопрос ребром?! Это же банда паразитов в прямом смысле грабящая трудовой народ и уничтожающая целое государство!

Это же надо, с 1978 по 1984 год, будет украдено 10 миллиардов рублей. При курсе доллара 1 доллар =0,63 коп., это почти 16 миллиардов долларов. Да хрен с ними с долларами этими проклятыми, пусть будут рубли… На 10 миллиардов рублей новых автомобилей ВАЗ 2101, которые стоят 6030 рублей за штуку, можно купить, — он прикинул в уме, и цифра его шокировала не меньше чем общая сумма украденной денежной массы.»

— Да, это же больше миллиона автомобилей! Как можно незаметно украсть такое количество?! Разве это возможно? Это же целый город автомобилей!! Куда же мы все смотрим?.. — прошептал он в очередной раз накапывая сердечных капель…

«Ну что, что можно предпринять там, где предпринять ничего невозможно? Ведь Рашидов с Брежневым друзья! Что бы я не говорил, как бы не убеждал, это всё будут просто слова, а просто словам Брежнев не поверит и посчитает, что я кляузничаю. Поэтому нужны доказательства. Причём доказательства нужны не простые, а железобетонные. Доказательства нужны такие, чтоб ни одна падла «сявкнуть» не посмела! Гранит, а не доказательства!.. Следовательно, эти доказательства необходимо обнаружить, пользуясь записями путешественника во времени, и надлежащим образом оформить. Одним словом, нужна опытная, преданная, профессиональная группа следователей… Что ж, промежуточное решение вроде есть, осталось таких следователей только подобрать…»

Министр встал и прошёлся по кабинету. Подошёл к окну всё ещё держась за сердце и посмотрел на дождь, серость и московскую осень… и такая его взяла горькая тоска и обида, что захотелось завыть…

Как же так…Мы, что все слепые? Мы невидим или не хотим видеть очевидного. В феврале 1976 года Рашидов пообещал партии и правительству, а также, лично (это не фигура речи, а действительно лично) Брежневу, что в республике будут собирать 5 миллионов тонн хлопка в год! Это в два раза больше, чем собирали до этого! Ну что же никто не задал вопрос, каким образом он собирается увеличить урожай почти в два раза?! Даже самый тупой двоечник поймёт, что за один год такое сделать просто невозможно! Так куда же тогда смотрели профильные министерства?! Куда смотрел ГОСПЛАН?! Куда смотрит правительство?! Уже как минимум год идут приписки, а скорее всего они идут уже давно, просто не в таких ошеломляющих масштабах. Уже год страну беспощадно обворовывают! Уже год разрастается огромная опухоль взяточничества и казнокрадства! Нужно кричать караул!! Но никто не кричит! Все довольны и счастливы. А ведь это самый настоящий, как там говорил пришелец: спрут, мафия! И действительно мафия! Банда подонков какая — то!!

— Что вообще происходит?! Почему мы молчим?! Это же кошмар! Самый настоящий кошмар! Ужас!! — не удержавшись в сердцах крикнул Николай Анисимович, затем подошёл к столу, хлопнул стопку с лекарством, присел в кресло, и со вздохом отчаяния вновь открыл папку с надписью «Хлопковое дело»…

(Дело это действительно очень интересное и не раз упомянутое в разных книгах о попаданцах. Поэтому, дабы не расписывать всю подноготную в сотый раз подряд и не быть обвинённым в «наливании воды в текст», я описал ситуацию лишь в общих чертах. Если Уважаемому Читателю данная тема интересна, и он о ней хочет узнать более подробно, то хотел бы порекомендовать к просмотру небольшой очень интересный документальный фильм, где всё доходчиво объяснено. «Золото для партии. Хлопковое дело.» https://www.youtube.com/watch?v=MUwo — zB3rfs прим. Автора.)

Глава 26
День. Квартира врио главреда журнала «Огонёк» Ольги Ивановны Золотовой.

Сергей, муж Ольги Ивановны проснулся от прекрасного запаха вкуснятины, которая готовилась на кухне, практически не выспавшийся.

«Эх, хорошо, когда выходной, а то на работу пришлось бы всему «разбитому» идти, — с ленцой подумал он и потянулся до хруста в костях. — Выходной это отлично. Что хочешь, то и делай весь день. Хочешь гуляй по улице, хочешь телевизор смотри валяясь на диване, хочешь читай… Кстати, насчёт читай… Что это вчера было? Прям наваждение какое — то!.. Неужели такие потрясающие до глубины души книги мог написать простой школьник? Невероятно!.. Как такое возможно?.. Особенно с этой эскадрой блин, будь она неладна…»

Всю ночь, он договаривался с командующим и просил направить его на помощь Петру Хрумову. Крыса не слушала и воротила свою морду. Сергей не сдавался, приводил довод за доводом и просил срочного подкрепления. Командующий фыркал и в отрицании мотал хвостом …

Затем, Сергей каким — то неведомым образом оказался на планете «геометров», где попытался завербовать седовласого «Наставника». Тот категорически отказывался и всё время убегал… Сергей матерился и пускался в преследование за прытким старикашкой…

До утра поймать «Наставника» у него так и не получилось…

— Ну и ночка, — негромко произнёс он, поднимаясь с кровати и надевая тапочки.

На кухне жена что — то читала одновременно, готовя на плите. Сергей знал, что она готовит, ведь этот завтрак был традиционным воскресным завтраком на протяжении всех лет их совместной жизни. Сковородка накалена, масло растоплено, помидоры с варёной колбаской обжариваются с одной стороны, затем переворачиваются на другую. Затем на них разбиваются куриные яйца, после чего всё это дело жарится пару минут. После этого, порции аккуратно, чтобы не разбился желток, выкладывается на тарелки и сверху посыпаются тёртым сыром. Также к этому блюду прилагается пара кусочков мягкого белого хлеба, по 16 коп. за батон, и стакан душистого индийского чая с лимоном.

«Ухх, вкуснотища,» — сглатывая внезапно скопившуюся во рту слюну подумал Сергей, заходя на кухню.

— Доброе утро, — проговорил он и подойдя к любимой чмокнул её в щёку.

— Привет, — не отрываясь от рукописи произнесла та. — Я тут яичницу жарю. Она скоро будет готова. Ты в ванну? Давай недолго, а то остынет.

— По — моему яичница уже готова и пригорать начала, — озадаченно глядя на сковородку констатировал муж.

Жена не ответила и Сергей, решив, что ей виднее пошёл в ванную комнату принимать водные процедуры.

«Ну куда я лезу? Если женщина готовит, то мужчине на кухне делать нечего,» — намазывая бороду мыльным помазком размышлял он, после чего его мысли сползли к ночным видениям, и он негромко произнёс: — А всё же интересно, как сложится судьба у Петра…

Через пять минут Сергей учуял запах горелого…

— Оля, ты что? Горит же! — выйдя из ванны прокричал он видя задымление кухни.

— А? — вскрикнула супруга словно очнувшись ото сна и с непониманием, что от неё хотят, уставилась на мужа. Через секунду, окончательно прийдя в себя она закричала. — А!.. Горит, горит твою мать!.. — и схватив с плиты дымящуюся сковородку с горечью в голосе подвела итог: — Сгорела…

— Как же так Оля? — расстроено произнёс «обломавшийся на завтрак» муж подойдя вплотную к жене и рассматривая обугленный блин, некогда бывшей вкуснейшей яичницей.

— Да, понимаешь… зачиталась, — не отводя глаза от «жаркова» произнесла жена и грустно добавила: — Блин, а ведь это были последние яйца…

— Нда… — глубокомысленно произнёс Сергей и почесал мыльную недобритую щёку. — И что мы будем кушать на завтрак?

— А ты сильно есть хочешь?

— Ну, наверное, перекусить можно было бы. Ведь уже сколько натикало? Часов одиннадцать утра? — размышляя вслух произнёс Сергей и они вместе посмотрел на часы, которые показывали 15:30.

— Ничего себе, сколько уже времени, — удивилась супруга. — Может тогда пельменей сварим? Я что — то себя неважно чувствую и хочу полежать… Заодно и книгу дочитаю…

— Гм… Хорошо. Давай пельмешей со сметанкой поедим тогда. Ты сделаешь или мне?.. — риторически спросил он и увидев усмешку в глазах любимой пошёл добриваться.

* * *
Побрившись и намывшись через двадцать минут, он вышел из ванны. На кухне никого не было. Подойдя к плите и заглянув в кастрюлю Сергей крикнул:

— Оль, вода закипела. Закидывать?

— Да. Закинь пожалуйста, а то у меня тут самое интересное намечается, — донёсся из спальни голос любимой.

«Да не вопрос,» — подумал он и высыпал пачку пельменей в кастрюлю. Помешал. Чуть подсолил, а затем присел на табуретку ждать пока блюдо приготовится.

Готовы пельмени будут минут через десять, поэтому, чтобы скоротать время, Сергей взял со стола папку с рукописью и вслух прочитал:

— «Армагеддон. Мы отправим Вас в ад.»

«Нда… ну и фантазия у пионера. Но тут он ошибся. Такое название Главлит — цензура точно не пропустит. В ад блин… Это ж надо такое придумать… Ну да ладно… О чём тут эта повесть — то?.. Ага… Ракетоносцы значит… И ядерные ракеты… В 1942 год провалились?.. И что?.. Нанесение ядерных ударов?.. Нда… такое точно не пропустят. Сейчас политика партии и правительства направленна на разрядку международной обстановки, подписываются разные соглашения с американцами, а тут атомные ракеты… Неа… Не пойдёт… ну да ладно, всё равно нужно будет почитать, вдруг этот роман тоже окажется интересным,» — решил Сергей и погрузился на двести метров в глубины Атлантического океана.

… Ну да попали ребята…

…

.. Опа, что — то экипаж ведёт себя слишком вольно… Капитан, что ль слабый?.. Что это за нездоровая атмосфера на корабле? Почему распустил команду?..

…

… Ничего себе слабый капитан!! Предлагает нанести ядерные удары по полигону немецких ракет Пенемюнде, а также по Рурскому промышленному району. Ну да, такое действие смог бы совершить любой на его месте, но вот нанести удары по столицам «стран оси», никакой бы демократ не смог. А тут, опа, минус Берлин с Токио, и «Вася кот» … Одним словом — молодец капитан! Не испугался исторической ответственности!..»

— Фу, какая мерзость! — раздался крик из соседнего камбуза, и Сергей ничего не понимая уставился на кастрюлю из которой валил дым… Вскочив и подбежав к плите, он схватил полотенце и стащил чернеющую и чадящую ёмкость с раскалённой конфорки на соседнюю.

На кухне, как и по всей квартире висела серая дымка и пахло гарью…

— Что случилось Серёжа? — спросила пришедшая из спальни жена, которой по всей видимости дым стоящий в доме мешал читать.

— Вода выкипела, — констатировал он, разглядывая на дне кастрюли съёжившиеся угольки которые совсем недавно были пельменями.

— Читал? — строго спросила его супруга.

— Да. Отвлёкся на минутку, — признавая свою ошибку покаянно ответил Сергей.

— Серёжа, право слово, ты как маленький. Неужели ты не знаешь, что не надо читать, когда готовишь еду! — нравоучительно произнесла та, открывая холодильник. Он тоже заглянул в него и предложил:

— Оль, а давай бутерброды поедим, они точно не пережарятся.

* * *
— Слушай, а чего ты кричала про какую — то мерзость? — поинтересовался Сергей у Ольги, когда они сели за стол.

— Я кричала про мерзость? — не поняла сначала та, но потом вспомнила: — Да… Там в книге… амёбы из себя коньяк делают и людей им поят.

— Вот как? Необычно… Нужно будет почитать…

— Почитаешь, — задумчиво произнесла она и откусив бутерброд с ливерной колбасой, поинтересовалась: — А у тебя, что интересного происходит? Что ты читаешь такого, что даже за пельменями не уследил?

— Уследишь тут, — ухмыльнулся муж. — Там в общем ракетный крейсер попал в…

— Стой! Погоди. не говори ничего, — прервала она его. — Не надо рассказывать, а то получится как в анекдоте.

— В каком анекдоте?

— Не знаешь? Тогда слушай…

Приходит как — то раз мужик в библиотеку. Подходит к библиотекарю и говорит:

— Здравствуйте! Я хотел бы почитать какую — нибудь интересную, толстую книгу в детективном жанре.

— И насколько толстую? — интересуется библиотекарь.

— Чем толще, тем лучше! А ещё лучше, если бы эта книга будет вообще в нескольких томах, дабы я мог с утра до ночи читать её и никак не перечитать… У Вас есть такая?

— Да. У нас есть очень интересный, необычный, остросюжетный, психологический детектив, с настолько драматичным и непредсказуемым сюжетом, насколько вообще возможно так заморочить историю.

— Вы не шутите?! Скажите, что это не розыгрыш!.. Я такую книгу ищу уже несколько лет! Не может быть, что это всё правда и я её нашёл… Это просто чудо!.. Неужели сюжет настолько хорош?

— Оо, что Вы. Конечно. Я не вру! Сюжет восхитителен!.. Вы так до самого конца последней страницы последнего тома и не узнаете, что убийцей окажется бухгалтер!

— Действительно, рассказывать не надо, — рассмеялся муж. Посмотрел на любимую, глотнул чая и спросил: — Или как в анекдоте?

Они пили чай с лимоном, ели бутерброды, шутили и смеялись. Им было хорошо, а ещё лучше стало, когда они, обнимаясь и целуясь легли на супружеское ложе, дабы исполнить супружеские обязанности, прямо на рукописях одарённого пионера…

* * *
Накувыркавшись вдоволь, уставшие, но довольные они по законам жанра должны были бы впасть в нирвану и уснуть, но…

— Оль. Я пока спать не хочу, пойду в большую комнату немного почитаю, — сказал Сергей собирая раскиданные по всей комнате бумаги в стопку.

— Иди, — легко согласилась она, помогая ему. — Я тоже, чуть почитаю и баиньки, а то завтра на работу.

— Да, — согласился тот. — Понедельник день тяжёлый. Дел много. У меня оба напарника завтра не выйдут. Один в запой ушёл, а другой в больнице — ногу сломал. Я, наверное, если замену им не найдут, всю неделю буду вкалывать от зари, до зари, как папа Карло…

— Бедненький, — пожалела его она. — Ну работай, работай. У меня тоже завтра дел невпроворот, поэтому нужно будет сегодня пораньше лечь спать. В парк мы сегодня уже не пойдём, погода не та, так что давай ляжем часов в девять вечера, вот и выспимся.

— Давай, — согласился супруг. Поцеловал любимую женщину в губы и пошёл за «Армагеддоном…». На часах было 18:02.

* * *
Через пол часа чтения Сергей так распереживался из — за возможной диверсии на подводной лодке, что решил выпить. Враг был среди экипажа и это не сулило ничего хорошего. Диверсия могла случится в любой момент. А посему подойдя к серванту практически непьющий водитель открыл бар и осмотрев содержимое в задумчивости почесал бороду.

Чего же хочется? Водки? Нет? Коньяка? Тоже нет? Это всё слишком крепкое. Может быть вина, которого в закромах было аж три бутылки?

«Пожалуй, что начну именно с красненького, а там видно будет,» — решил для себя Сергей и достал и взял бутылку «Агдама».

Ни Сергей, ни его жена Ольга, алкоголь практически не употребляли, но для праздников и для гостей, которые иногда приходили к ним в гости, в баре всегда присутствовали креплёные напитки и сигареты.

* * *
Через час водитель — трезвенник, откупоривал бутылку коньяка и распечатывал пачку сигарет «Космос», ибо на душе всё пело в преддверии превентивного ракетно — ядерного удара…

— Ракеты к старту готовы, — доложил старпом.

— Как говорил товарищ Сталин, — весело проговорил капитан, глядя на панель управления оружием, — раз мы не можем передвинуть Ленинград от границы, значит придётся передвинуть границу от Ленинграда.

На капитанском мостике повисла тишина…

— По пособникам немецко—фашистских захватчиков, огонь, — сказал «кэп» сам себе и смеясь нажал красную кнопку. Аппаратура сработала в штатном режиме и на Хельсинки ушла ракета с разделяющейся боевой частью.

— Ай да молодец капитан! Так их гадов! — взревел трезвенник, смяв листок с текстом. Затем, с презрением посмотрев на руку, поморщился и решив выбросить этот клачёк никчёмной бумаги резко вытянул руку вперёд, забыв при этом разжать кулак. В результате этого неадекватного действия, изрядно опустошенная бутылка коньяка, стоящая перед ним, упала и содержимое разлилось по столу залив как валяющиеся бумажки, так и пепельницу с дымящимися окурками.

— Ну что за фигня! — глядя на упавший на пол пустой сосуд посетовал водитель и с кряхтением поднявшись направился к бару…

Там, достав бутылку беленькой и отпив прямо из горла он понял, что не хватает закуски. Вспомнив о пельменях, томящихся в кастрюле он нетвёрдой походкой сходил на кухню и взяв ёмкость с поджарками вернулся в комнату, дабы несмотря на расплывающиеся перед глазами буквы, продолжить чтение этого боевика.

* * *
— Ура!! — донеслось из соседней комнаты в тот момент, когда Ольга Ивановна закончила прочтение «Спектра». Это было так неожиданно, что она вздрогнула, после чего поняв, что кричит её любимый пошла в большую комнату дабы узнать, чему это он так радуется.

Картина, которая открылась перед ней повергла её в шок и заставила задуматься о галлюцинациях и миражах.

Стол был завален разбросанными листами рукописей, которые были не только облиты вином, но по всей видимости ещё и облеваны. По среди стола стояла почерневшая кастрюля со сгоревшими пельменями и источала запах костра. Заглянув в неё Ольга Ивановна поняла, почему у её любимого весь рот перепачкан сажей — он ел. Рядом со столом валялись пепельница с окурками, рядом с которой лёжа на боку соседствовала открытая банка шпрот.

«Как же так? Что это всё значит? Почему я ничего не слышала? Неужели я так зачиталась, что не слышала, что происходит в соседней комнате? Это невероятно, но это факт… Муж, пьян и причём сильно… Но как он смог так быстро напиться, ведь прошло не более двух часов? Неужели в нём проснулся алкоголик и теперь он будет пьяницей, как и его дед?» — задавала себе резонные вопросы жена, подходя к, лежавшему в неестественной позе «скрюченной звезды», телу.

— Серёжа. Что здесь произошло? — подойдя ближе попыталась узнать детали казуса Ольга Ивановна у любимого, на что получила от своей валяющейся интеллигентной второй половинки неожиданный интеллигентный ответ:

— Иди на х**!.. Я спать хочу…

****

Глава 27
Саша.

Пока некоторые граждане отдыхали и пили вино, я «обрабатывал» Белорусский вокзал.

Раздав около двухсот записей, позвонил Севе. К моему сожалению, тот был сегодня занят, поэтому на студию я поехал один.

По дороге зашёл в продуктовый магазин и закупился, для абстрактного «дяди Васи», двумя ёмкостями. Одну, в виде чекушки, отдал при входе «голему» охраняющему вход в ДК, а другую оставил себе. Мне предстояло сейчас петь, а так как нормально петь на «сухую» я не мог, то вопрос, пить или не пить на повестке дня не стоял.

Нужно сказать, что на базу я поехал вместо того, чтобы сделать «короткий» день, по двум причинам. Первая — то, что песня «Дядя Лёня мы с тобой», которая вновь заиграла в голове, как только я вышел от Задорного. И вторая причина, в том, что вместе с этой композицией в моей бедной башке заиграли, ещё две «вирусные» попсятины, которые «перекраивая» «Дядю Лёню…» всё пели и пели, чуть ли не заставляя пускаться в пляс… Спасу от этих звуков не было и напевая песни по очереди я быстро «окучил» вокзал и сразу же рванул в студию с мыслью: «может запишу и отстанут?..»

Музыку для всех трёх композиций я записал за два часа, особо сильных проблем с этим не испытав. Да, звуки гитар и клавиш здесь, в 1977 году, заметно отличаются по звучанию от звуков будущего, то есть оригинала, но в принципе, общая структура песен была ясна, записана и вполне себе нормально звучала.

Проблемы, как и ожидалось возникли при записи вокала. Точнее будет сказать, что проблемы возникли с попсятиной, ибо «Дядю Лёню» я после пары «бафов», записал чуть ли не с первой попытки.

С двумя другими же песнями я мягко говоря за… заманался!..

Я пытался вспомнить как пели в оригинале и у меня это не получалось!.. Как так можно было спеть те треки я не понимал! Моя душа и мой опыт говорили, что это полный писец и пора с такими композициями завязывать — не позорься, но вот полу — холодный расчёт говорил, что если я хочу спать спокойно не напевая ежеминутно «эти хиты» у себя в голове, то их просто необходимо записать и забыть о их существовании…

Пробовал «и так и этак», и с горечью в голосе и с радостью, и басом и сопрано… Не идёт зараза и всё тут… Допил последний «баф». Попробовал вновь спеть… Нефига… Шляпа какая — то получается, а не хит… Расстроился…

Посмотрев на пустую бутылку пошёл к вахтёру. От предложения продолжить «банкет» за мой счёт тот категорически не отказался и с радостью сбегал за парой чекушек в гастроном.

Через десять минут, разложив на тумбочке вахтёрной плавленые сырки, краковскую колбасу и две луковицы мы выпили по первой…

Собутыльник был в хорошем расположении духа и видя моё мрачное настроение решил рассказать мне о своём внуке, который постоянно капризничает…

«Нда… Внук — это конечно хорошо, но что делать мне? — вновь и вновь задавался я вопросом слушая историю «за жизнь». — Может съездить в деревню и прослушать запись оригинала, чтобы понять, как там тот певец поёт? Ехать неохота. Весь день будет потерян. Но, что делать, искусство требует жертв. Ехать нужно, иначе эти песенки быстро сведут меня с ума. Другого варианта я просто не вижу.»

— … а он всё гнусавит и гнусавит, — продолжал свою историю дедуля.

— Кто гнусавит? — вынырнув из своих «заморочек» переспросил я гражданина…

— Да, Никита. Внук мой. Кто ж ещё?.. — удивился тот вновь наливая рюмки.

— И чего он гнусавит?

— Да всё подряд гнусавит… Ноет, одним словом. Прям обиженный ребёнок, а ему ведь уже двадцать три года… Он ноет, а у меня сердце больное. Мне нервничать нельзя…

Вахтёр ещё что — то говорил про своего внука лоботряса, но я его уже не слушал, ибо вскочив, выпив и поблагодарив за всё помчался в репетиционную.

«Ну конечно. Именно так. Там петь нужно голосом обиженного ребёнка и никак иначе», — думал я, забегая внутрь помещения и включая магнитофон.

* * *
Как бы неудивительно это звучало, но теперь я записал обе песни за пол часа.

Прослушал что получилось и в принципе остался результатом доволен. Что ж, теперь дело за малым, переписать с бобины на кассету, после чего запись на катушке стереть, а кассету спрятать, на всякий случай… Дома от греха подальше я плёну хранить не хотел, ибо вот — вот, я выйду «из тени» и чем это закончится, одному Богу известно. Следовательно, если я опасаюсь обыска у себя дома и на студии, то кассету необходимо спрятать в каком — нибудь другом помещении, в котором если что, её никогда не найдут.

Подумал о туалете и вентиляции… А почему бы собственно и нет. Вряд ли кто — нибудь туда полезет в ближайшие лет сто… С другой стороны, есть же «закон подлости»… Вот положу туда и администрации вдруг ни с того ни с сего приспичит прочистить вентиляционные трубы… Скандал!.. Кипишь!.. Караул!..

Тогда где? Мест вроде много, целый дом культуры, но как начнёшь думать о случайностях, то этих самых мест становится значительно меньше. Да и не знаю я всего ДК, чтобы прятать плёнку хрен знает где.

Думал, думал и решил «заныкать» кассету в каморке вахтёра, ибо небезосновательно предположил, что там её никто не побеспокоит.

Пока уже изрядно подвыпивший сторож ходил в магазин за очередной порцией «горячительных напитков», я чуть оторвал лист оргалита, положил туда плёнку, после чего забил его гвоздями, используя вместо молотка так кстати лежащей на столе дырокол.

Когда вернулся вахтёр, то к своему глубокому удовлетворению, меня на месте он уже не застал, поэтому трезво рассудив, что я уехал домой с удовольствием вылакал обе чекушки в одно лицо, после чего упал у турникета и уснул…

* * *
Сочи. Химик и библиотекарь.

Иван Павлович сидел за журнальным столиком в номере гостиницы и сосредоточенно перепроверял расчёты. В результате очередного пересчёта, стало ясно, что все первоначальные предположения о структуре вещества скорее всего оказались правдой. В это невозможно было поверить, но где и как искать углеводородные соединения предсказал девятиклассник.

«Как? Как он мог это предвидеть, ведь он же ещё ребёнок?» — в очередной раз задавал себе вопрос профессор и в очередной раз принимался перечитывать письмо, переданное ему перед самым отлётом.

— Дядя Ваня, по моему мнению, для того чтобы воздействовать на вещество более эффективно, необходим концентрированный пучок высокочастотного излучения. Если приводить аналогии, то это должен быть луч похожий на тот который описан в романе Алексея Николаевича Толстого «Гиперболоид инженера Гарина»…

Нда, фантазия у парня что надо. И аналогии правильные. Он правильно угадал, ведь мы в своих опытах используем лазер…

Но вот как он угадал дальше… Это было абсолютно непонятно…

— … Если брать химические соединения, то скорее всего эти нанотрубки можно обнаружить в нитриде бора, которое как вы знаете является бинарным соединением бора и азота, ибо этот состав более всего подходят под критерии…

Сходив в местную библиотеку Иван Павлович вооружился справочниками и научными работами, после чего засел за журнальный столик и почти оттуда не вставал.

Бедный химик был одержим идеей во что бы то ни стало найти эти ингибиторы в жидкости. Потеряв аппетит, здоровый сон и вообще интерес к жизни, он со скрипом и скрежетом, «на последнем дыхании», но всё же продвигался к получению ответа на вопрос: есть или нет? Его, на искреннее негодование супруги, больше не интересовали ни прогулки по набережной, ни вкуснейшие воздушные пирожные, ни бескрайние прекрасное море. Ему было интересно только одно — найти это соединение в данном растворе…

… Я пришёл к выводу, что данные структуры скорее всего можно также обнаружить в дамасской стали и/или в каких — нибудь твёрдых горных породах, которые подверглись сверхмощному термическому воздействию. Например, застывшая лава вулканов…

Он вновь пошёл в библиотеку, на это раз набрал справочников по геологии и вновь засев всё за тот же журнальный столик в номере приступил к расчётам. Результаты его шокировали. Как и в химическом соединении нитрида бора, в застывшей магме скорее всего данные нанотрубки можно будет также обнаружить.

Оставался ещё открытым вопрос о дамасской стали, но ответ на него, химик рассчитывал получит уже в Москве, выдвинув на всеобщее обсуждение Сашину теорию и проведя затем необходимые эксперименты.

— Дорогая, нам нужно срочно ехать в Москву.

— Как? — раздался удивлённый голос спутницы жизни из соседней комнаты и через мгновение она подошла к супругу.

— Вот так. Дело срочное.

— Иван, мы же с тобой уже говорили несколько дней назад, когда ты убежал из кафе. Ты ведь обещал мне, что все дела подождут и ты можешь поработать здесь! — с негодованием напомнила она. — Держи своё слово. Мы остаёмся!

— Эмма Георгиевна… Эммочка, но ведь открытие…

— Подождёт твоё открытие! Не денется никуда твоё открытие! Столько лет ждало, подождёт ещё недельку. Ничего не произойдёт! Не порть мне отпуск! Ты и так его портишь, сидя в номере целыми днями! А я не хочу так!.. Я на море приехала и хочу гулять! Хочу отдыхать, наслаждаться природой, а не сидеть в четырёх стенах! — громко сказала она прямо ему в лицо и заплакала.

— Эммочка ну успокойся… Успокойся дорогая. всё будет хорошо, — запричитал химик, боясь её приступа, после чего обняв рыдающую супругу тихонечко проговорил: — Хорошо. К чёрту открытие. Не поедем в Москву. Давай отдохнем здесь, раз тебе этого хочется…

Она несколько успокоилась и посмотрела на него с благодарностью, а он продолжил:

— Просто пойми… Открытие свершилось… Та задача над которой мы работали десять лет не покладая рук практически решена.

— Задача по твоим трубкам? — отстраняясь от него спросила жена, вытирая платком слёзы.

— Да, да. Представляешь, открытие мировой величины совершил простой советский школьник! Это невероятно!

— Почему мировой величины? — уже почти успокоившись поинтересовалась супруга.

— Да потому, что учёные со всего мира, в США, Японии, ФРГ, наши, а также ещё целого ряда стран, бились над этой проблемой долгие годы, а разрешил её Саша. Тут, на этих листах описано теоретическое обоснование всех гипотез. Да, по — детски, да с недочётами и неровностями в описании, но в общем задача решена, — он победно посмотрел на жену и задал как ему показалось риторический вопрос: — Представляешь, что будет?

— Представляю, — в задумчивости ответила Эмма Георгиевна и в свою очередь задала мужу встречный вопрос: — А ты представляешь?

— Гм… Если признаться с трудом… Даже не знаю, что будет…

— Зато я знаю, — уже полностью взяв себя в руки ответила библиотекарь и встала. — Я знаю, что будет.

— И что же? — поинтересовался супруг.

— П**** будет!

— Эээ…

— А ты думал, что? Ты думал, что вас всех по головке погладят? Может быть премии дадут?.. Так знай, ни черта вам не дадут! П*** вам дадут!!

— Почему? Мы же работали…

— Иван Павлович, ты поражаешь меня своей детской наивностью! Вам зададут вопрос, что все вы, учёные с институтами и лабораториями, делали несколько десятилетий? Они спросят, как так получилось, что все академики, профессора и доценты на деле оказались тупее одного школьника? И, что вы на это скажите?.. Молчишь?.. А вам нечего на это возразить! Просто нечего… Получается вы дилетанты. Неумехи. Шарлатаны, которые водили всё это время государство за нос!

— Эээ…

— А знаешь, что будет дальше?.. А я тебе скажу, — продолжила «ванговать» супруга. — После скандала и чистки кадров, некоторых посадят за разворовывание социалистической собственности.

— Почему, за разворовывание? — вытирая внезапно выступивший пот со лба спросил ошеломлённый перспективами муж.

— Как почему? А за что все эти годы вы получали зарплату раз ничего не сделали? Почему на безрезультатные эксперименты тратили огромные народные деньги? Кто в этом виноват? Кто за всё это безобразие понесёт ответственность?.. Так, что будь спокоен, посадят обязательно… В этом ты можешь даже не сомневаться… Ну а тех, кого не посадят, разгонят ссаными тряпками и никогда никуда больше не возьмут.

— Ты думаешь будет так как ты сказала? — спросил у неё обескураженный супруг, который представив весь спектр проблем полностью деморализовался и поник.

— Я уверена, что будет именно так! — ответила улыбающаяся жена и поцеловала мужа в щёку.

— Чему ты радуешься Эмма? — удивился тот, не понимая весёлости супруги.

— Я поняла.

— Что ты поняла?

— Я поняла насчёт Саши.

— И что же? Только прошу тебя, не надо заводить разговор про Искусителя и тому подобного. Саша обычный мальчик. Не надо нервничать и напрягаться.

— Ха… Обычный мальчик, — истерически хохотнула супруга. — Обычный мальчик, который знает больше чем все учёные вместе взятые, а так да, самый обычный подросток…

— Гм…

— Ладно. Не в этом дело. Я считаю, что была неправа думая, что Саша Искуситель…

— Ну Слава Богу, — чуть обрадовался Иван Павлович надеясь, что «крыша» у любимой «встала на место».

— Однако, — продолжила та, — я думаю он не Искупитель, а Избавитель…

— Эээ, — радость мужа мгновенна сошла на нет, а понимание того, что с «чердаком» у жены всё же, что — то неладное привело его вновь в уныние.

— Не бойся. Я не сошла с ума, — обнадёжила Эмма Георгиевна своего супруга. — Просто я считаю, что Саша послан нам для избавления от страданий…

— Ты о чём Эмма? Что за страдания? Тебя кто — то обижает? — забеспокоился Иван Павлович.

— Я ни в этом смысле, а в другом…

— Эээ…Эмма…

— Послушай! Послушай, меня пожалуйста! Я не могу больше работать библиотекарем! Не могу и не хочу! Мне эти пыльные полки и пыльные книги надоели! Я их видеть уже не могу! Я хочу путешествовать! Я не люблю город! Я люблю свободу! Я люблю море! Давай купим дачу в Подмосковье! А ещё лучше, давай всё бросим и останемся жить тут навсегда?! Я не хочу возвращаться! Я не могу там больше! Понимаешь, не могу! я схожу там с ума! — в сердцах высказала всё мужу библиотекарь и сев на диван обхватила свою голову руками.

— Тихо, тихо. Девочка моя, успокойся, — запричитал химик, но эти слова ожидаемого эффекта не дали и супруга не успокоилась, а наоборот разошлась не на шутку.

— Пойми, — приблизившись своим лицом к лицу мужа, горячо зашептала она, — это наш шанс вырваться из порочного круга. Это шанс, и мы не имеем право его упустить!

— Какой шанс Эмма? Ты о чём? — не понимая прошептал в ответ бестолковый супруг.

— О том, что благодаря открытию, ты, мы, можем стать свободными…

— Но как? Что ты имеешь ввиду?

— Ответь мне, что ты собираешься делать в Москве?

— Как что?.. Даже странно… — запнулся учёный, ибо этот вопрос застал его врасплох.

— Хорошо, задам вопрос по — другому. Ты собираешься с кем — нибудь делится информацией о открытии?

— Конечно! Я соберу всех в лаборатории и проведу лекцию в которой докажу, что ингибиторы…

— Всех и в том числе своё начальство? — перебила его Эмма Георгиевна.

— Ну а как же. Я ведь пока только руководитель лаборатории и не более. Есть главный инженер института, есть заместители директора, директор наконец. И все они…

— … все получат награды и почести! — закончила жена фразу за мужем.

— Гм…

— А ты что думал? Ты станешь автором открытия?.. Ха… Какой же ты наивный… Нет, тебе конечно поблагодарят и похвалят, но в командировки по заграницам на семинары и симпозиумы будут ездить именно они…

— А я? — задал риторический вопрос супруг зная уже ответ на него.

— А ты получишь сто двадцать рублей премии и почётную грамоту.

— Но, — в негодовании задохнулся учёный. — Но, это же несправедливо. Ведь я же…

— Что ты же? Что? Открыл?.. Да не ты открыл, а институт твой открыл! НИИ открыло! Его начальники смогли организовать работу так, что открытие свершилось! Понимаешь? Ты тут абсолютно не причём. Ты обычный винтик, который лишь ускорил ожидаемое открытие.

— Эээ… А я… Я же… Неужели так и будет? неужели они у меня заберут моё открытие?! Не может быть! Они не посмеют! — утешал себя Иван Павлович подсознательно понимая, что скорее всего всё будет именно так, как говорит супруга.

— Ещё как посмеют! Или ты сомневаешься? Вспомни сам. Кто вместо вас с Котовым, два года тому назад, поехал на симпозиум в Венгрию? А пять лет назад в Болгарию? Ты? Твой заместитель? Нет! Начальство твоё поехало прихватив с собой жён вместо вас! — прошептала Эмма Георгиевна. Видя, что её речи попали на благодатную почву, заставили мужа задуматься и вызвали эгоистические чувства, она сделала небольшую паузу.

— Гм…, наверное, ты права… — через минуту произнёс он и она решила его «добить»…

— Не, наверное, а точно права! Права на все сто процентов! Тебя отодвинут, открытие заберут и все почести с орденами и медалями, а также возможной Ленинской премией оставят себе.

— Вот же с***! — с ненавистью прошипел профессор, потёр себя по щекам и в надежде найти решение сказал: — Хорошо. Ты как всегда права. Но, что можно сделать? Как быть? Ты знаешь?

— Да знаю, — уверенно произнесла супруга и огласила план действий от которого у мужа пошла кругом голова.

Она, увольняется из библиотеки, и он устраивает её к себе лаборанткой, после чего, на показ всей публики, они остаются во внеурочное от работы время в лаборатории и ежедневно совершают опыты.

— Ну а через пару месяцев мы с тобой совершим открытие, после чего они уже не смогут его у нас отобрать!

— А дальше?

— Дальше всё просто. Мы получаем почести и награды, ездим по загран. командировкам и наслаждаемся миром.

— Гм… Так просто? — почесав свою шевелюру спросил обалдевший от перспектив химик.

— Конечно просто, — резюмировала она. — Кстати, ты говорил, что нужна застывшая магма, а это значит, что нам нужно будет на пару недель смотаться к какому ни будь вулкану… В Исландии вроде бы есть подходящие…

— В Исландии? Это же кап страна. Нас не пустят.

— Ну не пустят туда, пустят в другую. Одним словом, приблизительный план действий таков. Остальное потом доработаем… Он тебе нравится?

— Очень неожиданный поворот, — вздохнув прокомментировал своё видение ситуации учёный. — Надеюсь у нас всё получится.

— Конечно получится. А как же может быть иначе? — буквально пылая энтузиазмом заверила его жена, улыбаясь своей искренне доброй счастливой улыбкой.

— Какая же ты у меня добрая и замечательная, — улыбнувшись в ответ произнёс учёный и поцеловал супругу.

— И ты тоже, — прошептала она и поцеловала его в ответ.

Пока они целовались учёного не покидала мысль, что в этой истории, в этом плане они, что — то не учли. Что — то незначительное, но тем не менее возможно нужное и важное. И когда она начала раздеваться он вдруг вспомнил что именно.

— Эмма, подожди. Мы кое — что упустили, — проговорил он нахмурившись.

— Что?

— А Саша?

— Саша? А что Саша? — неподдельно удивилась она. — А Саше купим велосипед.

Глава 28
12 Сентября. Понедельник.

События дня:

— В возрасте шестидесяти лет, умер американский поэт Роберт Лоуэлл.

— В полицейском участке убит Стив Бико — один из африканских лидеров Южной Африки.

Жёлтое здание в центре Москвы. Кабинет Андропова.

На сегодняшний день было намечено большое количество дел, а к одиннадцати часам он должен был быть уже в Кремле. Поэтому сегодня Юрий Владимирович приехал на работу с самого раннего утра — к семи часам.

Естественно, зная о «аврале», в это же время подтянулся и его заместители. Однако, перед тем как выслушать доклад о общей оперативной обстановке в стране, Юрий Владимирович вызвал к себе генерала Шаповала.

— Что у нас по министру? Докладывайте, — без лишних церемоний приказал Андропов. Столь раннее пробуждение сказалось на его настроении, ибо ночью его одолевали боли в почках в результате чего он почти не спал.

— В начале прошедшей недели поведение министра и его жены было статичным. Он пил, ругался матом и бил посуду, она же, практически ничего не говоря всё время плакала. Домработницу они так до сих пор в дом и не пускают, из чего можно сделать вывод, что Светлана Петровна всё же подозревает мужа в измене с прислугой… Однако, при глубоком анализе просушенных в доме разговоров, о измене нигде не говорится и даже не намыкается, из чего можно сделать вывод, что измены не было.

— Ничего не понял, — недовольно прокомментировал услышанное хозяин кабинета. — Тогда почему домработница не допускается в дом?

— По телефону Светлана Петровна ей сказала, что они с Николай Анисимовичем приболели, грипп, и не хотят её заразить. Сказав эту «легенду», она попросила домработницу не приходить целый месяц.

— Месяц? — удивился Андропов, после чего сделал вывод: — Врут.

— Да. Наверняка, — согласился генерал. — Во всяком случае на работе министр появляется и несмотря на то, что ходит он хмурее тучи, всё же больным не выглядит.

— Дальше.

— Всё это типичное для последних недель поведение супругов, закончилось так же внезапно, как и началось. В субботу, они практически между собой, не разговаривая в сопровождении двух машин охраны выехали в лес для прогулки в ближайшее Подмосковье. Прогулку министр с женой решили совершить на девятом километре Дмитровского шоссе.

— А что там находится?

— Ничего. Лес и поля.

— Гм… Продолжайте.

— Гуляли вдвоём. По приказу министра охрана следовала на довольно большом расстоянии, поэтому услышать разговор между супругами не представлялось возможным. Погуляв по лесу около часа, они вернулись в машину весёлые и всю дорогу до дома шутили и смеялись.

— Гм… — произнёс удивлённо Андропов.

— Можно было бы предположить, что министр и его жена урегулировали разногласия и померились, если бы просушке не удалось зафиксировать высказывания Щёлокова, которые он произнёс в воскресенье вечером. Я вам передал стенограмму.

Андропов открыл папку с распечаткой и зачитал вслух:

18:03

— Вот же суки!.. Я вам б** покажу «хлопковое дело»! Я вам тварям глаз на ж*** натяну!

19:27

— Ах ты падла! К стенке тебя, а семью твою в Воркуту!

19:58

— Ну нах** ты мне об этом сказал?! Что других дураков не было?! Только я один дурак?!

19:59

(шёпотом) — Эх, товарищ Артём, товарищ Артём… Нежилось тебе спокойно в капитализме…

— Гм… — в раздумье произнёс Андропов встал из — за стола и заложив руки за спину подошёл к окну и повторил часть прочитанной фразу: услышать в капитализме… Какие выводы можно сделать?

— Скорее всего дело не в измене, а в какой — то игре, которую ведёт министр. Непонятна ни цель партии, невиден и соперник, однако, в том, что игра идёт, говорит один интересный факт. В министерстве МВД муссируются слухи о том, что Щёлоков собрался создавать новое иностранное управление.

Юрий Михайлович закашлялся.

— Что за вздор. Какое ещё иностранное управление?

— Вот показания некоторых сотрудников, с которыми уже проводилась беседа, на предмет не захотят ли они перевестись в тот отдел.

— И что это за отдел, управление, или как там оно называется? И чем это управление собирается заниматься?

— Пока это только слухи, но есть версия, что оно будет заниматься спец операциями за рубежом.

Андропов аж крякнул от эмоций, которые в один миг его посетили и вновь посмотрел на стенограмму разговоров.

— Это осенние обострение у министра что ли? Какие могут быть спец операции у МВД? Он, что совсем с ума сошёл?!

— Некоторые наши аналитики тоже придерживаются такого же мнения.

— Это кто, Щёлоков предлагал сотрудникам перейти в новое управление?

— Нет Юрий Владимирович. По некоторым данным слухи исходят от генерал — лейтенанта Кондратова. Что интересно, он является нашим агентом, но ни о чём таком он своему куратору не докладывал.

— Хорош агент… Хочет говорит, хочет нет… Как у Вас работа поставлена?! Объявляю вам выговор. Сделайте соответствующие выводы. Надеюсь в дальнейшем это больше не повторится! — отчитал подчинённого хозяин кабинета.

— Так точно. Есть сделать выводы! — вытянувшись по стойке смирно сказал генерал

— Так что, Щёлоков дал задание этому генералу подбирать костяк нового управления?

— Товарищ председатель КГБ СССР это…

— Вольно. Докладывай, как докладывал раньше, — смягчился Андропов и присел в кресло.

— Юрий Владимирович, это ведь только слухи… наши сотрудники взяли пояснительные у тех, кто принимал участие в этих разговорах. С генералом Кондратовым встретится нашему сотруднику пока не получилось, ввиду того, что у генерала отпуск и он уже неделю отдыхает в Астрахани. Рыбу ловит. Пробудет он там до конца сентября. Если же вы считаете, что дело срочное, то наш сотрудник готов вылететь хоть завтра.

— Сегодня.

— Что?

— Сегодня нужно вылететь, а не завтра! — вспылив зло сказал Андропов. — Что значит, считаете, что дело срочное? А вы так не считаете? Какой — то товарищ Артём, какой — то иностранный отдел, какие — то спец операции. Генерал забывший доложить сверх срочной информации! Вы, что ничего не видите?! Да, это же заговор!

Подчинённый вновь встал по стойке смирно, и хозяин кабинета вынес свой вердикт:

— Слушай приказ.

Первое. Сотрудника для допроса генерала распускающего слухи командировать немедленно.

Второе. Приготовить полную выписку всех высказываний министра и провести тщательный анализ. Тоже самое сделать с высказываниями его жены.

Третье. Продолжать работу по поиску всех пусть даже мельком встречающихся с министром или его женой людей с именем Артём.

Четвёртое. Организовать внеплановою диспансеризацию с полным обследованием высшего руководства МВД СССР в которой обязательно должен принять участие Щёлоков.

Пятое. Немедленно доложить мне по исполнению!

Вопросы? Нет? Свободны.

Когда дверь за помощником закрылась Андропов вздохнул и посмотрев на папку с докладом глубокомысленно произнёс:

— Что же ты там «крутишь — мутишь» Николай Анисимович?..

Квартира пьяницы и врио главреда.

Сергей сидел на кухне за столом и ковырялся вилкой в манной каше. Он сидел, а его пилили. Пилили не спеша, пилили по маленьким кусочкам, пилили с чувством и наслаждением.

— Ну извини меня. Хватит уже об одном и том же. Я больше так не буду, — пообещал в сотый раз за утро потенциальный алкоголик после чего встал со стула, подошёл к супруге и обнял её.

Она смягчилась и сразу же простила его, поимая, что вчерашняя выходка действительно была случайностью и больше она никогда не повторится.

— Что ты читала ночью? — чтобы сменить тему разговора поинтересовался муж на ушко жене так и не отпуская её из объятий.

— Я вновь перечитывала «Гришу Ротора». Он меня так зацепил, что не отпускает. Хочется продолжения, а его нет…

— Нет?.. — повернувшись к столу и посмотрев на кашу сам у себя спросил муж и в задумчивости добавил: — А действительно ли нет?..

— Гм… нет. Ты же видел. Папок с рукописями было всего пять.

— Погоди, погоди… Причём тут папки, которые ты принесла… Быть может есть?

— Что есть? — переспросила Ольга Ивановна не совсем понимая куда клонит супруг.

— Быть может есть продолжение?! Представляешь?! Быть может есть! — сказал он и вскочил со стула. — Где у тебя записан его телефон? Где адрес?

— Зачем тебе? — спросила она супруга, но тот уже побежал в коридор, где открыл её сумку и начал в ней рыться.

— Что ты делаешь?! — спросила она, застыв в оцепенение, ибо такого беспредела её любимый себе никогда не позволял.

— Оля, скажи где твоя записная книжка? Куда ты записала телефон автора?

— Хватит рыться в моей сумке! — выкрикнула Оля и подбежав вырвала её из рук одержимого «книжного маньяка».

— Ты чё, б** делаешь?! — зло вскричав отреагировал «маньяк» на действие и вновь схватился за сумку.

— Отдай! Это моё! — выкрикнув начала тянуть дамскую сумочку на себе Ольга Ивановна.

— Покажи мне свою записную книжку!..

— Зачем она тебе? В ней нет ничего! Там нет телефона пионера, — прокричала жена и по инерции упала на пол, ввиду того, что муж, услышав эти слова сразу же отпустил удерживаемую вещ.

Сергей глубоко вздохнул, после чего подошёл к сидящей на полу супруге и подняв её поцеловал в щёку.

— Серёжа. Ну что с тобой происходит? Почему ты так себя ведёшь?

— Не знаю Оль, — грустно произнёс он и в задумчивости почесал себе подбородок. — Просто продолжение очень хочется прочитать. Так есть у тебя адрес и телефон автора?

— Был, — ответила супруга засовывая вытащенные из сумочки вещи обратно.

— Что значит был? Почему?

— Ну потому, что вчера, некоторые пьяницы испортили папку в которой лежал лист, ну а на нём были записаны все координаты автора.

— Не может быть? — в ужасе прошептал Сергей и рванул в большую комнату, где на полу сушилась облитая и испорченная при вчерашнем катаклизме рукопись.

Взяв в руки обложку, муж стал рассматривать ФИО и адрес писателя.

Надпись была практически не читаема… Подойдя к свету разглядеть было можно, только имя и чуть адрес… Телефон же был полностью не читаем.

«Эхх, надел ты «делов» Серёжа. Это ж надо было так нажраться,» — сказал он сам себе и пошёл на кухню.

— Оля. Тут адрес видно. Только номер дома непонятен. Толи третий. Толи пятый, толи шестой или восьмой… Хотя может быть и девятый… Может ты съездишь к нему и спросишь про продолжение?

— Серёжа, ты ведь всё испортил. Вот сам и езжай.

— Да я даже не знаю, как он выглядит. Куда я поеду… — стал отмазываться супруг. — Да и непонятно какой дом…

— ха. Тебе непонятно, а мне понятно?.. Ты, что предлагаешь, мне все дома обойти? — поражаясь наглостью мужа произнесла Ольга Ивановна.

— А что тут такого — то. Всего пять домов. Номер квартиры — то виден. Вот, — он показал. — Номер двадцать два. Так, что ничего сложного нет. Ну пожалуйста. Найди его. Узнай…

— Не знаю. Может и съёзжу, после работы, — ответила она и непременула язвительно добавить: — Смотря как ты себя вести будешь.

— Я очень хорошо буду себя вести, — ласково проговорил муж и подойдя вплотную обнял её. — Слушай Оль, а неужели тебе самой не хочется продолжения тех романов, которые ты прочитала?

— Ха, — усмехнулась та. — Хочется конечно. Нужно будет съездить, поговорить с ним…

— Съезди, съезди…, впрочем, может быть мне самому действительно собраться сейчас да смотаться на поиски этого гения, — раздумывая вслух негромко произнёс супруг и опустил свои руки ниже её талии…

— Серёжа, нам на работу скоро выходить…

— Но у нас же есть время…

— Да, — согласилась она. — Время есть. И что же ты хочешь? Скажи!

— Я хочу…

— Подожди. Только окунись в себя и скажи, что ты хочешь больше всего на свете, — произнесла Ольга Ивановна томным голосом, ибо такая игра с выполнением желаний друг друга ей, как и ему очень нравилась и они нередко в это играли.

— Больше всего?.. — спросил он, прошептав этот вопрос ей прямо в ухо.

— Да… Да… — зашептала она в ответ предвкушая наслаждение.

— Я хочу…

— Да… скажи это… Скажи…

— Больше всего на свете я хочу…

— Да…

— Больше всего на свете я хочу, чтобы командующий красно — фиолетовой эскадрой аллари, послал подкрепление в помощь Петру Хрумову… — выпалил он и победно посмотрел на жену ища в её опешившем взгляде поддержку.

— Что?! — с обалдевшим видом отпрянув от любимого фальцетом взвизгнула она… И в тот момент, когда ему прилетела сильная пощёчина, звонкий звук от которой эхом прокатился по кухне, Сережа понял, что сказал, что — то не то…

— Оля извини, я что — то, — потирая щёку попытался выйти из неудобного положения муж.

— Да пошёл ты в жопу козёл безрогий! — громко выкрикнула супруга, после чего развернулась и убежала в ванну.

— Оля извини, — крикнул он ей в след, но та не обратила никакого внимания.

Сергей подошёл к двери ванны и постучался. Ему не ответили и только лишь шум льющийся из душа воды, говорил о том, что там кто — то есть…

— Оль, ну правда извини. Я чего — то попутался, — вновь покаялся он в своей бестактности, постоял с минуту и так как ответа не было, расстроился и побрёл в большую комнату.

Там внимательно осмотрев шкафы и полазив в них, водитель — трезвенник расстроился ещё больше и упал на диван…

* * *
«Сама виновата! И зачем я принесла эти рукописи домой? — стоя под душем раз за разом задавала себе вопрос Ольга Ивановна. — Но кто мог предположить, что рассказы школьника, произведут на мужа такой ошеломительный эффект?! Ведь он изменился за эти два дня. Причём сильно. Он стал какой — то более грубый что ль, более дерзкий и очень нервный. Да, что там говорить… Чего только стоит сегодняшнее поведение, где он вместо меня предпочёл какого — то Хрумова! Это же надо такое учудить!.. Конечно, мне тоже тяжело без продолжения, но я — то не ною, я держу себя в руках., хоть это и тяжело… А он взял вчера и напился — пьяница проклятый…»

Вытирая голову полотенцем Ольга Ивановна посмотрела на своё отражение в зеркало и поняла, что годы берут своё и той наивной девочки, которая влюбилась в только, что демобилизовавшегося из армии водителя, больше нет. Она вспомнила про их знакомство, свадьбу, счастливую и прекрасную беззаботную юность и у неё защемило сердце.

«Что я делаю? Зачем я так? Ведь он такой милый, такой заботливый, такой любимый. Наверняка сейчас переживает… И чего я на него взъёлась?! Он же мужчина! В конце концов, он что же, выпить не может один раз в год?! А я его козлом обозвала…» — корила себя супруга и после того, как она вышла из ванны у неё было лишь одно твёрдое намерение — окончательно и бесповоротно простить вторую половинку.

Половинку она нашла лежащую на диване в большой комнате. Супруг лежал, отвернувшись к окну, издавал какие — то нечленораздельный звуки и иногда подрагивал.

«Бедненький… Плачет, наверное… Ох дура, я дура… Что же я наделала?.. Ну зачем я его так сильно обозвала… оскорбила… Он же мужчина… Почему я не сдержалась?..» — с сожалением о случившемся раздумывала Ольга Ивановна, потихонечку зайдя в комнату.

— Сережа, Серёжа, — тихонечко позвала она плачущего супруга. — Прости меня Серёжа. Извини. Это вышло случайно.

Муж на секунду прекратил дрожать, после чего вновь весь затрясся.

— Серёженька, ну прости меня дуру. Прости пожалуйста, — прокричала она и присев на диван опустила свою голову на его плечо.

Тот вздрогнул от неожиданности ещё сильней и повернувшись к жене весёлым голосом осведомился:

— Чего тебе Оль? Ты уже вышла из ванны? Погоди, не мешай. Тут как раз самое интересное начинается. Ты представляешь, там роботы такие смешные…

— Эээ… — опешила жена и пытаясь уточнить констатировала: — Так ты не плачешь?!

— Гм… С чего бы вдруг мне плакать? — удивился муж.

— Ну… Вдруг тебе стало стыдно, — нашлась жена, ошеломлённая коварством мужчины. Это ж надо, она понимаете ли его жалеть пришла, а он тут оказывается веселится.

— Стало, стало Оль. Мне действительно стыдно. Я же сказал, что извиняюсь. Я же сказал, что больше не буду, — проговорил Сергей и приобнял супругу.

— Правда? Ты обещаешь? — с надеждой в голосе спросила она.

— Конечно обещаю, — легко согласился с её «хотелками» муж и после секундной паузы добавил: — Слушай, а у нас выпить нет? А то башка раскалывается…

— Эээ…

— А? Есть? Принеси…

— Серёжа, — еле сдерживая себя в негодовании прошептала Ольга Ивановна, — ты же обещал… Ты же только, что поклялся…

— Оль, не пори чушь. Говорю же, голова болит. Всем известно, что клин, вышибают клином. Поэтому надо похмелится.

— Но ты же водитель! — с возмущением вскрикнула она. — Как ты будешь пьяный людей возить?! Сегодня не выходной! Сегодня же понедельник — рабочий день! На работу уже собираться пора! Да и вообще, ты же сказал, что твои напарники не могут выйти. Как на это отреагирует твоё начальство? Что же будет, если на работу не выйдешь, и ты?

— Нихрена не будет. Городской транспорт ещё никто не отменял. А я занят, у меня тут из портала смешные роботы выезжают, а ты мне про какую — то работу… Дочитаю может быть потом и съезжу…

«Ну ничего себе… Как же так получается? Где справедливость, люди добрые… Он тут будет пьянствовать и наслаждаться рукописями, а я буду работать? Да вот хрен ему! Хрен им всем!» — зло подумала зам главреда, а вслух язвительно произнесла:

— Ах так? Я тогда тоже не пойду!

— И правильно, — похвалил её за волевое решение муж. — Ложись рядом, будем читать про портал.

Она сняла тапочки и было собралась прилечь радом с любимым, когда тот произнёс:

— Ну так есть у нас выпить или мне в магазин надо будет идти?

* * *
Глава 29
Утро. Саша.

— Вася, Вася, — раздался крик под окнами и именно он вывел меня из сна. И кому там не спится? Только я понимаешь собрался сделать выходной, «забить» на утреннюю тренировку и поспать «как в старые добрые времена», как на тебе… орут. Причём чём не где — нибудь, а напротив моего подъезда. Ну как так — то? Почему именно тут? Разве мой подъезд единственный в доме? Нет. Так нафига орать именно тут и именно тогда, когда я решил устроить себе выходной?! Закон подлости?.. Скорее всего так оно и есть…

В той жизни, я жил в многоквартирном панельном доме на пятом этаже, так вот, надо мной жили безрукие демоны — сверлильщики, работающие грузчиками… Это не аллегория, это факт! Так и было на самом деле!.. Вы улыбнулись и не поверили? Напрасно!.. Могу аргументировать каждое своё слово и привести весомые доводы в подтверждение моих слов! Какие? Пожалуйста…

Почему грузчики? Да потому, что по ночам они тренируются, двигая мебель в хаотичном порядке по всей квартире из — за дня в день многие годы.

Безрукие, потому, что рук у них нет! Вывод я такой сделал на основании звуковых ощущений. Рубь за сто, рук или чего — то подобного у этих существ нет!.. У них постоянно, что — то падает на пол, причём падает это что — то, каждые пять минут, чуть ли не по расписанию!

Демонами они являются ввиду того, что на протяжении десятков лет, ходят они по квартире звонко стуча копытами, ибо нормальные люди дома на каблуках ходить не будут!..

Почему я их назвал сверлильщиками? Да потому, что сверлят эти существа каждый день уже лет тридцать! Что можно сверлить всё это время?! Уже вся квартира в дырках, а они всё не как не успокоятся!.. Всё сверлят и сверлят, меняя буры с «шестёрки» на «десятку» и наоборот… Сверлят, а «насверлиться» вдоволь не могут… Наверняка все стены уже увешаны коврами в семь рядов, которые, в свою очередь полностью завешаны часами и полками для рогов!..

С другой стороны, быть может их можно понять… Быть может они высверливают портал в иное измерение, домой, то есть в АД?..

Не знаю, но эта версия является на данный момент главной и превалирует над другими менее правдоподобными. Ведь только стремлением попасть во что бы, то ни стало в «родную обитель», можно объяснить факт «строительных» работ длинною в жизнь…

В связи с этим, возникает вопрос, разве по конституции разрешено демонам продавать перфораторы?..

— Васятка!.. Васятка, ты где? — вновь закричали на улице на этот раз удаляясь от моих окон.

«Вот блин человек. И сам не спит, и другим не даёт! Весь дом же разбудит, «редиска» … Сколько там на часах? Восемь? Вот именно! Есть же те, кто не на работе? Ну да, я всё понимаю, в этом времени 90 % граждан с восьми до пяти при службе на благо Родины, но есть же те, кто работает и учится во вторую смену… как же быть с ними? Может человек пахал всю ночь на стекольном заводе где работают круглосуточно в три смены, пришёл домой, лёг спать, а ему на ухо: «Васятка!». Не хорошо. Не культурно. Ты же не в лесу живёшь один. Тут кроме тебя есть ещё люди… Ты прежде чем орать задумался бы над этим… Опять же, пенсионеры, те тоже не работают и вполне себе могут поспать вдоволь… Так какого хрена ты из — за поисков своего Васятки будишь весь район?.. Могут ли те, кто сейчас не при деле отдохнуть? Могут! Имеют ли они на это право? Безусловно имеют! Так какого х** ты разорался как потерпевший?! — размышлял я, накрывшись одеялом с головой. — Кстати. Вот ещё что… Насчёт криков под окнами… Грядёт популярность, а это палка о двух концах… Музыка музыкой, а ведь появятся и фанаты, которые непременно узнают, где я живу и обязательно «препрутся». Идею о том, что проще уехать в Подмосковье и жить там я не рассматривал, ибо я абсолютно городской житель и деревенский быт меня несколько напрягает. Нет, отдохнуть недельку — другую в деревенском доме я только «за», но вот бытовой аспект… Дрова наколи, печку натопи, там чего — то отвалилось надо прибить, там что — то упало надо поправить… Снег расчищать, листву убирать, воду носить, а уж если ещё и огород соток на двадцать завести, то жизнь на фазенде получается с родни экстриму…

Какой же выход? Как вариант, наверное, нужно будет снять жильё и использовать его как «официальную» квартиру, где я якобы проживаю. Как это сделать? Нужно подумать и попробовать узнать, как вообще это делается в этом времени… Ещё вариант не снимать квартиру, а купить кооперативную. Тут также возникает вопрос, как это делается? Может быть поменять с доплатой бабушкину «однушку» на две?.. Короче говоря, этот вопрос необходимо изучить и сделать соответствующие выводы. Свою квартиру, свой район, свой двор я любил и съезжать, из — за толпы обезумевшей публики, которая обязательно появится на «горизонте», мне абсолютно не хотелось, следовательно, в ближайшее время нужно будет найти решение потенциальной проблемы.

— Васька! — заорали вновь во всю мощь.

«Вот же неугомонный мужик, — зло подумал я, переворачиваясь на другой бок и накрывая голову второй подушкой. — Где твой Васятка — то? Спит, что ль — пьянь тропическая. И нафига он тебе вообще сдался с утра пораньше? Выпить не с кем? Как там в фильме «Афоня» было… «Эй родственник, гони рубль, мне Афоня рубль должен был…» (https://www.youtube.com/watch?v=9VoD5GSBTj8)

Так может открыть окно и скинуть рубль, страдальцу, мучавшемуся от похмелья. Мне не жалко, а человеку сия купюра вполне может облегчить страдания. Вряд ли я обеднею от рубля, а …

— Вася! Вася, ну где ты?! Отзовись!

«В общем от трёх рублей я не обеднею,» — твёрдо решил для себя меценат, вставая с кровати и подходя к окну.

— Ё***, а он то, что здесь делает? — увидев орущего прямо под моим окном «декламатора» задал я себе логичный вопрос.

— Вася! Вася, я тут! — обрадовавшись закричали мне и замахали руками. — Васечка, это я…

— Здравствуйте, — выглянув в окно громко поздоровался я с дедком, после чего поинтересовался: — Вы меня ищите?

— Да! Нашёл! — закричал он в ответ тряся кулаком от радости. — Я к тебе! Я тебя искал!.. Мне надо с тобой поговорить…

— Подождите! Я сейчас спущусь. Пять минут, — обалдевши произнёс тот которого нашли и закрыв окно быстрым шагом пошёл в ванную умываться…

* * *
— Здравствуйте Семён Лукич, — поздоровался я, выйдя из подъезда и осмотрев незванного гостя. Чистенько одет. Перегаром не воняет. Вроде трезвый. И что же ему от меня надо?..

— Здравствуй внучок. Здравствуй, — обрадованно сказал тот и похлопал меня по плечам. — Ух как ты вырос. Каким стал. Вылитый жених.

— Гм… Возможно, — неопределённо ответил жених на, по всей вероятности, комплимент.

— Вот… нашёл я тебя, — констатировал он очевидное и ещё раз потеребил меня за плечи. — Я адрес твой, записанный на листке, дома забыл. Улицу помню, дом помню, а вот квартиру позабыл. Хотел было позвонить домой, старухе своей, но она уехала родственников навестить. Только вечером приедет. Меня звала. Но я отказался и к тебе приехал. Приехал, нашёл дом и стал тебя кликать. Хорошо, что дом у тебя небольшой, трёх подъездный и пятиэтажный, а то, если новый панельный, двенадцатиэтажный, то и не докричался бы поди. Тогда уж точно бы пришлось домой за адреском ехать. Вот…

— Понятно… — протянул я, хотя естественно мне было совершенно ничего не понятно.

— Покричал маленько и ты услышал, — продолжил старичок и ещё больше улыбнулся мне, явно не собираясь ничего объяснять.

— Это прекрасно, — согласился я с «приехавшим» и попытался выяснить цель сего знаменательного события: — Семён Лукич, я только недавно с пробежки вернулся, позвольте узнать, по какой причине Вы меня искали? Случилось, что ни будь?

— Да Вань, случилось, — подтвердил тот и вновь не рассказал, что именно…

— Извините Семён Лукич, но меня зовут Александр или Саша, но не как не Василий или Вася, — решил я поставить точки над «и» в этом вопросе. — Да, фамилия Васин действительно созвучна с именем Вася, но всё же зовут меня не так.

— Извини, извини, — быстро затараторил дедуля. — Я не хотел тебя обидеть… Просто уж больно ты похож на нашего Васятку… Я тебе рассказывал о нём… Помнишь? Вот… Извини. Конечно же ты Саша… А он… он погиб тогда… эхэхэх… — с горечью в голосе выдал собеседник, лицо его уже не улыбалось, а нахмурилось и несколько посерело. Он с грустью посмотрел на меня, а затем ничего не говоря отвернулся.

— Да, вы рассказывали. Мне очень жаль, — произнёс я в спину плачущему собеседнику вспоминая трагическую историю сына полка Васи Сорокина. Действительно грустная история и вряд ли я в связи с этой трагедией стану для дедули, когда ни будь Сашей.

Повисла пауза, которую ни одна из высоко договаривающихся сторон нарушить несмела. Дедуля в задумчивости смотрел куда — то вдаль, а я не хотел своей бестактностью нарушить скорбную тишину…

Простояв так минут пять, Семён Лукич кашлянул и словно очнулся. Повернулся ко мне, вытер носовым платком скупые мужские слёзы и на лице его вновь появилась улыбка. Он глубоко вздохнул, вновь потряс меня за плечи и торжественно объявил: — Саша, я договорился! Всё воскресенье просидел на телефоне, но всё же мне удалось сначала узнать его телефон, а уж затем его поймать.

— Это конечно хорошо, — обрадовался я за пенсионера, — но не могли бы Вы пояснить о чём и с кем вы договорились? А самое главное, не могли бы вы сказать, при чём тут я?

— А я, что не сказал разве? — удивился тот и хохотнул. — Вот голова моя садовая. Говорю, говорю тебе, а ты, наверное, ничего и не понял… Вот дед даёт, стране угля…

Я согласно покивал вновь ничего, не поняв…

— Договорился я, с генералом! Весь день вчера звонил. Аж голова от телефона заболела. Но договорился о встрече!

— Эээ… О какой встрече? С каким генералом? — не понимая логики попытался выведать детали пионер у танкиста.

— Да известно с каким… С нашим генералом. Мы под его рукой воевали… Он тоже Васечку знал… Вот, это с ним я и того… договорился о встрече в общем, — объяснил он мне неразумному, но неразумный всё равно «не въехал в тему».

— Это хорошо и даже быть может отлично, что вы договорились о встрече со столь высокопоставленным лицом. Я очень рад за вас, но скажите мне раде Бога, причём тут я?

— Как? А кто же кроме тебя?.. — несказанно удивился старичок и показав на меня указательным пальцем заявил: — Ты ведь будешь пластинку записывать и выпускать!

— Я?

— Да. А кто же кроме тебя?.. Ты конечно!

— Гм… А разве я собирался записывать и выпускать пластинку? — спросил я «музыкального продюсера» уже понимая, что вопрос этот звучит чисто риторически.

— А как же! — горячо затараторил менеджер. — У тебя же много хороших песен. Вот и запиши их. Спой. У тебя же талант. А генерал их, значить, на пластинку запишет… Не сам конечно, но… Поможет!..

— Гм…

— Да ты не боись ты. Поговорим с ним, и он всё сделает. Песни у тебя замечательные. Наверняка они генералу понравятся. А такие песни нам нужны. Это не то, что всякие патлатые бездельники поют… «Мутата», а не музыка! И кто только такое разрешает им петь?.. Прям вражеская диверсия какая — то… Смотреть противно!.. Тьфу… — поморщившись сказал пожилой меломан и плюнул три раза через левое плечо.

Эх дедуля… Да знаешь ли ты, что «твои» поклатые, это просто дети по сравнению с музыкальными коллективами будущего. Что бы ты интересно сказал, услышав музыкальные изыски двухтысячных. Как бы ты воспринял к примеру металлическую музыку типа black metall? Как? Наверняка услышав такое, ты получил бы разрыв сердца, но перед этим, предложил бы в категорической форме весь состав ансамбля, играющего в таком стиле, поставить к стенке… А что бы ты сказал про рэп батлы? Что бы сказал про артистов, участвующих в том спектакле, штаны которых спущены так, что видны оголённые «тузы»?.. Что бы ты на всё это сказал?.. Проклял бы наверняка во веки вечные?.. Придал бы Анафеме?.. А быть может ты просто обплевался бы, после чего взял бы да спился, ибо жить в одном мире с таким контингентом, тебе показалось бы верхом толерантности… А ты говоришь поклатые… Там, в светлом будущем, вообще писец, что твориться…

— Понял, — согласился я с очевидным прикидывая на скорую руку перспективы от такого поворота. — И на, когда вы договорились? Я просто в скором времени должен буду на пару неделек уехать…

— На четырнадцатое договорился. На десять часов утра. Это среда будет.

— Хорошо. Давайте съездим. Кстати, куда ехать — то?

— Ехать тебе отсюда не очень далеко. Метро Академическая. Он там работает. Давай мы с тобой встретимся в девять утра внутри метрополитена на станции, прям у первого вагона из центра. Лучше подождём в приёмной. Нам опаздывать никак нельзя, а то он сильно занятой, — объяснил мне «продюсер» после чего глубокомысленно добавил: — Генерал всё — таки…

«Генерал! Сына Ванюшку привёз,» — незамедлительно вспомнилась мне реплика Кузьмича из культового фильма «Особенности национальной охоты»…» и я просто сказал:

— Договорились.

Напомнив мне, что бы я обязательно взял с собой гитару мы с ним, попрощались. Напоследок Семён Лукич обнял меня и сказав: «До свидания Васечка, внучок!», вытирая слёзы отвернулся и пошёл в сторону метро.

«Нда… Вот зацепило человека, — размышлял я, смотря в след удаляющейся старческой фигуре. — Это надо ж было мне быть похожим на того парнишку… Вот же ж случайностей не бывает… Хотя… Тридцать лет с той войны прошло, а ведь память человеческая не компьютер, детали со временем стираются, остаются лишь образы. Быть может и не похож я вовсе на того мальчишку, что погиб под Будапештом… Тем не менее, факт есть факт, если дедуля не сумасшедший и действительно сумел договорится о встрече с генералом, то съездить на эту встречу просто необходимо. Конечно, о записи пластинок и тому подобного речи быть не может, в этом я иллюзий себе не строю, однако знакомство с «цельным» генералом само по себе будет не лишним. Так, что ждём среды, а там видно будет. Кстати, а неплохо было бы записать несколько песен на кассету и продемонстрировать. Песни под гитару звучат конечно неплохо, но всё же песни в исполнении ансамбля, где играет множество инструментов, звучат не в пример лучше. А посему…

— Алло. Сева? Здорова. Ты как насчёт порепетировать сегодня? Нормально? Обзвони пожалуйста ребят. Сегодня нужно будет несколько военных песенок записать. Пусть кто сможет тот приедет… У тебя же есть их рабочие телефоны? Вот и позвони им пожалуйста. Всё. До вечера, — сказал я и повесил трубку.

* * *
Быстро позавтракал и направился в школы и ПТУ Тимирязевского района Москвы… Раздавал там плёнки до двух часов дня, а раздав все до единой поехал на Казанский вокзал. Там, взяв из камеры хранения сотню кассет, решил, что на сегодня школ и детей было достаточно и неплохо было бы вновь окучивать «три вокзала» …

Увидев, что прибывает поезд Москва — Адлер, пошёл на платформу, дабы там начать внедрение «культуры» в массы. Встав у первого вагона, приступил к «высматриванию» потенциальных «жертв». Поезд остановился, и я уже было собрался выдвинуться на встречу потоку пассажиров, когда чья — то сильная рука схватила меня за кисть, а грубый мужской голос грозно произнёс:

— Стоять! Милиция!!

Объявление.

Уважаемые друзья. На днях я открыл группу В контакте. Если Вас не затруднит. Не могли бы Вы зайти в неё и «полайкать», порепостить объявления. Также, если есть возможность, то хотелось бы попросить Вас оставить комментарии под рекламными постами. Это нужно в рекламных целях, и я буду чрезвычайно Вам благодарен.

Адрес группы у меня в профиле на сайте АТ или по адресу https://vk.com/public191962838

С уважением, Максим Арх.

Глава 30
Я поднял глаза.

— Стоять! — повторил «хватальщик». — Что в сумке?

— А ты кто? — спросил задержанный, поднимая глаза.

— Милиция! Лейтенант Петров!

— Отпусти руку, — произнёс я пытаясь выдернуть кисть.

— Я сказал стоять! Ты арестован! Какие кассеты ты тут всем раздаёшь? Говори кто ты такой? Где учишься?

Не знаю, как насчёт милиции, но на вид это был самый настоящий стереотип «кровавой гэбни».

Высокий блондин средних лет, достаточно плотного телосложения, с усами, в сером костюме, при галстуке и с каменным выражением лица.

Американская полиция бы в ориентировки на предполагаемого преступника непременно бы добавило слово «белый». Я же, в связи с тем, что расистом не был, охарактеризовал бы мужчину словом «не загоревший».

«Походу дела, дядю с отпуском прокатили, вот он и пристаёт к порядочным советским школьникам,» — подумал я и кратко ответил сразу на все вопросы:

— Не понял…

— Что не понял? — нахмурился визави. — Чем это ты тут занимаешься? Где взял кассеты? Украл? Где?

— Отвечаю по порядку начиная с первого вопроса, — произнёс подозреваемый в краже и ответил:

— Гуляю. Дома. Нет. В Караганде.

— Что?.. — зло протянул царский сатрап.

— То… Город такой. Караганда, называется, — провёл я географический экскурс собеседнику.

— А ты мля дерзкий… Повторяю вопрос, что ты тут делаешь? — набычившись на меня как на красную тряпку зло прошипел потенциальный милиционер.

— Домой еду, — ответил потенциальный преступник.

— А ну показывая, что в сумке я сказал! Быстро!

— Конечно. Сейчас покажу. Сейчас, только бумаги прочитаю.

— Что? Какие бумаги?

— Ну как какие? — показушно удивился подозреваемый и дабы у «клиента» не возникла мысль о моей юридической не компетенции быстро пояснил очевидное: — Ордер на обыск у вас я надеюсь имеется?

— А? — удивился визави и взглянул на меня как на инопланетянина.

— Хрен на!.. — выкрикнул я и с силой ударил по руке, удерживающей меня.

Визави вскрикнул от боли и разжал захват. Я же, не стал долго «телится» и побежал в сторону поезда на ходу перекидывая сумку через плечо.

— Стоять! — закричал гражданин в штатском, но преступник уже подбегал к первому вагону… На ходу обернулся и увидел, что преследователь устремился за мной оглашая округу просьбами… в смысле приказами: «немедленно остановится». На его мольбы о помощи среагировали двое граждан который расставили руки и попытались меня поймать. Дабы не возится с ними я, не добегая расставленной ими сети, забежал в поезд и помчался сквозь него проносясь из вагона в вагон. Загонщики сломя голову бросились вслед за добычей туда же. Добыча оказалась хитрой и пробежав вагон выбежала из него на платформу, после чего сменила направление и на всех парах, расталкивая вновь прибывших пассажиров, бросилась к вокзалу.

Бежать было неудобно. Мешал не только поток людей с чемоданами, но и спортивная сумка постоянно бьющая по спине. Позади продолжали кричать, а впереди уже были слышны несколько милицейских свистков и видны фуражки.

«Блин, на вокзал тоже нельзя…Там места мало, заметут,» — констатировал я очевидный факт и вновь свернул к электричкам. Основная масса преследователей остались позади и жертву гнал только один главный загонщик. Это был тот самый лейтенант Петров, явно решивший во что бы то не стало догнать и порвать «трепетную лань». По всей видимости это сотрудник был в прекрасной физической форме, поэтому практически «наступал мне на пятки».

«Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция Перово!» — произнесла «электричка» и я, обрадовавшись этому «нежданчику» забежал в вагон.

Двери не закрылись…

— Б**! — взревел я и дабы не терять времени вновь побежал через состав просачиваясь сквозь стоящих пассажиров.

Преследователь бросился в след за жертвой.

«Вот же сука! Да закрывайтесь вы уже!» — попросил я поломанный колёсный механизм вновь выбегая на улицу.

Двери не закрывались!..

Преследователь также выпрыгнул из вагона на платформу и увидев, что я бегу обратно в сторону вокзала, что — то заорал, и размахивая руками галопом поскакал за мной.

«Ну ты машинист и козёл!.. Неужели ты не знаешь пословицы: «Мужик сказал, мужик сделал!»?.. Вот ты «блин горелый» сказал, что двери закрываются, так какого хрена не закрыл?!» — негодовал я, вновь забегая в поезд и вновь меняя направления бега в сторону начала состава.

Паровоз наконец — то зашипел и двери проскрежетав закрылись… Состав тронулся с места и не спеша поехал…

— Аллилуйя! — облегчённо проговорил я, присаживаясь на свободное место в вагоне находившимся по моим прикидкам где — то посередине состава.

Пассажиры смотрели на меня с подозрением и о чём — то переговаривались. Нда… вот уж действительно супер новость. Теперь будет, что у себя в деревнях рассказать сидя на лавочке и щёлкая семечками. Это ж надо же, школьник бегает по паровозу туда — сюда, а за ним несётся какой — то мужик. Одним словом — сенсация! Срочно в номер!..

Глубоко вздохнул, встал и пошёл в тамбур. Там облокотившись на стенку посмотрел на проносящийся за окном пейзаж, после чего прикрыл внезапно ставшие будто свинцовыми веки и попытался расслабить.

«Ай да марафон. Может стоило выкинуть сумку? Хрен с ней с этой сотней кассет. Федя ещё перепишет. Свобода, она важнее четырёхсот рублей… Зря, наверное, не бросил… Хотя, если на это дело смотреть с другой стороны… Сто кассет, это возможное ЧП городского масштаба… Это повод, к тому, чтобы этим делом заинтересовалась не только милиция, но и КГБ, ведь это уже массовое незаконное распространение информации… Нужно ли мне это? Ответ очевиден — нет конечно! Поэтому, то, что я не сбросил сумку с товаром считаю правильным, ибо возможно, что вся это беготня не будет раздуваться и станет обычным мелким делом, которое даже не будет упоминаться в городской сводке…

«Блин ну как же не удобно было с этой сумкой бежать… Нужно рюкзак, что ль какой — нибудь на будущее «замутить»?.. А то это не дело, даже запыхался… И ещё, наверное, нужно в следующий раз брать из ячейки кассет по сорок — пятьдесят… Пусть это займёт и больше времени, однако при «кипише» «соскочить» будет значительно проще.

Кстати, о «запыхался»… Интересно почему?.. Ясно, что не от усталости, ведь я бегал марафоны на значительно большую дистанцию. Скорее всего отдышка — это результат стресса и испуга, которые «хладнокровный» я испытал от неожиданности.

Фигня какая — то, вроде пробежал — то всего нечего, а вон как сердце бьётся,» — с ленцой размышлял я, когда услышал, как дверь между вагонами открылась и знакомый, но столь омерзительный голос произнёс:

— Стоять б**! Милиция!

«Ё****!» — сказал я себе и открыл глаза.

Передо мной согнувшись буквой «Г», уперев руки себе на ляжки стоял преследователь и пытаясь отдышаться с неприязнью смотрел на меня.

— Вы меня с кем — то перепутали гражданин! — уверенно проговорил я.

— Стоять! Ты арестован! — парировал мою отмазку дядя и дабы придать своим словам ещё большую весомость добавил: — Милиция…

— Вы ошиблись. Я не милиция, — негромко произнёс арестованный поправляя сумку, затем резко рванул вперёд и проскользнув рядом с «душителем свобод» распахнул двери, после чего, как раненый сайгак, ломанулся в начало состава.

— Стоять! — уставшим голосом прохрипели за спиной и, по всей вероятности, присоединились к пробежке.

«Что же делать? Может вырубить его? Не на глазах у всех конечно, а в тамбуре, или между вагонами?.. С одной стороны, а почему бы и нет? Кто это? Кто этот гражданин? Он говорит, что из милиции, но является ли он сотрудником органов на самом деле? Он же мне удостоверения не показал! Может это маньяк какой — нибудь? — убеждал я себя понимая, что никакой это не маньяк, а «всамделишный» милиционер. Кстати говоря, он ведь скорее всего при исполнении и «исполнять» его будет неправильно, ибо он делает свою работу, хоть и коряво, но делает, а я, хоть преступник, но не очень…

— Стоять! — заорал мне в спину псевдо — маньяк.

«Блин, а может всё же в**** ему разок «по щам», ибо разве советские милиционеры ругаются матом? — пронеслось в голове и я, забежав в очередной вагон закрыл межвагонную дверь и присев на корточки выпрямил руку держа ручку двери вверх. — Даже не знаю… Вообще, вырубать, идея плохая. Я сейчас в неадеквате, нервничаю, могу переборщить с «вырубанием» и «вырубить» гражданина окончательно… Нет, это не наши методы!.. Буду применять политику сдерживания! Я еду в этой части состава. Он в другой! Ну, а на станции придётся «дать газку» и убежать. Скорее всего мне не составит труда это сделать, потому как не думаю, что на платформе будет много народа.»

С этой мыслью я и принял первый штурм, который попытался предпринять потенциальный сотрудник.

— Откройте дверь! Немедленно отойдите от двери! — закричал дядя и вновь попытался нажать ручку вниз. Толи сил у него было мало, толи уставший он был, но ручка не опустилась не на миллиметр. Преследователь, ещё что поорал и перестал наседать.

— Парень, что случилось? — произнесли сзади и я, повернув голову увидел взрослого мужчину средних лет под два метра роста и килограмм под сто пятьдесят веса. — Кто там за тобой гонится? Чего ему надо?

Рядом с огромным человеком обнаружились ещё несколько пассажиров, которым также был интересен этот вопрос. Ну конечно. Сериал «Погоня в паровозе», входил в завершающую фазу…

— Товарищи, я милиционер! Вот моё удостоверение! Помогите задержать преступника! — прокричали за дверью.

— Это кто преступник? Ты что ли? — спросила меня полная женщина с корзинками в руках.

— Ну получается, что так, — скорбно сообщил я. — Он мой дядя и я у него деньги взял без спроса.

— Дядя? А почему не спросил?

— Он бы не дал. Жадный очень!

— Товарищи он врёт! Он мне не племянник! — произнесли за дверью.

— Вот! Видите?! Из — за десяти копеек проклял меня во веки вечные!

— Да ну, — не поверил мужик и посмотрел на милиционера за стеклом…

— Ну да, — подтвердил я. — Мне на книжку для школы девять копеек не хватало, вот и взял взаймы дестюнчик лежащий на кухонном столе.

— Дестюнчик… — эхом пронеслось по вагону и народ в негодовании зашумел.

— Он говорит, что милиционер, — в задумчивости напомнил всем «человек гора».

— Да, он в милиции работает, — подтвердил я очевидное и тут же истерично закричал:

— Дядя! Любимый мой! Ну прости ты меня Христа ради! Прости! Я больше никогда у тебя копейки не возьму! Прости!!

От такой неожиданности народ в вагоне опешил и даже вероятный сотрудник органов перестал ломится в дверь.

Дабы не потерять инициативу я напрягся и заорал ещё громче, всеми силами пытаясь «выбить» из себя хоть каплю слёз: — Прости меня пожалуйста! Отдам я тебе твои пятнадцать копеек! Отработаю! Ну хочешь я на колени перед тобой встану! Только не бей! Пожалуйста, прошу тебя, умоляю, не бей меня как в прошлый раз!

Мои потуги «со слезами» увенчались успехом, и я натурально заплакал.

— Аааа… Не бей! Я потом неделю кровью харкал и кровью писал! — выл я под ошалевшие взгляды ненависти, устремлённые на дверь, за которой без сомнения находился маньяк, избивающий ребёнка.

— Что ты врёшь! Товарищи он всё врёт! Я его пальцем не тронул! — выкрикнул, оправдываясь потенциальный сотрудник органов.

— Ага, не бил, — заканючил потерпевший, — а почки до сих пор болят! Отбил ты мне их сильно!.. Аааа!..

Народ негодовал и зло между собой перешёптывался.

— Что ты врёшь?! Товарищи! Он всё врёт! Посмотрите, на него! У него синяков наверняка нет! — привёл логичный аргумент, обвинённый в неталерантном домашнем насилии.

Люд перевёл взгляды с двери в низ, на меня.

— Да! Синяков нет! — подтвердил я восклицая. — Но нет их потому, что ты мешочками с песком меня «обрабатывал»!

— Так он милиционер или нет? — попытался прояснить ситуацию мужчина в шляпе.

— Нет! То есть да… Я работаю в органах… Я его поймать хочу! — стал объяснять псевдо милиционер, — для того, чтобы…

— Для того что бы убить! — фальцетом завизжал я, прерывая «отмазку» преследователя.

— Ну ничего себе, — зло процедил большой человек и добавил: — А ну — ка паря, отодвинься, сейчас я с этим дядей побазарю…

— Нет! Не надо! — категорически отверг я такую помощь в укрощении маньяка. — Он ведь действительно в милиции работает и вас могут потом в тюрьму посадить. У него всё схвачено…

— Гм… Ну тогда дайка я сюда прислонюсь, — проговорил человек гора и отодвинув меня, своей массой тела наглухо заблокировал дверь.

— Отлично! — произнёс пионер, поднимаясь с колен и уже было собрался начать рассказывать почтенной публике душещипательную историю о том, что дядя делает по ночам с моей родной сестрой, как тот заорал:

— КГБ! Я работник Комитета государственной безопасности! Вот моё удостоверение!.. Немедленно отойдите от двери иначе вы все будете обвинены в помощи особо опасному преступнику!

— Парень он из КГБ! — дрожащим голосом прошептал человек гора разглядывая через стекло двери «ксиву». — Надо открывать…

— Подержите пожалуйста его пять секунд, — попросил я и рванул в противоположную сторону вагона.

В голове запели слова песенки из к/ф «Карнавал»: «Пять минут, пять минут, это много или мало» … Помните их? Отлично. Я тоже помню… Хорошие слова… Жаль только, этих слов в песни нет…Почему? Не знаю, исчезли куда — то… Фразы «это много или мало» в песни которую поёт Людмила Гурченко, просто нет… Не верите? А зря!.. Их действительно там нет…

««Эффект Манделы», мать его!» — не в тему вспомнил я массовое стирание памяти забегая в тамбур. Огляделся и крикнув трём забулдыгам которые было собрались «причастница беленькой»: — Бутылку закройте! — протянул руку к одной из стенок.

Реакция у мужиков оказалась мгновенная и они, присев на корточки закупорили пузырь пробкой.

— Держись! — выкрикнул я и рванул рычаг стоп крана…

Поезд вздрогнул и заскрежетал, после чего стал останавливаться… В вагоне посыпался с полок скарб и началась суета. Я заглянул в вагон и увидел, как, сквозь людскую негодующую толпу, в моём направлении, распихивая взбудораженных граждан, пробирается последователь опричнины, на ходу доставая наручники…

«Блин! Вот же блин! Осознаёт ли он, что если он ко мне пристегнётся, то одному из нас придётся отрубить руку? Он что не понимает, что я музыкант и мне две руки нужны? Думает ли он о том, что при таких раскладах, рука скорее всего будет не моя?!» — с негодованием размышлял я, открывая дверь и перебегая в соседний тамбур.

Забежал в вагон и попросил одного из сидевших там пассажиров чуть подвинуться… Открыл форточку, выкинул сумку с кассетами на рельсы, после этого попрощался с пассажирами и под ошеломлёнными взглядами очевидцев вылез из вагона сам.

Огляделся, подобрал «барахлишко», помахал рукой тычущем в меня пальцами любознательной спутникам и напевая песенку, в которой слов «много или мало» нет, пошёл в сторону жилых домов.

«Интересно, где это я оказался? Ха… вон в далека станция. Значит, чуть — чуть, до Перово не доехали,» — размышлял я, когда отойдя от поезда метров на двадцать услышал звук открывающихся дверей и ставшим уже за сегодняшний день традиционным крик: — Стоять! Милиция!

— Да что ж такое — то! Вот дое****—то! Дел что ль у него других нет кромке как за пионерами бегать! — с неудовольствием прошептал я, переходя на бег.

* * *
Преследователь от меня сначала заметно отстал, а затем и вовсе потерялся… Чтобы закрепить достигнутый успех я сел на первый попавшийся автобус и проехал три остановки.

«Гм… В Перово, я уже вроде распространял… — глядя на смутно знакомую пятиэтажную школу подумал распространитель. — Ну да ладно. Время прошло уже достаточно много, поэтому пораспространяю ещё, раз уже так вот получилось…»

Глава 31
Дождался перемены и зашёл в здание.

Жаждущих музыки в школе было предостаточно, поэтому дабы не терять времени я направился к лестнице. Своё «грязное дело» я решил начать с пятого этажа и потихонечку спускаться вниз, распространяя попсятину налево и направо… Ребята из этого учебного заведения были не навязчивыми, любознательными и благодарными, поэтому на пятом и четвёртом этажах всё прошло, как говорится, «без шума и пыли».

На третьем же этаже ко мне подошли два парня без пионерских галстуков, с прикрепленными на лацканах пиджака комсомольскими значками. По виду парни были мне ровесники, ну или быть может чуть постарше. На рукавах у них были красные повязки.

«Всё ясно. Дежурные. Сейчас приставать будут. Походу дела пора сваливать,» — подумал я, застёгивая сумку с кассетами и перекидывая её через голову.

— Здорова! — произнёс парень с кучерявыми волосами.

— Здорова, — ответил я, прикидывая через какой лестничный проём мне лучше сваливать.

— Слушай. Это ты «Белые розы» и «Третье сентября» поёшь? Это твои песни?

— Ну да, — почти не соврал я. — Пою я…

— Слушай, — с азартом сообщил второй комсомолец и взял меня за плечо, — да это же просто класс! Ты молодец! Я уже неделю слушаю только твои песни! Я их у Серёги переписал! А Юля, это твоя сестра или одноклассница? Моей сестре и её подружкам песня очень нравится! Они просто в восторге!

— Маша, Валя! Идите сюда. Смотрите кто тут… Смотрите кого мы поймали!.. — ни с того, ни с сего, позвал «кучерявый» двух девчонок, стоящих невдалеке и вероятно о чём — то беседовавших между собой.

«Батюшки мои, какие красавицы… Причём обе,» — подумалось мне, когда к нам подошли эти самые две «батюшки мои» …

— Знаете, кто это? — радостно спросил второй. — Ни в жизнь не угадаете?

— Хм… нет незнаем… Первый раз его вижу, — осматривая меня с ног до головы сказала одна из подружек.

— И кто же этот таинственный незнакомец? — шутя произнесла вторая.

— А это уважаемые девочки, Саша Александров, — торжественным тоном объявил кучерявый дежурный и победным взглядом посмотрел на девчат.

Видя, что те ничего не поняли и такого же восторга, как и он не испытывают, пояснил:

— Ну, что вы, девчонки… Это же Саша! Тот который про седую ночь и розы поёт!

— Да?.. — удивились девочки. — Не может быть! Это правда ты поёшь? Не обманываешь?

— Нет…

— Что правда?

— Да.

— Честное комсомольское?

— Условно да…

— Не врёшь?

— Нет…

— Гм…

Народ взял «рекламную» паузу, а я понял, что пора сваливать… Пообщались немного и хорош… Фанаты — это, конечно не плохо, но всего нужно в меру… У меня ещё много дел.

Комсомолки же, ещё раз оглядели меня с головы до ног и задали логичный вопрос:

— А что ты тут делаешь?

— Да вот, в гости зашёл. Уже ухожу, — скромно ответил я, поправляя причёску прикидывая, куда лучше идти — на право, или на лево…

— Люба! Люда! Вика! Ребята! Смотрите, кто тут к нам в гости приехал! Это тот самый Александров, что про белые розы поёт, — громко заголосила одна из «батюшек» подводя неутешительный итог нашей интимной встречи. На её призыв, словно ожившие зомби, оторвав свои спины от стен, к нам потянулись пионеры и комсомольцы со всего этажа…

* * *
Многие из них уже слышали мои композиции и облепили меня задавая бесчисленное число вопросов. Особенно горячие участие в «блиц опросе» принимали девочки и девушки, которым непременно нужно было узнать практически всё: Есть ли у меня друзья? С мамой ли я живу? Сколько мне лет? Где можно купить пластинку? Какие ещё песни я записал? Давай дружить? Почему я Ленке с Оксанкой дал кассеты, а ей нет?..

В плане любознательности не сильно отставали от своих одноклассниц и ребята: А что кроме музыки я ещё люблю? Занимаюсь ли я спортом? Есть ли у меня мотоцикл? Как и где, провожу досуг? Был ли я в Артеке? Знаю ли я «Песняров»? Умею ли я играть «Битлз»? Есть закурить?..

Подоспевшие на шум и гам несколько учителей попытались побеседовать со мной, но из — за плотности толпы, они так и не пробились…

Прозвенел звонок, но фанатам — меломанам он был «по барабану». К тому же, новость о том, что в школу наведалась рок звезда, быстро разнеслась по учебному заведению и на третий этаж прибежала вся школа.

Образовалась пробка. Все пытались пробиться ко мне. Цель была одна — что — нибудь проорать после чего обязательно потрогать мою тушку, дабы вероятно убедится в том, что я не мираж.

От постоянных тычков и похлопываний тело тушки начало побаливать. Особенно заболели плечи, которым в результате «дружеского огня» доставалось больше всего.

«Вот попал — то… Просто пипец,» — размышлял я, видя, как ко мне с «боями» пробивается строгая женщина средних лет, одетая в красное платье. В том, как она мастерски преодолевала людскую массу угадывалась рука профессионала.

«Ага, вот и директриса подъехала,» — подумал я и не ошибся.

— Я директор школы! Что здесь происходит? Кто ты такой? — прокричала она мне на ухо пытаясь перекричать гвалт стоящий вокруг.

— Я чёрный плащ, — честно признался я и предупредил: — Я сейчас собираюсь улететь на крыльях ночи, поэтому, что бы вся школа не улетела за мной, быстро закройте все окна и заприте входные двери из здания.

— Что?! Что ты говоришь?! — не поняла та. — Ты кто?

— Неважно. Я ухожу. Закройте окна! — заорал я и быстро присев ломанулся на четвереньках сквозь толпу в кабинет.

Пока народ был обескуражен столь наглым бегством жертвы, жертва, воспользовавшись всеобщим замешательством прошмыгнула в учебный класс и закрыла за собой дверь на ключ.

— Он там! — раздался чей — то крик и дверь стали выламывать.

— Вот это фанаты! Вот это я понимаю, — прошептал я, после чего быстро открыл оконную раму и выпрыгнул в окно.

* * *
Интерлюдия. Милиционер
Денис Пахомов был простым советским парнем, который совсем недавно демобилизовался из армии, и который уже успел обзавестись любимой женой. Год назад, он, оставив на время супругу на малой родине в небольшом селе Тамбовской области, поехал покорять Москву.

Приехал, огляделся и устроился работать на стройку разнорабочим. Работа была тяжёлой, и как — то раз, из — за поломки крана, пешком потаскав на десятый этаж вёдра с цементным раствором Денис понял, что работа эта не для него, ибо здоровье одно, а уж спина тем более…

Огляделся ещё раз и решил осуществить мечту своего детства — стать оперативным работником уголовного розыска, устроился работать в милицию. Так как Денис был, а точнее будет сказать, хотел быть карьеристом, то прежде чем устроиться на работу попытался узнать о ней всё.

Для того, чтобы сделать карьеру необходимо получить высшее образование. Но, это же надо учиться. Причём долго. А учиться ему было лень, да и некогда. Ну какая учёба может быть после работы? Нужно помочь жене, повеселиться, сходить в кино, в парк, посетить театр или скажем оперу. Он же в Москве — столице нашей необъятной Родины! Здесь развлечений пруд пруди, на любой вкус, только бы денег хватило. Да и ребёнок, который уже наметился, тоже вряд ли способствует учению…

Ежеминутно думая о том, как добиться хорошей должности, Пахомов пришёл к выводу, что хочешь не хочешь, а учится надо. К примеру, можно пойти не на вечерний, а на экстерн… Но, даже этого могло не хватить для повышения, ибо начальство Дениса откровенно недолюбливало. Почему? Да потому, что в первые же дни, его непосредственный начальник, капитан Тищенко, предложил Денису стать осведомителем и стучать на коллег по работе.

Естественно, как и любой порядочный человек Денис был возмущён столь мерзким предложением, а капитан был послан на х**!

С этого — то всё и началось…

Все мысли и мечты стать опером и ловить отпетых уголовников пошли прахом. Тищенко ему не простил отказа и всячески гнобил при первой же возможности, часто ставя ему не профильные задачи типа подай принеси. То нужно отвезти какие — нибудь документы в суд, то нужно съездить и отвезти что — либо на экспертизу, то сходить в магазин за сигаретами. Верхом же цинизма стало распоряжение, о покраске забора вокруг отделения.

Денис был настолько возмущён и зол, что в голове мелькала мысль, о неправомерном использовании табельного оружия. Препятствовало этому деянию лишь один факт… Дело в том, что пистолет свой Денис видел всего один раз в жизни, когда он вместе с другими милиционерами выезжал на стрельбище.

«Нет. Так дело не пойдёт,» — решил тогда для себя «недоопер» и ещё сильнее задумался над тем, ка жить дальше. Работа в милиции была его мечтой детства, но не такая же… Он хотел быть опером, а не постовым. И уж тем более работу в милиции он никогда не ассоциировал с работай маляра…

Так как разобраться с начальником не получалось, то Денис решил уволится из органов и найти какое — нибудь другую работу. Но тут его ждала очередная неудача… Во — первых, ничего он неумел и профессии у него никакой не было. Ну, а во — вторых, после увольнения им с женой и маленьким ребёнком пришлось бы покинуть комнату в общежитии. И куда идти? Возвращается обратно в деревню и устроиться работать в колхоз? А почему бы и нет! Во всяком случае паскуды Тищенко там не будет, и то хорошо…

Рассказал жене о своей задумке по возвращению на малую родину и выслушал такое, от чего можно было взяться за голову и помереть…

Она, ведете ли, вышла за него замуж, думая, что он будет жить и работать в Москве!

Ей, ведете ли, нравится столица и ни в какую глушь она не поедет! Если муж сошёл с ума и хочет вернуться, то это, ё*** в р**, его дело, а она из столицы никогда, никуда, ни за что не поедет… и готова на развод!..

Он очень любил свою супругу и очень любил ребёнка, поэтому расставаться с ними не хотел. Выслушав всё, что думает его благоверная о увольнении из органов, Денис сжал зубы и остался работать рядовым милиционером махнув на всё и лишь отрабатывая свой срок от звонка до звонка.

Конечно, иногда, в душе, он всё ещё надеялся о карьере опера, но понимал, что по всей видимости, это мечта неосуществима.

Ни раз и не два в своих грёзах, он захватывал очень хитрого, чрезмерно изворотливого и очень злобного преступника, возможно даже при этом получая ранение. Начальник отделения милиции полковник Соколов, в этих снах, на общем построении рассказывал всем о подвиге простого милиционера ставя его в пример всему личному составу. Затем под гром оваций и аплодисментов Денис выходил из строя и в торжественной обстановке получал заслуженные награды в виде орденов, медалей и денежной премии…

«Ах, как бы это было бы здорово! — раздумывал временный маляр, ставя банку с краской на траву и направляясь в туалет. — Вот нахрена Свиридов меня красить забор поставил? Неужели алкашей, которых на пятнадцать суток определили нельзя было рекрутировать? Бред какой — то! С***ка он одним словом!»

С такими горестными мыслями он зашёл в «ватер клозет» и засел в свободную кабинку…

* * *
Через пару минут, на перекур в помещение зашли пара сотрудников. Судя по запаху дыма, они закурили и начали неспешную беседу о музыке.

Сначала, Денис не придал их разговору никакого значения, но в какой — то момент до его ушей донеслось слово «самиздат», и он превратился в одно большое ухо…

Как оказалось, дочке сотрудника на днях подарили кассету с музыкальной записью. Его визави заметил, что и его сыну, которой учится в соседней школе, тоже подарили кассету с песнями неизвестных исполнителей. Когда же тот задал сыну вопрос откуда он взял кассету, то сын объяснил это тем, что к ним на перемене подошёл какой — то незнакомый мальчик и подарил запись. Также сын рассказал, что тот мальчик раздал в школе целую сумку кассет… Сотрудников интересовало только три вопроса: Откуда у школьника столько кассет? На какие средства он их приобрёл? И почему он их дарит всем подряд?

Денис же застыл, пораженный ярко вспыхнувшей идеей… Он понял, что сотрудники нихрена не понимают всей глубины проблемы, в отличии от него, и смотреть в корень не способны…

«Как же они не видят перспективу? «Это же самиздат»» Это же… Да это именно то что надо! — чуть не воскликнул он во весь голос. — Это именно то дело, в результате которого можно поймать диссидента и получить всё то о чём он мечтал в своих бесконечных фантазиях! Нужно просто напрячься, прошерстить район, опрасить свидетелей и поймать этого ученика!»

Взяв на следующие три дня отгул за свой счёт, он с утра и до ночи стал обходить все школы района, беседовал с их директорами и завучами и оставлял контактный телефон дежурного, на случай, если появится распространитель, они немедленно звонили не 02, а напрямую дежурному и просили позвать лично его — Дениса Григорьевича Пахомова.

У одного из учеников, Денис изъял распространяемую кассету.

Послушал. На первый взгляд ничего запрещённого в текстах нет, но это на первый взгляд… Есть факт незаконного распространения, а это уже не мало… В музыке Денис ничего не понимал, но не в этом суть… Главное, что школьник, наверняка действует не самостоятельно, а по указке какого — то диссидента, или даже быть может резидента иностранной разведки. И если это дело раскрутить, то там такие перспективы — закачаешься! Наверняка, после такого дела, там, наверху, заметят перспективного милиционера и … Он не знал, что будет потом, но в том, что что — то будет практически не сомневался.

* * *
Прошло несколько дней которые не перенесли никакого результата во внеслужебном расследовании. Школьника все опрашиваемые дети видели впервые, и кто он такой никто не знал. Это означало лишь одно, перспектива карьерного роста отменяется и уходит в небытие…

Денис вытер тряпкой испачканные от краски руки и в очередной раз проклял своего непосредственного начальника. Затем вздохнул и было уже потянулся за кисточкой, когда услышал весёлый голос дежурного:

— Товарища следователя Дениса Григорьевича Пахомова просят немедленно подойти к телефону.

Сказав это опешившему маляру дежурный хохотнул и ушёл в здание, а туго соображавший маляр всё стоял и не мог сообразить к чему это Михалыч так пошутил?

Через пол минуты до него наконец дошёл смысл сказанного, а ещё через секунду он рванул галопом к телефону.

Как оказалось, звонила директриса одной из школ, которые находились совсем рядом и сообщала, что «распространитель» появился вновь и сейчас находится в здании учреждения.

— Свершилось! — не веря своему счастью закричал Пахомов и не передаваясь побежал на задержание.

О том, что он одет не в милицейскую форму, а в грязную, заляпанную краской спецовку и тренировочные, о том, что вместо фуражки его голову украшает бумажная шапку сделанная из газеты, Денис думал в последнюю очередь или не думал вовсе. Сейчас его интересовало лишь одно — найти малолетнего засранца распространяющего самиздат, хорошенько допросить, вывести на «чистую воду» и выявить всю преступную сеть!

Глава 32
Саша. Район Перово. Неподалёку от здания школы.

«Нда… детишки — то ещё те шаромыжники. Такие любую поп звезду разорвут на кусочки и останется от неё только поп! — посмеиваясь подумал я, переходя с бега на шаг. — Одним словом, нужно запомнить, что нельзя задерживаться при раздаче «слонов», особенно в тех школах, которые уже подвергались «окучиванию» … Ну, да ладно, будет на будущее мне уроком.»

Через пять минут убежав довольно таки далеко от «места преступления» я успокоился и напевая песенку «третье сентября» купил в киоске мороженное. Присев на лавочку стал, не спеша обдумывать дальнейшие действия на сегодня…

Особых дел не было и можно было бы просто поехать домой, но адреналин ещё гулял по организму и требовал действий. На ум приходило два варианта дальнейшего время провождения — поехать на студию или же поехать на вокзал за кассетами.

«Гм… А почему только два варианта? На самом деле ведь можно просто поехать в центр и погулять по Красной площади? Посмотреть достопримечательности и просто побродить, — раздумывал философ, доедая «Лакомку», купленную за 28 коп., но тут же отмахиваясь от своей же идеи: — И зачем мне убивать столько времени, коль всё во мне поёт и душа требует действий? Так нужно выплеснуть энергию, как говорится: «пока есть порох в пороховницах и ягоды в ягодицах!»

Сегодня на улице стояла прекрасная осенняя погода и в принципе прогулки она вполне благоприятствовала. Тема погулять по центру и пораздовать кассеты, была бы уместна, если бы не было предыдущих событий с двумя погонями. И хотя организм немного успокоился, но всё же не полностью, адреналин пёр и требовал действий.

«Походу дела зря я от дядьки из ДЮСШ бегаю. Сейчас спортзал был бы, что называется, самое оно. А так… Третьей погони за день мой бедный организм может и не выдержать,» — подумал я, наблюдая как из арки выбежал какой — то запыхавшийся моляр и стал оглядываться.

«Вот. Люди работают. Спешат. Так и мне надо работать, а не рассиживаться тут сиднем. Я устал? — спросил я сам себя и прислушался к своим ощущениям. — Вроде нет. Ну значит раз с распространением я на сегодня закончил, то поехали Сашок на базу, что — нибудь по записываем… Может даже Севе позвонить? Пусть приезжает… Поможет, чем сможет… С другой стороны, так — то у них «репа» завтра, но может он тоже захочет порепетировать и подтянется… Короче, «гоу» на базу,» — сказал я сам себе, поднялся с лавочки, выкинул обёртку из — под мороженного в урну и пошёл в сторону арки, к остановке.

«Что бы мне сегодня записать? — раздумывал я, доставая носовой платок из кармана брюк и обходя стоящего посередине арки рабочего.

Когда я с ним поравнялся, то чумазый маляр повёл себя неадекватно. Он схватил мою руку, на моей кисти что — то щёлкнуло и «хватальщик» резким движением дёрнул меня поворачивая к себе.

Это было так неожиданно, что я не разжимая зажатый в кулаке платок, который был на пол пути из кармана к губам, развернулся с такой скоростью, что по инерции ударил кулаком «хватальщика» в грудь. Удар правой руки пришёлся в солнечное сплетение и маляр, закатив глаза закряхтел и начал падать.

Я, было хотел его поймать, но обнаружил, что моя левая рука пристёгнута наручниками к его правой руке.

«Ё — моё!.. Кто это?! Что за «хрен с бугра»?! Что ему от меня нужно?» — пронеслись мысли в голове, и я вынужденно присел на корточки рядом с крючившимся телом.

— Эй, мужик, ты кто такой и какого хера ты ко мне пристегнулся? — задал я логичный вопрос потерпевшему тихонько приводя того шлепками ладони по щекам. Тот не отвечал, а лишь корчился и что — то хрипел.

— Да я вроде несильно тебя ударил — то. Сломать по идее вроде ничего был недолжен. Может попал хорошо? — стал размышлять я вслух прикидывая, что делать. — Где ключ от наручников? Говори! А то ща ещё раз в**** уже намного сильней!

Тот «хрюкал» и на вопрос отвечать отказывался.

— Эй д******, ты может и не вкурсе, но я музыкант. Мне для игры на музыкальных инструментах обе руки нужны. Сейчас не то время, что можно всё на компьютере «забить». Да и компьютеров сейчас нет. Так, что лучше говори где ключ, а то чья — то рука пострадает… Как ты думаешь, раз мне обе руки нужны, то кому мы руку будем отпиливать?.. — обратился я к разуму визави, но тот не снизошёл до ответа, а лишь поджал под себя ноги и корчась в позе эмбриона ругался по матерному…

— Б**… Я б тебе посоветовал поприседать, но лучше это делать без наручников. Говори где ключ и всё закончится, — вновь обратился я к собеседнику, но тот не реагировал на вопрос. — Х** с тобой золотая рыбка… Раз не хочешь по — хорошему, тогда будет по — плохому. Я сейчас сам всё что нужно найду и возьму, — подвёл итог переговорам я, и только было собрался приступить к санкционированному «прокурором» обыску как услышал сзади крик:

— Аааа!.. Убили! Помогите! Грабят! Милиция!

Быстро оглянулся и увидел вышедшую из подъезда дома бабульку, которая мало того, что кричала «на всю елоховскую», так ещё и приближалась ко мне размахивая сеточкой для яиц.

— Блин, во попадос… — прошептал я, поднимая маляра с асфальта и задал ему насущный вопрос: — Ну и х*** мне с тобой дураком делать?

Действовать нудно было быстро, поэтому я поднял потерпевшего на руки и побежал в другую сторону от голосившей «сирены».

Когда выбежал из арки, то понял две вещи… Первое, это то, что с направлением я сильно ошибся и зря выбежал на достаточно оживлённую улицу. И второе было тем, что нести маляра на руках было неудобно, поэтому я недолго думая перекинул его через плечо и ускорился насколько только мог…

Оторвавшись от кричавшей бабульки быстро свернул в соседний двор и увидев бойлерную побежал к ней.

Там, положив на железные ступеньки строения начавшего приходить в себя «псевдо — маляра», я принялся обшаривать его карманы в поисках ключа от «браслетов».

— Э, б**, ты чего ох***?! Ты чего тут пионер творишь! Не трогай работягу б**! Отойди от него! — заорали сзади и обернувшись на крик я увидел трёх забулдыг которые сидели на лавочках за деревянным столиком, играли в карты и пили пиво из трёхлитровой банки.

От испуга я забыл, что я в связке с рабочим классом и рванул вперёд с такой силой, что моя вторая половинка слетела со ступенек вниз и упала в находящуюся рядом лужу.

— Положи работягу на место!! — заорали алконафты — заступники, а я чертыхнулся и вновь водрузив на плечо мычащего маньяка помчался от забулдыг прочь.

Пока бежал представлял картину, которую они эти граждане наблюдали.

Они сидят себе, беседуют о мировой обстановке, тихо мирно играют в карты, выпивают пивко, едят воблочку и тут бац, подбегает школьник, кидает какого — то мужика на ступеньки и начинает шарить у бедолаги по карманам, грабя его… Нда… Картина маслом…

Обернулся посмотреть на новых знакомых и матюгнулся…

— Ну что ж вы такие сердобольные — то? Что ж вам не пьётся — то? Что ж вы меня преследуете? Что я вам сделал — то? — чертыхался я, вновь выбегая на широкую улицу, набитую как людьми, так и автомобилями.

Оббегая многочисленных прохожих, которые при видя зрелища останавливались и открывали рты, я искал глазами куда бы свернуть?.. Прохожих понять было можно, тут действительно было на, что посмотреть. От картины «школьник уносит маляра вдаль» некоторые граждане были настолько шокированы, что зажимали рты ладонями и чесали головы забыв снять одетые на них шляпы.

Как назло, по окончании дома начинался большой забор, который шёл вдоль улицы. Куда — нибудь «заныкаться» не представлялось возможным и мне пришлось бежать по тротуару дальше ища спасительную лазейку.

«Где же найти тихое укромное местечко дабы произвести осмотр напавшего на меня маньяка и после находки изъять ключ и освободиться от пут?» — нервно думал я прикидывая смогу ли пересечь улицу так, чтобы меня с грузом не сбила машина.

В этот момент я почувствовал, что пассажир очнулся, что — то заорали облизнув мне кисть впился в неё зубами, как какой — то людоед.

— Ааа… — заорал я от боли и непроизвольно скинул груз «триста» с плеча… — Во ты козёл!.. Аааа… — проклинал я строителя рассматривая закованную в наручники руку, на которой чётко были видны следы, оставшиеся от зубов психопата — кусальщика.

Маньяк молчал и булькал… И это было не потому что ему нечего сказать, не потому, что ему стало стыдно и он сожалеет. Отнюдь нет. Молчал он по совершенно иному поводу…

Дело в том, что когда я скинул его с себя, то его бренное тело не нашло ничего лучшего, как со всего маха долбанулось об бетонную клумбу после чего по традиции упасть в лужу лицом вниз и начать захлёбываться.

Я перевернул бедолагу на спину и вновь похлестал по щекам попытался привести того в чувства. Тайский массаж возымел действие, и маляр приоткрыл глаза, после чего в них вспыхнула ярость, и он попытался в меня плюнуть…

— Ах ты собака страшная, — взревел я и только было хотел произвести «антикусательный» манёвр, дабы в будущем обезопасить себя от облизываний и поеданий моей руки, и только замахнулся кулаком, как почувствовал на себе взгляды десятков глаз…

Поднял глаза и увидел ошалевших людей, которые спрашивали: «Что случилось?»

— Не волнуйтесь граждане, — нашёлся я. — Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера журнала.

— Что за скрытая камера? — спросила толпа, вертя головами в поисках съёмочной группы.

— Весёлые истории журнал расскажет наш… — продекламировал я, со вздохом водружая пассажира на места для инвалидов и беременных женщин. — Весёлые истории в журнале «Ералаш»! — закончил я рекламу видео изделия, чуть поправил висящий на плече груз и сказав: — До свидания! — друзья продолжили свой путь и побежали по тротуару дальше…

«Блин, походу дела, нужно перебираться на противоположную сторону,» — пришёл к выводу носильщик и прикинув расстояние до автомобилей рванул через дорогу, ибо мало того, что это был неплохой шанс оторваться от до сих пор преследовавших меня забулдыг, так ещё и шанс вообще спастись, ведь на том «берегу», я увидел спасительный парк или рощу.

«Отлично — думал я, удачно пересекая проезжую часть под какофонию сигналящих машин и ускоряя бег. — А вон и спасительный лес… Уж там я точно смогу оторваться от «хвоста» и найти тихое местечко, где смогу снять с себя обременяющий меня аксессуар.»

К сожалению этим грандиозным и перспективным планам не суждено было сбыться, из — за небольшого форс — мажора.

Дело в том, что когда я уже пересёк дорогу и набрал максимальную скорость, какой — то хрен открыл из кабины стоящего на обочине грузовика пассажирскую дверь…

Я врезался в неё с такой силой, что в глазах всё потемнело… Тело моё ослабло и я, выронив поклажу, которая как мне показалась от такого экстрима наоборот пришла в себя, упал на грязного маляра проваливаясь в небытие…

Глава 33
Далее всё было как в тумане…

Я смутно помнил, как маляр кричал, что не надо никого вызывать, ибо он сам сотрудник органов, показывал свою «ксиву» и приказывал всем расходиться… Я бы с удовольствием выполнил бы его приказ и ушёл бы куда глаза глядят, но… Глаза мои были закрыты, а сам я прикован к злодею наручниками.

Затем помню, что это подозрительный тип меня поднял и моим же способом погрузив себе на плечо куда — то понёс…

С ума сойти… грязный оборванный хрен в шапочке из газеты уносит контуженного пионера фиг знает куда, а народ ничего не предпринимает. Вот, что значит доверие к документу в этом времени… Основная масса людей верит, что «милиция разберётся», и мешать ей не надо, а поэтому и не вмешивается в происходящие…

«Ё — моё! Люди! Это ведь может быть совсем не милиционер, а корочка у него липовая! Опомнитесь! Не дайте пионера на растерзание!» — негодовал я, трясясь на плече «киднепера».

«Блин… Походу дела нужно себе тоже какую — нибудь красную ксиву «забабахать», раз народ тут на это дело так падок и ведётся без проблем… А вообще «писец»!.. «Масленица»!.. Лёгкая жертва… Меня поймал маньяк и тащит к себе в логово, а я не могу даже оказать никакого сопротивления. Всё тело как будто не моё… Ну ничего сейчас я оклемаюсь, приду в себя и всю его «маньяколку» отобью на х**!.. — сердито думал я пытаясь открыть глаза. — А вообще в этом есть какой — то тайный смысл…Моё триумфальное музыкальное продвижение в этом времени началось с ДК «ЗИЛ», а закончилось печально из — за колымаги того самого автоконцерна… «Перст судьбы» … Рок… Фатум… Судьба… и никуда от неё не деться…

У Стругацких в романе «Понедельник начинается в субботу», есть стишок: «Вот по дороге едет ЗИМ и им я буду задавим…». В моём же случае, применительно к данной ситуации, это можно было бы перефразировать приблизительно так: «Вот по дороге ехал ЗИЛ, и ё**** водила дверь открыл!.. С***!!» — с негодованием подумал начинающий поэт и потерял сознание…

* * *
… Я на чём — то сидел, меня иногда трясли и о чём — то спрашивали. В голове был туман, она кружилась и хотелось, чтобы от меня отстали. Хотелось тишины и покоя. Хотелось лечь и заснуть, но меня всё время тревожили и о чём — то спрашивали… Мне обещали, что если я буду отвечать на вопросы, то меня оставят в покое и дадут отдохнуть. Дабы это поскорее случилось, я отвечал, но они не отставали, а всё спрашивали и спрашивали…

* * *
Сознание ко мне вернулось, когда меня не сильно похлопали по щекам и напоили водой.

Я открыл глаза и первым делом потрогал запястья. Наручников не было. Потрогал лоб. На нум нащупал шишку…

— О… очнулся! — радостно произнёс моляр улыбаясь мне прямо в лицо своей белозубой улыбкой.

«Ну это ты так лыбишься в последний раз, ибо зубы я тебе сейчас все выбью, — не менее радостно подумал я и было уже хотел слегка «рихтануть» кандидата в реанимацию, как увидел стоящего неподалёку милиционера, который в отличии от «фейкового» был в форме.

— Ладно. Раз он очнулся, то я пошёл, — сказал «настоящий» и вышел за дверь.

Я огляделся по сторонам…

«Гм… обычный класс с партами, на стенах висят стенды с инструкциями и какими — то изображениями. Всё ясно, походу дела я нахожусь в отделении милиции, а маляр оказался оперативным работником. Только вот остаётся открытым вопрос, почему он меня с самого начала решил арестовать? Я же ему ничего плохого не сделал. Да и вообще никому ничего не плохого не делал… Общественный порядок не нарушал. Шёл себе спокойно по улице, да шёл… Так зачем же меня хватать? Неужели он там «пасся» по мою душу?.. Гм… Ну ничего себе… Я что, своими кассетами всю милицию города на уши поставил?»

— Так где и с кем ты делал записи Васин? Говори!

— Какие ещё записи? — прошептал я, обалдевая от того, что опер знает мою фамилию.

— Васин мля, хватит дуру гнать! Я знаю кто ты! Ты же всё рассказал! И где учишься и где мама твоя работает, давай дальше уже говори… Раз сказал: «А», то говори и «Б»!

— А и Б, сидели на трубе… — начал я чистосердечное признание охреневая от своей разговорчивости. Неужели я всё разболтал, когда был без сознания?.. Интересно, а что именно?.. К примеру, про будущее я что — нибудь говорил? А про Щелокова и мои приключения здесь?.. Нда… Разведчик из меня тот ещё… И бить долго не надо, достаточно шибануть разок об дверь ЗИЛа и все тайны страны будут рассказаны как на духу… Проблема, однако…

— Говори с***! Хватит в игрушки играть! — вдруг ни с того ни с сего заорал опер. — Говори, а то хуже будет! Сгною тебя в камере!

— Слушай. Петров. Ты чё разошёлся — то? Чё я те сделал? На мозоль что ль наступил? — удивившись от такого внезапного перехода на агрессию тихонько проговорил я потирая шишару на лбу.

— Молчать! — вновь заорал «следак» как потерпевший. — Я живу тут, а ты меня щенок как мешок картошки по району таскаешь! Позоришь меня б**?! Честь мундира запятнать хочешь?! Я из — за тебя гадёныша уже вторую неделю все школы района обхожу! А ты значит тут, под боком окопался, вражина!.. Уже б** настолько охамел, что в открытую распространяешь самиздат неподалёку от отделения милиции?! Безнаказанность свою почуял?..

— Ну товарищ Ленин, тоже занимался самиздатом, — попытался парировать и довести информацию до ушей опера я, но был жёстко послан.

— Не трожь вождя б**! — заорал экс — маляр и вскакивая со стула. — Я тебя с*** выведу на «чистую воду»! Ты у меня всё расскажешь: кто, когда и с кем?!

— Готов ответить на заданные вопросы прямо сейчас, по списку! — не стал ломаться я опешивший от напора.

— Ну, — всемилостиво разрешили мне и присев на место приготовились записывать.

— Кто? Я! Когда? Всегда! С кем? Один!

— Что?.. Что ты сказал?! — задыхаясь от злости заорал сумасшедший и подбежав ко мне схватил меня «за грудки» подняв с табуретки.

— Я сказал, что есть ещё успокаивающие капли, которые при обострении помогают, — осознавая, что у товарища с юмором, впрочем, как и с психикой, серьёзные проблемы прошептал я, глядя прямо в глаза обезумевшему.

— Ах ты падла, — удивлённо прошептал в ответ опер и замахнулся кулаком.

«Во «писец» дядю «клинит». Дурачок… Он же сядет, а если нет, то инвалидом на всю жизнь останется. Возможно конечно, что он надеется на то, что самый гуманный суд в мире его оправдает и он не понесёт никакой ответственности за беспредел. Возможно думает, что в случае чего, начальство заступится и всё замнёт. Круговая порука она многое может… Может конечно, но… Кто его убережёт от инвалидности, которую без сомнения я ему обеспечу, если он меня ударит?.. Кто?..» — подумал я и зажмурился в преддверии боли.

Прошла вечность, или быть может секунд десять, а ничего не происходило.

Я приоткрыл один глаз дабы «пробить» обстановку.

Рыжий опер с неприязнью разглядывал меня и хмурился.

— Короче Васин! Мало тебя в детстве лупили! — сказал он, опустил руку и прошёл к себе за стол. — Не хочешь по — хорошему. Будет по — плохому! Завтра с матерью придёшь к девяти утра. Будем вам мозги вправлять! Распустила она тебя, понимаешь!.. И у неё неприятности будут! Ей на работу сообщим! Пусть её на собрании пропесочат, что ребёнка воспитать не может! Бандита вырастила! На милиционеров кидается! Звони матери, потом мне трубку дашь.

— Может обойдёмся без звонков, и вы меня отпустите? — попытался я произвести до судебного разбирательства. — К примеру, быть может пара бутылок коньяка компенсируют Ваше недельные поиски и сегодняшнюю суету?

— Ты чего Васин, мне взятку предлагаешь? — с ехидцей в голосе произнёс сотрудник. — А за сегодня тебе вообще надо голову оторвать! Нах** ты меня по району таскал?! Совсем ё*****?!

— Ну, что Вы. Какие могут быть взятки?! — сказал я, категорически проигнорировав воспоминания о сегодняшнем дне. — Мы ж свои люди…

— Никакие мы не свои! Ты преступник Васин! Тебе повезло, что тебе пятнадцать лет и ты несовершеннолетний! Хотя и несовершеннолетних тоже сажают. А так, по — хорошему, надо было бы тебя за похищения сотрудника органов расстрелять!

— Никого я не похищал… И кстати, а почему Вы называете меня преступником? Суда же не было? — задал я логичные вопросы.

— Ну не преступник, а подозреваемый в преступлении. Это не столь важно. Важно, что теперь тебе п*****! — усмехнулся тот в ответ и что — то записал на листке лежащим перед ним.

— Там видно будет, — хмыкнув неопределённо произнёс я и набрал номер телефона на работу родительнице.

* * *
Через час приехала мамуля…

Конечно же она была предупреждена мной о возможности такого исхода моей деятельности, но всё же разнервничалась и зашла в класс уже с мокрыми глазами…

* * *
— Как ты вообще воспитываешь сына?! — орал опер распекая её и меня на все лады… — Почему он шляется где не попадя? Почему не в школе?!

— Понимаете ли он… — трясущимся голосом и непрерывно вытирая платком уголки глаз произнесла мама, но была перебита.

— Молчать! Дома надо было говорить! А сейчас уже поздно! Теперь я буду говорить! Твой сын подозревается в антисоветской деятельности! Ты знаешь чем ему грозит? Нет?! Расстрелом! А если его всё же пожалеют по молодости лет, то можешь уже сухари ему сушить. Лет на пятнадцать он сядет точно! Ты понимаешь?! — зло проорал сумасшедший опер.

— А почему вы тыкаете моей маме? — попытался поставит на место я разошедшегося гражданина, на что получил однозначный ответ:

— А ты вообще заткнись!

— Почему Вы так разговариваете с ребёнком?! — вспыхнула мама, а я сжал ей ладонь и прошептал: — Тихо, тихо… Спокойно… Я же тебя просил…

— Я сказал, замолчите оба! Развели тут спор… — начал было мой наплечный «недомаляр», но тут раздался стук в дверь…

— Посидите две минуты! Я сейчас! — сказал мокрый от пота опер и вышел из класса.

Я прислонил палец к губам и прошептав маме: «чиии», тихонько подошёл к двери, где стал подслушивать разговор…

— Ну так, что у тебя тут? Получается? — негромко спросил чей — то голос.

— Получится сейчас… Я уже имя и фамилию его знаю, мать сейчас показания будет давать, и ещё кое — что…

— Денис. У тебя десять минут, а потом я тебя из класса выгоню. Скоро Тищенко приехать с операми должен. Увидит, хлопот потом не оберёшься. Да и Соколов, тоже может вернуться. Может всё же просто оформишь его?

— Нет. Это моё. С какого хера этим бездельникам дело отдавать…

— Ну, моё дело предложить, а там как знаешь… Но имей ввиду, у тебя десять минут и не минутой больше, а потом, либо оформляем его, либо отпускай на все четыре стороны.

— Гм… — недовольно произнесли за дверью.

— И не забудь, бутылка с тебя…

— Бля… ладно, ладно… хорошо… — нервно прошипел опер, и я ломанулся от двери на место…

— Вы вляпались и только чистосердечное раскаянье может вас спасти. Усвоили? — сказал он вернувшись в класс и присаживаясь за «учительскую» парту. — Всё! Разговор закончен! Подписывайте протокол!

Я ухмыльнулся и посмотрел в потолок.

— Мне вас искренне жаль, но только чистосердечное раскаянье может облегчить вашу судьбу и судьбу вашего сына, — участливо проговорил «добрый полицейский» глядя на маму, а затем протянул ей документ. — Подпишите. Тут ваши показания.

— Ого, — сказал я и не дотрагиваясь до исписанного листка пододвинул стул поближе к столу, для более тщательного исследования «наших» показаний.

Естественно, написан там был полный п****!! По — другому и не скажешь…

Там была: и антисоветская пропаганда, и незаконная агитация, и незаконное распространение плёнок и другой литературы, и оскорбление с последующим избиением сотрудников, и сопротивление при задержании и ещё много чего подобного… Что интересно, историю как я его таскал по району «следак» упомянуть забыл… Да и вообще, если я арестован, то почему он не хочет меня оформлять по закону? Выслужиться хочет? «Палку» получить? На мне в рай въехать?

«Ну, ну… Я те мля въеду…Есть такое итальянское слово — «черевато» …» — подумал я и с интересом посмотрел на дурака, дабы определить, прикалывается он или действительно м****?!

По виду этого ё******* на всю голову гражданина, можно было с уверенностью сказать, что тот «не прикалывается», а действительно решил подвести меня по меньшей мере под «вышак».

Мама взяла ручку и было собралась уже подписать протокол допроса, но я остановил её своим мало адекватным поступком.

Я схватил листок и быстро разорвал его на мелкие кусочки, после чего, ни секунды не мешкая открыл рот и съел его под изумлённые взгляды опера и мамы.

— Ты… Ты… Ты чего Васин… о****?! — задыхаясь от «нежности» произнёс Пахомов через несколько секунд и заорал: — Он же номерной!.. Подотчётный!..

— По — моему тут ох*** только ты! — сказал я, дожёвывая чистосердечное признание после чего чуть сплюнул в сторону и добавил: — Люблю номерные.

* * *
В течении получаса, нас обливали грязью и запугивали, после чего всё же устали, успокоились и попросили написать объяснительную, не упоминая сегодняшние события.

Я был не против такого поворота и быстренько накалякал своё виденье ситуации…

Опер прочитал, поморщился, но заявление принял его, а затем выписал маме повестку на завтра.

— Завтра, чтобы оба были к девяти утра. Иначе будет хуже. Во всесоюзный розыск вас объявим! — сказал он, кровожадно улыбаясь и отдал документ.

— Мам. Выйди пожалуйста, а я парой слов с гражданином начальником перекинусь, — попросил я мамулю.

Та кивнула, безропотно всё подписала, взяла повестку, попрощалась и вышла из кабинета.

— Чего тебе, Васин? — с презрением глядя на меня спросил опер, когда мы остались наедине. — У меня дел много из — за таких как ты. Говори быстрее.

— Товарищ Пахомов. Я всё же ещё раз прошу Вас хорошенько всё обдумать, взвесить и принять решение. Подумайте, так ли вам важно сломать мне жизнь? Быть может лучше «разойдёмся краями»? Вы меня не видели, я Вас тоже… Коньяк с меня… — понимая тщетность своей попытки всё же предложил вероятный сценарий я.

— Да тут у нашего начальника отделения дочка Лена учится!! А ты тут вражескую пропаганду распространяешь как антисоветский элемент!..

— И в чём же заключается такая пропаганда? Что там не так с текстами? Там хорошие песни…

— Найдём! Найдём, не сомневайся! Всё найдём! И антисоветскую деятельность тебе припишем в том числе! — заверили меня «опричник», после чего добавили: — Посажу я тебя гадёныша за то что ты так со мной!.. Таскает меня как картошку мля… в лужи обплёванные кидает… Я те б** всё припомню! Хорошо понял?!

— Хорошо… — подтвердил я и зевнул от скуки понимая, что с таким дол****** общаться мне больше не о чем.

— Раз понял, вали отсюда шпионская морда! Вали и готовься! Завтра с тобой другие будут говорить! — прошипел он и добавил: — КГБ!

— Вот даже как… — произнёс вероятный агент, поднимаясь со стула.

— Уже сейчас можно было бы тебя в оборот взять, но тебе повезло…. Начальник отделения сегодня в главке, а без него я принять решение не могу… Вот если бы ты был совершенно летним, — мечтательно произнёс кровожадный псих и улыбнувшись добавил: — Расстрел…

«Идиот!» — констатировал я и не прощаясь вышел из кабинета.

* * *
Глава 34
«Во дела. И что мне с этим дураком делать? Как быть? Да он мне просто выхода не оставляет,» — раздумывал я, когда мы вышли на улицу.

— Саша! Вот видишь, как всё произошло! Ну зачем тебе это? Пожалей ты меня! А если тебя посадят? Я ведь этого не переживу! А бабушка? Подумай о нас! — запричитала мама пока мы шли к метро.

— Мамуся, мы уже несколько раз с тобой обо всём говорили! Всё идёт как должно идти. Я же тебя предупреждал, что рано или поздно так случится. Так что же ты переживаешь?!

— Мне страшно…

— Не бойся. Всё предусмотрено. Ничего страшного не произойдёт.

— А вдруг тебя поставят на учёт?! Вдруг посадят?! — задавая резонный вопрос паниковала родительница.

— Да что ты его слушаешь — то?.. Видно же, что он нас запугивал. Никто меня не посадит, потому как не за что сажать. Кассеты мои куплены официально. Чеки есть. Музыка никакая не антисоветская, так что всё нормально. Не беспокойся, — сказал я, понимая, что хоть эти аргументы и были услышаны, но к сведению приняты абсолютно не были, а посему, «распил» меня был продолжен…

* * *
«Что же делать, что же делать, — анализировал я, заходя в вагон метро под непрерывающиеся причитания маман. — Как же меня так угораздило попасться?.. Нет, что рано или поздно меня поймают я практически не сомневался, но надеялся, что будет это когда я стану уже более — менее знаменит и смогу как — то влиять на следственный процесс… К примеру, через Щёлокова, написав ему рекомендации по спасению великого писателя, или спортсмена, или музыканта, или учёного, или… короче одним словом кем там я должен буду к тому времени стать… Сейчас же всё пошло не по плану. Я сейчас практически никто и звать меня ни как… Эх… грёбанный ЗИЛ… Это ж надо так было попасть… Может Армену позвонить?»

Доехали до кольцевой линии и сделали пересадку. Я продолжая выслушивать печальные картины нашего вероятного будущего, которые рисовала мама, ободряюще ей что — то отвечал, но сам был в себе обдумывая правильный вариант решения проблемы…

Пересадку на свою оранжевую ветку нам нужно было делать на станции «Проспект мира», но, когда мы подъехали к станции «Комсомольская», на которой и находились «три вокзала», решение проблемы было найдено. Да дерзкое. Да необычное. Да в меру не адекватное. Да странное и быть может даже мерзкое… Но всё же возможное, а посему действовать нужно было быстро…

Я повернулся к маме, сказал ей, что буду поздно вечером, после чего попрощался и выскочил из вагона в уже начинающиеся закрываться двери.

* * *
Сходил к камерам хранения и открыл ячейку с кассетами. Взял сумку на которой лежал листок с надписью «сто пятьдесят», после чего отправился обратно в Перово.

Всю дорогу пока ехал, напевал песню «Третье сентября» … Так как дорога занимала около часа, то спел я её раз двадцать и это меня в край взбесило.

«Ну что тебе от меня надо?! Я же тебя уже записал! Так нет же, опять привязалась!» — недоумевал я, разговаривая с песней(!) и понимая, что по всей видимости удар об дверь грузовика не прошёл бесследно, ибо у меня началась шизофрения сразу в последней стадии.

«Что ты мне всё про третье сентября — то твердишь, да твердишь?.. Мочи уже нет слушать и петь! Отстань!» — просил её музыкант, а в голове всё пело про перевёрнутый календарь, про то, что второго сентября всё было всерьёз, а вот третьего всё накрылось…

«И что? Что накрылось — то? Что ты мне всё поёшь?! На что ты намекаешь? Что произошло третьего сентября?!» — со злостью задал я вопрос композиции(?) подходя к отделению милиции и внутри всё похолодело.

Остановился и потерянно огляделся…

«А действительно, что произошло в тот день?.. Что было третьего сентября хрен знает какого года?.. Что?..» — спросил себя я и вытер выступивший на лбу пот.

«Ну нафига себе вопросик, да?.. Да!.. Все тексты в песнях на предмет крамолы я не раз и не два проверял — перепроверял… Так почему же я не разу не задал себе вопрос о цифрах и датах… А ведь в этом времени к датам относятся совершенно не так как в светлом будущем. Тут даты помнят и чтят. В каждом доме на стенке отрывной календарь висит… Так, что же случилось третьего сентября? Да там хрен знает, что может быть!..»

Огляделся вокруг на предмет, где бы присесть, но к сожалению лавочки, поблизости не обнаружил…

«Походу дела, мы на грани грандиозного шухера! Нужно срочно «пробить» информацию о дате! Нужно срочно ехать в деревню! Хорошо, что я оказался именно в Перово. Пару остановок на автобусе, и я на платформе. Эта ветка как раз та которая мне нужна, чтоб доехать до железнодорожной станции Бронницы… Решено. Быстро провожу операцию и мчусь в деревню. Всё нужно сделать за пару часов, ведь из деревни мне нужно вернуться тоже сегодня же, потому как завтра у меня… Ё — моё… Я же завтра с генералом встречаюсь… как раз в девять утра… Так как мне оказаться в милиции и на встречи с генералом? Я не Янус Полуэктович Невструев, который эту бы задачу решил на раз — два, ибо он один в двух лицах. Я к сожалению, разделятся не умею. (тут речь идёт о замечательном романе Братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу.» прим. Автора.) … Во шляпа — то… И что мне выбрать? Что для меня важнее?.. — я почесал затылок. — Как не крути, а генерал перспективней, при условии конечно, что генерал этот реально существует в нашей реальности, а не в фантазиях дедули — пенсионера… Ну, а милиция, что ж… подождёт милиция. Днём с мамой приедем… Какая разница?.. Как говорится, первым делом, первым делом генералы… а милиция? Милиция потом… — решил для себя великий стратег и лишь только, зашёл внутрь отделения тут же вспомнил, что с фанатом — дедулей я договорился на четырнадцатое число, а завтра будет только тринадцатое… — И почему у меня всё в голове — то перемешалось? Неужели из — за песни?.. Или из — за ЗИЛа?.. Так решил же, по песни еду сегодня, а по «ЗИЛу» решу сейчас!»

Песня перестала петь…

Я застыл в дверях отделения и ещё раз вытер пот со лба. Постоял несколько секунд прислушиваясь к себе и пошёл к сидящему за столом дежурному милиционеру.

— Тебе чего, малец? Забыл, что — то? — спросил тот отрываясь от заполнения какого — то журнала вероятно меня вспомнив.

— Здравствуйте ещё раз, — поздоровался культурный я. — А вы не скажете как фамилия начальника отделения?

— Соколов у него фамилия. Николай Владимирович. А зачем тебе?

— Да в школе просили узнать на чьё имя писать какое — то заявления. Я же рядом живу вот и пообещал узнать…

— Понятно, — сказал дежурный и потеряв ко мне интерес принялся за своё прежнее занятие.

«Счастливые милиционеры в этих годах, — перебрасывая сумку с одного плеча на другое подумал я. — Ни тебе бронированных стёкол, ни металлодетекторов, ни обыска сумки на предмет «адских машинок», ни автоматов с пистолетами… Ничего подобного невидно и в ближайшие лет десять в глаза бросятся не будет…

Нет, конечно всё это в отделении есть в наличии, но на практике практически не применяется… Также в этом времени у милиции нет на вооружении не только слезоточивого газа, электрошокеров, резиновых пуль, но даже и дубинок. Всё голыми руками, всё на авторитете и никто не «кипишует»» …

Попрощался с дежурным и выйдя на улицу пошёл в сторону столь любимой мной школы…

* * *
— О… Привет… Это опять ты? — обрадовались мне как родному ребята, играющая в футбол детвора и «подколола»: — Чего убежал — то? Испугался? Мы бы тебя не съели!.. Хахахах…

— Меня преследовали, — отвечал я.

— Кто? Хулиганы? — вопрошали они, оглядываясь по сторонам и потирая кулаки…

— Нет. Папа Лены Соколовой. Знаете, такую? Говорят в вашей школе учитсяю. Её отец милиционер и хочет меня посадить за песни в тюрьму.

— Не может быть! — искренне удивлялись они.

— Может, — с грустью отвечал я и протягивая кассеты с записью добавлял: — Возьмите и послушайте. Возможно, что это последние мои песни и меня вы больше никогда не увидите.

— Ну ни х** себе! — говорили ребята и уточняли: — Так как ты говоришь фамилия у его дочери?..

* * *
— Саша, Саша, это ты!.. Белые розы!.. Девочки!.. Это Саша Александров! Девочки!.. Песня Юлия!..

— Здравствуйте девушки. Возьмите кассеты. Это последние. Больше записей не будет!

— Как? Почему?

— Скоро меня посадят за песни в тюрьму… И виноват в этом папа Лены Соколовой.

— Не может быть! — восклицали девушки и добавляли: — Мы знаем Лену. И папу её знаем. Он милиционер.

— Вот он — то и хочет меня посадить в тюрьму навечно!

— Не может быть! Он не такой!

— Может! Такой!

— Вот же дурак! А Лена? Куда смотрит Лена? — возмущённо вскрикивали девочки и пытались меня обнять, чтобы пожалеть.

— Не знаю я кто куда смотрит. До свидания девочки! Прощайте! Мы больше никогда не увидимся, и вы никогда не услышите моих новых, ещё более прекрасных песен, ибо в тюрьме я скорее всего умру… — полу плача говорил я пытаясь вырваться.

— Аааа!.. Не умирай! Ты хороший! — вскрикивали девочки и закатывались в плаче.

— Простите меня за всё! Не поминайте лихом! — вскрикивал я и убегал…

— Пойдёмте все вместе к Лене и скажем ей в лицо какой её папа сволочь! — размазывая слёзы по всему лицу говорили девочки и бежали к телефонным автоматом обзванивать подруг!

* * *
За десять минут спокойный было район превратился в растревоженный улей. Я стоял на футбольном поле окружённый сотней галдящих детей и подростков, которые предлагали всё новые и новые варианты решения моей проблемы.

Самыми популярными из них были две: «Давай ты будешь жить у нас. Я с мамой и папой договорюсь» и «Давай убежим с тобой вместе куда — нибудь» … Также иногда вспыхивали идеи, пойти в милицию, или к Лене домой и потребовать, что бы от меня отстали… Некоторые девочки предлагали объявить не в чём неповинной Лене всеобщий школьный бойкот и не разговаривать с ней… Некоторые мальчики, предлагали в знак протеста завтра в школу не идти…

Были среди митингующих и такие младо — революционеры, которые постоянно бегали куда — то звонить, после чего из подъездов близлежащих домов выбегало подкрепление в лице детишек и даже их родителей.

Где — то через полчаса, оглядев толпу человек в двести, я залез на бревно и пока не приехала милиция и не пришёл участковый, толкнул пламенную речь…

В первую очередь я выступил с категорическим требованием, ни в коем случае не трогать Лену Соколову, ибо сын, в нашем случае дочь, за отца не отвечает! Я предостерёг тех, кто хоть словом, хоть делом её обидит, и пообещал, что с такими дружить не буду и больше к ним в гости никогда не приеду!

Народ внял и одобрительно зашумел!.. Я поблагодарил всех митингующих за сочувствие и участие, всплакнул, попрощался и сказав себе, «беги Форест, беги…», убежал, оставив митинг оппозиции без вождя…

Что там было дальше я не знал, но к счастью преследовать меня никто не решился, и через пятнадцать минут я был уже на железнодорожной платформе станции Перово.

Глава 35
Полковник Пётр Сергеевич Соколов, начальник Перовского отделения милиции, приехал домой поздно вечером в хорошем настроении…

День был прожит не зря. В Главке ему по секрету сказали, что в ближайшее время несколько генералов уйдут на пенсию и на их места нужны будут новые люди, беззаветно преданные делу. Так как работой вверенного отделения милиции начальство было удовлетворено, то вскоре полковника ждало повышение, а это вселяло оптимизм и надежды на будущее, ведь как известно генерал, — это не должность, генерал, — это счастье.

После Главка в порыве энтузиазма Пётр Сергеевич заехал к себе в отделение, где прямо при входе к нему пристал ё**** милиционер Пахомов, который якобы раскрыл какое — то неимоверное дело с самиздатом… Полковник выслушал того в пол уха, приказал доложить обо всём завтра и послал докрашивать забор.

Быстро раздав, нужные и не очень, распоряжения и приказы личному составу, попавшемуся под руку, Соколов сел в служебную «Волгу» и, водитель отвёз полковника в ресторан, где того уже должна была ждать любовница.

После плотного ужин с винными возлияниями пара отправилась на съёмную квартиру, где весело провела три часа…

Вдоволь натешив плоть, пьяный и радостный полковник вызвал такси и отправился домой…

* * *
Сначала он подумал, что водитель такси привёз его куда — то не туда…

Окна в подъезде были выбиты… Переступая через стекло полковник зашёл внутрь… Все стены были исписаны матерными надписями и чем — то испачканы… Открыв дверь лифта Пётр Сергеевич ужаснулся… Стены были мало того, что исписаны, но вероятно ещё и облёваны, но это было пол беды… Весь пол был залит и загажен испражнениями так, что создавалось впечатление, что следы эти несомненно оставил мимо проходивший здесь слон…

Полковник отпрянул назад и сдерживая рвотные порывы пошёл к лестничному проёму… Поднимаясь по лестнице, стены которой без сомнения также подверглись атаке вандалов взгляд его постоянно натыкался на надписи типа: «Руки прочь от музыканта!», «Отстань от Васи с***!», «Свободу Александрову!»

— Свободу Юрию Деточкину, — негромко прокомментировал увиденное Пётр Сергеевич, после чего добавил: И свободу Анжели Девис тоже…

Поднялся на свой этаж и «ахнул». Картина, представшая перед его взором, никак не укладывалась у него в голове и резко дисгармонировала с воспоминаниями…

Было такое впечатление, что на четвёртом этаже, где он жил, происходила какая — то грандиозная пьянка… Все стены исписаны похабщиной, некоторые лампочки разбиты, некоторый плафоны обожжены, весь потолок также обляпан пятнами краски разных тонов и оттенков, на полу валяются стёкла от разбитых бутылок и ламп… Всё грязное, всё какое — то мерзкое, какое — то оплёванное…

Аккуратно лавируя между кучами испражнений, он миновал «минное поле» и подошёл к двери своей квартиры. На входной двери большими буквами было написано матерное слово из трёх букв. Также, дабы смысл выражения был понятен даже тем, кто не умеет читать, в приложении к тексту было помещено графическое изображение данного органа.

В непонимании какого хрена тут происходит, полковник милиции соединил два проводка, торчащие из стены, на месте висевшего когда — то здесь звонка…

«Дзынь»! «Дзынь»! — пропел финский звонок и в квартире что — то громко упало.

— Отстаньте! Отстаньте! Идите на х**!! — прокричала из — за двери жена, после чего раздался её истерический смех и плач.

— Ира! Ира! Открой, это я! Что случилось Ирочка! Немедленно открой дверь! — в ответ прокричал ей в Пётр Сергеевич и с силой постучал в дверь кулаком и ногой.

В квартире наступила тишина, и как только полковник решил позвонить вновь, дверь распахнулась, и взъерошенная жена с заплаканным лицом и безумным взглядом заорала: — Явился с*** ё******?!!

* * *
Подмосковье. Деревня Ключено.

«Хоть бы в этот день ничего такого не произошло!.. Хоть бы это был обычный день в жизни страны, да и мира, впрочем, тоже… Хоть бы ничего неожиданного и экстраординарного в это «неспокойный» день никогда не было!», — думал я, пробираясь по задам через вишнёвые сады к заброшенному строению, в цокольном этаже которого был «заныкан» один из артефактов будущего.

* * *
Зашёл в дом и спустился в полуподвальное помещение. Разобрал кладку тайника и достал тряпицу, в которой было завёрнуто «то чего не может быть» — телефон и внешний аккумулятор (power bank).

Аккумулятор устройства был заряжен более чем на половину поэтому подзарядки не требовал и это было хорошо, однако образовалась проблема — интернет не работал.

— Гм… — подумал я и перегрузил телефон.

Результат оказался тот же…

— Это чего за хрень? Отключили за неуплату что ль? — подумал я, расхаживая по помещению дабы найти сеть.

Инета небыло…

— Ну и как же мне выкинуть из головы эту «грёбанную» песню? — со вздохом спросил себя я и сев на пустое деревянный ящик посмотрел в отшелушившийся потолок. — Может быть попробовать планшет или ноут… Может они будут работать?

Посмотрел на телефон ещё раз и было уже собрался спрятать его в тайник как на секунду значок сети показал наличие интернета, после чего через секунду выключился вновь.

«Блин! Ну конечно! Подвал же, мать его!» — раздражённо подумал я и быстрым шагом устремился на первый этаж.

— Аллилуйя! — возликовал я с удовлетворением глядя на пойманную сеть и набирая в поисковой строке два слова: Третье сентября…

«Так… Что тут у нас?

1914 год — Русские войска взяли Львов…

… Нормально…

…

1915 — в австрийской армии создан полк украинских сечевых стрельцов.

… О как… Не знал…

…

1918 — комендантом Кремля расстреляна Фанни Каплан, обвинённая в покушении на Ленина.

… Мутная история… похоже на «концы в воду» …

…

1929 — Индустриальный индекс Dow Jones закрыт на 381.17, максимальном уровне перед обвалом.

… Пох…

…

1932 — началось строительство канала имени Москвы.

… А можно ли приурочить к этому замечательному событию «мою» песню?..

…

1939 — Великобритания, Франция, Индия, Австралия и Новая Зеландия объявили войну Германии.

… Гм… И Индия тоже?..

…

1943 — началась высадка войск антигитлеровской коалиции в Италии.

… Не поздновато ли?..

…

1947 — После перерыва, вызванного войной, возобновилось строительство Ленинградского метрополитена.

…Я календарь переверну… И вырою пойду метро…

Гм…Вряд ли можно приурочить…

…

1953 — Никита Хрущёв избран первым секретарём ЦК КПСС.

… А вот и кукуруза подоспела…

…

1962 — Катастрофа Ту—104 под Хабаровском. Погибли 86 человек — на тот момент крупнейшая авиакатастрофа в Советском Союзе.

… Тут не до песен…

…

1971 — СССР, Великобритания, США и Франция подписали четырёхстороннее соглашение о статусе Западного Берлина. В нём было зафиксировано, что город не является частью ФРГ.

… Ну к этому точно песню «не пристегнуть» …

…

1976 — Беспилотный аппарат Viking—2 совершает посадку на Марсе.

… Походу дела опять Кубрик денег заработал…

…

1977 — Элвис Пресли в 17—й раз занял первую строку британского хит — парада с песней «Way Down»; это первая из песен Пресли, ставших хитом № 1 уже после смерти певца.

… Элвис красава… Жаль, что я его не смог спасти…

…

1984 — Iron Maiden выпускает альбом «Powerslave».

… Ну до этого ещё дожить нужно… Да и вряд ли теперь они этот альбом выпустят, ибо теперь тут есть я…»

«Так… вроде ничего особо крамольного в этот день не произошло, так что «нехрен» продолжать петь!» — мысленно сказал я песне, но та и не думала прекращать мундыкать в голове…

— Ну, что тебе от меня надо то?! — со злостью проскрежетал я и ещё раз решил перечитать список событий того дня….

«… 1914… куда уж раньше — то… 1918… Каплан… ну…и… 1947… нормально же… 1953 Хрущёв… ну, что ты поёшь то?..» — уже было решил заорать я, как в голове, что — то вспыхнуло, песня прекратила наигрывать и наступила тишина…

Это было прекрасно, но через мгновение ко мне подошёл огромный писец, обнял меня своими лапками за плечи и прошептал: «Никита Хрущёв избран первым секретарём ЦК КПСС…»

— Вот же б****! — негромко произнёс я и обессилив опустился на грязный пол, после чего посмотрел на ненавистный экран и потёр рукой лицо.

«Как же так?! Почему именно третьего сентября? Почему не второго или скажем четвёртого?.. Нет же, ё — моё, именно третьего… Больше дней в году нет что ли?.. Только один мля!.. И это именно тот день, про который я и пою!.. П**** какой — то!!»

Нда… Хорошую я песню написал, ничего не скажешь… И не только написал, но и записал… И мало того, что записал, но ещё и распространял с превеликим усердием… Сколько я распространил — то уже? Тысячи две кассет?.. Наверное… И как минимум на трети из них присутствует эта весёлая песенка… Ай молодец!.. Теперь ясно, чего так комитетчики возбудились… По всей видимости там кто — то ещё помнит, когда к власти пришёл товарищ Никита. Наверняка помнят они и того на чьё место пришёл товарищ Хрущёв. И уж без сомнения они помнят, как и кто сместил товарища Никиту Хрущёва с поста…

Интересно, как теперь интерпретируют «мой» супер шедевр в КГБ?

Леонид Ильич Брежнев вместе с другими бонзами значить плохие, а Хрущёв, которого они сбросили с пьедестала власти в результате государственного переворота 14 октября 1964 года, хороший?..

Или нет… Не так… Как там в песне: «Ведь было всё у нас в серьёз второго сентября…» (речь идёт о песне Михаила Шуфутинского «Третье сентября.» прим. Автора.) …

Гм… Тогда не так… Получается, что второго сентября было всё хорошо, всё всерьёз, а вот третьего, как Никита Сергеевич пришёл к власти всё накрылось?.. Так?.. Это вроде лучше, но всё же… Кто там перед Хрущёвым — то был?.. Сталин?.. Гм… Нет… Сталин умер, и после него страну возглавил… эээ… вроде бы Георгий Максимилианович Маленков, который сейчас проживает на 2—й Синичкиной улице в Москве, а помогал ему в этом нелёгком деле Лаврентий Павлович Берия, который сейчас уже не проживает в этом мире, а покоится в одной из общих могил на Ново Донском кладбище столицы… Так, что же получается, что при них, то есть второго сентября, было лучше, чем при Хрущёве?.. Или всё же в КГБ эти фигуры будут отметены и считать будут со Сталина?..

«Во дела… Во меня понесло — то… Кстати, а что там у нас второго сентября — то было?.. Что было в день, типа — когда «всё у нас всерьёз»» — раздумывал я, нервно вбивая дату в поисковик…

Через три минуты прикрыл глаза и облегчённо выдохнул, ибо к счастью, этот день был самым обычным днём в мировой истории. Во всяком случаи какого — либо «сурьёзного кипиша» я не обнаружил, а посему за второе сентября можно было не опасаться…

* * *
Весь путь по дороге домой в Москву думал:

«Ну вот как так получается? Я ведь знаю тысячи песен. Тысячи не потенциальных, а «всам — делешних» хитов. Вот зачем я себе на ровном месте лишнюю проблему нашёл? Неужели нельзя было обойтись без этого?.. А сейчас что получилось?.. А получилась Саша, песенка о лучшей жизни до, или во времена, правления Хрущёва… Как отнесутся к этому «там», на верху?! Увидят ли крамолу в композиции про любовь? Захотят ли найти этого певуна, который поёт о светлом прошлом?..

Во беда бедой… Конечно, есть вариант, что я загоняюсь и всем там на это дело пофигу… Ловить меня собирались не за конкретную песню, а за распространение вообще… Хорошо бы… Но почему тогда на вокзале меня собирался «принять» не милиционер, а комитетчик в штатском?.. Вопросы, вопросы, вопросы, а ответов нет…

Нда… Как говориться: «Не всё коту творог, можно и е**** об порог!»» …

Глава 36
13 Сентября.

События дня:

— В Софии подписан договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между НРБ и ГДР.

— Умер американский дирижер польско — шотландского происхождения Леопольд Стоковский.

Москва. Перово. Утро.

Утро было прекрасное и тёплое. Милиционер был полон надежд и планов. Казалось, что жизнь бьёт ключом. В душе всё пело и плясало, хотелось бегать и прыгать, хотелось кричать на всю округу несмотря ни на что.

В таком прекрасном состоянии духа Денис Пахомов, обойдя стоящую у входа толпу ребятишек зашёл в здание отделения милиции.

— Оо… Это ты! Наконец — то! — воскликнул дежурный, увидев Дениса. — Тебя Соколов вызывает. Срочно! Велел, как придёшь, сразу к нему!

— Гм… — удовлетворённо ухмыльнулся милиционер в предчувствии повышения, а сам с раздражением подумал:

«И откуда же Соколов всё узнал? От стукачей мля, откуда же ещё… Их в отделении целая прорва!.. Главное, вчера, когда приезжал днём, ничего даже слушать не хотел ни о каком самиздате. Отмахнулся только и сказал, что мол завтра поговорим, а сейчас видишь ли, ему некогда. А сейчас что? Приспичило?.. Срочно ему видишь ли Пахомов понадобился…Учуял, где можно поживиться за чужой счёт, старый хитрый лис. Начальство оно и в Африке начальство — хитрожопые одни. Кто — то пашет. А эти только сливки снимают… Как только учуют «гешефт», так вот они, рядом и всегда на первых ролях. Ну, а если ошибся ты, если попал впросак, то не сомневайся, всё на тебя повесят и утопят без капли сожаления, лишь бы самим выжить… Сволочи одним словом… С другой стороны, если уж говорить откровенно, то был бы я начальником, наверняка бы делал тоже самое…»

— Давай, иди. А то он злой как чёрт…

— Да иду, я, иду, — сказал Денис и поинтересовался: — Слушай, а чего за дети у входа толпятся? Экскурсия что ль какая?

— Нет, — отмахнулся дежурный. — Они за какого — то Александрова пришли просить. Говорят, его в тюрьму, что ль посадить кто — то хочет. Непонятно ничего. Сейчас участкового вызвали, разбираться будет, — пояснил тот и занялся заполнением каких — то бумаг.

* * *
— С***!! Ты что б** творишь?! Кто тебе разрешил задерживать Александрова?! — кричал полковник на обомлевшего подчинённого тряся того за грудки.

— Я не задерживал никакого Александрова, — отмазывался Пахомов, совершенно не понимая в чём его обвиняют.

— Что ты с*** врёшь?! Я знаю, что ты вчера задержал музыканта Александрова! Ты же, мля, и сам мне это докладывал вчера в коридоре! Совсем заврался?! Говори! Задерживал музыканта?

— Эээ… да… но…

— С***! Зачем? Говори, зачем?! — неистово тряся подчинённого требовал ответа Соколов.

— Но у него фамилия не Александров, а Васин, — промямлил сотрясаемый и был отпущен.

— Как зовут того, кого ты задержал вчера? Имя!

— Александр Сергеевич Васин.

— Музыкант?

— Да. Наверное. Я точно не знаю. При нём были кассеты.

— Школьник?

— Да.

— Пахомов б**, ты какого хрена вообще арестовывать граждан надумал, тем более школьников? Ты кто? Участковый? Опер? Кто?

— Да, я.… — проконючил милиционер, но был прерван.

— Головка ты от патефона, вот кто ты! — заорал начальник ему на ухо, да так, что Денис чуть не оглох.

— Товарищ полковник, разрешите объяснить, — набравшись храбрости решительно произнёс полу оглохший, но в очередной раз его разумное предложение по прояснению ситуации было отвергнуто.

— Смирно! Заткнись, б**! Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь! — покраснев орал начальник и «подопечному» не оставалось ничего другого, как только вытянуться по стойке смирно, сжать кулаки и внимать.

Полковник вытер платом пот с шеи и потребовал:

— Отвечай немедленно! Отвечай честно! Кто разрешил тебе арестовывать и допрашивать пионера? Кто надоумил? Кто? Непосредственный начальник твой? Тищенко?

— Я сам, — опустив глаза в пол с комом в горле признался Пахомов.

— Сам с усам, а мне теперь всё разгребать за тобой б**!.. — вновь взорвался Соколов. — Говори, где взял наручники? У дежурного? Что молчишь? Я всё знаю, он мне сам признался!

Денис не проронил ни слова, ибо сдавать вчерашнего дежурного, который выручил его спец средством не хотелось и было не по — мужски.

— Так зачем ты его арестовал? — чуть успокоившись спросил Соколов и развернувшись пошёл к себе за стол.

— Я хотел поймать преступника, распространяющего самиздат, — пояснил свой поступок милиционер и чуть помедлив добавил: — И в конечном итоге, поймал его.

— Какого преступника? Ты о чём Пахомов? О Александрове? О ребёнке, который дал послушать несколько кассет своим сверстникам? Это он у тебя преступник получается?

— Я думал…

— Ни х** ты Пахомов не думал! Знаешь почему? Знаешь?.. Да потому, что нет у тебя головы твоей на плечах Пахомов. Нет у тебя твоей «бестолковки»… Понимаешь? Нечем тебе Пахомов думать, потому как вместо головы у тебя кочан с капустой!

— Да, но самиздат…

— Какой ещё к чертям собачьим самиздат?! Ты хоть песни те сам слышал? Что башкой мотаешь? Не слышал? Ну так послушай тогда! Я тебе их сейчас включу… Смотри, смотри Пахомов. Слушай, — сказал полковник и вставив кассету в магнитофон включил его.

Зазвучала мелодия…

— Вот тебе самиздат твой! Вот тебе белые розы… Видишь Пахомов? Чувствуешь самиздат Пинкертон недоделанный, а вот смотри, смотри, ещё песня, — возбуждённым тоном проговорил Соколов и нажал кнопку перемотки, — это песня Пахомов про седую ночь… Чувствуешь антисоветчину, мля…

Подчинённый вновь опустил глаза в пол молчал, а начальник его продолжал глумиться.

— Смотри Пахомов, вот ещё песня и тоже самиздат. Смотри. Знаешь про что она? А ты послушай, послушай. Может и поймёшь о чём там поётся… Она Пахомов о нашем городе. Она Пахомов о столице, о Москве. Это гимн Пахомов. Гимн!

И действительно в магнитофоне зазвучала прекрасная песня про Москву:

Москва — звёзды светят из Кремля.

Москва — столица на века…

…

— Сейчас же Пахомов, из — за твоего выверта, моя б** жена, со мной хочет развестись! Понимаешь Пахомов? Развестись! Я с ней, б**, двадцать пять лет б** душа в душу прожил, а теперь она б** от меня собралась из — за тебя, мля, уйти!

— Извините… — негромко сказал Денис обречённо.

— Что извините Пахомов?! Скажи мне, что?! Х** бы с ней с женой, пусть тварь разводится, другую найду, не беда, но вот дочка, дочка моя, Пахомов, понимаешь?.. Прелесть моя, Леночка… Она мне такую вчера истерику закатила Пахомов, такую истерику, что уже дальше некуда… Она б** просила вчера, что бы я отказался от неё Пахомов!.. Она б**, если хочешь знать прокляла меня и слёзно просила написать заявление об отказе от неё. Просила, что б меня лишили родительских прав, а её передали в детский дом. Она умоляла, что бы я поспособствовал тому, что бы она сменила фамилию, имя и отчество. Она не хочет быть больше Соколовой, а хочет она быть Александровой в честь певца этого ё******!! Ты понимаешь Пахомов, какую х**** ты натворил?! Ты понимаешь, что своим безответственным поведением ты мне всю жизнь разрушил?! Что мне теперь делать Пахомов?! — простонал полковник и обхватил голову руками.

— Простите меня!.. Я больше так не буду, — прошептал милиционер и закрыл глаза из которых тотчас же покатились слёзы, ибо милиционер представил, как его жена, из — за, того что он натворил, бросает его, и уходит к другому, забрав ребёнка с собой.

Это ведение было настолько отчётливо, настолько реально, что у Дениса защемило сердце и он понял, что скорее всего именно так всё и будет. Несомненно, его уволят, выгонят из общежития, жена уйдёт, а он сопьётся. И так ему стало жутко, одиноко и жалко себя, что он, не обращая внимание на полковника плюхнулся на стул и горько зарыдал.

— Встать! Смирно! — через час или через миллисекунду донёсся громкий голос Соколова, и Пахомов мгновенно прейдя в сознание вскочил, вытянувшись по стойке смирно. — Не будет он, — передразнил подчинённого полковник и скомандовал: — Садись сюда, напротив меня, и рассказывай всё по порядку: Как? Что? Где? И почему?

* * *
Через десять минут Пётр Сергеевич откинулся на спинку кресла и стал размышлять вслух:

— В принципе наличие самиздата есть… И это уже неплохо. Но, что, кроме геморроя, мы с этого можем получить?.. Ничего! Ибо не какой сети вражеских агентов нет и не предвидится, а запись это Александров сделал наверняка со своими друзьями — одноклассниками в школе или каком — нибудь музыкальном кружке… Это первое, — он достал пачку сигарет «Космос» и закурил. — Идём дальше. Второе. Возникает логичный вопрос откуда у школьника столько кассет, которые он раздаёт бесплатно, ведь они стоят денег…

Денис кивнул и чуть осмелев вытирая рукавом заплаканные глаза произнёс:

— Одна кассета, стоит где — то четыре рубля. А этот Александр раздал их более двадцати. К тому же при нём, при аресте, кхе… кхе… кхе…, было найдено и изъято ещё восемь кассет. Вот…

Денис залез в портфель и извлёк оттуда восемь вещ доков.

— Гм… — произнёс начальник. — Это сколько тогда получается? Рублей на сто двадцать плёнок раздал?

— Что — то около того, — подтвердил арифметические вычисления начальств милиционер — маляр. Он вновь чуть кашлянул и доложил: — Товарищ полковник, когда я проводил, кхе… кхе…, расследование, то мне удалось установить, что этот подозреваемый и в соседних школах дарил кассеты. Сколько именно установить не удалось, но что дарил установлено точно. В связи с этим, сумма на подарки, должна быть значительно больше, чем сто двадцать рублей.

— Ну да… Дела… Совершенно непонятно, где это Александров берёт деньги на эти самые плёнки и почему дарит их бесплатно. Ладно бы, если бы он эти записи продавал, а затем делал новые… Тогда да… Конечно это было спекуляцией чистой воды, и мы бы его за это по головке не погладили бы, однако хотя бы было бы ясно откуда он берёт деньги для новых покупок. Продал, купил, продал, и купил вновь… А вот так, просто дарить, да это никаких денег на магнитную ленту не хватит…

— Я тоже так думаю, товарищ полковник.

— Ладно, сейчас я и выясню откуда у них такие богатства. Во сколько ты говоришь Александровы должны подойти?

— В девять утра товарищ полковник, только, они не Александровы, а Васины.

— Почему Васины? — удивился Соколов.

— У него фамилия Васин, а Александровым его зовут вероятно потому, что на кассете написано Саша — Александр. Вот, — сказал Пахомов и протянул начальнику кассету на которой была напечатана соответствующая надпись.

Тот взял её, внимательно осмотрел, что — то буркнул себе под нос после чего вздохнул и продолжил:

— Не только это меня волнует сейчас Денис. Главный вопрос, что мне делать теперь с дочерью. Её же в школе теперь гнобить будут, если даже я и заставлю её туда ходить… Да… натворил дел… — тяжело вздохнув произнёс полковник махнув рукой добавил: — Ладно. Разберёмся. Иди работай. сейчас они уже должны подойти. Ты далеко не отходи, если что, тебя позовут. Будь готов извиниться за неправомерное задержание. Скажешь, что спутал по ориентировки этого Васю с особо опасным преступником вором рецидивистом, маскирующегося под школьника. Понял? Всё.

— Товарищ полковник, разрешите высказать идею, которая пришла мне на ум? Насчёт вашей дочки.

— Ну…

— Товарищ полковник, а что, если этого певца попросить пообщаться с ребятами в школе, где учится Ваша дочь?.. Объяснить им, что вышла ошибка и теперь всё уладилось?.. Если позволите, то я готов поговорить по поводу этого дела с Александром сам.

— Гм…

— А почему бы собственно и нет? — решил развить успех маляр. — Он же с ребятами ровесник. Наверняка сможет найти общий язык, да и я могу подтвердить, что произошла ошибка…

— Гм… Идея неплохая… Иди работай… Подумаю, — в задумчивости произнёс начальник и достав очередную сигарету вновь закурил.

Саша.

Ещё дома, я попросил маму вести себя поспокойней и не давать волю чувствам. Я хотел избежать кипиша, а посему попросил родительницу предоставить основную роль в разговоре мне. После недолгих пререканий и разъяснений с моей стороны роль спикера была отдана в мои руки, но как я понял впоследствии, отдана эта роль мне была весьма условно…

Встретили нас вполне приветливо, и дежурный сразу же провёл меня с мамой на второй этаж к кабинету начальника отделения. Тот вероятно нас ожидал, поэтому принял без промедления.

К моему удивлению в кабинете кроме полковника никого не оказалось, что само по себе было удивительно, ведь тут как минимум должен был присутствовать милиционер по делам несовершеннолетних. Из этого можно было сделать вывод, что «сор из избы» выносить не собираются, а это вселяло здоровый оптимизм и веру в то, что всё завершится полюбовно…

Хозяин кабинета, полковник Пётр Сергеевич Соколов был вежлив и предложив нам с мамой сесть попросил рассказать все обстоятельства моего задержания и последующего за ним допроса…

Я не стал ломаться и объяснил в «двух» словах «чо» почём, естественно избегая подробностей, типа беготни по району с милиционером на плече: «Мол, музыкант, с ребятами записали, распространял средь ровесников, дабы получить признание и всеобщую любовь, как Лещенко.»

На вопрос, на какие шиши были приобретены кассеты, показал газету «Известия», в которой были напечатаны результаты лотереи и рассказал о выигрыше.

Полковник удивился и долго смотрел на номера в газете, после чего сердечно поздравил меня и маму с выигрышем такой значительной суммы пожав мне руку.

— Скажи, Саша, а тебе не жаль, вот так вот, бесплатно дарить кассеты. Ведь они же денег стоят. Причём немалых. Ведь за них твоей маме приходится работать каждый день.

— Жалко. Но что делать? Искусство требует жертв. Да и не все деньги я на записи истратил, — признался я. — С другой стороны, вот если бы не кассеты, разве бы мы с Вами познакомились?..

— Гм… — произнёс собеседник и впервые за разговор улыбнувшись подтвердил: — Нет. Не встретились бы. Тут ты прав. Но… — в этот момент улыбка его исчезла, и он нахмурившись продолжил: — Может быть оно и к лучшему бы было…

— Да? — наигранно удивился я и поинтересовался: — А почему?

— Дело в том, Саша, что… — доверительным тоном начал было говорить хозяин кабинета, но был категорически прерван и перебит.

Мама, до этого всё время, тихо, мирно сидевшая и смотревшая на наш спокойный диалог видимо поняв, что её сынуле ничего не грозит, решила забыть о договорённости не кипишовать и бросилась в атаку…

Из последующего монолога, который она «опубликовала», мы с товарищем полковником уяснили, что: «Да как же так, схватили школьника средь бела дня?!»… «Да как тот следователь мог так запугивать малолетнего ребёнка?!»… «Да кто дал ему право издеваться над школьником и его мамой, которая работает с утра до ночи, и воспитывает сына одна?!»… «Я жаловаться на вас буду!..» И т. д. и т. п…

Через три минуты я понял, что родительница настроена серьёзна и хочет «крови» этого молодого опера во что б это ни стало. Это меня начало беспокоить, ибо раздувание скандала в мои планы не входило, и я пытался маму успокоить и образумить.

Но не тут — то было. Мама вошла, что называется в раж, и сыпала обвинениями одно за другим. Пытаясь придумать, что делать, чтобы остановить этот шквал я посмотрел в окно и к своему счастью увидел там того самого милиционера — маляра, красящего забор. Обрадовался, как утопающий спасательному кругу и перевёл внимание мамы на рабочего, сказав:

— Мам. Не надо. Успокойся. Видишь, его уже наказали. Вон он, видишь… Красит… Понизили…

Проследив наш с мамой взгляд, Соколов поднялся со стула и подошёл к окну:

— Да, Александр. Ты прав. Это тот, кто тебя задержал. За неправомерное задержание милиционер Пахомов получил строгий выговор. Поверьте, такого больше не повториться, и он сейчас вам это подтвердит, — проговорил полковник и подошёл к телефону.

Понимая, что скорее всего визави хочет вызвать подчинённого для извинений я обратился к нему с просьбой этого не делать, ибо и так всё ясно, а слушать тоже самое ещё раз мне в отличии от мамы не хотелось.

Мама же была недовольна и глядя на раскрашивания железного периметра громко хмыкнула, но к счастью её первый порыв прошёл, и она промолчала, а я задал логичный вопрос:

— Пётр Сергеевич. Правильно ли я понял, что вопросов к нам нет, мы свободны и можем идти?

— Да, конечно, — подтвердил тот. — Какие вопросы могут быть, если ничего плохого ты не делал и насколько я понимаю делать не собираешься.

— Отлично, — обрадовался я, поднимаясь со стула, но был остановлен.

— Подожди Саша, — сказал Соколов, подошёл к о мне и сев на соседний со мной стул вздохнув произнёс: — Саша. Мне нужна твоя помощь!

— Гм… — ответил я, удивившись на неожиданное продолжение разговора и мы вместе с мамой выжидательно посмотрели на полковника.

— Александр! Не мог бы ты, пообщаться со своими друзьями.

— О чём? С какими друзьями? — не понял я.

— Ну не друзьями, — потирая ладонью лоб поправился собеседник, — а с ровесниками из школы. Понимаешь, тут дело в том, что у меня есть дочь, которая учиться именно в той школе, где ты раздавал вчера кассеты. Так вот, после того как школьники узнали, что ты попал в милицию, они стали названивать нам домой, ругаться, угрожать и всячески оскорблять дочь. Представляешь, она даже в школу теперь боится идти…

— И что вы хотите, чтобы я сделал? Чем я могу помочь? — поинтересовался я, понимая, что девочка конечно не в чём невиновата, но какого хрена?.. Когда у тебя в отделении других, не твоих, чужих детей задерживают, то это нормально, а как свою обидели, то караул? Помогите люди добрые? Где справедливость?! Чужих значит не жалко?.. Двойные, мать его, стандарты?!

С другой стороны, вот… вроде разбирается же… Причём сам, а не через помощников каких ни будь… Гм… Но!.. Есть вопрос… Стал ли бы он разбираться сам, если бы проблема не касалось лично его семьи?.. Его дочери?.. Вряд ли… Наверняка нашлись бы дела, управление, совещание, планёрка, Кремль…

— Поговори с ребятами, скажи, что произошла ошибка. Скажи, что всё выяснилось и теперь всё в порядке. И главное, скажи, что Леночка Соколова ни в чём невиновата, — стал убеждать меня любящий папаша.

— Леночка Соколова… — в задумчивости произнёс я по слогам после чего напел: — Ленке Соловой… о — о — о… Однокласснице моеееей…

— Что? — удивлённо одновременно спросили меня оба взрослых человека.

— Нужен концерт.

— Что? — повторили они вновь с ещё более удивлёнными лицами.

— Нужен небольшой концерт, — спокойно произнёс я и пояснил: — План такой. Мы, устанавливаем несколько колонок и усилители у школьного подъезда. Я привожу магнитофон с музыкой и пою несколько песен для ребят, после чего под гром аплодисментов дарю Вашей Леночке букет алых роз и ретируюсь. Итог. Все счастливы, все довольны, а Ваша дочь становится супер звездой района и его окрестностей! Ну как? Аппаратуру часам к двум дня достать сможете?

— Эээ… — произнесли оба находившихся в кабинете взрослых в ответ, после чего попытались закрыть себе открывшиеся рты ладонями.

* * *
Через двадцать минут мы с мамой вышли из отделения обговорив все детали предыдущего мероприятия.

Как я и предполагал, полковник позвонил в ту самую школу и договорился с директором о небольшом получасовом концерте для учеников, который по плану должен будет начаться в два часа дня под лозунгом: «самодеятельность». Директриса была очень удивлена предложением, и полковнику пришлось объяснить той о проблеме с дочерью. Школьное начальство было в курсе произошедших вчера коллизий, ибо слухами бурлила вся школа, и полностью с идеей согласившись особо не задумываясь поддержало план концерта.

Таким образом, мне сейчас предстояло съездить на студию, записать песенку и взяв катушку с «минусовкой» ещё нескольких композиций, то есть записью где записана только музыка без слов, подъехать в обговорённое время к школе, но перед этим…

— Мам. Подожди меня пожалуйста пять минут. Я быстро, — сказал я маме, когда мы подошли к автобусной остановке.

— А что? Ты что — то там забыл? — спросила она и посмотрела на часы.

— Да, забыл сказать, какие именно нужно микрофоны установить, — соврал я и быстрым шагом вновь двинулся к отделению милиции.

Обойдя забор учреждения подошёл к красящему милиционеру — маляру.

— Ну, здравствуй Денис, не знаю, как тебя по батюшке звать величать… — с дружелюбной улыбкой произнёс я «крестнику».

— Здорово, — буркнул тот подняв глаза и с ещё большим усердием стал малевать железный столб.

— Как жизнь?

— Нормально. Чего тебе? За извинениями пришёл?

— Может и за ними. Как ты считаешь, ты был не прав?

— Не прав, — в очередной раз буркнул собеседник. — Извини меня. Я переборщил. Я хотел извинится… подойти… Но меня не вызвали…

— Ну не вызвали, так не вызвали, — легко согласился я с услышанным и попытался прояснить мучающий меня вопрос: — Слушай, скажи, а зачем ты так сразу на меня набросился? Зачем это: расстрел, статья, пятнадцать лет?.. К чему всё это? Ведь можно было бы по — человечески пообщаться? Методику, что ль какую отрабатывал? Начитался? Из книжки взял?

Милиционер поднял глаза и удивлённо спросил:

— Откуда знаешь?

— Знаю, — ухмыльнувшись ответил всезнайка. — Даже могу сказать из какой именно книжки. Хочешь?

— Ну?..

— Роман «Труп в театре». Автор Агата Кристи. Я прав?

— Эээ… Да… По — моему… Не помню точно…

— Так значит ты хотел расколоть меня тёпленьким… Взять, так сказать, нахрапом. Так?

— Ну, почти… — не стал опровергать очевидного тот и продолжил своё занятие.

Мы помолчали.

— Пахомов. Скажи, тебе нравится, то чем ты сейчас занимаешься?

Тот поморщился и искоса глянул на меня.

— Короче говоря предложение такое. Давай иди одевай форму, будешь за свои «исполнения» меня охранять, — решил я приобщить маляра к более «высокому».

— В смысле? — не понял тот. — Ты о чём?

— В смысле, будешь охранять меня на концерте.

— Где? На каком ещё концерте?

— Во дела… Ну и милиционеры у нас пошли… У них под носом культурное мероприятие намечается, а они ни ухом, ни рылом… — пожурил я представителя власти, после чего сжалился и пояснил: — Концерт. Сегодня днём. В школе. Там, где ты меня заметил.

— Брешешь! — усомнился в моих словах собеседник.

— Век воли, кому — нибудь не видать, — поклялся я чьей — то жизнью.

— И кто разрешил?

— «Дед Пихто», кто ж ещё… Начальство твоё разрешило. Косяк твой исправлять будем. Поэтому и тебе бы помочь не мешало. Так сказать, искупить… Можно кстати даже без крови обойтись…

— Ну, если начальство прикажет, то… — всё ещё недоверчиво произнёс тот.

— Прикажет, куда ему деваться — то, твоему начальству, — заверил недоверчивого гражданина великий стратег и пошёл на внеочередную аудиенцию к полковнику.

Глава 37
Редакция журнала «Огонёк». 1977 год.

— Ольга Ивановна, вы у нас мой заместитель! Пусть временный, но заместитель! Вы случайно не забыли этого? В редакции столько дел, а Вы взяли и самовольно, не вышли на работу. Также, по какой — то неведомой причине Вы не только не предупредили никого о своём невыходе, но и не подходили весь день к домашнему телефону, не отвечая на звонки… Как вы думаете, зачем я и мой секретарь Вам вчера названивали целый день? Вы думаете просто так? Вы думаете нам заняться просто было нечем? Ну тут Вы моя милая ошибаетесь, работы у редакции выше крыше! — с неудовольствием выговаривал нерадивому заместителю главный редактор журнала «Огонёк» Евгений Владимирович Саламатин. — Поэтому я попрошу Вас впредь, — деловито продолжил он, прерывая её тупые отмазки, — в подобных случаях незамедлительно звонить в редакцию и предупреждать о том, что по каким — либо обстоятельствам на рабочем месте вы появиться не сможете!

— Я же звонила, — произнесла всё ещё пытающаяся отмазаться временно исполняющий заместитель главного редактора журнала Ольга Ивановна Золотова.

— Да, Вы позвонили, — согласился главред, — но позвонили вы в шесть часов вечера, под конец рабочего дня. До этого же момента, от Вас не было никаких вестей и связаться с вами не представлялось никакой возможности! Кстати, и что это за отговорка такая, я читала? И что? Мы все читаем, но это же не значит, что на работу, если читаешь, ходить необязательно! К тому же, как вы понимаете, мы тут не только читаем, но ещё и кое — что издаём. А для этого, необходимы не только работники, но и те, кто будет корректировать и направлять в нужное русло работу редакции, то есть необходимо квалифицированное руководство! Вам ясно?

— Да, Евгений Владимирович. Извините. Больше этого не повторится! — заверила Ольга Ивановна, практически не испытывая чувство раскаяния, ибо если бы была возможность прожить вчерашний день званого, она бы ни капли, не сомневаясь прожила бы его точно также, как и вчера — читая книги, выпивая вино и в перерывах занимаясь с мужей любовью.

— Ну и хорошо, — сказал он глядя как она достаёт какие — то папки из сумки.

— Вот, — произнесла Ольга Ивановна, протягивая пять завязанных в верёвка стопок листов.

— Что это? — поинтересовался Евгений Владимирович с интересом беря в руки первую папку.

— Это шедевры! — с придыханием произнесла его заместитель.

— Нда? Что? Все пять? — усомнился в её словах редактор разглядывая рисунок бантик на одной из рукописей.

— Да, — подтвердила заместитель и в подтверждении замотала головой. — Все пять. И все шедевры! Вам следует немедленно их прочитать! Слышите, немедленно!

— Вот даже как… Гм… Ну почитать — то можно, но неплохо было бы сначала хоть немного поработать. Вы со мной согласны? — отрывая взгляд от рукописей сказал главред и посмотрел на заместителя. Лицо Ольги Иванов раскраснелось, а глаза словно «горели» от возбуждения.

«Вот чёрт… Аж светятся. Странно. Никогда не видел таких глаз,» — подумал Евгений Владимирович, разглядывая повертел в руках папку и прищурился, пытаясь прочитать фамилию автора, не смог и спросил: — И кто же автор сего труда? Кто же у нас такой гений? Что — то неразборчиво… Что — то весь титульный лист чем — то заляпан… Василий Васильев?

— Гм, это случайно кофейник перевернулся и залил одну рукопись. К сожалению имя и фамилия автора была почему — то только на ней, — смущаясь и с горечью в голосе произнесла врио. — Но нам с мужем всё же удалось восстановить и имя, и фамилию этого гения.

— Гм… Василий Васильев… Гм… Никогда не слышал о таком писателе… И что, неплохо пишет, Вы говорите?

— Великолепно! — произнесла собеседница в ответ и чуть зажмурившись прислонила руки к груди на уровне сердца, тем самым видимо подчёркивая великолепность этого Василия. — Это нужно немедленно опубликовать!..

— Гм… Вы о чём? Где опубликовать? Мы не публикуем романы! Если Вы забыли, то у нашего журнала дрогой профиль! И вообще, Ольга Ивановна, а этот Ваш писатель, он кто? Он состоит в союзе писателей? Что — то не припоминаю я такого писателя.

— Не знаю. Я уже ничего не знаю. Могу сказать лишь одно, то что он пишет непохоже ни на что другое и это настолько превосходно и завораживающе, насколько вообще прекрасными могут быть книги! Это просто какое — то волшебство. Прочтите! И Вы сами в этом убедитесь! Ещё раз Вас заверяю, что это просто необходимо немедленно в номер! Когда вы прочитаете, вы сами всё поймёте. Тут не надо слов, тут уже всё написано. Тут всё доходчиво объяснено! Вы же коммунист! Ну как Вы не понимаете, это же надо нашим людям! Это же надо нашему Советскому народу!

— Гм… Ольга… Но я не понимаю при чём здесь…, и… мы не публикуем такие большие романы… успокойся пожалуйста… Да и цензура… Формат не тот…

— Смотрите, не пожалейте потом! Локти же будете кусать! Тут же всё очевидно! — горячо сказала зам главреда и сунув первую попавшуюся рукопись в руки Евгений Владимировичу подумала, что, наверное, зря она всё же сегодня на работу вышла. Не лучше ли было бы действительно позвонить в редакцию, наврать «с три короба», что — нибудь, взять двухдневный отгул за свой счёт, а затем… Затем лечь на диван, выпить вина и почитать что — нибудь…

Она резко отвернулась от него и нечего больше не говоря выбежала из кабинета, оставив держащего в руках роман начальника в замешательстве.

— Гм, — задумчиво произнёс тот и прочитал название рукописи: — «Портал в прошлое» …

* * *
Да, у него были дела, были… но поведение его заместителя настолько было нетипичным для неё, что Евгений Владимирович решил прислушаться к её совету и чуть — чуть почитать написанное…

«…

Так — с ага… Отряд под командованием майора держал оборону… Интересно…

…

Открывается портал… Ага значит наши из будущего на помощь идут… Гм… а не плохая идея…

…

Роботы… Ого…

…

Танки… Ух…

…

Отбили несколько вражеских атак… Молодцы!

…

Немцы решили подогнать огромное орудие большой мощности — «Большая Берта»?..Нда… Тяжело ребятам придётся…

…

Неужели не будет подмоги? Нужно подкрепление! Что там эти учёные — то копаются?! Разгильдяи!! К стенке на***! Из — за них солдаты, понимаешь, гибнут, а они с*** тыловые…»

— Евгений Владимирович? К Вам можно? — произнёс чей — то голос, который и вывел редактора из боя.

Хозяин кабинета, только что подававший пулемётную ленту бойцу, посмотрел по сторонам, пытаясь понять, где он находится, несколько раз моргнул глазами глядя на наполовину протиснувшуюся в кабинет секретаршу Зиночку, затем выдохнул и недоверчиво негромко спросил:

— Где немцы?

— Эээ, — ответила Зиночка и добавила: — Евгений Владимирович. Вас ожидает бухгалтер.

— Кто? Какой ещё бухгалтер?..

— Наш бухгалтер — Раиса Марковна. Она в приёмной.

— И что? — раздражённо спросил хозяин кабинета и заглянув под стол открыл ящик, после чего покапался в нём и вытащив оттуда перочинный нож повторил вопрос: — И что?

— У неё дело! Ей что — то срочно нужно! — широко распахнув глаза на главреда пролепетала секретутка.

— Срочно? — с прищуром во взгляде спросил хозяин кабинета поигрывая лезвием, а затем, ещё раз посмотрев по сторонам и окончательно придя в себя неожиданно закричал: — У неё дело?! А я, что, тут в бирюльки играю! Там наступление готовится! Немцы уже рядом! Я делом занят! Вы что не видите! Ослепла совсем?! Почему ты заходишь без стука!?!

— Я стучала…

— Замолчи не медленно! Ишь ты, взяла привычку пререкаться с начальством! Скажи всем, что меня нет! Я на фронте! Скажи им, что я сегодня занят и приёма не будет! Пусть по всем вопросам обращаются к моему заму — Ольги Ивановне, благо она сегодня вышла на работу. А я занят! У меня бой! Там и так каждый солдат на счету, а ты тут со своей Марковной лезешь!.. Скажи я ранен! Я заболел в конце концов! Всё ясно? Иди! — немного успокоившись сказал Евгений Владимирович и глотнув холодного чая пододвинул рукопись к себе поближе.

«…

… Ранены… Много убитых… Роботы искорёжены… Оёёёёй…

…

И опять открывается портал…

…

Какое же напряжение! Ай да сюжет… И как только автору удаться так подробно, в деталях, настолько реалистично передать момент… Просто диву даёшься…

…

… Патрон… ещё патрон…

….»

Когда же Главный редактор дочитал до строчки: «Не волнуйся! С товарищем майором Леонидом Ильичом всё будет нормально,» то резко переместился к себе в кабинет и поднял голову вверх посмотрев на висящий на стене портрет генерального секретаря, после чего его горло запершило, и он закашлялся.

— Ну ни х** себе! — прошептал он через минуту, отойдя от кашля и выпив чая, а затем вновь посмотрел на рукопись.

«Ай да писатель… Ай да су… — подумал он и прикрыл глаза. — И как теперь такое можно не напечатать?.. Конечно сейчас не 37—й год и к стенке сразу не поставят, но тем не менее… С работы можно вылететь… Такая нерешительность может плохо аукнуться. Спросят: что ж ты мол, дорогой товарищ, не разглядел инициативу масс? А если разглядел, то почему сразу не отреагировал? Почему не напечатал?.. Команды ждал?.. А почему ты чьей — то команды ждёшь? Ты же поставлен главным редактором не просто так, ты же руководитель, так почему не руководишь? Не умеешь? Ну тогда мы зададим тебе ещё один вопрос: а на своём ли ты месте дорогой товарищ раз не смог разглядеть такое очевидное? — закуривая очередную сигарету лихорадочно размышлял Саламатин. — По всей видимости это проверка. Поверка на лояльность… Но зачем? Почему? Разве он, где — то допустил ошибку? Вроде бы нет? Тогда что? Реакция на кляузы завистников? Может Золотова под него копает? Может быть она хочет на его место влезть?.. Не доросла она ещё! Да и не пустят её, она же только в начале карьеры… Значит не она, тогда кто? Может кто — то из ЦК?.. Что там было на последнем совещании то… Говорили о бдительности, о том, что задан вектор на разрядку международной обстановки. А тут, что…»

Он взял ещё одну рукопись и прочитал название:

— «Армагеддон. Мы отправим Вас в ад!» … Гм… И про что это?..

Прочитав краткое содержание, он понял, что всё это неспроста и думает он в правильном русле.

«В преддверии двухсторонней встречи нас с американцами, по всей видимости, наши решили поубавить их воинственный пыл и чуть припугнуть… Мы, мол, за мир, нам чужой земли не надо, но если что, то без проблем отправим вас в ад… Всё ясно, через его журнал, через «Огонёк» решили запустить пропаганду… Типа это неофициальная позиция, а инициатива рабочего класса, инициатива тружеников… Нда… Сейчас не фронт конечно, не сорок первый, но идеологическую войну с капиталистическим Западом никто не отменял… И его журнал оказался на острие атаки… С ума сойти! — подумал Евгений Владимирович. Встал с кресла, заложил руки за спину и принялся расхаживать по кабинету взад — вперёд, нервно дымя сигаретой. — Сомнений нет, это попытка сказать американцам решительное нет войне!.. Но почему не предупредили? Почему нельзя было сказать прямо, мол, так и так? Зачем эта игра? — задал себе логичные вопросы главред и даже остановился от тут же вспыхнувшей в голове мысле: — Как это не предупредили? Ты, что же Женя, из ЦК что ль предупреждение ждёшь? Тебе Ольга Золотова же намекала. Да что там намекала, она прямым текстом же сказала!.. Как там было — то?.. «Вы же коммунист! Ну как Вы не понимаете, это же надо нашим людям! Это же надо нашему советскому народу!», а потом ещё: «смотрите не пожалейте!» … Ох… Ох, спасибо тебе Олечка, предупредила, подсказала. Верная моя… А ведь она рисковала, наверняка ей строго настрого запретили говорить о деталях, а она не послушалась и всё равно предупредила… Ох молодец какая! Можно сказать, спасла меня! Век не забуду! Нужно её переводить к себе в замы! Хватит ей быть временным. Завтра же издам приказ, а сейчас нужно почитать, что там за «Армагеддон» такой» и под каким заголовком это лучше будет напечатать….

* * *
Он ещё не знал, что этот роман он прочитает до конца рабочего дня… Не думал он и о том, что, взяв с собой рукопись «Портала» домой, он закончит его перечитать в час ночи, после чего не сможет заснуть и ему «дико» захочется, в отсутствии продолжения, перечитать роман «Армагеддон» … Не подозревал Евгений Владимирович и о том, что лёжа дома на диване он будет поражён размахом этих произведений настолько, что, прихватив с собой недопитую бутылку коньяка на всё плюнет, вызовет такси и помчится средь ночи к себе в редакцию, лишь с одной целью: читать, читать и ещё раз читать.

Глава 38
Перово. Школа.

Концерт.

Съездил на базу, где за час записал музыку для одной «новой» песенки, после чего взял катушку с минусовкой, катушечный магнитофон и вернулся обратно в Перово.

* * *
Перед школьным подъездом, охраняя аппаратуру и следя за порядком стояло три милиционера среди которых был, и мой «крестник» с которым мы так мило бегали по району. Перед блюстителями прядка стояла огромная толпа школьников и толпа эта была «от горизонта до горизонта». По моему мнению народа тут было несколько тысяч, а это значило лишь одно, сюда пришли не только ученики этой и двух близлежащих школ, но и учащаяся других учебных заведений района, а быть может даже и города.

Детишек было не то чтобы много, а очень, очень много. Кто — то стоял, кто — то сидел на лестнице и заборе, кто — то висел на деревьях, а кто — то умудрился залезть на козырёк подъезда и свисал головой вниз разглядывая как местный «диджей» настраивает аппаратуру, тыкая провода во всевозможные разъёмы.

Толпа улюлюкала, смеялась, шутила и орала, передовая праздничное настроение друг другу.

Из — за близости беспокойной толпы, а также всеобщего возбуждения, творившегося вокруг, монтер мандражировал пытаясь подключить привезённый мной с базы катушечный магнитофон к аппаратуре, но у него что — то не «сросталось» и он морщил нос, плевался и кого — то проклиная ругался «на чём свет стоит».

Для меня было загадкой, что там может не получаться, но я терпеливо ждал в вестибюле школы время, когда этот дёргающийся гражданин справиться с поставленной ему задачей.

Тот же, держа провод трясущимися руки и постоянно оглядываясь по сторонам, чесал затылок пытаясь коммутировать, у него ничего не получалось, и он вновь начинал чесаться.

«С бодуна, он что ль? Или просто дебил?» — размышлял я, глядя через стекло за потугами мужичка. Для меня было загадкой, почему он там так долго возиться, ибо я не понимал, что там можно так долго подключать, ведь в советском магнитофоне было, грубо говоря, всего два разъёма: вход и выход.

В конце концов, мне это надоело и я, плюнув на конспирацию, одел кепку и пошёл помогать горемыке, понимая, что время дорого, а этот забулдыга тут может провозиться ещё не один час.

Как я и ожидал, «недодиджей», погнул все контакты внутри разъёма и теперь трясущимися руками неуверенно держа отвёртку пытался эти самые контакты выпрямить.

Отодвинув гражданина, я достал из сумки запасные провода, и быстро всё подключил, а нерадивый электрик — монтёр был послан «в ту степь», после чего был поставлен к управлению магнитофоном, то есть ответственный пост по нажиманию на кнопку «воспроизведение».

Проверив аппаратуру и сказав в микрофон: — Раз… Раз… Раз, два, три…, — позвал директрису и предоставил слово ей, а сам вернулся в место постоянной дислокации — в школьный вестибюль.

Местная главная начальница не стала затягивать и произнесла небольшую десятиминутную приветственную речь, в которой, не мудрствуя лукаво, похвалила всех, начиная от партии и правительства и заканчивая обычными первоклашками, естественно не забыв похвалить и учителей. Вступление своё, она закончила такими словами:

— И вот сейчас, в рамках обмена школьной самодеятельности между школами нашего прекрасного города, у нас выступит ученик девятого класса — Саша Александров.

Монтёр не дремал, поэтому среагировал мгновенно, нажал фонограмму и из колонок зазвучала музыка.

— ООооо! АааааАа! — взревели трибуны и на парапет школьного подъезда вновь вышел великий и ужасный я.

1) Дабы особо не заморачиваться и не множить сущности, начал я с белых роз.

https://www.youtube.com/watch?v=8jXmoQDx5yQ

Как и предполагалось, песня эта уже была всем хорошо известна поэтому со мной её пели практически все.

2) После этого «поп хита», мы спели не менее «сурьёзную» вещ — «Седая ночь»… https://www.youtube.com/watch?v=ze4Xh — bGLDE

3) … Затем перешли к лирике — «Ну вот и всё», где тот кто хотел поплакать, поплакал… https://www.youtube.com/watch?v=Kh02LvUPO9g

4) … Далее, не корректно поменяв стиль я запел про пепел… https://www.youtube.com/watch?v=OEdEK9sQKWc

5) … Следующей композицией по списку шла песня про городской автотранспорт — «Зеленоглазое такси»… https://www.youtube.com/watch?v=Bi1zokkdTe4

6) … Ну, а предпоследней песней был гимн о столице нашей Родины… https://www.youtube.com/watch?v=QvuQLH4zazk

Завершить концертную программу я решил новым супер хитом написанным «мной» сегодня и приуроченный к спасению дочери главного районного жандарма.

— Ребята. Вчера произошла серьёзная ошибка и недопонимание. Мы с вами обидели прекрасную девочку Лену Соколову. Чтобы возобладала справедливость, и чтобы загладить нашу общую вину я написал песню специально для неё и сейчас хотел бы эту песню подарить ей.

— АаааАаа! — взревели слушатели.

— Лена? Где ты? Выйди пожалуйста к нам! — сказал я в микрофон и зааплодировал, наблюдая как директриса буквально тащит за руку упирающуюся раскрасневшуюся «именинницу».

— Извини нас Леночка за ошибку! Эту песню я посвящаю тебе! Ура! — выкрикнул я и схватил пытавшуюся было удрать десятиклассницу за запястье.

«Диджей» правильно понял момент и врубил магнитофон.

Зазвучала песня «Розовые розы» …

Я подошёл, всё ещё не отпуская жертву, к ошалело вертящему головой милиционеру — маляру Пахомову и прокричал ему на ухо:

— Иди и заводи машину! Я буду через четыре минуты! Будь готов сразу рвануть, ибо скорее всего меня будут преследовать!

Тот в ответ мотнул головой, что — то проорал и придерживая фуражку стал выбираться через танцующую молодежь в сторону стоящего неподалеку милицейского «УАЗика».

Я же подошёл к столу, взял заранее приготовленный букет роз передал его находившейся в шоке «жертве», повернулся к микрофону и запел:

— У Ленки Соколовой день рожденье… Ей уже пятнадцать лет…

https://www.youtube.com/watch?v=D3Sh4NK_Qkk

Песня была простая, легкомысленная и в переделке практически не нуждалась. Фактически, в тексте композиции я заменил лишь несколько слов. Во — первых, строчка «ей сегодня тридцать лет» была заменена на «ей уже пятнадцать лет», а во — вторых оригинальное ФИО «Светка Соколова», я с лёгкой руки, понимая всю ответственность перед мировой музыкальной культурой, заменил на ФИО «Ленка Соколова» и ни одна мышца у меня даже не дрогнула.

Как и ожидалось песенка всем понравилась, и народ стал орать и требовать повторить так, что мне пришлось исполнить её на бис.

В припеве мне подпевала обалдевшей от счастья Светка, то есть Ленка, которая слыша, что иногда я забываюсь и пою «Светке Соколовой» пыталась переорать меня, всячески вставляя своё светлое имя в любой удобный момент, в том числе и там, где петь вообще было не нужно.

По окончании песнопений, под гром аплодисментов и криков «Браво!», я попытался тихо — мирно со всеми попрощаться и «соскочить», но не тут — то было…

Младым меломанам, зачем — то понадобились наши автографы, и толпа с радостными воплями бросилась к нам с радостно лыбящейся «Еленой Счастливой», пытаясь одновременно нас с ней расцеловывать и потрепать.

Я некогда не понимал, какие мысли терзают человека, который расталкивая вокруг себя таких же как он, постоянно что — то крича, как и все во круг, пытается пробраться к той или иной, так называемой «звезде», только лишь для того, чтобы его/её схватить за что — либо, или просто ткнуть рукой…

Мазохизм какой — то.

Думают ли те, кто лезет похлопать по плечам и спине, что от таких вот объятий у человека потом синяки по всему телу?.. Вряд ли, ибо если бы они думали, то спроецировали бы это на себя. Каково это получить от всей толпы не одну сотню тумаков?.. Что было бы с ними, если человек сто к примеру, долбануло бы ему хотя бы по разу, скажем по правому плечу. Понравиться бы?.. Не больно ли это бы было?.. А что, если на следующий день сделать такому горе — фанату тоже самое? Выдержит ли?.. То — то!!

Помня всё это, я бросил напарницу на произвол судьбы и не став долго «рассиживаться» схватил катушку с фонограммой и бегом рванул через вестибюль внутрь здание школы.

Естественно этот демарш, был немедленно замечен и народ невзирая на окрики учителей, директора и милиции, помчался вслед за убегающей знаменитостью, ибо в толпе как всегда, возобладал охотничий инстинкт… А инстинкт преследователя, дело такое… По его закону жертву необходимо не только догнать и схватить, но ещё и обязательно растерзать в клочья, желательно с запредельной жестокостью.

Так как к садомазохизму я относился с прохладой, то «по традиции», чтобы сбросить «хвост» я забежал в школьный класс на втором этаже, открыл окно и выпрыгнул на улицу.

Приземлившись на ноги распрямился и выдохнул, после чего перед тем как побежать в сторону поджидающего меня милицейского автомобиля посмотрел вверх, дабы на прощание помахать преследователям ручкой.

Ошибка моя состояла в том, что я преуменьшил отвагу загонщиков.

Так как этаж был второй, то ученики особо «не парясь» стали выпугивать из окон вслед за мной…

— Мамочки родные… — подумал я растерявшись наблюдая как дети летят вниз и падают друг на друга.

— Б**!! Стоять! Стоять! — заорал я во всю глотку видя, как спрыгнуло уже человек десять! — Стоять! Я возвращаюсь! Я сдаюсь!! Всё! Некуда не убегаю! Не прыгать! Идите ко входу! Кто спрыгнет с тем дружить не буду! Кто спрыгнет тот чмо!! Идите ко входу! Я сейчас туда подойду! Обещаю! Не прыгать сказал! Всё! Иду уже! Ну — ка слезли все с подоконника! Рыжий! Рыжий мля! Не зли меня я псих! Слезь скотина немедленно! Всё! Все закройте окна и марш ко входу! Все закрыли окна я сказал, а тебя рыжий это особо касается!!

Прокричав всё это, я подбежал к уже спрыгнувшим мальчишкам.

К моему и всеобщему счастью с газона поднялись все и никто особо сильно не пострадал. Лишь двое мальчишек получили ссадины на лице и ещё один хромал и держался за ногу.

Я осмотрел его ногу, и, по моему мнению, перелома, либо сильного вывиха не обнаружил. Тот нормально наступал на повреждённую ногу и рассматривая меня улыбался.

Я ему приказал идти с нами, а затем двигать в мед кабинет. Тот в согласии мотнул головой и сказал, что у него уже ничего не болит, в подтверждении чего, потопал на месте.

— Слава Богу! — выдохнул я и посмотрев в голубое небо перекрестился сопровождаемый удивлёнными и ошарашенными взглядами отчаянных пионеров — самоубийц.

* * *
«Ух, как же хорошо, что я, не сделал то, что сделал вчера, а именно не побежал на третий этаж. И как же хорошо, что, когда спрыгнул, сразу же посмотрел наверх. Вот бы сейчас тут было бы месиво… Дети — дети… Ух… Аж мороз похоже, как представлю, чтобы могло тут быть… Как же хорошо, что никто не пострадал,» — думал я ведомый, окруживший меня толпой фанатов, в сторону входа в школу.

Видя, что жертве убежать не удалось, её поймали и возвращают на место, народ, начавший было расходиться вновь вернулся на свои места и стал шумно ожидать продолжения «банкета», скандируя и хлопая.

«Ну и как мне теперь отсюда выбраться? Подписывать всем автографы? Так это я до завтрашнего утра не управлюсь, а дел на сегодня намечено много… К тому же, завтра у нас встреча с генералом, поэтому сегодня нужно обязательно записать все «военные» песни на плёнку, для демонстрации. Вдруг ему понравится? Может чего из этого вектора и получиться тогда сможет. К примеру концерт в театре Советской армии, ну или что — то подобное… А это значит, что нужно думать, как отсюда побыстрее «свалить по тихому» на студию… Магнитофон конечно неплохо было бы ещё забрать, но хрен с ним. Не потеряется. Наверняка администрация сохранит, так, что об этом можно особо и не думать. Потом заберу. Из Армении приедем и заберу. Сейчас же нужно прикинуть, как же мне свалить?» — лихорадочно размышлял великий комбинатор и в это момент невдалеке справа раздался мощный автомобильный сигнал, после чего замелькали синие огни, завыла милицейская сирена и тут же заговорили в мегафон:

— Александр Александров! Немедленно подойдите к милицейской машине! Немедленно! Нам срочно пора на выезд! Граждане! Пропустите Александрова! Срочно! Выезд! Расступись!

Толпа застыла в удивлении, и я не замедлил воспользоваться ситуацией.

Быстро извинился перед собравшимися, попрощался и расталкивая народ локтями ломанулся к спасительному автомобилю.

Никогда ещё в своей жизни я не хотел так сильно оказаться в милицейском «козёльчике».

* * *
— Спасибо Денис. Выручил, — сказал я милиционеру, сидящему на водительском месте.

— Да не за что. Слушай, ты же говорил, что с другой стороны школы, через окно вылезешь. Не получилось?

— Да получилось… только немного не то… — с сожалением констатировал я и рассказал о прыжках…

— Ничего себе, — удивился Пахомов, поворачивая к железнодорожной станции. — Они, что с ума что ли все посходили?

— Не знаю. Вполне вероятно, — ответил я и поинтересовался: — Ну а ты как? Тебе концерт устроенный западными спец службами самому — то понравился?

— Да ну тебя, — отмахнулся тот припарковавшаясь неподалёку от автобусной остановки.

— Да ладно ты… Шучу. Серьёзно. Как тебе концерт?

— Не знаю даже, что и сказать. Ребята все словно обезумели! Ты видел, там некоторые девочки от твоих песен плакали! Я просто растерялся даже… А потом, когда они в первый раз стали скандировать и все полезли… Признаюсь, я не знал, что с этим и делать… Они словно обезумили… Если честно, то я боялся, что до тебя доберутся и помнут… Уж больно школьники разошлись, не на шутку… Неужели это всё из — за музыки? — глядя на меня спросил милиционер.

— А то, — весело ответил я, открывая дверь «козёльчика» и пообещал: — Толи ещё будет. Пока, — сказал я и пошёл на электричку, дабы на ней доехать до Казанского вокзала, оставив сидящего в задумчивости Пахомова в одиночестве.

Перово. Отделение милиции.

— Ну как? Проводил певца?

— Так точно товарищ полковник, — отрапортовал Денис стоя пред вышестоящим начальством.

— Знаю, знаю. Мне уже доложили, что ты его с сиренами провожал…

— Да там такое началось… — попытался объяснить милиционер свой поступок, но был перебит.

— Знаю. С поставленной задачей ты справился. Молодец. Садись.

— Товарищ полковник. Разрешите поинтересоваться?

— Говори.

— Как ваша дочь? Вы не узнавали?

— Звонил. Узнавал. Всё хорошо. С дочкой всё хорошо. Они вместе с женой на седьмом небе от счастья. Домой понабежала куча соседей и подруг, все обмениваются впечатлении о концерте, все рады, все счастливы. Так, что всё хорошо, что хорошо кончается… Нда… И именно по этому поводу я тебя к себе и вызвал…

Пахомов превратился в слух, а Соколов спросил:

— Слушай. А как тебе этот певец — то? Понравилось, как поёт.

— Вы знаете, я если честно был шокирован такой реакцией публики, поэтому в текст песен особо сильно не вслушивался. Некогда было. Там словно все обезумели… А так, вроде нормальный парень. Мы с ним в машине поговорили… Весёлый… Его песни школьникам очень понравились.

— Вот то — то и оно, что весёлый… То — то и оно, что понравились… А ему сколько лет — то всего? Весельчаку этому… Пятнадцать? И уже всем нравится его песенки? Тебе не кажется это странным?

— Ну… Может талант…

— Может, может… — задумчиво произнёс начальник, после чего резко выкрикнул, — но может и нет! — перегнулся через стол и доверительно тоном произнёс: — Слушай, Денис, а ты не хотел бы с ним подружиться?

— Зачем? — удивился тот.

— Да, мутный этот Саша какой — то… Хитрожопый через чур!.. — вновь взяв резкий тонсказал полковник и встал с кресла. Видя, как подчинённый тоже собрался встать со своего места приказал тому сидеть и продолжил: — Мне тут доложили, что именно этот Васин мутил народ во дворе нашего дома… Понимаешь? Понял куда я клоню?

— Куда?

— Да благодаря этой с*** мою девочку травили! Благодаря этому Васину мне весь подъезд облевали и разгромили! Это он тварь настроил толпу против моей семьи! Понял?!

— Не может быть, — прошептал Денис вспоминая того порядочного юношу.

— Может! И свидетели есть! Которые показали, что именно он настраивал школьников против меня…

— Эээ…

— Понял, как он хитро всё сделал, с***?! Через дочь выкрутился падла…

— И что же теперь делать…

— Понимаешь. Он живёт в другом районе и тут скорее всего пока появляться не будет. Вот я и подумал… Почему бы тебе не подружиться с ним? Войти к нему в доверие и всё разузнать?.. Узнать кто он, с кем дружит, с кем воюет, где записи эти делает, сколько их, как деньги с лотереи тратит? Может играет в карты или ещё в какие — нибудь азартные игры? В общем узнать всю подноготную… Говоришь там дети из — за него из окон попадали? Никто не пострадал? Жаль… В смысле хорошо, но надо бы точно узнать, есть пострадавшие или нет?.. Ты же хотел быть оперативным работником? Так вот тебе шанс. Вот тебе индивидуальное задание. Справишься, отправим тебя учиться и пойдёшь на повышение! Согласен?

— А что будет с Сашей? — задал риторический вопрос будущий шпион, уже заранее зная ответ.

— П**** будет Саше!! Я не позволю какому — то щенку издеваться над моей семьёй! Я его закрою нах** с***! Найду за что и закрою надолго! Ему скоро шестнадцать?! Вот и хорошо! Семнадцатилетние встретит в тюрьме! Поедет сволочь на зону, как миленький! — нервно прокричал полковник, сжал руку в кулак и с силой ударил по столу, от чего стоящая на нём лампа подпрыгнула, а стоящий на столе чай расплескался. Соколов выдохнув через зубы и зло глядя на Пахомова ласковым голосом спросил:

— Ну так что?.. Ты согласен?!

* * *
Вечер. Студия.

На базу я приехал в четыре вечера и сразу же приступил к доработке и записи военных песен, которые завтра собирался продемонстрировать таинственному генералу.

К шести вечера стали подтягиваться остальные члены коллектива и по мере сил, после небольшого введения в курс дела, присоединялись ко мне и помогали кто чем.

— Саш, а я вот я не понимаю, зачем ты записываешь эти песни, если ещё не обработали предвидящие? — задал ожидаемый вопрос Кеша, обернувшись к ребятам как бы ища их поддержки.

— Иннокентий, как я уже не раз говорил, те композиции, которые мы записывали раньше и которые сейчас находятся в обработке на студии «Мелодия», записаны в стиле попса и для министерства обороны вряд ли будут представлять какой — либо интерес. Другое дело песни про войну, про танки, про флот, — пояснил я «вечной занозе в одном месте». — Понимаешь?

— Я — то понимаю… — ухмыльнувшись тот в ответ. — Я вот не понимаю зачем мы всё это пишем, да пишем, а толка нет никакого?! Ты нас постоянно завтракам кормишь, а результата нет! Зря только время теряем!..

— Что за завтраки? Кого тут кормят? — раздался голос из двери, когда я было уже собрался ответить баламуту.

Обернувшись увидел лыбящегося во весь рот Армена.

Тот поздоровался со всеми и задал ожидаемый вопрос:

— Все паспорта привезли? Тогда сдаём граждане документы мне сюда.

Народ стал «шарить» по своим карманам доставая паспорта, я же протянул Армену свой «аусвайс» — свидетельство о рождении. Тот хмыкнул и взяв документ поинтересовался, как у нас дела.

Получив заверение, что «всё в ажуре», напомнил ребятам о послезавтрашней поездке и времени встречи: в аэропорту мы должны быть в восемь тридцать пятнадцатого числа. Затем он со всеми попрощался и уехал, ну а Кеша вернулся к прерванному разговору:

— Так, что с записями?

— Кеша, я уже говорил, та плёнка с записью обрабатывается и доделана будет ориентировочно через неделю. Так, что как прилетим из Армении, я съезжу и заберу плёнку — без проблем. А по поводу этих песен, я завтра с одним генералом встречаюсь, вот хочу ему эту запись включить. Я думаю ему должно понравиться. Может чего из этого и выйдет.

— А что за генерал? Жуков? — спросил любознательный Дмитрий.

— Эээ… вообще — то, если мне не изменяет память, то Жуков маршал, а не генерал, — напомнил я собравшимся. — А вот с каким генералом я завтра встречаться буду, я если честно, не знаю. Встречусь расскажу.

— Ха… Не знает он, — усмехнулся баламут. — Понятно почему? — обратился он к коллективу. — Непонятно? Тогда я объясню…. Всё очень просто… Брешет всё Васин и никакого генерала нет и в помине! Вот и всех делов то!

— Почему — й — то он врёт? — заступилась за меня Юля вопросительно и недружелюбно глядя на басиста.

— А потому, что врёт! — категорически заявил Иннокентий и добавил: — Не знаю я, почему он врёт! Не могу знать!.. Чую, что врёт, вот и всё!

— И вовсе нет! Саша честный мальчик! И он нам бы никогда не соврал! — вновь «вписалась» за меня принцесса таким голосом, что всем сразу же стало ясно о том, что она будет за «честного мальчика» стоять до конца.

— Подождите ребята… Не ссорьтесь. Вру так вру, какая разница? Пусть будет ещё одна запись, тем более я её практически всю записал сам, так, что никто в обиде быть не может, — примирительно, дабы не создавать ненужное напряжение, сказал я.

— Ага. Не может… Пока ты здесь экспериментируешь, то мы не репетируем, а скоро у нас концерт. Осталось две недели всего, — псевдо логично парировал мои объяснения Кеша и посмотрел на Антона.

— Да ладно ты… Прям он всё репетиционное время как будто бы истратил. И вообще, насколько я понимаю, он для нас всех старается, не так ли Саша? — сказал тот и посмотрев в мою сторону продолжил: — Так, что хватит дискутировать! Всё записали уже, поэтому время есть. Сейчас сколько? Половина восьмого? Вот, ещё полтора часа есть… Два раза программу прогнать успеем. Поэтому не бурчи, а лучше иди настраивай бас гитару.

Ребята согласно закивали, и Антон у меня уточнил: — Саша ты всё? Всё записал, что хотел?

— Ну да, — подтвердил я. — Сейчас, только с катушки на кассету перекину и всё.

— Отлично! — сказал он и скомандовал: — Ребята, по местам! Все подходим к своим инструментам и подстраиваемся.

Народ стал разбредаться по местам, а я, подойдя к шкафу открыл дверцы.

На полке кассет не оказалось… Я удивился и стал рыться в валяющимся внизу хламе пологая, что быть может они упали туда. Я точно помнил, что тут лежало около десяти штук, сейчас же их почему — то не было.

Перерыв весь шкаф я понял, что кто — то их «увёл», после чего обратился к коллективу:

— Ребята, не знаете где кассеты? Они вроде в шкафу лежали? Может кто пережил куда — нибудь в другое место?

— Я не брал, я не видел, я не знаю, — раздались ожидаемые голоса сотрудников, и я задал следующий вопрос: — А может быть тогда у кого — нибудь есть с собой какая — нибудь другая кассета? Любая. Даже с записью подойдёт. Я завтра отдам?

Ни у кого кассет с собой не оказалось.

— Писец, — прокомментировал я, ещё раз осматривая полки шкафа и размышляя о том, что по всей видимости перед встречей придётся заехать завтра сюда. — Это во сколько же мне вставать нужно будет завтра, что б успеть всё переписать и очутиться на Академической в девять часов утра?»

— Саш. А может ты на катушку перепишешь? — вывел меня из размышлений подошедший Сева.

— Блин… Как? Песни записаны на разные катушки, а катушечник — то один.

— А второй где? Мы же два покупали? — удивлённо оглядываясь по сторонам в поисках пропажи второго магнитофона сказал друг.

— Два, — согласился я с ним и со вздохом сожаления пояснил: — Я блин его в школе оставил! Сегодня, после концерта… Там фанаты блин мешали забрать его…Не смог бы я тогда от туда ретироваться…

— Какого концерта? Какие фанаты? — не понял Савелий.

— Да, сегодня днём я в одно школе концерт «забацал» … Не заморачивайся. Я тебе потом всё объясню, — сказал я пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

— Вот блин… А чего меня не позвал? Интересно же…

— Да ладно ты… Лучше скажи, где мне кассету взять?

— Гм… Ну сейчас магазины уже все закрыты, — стал размышлять друг, после чего предложил: — Давай ко мне домой съездим и возьмём магнитофон или кассеты?.. Ну, или к тебе?

— Далеко, — недовольно поморщившись ответил я, но так как другого выхода по всей видимости не было, то согласился с разумным предложением и пошёл на выход.

Сева же извинился перед ребятами, в двух словах объяснил неприятную ситуацию и двинулся следом за мной.

* * *
— Ну вы чего, всё? Уходите? — окликнул нас вахтёр, когда мы уже были в дверях.

— Да нет, мы на часик отъедем, по делам. Скоро вернёмся, — сказал Сева и в этот миг на меня сошло озарение — я вспомнил о спрятанной в стене каморки сторожа кассете.

— Стой Сева. Я сейчас, — сказал я напарнику и направился к вахтёру.

Предложение бухануть прямо сейчас, было сторожем принято на ура и он, видя, что до закрытия магазина осталось пятнадцать минут, получив от меня тринадцать рублей на «магарыч» и закусь, рванул в сторону продуктового.

Я же, не теряя время зашёл к нему в кабинет, под удивлённым взглядом Савелия оторвал от стены лист оргалита и достал заветную кассету с записями моих недавних экспериментов.

— Откуда, это там? — ошеломлённо показывая на оторванный лист спросил клавишник.

— Да, было дело… Как — то при пьянке туда случайно провалилась, а достать я забыл, — соврал я. — Хорошо, что сейчас вспомнил. Зато ехать теперь никуда не нужно.

— Какой пьянки? — не понял клавишник.

— Неважно. Главное теперь есть куда записать и это как говорят у нас во «Франции» — «зер гуд».

— А что на ней записано?

— Да так, эксперименты попсовые, да песенка про «Дядя Лёню» …

— Про нашего?

— Ну, это как сказать… Но скорее да, чем нет… Дома на чистую кассету всё перезапишу и всё будет путём, — ответил я ничего непонимающему другу и предвидя очередные вопросы скомандовал: — Ты пока, постой пожалуйста на дверях и дождись сторожа, ну а я, чтобы время зря не терять, пошёл в репетиционную.

Глава 39
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

Марш Авиаторов.

 
14 сентября. Утро.

 
Солнце светило прямо в глаза…

— Блин, солнышко, дай поспать, не свети ты так, ещё рано, — прошептал я, поворачиваясь на другой бок.

Земное светило было сегодня категорично и настырно, поэтому даже рассматривая мою просьбу — приказ продолжало своё солнечное дело — освещать мой лик.

«Интересно, сколько сейчас времени, раз солнце уже так поднялось, — подумал я и в тот же миг вспомнил о встрече с потенциальным генералом… В смысле наоборот… не так… но это было совсем неважно.

— Аларм!! Я, походу дела, проспал! — вскрикнул я, вскакивая с кровати и коря себя за разгильдяйство.

Посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут восемь.

— Ё — моё!.. Хорошо хоть ветка метро прямая, — прошептал я и не забывая матюгать нехорошими словами «крайнего», то есть «грёбанный» не прозвеневший, или же прозвеневший слишком тихо, будильник, прыжками устремился в ванную.

* * *
Быстро сделал утренние процедуры, оделся, схватил магнитофон, кассету, положил всё это дело в наплечную сумку, одел ботинки, закрыл квартиру и бегом помчался к метро, совмещая необходимое с полезным.

Пока бежал, думал о двух вещах: Первое это о том, каким образом я вчера умудрился не поставить будильник. Почему забыл? Ну да, вчерашний день выдался тяжёлым… Сначала милиция, затем концерт, потом запись и репетиция. Ясное дело я устал. Помню пришёл, ополоснулся, а вот как добрался до постели практически не помню… Ну хоть в душе не упал и то дело… Ну да ладно… Сейчас интересует другое… Успею ли я за пол часа от метро «ВДНХ» до метро «Академическая», ведь в девять часов посредине платформы меня будет ожидать бойкий старичок.

* * *
Как не удивительно это было, но я не опоздал и ровно в девять был на станции, где Семён Лукич, пожав мне руку и по заведённой с незапамятных времён традиции сказав:

— Здравствуй Васечка, — предложил пройти к лестнице, ведущей на верх, на улицу.

Через двадцать минут мы заходили в одно из зданий комплекса, расположенного по адресу Фрунзенская набережная 22, где располагалось Министерство обороны СССР.

На проходной представились и мой сопровождающий рассказал о цели визита.

Дежурный прапорщик куда — то позвонил и через пять минут за нами спустился товарищ в военной форме. Представившись капитаном Соловьёвым, он попросил Семёна Лукича передать дежурному паспорт и тот переписал данные в журнал посещений. Также, в виду отсутствия документа у меня, мои данные были записаны с моих слов, после чего Соловьёв поинтересовался, что у меня в сумке.

Я открыл поклажу и показал магнитофон. Капитан в задумчивости «угукнул» и поинтересовался, на какой хрен я это притащил в Министерство обороны СССР? Я, переглянувшись с сопровождающем объяснил ситуацию. В ответ Соловьёв «угукнул» ещё раз, взял магнитофон, рассмотрел его повертев в руках, после чего поставил на стол к дежурному и предложил идти с ним, пообещав, что аппарат нам вскоре поднесут в целости и сохранности.

Мы прошли через вестибюль к лифту и поднялись на нём на четвёртый этаж. Там, пройдя немного по казённой красной дорожке коридора зашли в большую приёмную.

— Посидите пока тут. Вас вызовут, — сказал строго сопровождающий и удалился.

Мы присели на стулья, расположенные вдоль стены, и я стал осматривать обстановку вокруг, ибо в этом здании я никогда в той жизни не был и мне было интересно.

Высокие потолки с лепниной, огромная люстра, казённая мебель, огромный дубовый стол не обращающего на нас никакого внимания секретаря — адъютанта.

Большая двустворчатая дверь в кабинет на которой висит табличка надписью: Генерал — полковник. Порхунов Максим Иванович.

«Ну ничего себе дедуля каких генералов знает. Генерал — полковник, это Вам не хухры — мухры,» — с интересом посмотрев на сопровождающего меня старичка подумал я и попытался вспомнить, что это за генерал.

Через пять минут нас пригласили пройти в кабинет…

— Проходите. Присаживайтесь. У меня времени мало, поэтому давайте побыстрее. Я вас слушаю, — произнёс Порхунов, когда мы вошли в его вотчину.

— Товарищ генерал, а вы меня не помните? — неожиданно для всех ни с того ни с сего спросил Семён Лукич.

— Гм… — задумался генерал поочерёден рассматривая нас.

— Первый раз мы с вами встретились под Вильно… Помните… Бомбёжка…

— Гм… Вильно?.. А почему ты говоришь, первый раз?

— Да… Вы к нам с проверкой приезжали, а там огневой налёт и мы с вами в одном бункере прятались…

И Семён Лукич рассказал о тех событиях, а также вспомнил и о чреде случайных встреч генерала Порхунова с лейтенантом Усиком…

— Нда… Вот память у тебя… — восхитился генерал. Встал с кресла, подошёл к ветерану, и они крепко обнялись.

После такого поворота, Порхунов предложил нам пересесть за журнальный столик у окна, а сам заказал чай и «чего — нибудь к нему».

Минут двадцать, они вспоминали о былом, и как мне показалось генерал даже стал, что — то припоминать. Это не могло не радовать, особенно после того как, глотнув горячего чая с лимоном он, дружелюбно посмотрев на меня произнёс:

— Да, Семён! Он действительно похож на Ваню!

— Васю, — поправил генерала мой сопровождающий.

— Почему Вася? Его же Ваня звали?!

— Нет, товарищ генерал. Не Ваня, а Вася. Васятка.

— Какой ещё Васятка?! — поморщился генерал. — Его Ваня звали… Ванюшка.

— Вы забыли, товарищ генерал. Васятка, его звали!..

— Ванюшка! — настаивал на своём Порхунов, и они посмотрел на меня.

Я пожал плечами и спорщики, не найдя в моём лице ничьего союзника возобновился спор с новой силой…

Через пять минут, оппоненты утомились и генерал, посмотрев на раскрасневшегося Семёна Лукича выдохнув спросил:

— Так, что Семён… своего внука хочешь в Суворовское училище устроить? Чтоб по стопам деда пошёл? А ну встань Ванька. Покажись, каков ты?!

Я перевёл охреневший взгляд на сопровождающего, ожидая, что тот прояснит ситуацию, но крепко ошибся…

— В Суворовское?.. — в задумчивости эхом переспросил Семён Лукич, затем глаза его блеснули, и он обрадовавшись выдал: — Можно и в Суворовское! Отличная идея товарищ генерал! Пусть вырастит настоящим человеком!

— Эээ… — сказал потенциальный «настоящий человек» охреневая как «меня без меня женят».

— Конечно опоздали вы немного, но в принципе… — произнёс хозяин кабинета и обратившись ко мне спросил: — Тебе Вань сколько лет?

— Пятнадцать, — автоматически ответил Ваня, а сам лихорадочно стал паниковать: «Во блин… Я не хочу быть военным… Какое нахрен ещё училище?! Что я там не видел — то?!»

— Нда… Пятнадцать, несколько многовато, — обрадовал меня генерал и тут же огорчил, — но я думаю, договорюсь…

— Спасибо Вам товарищ генерал! — вскакивая со стула обрадовался мой сопровождающий и принялся жать генералу руку.

«Ё — моё! Это дело надо немедленно прекращать! Пока меня в армию «не захомутали»!» — категорически решил я прекратить этот фарс и стал прекращать…

В течении нескольких минут, я пояснил «высоким договаривающимся сторонам», что не в какую армию я не собираюсь, что мне скоро шестнадцать и в училище мне ловить нечего, что я уже закончил школу и практически поступил в институт, что, я музыкант и хочу им и остаться!

От предложения стать военным музыкантом я также категорически отказался, после чего напомнил некоторым забывшим товарищам, зачем мы вообще сюда пришли выжидательно «уставившись» на них.

«Забывшие товарищи», к которым относился лишь Семён Лукич, моей речью были удивлены и расстроены, но несмотря на такой «форс — мажор» всё же сумели взять себя в руки и принялись, как могли, рассказывать начальству о цели визита, естественно не забывая описывать мои успехи на музыкальной ниве.

* * *
Минут через пять хозяин кабинета окончательно понял, что ничего не понимает и подойдя к стоящему на рабочем столе селектору, приказал адъютанту принести магнитофон.

* * *
— Песня отличная, но почему такое плохое качество? — по окончании первой песни спросил Максим Иванович.

— Это всё потому, что музыкальной аппаратуры хорошей у меня нет. Практически дома, «на коленке» записывать пришлось, — пояснил я и мы продолжили прослушивание…

* * *
— И что ты эти записи сам придумал? — через пол часа спросил меня генерал.

— Да товарищ генерал. Сам, — отрапортовал я.

— Гм… Отличные песни! Прекрасные! Ты молодец! Не знал, что такие есть… Говоришь сам написал? Не врёшь? Ну, просто нет слов!.. Ай да комсомол! Замечательно! — сказал он и похлопал меня по плечу, после чего посмотрел на улыбающегося Семёна Лукича и добавил: — Так, что вы от меня хотите? Я же вам не студия звукозаписи… Это вам на «Мелодию» надо, или кто там у нас выпуском пластинок занимается…

— Товарищ генерал, Максим Иванович, ну сил нет смотреть, когда этих… всяких… слушаешь!.. Когда поклатые эти поют!.. — горячо начал тот. — Ну они же всё с запада копируют!.. Ну ничего нашего же нет!.. Ну ты же сам видишь, куда наша молодёжь катится… Битлз всё этот проклятый и ещё всякая американская мутата!.. Ну наших песен — то совсем нет!.. Подсоби, пусть выпустят пластинку!.. Ты ж генерал!.. Ты всё можешь!.. Ведь сам же видишь, какие песни хорошие!..

— Гм… — в сомнении произнёс хозяин кабинета и мой сопровождающий сразу же поправился:

— Ну я имею ввиду, что Пьеха, Кристалинская, Кобзон — это всё хорошо, но вот таких вот, военных песен… и что б молодёжь…

— Гм… — ещё раз усомнился в его словах собеседник. — По — моему Семён ты преувеличиваешь… песен о той войне у нас довольно много поётся…

— Много, — согласился тот, — но они все, — он запнулся, — как это сказать — то лучше… — он задумался и через пару секунд сформулировав мысль произнёс: — Не молодёжные они все какие — то!.. Гимны они… А вот таких, простых, молодёжных… очень мало.

— Гм… — произнёс Максим Иванович и обратился ко мне: — А ты, что Вань скажешь?

— Я?.. — сыграв удивление произнёс Ваня, наблюдая как мой сопровождающий уже собрался вновь начать доказывать генералу, что меня зовут Вася, а посему продолжил чуть громче: — Мне кажется, что тут и вы и уважаемый Семён Лукич правы оба, но… дело в том, что, как мы все хорошо знаем, СССР фактически находится в состоянии холодной войны которую навязали нам капиталистические страны.

Генерал хмыкнул, мол, ты кому тут пионер про войну решил рассказать, а я, не обращая на это внимание продолжил:

— Так вот… Одним из элементов этой холодной войны является культура, частью которой без сомнения является, и музыка… Западом нам сейчас навязывается другая музыкальная культура, вместе с которой к нам проникают и их ценности, которые в основной своей массе достаточно вредные для нас… Я подумал, что нужно Советскому человеку? Мирное небо, свой дом, еда, машина, одежда… Всё это в той или иной степени у нас уже есть, и я уверен, что дальше, товаров будет ещё больше… но… Абсолютно понятно, что враг категорически не хочет нашего благополучия и всячески мешает, а посему, запад, внедряя через музыку и фильмы свой образ жизни ведёт агрессивную гибридную войну против нас, насаждая свои ценности… Как известно, запретный плод сладок, поэтому мы и видим на улицах нестриженную молодёжь, мечтающую о джинсах, жвачке и рок — н — роле… В этой связи с этим, я считаю, что в целях противодействия влиянию на нас, необходимо использовать принцип мягкой силы и прибегнуть к хитрости. Как говорится в пословице, не можешь запретить, возглавь… Вот я и решил, попробовать, возглавить меняя и корректируя под нас музыку, ибо, если не мы, то кто? Гибридная война уже идёт…

— Гм… Погоди, погоди, — произнёс генерал подняв бровь. — Как ты сказал? Гибридная война?

— Так точно, товарищ генерал! — отрапортовал докладчик.

— Что это за войну такую ты придумал?

— Ну… Это я её так назвал… — скромно соврал великий стратег и в двух словах пояснил «мною» придуманное теоретическое обоснование сего чуда: — Гибридная война — вид враждебных действий, при котором нападающая сторона не прибегает к классическому военному вторжению, а подавляет своего оппонента, используя сочетание скрытых операций, диверсий и информационной войны. При этом военные действия в мирное время могут вообще не вестись. Также, нападающая сторона осуществляет стратегическую координацию указанных действий, сохраняя при этом возможность правдоподобного отрицания своей вовлечённости в конфликт.

— Гм… — вновь произнёс Максим Иванович и посмотрел на моего сопровождающего, который открыв рот застыл в изумлении с так и недонесённым до места назначения стаканом чая в руке.

Хозяин кабинета перевёл взгляд на стоящие на столе бутерброды и глядя на них тоже «завис».

Наступила тишина в которой был слышен лишь ход больших, в человеческий рост, напольных часов.

Через минуту, генерал «очнулся», откашлялся, встал, прошёлся по кабинету и посмотрев на висящую на стене карту мира негромко произнёс: — Гибридная война говоришь?.. Враги говоришь?.. Битлы поклатые говоришь?.. — он зло ухмыльнулся и скомандовал: — А ну — ка, ещё раз включи запись…

Глава 40
Интерлюдия. Генерал — полковник.

Когда он проводил бывшего лейтенанта с внуком, то вызвал к себе адъютанта и поручил тому немедленно связаться и пригласить «на ковёр» генерал — майора ГРУ Николая Юрьевича Петрова и руководителя «ансамбля песни и пляски Советской армии имени А. В. Александрова», Бориса Александровича Александрова, после чего включил магнитофон и подойдя к карте мира принялся рассуждать о гибридной войне и о юном гении, который так точно сформулировал это невидимое явление.

* * *
Через час прибыл генерал — майор ГРУ Петров, с которым Максим Иванович имел дружеские отношения.

Особо сильно не деликатничая Порхунов поведал сослуживцу о необычной войне, которая давным — давно идёт, а также и о том, что в связи с предстоящим принятием Конституции СССР, которое должно состоятся седьмого октября, неплохо было бы сделать подарок, как Советским людям, так и руководству страны.

Такое неожиданное дело, генерала Петрова искренне удивило, но справедливо пологая, что старшему боевому товарищу, носящему более высокие погоны, виднее, об удивлении своём он ничего не сказал, а глотнув чая лишь поинтересовался, что в связи с этим от него требуется.

Порхунов рассказал весь план предстоящих мероприятий, после чего подводя итог разговору спросил:

— Ну, говори, какую награду хочешь за проведение столь необычной операции?

— Товарищ генерал — полковник, — возмутился генерал — майор, — да разве я за награды служу? Если Родина прикажет… Я человек военный и выполню любой Ваш приказ начальства…

— Ну, я — то тебе не твой непосредственный начальник, — усмехнулся Порхунов нажав перемотку на магнитофоне.

— Начальник! — вскакивая со стула был неумолим Петров. — Старший товарищ! И друг!

— Ну ладно, ладно. Верю, что выполнишь… и это хорошо. Садись, — сказал генерал — полковник и как бы между делом спросил: — Я слышал у тебя сын женился?

— Так точно! Два месяца уже как… — отрапортовал собеседник.

— Это хорошо. У нас дом для нашего ведомства в Отрадном строится, я думаю трёхкомнатная квартира молодожёнам будет в самый раз…

— Эээ… Что?.. — не понял генерал — майор.

— В Отрадном, — повторил генерал — полковник.

— Вот это да… Служу Советскому Союзу! — вскочив с кресла прогорланил ошалевший от таких новостей Петров.

— Да, сядь ты уже… — видя ожидаемую счастливую реакцию товарища сказал хозяин кабинета и продолжил: — Хорошо. С наградой определились, теперь давай обговорим детали секретной операции и определимся, кого к ней будем ещё привлекать.

— Секретной?

— Конечно секретной. Со всех возьмёшь подписки о неразглашении, — пояснил Порхунов, но видя, что ГРУшник недопонял пояснил: — Во — первых, незачем никому знать о «гибридной войне», а во — вторых, пусть это будет сюрприз Министру обороны, да и руководству страны в целом.

— Дмитрий Фёдоровичу?

— Гм… А у тебя, что… другой министр обороны? — усмехнулся Порхунов.

— Никак нет!

— То — то… Так, что пусть будет сюрприз ему — Устинову…

* * *
— Да мой знакомый «комитетчик» за двухкомнатную квартиру сто пластинок запишет… …особиста ещё, наверное, нужно взять… …и… … Ну и Александрова тоже естественно посвятим… а название… Ну пусть будет «Ваня» … — раздавались голоса генералов бурно обсуждающих предстоящую операцию.

* * *
Через десять минут общий план мероприятий был готов. Число будущих посвящённых в секретную миссию выросло на трёх человек, и именно в это же время, по случайному стечению обстоятельств, ещё три квартиры в Отрадном нашли своих хозяев.

Зазвонил селектор. Генерал — полковник снял трубку, и адъютант доложил, что полковник Сорокин прибыл.

— Какой ещё Сорокин? Что ему нужно? — не понял Порхунов.

— Это заместитель Александрова. Александров, сейчас находится на лечении в санатории в Пицунде. Вызвать?

— Не надо. Давай этого Сорокина… — вздохнув произнёс генерал — полковник, сожалея, что он сам полечиться в «бархатный» сезон не может.

— Полковник Сорокин, Вы поступаете в распоряжение генерала Петрова, — выслушав положенное приветствие скомандовал Порхунов. — У Вас будет особо — секретное задание государственной важности, поэтому к нему следует отнестись со всей серьёзностью и выполнить его любой ценой. Вы сами прекрасно знаете какая непростая сейчас обстановка в мире, поэтому от успеха операции зависит очень многое. Вам ясно?

— Так точно! — отрапортовал стоящий по стойке смирно ничего непонимающий полковник.

— Надеюсь на вас, товарищи офицеры! Не подведите!

— Служу Советскому Союзу! — ответили подчинённые.

— Оба, свободны! — скомандовал Максим Иванович и взяв со стола бумаги подумал: «Правильная накачка, хорошая мотивация, прекрасные исполнители, что ещё нужно для достижения положительного результата?.. Интересно будет посмотреть, какой фурор произведёт пластинка со столь замечательными песнями…»

* * *
Начало операции «Ваня».

Неизвестно, что и как делал генерал — майор ГРУ Петров, зам начальника особого отдела полковник Смирнов и друг Петрова, полковник КГБ СССР Горячев, но известно то, что к вечеру руководство фирмы «Мелодия» было обработано и запуганно настолько, что готово было начать выпускать любой самиздат хоть завтра…

* * *
Саша.

Приехал домой, пообедал и решил позвонить потенциальному продюсеру…

— Здравствуйте Яков Моисеевич. Это Вас Саша Васин беспокоит. Узнали?

— Ой, здравствуй Сашенька, — возможно искренне обрадовался мне товарищ Блюмер. — Узнал. Конечно узнал.

— Как у Вас дела? Как Софа? Мне Савелий в общих чертах обрисовал ситуацию…

— Дела… Да, какие дела… Вены резала… Вот представляете Саша какая трагедия… Моя Софочка… Представляете… Первая любовь… Неудачная… Они поссорились… Плачет конечно, но значительно меньше…

— Мне очень жаль, — посочувствовал я и тут же услышал предложение приехать и поговорить с его Софочкой.

Так как я не был ни психиатром, ни психотерапевтом, то от такой чести отказался и дабы соскочить с неудобной темы перевёл разговор и спросил:

— Яков Моисеевич, понимаете ли… Дело в том, что коллектив волнуется и просто требует, чтобы я познакомил Вас с ними. Они хотят знать, что всё это по — настоящему и Вы действительно готовы работать с ансамблем… Или Вы ещё не в форме…

— Да нет… Время собственно прошло вполне достаточно… Я думаю с дочерью, и моя жена теперь справится, — меланхолично произнёс продюсер и неожиданно запылав энтузиазмом спросил: — А когда у Вас репетиция? Я готов подъехать даже сегодня.

— Отлично. — произнёс я, — только сегодня репетиции нет. Я собственно, как раз по этому поводу и звоню… Мы улетаем с ансамблем на съёмки небольшого фильма. Будем дней через пять. Точнее ВИА будет дней через пять, а я там задержусь на пару недель. Так вот, как они приедут, то Вам сразу позвонят, и вы согласуете время. Позвонит либо Савелий, ну его Вы естественно знаете, либо Антон, это лидер группы…

— Жаль, что тебя не будет…

— Ну и что…Ребята материал хорошо знают. Познакомитесь. Расскажите о предстоящих грандиозных планах. Они сыграют. Найдёте общий язык, а там и я подтянусь. Договорились?

— Договорились, — произнёс худрук и мы, пообщавшись ещё пару минут распрощались.

Не успел я повесить трубку, как телефон зазвонил.

«Забыл, что ль он чего сказать?.. Хотя… Слишком быстро звонок прозвенел… Ведь я трубку только — только положить успел и сразу позвонили… Значит наверняка не он… Он просто не успел бы так быстро набрать диск… Тогда кто?.. Уж не опрос ли это, каким интернетом я пользуюсь?» — мгновенно пронеслись мысли в голове и я, сняв трубку громко произнёс:

— База торпедных катеров!..

На том конце провода кто — то «экнул» и задышал…

* * *
Саша: — База торпедных катеров!..

«Люблю так прикалываться.»

Сорокин: — Эээ… …наверное, не туда попал.

«Это я куда позвонил — то?! ВМФ что ль?!»

Саша: — Я пошутил. Извините. Кого Вам нужно?

«Обычная реакция опешившего человека. Ха — ха…»

Сорокин: — Мне… Ивана Александрова. Его можно позвать к телефону?

«Голос у собеседника очень похож на тот, что поёт на плёнке.»

Саша: — Ваню или Васю? А может быть Сашу?

«Как говорится, называй меня как хочешь, только будь со мною рядом…»

Сорокин: — Гм… Не знаю… Мне нужен тот, кто на кассете песни исполняет…

«Странно. Их там чего, трое, что ли? Со своей секретностью сами совсем запутались… Ведь ничего о других Александровых не говорили. Сказали, что певец будет один, что он школьник, наверняка по легенде этот Ваня школьный учитель. Кстати и фамилия у них, тоже Александровы, как и у нашего руководителя… Специально сделали, что бы шпионы не догадались?.. Это всё секретность «тудыть её растудыть» …

Саша: — Ага… ну тогда, наверное, меня нужно позвать. Я там пою. Меня Саша зовут. Разрешите поинтересоваться с кем я разговариваю?

«И кто же это такой осведомлённый?»

Сорокин: — Здравствуйте…

«Поздороваться нужно…»

Саша: — Здравствуйте…

«Поздороваться нужно…»

Сорокин: — Я полковник Сорокин. Заместитель руководителя «Ансамбля Александрова…»

«Или надо было с именем отчеством представиться?»

Саша: — Очень приятно…

«Быстро работают… Вот что значит воинская дисциплина!»

Сорокин: — Так это Вы на кассете все песни поёте?

«Повезло… По всей видимости это и есть вокалист. Голос частично похож на тот, что на плёнке.»

Саша: — Да.

Сорокин: — Один?

Саша: — Да.

Сорокин: — А на записи будете петь один или с братьями?

«Угадал?..»

Саша: — С братьями?.. Да, нет… Один буду.

«О чём это он… Та чехарда с именами и на него что ль передалась?.. Теперь братья какие — то появились… Блин, нужно было сразу всё это дело пресечь… а теперь, по всей видимости хрен чего объяснишь… Ну да ладно, при встрече разберёмся. Не по телефону же этого полковника грузить этим недоразумением…»

Сорокин: — Хорошо. И так… Во сколько Вы завтра сможете подъехать?

«Лучше бы начать часов с восьми…»

Саша: — Почему завтра? Я завтра не могу…

«Ничего себе оперативность… Они, что за три часа всё уладили? Это как? Да и вообще кто разрешит им пластинки со мной выпускать?.. Я же не состою в каких — нибудь союзах композиторов и тому подобных организациях… Обо мне же никто не знает! Я практически никто. Так, что же происходит?.. Неужели им так мои песни зашли?..»

Сорокин: — Эээ… То есть как? Как не могу?! Как это Вы не можете?! У меня приказ! У меня сроки! Необходимо сделать запись любой ценой и как можно скорее!

«Он чего там совсем что ль офанарел?!»

Саша: — Дело в том, что завтра мы улетаем в другую республику.

«Блин!.. Как так — то!.. Почему сейчас? Почему всё в кучу?!»

Сорокин: — Александр, вы же тоже военный человек и должны понимать, что приказ есть приказ.

«Ё**** разведчик! У меня квартира там намечается, а ты тут мозги компостируешь!»

Саша: — Ну приказы, это одно, а дела это другое. Дела — это тоже в какой — то мере приказы.

«Фиг знает… чего делать — то?.. Я же съёмки уже перенести не смогу!»

Сорокин: — Я Вас прекрасно понимаю, но поймите, и Вы меня. У нас просто нет времени! Мы должны немедленно начать работать и перезаписать всю запись, иначе к седьмому октября «Мелодия» просто физически не успеет выпустить пластинки в тираж.

«Он, что не понимает, что мало записать. Он же музыкант. Он не понимает, что пластинки ещё нужно напечатать, а это время…»

Саша: — Эээ… «Мелодия»?

«Во дела…»

Сорокин: — Да. Фирма «Мелодия».

«Этот учитель с Луны что ль свалился?..»

Саша: — Блин. Ну я не могу. Почему так быстро? Почему не согласовали со мной? У меня же запланирована съёмка в Армении…

«Что же делать?.. Как мне быть?..»

Сорокин: — Ну Ваши дела, это ваши дела… Мне про них знать необязательно. Однако наше дело, тоже крайне важное и не терпит никаких промедлений!

«Чего — й — то он разболтался по телефону?.. Наверняка ведь секретность… Интересно, чего они снимать в Армении собрались?.. В принципе, если хорошенько подумать, то угадать их цель в том регионе вполне можно… Рядом с Армянской ССР проходит граница с Ираном… По всей видимости их группа будет производить операцию там… Нда… Вот служба — то… Сегодня здесь, завтра там… Романтика… Разведка… Белая кость…»

Саша: — Нда…

«Плохо дело… Походу пластинки отменяются. Фильм сейчас для меня важнее.»

Сорокин: — Товарищ Саша, я категорически с вами не согласен! Я требую…

Саша: — Подождите требовать!.. У меня идея возникла… Знаете, давайте вот как мы сделаем…

Сорокин: — Я внимание…

Саша: — У вас же есть запись песен? Так вот, вы запишите сами всю музыку, скопировав её так как записано на кассете… Если хотите, добавьте чего — нибудь, на ваше усмотрение, для полноты композиций… Понимаете?.. Только добавления записывайте на отдельную звуковую дорожку, чтобы если что, то их можно было бы перезаписать. Договорились?

«Отличная идея Сашок. Они там музыканты все, поэтому запишут всё в лучшем виде. И мне парится меньше надо будет…»

Сорокин: — А голос?..

«И когда же он вокал писать планирует?»

Саша: — Прилечу на один день, а точнее будет сказать на одну ночь и всё запишем. Я вам позвоню, и Вы мне скажите, когда мне прилетать. Нормально?

«Гемор конечно, летать туда — сюда, но как говорится, искусство требует жертв! Перетопчимся…»

Сорокин: — На запись музыки нам понадобится дня три — четыре. И кстати, у меня был приказ записать Вас, наверное, подразумевалось, что и играть будете Вы…

«В принципе неплохо «учитель» предложил. Мешаться под ногами не будет… Мы всё запишем, он споёт и квартира в кармане…»

Саша: — Товарищ полковник. Давайте не будем подменять понятия. У Вас был приказ записать меня? Уверяю Вас, мы этот приказ обязательно выполним. Но чуть по — своему, ибо смекалкой всегда славились Русские витязи. Договорились? Действуйте!

«Вот тебе вместо полит информации.»

— Есть! — отрапортовал Сорокин и в трубке раздались гудки.

Он перевернул кассету на сторону номер один и удивился наличию на плёнке ещё не слышанных записей…

Песня «Москва» была без сомнения гимном города, а вот услышав песню «Дядя Лёня мы с тобой», Сорокина прошиб пот, во рту пересохло и резко захотелось в туалет…

Ну, а то, что зазвучало после «Дяди Лёни», произвело на полковника такой эффект, который можно было бы сравнить только с эвтаназией…

* * *
— Нда… Ну и песенки. Особенно последние… Ничего не скажешь… Как там генерал говорил — то: гибридная война? И действительно гибридная… Это ж надо такое придумать… Я много музыки слышал за свою жизнь, но такого… Такого точно ни у кого нет, ни на Западе, ни на Востоке… — в размышлениях негромко произнёс полковник Сорокин и в очередной раз за три часа прослушивания пододвинул к себе магнитофон, нажал кнопку воспроизведения, после чего обхватив голову руками стал прислушиваться к элементам гибридной войны.

На дворе была «золотая» осень 1977 года…

Из динамика зазвучала песня Мэвл — «Патамушка»

Глава 41. Эпилог  
Саша.

 
В семь часов вечера я зашёл в обычный подъезд обычной кирпичной девятиэтажке и воспользовавшись лифтом поднялся на пятый этаж.

Позвонил в звонок и стал ждать, пытаясь представить, как в живую выглядят легенды.

Через пол минуты дверь распахнулась, но на пороге, вместо легенд возникла фигура женщины средних лет.

— А легенды где? — ошеломлённо произнёс я, глядя на неё.

— Кто? Легенды? Тебе, что нужно мальчик?

— Здравствуйте, чуть придя в себя поздоровался культурный я. Извините за беспокойство. А позовите пожалуйста Братьев.

— Братьев? А зачем они тебе?

— Нужно. У меня к ним срочное дело.

— Какое дело?

— О нём я хотел бы поведать им…

— Мальчик, они работают. Они заняты. Им нельзя мешать. Скажи, что за дело и я им его передам.

— Вот как, ну ладно. Передайте им пожалуйста, что к ним в гости пришло гомеопатическое мироздание.

— …

(Тут Главный Герой имеет ввиду основную «вишенку на торте» в супер романе «За миллиард лет до конца света», который написали братья Аркадий и Борис Стругацкие. Прим. Автора.)

Конец третьей книги