Бастард 2 - Александр Шавкунов

Annotation

Орландо сидит на толстом ковре, под тканым навесом посреди пустыни. Горячий ветер приносит запахи раскалённого песка и далёкого моря. Парень одет в плотную одежду серого и белых цветов, плечи и спину закрывает толстый плащ, выбеленный солнцем. На голове красуется куфия, белоснежная, с красным узором. Ткань опускается до плеч, защищая шею от палящего солнца. Лицо загорело до бронзового оттенка, отчего голубые глаза кажутся потусторонними, колдовскими.

* * *

Бастард-2

Глава 1

Орландо сидит на толстом ковре, под тканым навесом посреди пустыни. Горячий ветер приносит запахи раскалённого песка и далёкого моря. Парень одет в плотную одежду серого и белых цветов, плечи и спину закрывает толстый плащ, выбеленный солнцем. На голове красуется куфия, белоснежная, с красным узором. Ткань опускается до плеч, защищая шею от палящего солнца. Лицо загорело до бронзового оттенка, отчего голубые глаза кажутся потусторонними, колдовскими.

Откинувшись на множество подушек, держит чашку полную чёрной жидкости, исходящей паром. Собеседник, сарацин преклонных лет, похожий на высохшее дерево, отпивает из такой же. Одет в белые шелка, на пальцах сверкают золотые перстни с драгоценными камнями.

Поодаль расположились верблюды, погонщики и прочий люд. Кто-то поёт, пусть и не слишком умело. Работники расставляют шатры, прерываясь на глоток воды. В отдалении на песке лежат тела укрытые тканью, через которую проступают бурые пятна.

— Угощайся мой друг, — сказал старик на чистом языке франков, — для нашего спасителя лучшая гахва!

— Разумно ли пить горячее в такую жару? — Спросил Орландо, принюхиваясь к пару и поднося кружку ко рту.

— О, поверь, всего пара глотков и тебе станет куда лучше. Вот, утоли голод этим скромным кушаньем. — Старик подвинул блюдо сушеных фиников и жирной пахлавы, всплеснул руками. — Клянусь небом, я никогда не видел, чтобы так ловко обращались с мечом! Разбойники разграбили бы мой караван, а наши кости пожрала пустыня! Аллах свидетель, как прибудем в город, в твою честь устроят праздник! Лучшие повара! Красивые танцовщицы и сладкое вино!

Орландо пригубил гахву, покатал на языке, хмыкнул и сделал глоток. Сказал, улыбаясь из вежливости:

— Благодарю, но не стоит, я слышал магометанам нельзя пить вино.

— Нельзя молиться пьяным. — Поправил старик и выпрямившись процитировал чистым голосом. — «Верующие! не приступайте к молитве, когда вы пьяны так, что не понимаете того, что говорите». Вот… конечно, и просто так пить нежелательно. Тем более в раю всех ожидают реки из вина… Так что не бойся, большого греха не будет.

Горячий ветер раздувает ткань навеса, закидывает песчинки на ковёр, бьёт ими о сандалии парня. Солнце блестит на лаковых ножнах рапиры с ажурной рукоятью.

— На самом деле… — задумчиво протянул Орландо, прикладываясь к чашке. — Отдохнуть, было бы неплохо, да и заодно пообщаться с местными мастерами меча.

Старик вновь всплеснул руками, засмеялся и хлопнул гостя по плечу.

— Хочешь их научить? Хорошо! Но сначала праздник!

***

Рим оправился после ужасного землетрясения, уничтожившего дворец Папы Римского и несколько кварталов. Новый понтифик перебрался в резиденцию попроще, острожную с нуля и с огромной площадью. На последней с полудня собирается толпа, привлечённая глашатаями. Когда солнце пошло на убыль, на балкон вышел новый папа Римский, Урбан. Крепкий, с высоким лбом, переходящим в лысину, и окладистой бородой, посеребрённой временем.

Воздел руки к небу и толпа притихла, внемля каждому слову, повторяемому молодыми священниками стоящими через равные промежутки среди народа.

— Народ франков! Вы пришли из-за Альп, вы избраны Богом и возлюблены им, что показано многими вашими свершениями. Вы выделяетесь из всех других народов по положению земель своих и по вере католической, а также по почитанию святой церкви. К вам обращается речь моя!…

Говорил долго, не сбиваясь и не прерываясь. Плавно подводя к необходимости отвоевать Иерусалим и Гроб Господень. По мере нарастания речи в толпе начало звучать, сначала тихо, но быстро усиливаясь:

— Deus Vult!

Глаза собравшихся горят праведным огнём, кулаки сжимаются словно проклятые безбожники рядом. Завтра они понесут благую весть по городам и деревням, собирая желающих защитить святую землю. Обращение и указания были разосланы феодалам неделю назад. К концу речи толпа скандировала, захлёбываясь гневом:

— Deus Vult! Deus Vult! Deus Vult! Deus Vult!

***

Пламя факела вырывает из темноты гранитные блоки, сложенные друг на друга. Свет скользит по стенам, освещает пустые камеры и влажно блестящий пол. Папа Римский остановился у единственной запертой камеры, вгляделся через полумрак и решётку, на заключённого. Тощий, заросший донельзя и полуголый, он висит на стене, подцепленный за кандалы. Живот прилип к хребту, обрисовывая каждый позвонок. Грудь мерно вздымается несмотря на железный гвоздь, торчащий из левой стороны. Длинный и толстый, с расплющенной молотом шляпкой. Именно им Христа прибивали к кресту.

Пленник поднял голову и взглянул на нежданного гостя, криво ухмыльнулся, просипел:

— О, новый наместник… в этот раз быстро поменялись.

— Гвозденосец. — Сказал Урбан перекрещиваясь. — Для тебя есть работа.

Глава 2

Орландо опустился в плетёное кресло на террасе в тени огромной пальмы. Вытянул ноги и выдохнул, впервые за несколько месяцев не чувствуя себя жареной рыбой. Вместо походной одежды на нём просторный белый халат, и мягкий бриз играет выгоревшими волосами, опускающимися до плеч. Парень взял со столика стакан воды с лимоном, пригубил и улыбнулся. Боль в груди и шрамах полученных во дворце Папы Римского не напоминает о себе больше полугода. А сами события кажутся такими далёкими, что уже почти страшный сон. От которого он, наконец-то, проснулся.

Дом Сабаха Уд-Дина, старика чей караван спас от разбойников, стоит на холме в окружении пальмового сада. Парень вздохнул, перевёл взгляд на виды города и кромку моря, стараясь отвлечься от мрачных мыслей. «Родные» земли за Большой Водой, но там не осталось ничего по-настоящему родного.

Ведьма ушла с сыном в неведомый Мирквид, путь куда никто не знает. Единственная спутница и союзница, Луиджина, осталась в римском приюте, ухаживать за сиротами…

«У меня не было детства, но я могу дать его этим детям». Сказала она, прежде чем скрыться за массивными воротами и оставить Орландо под проливным дождём.

Горячий воздух притупляет застарелую боль, а птичьи трели не дают окунуться в хандру. Мечник глотнул холодной воды, покатал на языке, наслаждаясь привкусом лимона. Проглотив, широко улыбнулся, отмечая для себя, что край песков не так уж плох. По крайней мере на побережье. Однако, придётся отправиться в самое сердце Пустыни.

Орландо вздохнул и начал массировать большим пальцем шрам на предплечье. Перед этим стоит расспросить местных о древних руинах и старых городах, пожраных песками. Где-то там может прятаться Иосиф вместе с Граалем. В конце концов пустыня, где иудеи бродили сорок лет, лучшее место чтобы спрятать что угодно.

Особенно чашу, полную крови Бога.

***

Гвозденосца начали снимать с крючьев, вбитых в стену. Плоть, сросшаяся металлом за столетия, трещит, как раздираемая ткань. Хрустнуло, пленник повалился на стражников, подмял их под себя, как медведь и остался лежать. Папа Римский, Урбан, отступил, поддавшись импульсу страха. Гвозденосец иссох, кожа обтягивает кости подобно гипсу, но ширина плеч и рост внушают животный ужас. В свете факела волосы пленника похожи на чёрную паклю, контрастируют с мраморной кожей до рези в глазах.

Стражники выбрались из-под тела, невнятно ругаясь и крестясь, с трудом подняли. Гвозденосец оперся на плечи, выпрямился и Урбан невольно отступил ещё на два шага. Отродье возвышается на добрых полтора метра над ним, а гвоздь, торчащий из груди больше похож на обломанное копьё. Видно, как сплющенная молотом головка подрагивает в такт биению сердца. По обыкновению римских гвоздей она широкая и толстая, с загнутыми краями. Стержень, должно быть, действительно напоминает наконечник копья.

— Не слишком ли опрометчиво? — Прохрипел Гвозденосец, глядя на Урбана сверху вниз, как на мокрицу. — С чего ты взял, что я стану подчиняться?

— Два гвоздя. — Сказал понтифик, скрещивая руки на груди. — Ты подчинишься, или вырвем твой.

— Думаешь получится? — Фыркнул пленник, стражники понемногу горбятся под его ладонями, лица наливаются кровью. — Аларих не смог, даже Лонгин не смог!

— Прошла тысяча лет, чудовище. Мы нашли способ.

— Вот как… занятно. Думаешь, я подчинюсь из страха?

— Нет, мы хорошо знаем тебя, Терций. Римская церковь предлагает тебе свободу и богатство, роскошь, равных которой ты не знал и в эпоху Рима. Даже когда был правителем!

Гвозденосец молчал, глядя куда-то сквозь человека, будто раздумывая о побеге. Наконец тряхнул головой и в глазах зажглись красные огни.

— Допустим, я согласился. Что тебе нужно взамен?

— Чаша Иосифа, святой Грааль!

Смех Терция разлетелся по каземату и коридорам, отскакивая от стен и превращаясь в гулкий грохот. У входа в подземелье вздрогнули стражники, переглянулись зябко ёжась и на всякий случай отступили. Урбан терпеливо дождался пока Гвозденосец отсмеётся, а тот, мотнул головой, стряхивая набежавшую слезу, сказал:

— Один? Ты хоть представляешь, насколько огромен Восток? Да скорее Страшный Суд начнётся, чем я отыщу старика.

— Ты будешь не один. С тобой двинется вся Европа. — Провозгласил Папа Римский. — Великий Крестовый поход начался и его уже не остановить!

Глава 3

Восточный рынок само воплощение Хаоса. Разномастный, пёстро одетый люд протискивается меж заваленных товаром прилавков. Горланят зазывалы, играют музыканты, тысячи причудливых запахов забивают ноздри. По акведукам на рынке струится хрустальная вода, а воздух прохладен несмотря на полуденное солнце. Орландо прогуливается в праздном любопытстве, одетый в новую походную одежду и пустынные ботинки из верблюжьей кожи. Голова укрыта платком, переходящим в подобие шарфа. Шпагу, висящую с левой стороны бедра, придерживает ладонью. За пояс заткнуто два длинных кинжала, а за голенищем притаился нож.

На него оглядываются, но без привычного удивления. Странных людей на рынке и без того хватает, Орландо выделяется только кошачьей походкой и ростом. Скорее он сам таращится на удивительных, угольно-чёрных путников, или ярко одетых желтолицых.

Местные торгуют совершенно всем. Парень часто останавливается у оружейных лавок, любуясь дивными клинками из овеянной славой дамасской стали или таинственного булата. У особо богатого прилавка запнулся, увидев чёрный боевой топор, лежащий отдельно. Лезвие заточено под острый угол, из обуха торчит изогнутый шип, которым так удобно пробивать округлые шлемы. Сначала решил, что оружие покрашено, но нет, сам метал чёрный.

— О! У вас отличное чутьё, о сын неба!

Орландо вздрогнул и поднял взгляд на торговца, пышно одетого мужчину средних лет с кожей цвета морёного дуба. Тот широко улыбнулся, держась за пояс обеими руками.

— Что? Какой ещё сын неба? Вы меня с кем-то путаете.

— Нет же! Ваши глаза, цвета прокалённого солнцем неба! Но что более важно, это глаза воина! Причём опытного, несмотря на юный возраст!

— Мне двадцать семь. — Пробормотал Орландо, растерянно поскрёб висок через платок.

— Как я и думал, почти мальчишка! Вас заинтересовал этот чудесный топор? Я с удовольствием продал бы его, но увы, боюсь это невозможно.

— Почему это?

В дальнем конце рынка поднялся крик, краем глаза Орландо увидел бегущего через толпу паренька в обносках и мчащуюся следом стражу. Вор юркнул в переулок, увлекая за собой погоню. Толпа за ними затянулась, как ряска.

— Это волшебное оружие. — С горечью пояснил торговец, всплеснул левой рукой, не обращая внимания на переполох. — Его поднять может, только особый человек или пятеро крепких мужчин. Однако, можете полюбоваться, не каждый день встретишь оружие из настоящей чёрной бронзы…

Орландо заворожённо протянул руку, не слыша торговца, коснулся рукояти. Осторожно повёл пальцами, взялся у самого изгиба и… поднял. Продавец охнул и отшатнулся, кровь отхлынула от лица, кожа приобрела землистый оттенок. Парень трижды крутанул кистью, чёрное лезвие с грозным, тяжёлым свистом вспороло воздух. Улыбнулся и вернул топор на место.

— Хорошее оружие, а меч такой же есть?

— Н-нет… чёрная бронза… редкость… — Пролепетал торговец, едва сдерживая дрожь. — Покупайте! Отдам всего за пятьдесят дирхем! Нет, сорок!

Орландо покачал головой, улыбка стала виноватой, как у нашкодившего ребёнка.

— Нет, это оружие не для меня.

— Но вы его подняли! За десять лет никто не смог!

Парень пожал плечами, сказал, отступая в толпу:

— Когда ни будь найдётся подходящий владелец.

***

Слежку заметил не сразу, только когда затылок обожгло ненавидящим взглядом. В спину дохнуло холодом и Орландо свернул к окраине рынка. Пошёл, бросая взгляды на отполированные тазы, громоздящиеся у прилавков. С трудом вычленил из пёстрой толпы двоих скромно одетых франков. Покружив меж торговых рядов и сделав пару покупок, Орландо двинулся к переулку.

Войдя в тень за углом, замедлился вслушиваясь в шум за спиной. Продолжат преследование? Ну конечно… Орландо развернулся боком, кинжал и рука держащая его, скользнула вдоль живот. Нападавший налетел на подставленный кулак, упал и покатился по земле, царапая торчащую из горла рукоять.

Второй отступил на два шага, переводя взгляд с Орландо на умирающего и обратно. Выхватил короткий меч и медленно пошёл в атаку, сверля парня полным ненависти взглядом.

— Ты это серьёзно? — Устало спросил Орландо, касаясь пальцами оставшегося за поясом кинжала.

— Враг Церкви должен умереть! — Прошипел незнакомец, ускоряя шаг.

В переулок залетают отголоски гомона рынка, за дальней площадью с высокой башни заголосил муэдзин. Ставни на втором этаже, захлопнулись. Орландо склонил голову к плечу, поглаживая указательным пальцем навершие рукояти кинжала, сказал задумчиво:

— Значит, ты знаешь кто я такой. Скажи, ты идиот?

Незнакомец издал низкий горловой рёв и набросился, нанося широкий рубящий удар. Пролетел мимо шагнувшего в сторону Орландо, запнулся о собственную ногу и рухнул на землю. Обхватил голову руками, меж пальцев выступила кровь.

Парень неторопливо подошёл к нему, перевернул на спину носком сапога и пинком отбросил меч. Наступил на грудь и вкрадчиво заговорил, глядя в полные ужаса и ненависти глаза:

— А теперь мы побеседуем, как нормальные люди, и возможно, только возможно, я отпущу тебя. Вопрос первый, что ты забыл на востоке? На купца непохож.

— Разведка…

— Вот как, очень занятно. Что разведывал?

— Дороги… оазисы… стоянки местных, укрепления.

— И просто так, наткнулся на меня?

— Да… тебя ищут по всем королевствам, даже на оловянных островах… даже в стране Полумесяца… а посчастливилось нам.

— Довольно спорное утверждение. — Сказал Орландо и перенёс часть веса на ногу.

— Теперь Церковь узнает, где тебя искать!

— Это как же? Твой напарник уже явно не слишком разговорчив, а ты… боюсь уже никому и ничего не доложишь.

Мужчина хрипло засмеялся, насколько это возможно с сапогом давящим на грудь.

— А кто сказал, что нас двое?

Глава 4

Орландо вытер кинжалы об одежду шпиона, оглядел переулок. Спрятал оружие за пояс и пошёл к выходу, насвистывая под нос навязчивую мелодию. Купил с прилавка медовое пирожное с орехами, сел в тени акведука, наблюдая за бурлящим рынком. Поодаль на широком помосте продают рабов. Они стоят двумя шеренгами, а магометане торгуются, скорее наслаждаясь процессом, чем покупкой. Когда раба покупают, надсмотрщик отводи его в сторонку к дюжему мужику. Тот сбивает кандалы и надевает новый ошейник, на котором уже выбито имя владельца. Дальше раба приковывают к столбу в тени, где он дожидается нового господина.

Среди покупателей выделяется группа богато и ярко одетых бородачей в пышных тюрбанах. Они игнорируют красивых девушек, но с яростью торгуются за молодых парней и особенно мальчиков. Орландо озадаченно воззрился на двоих, почти вцепившихся друг другу в глотки за чёрного мальчонку лет семи.

Один раб привлёк внимание, молодой, не больше пятнадцати лет. Загорелый до черноты, но с белыми от солнца волосами и серыми глазами. Широкоплечий, с развитой мускулатурой. Стоит прямо, задрав подбородок. На плечах и спине свежие нарывы от ударов плети. Кандалы ещё и на ногах, а во рту кляп.

Стоит из последних сил, кожа лоснится от пота.

Орландо подошёл к толпе, разглядывая пленника, а перед внутренним взором встала Луиджина. Дождавшись, когда мальчика выведут вперёд, поднял руку. На удивление толстосумы проигнорировали ставку, показательно отвернувшись. Да и других желающих не нашлось. Орландо отсыпал работорговцу семь золотых монет и десять серебряных.

— Хорошая покупка, чужеземец, но тяжкая. — Сказал тот, пересчитывая деньги. — С этим рабом одни проблемы, дикий совсем.

— Откуда он? — Спросил Орландо, без особого интереса.

Работорговец пожал плечами, спрятал деньги в кованный сундучок.

— По виду слав, но ничего не говорит, только ругается. Язык бы вырвал, но товар портить нельзя. Если что, у меня есть знакомый умелец…

— Не надо. — Перебил Орландо. — Сними с него кандалы.

— Ошейник нельзя. — Уведомил работорговец. — Таковы правила, но его можно скрыть воротником.

— Так и сделай.

Парень смотрит на нового владельца исподлобья, играя желваками. Кляп достали, кандалы сбили, а ошейник скрывает высокий ворот. Орландо вручили документ о владении с печатью и подписью. Парень спрятал его в карман и махнул мальчишке.

— Иди за мной.

Раб нехотя подчинился, но взгляд стал острее, словно уже втыкает нож меж лопаток. Так и вышли за город, по дороге Орландо купил два рюкзака, припасы и спальники. Прошли до рощицы и расположились в тени деревьев, сухая земля прогревает через штаны, но Орландо не стал доставать прикупленный коврик. Достал еду и кивнул мальчику.

— Ешь, силы пригодятся.

В этот раз послушался куда охотнее. Ел быстро, как пёс, часто прикладываясь к бурдюку. Орландо наблюдает, подмечая отточенность и скупость движений.

— Как тебя зовут?

— Красияр. — Буркнул мальчик с набитым ртом. — Крас.

— Орландо, будем знакомы. — Мечник посмотрел на небо, на клонящиеся к закату солнце и добавил. — Переночуем здесь. На всякий случай, не пытайся зарезать меня во сне.

— Ладно, — сказал Крас, — зарежу утром.

— Вот и договорились. Утром дойдём до деревни, а там кузнец собьёт с тебя ошейник.

— А дальше что?

Орландо пожал плечами, взял в руки спальник, расстелил под кустом и лёг набок.

— Кто знает, пойдёшь куда хочешь. Меня это не сильно заботит. Ты, кстати, чьих будешь?

— Древлянин. А ты?

— А я так, бродяга без роду и племени.

— Плохо быть тобой. — Констатировал Крас, запихивая в рот горсть сушеных фиников.

— Да, никому не советую.

Вечер провели за вялой беседой, а с последними лучами солнца мальчик уснул, свернувшись калачиком. Орландо долго лежал, глядя на него и раздумывая: зачем выкупил его? Засыпая решил, что просто хотел сделать доброе дело. Пусть и не такого масштаба, как Луиджина, но лучше так, чем вообще никак. Придя к такому выводу накрылся тонким одеялом и закрыл глаза.

***

Проснулся на восходе от чувства опасности. Тайком приподнял веки. Крас стоит над ним, сжимая увесистый камень обеими руками. Пальцы побелели от напряжения, руки мелко трясутся, но взгляд задумчивый. Парень не боится убить, просто прикидывает возможности и последствия. Маленький, хищный зверёныш.

Вот и делай добрые дела, подумал Орландо, сдвигая руку к кинжалу, будто во сне.

Глава 5

Крас поднимает камень, не спуская взгляда с лица Орландо и не замечая руки, тянущейся к кинжалу. Один удар, и всё. Булыжник застыл над головой и медленно пошёл вниз. Мальчик прижал его к груди, отступил и осторожно положил у куста. Постояв немного, отошёл к спальнику, лёг и закутался в одеяло. Орландо выдохнул через нос, сделал вид, что ворочается во сне и всхрапнул для приличия. Перевернулся набок и провалился в сон.

В следующий раз очнулся, когда солнце выкарабкалось из-за горизонта и начало прогревать мир. Сел, потянулся и позёвывая отошёл за деревья. Закончив с рутинной взялся за шпагу и начал привычный ритуал. Клинок немного тяжелее скьявоны, у основания толщиной в палец, трёхгранный. На высоте ладони от эфеса начинается яркий красный сердечник, тянущийся до острия. В лучах утреннего солнца он кажется жидким и навевает дурные воспоминания.

Орландо отрабатывает выпады, движение ног и корпуса, оживляя в памяти образ Гаспара. Закусил губу и раз за разом пробивает воображаемого врага. Осознал, что за ним наблюдают, когда, завершив очередной финт, «отвёл клинок» и скользнув по нему, «рассёк горло».

Повернулся и увидел стоящего у дерева Краса. Мальчишка смотрит, глуповато приоткрыв рот, глаза блестят живым интересом.

— А т… вы умелы. — Сказал мальчик, едва не хлопая в ладоши. — Эвона как воздух шинковали!

— Я только учусь. — Сказал Орландо, спрятал шпагу в ножны и пошёл к лагерю.

— Разве? А мне показалось, что очень даже умеете!

— Вся жизнь — учение. Ешь и выходим, пора снимать с тебя эту штуку.

***

Кузнец, гладко выбритый мужчина с коричневой кожей, мало отличим от его дублёного фартука, наотрез отказался снимать рабский ошейник. Впрочем, два золотых кругляша и предъявленный документ переубедили. Крас с готовностью положил шею на наковальню и кузнец принялся выбивать заклёпки. С каждым ударом лицо мальчика бледнеет, а на лбу выступают крупные капли пота.

Орландо, устав наблюдать, отошёл к крупному дому из обветренной глины, с торчащими у крыши балками. Вежливо поздоровался со стариками сидящими за круглым столиком и распивающих кофе за степенной беседой. Старцы смерили взглядом странного франка, говорящего на ломаном местном. Самый древний, обладатель длинной тонкой бороды, указал на свободное место.

— Что ты ищешь в чужом краю, франк? — Спросил он, подвигая к Орландо чашку чёрного напитка.

— То, чего не должно быть под этим солнцем и луной.

— Вот как… не золото? Не славу или женщину? Этот край богат как жёлтым металлом, так и прекрасными женщинами. А султан любит нанимать чужеземцев, особенно тех, кто не говорит на нашем языке.

Орландо пригубил кофе, покатал по языку, прежде чем проглотить и покачал головой.

— Мне неинтересна слава, как и деньги, а женщины… — Парень запнулся, вспомнив Луиджину и безымянную ведьму, — скоротечны.

Старцы одобрительно закивали. Мимо катится телега запряжённая ишаком, животное шагает понурив голову и вяло обмахивается хвостом. Возница насвистывает под нос, глядя в голубое небо. Со стороны пустыни дует горячий ветер, за домами блеют козы и кричат бараны.

— Ты юн, но рассуждаешь как старец. — Сказал старший. — Это одновременно хорошо и ужасно.

— Почему?

— Старость мудра и осмотрительна, но мало делает. Молодость обязана гореть! Рваться к свершениям и перекраивать мир! А ты… ты считай мёртв, как мы.

— Что ж, — сказал Орландо, горько усмехаясь, — можно сказать, что я перегорел.

Со стороны кузни показался Крас. Идёт, потирая шею, а ошейник держит в опущенной руке. Увидев беседующего Орландо, сел в тени чахлого деревца и переключил внимание на девушек, идущих к колодцу. В глазах паренька вспыхнул огонёк, а губы разошлись в улыбке. Девушки засмеялись, а одна улыбнулась в ответ. Мальчик пригладил волосы и направился к ней.

— Так зачем ты ищешь «то чего не должно быть»?

— Чтобы уничтожить. — Сказал Орландо, и впервые в голосе проскользнуло нечто яростное. — Мир принадлежит людям и всё потустороннее только портит им жизнь.

Они беседовали долго. Старцы рассказывали о древних царства пожранных песками, странных оазисах, откуда не возвращаются, а песок усыпан костями, о песчаных демонах и шайтане, притворяющемся умирающим от жажды.

Рассказ прервал Крас, объявившийся в порванной рубахе и со сбитыми кулаками. Под глазом наливается синевой огромный синяк, а нижняя губа разбита. Орландо извинился перед стариками, с максимальной вежливостью попрощался и, взяв мальчишку за плечо, ушёл в сторону.

— Что случилось?

— Да так, у девки оказались очень неприятные братья.

— Крепко они тебя. — Пробормотал Орландо, шагая вдоль домов к выходу из деревни.

— Это ты их не видел! — Воскликнул Крас. — Я их уделал, как Перун черепаху!

— Угу, пошли умываться, да и сырое мясо приложить к глазу надо.

— Зачем?

— Синяк убрать.

— Пущай остаётся! Кровь смывать не буду, это след битвы! Да и я что, девка за лицом следить?!

Орландо тяжело вздохнул. Похоже, потраченное золото было выкинуто в колодец. С таким характером мальчонка долго не протянет.

Глава 6

Гвозденосец наполнил золотой кубок вином, подумал и отхлебнул из бутылки. Шумно выдохнул, утёр губы тыльной стороной ладони и рухнул в кресло. Закинул ноги на стол и потянулся за куском жареного мяса. Со стен на него угрюмо смотрят портреты лопающихся от собственной важности мужей. А с потолка сама дева Мария, шагающая по облакам в окружении ангелов. Огонёк масляного светильника дрожит на ветру и мечущиеся по стенам тени создают иллюзию оживших портретов.

На столе лежит, забрызганная вином и мясным соком книга. Терций за прошедшее время прибавил веса и пышет жизнью. За спиной на огромном ложе спят пять мокрых от пота девушек. Одна свернулась калачиком и всхлипывает через сон. Простыни смяты и пестрят красными пятнами.

Гвоздь в груди едва выделяется на фоне могучих и сухих мышц. Терций изредка проводит пальцем по шляпке и улыбается. Сталь проходит через сердце и вибрирует в такт ударам.

Дверь отворилась и в покои вошёл Папа Римский, одетый в белую сутану с накидкой на плечах. Брезгливо покосился на голых девушек, вздохнул и прошёл к столу.

— Давно не виделись ваше папство! — Прогудел гвозденосец, вскидывая бутылку навстречу. — Должен сказать, вино за последние столетия стало куда лучше. Даже не знаю, как я раньше пил ту бурду, вспомнить мерзко.

— Рад слышать, что тебе нравится. — Сухо ответил Урбан, небрежно бросил на стол перед Терцем скатанный холст. — Взгляни.

Гвозденосец с ленцой развернул, оглядел портрет: курчавые золотые волосы, ниспадающие на плечи, острые скулы, прямой греческий нос и пронзительно голубые глаза. Почесал подбородок мизинцем и взглянул поверх на Папу.

— Симпатичный, но не в моём вкусе. Чернявых люблю.

— Очень важная информация. — Вздохнул Урбан. — Взгляни ещё раз, никого не напоминает?

— Хм… вроде есть что-то, но не пойму. Кто это?

— Орландо Бич Божий. Потомок Алариха и Аттилы.

— Ха… ну подбородок точно от Аттилы, а за что такое громкое прозвище? Он вам под дверью нагадил?

— Почти. Он убил прошлого Папу и Возрождённого Кровью Бога лучшего мечника эпохи, вместе с первым клинком Ватикана, регулярно принимавшего Кровь.

Гвозденосец присвистнул, внимательней вгляделся в глаза портрета. Сказал задумчиво:

— Выходит, даже кровопийца может взбунтоваться? Что-то новенькое…

За спиной одна из девушек заворочалась, закинула ногу на соседку и зарылась лицом в подушку. Папа покачал головой, сказал, садясь напротив древнего чудовища:

— Нет. Он ничего не принимал. Просто зарубил их в открытом бою, одного за другим.

— Серьёзно?! — Воскликнул Терц вскакивая. Выронил холст, глаза полыхают лихорадочным огнём. — Обычный человек убил помазанных и выжил?

— Серьёзней некуда. — Ответил Урбан, глядя на гвозденосца из-под кустистых бровей. — Более того, мы нашли его в Святой Земле, и я считаю, он там не просто так прогуливается. Думаю тебе не стоит разъяснять?

— Даже уговаривать не надо. — Прорычал Терц.

***

Орландо поёжился и обернулся, но никого не увидел. Солнце перевалило зенит и старается стрельнуть в глаза. Сухой ветер обдувает лицо и старается приподнять края платка, закрывающие шею. Они идут по широкой караванной тропе вдоль иссыхающей реки, чьи берега заросли кустарником и чахлыми пальмами. В зарослях шебаршится мелкое зверьё, а над водой порхают мелкие птицы.

Крас постоянно поправляет платок, оттягивает одежду и озирается на верховых, проносящихся мимо. Лицо мальчонки распухло, а запёкшаяся кровь придаёт совсем уж жуткий вид. За пояс заткнул подаренный кинжал и теперь идёт выпятив грудь, да задрав подбородок. Если присмотреться, то на основании шеи видна белая полоса незагорелой кожи.

В какой-то момент свернули с дороги и продолжили идти вдоль берега. Впереди за рекой постепенно из жаркого марева проступают барханы, поросшие колючим кустарником. За ними едва заметные горы с белоснежными вершинами. Воздух у самой земли рябит и будто отражает свет, словно жидкое зеркало.

Орландо идёт, положив левую ладонь на навершие эфеса, в задумчивости скребёт грудь. В один момент остановился и взял мальчика за плечо.

— Стой.

— Что такое?

— Засада.

Прежде, чем Орландо договорил из кустов высыпали четверо бородачей в запылённой одежде с пятнами крови. В руках зло поблескивают ятаганы с пятнами ржавчины. Оскалились и двинулись на путников, поигрывая оружием. Крас дёрнулся, но позади ещё трое.

— Что грязные гяуры забыли в краю Песков? — Прорычал самый рослый бандит.

— Так до песков далековато. — Заметил Орландо.

— О! Так ты умный, по-человечески говоришь, а я-то думал франки только и могут блеять!

Крас схватился за кинжал и разбойники дружно заржали, указывая пальцами. Главарь широко улыбнулся и сказал:

— О, какой, хороший бача-бази выйдет. А ты, путник деньги оставляй и иди дальше, так и быть.

— А если я откажусь? — С искренним любопытством спросил Орландо, склоняя голову к плечу.

Разбойник фыркнул и кивнул на парня, остальные со смешками пошли к Орландо, громко обсуждая, что отрубить первым делом. Когда между ними осталось три шага, парень медленно потянул шпагу из ножен… Крас увидел смазанное движение, покачнулся от толчка в плечо и плюхнулся на зад. Орландо исчез, оставив пыльное облачко и появился перед бандитами. Те заорали, вскидывая ятаганы. Двое рухнули, визжа и прижимая обрубки рук к груди.

Орландо движется так, будто знает, куда будут бить, ускользает в последний миг. Фигура смазывается в горячем воздухе. Клинок сверкает, как молния.

Главарь наотмашь махнул ятаганом, попал в сообщника, но тот умер раньше. Рапира прошила горло. С воплем развернулся и успел увидеть искорку на острие…

Мимо Краса пробежало трое, с гортанным улюлюканьем налетели на Орландо… и захлёбываясь кровью упали на землю. Мальчик судорожно сглотнул, силясь осмыслить произошедшее. Только что их окружило семеро взрослых, матёрых разбойников. Спустя пяток секунд они лежат в дорожной пыли, глядя на мир стекленеющими глазами.

Орландо брезгливо отряхнул рапиру, сорвал с ближайшего мертвеца платок и отошёл в тень. Сел и начал тщательно протирать клинок, глянул на Краса, сказал сипло:

— Ну, чего сидишь? Иди обыскивай, вдруг что найдёшь.

Когда Крас пересилил себя и начал переворачивать первого мертвяка, Орландо утёр кровь с губ. Во рту остался мерзкий солоноватый привкус, а в глубине тела нарастает тупая боль.

Если вам нравится этот роман, прошу, поддержите написание рублём:

СберБанк: 4274 3200 6585 4914 (Александр Шавкунов)

ВТБ: 4893 4703 2857 3727

Тинькофф: 5536 9138 6842 8034

Яндекс. Деньги: 4048 4150 1190 8106

Qiwi-Карта: 4693 9575 5981 6777

PayPal: paypal.me/litblog

Каждый месяц пытаюсь собрать МРОТ на выживание и творчество. Да, я тот человек, который живёт на "минимальный оклад" (зачастую меньше).

Глава 7

Боль нарастает, пересекает грудь пылающим расколом и вколачивает раскалённые гвозди. Орландо закусил губу в надежде заглушить одну боль другой, стало только хуже. Рот заполняет солоноватый привкус с металлическими нотками. Парень подтянул ноги, согнул и положил руки на колени. Затуманенным взором наблюдает, как Крас переходит от тела к телу, одной рукой стискивая кинжал, а другой копошась в одежде разбойников. Мальчик воскликнул, найдя тугой кошель, спрятал в карман и начал стягивать перстни с пальцев.

— Брось. — Сказал Орландо, делая вялый жест. — Незачем маяться с перепродажей.

— Так я для себя!

— А не большеваты будут?

— Ещё выросту.

Орландо ухмыльнулся и отвернулся, пряча гримасу боли. В груди ворочается нарастающий кашель. Совсем как у Серкано… Если подумать, старик периодически харкал кровью, но всё не умирал. Хотя люди с похожими симптомами сгорали за считаные месяцы. Выходит, причина была в другом?

Проблемы Орландо начались после схватки во дворце Папы. Боль приходила и раньше, когда двигался быстрее Серкано, но не задерживалась. Вот только в тот раз он превзошёл все пределы и вот расплата.

— Нужно отвыкать перенапрягаться… — Прошептал парень, утирая кровь платком и зашвыривая в кусты.

— Что? — Спросил Крас, вскинув голову.

— Ничего, — сказал Орландо, — заканчивай и в тень, мальца отдохнём и дальше в путь. А я пока прикорну…

Склонил голову, подумал и лёг, подложив ладонь под ухо. Закрыл глаза, стараясь дышать ровно и глубоко, заталкивая боль вглубь тела…

… Проснулся тяжело, от перестука копыт по сухой земле и тряски плеча. Нехотя разлепил глаза, глянул на Краса и всадников, скачущих со стороны куда они шли. Десяток крепких мужчин в добротных одеждах и белых платках. У каждого к седлу прикреплён лук с тулом и ятаган в лакированных ножнах с золотой окантовкой.

— Прятаться надо! — Зашептал Крас, потянул освободителя за руку в кусты.

Орландо мотнул головой и сел, скрестив ноги, продолжая наблюдать. Всадники затормозили у трупов, один умело управляя поводьями направил коня к путникам.

— Вы кто такие? — Рыкнул он, пытливо оглядывая.

— Да так, бродяги. — Ответил Орландо, зевнул прикрывая рот ладонью. — Ищем лучшей доли, так сказать. Шли себе шли, а тут эти, как выскочат да закричат! А потом бац и поубивали друг дружку.

Всадник поморщился, оглянулся на мертвецов и вперив взгляд в Орландо, сказал:

— Я Насиб, глава стражи города Арьядим и вы, пойдёте с нами.

— А если мы не хотим? — Буркнул Орландо, чувствуя как отступившая было боль накатывает с новой силой.

Часть всадников соскочила на землю, пошла осматривать трупы. Переворачивают пинками, заглядывают в лица, морща лбы и сдвигая брови.

— Это была не просьба. — Рыкнул Насиб. — До выяснения обстоятельств будете под присмотром.

Один из стражников крикнул, перевернув очередного мертвяка.

— Абдула, клянусь небом! Шайтанов сын сдох!

Насиб дёрнулся, на тёмном лице расцвела белая улыбка. Крас озадаченно вскинул брови, поражаясь скорости смены настроения. Орландо начал подниматься, пошатнулся и упал лицом вниз. Мальчик попытался подхватить, но сил не хватило. Конь ржанул и попятился, мотая головой.

***

Сознание возвращается мучительно медленно, пробивается через вязкую дрёму. Нос щекочут причудливые запахи, а уши ловят обрывки разговоров. Орландо лежит на тростниковой койке в глиняном доме. Рядом на табурете сложена верхняя одежда, поодаль за столом сидит Крас, нервно грызущий сухарь с изюмом. Орландо осматривает гладковыбритый старик в куфье, стянутой двойным шерстяным шнуром. В дверях стоит Насиб, руки сложил на груди, а плечом оперся о стену.

Грудь Орландо плавно поднимается и опадает, лицо кривится. Старик поражённо ощупывает мышцы, сухие и плотные, как дерево. Да и сам парень похож на выточенную из цельного ствола статую. Яростное солнце вытопило из-под кожи даже намёки на жир, проступают отдельные волокна мышц и толстые жилы.

— Что с ним? — Спросил Насиб, нервно перебирая пальцами по бицепсам. — Я ран не вижу.

— А их и нет. — Проскрипел старик. — Только шрамы. Вот, посмотри, тут вспороли брюхо, а здесь руку насквозь пробили. Вот и тут, были довольно глубокие раны и вот здесь. Поразительно!

— Что?

— То что он вообще дожил до сейчас. Я знал людей умиравших и от простого удара ножом в плечо. А тут… о Аллах, даже не хочу думать в каких обстоятельствах его могли ранить!

— Что с ним сейчас? — Теряя терпение, спросил Насиб, оттолкнулся и подошёл ближе.

— Не знаю! — Всплеснул руками старик. — Перегрелся, наверное. Вот, давай ему это утром и вечером. Через пару дней придёт в себя или помрёт.

Порывшись в полах халата, извлёк глиняную бутылочку размером с ладонь. Поставил на тумбу рядом с кроватью.

— Ты очень помог. — Вздохнул Насиб.

— Я лечу бедняков! А тут нужен султанский лекарь, не я!

— Султанский лекарь только и умеет, что отравления, да заворот кишок лечить.

— Аргх… я действительно не знаю, что с ним. Могу советовать только покой. Ну и искать доктора получше.

***

Орландо снится сон. Обжигающий песок под ногами, барханы, вздымающиеся по бокам. Солнце давит на плечи, вынуждает склонять голову. Впереди в зыбком мареве рябит знакомый силуэт… песок прочертила красная лента кипящей крови, ещё одна и ещё, пока пустыня не стала похожа на багряный океан. Воздух зазвенел сотнями голосов, а силуэт начал приближаться.

Парень попятился… ноги не слушаются, очертания фигуры оформились в иссохшего мужчину, держащего голову в руках. Серкано, ровно как в день когда умер в первый раз, только улыбается и раскрывает рот беззвучно.

Глава 8

Вечером Орландо вышел из глиняного дома, держась за стену, разбуженный запахами жареного мяса. Боль ушла, оставив слабость и жуткий голод. Во дворе над костром пыхтит котелок, исходит ароматным паром. У огня сидит Крас и Насиб, стражник одет в тканый халат с узором и опоясан широким шелковым поясом. Увидев Орландо, поднялся широко улыбаясь, развёл руками и указал на место у костра.

— Присаживайся, похлёбка почти готова.

— Где мы? — Прохрипел Орландо, взял протянутый мальчиком бурдюк и присосался к горлышку.

— У меня дома, — сказал Насиб, — да, выглядит не очень, но я здесь бываю редко.

Орландо шумно выдохнув убрал бурдюк, утёр губы рукавом и сказал, старательно выговаривая слова, чтобы не ошибиться:

— Спасибо, это в разы лучше чем под открытым небом.

— Это меньшее что я могу сделать, для человека помогшего избавить мир от шайтана в человеческом обличье!

С далёких барханов тянет холодным ветром, он запутывается в волосах Орландо, кидает пряди на лицо. Пламя под котелком трепещет, выбрасывает алые языки и озлобленно хрустит деревом. Мальчишка молча протянул миску полную густой похлёбки с мясом и крупами. Мечник опустился у огня, на местный манер скрестив ноги и ещё раз сказал:

— Спасибо… чувство будто месяц ничего не ел.

— Ты весь день провалялся. — Сказал Крас, шмыгнул носом и добавил. — Что с тобой случилось?

— Да так, старые раны и перегрелся. Ничего страшного.

Похлёбка оказалась на диво вкусной и жирной. Желудок дёргается и хватает каждую ложку, как пёс, на лету. Орландо стоит огромных усилий не зарыться в миску лицом. Крас ест степенно, разве что мизинец не оттопыривает. Насиб наблюдает за гостями едва прикасаясь к еде, а дождавшись когда миска опустеет, спросил:

— У тебя странное сложение, дорогой друг. Очень редко встретишь человека с такими мышцами и сноровкой. Скажи, куда ты идёшь и откуда?

— Да тут мало чего рассказать. — Ответил Орландо, отставляя тарелку и вновь беря бурдюк.

— Но всё же, ночь длинна, а спать совсем не хочется. Уважь моё любопытство, будь добр.

— Я пришёл из земель франков, из Римских предместий, а ищу то чего быть не должно. Зовут меня Орландо. А тело… у меня было сложное детство и юность.

— Рад познакомиться Орландо, сын… кхм…

— Ничей. Хотя раньше меня можно было назвать ди Креспо. Но сейчас нет, ни за что.

— Прости. Как уже говорил, я Насир, глава стражи этого города.

Они степенно беседовали под треск костра, поглядывая на усыпанное алмазами небо. Обсуждая новости и оружие, если в первом Орландо был несведущ, то полностью раскрылся во втором. Чем приятно удивил Насира и вызвал живой интерес у Краса, который активно включился в разговор. Вскоре начальник стражи принёс из дома запечатанный кувшин и две пиалы. На вопросительный взгляд Орландо ответил со смехом:

— Аллах спит.

Город в котором они оказались город только по названию, людей здесь мало. В основном местные обслуживают караваны да выращивают пшеницу, отводя воду из реки к полям. Приезжим очень нравится местный хлеб, ведь что-то свежее и лучше смогут попробовать только после перехода через пустыню. К несчастью, окрестности кишат разбойниками охочими до лёгкой наживы.

Абдула, нарвавшийся на Орландо, был самым диким, сколотившим шайку в сорок голов. Осмеливался нападать и на сам город, правда в последний налёт стража перебила большую часть, но сам вожак с кучкой сообщников, ускользнул.

— К счастью, повстречал тебя! Видит Аллах, простому путнику не посчастливилось бы! — Сказал Насир, сделал глоток и довольно прицокнул.

Крас с самым недовольным видом потягивает чай, косясь на кувшин и тайком вздыхая. Ветер треплет ворот рубахи, играет волосами. Синяки налиты пунцовым и выглядят как накладки, на губах потрескавшаяся корочка крови. Мальчишка похож на отощавшего дворфа красного колпака из детских баек.

— Да, — глухо ответил Орландо, — лучше на меня. Надо в следующий раз быть осторожней, а не то вдруг снова перегреюсь.

Насир разом посерьёзнел, отставил пиалу и наклонился, почти нырнув в костёр.

— Друг мой, тебе нужно к лекарю, очень хорошему лекарю!

— Да где его взять?

— Знаешь, — сказал Насир, качая головой, — эллины бахвалились, что изобрели медицину, может и оно и так, но развили её именно мы!

Вдали сонно закричал ишак, разбуженный грызнёй псов за соседним домом. Особо сильный порыв ветра принёс запахи остывающего песка и лошадей, спящих в конюшне дальше по улице. В доме напротив очень громко выясняют отношения, Орландо никак не может разобрать слов. Судя по интонациям муж ругает жену за холодный чай. Расслышал только фразу «…подобен яду змеи!», остальное смазал ветер.

Крас клюнул носом, протяжно зевнул и лёг у костра, засопел стоило закрыть глаза. Услышав лай псов вздрогнул, но не проснулся, только забормотал что-то на незнакомом Орландо языке.

— Да, ты прав, может посоветуешь к кому обратиться? Я, как ты мог заметить, небольшой знаток здешних мест.

Насир хмыкнул, потёр подбородок, на лбу гармошкой собрались морщины. Спустя миг, улыбаясь ткнул пальцем в небо и шёпотом провозгласил:

— Ахмед-эль-Хазред! Он стар и опытен, к нему едут со всего халифата! Сам халиф почтил посещением и, если верить слухам, остался доволен. Правда, не сильно это ему помогло, умер через год.

Мальчик завозился, перевернулся на другой бок, подставив огню спину. Орландо покосился на него и спросил, стараясь не шуметь:

— Отчего?

— Острое отравление сталью, увы, от кинжала в глотке лекарства не существует.

Орландо промолчал, новый знакомый точно не поверит рассказам о «людях» плевать хотевших даже на сталь пробившую сердце. На краю сознания шелохнулась трусливая мыслишка: а может и самому испить Крови Бога? Что Гаспар, что Серкано были бодры и полны сил несмотря на возраст. Наставник, так и вовсе, восстал из мёртвых. Обозлившись на себя, погнал малодушный порыв прочь, утрамбовывая сапогами в тёмный закуток, из которого оно выползо. Однако мысль не исчезла, но затаилась, как мышь.

— А где живёт этот… Ахмед?

Насир махнул рукой в сторону барханов и сказал:

— За песками, в самом центре халифата, говорят он не любит море и потому старается держаться подальше от большой воды.

— Спасибо, я как раз в пустыню собирался. — Сказал Орландо и замолк, прислушиваясь к истеричным воплям жены, не желающей разогревать чай. Поняв, что не расслышит ни слова, добавил с лёгкой улыбкой. — Знаешь, а мне здесь нравится.

— У меня?

— Вообще в халифате. Тепло, вкусно и народ приветливый. Здесь мне куда легче и спокойней, чем в родных землях.

Глава 9

Горячий ветер несёт острые крупицы песка, способные иссечь незащищённую кожу. Пустыня полнится сухим шорохом и воем бури. Барханы словно бы движутся, подобно оранжевым волнам, обнажая скрытое в их утробе. Орландо замечает высовывающиеся из песка огрызки мраморных колонн, фрагменты статуй и участки мощёной дороги. Стоит повернуться и песок ревниво скрывает их, но обнажает с другой стороны.

Крас идёт сильно наклонившись вперёд, закрывает лицо предплечьями, оставив узкую щёлочку для глаз. Ветер треплет плащ за спиной, пытаясь то ли сорвать, то ли утащить мальчишку. Во взгляде читается упёртость, граничащая с дуростью. Орландо оглядывается на него и бросает взгляды по сторонам ища укрытие. Три дня назад они покинули дом Насиба с полными рюкзаками и запасом воды на три дня пути. Ровно столько нужно чтобы достичь оазиса Алькеш. Где по народной молве отдыхал сам Пророк, в промежутках между покорением оплотов язычества. А может именно там ему явился ангел и провёл по Джаннат аль-Хульд, Садам Вечности.

С запада надвигается самум, красной пеленой застилающий мир от песков до синего неба. Орландо больно и страшно смотреть на него, стихия, это не то с чем можно бороться или убить. С ней бесполезны его умения и таланты. Этого песчаного дьявола не проткнуть рапирой, пусть и сделанной из копья Лонгина.

— Что делать будем? — Крикнул Крас, едва перекрывая встречный ветер, закашлялся и развернулся спиной сгибаясь. — Пфркляфье…

— Нужно искать укрытие!

— Можно залечь меж барханов, там ветер слабее!

— Нас засыплет!

Решение нашлось когда самум почти настиг их, а мир обратился бардовую преисподнюю. Обветренная скала торчащая из песка и покрытая сухим, колючим кустарником, который так любят верблюды. На вершине иссохшее дерево раскинуло мёртвые ветви, высекая из ветра жуткий низкий звук.

Орландо и Крас укрылись за скалой и, проклиная непогоду, начали карабкаться к зеву пещеры. Внутри оказалось почти прохладно и тихо. Видно как у входа тянутся струи песка, гонимые бурей. Мальчик с радостным воплем указал на слабый ключ, струящийся меж камней и окружённый мшистым лишайником. Пока он набирал полупустые бурдюки, Орландо достал карту и сел у входа. Хмуро вгляделся в рисунок с описанием приметных мест по пути к оазису, вздохнул. Ничего из этого они не встречали по пути, и тем более среди них не было этой скалы.

Обернулся на мальца и торопливо спрятал карту во внутренний карман. Не стоит ему знать, что они заблудились. Тем более есть свежая вода и припасы на долгий путь. Парень перевёл взгляд на беснующуюся стихию, меняющую рельеф пустыни, и погрузился в раздумья.

***

Терц сжал шлем рыцаря пятернёй, положив ладони сверху и смяв плюмаж. Дворянин что-то крикнул… скрежетнул сминаемый металл и на грудь гвозденосца плеснуло красным. В зале воцарилась тишина, остальные воины в латных доспехах и белых накидках с красными крестами стоят неподвижно. Всего их двадцать… девятнадцать, полные шлемы скрывают лица, но Терц чувствует страх. Густой и полный недоумения. Обмельчали люди со времён Римской Империи, никакой дисциплины. Ничего, он это исправит.

Отброшенное тело с грохотом покатилось по мраморному полу, оставляя жирный след. Ударилось о стену и застыло грудой металла. Гвозденосец картинно отряхнул ладонь и повернулся к собравшимся. Спросил, широко улыбаясь:

— Ещё есть желающие оспорить моё право командовать? Нет? Хорошо, можем начать…

— Господин, — прошептал ближайший к нему рыцарь, — у вас меч в животе.

Терц озадаченно вскинул бровь, опустил взгляд и воззрился на рукоять торчащую из солнечного сплетения, как на пятно испоганинвшее только выстиранную одежду. Вздохнул, рывком вырвал и отбросил к трупу.

— Спасибо, а то я не заметил, так бы и ходил всё время. Считай что его земли теперь твои, люблю смекалистых.

Рыцарь кивнул и отступил к овальному столу. Гвозденосец почесал затягивающуюся рану и в который раз пожалел, что это благословение не распространяется на одежду. Опустился в кресло, забросил ноги на столешницу и мрачно оглядел усаживающихся воинов Христа.

— Вы лично отобранными Папой Урбаном. Цвет рыцарства, ну, кроме того дурня. У нас с вами особенная цель, самая важная, важнее Крестового Похода и всего остального.

Рыцари молчат, двери в зал приоткрылись и внутрь шмыгнуло трое монахов. Стараясь быть незаметнее взяли труп за руки и ноги, понесли прочь. Ножны свесились с пояса и мерзко скребут по полу. Терц с неудовольствием умолк, провожая служек взглядом и когда дверь за ними закрылась, продолжил.

— Во главе со мной вы будете искать Святой Грааль и некого Орландо ди Креспо.

Среди рыцарей поползли перешёптывания, полный радостного воодушевления. Один выпрямился в кресле и стиснул кулаки. Терц перевёл на него взгляд и спросил:

— Вы чем-то недовольны, южный барон Борсл?

— Нет, сэр. — Прогудел рыцарь. — Просто я встречался с ним, до того как узнал… полное имя.

— Вот как? И что можете сказать об этом Орландо?

— Я не хотел бы встречаться с ним, как враг.

— И не надо. — Сказал Терц, поднимая заляпанную кровью руку, сжал кулак до сочного хруста костяшек и медленно разжал. — Он мой и только мой.

— Как пожелаете… господин. — Ответил Винченцо Борсл, мысленно благодаря Господа, что шлем скрывает лицо.

Глава 10

Орландо уснул, убаюканный бурей, шелестом и свистом песка. Сказалась и усталость, травма выпивает силы по капле, но с каждым днём всё быстрее. Снилась ему Луиджина и светловолосый мальчик с пронзительно синими глазами, совсем как у него. Девушка близко, а ребёнок в отдалении и за спиной маячит тёмная фигура женщины. Орландо сделал к ним шаг, остановился и тяжко вздохнув пошёл в сторону не оглядываясь. Луиджина живёт своей жизнью, а ребёнок… какой смысл его искать? Что Орландо сможет дать ему, как отец? Ничего. Остаётся надеяться, что ведьма не лгала и юный Ролан получит отличное воспитание и заботу. В той же степени, как настоящей заботы не получал сам Орландо.

Пусть у него будет другой отец и настоящее детство.

Образы смазались и сменились на мертвецов с клинками, а затем на огромную чашу, полную крови. Багряной и бурлящей, выплёскивающей через край, как кипяток. Покойники припадают к ней, обрастая плотью, жадно лакают и не могут остановиться. В зыбкой дымке над ними проступают очертания многокрылой твари состоящей из огненных колец и тысяч глаз.

В какой-то момент мертвецы, превратившиеся в Серкано и Гаспара, оторвались от чаши. Схватили Орландо и подтянули к ней, стараясь окунуть лицом в бурлящую кровь…

Парень очнулся от собственного крика и цепких пальцев, впившихся в плечо. Глянул на Краса, бледного в свете полной луны, как снег несмотря на загар. Мальчишка молча указал на подножие скалы. Ветер унёс песок, обнажив руины, изъеденные временем до дыр. Рухнувшие башни и широкие здания с развалившимися куполами. Скала поднимается из мощёной площади, обнесённая высоким бортиком из чёрного гранита. Орландо с холодком осознал, что «скала» просто огромный, причудливый фонтан.

Стоит тягучая тишина и только эхо вопля затухая мечется среди руин. Орландо утёр лицо, помассировал глаза указательным и большим пальцами. В пещеру задувает холодный воздух, Крас кутается в плащ и затравленно выглядывает наружу.

— Долго я спал? — Просипел Орландо.

— Несколько часов…

Мечник ещё раз глянул на оголившиеся руины и пробормотал:

— Видимо, ветер очень уж сильный был.

— Нет, песок сам отхлынул, стоило показаться куполу вон той башни. — Пояснил Крас.

Голос мальчишки дрожит от страха и холода. Одной рукой крестится, а другой вычерчивает причудливые символы. Бормочет под нос, что-то про деву Марию и некого Сварога. Орландо вгляделся вниз, прикидывая варианты. Город выглядит довольно древним и явно был возведён до Распятия. Даже больше того, внутренний голос нашёптывает, что пески пожрали эти улицы задолго до рождения Христа или Яфета.

— Песок просто исчез? — Спросил Орландо.

— Н-нет… растёкся в стороны, за полчаса где-то… я сначала не замечал…

— Ясно.

Рапира с тихим шелестом покинула ножны, клинок сверкнул в лунном свете. Орландо хмыкнул, увидев горящий алым сердечник и блёклое сияние от остального металла.

— А вот это точно неспроста.

— Ты же не собираешься туда спускаться?! — Выпалил Крас, вцепившись в каменную стену.

— Собираюсь. Можешь остаться здесь.

Орландо выбрался из пещеры и не оглядываясь пошёл вниз, по проточенному водой каналу. Хватаясь за выступы и кустарник. Крас длинно выругался на языке славян, вставляя словечки степных народов, последовал за ним.

— Это очень плохая идея!

— Привыкай, я полон их. — Не оборачиваясь, ответил Орландо.

— Это совершенно безрассудно!

— Я не настолько стар, чтобы слушать рассудок.

Древняя брусчатка зазвенела под сапогами, как керамическая плитка. Орландо шагает оглядывая тёмные зевы проломов в стенах домов, подёргивает ноздрями. Мальчишка идёт за ним, так близко, что почти бьётся носом в поясницу. Стискивает кинжал и судорожно озирается на любой шорох. Рапира в руках Орландо сияет ярче, будто облитая горящим спиртом. Свечение кровавого сердечника расползается к лезвию и острию. Кажется, ещё немного и на брусчатку упадут алые капли.

Фехтовальщик остановился у входа в приземистое, круглое здание с уцелевшей покатой крышей и золотым шпилем. Склонил голову, исподлобья глядя в мрачный проём. Внутри попарно зажигаются красные огоньки. Слышен шорох и стоны, костяное клацанье…

Темнота выплюнула тощие фигуры в обрывках одежды и с длинными космами цвета высохшего мха. Их можно принять за измученных людей, но глаза горят адским пламенем, а белые губы раздвинуты клыками с палец взрослого мужчины.

Чудовища порываются кинуться на людей, но словно бьются о невидимую стену и рыча отступают. Расступаются, освобождая путь новым и история повторяется. Вскоре тварей набралось несколько десятков и на свет показался некто, едва похожий на человека. Огромный, с длинными руками, обтянутыми жёлтой кожей. На плечах сохранились обрывки одежды, а голову венчает истлевший тюрбан. Лицо, вытянутое, как у паса, украшает серая борода, а пасть не закрывается от обилия изогнутых внутрь клыков.

Существо застыло, подойдя ближе всех. Вытянуло лапу и ткнула в Орландо тонким пальцем, увенчанным чёрным когтем.

— Ты… кто ты?

— О! — Сказал Орландо, чувствуя, как в спину вжимается перепуганный Крас, и странным образом черпая из этого уверенность. — Говорить умеете и даже по-человечески.

— В Корз-Гатор забредают гости, а кровь есть знание. — Проскрипело чудовище. — Кто ты?!

— Это неважно.

— Важно. Ты благоухаешь Кровью Бога! — Рыкнула тварь, порываясь вперёд и отскакивая, как пёс от ткнувшегося в морду факела. — Но ты не мы! Ты… не благословлён!

— Тут ты прав. — Сказал Орландо, поднимая руку со шпагой и нацеливая острие в монстра. — Сложно не запачкаться, когда потрошишь, тех кто пьёт эту дрянь и тех, кто ею сочится. Можешь подойти ближе и учуешь ужас в этой крови, в своей тоже.

— Этот клинок… да, он убивал полубога… — Почти скуля выдавила тварь, нервно бродя туда-сюда вдоль невидимого барьера. — Ты не врёшь… Отдай мальчишку и уходи!

Крас дёрнулся и сильнее вцепился в одежду Орландо, а тот криво ухмыльнулся и приглашающее качнул рапирой.

— А ты возьми.

Чудовище вновь шагнуло и отскочило, остальные переглядываются и щерят желтушные клыки. Больше напоминая гиен, нарезающихся напасть на льва.

— Страшно? Ну чего вы! Мне так скучно убивать обычных людей! Повеселите меня, хоть немного! Ну давайте, все разом! Хочу размяться перед сном!

— Риск не стоит Вечности. — Наконец прорычала главная тварь, пятясь к входу в здание.

— Стоять. — Рявкнул Орландо и чудовища покорно застыли, не спуская взглядов с рапиры. — Говори, кто ты и почему мой клинок так реагирует на вас. Отвечай честно и я, возможно, отпущу вас.

Мечник умолк, чувствуя, как в груди от напряжения рвутся тончайшие волокна, а кровь вскипает. Момент истины, чудища или решаться атаковать или отступят…

— Моё имя, Сализ ибн Ахмад. — Прорычало чудовище, склоняя голову. — Султан жемчужины пустынь, града Корз-Гатор!

— Ваша жемчужина давно не сверкает. — Подметил Орландо, хмелея от собственной наглости.

— Да, это так. — Сказал султан-демон. — Однако, мы живы! А твой меч… он чувствует подобное. Этот металл помнит, как пил Кровь Бога, разбавленную в сыне человеческом. А мы помним, как посланники старших богов спускались в мир и одаряли смертных женщин… Прошу, пощади нас! Мы были наглы, самоуверенны и слишком голодны! Мы не узнали истинного человека, прости нас!

Чудовище опустилось на колени, протянув лапы к Орландо, остальные последовали примеру. Площадь наполнило многоголосое бормотание на давно мёртвом языке. Эхо разлетелось по руинам, резонируя и спутываясь среди развалин.

— Хочешь сказать. Кровь Бога была и до Христа? — Спросил Орландо.

— Мне знакомо это имя, но мы никогда не встречали этого полубога. — Проскулил Сализ ибн Ахмад. — Обычная кровь даёт слишком мало знания… но да, раньше земли полнились детьми смертных женщин и посланников Богов. До потопа и после! Прошу, Человек, пощади!

— Меня зовут Орландо Бич Божий. Запомни это имя, тварь. Теперь, я требую твою руку в цену прощения.

Султан мелко затрясся, поднялся держась за левое предплечье и… вцепился пастью в бицепс. Хрустнуло и под ноги упала дёргающая рука. Пальцы судорожно сжимаются и разжимаются, как паучьи лапы. Орландо смерил её взглядом и рыкнул:

— Убирайтесь.

Когда последнее чудовище скрылось в темноте, Орландо повернулся и пошёл прочь. Нервно сглатывая и едва сгибая колени. Руки мелко трясутся, а вдоль хребта прокатываются волны ледяной дрожи. Бои с Гаспаром и Серкано выиграл чудом и только угробив здоровье. Реши эти твари напасть скопом… он бы и трети не завалил! Не помня себя вернулся в пещеру и только тогда осознал, что Крас тащит руку монстра.

— Какого чёрта? — Прошептал Орландо.

— Н-но… ты же сам сказал, что забираешь его лапу… А тут ещё и кольца, перстни и браслет… Золотые! — Пролепетал мальчишка, стискивая жуткий трофей.

Мечник вздохнул и сказал:

— Снимай их, а как только взойдёт солнце, убираемся отсюда как можно дальше!

***

Орландо не заметил, как уснул, а очнувшись обнаружил Краса сжигающего лапу в чахлом костерке из веток кустов. Сухая плоть горит не хуже древесины, но источает дикий смрад. Мальчик подбежал к Орландо и протянул пригоршню украшений. Несколько перстней с красными и голубо-чёрными камнями. Кольца, покрытые гравировкой, отдалённо напоминающей арабскую вязь. Плетённый браслет из красного золота и приплюснутая цепочка из серебристого металла.

— Вот, я их вымыл, с песком! Даже над огнём прокалил!

— Спасибо. — Пробормотал Орландо, автоматом цепляя браслет на левое запястье и подцепляя пару колец. — Остальное забирай.

Крас просиял, словно и не было ночного ужаса, ссыпал драгоценности в карман. Стремглав выбежал из пещеры под лучи яростного солнца. Орландо вышел, закутывая голову платком, остановился. Песка стало куда больше, теперь рыжие дюны поднимаются до самого грота.

Глава 11

Тощий человек слизывает красные капли с серебряного блюдца, жадно, с горящими безумием глазами. Тягучие бусины срываются с пальцев Терца Гвозденосца, стоящего на балконе, и разбиваются о серый металл. Сотни людей толпятся внизу, подставляя блюда под них, а гигант с ленивым интересом водит рукой, вынуждая бедняков бросаться следом. В стороне у входа в комнату замер Папа Римский и человек в сером рубище с глубоким капюшоном, скрывающим лицо.

Урбан наблюдает за «причащением» с брезгливостью и недоумением. На лбу пролегают глубокие морщины, а вокруг лба собрались складки.

— Это так обязательно? — Наконец спросил понтифик. — Мы могли бы воссоздать Божественную из твоей крови! Как это сделал прошлый Папа!

Терц кивнул и сказал, продолжая наблюдать за беснующейся толпой:

— Возможно, только у вас нет столько времени и ресурсов. Твой предшественник брал кровь у меня, у Люцерна и Клавдия. Последние не пережили его жажды. Так что довольствуйся, тем что есть.

Папа промолчал, приблизился к ограждению, наблюдая как испившие крови гвозденосца падают в корчах, истерично вопя молитвы. Голоса сплетаются в раздирающий уши гул, а толпа напоминает серое море. Нет, зверя с тысячей лиц и одним безумным взглядом на них всех. Человек в рубище стоит неподвижно, словно выточенный из гранита. Даже грудь не вздымается. Ткань, скрывающая лицо, не закрывает подбородок и видно широкую улыбку с длинными глазными клыками. Слишком тонкими и острыми, чтобы быть человеческими.

От одного взгляда на него пробирает дрожь. Урбан отводит взгляд, невольно гадая: из каких глубин преисподней выбрался этот отшельник и как гвозденосец заставил его служить.

— Они, — продолжает Терц, взмахивая рукой и понуждая толпу качнуться за драгоценными каплями, — сослужат прекрасно.

— Они пройдут через пол-Европы! — Воскликнул Урбан, наблюдая, как бедняки кидаются друг на друга, подобно псам, и как они же, пускают в ход зубы.

— Цель оправдывает средства. — Ответил Терц, пожимая плечами. — Не думаешь ли ты, что святое воинство одолеет магометан без сопротивления? Пётр!

Человек в рубище шагнул к парапету и откинул капюшон, низко поклонился.

— Я внемлю, Господин.

— Проследи, чтобы благословение разошлось по остальным и выдвигайся к Константинополю. Чем больше наберёшь, тем лучше. Там я тебя встречу с остальными. Не разочаруй меня.

— Т-ты хочешь набрать ещё людей?! — Воскликнул Урбан, обернулся на гиганта. — Ты и без того причастил больше необходимого!

— Больше не собираюсь, да и незачем. Люди не более чем стог сухого сена, стоит паре травинок вспыхнуть, как полыхнут остальные. Даже сильнее изначально загоревшихся.

— Но…

— Никаких «но», — перебил Терц, — собирай армию, настоящую, пока я ищу потомка Алариха! Поверь, эти ребята попьют немало заблудшей крови!

Урбан бросил взгляд вниз, зябко передёрнул плечами. Нализавшиеся крови бродяги, успели загрызть двоих, а глаза их слово горящие угли. Отступил на два шага и скрылся в комнате. Опустился на колени перед огромным распятием на стене, сложил ладони и зашептал молитву.

Пётр проводил понтифика взглядом, обернулся к гвозденосцу и спросил:

— Господин, чего мне ожидать?

— Мы отправимся с тобой через пролив. Так что следи, чтобы твои… трутни, не нападали на моих солдат. На той стороне… ха! Делай что хочешь, главное — прикрой нас от лишнего влияния.

***

Орландо покрутил браслет на запястье. Металл несмотря на жуткий солнцепёк, остаётся прохладным, даже холодным. Будто только что подняли со дна ледяных ключей. Золотые нити собираются в причудливые символы и сценки. Кожу запястья приятно покалывает. Солнце давит на плечи и затылок, норовит выдавить из парня остатки влаги.

Песок под ботинками мерзко скрипит и блестит, как посыпанный зеркальной крошкой. По левую руку плетётся Крас, голову повесил и безучастно пялится под ноги. Ветер только усиливает жар и Орландо начинает казаться, что их заперли в бане. Проклятый город остался далеко позади, погребённый в песках. За спиной и два малых оазиса. Вода кончается, еды осталось на пару дней.

Трофейные украшения всё не выходят из головы. Под подушечкой пальца мягкое плетение затвердело и слилось в сплошную пластину.

— Ты точно не колдун? — Прохрипел Крас, в очередной раз сбившись с шага.

— Точно.

— Жаль, наколдовал бы дождь… а то небо до блевоты чистое…

Орландо поднял взгляд на водянисто голубую бездну, коснулся шрама на руке и пробормотал.

— Надвигается шторм.

Глава 12

Крас рухнул лицом в песок, да так и остался лежать. Ветер треплет платок и пытается раздуть одежду на спине, забрасывает песчинки. Орландо опустился рядом на колено, перевернул мальчика на спину и вгляделся в пустые глаза. Зрачки мелко поджариваются, будто следя за чем-то в небе, спёкшиеся губы с треском размыкаются, меж трещинок выступают густые алые капли.

— Ты… говорил… будет буря… — Скрипуче прошептал Крас.

Орландо коснулся бурдюка на поясе, отдёрнул руку, пустой, как и день назад. По барханам, накрывая людей, бегут серые тени. Совсем рядом проскакала длиннолапая мышь с огромными ушами. Мечник проводил её боковым зрением, гадая, где зверёк берёт воду и как выживает в пекле сравнимом с адским. Скинул с плеча рюкзак и подложил под голову спутника. Повозившись, натянул над ним тент из плаща и вогнанной в песок шпаги.

В тени малец пролежал без движения несколько часов, но дыхание выровнялось. Орландо сидит рядом, потирая шрам на левом предплечье и глядя на горизонт. Он сбился со счёта дням блуждания по пустыне, от крохотных оазисов до высохших колодцев. Кажется, будто остальные люди вымерли. Начинает казаться, что прошлая жизнь была не более чем сном.

Последние два дня их дразнил мираж озера и зыбких башен. Ветер часто менялся и иногда пах влагой, особенно к вечеру, а застарелый шрам начинал ныть. Орландо каждый раз вздрагивал и щупал его, в надежде на скорый дождь. Однако боль быстро уходила, только усиливая жажду.

— Если бог есть — он хреновый шутник. — Просипел Орландо, чувствуя, как потрескавшееся горло теряет последнюю воду.

— О чём это ты? — Выдавил Крас, глядя из-под опущенных век.

Мечник вытянул руку к горизонту, уголки губ дрогнули. Мальчик с натугой выгнулся, охнул. Небо затянуто бурлящей хмарью, надвигающейся с величавой неспешностью. Ветер заметно похолодел и полнится водяной пылью, приносит глухое ворчание.

— Ч-что это? — Прошептал Крас.

— Буря. Вставай, нужно забраться на вон тот бархан.

Орландо указал на холм песка, едва вздымающийся над поверхностью. Поодаль высится целая Гора, как и с другой стороны.

— Зачем?

— Старики советовали. — Пояснил мечник, поднимаясь и протягивая ладонь. — Не хотелось бы утонуть.

— Утонуть в пустыне? — Простонал Крас, хватаясь за руку. — Хах… будет, что в Ирии рассказать…

Вместе вскарабкались по горячему песку, Орландо торопливо снял с себя и мальчика всё металлическое, накрыл плащом. Стремительно темнеет, воздух стал влажным и вязким, дышать тяжело. Крас сидит, положив руки на колени, голову бессильно свесил. Порывы ветра норовят опрокинуть и покатить как сухой лист.

— А что если дождя не…

Поток ледяной воды, ударивший сверху, оборвал мальчика. Опрокинул на бок, вдавливая в мгновенно отсыревший песок. Сияющая первосветом зарница расколола небо от горизонта до горизонта, разбежалась по тучам паутинной молний. Каскад молний с злостью бьёт по барханам вокруг, шипит испаряющая вода, воздух трещит разрывая уши.

Крас кое-как поднялся, чувствуя, как вода бьёт по спине и плечам. Огляделся и увидел Орландо, стоящего поодаль в полный рост. Франк держи бурдюки и старается наполнить, игнорируя вспышки молний. Мальчишка вскрикнул и указал пальцем вниз. Бурлящие потоки стекают в низины меж барханов, сплетаются в полноводные реки, вымывающие песок обнажая землю.

Орландо, осознав тщетность попыток, бросился копать ямку в мокром песке. Крас последовал примеру и со смехом плюхнулся на зад, глядя, как её мгновенно наполнила вода.

Одежда промокла, а воздух стал холодный, как осенней ночью. Зарницы сверкают чаще, а за тучами чудится движение, чего-то огромного и злобного. Грохот, треск и гул давят на уши и, кажется, в мире нет других звуков.

В очередной вспышке Крас увидел Орландо, со шпагой и странную чешуйчатую тварь. Похожую на человека, покрытого чешуёй и со змеиной мордой.

Вспышка.

Существо замахивается на человека широким скимитаром.

Вспышка.

Вместо лапы косой обрубок и голова свисает за спину на клочке шкуры. Орландо стоит оскалившись.

Каскад вспышек, перемежающийся дробящим череп грохотом.

По бархану карабкаются пять тварей. Движения кажутся дёрганными, в могучих лапах отражают свет копья и кривые мечи. Крас вцепился в кинжал, пытаясь разглядеть Орландо.

В мгновенья темноты один ящера-люд развалился на неравные части. Второй зарылся мордой в песок. Перед третьим мальчик разглядел нечто смазанное, а когда очередная молния осветила мир, чудовище исчезло, как и остальные.

Основание соседнего бархана вымыл бурный поток, обнажив изрытую норами песчаную скалу. Крас вскрикнул, увидев выползающих наружу людей-ящеров, что исчезают в мутной воде. Вздрогнул, ощутив на плече цепкие пальцы, развернулся, вскидывая кинжал и застыл, глядя на Орландо.

Мечник стоит, выпрямившись в полный рост, в правой руке рапира. Одежда промокла насквозь и облепила тело. Волосы скрывает лицо, опускаются на плечи… Подбородок и грудь красные от крови.

— У… у… вас кровь! — Выкрикнул Крас.

Орландо кивнул и сказал, едва двигая губами:

— Знаю. Она моя…

Очередной раскат грома пожрал слова, разнёсся над пенными реками и плещущимися в них ящерами. Новых охотников до человечины не нашлось. Крас видит, как некоторые порываются вскарабкаться на бархан, но завидев мёртвых сородичей, скрываются в воде. Орландо молча смотрит в пространство перед собой и игнорирует буйство стихии. Кровавая полоса тянется от подбородка, растекается по груди и животу.

Мальчишка с ужасом осознал, что спаситель потерял сознание.

Глава 13

Орландо вынырнул из вязкого болота боли в прохладный и влажный воздух. Обнаружил себя лежащим на плаще и укрытым другим плащом, голым по пояс. С натугой разлепил глаза, издал стон, щурясь и пытаясь закрыться рукой. Тусклый свет выжигает глаза и нечто странное цепанулось за сознание. Парень приподнялся на локте и огляделся, щурясь и закрываясь рукой.

Бархан… нет, вся пустыня насколько хватает глаз, укрыта нежно-розовым ковром. Цветы на коротких жилистых стебля торчат из песка. Воздух полнится натужным гудением пчёл и плеском воды. Орландо начал подниматься и скрючился от острой боли. Завалился на бок, беззвучно распахивая рот и прижимая ладонь к груди. Скрюченные пальцы погружаются в плотные мышцы, как в сырую глину, оставляют на коже белый, быстро исчезающий след.

— Твою мать… — Выдохнул Орландо, через сцепленные зубы.

Сбоку подскочил Крас, перевернул на спину и торопливо подложил под голову рюкзак. Затараторил на незнакомом языке, вставляя причудливые словечки местного диалекта. Лицо у него бледное, кожа на шее облезла, как старая шкура змеи. Свисает прозрачными клочьями. Мальчик торопливо сунул Орландо бурдюк, приподнял, позволяя воде свободно стекать.

Первый глоток впитался в пересохшее горло, растёкся по телу живительной силой. Мечник задрожал, схватил за горловину и начал садиться, из уголка рта выбежала тонкая струйка. Кадык скачет вверх-вниз, а зубы ломит от прохлады.

Шумно выдохнув, отлип от бурдюка и утёр губы тыльной стороной ладони. Спросил, оглядывая цветочные луга:

— Сколько?

— Полтора дня или два… я потерял счёт времени. — Ответил мальчишка, порылся в мешке достал нечто похожее на пережаренную курятину. — Вот, поешь.

Орландо бросил угощение в рот, старательно прожевал и проглотил. На вкус действительно курица, только жёсткая и со странным привкусом.

— Что это?

— Та здоровенная ящерица, ну из тех которых ты покромсал. Я обжарил да высушил на камне…

— Ты меня тащил? — Просипел Орландо, беря второй протянутый кусочек. — Где мы?

— Всё там же. Пустыня расцвела, стоило дождю кончиться. Чудны дела богов… такая красота и так далеко от человеческих глаз…

Бархан, на котором расположились, омывает раздвоенный поток. Вода кристально чистая, видно каменистое дно и песочную «позёмку», змеящуюся по нему. Мимо людей снуют пчёлы, порхают бабочки-однодневки. Пахнет влагой и цветами. В розовом ковре копошатся мелкие зверьки, а на дальнем бархане пасутся пустынные козлы. К ним пригибаясь крадётся одинокий лев с подранным ухом и облезлой гривой.

Орландо тяжело поднялся, опираясь о плечо Краса. Облачился в неумело выстиранную одежду и подцепил шпагу на пояс. Похлопал мальчонку по макушке и сказал:

— Спасибо.

— Не делай так больше. — Буркнул Крас, отводя взгляд.

— Что?

— Не теряй сознание, не перенапрягайся так. Два раза повезло, а в третий… Боги ненавидят троицу.

— А я думал любят.

Крас пожал плечами и отошёл в сторону, на ходу сорвал крупный бутон. Растёр между пальцами и спустился к потоку набрать бурдюк. Видимо, буря освободила дремавшие под песком ключи, но это буйство жизни скоротечно. Орландо чувствует сухой жар в порывах ветра. Пустыня возьмёт своё, сейчас или позднее ей всё равно.

Пески умеют ждать.

Орландо поднялся и мучительно медленно побрёл за мальчишкой. Тело ощущается чужим и сломанным, слабым настолько, что ещё немного и колени подломятся. Одежда будто сшита из стальных плит, обувь — гранитные блоки, а вместо шпаги свинцовая оглобля.

В голове ползают отстранённые, словно чужие, мысли. Серкано учил быть быстрым, но теперь это смертельно опасно. Толку от скорости, если потом валяешься мертвяком? Придётся избегать боёв, или брать умением.

Крас вздрогнул, услышав сиплый смех, обернулся и озадаченно воззрился на спутника. Орландо стоит, запрокинув лицо к хмарьному небу, разведя руки.

— Что смешного?

— Да так, — ответил Орландо, тайком смахивая набежавшую слезу, — вспомнил слова наст… отца.

«В схватке с превосходящим врагом, главное — быть быстрее. Хитрить будешь с равным во всём.»

Слишком долго полагался на скорость, совсем забыв наставление. Упивался медлительностью противников и их беспомощностью. А теперь… теперь расплачивается за беспечность.

С другой стороны, его ли это вина? Был ли другой способ одолеть Гаспара и восставшего Серкано? Он был вынужден выйти за пределы возможного! Сломать тело, но уничтожить посланников Бога.

Орландо провёл пальцем по навершию эфеса, улыбка скривилась в хищный оскал. Пришло время вспомнить и другие уроки старика. Использовать фехтование на полную и без заигрываний со скоростью.

Что ж, по крайней мере, это будет интересно.

Из раздумий вывел Крас, подошедший в упор и заглядывающий в лицо снизу вверх. Мальчик осторожно коснулся руки и сказал, пряча взгляд:

— Ты… можешь… нет, научи меня драться!

— В смысле? — Озадаченно спросил Орландо, улыбка поблёкла, оставив на лице недоуменное выражение.

— Если ты… снова, я смогу защитить тебя и себя! Да и вообще…

Мечник вздохнул и покачал головой, похлопал по ножнам и сказал:

— У меня только один меч. — Поглядел в полное испуга и отчаянья личико, вздохнул ещё раз. — Ладно, для основ он не понадобится.

Глава 14

Берег показался в первых лучах восхода, узкая, но быстро расширяющаяся полоса суши. Терц стоит на носу корабля, сложив руки на груди и постукивая безымянным пальцем по гвоздю. Плеск волн о борт перекрывают стоны и рык из трюма. По палубе снуют бледные византийцы, на них гвозденосец косится с нескрываемым отвращением. Мерзкое подобие истинных римлян, смеющих считать себя частью величайшей империи. Жалкие отщепенцы.

Увы, пусть Византия лишь жалкий осколок Пакс Романа, возомнивший о себе невесть что, они сохранили толику былой мощи. Только Византийский император, базилевс, может переправить такие массы людей через Босфор. Терца передёрнуло от одной мысли об этом.

Гвозденосец вздохнул и покачал головой, небрежно смахнул прядь, накрывшую лицо. Старый мир мёртв, не стоит терзаться по нему. Идеалы скрывавшиеся за лаконичным SPQR больше не властвуют. Пусть это и печально, но есть вещи куда важнее. Бывший легионер, служивший под началом Лонгина, и вбивавший гвоздь в запястья Сына Бога, сжал кулаки.

По телу пробежала сладкая дрожь. Скоро, совсем скоро он схлестнётся с тем, кто способен убить посланника Бога! Истинным Человеком! Потомком Алариха, того самого, что поверг Терца и других гвозденосцев! Парень должен быть ему под стать, раз смог убить двух лучших воинов, накачанных Кровью Бога.

Гигант, забавы ради душивший носорогов и сражавшийся против лучших из лучших воинов, широко улыбнулся. Власть его никогда не интересовала. Только простая драка и чувство собственной мощи. Наверное, в этом и причина того, что его оставили в живых. В отличие от честолюбивых идиотов, упивавшихся раболепием обычных людей.

Стоны под палубой нарастает, помеченные чуют сушу. Слышен голос Петра Пустынника, властный и хриплый. Древнему кровососу не по себе среди большой воды. В отдельной каюте подальше от помеченных расположился рыцарский отряд. Если прислушаться, станут различимы молитвы.

Терц вздохнул ещё раз, в последний раз предаваясь воспоминаниям о бытности простым человеком.

***

Первый корабль спустил трап и в воду посыпались оборванцы, собранные со всей Европы. Византийцы слишком боятся помеченных, чтобы переправлять на лодках. Многие пошли ко дну, слишком измождённые тяготами пути. С других кораблей чьи пассажиры обычные люди, к берегу потянулись пузатые шлюпки, забитые до отказа.

На суше они собираются в подобия боевых порядков, управляемые мелкими дворянами. Однако ведёт их Пётр Пустынник, только ему беспрекословно подчиняются помеченные и благородные. Первые видят в нём вожака, а вторые святого. Их задача проста, отвлечь силы сельджуков и прочих магометан, населяющих эти земли. Пока отряд Терца продвигается и рыщет в поисках Орландо ди Креспо и Святого Грааля.

Второе, впрочем, побочно. Чашу будут искать основные войска крестового похода, что направятся к Гробу Господнему широким валом.

Терц взобрался на могучего жеребца, животное переступило с ноги на ногу, мотнуло головой. Рыцари, облачённые в лёгкие одежды путников и кольчуги, выстроились позади. С высоты седла гвозденосец оглядел разбивающих лагерь оборванцев, расхохотался и, махнув рукой в сторону пустыни, стукнул коня пятками под рёбра.

***

В тени пальмы Крас, мокрый от пота и толстой палкой в руках, недоумённо смотрит на трапецию под ногами. Орландо задумчиво подравнял кончиком шпаги основание, удовлетворённо хмыкнул.

— Зачем это? — Спросил мальчик, глядя то на учителя, то на песок. — Я же фехтовать учусь!

— Ходить сначала научись.

— Да я даже бегать умею!

Орландо вздохнул и откинул волосы с лица, теперь стало понятно раздражение Серкано. Объяснять ребёнку очевидные вещи сущее мучение.

— Запомни, движение ног — это главная основа боя.

— Что? Почему? Я ведь не ногами рублю! — Выпалил Крас, хыкнул и размашисто рубанул палкой перед собой. — Раз и нет башки! Главное — молодецкий удар и приёмчики!

Орландо ощутил, как в груди вскипает злоба, шумно выдохнул через сжатые зубы, силясь задавить эмоцию. Прикрыл глаза и сказал:

— Ты хотел учиться? Нет? Прекрасно, маши палкой до заката, будет тебе и молодецкий удар.

— Я хочу учиться! Но это ведь…

— Тогда делай, что говорю!

— Хорошо…

Орландо показал, как ставить и переставлять ноги. Покачал головой и оглядел окружающую пустыню. Близ пальм укрытое тенью озеро, с берегом заросшим жёсткой травой и кустарником. Солнце клонится к закату, вытягивая тени дюн. Ветерок пропитан вечерней «прохладой», которая скоро перейдёт в настоящую.

— Запомни. — Сказал Орландо, следя за движениями Краса. — Руки не дают настоящей силы удара. Настоящая мощь идёт от бёдер и движения. Любой удар это и есть движение всего тела! Фехтовальщик, орудующий одними руками — идиот и труп. Ты ловкий, но двигаешься, как брюхатая корова с недельным запором.

— Но зачем мне двигаться в этом треугольнике?!

— Это трапеция…

— Ну трапеция, велика разница!

— Это основа. Тут и движением атаки, и защиты, и уворота. Освой это и тогда перейдём к обращению с клинком.

— А когда я смогу, как ты?

Крас, продолжая шагать по вершинам фигуры, сделал три быстрых удара по воздуху. Глаз Орландо задёргался, мечнику едва хватило самообладания сказать:

— Не всё сразу.

Помнится, Серкано в похожих ситуациях применял розги. Жаль, что в пустыне с ними туго.

— А сколько ты учился, чтоб так вражин кромсать?

— Всю жизнь. А теперь делай, как я показал, вернусь, проверю.

Орландо отошёл на другую сторону оазиса, сел за кустами, опустив босые ноги в воду. Тяжело вздохнул и провёл по лицу ладонями, пробормотал:

— Почему так сложно? — Вздохнул ещё раз и добавил. — Может и хорошо, что ведьма спрятала ребёнка.

Глава 15

Крас тяжело дышит, волосы слиплись от пота, а по лицу сбегают мутные ручьи. Срываются с подбородка на загорелую грудь. Плечи красные от ударов палкой, под левым глазом свежая ссадина через скулу к уху. Песок под ним взрыхлён в пределах широкой трапеции. Позади над костерком пыхтит котелок с густой похлёбкой.

Напротив мальчика стоит Орландо с кривой палкой в левой руке. На песке под ним отчётливые следы босых ступней. Правую руку завёл за спину и сжав кулак прижимает к пояснице. Волосы стянуты на затылке куском верёвки в длинный хвост, касающийся шеи.

Крас смахнул капли крови с нижней губы, зарычал и быстро шагнув, ударил, целя в торс. Орландо сдвинулся по левому краю трапеции и заблокировал выпад. Поддел и подбросил палку вверх, Крас, подался вперёд и качнулся, едва не зарывшись носом в песок. Шагнул за верхний край трапеции… по затылку стукнула палка. Мальчик взмахнул руками и упал лицом вниз. Орландо отряхну импровизированный меч, бросил под ноги и сел на корточки. Похлопал ученика по плечу и сказал:

— На сегодня хватит.

— Я ещё могу… продолжать… — Промычал Крас, силясь подняться, но только растянувшись раскинув руки.

— Конечно, можешь. Только для таких тренировок время не пришло. На срыв работать будем значительно позже. Пошли есть.

Мальчик подполз к костерку, когда Орландо начал разливать похлёбку по мискам из обожжённой глины. Подарка Насиба, как и большинство вещей для выживания в пустыне. Со стоном сел, скрестил ноги и принялся за еду. Ложка мелко трясётся, миску вовсе поставил на песок. Орландо наблюдает за ним вполглаза, поглядывает на дюны, окружающие оазис. За последнюю неделю это уже третий, а среди дюн чаще попадаются заросли колючего кустарника.

— Делаешь успехи. — Сказал мечник и отправил очередную ложку в рот.

— Большие?

— Ну, ты уже почти не выступаешь за границу. Даже ноги научился передвигать, вроде. Ещё лет пять и будешь сносным фехтовальщиком. — Сказал Орландо, глянул на посмирневшее лицо ученика и добавил. — По моим меркам.

Малец разом просветлел и начал налегать на похлёбку. Быть сносным бойцом, по меркам человека способного убить троих опытных воинов в промежуток между ударами сердца. Это дорого стоит.

***

Терц стоит во дворе глиняного дома и смотрит на звёзды. Отряд расположился внутри, слышно похрапывание и ёрзанье. Окна ближайших домов темны, местные стараются не контактировать с залётными франками. Должно быть, слухи о начавшейся войне дошли и сюда. К счастью, эти земли принадлежат другому народу или клану, недолюбливающих сельджуков.

Если подумать, то такое присутствовало даже в почившей империи. Не в такой степени, но всё же.

Следы потомка Алариха, а он оставил их предостаточно, целая дорога, мощённая мертвецами, привела сюда. К границе пустыни. Терц наполнил лёгкие прохладным воздухом до треска рёбер и лёгкой боли в ране от гвоздя. Стиснул кулаки представляя шею гадёныша и застыл.

Спину осыпало морозом, а затылок покалывает чувство чужого взгляда. Взгляда кого-то огромного и опасного, как тысяча голодных львов. Ощущение нарастает, разрастается и захватывает сознание. Терц задержал дыхание, мышцы спины окаменели, а в ложбинке вдоль позвоночника скользнула капля ледяного пота.

Темноту перед ним раздвигает мягкий золотой свет, уплотняющий тень гиганта. Мягкое прикосновение, тёплое и пронзившее фантомной болью.

— Здравствуй Терц, сын Максимуса, внук Секста.

Голос резанул под черепом острейшим кинжалом, а гвоздь завибрировал в унисон. Гигант рухнул на колени, сгорбившись и прижимая ладони к груди. Беззвучно распахивает рот, по подбородку сбегает струйка слюны. Глаза широко распахнуты, а зрачки сжались в точки не больше острия иглы и мелко дрожат.

— Не бойся. — Сказало существо за спиной. — Я пришёл не за гвоздём, и не за тобой. Ты безынтересен Нам.

— Тогда… зачем? — Прохрипел Терц, с натугой выдавливай каждый звук.

— Всё дело в том пареньке, за которым ты охотишься. Видишь ли, он нужен и даже живым.

— Мне… перестать? … я понял… не буду его ис…

— Нет. Ищи, но не мешай ему. Остальное сообщу, когда придёт время.

— Но… почему… зачем?

Первая волна ужаса сменилась второй, холодной, пробивающей нервы ледяными иглами. Однако вместе с ней накатило суицидальное любопытство. Существо рассмеялось, и Терц рухнул лицом в землю, корчась и выблёвывая ужин.

— Скажем так, у Него есть планы на…хм… Орландо. К тому же он должен ответить за срыв прошлых планов.

Терц выгнулся, как натягиваемый лук, ощутив пальцы, проходящие сквозь спину. Существо обхватило гвоздь и начало проворачивать. Металл нагревается, пахнет палёным мясом и костью.

— Это маленькая плата, ведь каждый вопрос имеет цену. Слушай и выполняй.

Свет исчез, а Терц остался лежать, жадно хватая воздух ртом. С натугой перевернулся на спину, рубаха на груди прожжена и к чёрному небу поднимается дымок.

— Проклятье… — Прохрипел гвозденосец. — Теперь я хочу убить его ещё сильнее…

Глава 16

Луиджина проснулась от острой боли в колене и ребре. Долго лежала прислушиваясь к осеннему дождю за окном и гадая, как долго продлится непогода. Открыв глаза, воззрилась на каменный потолок, повернув голову, оглядела стул с разложенной одеждой и прислонённой тростью. Навершие, отполированное ладонью за несколько лет, отражает искажённый образ молодой женщины. Черноволосой, с тонкими чертами лица и запавшими глазами, подчёркнутыми тёмными кругами.

Крупные капли стучат по мутному стеклу, ветер скрипит ветвями старой ивы. Гудит в печной трубе и приглушает детский гомон на первом этаже. Воспитанников собирают на завтрак, сегодня вторник, а значит будут булочки с маслом и настой из шиповника. В животе требовательно квакнуло и девушка нехотя сдвинула тяжёлое одеяло. Ойкнула, ощутив промозглый воздух, лизнувший руки и грудь. Села и торопливо сунула ноги в тапочки, холодные как лёд.

Растерев плечи, принялась облачаться в форму директрисы приюта. Пост заняла в прошлом году, по настоятельному требованию бывшей начальницы. Должно быть та увидела её искреннюю любовь к детям желание помочь… Луиджина горько ухмыльнулась, конечно же, нет, сыграла старая слава и связи из прошлой жизни. Карга хотела выслужиться и получить место гувернантки в одном из влиятельных домов. Что ей и удалось, девушка замолвила словечко перед знакомыми.

Всё-таки чин директрисы помог лучше заботиться о детях и улучшить их жизнь.

Луиджина натянула вторую юбку, с горечью ностальгируя о временах когда могла носить штаны. Как же всё было просто в те годы! Сейчас одевание напоминает подготовку рыцаря к турнирному бою. Впору звать служку на помощь.

Наконец, приведя волосы в порядок и затянув в тугой пучок на затылке. Спустилась в столовую по угловатой лестнице из потемневшего дуба. Дети разом умолкли, пожирая взглядами на всём пути к личному столу. Воспитательницы почтительно поклонились, одна порвалась подхватить за руку, но Луиджина остановила ледяным взглядом. В тишине стук трости слышен с мучительной отчётливостью.

Позавтракав, дети разошлись по классам, где преподают приглашённые учителя и ремесленники. Последние отбирают самых умышленных в подмастерья. Да и остальным в будущем, с умением читать и писать, найдётся место в жизни. Луиджина начала обход приюта, часто останавливаясь у дверей в классы и прислушиваясь к происходящему.

Дождь продолжается и даже усиливается, вдалеке ворчит гром, будто намекая на продолжительность непогоды. Проклятое колено немеет и стонет от боли в такт каплям, разбивающимся о крышу.

Закончив, директриса поднялась в кабинет и взялась за бумаги. Огромной стопкой вздымающиеся на столе. Нужно столько согласовать и распределить… Конечно, ей удалось уговорить городские власти о бюджете. Ведь беспризорникам лучше быть под постоянным наблюдением здесь, чем шляться по городу и сбиваться в банды. Однако, теперь приходится отчитываться за каждый медяк!

Скрипя пером и не заметила, как пришло время обеда. На полпути до столовой её нагнала бледная девушка, затараторила, тыча пальцем в коридор.

— Что случилось, девочка? — Устало спросила Луиджина, опираясь о трость и тайком переводя дыхание.

— Там… энто… очень важные гости! Требуют вас! Они у входа!

— Прямо важные?

— Важнее некуда!

— Эх… сейчас буду, ты проследи, чтобы дети вели себя хорошо.

Оставив бедняжку, Луиджина прошла по коридору, стараясь переносить весь вес на трость, как на костыль. Толкнула дверь и сощурилась от ударившей в глаза водяной пыли, злорадно брошенной порывистым ветром. Прикрылась рукой и застыла, глядя на экипаж запряжённый вороным конём. На дверце прибит герб папы римского Урбана Второго: щит, разделённый на четыре квадрата, два серебряного оттенка и с решетчатым узором по центру, за щитом нарисованы скрещенные ключи, а над ними папская тиара.

Сердце остановилось. Луиджина медленно выпрямилась до треска в позвонках, стиснула навершие трости, готовясь выхватить клинок, спрятанный в ней. Охрана Папы заметила и подалась вперёд. Шестеро мужчин в серых накидках с рапирами. Дверца распахнулась и под дождь вышел сам понтифик, властным жестом остановил их и махнул Луиджине.

— Дитя, подойди. Не бойся, тебе ничего не грозит.

Девушка стиснула зубы, дрогнула и начала спускаться по лестнице. Дождь пропитал волосы, намочил плечи и верхнюю юбку. Под туфлей плеснула лужа, стукнул камень. Папа Римский широко улыбается, глядя на неё. Охранники хоть и отступили, но сжимают рукояти рапир, готовые наброситься.

Луиджина остановилась в двух шагах от главы церкви, сдержанно поклонилась. Стараясь смотреть под ноги. Спросила, держа голос холодным и бесстрастным:

— Чем обязаны столь высокому визиту, Ваше Святейшество?

— Прошлое, дитя, всё заключено в нём.

— Ищете Орландо? Я не знаю где он, последний раз мы виделись годы назад!

— О, не беспокойся, мы знаем где он. Я приехал за тобой.

— З-зачем?

Папа Римский приблизился, держа руки за спиной, заглянул в лицо девушки. Улыбнулся шире и сказал, тихо и холодно:

— Полезай в экипаж, а не то этот приют и все, кто в нём, сгорят. — Положил ладонь на плечо, сжал пальцы и надавил. — Тебе уготована невероятно важная роль.

Привет дорогой читатель! Я, как вы догадались, автор этой истории. Надеюсь она вам нравится. Случилось так, что прямо сейчас, в момент выхода главы, я иду к окулисту. Проверять зрение и выписывать очки. Зрение сдало настолько, что я почти не вижу лиц людей. Вот они, плоды постоянного набора текста уткнувшись в монитор, пяток лет к ряду. Затык в том, что у меня буквально нет денег ни на очки, ни на прописанное лекарство для печени (Урсосан). Вот такая я развалина, с одной стороны печень, с другой глаза. Если вам нравятся мои романы/рассказы, прошу подбросьте пару монет на очки или лекарство. СберБанк: 4274 3200 6585 4914 (Александр Шавкунов)_ВТБ: 4893 4703 2857 3727_Тинькофф: 5536 9138 6842 8034_Яндекс. Деньги: 4048 4150 1190 8106_Qiwi-Карта: 4693 9575 5981 6777_PayPal: paypal.me/litblog

Глава 17

За время хождения по пустыне Крас загорел до черноты, а волосы, и без того светлые, посветлели до белизны. Одежда износилась, а подошвы ботинок держатся на верёвках. В движениях появилась расчётливость и плавность, свойственная Орландо и горным львам. Если в первые дни он старался забежать вперёд или вскарабкаться на ближайший бархан, то теперь шагает рядом. Часто поглядывает на спутника и старается копировать походку и положение рук.

Кожа Орландо налилась бронзой, а в уголках глаз и рта собрались морщинки. Во взгляде проглядывает тщательно спрятанная усталость. Попытки мальчишки скопировать его вызывают призрачную ухмылку и навевают полустёртые воспоминания. В детстве точно так же подражал манерам Серкано. Даже кривился и бурчал по утрам, массируя поясницу.

Пустыня плавно переходит саванну, а за ней в холмистые равнины с реками и рощами. Идя вдоль одной, повстречали караван, остановившийся на привал. Два десятка гружёных верблюдов, несколько коней, охрана из чернокожих мужчин и два торговца со слугами. Путников приняли с радушием и радостью, пригласили к «столу» и предложили помощь.

Орландо, с трудом подбирая слова и коверкая окончания, поведал откуда и куда они идут. Торговцы затараторили, активно жестикулируя и округляя глаза. Оказалась, они значительно отошли от маршрута и пересекли Печку Шайтана. Особо жаркий участок пустыни, который местные обходят третьей дорогой, считай проклятым.

Старший торговец, Аслан, тесть младшего, Сулеймана. Оба худые, прокалённые солнцем с глубокими тёмными глазами и закутанные в белые одежды. С первого взгляда и не понять кто есть кто. Разве что Аслан выше и на запястьях и пальцах пестрят золотые украшения.

— Ахмед-эль-Хазред? — Переспросил Сулейман, поглаживая бороду и подняв взгляд к небу. — Слышал, конечно, очень известные и уважаемый человек! Правда, я не хотел бы с ним встречаться.

— Почему? — Вклинился в беседу Крас, вздёрнув брови и оперевшись о ковёр, служащий обеденным столом.

— Он великий врач! — С улыбкой пояснил Сулейман. — А к таким ходят люди с великим горем! А я не хочу даже малого горя ни себе, ни родным!

— Увы, мне к нему надо. — Сказал Орландо.

— Зачем? Дорогой друг, ты пересёк Печь Шайтана, такое и не каждый здоровый осилит!

Крас перевёл взгляд на учителя и затаил дыхания. Вдруг расскажет о причинах той странной болезни! Доселе он с неохотой говорил о прошлом, да и сам не спрашивал. Орландо покачал головой, сказал с прохладной вежливостью:

— У меня есть на то причины.

Слуги собрали вещи, вымыли посуду в реке и караван сдвинулся с места. Торговцы верхом на конях, едут в середине, по обе стороны от колонны. Охрана шагает на отдалении, вглядываясь в горизонт и густые заросли кустарника. Двое верхом умчались вдаль, разыскивая место под вечернюю стоянку и разведывая дорогу.

Крас шагает рядом с особо крупным верблюдом и с детским любопытством разглядывает губастую морду, исполненную глуповатой надменности. Орландо движется размеренно, с ленцой человека ожидающего долгий и нудный путь. Взгляд устремлён к горизонту, левая ладонь покачивается рукояти шпаги, а правая невзначай касается кинжала на поясе. Слуги переговариваются на неизвестном наречии, то и дело проскакивают известные фразы.

Едущий рядом Аслан поглядывает на чужака, в особенности на кольца, поблескивающие на пальцах. Щурится, а стоит Орландо повернуться делает вид, что глядел на товары.

— Я не понимаю, — буркнул Крас наблюдая, как солнце скатывается к виднокраю, — разве мы не посередь халифата?

— Да, в самой серёдке. — Сказал Орландо кивая.

— Так почему кругом такая дикость?! Я слышал, что халифат богаче всех! Дед отсюда привозил драгоценные камни с кулак размером, а кулаки у него были ого-го! Где дороги?! Где сияющие белокаменные города и пальмовые леса? Почему кругом либо саванна, либо пески?!

— Халифат огромен. — Вздохнул Орландо, развёл руками, мазнув кончиками пальцев левой по боку верблюда. — Никакого богатства не хватит, чтобы застроить всё. А дороги… дороги есть.

— Где? Почему мы плетёмся не по ней?!

— Деньги, всему причина деньги, мальчик. — Сказал Аслан, широко улыбаясь и наклонившись с седла. — За проезд по дороге нужно платить. А мы торговцы бедные, нам следует считать каждую монетку.

Орландо улыбнулся, благодаря за помощь, небрежно смахнул пот со лба. С удивлением осознал, что рубаха прилипла к торсу, а плащ свинцовой плитой вминает в землю. Сил осталось совсем ничего. Помассировал центр груди, хмыкнул про себя, должно быть болезнь сжирает выносливость или стоило поспать подольше. Крас и то выглядит бодрым.

— Устали, господин Орландо? — Спросил Аслан, оглядывая парня.

— Самую малость, до привала продержусь.

— О, осталось совсем немного. Я удивлён, как вы вообще стоите на ногах после перехода через пустыню! Воистину, сильный человек!

— Спасибо… — Пробормотал Орландо, не зная, как реагировать на комплименты.

Больше его возвышали только бордельные девки, когда зазывали к себе. Воспоминания о молодых годах в портовом городе перекрыли усталость и приподняли уголки губ. Однако, когда караван встал на ночь у излучины реки в чахлой рощице, Орландо свалился под деревом. С трудом перевернулся на спину и лёг, положив голову на корень, а руки сцепив на животе.

Сознание плывёт, а мир смешивается, как краска в палитре художника. Ноги две дубовые колоды, а на грудь давит невидимая бочка щебня. Крас тревожно коснулся лба, отдёрнул руку, резко обернувшись на караванщиков.

— Всё… в… порядке. — Улыбаясь, выдавил Орландо. — Посплю и буду… новенький.

Закрывая глаза увидел, как мальчик мочит из бурдюка платок и складывает в компресс. Погружаясь в мягкую тьму, чувствует холодное прикосновение ко лбу и капли сбегающие по вискам и в глазницы…

***

Небытие прорезал крик, слабый, едва различимый. Следом за ним густую мглу расколола трещина осознанности, с треском расширилась. Орландо застонал и с усилием приоткрыл глаза. Мир двоится, но спина Краса различима. С вялым удивлением увидел в руках мальчика шпагу. Держит её, как двуручник, ноги широко расставлены, а сам чуть наклонён вперёд.

В теле тянущая слабость, усиливающаяся в суставах, а на губах горький привкус рвоты. Орландо скосил взгляд, едва не уронив голову на плечо, сощурился и разглядел на земле тёмное пятно с полупереваренными кусочками пищи. Втянул воздух через нос, пока лёгкие не заныли от боли и медленно выдохнул. Повторил чуть быстрее. В глазах, по мере насыщения крови кислородом, проясняется.

К Красу подступают хмурые караванщики, а подле него в крови валяется охранник. Ещё живой и стонущий, зажимает рану в животе. Остриё шпаги на ладонь окрашена красным.

Поганая смерть, про себя отметил Орландо, медленная и мучительная. Что произошло?

В руках одного из подступающих различил железный рабский ошейник и страдальчески застонал. Вот тебе и гостеприимные торговцы посреди безлюдья… Двое бросились на мальчонку, кинув на рапиру кусок плотной ткани. Клинок достаточно остр, чтобы разрезать её и подлецов, но Крас не умеет им пользоваться…

Мальчика повалили, шпагу пинком выбили из рук. Дюжий чернокожий сел на грудь и начал методично избивать, выкрикивая ругательства. Крас вертится, закрывается локтям, но удары такой силы, что его впечатывает в землю. Орландо зарычал, чувствуя, как под солнечным сплетением разгорается жар. Растекается по жилам и бьёт в голову тугими волнами, окрашивая ночной мир красным.

Перед ним сбоку появился Аслан, держаний рабский ошейник. Наклонился, широко улыбаясь и сказал, покачивая пальцем:

— Лучше не двигайся. Яд хоть и не смертельный, но завтра будет очень и очень плохо. А за мальчика не бойтесь, рабы нужны живыми.

— Как великодушно… — Прохрипел Орландо, напрягся до боли в висках, вцепился ладонью в ствол, обдирая кору.

Старик со смешком отступил, а мечник поднялся, пошатываясь, широко расставил ноги, сгорбившись и опустив плечи. Медленно поднял голову и Аслан поперхнулся. В лунном свете и отблесках костра глаза чужака полыхают, а лицо превратилось в жуткую маску.

Один из слуг проскользнул мимо хозяина, замахнулся короткой дубинкой, ударил, целя в лоб. Рука Орландо поднялась навстречу под косым углом, дубинка, скользнула по предплечью, чиркнув по локтю. Орландо, получив инерцию, ухватил за рукав и рванул на себя, вскидывая левую и оттопырив указательный и средний пальцы.

Смачно хлопнуло и слуга визжа рухнул на колени, прижимая ладони к лицу. Завалился на спину и начал кататься по земле. Орландо отряхнул кровь с кисти, перевёл взгляд на старика и криво ухмыльнулся.

— Да, ты был прав, я сильный.

Тело едва слушается, между мыслью и движением проходит целая вечность. Орландо кажется себе застрявшим в тягучей смоле. Потянулся к кинжалу на поясе… Двое слуг набросились, стараясь повалить. Мечник увернулся, будто пьяный едва стоящий на ногах, болезненно засмеялся.

Ближайший слуга ухватил за ворот… отскочил с воплем, зажимая косой разрез через бицепс к подмышке. Опустился на землю стремительно бледнея. Второй широко размахнулся дубинкой, Орландо выставил ладонь, ударив ребром в сгиб локтя. Рука согнулась и напавший откинулся назад, получив концом собственной дубинки в лоб.

— Сколько вас тут? — Просипел Орландо оглядываясь. — Двадцать? Маловато…

Крас извернулся под бугаём, что замер, наблюдая за дракой, пнул в живот обеими ногами. Прокатился по земле и, подхватив шпагу, вскочил. Пробежал мимо Аслана, едва не запнулся о корчащегося на земле врага, протягивая оружие держа за клинок.

Орландо взял шпагу левой рукой, перебросил в правую, выронив кинжал под ноги. Властно завёл ученика за спину, не сводя взгляда с приближающихся охранников. За их спинами маячит Сулейман.

— Ну, кто желает сдохнуть следующим?

Крас вжался в ствол дерева, остекленевшим взглядом наблюдая, как на Орландо набрасываются. Франк двигается медленно, как муха на морозе, но ускользает каждый раз. Будто знает каждое движение врагов на три шага вперёд. Атакует короткими уколами, целя в горло или глаза.

Дубинки сменились на кривые ятаганы охраны, Орландо вскрикнул, получив длинную рану через грудь. Со злостью выбил оружие из рук врага, отрубив кисть. Переступил, качаясь, с ноги на ногу и выставил шпагу перед собой.

Нападающие растеряли пыл и ходят из стороны в сторону, как гиены около льва. В глазах, лицах и движения сквозит нарастающий ужас. Раненные стонут на земле, пытаются отползти или встать, оскальзываясь в собственной крови. Красным заляпаны руки Орландо, грудь и живот. Кольца на пальцах правой руки злобно поблескивают, а в толще жёлтого металла проступают багряные письмена. Бегут по ободку и скрываются, чтобы зажечься с новой силой.

Аслан затараторил, яростно тыча в чужака пальцем. Орландо разобрал только «убить» и «награда», сплюнул и шагнул вперёд. Клинок шпаги описал короткую дугу, смазавшуюся отражая лунный свет. Крики торговца оборвались, а на шее от края до края, распахнулась широкая рана. Тело продолжило стоять, исторгая багряный, почти чёрный, фонтан под ноги. Попыталось зажать горло ладонями, но руки на полпути бессильно повисли, а Аслан качнулся и рухнул лицом вниз.

Слуги и остатки охраны с воплями понеслись в темноту. Там тревожно завыли верблюды, рванули кони и по сухой земле загремели копыта. Звук быстро рассеялся в ночи, оставив только стоны умирающих. Орландо повернулся к Красу, качнулся и не найдя что сказать, просипел:

— Всё запомнил?

Глава 18

Мальчик всхлипывает, трёт глаза кулаками, размазывая слёзы по синякам. В неверном свете костра его лицо похоже на мятую глину. Орландо похлопал по плечу, прошёл мимо, и падая вцепился в ствол дерева. Согнулся пополам, исторгая из желудка мутный поток. Сипло выругался и утёр губы рукавом, не разгибаясь оглянулся на раненых и умирающих врагов. Одни лежат без движения, тускнеющим взглядом сверля звёздное небо. Другие пытаются уползти в темноту, оставляя на земле жирный красный след.

Крас шмыгнул, вытянулся по струнке, губы мелко трясутся и сжимаются в тонкую линию. Рывком подхватил с земли кинжал, оброненный Орландо, стиснул рукоять и с воплем кинулся на ближайшего раненного. Мужчина завизжал, закрылся руками, но слишком медленно. Визг оборвался влажным, затухающим бульканьем. Мальчик навалился, беспорядочно ударяя кинжалом, острие часто погружается в сырую от крови землю. В воплях проступают слова на незнакомом языке, но Орландо и без того знает их значение.

Пошатываясь, подошёл к ученику, перехватил кисть на замахе и стиснул. Взглянул в расширенные глаза, с крошечными зрачками и сказал твёрдо:

— Хватит. Он уже мёртв.

Крас долго смотрел на него, перевёл взгляд на мертвеца под собой. Судорожно всхлипнул, выронил кинжал и, заливаясь слезами, уткнулся в ногу наставника. Орландо воззрился на него непонимающим взглядом, начал опускать ладонь. Отдёрнулся, будто от раскалённого металла, и пересиливая себя, запустил пальцы в волосы мальчика, потрепал. Открыл рот, но только выдохнул и промолчал. Взгляд зацепился за символ на кольце, горящий алым, как уголь из сердцевины костра.

Придя в себя, мальчик умылся в реке и принёс бурдюк с водой Орландо. Тот лежит у костра на спине, накрыв лицо ладонями и мерно дышит. Вдыхает через нос и медленно выдыхает ртом, пропуская воздух через сжатые зубы.

— Как ты? — Спросил мальчик, опускаясь рядом и кладя бурдюк на живот учителя.

— Хреново.

— Немудрено, старик угощал нас отравой…

— Ты сам как себя чувствуешь?

— Терпимо… что будем делать с этими?

Мальчик ткнул большим пальцем за спину на умирающих.

— Оставим как есть. — Буркнул Орландо. — Пусть мучаются, люди нарушившие закон гостеприимства заслуживают страшных мук.

Крас кивнул, подтянул колени к груди и обхватил руками. Плечи сотрясает мелкая дрожь, а голова опущена. В правой стиснут кинжал, костяшки побелели, а кончик подрагивает в такт биению сердца. В темноте кричит ночная птица, мерцают круглые, жёлтые глаза.

Орландо тайком прокрутил кольцо, так чтобы горящий символ не бросался в глаза. Вздохнул и застонав сел, отхлебнул из бурдюка и протянул Красу.

— Пей. Впервые убил?

— Да…

— Ты хорошо держишься.

— Правда?

— Конечно, меня трясло неделю, есть не мог. — Сказал Орландо натянуто улыбаясь и хлопнул парнишку по плечу.

Ложь далась на удивление легко. У него не было времени рефлексировать первое убийство, Серкано сразу спустил второго бандита, а затем третьего, четвёртого и пятого… Так до тех пор, пока взгляд молодого Орландо не стал пустым, а меч не выскользнул из ослабших пальцев.

Когда Крас уснул, Орландо встал из-за костра и методично добил раненных, зажимая рты ладонью. После оттащил тела в заросли и закинул подальше в кусты. Долго стоял оперевшись о дерево и тяжело дыша, стошнило ещё раз. Организм выводит яд, кожа покрыта липким потом, мышцы мелко трясутся.

Странно, если их обоих травили, то почему на мальчишку яд не подействовал? Орландо оглянулся на костёр, на фигурку Краса, скрючившуюся у огня. Если подумать, он знал основы боя на мечах и размахивал довольно уверенно. Только работу ног игнорировал… есть в нём что-то странное и довольно знакомое, кажется, Орландо уже видел похожих детей…

Позади, за деревьями и кустами вспыхнул свет, красноватый с переливами. Орландо развернулся, хватаясь за шпагу и застыл, глядя на идущую к нему женщину. Черноволосая, с широкими бёдрами, красиво вылепленными плечами и высокой грудью, прикрытой локонами. Лицо хищно-прекрасное, с огромными глазами и аккуратным носом. Взгляд прикипел к выточенным линиям живота, мягкой кожи и отсутствующему пупку.

Незнакомка тихо засмеялась, прикрыв рот кончиками пальцев, запрокинула голову, демонстрируя идеальную шею.

— Ах, вот и ты, тот самый мальчик, о котором я столько слышала. Должна признать, я не разочарована. Какая стать, сила и ярость! Сколько ярости! Да ты буквально кипишь!

Орландо и правда ощутил, как закипает, но далеко не от ярости. Женщина подошла в упор, провела ладонью по щеке и от прикосновения тело прошибла раскалённая молния. Орландо ухватил за талию, а женщина рассмеялась и упёрлась руками в грудь.

— Ах, сладкий, увы, не сейчас… но мы скоро встретимся.

— Кто ты? — Прохрипел Орландо, чувствуя, как она выскальзывает из хватки и растворяется утренним туманом.

— Лилит…

Наваждение пропало, Орландо тряхнул головой моргая, прижал ладонь ко лбу. Глубоко вдохнул и выругался, должно быть яд не до конца выветрился. Опустил взгляд на грудь и в полумраке разглядел на коже отпечатки ладоней.

Глава 19

Свет факела выхватывает низкий потолок и влажные стены из гранитных блоков. Луиджину ведут зажав между двух стражей в синих плащах. Понтифик держится позади, рядом с кардиналом в чёрной рясе, подпоясанной красным шёлком. Руки девушки связаны за спиной, а на шею накинута петля, успевшая натереть кожу до ссадин. Волосы растрёпаны, а полы платья заляпаны грязью. Она шагает ощутимо припадая на правую ногу и ударяясь плечом о стену. Нижнюю губу закусила до выступающих капель крови, сбегающих по подбородку и срывающихся на грудь.

— Мы под бывшим папским дворцом. — Сказал Урбан в затылок пленницы. — Да, раньше тут было получше.

— Зачем я вам? — В который раз спросила Луиджина. — Я не знаю где Орландо!

— О, девочка-девочка, мы уже знаем или вот-вот узнаем где он. — Ответил понтифик. — Нам нужна именно ты, а не то что ты знаешь. Сам факт твоего существования, как подарок!

— Я не понимаю…

Папа Римский протиснулся мимо охраны, ухватил девушку за шею и толкнул в стену. Заглянул в затуманенные глаза и сказал вкрадчиво:

— Ты думаешь, мы простили? Ты думаешь, мы забыли? Мальчишка будет страдать, невыносимо! В этом ты нам и поможешь.

— Сомневаюсь, что у меня получится даже замахнуться на него…

— О, этого не потребуется.

Коридор расширился в круглый зал с купольным потолком. Выложенным глазурью и освещённым масляными лампами. Свет отражается от плиток, играет по полу «водяными» бликами. В центре на алтаре покоится гранитный гроб. А на его краю сидит обнажённая женщина с длинными чёрными волосами.

Папа Римский подтолкнул Луиджину к ней. Девушка охнула и рухнула под ноги незнакомки. Вскрикнула от острой боли в бедре и колене.

— Держи, Лилит. — Сказал Урбан, морщась. — Делай, что должно.

Глаза бывшей мечницы расширились: Лилит? Первая женщина, единственная созданная Богом, само совершенство. Матерь зла и нефилимов. От позы и выражения лица черноволосой разит похотью, но глаза источают холод тысячелетий. Она соскользнула с гроба и плавной, танцующей походкой подошла к Луиджине. Села и, подцепив подбородок двумя пальцами, вынудила поднять взгляд.

— Ах, миленькая, — проворковала Лилит, поворачивая голову пленницы и любуясь чертами лица, — как же тебе не повезло.

— Демон… — Прохрипела Луиджина, выворачивая глаза и силясь рассмотреть понтифика. — Вот какой теперь Ватикан?!

— Она, в первую очередь, творение Божье. — Отрубил Урбан. — За помощь получит прощение, так сказал Бог!

— Да-да, — протянула Лилит, помахивая кистью, будто отгоняя муху, — прошу, оставьте нас. Вам не положено видеть… это.

Папа Римский и охранники сдержанно поклонились и скрылись в коридоре. Прикрыв за собой неприметную дверь. Демоница взяла девушку под руку, подняла без видимых усилий и повела к гробу.

— Что… зачем? — Пролепетала Луиджина, чувствуя, как сознание закручивается в вихре непонимания и растерянности.

— Ты не поймёшь, да и тебе не понравится. — Сказала Лилит, тоном, не терпящим возражений. — Залазь.

Луиджина подчинилась, прежде чем осознала приказ. Камень обжигающе холоден и шершав, гроб выдолблен из цельного блока. Грубо и на скорую руку, с глубокими бороздами от долота. Лилит уложила, надавив на грудь.

— Чей это гроб? — Пролепетала Луиджина.

— Никто не знает. — Ответила Лилит, садясь на край и закидывая ногу на ногу. — Церковники раньше думали, что именно в нём лежал Иисус. Однако, эта штука куда древнее. Значительно древнее! А его чудотворные свойства и сейчас впечатляют.

— Нож. — Пробормотала Луиджина, проводя пальцами по сколам на стенках гроба.

— Что?

— Эти отметины, их сделали ножом… весь гроб выдолбили им.

— Хм… — Протянула Лилит, задумчиво вскинув бровь.

Поднесла запястье ко рту, замерла на миг и решительно вонзила зубы. Кровь брызнула толстыми струями, упала на края гроба и полилась внутрь. Демоница поморщилась и вытянула руку над Луиджиной, сжимая и разжимая кулак. Девушку парализовал вид густой и ярко-красной жидкости, пропитывающей одежду и наполняющий саркофаг, как ванну.

— З-зачем?

— Девочка, тебе не надоели эти вопросы? — Буркнула Лилит. — ОН обещал, если я сделаю это, то вновь смогу рожать. Ты женщина, должна понять.

— Я ничего не понимаю… — Пролепетала Луиджина.

Лилит пожала плечами и напрягла руку, усиливая поток из прокушенного запястья. Лицо демоницы побледнело и осунулось, в уголках глаз и у рта проявились морщины. Она покачнулась и облокотилась о край саркофага локтем, застыла, уронив пышную гриву чёрных волос на грудь пленницы. Тяжело дыша подняла голову и взглянула в глаза, криво ухмыляясь.

Глава 20

В город вошли с первыми лучами солнца, переговорив со стражниками. Франка и славянского мальчишку долго не хотели пускать, но вскоре смирились. Лазутчики не шастают с детьми и тем более не выглядят так вызывающе. Свою роль сыграла и горсть монет, исчезнувшая в ладони старшего стражника.

Крас шагает вертя головой и глуповато раскрыв рот, во все глаза глядя на высокие дома из желтоватого известняка. На людей, одетых так красочно, что можно принять за князей и дивных животных. Вдоль улицы тянутся желоба с бегущей водой, а между крыш натянуты полотнища. К стенам жмутся мелкие лавки, а в толпе снуют лоточники. С высокой башни вдалеке голосит муэдзин. Пахнет терпкими специями, кофе и жареным мясом.

Орландо идёт медленно, кошель спрятал под рубаху, подвесив на шею. Левая ладонь лежит на навершие шпаги, а правая зацепилась большим пальцем за пояс. Прохожие бросают на него косые взгляды, кто-то задерживается, разглядывая внаглую, как диковинного зверя. Тёмно-бронзовый загар ярко контрастирует с голубыми глазами и выцветшими волосами, придаёт Орландо вид потусторонний и загадочный.

Забредая на огромную торговую площадь, парень опешил от крика цветных птиц, гомона толпы и воплей верблюдов. На всякий случай сжал плечо Краса, мальчишку понесло любопытством. Вскоре, расставшись с парой драгоценных камней, снятых с неудачливых работорговцев, путники обзавелись новой одеждой.

Орландо оделся в узкие штаны из лёгкой ткани синего цвета, опоясался шелковым поясом, шириной в ладонь. Шпагу подцепил на специальный кожаный поясок, с дополнительным креплением у бедра. Мягким, чтобы ножны ходили из стороны в сторону, но не болтались. Сверху накинул светлую рубаху изо льна и длинный плащ с куфьей, закрывающей шею и плечи. Вместо порвавшихся и треснувших ботинок обулся в башмаки из тонкой кожи, с чуть загнутыми носами.

Крас, насколько смог, скопировал наряд учителя разве что рубаха досталась голубая. Кинжал заткнул за пояс у живота. Подбоченился, вскинув подбородок, упёр кулаки в бока.

Старую одежду портной, причитая на неизвестном Орландо диалекте, вышвырнул в мусор. Отряхнул руки и настоятельно посоветовал сходить в купальни. Даже приставил к ним мальчишку-подмастерье, немногим старше Краса, который проводил.

Спустя несколько часов, вымытые до скрипа кожи, вышли наружу. Орландо задумчиво поглаживает подбородок, удивляюсь гладкой коже без единого волоска. Старый цирюльник обращался с бритвой, как Серкано с мечом.

— Что теперь? — Спросил Крас, оглядывая площадь и крыши домов.

— Жрать и искать этого…как там его… врача.

— Ахмед-эль-Хазред. — Подсказал мальчик, провожая взглядом проходящих мимо женщин, укутанных в ткань так, что видны только глаза.

В движении ткань красноречиво обрисовывает важные места, особенно при подъёме по лестнице. Крас едва не свернул шею и начал ловить косые и недобрые взгляды мужчин.

— Точно, спасибо. — Сказал Орландо и потрепал ученика по голове.

***

Дом врачевателя огромен и обнесён высокой стеной, из-за которой выглядывают верхушки пальм. Здание навеяло Орландо тревожные воспоминания о руинах римских вилл на берегу моря. Те же колонны, та же форма крыши, но всё сделано с характерным восточным колоритом.

На воротах стоит охрана из янычар в красном и высоких шапках. При виде Орландо они взялись за ятаганы, сощурились. Мужчина медленно поднял ладони, улыбнулся и сказал мирно:

— Я просто посетитель. Услышал про талант… благочестивого Ахмеда-эль-Хазреда, да решил вдруг он сможет помочь с моей болезнью.

— Ты выглядишь здоровым, франк. — Сказал ближайший янычар.

— Это радует, — ответил Орландо, продолжая улыбаться, — увы, только выгляжу.

— А с чего бы почтенному принимать тебя?

— Я заплачу.

— Ему не нужны твои жалкие гроши. — Отрезал янычар, стискивая рукоять ятагана.

— А может, он сам решит?

— Не дерзи.

Орландо улыбнулся шире, развёл руки в стороны.

— Ребята, если пропустите меня, я научу вас паре трюков с этими штуками… ятаганы, кажется? Ну, или я могу устроить показательный бой.

Янычары переглянулись и засмеялись, самый крупный приблизился, нависая над франком, как гора над мышью. Наклонился и фыркнул в лицо:

— И кого ты вызовешь на этот… поединок?

— Да всех разом, можете позвать тех пятерых, что за стеной стоят. — Ответил Орландо, пожимая плечами.

Смех стих, охранники потянули ятаганы из ножен и начали заступаться полукругом. Крас схватился за кинжал и попятился, щерясь как котёнок.

— Откуда ты знаешь про них? — Рыкнул здоровяк, положив ладонь на голову Орландо.

— Громкие они. Третий слева вовсе больной. Слышишь как сипит?

— Какой наблюдательный… хорошо, будет тебе поединок. Победишь, пропустим.

— А если нет?

— Труп выбросим.

— Какая несправедливость. — Пробормотал Орландо, глядя на ухмыляющихся янычар. — Я так понимаю, если вы погибните, случайно, визита к врачу мне не видать?

— Попробуй хотя бы поцарапать!

Здоровяк зашёлся недобрым смехом, стискивая голову франка пальцами, как яблоко.

— Ладно… Крас, подержи.

Орландо стряхнул пятерню и стянул верхнюю одежду одним движением. Смех оборвался второй раз, а лица охранников помрачнели, губы сжались в тонкую линию. Торс чужака обтянут рельефным корсетом мышц, под загорелой кожей отчётливо видно каждое волокно и выступающие вены.

При каждом движении мышцы лениво перекатываются и застывают, как выточенные из морёного дуба. Длинные пальцы, предплечья кажутся тонкими, но стоило взяться за рукоять шпаги, как пучки мышц вздулись.

— Ну, по очереди будете или всё разом? — Насмешливо спросил Орландо, занося левую руку за спину и прижимая кулак к пояснице. — Лучше скопом, так будет хотя бы интересно.

Буду рад поддержке, на творчество и пирожок с кофе. СберБанк: 4274 3200 6585 4914 (Александр Шавкунов)ВТБ: 4893 4703 2857 3727Тинькофф: 5536 9138 6842 8034Яндекс. Деньги: 4048 4150 1190 8106Qiwi-Карта: 4693 9575 5981 6777PayPal: paypal.me/litblogЗ.Ы. Лит Блог существует исключительно на поддержке читателей. Без неё я буду вынужден прекратить творчество. З.Ы.Ы. Я понимаю, что давненько не было хороших сражений, с фехтованием. Это было не обходимо, для развёртки сюжета и введения персонажей. Что бы в конце всё было очень красиво и мощно.

Глава 21

Орландо отклонился, пропуская прямой удар кулаком в лицо, повернулся на месте. Ятаган чиркнул вдоль груди, у земли развернулся и рубанул по ногам. Парень небрежно отступил, вскинул рапиру навстречу клинку падающему на голову. Острие чиркнуло по лезвию и плавно отвело в сторону.

Трое янычаров рыча разошлись в стороны беря наглеца в клещи и переглядываясь. Двое остались у ворот, нет, один шмыгнул внутрь. Три удара с разных сторон и направлений, в голову, торс и ноги. Орландо блокировал верхний серединой клинка, подпрыгнул и извернувшись ударил ближайшего стражника обеими ногами в грудь.

Янычара отбросило, переворачивая через голову покатило по улице. Пока он не застыл на каменных плитах, раскинув руки и безучастно глядя в небо. Оставшиеся усилили натиск, рубя с двух сторон и понуждая пятиться… Пытаясь. Орландо отбивает удары тяжёлых ятаганов сильной частью клинка, у самого эфеса. Движения лениво плавные, кажется, что ещё мгновение и ятаган врубится в сухую плоть. Но каждый раз Крас втягивает голову в плечи от лязга и ругани янычар.

Здоровяк покрылся потом, крупные капли сбегают по перекошенному лицу, но в глазах, разбавляя ярость, проступает удивление. Второй закусил губу и методично рубит, старается подловить и ухватить запястье франка.

Троица кружит на месте в сияющем хороводе лязгающей стали… Янычар радостно вскрикнул, придавив рапиру к земле, рванулся хватая за руку. Здоровяк обрушил ятаган на плечо, хищно скалясь. Орландо шагнул под удар, развернулся, вызволяя запястье. Клинок свистнул за спиной и плохим звуком врубился в камень, брызнули блеклые искры и мелкая крошка. Орландо улыбнулся и левой рукой щёлкнул по носу проворного янычара.

Тот отшатнулся, скорее от удивления, чем от боли.

Здоровяка пнул в сгиб колена, и стоило тому с криком упасть, приставил острие шпаги к горлу. Слегка надавил, опасно натянув кожу, обернулся ко второму, зажимающему нос ладонью.

— С вас хватит? Я, признаться, только разогрелся.

Торс франка влажно поблёскивает, но скорее от палящего солнца, чем от усталости. Грудь вздымается мерно, а дыхание, как у человека во время неторопливой прогулки.

Янычар стиснул ятаган, пока здоровяк застыл, страшась пошевелиться, двинулся на Орландо.

— Стоять!

Зычный окрик застал стражника на полушаге, он так и замер с занесённой ногой. Медленно вернул её на место и перевёл взгляд на ворота, где стоит, уперев кулаки в бока, седобородый старец в красных одеждах. Орландо убрал шпагу от горла и с холодной вежливостью поклонился.

— Я так понимаю, вы их начальник?

Старик поморщился, кивнул и сказал подходя:

— Всё верно, Салим бен Амра, глава этого балагана.

— Орландо ди Креспо, путник, ищущий исцеления.

Начальник стражи остановился, будто налетев на стену, взгляд сузился и прошёлся по парню с ног до головы. Оба янычара, стыдливо опустив головы, вернулись к воротам. Здоровяк, потирая царапину на горле, скрылся внутри.

— Знал я одного Креспо, — медленно сказал Салим, — а ты на него совсем непохож, хотя и двигаешься в точности. Сеньор Гаспар ди Креспо, твой родственник?

— В какой-то мере. — Сказал Орландо, убирая шпагу в ножны. — Я его убил. Сложная… семейная история.

Старик долго молчал, переводя взгляд с парня на мальчишку, вставшего позади. Хмыкнул и покачал головой.

— Судя по тому что я видел, этот шайтан умер не от ножа в спину.

— Да.

— Хорошо, но зачем ты сюда явился? Гаспар пытался зазвать благочестивого Ахмеда в Рим, но так и ушёл ни с чем.

— Я не собираюсь никого и никуда зазывать. Мне нужно лечение, не более.

— Хм… следуйте за мной.

За воротами открывается ухоженный сад с выложенными камнем дорожками. Оказавшись в тени деревьев, широкими как ладонь листьями, Крас облегчённо вздохнул. Потянул носом стараясь разобрать букет ароматов, густыми волнами идущий от цветочных клумб. Салим и Орландо в молчании прошли к мраморной лестнице, украшенной статуями крылатых львов из серого песчаника. От них веет древностью, как от стен проклятого города в пустыне. Орландо невольно передёрнул плечами, вспомнив о чудовищах, прячущихся в руинах.

Внутри поместья с потолка свисают широкие полотнища молочно-белой ткани. Развиваются на сквозняке от распахнутых окон, едва заметно пахнет спиртом и травами. Римские колоны упираются в потолок и обвешаны кусками пергамента, покрытыми неразборчивой вязью.

— Оружие оставь здесь. — Сказал Салим, указывая на столик у лестницы ведущей на второй этаж. — Почтенный Ахмед отдыхает наверху.

Орландо не колеблясь положил шпагу на столик, так чтобы острие смотрело на выход. Повернулся к провожатому и спросил, указывая на колонны:

— Это что?

— Обращения горожан с просьбами о лечении.

— Так много…

— Большинство полная чушь. — Буркнул Салим, закатывая очи горе. — Кашель, боль в боку, бессонница или глубокие занозы. Каждый считает, что его болезнь уникальная и страшна!

— И что же, уважаемый Ахмед их всех лечит?

— Нет, конечно! Раз в месяц просматривает в поисках интересных случаев. Не более. У его талантов есть куда более достойное применение. — Салим умолк, тяжко вздохнул и сказал. — Не пытайся причинить ему вред. Если что, живым ты не уйдёшь, как и мальчишка.

— Даже не думал об этом.

— Я тебя пропускаю по одной-единственной причине, если человек пересёк половину мира, чтобы добраться до врача. Его случай явно интересный, а господин любит такие.

— Я бы предпочёл обычную простуду. — Буркнул Орландо, становясь на первую ступеньку. Оглянулся на Краса и взмахнул рукой. — Жди здесь.

***

Ахмед-эль-Хазред оказался старым, чудовищно старым, но крепким как степное дерево. Гладко выбритый, в белом халате и таким же тюрбаном. Сидит за столом, заваленным книгами, у окна с видом на сад. Нехотя обернулся на вошедших, отложил перо и оглядел Орландо, как мясник молодого бычка.

— Господин… — Начал Салим, но старец оборвал взмахом руки.

— Оставь нас.

Начальник охраны низко поклонился и спиной вперёд вышел из комнаты, закрыл дверь за собой. Судя по звуку шагов, остановился справа от двери, прислонившись к стене. Хазред поднялся из мягкого кресла, оказавшись выше Орландо на пол головы. Бодро подошёл, оглядывая торс.

— Приветствую…

— Молчи!

Парень озадаченно умолк, а врач обошёл вокруг, задумчиво поглаживая подбородок. Пощупал плечи, мышцы спины и бока, хмыкнул и подцепил коду двумя пальцами, потянул. Хмыкнул ещё раз и пробормотал под нос:

— Занятно-занятно, впервые вижу такое телосложение. Строение мышц, слегка не стандартное… а вот тут какое интересное крепление! Да… очень интересно.

Он схватил запястье, вывернул кверху и прижал большой палец к венам, вторую руку положил на шею. Несколько раз кивнул и отпустил.

— Действительно поразительная комбинация черт… хм. Да ещё в такой кондиции. Молодой человек, вам очень повезло в этой жизни!

— Я бы поспорил.

— Спор не имеет смысла. Ведь я прав, изумительное тело. Вы не против подписать контракт о вскрытии?

— Чего?

— Я бы хотел исследовать ваше тело… изнутри. Посмотреть и записать, как мускулы крепятся к скелету и оценить состояние внутренних органов.

— Я пришёл за помощью, а не продаваться! — Выпалил Орландо.

— Правда? Очень-очень жаль… но ничего не поделать. На что жалуетесь?

— Исхожу кровью, если начинаю быстро двигаться.

Хазред сдвинул брови, покачал головой и сказал:

— Так двигайтесь медленней.

— Ч-что?!

— Молодой человек, вы вполне себе здоровы и можете жить полноценной жизнью, даже не размахивая железной палкой. Говорю, как врач, мирная жизнь куда полезней для здоровья.

— Но я обязан быть быстрым!

— Откуда же такая необходимость?

Орландо набрал полную грудь воздуха для протяжной тирады. Поперхнулся, увидев за окном Краса, карабкающегося по дереву к птичьему гнезду. Вокруг мальчишки вьются цветастые птицы, с криком накидываются. А судя по голосам, под деревом ругаются янычары. Мальчишка глянул вниз, скорчил рожицу, показал язык. Огляделся и заметил в окне Орландо, сверлящего его взглядом. Замер и, помахав рукой, начал спускаться.

— Молодой человек?

Ахмед-эль-Хазред склонил голову набок, выразительно постучал стопой по полу. Орландо вздохнул и сказал блёкло:

— Я должен… нет, обязан уничтожить кровь бога, как до этого уничтожил её носителей.

— Deus sanguis? — Сказал Хазред, вскидывая брови. Откашлялся в кулак и указал на кушетку у дальней стены. — Ложитесь, начнём осмотр.

Глава 22

Орландо опустился на кушетку, поёрзал, умащивая спину, и вытянул руки вдоль тела. Прикрыл глаза, меж ресниц разглядывая мозаику на потолке. Ахмед-эль-Хазред подошёл разминая кисти и насвистывая под нос, положил ладони на живот, надавил с неожиданной силой и начал прощупывать. Орландо показалось, что пальцы скользнули по хребту и пересчитали рёбра. Застонал, через сцепленные зубы и выгнулся, упираясь затылком.

— Больно? — Меланхолично спросил врач, продолжая ощупывать органы.

— Ты мне селезёнку сдавил… конечно больно! — Прорычал Орландо.

— Очень хорошо, а теперь замри. Да, вот так, скажи, если станет больно по-другому.

Орландо лежал несколько минут, сконцентрировавшись на ощущениях и глухо замычал, когда пальцы коснулись чего-то, о чьём существовании он даже не подозревал. На лбу выступил пот, а во рту появился мерзкий железный привкус.

— Вот сейчас… по-другому… — Выдавил парень, стискивая кулаки.

— Очень хорошо. А теперь терпи.

Пальцы двинулись выше, а боль усилилась скачком и Орландо, всю жизнь терпевший побои, колотые и резаные раны, взвыл. Врач отступил и с довольным видом кивнул.

— Замечательно! Просто превосходно!

— Что со мной? — Простонал Орландо, ощущая, как внутри пульсирует открытая рана, сочащиеся густой болью.

— Не знаю! — Улыбаясь, воскликнул Ахмед и всплеснул руками. — Какой хороший день!

— Уж прости, не разделю радости…

— О, не бойся, мальчик, я догадываюсь о причинах. Однако, мне нужна информация, рассказывай, когда появилась боль и когда возвращается.

Орландо сел на кушетке, смахнул пот со лба горстью и тяжело вздохнул.

— Это будет долгий рассказ…

— О, прости, я не знал, что у тебя есть дела важнее выживания.

***

Спустя час, когда служанка принесла чай и лёгкие сладости, Орландо закончил рассказ. По какой-то причине вывалив на старца всю историю, вместо сухой выжимки фактов. Впрочем, Ахмед-эль-Хазред не возражал, слушал и делал пометки на листе папируса. После встал и подошёл к шкафу полному книг и свитков, провёл пальцем и подцепил один. Широкий, с золотым сердечником и боковинами. Развернул и кивнул.

— То что надо, ложись. На спину руки свесь.

Порывшись в столе, достал белый свёрток ткани, а когда развернул рядом с Орландо, парень увидел множество тончайших игл разной длины.

— Это причудливая методика, — пояснил врач, беря самую длинную и поднося к глазам, — ей меня обучил гость из земель Чжао. Возможно, будет больно.

— А лечение бывает без боли?!

— Конечно, нет.

Первая игла вошла в основание шеи, вторая меж лопаток. Ахмед сверился со свитком, хмыкнул и воткнул третью в основание черепа. Каждый раз острие будто протыкает натянутую верёвку, а Орландо вздрагивает. В один момент перестал чувствовать ноги, но врач, забормотав извинения, вынул иглу и вставил левее. После десятой отступил и хлопнул в ладоши.

— Вставай, только аккуратно.

Орландо подчинился, чувствуя себя ежом. Выпрямился ожидающе глядя на старца, а тот обошёл его по кругу и уколол в районе поясницы.

— Вот так… а теперь, мальчик, сделай настолько быстрое движение, на какое вообще способен.

Парень кивнул, плавно отвёл руку в сторону, имитирую позицию в фехтовании и… На миг тело смазалось, а сам он оказался у стола в другом конце комнаты. Часть игл осыпалась на пол с лёгким звоном, отмечая прямую линию в добрый десяток шагов. Ахмед хмыкнул и сказал:

— Действительно, быстро. Как самочувствие?

Орландо коснулся груди, чуть сгорбился, медленно провёл языком по зубам и повернулся к врачу.

— Хорошо…

— Болит?

— Нет…

— Замечательно. Можешь одеваться…

— Ты… вы меня вылечили?

— Нет, просто снял симптомы, временно. А лечение… хм… зайдите завтра. Хотя можете остановиться в гостевом крыле.

— Благодарю.

***

Салим отвёл Орландо и Краса в покои, представляющие собой широкую комнату с огромными окнами. Огромным ложем и столиком с разбросанными вокруг подушками. Остаток дня Орландо натаскивал ученика атакам и переходам из позиции. Вместо меча выдал ложку, а на просьбу дать шпагу мотнул головой.

Двое янычар, наблюдавшие за тренировкой, подошли и со смехом предложили мальцу ятаган. Орландо отмахнулся от них, бросив с брезгливостью, что их вытянутые ножи к фехтованию пригодны куда меньше ложки. Стражники спорить не стали, только скривились и отошли под тень раскидистой пальмы.

Ночью Орландо разбудил зуд в пальце. В затуманенном сознании едва разлепил глаза, поскрёб и выругался, ощутив ногтем тёплый металл. Комнату через щель между штор, освещает узкий серп луны. Дальняя от ложа стена полностью скрыта темнотой, а в ней на подушках сопит Крас.

Орландо поднёс руку к лицу и выругался, мгновенно скинув дрёму. Кольцо, одно из трёх, горит символами. Они двигаются по кругу, то затухая, то вспыхивая с новой силой. Однако один символ горит ярче и кроваво-красным, а другие светятся синим. Парень потянул кольцо с пальца, напрягся… Брови взлетели на середину лба. Полоса металла не сдвинулась, будто срослась с кожей.

— Какого чёрта… — Пробормотал Орландо и попробовал крутануть кольцо.

Получилось. Символы вспыхнули и потухли, только красный тлеет, как уголь, присыпанный пеплом. Зуд пропал, но в груди появилось тревожное чувство.

Глава 23

Крутил кольцо несколько часов, ощупывал металл, даже пробовал на зуб. В один момент символы вспыхнули на всех троих и позеленели. Орландо тряхнул рукой и гореть остался единственный значок на указательном пальце. Крас ворочается в темноте, одеяло скинул и вместе с подушкой зажал коленями. Бормочет сквозь сон, а глаза хаотично дёргаются под веками. Под окном по каменной дорожке, перешёптываясь ходят янычары. Орландо слышит, как позвякивают металлические части доспехов, а ножны постукивают по ногам.

Устав ждать сна сел на кровати, спрятал лицо в ладони и озлобленно потёр. Надавливая кончиками пальцев на глаза. Места уколов побаливают, но это даже приятно. Парень вышел на балкон, облокотился о перила и взглянул на небо. Бесконечная чернота усыпана разноцветными огоньками, а в зените царствует серп луны. Изредка мрак прочерчивают падающие звёзды, в отдалении город пестрит огнями костров. Прохладный ветерок поглаживает кожу на груди и плечах.

Чужое присутствие резануло по нервам ржавой бритвой. Орландо развернулся оскаливаясь… У ложа стоит нагая женщина, та самая, что являлась после схватки с работорговцами. Чёрные волосы волнами опускаются до точёного живота. Она шагнула к нему, и лунный свет прошил тело насквозь, Орландо вцепился в перила, прижался спиной. В лице Лилит есть нечто пугающе знакомое, бередящее старые раны на сердце.

— Луиджина?

Демоница улыбнулась и танцующей походкой, играя бёдрами, направилась к нему. Орландо вздрогнул, когда прозрачные пальцы коснулись груди. Тянущее вожделение заполнило хребет, горячей волной ударило в голову… Острая боль резанула по пальцам. Орландо дёрнул рукой и наваждение исчезло. Поднял ладонь к глазам, по пальцам на пол сбегают тонкие струйки крови. На кольце горят два символа.

— Ничего не понимаю… — Пробормотал парень, затирая кровь.

***

Папа Римский осторожно вошёл в «гробницу» на третий день, как и было оговорено с Посланником Божьим. Что явился в золотом сиянии и провозгласил волю Господа. Понтифик перекрестился, оглядывая помещение, Лилит нет. Гранитный гроб закрыт толстой крышкой. Стоило сделать первый шаг и она дрогнула, со скрежетом сползла в сторону. В широкую щель скользнула тонкая рука, показалась голова с мокрыми чёрными волосами. Девушка поднялась, сбрасывая ошмётки грязно-бурой одежды.

Двое слуг подбежали к ней, протянули влажное полотенце и новый наряд. Когда она повернулась с царственной плавностью, понтифик едва сдержал порыв грохнуться на колени. Глаза Луиджины источают золотое свечение, а черты лица утончились, придавая сходство с Лилит.

Она взяла полотенце, шагнула из гроба и начала обтираться без стеснения. После оделась, поправила куртку на плечах, отряхнулась.

— Всё прошло успешно? — Спросил Урбан.

— Да, — отозвалась Луиджина, — более чем. Мне нужно обвыкнуться с телом. Но думаю, за время пути справлюсь с этим.

— А нельзя, как раньше, сразу к нему?

— Не в этом теле, дорогой.

Девушка медленно пошла к выходу, контролируя каждый шаг и совершенно не хромая. В движениях появилась жутковатая властность. В проходе остановилась и сказала полуобернувшись:

— Я сообщила гвозденосцу, где мальчишка. Скоро он его схватит.

***

Орландо проснулся от чавканья, застонал и сел на кровати. Огляделся и увидел Краса склонившегося над широким блюдом с пловом. Мальчишка загребает рис ладонью и закидывает в рот, начинает жевать так активно, что просыпается на грудь и пол. Насилу проглотив, прикладывается к пиале с янтарной жидкостью. Орландо с трудом распознал разведённый мёд.

— Ты чего жрёшь как свинья?

— Прояфляю пофтфение… — Промычал мальчик, проглотил очередную порцию и откашлявшись добавил. — Предков стоит угощать иначе жди беды.

— Не понимаю…

— Всё, что было пролито за столом или обронено, идёт мёртвым! — Укоризненно пояснил Крас.

— Да ты же лопнешь.

— Не лопну! Я наедаюсь впрок! Когда нам ещё доведётся такого вкусного плова пожрать?

Орландо сел напротив, осмотрел в поисках ложки, но нашёл только полотенце для рук. Вздохнул и последовал примеру ученика, только в разы аккуратней, ни единой рисинки не обронив. Крас покачал головой и спросил:

— А как же предки?

— В пекло их. — Буркнул Орландо.

Невольно вспомнилась встреча с дедом и дядями, когда они втроём решили зарубить его. Орландо на мгновение ощутил ту бездну отчаянья и ярости, что поглотила тогда. Есть сразу перехотелось. Тщательно вытерев руки, переоделся и вышел из комнаты. За спиной в пяти шагах, вырос давнейший янычар-здоровяк. Последовал за ним тенью.

Надсмотрщик отстал, только когда Орландо постучал в кабинет Ахмеда-эль-Хазреда и вошёл внутрь. Старик, кажется, за ночь не сдвинулся с места, всё так же склонился над столом. Только теперь вместо дневника перед ним стоит деревянная шкатулка с кулак размером. Доверху полная цветных шариков: красных, синих и зелёных. Каждый не больше крупной росинки.

— Доброе утро, почтенный. — Сказал Орландо, вежливо кланяясь.

— А? А… это ты, утро… утро. — Отозвался старец, протяжно зевнул и указал на шкатулку. — Вот, твоё лекарство. Принимать ежедневно.

— Утром, днём и вечером? — Спросил Орландо. — Вроде зелёную, как только проснусь, а синюю в обед?

— Чего? Нет конечно! Проверь, что тебе помогает, то и принимай. Только с красными осторожней, может сердце остановиться.

— С-спасибо… — Пробормотал Орландо. — А сколько дней их принимать-то?

— Пока не излечишься.

— Ясно.

Орландо подцепил зелёный шарик, покатал меж пальцев и бросил в рот. На лице отразилась задумчивость, переходящая в отвращение и спазм. Парень согнулся пополам, захрипел и торопливо накрыл рот ладонью.

— Что-то не так? — Меланхолично спросил Хазред, сложив пальцы в замок.

— Горько…

— Ну а что ты ожидал? Сахар? Это медицина, мальчик. Не хочешь страдать от лечения — не болей.

— Я… я… постараюсь… воды…

— Нет, нет, мальчик, их только на сухую нужно глотать. А теперь, будь добр, ложись на кушетку и описывай ощущения. Подробно и без приукрашивания. Мне нужно для дневника.

Глава 24

Спустя три дня Орландо и Крас заселились в комнату постоялого двора. Значительно скромнее покоев в поместье Ахмеда-эль-Хазреда, но без постоянно стоящих над душой янычар и просьб о вскрытии. Каждое утро Орландо с каменным лицом заглатывает зелёную пилюлю. Эффект есть, теперь целых тридцать секунд он может двигаться на полной скорости и не падать в обморок, захлёбываясь кровью.

Синие пробовал всего дважды, а красную один раз. Действуют сильнее, но как и предупреждал Хазред, ощущения как от удара кованым сапогом в пах. Орландо решил не рисковать и приберечь на крайний случай.

Постоялый двор находится на краю города с живописным видом из окна на пустырь. Там каждое утро и вечер, устраивает тренировки Красу. После которых мальчик едва ползает, а добравшись до койки, засыпает едва голова коснётся матраса.

Орландо сверился с «рецептом», рекомендующим покой, свежий воздух и питание состоящие из постной каши и варёной курятины. Вздохнул и бросил в рот ненавистный шарик, проглотил, как утка не разжёвывая. Вцепился в колено и сдавил, превозмогая мерзостный вкус. Прикрыл глаза… Внизу загремело, закричала женщина. Франк глубоко вдохнул и, взяв шпагу, вышел из комнаты. Крас уже полчаса, как дожидается вечерней тренировки.

Спустился по шаткой лестнице, положив ладонь на перила. На первом этаже разгром, часть столов откинута к стенам, табуреты сломаны. Хозяин с женой стоят за прилавком в ужасе, глядя на новых посетителей. Семеро мужчин в запылённых плащах, под которыми угадываются кольчужные рубахи, едва прикрытые льняными сорочками. На поясах длинные мечи в обмотанных ремешками ножнах.

Франки.

Орландо остановился на середине лестницы, положил ладонь на рукоять. Задумчиво оглядывая незнакомцев. Осанка, манера говорить и двигаться, с головой выдают рыцарей. Самый рослый бьёт кулаком по стойке и рычит, глядя в глаза перепуганному хозяину:

— Где он?! Отвечай язычник!

Старый магометанин лепечет, непонимающе оглядывая вторженцев, увидев Орландо вскрикнул и ткнул пальцем. Рыцари разом повернулись, трое выхватили мечи, а за ними и остальные.

— Вы кто, ребята? — Спросил Орландо, постукивая пальцем по навершию эфеса.

— Именем Святого Престола, ты пойдёшь с нами! — Крикнул ближайший, шагая к лестнице.

Орландо прищурился и пошёл навстречу, нарочито медленно. Мягко ступая и держа храбреца взглядом. Тот вступил на лестницу, потянулся ухватить за руку. Мечник выхватил шпагу и… прошёл мимо. Рыцарь застыл с протянутой рукой, начал поворачиваться раскрывая рот… голова соскользнула с шеи, грохнулась на ступени. Тело повалилось следом, мелко дёргая ногами. Орландо отряхнул шпагу, криво улыбнулся глядя на оставшихся. Передёрнул плечами и сказал:

— Ах, как хорошо чувствовать себя здоровым!

Рыцари растерянно переглянулись и бросились на него, стремясь задавить массой. Орландо захохотал и шагнул навстречу. Силуэт смазался, окутываясь стальным туманом мелькающего клинка. Брызнули искры, смачно хрястнуло, двое рыцарей осели на пол. Парень проскользнул меж оставшихся, играючи уворачиваясь от мечей. Извернулся и укололо зазевавшегося в точку под затылком. Выдернул шпагу и развёл руки пятясь.

— На что вы надеялись, ребятки? Вы что, не знаете кто я?

Трое рыцарей развернулись выставляя мечи, бледные и растерявшие надменность.

— Проклятый безбожник! — Крикнул один, но голос дал петуха и благородный умолк.

— Ну почему же? Я вполне себе верю в Бога, — сказал Орландо, делая шаг, — я видел чудеса Господни! Вот только… я не верю в Него. Хм, да, пожалуй, ты прав.

Шпага блеснув в тусклом свете юркнула вперёд, отвела меч правого и вонзилась в грудь. Чуть левее от центра. Орландо провернул клинок и сместился, поворачивая труп и закрываясь им как щитом. Рывком освободил оружие, и с полуоборота рассёк набегающего слева рыцаря. Мертвец по инерции пролетел дальше и рухнул на обломки стола. Жена хозяина запоздало заголосила, старик закрыл ей глаза и прижал к груди.

Последний рыцарь плюхнулся на зад, заверещал по-заячьи и выронил меч, закрываясь руками. Точно ребёнок от злого отца. Орландо скривился и опустил шпагу, подошёл ближе и вкрадчиво спросил:

— Так кто вы и зачем здесь?

***

Крас сидит на земле в лучах заходящего солнца и чертит кинжалом набившие оскомину трапеции. Справа, у колодца, раскинулось пышное дерево с крючковатыми ветвями. Тень от них медленно подбирается к мальчишке, уже накрыла обструганную под меч палку, у его ног.

Краем глаза заметив движение, Крас вскинул голову и воззрился на троих мужчин, идущих к нему. Не местные, едва тронутые загаром, двое довольно рослые и крепко сбитые, а третий, настоящий богатырь. О таких ему мать рассказывала перед сном. Огромный, плечи и двумя руками не обхватить, мышцы, как корни дуба. Одет в рубаху с закатанными до локтя рукавами, плащ и плотные штаны. На ногах высокие сапоги из мятой кожи с загнутыми носками.

Лицо идущего по левую руку от исполина показалось знакомым, но мальчик отмахнулся от этой мысли. Все франки на одно лицо, не то что славяне. Да и среди славян, только древляне разные.

— Малец, — прогудел гигант, останавливаясь, — это ведь ты путешествуешь с белобрысым франком?

— А кто спрашивает?

Исполин нахмурился, сказал властно:

— Терц, сын Максимуса из рода Ветуриев!

Мальчик картинно закатил глаза, медленно поднялся. Отряхнул штаны, поднял взгляд и сказал, железным, полным власти голосом:

— А я, Крас, сын Святослава из рода Рюрика. Да, этот франк сопровождает меня. — Протянул руку, указывая за спины троицы. — Почему бы тебе не обратится к нему, ромей?

Глава 25

Орландо приближается быстрым шагом от постоялого двора через пустырь. Шпага цепляет остриём сухую траву и ветки карликового кустарника. Вечерний ветер оттягивает волосы за спину, отворачивает ворот рубахи. Троица развернулась, один рыцарь ухватился за меч, а второй молча смотрит. Терц развёл руки в стороны, широко улыбнулся и прорычал, делая шаг:

— Приветствую, потомок Алариха, праправнук Аттилы! Знал бы ты, как же я долго ждал нашей встречи!

— Отошли от мальчишки. — Прорычал Орландо ускоряясь.

— От этого плебея? — Спросил Терц, не глядя указывая на Краса. — Он мне безынтересен, я пришёл за…

Мальчик оскалился и прыгнул на великана, в руке сверкнул кинжал. Острие впилось под лопатку, с треском пошло вниз, распарывая ткань. Гвозденосец озадаченно оглянулся и смахнул Краса, как муху. Княжич отлетел и кубарем покатился по земле, да так и остался лежать лицом в пыли.

Орландо рванулся вытягиваясь всем телом и отводя шпагу для сокрушительного удара, что разрубит бычью шею. Рыцарь кинулся наперерез, но второй ухватил за плащ и рванул на себя. Благородный упал на спину, а спаситель, игнорируя гневные вопли, потащил подальше.

Гвозденосец наклонился, широко расставив руки и растопырив пальцы. Облизнул губы. Мечник налетел, отточенным движением направив лезвие в яремную вену. Клинок разрубит мягкую плоть и пройдёт между вторым и третьим позвонками, отделив голову от тела.

Исполин поднял руку, тыльной стороной ладони ударив в плоскую сторону шпаги. Присел, пропуская клинок над головой и резко выпрямился. Нанося таранный апперкот в живот. Орландо подпрыгнул, сводя на нет большую часть силы удара, но всё равно ощутил мощный толчок и костяшки, погрузившиеся в пресс. Извернулся в воздухе перекувыркнувшись через голову и мягко приземлился на ноги.

Терц хлопнул в ладони, указал на парня, потрясая указательным пальцем.

— А ты хорош! Действительно хорош! Очень приятно убить такого!

— Да кто ты такой… — Озадаченно рыкнул Орландо, потирая живот и направляя шпагу в грудь гиганта.

— Разве ты не слышал? Я — Терц, из рода Ветуриев! Твой славный предок задолжал мне свою жизнь, увы, Аларих давно мёртв. Придётся взыскать с тебя.

Гвозденосец ударил левой рукой в голову и Орландо едва увернулся. Кулак дёрнул волосы, парень сместился, уходя от прямого правой. Завертелся бешеной лаской, сцепив зубы и выискивая миг для атаки. Исполин наступает, орудуя кулаками и корпусом в идеальной согласованности. Каждое движение — удар и защита. Кулаки взрезают воздух с опаздывающим лопотанием. Пропусти один и голову оторвёт от тела, или кости раскрошатся в труху.

Крас кашляя приподнялся, упираясь руками в землю. Сплюнул в пыль красный комок и перевалился набок, затуманено глядя на поединок. Сощурился, силясь уследить за смазанными фигурами. Разглядел двух спутников Терца, стоящих по другую сторону пустыря. Один бледный, как мел, стискивает меч, по лицу льётся пот. Второй сложил руки на груди, закусил губу и наблюдает за Орландо.

Кулак впечатался в левое плечо, мечника развернуло как турнирный манекен. Гигант победно взревел и ударил в затылок. Орландо, продолжая разворачиваться, подпрыгнул, изворачиваясь, и обхватил руку ногами. Сдавил левой рукой запястье, упёрся стопой в горло, и наотмашь полоснул по лицу, наклонившись вперёд.

Острие прошло через лоб, глазницу, нос и щёку. Оставив узкую, быстро краснеющую полосу. Терц взвыл и отшатнулся, закрывая лицо, а парень соскочил на землю. Тяжело дыша опустился на колено, сгорбился. Одежда промокла насквозь, липнет к торсу, по лицу сбегают мутные ручьи. Глубоко в груди зарождается рвущая боль.

Гвозденосец издал звук похожий на смесь рыка и смеха, смахнул с лица кровь. Залившую нижнюю часть. Оскалился и указал на парня.

— Хороший, клинок, я должен был сразу догадаться… Это ведь копьё Лонгина?

— Частично. — Просипел Орландо выпрямляясь.

Терц слизнул кровь набежавшую на губы. Покачал головой и сказал, отряхивая руки:

— Занятно, но, допустим, в этот раз ты сбежал.

— Ч-что?

— Ах, какая печаль, — протянул Терц, ни к кому не обращаясь, — человек которого надо захватить, сбежал! Интересно, Он обидится, если в следующий раз я тебя убью? Вынужденно, конечно же.

— Что ты вообще несёшь?

— В этот раз я ранен и отступаю. — Пояснил Терц, махнул оставшимся рыцарям. — Уходим.

Мужчина невынимавший меч подошёл к гвозденосцу и протянул платок. Гигант взял с кивком и зашагал к переулку, тщательно вытирая лицо. Рыцарь проводил его взглядом, повернулся к Орландо и сказал одними губами:

— Пожалуйста, останься здесь до завтра. Нужно поговорить.

Когда они ушли, мечник помог ученику подняться, отряхнул одежду от пыли. Опустился на колено, оглядывая травмы и облегчённо выдохнул. Ссадины, синяки и подбитая губа.

— Нормально себя чувствуешь?

— Тошнит… — Пробормотал Крас. — А что тот мужик тебе сказал?

— Просил задержаться до утра.

— Зачем?! Что бы это чудовище вновь напало?!

Орландо покачал головой и сказал:

— Надеюсь для разговора. Мы давно не виделись с ним.

— Хорошие у тебя друзья… — протянул Крас, проверяя шатается ли зуб. — Таких и врагу не пожелаешь.

— Так он мне и не друг. Он мой брат.

Глава 26

Трое крепких парней трут пол покрасневшими тряпками, выжимают в огромные бадьи. Тишину постоялого двора нарушают истошные рыдания в дальней комнате и плеск воды. Работники косятся на Орландо, сидящего за столом в углу. Во взглядах читается суеверный ужас и недоверие. Как мог один человек порубить столько народу, так быстро и просто потягивать чай.

Мечник откинулся на спинку стула, левая рука свободно свешена, а в правой глиняная кружка. На столике лежит шпага в ножнах, подпирает высокий чайник. Орландо пьёт крохотными глотками, прокатывает напиток по языку. Щурится, наслаждаясь непривычным вкусом и поглядывает на вход.

Дверь плавно отворилась, Винченцо вошёл склонив голову, чтобы не хрястнуться лбом о косяк. Осторожно прикрыл и оглядевшись, направился к Орландо. Высокий, черноволосый, с широкими скулами и мощным подбородком. Плечи укрыты выцветшим плащом, а на поясе покачивается меч в обвязанных ремешком ножнах. Работники провожают взглядами, прервав уборку. Один буркнул под нос, но рыцарь проигнорировал, опустился на свободный стул, напротив Орландо.

— Давно не виделись, брат. — Сказал мечник, отпивая из кружки.

— Давненько… — Выдохнул Винченцо, опустил взгляд в стол и добавил. — Мама умерла.

— Сочувствую. — Ответил Орландо, тоном, отметающим всякое сожаление.

— Отец тоже. Через полгода.

— От горя?

— Что? Нет… слетел с коня во время охоты.

— Жаль. Как сёстры?

— Живы, всё хорошо, я теперь несколько раз дядя. А Вис Висыча велел закопать, да и вообще тот дуб срубить… Орландо. Тебе нужно сдаться.

— И дать себя убить?

— Гвозденосец не будет тебя убивать. Ему приказали схватить и доставить.

— Думаешь, меня там по голове погладят? Сильно сомневаюсь, насколько мне известно, новый Папа назначил награду и пожизненную индульгенцию за мою голову. Буквально пропуск в рай.

Винченцо тяжело вздохнул.

— Ты не понимаешь. Его не убить, а он сделает всё, чтобы ты случайно убился от его рук. Я сам видел, как его протыкали мечами, а он даже не замечал!

— Мой удар заметил. — Ответил Орландо, пожимая плечами.

Винченцо сгорбился, став раза в два меньше ростом, пролепетал будто ребёнок:

— Я уже не понимаю, что делать… что вообще происходит? Почему меня вынудили искать тебя, помогать схватить? Что мне делать?

Орландо замер, глядя на брата, поставил кружку на стол и потянувшись, положил ладонь на плечо. Осторожно сжал и потряс. Юный барон Борсл поднял взгляд, мечник улыбнулся обнадеживающе и сказал:

— Я со всем разберусь.

***

Разговор постепенно оживает, уходя от проблемной темы. Орландо с улыбкой рассказывает о путешествии в святую землю из Европы пешком. Не считая краткого плавания на торговом корабле. Работники закончили уборку и торопливо скрылись вместе с бадьями. За стойкой появился хозяин, вздрогнул, увидев Орландо беседующего с рыцарем. Скрылся на кухне и вскоре вернулся, неся поднос плова с бараниной.

Поставил на стол и протараторив благодарность за спасение, поинтересовался, насколько мечник задержится. Орландо ответил что, до утра и вернулся к беседе с братом.

— А мальчишка откуда? — Наконец спросил Винченцо, указывая пальцем в сторону гостевых комнат.

— Выкупил у работорговца. — Ответил Орландо, загребая плов кусочком лаваша. — Захотел сделать доброе дело… а теперь, ну не бросать же его? Вот обучится немного и сам решит куда дальше идти и как жить.

— Ты знал, что он из благородных славов, сын их царя.

— Нет, мне это совершено безынтересно. Хоть сын императора Византии.

— Как знаешь, это могло бы пригодиться…

***

Терц взвыл от боли, выгнулся дугой хватаясь за шляпку гвоздя, торчащую из груди. Полоса металла проворачивается, увлекаемая светящейся рукой, по предплечье проникшей в спину. Её обладатель стоит над гигантом, окутанный золотым огнём.

— Ты думал, я не замечу? Говорили же, парень нужен живым.

— Так иди… и… хватай… я… убью… его…

— Ты слишком зациклен на прошлом, дорогой друг.

— Я клялся… что вырежу… всех потомков… Алариха…

Фигура покачала головой и резко провернула гвоздь. Терц застыл, беззвучно распахивая рот. Ладонь выскользнула из спины, оставив на коже красный, обожжённый след. Быстро зарастающий розовой кожицей.

— Потерпи. После того как мы закончим с ним, делай что хочешь. Главное — доставь в Око Бога. Срок, месяц, пока не прибыла Лилит.

— Ты и её нашёл? — Просипел Терц, с трудом поднимаясь.

— Конечно. — Ответила фигура. — Кто ещё сможет родить истинного мессию, как не идеальная женщина?

Глава 27

Терц сжал кулаки и хрипло засмеялся, глядя на истончающуюся фигуру, причинившую ему столько боли. Свет тускнеет и проступают контуры чешуйчатых золотых доспехов, волевое лицо и два крыла покачивающихся за спиной. От одного взгляда на них гвоздь заныл, а пронзённое сердце заколотилось с утроенной скоростью. Видение пропало вместе с ангелом, а римлянин тяжело поднялся с земли. Вокруг сгущается ночь, во мраке видны силуэты чахлых деревьев и далёкие точки домов. Небо черно и безлунно.

— Хотя бы не в истинной форме является… — Пробормотал Терц, потирая грудь и смахивая корочку запёкшейся крови.

Потрогал шрам, тянущийся наискось от левой брови через нос к челюсти. Края набухли, сочатся сукровицей, кое-где затвердевшей в красно-коричневый панцирь коросты. Клинок из копья Лонгина… опасное оружие. Гигант облизнул губы и улыбнулся, становится в разы интереснее. Опасность! Боже, как давно он не испытывал этого щекочущего чувства! Пожалуй, со времён схватки с Аларихом и междоусобиц с другими гвозденосцами.

Гигант выпрямился, повёл плечами разминая мышцы и принюхался. В прошлый раз о положении парня сообщала черноволосая дева, являвшаяся, как и ангел, видением. Значит, это всё-таки была Лилит… мог бы и сам догадаться.

В воздухе ощущается лёгкий аромат Крови Бога, почти исчезающий, но достаточно явный. Значит дурак не покинул город, тем лучше. Вот только теперь не нужно исхитряться, чтобы «случайно» зашибить. Достаточно доставить в… Глаз Бога? Где это вообще?

Терц выдохнул, мысленно проклиная ангела, высшим силам вечно не до мирских дел. А ведь мог и сам указать, где этот Орландо и куда его дотащить. Проклятье! Скажи крылатый о плане сразу, уже бы получил желаемое!

Отряхнув штаны, направился к городу, в темноте радужка глаз слегка светится красным, распугивая ночную живность. Прошёл через малые ворота, перепугав стражников и двинулся по узким улочкам. Остановился у двухэтажного глиняного дома, толкнул дверь и поморщился от сдавленных всхлипов, смешанных с рыданиями.

В углу на матрасе сжался молодой мужчина, ещё днём бывший гордым рыцарем. Волосы растрепанны, глаза воспалены, а лицо опухло, как от укуса пчелы. Губы постоянно кривятся, выплёвывая бессвязные обрывки слов.

— М-мертвы… все м-мертвы… как… как?! Почему… почему… мы же… я ведь…

— Где второй? — Рыкнул Терц, заходя внутрь. — Как там его… Винченцо?

— Б-б-барон Борсл ушёл прогуляться. — Пролепетал рыцарь, размазывая по лицу сопли и слёзы.

— Вот как… — Протянул Терц, глядя на дворянина с нарастающей брезгливостью. — Вставай. Мы идём за Бичом Божьим.

— НЕТ! — Взвыл аристократ, обхватил голову руками и сжался в комок как ёж. — Я не хочу умирать! Он… он убил их всех! Я видел тела! Боже, я сам кинулся на него с мечом! Боже… Боже! Господи, пожалуйста…

Взгляд гвозденосца сощурился, исполин шагнул к рыцарю, похрустывая костяшками. Заговорил вкрадчиво, будто с ребёнком:

— Знаешь, в Риме был такой обычай наказания, особо провинившихся или не подчинившихся приказу легионов. Децимация. Казнь каждого десятого по жребию. Очень эффективное, должен сказать.

Рыцарь растерянно поднял взгляд и римлянина передёрнуло от вида зарёванного лица.

— Однако, ты здесь один, так что жребий бросать не надо.

***

Винченцо и Орландо вскинули головы, услышав крики на улице. Поднялись одновременно, хватаясь за оружие. Хозяин всплеснул руками и стремглав скрылся на кухне. Мужчины вышли на улицу и застыли, глядя на гвозденосца идущего по улице, голого по пояс и с окровавленными по локоть руками.

— Тебе нужно уходить. — Прошептал Винченцо, положив ладонь на плечо брата. — Забирай мальчишку и беги! Я его задержу!

— Ты шутишь? — Сказал Орландо, не спуская взгляда с Терца.

Тому наперерез выбежала группа стражников с копьями, гвозденосец их не заметил. Даже когда наконечники вошли в грудь и живот, отмахнулся, как от мошек, а люди отлетели к стене. Сползли по ней, как мокрые тряпки и остались лежать. Терц на ходу выдирает обломки копий и бросать под ноги. Заметив Винченцо, прорычал:

— Я смотрю кровные узы оказались сильнее долга. Прискорбно. Хотя кого я обманываю, так будет даже веселее. Пожалуй, оторву тебе руки на глазах братца, а потом и ноги.

Орландо шагнул вперёд, выхватывая шпагу и отбрасывая ножны. Полуобернулся и сказал, тоном отсекающим возражений:

— Забирай Краса и беги. Твоя жизнь будет поважнее моей.

Улица достаточно широкая, чтобы могли проехать трое всадников. Дома по бокам в один-два этажа, без заборов. Земля утоптана до плотности гранита, а зеваки разбежались, особо храбрые выглядывают из переулков. Ночь освещают окна домов на втором этаже и одинокий столб с жаровней.

Орландо сорвался с места, вцепившись взглядом в гвоздь на груди врага. Промчался мимо забитого зеваками переулка, поднимая столб пыли и чувствуя, как в груди опасно натягиваются жилы.

Глава 28

Очертив косую дугу, шпага резанула воздух у руки Терца. В последнее мгновение гигант отдёрнулся и хохоча ухватил Орландо за предплечье, резко сдавил. Победно улыбнулся, ожидая услышать сочный хруст… брови вскинулись до середины лба. Ощущение будто сжимает стальной брусок, пальцы лишь немного продавили кожу и мышцы. Парень извернулся и подпрыгнул, используя захваченную руку, как опору. В полёте резко выпрямился и впечатал подошвы в лицо.

Гвозденосец откинулся назад и отпустил руку, попятился с трудом сохраняя равновесие. В подворотне закричали люди, кто-то захлопал в ладоши. Орландо зашипел, поглаживая руку и оглядывая отпечаток ладони на загорелой коже. На миг показалось, что кости сломаются, а чувствительность как отрезало. Взгляд зацепился за горящие символы на всех трёх кольцах.

Разбираться нет времени. Терц с рёвом пошёл в атаку, подхватив с земли ятаган одного из стражников. В руках гиганта оружие действительно похоже на ножик, от которого оно и произошло. Размашисто ударил и сразу попытался ухватить левой. Парень отскочил, оскаливаясь как дикий зверь. Ещё через две атаки, едва не закатил глаза. Навык фехтования у врага на уровне шпаны из портового города. Однако скорость и сила, неплохо компенсируют…

Терц осатанело рубит ятаганом, размахивая как ивовым прутиком. Клинок с протяжным свистом рассекает воздух там, где только что был Орландо. Блокировать невозможно, удар если не сломает шпагу, то выбьет или вывихнет руку. Кольца начинают раскручиваться и нагреваться, Орландо мысленно застонал. Только этого не хватало! В теле нарастает рвущая боль, прорастает вдоль хребта от поясницы, распускает колючие ветви.

Нужно заканчивать схватку! Но как? Гвозденосца не убить одним ударом, а если клинок застрянет, считай конец. Малейшая замешка и из нового захвата уже не вырваться.

На улицу выбегают отряды стражи, завидев бой останавливаются, выставив копья. На лицах читается суеверный ужас и изумление. Зеваки из подворотни исчезли. Двое из отброшенных гигантом стражников, ползут к своим, часто замирая и протягивая руки.

Ятаган с полного замаха врезался в угол дом, тонко звякнул и обломился у самого острия, вырвав огромный кусок сухой глины. Орландо скользнул под руку замешкавшегося врага и вонзил шпагу в подмышку. Выдернул продолжая движения и с полуоборота полоснул по спине. Быстро отступил, не спуская взгляда с орущего гиганта, заляпанный кровью. Красное хлещет из первой раны тугим фонтанчиком.

Терц развернулся и бросился на парня, широко разводя руки, а Орландо кинулся навстречу. Кольца раскалились и обжигают пальцы, испаряя попавшую на них кровь. В пылу боя Орландо не замечает этого… Тяжёлый удар обрушился на плечо, выбивая кости, круша их как сахарные палочки. Орландо закричал от боли, но используя силу удара, упал на колени и проскользнул меж ног. За спиной вскочил и широко рубанул по сгибу колен. Попятился, теряя сознание от боли… запнулся о камень и обрушился на землю, ударившись повреждённым плечом.

Гвозденосец рухнул на колени, крича нечто бессвязное на латыни. Голос постепенно слабеет, и гигант оседает. Из последних сил упёрся руками в землю. Локти подломились, и он рухнул лицом в лужу собственной крови.

Орландо отползает, через нарастающую мглу наблюдая, как стража медленно приближается к ним. Кто-то схватил за руку, потянул в сторону. Парень с натугой различил голоса Винченцо и Краса через гул крови в висках.

Обмяк, чувствуя нарастающий жар в плече, растекающийся на грудь.

*****

В себя пришёл рывком, открыл глаза и сел на кровати, ощупывая тело. Кожу обдувает прохладный ночной воздух из огромного окна, щекочут шёлковые простыни. Орландо пощупал плечо, сморщился, ожидая вспышку боли… ничего. Кожа гладкая, прощупываются кости. Целые.

— Какого чёрта… — Просипел Орландо, пересохшим горлом.

Огляделся и только сейчас заметил девушку, стоящую у двери. Она смотрит на него с суеверным ужасом, что-то шепчет, делая жесты отгоняющие зло. Стоило Орландо податься вперёд, девушка вышмыгнула из комнаты. Парень выругался, обнаружив, что голый, а одежда лежит на стуле рядом. Выстиранные и выглаженные, пахнущие цветами.

Когда он натянул штаны и начал затягивать пояс, в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась и в комнату вошёл Ахмед-эль-Хазред в ночнушке с мятым колпаком. В темноте он похож на мумию, потерянную в пустыне, только глаза выдают живое существо. Переполненные любопытством и живым огнём.

— С пробуждением, мальчик. — Проскрипел старик, подходя ближе. — Клянусь Всевышним, ты умеешь удивлять.

— Давно я тут? Где Крас и Винченцо?!

— Три дня. — Спокойно ответил Ахмед, осматривая плечо и чему-то хмыкая. — Поразительно… просто поразительно! Ах да, твои спутники сейчас спят. Стража, рыщущая по всему городу в поисках тебя, сюда не сунулась. Я слишком уважаем, да и протекторат халифа.

— А как я здесь оказался?

— Парень и ребёнок притащили. Выглядел ты очень плохо. Плечо раздроблено, открытый перелом на руке, растяжения. Однако смотрите… целёхонек!

— Спасибо… — Пробормотал Орландо. — Ваше умение врача удивительно!

— Да, я поразителен. — Сказал старец, довольно кивая. — Только я к тебе и прикоснуться не успел.

Глава 29

Ночью в поместье двое янычар под руки привели старуху. Согбенна и закутанная в чёрное, она едва передвигает ноги. Седые космы опускаются до пояса, обрамляют сморщенное лицо, покрытое тёмными бляшками. Один глаз выбелен годами и похож на шарик мела, пронизанный красными жилками. На подходе к ступеням она задёргала носом, попыталась упереться ногами, но янычары потащили вверх, не заметив сопротивления.

Старуха запричитала, брызжа слюной на подбородок, но подчинилась. На первом этаже её поставили у стола, за которым при свете свечей сидит Орландо и Ахмед-эль-Хазред. Врач скривился при виде ведьмы, демонстративно сложил руки на груди. Парень поднялся навстречу, янычары молча отступили и, развернувшись на месте, вышли на улицу закрыв двери.

— Зачем вам старая Гузэйль? — Прошепелявила старуха, не спуская глаза с приближающегося франка.

— Скажи, добрая женщина, — тихо сказал Орландо, останавливаясь перед ней, — чем от меня пахнет?

Ведьма мелко затряслась, задрала голову и тени исказили лицо в жуткую деревянную маску. Потянула носом и замотала головой.

— Ничем… вы хорошо пахнете… господин.

— Говори.

— К-кровью Бога… смертью… и сталью… господин. Старшей Дочерью и… не знаю…

— Тебе знакомы эти запахи?

— Да, господин… я слышала их раньше…

— Выходит ты очень стара.

— Даже слишком. — Буркнул Ахмед. — Я был молокососом, когда она уже была такой. Мой дед говорил, что и он ни разу не видел её молодой, как и его дед.

— Значит, она может нам помочь. — Подытожил Орландо, опускаясь на корточки и заглядывая в зрячий глаз. — Ты знаешь, что это такое?

Он поднял руку с тремя кольцами и медленно повернул, позволяя рассмотреть горящие в металле символы. Старуха отшатнулась с перекошенным от ужаса лицом, закрылась руками. На мгновение Орландо показалось, что она схватится за сердце и упадёт мёртвой.

— Сализ ибн Ахмад! — Выкрикнула ведьма. — Царь Корз-Гатора! Пощади! Я не… я не почувствовала вашего освобождения, Владыка! Неужели последние часы этого мира настали?!

Она плюхнулась на колени и склонилась, протягивая руки к Орландо. Мечник закатил глаза и сказала, махнув рукой:

— Я не он. Успокойся. Древний упырь спит под песками.

— Но откуда… откуда у тебя эти кольца?!

Ведьма отняла лицо от пола и воззрилась с искренним удивлением, будто нашла золотой в куче мусора. Орландо отмахнулся:

— Он мне их отдал, вместе с рукой, извиняясь.

Старуха дёрнулась, глаза полезли из орбит, как у жабы под сапогом. Лицо залила синюшная бледность, а губы мелко трясутся.

— Так ты знаешь, что это за кольца?

— Я читала… — Пролепетала ведьма одними губами. — Когда была молода, в старых книгах.

— Говори, что они делают?

— Это кольца жизни, господин. Всего их пять. Три на правой, два на левой. Ваши могут заживить любую рану, даже если вас посечь сотней сабель, наутро будете живы и целы! Однако…

Старуха запнулась, опустила взгляд в пол и оглянулась на двери. Окна за её спиной распахнуты и широкие занавески реют по сквозняку как саванны. Листы пергамента на колоннах в неверном свете свечей похожи на чешую. Орландо проследил за взглядом, но увидел только краешек луны, заглядывающий в левое окно.

— Однако?

— Кольца не всесильны… отрубленная голова не прирастёт, а тело не отрастит замену. Два кольца с левой могут исцелять болезни, но не проклятья. А ещё им нужна плата…

— Кровь? — Полюбопытствовал Ахмед, навостривший уши на словах про заживление любой раны.

— Нет. Сама жизнь! Кольца забирают время, оставшееся владельцу. В хрониках писали, что Сализ ибн Ахмад, в бытность простым человеком, после одной битвы из двадцатилетнего юноши превратился в сорокалетнего мужа!

— Занятно… — Пробормотал Орландо, покручивая среднее кольцо. — Как их снять?

— Отрезав руку, Господин.

— Другие способы есть?

— Я не знаю… это выше моих познаний, простите. Спросите у пустынных аскетов или… ищите джина.

*****

Когда ведьму увели, Ахмед самолично налил Орландо травяной чай. Парень отхлебнул, не отводя взгляд от колец. Днём пытался их снять, но металл будто прикипел к плоти. В голове прокручиваются все раны, полученные с момента надевания колец. Все зажили быстрее обычного в разы, даже шрамов не оставили… Сколько жизни потеряно?

Раздроблённое плечо по ощущениям, забрало пару лет.

— Кому суждено быть повешенным — не утонет. — Пробормотал парень, отхлёбывая чай.

— Плохое утешение. — Заметил Ахмед.

— Других у меня нет.

— Почему же? Только скажи и руку живо ампутирую. Быстро и без боли, почти. А к культяпке можем приделать вот такой клинок! Меч и правда будет продолжением руки!

Орландо поднял на врача тяжёлый взгляд и тот умолк.

— Лучше скажи, что за пустынные аскеты?

— Святые люди, ушедшие в пустыню от мирского. Сидят там годами, преисполняются мудрости и познания, да едят акрид с мёдом.

— Что это ещё такое, акриды?

— Саранча. Так себе питание скажу я.

— И как мне их найти?

— А вот этого, я не знаю.

Глава 30

Орландо разбудили шаги в коридоре, сопровождаемые звуком будто по полу волокут мешок с мясом. А ещё, явственное чужое присутствие. Парень обратился в слух, не открывая глаз. Ветер колышет занавески, ткань трётся о ткань, снаружи доносятся обрывки разговоров десятка человек. В коридоре по меньшей мере девять мужчин, столько и на первом этаже…

— Хватит притворяться, я же вижу, что ты проснулся.

Сухой голос стеганул по ушам и Орландо распахнул глаза, ухватил шпагу… ладонь сжала воздух. Говоривший, низкая фигура между ложем и дверью, тихо засмеялся и поднял клинок за ножны. Свет луны, пробивающийся через полупрозрачные шторы, осветил тонкие пальцы, обтянутые загрубевшей кожей и часть предплечья. Оставив лицо в густой тени.

Орландо медленно убрал руку, откинул покрывало заменявшее одеяло, и сел. Обеими ладонями провёл по лицу снизу-вверх, откинул волосы за спину и спросил:

— Как узнал?

— Дыхание, — насмешливо пояснил незнакомец, — спящие дышат иначе.

— Учту. Спасибо.

Парень начал подниматься с сонливой вялостью, широко зевнул, потягиваясь… Рванулся вытягиваясь всем телом и швыряя перед собой простыню, в правой руке сверкнул кинжал, лежавший под подушками. Человек сместился в сторону, уходя от удара через ткань, а Орландо покатился по полу, получив ощутимый удар в живот. Дыхание на миг перехватило, но парень вскочил на ноги и с полуприседа бросился в бой, как дикий кот.

Незнакомец танцующими движениями ускользает от атак, смеётся и одну за одной пересекает полосы света. Лицо у него узкое, нижняя часть закрыта платком. Кожа цвета кофе с молоком, волосы короткие, а лоб пересекают только наметившиеся морщины, а глаза тёмно-каштановые. Одет в чёрную ткань, будто поглощающую свет, стопы босые. На поясе висит нож причудливой формы — прямой у основания и загибающий у острия.

Орландо двигается, перебарывая сонную одурь, столь непривычную и вызванную лекарствами.

Мужчина перехватил руку у запястья и локтя, крутанул, поворачиваясь на месте, и сделал короткий шаг. Орландо описал дугу и хрястнулся спиной о пол. Кинжал выскользнул из разжавшихся пальцев и рыбкой юркнул под кровать. Незваный гость засмеялся и склонился над парнем.

— Знаешь, я был лучшего мнения о тебе. Человек, убивший самого Гаспара ди Креспо! Какая должна быть сила, чтобы перебороть воина крови с более чем двухсотлетним опытом! А в итоге… ты неровня мне, урождённому пхасингари!

Мужчина плавным движением снял обмотанные вокруг пояса шёлковый шнур. Протянул меж пальцев, чтобы Орландо увидел серебряную монету, закреплённую на конце. Взялся за концы и с силой дёрнул, породив высокий гудящий звук.

— Ах, закончить бы всё сейчас. Кали была бы так рада такой жертве! Увы, приказ Халифа не обсуждается.

— Ты слишком хвастлив, для человека, напавшего на только проснувшегося. — Прорычал Орландо.

Упёрся руками в пол за головой и оттолкнулся, выгибаясь всем телом. Пхасингари отклонился, пропуская ноги мимо лица, улыбнулся… сгиб локтя ударил в горло под кадык, сомкнулся замком. Вместе рухнули на пол. Шея врага выгнулась под неестественным углом, сочно хрустнуло.

— Я же говорил, слишком хвастлив. — Пробормотал Орландо, размыкая захвата и поднимаясь.

Трюк дался с трудом, кажется, потянул мышцы и сухожилие. Кольца едва заметно двигаются, а на среднем горит один символ. Парень отмахнулся от пугливой мысли, сколько Жизни ему обошлось это, наклонился за оброненной шпагой… Чувство опасности взвыло, шею обхватил шёлковый шнурок, сдавил и жуткая сила потянула вниз, под колени ударили.

Орландо захрипел, царапая когтями ткань и силясь обернуться. Нога упёрлась в поясницу, шнурок впился в кожу, выступили рубиновые капли и сразу впитались в шёлк.

— Поиграли и хватит. — Прошептал «мёртвый» чужак на ухо, елейным голоском. — Нас заждались.

*****

Вытащил полумёртвого Орландо, продолжая сдавливать горло удавкой, как мешок, из комнаты. Поволок по коридору, периодически ослабляя хват и давая судорожно вздохнуть. Затуманивающийся взгляд блуждает сам по себе, выхватывая в полумраке мёртвых стражников и слуг. Задушенных. Возле тел стоят люди с закрытыми лицами, семь-восемь. Провожают процессию взглядами, у многих в руках нечто вроде короткой мотыги с посеребренным лезвием.

Во дворе Орландо скатили со ступенек под ноги отряду янычар и богато одетому мужчине с массивным тюрбаном. Взгляд парня остановился на башмаках тонкой работы, вышитых золотой нитью и украшенных драгоценными камнями. В отдалении слышны голоса Винченцо и Краса, глухие будто из-под толщи воды.

Обладатель роскошной обуви наклонился и взял Орландо за волосы, приподнял без видимых усилий. Оглядел и бросил обратно. Двое янычар подвели связанного Ахмеда-эль-Хазреда в ночнушке, бесцеремонно поставили на колени.

Главарь приблизился к нему, лежащему Орландо он показался ровней гвозденосцу по росту, заговорил плавно жестикулируя:

— Дорогой мой Ахмед, твои… действия ранили меня в самое сердце! Как ты мог помыслить идти против моей воли? Разве не я дал тебе всё?

— Простите меня, о Мудрейший из мудрых. — Затараторил старик, склоняя голову. — Я не знал! Откуда мне было знать? Я только и делаю, что лечу и записываю! Что творится в городе, не ведомо мне.

Халиф взял его за подбородок двумя пальцами, потянул, вынуждая запрокинуть голову. Орландо разглядел разбитые губы и кровоподтёк на пол-лица.

— Когда мой сын, начал собирать сторонников и плести интриги. — Вкрадчиво сказал Халиф. — Знаешь, что я сделал? Его и всех приближённых вывезли в пустыню, привязали к столбам и поставили рядом бадью воды. Они умирали от жары и диких зверей, один за другим и смотрели на драгоценную влагу, которая в один миг стала важнее любой власти. Однако ты ценен. Очень ценен и поэтому я прощаю тебя, в первый и последний раз. Знай, дорогой друг, кара уготованная тебе превысит всё. Днём пришлют новых слуг, а теперь ступай.

Халиф повернулся к Орландо, пока янычары уводят старика, окинул взглядом. Небрежно махнул рукой и сказала, уходя за границу зрения парня:

— В темницу, дорогие гости будут рады.

Глава 31

Тела касается горячий воздух, пахнущий раскалённым металлом и углями. В черепе сверкают искры сознания, будто высекаемые ударами кремня о кремень. Орландо застонал и с натугой поднял веки, оглядел прямоугольный застенок, жаровню перед собой, забитую пунцовыми углями, из которых торчат железные прутья. Рядом стоит лоснящийся потом толстяк в кузнечном переднике. Насвистывая под нос поправляет кожаные рукавицы.

Орландо опустил взгляд и только сейчас осознал что абсолютно голый. Руки раскинуты в стороны, натягиваемые цепями, спина прижата к холодному камню. На ногах деревянные колодки со свинцовым грузилом. Кожа на груди покрыта розовыми полосами едва заживших ран.

— Какой чудесный день! Какой прекрасный день! — Мурлычет под нос толстяк.

Закончив с рукавицами, взял один прут и поворошил угли. К потолку взметнулись оранжевые искры, похожие на рой мошкары. Палач довольно прицокнул языком и поднял раскалённую железку на уровень лица. Плюнул и широко улыбнулся, заслышав короткое, злобное шипение.

— Правда хороший? — Просипел Орландо надтреснутым от жажды голосом. — Что-то незаметно…

Толстяк развернулся, едва не выронив прут, улыбка расползлась на половину лица, открывая жёлтые зубы с чёрной каёмкой у дёсен. Шагнул к пленнику, поигрывая железякой, раскалённый конец смазывается в спёртом воздухе, оставляя исчезающий шлейф.

— Разве? День великолепен, дружок! Впервые я могу так долго с кем-то веселится!

— Чего?

— Обычно люди мрут спустя пару дней, женщины держатся дольше всех, удивительно. А вот мужчины сплошное разочарование, хуже только дети и старики. Но ты… о! Ты другое дело! На тебе так быстро заживает, что я не успеваю придумывать, что делать дальше!

— А я смотрю… ты любишь свою работу…

— Конечно! Как можно не любить свою работу? Зачем тогда вообще работать? Человек, пашущий на нелюбимой работе — глупец! Был у меня приятель, так он вот работу выбрал не по сердцу и знаешь что?

— Что?

— Помер!

— От нелюбимой работы?

— Почти, в подворотне зарезали.

— Какая поучительная история… — пробормотал Орландо, тайком напрягая руки и проверяя кандалы на прочность.

— А то! Любил бы работу, так задерживался бы на ней, как я, и не попал в тот переулок!

— Дай воды, а то в горле пересохло.

Толстяк активно замотал головой, подкрепляя взмахами свободной руки.

— Не положено! У нас тут пыточная, значится тебе положено страдать.

— А как мне тогда от боли кричать? — Притворно поразился Орландо. — Ты же слышишь, едва говорю!

— И то верно… если преступник не кричит, значит, я плохо работу делаю… непорядок.

Палач вернул прут в жаровню и тяжело переваливаясь с ноги на ногу, удалился из застенка. За дверью раздались неразборчивые голоса, зашумели шаги и вскоре толстяк вернулся с ведром. Походя выплеснул на пленника половину, Орландо застонал и обвис в цепях. Толстяк подошёл в упор и позволил напиться. Парень жадно глотает, воды стекает по подбородку на грудь, плещет на пол.

Закончив, склонил голову тяжело дыша и фыркая. Палач отставил ведро, вернулся к жаровне, начал ворошить угли, напевая под нос. Отдышавшись, Орландо поднял взгляд и спросил:

— Так зачем будешь пытать?

— Работа у меня такая. — С улыбкой ответил толстяк, в голосе играют мерзкие нотки, будто объясняет умственно отсталому.

— Это понятно, но ради чего? Что хотят узнать?

— Халиф велел пытать, а остальное меня не интересует.

— Ясно… — пробормотал Орландо, взглянул в глаза палача и сказал, — хороший ты человек, честный и трудолюбивый.

— Да, я такой! — Ответил толстяк лучезарно улыбаясь.

— Тебя убью быстро.

Палач покачал головой, а улыбка померкла. Прошипел, отходя к массивному столу, в другом конце комнаты:

— Хорохорясь, хорохорься… Мне вот всегда было интересно, как долго человек выдержит раскалённые иглы под ногти… вот сейчас и проверю!

Вернулся с целым набором тончайших игл разной длины и формы. От одного вида которых Орландо свело живот, а сердце заколотилось с утроенной скоростью. Палач положил иглы на край жаровни, дождался пока кончики запунцовеют, взял одну и пошёл к пленнику воркуя:

— Начну, пожалуй, с мизинцев, на ногах… как тебе идея?

Орландо не ответил, сцепил зубы и напрягся, как для рывка… Не помогло. Боль пронзила до затылка, скрутила хребет, как сочный стебель, до хруста. Вопль вырвался сам по себе, парень забился в цепях, только усиливая агонию. Палач засмеялся, потянулся за новыми иглами… тонкий запах поджаренного мяса пронзает мозг…

Спустя час Орландо потерял сознание, но почти сразу очнулся, облитый ледяной водой под булькающий гогот. Поднял голову и взглянул в довольное лицо мучителя, прохрипел:

— Знаешь… я передумал. Ты будешь страдать.

— Слова, слова. — Протянул палач, доставая из кармашка крохотные щипцы с плоскими носами. — Как думаешь, какое давление выдержит кончик пальца?

— Больше чем твоя глотка…

— Хорохорься, говорят помогает.

Кольца плавно вращаются на пальцах, боковое зрение выхватывает символы загорающиеся в металле и сразу тухнущие. Под ними кожу пронизывает холод, вгрызается в тонкие кости и растекается по телу тонкими нитями. Орландо сипло засмеялся, вперил взгляд в поросячьи глазки, сказал ровным от ярости голосом:

— Тебе же будет лучше… удавиться, прямо сейчас.

Глава 32

Дверь заскрипела и отворилась, в камеру вошёл мужчина с тёмно-бронзовой кожей, одетый в чёрную ткань и маску, скрывающую нижнюю часть лица. Шагнул в сторону и прижался к стене, не спуская с Орландо взгляда. Парень поднял голову, глухо звякнули толстенные цепи, выворачивающие руки и прижимающие к стене. На шее стальной обруч с шипами внутрь, скреплённый цепью с кандалами на ногах.

Следующим в камеру вошёл халиф. Орландо узнал его по башмакам с золотым узором. Одежда украшена драгоценностями, подчёркивает ширину плеч и узость талии. Ухоженная борода опускается до груди, а волосы зачёсаны назад и влажно блестят. В каждом движении сквозит властность и уверенность.

Орландо ошибался, халиф ниже гвозденосца, даже ниже самого парня на пол головы. Правитель остановился в двух шагах, с брезгливостью оглядел пленника и заговорил, заложив руки за спину:

— Ты довольно занятный человек. Пожалуй, самый интересный из всех встреченных мной. При других обстоятельствах, я бы с удовольствием пригласил тебя и послушал истории о приключениях, отдыхая от государственных дел.

— Лестно… — Просипел Орландо. — Что мешает?

— Война. Ты, наверное, не знаешь, но на другом конце страны беснуется войско кафиров. Захватывают города, вырезают население и очень мешают торговле.

— Сочувствую, но я тут каким боком?

— Всё очевидно. Твоя голова гарантирует мир и даже нечто большее.

Орландо дёрнулся в цепях, а пхасингари отошёл от стены, хватаясь за кривой нож на поясе.

— Раз я такой ценный, то зачем бросил меня в пыточную?! Ты не находишь в этом крайней тупизны?!

Халиф без замаха хлестнул тыльной стороной ладони, Орландо оскалился непроизвольно отвернувшись. На щеке появились свежие царапины от перстней.

— Не забывай, с кем говоришь, червь. — Прочеканил халиф, брезгливо отряхивая кисть.

— С мертвецом.

Новый удар куда сильнее, но Орландо только засмеялся, сплёвывая кровь с разбитых губ. Начал подниматься, цепи натянулись, выворачивая плечи до хруста. Парень выгнул шею, заглядывая в глаза халифа, шипы обруча впились в кожу и на грудь закапала кровь.

— Ты ведь знаешь КТО Я. Ты знаешь, ЧТО Я СДЕЛАЛ! Не можешь не знать! Так что, я даю тебя последний шанс. Отпусти нас или умрёшь, как и все, кто мешает мне!

Халиф ударил, вложив в кулак всю силу и вес, сверху вниз, как молотом. Ноги Орландо подкосились и парень обвис на цепях, сверля правителя полным ненависти взглядом.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия. — Прорычал халиф, ухватил парня за волосы и потянул. — Лучше скажи, как снять кольца иначе пытки продолжаться. Ведь в них причина твоей живучести, я прав?

— Сам догадался? — Прохрипел Орландо, горло перехвачено ненавистью. — Аль собрал совет из мудрецов?

— Я бы отрезал тебе руку, но риск слишком велик. Говори, как их снимать! Иначе пытки продолжаться до приезда понтифика.

Пленник зашёлся смехом, лицо халифа исказила гримаса, отчего нос стал похож на ястребиный клюв. Сплюнул под ноги, целясь в расшитый золотом башмак и сказал:

— О, я могу сказать, где их взял… Думаю, там ещё парочка таких найдётся. Хочешь узнать?

— Говори!

Халиф стиснул кулак до треска волос, Орландо ощутил, как целый клок оторвался. Заглянул в полные бешенства глаза и едва сдерживая смешок заговорил:

— В славном городе Корз-Гатор, думаю тебе известно о нём. Тамошний владыка лизал мне сапоги, прежде чем отдать кольца. А вот тебе такой чести не видать.

Халиф отшатнулся, выпустив Орландо, лицо побледнело, а гнев в глазах сменился ужасом. Из пятерни на пол выскользнул клок волос. Пленник вновь зашёлся хохотом, наблюдая, как грозный владыка убегает из камеры. Голова чешется, кольца заставляют прорости новые волосы.

***

Много позже в камеру вошёл толстяк-палач, обвешанный инструментами самого жуткого вида. Покачал головой прикрывая за собой дверь и сказал, поворачиваясь к жертве:

— Зря ты так с халифом. Теперь тебя пытать до самого утра! А у меня, между прочим, выходной!

— Мне казалось ты любишь свою работу.

— Отдыхать я люблю не меньше! Да семья должна видеть отца хотя бы раз в неделю!

— Сочувствую. — Наигранно сказал Орландо, сокрушённо качая головой. — Ты случаем моих спутников не навещал? Второго франка и мальчишку слава.

— Хм… — Протянул толстяк, скребя подбородок и поднимая взгляд к потолку. — Франк был, но он скучный, только ноготь сорвал, он в обморок и грохнулся.

— А мальчишка? — Рыкнул Орландо.

Палач мотнул головой.

— Не, детей, к сожалению, сейчас нет. Правда у халифа гостит какой-то знатный слав, но я его не видел.

— Значит, только одного мучил. — Выдохнул Орландо. — Считай, тебе повезло.

— Это с чем?

— Убью только тебя, семью не трону.

Толстяк поджал губы, достал два мясницких крюка и двинулся на Орландо, глядя на рёбра.

Глава 33

Наступила ночь, Орландо ощутил это по тягучей тишине, заполнившей коридоры тюрьмы. Слышно, как за стеной капает вода, а мимо двери раз в полчаса проходит охранник. Шагает тяжело, прихрамывая на левую ногу. На поясе позвякивает связка ключей, если прислушаться, можно различить характерный шорох ножен о штанину. Шум капель давит на сознание, терзает горло жаждой.

Рёбра болят, но раны затянулись, оставив рваные полосы розоватой кожицы. Орландо ещё чувствует металл на костях, скользящий со скрежетом и хрястом. Следующий день обещает быть не лучше… Парень напрягся, цепи тяжело звякнули, а браслеты впились в запястье. Шипы ошейника расцарапали шею, выступила кровь.

— Это будет больно… — Просипел Орландо под нос.

Охранник вздрогнул, услышав приглушённый «чвак» за дверью одной из камер. Остановился, гадая, послышалось или что-то случилось. Приблизился к двери и рывком сдвинул заглушку окошка, заглянул внутрь. Пленник висит на цепях, безвольно склонив голову, так что волосы, сальными космами, скрывают лицо. Охранник окрикнул, и пленник тяжело поднял взгляд, с явным трудом сфокусировался и сплюнул. Страж выругался и, захлопнув заглушку, побрёл дальше.

*****

Ранним утром в камеру позёвывая вошёл толстяк-палач, с подносом еды. Крайне мерзкого вида, скорее похожей на разваренные водоросли, приправленные помоями.

— Доброе утро! — Бодро рявкнул толстяк. — Как спалось? Готов продолжать? О, я вижу что готов! Сейчас перекусим и начнём!

Он подошёл, поставил поднос на пол и наклонившись заглянул в лицо пленника. Улыбнулся, увидев сонный взгляд и спёкшиеся губы, подёрнутые корочкой крови. Орландо поднял голову, мотнул и спросил хрипло:

— Эй… хочешь, фокус покажу? Если понравится, освободишь меня.

— Что, языком верёвку в узел завяжешь? — Со смешком ответил палач, похлопывая по связке ключей.

— Не… это очень сложный фокус.

— Ну-ка, ну-ка.

Толстяк сел на корточки, накрыв колени брюхом, подпёр подбородок кулаками. Орландо поочерёдно склонил голову к плечам, выдохнул и… левая ладонь, влажно чмокнув, выскользнула из кандалов. Ухватила палача за ухо и рванула на себя, тот вскрикнул, попытался отскочить, но потерял равновесие и со всего маха налетел лицом на лоб Орландо. Хрустнуло, брызнула кровь. Вторая рука с хрустом вырвалась из кандалов, ладонь сложилась в трубочку, обхватила мучителя локтем за шею, сдавила прижимая.

Палач захрипел, замахал руками, стараясь ударить в лицо. Дважды попал, но Орландо проигнорировал, усиливая давление, пока толстяк не затих и мешком не опустился на пол. В последний момент парень сорвал с пояса связку ключей. Торопливо разомкнул ошейник и оковы на ногах. Повалился на пол шипя от боли, затряс кистями, вправляя вывихнутые пальцы и сломанные кости.

С тоской взглянул на миску баланды, перевернувшуюся от судорожного пинка и расплескавшую содержимое по полу.

— Ну и ладно, — пробормотал Орландо, — не больно-то и хотелось.

Желудок протестующе забурчал, заёрзал, вгрызаясь в рёбра. Орландо поднялся хватаясь за стену, привалился плечом и поднял ладонь к лицу. Кольца крутятся, вспыхивают отдельные символы, холод пронизывает плоть. Внутри руки двигаются жилы, осколки кости встают на места, скрепляются. Пальцы подёргиваются, вправляясь с влажными щелчками.

Парень зашипел, перебарывая острую боль, согнулся, прижав руку к груди. Замер тяжело дыша, на лбу выступил холодный пот. Выждав несколько минут глубоко вдохнул и подхватил палача подмышки. Кряхтя поднял на ноги, привалил к стене и, прижав плечом, начал защёлкивать кандалы. В коридоре появились шаркающие шаги, Орландо оглянулся на дверь, набрал полную грудь воздуха и заорал. Охранник прошёл мимо.

Орландо подтащил табурет и с шумным выдохом сел, блаженно улыбнулся, наслаждаясь отдыхом. Переведя дыхание, снял с фартука толстяка инструменты, положил на столик рядом. Прикрыл глаза и принялся ждать, балансируя между сном и дрёмой.

Палач зашевелился вяло, как червяк на солнце, и тут же получил скатанную тряпку в рот. Замычал, выпучивая глаза, забился в цепях, глядя на Орландо круглыми глазами.

— Я ведь предупреждал. — Прохрипел Орландо. — Стоило прислушаться.

Парень вслепую взял со столика нож, с коротким, тонким и загнутым лезвием. Покрутил перед глазами и хищно улыбнулся.

— Слушай, толстячок, у тебя ещё есть шанс, вот такой я добрый. Где моё оружие и где мои спутники? Говори, возможно я оставлю тебя. Но говори тихо, иначе.

Орландо красноречиво провёл жутким остриём по воздуху и брюха палача. Свободной рукой вырвал кляп.

— Я… я всё скажу… — Затараторил палач. — Франк в конце коридора! А мальчишка… я не знаю! Клянусь!

— А меч?

— Не знаю… — захныкал толстяк, — возможно наверху, у халифа…

— Хорошо. Этого хватит. — Сказал Орландо, провёл ножом по щеке. — Можно начинать.

— Ты же сказал, что отпустишь меня!

— Я сказал, что «возможно» оставлю.

*****

Охранник втянул голову в плечи, покосился на дверь пыточной камеры. Оттуда доносится истошный булькающий вой, лишённый даже намёка на человечность. Мужчина поёжился и не оглядываясь поплёлся в каморку, где ждёт тёплая похлёбка и койка… В дни, когда палач вот так вот распаляется, лучше запереться и заткнуть уши. Иначе неделю кошмары мучить будут.

Глава 34

Орландо вышел из камеры, прикрыв за собой дверь и сжимая короткий нож. Оглядел узкий коридор, сложенный из массивных блоков, сплюснутых и почти сросшихся за века. Через равные промежутки под потолком, над дверьми, торчат бронзовые штыри с подвешенными масляными лампами. Света от них едва хватает разогнать липкий полумрак. Пахнет сыростью, песком и глиной.

Каждый шаг отдаётся глухим эхо, умирающим через пару метров. Орландо идёт опустив плечи и прислушиваясь до рези в ушах. За дверьми в основном тишина, лишь изредка позвякивают цепи и слышится бессвязный шёпот. В теле тягучая слабость, особо сильно отдающаяся в коленях и локтях. Парень часто останавливается, приваливается к стене и зажмурившись переводит дыхание. Нос ловит манящий аромат мяса и тушёных овощей из другого конца коридора. Там каморка охраны, о которой говорил палач. Следует наведаться.

Франк остановился перед дверью, самой простой, окованной медными полосами с заклёпками. Вместо ручки массивное кольцо, позеленевшее от времени, но в месте хвата блестящее и отполированное. На полу отчётливая дорожка, вытоптанная в мягком камне за долгие годы. Орландо перехватил нож поудобней для быстрых ударов в не защищённые доспехами глотки, рванул дверь на себя и влетел внутрь.

Единственный охранник дёрнулся на стуле и выронил ложку похлёбки на колени. Воззрился на вторженца круглыми глазами и торопливо вскинул руки, распахнув ладони.

— Где остальные? — Прорычал Орландо, приближаясь к нему.

— Я тут один…

Голос у охранника тонкий и бесцветный, кожа бледная, как у европейца ни разу в жизни невидевшего солнца, но черты лица выдают жителя песков. Одет в льняную одежду, а с пояса свисает короткий меч, наподобие римского гладиуса. Рядом с ножнами толстая связка ключей. На столе перед ним деревянный поднос с краюхой хлеба, кувшином и глубокой тарелкой мясной похлёбки.

— Врёшь.

— Клянусь небом! Я всегда тут один… заключённых считай нет, а чтобы им разнести еду хватит и меня одного. Палач и тот приезжий!

— Еду кто принёс?

— Поварёнок, с кухни! Мне нельзя подниматься наверх… Гарнизонные говорят, что я их пугаю…

— Вот как?

Орландо оглядел комнату в поисках оружия, ничего. Голые стены, в углу койка с соломенным матрасом и одеялом. Над ней узкая бойница, через которую просачивается холодный воздух, пахнущий остывающим песком. Вторая дверь закрыта на засов. Парень жестом велел снять с пояса меч и положить на стол, мотнул головой на койку. Охранник, мелко дрожа, подчинился.

Парень опустился на освободившееся место, проследил за охранником и, отложив нож, взялся за ложку и миску, буркнул:

— Не дёргайся, я могу нашинковать тебя прежде, чем добежишь до двери.

— Охотно верю… — Пролепетал охранник.

Первая ложка похлёбки показалась самым вкусным, что Орландо ел в жизни. Желудок жадно задёргался, ловя на лету новые порции лакомства, сдобренные кусками хлеба и сладким напитком из кувшина. Закончив есть, откинулся на стуле, вытянув ноги, взял короткий меч, вынул до половины из ножен и вгляделся в отражение на отполированном металле.

Лицо осунулось, глаза запали и в уголках углубились морщинки. Волосы свисают сальными космами, но за время в темноте к ним вернулся цвет. Подбородок и щёки покрывает плотная бородка, в усах запутались крошки, концы сально блестят.

Спрятав клинок, привычным движением подвесил на пояс… ножны царапнули по голой коже. Орландо запоздало осознал, что по-прежнему голый. Теперь ясно, почему охранник такой сговорчивый… Ешь, никого не трогаешь, а к тебе врывается голый мужик с ножом…

— Где мои вещи?

— Может, на складе… я не знаю… он там, дальше по коридору.

Охранник махнул на запертую дверь и отвернулся.

— Хорошо, веди ко второму франку.

Винченцо оказался прикован к стене как собака, но одетый. Поднялся, когда дверь открылась и захохотал, увидев Орландо.

— Я знал, что ты выберешься! Ни на секунду не сомневался! А где этот жирный боров?! Я ему покажу, как ногти рвать!

— Я ему уже всё показал. — Ответил Орландо, кивая на цепи охраннику. — Сними с него.

Мужчина подчинился и вскоре Винченцо с ненавистью содрал с шеи обруч, швырнул под ноги. Для верности пнул в угол и почти выбежал в коридор, порывисто обнял брата. Стражник остался в камере, нервно перебирая ключи и поглядывая на меч в руках бывшего пленника. Осторожно поднял руку и помявшись, сказал:

— Эм… а вы… можете меня связать? Ну и бросить на кровати… живым… пожалуйста…

*****

Охранник остался в каморке, связанный по рукам и ногам, не слишком жёстко, но достаточно надёжно. Братья вышли в коридор ведущий к складу, Орландо идёт впереди с коротким мечом в руке, вслушивается в каждый шорох из боковых ответвлений. У одной из дверей за винтовой лестницей, остановился и неуверенно толкнул.

Открылась широкая комната, заставленная бочками с копьями, ятаганами и комплектами брони. Винченцо заглянул внутрь и фыркнул:

— Ну кто ставит оружейный склад у тюрьмы? А если заключённые вырвутся? Вот как мы!

— Не думаю, что в этих камерах до нас держали людей умеющих обращаться с мечом. — Ответил Орландо. — Да и на тюрьму не тянет, всего десяток комнат.

— Всё равно!

— Лучше помоги искать одежду! Тут, знаешь ли, прохладно.

Несколько минут поисков и Орландо довольно вскрикнул, достав свои штаны из мешка. Переодевшись, начал рыскать по складу в поисках шпаги. С каждой минутой сатанея и наконец в ярости опрокидывая бочки, вырывая дверцы шкафчиков. Винченцо перехватил руку, когда Орландо собрался опрокинуть комод забитый плащами и повязками. Прошептал, прижимая палец к губам и заглядывая в глаз:

— Тихо! Ты что собрался всю стражу сюда приманить?!

— Пусть приходят! — Огрызнулся Орландо. — Может, хоть они знают, где моя шпага!

— Её мог забрать халиф, в конце концов оружие непростое.

Орландо шумно выдохнул носом, мотнул головой и отступил от комода. Оглядел учинённую разруху и в сердцах сплюнул под ноги, направился к выходу топча ятаганы.

— Да постой ты! — Окликнул Винченцо, подхватывая один из клинков и вывалившийся на пол плащ. — Возьми нормальное оружие, а не эту щепку!

— Мне и этого хватит. — Мрачно ответил Орландо, остановившись в дверях. — Пошли к халифу.

— А ты знаешь, где его покои?

— По дороге спросим.

Молодой барон Борсл зябко передёрнул плечами, но последовал за братом, накидывая плащ и стараясь приладить ятаган на пояс.

Глава 35

Коридоры крепости пусты и полны сквозняка, в окна заглядывает усыпанное звёздами небо и край крепостной стены. Орландо идёт пружинистым шагом, держа короткий меч в опущенной руке. Винченцо оглядывается поглаживая живот, принюхивается, как пёс вечером перед кормёжкой. Звук шагов отскакивает от стен и потолка, убегает далеко вперёд и за спины. Светильники потушены и в углах скапливаются чернильные тени, выплёскиваются под ноги и стараются скрыть ступени.

— Где все люди? — Прошептал Винченцо, стискивая ятаган.

— Не знаю… — Напряжённо ответил Орландо, замер и осторожно заглянул в боковой коридор.

Пусто, в дальнем конце глухой тупик с узкой бойницей и лавкой под ней. Рядом бочка с одиноко торчащим дротиком. Подойдя ближе взглянул на залитый лунным светом двор, башни напротив и кольцевые стены. В паре окон на той стороне горит свет, у ворот стоит караул из двух человек. Возле них горят жаровни. Приглядевшись, в трепетном свете раздуваемого пламени, разглядел, что один спит, оперевшись о копьё.

— Я ожидал, что мы будем прорубаться по узким коридорам, переступая через поверженных врагов. — Вздохнул Винченцо. — Ну знаешь, как в рыцарских романах.

— Не читал. — Буркнул Орландо. — Не до того как-то было.

— Чем ты вообще занимался все эти годы?

— Тренировался, убивал, тренировался.

— Знаешь… как вернёмся в родные края, я тебе покажу нашу библиотеку! Съездим на охоту, закатим пир! Послушаешь лучших менестрелей! Заживёшь!

— А я что, не жив?

— Так разве это жизнь? Тебе почти тридцать, а всех воспоминаний бойня и тренировки.

Орландо полуобернулся и неловко улыбнулся. Пожалуй… почему бы и нет? Закончит с поисками Грааля, разберётся с новым Папой, с Халифом и остальными врагами, да отправится… жить? На мгновение представил себя в кресле качалке, укрытого шерстяным пледом и с книгой в руке. Мотнул головой, прогоняя наваждение. Сначала дело.

Спустя несколько минут Винченцо дёрнул плечом и пробурчал:

— И всё равно, мне не нравится, что никого нет.

— Так хочешь драки?

— Нет… но это как-то настораживающие. Такая крепость! Да ты глянь на эти блоки, на стены! На их толщину! Такую никакой требушет не пробьёт! А защитников нет! Непорядок.

— Стена толстая не только для защиты. — Сказал Орландо. — В этих краях даже у бедняков такие. Это от жары.

— Я что-то сомневаюсь, что у бедняков они сложены из блоков размером с телёнка.

Коридор оборвался массивной дверью, окованной железом с толстенными петлями. Орландо толкнул и выглянул наружу, оглядел каменную лестницу, ведущую вверх и вниз под острым углом. Стражников нет, никого нет. Поодаль возвышается основное здание дворца, соединённое с крепостной стеной узкими переходами и опускающимися мостами-воротами на огромных цепях. При нужде защитники могут просто поднять их и засыпать нападающих градом стрел из бойниц и башенок.

Ветер приносит звуки музыки со стороны казарм во внутреннем дворе и едва различимый запах кальяна.

— Развлекаются. — Буркнул Винченцо. — Вместо службы заперлись в казарме и веселятся! Да я бы их на конюшне выпорол вожжами! Кочергой!

— Ты вообще на чьей стороне? — Прошептал Орландо, зыркая по сторонам.

— На нашей, просто возмущён! Они ведь охраняют дворец правителя! У нас даже захолустного дворянина, до которого никому дела нет, стража бдит круглые сутки!

— Восток живёт иначе. Пошли, нам надо в замок.

Прячась в тенях, поднялись на верх крепостной стены… Винченцо охнул, глуповато распахнув рот и выпрямившись во весь рост. Крепость возвышается посреди исполинских барханов, куда ни глянь, песок. В темноте похоже на застывшее море, ниже два кольца стен поменьше со рвами и поднятыми мостами. А сама крепостная стена возвышается так высоко, что пока будешь падать в ров, успеешь проголодаться.

— Матерь Божья… — Выдохнул молодой барон, вертя головой. — Как же это… зачем?

— Да, — протянул Орландо, — такую твердыню никто штурмовать не будет, с налёта.

— Зачем она здесь?! — Выдохнул Винченцо, нервно провёл ладонью по лицу и волосам. — Она же ничего не защищает! Что защищать в пустыне?! Песок?!

Полная луна зашла краем за самую высокую башню, просвечивает через бойницы и ажурную решётку на крыше. Орландо побежал к ближайшему мостику вдоль зубцов, увлекая брата за собой. Пронёсся через тёмную арку и вихрем промчался через дворик мимо раскидистого дерева. В полумраке ветви кажутся чёрными щупальцами, тянущимися к звёздам и окнам. Парни плечом к плечу вломились в двойные двери, смяли задремавшего стражника. Винченцо впечатал беднягу лбом в стену, проскочил над бессознательным к лестнице.

Орландо бежит вверх перемахивая через две ступени. Впереди и позади нарастает гомон, навстречу выбегают люди с копьями. Заспанные и удивлённые. Парень отвёл выпад в грудь основанием клинка, толкнул острие в стену, проскользнул мимо. Оставив неудачливого врага на ятаган брата.

Загремел колокол, крепость начала полниться криками. Орландо прорывается через заслон стражи, вертясь волчком и уворачиваясь от атак. Короткий меч смазывается, высекает искры из доспехов и клинков. Смачно хрястает, лестница полнится стонами и глухим стуком падающих тел, скатывающихся под ноги Винченцо. Отступающего и отбивающегося от наступающих сзади. Ятаган рассекает воздух, отбивает выпады коротких копий.

В один момент вырвались в широкий коридор, устланный ковровой дорожкой и, переглянувшись, побежали по ней. Дверь только одна, в конце. При их приближении она тяжело открылась и наружу высунулась светловолосая голова мальчишки.

Крас охнул, торопливо распахнул створку. Братья вбежал внутрь и начали закидывать дверь мебелью. Первым поперёк прохода рухнул массивный шкаф, звонко хрустнул стеклянными дверцами. В дверь заколотили, начали бить плечом, но толстое дерево даже не скрипнуло.

Орландо развернулся, по-волчьи оглядывая комнату. Огромные ковры на полу, вороха подушек, огромное ложе с балдахином и стол заставленный едой как для целой армии. Перевёл взгляд на Краса. Мальчишка одет в золочёный халат из изумрудного шёлка, на ногах тапочки. Волосы собраны в хвост и заткнуты золотым зажимом.

— П-привет. — Протянул Крас, поднимая руку.

Глава 36

Парни отступили от завала, смахивая пот и глядя на дверь, сотрясаемую ударами. С той стороны нарастают крики, слышен лязг металла и судя по звукам, волокут нечто тяжёлое. Орландо шумно выдохнул, сгорбившись и уперев ладони в колени, огляделся. Ничуть не похожа на каземат, обилию мрамора и золота позавидуют и папа римский. Вместо кровати нечто огромное, с шёлковым балдахином, застланное мягкими матрасами. На столе рядом с ложем золотые подносы с едой и напитками, от одного вида которых желудок жадно задёргался. Мечник внимательно осмотрел одежду ученика, настолько богатую, что за один наряд или зажим, можно купить поместье. Трёхэтажное, с огромным участком…

— А ты хорошо устроился. — Сказал Орландо подходя.

Мальчик потупил взгляд, развёл руками и пробормотал:

— Халиф прознал, что я княжий сын. Оказывается, у него есть планы по… сотрудничеству с моим отцом. А для этого, постарался меня задобрить и послал за доверенными людьми.

— Повезло…

— Я хотел помочь! Честно! Но меня не выпускают! Даже не говорили, жив ты или нет! Говорили только про каземат и палача…

Орландо положил ладонь на макушку мальчика, взлохматил волосы и сказал с улыбкой:

— Всё нормально, я понимаю. С тобой всё в порядке и ладно.

Крас встрепенулся, прыгнул к кровати, сунул руку под матрасы и бегом вернулся к учителю.

— Вот! Это всё, что я смог спрятать!

В ладонях чуть запылённые красные шарики лекарства, пять штук. Орландо взял их, пересыпал в карман, оглянулся на дверь и оставил в пальцах один. Покатал раздумывая, если… нет, когда ворвутся, начнётся месиво, нужно будет выложиться на полную… но сил может не хватить и он свалится, корчась от рвущей боли. Однако красные шарики слишком мощные, он вполне может упасть в обморок ещё до того, как успеет замахнуться мечом. Винченцо хороший боец, но сдюжит ли оставшихся… Проклятье, да сколько там людей?

Орландо вздохнул и спрятал лекарство в карман. Перехватил меч поудобней и повернулся к двери. Брат, жуя кусок баранины, встал рядом, старательно оттирая ладони о штанины и взялся за ятаган.

— Ну, хоть перекусил перед кончиной.

— А ты оптимист… Главное — не лезь вперёд меня, а ты, — Орландо обернулся на Краса, — спрячься.

Дверь трясётся сильнее, петли с противным скрипом выходят из креплений, на пол сыплется каменная крошка и щепки. Куча поваленной мебели сдвигается. Крики становятся громче, Орландо расслышал нечто отдалённо похожее на «таран». Только зачем в замке таран?

Грохнуло, верхняя петля со скрипом вышла из стены в облачке каменной пыли. Кто-то радостно закричал, множество голосов подхватили, скрывая удаляющиеся от двери шаги.

— Наверное, лавку притащили из казармы. — Сказал Винченцо.

— Похоже на то…

Брат задумчиво огляделся и нервно хохотнул, указывая пальцем на книжный шкаф у боковой стены.

— А может, нам и не придётся драться. Гляди!

— Предлагаешь дотащить эту махину до двери?

— Да нет же! Это вход в потайной лаз! Да присмотрись ты!

Орландо с сомнением покачал головой. Пол у шкафа голый, ковёр не доходит буквально пол метра. На каменных плитах едва заметные бороздки, настолько мелкие, что если не приглядываться, не увидишь. Крас проследил взглядом за учителем, побежал к шкафу и начал выхватывать книги. Толстенные, в дорогом переплёте, они взлетают над головой мальчика распахиваясь и будто пытаясь взлететь. Падают на ковёр обиженно шурша страницами. Винченцо кинулся помогать, опустошая верхние полки.

— Вы чего делаете? — Выкрикнул Орландо, судорожно оглядываясь на стенающую дверь.

Новый удар перекосил, завал затрещал оседая и смещаясь. В расширившуюся щель видны озверелые лица охраны дворца, кто-то попытался просунуть древко копья и использовать как рычаг.

— Тут должен быть рычаг… переключатель, чтобы открыть! Дёргаешь и противовес опускается, сдвигая дверь! У моей тётки в замке такой есть! — Ответил Винченцо не оборачиваясь.

— Да что б…

Орландо подбежал к шкафу, пряча меч в ножны, ухватился за край и упёрся ногой в стену. Потянул, откидываясь назад, рубаха на плечах натянулась, обрисовывая пучки мышц. На виске и шее вздулись жилы, дерево под пальцами жалобно затрещало. Щёлкнуло и шкаф с натугой пошёл в сторону, спутники отступили наступая на книги.

Открылся узкий проход меж каменных блоков, дохнуло холодом и сыростью. Винченцо схватил со стола подсвечник, вошёл внутрь прикрывая пламя ладонью, следом Орландо протолкнул Краса. Зайдя сам, схватился за ручки на обратной стороне шкафа и, ругаясь сквозь зубы, закрыл проход. Повернулся и буркнул, смахивая пот со лба тыльной стороной ладони:

— Не нравится мне это… если нас зажмут в такой тесноте, пиши пропало. Копьями пробьют, никакой меч не поможет.

— Пошли, вдруг это тайный спуск к выходу из крепости? — С тусклой улыбкой ответил Винченцо.

— Пошли. — Выдохнул Орландо, положил ладонь на плечо Краса.

Туннель то и дело сужается, так что взрослым приходится выдыхать и протискиваться боком. Затем идут участки широкие, можно идти плечом к плечу. Подсвечник перекочевал к Красу, мальчик идёт держа его у груди, часто оглядывается. С потолка и стен свисают лохмы паутины с мумифицированными мушками и пауками. Пару раз дорогу перебежали крысы. Остановились разглядывая чужаков и с истошным писком скрылись в щелях на стыке пола и стены.

Винченцо идёт впереди, выставив ятаган и зачем-то простукивая им плиты на полу. Крас в центре, а Орландо замыкает. Идёт прислушиваясь к грохоту за спиной, судя по всему, охрана выбила дверь и разгребает завал. Ещё пара минут и они догадаются, как скрылись беглецы.

— Надо было тебе остаться. — Выдохнул парень, переводя взгляд на ученика. — К отцу бы вернули в целости.

— Не вернули бы. — Буркнул Крас, отводя взгляд.

— Почему это?

— Я… незаконнорождённый, более того, я нелюбимый сын. Вот прям совсем… даже Владимира отец любит больше, хоть он и от жидовской рабыни. Его он в Киеве держит, при княжеском тереме…

— Оу… — Протянул Орландо, с неловкостью скребя затылок. — Чем ты заслужил такую немилость.

— Ну, мой дед казнил князя Игоря, отца Святослава… запутано всё… в любом случае, если бы отец узнал, что я у халифа, он бы только посмеялся. Тогда бы меня, в лучшем случае, обезглавили…

— А что может быть хуже? — Спросил Винченцо не оборачиваясь. — Ну в смысле, кроме бесчестия.

— Четвертование, колесование, разрывание дики конями, сожжение, закапывание… — Начал перечислять Крас, загибая пальцы свободной руки. — К тому же слуги говорили, что халиф падок на молодых мальчиков, бубнили что-то про жемчуг… в общем, это даже хуже смерти!

— Оу… — Выдохнул Винченцо и остановился. — Тут дверь. Откроем или дальше пойдём?

Глава 37

Орландо прижался ухом к двери, закрыл глаза и сосредоточился на слухе. По ту сторону тихо, действительно тихо, несмотря на общий переполох. Отлипнув, покачал головой и сказал:

— Нет, приоткроем чтобы сбить преследователей с толку и пойдём дальше.

Дверь поддалась с натугой, приоткрылась на два волоска и застыла намертво. Крас попытался заглянуть, но внутри темно, как в колодце ночью. За спиной нарастает гомон голосов, стук подошв и скрежет металла по камню. Орландо сипло выругался, задул две свечи и бросил у двери вместе с подсвечником. Третью зажал в левой руке, подняв над головой, пошёл вперёд.

Коридор заворачивает под прямым углом, начинает ветвиться, превращаясь в лабиринт со множеством глухих тупиков. В одном из них компания наткнулась на скелет в обрывках одежды с мешком у ног. Ткань давно прохудилась и через прорехи проглядывают тусклые монеты, часть разбросана по полу.

— Плохой знак. — Прошептал Винченцо, перекрещиваясь и сплёвывая через левое плечо, оглянулся в поисках дерева.

— Почему же? — Натянуто удивился Орландо. — Его так и не нашли.

Воздух становится суше и спёртей, проступают горьковатые запахи. Коридоры тянутся и тянутся, Орландо начало казаться, что они успели обойти весь замок и спустится ниже фундамента. Пламя свечи выхватило из тьмы двустворчатую дверь, обшитую золотыми полосами. Металл заискрился, будто радуясь нежданным посетителям. Братья переглянулись, свечу отдали Красу, взялись за кольца и потянули… Створки распахнулись неожиданно легко, по глазам ударил яркий свет, а от ароматов благовоний защекотало ноздри.

Комната огромна, потолок скрывается в полумраке, на высоте двух человеческих ростов горят причудливые светильники. Медные трубки, из которых тянутся язычки голубоватого пламени. Воздух внутри сухой и тёплый. Винченцо невольно присвистнул, разглядывая навалы золотых монет под стенами, смешанными с драгоценными камнями. Завертелся, разглядывая дивные картины и мечи в золотых и серебряных ножнах. Рукояти украшены изумрудами, алмазами и рубинами, гарды и открытые клинки покрыты тончайшей гравировкой.

— Да за один такой клинок можно купить королевство! — Выдохнул барон, сорвал ближайший меч и жадно поднёс к глазам. — Даже без этих цацок! Дамасская сталь!

— Только найди покупателя, — сказал Орландо, оглядывая оружие с блеском в глазах, — слишком дорогие вещи могут и не купить.

— Да плевать! Будто я кому-то отдам такую красоту! Будет передаваться потомкам! Посмотри, тут наверняка есть замена твоему клинку!

Мечник вздохнул и пошёл вдоль стены, окидывая великолепные мечи, палаши и сабли презрительным взором. Слишком вычурные, слишком украшенные и утяжелённые. Цацки, а не оружие! У этого гарда будет мешать фехтовать, у того рукоять короткая, а вот этот… Святый боже, что за форма клинка? Таким себя поранишь быстрее, чем врага!

Крас бросился к золоту, начал распихивать по карманам. Ругаясь на славском содрал шёлковую рубаху, завязал ворот и рукава, превратив в подобие мешка. Оглянулся на Винченцо и сказал с вызовом:

— Что?

— Ничего… просто, тут столько оружия, а ты к золоту… на еврея вроде бы непохож.

— Там, где прошёл древлянин, трём евреям делать нечего! А на это золото можно и купить не хуже. Да и к золоту меньше вопросов, чем к таким… мечам.

— Твоя правда. — Пробормотал Винченцо и, подцепив трофей на пояс, начал набивать карманы.

Орландо запнулся, посреди зала над гранитным постаментом в воздухе висит меч. Прямой клинок плавно загибается к острию… нещадно обломанному страшным ударом. Отчего клинок раздваивается на два острия, расположенным одно над другим. Рукоять достаточно длинная для хвата двумя руками, круглое навершие и размашистая гарда. Металл покрыт волнистым узором, характерным для дамасской стали, но будто складывающимся в письмена.

Деревянная рукоять блестит, отполированная частым хватом до зеркальности. Приглядевшись, различил вмятины от пальцев, будто на глине. Орландо подошёл медленно, провёл ладонью над мечом. Ничего. Оружие просто висит в воздухе, без креплений!

Взялся за рукоять и осторожно потянул. Дерево на ощупь тёплое и шершавое, а сам клинок даже легче шпаги Гаспара. Центр тяжести смещён к крестовине рукояти. Орландо криво улыбнулся и взял с постамента ножны, самые простые, обтянутые кожей и окованные на конце. Застегнул ремень на талии, подтянул и подвигал. Вставил меч и проверил, как выходит из ножен, хмыкнул и сдвинул ножны.

— Ну, на первое время сойдёт… — Пробормотал парень, застыл прислушиваясь.

Выхватил меч, поддавшись детскому порыву, сталь вспорола горячий воздух с тонким свистом. Закрутил кистью и расплылся в глуповатой улыбке, наслаждаясь звуком. Развернулся, закручивая финт разрубающий воображаемого врага наискось от плеча до бедра.

— Да, сойдёт.

Спрятав меч в ножны, с довольной ухмылкой вернулся к товарищам, подхватив по пути горсть монет и камней. Крас успел набить полный «мешок» и теперь с горестной миной выгребает содержимое. Иначе либо ткань порвётся, либо плечо треснет. Винченцо поглаживает ножны, украшенные золотом, заглядывается на кинжалы, больше похожие на римские мечи.

— Много не берите. — Сказал Орландо. — Нам ещё через пустыню перебираться.

Крас застонал и начал высыпать золото, лицо стало несчастным, как у котёнка под дождём. В итоге наполнил карманы и вновь оделся в рубаху, разгладил рукава. Тяжело вздохнул, оглядывая кучу золота, махнул рукой и зашагал к выходу…

В проёме вырос высокий воин в кольчуге с нашитыми пластинами и остроконечном шлеме, закрывающем лицо серебряной личиной. В руках меч и крохотный щит. Зычно крикнув, бросился на мальчика замахиваясь. Орландо метнулся навстречу, оттолкнул Краса и выхватил меч. Удар вышел слишком торопливый, небрежный, острие резануло по стене, перечеркнуло шею через кадык и вновь ударилось в стену.

Воин рухнул под ноги, шлем с головой отлетел в сторону. Орландо выпрямился, озадаченно глядя на меч в руке и на дверной проём. По обе стороны на стене появились ровные линии, отмечающие движение клинка, будто рубанул по застывающей глине. Парень пощупал камень, у зарубки странно тёплый, а края гладкие до блеска.

— Действительно, неплохая замена… — Пробормотал Орландо.

Глава 38

Орландо вышел в туннель, сощурился от приближающегося света факела и вгляделся в набегающих стражников. Двигаются двойками, плечом к плечу и выставив копья. Свет играет бликами на отполированных кольчугах, искажается и перетекает на острые шлемы с личинами. Слишком близко, убегать нет смысла, особенно не зная, что ждёт впереди. Мечник шагнул навстречу, махая спутникам двигаться дальше. Крас открыл рот возразить, но Винченцо ухватил за плечо и потащил в темноту.

Первая двойка налетела с разбегу, ударяя копьями в грудь, отточено, как на учениях. Слишком медленно. Орландо нырнул под древка, разворачиваясь и выхватывая трофейный меч. Вращение тела усилило и ускорило удар, к потолку подлетели обломки копий и сжимающие их кисти. Продолжая движение нанёс косой удар и отскочил, уворачиваясь от нового удара. Трёхгранный наконечник дёрнул волосы над ухом, оставив красную бороздку. Парень перехватил древко левой рукой, завёл в подмышку и дёрнул на себя всем телом, одновременно ударяя ногой. Незадачливый копейщик всхлипнув сложился пополам, а товарищ рядом оступился и растянулся на телах первой двойки.

Изогнутый клинок замерцал в тусклом свете рисуя в тусклом воздухе незамысловатый узор, отбивая копья и врубаясь в неосторожных. Орландо движется плавно, сцепив зубы и не позволяя себе ускоряться. Ногами передвигает скупо и методично, как танцор заучивающий новое па. В какой-то момент, подрубив колени очередному стражнику оскалился и прорычал:

— Да что же вам всем жить не хочется?

Перед ним растянулась груда стонущих тел, завалившая проход и подмявшая погибших. Орландо отступил на два шага, окинул кучу взглядом и развернувшись бросился в темноту. Время он выиграл, минут десять, может быть шесть. Зависит от пыла оставшихся стражников и их привязанности к товарищам.

Краса и Винченцо нагнал довольно быстро, оба упёрлись плечами в каменную дверь. Пыхтят, лица раскроснелись, а волосы слиплись от пота. На полу под ногами догорает огарок свечи. Огонёк трепещет от сквозняка, врывающегося через расширяющуюся щель. В нос шибануло терпким ароматом ночной пустыни, Орландо встал между товарищами, навалился и… дверь распахнулась! Троица вывалилась на каменный двор, мальчишка полетел кубарем, рассыпая золотые монеты. Вскочил и начал торопливо подбирать, жёлтые кругляшки закатываются в широкие щели меж каменных плит, застывают в наносах колючего песка. Над крепостной стеной зависла луна, вдалеке гудит рог, а совсем рядом тревожно ржут кони. Орландо затравленно огляделся и нервно хохотнул, хлопнул поднимающегося брата по плечу.

Секретный ход вывел за границу второй крепостной стены, прямиком к конюшне! Чуть дальше подъёмный мост-ворота, пусть сейчас и поднятый, но вся стража сбежалась во дворец! Втроём изловили трёх пегих коней, наспех оседлали и, прихватив мешок овса, рванули к выходу.

Когда кони промчались по второму мосту, на стене выросли лучники, начали стрелять. Поспешно натягивая и спуская тетивы, стараясь накрыть беглецов тучей из стрел. Орландо захохотал, откидываясь в седле, расправил руки позволяя ветру трепать одежду и волосы. Кони скачут во весь опор, вытягивая шеи и закусив удила, застоявшиеся в стойле и радующиеся простору. Скакун под Красом выгибает шею, озадаченно косясь на крошечного ездока, будто проверяет, не свалился ли.

— И куда теперь? — Прокричал Винченцо, перекрывая встречный ветер.

— Без понятия! — Смеясь ответил Орландо. — Я даже не знаю, где мы!

***

Полуденное солнце застало их в крошечном оазисе меж двух скал. Кони жадно пьют из озерца, фыркают и недовольно переступают с ноги на ногу, силясь ослабить затянутые подпруги. Орландо лежит в тени дерева, впервые за долгое время наслаждаясь покоем и возможностью вот так, просто лежать. Даже бешеное солнце кажется ласковым.

— У нас нет бурдюков. — Сказал Винченцо, садясь рядом. — Еды и фуража для коней.

— А мешок овса?

— Им это на день!

Орландо нехотя приподнялся на локте, глянул на Краса, отрабатывающего шаг-удар в начерченном на песке треугольнике. Мальчишка сбросил верхнюю одежду, торс лоснится от пота. Кажется с начала путешествия он успел обрасти тугим мясом на плечах, вон как машет трофейным клинком.

— Если не доберёмся до города, нам конец. — Добавил Винченцо, горестно вздохнул и утёр лицо ладонями.

— В городе нам тоже будут не шибко рады…

— Если знают кто мы, а они не знают!

— Ты так в этом уверен?

— Конечно. Любой, кто посмеет заявить, что халифа ограбили, будет казнён! Нельзя умолять авторитет правителя. Нас могут распознать разве что доверенные лица, но с ними мы справимся.

— Хорошо… но где этот город?

Винченцо улыбнулся и махнул рукой меж скала.

— Где-то там. Там на камне метка, указывающая направление. Либо в город, либо к следующему оазису. Думаю, нас устроят оба варианта.

— Да, но сколько туда добираться?

— Не знаю, так что… напейся впрок.

Орландо горестно вздохнул и начал подниматься, упираясь ладонью в колено. Винченцо лёг в тени и наблюдает, как брат что-то втолковывает мальчику, а после показывает движения ног и замахи мечом. Кажется, это защита переходящая в атаку, когда используют силу удара противника. А вот и перехват кисти, залом, контроль клинка и пара совсем неизвестных движений. Вот бы это всё зарисовать, книгу можно было продавать за телегу золота. Мастера фехтования передрались бы… Подумать только, воспитанник Серкано ди Креспо, обучает бастарда киевского князя! Винченцо хмыкнул, запоздало вспомнив о происхождении Орландо. Закрыл глаза и постарался уснуть. Прежде чем выдвигаться, нужно переждать самую жару.

Глава 39

Нос корабля рассекает набегающие волны, брызги долетают до палубы и оседают крошечными бусинками на лице. Солнечный диск просвечивает через паруса, а плеск воды смешивается со скрипом снастей, досок и голосами команды. Тёплый ветер запутался в волосах, перебрасывает пряди и старается закинуть их в глаза. Луиджина-Лилит отвела их назад, облокотилась о борт и широко улыбнулась. В изумрудно-голубых глазах отражается морская гладь, переливающаяся солнечными бликами.

Со спины приблизился понтифик, тщедушный и дряхлый без пышных золочёных одежд. Горбящийся без церемониального посоха, самый обычный старик, каких множество по всей Европе. Только лицо чистое, а пальцы ровные и холёные, с гладко остриженными ногтями. Эти руки отродясь не брались за инструменты, не перебирали овощи, даже не держали ничего тяжелее кубка с вином. У девушки сложилось впечатление, что старец ни разу в жизни не одевался сам и не раздевался. Наверное, в сортире у него есть специальный служка с влажной тряпкой, предварительно подогретой.

— Наслаждаешься путешествием? — Спросил Урбан, становясь рядом и закладывая руки за спину.

— Да, — призналась Лилит-Луиджина, не оборачиваясь, — у человеческого тела несколько другое… восприятие.

— Разве ты не была человеком?

— Я — первая из женщин! Созданная в миг наивысшего вдохновения! Я само воплощение женственности, такой какой её представлял Бог! Так что да, я человек, но не такая, как вы.

Папа Римский замолк, пожевал губы и наконец осторожно спросил:

— И каково это — владеть чужим телом?

— Занятно и обременительно. — Ответила девушка, пожимая плечами. — Я будто надела платье на несколько размеров меньше. Напомни, почему мы плывём окольным путём?

— Война, силы магометан ещё властвуют на коротком маршруте, а связь с ними затруднительна для халифа. Увы. Пока до его воинов дойдёт сообщение не трогать нас, они вполне могут успеть потопить корабль. Для тебя это не так страшно, а вот я плавать не умею.

— Боюсь, сейчас и для меня это не желательно. — Смеясь, сказала Лилит-Луиджина. — Это… платье, не даёт мне быть собой в полной мере. Забавное чувство бытия смертной… будоражащее! Подумать только, человек может умереть в любой миг! Как вы с этим живёте?

— Привыкли. Надеюсь, в скором времени буду отвыкать.

Луиджина-Лилит остро глянула на понтифика и зашлась звонким смехом, запрокидывая голову. Наместник Бога на Земле поджал губы и отступил, стискивая кулаки, пошёл в каюту. Палуба покачивается, двое слуг с почтением придерживают за локти и смотрят под ноги. В груди старца разгорается позабытое чувство… про?клятая девка! Будь он моложе, её кости давно бы хрустели… а до этого она кричала бы так долго! Кричала и стонала!

Перед внутренним взором замелькали яркие картины с процессом наказания. Понтифик зажмурился и шумно выдохнул, заглушая пустоцветные эмоции. Он слишком стар, всё это уже не гонит кровь в чресла, а только разрывает сердце. Пустое. Тем более, она сейчас важна. Нет, она незаменима! А вот после… после с ней разберётся, а если всё будет, как обещал ангел, то наказание будет долгим и насыщенным. Совсем как в молодости, даже лучше.

В портовом городе на другом конце халифата их ждут люди Халифа, а возможно и он сам. Вместе они проследуют в Глаз Бога, где пленный Бич Божий и Лилит зачнут нового мессию. В каюте Урбан опустился на колени, положил локти на ложе и, сложив ладони, зашептал молитву.

***

Троица добралась до маленькой деревни к вечеру, измученные кони уткнулись мордами в глиняное корыто с водой. Всадники слезли и, пошатываясь от усталости, зашли в дом, который Крас определил как постоялый. Хозяин выпучил глаза, увидев золотые монеты на столе, затараторил всплёскивая руками. Убежал и вскоре вернулся с блюдом жареной баранины и двумя девушками, что начали танцевать, причудливо двигая животами. Крас, позабыв о еде, уставился на них, глуповато распахнув рот.

Братья набросились на еду, заливая едва прожёванные куски огромными глотками терпкого напитка прямиком из кувшина. Хозяин то и дело приносит добавки из разных блюд, в один момент в зале появился сухопарый музыкант. Откашлялся и гортанно запел, играя на странной, пузатой гитаре.

— Что дальше делать будем? — Спросил Винченцо, срывая зубами кусок мяса с рёбрышка и бросая в рот горсть сушеных фиников.

— Мне нужен мой меч. — Ответил Орландо, обмакивая мясо в красный соус, остро пахнущий специями. — Это первое дело, потом нужно расспросить местных о странных легендах, слухах и поверьях. Вдруг удастся найти следы Грааля.

Крас ест не отрывая взгляда от танцовщиц, ёрзает и горбится. Со второго этажа слуги сбе?гают прижимая к груди комья постельного белья. Во дворе плещется вода, а хозяин зычно командует. Скрипя колёсами подъехала телега, груженная соломой, а слуги начали набивать свежие матрасы.

— А может… ну просто, может… предположим, мы бросим всё и спрячемся? — Сказал Винченцо, косясь на суматоху. — Европа большая, в захолустные поместья десятилетиями никто не заглядывает!

Орландо покачал головой, горько улыбнулся.

— Хотелось бы, но нет, не выйдет. Они не оставят меня в покое… а ты, да… ты можешь вернуться домой.

Последние слова хлестанули по ушам, Винченцо отпрянул, едва не выронив кувшин. Стул под ним опасно закачался, скрипнул жалобно, а танцовщицы и музыкант замерли, глядя с непониманием и испугом. Орландо махнул им, сказал на ломаном местном наречии:

— Продолжайте.

— Как ты мог вообще подумать, что я брошу брата в беде?! — Прошептал Винченцо.

— Сводного и незаконнорождённого. — Уточнил Орландо.

— Брата! С кем я буду в старости на охоту ездить и спорить у камина? С сёстрами? Да я уже забыл, как они выглядят!

— Дожить бы до этой старости. — Вздохнул мечник и приложился к кувшину.

Глава 40

Деревня осталась позади, а путники обзавелись крытой телегой с тентом песочного цвета. Скорость значительно снизилась, но это теперь неважно. У них есть еда, корм и вода, но что более важно, шатёр. Последний представляет собой огромный кусок по особому вытканного полотна и жердь с набором колышков. В часы полуденного солнцепёка раскладывают шатёр и прячутся в тени, вместе с конями. Места не так много, но это всяко лучше бытия под прямыми лучами. Перегретый воздух поднимается от песка видимыми волнами, треплет края полотна. Орландо, намотав мокрую ткань на голову, упражняется с новым мечом, привыкая к новым способам хвата и поведению раздвоенного острия. До этого он орудовал только одноручными клинками, но Серкано учил обращаться любым холодным оружием.

Учил на совесть, жестоко и без скидок. Практика показала, что Орландо вполне может выйти с тупым перочинным ножиком против пяти взрослых разбойников. Выйти и победить. А тогда ему было едва девять лет. Правда, в тот раз он обзавёлся парочкой шрамов, сломанным носом и внушительным фингалом.

Меч странно лёгок, что внушает опасения о силе рубящего удара. Однако, острота компенсирует этот недостаток. Бороздчатый клинок настолько востр, что без труда рассекает камни и на лезвии не остаётся даже затуплености. Держа его, Орландо чувствует прилив сил будоражащий мышцы и побуждающий двигаться быстрее и быстрее! Приходится сдерживаться закусив губу, иначе болезнь вернётся и боль разорвёт грудь изнутри.

Какая ирония судьбы! Горько подумал Орландо, в который раз перебрасывая меч из руки в руку и пробуя связки с двуручным хватом. С таким клинком он мог бы развить максимальную скорость, как с ножом! Вдох и шумный выдох через нос. Мог бы… да только буквально последний раз в жизни.

В тени шатра Винченцо объясняет Красу теоретические основы боя на мечах, рисуя на песке схемы. Представляющие собой грубо нарисованных человечков и стрелок. Мальчишка слушает распахнув рот и часто кивает, вырезая в памяти академическое знание. Уроки Орландо тоже давали их, но в более жёсткой манере, исключая теорию и историю. Винченцо же то и дело уходит в дебри житья великих мечников прошлого, периодически повторяя имена неких фехтовальщиков из рода Креспо. Гаспара и Серкано.

— А ведь Орландо тоже ди Креспо! — Сказал Крас, скребя затылок. — Он великолепен, но я не думал, что он… ну это… из такого знаменитого рода! Выходит, и ты тоже относишься к Креспо?

— Ну… — Протянул Винченцо, отводя взгляд и скребя затылок. — Не совсем… то есть совсем нет. У нас одна мать… а Серкано ди Креспо вырастил Орландо… в общем, всё сложно.

— А… — В тон протянул мальчик, косясь на учителя, упражняющегося в тени бархана. — Что стало с теми мастерами?

— Там история, сложная. Насколько мне известно, Гаспар убил Серкано, а Орландо убил его.

— Выходит, он лучший?

— Честно, я не представляю, кто вообще сможет с ним сравниться. Разве что мастера с лунного архипелага. Там говорят и мечи особенные, и мечники невиданного мастерства!

Кони всхрапывают, обмахиваются хвостами пытаясь хоть немного охладиться. Один шумно пьёт из деревянного ведра, фыркает и потряхивает гривой. Второй пытается оттеснить и сам сунуть морду в воду. С востока дует горячий ветер, срывает песчинки с вершины бархана и те искрятся в воздухе, как позёмка. Если прислушаться, станет слышно, как они шуршат друг о дружку.

Деревенские говорили, что ближайший город в пяти днях пути через пустыню, а значит, осталось всего два. Крас растянулся на коврике вытянув руки, перевалился набок и стал наблюдать за тренировкой учителя, соотнося движения с уроком от Винченцо.

***

Пустыню пересекают по самому краю, здесь достаточно оазисов и относительно оживлённо. Встречные путники приносят слухи о развивающейся войне и дикарях-франках, подступающих к Иерусалиму, о жутких выродках-людоедах, сопровождающих войско крестоносцев. Винченцо невольно вздрагивает, припоминая чудовищ созданных кровью гвозденосца. Вместе с этим доходят слухи о тысячелетнем мудреце, живущем в дальнем оазисе в стороне от главных дорог и путей. Говорят, он знает всё и первые люди халифата ходят к нему на поклон, испрашивать совета. Только цена, которую просит мудрец настолько велика, что не каждый потянет.

Выслушав очередного странника Орландо задумчиво погладил подбородок, поглядел на брата и ученика.

— Что думаете?

— В каждой стране есть такие «старцы». — Сказал Винченцо, пожимая плечами. — Каждый раз оказываются просто состарившимися мошенниками или сумасшедшими.

— Можно и попробовать, — добавил Крас, — авось поможет. Что мы теряем в конце концов?

Орландо кивнул и направил коня вглубь пустыни.

Глава 41

Ноги покачиваются над землёй в нескольких сантиметрах, носки проходят над мелкими камешками. Резкий, полный ужаса вопль и новая пара ног, дёргаясь, начала раскачиваться рядом. Затем ещё одна и ещё, и ещё. Площадь окутала пропитанная страхом и тишина. Слышно как скрипят балки пяти десятков виселиц, а по дощатому настилу скользят тени грифов и других птиц падальщиков.

Терц сложил руки на груди, склонил голову к плечу и наблюдает за казнью стражников халифского дворца. Кожа гиганта черна от загара, на шее металлический обруч толщиной в три пальца. Гвоздь вызывающе торчит из груди, чуть левее от центра. Последние полтора месяца оставили на нём следы от удара молотов и подпалины. Люди халифа долго старались выбить реликвию из тела, но в итоге сдались. К тому же ситуация изменилась, и римлянин стал пугающим союзником. Ошейник же, как наказание за порчу имущества.

Полуденное солнце убивает тени, прожаривает вымощенную камнем площадь и усиливает смрад смерти. Толпа горожан наблюдает за казнью в молчании. Халиф сидит на балконе третьего этажа и мрачно наблюдает за палачами, методично накидывающими петли на шеи провинившимся стражникам. Терц стоит по левую руку, отделяемый от правителя широким серебряным блюдом с фруктами и гроздями винограда.

— Следовало оставить меня в том замке. — Сказал римлянин, скребя подбородок.

— Заткнись. — Рыкнул халиф, стискивая кулаки. — Ещё одно слово и сам повиснешь в петле.

— Сомнительная угроза, — сказал гвозденосец, — мало того, что меня это не убьёт, так ещё и вы рискуете мирным договором.

— Да плевал я мир! Этот подонок украл Зульфикар! Меч пророка!

— Подумаешь. — Сказал Терц, пожимая плечами и указывая на шпагу, прислонённую к креслу. — Зато у вас клинок из копья которым убили пророка Ису.

— Дикарь… — выдохнул халиф. — Зульфикар это символ! Мало того что им владел сам пророк, так и передавался он всем праведным халифам! Железо, которым был убит Иса ибн Марьям не сравнится с ним никогда!

Нижнее веко Терца дёрнулось, он глубоко вдохнул и сказал, едва удерживая голос ровным:

— Для вас оно так, но у Папы Римского другое мнение. В любом случае сейчас важно найти щенка. До прибытия понтифика осталось не так много времени…

— Месяц. — Перебил халиф, дёрнул рукой. — Его найдут, если надо, каждую песчинку перевернут! Если он не сдох в пустыне.

— Это было бы прискорбно, но сомневаюсь, что Бич Божий так легко сдохнет. К тому же…

— Что?

Терц вновь указал на шпагу и криво улыбнулся.

— Что-то мне подсказывает, он за ней придёт.

*****

Орландо придержал коня, спрыгнул на песок и, махнув спутникам, пошёл на вершину бархана. Ветер подхватил края платка, затрепал за спиной, насмешливо бросил в лицо горсть песчинок. Вечернее солнце окрашивает небо всеми оттенками красного, растекается у горизонта, как лопнувший желток.

Последний оазис был три дня назад, а последняя встреча с людьми неделю тому. Группа охотников с великой неохотой и попытками отговорить, всё же указала дорогу к мудрецу. Предупредив, что старик живёт у самого гиблого места во всём песчаном море в проклятом оазисе.

Ветер пахнет перегретым камнем, высушивает губы, старается забраться под одежду, раздувая ворот. Вокруг застывшие волны песка с густыми тенями под ними, и скалы, выступающие обломанными клыками. Угадываются русла древних рек, а кое-где и выветренные руины. Обратный склон бархана, на который взобрался франк, до половины поглотил гранитную колонну. Покрытую щербинами, сколами и покосившуюся за бесчисленные века. Однако на отдельных участках сохранилась краска и выцветший узор. С севера, перекрывая горизонт, движется пыльная буря, разрастается циклопическими клубами. Ветер доносит глухое рокотание, в глубине клубов злобно сверкает.

По направлению движения обломки скал собираются в гору, до которой ехать ещё пару дней. Старец должен жить где-то у подножия, а дальше должны начинаться чёрные пески. Место, откуда никто не возвращается.

— Вот почему бы не жить в городе? — Пробормотал Орландо, оглядываясь в поисках укрытия от бури. — Желательно у таверны. Почему этих мудрецов каждый раз несёт на край света, куда и не всякий молодой дойдёт?

Вопрос риторический, даже ему очевидно, что причиной тому сами люди. Он едва с ума не сошёл в первые недели обучения Краса, а для древних мудрецов, все вокруг неразумные дети. Которые постоянно лезут с дурацкими вопросами. Рано или поздно сорвёшься и сбежишь в такую глушь, что к тебе попрутся либо совсем дурные, либо с действительно важным вопросом.

Чего-чего, а вопросов у Орландо навалом и каждый важен.

Нужно узнать, где хранится Грааль и как уничтожить его и прочие божественные реликвии. А для этого придётся засыпать старика вопросами о местных легендах и прошлом. Конечно, если не случится чудо и мудрец не расскажет по пунктам, как достичь желаемого.

Если у вас есть возможность и желание, прошу, поддержите творчество рублём: Сбербанк: 4274 3200 6585 4914 (Александр Шавкунов)ВТБ: 4893 4703 2857 3727Тинькофф: 5536 9138 6842 8034Яндекс. Деньги: 4048 4150 1190 8106Qiwi-Карта: 4693 9575 5981 6777PayPal: paypal.me/litblogВсё пытаюсь собрать прожиточный минимум для выживания в ноябре…

Глава 42

Порывы ветра срывают верхушки барханов, тянут над пустыней густой дымкой и завывают среди обгрызенных временем колон. Тревожно всхрапывают кони, жмутся друг к дружке, спрятанные за стеной сложенной из огромных блоков гранита. Сверху, через дыру в потолке просыпается песок, подобно мелкому снегу в начале зимы. Запутывается в гривах и норовит попасть в глаза, оседает на потных боках уродливой коркой.

Орландо и Винченцо стараются натянуть полотно над животными, заодно обустроив привал и для себя. Крас занят кострецом в углу комнаты у широкой трещины. Через неё виден сплошной поток песчинок, перекрывающий. Стремительно темнеет, размытое пятно солнца коснулось горизонта и вдавливается, как раскалённый шар в воск. Буря усиливается, к гулу ветра добавились ворчливые перекаты грома и вспышки молний. Девственно белый свет пронизывает песчаный шлейф, высвечивает руины и барханы. Врезает картинку в глаз, будто время остановилось, до новой вспышки. Крас отвернулся от щели, подкинул в огонь веточек кустарника и помешал булькающую в котелке похлёбку из вяленого мяса, сухих трав и горсти крупы.

Мужчинам кое-как удалось закрепить ткань, а кони, измотанные долгим переходом и лихорадочной скачкой в поисках укрытия, опустились на пол. То и дело вздрагивая от раскатов грома и прядая ушами. Винченцо соскочил с гранитного блока, отряхивая волосы и плечи, на поясе покачивается потускневший меч в исцарапанных ножнах. Драгоценности молодой барон благоразумно сковырнул и зашил в седло.

Орландо встал в центре комнаты, поймав себя на странном ощущении уюта и равновесия с миром. Такое было лишь однажды, в далёком детстве, когда, путешествуя с Серкано, пережидали снежную бурю в предгорьях Альп, спрятавшись в глубокой пещере. Тогда точно так же завывал ветер, а они кутаясь в шкуру сидели у огня, протягивая ладони к пляшущим язычкам. Кажется, в тот раз плотно перекусили жирным зайцем… Да, точно. Парень отчётливо вспомнил вкус плохо прожаренного и слегка подгоревшего мяса. Тогда оно казалось самым вкусным и изысканным блюдом в мире.

— Что с тобой? — Спросил Винченцо, встал напротив глядя на брата с тревогой.

— А? Что?

— У тебя лицо стало такое… мечтательно отстранённое, как у заворожённого.

— Да так… мне это, — сказал Орландо улыбаясь и обводя укрытие рукой, — напомнило приятный момент из детства. Эх…

Парень потёр уголок глаза, упреждая готовую появиться слезу. Улыбнулся шире. Винченцо взглянул на него со смесью изумления и ужаса, мотнул головой.

— Да что у тебя за детство такое было?!

— А что такого? — Сказал Орландо, пожимая плечами. — Здесь уютно, тепло, есть еда и огонь.

— Уют, это потрескивающий камин зимой, толстый плед и бокал вина! — Воскликнул Винченцо, всплёскивая руками. — Собака в ногах или кот на коленях!

— Ну, может, когда-нибудь и попробую такой уют, но пока меня и этот устраивает.

Мечник хлопнул брата по плечу и отошёл к костру, сел и наклонился огню, положив локти на колени. Сухой жар лижет кожу, впитывается в одежду, языки пламени играют бликами на трёх кольцах. Орландо задумчиво провёл по ним большим пальцем, глянул на Винченцо присаживающегося рядом с тремя мисками, сложенными одна в одну. Перевёл взгляд на Краса и спросил:

— А что с остальными украшениями?

— Чего? А… ты про те которыми упырь откупился? — Сказал мальчик, поскрёб затылок, двигая бровями. — Кажется я их потерял или люди халифа отобрали. Я уже и не помню. А что?

— Да так… подумалось, вдруг они тоже волшебные были.

— Возможно, но какой толк об этом сейчас думать? — Философски заметил Крас, пожимая плечами. — Легко пришло — легко ушло.

Очередной порыв ветра решил пробиться через дыру в потолке и ткань тента раздулась, захлопотала краем. В комнату полетел песок, Винченцо подскочил, ругаясь на смеси латыни и местного диалекта. Заткнул ткань в щель между каменных блоков и для верности закрепил веткой, как чопиком. Вернулся к костру и расставил миски. Орландо осторожно снял котелок с огня, начал разливать порции, придерживая замотанной в плащ ладонью. От похлёбки идёт густой аромат разварившегося мяса и терпких специй. Поверхность исходит будоражащим аппетит паром.

— Похоже, это надолго. — Сказал Крас, выглядывая через щель в стене. — Как бы не на пару дней.

— А песчаные бури бывают такими долгими? Это ведь не метель. — Спросил Орландо, беря миску обеими руками и вдыхая аромат.

— Без понятия, — со вздохом ответил Винченцо, — я вообще в первые такое вижу.

— Кто-нибудь карты взял? — Спросил Крас. — А то если буря затянется, неплохо бы время скоротать.

Братья переглянулись и мотнули головами, мальчишка вздохнул и, закатив глаза, плюхнулся на спину. Вытянул руки и остался лежать, глядя на задремавших коней. Орландо сел поудобней, осторожно пригубил похлёбку, довольно причмокнул. Небо над руинами раскололось дробным грохотом и сухим треском. Белая молния пробила поток песчинок и шибанула в песок, шагов в полста от смотровой трещины. Лошади шумно всхрапнули и вскинули головы, ошалело оглядываясь.

Мальчишка страдальчески вздохнул, перевалился на живот и поднявшись поплёлся успокаивать. Кони потянулись к нему шумно принюхиваясь, один подставил голову для чесания.

— Ты чего не ешь? — Спросил Орландо.

— Горячее слишком. Лучше подожду, а то неохота обжигаться.

— Слушайте, — воскликнул Винченцо, — может, расскажем о себе друг дружке? А то всё, что я знаю о Красе, он княжеский сын!

— Ну а я о тебе и того меньше знаю. — Ответил мальчишка, почёсывая коня.

Животное щурится и тычется носом в плечо, подёргивает ушами на каждый звук снаружи. Остальные потянулись за своей порцией ласки.

— Почему бы и нет. — Вздохнул Орландо. — Только мне и рассказывать особо нечего.

Брат и ученик взглянули со странным выражением, которое мечник так и не смог расшифровать.

Глава 43

Ветер крепчает, дневной жар сменяется холодом. Сухим, пробирающим до костного мозга. Лошади спят прижавшись друг к другу, Крас накрыл их остатками ткани. В огонь отправляется припасённый хворост, путники сгрудились кутаясь в плащи. Пустые миски и котелок отставлены за спины. Мальчишка устав забрался в спальный мешок из двух сшитых вместе верблюжьих шкур, поёрзал, трением ног согревая холодную шерсть. Винченцо протянул руки к огню, подвигал пальцами, пропуская горячий поток воздуха меж них. Повернулся к спутникам и сказал:

— Мы вроде собирались рассказать о себе. Ну знаете, что-нибудь интересное или откуда мы. Если про Орландо я немного знаю, наслушался за дорогу до святой земли… то про тебя, Крас, вообще ничего. Это странно, сколько уже вместе едим!

— А что тут рассказывать? — Буркнул мальчишка, пряча ладони в подмышки и горбясь. — В лесу родился, пням молился, теперь вот по пустыне брожу.

— Но ты ведь сын князя! Самого главного в твоих краях! За этим обязана крыться парочка занятных историй.

— Ты и так знаешь, что я бастард.

— Да ладно тебе, в такой холод всё одно быстро не уснёшь!

Орландо молчит, время от времени подбрасывая веточки в огонь. Взгляд направлен в сторону от костра, чтобы не засвечивать глаза. Сидит опустив одну ногу, а вторую подогнув, рукоять меча тычется в левое предплечье, будто просясь в руки. Повозка, перекрывающая проход, стонет под порывами ветра, колёса поскрипывают, а в щели нет-нет, но залетают блестящие песчинки. Похлёбка осела в брюхе приятным и тёплым грузом, а по телу от неё расходится нега.

— Ты слышал, — сказал Крас, перевернувшись набок, — что любопытство — это грех и вообще кошку сгубило?

— Ну, я не кошка, а грех, так и быть, индульгенцию куплю. За такой-то, в пару серебряных монет уложусь.

— Ладно… в общем, родился я и правда в лесу, зимой. Мать хотела меня волкам отдать, в конце концов, мой отец убил её отца и братьев, и мать, и соседей. А моя бабка, по его линии, Ольха так и вовсе сожгла стольный град. Говорят дружина стояла и рубила всех, кто пытался выбраться из огня.

— Она передумала? — После длинной заминки спросил Винченцо, начавший жалеть о любопытстве.

— Не, она ещё раз пять после пыталась меня удавить. Да только люди отца не дали, он хотел чтобы я рос ей живым напоминанием. А после вступились местные бояре, я, как-никак, претендент на трон. Отец великий князь, а мать из древнего и знатного рода. Если что-то случится с остальными… братьями, меня можно без проблем усадить на киевский, куябский, как они его называли, престол.

— Что ещё за куябский?

— Древнее название, древляне чтят прошлое и не дают забыться. По крайней мере, пытаются. Раньше на месте Киева был град Куяба или Куябия, вот древлянские бояре и не признавали новый. Местные, — Крас неопределённо махнул рукой, — до сих пор кличут Киев Куйаба. Тоже, видимо, чтят древности или им всё равно. Так на чём это я остановился?

— Тебя хотели посадить на трон… — Пробормотал Винченцо.

— Точно, хотели, да. Натаскивали меня мечом махать, рожу корчить властную и говорить, заодно от ядов устойчивость вырабатывали. Ведь князя убивают либо кинжалом, либо отравой. Да вот только им дали понять, что скорее на трон сядет сын рабыни Владимир, чем я. Вот и весь сказ. Тюк по черепу и степнякам на продажу. Отбить часть вложений. Доволен? А то спать хоцца.

Винченцо кивнул, повернулся к Орландо и спросил осторожно:

— Может ты чего расскажешь?

— Да мне особо нечего. — Ответил мечник, пожимая плечами. — Юные годы провёл в портовом городе, зарабатывал разгрузкой кораблей и дуэлями. Однажды выиграл меч у воина с архипелага полумесяца.

— Ого, говорят они лучшие в мире!

— Ме… — фыркнул Орландо. — Ничего особого, мечи только красивые, но техника примитивная, предсказуемая. Да и клинки из дрянного металла, у нас деревенские кузнецы такой даже на гвозди не пускают. Слышал, что у них во время ковки сворачивают металл по десятку раз, мол так сталь и гибкая и прочная выходит. Так-то оно так, твой меч тому подтверждение, да только толку если изначально железо плохое?

— Но так ведь у них там культ меча, школы всякие! Философия целая о фехтовании!

Крас, лежавший закрыв глаза, навострил уши, повернулся, ловя каждое слово. Орландо фыркнул второй раз и отмахнулся, как от мухи.

— Из пустого в порожнее. Видел я те техники и выучку, красивенько, спору нет. А толку? Я тому самюраю руку отсёк, прежде чем он хрюкнуть успел. Их приёмы заточены под бой супротив голозадых крестьян или таких же, как они сами. Эффектность в ущерб эффективности, не более.

Винченцо вздохнул и отвёл взгляд. В детстве он было зачитывался переводом книги одного из этих мастеров. Полной возвышенного смысла, стихов и врезающихся в память фраз. Вроде: Жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть!

Орландо замолк, выпрямился не вставая, и взялся за рукоять меча. Приложил палец к губам, шикнул и указал на вход в комнату.

— Там кто-то есть.

Словно в ответ телега заскрипела и сдвинулась.

Глава 44

Когтистая лапа просунулась в щель, уцепилась и потянула, появились ещё три. Крас задёргался в спальнике, по червячьи пополз в угол. Мужчины поднялись выхватывая мечи, с интересом глядя на протискивающихся в проход созданий. Высушенные, с угловатыми очертаниями и вытянутыми мордами, похожими на скопище обгорелых корней. Двое бросились на Орландо, бороздчатый клинок со свистом вспорол воздух. Твари на бегу развалились надвое. Верхние части полетели под ноги парню, поползли, стараясь ухватить за ноги и вгрызться.

Следом за чудовищами врывается поток ветра и песка. Старается ослепить, опрокинуть на спину. Кони испуганно ржут, вздымаются на дыбы, меся воздух копытами. Лягают подступающих врагов.

Орландо с воплем подсёк ноги наступающим. Страдальчески скривился, когда клинок прошёл через сухопарые тела, не встретив сопротивления. Винченцо рубится с тремя, нанося размашистые удары, уворачиваясь от когтей. Золочёный клинок с хрястом пробивает огрубевшую плоть и кости. Вот только вместо крови на пол «плещет» белый песок. Отрубленные конечности дёргаются и усыхают, превращаясь в подобие мумифицированных пауков.

Раздвоенный клинок разрубает врагов и стены как туман. Орландо закусил губу и сконцентрировался на контроле лезвия. Чтобы не зацепить брата или случайно не разрубить несущую стену или колонну подпирающую потолок.

Костёр потух и бой освещают вспышки молний, превращая в набор чёрно-белых картин. Крас, осознав, что быстро из мешка не выскочить, остался в углу. Тем более сейчас толку от него не будет. Чудовища, кажется, рождаются из бури, выныривают из потока песка и бросаются на людей. Винченцо отмахивается вслепую, страдальчески вскрикивает, когда клинок задевает стену. Орландо вертится волчком, рассекая и разрубая во всех направлениях. Превращает каждое движение в удар. На него прыгают со всех сторон, даже из дыры в потолке. Стараются ухватить за руки, ноги и волосы, но распадаются куски, осыпая мечника песком.

В груди разрастается трещина боли, Орландо оскалился, перехватил меч двумя руками. Кольца плавно вращаются, под металлом пульсируют символы.

Особо сильная вспышка молнии резанула по глазам, Орландо остановил замах. Враги кончились. Дробный грохот, похожий на вой, прокатился высоко над головой и зарницы пошли за ним, освещая бурю пульсирующим светом. Песок вокруг людей закружился и потёк к выходу, увлекая за собой куски «тел». Винченцо хрипя оперся плечом о стену, смахнул со лба пот и ошалело огляделся.

Крас настороженно выбрался из мешка, склонился над костром, орудуя огнивом и докинув древесной стружки. Пламя вспыхнуло слабое, затрепетало готовясь потухнуть. Мальчик закрыл его собой, бережно подул и довольно прицокнул, когда красноватые язычки разрослись, перекидывая на подложенные деревяшки.

Братья вернули телегу на место, Винченцо страдальчески посмотрел на жмущихся в углу коней, на дыру в потолке и подранную ткань. Покачал головой и пошёл к костру. Сел, протянул руки к огню и спросил ни к кому не обращаясь:

— Что это вообще было?

— Не знаю, — ответил Орландо, массируя грудь тремя пальцами, — но, похоже, людей отсюда выжила не только пустыня. Я первый на дежурстве.

*****

Остаток ночи прошёл относительно спокойно. Орландо слышал снаружи шаги по песку и голому камню, но ко входу они не приближались. Буря теряет силу и с первыми лучами солнца выродилась в ветерок, едва ворочающий крохотные песчинки. Выйдя из укрытия путники обнаружили, что оно прибавило этаж в виде широкой лестницы из гранитных блоков. Расходящейся в стороны и похожей на ряд уменьшающихся квадратов, положенных друг на дружку. Получается, что каморка всего лишь вершина пирамиды. Скрываемой песком бесчисленные столетия. Буря обнажила часть руин, исполинские колонны и останки акведуков, широкие стены из чёрного камня. По спине пробежала волна колючих мурашек, стоило представить, что здесь было до краха.

— Святый Боже… — Пролепетал Винченцо. — Как что-то подобное вообще могло существовать?

Впереди из песка вздымается нефритовая статуя шестирукого существа с рогатой головой. Нижняя челюсть и нос отбиты, а в глаза чёрные провалы с белыми сколами по краям. По всей видимости, раньше там были драгоценные камни, но некто выколупал их при помощи молота. Приближаясь, Орландо ощутил невольный трепет, осознав размеры статуи. У постамента пришлось задрать голову и на отполированном нефрите стали видны глубокие борозды, складывающиеся в подобие слов.

— Кто это? — Спросил Крас, подёргивая учителя за рукав. — Выглядит грозным.

— Мёртвый бог. — Ответил Орландо. — В мёртвом городе.

— А почему он мёртвый? Он же бог!

— Потому что, видимо, не смог сберечь тех, кто в него верил. — Сказал Винченцо, перекрестил и начал читать молитву, сложив ладони перед лицом.

Кое-как спустив лошадей и помучившись с повозкой, отправились в путь, лавируя меж вскрывшихся руин. То и дело в песке угадывается нечто белое, а под колёсами и копытами похрустывает, будто тонкая керамика. Орландо отошёл в сторону, опустился на корточки и, смахнув песок, поднял детский череп. Оглядел задумчиво… девочке было около двенадцати лет, вздохнул и положил на место. Рядом со скелетами двух взрослых. Выпрямился и огляделся, руины… нет, кладбище, завалено костями. У стен сложены едва прикрытые песком горы черепов. Пока шёл за повозкой, насчитал двадцать таких и каждая выше человеческого роста.

Глава 45

Гора медленно поднимается над руинами, словно острие меча, пробивающееся через плотную ткань. Сначала показалась белая вершина, расширилась скальным массивом, прочерченным ущельями, и перешла в основание, поросшее чахлым лесом на скрытой от солнца стороне. Группа остановилась в тени покосившейся башни, в молчании наблюдая странный для пустыни пейзаж. Ветер гонит песчаную позёмку, нагнетает жар. Воздух над развалинами рябит, отчего гора колеблется, подобно миражу.

— Похоже, нам туда. — Сказал Крас, указывая в сторону дивного леса. — Я вот только не пойму, откуда все те бродяги знали дорогу? Они не выглядят как люди, способные пройти здесь.

— Слухи, — ответил Винченцо, пожимая плечами, — по всей Европе знают, где сидит Папа Римский и даже последний крестьянин, ни разу в жизни не покидавший родной деревни, укажет дорогу.

— Так себе сравнение, — вздохнул Орландо, — понтифик постоянно на слуху.

— Тысячелетний мудрец явно не уступает. Наверняка кто-то, когда-то, добрался и вернулся. Пошёл слух, а после стал местной легендой, которую пересказывают друг дружке. У нас так про лесную ведьму все знали, даже дорогу показывали. — Сказал Винченцо, расслабленно жестикулируя, посмотрел на брата и добавил. — Ты случаем с ней не встречался? Говорят она пропала примерно в то же время, как ты… покинул поместье.

Молодой барон замолк, увидев застывшее лицо Орландо, будто высеченное в граните. Ветер треплет отросшие волосы, запутывает в космы, опускающиеся до лопаток. Взгляд устремлён в пространство, нижняя губа подрагивает.

— Что такое, братец? — Осторожно спросил Винченцо.

— Нет. — Сказал Орландо.

— Что «нет»?

— Я её не убивал.

— Но у тебя такое лицо стало! Рассказывай, что случилось!

Мечник вздохнул и сгорбился, уперев ладони в седло, сказал, глядя в гриву:

— Она забрала моего сына.

Винченцо дёрнулся, будто получив латной перчаткой в челюсть. Конь под ним тревожно всхрапнул, покосился на всадника, не сваливается ли. Крас с любопытством перевёл взгляд на братьев. Борсл кое-как взял себя в руки, откашлялся и выпалил, жестикулируя так яростно, что ещё немного и взлетит:

— Что?! Да как она… почему ты раньше не сказал?! Я что теперь несколько раз дядя?! Да как так-то?! Почему из тебя слова не вытащить без щипцов?! Кто его мать? Сколько ему?! Как зовут?! Как вообще получилось, что ведьма похитила моего племянника?! Как ты мог такое допустить!

Орландо ткнул коня пятками под рёбра, поводьями направил в свободную от песка «улочку» меж разрушенных домов. Под копытами захрустел песок и кости, прячущиеся под ним. Мечник полуобернулся на раздувшегося и покрасневшего от негодования брата и сказал:

— Потому что она его мать.

Винченцо поперхнулся и послал коня следом, Крас закатил глаза. Его конь тянет за собой повозку, как самый выносливый, потому движется медленней и всюду следует за кобылой барона.

— То есть, ты и ведьма…

— Угу.

— Но… она же ведьма!

— Красивая. — Вздохнул Орландо. — Фигурка точёная, волосы чёрные и длинные, а глаза огромные!

— Ведьма.

— Женщина и красивая.

— Да ей лет больше чем тому лесу!

Орландо пожал плечами, улыбнулся. Зубы кажутся идеально белыми в контрасте с загорелым лицом, а ярко-голубые глаза будто горят демоническим огнём.

— Возраст не спрашивал, а выглядит она довольно молодой.

— Мой племянник, сын ведьмы. — Пробормотал Винченцо. — Великолепно. Имя хоть скажи!

— Ролан.

Колёса телеги оставляют в песке глубокие борозды, под ними часто хрустят кости. Крас и конь каждый раз вздрагивают, но стараются не смотреть вниз. Мальчишка прикинул размеры руин и количество встреченных останков, передёрнул плечами.

— Да что же здесь случилось?

— Ты о чём? — Спросил Орландо, стараясь перевести разговор о сыне в другое русло.

— Да ты посмотри сколько костей! Какие руины! Кто их убил и разрушил вот всё это?!

— Война. — Философски ответил Винченцо. — Большая война, пришли враги, порубили жителей, кого-то в рабство увели, а город сровняли с землёй.

Крас ткнул пальцем в огрызок стены, торчащий из песка, гранитные блоки частично расколоты и оплавлены, как восковые бруски.

— Какое войско способно на такое? Зачем было убивать столько людей? У нас под ногами население большого города и каждому отсекли голову!

— Не думай об этом. — Сказал Орландо, остро глянул на ученика. — Не забивай голову.

— Но…

— Они мертвы так давно, что мы вообразить не можем. Нет смысла беспокоиться. Живи и оставь мертвецов в покое. Понял?

— Да…

***

Путники подобрались к огромной арке в форме двух статуй смыкающих руки, ведущей из города. Головы и части корпуса отколоты и лежат в песке под ногами. Крас облегчённо выдохнул, когда повозка прошла под ней и ничего не случилось. Кони пошли бодрее, а Орландо перевёл взгляд на подножие горы. В задумчивости провёл пальцами по рукояти меча. Барханы стараются перекрыть обзор, но постепенно истаивают, переходя в сухую, потрескавшуюся землю. Появляются колючие кусты и остатки древней дороги.

— Скоро доберёмся до подножия. — С надеждой сказал Винченцо.

— Да, — ответил Орландо, — через пару дней.

Глава 46

По мере приближения к горе песок отступает, цепляясь за клочки исщерпленной земли. Всюду поваленные и высохшие деревья, приходится объезжать, делая раздражающие петли. У самого подножья гора кажется гранитной спицей, белой вершиной протыкающей голубое небо. Горячий ветер обдувает сбоку, старается сдвинуть с пути. Говорить совершенно не хочется, путники согбенны и закрывают лица тканью, оставив узкие прорези для глаз. Крас сидит в повозке и методично отрабатывает движения кистью, сжав кинжал. Старается повторить трюки, показанные Орландо на привале. На козлах расположился Винченцо, а его конь, радуясь отсутствию седока, гарцует следом за повозкой, привязанные к ней длинным поводом.

Орландо вслушивается в шум ветра среди сухих стволов и мёртвых ветвей, к шелесту песка по земле. Под копытами звякают покатые шарики, похожие на стекло. Растрескиваются с тонким звуком, похожим на удар по толстому льду. В какой-то момент выехали на древнюю дорогу, ведущую в лес на склоне.

— Жара спала… — Сказал Винченцо, стянув платок на горло.

— А день становится всё лучше. — Отозвался Орландо. — Надеюсь, его ничего не испортит.

— Не каркай. — Сказал Крас, вглядываясь в пространство меж деревьев.

Среди блёклой поросли кустарника и ползучих растений угадываются гранитные монолиты и статуи отёсанные временем. В кронах перекрикиваются птицы и это похоже скорее на обсуждение плана, чем привычный птичий трёп. Винченцо напрягся, вспомнив разбойников далёкой родины, любивших подражать животным для оповещения своих. Орландо расслабил плечи, чуть сгорбился и подобрал левую ногу. Ножны сдвинулись на поясе, подставив рукоять под правую ладонь. В случае чего парень спорхнёт с седла и взорвётся вихрем стали. Настолько быстрым, как и скоротечным. Болезнь никуда не делась, затаилась, выжидая ошибки и перенапряжения. Красные шарики лекарства слишком опасны, чтобы принимать понапрасну.

Крас прислушивается к говору птиц, двигает головой, не прекращая финты трофейным кинжалом. На губах играет глуповатая улыбка.

— Что, знакомый щебет? — Спросил Винченцо полуобернувшись.

— Нет, — ответил мальчик, — просто давно не слышал птиц, ну, знаешь обычных серых птах, а не цветастых горланов, копирующих твой голос. Это почти похоже на родные Леса. Эх…

— Скучаешь по отчизне? — Спросил Орландо, поравнявшись с повозкой.

— Есть такое. — Сказал Крас кивая. — А ты?

Орландо пожал плечами.

— Не знаю, мы слишком часто бродяжничали, чтобы я считал хоть что-то своим домом… хотя, была лачуга у моря. — Взгляд мечника затуманился, а уголки губ дрогнули, приподнявшись на толщину волоса. — Да, ты прав, я тоже скучаю по… родине. Хотя, скорее по месту и времени.

— Все мы по чему-то тоскуем. — Философски заметил Винченцо, снял с пояса флягу, и сделал глоток. — С каждым днём всё сильнее. Например, по хорошему вину и хорошо прожаренных свиных рёбрышках, да с острой подливкой! М-м-м… вкуснота. Вот почему магометане не едят хрюшек? Они же восхитительны на вкус!

Орлан пожал плечами, а Крас выпрямился и продекламировал:

— Свинья грязное животное, жрёт всё, что и человек! А значит, мясо неотличимо от человечины. Говорят в старину этим пользовались и продавали людское мясо под видом поросятины.

— Ого, откуда знаешь? — Спросил Орландо, вскинув бровь.

— Хазред рассказывал, он много чего знает. А ещё говорил, что от свинины кровь портится и человек жиреет, а само мясо быстро тухнет и люди им часто травились. Но обывателю не объяснишь, он то видит, что кус — вот он, жирный и сочный, только поджарь! Вот умные люди и придумали говорить, что Аллах запрещает. Бога люди слушают куда охотней, к тому же им приятно чувствовать превосходство над ослушивающимися Аллаха.

— Вот оно значит как… — Задумчиво сказал Винченцо, скребя щетину на подбородке.

Орландо невольно повторил, с удивлением отметив, что щетина из острого ёжика давно переросла в бородку, плотно охватившую челюсть и соединяющуюся у ушей с волосами. В пустыне было как-то не до бритья, да и срезать волосы кинжалом из дамасской стали так себе идея. Одно неверное движение и глотка вспорота до кости.

— А ещё так делали египтяне! — С важным видом добавил Крас, упёр левый кулак в бок, продолжая правой вертеть кинжал.

— Не жрали свинину?

— Нет, хитрили с запретами! Их главная река, Нил, кишмя кишела крокодилами, которые жрали людей, как ты поросей. Последним, это, конечно, не нравилось, вот они и повадились охотиться на крокодилов.

— Постой, — сказал Винченцо, поднимая руку, — что вообще такое крокодил?

— А я почём знаю? Хазред говорил, что это вроде водяного дракона, только не летает.

— Ого, а эти египтяне, похоже, были лютыми воинами!

— Вот именно что были… сейчас те земли под халифатом, а от самих египтян одно название. Так вот, на чём я остановился? Ах да, крокодилы! В общем, эти водяные драконы жрали ещё и падаль, без них река быстро заболотилась бы. А заболоченная река — мёртвая река. Без неё и земледелия по одному месту и стоячая вода рассадник хвори! Вот жрецы и объявили крокодила священным животным, убивать которого харам!

— Что?

— Запрет такой, религиозный.

— А… ты гляди какой умный! — Поразился Винченцо. — В монахи метишь?

Малец скривился и, растеряв пыл, вернулся к отработке трюков, которые на самом деле оттачивают координацию и чувство оружия. Лес сгущается, ползучие растения покрывают стволы и душат деревья, свисают над дорогой зелёными космами. Воздух становится влажнее и тяжелее, переполненный прелыми запахами. Кони тревожно фыркают, выгибают шеи, косясь на людей. Будто спрашивая: а нам точно сюда?

За деревья на булыжниках белеют черепа животных, от малых бараньих до массивных с длинными челюстями, полными клыков. Часто видны человеческие, но после целых гор в руинах, они не впечатляют и тем более не пугают. Дорога петляет меж стволом, забирается на каменные мосты, проложенные над речками, по большей части пересохшими. В уцелевших вода мутная и отдаёт серой с тухлыми яйцами.

— Похоже, приехали. — Сказал Орландо, указывая на расступающийся впереди лес.

Деревья расходятся, открывая поляну с кирпичным домом, часть крыши обвалилась, а окна зияют тёмными провалами. Однако вокруг чисто, как бывает только после тщательной уборки. Жилище ограждает деревянный частокол, украшенный черепами, по большей части человеческими. Крас побледнел, начертал кинжалом в воздухе размашистый символ.

— Что такое? — Спросил Орландо. — Хазред что-то рассказывал об этом?

Мальчишка яростно замотал головой, стиснул кулаки.

— Нет. Прабабка моя… рассказывала… и много…

— О чём же? — Настороженно спросил Орландо, берясь за меч и переводя взгляд на дом.

— О Бабе-Яге… — Прошептал Крас, губы мальчонки трясутся, а зубы отбивают дробь, коверкая голос.

Глава 47

Кони отказались проходить через ворота, заржали, отворачивая морды и поднялись на дыбы. Орландо соскочил с седла, похлопал скакуна по шее, погладил и ткнулся лбом в нос. Животное всхрапнуло, обдав горячим дыханием и отступило. Мечник упёр ладони в поясницу, откинулся назад, смачно хрустя позвонками. Повёл плечами и перешагнул невидимую черту. Брат и ученик последовали, но Орландо вскинул руку и покачал головой.

— Я пойду один.

— Но… — Начал Винченцо, умолк на полуслове и кивнул, положил ладонь на плечо Краса и сказал. — Мы отойдём к тому дереву, потренируемся.

Кирпич дома красен, как кровь, окна изнутри закрыты рваными занавесками. Входная дверь приоткрыта, изнутри тянет запахами трав и грибов. Орландо вошёл готовый выхватить меч, глаза обволок рассеивающийся сумрак. Помещение вычищено до блеска, воздух приятно прохладен. Свет из окон муаровыми лентами прочерчивает пол, переползает на стену и падает на покосившуюся лестницу. В дальнем конце на тканом ковре сидит старик, высушенный несчётными годами, лысый, но с длинной тонкой бородой. Глаза белы и без выражения смотрят в пространство перед собой.

Мудрец повернулся на звук шагов, что-то спросил на трескучем языке. Орландо остановился, перебирая в голове известные языки и не находя ничего похожего.

— Меня зовут Орландо, я пришёл просить вашего совета, о мудрейший. — Сказал парень, громко и отчётливо.

— Он тебя не понимает.

Звонкий девичий голосок разнёсся по комнате, затерялся на лестнице. Темнота за спиной старца отторгла черноволосую девочку в сером платье и платке, скрывающем плечи.

— Он слишком стар, чтобы знать молодые языки.

Орландо склонил голову, исподлобья глядя на чёрные, лишённые белков и радужки, глаза девочки. Плавно сдвинул левую ногу вперёд, готовый к рывку. Поправил ножны, готовя к мгновенному извлечению, сказал легко:

— Сдаётся мне, он будет младше тебя.

— Ты прав. — Сказала «девочка», подходя ближе. Замерла в десятке шагов, склонила голову набок. — Чего ты хочешь, путник?

— Ответы.

— На какие вопросы?

— Где Святой Грааль?

— Святой, что?

Мир вокруг дрогнул, Орландо запоздало осознал, что пошатнулся. Тело налилось слабостью. Неужели весь путь проделан зря?

— Чаша с кровью Сына Божьего… — Слабо сказал парень.

— Какого из них и какого именно бога? — Вздохнула девочка. — Изъясняйся яснее.

Колени подкосились, Орландо опустился на пол, глядя в пространство перед собой. Накрыл висок ладонью и прошептал:

— К-как? Как ты можешь не понимать, о чём я? К тебе ведь приходят паломники!

— Ты про тех бродяг, что объявляются раз в пятьдесят лет? Боюсь они не слишком любят рассуждать о ситуации в мире. Им нужны только советы и клады. А меня мир за Песками не интересует.

Старик что-то залепетал, обнажая пустые дёсны. Девочка ответила резко, как надоевшей псине, «мудрец» замолк и сгорбился мелко трясясь.

— Что он говорит?

— Умоляет о смерти. — Вздохнула девочка, подходя к старцу, провела пальцами по впалой щеке и проворковала. — Увы, некоторые преступления не имеют срока давности и прощения. Уж ему бы этого не знать. Нет, о нет, ему не видать забытья, до тех пор, пока последняя песчинка не покинет эти места. Пока земля не оживёт и не напитается кровью рек.

Она медленно приблизилась к парню, спросила вкрадчиво:

— Так что ты хочешь знать?

— Как… как уничтожить реликвии Бога? — Выдохнул Орландо. — Творца всего сущего.

— Вот как… скажи, зачем тебе это? Не проще ли спросить, где золото и жить в удовольствие?

— Потому… что от них одни беды.

— Не убедительно. Возвышенные мотивы звучат красиво, но они всегда лживы. Особенно когда их произносит проситель.

Орландо долго молчал, свесив голову, наконец тяжело вздохнул и прошептал:

— Да, ты совершенно права. Должно быть, я убедил себя в праведности такого выбора. Я хочу… нет, алчу уничтожить все реликвии, ведь только из-за них я лишился наставника и отца. Они разрушили мою жизнь! Если уж Богу всё равно, то пусть катится подальше!

— О! Какая речь! Человек против Божественного! — Выдохнула девочка. — А чем ты готов заплатить?

— Назови цену!

Губы черноглазой разошлись, как рубленая рана, обнажая острые клыки, уголки губ вытянулись до ушей. Черты лица заострились, а глаза словно стали больше.

— Ты уверен?

— Да!

— Ох… я могла бы запросить свежего мяса… — Промурлыкало существо, тёплого, с кровью! Твой конь и один спутник, как раз подошли бы… но нет, это слишком! Слишком мало за тайну, которую ты желаешь.

Снаружи заржали кони, а создание шумно потянуло носом, высунуло язык, по-змеиному раздвоенный. Черты лица потеряли остатки человечности, перед франком стоит согбенное чудовище, выбравшееся из тьмы веков.

— Просто назови цену! — Прорычал Орландо, едва сдерживаясь выхватить меч.

— Джин. Мне нужен всего лишь джин в лампе. — Прошипел монстр. — Я даже скажу, где искать.

Если у вас есть возможность и желание, прошу, поддержите творчество рублём: Сбербанк: 4274 3200 6585 4914 (Александр Шавкунов)ВТБ: 4893 4703 2857 3727Тинькофф: 5536 9138 6842 8034Яндекс. Деньги: 4048 4150 1190 8106Qiwi-Карта: 4693 9575 5981 6777PayPal: paypal.me/litblogВсё пытаюсь собрать прожиточный минимум для выживания и творчества в ноябре =(На данный момент собрана половина.

Глава 48

Существо говорило путано, давало ориентиры, даже обломки которых давно обратились в пыль. Горы и леса трижды поменялись местами, но одно осталось неизменным. Пустыня. В самом сердце непроходимых песков спрятан храм, где хранится лампа с джином.

— Принеси её и я отвечу на любые вопросы. — Сказало существо, вновь приняв облик девочки.

— Занятно. — Задумчиво протянул Орландо, поглаживая рукоять меча. — Почему бы мне не спросить то же самое у самого джина?

— Потому что он не знает. — Ответила «девочка». — Джины исполнители, не мудрецы.

— Зачем он тебе?

— А вот это, тебя не касается.

— А по-моему очень даже.

Орландо потянул меч из ножен, раздвоенное острие выскользнуло с мелодичным звуком, нацелилось промеж глаз. Создание оскалилось, красуясь изогнутыми клыками. Старик за столом задрожал и зашептал уже знакомую мольбу.

— Кто знает, зачем тебе джин? А ответ я могу найти и в другом месте или, ну знаешь, пожелать узнать.

— Попробуй.

«Девочка» улыбнулась и отступила к столу.

— Я вижу на тебя кольца императора. Я чувствую, как жизнь покидает тебя через них. О, я даже могу сказать, сколько ты истратил! Боюсь, у тебя недостаточно времени, на долгие поиски.

— Сколько же? — Спросил Орландо, приподнимая бровь.

— Сорок лет потрачено, мальчик. — Смеясь, ответила «девочка». — Сорок лет от крошечной человеческой жизни. Сколько ещё выдержит твоё тело? На сколько ран хватит сил колец, прежде чем ты свалишься мёртвым? Подумай. Хотя ты можешь уйти, я даже скажу, где найти золото, для безбедной жизни хватит. Особенно учитывая тот крошечный отрезок, что остался.

Острие меча дрогнуло и опустилось. Орландо взглянул на кольца, скрипнул зубами. Не похоже, что оно врёт. Снаружи тревожно заржали лошади, и порыв ветра подбросил занавески за спиной.

— Ты знаешь, как их снять?

— Конечно, даже расскажу, но только когда достанешь лампу. Учитывай, что джин исполнит одно единственное желание, мальчик. Если уж захочешь загадать. Вот только…

— Что?

— Потерянного не вернуть. Твоё время безвозвратно истрачено.

Орландо кивнул, плавным движением убрал меч в ножны. Сказал, глядя на существо сверху вниз:

— Хорошо, я добуду лампу, но ничего не гарантирую.

— Меня это устраивает.

*****

Крас кружит вокруг Винченцо в тени раскидистого дерева. Нападает ударяя палкой, изображающей меч. Барон отбивается, блокирует и посмеиваясь отступает. Когда мальчишка ошибается, шлёпает палкой по заднице и со смехом уворачивается от града беспорядочных ударов. Оба застыли, когда Орландо вышел из дома.

Лицо франка затвердело, вокруг рта собрались плотные складки. Взгляд сощурен и направлен вдаль. Кони от него шарахнулись, тревожно ржа и выгибая шеи. Орландо оттянул ткань, принюхался и скривился. Направился к ближайшей чистой речке. Брат и ученик последовали за ним.

— Что он сказал? — Спросил Винченцо, когда Орландо скинул одежду и вошёл в воду по колено и лёг.

— Кто?

— Мудрец!

— Нет там мудреца, только древнее чудище. Однако оно может нам помочь.

Орландо вкратце объяснил слова «девочки», пока застирывал одежду от пропитавшего запаха чудовища. Винченцо в задумчивости чертит в грязи палкой, что-то прикидывает и наконец хлопнул по лбу.

— Кажется, я знаю, где этот храм!

— Вот как?

— Да, он прямо на Святой Земле! В самом сердце пустыни, это правда. Пока мы добирались до тебя, я столько наслушался о миражах и пропавших там караванах.

— Ты уверен, что это он?

— Нет, но у нас есть ориентиры получше?

Орландо вздохнул и накинул мокрую рубаху, покачал головой.

— Ты прав, в любом случае по пути можем уточнить.

— Вот только… — Протянул Винченцо, скребя затылок. — Там же война в самом разгаре и кишмя кишат одержимые кровью гвозденосца.

Орландо застонал, одним движением откинул волосы за спину и пригладил, стряхивая воду.

— Дай подумать, — сказал Крас, поочерёдно сгибая пальцы, — на нас охотятся церковники, люди халифа и ещё толпа каких-то одержимых. Так?

— Именно так. — Ответил Орландо.

— И мы должны добровольно, ехать в место, где этих ребят больше чем песчинок в пустыне?

— Именно так.

— Тебе не кажется, что этот план, ну самую малость, сыроват?

Орландо криво улыбнулся и покачал головой.

— Конечно, нет, ведь у меня нет плана.

Про себя добавил, что планы строят люди, у которых есть время.

З.Ы. Прошу прощения, что сегодня совсем коротко. Просто у меня потихоньку иссякают силы и творческий азарт. Я устал…

Глава 49

Ночью вершина горы окружена колеблющимся, зеленоватым ореолом. Орландо кажется, что она пробивает чёрный купол неба, а звёзды испуганно сторонятся. Винченцо спит на спальном мешке, накрывшись плащом и выставив ногу. Крас устроился в повозке, с видом на костёр через откинутый борт. В темноте шумит горная река, а меж деревьев мелькают жёлтые огоньки светлячков. Орландо сидит спиной к костру, с обнажённым мечом на коленях. Задумчиво водит пальцем по лезвию и смотрит в темноту.

Спину приятно прогревает, а мазутная тень скачет по подсвеченным деревьям. Искажается, вытягивается теряя человеческие очертания по воле колеблющегося пламени.

Сорок лет… что можно успеть за этот срок? Построить дом, найти женщину и вырастить детей? Стать кем-то большим чем бродяга с мечом? Сколько тёплых рассветов и красочных вечеров? Сколько новых знакомых и друзей можно встретить за сорок лет? Проклятье… за сорок лет, можно стать дедом! Успеть понянчить внуков и спокойной отойти в собственной кровати, окружённый потомками!

Орландо приглушённо хохотнул. Подумать только, чтобы кто-то вроде него умер в кровати, да ещё своей! Нет… он давно знал, что умрёт не сам. Рано или поздно тело подведёт, дрогнет рука или подвернётся лодыжка. Секундное промедление и чужой клинок пробьёт сердце. Возможно, найдётся кто-то более умелый и быстрый. Всякое может быть.

Тем не менее сорок лет!

Он действительно мог бы найти сына, породить новых детей и даже жениться! Может быть, даже на Луиджине. Вернуться к ней, помогать с приютом и обучать детей. Под первые седины написать трактат о фехтовании… а теперь, что? Что у него осталось?! Пять лет? Шесть или десять?! Сколько ещё сожрут эти кольца?!

Орландо положил ладонь на землю, растопырил пальцы и долго смотрел на тусклые полосы жёлтого металла. Обхватывающие указательный, средний и безымянный пальцы. Ладонь покалывает мелкий лесной мусор, в середину упёрся угловатый камешек. Над головой пролетела ночная птица, оброненное перо, шикнув, исчезло в огне. Над деревьями поднимается обгрызенная луна, серебряный свет просвечивает кроны. Искажает перспективу, превращая ветви в скрюченные лапы упырей.

Парень взял меч, упёр двойное острие между мизинцем и безымянным пальцем. Придавил фиксируя и начал опускать, не спуская взгляда с колец. В последний миг шумно выдохнул и убрал руку.

Простые решения слишком соблазнительны, но искалеченный точно не справится. Тем более высок риск подхватить заражение крови и лишиться руки. В задумчивости поскрёб круглый шрам от шпаги Гаспара. Вздохнул и спрятал меч в ножны, утёр лицо ладонями.

Он справится. Переживёт это всё и добьётся желаемого. Даже если ему остался год.

Кривая улыбка растянула губы, по-волчьи обнажив ряд зубов и клыки. Раз время сочтено, то какой смысл беречься? Иди напролом! Круши! Пусть каждый вставший на пути умоется кровью! Забудь о защите, атакуй! Будь быстрее врага! Устрой бойню, которой свет не видел от начала времён! Пусть все библейские истории покажутся детским лепетом в сравнении!

Винченцо всхрапнул и забормотав перевернулся на живот, высунул из-под плаща руку. Орландо перевёл взгляд на него, на ученика. Улыбка слетела с лица. При чём здесь они? Этот бой их не касается, риск неоправдан! Мальчишку просто купил и втянул не спрашивая, хочет ли тот рисковать головой. Брат… брат уже помог больше чем можно было желать. Более того, он до сих пор нормально не ходит, из-за сорванных в пыточной ногтей. Орландо вечерами слышит, как он скрипит зубами, стягивая сапоги и меняя повязку на пальцах.

Дальше следует идти одному. Пусть отправляются в Европу, Винченцо сможет позаботиться о Красе. А с Папой Римским и Ватиканом, он разберётся лично. Тем более халиф говорил, что понтифик прибудет на святую землю.

Как удобно.

Одним махом перебить всех, или почти всех, врагов и вернуть шпагу…

Орландо дёрнулся, заметив движение за деревьями, схватил рукоять меча. В чаще движется серебристая фигура, проходит через деревья и кусты. Следом тянутся сотни таких же. Очертания смазываются, но угадываются человеческие лица, безучастные и умиротворённые. Духи тянутся из чащи вверх по склону, огибают лагерь по одной им видимой тропе. Воздух тихо звенит и полнится шорохами призрачных саванов. Светлячки пляшут вокруг, проходят насквозь, на мгновение расплываясь.

Часть призраков откололась от общего потока, закружила вокруг Орландо. Пожирая взглядами, как голодные псы кость. Лица знакомы… да, это убитые им за последние полгода. Разбойники, крестоносцы и янычары.

— Что? — Зарычал Орландо, выхватив меч. — Пришли посмотреть, как я сдохну?! Ну, давайте! Подходите ближе! Посмотрим, сможет ли этот клинок убить приведение!

Среди хоровода мертвецов мелькнуло лицо Серкано. Орландо вздрогнул и… очнулся. Голова свешена на грудь, меч лежит на коленях, а за спиной догорает костёр.

Если у вас есть возможность и желание, прошу, поддержите творчество рублём: Сбербанк: 4274 3200 6585 4914 (Александр Шавкунов)ВТБ: 4893 4703 2857 3727Тинькофф: 5536 9138 6842 8034Яндекс. Деньги: 4048 4150 1190 8106Qiwi-Карта: 4693 9575 5981 6777PayPal: paypal.me/litblog

Глава 50

Утром Крас и Орландо ушли на охоту, лес на горе кишит мелким зверьём и кабанами. Последние передвигаются стадами по несколько десятков голов. Слышно издалека по довольному хрюканью и треску разрываемого мшистого ковра. В чаще угадываются крики рыси и волчья перекличка. Животные стараются держаться подальше от жилья «ведьмы». Орландо по старой памяти смастерил простецкий лук, таким шкуру кабана не пробить, но птицу добыть легче простого. Крас, к удивлению мечника, срезал длинную прямую ветвь. Деловито обстругал, конец расщепил на четыре части. Вставил в них рукоять кинжала и тщательно обмотал куском бечёвки. Получившееся копьё взял наперевес и, сняв рубаху, измазался грязью.

— Ты чего творишь? — Спросил Орландо, вскидывая бровь.

— Зверьё чует запах и разбегается. — Пояснил княжеский бастард. — Нужно пахнуть как лес. Меня этому старый охотник учил, жди здесь.

— Эм… ладно.

Орландо опустился на поваленное дерево, и продолжил строгать стрелы. Мальчишка, закончив обмазываться и лепить на себя куски мха с лишайником, скрылся в лесу. Орландо некоторое время слышал его шаги, напрягая слух до отказа. Затем они пропали окончательно, только в направлении, куда ушёл Крас, похрюкивают кабаны. Зверь здесь непуганый, так что такая маскировка ни к чему, но уж если ребёнок хочет проявить себя. Почему бы и нет?

Спустя полчаса Орландо занервничал, отложил десяток стрел без оперения. Поднялся и пошёл искать. Пусть кабаны здесь мелкие, но это всё же кабаны. Порой даже медведи пасуют перед этими демонами в свином обличие.

Сделал два шага… лес взорвался истошным визгом, к нему подключилось десятка два глоток и всё перекрыл удаляющийся топот. Орландо сорвался с места, выхватив меч. Если он камень режет, то и кабана рассечёт. Лавируя меж деревьев и, перепрыгивая валежины, вырвался на крохотную полянку у ручья. У деревьев стоит вымазанный грязью Крас, копьём пригвоздил к земле молодого кабанчика. Давит на древко всем весом, зверь сучит лапами, жалобно всхрюкивает. Бусинки глаз затягивает пеленой смерти.

— Видишь! — Воскликнул Крас, широко улыбаясь. — Я же говорил!

— Да… — Пробормотал Орландо, стыдливо пряча меч в ножны, ткнул большим пальцем за спину. — Я пока за одеждой, а ты помойся, а то Винченцо за лесного духа примет.

•••

Кабанчика споро разделали, сняв шкуру, мясо промыли в реке и, завернув в шкуру, понесли в лагерь. Винченцо едва не расплакался увидев свежую и сочную поросятину, расцеловал Краса в щёки, стиснул Орландо в объятиях. Бросился разводить костёр и замешивать в котелке соус, в котором нужно вымочить мясо перед жаркой.

Вскоре меж деревьев потёк манящий аромат, Орландо сидит у костра с натянутой улыбкой. Из головы не идёт вчерашняя ночь, мясо кажется безвкусным, хоть и тает во рту, исходя ароматным соком. Жир стекает по пальцам, капает на землю. В кустах копошатся мелкие хищники, привлечённый запахом.

— Ты чего такой печальный? — Спросил Винченцо, облизывая пальцы правой руки, а левой хватая бурдюк, с хмельным напитком из мёда и трав, прикупленный на всякий случай. — Не нравится свинина?

— Вкусно, очень. — Сказал Орландо, отводя взгляд.

— Тогда что с тобой?

Мечник вздохнул, поднял взгляд и сказал твёрдо, чеканя каждый звук:

— Тебе и мальчишке следует отправиться в Европу, как только мы покинем эту пустыню. Без оглядки.

Поляну накрыл купол тишины, даже зверьё в кустах замолкло, почуяв перемену настроения. Крас перестал жевать, натужно проглотил, не сводя взгляда с учителя. Винченцо выронил кус мяса, тот рухнул между ног в примятую траву. Из ниоткуда появился муравей, припал к капельке жира и быстро скрылся, зазывать собратьев за добычей.

— Подожди, подожди! — Вскрикнул брат, выставив ладони. — Ты чего это удумал?!

— Это мой бой. — Сухо сказал Орландо. — Для вас слишком опасно. Поверь, всё, что было раньше, покажется приятным сном в сравнении с грядущим! Поезжай домой, возьми мальчишку и повидай племянников! Сестёр!

— Э нет! Нет! По-твоему я брошу брата?! — Закричал Винченцо вскакивая.

— Сводного! — Рявкнул Орландо поднимаясь.

— А меня вы спросить забыли? — Сказал Крас, поднимая руку и откусывая кусочек пережаренной свинины.

Парни перевели взгляд на него, мальчик откашлялся, откусил ещё раз, тщательно прожевал. С другой стороны полянки всхрапывают кони, косятся на людей, как прохожие на рыночную драку. Крас проглотил, отхлебнул воды из бурдюка и сказал:

— Я не поеду ни в какую Европу, пока это всё не закончится.

— Это ещё почему? — Спросил Орландо, поднимая бровь.

— Во-первых, ты меня не доучил, а обещал. Во-вторых, мне интересно! Серьёзно, я всю жизнь прожил в лесу и всё это, — сказал Крас, обводя поляну рукой, — огромное интересное приключение! И ты его у меня не отнимешь!

— Ты… вы оба можете умереть!

— А если убежим, — рассудил Крас, — будем жить вечно?

Глава 51

Песок кажется белым от жара, кони идут опустив головы, накрытые влажной тканью. Орландо шагает рядом, оглядывая пустыню. Винченцо запряг своего коня в телегу, давая отдохнуть скакуну Краса. Мальчишка, подражая учителю, шагает в тени лошади. Песчинки скрипят под ногами, норовят забиться в ботинки и под одежду. Проклятый участок остался далеко позади, то и дело встречается колючий кустарник, древние колодцы и направляющие столбы. Несколько раз издали видели проходящий караван.

— Кровать хочу… — Пробормотал Винченцо, запрокидывая лицо к прокалённому небу.

Пылающий диск солнца карабкается к зениту, выжигает тени. Впереди по тропе воздух рябит, образуя смутные картины. Орландо приложил ладонь козырьком, глянул на брата и спросил:

— Зачем?

— Спать хочу нормально, не в мешке на песке! Хочу проснуться не от жары, а от тёплой девки…

— Где ты здесь собрался девку найти? — Вклинился Крас. — Здесь край строгий, добрые женщины только в портовых городах или на большом караванном пути.

— А вдруг случится чудо? — Огрызнулся Винченцо. — Я слышал в некоторых племенах принято путнику на ночь отдавать жён и дочерей!

— Это на севере. — Сказал Орландо, всматриваясь в дорогу. — Я тоже слышал… кхм…

Парень резко обернулся и остановился, глядя на верхушки барханов, пока конь проходит мимо. Положил ладонь на рукоять меча. Винченцо подъехал к нему, спросил с высоты седла:

— Что такое?

— Да так, показалось. Должно быть перегрелся.

Дорога петляет, из-под наносов песка выглядывает спёкшееся земля, некогда бывшая руслом реки. Орландо на ходу подхватил округлый камень, подбросил на ладони, выхватил меч и поймав хрястнул по плоскому ребру навершием рукояти. Хрустнуло и камень треснул. Парень спрятал меч, осторожно развёл половинки, улыбнулся, глядя на отпечатавшуюся в камне спиральную раковину. Передал Красу, говоря с улыбкой:

— Держи, сувенир.

Глаза мальчишки округлились, он завертел нежданный подарок. Поскрёб ногтем и озадаченно воскликнул:

— Как она там оказалась?

— Не знаю, может разозлила Бога в дни творения, а может, дьявол шутки ради затолкал. — Сказал Орландо, пожимая плечами. — Я часто такие находил в высохших руслах или песчаных карьерах.

Мальчишка спрятал половинки в карман, на лице расцвела улыбка. Горячий ветер откидывает волосы, заметно отросшие за последние месяцы, набок. Винченцо подмигнул брату, закинул одну ногу на седло и приложился к бурдюку.

*****

Постепенно солнце нехотя накренилось и начало неспешный спуск к горизонту. Тени удлиняются, а воздух напитывается прохладой. Орландо в который раз подивился скорости смены температуры в пустыне. Набросил плащ на плечи, поправил ножны на поясе. Мальчишка дремлет в телеге, закинув ноги на борт, а руки за голову. У него первая смена на карауле.

Женский вопль распорол шелест песчинок и скрип колёс. Кони вскинули головы, тревожно заржали. Винченцо и Орландо не сговариваясь послали их в галоп, выхватывая оружие. За ближайшей дюной перевёрнутая телега с обломанной осью. Налетевшая на торчащий из песка булыжник и потерявшая колесо. Лежащего чуть дальше. Под телегой сидит девушка в подранной одежде, поджимающая руку к груди. Волосы пробиваются из-под съехавшего платка, иссиня-чёрные и блестящие. Кожа загорелая до черноты, но глаза пронзительно зелёные, с крошечными крапинками.

Завидев путников, заголосила, протягивая руку и заливаясь слезами. Винченцо соскочил с коня, бросился к ней и, упав на колено, протянул бурдюк. Помог напиться, придерживая голову и запрокидывая горлышко. Девушка пьёт жадно, драгоценная влага стекает по подбородку, пропитывает одежду, обрисовывая крупную грудь. Винченцо набросил ей плащ на плечи, помог выбраться и проводил к телеге. Подставил колено, как ступеньку, Крас протянул руку.

— Что случилось? — Спросил Орландо, оглядывая спасённую.

— Разбойники! — Выпалила девушка, кутаясь в плащ. — Напали, родных перебили, лошадей угнали… а я…я спряталась под телегой. Два дня… без воды и еды…

Голос у неё надорванный, но сохранивший чарующие женские нотки. Руки мелко трясутся, взгляд перебегает с лица на лицо. От одного вида колдовских зелёных глаз, вдоль хребта проскакивает молния. Крас протянул девушке вяленое мясо и та начала грызть, как оголодавшая кошка. Заливаясь горючими слезами и едва ли жуя.

— Разбойники значит… — Пробормотал Орландо, оглядываясь на телегу. — Сколько их было?

— Не знаю… — Всхлипнула спасённая.

— Мы их найдём и покараем! — Прорычал Винченцо, хватаясь за меч. — Куда они ушли?!

Девушка махнула рукой дальше по дороге, зашлась рыданиями, продолжая вгрызаться в кусок мяса. Орландо замедленно кивнул, положил ладонь на плечо Винченцо, чуть сдавил и сказал веско:

— Успокойся, за два дня они могли далеко уйти. Сначала привал, мы устали и кони тем более. Завтра довезём её до ближайшей деревни, по пути. — Он повернулся к девушке и спросил. — Там ведь впереди есть деревни?

— Д-да… с-спасибо вам! Я думала умру!

— Не за что. — Буркнул Орландо, махнул рукой. — Становимся на привал.

Глава 52

Девушка трясётся и жмётся к Винченцо, парень млеет и глупо улыбаясь твердит, что защитит и убережёт. Крас поглядывает на него с лёгкой завистью и продолжает кидать кинжал в песок. Орландо в задумчивости осматривает место стоянки, прикидывает в памяти направления и оставшийся путь. До деревни, если верить девчонке, полдня пути. Придётся делать значительный крюк, но им всё равно нужно пополнить припасы. Совместить доброе дело с полезным, какая удача.

Орландо глянул на брата и вздохнул, как бы молодой барон ни решил оставить красавицу при себе. Вон как смотрит, нищий на золотую монету и то спокойней реагирует.

Солнце скрылось за барханом и на лагерь легла густая тень. Расположились они подальше от места, где напали разбойники. Так настоял Винченцо, не хотел травмировать спасённую. Орландо закатил глаза, но согласился. Обойдя стоянку расседлал и стреножил коней, дал напиться и подвязал к мордам мешки с овсом. Подумав, начал чистить бока жёсткой щёткой, прислушиваясь к разговорам сладкой парочки.

Девушка рассказывает о путешествии в другой город, куда её семью погнала крайняя нужда. О маленьком брате, оставшемся у старших родственников из-за болезни, ослабевшей настолько, что едва передвигает ноги. Наевшись и смочив горло водой, она предложила спеть и Винченцо с радостью согласился. Калима, так представилась девушка, встала у костра. Отсветы пламени легли на лицо, придав резкости и подчеркнув огромные зелёные глаза. Откашлялась в кулак и запела, красивым высоким голосом, на неизвестном Орландо языке. Играя словами и интонациями, то понижая, то повышая голос, она плавно жестикулирует, завлекая внимание. Воображение, помимо воли, начинает рисовать смутные образы цветущих садов и молодожёнов обнявшихся в тени яблони.

Крас перестал кидать кинжал, перевёл на Калиму взгляд и сел на песок, подперев ладонями подбородок. Орландо перестал чистить коней, а те навострили уши и выворачивают шеи, перестав есть. Голос разносится по пустыне, перекрывая шорох песчинок и гул ветра на вершинах барханов.

Ей не хватает музыки, подумал Орландо, будь с девушкой банда бродячих менестрелей… О! Она бы могла выступать на пирах феодалов и при дворах королей, даже императоров. Забавно складывается людская жизнь… имея такой талант, она здесь, ограбленная и настрадавшаяся. Сердце защемило, Орландо провёл ладонью по груди не понимая, это от жалости к девушке или из-за песни. Уголки глаз защипало, парень недоумённо коснулся, на кончиках пальцев осталась влага. Крас шумно шмыгает носом, утирается рукавом. Винченцо глотает горючие слёзы, лицо кривится, а по щекам пролегли блестящие дорожки.

Стоило песне закончиться, как на пустыню навалилась тягостная тишина. Даже ветер затих, будто ожидая продолжения. Калима опустился на колени, протянула руки к костру и неуверенно улыбнулась.

— Простите… это меньшее, чем я могу отплатить за спасение.

— Ничего… Этого более чем достаточно! — Воскликнул Винченцо, утирая слёзы белым платочком, который непонятно где прятал всё путешествие.

— Великолепная песня! — Добавил Крас, хлопая в ладоши. — Я такого не слышал даже при княжеском дворе!

Орландо промолчал, слова излишни. Подошёл к костру, кивнул ученику и на спальник близ огня. Повернулся спиной и закрыл глаза, мгновенно провалившись в чуткий сон. Сегодня первый дежурит Крас, затем Винченцо, а ему достался самый сложный час, перед рассветом. Когда мир особо холоден и сер, а тело требует сна.

Сквозь негу пробиваются шорох песка под ногами, треск деревяшек и приглушённые голоса. Вскоре они уступили сонным всхрапываниям коней. Орландо проснулся от лёгкого прикосновения к плечу, открыл глаза и воззрился на зевающего Винченцо. Тот прошептал, прикрывая рот ладонью:

— Твоя… очередь.

Проковылял на другую сторону костра и лёг рядом с мирно спящей девушкой. Та забормотала и не просыпаясь прижалась к парню, спрятала лицо в кулачках, будто крохотный зверёк. Орландо отвернулся от огня, сел положив ножны на колени. Чувство чужого взгляда вонзилось в затылок. Мечник обернулся, все спят, а умирающая луна заливает барханы мертвенным светом. На востоке небо светлеет, звёзды тускнеют и пропадают одна за одной. Солнце покажется ещё нескоро, но его жаркое дыхание потихоньку наполняет мир. Нюх подсказывает, что скоро выпадет роса.

Устав от одной позы Орландо поднялся, держа ножны в левой руке. Потянулся всем телом до сочного хруста в плечах и хребте. Вновь оглянулся на новую попутчицу. Спит мирно, лицо разгладилось, став почти детским, под веками быстро двигаются глаза, будто следя за мухой. Губы томно приоткрыты, показывая кончики передних зубов.

И вот такую красавицу разбойники упустили? Ах да, она пряталась под телегой…

Парень медленно потянул меч из ножен, плавно крутанул кистью и отошёл от костра в темноту. Двигаясь нарочито медленно, начал отрабатывать взмахи и приёмы с кривым клинком. Нужно привыкать фехтовать медленно, ловить врага на ошибках и контратаковать, вместо привычной скоростной нарезки.

Следя за движением ног и отводя удар воображаемого противника, Орландо поймал себя на странной мысли. Он даже рад, в какой-то степени, болезнь не дающей разогнать темп за пределы человеческого тела. Полагаться на одну скорость, это путь в никуда. Так что можно воспринимать недуг, как благо для мастерства меча. Странный подарок, который поможет отточить мастерство до предела.

Орландо криво ухмыльнулся и перехватил меч двумя руками, закрутил простецкую мельницу. Следя за шагами, дыханием и уравнивая их с движением клинка. Где каждый «удар» приходится на шаг и выдох… Чужой взгляд пробил лопатку и прошёлся у сердца раскалённой спицей. Парень развернулся, вскидывая меч и прижимая рукоять к левому уху.

Никого.

Только пустыня, костёр и спящие спутники.

Глава 53

День проходит тягучим чередом, Орландо поупражнялся с Красом. Уделив внимание правильному парированию мощных ударов. Отметив про себя, что малец таки научился правильно двигать ногами. Винченцо устроил девушку в телеге, а сам сел на козлы. Спасённая щебечет без умолку, рассказывая истории сомнительной важности. Слухи о войне, от которой бежала её семья, о казнях в столице и растущих ценах. Молодой барон развесил уши и с умным видом кивает. Порой вставляет пару словечек, а девушка, радуясь такому вниманию, продолжает щебетать.

Кони шагают размеренно, ловя гривами слабый ветерок. Небо мучительно чистое, прокалённое до синевы. Воздух ещё хранит остатки утренней прохлады, но та быстро испаряется, под палящими лучами. Пустыня нехотя отступает, всё чаще попадаются островки земли, поросшие кустарником. Дюны уступают место холмам и чахлым деревьям. Орландо покачивается в седле, держа коня позади всех. Сонно поглядывает на девицу в телеге и на Краса, гордо скачущего впереди. Паренёк действительно выглядит дворянином в изгнании, красивый, в дорогой пусть и потрепавшейся одежде.

Орландо невольно вспомнил себя, всего лишь несколько лет назад, ходившего в рваных обносках. Зачастую босиком, но со скьявоной на поясе. Да… деньги тогда если и появлялись, то сразу уходили на еду и лекарства для Серкано. Потом была жизнь наёмника, когда у него впервые появились лишние монеты. Сейчас на нём приличная одежда, а на поясе чудесный меч. Можно сказать, жизнь удалась, жаль только осталось её совсем немного.

Под копытами гремит сухая земля, скрипят колёса телеги, а девушка из неё указывает дорогу. Солнце карабкается к зениту, стремясь убить и намёк на спасительную тень. Деревня лежит в стороне от главной дороги, близ реки делающей в этом месте петлю и убегающей в пустыню, чтобы сгинуть в песках. На горизонте виднеются горы, с которых река и берёт разбег.

На небольшом привале Винченцо подошёл к Орландо, занятому правкой ножа. Откашлялся в кулак и сказал:

— Думаю, нам надо будет остановиться в деревне до утра.

— А не долго ли? — Спросил Орландо. — День только начался.

— Кони устали от перехода по пустыне, да и нам нужен отдых. Взгляни на себя! У тебя глаза ввалились, а мешками под ними укрываться можно! Нам всем нужно нормально отдохнуть, выспаться без затей. Лучше не один, а два дня!

Орландо хотел было возразить, но прикусил кончик языка, медленно кивнул. Брат прав. Отдых действительно нужен. Кто знает, на сколько сложной выдастся дорога впереди? Телегу нужно подлатать, коней переподковать, а людям хорошо наесться. Хотя Винченцо наверняка просит ради девушки, хочет побыть с ней подольше. Что ж, это его право, тем более когда решение полезно всем.

Продолжая точить нож, услышал краем уха голосок Калимы:

— Почему ты спрашиваешь разрешения у него? Ведь ты барон!

— Потому что он мой старший брат. — С улыбкой отвечает Винченцо.

— Так выходит он барон?

— Нет, у Орландо нет титулов… по крайней мере, официальных.

— Ничего не понимаю… — Пробормотала девушка. — У франков всегда такие сложности?

— Не то чтобы, просто у нас особый случай.

— А мальчик… Крас?

— О! Он вообще сын Светлого Князя славов! Как бы это пояснить… точно! Это как сын халифа!

— А почему он здесь, а не во дворце?

— Тут тоже… особый случай. Есть хочешь?

*****

Деревня показалась издали, окружённая возделанными полями. Глиняные дома, широкие улицы и на удивление мало людей, в основном путники, решившие пополнить припасы. Орландо разглядел их издали, по обозам и верблюдам. Деревенские работают в полях, по всей видимости. Земледелие близ пустыни тяжёлый труд, требующий полной отдачи.

На въезде их пристально оглядела группа охранников каравана. Сухопарые мужчины с жидкими бородками, одетые в светлые одежды и с кривыми мечами на поясах. Один задержал взгляд на Калиме, но девушка быстро спряталась за бортиком, накрыла лицо платком. Мужчина шагнул к ним, но остановился, смерив группу взглядом. Винченцо выше на две головы любого из них, шире в плечах. Орландо хоть и суше, но всё равно выше да и выглядит, довольно опасным из-за массивного клинка.

Во дворе местной таверны двое парней взяли коней и отвели в стойло, где те с шумом начали пить из корыта с проточной водой. Путники вошли внутрь. Главный зал на удивление широк, вдоль стен стоят столы с лавками. Хозяин, дородный лысый мужик в засаленном переднике, стоит за стойкой. При виде новых посетителей подобрался и широко улыбнулся, демонстрируя жёлтые зубы.

— Проходите! Проходите! Рад вас видеть, чего желаете?

Орландо пошёл к нему, пока остальные направились к свободному столику в дальнем углу. Оперся о стойку и положил перед хозяином золотую монету.

— Еды и питья, хорошего. Комнаты на пару дней, свободные есть?

— Найду! Вам сколько?

— Четыре… хотя нет, три. Парень будет с девушкой.

— Хорошо! Есть чего желаете, а пить?

— Я же сказал, что у тебя есть хорошего, того и желаем.

— Слышал-слышал, да только вдруг вам религия запрещает коров кушать? Али свиней? Пить вам чай или можно вино?

— Коров? — Переспросил Орландо, вскидывая бровь. — Это что за религия? Ладно свиней, но коров?

— Народ всякий бывает. — Ответил хозяин, пожимая плечами. — У нас тут рядом пролегает главный торговый путь, что вообще сливается с Шёлковым путём. Так что, я и не такое повидал. Собственно, что будете?

— Нам мяса. Давай телятину… она хоть свежая?

— Съедобная. Вина?

— Да.

Заказ принесли на удивление быстро, поставили тарелки с жареным мясом и овощами. Добавили кувшин финикового вина и глиняные стаканы. Винченцо сразу налил и сделал большой глоток, блаженно закатил глаза и причмокнул.

— Не тосканское, но всё равно хорошо!

Орландо нарезает мясо ножом, накалывает и отправляет в рот, предварительно завернув в кусок хлебной лепёшки и добавив овощей. Нормальная, приготовленная еда! Не пресная похлёбка или жаренное над огнём мясо! Как же мало человеку для счастья надо. Калима перекусывает овощами, косясь на мясо со странным выражением.

— Не любишь телятину? — Спросил Крас, поглядывая на нетронутый кус жадными глазами.

— Да… мне от неё… плохо. — Пробормотала девушка. — Бери, я не слишком голодна, овощей хватит.

*****

К вечеру таверна наполняется посетителями, караванщики с охранной, одинокие путники и прочий бродячий люд. Орландо зевнул и отправился к себе в комнату, которую с готовностью показал смуглый мальчишка, едва ли старше Краса. За стенами комнаты спутников, кровать стоит у окна, а дверь закрывается изнутри на засов. Орландо повалился на соломенный матрас, раскинул руки и блаженно вздохнул.

Да, Винченцо был совершенно прав. Иногда нормальный отдых необходим как воздух.

Сон навалился, стоило векам сомкнуться. Орландо погрузился в калейдоскоп смазанных видений из прошлого. Вот он идёт с Луиджиной через замёрзший лес, а вот бредёт по Риму, а за спиной рассыпается дворец Папы… Гаспар широким взмахом старается отрубить руку, но получив косой удар в грудь, отшатнулся и заорал, широко распахивая рот…

Орландо проснулся, осознав, что вопят на первом этаже. Множество глоток надрывается, но крики обрываются один за другим. Орландо подскочил, хватаясь за ножны… ладонь мазнула по пустому месту.

— Какого… — Выдохнул парень.

На шею лёг шелковый шнур, сдавил, круша гортань. В поясницу упёрлось тонкое колено, надавило, понуждая выгибаться и рухнуть на колени. Ухо обдало горячим и влажным дыханием.

Глава 54

Орландо хрипит, царапает горло, силясь подцепить шнур. Душитель давит на поясницу сильнее, откидываются всем телом. Франк выпрямился, напрягая шею, под загорелой кожей струнами натянулись жилы, застыли окаменев. Запустив руку за спину подцепил врага двумя пальцами за ноздри и рванул через себя. Звучно треснуло и давление на горло исчезло. Орландо сорвал шнурок и развернулся.

В промежутке между стеной и кроватью стоит мужчина с кожей цвета кофе с молоком. Одна нога коленом на матрасе. Обритый, с большими чёрными глазами. Зажимает нос ладонями, между пальцев струится кровь.

— Какая встреча. — Прохрипел Орландо, потирая продавленную кожу на горле, сглотнул и поморщился. — Или это не ты на меня напал по приказу халифа?

Мужчина убрал ладони от разорванного носа, вышел из-за кровати. Руки у него несуразно длинные, с мощными предплечьями. Плечи округлые с проступающими жилками. Кровь стекает по лицу, а чёрные глаза сверлят Орландо с дикой ненавистью. Незнакомец сгорбился и рванулся, вытягивая руки к шее. Парень перехватил запястья, безжалостно вывернул до хруста в локтях, вывернувшихся в обратную сторону, как лапы кузнечика.

— Не, — процедил Орландо, — тот был шустрее.

Дёрнул на себя, одновременно ударяя ногой в живот. Смачно хрустнуло и локти выгнулись под прямым углом. Глаза незнакомца закатились, показав мраморные белки, покрытые тончайшими красными жилками. Орландо брезгливо оттолкнул и когда тот куклой грохнулся об пол, наступил на горло. Огляделся и обнаружил меч в ножнах на подоконнике.

Торопливо схватил и бросился к двери, пинком сбил засов и выбежал наружу. В таверне царит хаос, внизу охранники душат засидевшихся караванщиков. Из комнаты доносятся звуки борьбы и затухающие хрипы. Орландо выругался, побежал к комнате брата, толкнул дверь. Заперто. Меч с готовностью выскользнул из ножен и прошёл через доски. Парень ворвался внутрь и застыл, глядя на брата.

Винченцо о чём-то яростно спорит с девушкой, жестикулирует позабыв, что в руке меч. С лезвия капают густые красные капли. Под ногами лежит душитель, похожий на того, что остался в комнате Орландо. Спорщики застыли, глядя на ворвавшегося франка, девушка вскрикнула, прижала руки к груди.

— Я смотрю, у вас всё нормально. — Сказал Орландо, оглядывая мертвеца.

— Какой там нормально! — Крикнул Винченцо, указывая на Калиму. — Она знала, что здесь эти… пхусиганы… тьфу… пхасингары!

— Я тебя предупредила!

— А остальных?!

— Тихо! — Рявкнул Орландо. — Позже разберёмся, надо Краса спасать.

— Его не тронут. — Быстро сказала Калима. — Они не убивают детей… Нужно уходить! Быстрее!

— Уходить? — Переспросил Орландо, губы растянулись в хищной улыбке, обнажившей зубы до клыков. — Зачем? Винченцо, иди к Красу. А я тут… разомнусь.

Оставив парочку, вернулся в коридор начал спускаться по лестнице, нарочно топая. Охранники-душители озадаченно воззрились на него, выпустив жертв. Выжившие хрипя корчатся в ногах, выпучив глаза и распахивая рот. Орландо спрятал меч в ножны, сошёл с лестницы, хрустя костяшками.

— Веселитесь ребята? Не против, если я тоже? Давайте так, с мечом против меча. Идёт?

На него бросилось сразу трое, первому Орландо раздавил кадык прямым ударом. Увернулся от захвата и трижды ударил в висок, оставшийся попятился, озираясь на сообщников. Франк вырос перед ним и одним ударом вмял нос. Душитель вздрогнул и осел на пол. Оставшиеся переглянулись и выхватили кривые сабли.

— О! — Выдохнул Орландо, берясь за рукоять. — Хотите скучным путём?

Бороздчатый меч с опаздывающим шелестом выскользнул из ножен, рассёк двоих набегающих. Орландо закрутился, отбивая выпады, уворачиваясь от ударов. Слишком медленных и неумелых, чтобы представлять опасность. Душители наваливаются, как деревенские мужики, стремясь взять числом, мешаются друг другу. Орландо закатил глаза, перехватил очередной выпад сильной стороной клинка, отвёл и наотмашь рубанул. Раздвоенное лезвие, прошло через две шеи, как через туман. Парень завертелся, ускоряя клинок за счёт инерции.

Последний душитель выронил меч, попятился и развернувшись, бросился бежать к двери. Орландо дал ему пересечь половину зала, подбросил меч на ладони, поймал за навершие и швырнул. Клинок со свистом вспорол воздух, ударил в удаляющуюся спину и вошёл по гарду. Убивец вскрикнул и запнувшись рухнул лицом вниз. Торчащее из груди острие пробило пол. Орландо вздохнул, оглядел мертвецов и стонущих придушенных. Отряхнул ладони и неторопливо пошёл за мечом.

*****

Калима смотрит на учинённый погром круглыми глазами. При взгляде на Орландо вздрагивает, а на личико набегает тень суеверного ужаса. С трясущихся губ срывается нервное:

— Муруган…

Тела пхасингаров деревенские утащили в ночь, пол затирают влажными тряпками. Выживших караванщиков утащили к лекарю. Хозяина таверны так и не нашли, как и часть работников. Должно быть, сбежал осознав, что сообщники погибли. Орландо сидит закинув ноги на стол, потягивает вино из кувшина. Напротив сидят Винченцо и Крас, мальчишка судорожно сжимает кинжал. Девушка стоит рядом, опустив голову и нервно перебирая пальцами.

— Он прятался под кроватью! — Говорит Винченцо жестикулируя. — Если бы Калима не предупредила, я был бы мёртв!

— Если бы не она, мы бы здесь не ночевали. — Заметил Крас, зыркая на девушку.

— Подставная таверна, для заезжих путников… фальшивая трагедия, заманивание. — Сказал Орландо, покачивая кувшин. — Что скажешь в оправдание?

Клима вздрогнула, подняла взгляд на франка, губы мелко трясутся, а глаза мокры от слёз. Медленно опустилась на колени и склонилась, вытягивая руки. Протараторила:

— Прости, Муруган! Я не желала зла! Меня вынуждали страхом! Пхасингары есть везде, они найдут любого неугодного! Что мне оставалось?

Орландо задумчиво отхлебнул вино, перевёл взгляд на Винченцо. Вздохнул и махнул рукой.

— Решай сам, что с ней делать.

Глава 55

Деревня гудит, к таверне стягиваются разбуженные зеваки и старики. Через окно видно толпу, Орландо пьёт в комнате, прислушиваясь к перетолкам. Напротив сидит Калима и Винченцо, Крас спит в своей комнате с кинжалом в обнимку. На первом этаже продолжают уборку, выносят порубленную мебель. Выживших купцов и работников отвели к деревенскому лекарю. Девушка сбивчиво рассказывает, часто оглядываясь на Винченцо и сжимая подол платья.

Душители облюбовали эту таверну давно, ещё когда был жив старый халиф. Они нанимались в охрану караванов, прибивались к группам путников или вот как она, притворялись чтобы втереться в доверие. Раз в год ночью в таверне душили несчастных в жертву Кали, жестокой богине с чёрными руками. После тела хоронили в ямах, вырытых ритуальными мотыгами. Молодых женщин и детей не трогали, первых продавали, а вторых… вторых брали на воспитание. Собственно так Калима и попала к ним. Ей почти повезло, родители были из Александрии Индийской. Города основанного великим полководцем древности, среди джунглей. Почти родич душителей, потому к ней относились… почти хорошо. Даже закрыли глаза на две попытки побега.

Только предупредили, что третья будет последней и её уже ничто не спасёт. Пхасингары есть везде, они знают всё! Куда бы ты ни пошёл, за твоей спиной окажется смуглый Чистокровный с шёлковым шнурком и серебряной монетой на нём. От них нет спасения, нет надежды…

— Не было… — Поправилась девушка, впервые за разговор обратив взгляд на Орландо. — Но если воплощение Муругана-Сканды… Джаггернаут, возьмёт меня под защиту… возможно тогда они отстанут…

Орландо глотнул вина, едва смочив кончик языка, глянул в чародейские зелёные глаза. Рот девушки кривится, на щеках блестят влажные дорожки, Винченцо приобнял за плечи, гладит по волосам, Калима жмётся к нему. Толпа за окном потихоньку расходится, ночь затихает, возвращаясь к сонливой безмятежности. Парень отставил кружку, взгляд голубых глаз стал холодным и колючим.

— Сколько?

— Что?

— Сколько жизней на твоей совести?

— Сорок пять. — Отчеканила Калима, не отводя взгляда. — Они приходят ко мне во снах каждую ночь!

— Сорок пять человек. — Задумчиво сказал Орландо, проводя пальцем по краю кружки, как по бокалу. — Зачем мне тебя защищать?

— Брат! — Воскликнул Винченцо.

Орландо оборвал взмахом ладони, откинулся на спинку стула, продолжая смотреть в зелёные глаза.

— Пусть говорит она.

— Я… я хочу жить!

— Они тоже хотели. — Сказал Орландо, касаясь навершия рукояти указательным и средним пальцами. — У них были планы, семьи, радости и печали. Мало кто хочет умирать. Даже мышь отчаянно хочет жить.

— Я хочу жить правильно… хочу искупить свои грехи!

Девушка отвела взгляд, спрятала лицо в ладони, плечи мелко затряслись, и голос прервался судорожными всхлипами. Меж пальцев на пол под ноги закапали прозрачные слёзы. Винченцо поднялся, встал между ней и Орландо, насупившись и расправляя плечи.

— Орландо, у тебя нет права судить её! Вспомни, скольких убил ты! Хотя бы примерно!

Мечник вздрогнул, непонимающе посмотрел на брата. Винченцо наклонился, упирая руки в стол.

— Не помнишь, оно и немудрено! Да этим мертвецами можно замостить все дороги Рима! А ведь у них тоже были семьи, радости и печали! Они точно не хотели умирать! Отчаянно желали жить, а потом пришёл ты! Что, скажешь цель оправдывает средства?! Что они все заслужили смерть? Что у них не было права на искупление?

— У большинства. — Угрюмо ответил Орландо.

— У тебя руки по локоть… нет, ты весь залит кровью! Не отказывай ей в искуплении! Пожалуйста! Я прошу тебя, как брата.

Орландо умолк, медленно отвёл взгляд и вцепился в кружку, сдавил до белых костяшек. Действительно, сколько крови у него на руках? Он сбился со счёта после десятого трупа, в девять лет…

— Хорошо. Она может ехать с нами, но в случае чего, отвечаешь за неё ты.

— Спасибо!

Винченцо порывисто обнял брата, взял подопечную за плечи и бережно вывел из комнаты, закрыл дверь за собой. Орландо плавно поднялся, отхлебнул из кружки, замер и поставил на стол. Схватил кувшин и подошёл к окну. На чёрном небе щедрой рукой рассыпаны блестящие крупицы, перемигиваются, сияя холодными цветами, от морозного белого до льдисто-голубого. Узкий серп луны нависает над деревней бессильный разогнать темноту меж домов, похожих на глиняные кубы. Орландо сделал большой глоток, поднял руку и посмотрел в ладонь. Медленно сжал кулак, стиснул с такой силой, что ногти впились в кожу, разжал по одному пальцу.

Когда в последний раз ощущал угрызения за убийство? Проклятье, он даже не помнит, что это за чувство такое… разве что, когда убил Серкано? Нет… это было опустошение, будто из него разом вырвали потроха и бросили под ноги. Боль, горечь, ненависть… но не сожаление.

Что вообще такое «сожаление»?

Глава 56

Корабль величаво заходит в порт, возвышаясь над торговыми судами, как породистый жеребец над тягловыми осликами. Белокаменный пирс полон народа. У подготовленного трапа стоит огромный балдахин, укрытый шелковыми занавесями. Могучие носильщики застыли в готовности. Халиф стоит в окружении приближённых, одетый в свободные, тканные золотом одежды. Голову украшает огромный тюрбан с массивным изумрудом надо лбом и красочным плюмажем. На пальцах крупные перстни, а левое запястье украшено золотым браслетом.

Позади него стоит Терц-гвозденосец, облачённый в свободное одеяние без рукавов. Могучие руки сложены на груди, подчёркивая размер и рельеф мышц. В его тени выстроились янычары в чёрной парадной форме с серебряной вышивкой.

Корабль остановился у пирса, с борта сбросили канаты и чернокожие слуги сноровисто повязали их за крепления. Поставили трап, торопливо отступили по краю прочь, боясь помешать важным гостям. Первым по широкой доске спустился старик в белой сутане, опирающийся на пастуший посох из слоновой кости. По матовой поверхности тянутся серебряные и золотые линии, складывающиеся в узор. Понтифик бодро ступил на твёрдую землю, остановился на мгновение и двинулся к халифу.

— Рад вас видеть, — сказал Урбан, останавливаясь за два шага и едва-едва склоняя голову, просто из вежливости, — не могу описать словами, как сильно ждал этой встречи.

— Взаимно, дорогой друг. — Улыбаясь, ответил халиф, посторонился, протягивая руку назад. — По случаю, у меня для вас подарок.

Слуга положил в распахнутую ладонь свёрток белой ткани. Халиф перехватил в обе руки и бережно протянул Папе. Урбан, осторожно сдвинул край, охнул и торопливо откинул ткань. В полуденном солнце блестят чёрные ножны из лаковой кожи, отполированные до зеркальности. Рукоять клинка закрыта ажурной рукоятью, оплетена мягкой кожей с отчётливыми следами хвата. Понтифик сглотнул и с натугой потянул шпагу из ножен, халиф придержал ножны.

Первым показалось толстое рикассо, сплющилось, края сложились в заточенное как бритва лезвие. Посередь клинка пролегает дол, а металл кроваво-красный, не выкрашенный, багряный сам по себе вдоль середины до самого острия.

— Неужели… — Выдохнул Урбан, благоговейно разглядывая шпагу. — Это то о чём я думаю? Вы поймали его?!

Улыбка халифа померкла, он качнул головой.

— Увы, ему удалось сбежать, но вторая поимка лишь вопрос времени. Тем более он украл реликвию, меч пророка!

Правитель замолк, глядя поверх Папы Римского на спускающуюся по трапу Лилит-Луиджину. Девушка облаченна в тончайшие шелка, подчёркивающие точёную фигуру и манящие округлости. Волосы вороновым крылом опускаются на левое плечо, открывая правый висок и подчёркивая контур челюсти и шею. Движения плавны и отточены, как у львицы.

Она прошла мимо мужчин и величественно ступила на балдахин, опустилась на мягкое кресло. Закинула ногу на ногу, выжидающе глянула на халифа. Тот было шагнул к ней, замер сцепив челюсти. Криво улыбнулся и помог понтифику пройти первым, старик опустился рядом с Лилит-Луиджиной, опустил навершие посоха на плечо. Правитель сел напротив, откинулся на спинку кресла и вальяжно взмахнул рукой.

Носильщики плавно поднялись, положили опоры на плечи и двинулись по пирсу. За всё действие балдахин даже не качнулся, будто не лежит на людях, а плывёт по спокойному озеру. Занавес треплет ветерок, поодаль и позади движется процессия охраны и вельмож.

— Мы можем обсудить мелкие вопросы по пути? — Спросил Папа Римский, косясь на носильщиков.

— Вполне, — ответил халиф, — они глухие и немые, а остальные даже не расслышат. Если не кричать, конечно. А эти шторы отлично спасают от зноя и внимательных глаз тех, кто умеет читать по губам. Во дворце вас ждёт совет имамов, с ними вы обсудите основную часть. Меня же интересует только практика.

— Крестовый поход завершится, как только она понесёт. — Сказал Урбан, указывая на девушку. — Я это гарантирую, крестоносцы покинут Святую Землю, а вы… вы получите куда больше, чем просто возмещение.

— Например?

— О, представьте, какие привилегии будут у того, кто помог родиться новому мессии? Буду честен… я устал от западных корольков и императоров, у которых и земли меньньше чем в курятнике римского плебея. Но гонору! О, этого хватит на всех грешников Ада!

Халиф наклонился вперёд, сложил ладони лодочкой и подпёр подбородок кончиками пальцев. Чуть согнул указательные, так что средний закрыли губы и сказал:

— Слушаю.

Лилит безучастно отвернулась, с большим любопытством разглядывая порт и, особенно, моряков толпящихся за кордоном стражи. За большой стеной видны крыши городских зданий, а вдали возвышаются башни мечети. Порывы горячего ветра приносят волнующие ароматы специй и крики муэдзинов смешанные с гомоном толпы. Урбан широко улыбнулся, демонстрируя крупные желтоватые зубы, сказал вкрадчиво:

— Я — Папа Римский. Самый влиятельный и могущественный человек в духовном мире. Без моей воли ни один западный король не смеет даже обручиться, тем более взойти на престол. Вы, мой дорогой друг, самый могущественный правитель, по власти с которым могли поспорить только римские императоры или владыки шелкового пути. Но ни те ни другие не обладают вашей прозорливостью. Поэтому предлагаю стать вам полноправным властелином нового мира. В то время как я продолжу управлять духовной частью.

— Заманчиво… — Протянул халиф, откинулся в кресле и пригладил бороду. — Действительно заманчиво, только мне не нравится ваше заявление о такой власти над правителями.

— О, это только над западными, в любом случае приход нового мессии изменит религию. Но я обещаю, не лезть в политику. Буду откровенен, мне она кажется очень скучным занятием.

Взгляд халифа сузился, а губы разошлись в широкой улыбке, что как белый разлом разделила бороду.

— Хорошо, я принимаю ваше предложение.

Глава 57

Халиф сидит за роскошным столом в одиночестве, лениво покачивая золотой кубок, инкрустированный бриллиантами. Из головы не идёт красавица, что станет матерью нового мессии и предложение понтифика. Настолько манящее, что явно с подвохом. Впрочем, тут даже раздумывать не надо, Власть над умами куда ценнее Власти вещественной. Правитель чтобы достичь желаемого должен кропотливо работать и учитывать сотни факторов. Чтобы собрать войско нужно пройти через такой ад, что хоть и не воюй вовсе. А ведь даже собранное может расползтись в любое мгновение! Сказал что-то не то и вот, часть аристократии увела отряды, да и сами воины так и норовят разбежаться.

Власть духовная крепка, как дамасская сталь! Укажи пальцем и тысячи фанатиков будут исполнять твою волю! Беспрекословно! Более того, с наслаждением! Любого несогласного они сами разорвут в клочья, ты даже не узнаешь, что такой человек был. Духовная власть пересиливает любые связи. Мать с улыбкой задушит детей, а они радостно бросят в костёр родителей!

Однако самое важное, такая власть не ослабевает со временем. Будь ты старик или полный сил мужчина, безразлично. Тебя будут окружать самые преданные люди, только и ждущие возможности исполнить твою волю, какой бы она ни была.

Проще говоря, Папа Римский предлагает фикцию власти.

Халиф криво ухмыльнулся, бедный франк не учёл, что власть физическая может легко задушить духовную, пока та не набрала мощь. В конце концов, правитель легко может стать и первосвященником, стяжав в руки ВСЮ Власть.

А сделка легко предоставляет такой шанс! Нужно просто завладеть мессией, вырастить его самому!

За спиной сдержанно откашлялись, халиф плавно обернулся и взглянул на высокого мужчину в чёрном. Бронзовая кожа, непропорционально длинные руки с мощными запястьями и пальцами. Почти круглая голова с коротким ёжиком волос, сидящая на змеиной шее. Узкие плечи и сухие, как дерево в пустыне, мышцы. Пхасингар поклонился, прижав ладони к центру груди.

— Господин, мы его нашли.

— Вот как и где он?

— Двигается к святой земле. По пути истребил нашу побочную ячейку у торгового пути. Однако, к нему в отряд затесалась послушница Кали. Задача облегчается значительно.

— Хорошо. — Сказал халиф, небрежно махнул кистью, отворачиваясь к столу. — Захвати его.

— А остальные?

— Можешь принести их в жертву своей Кали.

— Даже сына Князя славов?

— Плевать, теперь он для меня бесполезен.

— Будет исполнено. Я лично займусь этим делом.

Мужчина отступил в тень, несколько мгновений в темноте сверкали белки глаз, но и они исчезли. Халиф сдвинул блюдо с томлёным мясом, взял гроздь жёлтого винограда. Сорвал несколько ягод и выставил на скатерть в подобие боевого порядка.

Три виноградины помельче и напротив целая куча крупных. Задумчиво окружил тройку и взял две ягоды и бросил в рот. Последнюю поднял двумя пальцами, поднёс к глазам, как драгоценный камень и чуть сдавил. Кожица лопнула, выступила янтарная капля сока.

*****

Крас вертится с кинжалом, как озлобленный хорёк. Уворачивается от ударов палкой, которую Орландо держит левой рукой. Волосы мальчишки слиплись от пота, глаза злобно сверкают. То и дело норовит проскользнуть под ударом и атаковать учителя. Орландо двигается размеренно, припоминая уроки Серкано. А после каждого пропущенного Красом тычка останавливается и детально поясняет, что следовало делать. Даже показывает.

За тренировкой из повозки наблюдает Калима и Винченцо. Молодой барон обнимает девушку за талию, норовит зарыться носом в густые волосы. Со стороны смотрятся семейной парой, наблюдающей за играми ребёнка. Их накрывает густая тень от скалы, справа в вялотекущую реку по брюхо зашли кони. Громко фыркают и потряхивают мокрыми гривами. Солнце клонится к закату, удлиняет тени и окрашивает мир в мягкие краски.

Крас отклонился от атаки в лоб, юркнул вперёд, прижимаясь к земле. Отскочил от вялого пинка и с радостным воплем прижал кинжал к бедру Орландо.

— Ха! Я сделал! Сделал! У меня получилось!

— Молодец! — С улыбкой сказал Орландо, правой рукой потрепал ученика по волосам. — Завтра нарастим скорость.

Лагерь расположили в зарослях кустарника на берегу реки. Крас повалился в мягкую траву, раскинув руки и ноги. Грудь часто вздымается, рубаха пропитана потом насквозь, липнет к телу, обрисовывая совсем недетские мускулы. Ещё пара лет и вырастет отличный боец, даже превосходный.

Орландо погнал ученика в реку, а сам вернулся выложенному камнями кострищу. Опустился на бревно, неведомо кем поставленное здесь ещё до их приезда. Достал из мешка полоску вяленого мяса, откусил, краем глаза наблюдая за парочкой в телеге. Калима воркует с Винченцо, по щенячьи заглядывает в глаза. Мечник остановил взгляд на шее и коснулся рукояти меча. Поправил ножны и вернулся к еде.

Доверия к бывшей душительнице нет, но убить её, после того как брат обещался оберегать и защищать, нельзя. Винченцо не оценит такой заботы. Придётся ждать, пока она проявит змеиное нутро.

Глава 58

Ночь, костёр давно прогорел, но дневное тепло ещё держится в воздухе. Ветер шепчет в листьях финиковых пальм, под которыми расположились путники. Орландо лежит с закрытыми глазами, вслушиваясь в мир и копируя темп дыхания спящего Винченцо. Крас на страже, судя по звукам мальчик забрался в телегу и продолжает упражняться с кинжалом. Периодически роняя на доски и сдавленно ругаясь на языке славов. Через несколько часов, когда небо начнёт светлеть, настанет очередь Орландо.

Ему стоит выспаться, но сон не идёт. Стоит сознанию погрузиться в дрёму, как мышцы спину судорожно сжимаются, а сердце срывается в галоп. До Святой Земли и места, где хранится лампа с джином, ещё два дня пути. Они выбрали самый безопасный путь, там, где нет крестоносцев или войск халифата. Вдали от крупных городов и торговых путей, по самому краешку плодородных и зелёных земель. Однако чувство опасности нарастает, а в редкие мгновения сна Орландо видит лицо Серкано. Старый мечник смотрит на него, не то с горечью, не то с предостережением. Эмоции сложно прочитать на морщинистом и тощем лице. Ещё сложнее понять, чем вызваны такие… сновидения. Может быть, видением на горе или осознанием скорой смерти.

В очередной раз Орландо расслабил мышцы, позволил телу пропитаться теплом от одеяла. Сознание подёрнулось сонливой дымкой и начало растворяться… Крас закричал. Мечник подскочил с мечом в руке и увидел несущиеся на них через темноту красные точки. Лунный свет осветил человеческие фигуры, но согбенные и бегущие на четвереньках. Одна запрыгнула в телегу, повалив Краса. Остальные накинулись на Орландо и поднимающегося Винченцо. Завизжала Калима, проворно юркнула за спину заступника.

Первого красноглазого Орландо рассёк от плеча до таза, тот гортанно завопил. Извернулся на клинке и ухватил мечника за голову и руку, потянул на себя. В серебряном свете сверкнули длинные клыки. Орландо отшвырнул чудовище и едва успел рубануть новое, прыгнувшее в ноги. Слева заорал Винченцо, раздался смачный хряст стали о кости. Молодой барон в ярости крушит мечом тварь, пытающуюся дотянуться до девушки.

На Орландо прыгнули сзади, парень увернулся с кошачьей грацией, стоило рукам вцепиться в плечи. Рубанул наотмашь, не боясь, что меч застрянет меж рёбер сволочи. Бороздчатый клинок прошёл не встретив сопротивления, как сквозь воду.

Существа атакует молча, лишь хрипят, валясь на землю и дёргаясь в агонии. Последнего лихим ударом обезглавил Винченцо. Протяжно выругался, зажимая ладонью левое плечо. Рубаха под пальцами пропиталась кровью. Орландо бросился к телеге, заскочил внутрь и шумно выдохнул, увидев Краса. Мальчик ёрзает под массивным телом, силясь не то выбраться, не то выдернуть кинжал из основания шеи чудища. Мечник выбросил труп через борт, как мешок помоев, помог ученику подняться и хлопнул по плечу.

— Ты молодец.

— Да какой там… — Протянул Крас, отводя взгляд. — Он сам напрыгнул! Я даже ничего понять не успел.

Калима развела костёр, красноватый неверный свет раздвинул тьму. Осветил тела, почти чёрные от загара, безволосые и с диком перекошенными лицами. Двое ещё трепыхаются несмотря на жуткие раны, с которыми человек умирает мгновенно, беззвучно открывают пасти и вращают глазами. Красными, как молодое вино.

— Это ещё кто? — Выдохнул Орландо, пытаясь понять, почему нет крови.

— На разбойников непохожи. — Подметил Крас, обтирая чистый кинжал о штанину. — Совсем непохожи.

— И не пхасингары. — Сказала Калима, охнула, увидев рану на плече Винченцо. — Сядь!

Стоило барону опустить, она начала стягивать рубаху. Охнула ещё, увидев на плече глубокий след от человеческих зубов. Бросилась к телеге и начала рыться в мешках, ища лекарства или то, что может их заменить. Ведь человеческий укус страшен, почти как змеиный! Не обработай рану и он считай сразу загноится!

Винченцо кое-как спрятал меч в ножны, зашипел горбясь, и сказал, кивая на ближайшее тело:

— Кажется, я знаю, кто… что это.

— Просветишь? — Спросил Орландо, оглядывая себя на предмет ран, не замеченных в горячке боя.

— Эти образины… чёрт… как больно-то!.. Преступники, напившиеся крови Гвозденосца! Когда мы плыли, у всех кораблей трюмы были забиты ими под завязку. Я надеялся, что они сдохли в первом бою…

Калима подбежала к нему и начала торопливо смазывать плечо пахучей мазью. Закрыла чистой тряпицей и стянула концы в узел. Крас начал оттаскивать тела в темноту за ноги.

— Вот как? — Протянул Орландо. — А святой престол, как всегда, не брезгуют средствами.

— А что делать? — Прошипел Винченцо, откидывая голов назад. — Магометане могут выставить войско в десять раз больше чем все отряды крестоносцев. Как ты мог заметить, эти ребята не боятся, ни боли, ни смерти. Почти идеальная пехота! Только доспехов не хватает… Далеко же они забрались.

— Или война куда ближе, чем нам думалось. — Подметил Орландо, озадаченно разглядывая клинок.

Бой, можно сказать, самый обычный. Конечно, если не брать в расчёт кто напал и отсутствующую кровь. Вот только Орландо уверен, что не доставал меч из ножен. Точно! Вон они лежат на спальнике, как и лежали.

— Чем дальше, тем загадочнее… — Пробормотал Орландо, наклоняясь за ножнами.

Глава 59

Тела осквернённых оттащили в темноту и бросили за кусты вдали от дороги. Орландо похлопал Краса по плечу, кивнул на телегу и отступил во мрак, встав на стражу. Дождался пока все уснут, достал меч, вгляделся в тускло блестящее лезвие. Положил на землю, отошёл подальше и широко замахнулся, имитируя удар.

Меч остался неподвижен.

Орландо вздохнул и вернулся к нему, опустился на корточки. Он совершенно уверен, что не доставал клинок из ножен, когда напали осквернённые. Тем не менее меч оказался в руке. Такая особенность куда полезнее способности разрубать всё, как воду. Осталось понять, как этим пользоваться.

Если подумать, в тот раз была опасность и необходимость в оружии. Меч перемещается только когда нужен? Звучит логично, но проверять как-то не тянет, слишком велик риск. Орландо поднял меч, подбросил на ладони, поймал за рукоять и подбросил ещё… по наитию отдёрнул руку. Клинок остался висеть в воздухе, на уровне плеча. Лунный свет искрится на изогнутом лезвии, превращая оружие в дугу тусклого света.

— Вот значит как… — Пробормотал Орландо.

Осторожно взялся за рукоять, ощутил вес меча и спрятал оружие в ножны. Прислушался к крикам ночной птицы, прячущейся в далёких кустах. Ветер доносит чудные запахи остывающей земли и камня, ароматы воды и зелени на берегах. Парень встал под деревом, прислонился плечом и прикрыл глаза. Всё равно в темноте от них едва ли есть толк. Лучше положиться на слух и нюх.

В детстве ему нравились рассказы Серкано о слепых фехтовальщиках. Которые ориентировались только звук, запах и ощущения кожи. Ведь любое движение врага смещает воздух или заслоняет солнце. А сам он пыхтит и воняет, выдавая расстояние до себя и положение. Поначалу Орландо это казалось чем-то невероятным, за гранью человеческих возможностей. Пока однажды старик не продемонстрировал этот навык. Завязав глаза плотной тканью и разрубив, или отбив, все брошенные в него шишки.

Небо занимается рассветом, вдали завывает стая псов, а над головой рассекают припозднившиеся летучие мыши. Орландо устав стоять на месте пошёл поить и кормить коней, подготавливая к грядущей дороге.

*****

Когда солнце укрепилось над горизонтом и начало прогревать мир, компания двинулась в путь. В телегу запряжены два коня, Винченцо зевая сгорбился на козлах. Девушка посапывает на ворохе вещей, уткнувшись спиной в мешок с вялеными овощами. Крас трусит рядом с телегой, пока Орландо верхом едет впереди.

Дорога карабкается на холм, огибая массивные глыбы и кряжистые деревья, раскинувшие ветви во все стороны. С вершины открывается вид на огромную долину с вытоптанными полями. Позади виднеется тонкая полоса пустыни с торчащими пиками гор. По левую руку в долине, на расстоянии полёта стрелы угадываются остатки поля боя. Везде разбитые телеги и тела, множество тел. Земля вытоптана копытами до плотности гранита, в некоторых местах мертвецы сложены в огромные кучи.

— А вот откуда и осквернённые. — Сказал Винченцо, махая на побоище рукой. — Видимо, передовой отряд Пустынника добрался сюда, но не совладал с армией халифа в открытом поле. Немудрено.

— Что ещё за Пустынник? — Спросил Орландо.

— Жуткий монах, — пояснил Винченцо, неопределённо взмахивая рукой, — вечно лип к Терцу и не откидывал капюшон. Привёл с собой кучу раскаявшихся разбойников и отчаявшихся крестьян, которых и напоили кровью.

— Вот как… — Сказал Орландо, не отрывая взгляда от мертвецов внизу. — Надеюсь, он среди них.

— Я тоже, но что-то подсказывает, что это не так. — Вздохнул Винченцо. — Подонки так легко не умирают.

Поле боя осталось позади, скрылось в пыльной дымке, дорога устремилась вниз. Орландо обернулся на продолжающего бег Краса. Мальчишка взмок, пот ручьями сбегает по лицу и груди. За спиной объёмный мешок с камнями, который держит обеими руками.

— Тяжело? — Спросил Орландо.

— Да… — Прохрипел мальчик, жадно хватая ртом воздух.

— Ничего, в настоящем бою ещё тяжелее! Давай ещё два часа и на привале помашем мечами. Заодно отдохнёшь!

— Вот спасибо…

— Всегда пожалуйста! А потом ещё камней доложим, а то эти какие-то лёгкие. Может пемза?

*****

К вечеру Крас свалился на спальный мешок лицом вниз и сразу засопел. Орландо убрал в телегу деревянные мечи со свинцовой сердцевиной, купленные в одном из городов по пути. Очень хорошие штуки для тренировок.

Лагерь разбили в ложбине меж двух холмов, спрятав коней за кустарником, а костёр разведён в выкопанной ямке. Телегу переоборудовали в спальное место для девушки и Винченцо. Орландо постелил себе под кустом, на небольшом удалении от костра. В этот раз его дежурство выпало на середину ночи, можно хорошо отоспаться…

Чувство чужого присутствия вцепилось в хребет пониже лопаток. Орландо прислушался к звукам ночи. Ничего. Но чувство усиливается. Холодный взгляд скользит по спине, порождая волну мурашек. Винченцо молчит и, судя по звукам, ходит по границе света, поигрывая мечом и грызя кусок вяленого мяса. Орландо поёрзал, невзначай сдвигая ладонь к мечу, лежащему под ним.

Глава 60

Чувство чужого взгляда усилилось, а вместе с этим в ночи появились тихие, едва уловимые шаги. Орландо не смог разобрать сколько людей, но понял, что они обходят лагерь, смыкая кольцо. Винченцо ничего не замечает, насвистывает под нос походную песенку. Шаги замедляются, незваные гости с величайшей осторожностью крадутся в темноте. Орландо открыл глаза. Медленно поднялся, поочерёдно склонил голову к плечам, звучно хрустя позвонками. В левой руке зажаты ножны, а правая беспечно сжимает пояс на животе.

— Не спится? — Спросил Винченцо, прекратив напевать. — Я помешал? Прости…

— Нет. — Сказал Орландо, понизил голос опуская голову, так чтобы наблюдатель не смог прочесть по губам. — Спрячь женщину, у нас гости. Много.

— А, ну раз ты хочешь подежурить, тогда я спать. — Громче чем нужно ответил брат и пошёл к повозке.

Забрался внутрь, там зашуршало, сонно ойкнула Калима, забурчал Крас. Голос мальчишки оборвался и наступила тягучая тишина. Орландо встал спиной к костру, бросил ножны на землю, смачно зевнул и сложил руки на груди, спрятав ладони в подмышки. Как только девушка скользнёт под телегу спектакль потеряет смысл.

Позади заскрипели доски борта, на землю спрыгнул Крас, помог спуститься Калиме. Орландо выдохнул через сжатые зубы и рыкнул в темноту:

— Может хватит прятаться?

Голос завяз во мраке и оттуда спустя мгновение донеслись размеренные хлопки ладоней. К освещённому кругу, не прекращая саркастичных аплодисментов, вышел высокий мужчина с бронзовой кожей. Орландо оскалился, узнав сволочь, напавшую на него в доме Ахмеда-эль-Хазреда. В этот раз он облачён в набедренную повязку, стянутую в промежности.

— У тебя хороший слух, белокожий. — Сказал душитель, широко улыбаясь. — Это плохо, для тебя.

— Да ладно? — Ответил Орландо, шагая к нему. — Чего хорошего быть задушенным во сне?

— О, ты бы проснулся при дворе халифа. Тебя там ждут высокие гости из Рима. А вот твои спутники… впрочем, сейчас увидишь.

Пхасингар махнул рукой, указывая на мечника и темнота выплюнула пять человек. Краем глаза увидел, как на Винченцо и Краса прыгнуло ещё семеро. Зарычав, выставил левую ногу, развернувшись плечом и отведя руки назад для рубящего удара. Душитель засмеялся от нелепости позы, когда оружие лежит за спиной. Орландо оскалился и «рубанул» набегающих… в последний миг в сжатых ладонях появилась знакомая тяжесть. Руки приятно тряхнуло, а в лицо плеснуло красным. Длинная полоса дамасской стали прошла через пхасингаров, как через глину с тонкими ветками. Орландо, раскручивая инерцию, развернулся и прыгнул на подавившегося смехом душителя.

За спиной лязг стали и крики, под телегой заходится визгом девушка.

Очертания пхасингара смазались, он вытянулся ускользая от удара, чёрные глаза распахнуты от изумления. Бороздчатый клинок мелькает в опасной близости, вынуждая индуса изгибаться, подобно змее на сковороде. Постепенно взяв себя в руки, ухмыльнулся и процедил, уклоняясь от очередной атаки:

— А ты всё так же медлителен. Не выспался?

— Я разминаюсь. — Ответил Орландо.

Развернулся падая на колено, над головой свиснул шелковый шнур, а подкравшийся душитель развалился пополам. Рассечённый одним движением от паха до плеча. Орландо успел увидеть Краса запрыгнувшего на одного из врагов и орудующего кинжалом. Винченцо прижавшегося спиной к телеге и отбивающегося от троих. Двое напавших лежат на земле в лужах крови. Пхасингары сжимают странные короткие широкие клинки, крепящимся наподобие кастета. Свет костра отражается от них, слепя барона, а прямые мощные удары вынуждают отбиваться. Пропустишь один и кулак сжимающий клинок пробьёт тебя навылет.

— К несчастью для них. — Со смехом сказал главарь, разорвав дистанцию. — Мы уже отправили необходимое Кали в этом месяце. Так что твоих друзей просто зарежут, как свиней.

— Не припомню чтобы свиней резали такой идиотией. — Буркнул Орландо.

— Это катар! Невежда. Джамдхар, зуб бога смерти!

Орландо бросил косой взгляд на отбивающегося брата. Винченцо скалится, голова склонена, а меч с лязгом отбивает каждый выпад. Крас закончил с одним и теперь на него наседает рослый индус, с такими же катарами. Мальчишка вертится вьюном, а на губах расползается хищная улыбка.

— Да хоть язык. — Буркнул Орландо, возвращая взгляд к главарю. — Полный идиотизм использовать его здесь. Судя по хвату и форме, оружие ближнего боя в дождь или сырость. Полагаю, что ещё и в лесу. Ты видишь здесь лес и дождь?

За костром Крас отклонился от удара, прыгнул на врага и вогнал кинжал в подмышку. Рывком провернул и выдернул, индус беззвучно распахнул рот и рухнул на колени, выронив катары. Слав перехватил оружие и бросился к Винченцо, с разбега наскочив на спину врага. Тот завертелся, силясь стряхнуть мальчишку, но кинжал в основание шеи угомонил. Винченцо, воспользовавшись замешательством, обрушился на второго.

— Вот и всё. — Сказал Орландо, не оборачиваясь на звуки боя. — Спасибо, что заглянул, но пора прощаться.

Пхасингар ощерился, подтянул руки корпусу, поднимая ладони на уровень лица, локти закрыли бока. Сгорбился, согнул колени для рывка. Орландо выпустил меч, бороздчатый клинок обиженно сверкнул и вонзился в землю.

— С другой стороны, — задумчиво добавил франк, сжимая кулаки, — ты ведь можешь знать, где моя шпага. Так что, будь добр, не сдохни.

Индус рванулся с такой скоростью, что воздух взвыл, а глаз едва улавливает смазанные движения. Бронзовые ладони устремились к горлу, а на лице расплывается победная ухмылка. Орландо перехватил запястья, вывернул разводя в стороны. Откинулся назад всем телом и со всего маха впечатал лоб в лицо душителя. Того отбросило на землю, покатило, перемазывая пылью и кровью. Пхасингар булькающе взвыл, зажал лицо ладонью вскочил, прожигая Орландо взглядом… то место, где был Орландо.

— Куда пялишься? Я здесь.

Индус дёргано развернулся… кулак впечатался в солнечное сплетение, костяшками достав до хребта. Убийцу переломило пополам и подбросило над землёй. Второй удар впечатал в землю, как муху. Орландо медленно поставил ногу на грудь, опёрся локтем на колено и сказал, глядя в обезображенное лицо:

— Ты чего такой медленный?

Глава 61

Орландо отряхнул руки, склонился над связанным душителем. Тот лежит лицом вниз и мелко вздрагивает, в ладони франка сверкнул нож. Убийца взвизгнул, ощутив холодное прикосновение и замолк, вытаращив глаза на срезанные путы. В повозке вскрикнула Калима, спряталась за спину Винченцо. Душитель торопливо отполз, тараторя нечто на неизвестном Орландо языке, кое-как поднялся. Охнул и перекосился, силясь не опираться на правую ногу. Лицо за время допроса превратилось в сплошной кровоподтёк, а губы распухли на пол-лица.

— Иди, — сказал Орландо, пряча нож за пояс, — передай халифу, что я скоро буду. Если он хочет жить, пусть сам отдаст шпагу.

— Он… не согласится… — Прошепелявил пхасингар, отводя взгляд и пятясь в темноту.

— Значит, он умрёт.

Когда индус скрылся в ночи, Винченцо подошёл к брату и осторожно спросил:

— Зачем было его отпускать? Теперь вся халифская стража будет начеку!

— Да. — Сказал Орландо, поглядывая на небо. — Надеюсь, он её утроит.

— Ты в своём уме?! Собрался брать штурмом дворец, забитый личной гвардией?!

— Конечно нет. — Ответил Орландо, слабо улыбаясь и хлопая брата по плечу. — Просто хочу вымотать ему нервы. А потом… потом убить их всех разом. Папу Римского, Халифа и Терца.

— Как?

В разговор вклинился Крас, натирающий царапину на плече целебной мазью. С повозки за ними наблюдает бледная от пережитого страха Калима, вцепилась в борт. Растущая луна освещает лагерь, пряча тела душителей в густых тенях. Вдалеке завывают пустынные волки, а в кустах стрекочут насекомые.

— Я просто сдамся им. — Ответил Орландо и вздохнул. — Вот так просто. Они доставят меня в этот… как там его… Глаз Бога, а уж там я их всех и того.

— Знаешь… — Сказал Винченцо, заглядывая в голубые глаза брата, — это самый безумный и идиотский план, который я слышал.

— Поэтому они его не ждут.

— А нам как быть?! Нас-то они наверняка убьют!

— А вы отправитесь за джином. — Отрезал Орландо. — Пока я отвлекаю всё внимание на себя.

— Слушай… — Начал Винченцо, но Орландо положил ладонь ему на плечо и сжал.

— Нет, ты послушай меня. — Сказал мечник. — Ты знатный рыцарь, в компании молодого… оруженосца из знатных славов, спас или захватил у османов индийскую княжну. Ты без труда сможешь провести их через занятые крестоносцами земли! Соглядатаи ищут только меня, вряд ли они даже знают о нашем родстве.

Винченцо замолк, поджал губы и отвернулся. Крас сложил руки на груди и мотнул головой.

— Мне это совсем не нравится! — Выпалил мальчик. — Ты же обещал научить меня…

— И я научил. — Ответил Орландо, потрепал воспитанника по волосам. — Как много мальчишек могут вот так зарезать двух прирождённых убийц? Я дал тебе основы, а дальше ты и сам сможешь.

— Орландо! — Крикнул Винченцо, наконец подобрав слова. — Послушай себя! Ты ведь говоришь будто идёшь умирать!

Мечник тяжело вздохнул и поднял руку с кольцами, так чтобы лунный свет выхватил пальцы и засверкал на полированном золоте. Среднее кольцо медленно вращается, в глубине металла вспыхивают и гаснут символы мёртвого языка.

— Эти кольца лечат меня в счёт самой жизни. — Глухо сказал Орландо, переводя взгляд с брата на ученика. — Они уже сожрали сорок лет моей жизни! Даже сейчас, они подавляют травму полученную после боя с Гаспаром и медленно убивают меня. Не знаю, может уже пятьдесят лет отняли… а может, шестьдесят.

Орландо умолк, глубоко вдохнул и выдохнул через нос, стараясь унять рвущееся из груди сердце. Отвёл взгляд от дрожащих лиц, уголки глаз предательски закололо, а горло стянула колючая удавка.

— Ты прав. — Наконец выдавил мечник. — Я иду насмерть. Если уж мне осталось совсем ничего, так хотя бы сделаю эту часть. А ты закончи остальное.

— Что… — пролепетал Винченцо. — Когда ты узнал об этом?

— На горе.

— Почему нам ничего не сказал?!

— Не знаю… просто не хотел беспокоить.

Винченцо попятился и безвольно опустился у прогоревшего костра, обессилено вытянул ноги, а голову уронил на грудь. За спиной появилась Калима, подпёрла и обняла, начала гладить по волосам и успокаивающе шептать что-то на ухо.

— Ну а мне что теперь делать? — Пробормотал Крас, шмыгая и утирая глаза кулаком.

— Иди с ними, Винченцо хороший человек. Если повезёт, мы ещё увидимся, и тогда я точно покажу тебе пару секретных приёмов.

Калима набросала хвороста в костёр, наклонилась и подула. Серый слой пепла нехотя сдвинулся обнажив рубиновые угли. Те налились жаром, испустили красноватый свет и тонкие веточки занялись огнём. Весело затрещало, пламя вскарабкивается по хворосту, раздвигает круг света. Орландо оказался на границе с тьмой, до половины накрытый мраком. Мальчик обнял, уткнулся лицом в живот и сжал, будто не желая отпускать. Мечник с трудом расцепил хватку ученика, подтолкнул к костру и сам шагнул следом. Опустился напротив брата, положив руки на колени.

Надо уйти прямо сейчас! Схватить меч и шагнуть в ночь, следом за душителем. Орландо сжал челюсти. Надо, но нельзя. Неизвестно, сколько времени уйдёт у пхасингара, чтобы передать сообщение. Нужно остаться с ними ещё на пару дней, пусть и рвёт сердце…

— А что нам делать, если ты не справишься? — Тихо спросил Винченцо.

— Он справится. — Сказала Калима, свет костра отражается в зелёных глазах, придавая сходство с кошачьими. — Джаггернаут не может проиграть.

— Ты вечно называешь Орландо Муруганом или этим самым джаггернаутом, — сказал Крас, силясь увести тему в сторону, отвлечься от тяжёлых мыслей, — что это вообще значит?

— Муруган, — пояснила девушка с лёгкой улыбкой, — это бог войны, низвергатель демонов. А джаггернаут… сложно подобрать слова на вашем языке… это воплощение Силы, мощь которая разрушает всё на своём пути.

Она опустилась на колени, медленно наклонилась, касаясь лбом земли, и протянула руки.

— Я бесконечно рада, что мой путь лёг параллельно вашему и клянусь, я позабочусь о Вашем брате.

Калима выпрямилась, возвысившись над языками пламени, отблески бросают глубокие тени на лицо. Глаза кажутся двумя отполированными изумрудами. Орландо моргнул и видение пропало. Девушка опустилась на землю и положила голову на колени Винченцо.

— Два дня, — выдохнул Орландо, — я покину вас через два дня.

Глава 62

Халиф сжал кулаки, глядя на изувеченного слугу из-под кустистых бровей. Кроме них в комнате никого. Душитель опустился на колени, склонил голову, уперев взгляд в изысканный ковёр. Через толстые двери в комнату долетают отзвуки музыки и смех. Халиф тяжело поднялся, нижнее веко левого глаза задёргалось.

— Помнится, ты говорил что схватишь франка и в одиночку. Что же тебе помешало?

— Владыка, мне нет прощения! — Выпалил душитель и с видимым страданием склонился ниже, зарылся лицом в ворс. — Я недооценил его… мои люди поплатились жизнями, а сам я изувечен так сильно, что никогда не смогу служить Кали.

Руки индийца стянуты повязками, а кисти запечатаны в гипс, так что только кончики пальцев торчат. От него башит спиртовыми мазями, настойками и маковым обезболивающим. Халиф наморщил нос, чувствуя подбирающуюся тошноту.

— Прошу, не гневайтесь на ваших верных слуг! Мои братья и дальше продолжат служение, а мой приемник… он приложит все силы! Клянусь. Умоляю, не казните меня, позвольте уйти по нашим обычаям.

— Двадцать лет, — вздохнул халиф, — ты служил мне верой и правдой. С тех самых пор, как задушил прошлого главу культа. Так тому и быть.

Занавесь на стене слева сдвинулась и в комнату из потайного лаза вошёл молодой мужчина. Широкоплечий и голый до пояса, бёдра скрывает белая льняная юбка до колен. Ткань контрастирует с тёмной от загара кожей. Руки его опускаются до колен, мышцы на них жутко вытянутые и сухие. Пальцы толстые с массивными костяшками, такими можно сломать шею зрелому быку.

Приемник встал за спиной пхасингара, положил ладони на шею. Нежно, как ребёнка, погладил, разминая сведённые судорогой мышцы большими пальцами.

— Прежде чем я отправлюсь к Кали. — Сказал душитель, поднимая взгляд. — Франк сказал, что придёт за своим мечом и если вы не отдадите его, то умрёте.

Халиф замедленно кивнул и отвернулся. В отзвуки музыки вклинился короткий хрип и смачный хруст, будто переломили стебель сахарного тростника. Правитель вздохнул и сказал не оборачиваясь:

— Наблюдайте за дорогами, если найдёте франка, немедленно вызывайте отряд. Доставьте его ко мне, живым!

— Будет исполнено, владыка.

Голос приемника глухой, с явным акцентом режущим слух. Судя по звукам, он взвалил тело на плечо и нарочито шаркая скрылся в тайном ходе. Халиф вернулся за стол, утёр лицо ладонями. Всё очень плохо и очень хорошо. Если этот Орландо и правда такой идиот, то скоро Зульфикар вернётся в сокровищницу и война прекратится.

Во внутреннем дворе дворца вторые сутки собирают караван для похода в самое сердце пустыни. Где-то там, среди жёлто-красных барханов и руин сокрыт Глаз Бога. Там всё кончится и… начнётся новый мир.

Халиф криво ухмыльнулся, представив, как шея Папы Римского хрустит в руках пхасингара. Останется дождаться, пока женщина родит нового мессию, а там… возможно, она станет новой Любимой Женой. А может, отправится к Кали.

*****

Орландо вошёл в таверну, внутри разом смолкли голоса. Война коснулась этих мест, так что вид франка с оружием не вызывает ничего кроме страха и ненависти. Парень поднял руку и сказал улыбаясь:

— Я не христианин, просто путник. Хочу выпить воды и перекусить перед дальней дорогой. Ничего больше.

За пару монет ему выдали полкувшина и тарелку мясной похлёбки. Орландо положил меч на стол и принялся за еду, краем глаза наблюдая за помещением. Посетителей с десяток, двое слуг и сам хозяин, тучный и горбоносый мужик в халате. Странно, как таверны всё-таки похожи в каждом уголке мира, несмотря на различие в архитектуре и кухне. Даже хозяева на одно лицо, как сводные братья.

Похлёбка оказалась наваристой и щедро сдобренной специями, а точнее, жгучим перцем. Судя по лицам и косым взглядам это нетипичная местная кухня, что ж, к разочарованию шутников Орландо понравилось. Доев франк стукнул серебряной монетой по столу и сказал:

— Повтори и неси второе!

К концу трапезы парень откинулся на спинку лавки, положив ладонь на живот и блаженствуя. Специи распаляют кровь, по телу расползается приятное тепло. Хочется опуститься на ворох подушек и затянуться кальяном, как делают местные старцы.

Посетителей заметно поубавилось, а на улице нарастает гомон голосов и топот ног. Бряцает оружие. Орландо лениво перевалил голову на плечо, стараясь выглянуть в окно, как назло, закрытое тканью. В голове проскочила вялая мысль: похоже, это за мной. Нехотя поднялся, подхватил ножны и подошёл к хозяину и сказал, вытряхивая на стол содержимое кошеля:

— Прости за беспорядок.

— Какой ещё беспорядок?

— Сейчас увидишь.

За спиной грохнула дверь и в таверну ворвалось три десятка янычар. Орландо подмигнул тавернщику и потянул меч из ножен.

Глава 63

Стража бросила его в сухую камеру на ворох трухлявой соломы. Предварительно содрав рубаху, отобрав вещи и нацепив толстенные колодки на руки и шею. Ноги украсили тяжёлыми кандалами на короткой цепи. Орландо с трудом перевернулся на спину, сел опираясь лопатками о стену. Тело болит, кольца вращаются сжирая часы жизни и залечивая раны. Было бы забавно, убей они его после пленения. Вот бы Папа Римский взбеленился…

Вечером двое янычар покормили, заливая жидкую и пресную похлёбку в рот, едва не ломая зубы миской. Ночью, в перерывах между обморочными сновидениями, Орландо проверял колодки на прочность. Утром в камеру вошло семеро янычар, рывком подняли едва не сломав кисти, и накинули на голову мешок. Вытянули наружу, протащили по длинному коридору и уже на улице бросили в повозку. Кто-то «заботливо» накрыл тонкой тканью, спасая от палящего солнца. К собственному удивлению Орландо уснул, хотя возможно, просто потерял сознание.

Проснулся только поздним вечером, когда телега остановилась, а его начали «кормить» и водить в кусты по нужде. Похоже в еде было снотворное, Орландо задремал вернувшись. Сквозь дымчатую пелену лихорадочного сна слышны глухие голоса, треск костра и ржание коней. Ночью среди спящих кто-то ходит, осторожно, будто кот среди псов. Пленник ощутил как некто останавливается глядя на него, но ничего делать не стал, да и не смог бы.

Следующие пять дней прошли так же. Орландо спал или просто трясся в телеге с мешком на голове, стараясь разглядеть небо через плотные волокна. В голове вяло складывается план действий, основанный на импровизации.

Не самый удачный выбор, но другого не предвидится.

С другой стороны плен и перевозка хорошая возможность отдохнуть. В любом случае убивать его не собираются, прямо по прибытии. Так что солома и вечная сонливость могут оказаться полезными.

*****

Полторы недели спустя его бросили в бадью горячей воды, не снимая колодок. Две крепко сбитые бабищи начали тереть жесткими мочалками, под чутким взором трёх стражников. Обработали волосы мылом, а после душистыми маслами.

Закончив мытьё набросили на тело халат и проводили в комнату. Стражники посадили в кресло и старательно привязали, будто колодок мало. В рот запихали горькую пилюлю и заставили проглотить. Орландо зашёлся кашлем, судорожно запрокинул голову. Судорожно вздохнул и запрокинул голову, ощущая горячую слезу, сбегающую по левой щеке, прохрипел:

— Это ещё что такое…

— Противоядие. — Буркнул стражник. — Сиди спокойно, скоро подействует.

Голова начала очищаться, а язык и глотка покрылись жутко горьким налётом. Стены комнаты облицованным мрамором, потолок украшает тонкая лепнина. У дальней стены, под огромным окном, стоит диван засыпанный подушками. Рядом книжный шкаф забитый до отказа, а на столике поднос со свежими фруктами.

Стража, выждав десяток минут и убедившись, что пленник не падает в обморок исходя пеной, удалилась. Орландо начал следить за дыханием, делая глубокий и плавный вдох носом. Медленно выдыхая через рот и расслабляя мышцы. В коридоре появился мерный стук и тяжёлые шаги. Дверь распахнулась и в комнату боком протиснулся Терц. Следом вошёл старик в белой сутане, опирающийся на пастуший посох из слоновой кости.

Гвозденосец навис над Орландо, стискивая кулаки и поджав губы.

— Давно не виделись, — сказал мечник, улыбаясь, — я думал ты уже сдох.

— Пф! — Фыркнул Терц и постучал пальцем по груди, ноготь через ткань лязгнул по шляпке гвоздя. — Что бы убить меня надо выдернуть гвоздь или очень долго сцеживать кровь.

— Спасибо за подсказку, обязательно воспользуюсь.

Терц захохотал, плюхнул ладонь на макушку Орландо, почти вмяв голову в плечи, сдавил. Медленно наклонился заглядывая в холодные голубые глаза и сказал:

— Удачи, мальчик. Даже ангел способен только провернуть.

— Хватит! — Рявкнул старик и стукнул посохом об пол.

Римлянин нехотя отступил к двери и замер сложив руки на груди. Под одеждой отчётливо перекатились груды мышц и застыли, натягивая ткань на плечах до треска.

— Кажется, мы не знакомы. — Сказал старик подходя к пленнику и опираясь на посох.

— В последний раз, когда видел старика в белой сутане, я его зарубил прямо на троне. Ватикан решил сделать из этого традицию?

— Ёрничаешь. — Констатировал понтифик. — Это хорошо.

Орландо закатил глаза и подвигал пальцами у уха, одновременно поворачивая кистью в колодке. Тусклый свет отразился от колец и мечник, убедившись что понтифик их заметил, сказал:

— Может ускорим всё? Эти штуки меня убивают, залечивая раны в счёт срока жизни. А путешествие было… скажем так, не слишком лёгким. Было бы обидно помереть слушая тебя.

Лицо старика дёрнулось, он развернулся и бросил взгляд на Терца. Гигант пожал плечами, не размыкая рук на груди.

— Вот значит как. — Выдохнул Урбан, щёлкнул пальцами и крикнул. — Пусть зайдёт!

Дверь приоткрылась и мимо гвозденосца скользнула черноволосая девушка в полупрозрачных шелках. Красуясь каждым движением приблизилась к Орландо, наклонилась давая рассмотреть себя и провела кончиком пальца по груди пленника до пупка.

— Ах… наконец-то мы встретились лично. Как же долго я ждала!

— Луиджина?! — Выдохнул Орландо. — Нет… нет… нет! У неё другие глаза и голос! Кто ты?!

— Да, это я, как мило что ты узнал меня спустя столько лет разлуки. — Проворковала девушка и опустилась Орландо на колени, обвила руками шею под колодками. — Правда, в этом теле ещё и Лилит… Очень странное чувство, когда в тебе другая женщина. Но ты ведь это исправишь?

Орландо стиснул челюсти, на лице заиграли желваки, медленно перевёл взгляд на Папу Римского и процедил, тяжело перекатывая каждое слово через зубы:

— Я и так собираюсь убить тебя, но за это… за это ты сдохнешь куда страшнее прошлого понтифика.

Лилит-Луиджина зашлась звонким смехом и накрыла его губы поцелуем.

Глава 64

Нечто внутри Орландо надломилось с продирающим нервы хрустом. Парень бессильно смотрит на женщину с лицом дорогой подруги. Она хищно улыбается и заигрывает. Красуется, наслаждаясь вниманием и его страданиями. Перед внутренним взором мелькают картины из прошлого, как вместе с Луиджиной играл в снежки и любился морозной ночью. Беседы у костра и путь вдоль замёрзшей реки…

Парень застонал сквозь стиснутые зубы, уронил голову на грудь.

Теперь её телом владеет древняя демоница и это… его вина. Нибудь она так дорога, Папа не тронул бы её, обошёлся любой девкой из подворотен Рима. Иногда в глазах одержимой проскакивает знакомое выражение, будто настоящая Луиджина смотрит изнутри и кричит в бессилии.

— Зачем? — Просипел Орландо. — Зачем тебе это, старик?

— Новый Мессия? — Насмешливо спросил Урбан, наблюдая за Лилит-Луиджиной.

Девушка сидит оголив бёдра и закинув ногу на ногу, оглядывает Орландо, как изголодавшаяся пума кусок мяса.

— Она!

— Я думаю, ты и сам знаешь.

— Знаю. — Сказал Орландо кривясь. — Просто хочу услышать. Вдруг действительно есть более важная причина, чем причинить боль мне.

— Конечно, нет. — Со смехом ответил понтифик. — Я хочу твоих страданий! За все злодеяния тобой учинённые! За всю боль, что ты причинил Риму и Церкви! За все столетия труда, пущенные тобой по ветру! За такое убить слишком мало.

Лилит-Луиджина припала к груди терца, что-то заворковала, заглядывая в глаза гиганта. Повела ладонью по пластинам мышц, слегка царапая ноготками.

— Так чего ты ждёшь? — Прорычал Орландо. — Давай закончим всё сейчас!

— Нет нет нет, — вздохнул Урбан, — посланец Господа говорит, что обязательно нужно в Глазе Бога. Иначе ребёнок будет обычный.

— Ну так поехали туда! — Рявкнул Орландо, натягивая путы до треска. — Быстрее, мне не терпится вас всех перебить!

Терц отстранил одержимую, навис над пленником. Папа Римский, заслышав треск верёвок, закрылся посохом. Парень обессилено откинулся на спинку, слабо хохотнул, глядя на выражение лиц понтифика и гвозденосца.

*****

Орландо вывели во двор под усиленным конвоем янычар и папской гвардии. На ногах гремит цепь, кандалы натирают ноги, руки сложены впереди и стянуты верёвкой выше локтя и на запястьях. Затолкали в клетку на телеге и усадили в кресло. Довольно удобное, на удивление. Пол укрыт ковром, а на стальные прутья накинута шёлковая ткань, спасающая от зноя и лишних глаз. Рядом с клеткой расположился слуга, подающий бурдюк с водой по требованию. Халиф и понтифик расположились в крытом экипаже, во главе колонны. Их окружает двойной ряд конной стражи, а позади, отделяя от Орландо, тянутся обозы с прислугой.

Ночью телеги выставляются кругом, внутри которого отделяется область для правителя и гостей. Свет костров засвечивает небо, а воздух полнится запахами готовящейся еды. Орландо кормят с ложечки, как древнего старца и под конвоем позволяют выйти по нужде.

Под утро сквозь рваный сон, Орландо чувствует, как кто-то останавливается у клетки. Стоит открыть глаза, и наваждение пропадает. С первыми лучами солнца начинаются сборы. Изредка к клетке подъезжает Лилит-Луиджина, ей доставляет удовольствие вид страдания Орландо и его стыд.

— Подумать только, — сказала она на пятый день пути, встав перед клеткой и ведя пальцем по прутьям, — потомок Алариха в клетке как зверь.

— Ты забыло про Аттилу.

— Забыло? Как грубо! — Притворно выдохнула демоница, прижав ладонь к груди. — Она ведь тебя слышит и ты ранишь бедную девочку в самое сердце! Ах ах ах, бесчувственный мужлан! Ты ведь знаешь, что она скучала по тебе? Страдала думая, что ошиблась, и надо было отправляться с тобой.

Орландо отвернулся, не давая демонице насладиться выражением лица.

На десятый день караван вошёл в пустыню красного песка. Вытянулся змеёй меж массивных барханов, обдуваемый горячими ветрами. Красные с чёрными песчинки скрипят под колёсами телег и сапогами пеших. В голове отряда развевается знамя халифа. Слева над барханами вздымаются далёкие горы с белыми вершинами.

Орландо откинулся в кресле, вытянул ноги и запрокинул голову размышляя. Меч вернулся к халифу. Будет ли он появляться в руке при ударе? Как выбираться?

Мечник медленно выдохнул меж сжатых зубов, вычищая сознание. Нет смысла метаться мыслями и терзаться. Он справится, не может не справиться. Даже если меч не вернётся, ему хватит голых рук, чтобы перебить врагов.

Нужно только потерпеть. Чутьё подсказывает, что Глаз Бога близко.

Глава 65

Горы красного песка сжимают караван, а дорога то и дело вскарабкивается на блестящие, антрацитов-чёрные плиты. В полдень двадцатого дня дорога взобралась на вершину бархана и порыв ветра отбросил ткань с клетки Орландо. Парень сощурился от яркого солнца и увидел Глаз Бога.

Бархан вырос на краю огромной долины, выемки в поверхности, дальний край которой сливается с горизонтом. В центре чёрные скалы складываются в неравноценные круги, смыкающиеся в спиральный лабиринт. Края чуть вытянуты образуя «глаз», а зрачок чёрная сфера. Поверхность её холодно блестит, покрытая размазанными бликами.

— Нравится?

Женский голос резанул по нервам, Орландо покосился на Лилит.

— Жутко.

Демоница рассмеялась, вытягивая губы Луиджины и сказала, указывая пальцем:

— Ты прав, жутко, но красиво. Именно здесь бог последний раз ступил на землю.

— Зачем?

— Оглянись, ты думаешь руины, торчащие из песка, просто так здесь повсюду?

— Это единственная особенность места? — Спросил Орландо.

— Конечно! Там сохранилась частица истинной божественной мощи! Только там, ты сможешь породить нового мессию, который вберёт её в себя. Ах… спустя столько тысяч лет я наконец стану матерью вновь!

Лицо девушки озарила мечтательная улыбка, от которой Орландо осыпало морозом. Благо ткань вернулась на место, отрезав от жутковатой компании. Вскоре караван направился вниз и погрузился в лес из спёкшегося в стекло песка. Мутные, переплетённые ветви смыкаются в уродливые арки, а стволы отражают искажённые образы людей.

Песок нехотя отступает, открывая оплавленные плиты с отпечатками ступней. Налетающий ветер доносит до Орландо обрывки молитвенного распева из головы каравана. Постепенно слуги и часть янычаров остановились разбивать лагерь. Коней из телег и повозок распрягли, а Терц потянул телегу с Орландо. Без видимых усилий, одной рукой. Вместе с халифом, понтификом и Лилит-Луиджиной в лабиринт Глаза Бога вошёл десяток янычар. Процессию замыкает гвозденосец с телегой.

Стены гладкие и зеркальные, будто из сгущённой тьмы. Отражения накладываются одно на другое, создавая бесконечный ряд фантомов, двигающихся синхронно с людьми. Орландо ощутил, как мышцы живота напрягаются от плохого предчувствия. Дышать стало тяжелее, воздух ощущается густым как смола. Запахи исчезают один за другим, как и звуки. Однако усиливается амбре раскалённого песка, а стук шагов отскакивает от сходящихся стен.

Телега застряла и Терцу пришлось вытащить Орландо из клетки. Взвалив пленника на плечо, гвозденосец начал нагонять понтифика и халифа.

— Скоро я тебя убью. — Мечтательно прорычал римлянин.

— Зачем ждать? — Буркнул Орландо, подумывая, как извернуться и садануть гиганта коленями в рожу. — Давай прямо сейчас.

— Шутки шутишь? Достойно уважения, хоть и не смешно.

— Смотри, — сказал Орландо со вздохом, — больше предлагать не буду. Просто убью тебя.

Коридоры по спирали вывели к куполу, в который они вошли через обсидиановую арку. Первым охнул понтифик, дальше голоса людей сплелись в сплошной гомон. Орландо извернулся, заглядывая вперёд и стиснул зубы до солоноватого привкуса. Под куполом сохранились пласты обветренного песчаника, лесенкой уходящие вниз, образуя подобие амфитеатра.

Дно которого, озеро из крови.

Выше, на подобии трона, восседает истлевший скелет, а на подлокотнике лежит глиняная чаша, из которой непрерывно струится багряная, горячая кровь.

— Святой Грааль! — Выдохнул Папа Римский. — Вот где он был всё это время! А это… должно быть, Иосиф! Боже… это что, всё Кровь Бога?! Сколько же её здесь?! Мы веками добывали лишь капли!

В его голосе сквозит боль и отчаяние, словно у человека отдавшего всё ради глотка воды, а через час наткнувшегося на целое озеро. Терц молча бросил Орландо у края кровавого бассейна, махнул Лилит и сказал:

— Можешь начинать.

— Нет. — Томно ответила одержимая. — Ещё нет.

— Что, стесняешь зрителей?

— Наоборот, обожаю когда смотрят, но не хватает одного участника.

— Кого ещё? — Воскликнул халиф, повернувшись к девушке. — Все здесь!

— Не совсем. — Сказал Папа Римский.

Зал осветил мягкий свет, Орландо зажмурился, но продолжил видеть. Свечение сжалось, формируя фигуру в чешуйчатой броне из золотых пластинок. За спиной незнакомца подрагивают крылья с длинными белыми перьями. На поясе широкий меч, а лицо обрамлено курчавой бородой.

Ангел поднял руку, медленно сжал кулак и сказал, улыбаясь:

— Ах, как приятно вновь облечься плотью!

Люди начали опускаться на колени, твердя молитвы, даже халиф. Улыбка ангела расширилась, обнажая белые зубы без клыков. Он прошёл мимо Орландо, лишь мельком глянув на него. Встал перед Лилит, положила ладонь на плечо, а другую на живот. Меж пальцев заструился свет. Заглянул в глаза одержимой и сказал:

— Пришло время изменить мир.

— Как пожелаешь, архистратиг.

Орландо задёргался в путах, стараясь свалиться в кровавый бассейн. Терц придавил ногой, сдвинул к подходящей Лилит. Одержимая, улыбаясь, опустилась на пленника, наклонилась заглядывая в глаза и томно шепнула:

— Расслабься и получай удовольствие.

Глава 66

Папа Римский отвернулся от парочки на краю бассейна и медленно пошёл к мумии Иосифа. Время и сухой воздух иссушили плоть, одежда висит лохмотьями. Глиняная чаша лежит на подлокотнике, зацепившаяся за тонкие пальцы ножкой. Алая струйка сбегает по камню, обрисовывая древнюю резьбу, разбивается о ступени и собирается в звонкий ручей.

Кровь появляется из ниоткуда, а воздух рядом с Граалем ощутимо холодный. Кончики костяшек покрыты корочкой инея. Урбан потянулся к чаше, отдёрнул руку закусив губу и отступил. Грааль больше не нужен, он, скорее всего, силу при зачатии нового мессии.

За спиной разгорается мягкий свет, а тень понтифика падает на ступени, наливаясь чернотой, вытягивается, перекидываясь на стены. Ангел остановился по правую руку и Урбан с готовностью опустился на колени, склонил голову.

— Ты сомневаешься в выбранном пути? — Мягко спросил ангел, глядя на человека сверху вниз, как на щенка.

— Нет… нет! Я уверен! Просто подумал, как бы всё повернулось, найди мы Грааль раньше.

Широкая ладонь легла на голову, пропитывая череп теплом. Папа Римский мелко затрясся от раболепия.

— Я бы хотел указать путь раньше… — Сказал ангел с бездонной горечью в голосе. — Надо было копить силы, искать пути. Бог если не оставил наш мир, то отвернулся. Отдалился, оставив нас всех одних! Новый Мессия вернёт Его благодать, что озарит мир!

*****

Вспотевшая Лилит-Луиджина отступила от связанного Орландо. Опустилась на ступени, закинув ногу на ногу, повела ладонью по оголённому животу. Губы раздвинулись в довольной улыбке. Ангел спустился к ней, заглянул в глаза, демоница кивнула, продолжая массировать живот. Архистратиг перевёл взгляд на гвозденосца и кивнул.

Гигант подошёл к Орландо, лежащему без движения в путах и сверлящего потолок пустым взглядом. Занёс ногу над головой, готовясь раздавить, как спелый арбуз.

— Стой. — Выдохнул Орландо. — Ты что, хочешь убить меня вот так? Связанного и со спущенными штанами?

— Почему бы и нет? — Рыкнул гигант, но ногу увёл в сторону.

— А как же схватка? Ты что, боишься меня? Безоружного…

Гвозденосец перевёл взгляд на ангела, тот махнул крылом и сказал:

— Делай что хочешь. Теперь он полностью твой.

В руке Терца сверкнул засапожный нож, Орландо напрягся, когда лезвие устремилось к животу. Верёвки натянулись и лопнули, гигант разогнулся и небрежно зашвырнул нож в бассейн. Кровь тяжело плеснула и застыла зеркальной гладью, отражая поднимающегося Орландо.

Парень выпрямился, потянулся, разминая затёкшее тело. Халиф и Урбан встали рядом с Лилит и ангелом, позади них выстроились янычары и папская гвардия. Терц стянул верхнюю одежду и швырнул под ноги, напряг грудные мышцы. Гвоздь выступает чуть левее от центра и мелко подрагивает в такт сердцебиению. Орландо оглянулся на ангела, скривился и спросил:

— Тебя ведь убить можно? А то будет, немного обидно, если перебью всех кроме тебя.

Архистратиг ухмыльнулся и сказал:

— Ни у кого не получилось.

— Значит, буду первым и последним.

— Ты сражаешься со мной. — Рыкнул Терц и размашисто ударил, целя кулаком в голову.

Орландо отскочил, оскалился и рванулся навстречу, имитируя рубящий удар мечом. Терц приподнял бровь и ударил в живот… рука пролетела мимо парня, отсечённая у локтя. Зал наполнился криками изумления и озлобленным воплем, полным боли. Мечник выпрямился, положив на плечо изогнутый клинок с раздвоенным лезвием. Спутанные сальные волосы скрывают лицо, открывая только рот, оскаленный широченной улыбкой.

Гвозденосец отшатнулся, зажимая обрубок ладонью, гвардейцы и янычары бросились на Орландо, закрывая собой господ. Бледный халиф попятился, запнулся и растянулся на спине, тараторя нечто невнятное про праведность и Аллаха. Ангел остался на месте, приподнял одну бровь.

Орландо мечется по зале, отбиваясь от атак со всех сторон. Клинок рассекает металл и кость, как сухой тростник. Люди вопят, хрипят и захлёбываются собственной кровью. Валятся на пол, окрашивая сухой камень тёмно-красным.

Терц, рыча, поднял руку, отшвырнув мешающего янычара с такой силой, что мужчину размазало по ступеням. Приставил к обрубку, надавил и пошевелил пальцами. Сжал кулак и… дёрнувшись в сторону, ушёл от косого удара. Двойное остриё разрезало пол, оставив глубокую полосу. Орландо извернулся волчком и набросился, перехватывая меч в обе руки. Терц с рёвом атаковал, не обращая внимания на атаки.

Кулак угодил в солнечное сплетение, сложил парня пополам, а меч, рассёк грудь гиганта. Обиженно и удивлённо звякнул о гвоздь. Орландо отшвырнуло, покатило по заляпанному кровью полу, сгребая ещё тёплые трупы.

Замерев, тяжело перевалился набок, уперевшись в пол локтем. Зашёлся кашлем, выхаркивая багровые сгустки. Поднял голову, глядя на приближающегося Терца, меж мокрых прядей. Гигант небрежно выдернул меч из груди, клинок продирающе скрежетнул по костям. Оскорблённо звякнул об пол.

— Я же говорил, — рыкнул Терц, — нужно вырвать гвоздь, чтобы убить меня.

— Точно… — Прохрипел Орландо, поднимаясь и боковым зрением следя за остатками янычар и гвардейцев, сгрудившимися вокруг халифа и папы. — Вылетело из головы.

Гвозденосец ухватил левой рукой за голову, стиснул до лёгкого треска и поднял на уровень лица. Правую руку медленно отвёл, сжимая кулак, и сказал:

— Как же долго я ждал этого!

Орландо ударил по лицу. Ноги заколотили в пресс. Оставляя на коже красные отпечатки, ладонь вцепилась в шляпку гвоздя. Терц улыбнулся… застыл, опуская взгляд. Железный стержень выдвинулся на полпальца из мышцы.

— Какого…

Орландо рывком подтянул ноги, упёрся в Терца и распрямил, не выпуская гвоздь из хватки. Багряный кусок металла с треском вышел наружу и выпал из ослабших пальцев. Гигант выдохнул и осел на пол, как мешок с сырым мясом. Парень с натугой расцепил хватку на голове, поднялся, подхватив с пола меч гвардейца. Шагнул к оставшимся врагам… перед ним появился ангел, ударила в грудь открытой ладонью.

Мечника подняло в воздух и швырнуло в бассейн крови, тело с мощным всплеском скрылось из виду.

— Какая незадача, — сказал ангел, идя следом и погружаясь в кровь до пояса, — у меня были планы на этого здоровяка. Что ж, придётся разобраться самому… истинные люди такая головная боль.

Поверхность крови успокоилась, вернувшись к влажной зеркальности. Ангел остановился на середине, медленно озираясь и высматривая нечто в густой красноте под ногами.

— Давай вставай! Ты же хотел меня убить! Можешь позвать меч пророка, посмотрим…

Орландо вынырнул за спиной, размашисто рубя по шее, в руке появился изогнутый меч. Ангел развернулся и… поймал клинок голой ладонью. Сжал и бороздчатая сталь треснула со звоном, похожим на вопль боли. Три удара бросили Орландо обратно на дно бассейна. Его отнесло к дальней стенке и впечатало в стену.

— Вот и всё. — Сказал ангел, перетирая между пальцами осколки меча.

Орландо медленно поднялся, выпрямился пропитанный Кровью Бога и своей. Откинул волосы за спину, утёр лицо и шагнул к ангелу. Кольца вращаются на пальцах с бешеной скоростью, светясь и исходя красным паром. Среднее треснуло и осыпалось мелкой пылью, а за ним остальные. Орландо отряхнул кисть и начал ускорять шаг, через тягучую жидкость.

— Напился крови? — Вздохнул ангел, шагая навстречу.

Парень увернулся от прямого удара, заблокировал второй и ударил сам. Голова ангела дёрнулась, в глазах мелькнуло удивление. Орландо перехватил правую руку и дёрнул в сторону. Архистратиг пошатнулся, и мечник вгрызся в открывшееся горло. Стиснул зубы.

Ангел забил крыльями, начал отпихивать человека, но тот наваливается, погружая в кровь и не ослабляя хватки. Когда небожитель перестал сопротивляться, Орландо с шумным вздохом поднялся на воздух, зашёлся кашлем и с отвращением сплюнул. Перевёл взгляд на бегущих к выходу людей.

Янычар и гвардейцы, распихивая друг друга, толпятся в проходе, отталкивают халифа и понтифика. Урбан грохнулся на ступени, ударился затылком об острый край и застыл, глядя в потолок стекленеющими глазами. Лилит-Луиджина трясясь отступила от общей толпы, взобралась по лестнице к трону с мумией.

Орландо выбрался из бассейна, подхватил с пола меч и побежал к паникующим врагам. За ним остаётся широкий алый след, халиф обернулся на него и завопил, закрываясь руками.

*****

Мечник тяжело дыша отбросил меч, наклонившись, сорвал с тела Папы Римского свою шпагу. Вынул из ножен и направился к демонице, раскачиваясь из стороны в сторону как пьяный. Лилит выпрямилась и шагнула навстречу, вздёрнув подбородок. Крикнула, разводя руки:

— Что, решишься убить её?!

Остриё шпаги вошло в живот, высунулось из спины под лопаткой. Лилит беззвучно распахнула рот, осела на Орландо. Парень обнял её, прижал к себе и взвыл, опускаясь на колени. По лицу, смывая кровь, бегут горючие слёзы, лицо кривится, а из груди, прерывая вопль, рвутся булькающие рыдания. Плечи трясутся, как и всё тело.

Девушка обмякла, а глаза, полные удивления, стремительно стекленеют. Позади появился плеск, Орландо обернулся, медленно вытягивая шпагу. Ангел выбирается из алого бассейна, зажимая горло и сверля парня взглядом. Крылья из белых стали красными, а золотое свечение исчезло.

— Ты… ты… ты хотя бы знаешь, что натворил?! — Булькающе воскликнул архистратиг. — У мира больше нет шанса… вернуть… бога… мы брошены… нет чуда…

— Дети всегда уходят от родителей. — Сказал Орландо, тяжело спускаясь по ступеням и стискивая шпагу в опущенной руке. — А бог… думаю ему всё равно.

Шпага пробила спину, ударилась об пол и сломалась. Бывший ангел всхлипнул и затих, уронив голову. Орландо опустился рядом, бросил взгляд на трон с Граалем, чаша обернулась в пыль. Обхватил голову руками, сгорбился и замер, ожидая смерти. На пальцах болят ожоги от колец — широкие чёрные полосы.

Тело ангела дёрнулось, ужалось, наливаясь светом, и взорвалось… В яркой вспышке Орландо увидел черноволосую ведьму, мать его сына, стоящую у входа. Она смотрит на него с грустной улыбкой.

Эпилог

Лазурная волна с мелодичным шелестом набегает на мягкий песок, солёные брызги долетают до лица. Оседают на коже крохотными бусинками. Пахнет водорослями, океаном и цветами. Орландо моргнул, отрешённо глядя на голубое небо, с проступающими силуэтами двух лун. Солнечный свет прогревает кожу, силится вымыть страдание из тела.

Сколько он уже так лежит? Минуту? Час? Столетие? Жив ли он?

Может быть, это загробный мир? Тогда это мало похоже на ад…

Волны наглеют, подбираются к ногам, захлёстывая ступни и колени. Вода тёплая. Сбоку на песок выбросило морскую звезду, Орландо безучастно перевёл взгляд на неё и моргнув, вернулся к созерцанию неба. Где-то за гранью зрения ветер шумит в листьях. Парень медленно поднял руку, заслоняя подёрнутый облаками диск солнца. Основания среднего, указательного и безымянного пальцев покрыты чёрным ожогом.

Боли нет.

Ничего нет.

Сейчас он закроет глаза и умрёт. Так будет лучше… так будет правильно.

Орландо смежил веки, солнечный свет пронизывает тонкую кожицу, высвечивая тонкие вены. Сердце замедляется, а промежутки между вдохом и выдохом растягиваются. Разум заполняет чёрный туман, уплотняется… Протяжный, ввинчивающийся в уши плач резанул по сознанию. Орландо распахнул глаза, прислушался. Ветер услужливо донёс новую порцию плача… младенца?

Парень нехотя поднялся, чувствуя тело как нечто чужое. Взглянул на стену леса из причудливых деревьев и пальмы, торчащие из песка. С ветвей в лесу свисают странные зелёные канаты с листьями. За деревьями надрываются птицы, стрекочут насекомые и плачет младенец.

По мере движения вглубь чащи света становится меньше, а плач усиливается. Орландо отмахивается от странных свисающих растений, проламывается через переплетения ветвей и кустарник. Вышел на зелёную поляну с чёрным куском гранита в середине. На камне лежит завёрнутый в пелёнку младенец. Орландо подошёл ближе, взглянул в золотые глаза малютки и хмыкнул, подметив острые уши, похожие на кончики ножей.

— И что мне теперь делать? — Спросил Орландо и осторожно взял младенца на руки. — Ладно, пошли найдём твоих родителей. Они ведь у тебя есть, или как у меня?

Ребёнок перестал реветь, моргнул и улыбаясь потянул к парню ручки. Орландо невольно улыбнулся в ответ и коснулся кончика крохотного носа пальцем. Младенец засмеялся и задёргал ножками.

— Ладно… — вздохнул Орландо. — Похоже, смерть на сегодня отменяется.