Приглашение в рай 04. Свет в конце тоннеля (16+)

Часть первая 
Часть вторая 
Часть третья

О чем вы думали в свои восемнадцать лет? О том, что мир такой большой, все двери открыты и можно быть кем хочешь, заниматься чем нравится, а впереди целая жизнь? Ну да, в принципе вариантов было много, поскольку на колледж денег у меня не было, можно было пойти работать или пойти работать. Пособирать деньжат, заняться самообразованием и через год, ну может два все же поступить куда-нибудь в первую сотню, ближе к концу списка и стать дипломированным лесорубом или оператором ЧПУ. Или младшим помощником менеджера в конторе по продаже бумаги. Головокружительная карьера, что и говорить. Правда реальность мне говорила, что ребят, пошедших после школы учиться дальше, что в моем городке, что в окрестных поселках можно было пересчитать по пальцам. Да и те звезд с неба не хватали. Большинство было на виду, почти никто не уехал. Где родился, там и пригодился. 
О чем вы думали в свои восемнадцать? О каких-то более приземленных вещах... О своей машине. Спортивной и стремительной или мощной и проходимой? Может о мотоцикле? Ну мне двадцать два, и я в основном, когда это физически возможно, езжу на велосипеде.  У меня есть права, но своей машины пока нет и зимой, а зима у нас длинная, я вынужден пользоваться рабочей машиной, благо мой начальник - Элисон, добрая, красивая женщина не возражает, тем более что я стараюсь поддерживать старушку в более-менее исправном состоянии. Конечно, если у вас есть богатые родители или вы из числа тех молодых и талантливых, которые создали Фейсбук в кладовке и айфон в гараже, то конечно с этим проблем не будет. Увы я не такой: у меня нет родителей, и я обычный парень, а моей фантазии хватает разве что на пару рисунков комиксов про Энди Ларкина. О, я люблю Энди. Элисон, Элис — моя начальница и мне бы хотелось, чтобы она была кем-то большим в моей жизни, но она или не видит или не хочет показывать, что видит мои робкие ухаживания. Мое увлечение комиксами она назвала детским, но я считаю Энди клевым и остроумным, а кроме того, он хороший и добрый парень, доброта в наше время в дефиците. Машина, да... в школе машины были только у пары ребят, некоторые брали отцовские машины, на танцы или там какой еще праздник. Машина — это мечта, но не такая, какой можно посвятить всю жизнь.
Что еще? Девушки? О, девушки, конечно, все парни о них думают в восемнадцать. Ну кроме тех парней, которые думают о других парнях. Тетя Рут говорит, что они будут гореть в аду, но я так не думаю. В школе был один мальчик, который странно одевался, и говорят на выпускном пытался поцеловать Эллиота Конси - нашего учителя географии. Ужас. После школы он уехал. Да он бы одним из тех, кто уехал в Торонто и вроде как его дела пошли в гору. Я не часто сижу в Фейсбуке, но видел его публикации пару раз. Что-то про экологию и социальную ответственность. Ну да экология... видел бы он, как братья Демиш сливают отходы своего рыбьего заводика в залив, пополам с пустыми бутылками и прочим мусором... С девчонками у меня никогда нормально не клеилось, хотя был период, когда я встречался с Кэтрин Моравскис, девочкой из литовской общины. Она была немного странная, но милая. Я не скажу, что я прям влюбился в нее, но она была одной из немногих, кто со мной разговаривал... Ну нормально, без подколов. Не знаю вышло бы из всего этого что-нибудь, но я не понравился ее отцу, и она перестала со мной общаться.  В старших классах я влюбился в Марлу Донован, очень красивую девочку из параллельного класса, но она была одной из самых популярных школьных красавиц и за ней пытались ухаживать все крутые парни. Я даже не стал пробовать и сейчас, спустя годы могу сказать, что это все было...
- Джон Маркус Демье! Если ты сейчас же не спустишься завтракать, то останешься голодным до конца недели, потому что я больше не буду тебе готовить! Посмотрим, как ты потаскаешь мешок с почтой на голодный желудок! 
О, это моя тетя Рут. Она хорошая, хотя иногда на меня ругается. Она меня воспитала одна и так и не вышла больше замуж, после того как дядя Фред погиб в дорожной аварии.
              - Идууу! Теть Рут, я иду, не ругайся
Я выскочил из своей теплой кровати, словно ошпаренный, и начал быстро одеваться.  Иногда по утрам бывает так трудно из нее вылезти и начать делать, что должен. Надев свою обычную форменную одежду, я поспешил вниз на кухню, где уже давно хозяйничала миловидная женщина лет шестидесяти в розоватом домашнем халате и теплых пушистых тапочках. Рут приготовила мне завтрак и пила свой крепкий кофе, который ей строго настрого запретили врачи, но она все равно его пила и смотрела свое любимое утреннее телешоу. Ведущие шутили и источали позитив, даже диктор деловых новостей старался не портить настроение с утра. Мне почему-то это все казалось мерзким. Наверно потому, что Рут учила меня не терпеть фальшь в каких бы то ни было проявлениях. Впрочем, она смотрела это все с удовольствием. Эти взрослые странные существа. 
- Я сегодня задержусь, на работе, у нас уже начинается подготовка к Бокс Дэй, Элисон хочет начать украшать офис в это году пораньше, плюс сегодня придет фургон с корреспонденцией с “Материка”
- Дай волю этой девчонке, она начнет отмечать Рождество в июле. Совсем тебя замучала, ты посмотри на свои круги под глазами. Ты не высыпаешься из-за этой работы! Я поговорю с ней!
- Тетя! Не надо. Элисон здесь не причем и мне нравится моя работа, просто я вчера засиделся допоздна - читал нов...
- Знаю я твое чтение, опять играл в свои игры, давай ешь - уже все остыло, ты так опоздаешь!
- Мрфрвр...
- Прожуй, потом говори, Господи, тебе уже двадцать два, а ты еще совсем ребенок, были бы живы твои родители...
Мне бы тоже этого хотелось. Очень хотелось. Кто-то скажет, что в двадцать лет родители уже не нужны, ну кроме как может финансовой поддержки, кто-то уже своих маленьких детей нянчит, но это все не мой случай. Иногда в сквере, после работы я любил посидеть на скамейке с книжкой или послушать музыку в наушниках. Я видел отцов и матерей, ведущих своих маленьких детей по своим особенным делам. Иногда мне трудно было это видеть - ком подкатывал к горлу, хотелось плакать. Наверно вы меня не поймете. Мне очень не хватало вот этих обычных семейных походов куда-нибудь. Очень не хватало.
Покончив с завтраком, я выглянул в окно: сыпал легкий снежок, было пасмурно, свинцовое небо нависало казалось над самой крышей нашего скромного домика. Я выбрал из своих двух курток ту, что полегче, оделся и вышел на улицу. Смахнул со стекла снег, а затем сел за руль, в видавший виды форд Таурус, с эмблемой Почты Канады на дверях, и поехал на работу. Отделение, где я работал, располагалось на главной улице городка, недалеко от универмага, старое кирпичное здание из красного кирпича, когда-то было украшением городской панорамы, сейчас больше напоминало заброшенный музей, но это впечатление было обманчиво. Внутри кипела жизнь. По крайней мере с девяти до пяти.
Сегодня правда был довольно спокойный день: пара старушек с утра пораньше отправляла открытки, Пол Бродери перед обедом отправлял небольшой пакет за границу, видимо опять марки или может небольшой альбом. Элисон была в хорошем настроении, но причину не раскрывала. Ха, неужели Ларри все же сделал предложение, нет ну тогда бы она все уши прожужжала. Наверно просто намекнул, ох уж эти женщины, как мало им нужно для счастья. Или много. Хмм.  
После обеда грузовик с входящей почтой задерживался, ха-ха, даа это была самая настоящая работа в автономном режиме, и я начал потихоньку доставать и разбирать принесенные Элисон украшения к Рождеству. Она очень любила этот праздник и каждый раз мы начинали к нему готовиться, едва выпадал первый снег. Правда подготовка эта имела, в первое время, вялотекущую форму и выражалась в перекладывании украшений и игрушек из одного свободного угла в другой. Затем к середине октября дело потихоньку набирало обороты, чтобы в ноябре развернуться настоящей лихорадкой. Наше отделение первым преображалось в Праздничный стиль, вешало гирлянды и Элисон не без гордости заявляла, что дух Рождества живет у нас на Почте.
    Внезапно заболел бок. Он и раньше побаливал несильно, я не придавал этому особого значения - списывал на неудачную стряпню тётки или долгое сидение в одной позе, но сегодня это было что-то новое. Скрипя зубами, я попросил у Элисон, какую-нибудь таблетку, твердо решив досидеть до конца дня, но это было невыносимо. В итоге в начале пятого я отпросился домой, с условием, что на следующий день я пойду к врачу. Элисон знала мое халатное отношение ко всему, что касалось здоровья и настояла именно на таком развитии событий. Ей было тридцать семь лет, мы были почти в приятельских отношениях, с поправкой на служебное положение и ее возраст, в каком-то смысле я был ей как младший брат или типа того, порой она угощала меня домашней едой, и мы с ней часто разговаривали на разные темы. Она была симпатичная. Порой мне казалось, что возраст не помеха и у нас может получиться, но как я уже говорил, она меня всерьез не воспринимала. Так или иначе она буквально заставила меня пойти к врачу. Я не очень любил врачей, возможно, потому что часто болел в детстве и воспоминания, связанные с людьми в белых халатах, были с негативными эмоциями. Я бы еще добавил, что окулист не допустил меня в школьную команду по стрельбе из лука, которой я страстно увлекался и даже имел некоторые успехи в этой области, а Джуди Бетч, медсестра из городской больницы отказалась пойти со мной в кино на Хэллоуин... Так или иначе врачей и их медосмотры я не любил, но похоже в этот раз выбора у меня не будет, если только я не хочу умереть в двадцать два года от болевого шока.
Главная задача на этот вечер была незаметно прошмыгнуть мимо тётки и избежать всех этих расспросов, “почему я рано вернулся” “почему не хочу есть” и так далее. Пройти незамеченным в свою комнату, разумеется, не удалось:
- Ты сегодня рано, Джонни! Что-нибудь случилось? Ты же вроде хотел задержаться?
- Все в порядке! Элисон перенесла часть работы на завтра-послезавтра, я отпросился пораньше, потому что мне нужно было поговорить с Гарольдом, насчет новой работы.
- Мы вроде обсуждали этот вопрос. Ты не годишься для работы водителя грузовика.
- Это обычный фургон, тетя Рут, вроде тех, на которых возят нашу почту.
- Пойми, тебя будут гонять по всей Канаде! Контора содействия переезду не место для молодого мужчины! Это здесь ты можешь объехать большинство своих адресов на велосипеде и всегда сможешь заночевать дома! А там ты постоянно в походных условиях! Дешевые мотели, а то и вовсе спать в машине. Брр отвратительно! Ты испортишь желудок и подцепишь какую-нибудь инфекцию!
- Тетя Рут, я знаю, что ты обо мне заботишься, но ты просто не хочешь меня отпускать.
В красивых, несмотря на почтенный возраст, карих глазах Рут Демье проступили слезы:
- Да! Я тебе не чужой человек, в конце концов. Я тебя воспитала! И с чем я останусь на старости лет? С котом или собакой? Как те сумасшедшие старухи в больших городах? Про них вечно крутят слезливые репортажи! Я не хочу так...
Тетя заплакала, и я немного неуклюже попытался ее обнять.
- Я обещаю, что попрошусь в местную доставку, никаких дальних поездок. И я каждый вечер буду приезжать домой. Я обещаю.
- Ты правда не хочешь бросить свою старую тётку, Джонни?
- Правда, но ты еще совсем не старая! Возможно, Барни или Роджер с удовольствием бы пригласили тебя в кино или в ре...
- Ах ты мой маленький хитрец, как же я тебя люблю. - Она крепко-крепко обняла меня и кажется даже боль утихла в этот момент - Барни Ходдл, конечно, видный мужчина, но я не променяю тебя даже на Джорджа Кэмбелла Скотта!
- Вот это да, тётя....
- Ты будешь что-нибудь есть? Я могу приготовить твои любимые фрикадельки. 
- Нет, спасибо, я перехватил бургер по дороге.
- Эх ты, что за молодежь пошла. Не ценишь ты мою стряпню, а потом поздно будет.
- Ну-ну, тётя, я ее ем каждый день и мне очень нравится, правда.
- Ладно, хитрец иди отдыхай.
    Я поднялся к себе. Признаться, эта боль так вымотала меня, что я буквально рухнул на кровать, даже не зажигая свет. Да, я и правда хотел устроиться на новую работу, но пока это было скорее из области маловероятных мечтаний. С работой в городке было туго и хорошо оплачиваемая должность, не требующая какого-либо специального образования, была на вес золота. Я постепенно погрузился в свои мысли и не заметил, как мои глаза все сильнее стали слипаться.
В итоге то ли таблетки все же подействовали, то ли боль отпустила сама по себе, но я, даже не раздеваясь, уснул в своей кровати.  
Доктор Гербер был высоким, немного полноватым седовласым здоровяком, больше похожим на плотника или столяра, нежели терапевта. Он работал в городской больнице с незапамятных времен, того старого доброго времени, когда городок переживал экономический бум, и работали оба крыла больничного комплекса. Тогда это было современное здание с новым оборудованием и мебелью. Оборудование и мебель вполне себе дожило до наших дней. Посмотрев мою анкету, он расписал перечень анализов и моих дальнейших действий, приободрил общими словами. Доктор Гербер был вежлив, тактичен, но я чувствовал, что ему на меня плевать, этакая профессиональная дистанция и полная отстраненность от дальнейшей судьбы пациента. Вряд ли можно было ожидать чего-то большего, имея обычную медицинскую страховку от работодателя.
Спустя три часа, после начала приема, я вышел из здания больницы и поплелся на работу.  Результаты анализов должны были быть готовы через пару дней, а это значило, что до конца недели я буду в подвешенном состоянии и о собеседовании на место экспедитора оператора переездов не могло быть и речи. Настроение мое было на нуле, бок немного побаливал, и я решил побаловать себя горячим глинтвейном с мороженным, благо Элисон ждет меня только после обеда. В кафе было мало народу, и я зацепился парой слов с Руби Пельте милой старушкой, часто покупающей у нас лотерейные билеты и прочую мелочь. Она пила свой дежурный кофе и ела традиционный пирог. Погода портилась, судя по всему, к вечеру будет метель и надо думать, как добираться до дома, ведь машину забирала по работе Элисон. 
- Скажите, Джон, вы почему такой грустный сегодня? - Кажется Руби не намеревалась ограничиться парой дежурных фраз и хотела немного поболтать.
- Нездоровится, миссис Пельте
- Ох, такой милый мальчик. Надеюсь, ничего серьезного, и вы скоро поправитесь. Как бы я хотела, чтобы мой муж поправился...
- С ним что-то случилось, миссис Пельте?
- Рак, мой мальчик. Джон Пельте всю жизнь проработал на нашем заводе химических реактивов, всегда был там, где тяжело, помогал другим и что? Кто теперь поможет ему? Где те, для кого он испытывал новые материалы и технологии, повышал показатели производства. Они в дорогих особняках, пьют виски и курят сигары, а мой муж умирает в захолустной больнице! - Голос Руби Пельте внезапно перешел на крик. За соседними столиками люди оборачивались, с недоумением глядя на возмущенную старушку - Нам было предложено традиционное лечение в местной больнице! Мы, видите ли, не столичные штучки и не заслуживаем всех этих новомодных аппаратов и больниц. Только нож сельского хирурга и божье слово!
Внезапно она замолчала. Беззвучно зашептала молитву, опустив глаза в пол. Мой кофе остыл, на душе скребли кошки. Сам того, не желая я спровоцировал неприятный разговор.
- Вы извините меня Джонни - старушка немного успокоилась и продолжила - я не должна была все это говорить.
- Ничего страшного, миссис Пельте, я все понимаю, я вам очень сочувствую, если бы я мог чем...
- Чем тут поможешь мальчик мой, только и остается, что молиться, а, впрочем, не могли бы вы в пятницу составите мне компанию? Вы же все равно собираетесь на прием. Я так хочу навестить Джона, но наш шевроле что-то совсем плох, и я боюсь, что иначе мне придется идти пешком, я опасаюсь вызывать такси после того случая.
- Да, я помню миссис Пельте. - Пару лет назад город потрясло известие о жутком дтп: таксист не справился с управлением и отправил в лучший мир себя и трех пассажиров. Целую семью.
- А как вы узнали, что я в пятни...
- У вас в руках, Джон, лист направления, на нем все написано.
Довольно неплохо, для старушки в очках, толщиной с палец. Я не мог отказать. К концу недели погода испортилась окончательно - ветер и снегопад превратили центр города в едва проходимый лабиринт, техника не справлялась с уборкой, я с трудом доехал со своей дикой окраины, предварительно полчаса откапывая служебную машину.
Миссис Пельте ждала меня у своего дома, тепло одетая в старомодное коричневое пальто и черную вязаную шапочку. Она взяла с собой сумку с термосом и угостила меня вкусным кофе и домашней выпечкой. Я съел пару печенюшек и выпил немного кофе, хотя признаться есть в эти дни особо не мог. Мне стало хуже, кажется, даже была небольшая температура и я держался исключительно на болеутоляющих таблетках. Мне выписали на них рецепт, но врач и провизор в аптеке предупредили не злоупотреблять ими. Черта с два! Я был вынужден выпить чуть ли не две дневных нормы, чтобы хоть как-то поспать. От тётки я скрывал, но Элисон на работе заметила мое недомогание. Я показал ей направление и как мог отговаривался, что все в порядке и мне не нужен больничный. Руби Пельте так же заметила, что мне не по себе:
- Я вижу вы все еще мучаетесь, Джонни.
- Да, мне не очень хорошо эти дни, миссис Пельте. Надеюсь, доктор Гербер разберется в чем дело и назначит лечение. Как бы не пришлось лечь в больницу.
- Бедный мальчик... Да если бы Гербер что-то мог, он бы никогда не остался в этом медвежьем углу. Неужели вы думаете, что толковый врач задержится у нас на долгое время?
Я неопределенно хмыкнул. Это был неприятный разговор, учитывая тот факт, что он был моим лечащим врачом и я, вроде как, на него полагался.
Аккуратно, насколько это было возможно в условиях внезапного разгула снежной стихии, я припарковался на больничной парковке и помог своей пассажирке выбраться из машины. Мы вместе прошли в приемную больницы, где я узнал, что доктор Гербер задерживается на осмотре и можно было со спокойной душой сходить проведать старого Джона Пельте.
Когда я был маленьким, а химическая отрасль еще не была у нас в таком упадке, как сейчас, мы частенько видали в городке рабочих с ближайшего завода: обычных рабочих, инженеров, техников их всех объединяли две общих черты: у них водились свободные деньжата, которых сильно не хватало всем, кто работал “на гражданке” и кашель. Разной степени тяжести, с мокротой или сухой, иногда даже с кровью. Да, прогресс не стоит на месте, мы не в Африке живем и все же многие вещи в нашем диком краю делались так, как будто и не было этого самого двадцатого века. Кашель был чертой не только наших рабочих с вредных производств. Шахтеры с угольного рудника, расположенного в десяти милях от города, тоже нередко страдали легочными заболеваниями. Кашляли в основном, конечно, опытные рабочие и шахтеры и чем больше был стаж, тем угрожающе звучал этот утробный рык. Вот и сейчас, когда мы поднялись на этаж, где лежал Пельте, я смог безошибочно угадать, в какой палате он лежит.
Выглядел он, откровенно говоря, еще хуже, чем звучал. Весь какой-то высохший, багрово-синего цвета. Он был подключен к каким-то аппаратам поддержания жизни. Судя по глазам, он с трудом узнавал свою жену и уже почти не мог нормально говорить.
Пока старушка Пельте причитала над мужем, я огляделся по сторонам. Палата была довольно просторной и рассчитанной на четырех человек, но лежало в ней, скорее всего, только двое. Кровать второго пациента временно пустовала, но судя по некоторым следам пребывания, в виде календарика и высохших цветов на столике, стопке летних вещей на стуле, нескольких детских рисунков, закрепленных на стене, пациент здесь лежал уже довольно долго. Давно немытые окна во двор больницы были прикрыты серыми застиранными занавесками. Некоторая обветшалость чувствовалась здесь во всем, хотя аппаратура выглядела, на мой взгляд, довольно современной. Постояв минуту рядом с кроватью мистера Пельте, я извинился и сославшись на встречу с доктором Гербером, вышел из палаты. Увиденное произвело на меня удручающее впечатление. Спустившись в приемное отделение, я присел в коридоре на скамейку и стал ждать. Вскоре появился доктор Гербер - он выглядел немного более сосредоточенным и не таким добродушным, как в мой первый визит. Легкий холодок страха пополз по мне к низу живота.
- Проходите, Джон, присаживайтесь. - Он указал мне на стул у своего стола, достал из нагрудного кармашка очки и включил настольную лампу. - Пришли результаты ваших анализов. Я не буду ходить вокруг, да около. Они не очень хорошие. Крепитесь, Джон, у вас рак. Мы, конечно, проведем повторные анализы...
Дальнейшие слова я слышал уже не так отчётливо, я словно ушел с головой под воду. Не знаю долго ли я так сидел, но “вынырнув”, я обнаружил, что доктор Гербер уже все рассказал и ждал от меня какой-то реакции. Сглотнув, я с трудом подбирая слова спросил его:
- Скажите, а есть вероятность, ошибки, может это что-то другое и...
- Да, конечно, мы не можем на данном этапе исключать и это, мы проведем повторные анализы и ряд новых исследований. Ваша медицинская страховка покрывает данный уровень диагностики, и я уверен мы поставим вам точный диагноз. На данном этапе я выпишу вам обезболивающие и препараты для поддержания вашего здоровья, пока мы не подтвердим ваш диагноз, не выработаем схему лечения. Не переживайте, Джон, современная медицина уже достаточно успешно научилась лечить многие онкологические заболевания, особенно обнаруженные на ранних стадиях.
- Скажите, Доктор, а у меня ранняя стадия?
- Я же вам уже объяснял: нет, не совсем, если бы вы пришли на полгода раньше у нас было бы куда больше шансов на успех...
- То есть я скоро умру?
- Ну что вы, Джон, конечно, нет, но заболевание ваше серьезное, потребуется сложное дорогостоящее лечение. Некоторые этапы которого не входят в ваш полис. Кроме того, вы не хуже меня знаете, что у нас здесь довольно глухие места и многие вещи до нас доходят гораздо дольше. Если вы заинтересованы в высокой вероятности вашей
- ЧТО ЗНАЧИТ “ЗАИНТЕРЕСОВАН”? Да, я … хочу жить. Это нормальное желание ….
- Пожалуйста, успокойтесь, Джон, я вас прекрасно понимаю, после того как мы все уточним, я могу связаться с клиниками Торонто и Монреаля и обсудить возможность вашей госпитализации туда.
- Во сколько мне это все обойдется - я скромный служащий, у меня нет особых сбережений и богатых родителей тоже нет. Никаких нет, я живу с теткой.
- Пока я, к сожалению, не могу дать вам никакой конкретики. Сегодня мы сделаем повторные анализы и на следующей неделе я вам позвоню.
Сказать, что я был раздавлен, было бы преуменьшением. Я вышел из больницы совершенно потерянный, вечером только вспомнив, что оставил старушку Пельте в палате у мужа - ей пришлось добираться домой самой, но меня это уже не волновало. Я купил препараты, которые выписал мне доктор и поплёлся на работу. Как, наверно, часто бывает в такой ситуации меня периодически накрывала вся гамма чувств от апатии и фатализма до ярости, почти буйства. Элисон, конечно, сразу заметила мое перевозбуждение и я, стараясь держать себя в руках, хотя порой слезы меня буквально душили, рассказал ей все, кроме разве что моего посещения старика Пельте. Немного поплакав, она предложила мне взять отпуск, тем более что его у меня накопилось изрядно. Я принял ее предложение. Несмотря на то, что алкоголь был, скорее всего, мне противопоказан, я твердо решил вечером напиться. Позвонив тётке и сказав, что сегодня совершенно точно задержусь, я после работы отправился в бар.
Вполне естественное, в данной ситуации, желание забыться, в моем случае плавно перетекло в четырехдневный загул. Поначалу меня сильно рвало и мутило, но стремление отключить голову было сильнее. Тетка Рут была в шоке, от такой разительной перемены, случившейся в моем поведении. Я не отвечал на ее расспросы и вообще мало с ней разговаривал, после похода к врачу: в конечном итоге мы сильно поругались - схватившись за сердце и голову она заперлась у себя в комнатушке. Мне было все равно.


Во вторник я валялся до обеда в кровати и громко слушал музыку. Тётки дома не было, скорее всего отправилась в магазин. Звонок доктора Гербера попал в паузу между треками, в какой-то степени счастливым стечением обстоятельств. Ну да счастливым.
- Здравствуйте, Джон, я никак не мог до вас дозвониться, скажите у вас все в порядке?
- Да, док все окей. Все чудееесно!
- Гмм, Джон, скажите, вы принимаете препараты, которые я выписал, это важно в вашем положении...
- А какое у меня положение, док, - я перебил его и уже подумывал повесить трубку - у меня рак, да? Вы решили позвонить с утра пораньше и обрадовать меня, что все подтвердилось? А сейчас вы хотите предложить мне приехать и записаться на операцию, на которой у меня вырежут половину потрохов, чтобы я стал похож на старика Пельте.
- Я и правда хотел предложить вам приехать, да анализы подтвердились, но у вас молодой и крепкий организм, Джон если дать вам терапию у нас хорошие шансы на успех.
- Ну уже не такой здоровый, как неделю назад, ха-ха. Приехать? Почему бы и нет. Ах да у меня же нет машины. Ладно, я что-нибудь придумаю.
Доктор Гербер в этот раз уже ждал моего прихода у него на столе лежала папка, судя по всему, с моими анализами, вся испещренная красным маркером.
- Здравствуйте, Джон, мы все проверили и сделали еще несколько дополнительных тестов. Да, ваш первоначальный диагноз подтвердился, но не стоит отчаиваться, в нашем распоряжении достаточно успешная методика лечения вашего заболевания, шансы на успех достаточно высоки.
- Шансы, док? Какие мои шансы?
- На данном этапе порядка тридцати пяти - сорока процентов. Если вы согласитесь на операцию, то это будет уже пятдесят.
- То есть либо выживу, либо нет, скорее нет. Прееекраасно. И это после того, как вы изрядно меня почикаете.
- Я пока не могу давать вам какие-либо гарантии по части вашего здоровья, Джон. Все будет зависеть, от того, как ваш организм будет реагировать на лечение. После первого этапа терапии уже можно будет подвести некоторые итоги и сказать более точ...
- Подвести итоги? Это завещание написать, да? Ха. Просто отлично. А что с моей страховкой, док?
- Операция частично покрывается вашей страховкой, нужно будет немного доплатить. Кроме того, я успел обсудить ваш случай с медиками из онкоцентра в Торонто.
- О, прекрасно и что же они сказали.
- Они смогут вам помочь, у них есть все специалисты по данному заболеванию и конечно куда более современная детальная терапия. Побочные эффекты будут сведены к минимуму. Шансы на излечение будут высоки. Примерно восемь человек из десяти поправляются. При условии, что вы не будете тянуть с госпитализацией.
- Но это уже все за наличные, да? Весь этот вип-сервис, отдельная палата, персональный лазер и задницу вытирать будут, да?
- К сожалению, Джон, ваш полис не покрывает такого уровня лечения. Вы вправе решить этот вопрос любым доступным вам способом. За плату, возможно, оформи...
- Любым доступным путем, да? Скажите, док, о какой сумме идет речь?
Доктор хотел было что-то сказать, но осекся. Открыв папку, он достал распечатку, с логотипом известной клиники в Торонто и передал ее мне:
- Вот здесь, Джон, расписаны основные моменты, конечно, это не окончательная сумма, более точно стоимость лечения можно будет оценить после начала курса...
Цена лечения была запредельной
С момента нашего разговора с доктором Гербером прошло две недели. Я помирился с тёткой, начал принимать лекарства, продолжал сдавать анализы. Следил за здоровьем и питанием, немного похудел. Элисон как-то пошутила, что я даже стал лучше выглядеть, после чего я так на нее посмотрел, что она сразу извинилась...
Бок меня почти не беспокоил и в целом после начала терапии я стал чувствовать себя гораздо лучше и почти слез с обезболивающих, которых, впрочем, закупил впрок. Все это время я размышлял о своем будущем. Конечно, мне не потянуть лечение в Торонто, у меня на счету было около 500 долларов, плюс кредитка на две тысячи, у тетки и того меньше. Жили мы очень скромно, я даже еще не смог купить машину. Очевидно, так же, что шансы выжить, если оставить все как есть у меня не высокие, док сказал, что неизбирательные препараты, которыми будут пытаться меня поставить на ноги это яды малой дозировки, которые не только убьют рак, но и отравят мой организм, лучевая терапия, которая скорее всего также будет необходима потом - все равно потребует моей поездки в крупный онкоцентр. Я все равно попаду в кредитное рабство на долгие годы и случись что со мной - тётка скорее всего потеряет единственное жилье.
Нужно что-то делать. Как-то будучи дома в погожий выходной день, я сидел в гостиной и пил сок. Я разглядывал портрет дяди Фреда над камином и мысленно разговаривал с ним. На портрете дядя был совсем еще молодой, не сильно старше меня настоящего, это был красивый мускулистый парень, которому чертовски шла красная толстовка рейнджера. Я задумался: чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер, именно сейчас, пока болезнь еще не сильно наступила на горло, мне предстоит проверка, решить свою проблему самому. Нужен был четкий план действий, первым пунктом которого было решение транспортного вопроса. Я быстро оделся и вышел на улицу. Раньше мне часто приходилось много ходить, и я преодолевал большие расстояния пешком или на велике, часто с грузом и почти не потел. Сейчас же я дошел до нужного мне адреса за вдвое больший срок и весь покрылся испариной. Руби Пельте оказалась дома и обрадовалась моему приходу:
- Заходите, Джон. Я как раз приготовила обед, составите мне компанию? Так скучно есть одной.
- Спасибо за приглашение, мэм, с удовольствием.
Пока Руби накрывала на стол, я осматривался в жилище четы Пельте. Их единственный сын давно вырос и жил где-то в Штатах, они не поддерживали отношения - старый Джон был крутого нрава и явно стал источником конфликта, но подробностей я не выяснял. Тем не менее множество портретов сына и внуков располагались по всему дому. В остальном это было довольно скромное старомодное жилище, где, как принято говорить, время остановилось. Мы сели обедать в большой комнате, с четырьмя старинными резными шкафами, наполненными фарфоровой посудой и разными безделушками. Я не знал, как начать разговор, и старушка мне помогла:
- Как ваше здоровье, Джон? Вы встретились с доктором Гербером?
- Спасибо за беспокойство, миссис Пельте.
- О, зови меня просто Руби, хорошо?
- Хорошо, мэм, ээ Руби. Все нормально. Так легкое недомогание. Доктор выписал мне какие-то укрепляющие пилюли и витамины. Думаю, все будет хорошо.
- Ну и чудесно - Старушка расплылась в улыбке - мне кажется, Джон, вы слишком много работали в последнее время и совсем не следили за вашим здоровьем. Это может иметь неприятные последствия. - она загрустила также быстро, как и улыбнулась - Эх, Джон, если бы мой муж следил за здоровьем...
- Кстати, как он?
- Совсем плох, думаю ему немного осталось - Руби снова зашептала молитву, а я решил перевести беседу в нужное мне русло:
- Я к вам пришел по делу, Руби. Скажите, как там ваша машина? Вы говорили, что она хандрит?
- Да, мой мальчик, именно так. Признаться я больше и не пыталась ее завести после того, как не смогла поехать за покупками. Это было почти месяц назад, наверно уже совсем обветшала и не заведется без посторонней помощи.
- Так я для этого к вам и пришел. Руби, давайте я вам с ней помогу. Я довольно неплохо наловчился чинить наш служебный форд, так что думаю смогу помочь.
Старушка вежливо улыбнулась и покачала головой: ах какой милый мальчик, Джон, неужели вы сможете мне с этим помочь? Мне особо нечем вознаградить вас за доброту, у меня так мало денег, все уходит на лечение мужа, едва хватает на еду и счета.
- Ну что вы, мис... Руби, мне не трудно. Если честно, мне немного стыдно, что я оставил вас в тот день в больнице.
- Ну что за глупости, Джон. Это сущая ерунда, я знала, что вы приехали на осмотр, поэтому я даже и не думала вас больше обременять. Меня подвез доктор Кауфман, мы чудесно поболтали, он такой милый молодой человек, совсем новый в этом бездушном бюрократическом аппарате здравоохранения - она опять погрустнела. А я решил брать быка за рога:
- Ну что же договорились? Я возьму ваши ключи и посмотрю, что с ней. Хорошо?
- Конечно, Джон, сейчас мы поедим, и я принесу вам ключи. В бардачке муж хранил документы, кой-какой инструмент был в багажнике. Возможно, он вам пригодится.
Отказавшись от кофе, я взял ключи и проследовал на задний двор дома Пельте.
У въезда в гараж стоял, изрядно засыпанный снегом, Шеви каприс вагон. Как это часто бывает в подобных ситуациях, реальность оказалась далека от первоначального описания. Машина была вполне себе в приличном состоянии, разве что подсел аккумулятор и были проблемы с подачей топлива. Кое-как заведя мотор, я с рывками и провалами смог доехать до сервиса на окраине, где Уолт Бенедикс, хороший парень, который никогда не брал лишнего, за полчаса поменял мне аккумулятор и промыл топливную магистраль. Морально я уже был готов вызвать на последние деньги эвакуатор и залезть в кредитный НЗ, но к счастью, обошлось малой кровью. Машина была мне необходима и желательно неприметная. Я планировал свое первое ограбление.


Да, конечно, кто-то скажет: парень ты сошел с ума, займись своим здоровьем, лечись, выполняй рекомендации врача, готовься к операции, в тюрьме у тебя будет меньше шансов. Это все правда.
Но.
Мне надоело, что другие принимают за меня решения, я не хочу до конца жизни работать на лекарства и больничные счета, мне до смерти надоел этот снег и темнота по полгода.
Я. Решил. Я хочу победы или конца. Я не хочу медленно подыхать, как старик Пельте и нет никакой разницы, где подыхать - в тюрьме или в нашей городской больнице. Я не хочу, чтобы тетка, таскалась к моей кровати, заглядывала в мои остывающие глаза и плакала. Все или ничего. Да, я попытался пойти по легальному пути: я приходил в банк и спрашивал могут ли мне помочь, и они предложили всю оставшуюся жизнь прожить в заложенном доме, на хлебе и воде, работая на банк, а если я не дай Бог умру - тетка рисковала потерять свое единственное жилье, страховка жизни могла не покрыть ряд дополнительных платежей. Я бы не хотел, чтобы единственный оставшийся мой родной человек провел остаток жизни на улице. Да, я понимаю, что для того, чтобы оплатить лечение в Торонто, мне потребовалось бы полностью вывезти содержимое нашего банка, и что это также реально, как сейчас записаться в отряд астронавтов, но нужно с чего-то начать и у меня есть план. Заправка при отеле, что находится у подножия, за месяц собирает выручку, примерно равную первому моему взносу за лечение. Нормальное лечение. Там часто проблемы со связью, так что многие, кто хочет там заправиться вынуждены, в наш век пластиковых карт и модулей nfc, доставать наличные. Не спрашивайте откуда я это все знаю, в маленьком городке факты сами собой порой складываются в картинку, даже если не подслушиваешь специально чужие разговоры. Я просто зайду туда и припугну кассира, Оливия или Аманда вряд ли рискнут мне помешать, а дальше дело техники. Пункт два в моем плане был уже выполнен. Я потихоньку вытащил у тетки из стола ключ от металлического шкафа дяди Фреда в подвале и достал из него его револьвер 45 калибра и старое, но добротное ружье Ли-Энфилд. Ключ я в тот же день положил на место. Патронов было немного, но я не собирался шуметь или того хуже - устраивать бойню.
Я припарковал машину на обочине, достаточно укатанной, чтобы можно было потом беспроблемно уехать, неподалеку от АЗС, но вне зоны камер видеонаблюдения. Пришлось ждать довольно долго, пока не появится окно между посетителями. Время тянулось медленно, и я даже ненадолго задремал, наконец наступил подходящий момент. Около шести вечера я натянул на голову самодельную маску, переоделся в шоферскую куртку Джона Пельте, которую нашел в багажнике и вышел из машины. Быстрым пружинящим шагом я перешел дорогу и вошел в павильон магазина при станции. Как я и ожидал в торговом зале никого не было. Оливия сидела на кассе и читала журнал. Она располагалась к залу в пол-оборота и казалось не обратила внимания, на посетителя. Я подошел к стенду с журналами, недалеко от входа и задержался на секунду, чтобы осмотреться. Все было, как всегда, спокойно и тихо. Я достал револьвер и рванул к кассе:
- ДЕНЬГИ, БЫСТРО... С..А ДАВАЙ, УБЬЮ, БЫСТРО ВСЕ ДЕНЬГИ СЮДА - я орал, стараясь придать своему голосу более мужественный оттенок, который также мог бы помочь мне остаться неузнанным. Возможно, со стороны тощий парень в самодельной маске и стариковской куртке выглядел немного комичным, но у меня был револьвер. Глаза Оливии округлились от ужаса, журнал упал на пол. Ее левая рука медленно потянулась под стол.
- НЕ ВЗДУМАЙ МНЕ ШУТИТЬ С..А ПРИСТРЕЛЮ, КАК СОБАКУ - я взвел курок и приставил револьвер к ее лбу. Она не сразу, но вышла из оцепенения и со звоном распахнула кассу. Судорожно, роняя мелкие купюры она стала запихивать дневную выручку в пакет для сладостей, оказавшийся у нее под рукой. Денег в кассе было не очень много, так что она справилась довольно быстро.
- ТАК, А ТЕПЕРЬ СЕЙФ
Оливия, кажется, на мгновение заколебалась, но зверь внутри меня почуял добычу:
- БЫСТРООО -
Я зарядил ей в лоб, что было силы, рукояткой револьвера, она упала на пол. На секунду могло показаться, что она потеряла сознание, но к моему везению этого не произошло. Нашарив в кармане ключ, она, держась за голову с трудом попала им в скважину сейфа, стоявшего за ее спиной. Отперев замок и введя кнопками шифр - она открыла его и стала набирать деньги в большой бумажный пакет. Пока она возилась я сгреб первую часть награбленного в карман куртки и следил за каждым ее движением. С начала представления прошло едва ли больше минуты. Она складывала и складывала, чем немало меня смутила, в сейфе было явно больше денег, чем я ожидал. Наконец дело было сделано - едва тяжелый пакет оказался на столе передо мной я снова ударил ее в голову, на этот раз в висок. Оливия упала и потеряла сознание. Не стал смотреть, дышит она или нет, а просто схватил пакет и быстрым шагом метнулся к выходу. Дойдя почти до самой входной двери, я ощутил укол какого-то беспокойства, обернувшись, прошел обратно в магазин. В проходе, где располагались холодильники и двери к служебному помещению, я увидел женщину, сидящую на корточках. Она была одета в пуховик, капюшон был накинут и лица ее я не видел. В руках у нее был телефон. Судя по всему, она никак не могла дозвониться в полицию - опять были проблемы со связью. Это меня спасло, а ее погубило. В дальнейшем я неоднократно прокручивал в памяти события этого вечера и порой мне казалось, что из машины вместо меня вышел кто-то другой. Едва заметив телефон в ее руках, я выхватил револьвер и выстрелил в нее два или три раза. Ее отбросило на бок. Брызги крови веером разлетелись во все стороны. В воздухе запахло гарью выстрелов и болью. Подойдя к ней, я первым делом отшвырнул ногой телефон подальше под холодильник. Не знаю зачем мне понадобилось знать, кто это был, но я наклонился к ней и перевернул лицом вверх — это была Элисон. Она была вся в крови и уже не дышала.
Кажется, только в этот момент я пришел в себя. Элисон... Моя Элисон. Едва не уронив пакет с деньгами, я кубарем откатился от нее и побежал из магазина. Краем глаза я заметил какое-то движение у дверей отеля. Вероятно люди, находившиеся там слышали выстрелы. Я влетел в машину, рывком завел мотор и рванул в сторону объездной дороги, по которой рассчитывал незаметно вернуться в город. Все было кончено. Через пару километров я сообразил снять маску, мои руки были в крови, из глаз текли слезы, меня трясло как от лихорадки. Приехав домой, я тщательно все проверил: замыл кровь на руле, спрятал револьвер и деньги в старом гараже дяди Фреда. Мне пришлось посидеть там еще некоторое время, пока я не пришел в себя. Бутылка виски, которую я влил в себя там, почти не подействовала. Наконец, немного успокоившись я просочился в дом, мимо тетки, которая уснула у телевизора, в ожидании меня. Поднявшись к себе, я, не раздеваясь упал на кровать и почти сразу уснул.

Прошло уже несколько дней с того вечера, который навсегда врезался мне в память. Из газет я узнал, что Оливия уже вышла из больницы, у нее было сотрясение. Элисон спасти не удалось. Так я стал убийцей. Мир не перевернулся, и меня не накрыло громом и молнией в тот же час, но я стал другим: что-то оборвалось в тот день в моей душе. Что-то важное.
Расследование велось, но усилий местной полиции, судя по сообщениям в прессе, было явно недостаточно: свидетелей кроме Оливии не было, машину никто не запомнил. Запись видеонаблюдения зацепок не дала, Оливия после выхода из больницы вообще не могла вспомнить события того дня, Элисон хоронили вчера. Я был на похоронах, но стоял поодаль, о моей симпатии к ней никто не знал.
Под подозрением побывали несколько ранее осужденных горожан, власти постепенно склонялись к мысли о том, что это были приезжие. Кажется, даже приезжали спец агенты из большого города, но в газетах об этом информации я не нашел, все было на уровне слухов.
Почта стоит закрытой уже вторую неделю, - не осталось штатных сотрудников. Незадолго до ограбления я подал заявление об уходе, сказал Элисон, что нашел другую работу и хочу сосредоточиться на здоровье... Объявление, прикрепленное к дверям отделения, гласило, что работа будет возобновлена в ближайшее время, но точной даты не было. Горожане по-разному восприняли произошедшее: и, если люди более старшего поколения с негодованием собрались у мэрии, будучи готовыми едва ли не формировать отряды самообороны, то молодежь отнеслась равнодушно.
Меня беспокоил только пистолет. Я не планировал никого убивать, теперь же у полиции были улики, и я не знал сколько мне еще отмеряно, не знаю, как бы я себя повел, окажись в списке подозреваемых, но к счастью, в связи со смертью Элисон меня опросили только раз, и я даже не успел как следует запаниковать.
Я вплотную занялся своим здоровьем: тщательно выполнял все указания врача, перестал пить, часто стал гулять пешком. Обычно я ходил к центру города, покупал газету и садился читать в сквере. В пакетах, что я вынес оказалось около сорока пяти тысяч долларов. Если бы мне удалось достать еще, дело могло бы обойтись простым потребительским кредитом, а если повезет, то и без заемных средств. Я еще похудел, но заболевание пока не успело оставить на мне отпечаток смерти. Нужно было двигаться дальше. Закладывать фундамент своего будущего.
Я любил посидеть с газетой в центре, еще и потому что там я мог спокойно, без назойливого внимания тетки обдумать свои дальнейшие шаги. Я чувствовал, как дикий звериный азарт поднимается во мне, захватывает все мои мысли. Мне нужно было новое дело. Я часто прогуливался рядом с отделением городского банка и даже пару раз заходил внутрь - проверить состояние счета, взять рекламный буклет с кредитными программами. Нет, определенно ограбление банка в мои планы не входило. Это был совершенно другой уровень и даже мне было понятно, что здесь мое везение и кончится. Ранением, смертью или арестом. Я перебрал в уме все крупные оставшиеся в городе заведения и отмел их ввиду отчасти финансовой несостоятельности, отчасти высокой степени защищенности от неумелого вторжения. Проще говоря наличных денег, они собирали мало, а работало там минимум два-три человека. Ехать в большой город с преступными замыслами я посчитал провальной затеей, - я бы стал слишком легкой целью для опытного сыска и сейчас был на свободе только из-за нерасторопности властей и стечения обстоятельств. Возможно богатенькие горожане, вполне могли бы стать моими следующими целями. К несчастью, мы жили не в Калифорнии и список граждан, у кого водились деньги был прямо скажем невпечатляющим. Перебирая возможные варианты, я незаметно присматривался к окружающим людям. Кто что делает, как одет, на чем ездит, что покупает. Спустя пару недель наблюдений я также пришел к во многом неутешительным выводам. В наш цифровой век, где камеры наблюдения не дают человеку остаться незамеченным в большинстве случаев появления на публике, люди перестали носить с собой наличные, при этом многие сохранили привычку перемещаться в пространстве исключительно с личным оружием. Попытка вооруженного отъема денег у населения могла кончиться плачевно, а выгоду сулила скромную, кроме того, последующее обращение в полицию, ставило бы меня в ранг грабителя-рецидивиста, со всеми вытекающими последствиями в виде повышенного интереса государственных спецслужб. Вот если бы найти богатую семью, которые, не доверяя банкам, хранят деньги дома и вряд ли будут обращаться в полицию... Это могло бы показаться невозможным, но я кажется знаю подходящий вариант.
Когда я только пришел на почту после школы, меня устроили работать посыльным почтальоном и в мои обязанности входила непосредственная доставка корреспонденции в черте города и окрестностях. Однажды я повез посылку, пришедшую с юга Канады на адрес местной индейской общины. Как мне объяснили в общине, семья Точо Амедехи, к слову, одного из неформальных лидеров местных краснокожих, жила не в землях резервации, а неподалеку от города, в собственном доме. Когда я приехал туда, я был просто поражен, насколько его дом отличался от скромных домишек его соплеменников. Это был настоящий дворец, построенный в традиционном викторианском стиле, кажется еще во времена основания нашего городка, он был отчасти перестроен его новым хозяином, с целью осовременить его убранство и, судя по всему продемонстрировать отсутствие вкуса его владельца. Меня, меж тем, мало волновали архитектурные изыски, я вспоминал, как был поражен богатством обстановки: каждый угол дома казалось кричал о финансовом успехе его обитателей. Точо пригласил меня пройти в гостиную и предложил лимонад. Пока я пил, он вскрывал посылку и смотрел телепередачу на огромном телевизоре, висящем на стене. Я раньше никогда не видел таких больших панелей. Судя по слухам, он проворачивал самые разные дела, как в городе, так и по всей стране, были также сплетни, что он связан с преступным миром. Я бы никогда не вспомнил про тот случай, если бы случайно не увидел его кадиллак на парковке универмага. Инстинкт подтолкнул меня проследить за ним, и я обнаружил, что вождь не пользуется кредитными картами, всегда расплачиваясь только наличными, которых носит с собой немало. Если наведаться к нему домой возможно мне удастся решить свои проблемы раз и навсегда.
На следующий день я снова попросил у миссис Пельте ее машину, под благовидным предлогом и отправился к дому семьи Амедехи, чтобы по возможности осмотреться на месте. Я прихватил старый дядин бинокль и термос с кофе. Уровень моей подготовки явно рос день ото дня. То, что я там увидел меня не порадовало. Да индеец явно богат и скорее всего не пользуется банковскими услугами белых, но от других достижений цивилизации он, очевидно, не отказывается: дом был оборудован видеонаблюдением, у ворот я видел вооруженного карабином человека, выполнявшего роль привратника-смотрителя. Запустив машину хозяев на огороженную забором территорию, он отправился на ее обход и за весь день наблюдений совершил порядка десяти таких обходов. Еще минимум одного мужчину, который также был вооружен я видел на крыльце. Вся это могло закончиться значительно быстрее, чем при ограблении банка, потому что опция ареста в данном случае явно отсутствовала. Мои изыскания похоже зашли в тупик. Изрядно удрученный зря потраченным временем я вернулся домой. Мне предстояла поездка в Торонто, для углубленного обследования и заключения предварительного договора на лечение, который предусматривал включение в него новых опций, по мере необходимости. Решением финансовых вопросов я решил поплотнее заняться после возвращения. Какая-то часть меня надеялась избежать новых преступлений, но внутренний прагматик говорил, что денег естественно не хватит и этим вопросом все равно предстоит заниматься так или иначе и лучше, если у меня будет запас времени.
Перед отъездом состоялся серьезный разговор с теткой. Она была серьезно озабочена глубокими переменами в моем поведении и образе жизни. Я как мог успокоил ее, уверив, что нашел новую работу в Торонто и хочу изменить свою жизнь, а после того, как я смогу обосноваться там - я заберу ее отсюда. Возможно, она и не поверила мне, но уже точно впервые в жизни отнеслась к нашему разговору по-настоящему серьезно, безо всех этих нравоучений. Я поехал с легким сердцем. После сельского захолустья большой город произвел на меня неизгладимое впечатление. Это было место, где действительно хотелось жить и работать. Чем черт не шутит, если все получится, и я поправлюсь, вполне возможно, что я попытаюсь здесь остаться.
Углубленное обследование я прошел за три дня, оно показало, что все не так плохо, даже немного лучше, чем показали наши местные врачи и, если своевременно начать лечиться мои шансы оценивались в районе восьмидесяти - девяносто пяти процентов. Я даже немного вздохнул с облегчением: впервые за все время с моего визита к доктору Герберу, забрезжила реальная надежда на возврат к нормальной жизни. И нет, мне не снилась Элисон, нет я сказал. Оставалась только одна маленькая проблемка. Пройденное обследование обошлось мне в две трети от моих сбережений и это еще не началось лечение! Нужно было срочно заняться финансированием моего здоровья и нет, я не планировал ходить с протянутой рукой по улицам и заглядывать в глаза прохожих с мольбой. Уже перед самым выездом из Торонто, когда я сдал портье ключи от номера и сел за руль, внезапно раздался телефонный звонок. Было очень раннее утро, и я никого не ждал. Номер был незнакомый: от утренней полудремы не осталось и следа, я лихорадочно перебирал в уме возможные варианты: полиция, врачи... и все же решил взять трубку:
- Алло
- Здравствуйте. Мистер Демье?
-… Даа, а кто спрашивает?
- Это говорит доктор Кауфман, дежурный врач городской больницы.
- Слушаю вас
- Ваша тетушка. Рут Демье.
- Что? Что с ней не так?
- У нее был приступ. Обширный инфаркт. Она поступила к нам в рамках реанимационных мероприятий. В очень тяжелом состоянии.
- Какой ужас. И как она сейчас?
- Она в реанимации. Скажите вы можете приехать?
- Да, да. Я сейчас в Торонто, но я собираюсь обратно. Как только я приеду, я сразу к вам.
- Хорошо, мистер Демье, уверен вам стоит поторопиться, по возможности.
- Да, да, я понимаю. Я уже выезжаю, извините. До свидания
- До свидания, мистер Демье.
Вот это да. Что же произошло? Неужели она на ровном месте схлопотала инфаркт? Только этого сейчас не хватало. Единственный близкий человек... Теперь еще с ней возиться. Мало мне забот.

Приехал домой поздно, в районе одиннадцати вечера, совершенно разбитый и с симптомами начинающейся простуды. Дом был заперт, на двери приклеен стикер реаниматологов с контактными данными больницы. Внутри полнейший беспорядок - судя по всему тетка нашла часть моих медицинских бумаг, за прочтением которых ее и хватил удар, как ей удалось добраться до телефона одному Богу известно. Вот тут в гостиной она лежала, валяются какие-то ампулы, разбросаны мои бумаги, вот следы, это, судя по всему, натоптали медики. Кто теперь все это будет убирать интересно. Будучи сильно уставшим, я принял лекарство и завалился спать. Перспективы мои были туманны, а следующий день обещал быть тяжелым - надо было навестить тетку, начать решать финансовые вопросы: мне нужна была пятизначная сумма, в идеале если к концу следующей недели.
На следующее утро мне позвонил доктор Джонсон и сообщил, что Рут Демье скончалась, не приходя в сознание. Так я остался совсем один...
Таким образом вопрос с посещением больницы был решен сам собой, и я занялся насущными вопросами. Немного отрегулировал холостой ход на машине и поменял начавшее спускать заднее правое колесо - за все время моего путешествия в Торонто и обратно я четыре раза останавливался, чтобы его подкачать это конечно никуда не годилось, мне для дел нужен исправный, готовый на все автомобиль. В доме я не прибирался, зато почистил и смазал дядин Ли Энфилд, проверил револьвер. Поскольку тетки не стало - я смог как следует покопаться в дядиных вещах, но ничего особенного, что могло бы пригодиться в моем деле я не нашел. Ремешок для бинокля, еще коробку патронов, армейский нож, новые ботинки, которые оказались мне немного великоваты.
Я собрал спортивную сумку со всем необходимым и кинул ее в багажник. С собой в куртке был револьвер и два барабана для быстрой перезарядки. Со стороны могло показаться, что я собираюсь на штурм богатенького поместья, но я еще ничего не решил. Пятница меж тем близилась к концу. Было уже темно, но я решил прогуляться - освежить голову и все еще раз обдумать, иногда после таких прогулок я находил нестандартные решения сложных вопросов, хотя конечно вопрос на повестке несколько сложнее приглашения Бетти Сью на танцы.
Было довольно холодно, но я тепло оделся и в своих мыслях дискомфорта не ощущал. Индейцев нужно оставить, как запасной вариант. Да, они слишком проблемная цель, не говоря уже о том, что у меня нет никакой информации о возможном призе. Я могу наломать дров за зря это будет хуже всего. Нет нет это пока не годится. Срочно нужен другой хороший вариант. Банк я тоже отмел - там слишком хорошая система охраны, все на автоматизме, в хранилище мне не попасть, а в операционном зале будет мелочь. Так может универмаг? Тоже все отсмотрел, почти все покупки по безналу, автоматические двери, хоть и стеклянные, сигнализация. В получасе езды есть частный дом престарелых. Уолт Бенедикс как-то говорил, что хотел перевезти родителей туда, дескать там просто курорт, но не может пока - очень дорого. Хмм, не слишком ли это грабить богатеньких стариков, да и у них наверняка тоже все в банках лежит. Надо съездить посмотреть, что там и как. Не дойдя до центрального сквера каких-то сто метров, я услышал странный гул, как будто от низколетящего самолета или может трансформаторной подстанции. Внезапно над моей головой взорвался плафон уличного фонаря. В ужасе я упал и распластался на тротуаре. То тут то там лопались фонарные плафоны. В домах тоже раздавались странные, иногда весьма громкие хлопки. Город погрузился во тьму, только кое-где плыли облачка дыма и кажется начинались небольшие пожары. Что черт возьми происходит? Поднявшись и быстро отряхнувшись, я рванул к центру. Что-то мне подсказывало, что нужно было идти именно туда, хотя мое трусливое Альтер эго тянуло меня домой изо всех сил. Я прошел привычным маршрутом к скверу, к любимой скамейке, чуть ли не на ощупь и стал смотреть по сторонам: городок потихоньку просыпался. Люди высыпали на улицу, кое-где уже слышались крики о помощи, я насчитал три или четыре пожара, это, не считая припаркованных автомобилей, многие из которых дымили и полыхали, создавая совершенно инфернальную картину массовых беспорядков. Увлеченный зрелищем, я совсем позабыл о времени, а прошло никак не меньше часа. Из оцепенения меня вывели голоса, они раздавались совсем близко. Через сквер шли люди. Много людей. ИНДЕЙЦЫ. Инстинктивно я соскочил со скамейки, сидя на которой я наблюдал за происходящим, и спрятался за ней. Ружье осталось в машине у дома, с собой был только револьвер. Не знаю почему я испугался, ведь я же был вооружен, а у них я оружия не заметил, но я просто обмирал от страха. Они были возбуждены и шли быстро, меня они не обнаружили.
Я продолжил наблюдение из своего импровизированного укрытия: с одной стороны меня удачно скрывал декоративный кустарник, с другой скамейки и урна. Если бы не мороз, здесь можно было бы остаться незамеченным надолго.
Произошло какое-то веерное отключение света... Если был скачок напряжения, еще понятно, но что случилось с автомобилями? Если срочно не потушить все возгорания, может начаться большой пожар, паника. Возможно, чем-то удастся поживиться без особого риска. Кажется, судьба снова подкинула мне соломинку. Большинство людей явно не ожидали этого, хотя, судя по звону стекла кто-то уже решил воспользоваться ситуацией. Странно, что полиции нигде не видно, но еще больше странно, что индейцы не выглядят дезорганизованными или напуганными, наоборот пошло какое-то необычное движение, как будто они были готовы и только и ждали сигнала. Внезапно раздались выстрелы. Стреляли где-то на окраине, общий же гул нарастал. Городок шумел, как растревоженный улей. Часть людей пыталась тушить подручными средствами машины, и дома, некоторые пытались найти выгоду в сложившемся положении и уже курочили первые витрины магазинов. Некоторые бегали без понятной со стороны цели. Индейцы вели себя иначе. Во-первых, на улицах были только взрослые мужчины. Во-вторых, они перемещались группами и похоже были вооружены. Цели их не были мне понятны, но было очевидно, что от них нужно держаться подальше.
Несмотря на явную опасность нахождения на улице ночью в такой ситуации, я решил отправиться не домой, а ближе к гуще событий. Все мое внимание захватил национальный банк, вернее возня, которая происходила рядом с центральных входом. На парковке догорали два автомобиля и несколько человек пытались их потушить, но меня привлекало не это - возможно в связи с всеобщим отключением электричества перестали работать и охранные системы банка.
Это был чистый экспромт, я был совершенно не готов, но охрана тоже наверняка была в замешательстве - помимо отключения света, как я мог понять, взорвались все или большинство аккумуляторных батарей и электроприборов. Мы вернулись в каменный век, возможно только на одну ночь, поэтому надо действовать прямо сейчас. Поскольку я бывал здесь не раз, как внутри, так и снаружи, я знал, что помимо главного входа есть еще два служебных, - один для входа персонала, а второй для инкассационных мероприятий. Была еще пожарная лестница позади здания, она вела на крышу. Я решил все осмотреть, возможно удастся как-то попасть внутрь здания, а там чем черт не шутит и поживиться может чем. Выбравшись из своего временного укрытия, я короткими перебежками подобрался к главной улице, на которой возвышалось темное здание банка. Всполохи пламени, от догоравших автомобилей, бросали причудливые тени на колонны и ступени старинного здания. Внезапно где-то недалеко началась стрельба, это были уже не те редкие случайные выстрелы, в разных местах города. Нет, это была полноценная ожесточенная перестрелка, палили, судя по всему, из охотничьих ружей и уже довольно долго. Я выбрался из сквера на улицу и почти бегом рванул к углу здания банка. В кармане я нервно сжимал револьвер. Едва ли он спасет меня от организованной группы бандитов, но случайного хулигана остановит навсегда. В переулке было тихо, я подошел к двери и подергал ее. Массивная железная дверь служебного выхода, с прочным внутренним замком, надежно защищала от любых посягательств извне. Выстрелом из револьвера такой замок явно не открыть, нужно было идти дальше, но не успел я дойти до угла и завернуть к инкассационному выходу, совсем рядом началась стрельба. Несколько выстрелов из ружей буквально в десяти метрах, не больше, было слышно, как хлюпает человеческое тело от попаданий свинца. И крики Боли и ужаса... В страхе я спрятался за мусорными баками, расположенными прямо у входа, и трясущимися руками вытащил револьвер. Даа, мародер из меня был так себе. Подождав немного, я выглянул из своего укрытия. В переулке снова было тихо, только какие-то хрипы и слабые стоны. За моей спиной, на главной улице и далее было по-прежнему неспокойно, где-то в отдалении снова началась перестрелка, но это меня уже не волновало. Я не слышал шагов, ни приближающихся, ни удаляющихся, возможно, стрелки были все еще там. Возможно, это грабители банка, может они не поделили добычу, нужно посмотреть. Меня они наверняка не видели. Я осторожно, прижавшись всем телом к углу, выглянул за угол. Было темно, хоть глаз выколи, но постепенно мои глаза привыкли и разглядел очертания двух или даже трех человек, лежащих на снегу, один из них, похоже, даже был жив. Двери банка были открыты, одна створка висела криво на петле, эти трое возможно были грабителями, но кто их подстрелил? Если охрана, то почему их нет, почему тихо. Вероятно, подельник один или несколько застрелил остальных и забрал себе всю добычу, но возможно что-то осталось - надо подойти и посмотреть.
Стараясь наступать как можно тише, я подошел к одному из лежавших. Неизвестный мне белый мужчина, на вид сорок лет, лежал на спине, был одет в старые джинсы и утепленную джинсовую куртку. Вся одежда у него была в крови: он получил не меньше пяти выстрелов, красно-бурые пятна расползались на груди и по животу. В одной руке он держал длинный лом, а во второй тяжеленный допотопный фонарь, работающий на жидком топливе. Удивительно света не было всего пару часов, а люди уже экипированы и готовы к движухе. Правду говорят - налет цивилизации порой оказывается крайне тонок. Покрутив фонарь в руках, мне удалось заставить его работать, стекло треснуло при падении, но это было лучше, чем ничего. Думаю, я оставлю его себе. Второй лежал чуть в стороне лицом вниз, его пуховик был также весь перепачкан кровью, при нем не было ничего интересного, кроме охотничьего ножа, его я отцепил с пояса вместе с ножнами, а вот третий. Третий был еще жив. Невероятно, но я знал кто это. Это был Барни Голдштейн прилежный мальчик из параллельного класса, он завалил экзамены в свой колледж и устроился работать в банк. Вроде в охрану или в клерки, не помню, он иногда приходил к нам на почту, посылал запросы в ведущие университеты Америки, но судя по тому, что он умирал вот здесь у нас, промеж мешков с мусором, а не засыпал инстаграм своей дольче витой он никого не заинтересовал.
Барни еще дышал, но с каждым вздохом это было сделать все тяжелее и тяжелее. Ему прострелили грудь навылет крупной дробью и вся его форменная одежда, а это была она, вся она была насквозь в крови. Он увидел меня и пытался что-то сказать, но ничего не получалось. Барни был не жилец. Я, с трудом приподнял его и посадил спиной к стене здания, чтобы было легче пройтись по его карманам и вот удача! Барни лежал на мешке с деньгами! Судя по всему, его и подельников действительно кто-то накрыл на выходе, но они явно торопились и один мешок упустили из виду. Мешок был тяжел, на ощупь в нем были пачки... Не успел я порадоваться своей фортуне, как в переулке послышался топот. Судя по разгоряченным крикам, кто-то спешил сюда и мне нужно было срочно бежать. Барни нельзя было оставлять. Решение созрело мгновенно: я выхватил нож и несколько раз сильно пырнул его в живот. Лицо Барни вытянулось в удивлении, последним ударом я махнул ему по горлу. Глаза его потухли, он обмяк и сполз на снег. Прихватив мешок, я рванул что было сил в другую сторону переулка, туда, где, в темноте, исчезли выжившие грабители банка.
Вот это ночь! Какая буря эмоций! Я просто чувствую, что живу! Я могу давать и забирать жизнь! Могу менять судьбу! Я не умру и может даже разбогатею! Я бежал, пока боль в боку не стала невыносимой. Я достал револьвер и прицелился в темноту, но меня никто не преследовал. Дядя Фред, ты не зря учил меня стрелять, твои уроки не пропали даром!
Но сегодня обойдемся без выстрелов.
Отдышавшись, я понял, что разгуливать в такую ночь с окровавленным мешком ворованных денег это плохая идея. С трудом, как мог, я распихал наличность по карманам, но в мешке еще оставалось примерно половина, я спрятал его в бак для мусора поглубже и окольными путями отправился домой. Дорога домой заняла у меня примерно втрое больше времени, чем обычно, но все прошло без приключений. Окраина встретила меня могильной тишиной и кромешной тьмой: здесь не было ни пожаров, ни мародеров. Я старался не привлекать внимание и мне это удавалось, фонарь в итоге так и не зажег, хотя чувствовал, что это одна из моих самых удачных находок, даже с учетом мешка с наличными. Дома все было по-прежнему, за исключением того, что у холодильника, судя по всему, сгорел мотор или как там его, телефон у меня на столике тоже лопнул и усеял весь пол разноцветными осколками стекла и пластика. Батареи отопления с момента аварии не грели и в доме становилось холоднее с каждым часом. Что же это все-таки было?
Возбуждение от пережитого медленно сменялось усталостью: разболевшийся бок не давал спокойно вздохнуть, голова также болела, а глаза слипались. Чтобы немного поспать я заглотил примерно полпачки обезболивающего и, взяв из шкафа парочку одеял, пошел к себе. Не переодеваясь, я завалился в кровать и едва моя голова коснулась подушки я уснул.
Спокойно и без сновидений.

------------------------------------------------------------------------------------------------
Когда я проснулся уже было светло, пар из моего рта явно указывал на дефицит тепла в помещении. Бок побаливал, но не сильно. Я спустился в кухню, пожевал всухомятку какие-то хлопья и принялся считать добычу. Выходило порядка двух сотен тысяч долларов, не считая испачканных кровью бумажек. Их я выбросил, пока, в ванну, не уверен, что их можно очистить.
Итак, ситуация кардинально поменялась. Произошла некая всеобщая авария. Установленный порядок нарушен. В городе явный всплеск преступности и насилия, причем полиция или спецслужбы не торопятся восстанавливать порядок. Возможно, это какой-то общий коллапс и неразбериха творится не только у нас. Мне просто сказочно повезло! Я вытянул выигрышный билет, будучи в последних рядах и ни на что уже особо не надеясь. У меня все шансы выйти из этой передряги с джекпотом и обеспечить себе не только лечение, но и безбедную жизнь. Конечно, нужна изрядная осторожность и подготовка. Я тоже могу стать жертвой, но могу быть хищником... От мыслей о событиях прошлой ночи, по телу пробежала дрожь и стало жарко. Я хочу стать хищником. Я хочу. Мне это нравится.
Подготовка. Прежде всего нужно было сходить на разведку в город. В такой ситуации даже на телевизор и радио нельзя полагаться, даже если бы они у меня работали. Только на себя. Только на интуиции. Я переоделся в чистое, грязную одежду бросил в подвал. Скоро мне уже ничего не будет нужно из старых вещей, - куплю себе все новое. Я зарядил револьвер, взял охотничий нож и вышел на улицу. Днем городок казался вымершим. Пожары были потушены или прогорели, большая часть населения сбежала или находилась в подготовке к побегу. По моим наблюдениям авария почему-то не затронула старые машины, и все, кто владел таким транспортом автоматически превращались в важные фигуры. Они аккумулировали вокруг себя друзей и знакомых и выезжали из города более-менее организованными группами. Днем, в открытую бесчинств, не творилось, но многочисленные пожарища и неубранная кровь, а кое-где и тела, накрытые впопыхах чем попало, напоминали, что это не воскресная поездка на пикник. Единственные, кто хранил спокойствие в этой ситуации и не собирался никуда ехать были индейцы. Напротив, они чувствовали себя хозяевами положения. Они гуляли, кучковались группами в центре, вели себя развязно по отношению к отъезжающим. Впрочем, меня они не трогали, хотя я осознавал, что, если я захочу еще остаться на какое-то время в городе, мне придется с ними считаться, возможен даже вооруженный конфликт. Нужно быть готовым. Несмотря на кажущуюся тотальную эвакуацию, в городе оставалось немало людей, помимо индейцев, некоторые были уже в возрасте, некоторым некуда было ехать, кто-то не мог так просто бросить свой дом, в силу разных причин. Что ж. у меня будет возможность поразвлечься.
К обеду я вернулся домой. По дороге проблем не возникло, ситуация была очевидна. Я не стал подробно обходить улицу за улицей, но было понятно и так - органы власти и правопорядка в городе не появились и в свои права не вступали. Что бы это ни было это продолжится. Разговоры на улицах порождали удивительные слухи: об атомной бомбе, высадке толи русских толи китайцев, всеобщей эвакуации и восстании коренного населения. Ну, к счастью, меня не скальпировали, и я с удовольствием перекусил, пожарив мясо на газовой горелке. Да получилось не очень презентабельно, но сытно. До вечера мне нужно было переделать кучу дел, и я приступил немедленно. Прежде всего я перепрятал деньги так, чтобы они не пострадали при возможном вторжении. Подготовил чемодан к отъезду. Я был уверен, что большие города если и пострадали, то не сильно и смогут решить все мои вопросы. Чемодан я также убрал с глаз подальше, судьба всего остального имущества меня особо не волновала.
Отъезд, да. Нужен был транспорт. Снова. Универсал, который я взял у Пельте, тоже пострадал от этого катаклизма и мне нужна была другая машина, достаточно вместительная, чтобы я мог перевезти все, что мне будет нужно. Идею вписаться к кому-нибудь в эвакуационную группу я отмел сразу. Во-первых, количество мест было у всех явно ограничено, а близких друзей, кто точно мог бы меня взять... таких у меня не было. Во-вторых, все брали минимум вещей, никто не даст мне протащить на борт большую сумку с деньгами и чемодан с одеждой и необходимым на первое время, а без этого я не поеду. Значит нужен авто на ходу, желательно вместительный. Это самое главное. Я не планировал здесь оставаться надолго. Необходимо также достать вторую часть денег. Вряд ли сегодня вывозился мусор, так что мои денежки ждут меня на дне контейнера. Еще бы вспомнить какого именно. Возможно, мне еще захочется пошалить, но я не уверен, - велика вероятность, что я не один буду бодрствовать этой ночью. Словить случайную пулю в шаге от новой жизни было бы обидно.
Наконец-то ночь. Меня немного потряхивает, пока я спешно одеваюсь, убираю по карманам револьвер и ножи. Я взял сумку для денег и перекинул ее через плечо, замотал лицо шарфом и вышел на охоту. Прекрасное чувство. Дороже любых денег. Я хочу им насладиться. Город на первый взгляд выглядел замерзшим и вымершим, но пройдя немного чувствовался запах дыма. Жители топили печи, а иногда и просто жгли костры. Случайных прохожих почти не было. Каких-то противоправных действий не наблюдалось. Я почувствовал даже некий укол разочарования. Я не сразу, но нашел свой контейнер и перегрузил оставшуюся часть денег в сумку. Тела с улиц кто-то убрал, но мусор и разрушения никуда не делись.
Охота не складывалась, и я решил поискать себе транспорт. Парковка муниципального транспорта была пуста и, судя по всему, разграблена. Полицейский участок был сожжен и пустовал, снег намел внутрь здания небольшие сугробы. Исправных машин нигде не было видно. Пожарная часть не сгорела, но ворота были открыты, машин не было, в маленьком городском таксопарке стояло две машины, но они обе тоже сгорели дотла. Я довольно долго блуждал по улицам, почти до рассвета: сильно продрог и отчаялся.
Один раз я погрелся у костра, который жгли в переулке вахтовики с выработок, направлявшиеся автостопом к перевалу. Они сказали, что машин катастрофически не хватает и что они застряли у нас, неизвестно насколько. Информация меня не обрадовала и все же я не терял надежды. Обходя одну из улиц, я приметил следы ожесточенной перестрелки: Россыпи стреляных гильз, кроваво-грязный снег, разбитые окна ближайших домов, но самое главное я приметил глубокую свежую колею в снегу. Здесь явно кто-то катался совсем недавно на чем-то большом. Катался и катался, из города много кто уехал, может и с огоньком, что тут такого, но чутье толкнуло меня идти дальше по улице. На первом перекрестке, у поворота на перевал, уже изрядно засыпанный снегом, стоял старый почтовый фургон, который привозил нам почту из центра сортировки. Он был бит по кругу и весь в дырках от крупной дроби. Задние двери не закрывались, а внутри все было залито кровью. Черт побери, что же здесь такое было? Водительская дверь была заперта, я подергал ее несколько раз и отошел в задумчивости. В другой ситуации я пошел бы дальше - фургон выглядел не сильно лучше сгоревших тачек в центре, но что-то мне подсказывало, что его можно оживить. Я обошел машину, потряс пассажирскую дверь за ручку и в итоге выбил стекло и пролез внутрь. Подняв капот, я обнаружил, что радиатор пробит в нескольких местах, после принятия в себя заряда дроби, также были оборван провод к замку зажигания и прострелен воздушный фильтр. Помимо спущенного сзади колеса ничего больше, что мешало бы мне отползти на нем в сервис, я не нашел. Минут через пятнадцать моих скачек от капота к водительскому месту и обратно, фургон ожил. Я замкнул провода от замка напрямую - временная схема, конечно, но ключей взять было не откуда.
С трудом, вихляя и поминутно глохнув я выехал из сугроба и поплелся в сторону сервиса Макса Шлезига. Я не знал уцелел он или нет, но он был, в принципе, по дороге к моему дому и я рассчитывал там поживиться хоть чем-нибудь. Ехать на пробитом радиаторе можно было не долго. Подъезжая к сервису, я уже составлял в уме список всего необходимого для фургона: нужно было заменить пробитое колесо, снять сломанный задний бампер, который шумел, греб снег и мешал ехать, заделать или заменить радиатор, найти и заделать течь бензинового шланга - в салоне явственно пахло бензином, а уровень топлива сразу ощутимо начал проседать... внезапно я увидел ЕЕ. Темная фигура, женщины или подростка метнулась в темноте между домами. Решение созрело мгновенно я придавил педаль газа и фургон, тяжело вздохнув, рванул в сторону неизвестного. Метров через двести я догнал ее, это была белая женщина на вид тридцати лет, она несла тяжелую сумку с вещами, и не могла быстро бежать с ней, а бросить ее не догадалась. Я выпрыгнул из машины, даже не заглушив мотор, и кинулся за ней. Я чувствовал себя волком, заприметившим легкую добычу, увидев, что ее преследуют, она закричала и бросила наконец-то сумку, но было поздно - я довольно легко настиг ее, видели бы меня наши местные врачи ха-ха, и ударил ее рукояткой револьвера по голове изо всех сил. Она упала и потеряла сознание, шапка слетела, обнажив на снегу длинные каштановые волосы. Я перевернул ее двумя руками и осмотрел в свете фонаря.
- Ты очень красивая, Я буду звать тебя Элисон.
Элисон тяжело дышала, с ее лба к переносице текла тоненькая струйка крови. Уверен она даже не почувствовала, как я волок ее к машине и с трудом запихнул в кузов.
Сервис Макса разграбили и пытались сжечь, но ремзона от огня почти не пострадала. Досталось офисному помещению и складу. Я выволок свою добычу из машины и примотал ее скотчем, найденным в бардачке фургона, к опоре подъемника. Первым делом, из остатков хлама, я набрал горючих предметов, принес металлический бак для мусора и запалил огонь. Стало теплее и можно было заняться ремонтом фургона. В углу обнаружился старый домкрат, который не приглянулся мародерам. Нашлись лом, клещи и кое-какой другой инструмент.
Первым делом я выломал сломанный задний бампер и заменил простреленное колесо на запаску. В куче хлама нашел резиновый шланг и не без труда заменил им дырявую часть топливной магистрали. Труднее всего было решить вопрос с радиатором. По-хорошему его нужно было менять. Ехать без радиатора было можно, но не долго. Мотор рано или поздно перегрелся бы. На пожарище я не нашел ничего подходящего. В принципе можно было бы уехать домой, снять потом с другой машины, примерно похожий по размеру, и воткнуть хоть как-то на переходниках, сам радиатор можно прикрутить снаружи. Таким образом, закрыв на сегодня вопрос с авто, я решил заняться Элис. Освободив ее от излишков одежды и приведя в чувство, я попытался узнать у нее, когда и как она смогла поправиться, после стольких ранений! Я был чертовски рад видеть ее в добром здравии, у меня словно камень с души свалился! Она немного стеснялась, но было видно, как ее переполняет возбуждение и радость встречи. Я был уверен, что она не винит меня в случившемся и очень хочет признаться, что я интересен ей как мужчина. Мне кажется, мы нашли общий язык, возможно у нас что-то получится. Было видно, что Элис немного замерзла и я подвинул к ней вплотную бак с огнем, так чтобы она могла согреться. Я также сделал ей портативную грелку из пластиковой бутылки и кипятка.
Потом мы еще поговорили, она была прекрасной слушательницей, но я стал немного уставать от разговоров - пришло время для того, что я давно мечтал сделать: я зафиксировал ее поудобнее и овладел ей, так, как в тайне мечтал все эти годы, работая рядом с ней бок о бок каждый день...
Тем временем ночь подходила к концу и мне нужно было возвращаться домой. Элис слишком устала, так что я оставил ее в ремзоне. У нас все равно ничего бы не получилось. Фургон после ремонта стал ехать бодрее, но необходимость установки нового радиатора, конечно, осталась. Этим нужно будет заняться в самое ближайшее время.
Следующие несколько дней я провел в подготовке к отъезду. Подготовка эта изрядно затянулась, но мне нравилась такая жизнь, с рваным ритмом дня и ночи, полная случайных развлечений, она сильно контрастировала с моими прошлыми двадцатью двумя годами. Мне удалось раздобыть и смонтировать радиатор на фургон, кроме того, я достал около ста литров бензина - прошелся по гаражам и уцелевшим ангарам. Шлепнул парочку бродяг и зазевавшихся индейцев. Я чувствовал свою силу и безнаказанность.
Город почти опустел и сделался крайне скучен. Индейцы стали хозяевами положения - они установили свой порядок и могли стать помехой в моих замыслах. Один раз я видел, как они вздернули в переулке еще живого скальпированного человека. Белого человека. Я сильно испугался, хотя и был вооружен до зубов - я не покидал своего дома без ружья, револьвера и ножей. Дом мой, к слову, превратился толи в крепость, толи в музей, наполненный причудливыми вещицами, собранными со всего города. Чтобы повысить надежность моего пристанища, пришлось изрядно потрудиться: я обшил окна досками, оставив небольшие щели, главный вход в дом забаррикадировал. Теперь попасть в него можно было только через двери в подвал, которые я запирал массивным навесным замком.
Элис переехала ко мне в дом, но она ничего не ела и не разговаривала со мной. Я усадил ее в кресло напротив камина, а чтобы она не пачкала обстановку, замотал в пищевую пленку. Мне удалось прочистить печную трубу и по вечерам я топил камин: мы сидели у огня и разговаривали, я рассказывал ей о своих чувствах и переживаниях, а она смотрела на огонь, и молча восторгалась мной. Огонь очень красиво отражался в ее немигающих глазах, я мог сидеть и любоваться ее красотой часами.

Все было почти готово к отъезду. Почти все.
Я хочу добраться до поместья Амедехи. И я доберусь. Я собрал почти полмиллиона долларов, но в Торонто я приеду миллионером и меня никто не остановит. Я знаю у него куча денег, возможно золото, ценности. Это будет финальный аккорд моей симфонии. Я стану здоровым и богатым. Очень богатым. У меня будет все, что я захочу. Все будет идеально. Надо ехать.
Утро выдалось пасмурным. Морозная дымка висела в воздухе неподвижно, она была словно из тончайшей ваты. Я знал, что в этот час большинство краснокожих мужчин собирается в городе, в церкви. Не знаю, что они там делали, хоть человечину пусть едят, но у меня есть порядка двух часов. Охрана наверняка ослаблена, а может и снята. Я приехал на фургоне рано утром и ждал своего часа в укромном месте, недалеко от поместья. Я видел в бинокль, как группа всадников выехала из поместья и отправилась по дороге к городу. Все шло как надо.
Я заранее переоделся в фургоне в белый арктический камуфляж, найденный мной на складе береговой охраны, и смог подобраться незамеченным вплотную к въезду в поместье. На воротах, которые работали в ручном режиме, располагался индеец лет пятидесяти-шестидесяти. Он сидел в небольшой будке, за столиком и хоть и придерживал руками ружье - явно не ожидал нападения. Я тихо прокрался, прыгнул к нему за спину и перерезал глотку, улучив момент, когда он углубился в чтение журнала. Толкнув его на стол, я завершил начатое с минимумом шума. Все прошло идеально, я только немного запачкал куртку.
Охотничье ружье индейца я не взял, только патроны, уж больно оно было ветхим, хотя он и содержал его во вполне приличном состоянии. Я минут десять изучал в бинокль дом Амедехи, но никого более не приметил. Аккуратно, чуть ли не ползком я прокрался к нему. Тихонько обойдя дом и заглядывая в окна, я не обнаружил кого бы то ни было. В итоге я аккуратно разбил окно кухни и запрыгнул в дом. В доме было тихо и стоял полумрак. Электричества не было, а день был пасмурным. Многие окна были занавешены плотными гардинами. Я потихоньку обследовал первый этаж комнату за комнатой, но никого не было. Обстановка мало изменилась с моего прошлого посещения - дорого-богато и совершенно безвкусно. Обследуя дом, я находил немало ценностей, будь то мебель, напольные часы или картины, но ничего из этого я забрать не мог, мне нужны были наличные или более ликвидные вещи вроде наручных часов, ювелирных украшений. Внезапно в коридоре, из которого я только что зашел в одну из комнат послышались шаги. Это не было похоже на мужчину, скорее женщина или подросток. Я достал нож и притаился за дверью. Кто-то прошел мимо комнаты, в которой я засел, и пошел дальше по коридору. Очень скоро этот кто-то увидит разбитое окно. Резко открыв дверь, я рванул вслед удаляющимся шагам. Это была индейская женщина лет сорока, она обернулась, увидела меня и ее лицо перекосила гримаса страха, но закричать она не успела. Одной рукой я закрыл ей рот, а второй приставил нож к горлу, так что осталась глубокая царапина, из которой потекла кровь. Я придавил ее всем телом к стене и горячо зашептал:
- Мне нужны деньги! Ваши гребаные деньги. Не то дерьмо, что оставляешь на столике у входа на сигареты, а настоящие, ВСЕ ДЕНЬГИ, ТЫ ПОНЯЛА?
Она кивнула. Из ее красивых глаз текли слезы, она дрожала всем телом.
Времени было мало, я знал, что хозяин дома может скоро вернуться. Женщина глазами показала мне направление. Мы прошли в обнимку метров десять и оказались в небольшой комнатке. За одной из скучных репродукций оказался довольно вместительный сейф. Она накрутила комбинацию, и дверца открылась.
- Это точно все? Если ты солгала, я тебя убью!
Она опять кивнула.
- В доме еще кто-нибудь есть?
Ее передернуло. Она отрицательно замотала головой, но было понятно, что она лжет. Я зажал ей рот и несколько раз ударил ножом в живот, наслаждаясь ее конвульсиями, - она беспомощно молотила меня кулаками, но слабела и повисла на мне, безвольно дергаясь все тише и тише. Я очень сильно расстроился из-за окончательно испачканной куртки, я подумывал ехать в ней в Торонто, она была теплая и легкая. Гребаные краснокожие! Я посадил ее на стул, пришлось повозиться, но получилась отличная инсталляция для ее благоверного любителя искусства, а со спины могло показаться, что она просто сидит и смотрит в окно.
Я решил посмотреть сейф, а посмотреть и правда было на что. Помимо приличной суммы денег здесь еще была куча ценных бумаг, какие-то закладные, расписки, договора. Чертов индеец владел прямо или опосредовано половиной города, ему точно не были бы выгодны все эти погромы и беспорядки. Я взял только наличные. Проблемы с ценными бумагами мне были не нужны. По моим прикидкам вышло порядка пары сотен тысяч. Большие деньги, но увы до миллиона я не достану, а жаль, с Элис мы зажили бы, как короли и с этими деньгами, но я хотел миллион. Магия цифр. Сложив все в сумку, я поспешил на выход, но едва я размахнулся, чтобы выкинуть в разбитое окно добычу и самому последовать за ней, я услышал музыку. Было настолько неожиданно услышать ее в мертвом доме, что я на мгновение замер.
Кинув сумку в угол, я пошел на звуки. Это была флейта и по ощущениям звуки были робкие, часто путающиеся, как если бы музыкант только совершал свои первые шаги в бессмертном искусстве. Музыка доносилась со второго этажа. Я обошел входной зал и стал подниматься по массивной резной лестнице. Нож я вытер о занавеску и держал наготове.
Поднявшись, я на секунду остановился - не знал куда идти, ведь музыка прекратилась. Я уже подумывал, не сбежать ли мне обратно и что это могло стать частью разыгравшегося воображения, как музыка зазвучала вновь. Я шел на звуки, шел не торопясь, потихоньку заглядывая в каждую из комнат, откуда, по моему мнению, могли доноситься эти приятные переливы. В итоге, в конце коридора я набрел на детскую.
В комнате у мольберта сидела девочка лет двенадцати. На мольберте была закреплена неоконченная картина, изображавшая девушку у лесного ручья. Девочка играла на флейте, видимо пытаясь сосредоточиться, чтобы закончить картину.
- Эй, привет, отличная картина! Можно я посмотрю поближе?
Девчушка обернулась. Увидев меня, она побелела от ужаса и закричала. Я совсем забыл, что моя куртка была изрядно запачкана, а в руках был нож. Я улыбнулся, стараясь показать, что ей ничто не угрожает, но она не поняла моего намека. Бешеной кошкой она метнулась к комоду. Я только успел увидеть, как в ее руке что-то блеснуло и раздался выстрел.
Пуля просвистела в сантиметре от моего плеча, может даже чиркнула по ткани куртки и ушла в стену. Вот стерва! ведь я только хотел поговорить! Я прыгнул в угол и достал револьвер. Вторая пуля поцарапала шею. Я почувствовал боль, удушающая волна страха и ярости накрыла меня: я разрядил в нее весь барабан. Четыре из шести пуль достигли цели, все было кончено. Меж тем шея моя сильно болела: кровь текла все сильнее и воротник рубашки уже намок: пришлось взять с кровати какой-то шарфик и насколько можно туго перемотать рану - стало полегче. Ярость все еще пульсировала во мне: я подошел к девочке и вырвал из ее маленькой цепкой руки мелкокалиберный револьвер, который чуть меня не прикончил. Умереть в шаге от своей цели! Мне хочется думать, что она была еще живой, когда я в исступлении бил ее ножом раз за разом, пока кровь не забрызгала все вокруг. Никогда мне еще не было так хорошо, но это было только начало. Начало новой жизни! Моей и Элис!
Когда все было кончено, я удовлетворенный, вытер кровь со лба и вышел в коридор. Нужно было торопиться, - папаша девчонки может вернуться в любую минуту и ему вряд ли понравится эта картина. Я вынырнул из окна, подобрал сумку с наличными и побежал к выходу. В фургоне я достал аптечку: обработал рану и наложил повязку. Шарфик я оставил на память. Настроение было отличное, все прошло идеально. Я даже засомневался надо ли так торопиться в Торонто, индейцы были глупы и слабы и с ними можно было развлекаться и дальше. Дома у меня была припасена по случаю отъезда бутылочка бурбона, которую я и приговорил в ту же ночь. Это был чудесный вечер воспоминаний, я беседовал с Элис, чистил оружие, считал деньги и пил бурбон. Что может быть лучше?
Проснулся я рано утром от острейшей боли в боку. Было еще темно, я шарил по столику, пытаясь найти коробку с болеутоляющим. Черт побери, неужели я все выпил? Бок, гребаный бок, опять меня мучает... Когда я прервал терапию, какой сегодня день? Все, хватит! Нужно ехать в Торонто, иначе я умру. Чертов рак не дремлет и не поставит сам себя на паузу. Я нашел коробку с таблетками и закинул горсть в рот, не запивая. Поскольку вещи были, по сути, собраны заранее, я управился быстро. Фургон был заправлен и загружен вещами. Всего у меня получилось собрать около семисот пятидесяти тысяч долларов. Неплохо для простого почтальона. Я помог Элис разместиться в кузове, выехал из двора и медленно поехал в сторону перевала, мой путь пролегал через главную улицу города, но до нее я не доехал. Метров за триста я увидел группу людей с ружьями. Это наверняка были индейцы, похоже они перекрыли дорогу. Глупые обезьяны, куда вам до меня! Я повернул в сторону и выехал в другом направлении на прилегающую улицу. Придется перейти к плану Б - поехать по объездной, примерно тем же путем я ездил грабить заправку. Единственная проблема была в том, что дорога наверняка не чищена со дня катаклизма, а почтовый фургон не был приспособлен к езде по бездорожью. Погода также стала вносить коррективы и конкретно портиться: судя по всему, начиналась метель: маленькие снежинки все настойчивее секли лобовое стекло, ветер завывал все громче. По началу все было не так плохо: колея была вполне проезжаемой, видимо беженцы ехали и по этой дороге, но довольно скоро укатанная дорожка кончилась и начались снежные барханы, глубину которых определить на глаз было невозможно. Трассу замело неоднородно, местами, где ветер вступал в свои права, случались открытые куски дорожного полотна, но их попадалось все меньше и меньше. Внезапно правые колеса зачерпнули снежной каши и через мгновение фургон уже несло боком к краю дороги. И опять мне сказочно повезло: скорость была небольшая, я был аккуратен и сразу сбросил скорость в итоге я не укатился в кювет, а всего лишь застрял в нечищеной обочине. Увяз, правда крепко, несмотря на часовую попытку прокопать колею для выезда - колеса беспомощно крутились и не могли сдвинуть машину с места. Фургон сел на брюхо. До перевала оставалось еще километров десять, не меньше. Это была еще не катастрофа, но холодок неопределенности начал пробираться по душе. Я не смогу пешком выбраться отсюда, тем более с вещами и Элис. Ее можно нести только на руках. Возвращаться в город опасно и бессмысленно: там орудуют индейцы, они расстроены и наверно ищут меня.
При отеле на перевале был автопарк спецтехники. Я это точно знал. Те, кто, хоть раз ездил на “материк” видели этих старых монстров из восьмидесятых, которые чистили дорогу от снега или эвакуировали сломанные автомобили. Плюс на АЗС должно остаться топливо, даже если там ничего нет из транспорта, можно подождать эвакуацию на месте, небольшой запас еды у меня есть, шмотки правда придется бросить. Все с собой я не утащу. Как быть с деньгами? Сумка с наличными получилась увесистой. Тем временем ветер еще усилился. Началась настоящая метель. Если идти, то сейчас, пока не стало совсем темно, ночь в лесу у трассы мне не пережить. Идти надо налегке. Сумки и ружье оставлю в фургоне, я показал Элис, как с ним обращаться, она посторожит фургон до моего возвращения. Я включил фары и врубил печку чтобы она не замерзла и мне проще было найти дорогу обратно, вряд ли кто-то доберется сюда в ближайшее время и заметит грузовик на обочине.
С собой я взял пачку наличных, всю еду и револьвер. Замотав лицо шарфом и надев очки, я побрел по едва заметной, в условиях тотального снега, дороге. С каждой минутой идти было все тяжелее, ветер завывал, снег залеплял лицо, очертаний дороги уже не было видно. Становилось темнее с каждой минутой. Кажется, будто прошла вечность, а я все еще неподалеку от фургона, его темные очертания тонули во мраке надвигающейся ночи. Не знаю долго ли я брел или нет, все слилось в этом мучительном прорыве, снег был сверху и снизу, справа и слева, я брел, падал, вставал, шел дальше, немного пожалел, что оставил ружье в машине - на него можно было бы опираться, хотя оно довольно тяжелое... да не знаешь как тут лучше. Мозги словно примерзли к черепу, я шел, не разбирая дороги...

Внезапно мне стало тепло. Я не чувствовал больше холода, снег не облеплял лицо, ветер шумел где-то далеко, словно за стеной. Я увидел свою тетю. Она была в своем любимом пушистом халате и тапках. Стояла на обочине и смотрела на меня. Удивительно, как ей не холодно?
- Тетя, что ты тут делаешь?
- Жду тебя, мой дорогой.
- Но как ты... Ты же... Тебя же нет? Ты мне снишься?
- Ты меня очень расстроил, Джонни. Я думала у нас нет секретов друг от друга.
- Но, тетя, я просто не хотел тебя огорчать, хотел сам.
- Ты очень плохо вел себя, а ведь мы могли все исправить.
- Я все исправлю, тетя, клянусь Богом, все будет, как раньше, даже лучше!
- За все приходится платить, Джонни. Но я хочу тебе помочь. Не возвращайся. Уезжай.
- Я знаю! Поэтому я и собрал эти чертовы деньги! Что значит не возвращайся? Там почти миллион баксов и Элис...все мои вещи. Как мне...
- Джонни
- Эээ, да, тетя
- Одень, шапку. Здесь холодно. Тебе нужно беречь голову
Внезапно я очнулся. Здесь только что стояла Рут Демье, а сейчас я лежу на обочине и меня засыпает снегом... Ну конечно это бред, у меня переохлаждение или типа того, я читал о подобном. Старуха лежит в морге городской больницы. Это все бред. Блин. Элисон давно похоронена, кто же в машине? Я содрогнулся. Чей труп в кузове? Что я наделал? Я же мог просто забрать деньги и уехать, столько смертей на моих руках. Обратной дороги все равно нет. Все бросить? Нет! Эти деньги достались мне с большим трудом. Я их не брошу! Я могу умереть, если не вернусь за фургоном, могу умереть, если вернусь и увижу индейцев и уж точно умру если останусь здесь. Внезапно мне показалось, что сквозь ветер я слышу какой-то шум. Прекрасно очередной сеанс связи с потусторонним миром. Надеюсь, это Элвис Пресли. Тем не менее я зашагал увереннее, ведь это могла быть цель моего пути! По моим расчетам я уже должен был подходить к перевалу. Пройдя еще немного, я встал и прислушался. Ну точно. Мне не кажется. Это звук мотора! Сердце забилось в груди так, словно хотело выскочить. Я словно воспарил над снежными завалами. Куда только девалась предсмертная апатия. Я энергично выдирал ноги из белого плена и почти бежал на шум. Внезапно я чуть не налетел на старенький трактор, который, как оказалось, стоял на парковке отеля. Я дошел! Я буду жить! Провались, старая сволочь! Вы все увидите! Я вылечусь и буду богатым. Но откуда он здесь? Я осторожно обошел парковку, но из-за метели никаких следов пребывания человека не было видно, возможно беженцы укрылись на ночь в здании отеля. Что ж тем лучше - не придется никого убивать. На парковке также стояло несколько машин, наполовину занесенных снегом. Возможно, среди них были и исправные, но тратить полночи на откапывание и приведение их в чувство я не хотел. Я слишком устал, а здесь наверняка еще кто-то и, возможно, он вооружен. Я забрался в кабину трактора, он не был закрыт, а мне не пришлось бить стекло. Все вновь складывалось отлично. Я подергал рычаги, трактор был в полуобморочном состоянии, но им можно было бы вытолкать фургон или хотя бы забрать свои вещи и двинуться подальше отсюда.
Медленно, но, верно, я продвигался к своей цели. В кабине было тепло, и я прилагал немалые усилия, чтобы не уснуть. Я закусил губу и думал. Думал о будущем. Конечно, я вылечусь, это не обсуждается. Богатых лечат от всего, но это только начало. Большой город, означает большие возможности. Сюда я больше не вернусь. Слишком опасно, да и смысла нет сидеть в захолустье. Рано или поздно электричество восстановят и все придет в норму. Человечество достигло такой ступени развития, когда даже серьезные катаклизмы не смогут надолго встать у него на пути. Все образуется, что до меня, то я преодолел прежде всего себя. Я вырос во всех смыслах: я хищник, я сверхчеловек, и я заплатил высокую цену, за свое преображение. А ключ к моему светлому будущему находится в том фургоне, я уже вижу свет его фар.
Свет в конце тоннеля.